Старообрядческая экзегеза

                «Жадно ищут они ответов, но не от кого услышать
                разумного слова».
                - П. И. Мельников-Печерский («На горах»)


В тихой монастырской книгохранительнице проводил я долгие часы, склонившись над древними фолиантами. Паче всего влекло меня Откровение Иоанново, сия таинственная книга, в коей сокрыто грядущее.

В тот вечер сличал я тексты Библий Геннадиевой и Острожской. Лампада бросала трепетные тени, и в сем мерцающем свете обрел я различие, кое поначалу показалось малым, но вскоре потрясло душу мою таинственностью своей, грозящей бедствием великим.

Речь шла о падении Вавилона. В Геннадиевой Библии написано: «в нем же обогатишася вси имуще корабля в мори от части его», а во Острожской: «... от чести его». Казалось бы, едина буква, но за нею отверзалась бездна ужасающих смыслов.
Отложил я книги и вышел в монастырский вертоград. Ночь была ясная, звезды сияли с необычайною яркостью, словно приблизились к земле, дабы лучше узреть дела человеческие.

— Что тревожит тебя, брате? — услышал я глас старца Феофила, который неслышно подошед и стал рядом.

— Отче, смущает меня едино слово в Писании, — ответствовал я. — «Часть» или «честь» Вавилона, от коей обогатились купцы. Погрузился я в корни сих слов и обрел, что оба они связаны не токмо с богатством, но и с мудростью, знанием, разумением.

Старец улыбнулся и указал на две тропинки, расходившиеся от места, где мы стояли.
— Видишь эти пути? Они начинаются из единой точки, но ведут к разным целям. Так и с мудростью человеческой. Она может быть частью Божественного замысла или превратиться в гордыню, которая отделяет от Бога.

— Но как распознать, какая мудрость от Бога, а какая от Вавилона? — спросил я.
— Однажды, — начал старец свой рассказ, — два купца отправились в дальние страны за мудростью. Один искал знания, чтобы приблизиться к уразумению Божиих заповедей и добродетельно служить людям. Другий жаждал тайн, которые принесли бы ему власть и богатство.

Оба обрели то, что хотели. Первый воротился с книгами Священного Писания да наставлениями Отцов о милосердии и любви. Вторый же привез тайные формулы чародейства и способы властвовать над душами людскими.

Минули лета. Первый купец открыл училище, где наставлял чад не токмо грамоте, но и добродетели. Ученики его несли свет знания в самые отдаленные пределы земли. Вторый же воздвиг палаты великолепные и окружил себя челядью да льстецами. Он приумножал богатства свои, используя знания для обмана и порабощения ближних.

Когда же пришел час оставить мир сей, первый купец почил в келье скромной, окруженный любящими учениками и благодарными людьми, молящимися о душе его. Второй же встретил кончину в одиночестве яко тать, среди сокровищ, кои не мог взять с собою.

— Видишь ли, — молвил старец, — оба обрели мудрость, но первый черпал из источника Божией Премудрости, а вторый — из кладезя Вавилонского. Первый стяжал честь в истинном значении сего слова — как почитание Господа через служение творению Его. Второй взял лишь часть, долю благ земных, что обращаются в прах.

Я задумался над его словами, и внезапно строки из Откровения Иоаннова предстали передо мной в новом свете.

— Значит, когда говорится о кораблях, наполненных от «чести» Вавилона, речь идет о ложной мудрости, которая выдает себя за истинную? — спросил я.

— Именно так, — кивнул старец. — Вавилон всегда предлагал знание без любви, мудрость без смирения, богатство без служения. Его «честь» — это подделка под истинную честь, которая приходит только от почитания Бога. Вот почему в Писании сказано о блуднице сей Вавилонской: «изыдите из нея, люди мои, да не причаститеся гресех ея, и от язв ея да не вредитеся».

Мы долго стояли молча, глядя на звезды. Наконец старец сказал:
— Помни, чадо мое, что истинная мудрость всегда проста. Она не кричит о себе на площадях, не требует поклонения, денег, не обещает путей легких. Она являет себя в делах любви и милосердия, в стремлении к правде, в готовности отдать, а не взять.

Перед тем как уйти, он положил руку мне на плечо:
— И еще одно. Слово, которое ты взыскуешь, имеет природу двойственную не случайно. Это напоминание о выборе, который каждый делает ежедневно: служить Богу или мамоне, стяжать Духа Святаго или накапливать сокровища земные, искать Премудрости Божией или лжемудрствовати по-вавилонски.

Я вернулся в книгохранительницу с вразумленным сердцем. Теперь я знал, что различие между «частью» и «честью» Вавилона — это не просто ошибка толмачей или переписчиков. Это духовное уразумение, наделяющее способностью различать подлинную мудрость от прелестной лжемудрости.

_________________

Вывод, учитывающий этимологию слов «часть» и «честь» (на основе данных из словаря Фасмера и авестийских параллелей)

      • «Часть» — связано с материальным разделением (доля, наследство).
      • «Честь» — восходит к духовной и когнитивной сфере (почитание, мудрость), но через идею ценности приобретает и материальные коннотации.
      • Авестийские параллели (;isti) подтверждают, что семантика «чести» как религиозно-интеллектуального богатства древнее, чем чисто социальное значение "почета".

Таким образом, в старославянском и древнерусском контекстах «честь» могла означать не только моральную добродетель, но и сакрально-материальную ценность, что отражает глубинный индоевропейский синкретизм понятий "знания" и "владения".