Дао, Мать и отсутствующий Бог

Привычный на Западе контур Бога — личностного, творящего, судящего — словно растворяется, когда мы обращаемся к Китаю. Нет того Яхве, Отца, чьё присутствие (или отсутствие) так задаёт горизонт европейской мысли. Но это не пустота. Это иная наполненность: духи лесов и рек, хитроумные лисы-оборотни из новелл Пу Сунлина — не «пережиток» шаманизма, а нити другой ткани бытия, где священное не сосредоточено в одной точке, а разлито повсюду, дробится на мириады живых форм.
Искусство здесь вторит природе, а порой неотличимо от неё. Достаточно вспомнить японский альбом гравюр Кацусики Хокусая «Тридцать шесть видов Фудзи»: каждый изгиб горы, каждая волна — не просто пейзаж, а ритм становления. Так и китайский иероглиф — не буква, а сгусток смысла, ритма, образа; каллиграфия — живопись мысли, танец кисти в такт дыханию мира. Всё это многообразие форм, всю эту пульсацию жизни словно обнимает одно слово, один знак — ;, Дао.
И тут просится параллель, пусть и осторожная, с мыслью Спинозы: Deus sive Natura — Бог, то есть Природа. Что если сказать иначе: Dao sive Natura sive Deus? Дао, или Природа, или — Бог? Формула рискует показаться легковесной, но в ней угадывается безличная, всеобъемлющая реальность, куда ближе к Дао, чем к библейскому Творцу.
И всё же парадокс. В «Дао дэ цзине» это безличное, непостижимое Дао именуется ;;;; — «Матерью десяти тысяч вещей». Мать, не Отец. Она рождает мириады существ, питает их, даёт им путь. А на другом краю Евразии, в иудейской мистике, живёт образ Шхины — женского аспекта Божества, Его присутствия в мире, творческой, заботливой силы, сопричастной творению. А в апокрифическом «Евангелии от евреев» Дух Святой назван Матерью.
Случайно ли это созвучие — Мать (;) Дао и Шхина? Или это проблеск общей человеческой интуиции, пробивающейся сквозь толщу столь разных культур: мысль о женском, рождающем, питающем начале как источнике всего?
Мы лишь скользим по поверхности этих традиций, ловя отзвуки смыслов. И, возможно, сама недоговорённость — ощущение тайны, которая лишь изредка приоткрывается в таких перекличках, — и есть точная нота для разговора о Дао, Боге и вечной Матери-Природе. Тайна остаётся, как иероглиф: плотный смысл, до конца не разомкнутый.