миньяр... топонимика...

Миньяр.
Начну с библиографии, так как включать в статью всё то, что уже есть о Миньяре в справочниках и энциклопедиях, нет смысла.
Библиография.
Ашинский муниципальный район, энциклопедия. Челябинск, 2007 г.,
Чертов А. И. Миньяр – наш город (сборник сведений о Миньяре). Челябинск, 2011 г.
Это – основные книги.
Есть ещё две книги по истории Ашинского района.
Коковихин М.Н. Миньярское подполье. Челябинск, 1957 г.,
Иван Мызгин. Ни бог, ни царь и не герой. Воспоминания уральского подпольщика. Москва, 1958 г.
Для туристов – туристический путеводитель
«Ашинский район», Екатеринбург, 2021 г.

Миньяр –небольшой южноуральский городок, патриархальный, расположен в месте слияния рек Сим и Миньяр в 20 км к северо-востоку от Аши – районного центра.
Семь гор окружают Миньяр – Семигорье, живописное семигорье.
Где бы ни остановился, куда бы ни взглянул, всюду – горы. У горы Ягодной расположен пруд – Миньярское водохранилище, памятник природы областного значения.
По утру в августе в предосеннюю пору над зеркалом пруда туман. Из-за горы Вознесенской (Пионер-гора)поднимается солнце и золотисто-розовым светом высветит туман. На противоположной стороне пруда под горой Романовой –церковь  Во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы – архитектурный памятник начала 19 века. Архитектор Е. Г. Малютин.
Вдоль реки Сим и полотна Куйбышевской железной дороги расположилась Пожар-гора. Наша улица, улица Спартака, третья от Пожар-горы, которая была местом наших приключений и открытий.
Мы говорили так:
-Пойдём на Гору?
-Пойдём!
На горе Средней – жилые дома старого Миньяра.
Гора Шишка и впрямь похожа на шишку.
Для нас, которые с улицы Спартака, самой значимой была гора Рудничная.
Через речку, за железнодорожными путями, прямо на нас смотрит Красная скала – украшение горы Рудничной.
Красная Скала, Красный Камень – визитная карточка Миньяра, памятник природы.
Далее на запад, вдоль железной дороги, находится гора Пожарный гребень.
С южной стороны она обрывается скалами, сложенными из розовато-серых известняков девонского периода, памятник природы местного значения

Город назван по реке Миньяр.
Краевед П. К. Мезенцев так толкует топоним:
«Название состоит из двух слов: от арабского минь (вошло во все тюркские языки)  - «тысяча»  и яр – «обрыв», «утёс», «крутой берег»…
Есть другое мнение по поводу происхождения названия (Н. И. Шувалов). В основе топонима Миньяр, а также топонимов Минская гора, Миня, Минка, Мини племенной термин мин ( мен, менгле, минг), так называлось древнее башкирское объединение. Миньяр – от преобразованного башкирского этнонима мин.
Окрестности Миньяра – царство карста. Куда бы ни пошёл, в окружных лесах-горах обязательно встретишь карстовые провалы и воронки, а если заглянуть…
Пещер известно много, но ещё больше не открытых и не исследованных.
Самые известные пещеры – Комариная, Пожарная, Никольская.
Живая вода Миньяра – родники.
Опять же, куда бы не пошёл, везде в долках и ущелках – ручьи, а выше поднимешься – родники с чистой и вкусной водой.
Много родников на Укском и Огурцовом полях, на Корниловой поляне,
в Мокром, Малиновом и Шелудивом долах.
Самые известные: Никольский, Завьяловский, Ракитка в центре города, Берёзовый у посёлка Капани, Кащеев, Журкин, Синие ключи, Лабутин, Беленький…

Первое упоминание о Миньяре как о месте под строительство Миньярского завода было оговорено в Указе Берг-коллегии по Симскому заводу от 6 мая 1759 года, последовавшем в ответ на прошение заводчиков Твердышёвых и Мясникова, в котором они «…оговорили себе возможность построить пильную мельницу к этому заводу в других тамошних местах, где поблизости к лесу и способности к сплаву речка найдётся…»
Такое место нашлось на речке Миньяр.
Указом Берг-коллегии от 2 мая 1771 года « …означенную пилную мельницу о шести станах коллежским асессором Твердышёву и Мясникову для дела коломенок, тож и назначенных на местах пристань, где делать коломенки и для клажи железа анбары и протчее строение построить дозволить».
Эта дата считается датой основания Миньярского завода и города.

