СВО. Роман в стихах Лёха Гимнастёркин, часть II

Глава шестнадцатая
Особенности боевых действий в зимний период.

Весь декабрь дожди и ветер,
Холодина – будь здоров!
Только неудобства эти
Раздражают лишь врагов.

То им холодно, то сыро,
Затопило вход в блиндаж.
Что ж, землянка – не квартира,
Поле боя вам – не пляж!

С потолка льёт натурально.
Денег нет. Нас развели!
Да, к тому же регулярно
Напирают москали.

Вот они – пейзажи маслом:
Как на пляже, к ряду ряд
Всюду павшие напрасно
На земле сырой лежат.

Жутко видеть ту картину,
Но, увы – не избежать.
Им, к тому ж, стреляли в спину,
Что б не думали сбежать.

Повезло лишь тем укропам,
Кто не бьётся о скалу.
Кто сидит не по окопам,
В бункерах, в глухом тылу.

Пьют, едят и в ус не дуют,
Им же кровь не проливать.
Берут взятки и воруют,
Что б карманы набивать.

Шлют всё новых, из запаса,
Кто ещё не воевал.
NATO требует дать «мясо»,
Дать расходный материал.

Миллион штыков, не меньше,
Вот уж и закон готов.
Доберутся и до женщин,
До детей и стариков.

Им поможет заграница
Разорить страну дотла.
Ведь они собрались биться
До последнего хохла.

Сала нет – одна горилка,
Да, ещё вот порошок.
Не нужны ни нож, ни вилка:
«Ну, давай, на посошок!

Выпей, хлопчик, не сопьёшься,
До окопов довезём.
Просто завтра ты уткнёшься
Мордой в жирный чернозём.»

Ну, а пленных для обмена,
Тех, что сдались москалям,
Вместо, что б вернуть из плена,
Обломали «об колено»,
Разбросали по полям.*

Утонула в яме Bradley,
Leopard зарылся в грязь:
«Ждём поставок, и немедля!»
Громко заявляет мразь.

То, что выделило NATO –
Вдоль обочин, тут и там,
А они всё: «Маловато!
Маловато будет нам!

Наступать не можем в холод,
Да, при слабых козырях…
Говорят, снарядный голод
Ожидается в частях.

Ну, а если, предположим
Мы готовы сесть за стол?»
Хитрость ваша не поможет,
Отдохнёте – и за ствол.

Так в четырнадцатом было:
Вспомню, так кидает в дрожь,
И Дебальцево открыло
Нам глаза на вашу ложь.

И не надо спорить с нами,
Ведь Стамбул нам дал ответ:**
Отсидеться за кустами –
Вот он, ваш приоритет.

Верите – война всё спишет,
И, вот – вот, придёт успех?
Но Россию Мир услышит,
И тогда мы вспомним всех.

Контрнаступ провалился,
В зимней слякоти завяз.
Ну, а я не удивился,
Ведь всё это – на заказ.

Результат закономерен:
Запад позабыл урок.
Скажу больше, я уверен –
Не идут уроки впрок.

Словно язва, как проказа,
Всем сравненьям нет числа.
Вновь фашистская зараза
В чистом поле проросла.

Видно снова в гроб могильный
Гвоздь придётся нам забить,
Доказав, кто самый сильный
И гуманный. Так и быть!

Не смотря на истерию,
Русский воин, стар и млад,
Вновь пошёл спасать Россию,
Как и много лет назад.

Что нам слякоть, дождь и холод?
Когда пройден Сталинград.
И зима – совсем не повод
Отказаться от наград.

Правда нет зимой зелёнки,
Но, зато холодный квас.
А по льду, как по щебёнке,
Ведь зима всегда за нас.

В сорок третьем, в Ленинграде
Шёл по льду машин эскорт.
А в Брюсселе, фондерляди
Знать – не знают о блокаде.
Сверху вниз на русских глядя,
Держат нас за второсорт.

Обращаюсь к силам тёмным:
«Вы играете с огнём!
Что, забыли – мы напомним,
Даже глазом не моргнём».

На войне ведь как бывает,
Что пока враг в стороне,
Маршем взвод вперёд шагает
Кто пешком, кто на броне.

Лица обжигают ветры,
В чёрной копоти, в пыли
Отмеряем километры
Вновь очищенной земли.

Пусть хозяйничает вьюга.
К ней привыкший, наш боец.
Карта с Севера до Юга
Оживилась наконец.

Днём и ночью, неуклонно
Мы отодвигаем фронт.
И колонна за колонной
Вновь ползут за горизонт.

В них всё больше зимних грузов,
Ведь мороз рекорды бьёт.
Жаль ни немцев, ни французов,
А наёмники – не в счёт.

Жажда правды, сила духа
Окрыляет до краёв.
И за ленточкой – движуха,
Как в лесу у муравьёв.

Этот – в тыл, а тот собрался
Утром штурмовать квадрат.
После штурма он признался,
Что опять никто не сдался…
Лёха в битве затерялся:
Гимнастёркин, где ты, брат?»

Санитар команды «триста»
Говорил, крепя бандаж,
Видел будто бы радиста,
Описал – ну точно, наш!

Шутит словно на гастролях,
Прямо лидер заводной.
Руки в порванных мозолях,
Сам весёлый и живой.

Давит на «акселератор»,
Не радист, а виртуоз!
Настроенья генератор
Там, где плавится мороз.

Восемь месяцев в окопах,
А на фронте год – за три.
Своё мненье об укропах
Лёха поменял внутри.

Разложилось всё по полкам.
Траки месят чернозём.
Скоро, вон за тем посёлком,
Думаю, тебя найдём!

Мне расскажешь, как всё было,
Как встречали Новый Год,
Кто живой, кого накрыло,
Как зимой искали брод?

Я в печурку дров подкину,
Что б бойцам не замерзать.
Ты расскажешь – я прикину
Ну и дам всем прочитать.

*24 января 2024 года под Белгородом Украина сбила российский военно-транспортный самолёт Ил – 76, на борту которого находилось 65 пленных военнослужащих Украины, предназначенных для обмена.
**29 марта 2022 года в Стамбуле проходили переговоры между правительствами России и Украины. Результат известен. СВО продолжается.

Конец шестнадцатой главы. Продолжение следует.

Глава семнадцатая
Лёха Гимнастёркин и партизаны

Рано утром, на рассвете,
Лишь забрезжил горизонт
Два мальца на драндулете
Шли кустами через фронт.

Ехать было невозможно,
Но, как хряка на убой, 
Грязный велик осторожно
Волочили за собой.

«Может это диверсанты –
 Присмотрелся часовой –
 «Доложу – ка я сержанту,
Разберётся: свой – не свой.

Там какие – то болваны
К нам с велосипедом прут».
«Не стреляйте, партизаны!
Мы с Авдеевки, вас ждут.»

«Кто такие и откуда?
Не молчать, в глаза смотреть!»
«Мы с Авдеевки, там худо,
Долго нам ещё терпеть?»

«Выворачивай карманы!
С головы до ног в грязи,
А туда же, в партизаны,
Ну – ка стой, притормози».

Кто такие партизаны
Знаем только из кино:
Бороды, костры, баяны
Романтично даже, но

Партизан в тылу воюет,
А скрывается в лесах.
Из засады атакует,
Сея панику и страх.

Триста лет на поле бранном
День за днём обозы жгли.
Был француз бит партизаном,
Шведы тоже огребли.

И кого только ни били?
На границе двух веков
В мировую оценили
Силу русских мужиков.

Отгремели барабаны,
Прекратили завывать
Флейты, трубы и шаманы.
Фронт накрыл другие страны,
Но остались партизаны
И давай мосты взрывать!

Время Гимлера и Гесса.
Жгут в амбарах баб, ребят.
Вновь уходит в чащу леса
С добровольцами отряд.

Эта сила принимала
Всеобъемлющий масштаб
И топила, и взрывала
Всё, на что укажет штаб.

Белоруссия гремела,
Задавала огоньку.
Украина песни пела,
Посвящая Ковпаку.

Ленинградские, тверские,
Брянских целый караван.
Жаль забыл сегодня Киев
Украинских партизан.

Боссам Вермахта не снилось,
Что для них приберегли.
«Барбаросса» подавилась.
Партизаны помогли

Тем бойцам, кто рыл окопы
Пораженья избегать.
Это вам не пол – Европы
Под гармошку прошагать.

Партизанам нет преграды,
Их значение возросло.
Партизанские отряды
Рвут мосты, взрывают склады,
Только бить врага с засады –
Не простое ремесло!

Жить в земле зимой и летом,
Окопавшись словно зверь,
Очень трудно, и, при этом
Согреваясь партбилетом,
Оставаться человеком,
Просто на слово поверь.

Обратитесь лучше к книжкам
О войне на стеллаже…
Ну, а я вернусь к мальчишкам,
Что притихли в блиндаже.

У печи на табуретки
Сели медленно, без сил.
«Не найдётся сигаретки?»
Старший робко попросил.

Все, конечно засмеялись.
А сержанта пот пробил.
Вы, конечно догадались,
Что сержантом Лёха был*.

Накануне в воскресение
Повод был надеть мундир:
Принял Лёха отделение –
Вот уже и командир.

Дети в бойне – это слишком!
Тут же не Афганистан.
Он глядел в глаза мальчишкам,
А в руке дрожал стакан.

Сам курил, но крайне редко,
Всё старался сократить.
Зойка – милая соседка
Умоляла не курить.

