Безумный гений моей жизни 15. Смерть в венец..

БЕЗУМНЫЙ ГЕНИЙ МОЕЙ ЖИЗНИ 15. Смерть в (Венец..) Столице.

Продолжение.
Начало:https://valafila.livejournal.com/76187.html
                ЗАТМЕНИЕ
Решает каждый:
Быть или не быть.
До пошлости
И до самозабвенья.
Плыть по теченью,
Или же не плыть,
И ждать на дне
Затменья.
                (Анна Буссо)

А как все красиво начиналось, почти сказочно! Меня, девочку из провинции, студентку техникума, отметила особым вниманием и участием талантливая и поэтическая преподавательница литературы. Она увидела, разглядела в старательной и прилежной отличнице-ученице с красивым личиком какие-то задатки для умственного и духовного развития и вывела ее «из слез, из темноты, из бедного невежества былого...» к свету  культуры. Она стала ее Спасителем, Учителем и Наставницей по жизни. И помогла ей достичь невиданных успехов.
Правда, этой девочке в замен пришлось отдать своей Наставнице в полное и безраздельное владение свою судьбу... Но тогда девочка об этом ничего не подозревала и не думала: она так хотела уйти из грубого и пошлого деревенского бытия, так хотела стать образованной, воспитанной, культурной, что не обращала внимания на предупреждающие подсказки и явные знаки — SOS. Ее очаровали правильная речь, особые интонации преподавателя, - в ее доме и ее окружении говорили совсем на другом русском языке. А идеальный внешний вид и интеллигентная внешность педагога подчеркивали ее элитарность — не от мира сего — окончательно покорили ученицу.
...Мне далеко было до богатого избалованного самовлюбленного красавца Дориана Грея, а она не была ни лордом Генри, ни художником Бэзилом Холлуордом из известного романа Оскара Уайльда, так любимого моей наставаницей. Мне было далеко и до того нежного красивого полячка Тадзио, в которого влюбился переживающий духовный кризис композитор Густав фон Ашенбах, приехавший на курорт Лидо близ Венеции, чтобы умереть там от своей безумной страсти (Новелла Томаса Манна «Смерть в Венеции»).
Безусловно, мне льстили слова наставницы о моей необыкновенной красоте и сравнения меня с такими литературными персонажами. Я всеми своими силенками старалась подражать им и ей, - самой Людмиле, даже имитировала их образ. Я старалась соответствовать предложенному мне образцу, не подозревая о том, какую роковую роль мне предстоит сыграть в чужом жизненном сценарии. Беспечная наивность!
Но в реальной жизни так не бывает. В ней нет места сказкам и чудесам. А тем, кто в них поверил и повелся, придется рассчитываться за это дорогой и страшной ценой — своей жизнью.
Из усердной и способной провинциальной девочки с хорошими природными задатками не очень сложно было сделать маленькую леди, хотя бы внешне, научить ее правильной речи, привить приличные манеры поведения и вкус. ...Не забывая при этом отметить заслуги педагога и, само собой, ответственность и обязательства девочки. А дальше... дальше заданный «великим комбинатором» сценарий уже сам поведет свою марионетку. И то, что этим «великим комбинатором» оказалась всего лишь учительница литературы, всего лишь женщина,  ничуть не уменьшило и не смягчило содеянного. Скорее наоборот.

ВЛАСТЬ ТЬМЫ

Теряет женщина – находит Сатана.
Игра здесь тонкая.
Она в измене света, в перемене глаз,
так смотрит Дьявол из неё на нас.
И враз!
Жена отлепится от мужа,
соблазны шире, врата ;же.
Такая мать и в пляске площадн;й
не уступает дочери родной.
Всё против естества.
Она – суккуба.
В ней смерч танцует от лица до сруба.
Всех завистей и зол исполнена она,
и в бубны бьёт ей чёрная луна.
И примадонна, служка Сатаны
нам демонстрирует козлиные штаны!
Доволен Дьявол. Он сменил фасад
и нам показывает голый зад.
Но околдованные властью тьмы,
суккубе аплодируем и мы.
(Анна Буссо)