Об укладе жизни старого Миньяра лучше не расскажешь, как рассказала об этом методист станции детского и юношеского туризма «Серебряные ключи»
Вера Евгеньевна Сычёва.
Ей – слово за интересный и очень познавательный рассказ и большое спасибо
(обширная выписка из сборника А. И. Чертова «Миньяр – наш город»,раздел «Уклад жизни старого Миньяра»).

Итак, слово Вере Евгеньевне Сычёвой.
«Избы в старину ставили не по порядку, а как говорили «на радостном месте», чтобы хозяину было удобно и соседу не мешать. Со временем их стали выстраивать фасадом, то есть лицом к дороге, получилась «у-лица».
Слово «изба» в старые времена звучало как «истьба», то есть «истопка», жилище, которое отапливалось изнутри и служило надёжным укрытием от холода.
в устройстве избы соблюдался порядок, выработанный трудом многих поколений. Заранее рубили массивные брёвна, чаще всего сосновые. Когда древесина становилась сухой, начинали ставить избу.
Венцы сруба укладывали таким образом, чтобы северная сторона дерева, имеющая более плотные слои колец, образовывала наружную сторону стен. Строители знали, что такой способ расположения дерева гарантировал строению долговечность и, кроме того, обеспечивал большую сохранность тепла внутри избы.
Основным инструментом был топор, которым работали с удивительным мастерством. Даже гвозди были не нужны. Всё и без них было прочно, надёжно.
Каждая изба была украшена с особой выдумкой. Защищая своё жилище от злых сил, человек изображал магические знаки-обереги на самых ответственных местах и особенно там, где прикрывались щели и отверстия.
Украшение носило не только декоративный характер, но и охраняло.
В избу вела низкая одностворчатая дверь, вытесанная из двух-трёх широких пластин твёрдого дерева. Вставлялась дверь в дверную колоду, составленную из двух толстых тёсанных дубовых плах (косяков), вершняка (верхнего бревна) и высокого порога.

Порог в быту осознавался не только препятствие  для проникновения в избу холодного воздуха, но и как граница между мирами. И как со всякой границей, с порогом связано множество примет. При входе в чужой дом полагалось остановиться у порога и прочесть краткую молитву – укрепиться для перехода на чужую территорию. Отправляясь в дальнюю дорогу, следовало немного молча посидеть на лавке у порога – проститься с домом. Современные миньярцы верят в давние приметы. Существует в нашем городе по сей день запрет здороваться, прощаться и разговаривать друг с другом через порог.

Границей между тщательно оберегаемым внутренним миром дома и непредсказуемым внешним пространством улицы служили и окна, поэтому хозяева о них особо заботились. Кроме того считалось, что окна – глаза дома, поэтому и наличники на окнах всегда были самой украшаемой частью избы.
Дом обычно делился на две части: «горницу» и «стряпку» - кухонный угол. В
горницу размещали божничку – угловую полочку для икон. Божничка располагалась в красном углу. Это было самое почётное место в доме, место для гостей. В красном углу совершались ежедневные моления, с которых начиналось любое важное дело. Здесь, за столом, проходили как будничные трапезы, так и праздничные застолья. И все значимые события семейной жизни отмечались, конечно, в красному углу.
Красный угол был хорошо освещён, поскольку его образующие стороны имели окна. Это место в доме всегда держали в особой чистоте и нарядно украшали., убирая его вышитыми полотенцами, картинками и открытками. На полке возле красного угла ставили самую красивую домашнюю утварь.
Но самым главным украшением красного угла были иконы,  горящими перед ними одной или несколькими лампадками, поэтому его называли ещё «святым углом». Божница часто была двухъярусной: на нижнем ярусе ставились новые иконы, на верхнем – старые, почерневшие от времени.
Кроме икон на божнице хранились освящённые  в церкви предметы: святая вода, верба, оставшаяся после праздника Вербное воскресенье, пасхальное яйцо, иногда Евангелие. Туда же складывались все важные документы: долговые расписки, счета, поминальники (записи об умерших родственниках и друзьях, которых надо помянуть в церкви или дома во время молитвы).
Здесь же лежало крылышко голубя или курицы для обметания икон от пыли. На божницу часто вешалась занавеска, закрывающая иконы, божник.