Но сегодня, вынув пачку,
Что б к себе расположить
Не пороть решил горячку,
Обещал дать закурить.

Пацанов озябших, хилых
Прежде кашей накормил.
Крепким чаем напоил их,
А потом заговорил:

«Ну, рассказывайте, черти,
Как сюда вас занесло?
Через фронт пройти, поверьте…»
И тогда их понесло:

«Это, дяденька, не сложно,
Мы, с братишкой по кустам
Тихо, скрытно, осторожно,
По натоптанным следам.

Мы – ребята с пониманьем,
Восемь классов, как – никак,
Ну, а к вам пришли с заданьем
Рассказать, что там и как».

Гимнастёркин смотрит косо,
Ведь убили наповал!
«Стоп! Имею два вопроса,
Первый: кто же вас послал?»

Заикаясь от волнения
Гимнастёркину в ответ:
«Так ведь штаб сопротивления
Существует десять лет.

В крупных городах ячейки –
Это схема не нова.
Надо только знать лазейки
И секретные слова.»

«Предположим, убедили –
Лёха сел на табурет –
Но зачем вы притащили
Этот ржавый драндулет»?

«Партизаним мы два года,
Попадались и не раз.
Велик нужен для отвода,
Вездесущих, вражьих глаз.

Мы ж в Авдеевке родились,
Знаем каждый закуток.
Говорим, что заблудились,
Или ищем кипяток

Для соседа дяди Пети,
Он лепёшки нам печёт.
Кто подумает – мы ж дети,»
«Молодцы, пока – зачёт.»

«Тут затихло на недельку,
Мы и двинулись во мгле,
А хохлы всё больше в «стельку»
Или просто на игле».

Крепко же мы их помяли,
Целый месяц шли бои.
Лёха слышал расстреляли
Роту целую свои.   

Как огня «Азов» боятся,
Тот их сотнями кладёт.
Больше думают, как сдаться
Так, чтобы в живых остаться,
Но «азовец» рад стараться
И не многим повезёт.

Лёха с красными глазами
Взял стакан, налил нарзан,
А мальцы клюют носами –
Разморило партизан.               

Больше часа продержались,
Но пора трубить отбой.
Парни сильно измотались,
Пусть поспят часок – другой.

Солнце скрыто облаками,
Полдень близко. Дети спят,
В унисон сопя носами,
Но уже – не за горами
Расставание с пацанами,
Скоро в бой пойдёт отряд.

Облака всё ниже, ниже,
Вражий дрон – на разворот.
Штурм Авдеевки всё ближе
И на Запад дальше фронт.

Ротный позже скажет смачно:
«Пацанов скорей в Донецк
Тут решение однозначно –
Партизанщине – конец!»

Но, пока они не знают,
Что их ждёт ближайшим днём
И, наверное, мечтают
О крещении огнём,

Жить в компании хорошей,
Где любой для них герой.
Обещал же дядя Лёша,
Что совсем не за горой

Время праздновать победу
Всем, кто наших тайно ждёт.
Есть приказ, и в эту среду
Город всё – таки падёт.

А ещё они мечтают,
Что б войне пришёл конец.
По родным своим скучают
И не знают где отец.

Мама их давно убита,
А отец ушёл на фронт.
Крепкий дом из монолита
Жив, но нужен капремонт.

Кой – какое барахлишко
Дядя Петя сохранил.
Чтобы жизнь спасти мальчишкам
Завтра их отправят в тыл.

Поспешу всех успокоить
И убрать в стол нашатырь.
Скоро им придётся строить
Вместе Новый Русский Мир.

*Накануне Нового 2024 года рядовому Алексею Гимнастёркину за его организаторские способности и проявленное хладнокровие и смекалку в бою присвоили очередное воинское звание сержант. Так он стал командиром отделения.

Конец семнадцатой главы. Продолжение следует.

Глава восемнадцатая
Лёха Гимнастёркин и «Северный поток 3» из истории труб

Пройден день, ещё страница
От начала – до конца!
По ротации с позиций
Возвратились два бойца.

Под землёй тепло и сухо,
Наверху – простор полей.
Лёха спал, но краем уха
Слушал двух приятелей.

Разговор простой, без нервов,
Как бывало тут порой.
Говорил всё больше первый,
Похохатывал – второй:

«Я без страха и сомнения
Заявляю – Заблуждение,
Будто русские с рождения,
С малых лет хотят бухнуть.
Эти грязные статейки
Трансформируются в фейки.
Что ж, теперь нам на скамейке
С корешем не отдохнуть?

Пусть с утра, но после смены,
После душа и язя…*
И, пожалуй, тут не гены,
Нет, ребята, так нельзя!

Я за трезвость уповаю,
Алкоголь – бесспорно Яд!
И, конечно, не желаю
Пить без меры всё подряд.

Но душа даёт задание,
И тверда, как никогда!
На коррекцию сознанья
Намекает иногда.

Что б границы отодвинуть
В новом образе паря,
Мне придётся опрокинуть
Пол стакана вискаря.

В мозг метнулось сообщение,
Прилетев стремглав, как стерх!
Требует душа общения –
Время всех свистать на верх!

Есть селёдочка, салями,
Пива тёплого кувшин;
И тогда мы в парк с друзьями
На дискуссию спешим.

В парке мы, как партизаны:
Пробку выдерем гвоздём.
Было б что налить в стаканы,
Ну, а повод мы найдём!»

«Да и я – не мать Тереза
Отвечал ему сосед.
Мне б побольше майонеза,
А бухло, что б – не во вред.

Вот сегодня для примера
Возблагодарим судьбу:
Слава древним инженерам
Что придумали трубу!»

Тень веков накрыла дату,
Превратила в пыль гробы.
Ну, а те, кто жил, когда – то
Учредили день трубы.

Жалко, имена пропали,
Где – то канули в веках.
Трубы в землю закопали
Что б не путались в ногах.

И придумали, как можно
Изменить течение вод.
Оказалось –  всё не сложно:
В мир пришёл водопровод.

Шли века, Земля крутилась,
Волны поглощали твердь.
Трубы в пушки превратились,
Стали всюду сеять смерть.

Стонут Фауна и Флора,
Им в набат бить не впервой.
Трубы погрузились в море,
Поднялись над головой.

И дымят, и отравляют
Чёрной, едкой гарью нас.
Нефть куда – то поставляют
Или жгут попутный газ.

Ведь во всём двойная сущность,
Как в полотнах Пикассо.
К сожалению та же участь
Не минула колесо.

Суть зависела от спроса.
Вот и стали предлагать
Ставить пушки на колёса,
Что б быстрей передвигать.

Существует даже мнение:
Не успеешь и моргнуть,
Как одно изобретение
Сможет мир перевернуть.

Но, оставим эти бредни.
Пусть пока сидят во лбу.
Ну, а мы всё тем же, средним
Темпом, выбранным намедни,
Обновили край передний
И наткнулись на трубу.

С Юга тянется на Север,
Вся затоплена водой.
Прямо, хоть снимай бестселлер,
С этой чёртовой трубой.

Два вчерашних партизана,
Переправленных в Донецк
Говорили, до майдана
Проложил её отец.

Командиры тоже знали
Направление и длину.
А мальчишки в ней играли
До большой войны в войну.

И внутри трубы ходили
В полный рост, ища конец.
Каждый был шахтёром или
Гномом Гимли из «Колец».

«Уточнить бы нам детали,
Где – ума не приложу!
А мальчишки не соврали –
Думал Лёха: «Доложу.»

Вход пометила пехота –
Чуть заметные столбы.
Комплекс «Царская Охота»
Был другим концом трубы.

Он построен несомненно
Для элиты. Во - вторых
Широко! Да тут наверно
Триста штук горшков одних.

И, вот то, что в них сливали
Попадало в водосток.
И тогда трубу назвали
Третий Северный Поток.

До войны всё процветало,
Била жизнь живым ключом!
Пили Херес, ели сало,
Запивали коньячком.

Славно отдыхали хлопцы!
Но в четырнадцатом вдруг
К ним нагрянули «азовцы»,
Разгромили всё вокруг.

Про трубу они не знали.
Лохи – надо полагать.
Если б знали, то взорвали,
Надо что – то, ведь взорвать.

Все клиенты разбежались
От бандитов со всех ног.
Ну, а местные – остались,
Прихватили кто, что смог.

В мае воду отрубили,
Газ со светом – в сентябре.
Кто был против – тех убили,
Постреляли во дворе.

Похоронены в бетоне
Зоопарк и часть пруда;
И повсюду схрон – на схроне,
Лишь не тронута труба.

Стая крыс голодных сдохла.
Двор окопами изрыт.
И, когда внутри подсохло
Путь для диггеров открыт.

Нет печальнее картины,
Тут уж как ни рассуждай:
Превратился рай в руины,
А гостиница – в сарай.

Тот, кто это всё устроил
На людину** не похож,
Потому, что русский строил,
А всё русское – под нож!

Проповедники в погонах
В мире снова на устах.
Пляшут черти на иконах,
Корчат рожи на крестах.

Но, как прежде Русский Воин
Чтобы мир спасти придёт.
Он серьёзен и спокоен,
И порядок наведёт.

Лёха про трубу доложит,
И про вход, где два столба.
Если б знали, как поможет
Эта ржавая труба.

