Тик-, да не так

На подоконнике, промеж распахнутых створок, из ящика к солнышку тянулись свежезелёненькие стебелёчки рассады.
«Эх-х …нЕдоросли!»
Проскрипели «Красные Восходы», а после поёжились и зевнули.
«Весна-а-а…»
Было с чего недовольными сделаться. В один бок солнце со всей дури жарит, а с другой стороны холодом с сырого огорода тянет. Тоже окошко открыто.
«Кому, может, и проветривание, а кому сквозняк! Так любую конструкцию перекосит, не говоря уж о заслуженной. Мы, конечно, всякое повидали, но… это… с пониманием бы надо, с уважением»
Милая девушка по имени Март (подпись такая под ней была) улыбнулась с противоположной стены и «Красные Восходы», заглушая скрип, постарались выровнять корпус.
 Если по-людскому, то в области поясницы что-то так стрельнуло, что захотелось, охнув, согнуться в три погибели, но «честь мундира»… Впрочем, корпус у «Красных Восходов» из дуба делался – особо не скрючишься.
«Красные Восходы» были Часами (причём настенными) и сами себя величали на «Мы». Не потому, что «МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРЫЙ», а потому как и «Восходы», и «Часы» на «Ы». Так, в общем, себя они понимали.
«В давние вдохновенные времена… (вдохновенные – это когда на демонстрации праздновать ходили, а не скандалить и с полицией драться) никаких «Николаев» уж в помине не было, а артель «Красные Восходы» была. Там Илья Фёдорович, значит, трудился. Часы делал для других трудящихся. Серьёзные. Без кукушек всяких мелкобуржуйских, боев и музык крупнобуржуазных. Трудящийся ночью отдыхать должен в спокойствии, понятное дело, без лишнего шуму»
Девушка Март снова улыбнулась и мечтательно так посмотрела на фотогеничные облака на глянцевом небе. Не очень ей верилось во вдохновенный труд в прошлом, вот в радужные перспективы в будущем…
У Часов что-то пощёлкало в механизме, но прислушаться к себе и задуматься было недосуг, монолог-то в разгаре.
«Ничего мы не выдумываем. Был труд в уважении. Без уважения хорошего труда и не получится. Мы вот с тех пор и по сей день без сбоев! Да-да. Заведено так было. Следил за Часами Илья Фёдорович и сына Петра к тому приучил. А вот тот сына своего Нила не стал учить, даже приближаться к Часам не велел. Нил, конечно, мастеровит оказался (было в кого), только вот фантазий в нём с избытком всегда случалось. Не помещались они в нём, те фантазии, фонтанировали. Усовершенствовать всё он любил… слишком. Вот потому Пётр Ильич супругу свою Альбину уходу за нами и обучил»
Альбина Филипповна (легка на помине) проследовала мимо Часов к рассаде, полюбовалась. Телевизор включила, сверила показания стрелок с циферками на экране… Раньше наоборот бывало – телевизор с Часами сверяли.
«Красные Восходы» вздохнули. Печально так. Невольно вышло.
Хозяйка озабоченно посмотрела на Часы. Только у хозяек всегда дел в достатке, а то и в избытке. Вот она звук у телевизора погромче сделала да на кухню ушла.
Раньше прямо напротив «Красных Восходов» зеркало висело. Всегда можно было Часам на себя посмотреть, подтянуться, плечи расправить, в общем, самоконтроль осуществить. Только внучка перетащила то зеркало в спальню, а прямоугольник невыцветших обоев закрыла большущим календарём, а там, значит, девушка…. А вокруг, понимаешь, весна!
И никак совсем не хотелось Часам тикать ровно-размеренно: тик-так, тик-так…. Чувства – такая штука необъяснимая, что всё быстрее тикать охота:  тик-тик-тик-тик…
«Что возраст? Ну, возраст!»
Пропиликала заставка новостей, пришла Альбина Филипповна начало посмотреть, мельком на Часы взглянула и прямо в растерянность впала. Только вроде как сверяла, а те вон чего... Как же так? Постучала по стеклу циферблата.
