Дорога к любимым людям

Ты собираешься в путь — поправляешь шарф, тот самый, мягкий, как котёнок, с вытянутыми от частых стирок петельками. Воздух густеет от предвкушения, словно вишнёвое варенье на медленном огне — сладкое, с едва уловимыми нотками ванили. Ещё не сделан первый шаг, а радость, будто шаловливый ручеёк, уже бежит по жилам, щекочет кончики пальцев в вязаных перчатках с помпончиками. 

Вот только подумала о них — о маминых руках, пахнущих корицей, о папиной щеке, колючей после утреннего бритья, — и сердце раскрывает лепестки, как нежный мак на рассвете, стыдливо роняющий алые капли росы. 

Дорога. За окном мелькают пейзажи — будто страницы старого альбома с чуть пожелтевшими уголками. Деревья в кружевных инеевых накидках, домики с дымком из труб — всё это строчки из незаконченных писем, которые ты допишешь взглядом, когда поезд замедлит ход. Ты улыбаешься, поправляя прядь волос, выбившуюся из-под берета: скоро увидишь их. Их голоса сплетутся в тёплую гирлянду из смеха, возгласов «ой, доченька!» и шуршания фантиков в кармане бабушкиного фартука. А объятия будут такими же уютными, как бабушкины варежки на резинке — те самые, в которых ты каталась с горки в далёком детстве. 

А потом — долгие вечера за кухонным столом. Разговоры, степенные, как вальс под скрип старых половиц. Ты крутишь в пальцах черешковую вишенку из компота, а за окном медленно падают снежинки — будто кто-то сверху осторожно рвёт пух с подушки. В комнате пахнет пирогами и лавандовым порошком, а на диване — плед с оленями, под которым так сладко дремать под монотонный перезвон ложек в чашках. 

И фотографии. Ты ловишь моменты, как солнечных зайчиков — вот бабушка смеётся, прикрыв рот ладонью в золотом обручальном кольце. Вот дед строгает ложку, а стружки кудрявятся у его ног, будто карамельные локоны. Потом, в тишине городских вечеров, ты будешь разглядывать эти кадры, завернувшись в тот самый плед, и на щеке невольно окажется слезинка — солёная, как морской бриз, и сладкая, как бабушкино «спи, внученька». 

Это — как банка спелых абрикосов, закатанных в августовский зной. Открываешь её январским вечером — и на губах тает не мякоть, а само детство: липкие пальцы, пыльная дорожка между грядок и дедовы руки, бережно снимающие с ветки самый румяный плод. 

Дорога всегда ведёт обратно. К тем, чьи морщинки — как карта твоей любви, чьи седые волосы светятся в темноте, как маяки. К дому, где даже воздух — будто вино, настоянное на звёздах, тёплое, с лёгким послевкусием печеных яблок и бесконечного счастья.