*Намёк на бессмертное стихотворение В.С. Высоцкого «Инструкция перед поездкой за рубеж».
**Человек, персона - (перевод с украинского).

Конец восемнадцатой главы. Продолжение следует.

Глава девятнадцатая
Лёха Гимнастёркин и «Северный поток 3» - разведка

Мы ни сколь не сомневались
В том, что этот день придёт.
Ждали, ждали и дождались:
Поступил приказ – Вперёд!

До сих пор о нём молчали,
Не тревожили войска.
Штаб оценивал детали
Предстоящего броска.

Пол Авдеевки – под нами
Взято натиском лихим!
Прокатились, как цунами,
Но остался «КоксоХим».

В лоб брать – это не серьёзно,
Сотни сразу могут лечь.
Был предложен грандиозный
План – прорыв, чтоб нас сберечь.

Видно так распорядилась
В трудный час сама Судьба.
Вот тогда и пригодилась
Эта ржавая труба.

Согласились на разведку –
Путь подземный незнаком.
Взяли так же на заметку,
Что придётся лезть ползком.

Тёмной ночью, в воскресенье,
Только фронт слегка затих
Происходит построение
Скрытно, даже для своих.

Добровольцев – две пятёрки,
Ассы – все до одного.
И, конечно, Гимнастёркин,
Ну, куда же без него!

«Ты всё подвигами грезишь? –
Подошёл «Байкал» к бойцам –
«Лёха, ты там не пролезешь,
Ты же длинный, знаешь сам».

«Без ста граммов и закуски!
Я ж по жизни – каскадёр.
Главное, что в бёдрах узкий,
А родной отец – шахтёр.

Я мальчишкой был прыщавым.
Он меня на две версты
В шахте уводил по лавам
И показывал пласты.

Я ведь мог стволы буравить,
В шахтах уголь добывать.
Кто же мог тогда представить,
Что придётся воевать?»

«Ну, вот видишь, пригодилось.
Важно – не паниковать.
Если жопа зацепилась,
Не пытайся оторвать.

Тот, кто сзади – тот поможет,
Главное без суеты.
Хватит ржать, ребята, может
Вы заткнёте свои рты?

Все готовы? С Богом, братья,
Твёрдость духа – сохранять!
Обещаю вас забрать я
Здесь, часов так через пять.»

«Птички» в поле хороводом,
Могут, выбрав цель, напасть.
А труба, что под заводом
Добровольцев, местных родом,
Чавкнув грязью перед входом,
Заглотила в свою пасть.

Вот и первые сто метров.
Где согнувшись, где ползком
Защищённые от ветра,
Друг за другом, и молчком

Продвигались среди срача,
Как шурупы по резьбе.
И молились, что б Удача
Их не бросила в трубе.

Пальцы содраны до крови,
Глина, как густой раствор.
Вдруг услышали на мове
Приглушённый разговор.

Метров семь ползли ужами,
Лишь лучи во лбах горят.
Стало быть, под блиндажами
Продвигается отряд.

Лёха мордой ткнулся в землю.
Он представил, как хохлы,
Увидав чертей подземных,
Ими дважды убиенных,
В страшных муках откровенных
Залезают на столы.

Шарят грязными руками,
Ищут шейные кресты,
Воют и стучат зубами.
Что же нам поделать с вами?
Ну, не будьте ж дураками,
Все не сожжены мосты.

Проскочили, Слава Богу!
Рукавом утёрли лбы.
Только вызвало тревогу
Раздвоение трубы.

Озадачены скитальцы.
Прислонивши зад к стене,
Быстро провели на пальцах
Совещание в звене.

Старший высказался здраво:
«Чтобы схему понимать
Вот вы, двое, вы – направо,
Остальным – сидеть и ждать.»

Дал бойцам попить водицы:
«На разведку – пять минут.
Нужно просто убедиться
Что десантники пройдут.»

Ожидание затянулось
Так, минут до двадцати.
И провалом обернулось:
«Там тупик, там не пройти».

Весть добавила азарта,
А привал дал отдохнуть.
Нанесли тупик на карту
И продолжили свой путь.

Данных не было ценнее,
Скажут позже в ФСБ.
Но дышать всё тяжелее
Становилось им в трубе.

«Что, замуровали, суки? –
Каждый думал в тишине –
Надо будет сделать люки,
Штуки три, по всей длине».

Позади два километра,
Два часа отряд в пути.
Лёха захотел «до ветра»,
Организм –  как ни крути.

«Шутки в сторону, братишки,
Тут причина не в меню.
Выворачивает кишки,
Я вас быстро догоню».

Лёха не замечен в чванстве,
Более того – простак.
Тело в замкнутом пространстве
Среагировало так.

Но, и это победили.
И дошли в конце концов.
Путешествие в могиле
Не сломило дух бойцов.

Старший группы – белгородец
Ныне – житель ДНР
Обнаружил вход в колодец.
И, как юный пионер

Первым крышку отодвинул,
Огляделся, заценил,
Кое – что в уме прикинул
И ребятам объяснил:

«Это выход из клоаки,
Здесь устроим хлопцам Ад.
Обойдём вон те бараки
Будут наших знать, собаки!
Ну а нам пора назад.»

Каждый славно потрудился
Буд – то Маркса том прочёл;
Тихо полз, не засветился,
Все возможности учёл.

Замудоханы конкретно,
Но всему есть свой финал.
Возвращались неприметно,
Ускоряя шаг заметно
Там, где Лёха крыс пугал.

Уходили поздно ночью,
В небе ярко плыл Пегас,
С Андромедой*. Между прочим
Путь домой всегда короче,
Даже, если путь из Сочи
(Проходили и не раз.)

На сегодня хватит шляться.
Возвратились на рубеж
И не могут надышаться,
До чего же воздух свеж.

Как шахтёры из завала
В первобытнейшей красе.
Словно черти с карнавала
Восемь, девять, десять – Все!

*Пегас, Андромеда – созвездия северного полушария.

Конец девятнадцатой главы. Продолжение следует.

Глава двадцатая
Лёха Гимнастёркин и «Северный поток 3» - штурм.

Штурм! Порвём врага на части!
Дайте ж, дайте мне коня!
Сколько в этом слове страсти,
Сколько силы и огня.

Сколько ненависти, злости,
Страшно даже самому.
Перемалывая кости,
Добродетель – ни к чему.

Ну, а память к убиенным
Мы обязаны сберечь.
Сострадание – только к пленным,
Остальных карает меч.

Не жалея своей крови,
Мразь порежем на ремни
На законнейшей основе.
Боже! Лёху сохрани!

Ну, а наши всё гадали
Здесь на левом берегу:
«А нельзя ли – рассуждали
По трубе, да в тыл к врагу?»

Дерзкий план созрел мгновенно,
Но труба – не автобан.
И скажу вам откровенно –
Это был безумный план.

Штурм готовился пол – года,
Засекречен, как Табу,
Но осенняя погода
Затопила вход в трубу.

Вот, нам не было печали,
Призадумались всерьёз.
Воду позже откачали,
И опять помог мороз.

Победителей – не судят,
Проигравшим в поле крест.
И решили – будь, что будет,
Направление – Зюйд-Вест.

Прежде провели разведку,
Но без боя, втихаря.
Не давили на гашетку;
Оказалось, что не зря.

Вот такие нынче планы.
Кто же встанет во главе?
Это – группа «Ветераны»,
Большинство из ВДВ.

Вы достигли наивысших
Показателей СПЕЦА!
Вас, присягу не забывших,
Ставят во главу прибывших.
В ВДВ не знают бывших,
Здесь все братья, до конца.

Лица, скрытые под маской,
Тельник – символ на груди.
Смотрят на таких с опаской,
То – то будет впереди.

Снарядились не по – детски.
Каждый нёс два рюкзака,
Сытный пищпаёк простецкий
И, конечно, ствол с БК*.

Броник, рация, аптечка,
Тепловизор, кислород.
Бьётся в тельнике сердечко,
Трудным будет переход.

Точно так же ночью, строем
Встали все перед трубой.
Опечатанные боем,
Каждый был уже герой.

Кто способен на такое:
Выжить, выполнив приказ?
Братство русское, святое,
Дяди Васино родное,
Не сгибаемо стальное
И никто, окромя Вас!**

Этот рейд не для огласки,
А врагу – холодный душ!
Словно витязи из сказки,
Полтораста русских душ.

Первых пол часа промчалось,
Скрылись витязи в трубе.
Тишина, как шлейф, осталась
И повисла на столбе.

Что б помочь авантюристам
Путь бесшумно одолеть,
Дан приказ артиллеристам
Для отвода пошуметь.

Тут же помощь оказали,
Сотню уложив в гробы.
Хорошенько накидали
Слева, справа от трубы.

А внутри он –  не из лёгких
И труба, как пищевод.
Полтораста ртов и лёгких
Быстро съели кислород.

Мат отборный сзади слышен,
Кто – то крикнул: «Не пройдём!»
Командир: Ребята, тише,
Потерпите, щас подышим,
А бог даст – и отдохнём.

Надо мной как раз сарайчик,
Время расчехлить рюкзак».
В бой с трубой вступает сварщик
И прихваченный резак.

Гул в башке, как от похмелья,
Буд – то треснули доской.
Но есть повод для веселья –
Чистый воздух в подземелье,
Хлынул в лёгкие рекой

И наполнил оптимизмом
Богатырские сердца.
Долог путь борьбы с фашизмом,
Но идти нам –  до конца!

