Наследие. 12. Новая семья

12. Новая семья


В новой квартире пахло свежей краской и чем-то чужим. Андрей стоял посреди гостиной, прислушиваясь к звукам из коридора — хлопнула входная дверь, раздался смех, тонкий голос Насти перекрыл глухое бурчание Димы. Он знал, кто что скажет ещё до того, как слова слетят с губ. Уже два месяца они живут под одной крышей, но каждый день был как первая репетиция спектакля без сценария.

— Сумку брось у двери, — сказала Лена, проходя в комнату. — Сапоги поставь ровно, не в проходе.

— Да ну, мама, — недовольно протянула Настя. — Тут всё равно как на складе.

— У нас теперь шесть человек, — напомнила Лена. — Придётся привыкать.

Андрей сдержанно усмехнулся. Он знал, что значит «придётся». Привыкание — дело долгое и неблагодарное. Его дети, Серёжа и Маша, пока только притворялись, что это всё нормально. Маша почти не разговаривала с Леной, а Серёжа — с её детьми. Они жили, как соседи, делившие общий коридор и кухню, с вежливым отчуждением.
Вечером Андрей зашёл в комнату сына. Серёжа сидел у компьютера, в наушниках, спиной к двери.

— Можно? — спросил Андрей.

Серёжа молча кивнул, не оборачиваясь. Андрей подошёл ближе, положил руку ему на плечо.

— Как день?

— Нормально.

— В школе всё в порядке?

— Да.

— С Настей и Димой ладите?

— Не мешают.

Он хотел сказать: «Это не ответ», но замолчал. За последние месяцы Андрей понял, что слова не решают. Нужно время. Много времени.
Маша всё чаще подолгу засиживалась у бабушки. Иногда уходила туда на ночь, говоря, что у неё «важные занятия». Андрей знал, что это просто способ не быть дома. Её комната теперь стала общей с Настей, и хотя он оставил Маше всю старую мебель — шкаф, книжные полки, даже любимую настольную лампу, — она чувствовала, что пространство изменилось. Прежде оно было только её. Теперь — наполовину.

— Маша не ест, — сказала как-то Лена, наливая чай. — Я вчера сварила суп, а она сказала, что не голодна. А потом слышала, как ночью втихаря грызла печенье.

— Она не привыкла, — пожал плечами Андрей. — У нас всегда были ужины по желанию.

— Но ведь так неудобно, — Лена вздохнула. — Я же стараюсь. Я не хочу быть для них чужой. Но всё, что я делаю, будто мимо.

Андрей опустил глаза. Лена старалась — он это видел. Она учила Машу делать косички, водила Настю и Машу в кино, пыталась говорить с Серёжей про футбол. Но ничего не приживалось. Отношения оставались натянутыми, словно между посторонними.
Однажды в субботу Маша вернулась от бабушки и застала Настю у своей тумбочки.

— Ты что тут делаешь? — резко спросила она.
Настя вздрогнула, обернулась.

— Я только посмотреть. У тебя помада классная. Я не трогала!

— Не трогала? А кто открыл косметичку? Это мои вещи!

На крик прибежала Лена.

—
 Что происходит?

— Она рылась в моих вещах! — Маша вскинула руку. — Я же не лезу в её!

— Я не рылась! — в слёзы перешла Настя. — Я только посмотрела!

— Она всегда врёт! — Маша сорвалась. — Ей только дай — всю комнату перевернёт!

— Всё, хватит, — строго сказала Лена. — Маша, не ори. Настя, выйди.

Андрей вошёл через минуту, когда обе девочки были уже в разных комнатах. Лена стояла на кухне, сгорбленная, опершись руками о стол.

— Я не могу так. Я стараюсь, но... Они не хотят. Они ждут, что я ошибусь.

— Просто время, — снова повторил Андрей. — Они привыкнут.

— Или не привыкнут.

Следующий день был напряжённым. Маша молчала за завтраком. Серёжа, заметив это, вообще отказался садиться за стол. Настя ходила по дому, демонстративно пыхтя и кидая взгляды на Машу. Дима уткнулся в телефон. Андрей чувствовал, как дом становится тесным не из-за мебели, а из-за обид.
Позже он позвал обоих своих детей на прогулку. В парк. Без Лены и её детей.

— Мы почти не разговариваем, — сказал он, когда они шли по аллее. — Я всё вижу. И
я хочу понять, что вас злит.

— Всё, — отрезала Маша.

— Всё? Даже то, что мы вместе?

— Да. Потому что это не «мы». Это кто-то другой. Другая семья. У нас была своя.

— А теперь другая, — спокойно сказал он. — Это правда. Но я не ушёл от вас. Я рядом. Просто теперь мы больше. И это сложно. Мне тоже сложно.

— Тогда зачем?

— Потому что я люблю Лену. И потому что, когда человек один — ему хуже. А когда есть семья, пусть и новая, есть шанс стать лучше.

Они шли молча. Потом Серёжа вдруг сказал:

— Я бы понял, если бы вы с Леной жили отдельно. Ну, просто вы. А не все вместе.

— Да, — подхватила Маша. — А тут какой-то лагерь. Постоянно кто-то в ванной, на кухне... в комнате!

Андрей кивнул.

— Это сложно. Я не ждал, что всё получится сразу. Но давайте попробуем не разрушать. Не портить. Хоть чуть-чуть принимать.

Маша отвернулась, но промолчала. Серёжа сжал губы. Это был не отказ — это была тишина, в которой ещё возможно движение.
Через неделю случилось странное. Настя уронила телефон в воду. Плакала, кричала, что всё пропало. Лена пыталась её успокоить, но безрезультатно. И вдруг Маша подошла, взяла полотенце и сказала:

— Надо выключить и положить в рис. Поможет, если не слишком поздно.

Настя молча смотрела. Потом прошептала:

— А у тебя было?

— Было. У всех бывает.

Маша ушла, но через пару часов принесла старый чехол — сказала, что может подойти, если телефон выживет. Настя приняла.
А через день Серёжа позвал Диму в футбол — просто за компанию, «поиграть во двор». Тот с радостью согласился.
Андрей наблюдал, как что-то начинает меняться. Медленно, неуверенно, но уже — по-настоящему.

Летом они уехали на дачу. Дом был старый, маленький, но с большим участком и речкой в двух километрах. Без интернета, почти без связи. И оказалось, что именно это и нужно.

Дети начали играть вместе. Настя учила Машу печь блины на сковородке с ручкой, привинченной проволокой. Дима и Серёжа соорудили шалаш в лесу. Лена с Андреем сажали грядки, таскали воду из колодца, спорили, смеялись, ссорились и мирились.
Однажды вечером, у костра, Андрей сказал:

— Мне кажется, это начало. Теперь — по-настоящему.
Лена улыбнулась.

— А я уже чувствую, что это семья.

Осенью, когда началась школа, стало снова трудно. Графики, уроки, ссоры. Но что-то уже держалось на месте. Когда Настю обидели в школе, она рассказала это Маше, а не маме. Когда Серёжа порезался, Дима принёс ему бинт и молча помог перевязать.
Однажды Андрей пришёл домой позже обычного. Ужинали все вместе. За столом говорили о разном — кто как провёл день, кто что читал, у кого контрольная. Он сел, слушая, не вмешиваясь. А потом вдруг осознал, что шум в комнате — это ни хаос, ни напряжение. Это звук жизни. Их жизни.
Он посмотрел на Лену, она встретила его взгляд. Они ничего не сказали. Только улыбнулись.