Колхозный бригадир. Часть 2

-  Ну вот, все загрузили, ничего кажется не забыли, надо ехать - сказал он. Мама пожелала им доброго пути и попыталась перекрестить отца, но он рассердился и говорит:
- Что ты на меня крест накладываешь! Кресты у немцев  нарисованы везде: на танках, самолетах, машинах. Тогда мама  неуверенно сказала отцу:
- Батько, может ты все таки ны поидышь, кажуть на Черных землях банды мотаются. На что отец ответил ей очень строго:
            - Ты что мать, люди на фронте воюют, идут на верную смерть за нас и наших детей, а я должен дома сидеть, дожидаться победы? Скоро закончится война, придут наши мужики с фронта и спросят чем мы тут занимались в тылу, что даже сена не заготовили. Хотя и немного скотины осталось после немца, а кормить ее зимой надо и вся надежда на Черные земли.
Затем отец быстро вышел из хаты, а мы - пятеро детей и мама пошли следом. Отец взял под уздечку лошадь, вывел ее со двора, затем вдвоем с Дулькиным сели на мажару.  Тронули вожжами лошадь, отъехав немного они помахали на прощанье нам руками. Так мы попрощались с отцом, как оказалось навсегда.
Через несколько дней от него пришло письмо, в котором говорилось:
«Мы добрались до Адыка, где провели ночь. Расспросили местных жителей, что им известно о Черных землях. Узнали, что там хороший травостой, чабанские кошары и домики сохранились, но требуют ремонта. Местные жители рассказали нам, что там все таки есть бандиты, которые иногда появляются и в районе села Адык. Так же, что именно на Вознесеновском участке хорошая трава, поэтому мы решили  ехать дальше все проверить самим.  А ехать надо быстрее, и так запоздали с выездом бригад. За нас не беспокойтесь, мы скоро вернемся»
           Мы были рады и такой весточке, и стали их ждать. Но ни каких вестей больше не было. Ждали их неделю, две, месяц. Обращались в райисполком, но никто нам ничего не говорил. Через два - три месяца к нам в село прибыл Кавэскадрон. Создали группу из нескольких кавалеристов и направили на поиски наших колхозных посланцев и на выявление банды. Им тоже не удалось найти отца. Рассказывали потом, что во время поисков было найдено много следов преступлений банды. Это и техника или телега с убитыми, и колодцы  с трупами. Наверное где-то наш отец, и Василий Дмитриевич Дулькин были убиты проклятыми бандитами.
На этом и закончила свой рассказ Александра Филипповна. 
      Так не стало наших колхозников — патриотов колхозного строительства. Один из них, Казимиров Филипп Михайлович, не раз отправлялся в дальнюю дорогу, и много раз подвергался опасности. Когда грянула первая мировая война, его проводили в Царскую армию. В 1914 м году он с группой солдат отправляется во Францию, которая была союзником России в борьбе против немцев. После свержения царизма на родине, Филипп Михайлович участвует в восстании, с требованием отправки русских солдат в Россию. По возвращению домой, он  активно боролся за укрепление Советской власти в селе. В 1921 году он стал членом партии РСДРП. Не смотря на голод и нищету  в трудные 1921-22годы, когда бедные были на грани голодной смерти, Филипп Михайлович не поддержал нэпманов и кулаков. В 1929 году Казимиров находился на посту  председателя сельского совета Вознесеновки. Тогда в период ликвидации кулачества кулаки пытались убить его. В тяжелое время 1930 — 1931 годы, время «зуда», он  находился на Черных землях, где решалась судьба колхозников. Это он замерзал на Черных землях, спасая животных. Выполняя поручения колхозников Филипп Михайлович много раз подвергался опасности.
                Сейчас, прошло тринадцать лет после его гибели, мне довелось разговаривать с одним из бывших кулаков К-ко. Он откровенно, ничего не скрывая рассказал мне следующее:
- Казимирова бог покарал за то, что он в тридцатые годы отбирал скот и имущество у хозяев. Его еще тогда хотели убить. И дальше со злобой вспоминает то время, когда Филипп Михайлович работал председателем Сельского совета и не давал пощады кулакам. Дальше рассказал так, как будто не о себе, а о постороннем человеке:
             - А во время оккупации я пытался убить его сам. Когда немцы захватили село, я работал возле овец за старшего чабана. Часто приезжал к старосте Д., который преданно служил немцам. Все боялись партизан и Д., предложил мне вооружиться. С его помощью я заимел винтовку и гранату.
Однажды, в одну из поездок домой, в балке Широкая,  К-ко  встретил Филиппа Михайловича, который собирал  гребенчук для топки  и  уже ехал домой.  Он приготовил винтовку и гранату, ожидая удобного момента для выстрела.
    - Ну, думаю, - говорит К-ко, - теперь то ты не уйдешь, «триклятый» коммунист. Поставил винтовку на боевой взвод, гранату тоже положил поближе. Был уверен, что теперь он не уйдет, будет где - нибудь в лимане лежать. Но в этот момент Казимиров скрылся в балке, я батогом ударил коня, боясь пропустить удобный момент. Но тут, как на грех из-за бугра появилась встречная подвода. Я убрал винтовку и гранату в ожидании следующего удобного расположения. Переехали балку, дорога пошла на бугор, там пастухи пасли овец и коров, здесь я не решился стрелять.
А дальше К-ко не повезло, Красная Армия освободила наше село и мой собеседник был осужден за пособничество оккупантам.
С тех пор прошло уже не мало времени. Я сижу перед восьмидесятилетним стариком и он не смущаясь говорит мне о том, как он ненавидит коммунистов, и как рад гибели Казимирова.
Какое же противоречие бывает в людях !
Я помню Казимирова с 1932 года, когда ему было поручено собрать беспризорных, сирот, бывших батраков и организовать охотничью бригаду. Тогда он собрал нас у себя дома. Его жена  Кристина отнеслась к нам, как к родным детям: накормила нас, одела и обула во что смогла. Под руководством Филиппа Михайловича, мы занимались охотой на пушного зверя в степи.
Для нас он был и учителем и отцом. Это был один из лучших людей нашего села.

Онуфриенко И.Н.