Два часа с начала старта,
Командир отряд поднял.
Очень помогала карта
Та, что Лёха составлял.

Вот и мятая газетка.
Значит, надо полагать,
Это Лёхина отметка.
От неё – рукой подать.

Дальше чуть полегче стало,
Продвигается спецназ.
А над ними, оказалось,
Были люди и не мало,
Пили шнапс, жевали сало,
Видимо, в последний раз.

Всё, дошли, вот и колодец –
К славе путь, что говорить.
Наверху опять морозец,
Отдохнуть, но не курить!

Наконец команда: К Бою!
Так знакома для мужчин.
Вместе с кровью молодою
Закипел адреналин.

Не вступая в перестрелку,
Обезвредили фугас.
Словно черти с табакерки
Повыскакивал спецназ.

Этих витязей могучих
Просто так – не завалить.
Мы врагов с веков дремучих
Били, бьём и будем бить!

Часовых убрали молча.
Вот и вражеский окоп
И блиндаж – опорник волчий.
Две гранаты – весь пит – стоп.

Не боится витязь смерти
И плевал на сто смертей;
Пусть ты чёрт. Да наши черти
Всех чертей в сто раз чертей.***

Первый шар, удар и… в лузу!
Помните, ещё Поэт
Описал, как мы французам
Наваляли по рейтузам?
Мы вот, помним двести лет,
А они, похоже –  нет!

Был страшный бой, земля дрожала…
«В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.»****

В ту войну мы бились славно;
За Россию, заодно!
Это было так недавно,
Это было так давно.

А потом ещё и снова,
Не смотря на седину,
Побеждали стопудово
И опять шли на войну.

И сегодня утром мглистым
Вновь придётся наступать!
Современные фашисты
Не дают нам отдыхать.

Но, узрев в тылу десант наш,
Встали дыбом их чубы.
Побросали провиант аж,
И бегом, как от чумы.

В грязи пятки засверкали,
Лица белые, как мел.
Ну, а пули доставали
Тех, кто бегать не умел.

Два часа – сплошная бойня:
«Кто не сдался? Покажи!»
Израсходовав обоймы,
Наши взялись за ножи.

Но сдающихся всё больше,
Подломили им хребет.
Есть прибалты, есть из Польши,
Да кого здесь только нет.

В это время грациозно
В небе реял наш Орлан*****
Он разведчик, но, серьёзно,
Может даже на таран.

Если б птица говорила,
Что б она могла сказать?
«Ветераны» - это сила,
Их не стоит забывать.

Покрошат и нашинкуют,
Будет праздник у ворон.
Сверху видно, как штурмуют
С двух и, даже с трёх сторон.

Кто не сдался – отступают,
Брошенные на убой.
Потихоньку затихает
Этот новый страшный бой.

Главный корпус мимоходом
Был зачищен и, с тех пор,
Развернулся над заводом,
На трубе под небосводом
Проклятый всем евросбродом
Наш Российский Триколор!

И Орлан на фоне с флагом
Снял бойцов, как тех двоих,
Водрузивших над Рейстагом
И таких же молодых.

*БК – боекомплект: (патроны, гранаты, снаряжённые автоматные магазины).
**Девиз ВДВ – «Никто, кроме нас».
***Строчки из поэмы А.Т. Твардовского Василий Тёркин
****Отрывок из стихотворения М.Ю. Лермонтова «Бородино».
*****Беспилотный летательный аппарат Орлан 10

Конец двадцатой главы. Продолжение следует.

Глава двадцать первая
Лёха Гимнастёркин на Поклонной Горе.

Всем известно, что столица
На семи холмах стоит.
Вижу, вижу ваши лица;
Вот, мол, Краков, Прага, Ницца…
Но, не стоит торопиться,
Так нам карта говорит.

Что б пустить здесь свои корни
Среди сосен и берёз,
Пролито людьми, бесспорно,
Много пота, крови, слёз.

Знаю, ты слезам не веришь,
Больше древним образам.
Терпишь, в меру лицемеришь,
Но сейчас поверь глазам.

Здесь есть реки, парки, скверы –
Всё во благо москвича.
Площадь есть, где пионеры
Навещают Ильича.

Под землёй прорыты норы,
Стянуты двойным кольцом.
Есть пруды и даже горы,
Звёзды башен над Дворцом.

И, на зависть всем соседям,
Есть Поклонная Гора.
Вот туда – то и поедем,
Отправляемся, пора.

В день Победы из столицы
И окрестных городов
Едут люди поклониться
Славным подвигам дедов.

Но сегодня – день особый;
Мы не кланяться идём.
Мы пришли сегодня чтобы
Откровенных русофобов,
Идиотов высшей пробы
Отучить играть с огнём.

А помогут нам трофеи,
Жаль, пока ещё не все,
Что отбили у злодеев.
Вот они – во всей красе!

Миру выставка докажет:
Нам подачки – не нужны!
И, конечно же покажет
Всю бессмысленность войны.

Эту мощь – да в созидание!
Только «сожжены мосты».
Не помогут ни названия,
Им ни звёзды, ни кресты!

Этой ночью Гимнастёркин
Шёл злодеев выявлять.
Как обычно, две пятёрки
Отработали «на пять».

Что б нацисты не прорвались
Накидали, уж поверь!
И под утро возвращались
Налегке и без потерь.

Пляшет в голове мыслишка:
«Перекус и на покой».
Вдруг совсем ещё мальчишка
Козырнул ему рукой:

«Вы тут старший отделения?
«Вас к «Байкалу» на совет.
Он просил без промедления,
Времени на отдых нет».

Лёха слушал, изумляясь
И хотел вопрос задать,
Но парнишка: «Извиняюсь,
Мне велели передать».

Что ж, приказ не обсуждают;
Надо изменить маршрут.
Раз начальство ожидает,
Завтрак с душем подождут.

Шёл и думал: «Что за дело,
Что придумали теперь?»
Но шагнул в штабное смело,
Подтолкнув прикладом дверь.

Доложился по уставу,
Мол, такой – то, прибыл в срок,
Отстояли переправу,
С боем взяли хуторок.

Командиры, чуть туманно,
Стоя слушали инфу.
А затем совсем уж странно:
«Направляетесь в Москву.

Накануне Дня Победы,
Помня подвиги отцов,
Пригласили для беседы
Вас и несколько бойцов.

Знаем, путь к Победе труден:
Не поспать и не присесть!
Расскажите правду людям,
Покажите всё, как есть.

Там представлены трофеи,
С чем пришли к нам воевать.
Этим, думали злодеи,
Русских воинов напугать.»

И в массивных стенах здания*
Отдан был простой приказ:
Всему миру в назидание
Выставить всё на показ.

Что у нас в тылу штампуют
Скажет свежий пресс – релиз.
А, вот чем враги воюют –
Будет для людей сюрприз!»

Алексей спросил смущённо:
«На кого оставлю взвод?»
И затем: «Определённо,
Я же не экскурсовод».

А «Байкал»: «Ты вспомни, Лёша,
Кем ты прибыл год назад?
Да, тяжёлой была ноша,
Но сейчас с тобой отряд.

Ты теперь, как в биатлоне
С сотни метров бьёшь в пятак.
Трёп твой слышен всей колонне,
В общем всё, решили так.

Там столица, там спокойно,
Будут тысячи людей.
Встретить надо их достойно,
Да, всего –то восемь дней.

Взводу мы найдём радиста,
Не оглохнет твой спецназ.
А уйдём – догонишь быстро,
Это, Алексей, приказ.»

Что ж, наверное, по праву
Мне досталась эта честь.
Козырнул, как по уставу,
И сказал «Байкалу» - Есть!

Борт военный сел в Жуковском
Вдоль посадочных огней.
К шумным улицам московским
Не привык наш Алексей.

Добираясь до Поклонки,
Всё выглядывал в окно.
А не послан ли вдогонку
Вражий дрон? Исключено!

Комплекс флагами утыкан.
Звук трамвайного звонка
От которого отвык он
Удивил его слегка.

Правда, чуть холодновато,
Начинает моросить;
Но, скажи, когда солдата
Дождь со снегом мог смутить?

А к музею подъезжали
Фуры по своим делам.
Загружали - выгружали
Экспонаты – битый хлам.

Этот «Крабом» был с рождения,
Этот – «Леопардом» был.
«Брэдли»** - цел на удивление,
Из Америки приплыл.

Финны – «добрые» соседи
Отличились, мудаки:
«Вот мы русскому медведю
Обломаем коготки».

Догоняют финнов шведы,
Эти тоже на «тропе»:
«Украине для победы
Мы поставим БМП.»

Турки, чехи и французы
Прочат Киеву успех.
Ну, а «дети кукурузы»***
Поставляют больше всех.

«Абрамс» так их долбанули,
Не прошёл он наш краш – тест!
Да и ствол к земле загнули.
Очень символичный жест!

Вот хвалёные «семёрки»,****
Наводящие тоску.
В масле, прямо из Нью-Йорка*****
К нам на выставку в Москву.

Все стоят в строю позорном.
Мордой к морде их свели
На помосте рукотворном,
Что б не пачкали земли.

А в закрытом павильоне
Стеллажи трофейных мин,
ПТУРС******, добытый в серой зоне
И хвалёный Джавелин.*******

Всё, что прочит людям беды,
Помогает умереть,
Накануне Дня Победы
В общем есть, что посмотреть.