 - Я все же привезла тебя в Москву, как и обещала тебе, - сказала мне Людмила, лежа на одре болезни. - Ты — в столице...
Мне нечего было ответить моей тяжело больной страдающей и уже обреченной спутнице жизни. Я молчала. Я уже давно замолчала о своем главном и сокровенном. С тех пор, как без ответа остались мои мольбы, мои боли, мои неудачи и мои трагедии. Наше молчание напоминало негласный договор, позволяющий сосуществовать рядом. Рядом, но не вместе уже много лет.
Я не задавала себе вопроса — действительно ли стоили все эти годы моего послушания, служения и жертвы того результата. Вопрос — риторический. Я знаю не только ответ, но и все причины моего отвержения себя - «Отвергнись себя! И следуй за мной!». И что все мы с нашими бедами — родом из детства, заложники искаженного воспитания. И что моя жертвенность, как «сидром приобретенной беспомощности», имела вторичные выгоды в виде жалости, сочувствия, которые я искала у кого угодно, но не в своей семье, потому что родители воспитывали меня «хорошей девочкой», отличницей, комсомолкой и т. д. и не позволяли расслабляться. Но сами при этом не заморачивались на достойное, даже просто пристойное житие. Есть много еще разных объективных причин...
Но эта история, этот безумный жизненный сценарий, в который я вошла по воле такого же «безумного гения» или «гениального безумца», не мог иметь никакого возможного продолжения, как и в чем-то похожая новелла Томаса Манна. В финале — непременная смерть главного героя … в Венеции или в Столице, как единственный логический исход преступившего нормы морали, этики и самой жизни персонажа.
               
       …
Я образами мыслю и рисую.
Так велит мне мой Ангел - маэстро от Бога.
Не зову его имя всуе -
Он экзамен свой держит строго.
Наверное, ему опостылел
Мой бездарный роман с жизнью.
Моя кровь от него стынет.
Моя плоть не справляется с тризной.
(Анна Буссо)

 - Потанцуй для меня, - неожиданно попросила она меня.
Людмила полулежала на подушках, уже не в силах двигаться. В ее глазах была отчаянная мольба.
 - Но я не могу, я забыла. Я уже не умею, - ответила я запинаясь.
Я как-то растерялась от такой нелепой просьбы. Это было так давно. В другой жизни последний раз я танцевала первокурсницей на сцене университетской дискотеки в ярких огнях стробоскопа, и тысячи поднятых рук двигались в такт движениям моего гибкого тела.  А сейчас здесь я и шагу не могу сделать из дома без трости. Мне стоит труда поправлять подушки и Людмилу на них!  Беспощадный молох так перемолол мою жизнь и меня вместе с нею... Какая жестокая ирония!
               
       …
Господин мой Голос!
Треснутый и хриплый,
Подожди немного -
Я тебя ждала.
Мы с тобой продолжим
Бесконечный триптих.
Как кукушке колос,
Мне его слова.
Повелитель Голос!
Мой дозор и  ангел,
Разверни свой складень
Острием в меня!
Беспощадный молох,
Отдохнувший за день...
Боже, дай отваги!
Силы и Огня!
(Анна Буссо)

Людмила умирала в страдании и отчаянии. Она не хотела умирать. Ее глаза смотрели на меня со страхом и мольбой о помощи. Но я уже ничего не могла сделать ...кроме обезболивающего укола для облегчения ее ухода.

Я СЛЫШУ
Я слышу: что-то ломается,
Гнется, скрипит каркас.
Душа человечья мается
И хочет покинуть нас.
Я вижу: разломы красные
Глотают за криком крик,
Согласные, несогласные...
К ним Ангел ухом приник.
(Анна Буссо)

  Vala Fila