Стол, один из наиболее древних видов передвижной мебели, он имелся в каждом миньярском доме. Стол всегда стоял на постоянном месте (в красном углу). Стучать по столу, за которым едят, считалось грехом. В незастольное время на столе могли находиться лишь хлеб, как правило, завёрнутый в скатерть, и солонка с солью.
Каждый член семьи знал своё место за столом. Хозяин дома во время семейной трапезы  сидел в красном углу, под самыми образами. Старший сын садился по правую руку  от отца, второй сын – по левую, третий – рядом со старшим братом. Дальше сидели женщины и маленькие дети. И нарушать (без крайней необходимости) заведённый за столом порядок не полагалось.
Характерной особенностью заводского Урала, а, следовательно, и Миньяра в отношении домашнего быта следует считать преобладание металлической утвари – чугунной, железной, медной посуды, которую рабочие часто изготовляли сами для себя на заводе и дома, используя отходы производства или же покупая у местных мастеров. Сковородки, кастрюли, тарелки, кружки, «чугунки на ножках» - всё, что в деревнях других местностей дореволюционной России было великой редкостью, здесь стало обыденным и привычным.

Вместо кухонного стола дома в Миньяре устраивал «залавок». Очень удобный, длинный и высокий стол-шкаф, который тянулся вдоль стены. Здесь месили тесто, чистили овощи, рубили мясо, мыли посуду. Внизу залавка хранились непортящиеся продукты – крупы, мука, испечённый хлеб.
На стене висел «посудник» - особая полка, где удобно было размещать тарелки, чашки, ложки. Обязательно на кухне стояла «тушилка» - металлическая коробка на ножках, куда после топки печи сыпали горячий уголь – оттуда брали его, чтобы ставить самовар.

Вплоть до середины 70-годов 19 века дом освещался лучинами, которые держались при помощи «светца» (металлическая конусообразная трубка с тремя зубцами). Неотъемлемой частью жилища была печь. Русская печь занимала почти половину избы. С ней был связан весь быт и вся жизнь.

Печь выкладывалась из хорошо обожжённых кирпичей местного производства без плиты. Кирпичный завод находился в районе городского кладбища. Там добывали красную глину, из которой и делали кирпичи. Затирку делали из красной, жёлтой глины, которую добывали на Усковом поле и в Тёплом долу. По словам старожилов города, затирка, сделанная из красной глины, не трескалась. «Чело» печки прикрывалось металлической заслонкой. Дно печи носило название «под». На нём пекли хлеб, здесь же варили пищу, сушили грибы и ягоды. Дымоход печи устраивался в одно «колено». Верх печи служил для сна, просушки одежды и обуви, здесь можно было просушить лён, табак и т. д. В печи обязательно устраивалось маленькое отверстие, выходящее в дымоход, куда вставлялась труба самовара. Человек, который умел класть печь, пользовался большим почётом и уважением в округе. Печнику нужно было не просто сложить печь, а сложить её так, чтобы дров на её истопку требовалось меньше, а тепло от печи держалось дольше. В этом состояло искусство печника.