Дети, москвичи, туристы,
Сколько ж прибыло гостей!
Сориентировался быстро
Гимнастёркин Алексей.

Встал с указкой перед «Крабом»,
А вокруг толпой народ.
Но сержант спокойным шагом
Прогулялся взад – вперёд.

Вездесущие мальчишки
Окружили экспонат.
Микрофоны, фотовспышки,
Лёха прямо нарасхват.

А один, так «тихой сапой»
В первый ряд пробрался к ним.
Он пришёл сегодня с папой.
Лёха был не отразим!

Поначалу волновался:
«Вдруг чего не то сказал?»
Только мальчик улыбался,
Глядя в Лёхины глаза.

Лёха: «Я подозреваю
«Краб» наш не с передовой…
«Дяденька, а я Вас знаю,
Вы тот самый дронобой.

Ну, который дрон лопатой
Хрясь – и в мелкую лапшу.
Мы статью читали с папой.
Распишитесь, я прошу.»

Лёха замер на мгновение,
Буд –то хватанул столбняк,
А потом, на удивление,
Улыбнулся и обмяк.

Подписал мальцу открытку,
Вспомнил горе – партизан,
А отец его визитку
Положил себе в карман.

«Паренёк конечно клёвый,
Но откуда ж, мать твою?
Вспомнил! Вале Соловьёвой
Я давал то интервью.»

«А за что Вам орден дали?
 Слева мальчик подоспел –
«И ещё, вон, две медали»,
Гимнастёркин покраснел.

Попытался скрыть улыбку,
Трубочкой свернул губу:
«Первая медаль за рыбку,
А вторая – за трубу».

А мальчишки: «Так бывает?
Гимнастёркин, глядя в даль:
«Даже кто не убивает
Может получить медаль.»

«Ну, а орден?» «В столкновении
С другом взяли языка.
Он, конечно, без сомнения
За смекалку и за рвение,
Ну, за первое ранение,
В общем – за боевика.»

Все захлопали в ладоши,
Раздалось: «Ты – молодец!»
Улыбался воин – Лёша,
Был польщён крутой боец.

День – к закату, а народа
Не убавилось ничуть.
Не смутила их погода,
Жаль нельзя по траку пнуть.

И простые поздравления,
Как награда, как медаль
Командиру отделения,
Покоряющему сталь.

Впереди ещё неделя
Разговоров, новых встреч,
А затем опять на деле
Побеждать, ребят беречь.

Там ещё полно работы –
Военкоры нам не врут.
Ждут друзья и ждёт комроты,
«Леопарды» тоже ждут.

Ваш зверинец в нашем доме
Будет всё же в меньшинстве.
Он увязнет в чернозёме
И окажется в Москве.

Продолжает Запад бряцать
И пугать нас неспроста.
Ну, а мы под F – 16
Подготовили места.

*Москва, Знаменка 19 – адрес Министерства Обороны РФ
**Западная военная техника.
***Имеются в виду американцы.
****Имеется в виду американская гаубица «777».
*****Имеется ввиду городок Нью-Йорк в ДНР
******ПТУРС противотанковый управляемый ракетный снаряд.
*******Джавелин – американский противотанковый ракетный комплекс.

Конец двадцать первой главы. Продолжение следует.

Глава двадцать вторая
Лёха Гимнастёркин в плену.

Позади командировка.
И, затылок почесав,
Лёха понял: «Как неловко!
Я смакую газировку,
Когда наша группировка
Прёт, как грузовой состав».

Град – невиданных размеров:
Блеск, шикарные авто
Мчат зады миллионеров,
Ваххабиты в тихих скверах,
Речи юных пионеров –
Как – то это всё – Не То!

Вроде жизнь идёт по плану:
Быт, задуманный парад.
Миллионам по карману
Вход и сладкий лимонад.

К расписанью – не придраться,
Всё разбито по часам.
Что ж так хочется собраться
И вернуться к пацанам?

Там всё просто, чётко, внятно.
Рядом Друг, а это – Враг!
И сегодня всем понятно
Будет штурм и, вероятно,
Мы займём вон тот овраг.

Здесь другие ориентиры.
Вот риелтор, он готов
Рвать зубами за квартиры
Одиноких стариков.

Тут и там на этом фоне
Продолжается грабёж.
И мошенник в телефоне
Отберёт последний грош.

На войне, что день – поминки
И ни шагу, блин, назад!
А в Москве на вечеринке
С бриллиантом голый зад.

Интернет, как проходная,
Полна сеть друзей – сардин.
Правда дружба здесь иная,
Корень в слове лишь – один.

Как –то Лёха из дозора
Парня вынес на руках.
А московские мажоры
Миллионы, словно воры,
Пропивают в кабаках.

Всюду блогеры, поп-звёзды
И шаманы всех мастей.
Ну а с наших – «делать гвозди,
Крепче не было б гвоздей»*.

Миллиардные налоги
Не попавшие в казну….
По просёлочной дороге
Шёл сержант, и его ноги
В эту позднюю весну
Возвращались на войну.

Между залпами «Торнадо»
Доложился: «Жив – здоров!»
Уши давит канонада,
Ну, а встретили – как надо,
Без понтов и лишних слов.

В отделении – пополнение.
Кто с ранением, кто в запас,
Но с хорошим настроением
Вышли все на построение
Даже те, кто битый час
Лечь пытался на матрас.

Без обычных прибауток
Свеж и бодр, на первый взгляд,
А прошло, ведь двое суток,
Как без сна провёл отряд.

Двадцать ртов в одно мгновение
Право, словно детвора,
Прокричали с упоением
Командиру отделения
Троекратное – Ура!!!

Долетело до окопов,
Пулей прибежал «Байкал».
Спину Лёхину отшлёпав,
Руку, как в тиски зажал.

Наконец пошли вопросы:
«Кто снимал, какой канал?
Что задумали пиндосы?
Путин к вам не заезжал?»

А один – совсем не к месту:
«Не завёл ли там невесту?
Ведь Москва – одно из мест,
Где полным – полно невест».

Лёха скромно улыбался,
Отвечал, слегка краснел
И в конце – концов сознался,
Что от этих мирных дел
Весь раскис и располнел.

«Да, Москва – большая стройка,
Небоскрёбы – боже ж мой!
А невеста – моя Зойка
Ждёт уж год меня домой».
 
«Это дело поправимо» -
Командир собрал ребят.
«Завтра вновь необходимо
Ночью вывести отряд.

В поле вы в своей тарелке
И важней нам во сто крат.
Отоспитесь, сверьте стрелки,
Избегайте перестрелки,
Так, что с возвращением, Брат».

Так прошло ещё пол – года,
Изменившие расклад.
Поменялась и погода,
Засыпает мать – природа,
Алексей – уже комвзвода
Часто вспоминал парад.

Грёзы – словно тамагочи**
Ну а в штабе говорят,
Что ближайшей тёмной ночью
Наступленье подтвердят.

На исходе третьи сутки.
Группу спрятал старый склад.
Не смотря на спазм в желудке,
За докладом шёл доклад.

«Первый – первый, я – четвёртый,
Нахожусь в квадрате шесть.
До чего же враг упёртый,
Понял, ожидаем, есть!»

Лёха сел, послушал тело,
Нет, не время умирать.
Вот пожрать бы – это дело,
Только нечего сожрать.

Вырваться – не удаётся,
Только молча наблюдать,
Как, нет – нет, да пронесётся
В нашу сторону опять
FPV***, твою же мать!
И ребятам остаётся
Тихо терпеливо ждать

Словно снайпер в чистом поле.
Слившись начисто с травой,
Отключён от сна и боли
(Так учили их в спецшколе)
И ни мёртвый, ни живой.

Это ж надо так забраться
Глубоко во вражий тыл.
В общем, надо прорываться
Пока Himars**** не накрыл.

Плена случаи не редки,
Но, как в сорок третьем предки,
Возвращаясь из разведки,
Прикрывавшие собой
Командира и друг друга,
Быстро, тихо и упруго
Наши вырвались из круга,
Да попали прямо в бой.

Ну и выдалась же ночка!
В темноте глаза горят.
Дрон - разведчик одиночка
Всё же выследил ребят.

Что сказать? Прошу, поверьте,
Двое сразу полегли.
Хоть и бились словно черти,
Вырвавшись из – под земли.

Наши трое (их – до взвода)
Будто в клетке у зверей…
Так легла на стол колода.
И у нашего прихода
За минуты до восхода
Не осталось козырей.

Лёха вытащил гранату,
Ведь дороже жизни – Честь!
Очередью автомата
Жизнь промчалась у солдата,
Все года, все двадцать шесть.

Онемевшею рукою
Сжал кольцо и зубы сжал.
Только к нашему герою
Кто – то сзади подбежал

И на голову обрушил
За секунду до рывка
Свой приклад и бил, как в грушу
Не спеша, наверняка.

Потерявшего сознание
Попинали сапогом.
Эти методы дознания
Проходили в старом здании
Но не в том, где наши ранее
Хоронились, а в другом.

В общем всё довольно плохо.
Вместо, чтобы дать попить,
Закурить и накормить
Воду вылили на Лёху
Чтоб он смог заговорить.

Алексей тотчас очнулся,
А когда привстал с колен
Понял всё и содрогнулся,
Потому что это – ПЛЕН.

Печальной выдалась страница.
А что поделаешь? – Война.
Не дали Лёхе застрелиться,
Добыча в этот раз важна.

