Дао, Мать и отсутствующий Бог

Кажется, привычный нам контур Бога – личностного, творящего, судящего – растворяется, когда взгляд обращается к Китаю. Нет того Яхве, того Отца, чье присутствие (или отсутствие) так определяет западную мысль. Значит ли это пустоту? Или иное наполнение? Возможно, духи лесов и рек, хитроумные лисы-оборотни из рассказов Пу Сунлина – это не просто «пережиток» шаманизма, а скорее, нити иной ткани бытия, где священное не сконцентрировано в одной точке, а разлито повсюду, дробится на мириады живых форм.

Искусство здесь вторит природе – или неотличимо от нее. Вспоминается утерянный альбом гравюр Хокусая с видами Фудзи… каждый изгиб горы, каждая волна – не просто пейзаж, а застывший танец энергии. Так и иероглиф – это не буква, а сгусток смысла, ритма, образа. Каллиграфия – это живопись мысли, танец кисти, вторящий дыханию мира. И всё это многообразие форм, всю эту пульсирующую жизнь природы, кажется, обнимает одно слово, один иероглиф – ; (Дао).

И тут возникает искушение провести параллель, пусть и поверхностную, с далекой мыслью Спинозы: Deus sive Natura. Бог или Природа. А может, перевернуть? ; sive Natura sive Deus? Дао, или Природа, или… Бог? Формула звучит почти кощунственно своей легкостью, но она указывает на некую безличную, всеобъемлющую силу, которая ближе к Дао, чем к библейскому Творцу.

Но вот парадокс. В «Дао дэ цзине» это безличное, непостижимое Дао вдруг именуется ;;;; – «Матерью всех вещей». Мать! Не Отец. И эта «Мать» рождает мириады существ, питает их, дает им путь. И тут же, на другом конце Евразии, в глубине иудейской мистики, возникает образ Шехины (;;;;;;;;;) – женского аспекта Божества, Его присутствия в мире, Его творческой, заботящейся силы, работающей с творением. А в апокрифическом Евангелии Дух Святой назван Матерью…

Неужели Мать (;) Дао и Шехина (;;;;;;;;;) – это случайное созвучие, игра ума, ищущего сходства там, где его нет? Или это проблеск какой-то глубинной интуиции человечества, пробивающейся сквозь толщу столь разных культур? Мысль о женском, рождающем, питающем начале как источнике всего сущего – не есть ли это ответ на отсутствие привычного «Отца»?

Мы скользим по поверхности великих культур, пытаясь уловить эхо смыслов. И эта невозможность до конца понять, это ощущение тайны, которая лишь приоткрывается в таких неожиданных параллелях – быть может, и есть самая точная нота в этих словах о Дао, Боге и вечной Матери-Природе. Тайна остается, как иероглиф, полный смысла, но не до конца расшифрованный.