Топили печь, как правило, ольховыми дровами и шкуренной берёзой; от таких дров дыма меньше и тепло держалось дольше. Практически всегда на печи в Миньяре спали, для чего нередко делали специальную лежанку. Дети очень любили валяться на тёплой печи долгими зимними вечерами. На печи часто грели свои старые кости старики и старухи. Старожилы рассказывают, что во время войны в печи даже мылись.
В боковой стене печи делали неглубокие печурки, где обычно сушили мокрые рукавицы, лучину. В тёплом опечье в зимнее время держали домашнюю птицу…

Считалось, что за печью живёт домовой – хранитель домашнего очага. При переезде из одного дома в другой непременной обязанностью считалось в последнюю ночь перед выходом из старого дома с хлебом-солью  пригласить домового на новое место жительства. Рассказывали, что если домовому не по нраву семья, в доме которой он живёт, тогда он будет бить посуду, кричать и громко топать по ночам. Зато тому, кого домовой полюбит, он ночами будет завивать волосы и бороды в косы.
Надворными строениями считались «стайки», то есть стойла для коров, овец и лошадей, а погребницей – место над ледником, которое заставлялось или подвижными ларями, или особыми из досок перегороженными  сусеками. Здесь у хозяина были кадки, бочонки, лагуны, корчаги и прочие ёмкости с продовольственным запасами. Сами ледники были выложены из дикого камня или лиственных срубов.
У зажиточных мастеровых между надворными строениями устраивались ещё так называемые  «завозни», в которых хранились  качалки (тележки на длинных дрогах), санки, хомуты, шлеи и прочая праздничная утварь У большинства работных людей средств на устройство «завозни», равно как и на строительство сплошного покрытия двора, не хватало; здесь их заменяли «открылки»  (или поднавесы), примыкавшие к жилой части дома.

При каждом дворе строили баню. Не запрещалось ставить курные бани, топившиеся «по-чёрному». Сруб бани рубили из ели, мало пригодной для выжига угля.
Дрова заготавливали только берёзовые и ольховые. Пары дёгтя, содержащиеся в дыму от сгорания берёзовых дров, били прекрасным дезинфицирующим средством, покрывавшем стены и потолок блестящим чёрным лаком, а дым от подброшенных напоследок в каменку ольховых дров создавал благовонный запах. От многих болезней помогала избавиться баня. за что люди говорили о ней уважительно, содержали её в чистоте и порядке».»

Я ещё застал старый Миньяр: добротные дома, сараи – «стайки». На Чёрной речке и Новостройке дома были и в пять окон и в два окошечка – это уже строительство в советское время, а дома старого Миньяра, дореволюционного – обычно в четыре окна, в три окна, а дома-избушки в два окошечка что-то я и не припомню. И огороды было побольше.
В книге М.Н. Коковихина «Миньярское подполье» есть фотография «Общий вид рабочего посёлка Миньяр» - посёлок очень даже добротный, но иллюзий быть не должно: работа на заводе была тяжелейшая. Такой он, Урал.

Что всегда обращает на себя в путешествии по Миньяру, так это окна –
они всегда исключительной чистоты и прозрачности, белые занавесочки и цветы на подоконнике. Сейчас Миньяр, при всей своей патриархальности, перестраивается, и дома-новодел, и окна уже теряют свою чистоту и прозрачность, и цветов на подоконниках почти уже и не осталось.
Да ладно бы строительство, но строительство оказывается навсегда. Когда-то просторные и убранные улицы теперь завалены всяким хламом. Почти у каждого дома: дрова, срезки, кирпич, бетонные кольца, железо, гнилые брёвна, песок, щебень – чего только нет. Редко, очень редко увидишь убранную придомовую территорию. При всём грандиозном размахе строительства как-то всё случайно, временно, зыбко и неустойчиво. То есть так: построят и потом начнут переделывать.

Но при всём при том Миньяр по-прежнему живописен.
Пешком или на велосипеде мимо вокзала и в город.
Нет, всё же не мимо, а – остановиться и со стороны взглянуть. Останавливаются ли здесь пассажирские поезда? Ходит электричка: утром – до Уфы, вечером – через Миньяр до Кропачёво.
Было время –на родимую сторону рано утром в электричке. И такое путешествие было особенное, ритуальное. Маршрутка мчит. По времени маршрутка минут на десять подольше, а впечатление, что – мигом. А на электричек столько всего увидишь, словно возвращаешься туда, куда вернуться невозможно.