И пусть «портрет» слегка попорчен,
Болят отбитые бока
Рассказ о Лёхе не закончен,
А сам он жив ещё пока.

*Фраза, ошибочно присваиваемая Владимиру Маяковскому, принадлежит поэту Николаю Семёновичу Тихонову.
**Тамагочи – детская игрушка, виртуальный домашний питомец, который постоянно напоминает своему хозяину о себе.
*** FPV (First-Person View) - беспилотный летательный аппарат с камерой высокого разрешения.
****Himars – американская высокомобильная артиллерийская ракетная система.

Конец двадцать второй главы. Продолжение следует.

Глава двадцать третья
Лёха Гимнастёркин Допрос.

Ветер – дождь попеременно;
Осень. Скоро ляжет снег.
И скажу Вам откровенно,
Плохо то, что Лёха – пленный,
Но, коль плен, то непременно
Дерзким должен быть побег.

Сей канон драматургии
Призывает заплести
В петли вымыслы лихие,
А защитника России
От фашистской тирании
Обязательно спасти.

Так, что я уполномочен,
Повторить Вам ещё раз:
Карандаш давно заточен
И продолжить свой рассказ.

Полумрак разбитых комнат,
В глаз бьёт свет, словно в мишень;
Ох! Надолго же запомнит
Гимнастёркин этот день.

«Я один живой здесь, или…?
Это ж надо так влететь!
Видно долго, суки, били,
Страшно в зеркало смотреть.»

Глаз подбит, дыхание – спёрто,
Полной грудью – не вздохнуть.
Ноги в берцах в кровь натёрты:
Трудно будет улизнуть.
«Ну, какого же я чёрта
Не успел вчера рвануть?

Где ребята? Неужели
Полегли все в том бою?
Может всё же уцелели?
Добрались и вновь в строю?»

Стол и стул, напротив – пленный.
Лёха думал: «Врать – не врать?»
За столом сидел военный
И записывал в тетрадь:

«Я майор, Сергей Петрович
Я судья твой и палач.
Мои хлопцы жаждут крови,
Сядь, жердина, не маячь.

«Имя, звание, номер части –
Ниже строчкой – номер ВУС*;
Гимнастёркин? Здрасьте – здрасьте!
Сразу видно –  важный гусь.

Ты теперь за всё ответчик
И давай начистоту.
И не ври, что не разведчик,
Я вас чую за версту.»

Офицер смотрел угрюмо,
Ждал, что Лёха нацедит.
Ну а пленный вдруг подумал:
«Без акцента говорит.

Что же это может значить,
Неужели это наш?
Главное – не накосячить;
Да, занятный персонаж.»

«Жизнь твоя сейчас – копейка,
Может быть копеек пять.
На – ко, вон воды попей – ка,
Громче ври, не разобрать».

В звании, в части – нет секрета
Ну, узнают – пол – беды:
«Я простой водила, этааа,
Дал бы мне ещё воды.

Призывался в двадцать третьем.
Ведь работы не найти,
Ну а дома баба, дети
И здоровье – не ахти.

Тут же нам исправно плотют
И не надо рвать кишку;
Правда слухи в части ходют
Одному снесло башку.

Год уже кручу баранку,
Ну, а чё мне не крутить…
Тут нагрянули в землянку,
Всех подняли спозаранку…
Дайте мне ещё попить.

Значить так, когда подняли
Этааа, было не понять,
Вроде нас перегоняли,
Наше ж дело – выполнять.»

Офицер вдруг: Врёшь, скотина!
Вот твой ВУС, ты там связист,
Где ж тогда твоя машина?»
Продолжал давить гэбист.

«И не лги мне, парень, хватит!
Хочешь жить? Давай колись.»
Лёха понял – не прокатит,
Ну тогда, герой, молись!

Всё темней над Лёхой туча,
Настаёт судьбы момент:
Хорошо на этот случай
Было несколько легенд.

«Ну, добро, скажу, как было:
Наших там ребят накрыло
Два десятка перебило
А трёхсотых – не достать.
Вот тогда нас и послали,
Что б своих мы подобрали…
Боя мы не ожидали.
Чем ещё вам доказать?»

«Гладко врёшь! А где машина?
Цель разведки, отвечай!»
Алексей поскрёб щетину,
Про себя: «Качай, качай!»

Ствол упёрся Лёхе в спину.
Значит так, такой расклад?
«Так сожгли нашу машину,
Дроном, пару дней назад.»

«Вижу, не боишься смерти?
Что ж, придётся расстрелять.»
«Заблудились мы, поверьте»
«Ладно, будем проверять.

Завтра привезут машинку**
Вспомнишь всё, что и не знал.
Я её сдавал в починку,
Сослуживец твой сломал.

Чтобы было не до шуток,
Понял, как себя везти
Посидишь здесь пару суток
Эй, охрана – Увести!»

В заключительном аккорде
Просто взяли, без нужды,
Дали ещё раз по морде
И стакан сырой воды.

Лёху вывели за двери,
Заковали в кандалы:
Окружали его звери
В масках с надписью – ХОХЛЫ.

Так с разбитыми губами
Шёл, с трудом скрывая стон,
Вспоминая, как с хохлами
Пил на свадьбах самогон:

Может посулить им денег?
Деньги любят на войне.
Почему – то всплыл священник
С автоматом на ремне.

Вдруг слова, подобно грому,
В голове сами собой
Превратились в аксиому:
«Если веришь – Бог с тобой!»

И незримо вожделенный
В странном образе сошёл:
Пожилой седой военный
Лёху под конвоем вёл.

Его длань плеча коснулась,
Сердце вздрогнуло внутри,
А на шее вена вздулась…
«Мордой в пол и не смотри!

И не дёргайся, спокойно
Парень, я тебя узнал.
С дедом мы твоим покойным
Как – то в шахте под завал

Неожиданно попали
После серии взрывных;
Мы бы все тогда пропали,
Дед твой вывел нас слепых».

Вёл конвойный арестанта
Иногда толкал в плечо.
Сердце билось у сержанта:
«Значит я не обречён.»

«Где мы?» «Мы на батарее,
Что на левом берегу».
 «Делать что, скажи скорее»
«Не спеши, я помогу.

Сутки бить тебя не будут
Это так, пока ты здесь.
Я, попробую добуду
Что – нибудь тебе поесть.»

«Почему ты помогаешь?
И, дозволь, я закурю.»
Ты помалкивай и, знаешь,
Делай всё, что говорю.

Посиди – ка в этой клетке,
Правда не на чем сидеть.
Ни стола, ни табуретки,
Но, придётся потерпеть.»

Лязгнул ключ в замке тоскливо,
Лёха сел на грязный пол.
Что же так не справедливо?
Где и что я не учёл?

Что с ребятами, с отрядом?
Жив ли кто ещё из них?
Никого ведь нету рядом
И подсказок никаких.

Думы чёрные нависли,
К горлу подобрался ком.
И под эти свои мысли
Он заснул тревожным сном.

Два часа проспал условно
На полу, как старый мул
И потом очнулся, словно
Кто – то в бок его толкнул.

Вот шаги по коридору,
Ключ в замке, скрипит петля:
«Заключённому шофёру
Телеграмма из Кремля!

Эй, кацап, нешто поверил?
На, пожри, а то помрёшь.
Макинтош себе примерил?
Деревянный макинтош.»

Лёха миску, стиснув зубы,
Взял из рук боевика.
Есть не смог – разбиты губы,
Смог лишь сделать два глотка.

А конвойный с жирной мордой:
«Всё равно тебе – копец!».
И чему – то очень гордый,
Но, походкою не твёрдой
Удалился наконец.

Через час вернулся первый
И принёс какой – то тюк:
«Значит так: в кулак все нервы,
Провернём сегодня трюк.

Повезёт – живыми будем,
Ну, а нет – тогда судьба.
Все детали мы обсудим
Как уляжется пальба.»

«Как мы выйдем, вот задача
И потом, куда бежать?
Будем во дворе маячить,
Как столбы, едрёна мать!»

«Тут украинская форма
Надо бы тебе надеть.
Там бухают – это норма.
Даже в пору! Обалдеть!

Дай – ка руки, снимем цепи,
Одевайся, поспеши.
В этом чёртовом вертепе
Скоро будет ни души.

На ко, выпей для задора,
Думаю – мы сладимся.
Метрах в ста там у забора
Танк стоит, прокатимся.

Ну, а как заметят кражу?»
«Ты, я вижу, – пессимист.
Не волнуйся, с танком слажу
Я же бывший тракторист.»

Призывали нас насильно,
Мне уж с гаком шестьдесят.
Здесь так делают стабильно –
Забирают всех подряд.»

Лёха был сражён решением
Пожилого земляка
И, пожалуй, с уважением
Посмотрел на старика.

Даже если этот верит
В чудо, мне чего терять?
Есть ведь шанс, по крайней мере
Деду можно доверять.

«Хорошо, а ты, дед, прыткий!
Подождём – ка до темна.
Не велик шанс, а попытка
На двоих у нас одна.

Как зовут тебя, напарник?»
Дед смутился: «Миколай,
Побежим через кустарник
И прямёхонько в сарай.

«Это пахнет, дед, расстрелом»
«Слушай, парень, не смеши.
Перед смертью добрым делом
Отмолю хоть часть души.

На – ко лучше для прикола
Выпей, что б не тормозить.
С Богом, Лёша!»
«С Богом, Коля!
А прорвёмся – будем жить!»