«Красные Восходы» сердито бренькнули.
«Чего по нам стучать? Что мы барометр какой-то там? Тот Нил забрал. Теперь бедолага кроме измерений шарахающегося атмосферного давления ещё всех ведущих прогнозов погоды обзванивает, чтоб попенять на несоответствия»
Альбина Филипповна подвела Часы, постояла рядышком, задумчиво-озабоченно поохала с положенным покачиванием головы. Может, и не укоризненно… может, даже сочувственно. Только Часы к такому обращению не привыкли. Они механизм серьёзный, им внешние сантименты излишни, они сами…
«Красные Восходы» взяли себя в руки.
 «Ответственность и добросовестный труд! Вот что должно быть во главе и лежать в основе!»
Понятное дело. Кто спорит? Только какой-то заусенчик в механизме снова тренькнул.
«А ВЕСНА?! Как без весны?»
Хозяйка тем временем развернулась было к лелеемой рассаде, да остановилась, руками всплеснула. Это она ещё и в календаре непорядок усмотрела. Подошла и перелистнула его с марта на апрель.
Ах, какая была девушка Апрель!
Часы таких никогда раньше не видели!
«Красные Восходы» растопырили стрелки, как Семён Будённый усы в бравые годы, крякнули-звякнули, громко бзынькнули и остановились. По-людскому – сердечко, понимаешь, того…не сдюжило перебора в эмоциях и решило остановиться.
Повернулась на непонятные звуки хозяйка к Часам, да только теперь не поохала, а поойкала, но головой покачивала в прежнем порядке. Мол, вот ведь как оно…
Сняла Часы, на стол положила, крышку открыла. Где учили, кисточкой помела, отвёрточкой винтики подтянула, куда показывали, маслица капнула. А сама всё, то на календарь глянет, то на место, где «Красные Восходы» располагались, посмотрит.
После вскрытия и реанимационных мероприятий Часы были собраны наново и оставлены на столе циферблатом вверх. Вроде как отдохнуть, в себя прийти, да и Пётр Ильич так рекомендовал.
Часы смотрели в потолок в полнейшем безмолвствии. Только мысли как унять? Они вроде сами по себе, хоть в «мы», хоть в «тебе».
«Побелить бы к Пасхе… Раньше говорили «к майским»… Да… по-людскому… Как по-людскому? У них-то рабочий день не весь день, а ограниченный промежуток… ещё обеды имеются, выходные, отпуска. Отпуск – это море, пляж…»
«Красные Восходы» никогда, ни разу не были на пляже!
«Вот девушки Март и Апрель, наверное, бывали. Точно бывали. Ах, какая девушка Апрель. Жаль недолго получилось полюбоваться, а поговорить так и вовсе не случилось. Могла бы Альбина и раньше почистить смазать… для профилактики на случай перегрузок. Да-да, недоработочка. Ещё вот очень даже интересно, какая она девушка Май?»
Только утром, когда «Красные Восходы» завели и водрузили на отведённое место, в простенке напротив календаря не было. Зеркало снова там висело. Можно было в него, как прежде, смотреть для контроля своего внешнего вида. А девушки? Ну, если очень скоситься, и дверь в спальню открыта, то календарь было видно. Так, для общего знакомства без подробностей.
«Может, оно, конечно, и несправедливо устроено, что механизмам переживать, как бы, не полагается…зато, вроде как, разумно»
Часы шли исправно и показывали верное время. Вторая жизнь, после первой, отличается мудрой уравновешенностью, основанной на уменьшении излишней шустрости (у кого от опыта, у кого из опаски).
Меж тем ход-то у Часов хоть и был теперь ровный, но только не размеренно-будничный: «тик-так, тик-так…», а жизнерадостно-бодренький: «вес-на, вес-на…». Может, Альбина Филипповна какую соринку недоподмела, а может, заусенчик малый где-то вносил свою лепту в общее дело.
«Вес-на, вес-на… Ещё пятьдесят восемь оборотов часовой стрелки и появится девушка Май!»
Часы они всегда оттикивают настоящее время, но идущее в будущее.
А там Май!