Красная скала, Красный камень. Скрадывают его вид электрические железнодорожные линии, столбы.
На Горе, на Камне наши весенние игры в войнушку, летом – лазание по скалам и собирание клубники, осенью – мои хожения.
Вид с Камня –на Чёрную речку, на нашу улочку, на стадион и далее.

Чем более живёшь, тем загадочнее жизнь, тем более она непознаваема.
Как осознать её, восприять её – не знаю…
но замирает сердце, когда смотрю со скалы на детство, на самые яркие, самые звучные картины ушедшего.

По дороге, под железными мостами – в город. Если пешком, то по железнодорожной  ветке, по правому берегу реки к бывшему хлебозаводу (звучит громко, но это всего лишь одно небольшое, когда-то добротное побеленное,  ухоженное, а теперь спокойно разваливающееся  здание).  За ним ворота метизно-металлургическому завода, бывшего завода.
Ходил я по ветке к папе на работу на хлебозавод, ходил по ней в музыкалку.
И мне нравилось по ней идти, видеть проходящие поезда на той стороне, слушать стук колёс, смотреть на реку, бурную по весне и медленную и спокойную осенью. Нравилось катить по тропинке на велосипеде – легко катилось.
Сохранились остатки  небольших каменных лестниц-спусков к реке.
Кто, когда их сооружал…
Пишут в районной газете, что ветку сделают пешеходно-прогулочной. Идея замечательная, а пока её нет, пешком по бывшему пути,.
Рельсы убрали, шпалы выкорчевали. Берег густо зарос тополями.
Пройдёт ещё сколько-то времени и ничего от прежнего не останется, то есть от того, что было в мои детские годы, как ничего не осталось от того, что было до моих путешествий.
Странно всё это.
Противоположный берег реки Сим – для созерцания и наблюдения.
Интересные мотивы: железнодорожные мосты, поворот реки к Отводному камню, Пожар-гора с заброшенной разработкой по добыче камня.

Когда я подходил к хлебозаводу, вкусно и завлекательно пахло печёным хлебом. Это был аромат.
Чудом кое-как сохранилась проходная, через которую я проходил к папе на работу. Когда наступали холода, там всегда топилась печка и было очень тепло, а сама территория хлебозавода вся была пропитана хлебным запахом.
Далее от хлебозавода по улице Советской вдоль метзавода. Улица тянется от реки с юга на север.

Памятки для меня: напротив заводоуправления – кинотеатр «Юность». Снаружи он тот же,  как и в давние годы. Дорого место, дорого здание.
Сколько здесь было ярких впечатлений, переживаний, сколько волнения в
предвкушения праздника. И он был, этот праздник, праздник кино!
Билет за десять, двадцать копеек и ожидание чуда.

На горочку поднялся – старая площадь. Здесь располагался рынок. Далее – музыкальная школа в бывшем купеческом доме. Сохранилась угловая часть здания. На втором этаже  - окно угловой комнаты, там я занимался по специальности под руководством Веры Георгиевны Сомиковой.

Спуститься к пруду, вдоль пруда к Храму, через Завьяловский мост в Завьяловку по улице Первое мая в гору на Усково поле. Завьяловские улицы – пиршество для живописцев. Расположены они параллельно друг другу по склону горы Вознесенской.
Отовсюду – мотивы чудные: со стороны пруда, от моста, на самих улочках.
Из-под горы родник – Завьяловский.

Если около пруда повернуть на дорогу к Скале подпрудной, то далее – вдоль пруда через Челякову поляну можно выйти до Масляной поляны.
Масляна поляна, я там давно не бывал, а когда был – чудно была хороша.

Улочка очень своеобразная, где ещё найдёшь такую – Советский дол. Расположена она у подножья горы Ягодной и идёт вдоль ручья.
Тропинка, рядом ручей течёт, старые дома и новострой.

Главная улица города – улица Центральная, коротенькая. По обе стороны – благоустроенные многоквартирные дома. На первых этажах – управления, конторы, магазинчики и магазины и очень много всяких вывесок – глазам не на чем остановиться.