*ВУС - военно-учётная специальность.
**Машинка - имеется в виду Полиграф.

Конец двадцать третьей главы. Продолжение следует.

Глава двадцать четвёртая
Лёха Гимнастёркин Побег.

Шли открыто, не таились,
Вдоль распахнутых дверей.
Обнялись и притворились,
Что, как все, слегка напились
Хоть и внутренне простились
Каждый с жизнью со своей.

Только их не замечали,
К счастью – коридор был пуст.
А за дверью отдыхали:
И пространство наполняли
Звуки, запахи ткемали,
Огурцов зелёных хруст.

Ощутив дыхание смерти,
Её длинный, острый клык,
Лёха думал: «Что за черти
Среди ночи жрут шашлык?»

Слышно польское «шипение»
И грузинское «Вай Мэээээ!»
Так бойцы подразделения
Продолжали изучение
Яств, что были на столе.

Что за выдержка и смелость,
Время – по гостям ходить?
Мяса Лёхе захотелось,
Нет, таких – не победить!

Процедил Микола: «Тихо,
Чёрт, ногами шевели»
И толкнул его на выход,
Чтобы слюни не текли.

«Ну и парень! Весь побитый,
А с не битым наравне!»
У двери сержант не бритый,
Сытый и до гланд залитый
Пузыри пускал во сне.

Вот порог, перешагнули,
Сердце рвалось из груди.
Слава Богу не вспугнули
Никого. Вдруг: «Погоди»

Горло Лёхи сжала кома;
Да ты, братец, – фаталист!
«Что – то рожа мне знакома,
Так ведь, это особист!»

Тот стоял, слегка качаясь,
Задом ветру в такт вилял.
Беглецов не замечая,
Малую нужду справлял.

«Это он вчера в каптёрке
На допросе мне хамил».
Не сдержался Гимнастёркин,
С двух ударов завалил.

Миколай в сердцах заохал:
«Да, ты парень, просто псих!»
«Не беда» - ответил Лёха –
Место в танке на троих.

И потом: трофей – то ценный!
Дотащить бы – жирный бес.
Будет наш военнопленный.
В люк бы только, гад, пролез».

Танк стоял в кустах сирени
Рядом с хатой, во дворе.
А хохлам – тем всё до фени,
Что дома – это мишени.
Беглецов скрывали тени
Южной ночи в ноябре.

Вот он, еле различимый.
Лёха прыгнул на броню:
«Коля, заводи, родимый,
Я вас мигом догоню.»

«Что ты делаешь, подумай,
Это же глубокий тыл!
Алексей, вернись, не вздумай!»
А того и след простыл.

Где – то пёс цепной залаял,
Хлынул дождь. Святой Творец!
Алексей в ночи растаял.
Дед подумал: «Нам – конец!

Только б этот не очнулся,
Вон, пока лежит ничком.
Паренёк, видать, рехнулся!»
Танк завёлся, развернулся;
Боже!!! Алексей вернулся
С простынёй и шашлыком.

«Не помрёшь с тобой от скуки
Ну, и дерзкий поворот!»
«Замотай майору руки
И заткни поглубже рот.»

Всё, погнали, жми, Микола!»
Мимо хат и частокола,
Под командой балабола
В пол педаль… и – над тайгой!
Вы теперь, уж так случилось,
И на головы свалилось,
Наяву всё – не приснилось,
В узел связаны тугой.

Танк ревел, и под нагрузкой
Через поле, через пруд
Гнал его хохол и русский,
Словно, первый Белорусский…
Как вам это? Голливуд?

Два часа безумной гонки.
Привели их на поля,
А кругом одни воронки
И без веток тополя.

Лёха вдруг лесок приметил,
Дал команду завернуть.
Странно, что своих не встретил;
Можно тут передохнуть.

Стоп. Машину заглушили.
Надо замаскировать,
Чтобы наши не решили
Долбануть фугасом или
Её с дронов забросать.

«Командир, что с пленным будем
Делать? Вроде – отошёл.»
«Миколай, сейчас обсудим,
Главное – что б не ушёл.

Там за лесом есть болотце,
Хорошо б воды набрать.»
Степь проснулась, только солнце
За дымами не видать.

«Коля, вот к нему дорожка,
Пару фляжек набери,
Ну, а я, пока немножко
Погутарю с ним внутри.

Ну, здорово, мой блакитный,
Что, майор – не ожидал?
Есть не дам, ты с виду сытый,
Слушай, прекрати скандал.»

«Лихо вы гопак сплясали,
Гимнастёркин – ты танцор!
Только этим подписали
Себе смертный приговор.

Я просёк, что ты – разведка
Хоть и длинный, как жираф.
У меня своя секретка,
Мне не нужен полиграф.»

Алексей вдруг оглянулся,
С веток прыснули дрозды.
«Вон, Микола наш вернулся,
На, пока попей воды.

А, вот рыпаться – негоже!
И не вздумай убежать.
Ведь на что это похоже?
На измену, братец, тоже
И тебе дадут по роже,
А потом начнут пытать.
Так, что там тебя, Серёжа,
Не с цветами будут ждать.

Мы же дали тебе кровлю,
Сядь и береги башку,
Ну, а я нас подготовлю
К предстоящему броску.»

Отвернул пленённый ряшку,
Понял, что сержант сказал.
Ну, а Лёха снял тельняшку
И к антенне привязал.

Обмотал простынкой пушку,
Нашим, вроде как сигнал,
Словно детскую игрушку,
Даже бантик завязал.

Завершил, слегка присвистнул,
Убедился, что не сон,
Оглядев машину – прыснул:
«Ах, как жаль, что нет кальсон!»

Ладно будем собираться.
Кабы знать ещё маршрут.
Как же с нашими связаться?
Ведь мгновенно засекут.

Ну и ладно: будь – что будет!
И посмертно наградят.
Зойка тоже не забудет,
Ну, а наши – ПОБЕДЯТ!!!

«Третий, третий – я «Охотник»
Выдвигаюсь на броне.
Срочно нужен беспилотник,
Братцы, помогите мне!»

Выскочил в открыто поле:
«Береги майор трусы.
А механику: «Ну, Коля
Жми вдоль лесополосы!»

Жалко, что не видел Пашка
Лёхин выезд по – утру.
Танк летел, а флаг – тельняшка
Развивался на ветру.

Правда сверху непривычно
Продолжал «мангал»* торчать.
Это было так эпично,
Дерзко, смело, феерично -
Просто хочется кричать.

Только небо потемнело,
Мозг пронзил знакомый звук:
Зажужжало, загудело;
Враг наш действовал умело,
Сотни дронов взяли в круг.

«Бабы Йоги», эф пи вишки**
Все, кто принял наш сигнал
Притащили свои шишки***
И давай швырять в «мангал».

Пару раз ребят тряхнуло,
Дымом всё заволокло.
Люк открыли, что б продуло,
Где – то треснуло стекло.

Лёха понял, что хреново
Может кончится роман
Если наши птицеловы
Не возьмутся за таран.

Наконец сошлись две стаи
Прямо шахматный дебют!
Да, война, брат, не простая,
Чем тебе не Голливуд?

Дроны сыпались горстями
С нашей стороны и с той.
Схватка ангелов с чертями,
Битва света с темнотой.

Лёха мчался, по привычке
Вентилировал башку.
Вдруг заметил слева «птичку»
С красной лентой на боку.

Дрон кивнул, завис немного,
Не вступая в общий бой.
Он был, как посланник Бога,
И указывал дорогу,
Приглашая за собой.

Ну, давай веди, пернатый,
Мы им жару зададим.
Лёха вспомнил, как зажатый
Сбил такого же лопатой…
Коптер взмыл над крайней хатой:
«Эй, механик, жми за ним!»

И послушная машина
Мчит за дроном по пятам.
Бьёт фонтан адреналина
Прямо Лёхе по мозгам.

И дорог не зная толком
По кустам и по просёлкам,
Флаг пробит шальным осколком.
Беглецы, включив форсаж,
Километр за километром,
Вот уже ведомы центром,
Умывались встречным ветром.
Не сдаётся экипаж!

«Коля, где же ты так лихо
Научился танк водить?»
«Да, была одна врачиха…
Вот закончится шумиха
Расскажу, уж так и быть.»

Продвигаясь вдоль лесочка
Танк вдруг встал и задом сдал.
«Я матросом три годочка
Севастополю отдал.

Бескозырку, не фуражку
Я со службы берегу.
Плачьте, девки, на тельняшку
Жить без моря не могу.

Командир, ты глянь наружу,
Впереди течёт река.»
«Думаю, что эта лужа
Не страшна для моряка,

Так, что, брат, давай с разбега
Тут всего – то метров пять.
Танк наш – это не телега»
«А увязнем?
«Выполнять!

Там, вон, вроде бы посуше;
Коля, выжми шестьдесят.
А утонем, наши души,
Вслед за птичкой полетят.»

Был бросок и в чёрном смраде
Танк взлетел! А ну, держись!
Не коснувшись водной глади
Сорок тонн взметнулись в высь.

Тот, кто видел на гражданке,
Как летают наши танки,
Наглотавшись валерьянки
Долго приходил в себя.
Это просто упражнение
На отличное вождение
Взлёт, полёт и приземление,
Траком полигон дробя.

«Браво, ну, ты мастер – Колька!
Наши уже в двух шагах.»
Перепрыгнули, вот только
Шишки выросли на лбах.