Окраины Миньяра все на своё лицо, все – непохожие и «музейные», но быстро теряют свою уникальность в связи с новостроем. О своеобразии окраин говорят названия посёлков-окраин: Завьяловка, Максимовка, Новостройка, Микишин загон, Чёрная речка, Капании,  Мордовский посёлок, Захарычев бугор, Зелёная зона…

Первоначальное население Миньярского посёлка  - крепостные из Нижегородской и Симбирской губерний. Родословная многих миньярцев восходит к 18 веку: Брюнеткины, Буравцовы, Забалуевы, Киселёвы. Тумановы, Коржаковы, Фатеевы.
Миньярский говорок отличается цоканьем ( «цорт» - чёрт), есть ещё особенности произношения, которые сразу «выдают» миньярца. Ясно, что сейчас эти особенности почти стёрлись.
Миньярцы – народ гостеприимный. Это опыт личный, субъективный.
У моих родителей настоящие друзья, на всю жизнь – миньярские, а в Аше таких сердечных они так и не нашли.
И моя жизнь сложилась так, что друзья детства мои – самые друзья, другие – знакомые, хорошие, уважительные, но таких товарищей, которые были в Миньяре, у меня больше не было.

Миньярцы – народ очень наблюдательный и на язык острый.
Об это говорят прозвища миньярских жителей. Сейчас это в прошлом.
Но  было время, когда не по фамилиям называли, а по прозвищам, хотя бы и для того, чтобы родственников-однофамильцев отличать.
Откроем книгу «Миньяр – наш город», раздел
«Словарь миньярских прозвищ» (выборка).
Базунов – Пузырь (очень толстый),
                Адмирал Колчак (любил командовать).
Бочкарёв – Ваня-хыря (говорил невнятно).
Брагины – Ритатуй (непостоянный),
                Шемагур (красноречивый),
                Лапша,
                Румын.
Брюнеткины – Кулага (любил пить бражку на кулаге (калине),
                Овца (любитель прогулок),
                Миленький (никогда не грубил, со всеми был ласковый).
Верещагин – Халва (любитель сладкого).
Буравцовы – Клин (из-за формы головы)
                Скобла,
                Змея.
Грачёв – Гараня (давал гарантию на выполнение работ).
Гудков – Плут.
Диулины – Утки (по манере ходить).
Иванцов – Мутный (скрытный, неразговорчивый).
Исаев – Гуленьки (любитель гулянок).
Киселёвы – Протасы (по отчеству деда Протаса),
                Валяло (оковывал сани полосовым железом, но заказы долго
                не  выполнял).
Кузьминых – Моль (из-за суетливого поведения).
Мигуновы – Крошки (маленькие ростом).
Роговы – Голики (очень бедные из-за своей лени).
Шалашовы – Тенётник (сплетник),
                Баран (глупый).
Шведовы – Окурки (небольшие ростом),
                Шикиль (любил шик, красиво одеться).
Шишковы – Лисы,
                Пека.
Что ни прозвище, то портрет.

Нет для меня Миньяра без Чёрной речки и улицы Спартака.
Пройду по улице, по мостику  далее и за окраину по дороге на Волково, куда глаза глядят.
Очарование этих мест, скрытая, очень неброская красота, вдохновенние, живописность и поэтичность не почувствуешь,  не увидишь на бегу. Вживёшься, попробуешь на вкус – лучше земли и нет, чем родимая.
И с каждым прожитым мгновением эта связь всё крепче и крепче.

Скала, Речка, Леса-горы – долгое время я ощущал их как вечные, незыблемые, как нечто – навсегда.
Но всё – проходит,
и камни – истлеют, реки высохнут, пропадут леса-горы,
и от того и от многого другого на сердце у меня печаль.
Так зачем же…
отложив, отодвинув мысли в сторону,
буду созерцать родимую сторонку,
и вдыхать, и осязать, и слушать,
и на губах моих её горько-пряный вкус,
вкус калины с земляникой, вкус родимой стороны…

*на фото - работа автора