Затекли мозги и тело
Руки липнут к рычагам.
Душа праздника хотела…
В этот миг к ним прилетело
Сверху ровно триста грамм.

Дрон пробил гранатой крышу.
«Коля! Крен на правый борт!»
Только Николай не слышал,
Танк он вёл, но сам был мёртв.

В пол вдавил ногой педали,
Руки сжали рычаги.
Нервы Лёхи чуть не сдали,
Но ни с чем ушли враги.

Просто сам он, обожжённый,
Шёл с механиком ва-банк!
Танк дошёл непобеждённый,
Потому, что Русский танк!

Наш отряд, что шёл навстречу
Беглецов с брони извлёк,
Им защиту обеспечил,
Даже «языку» помог.

А ему – как на двуколке,
Было, гаду, хоть бы хны.
Протрезвел в поездке, только
Обмочил слегка штаны.

Те, кто спас их – обалдели
Как один – все наповал!
Вот, что значит, если в деле
Русский профессионал.

Постаралась Мельпомена****
Поиграться с мужиком.
А мужик: «Какого хрена?»
Хрясь их всех – через колено,
Сам живой, бежал из плена,
Да ещё и с «языком»,
С чесноком и шашлыком.

Всё, пора, ребята, двинем,
Начинается пальба.
Танк с собой возьмём, починим,
А Миколу – не судьба!

В это утро, в понедельник
В прошлом – мирный тракторист
Был завёрнут в Лёхин тельник:
Мореход, герой, танкист.

Ехал Лёха и в машине
(На восток шёл БТэР)
Думал: «В бешенной лавине
Не враги все, и поныне
Есть ещё на Украине
Те, кто чтит СССР.»

А его уже с докладом
Ждали в штабе двух бригад.
Шли, ведомые отрядом,
Лёха и пленённый рядом.
Что ж, приемлемым раскладом
Завершился променад.

Шёл с хорошим настроением,
Что –то тихо напевал.
Ждал решенья с нетерпением,
Даже… если трибунал

Совесть Лёхи не задета
И чиста, как никогда.
Он под дулом пистолета
Будет РУССКИМ НАВСЕГДА!

*Мангал – противодроновая самодельная защита танка, расположенная над башней.
**Баба – Яга – большой сельскохозяйственный дрон, переоборудованный под военные цели. FPV беспилотники – камикадзе.
***Шишки – имеется в виду гранаты, взрывчатка.
****Мельпомена – богиня трагедии.

Конец двадцать четвёртой главы. Продолжение следует.

Глава двадцать пятая
Лёха Гимнастёркин. Окончание контракта.

Проверяли Лёху долго,
Плен – и в Гондурасе плен.
Позывной чекиста – «Волга»
Настоящий джентльмен

Поздоровался: «Садитесь»,
Пододвинул Лёхе стул,
«Вот вода. Прошу, курите»
И блокнотик развернул.

А ещё взял в сейфе чистом
Папку серую. На ней
ДСП** и крупным шрифтом –
Гимнастёркин Алексей.

Начал, впрочем, грубовато:
«Ну, набегался, боец?»
И в догонку: «Вы женаты?»
С толку сбить хотел хитрец.

«Вспоминайте, Гимнастёркин,
Вы же здесь авторитет;
Были ли с отрядом тёрки?
Может давние разборки?»
Гимнастёркин – «Что Вы, нет!»

«Не вздыхайте, вспоминайте
Как попали Вы к врагу?»
«Я пытаюсь, только, знайте,
Вспомнить, правда, не могу.

Трое суток мы в засаде
Хоронились меж огней,
А потом в каком – то складе…
Нет, не помню, хоть убей.

Помню бой, хотел гранату
Кинуть гадам – опоздал.
Кто – то сзади, как по – блату
По башке мне крепко дал.

А потом, наверно, били…
Вы спросите у ребят,
Мы же вместе в бой вступили,
Отбивались – как учили.»
«Мы б давно уже спросили,
Только мёртвые молчат.»

«Как, вся группа? Быть не может!»
Сжав ладонями виски,
Лёха прошептал: О, Боже!»
Разом слёзы потекли
По щекам, ну а под кожей –
Заиграли желваки.

«Ваш отряд вот, что трагично,
Полный потерпел провал,
Что для профи – не типично,
Вы не знали?»
«Нет, не знал!»

«Успокойтесь, закурите.»
«Я стараюсь не курить.»
«Окружили, говорите?
И, кого же в том винить?»
«Дрон помог нас окружить.

Два часа висел над складом,
Значит видел в темноте,
Где мы прятались с отрядом.»
«Напишите на листе

Всё, что помните. Отдельно
Опишите Ваш побег,
Кто помог Вам, тот идейный,
Чётко и членораздельно:
Кто и что за человек?»

«Николай? Да он трудяга.
Он пожертвовал своей
Жизнью, чтобы я - салага
Жив остался, вот бедняга!»
«Напишите, Алексей.»

Голос твёрдый был, без фальши:
«Будем вести ждать благой,
А пока служите дальше,
Но из части – ни ногой!»

Алексей спросил понуро:
«Есть сомнения? Ну – ну.»
«Это просто процедура
Для таких, кто был в плену.

Можно в плен попасть случайно,
Вот, как Вы, спина к спине,
Ну, а кое – кто специально
Изменил своей стране,

Но таких, как говорится,
Наберётся единицы
И в несвойственной среде
Мы отыщем их везде.

Так, что, Алексей – служите,
Разберёмся, что и как;
Не стесняйтесь, пить хотите?
Не хотите, ну раз так,

К Вам вопросов не имею,
А знакомству с Вами – рад.
И задерживать не смею,
Возвращайтесь в свой отряд.

Да, зайдите к санитарке,
Посоветуйтесь с врачом.
Пусть наложат швы, припарки,
Поколдуют над лицом.

Лёха шёл, затылок гладил:
«Поздно смерть осознаём.»
Он же старшим был в отряде
И остался не в накладе,
Но провал на старом складе,
Полностью лежит на нём.

Как в глаза смотреть ребятам
Чьих друзей спасти не смог?
А ведь кто – то был женатым,
Сыном был, отцом и братом;
Почему же результатом
Стал печальнейший итог?

То, что Лёху вызывали,
Не секрет ни для кого.
Но в отряде Лёху ждали,
Обсуждали и встречали,
Как кумира своего.

Вкратце разговор озвучил
И овации сорвал:
«Ну ты, Лёха, отчебучил!
Ну, ты, Лёха, джазу дал!

Как тебя отмолотили!»
«До сих пор болит живот,
Почки, сволочи, отбили,»
«Брось, до свадьбы заживёт.

О тебе легенды ходят
Здесь у нас, да и в тылу.
Это так бойцов заводит,
Ну, давайте все к столу.

Всех помянем, братьев наших
В этот чёрный день войны,
Жизнь свою за нас отдавших,
За Россию смертью павших,
Спите, Русские сыны!»

Помолчали, закусили,
Жизнь опять брала своё.
Вдруг «Байкала» попросили:
«Ротный, а давай споём.»

Пальцы вдарили по струнам,
Вызвав к жизни ля минор.
И, подстать печальным думам,
Зазвучал не стройный хор.

А затем, всё чётче в такт,
Как хрипел, когда –то…
«Нет, ребята, всё не так!
Всё не так, ребята!»***

Лёха помнить эту встречу
Будет долго, но потом,
А сейчас, как я замечу,
Он сидел с набитым ртом.

Голод заглушил тревогу,
Да и братство помогло.
И на сердце, слава Богу,
Потихоньку отлегло.

Дней прошло с тех пор не мало,
Оклемался наш боец.
Жизнь, опять же, доказала:
Что у каждого Начала
Неизменно свой Конец.

Боевой контракт закончен.
Дней минувших – не забыть.
Лёхин вклад в Победу, точно
Нам поможет победить.

Отдавая память деду,
Он не ратовал за приз
И поставил на Победу
Свою собственную жизнь.

И, пока, два эти года
Выходил из «вод сухим».
Даже если «нету брода»
И «не лётная погода»
Он, со слов его же взвода,
Был разведчиком лихим.

Но весы вдруг покачнулись:
На бегущего в крови,
Смерть косою замахнулась,
А Фортуна улыбнулась,
К Лёхе ликом повернулась:
«Рано, Лёша, поживи.

Ты ещё на этом свете
Не убрал с пути всю грязь.
Сам не сможешь - смогут дети,
Вон, и Зойка заждалась.»

Мать с отцом в тоске по сыну
Пьют ночами корвалол,
Вспоминая Украину,
Ту, где русский и хохол

Были добрые соседи
И в садах спел виноград,
И о сыне – непоседе,
Рассмешившим весь дедсад.***

Фотографии альбома,
Что так нежно берегли,
Что любимо и знакомо,
О богатствах чернозёма
И о саде возле дома,
Где гнездились журавли.

Только вон, как обернулось…
Да, чего там повторять;
Украина – Мать прогнулась,
Продалась, едрёна – мать!

Разошлись пути-дорожки.
И теперь, как не крути,
Мне с Россией, думал Лёшка,
В этой драке по – пути!

Перед праздником**** и перед
Увольнением в запас,
(Кто не верит – пусть проверит)
Наконец пришёл приказ.

Взвод построен. «Взводу, Смирно!
Гимнастёркин, шаг вперёд!»
Под ногами чавкнул жирно
Чернозём сквозь тонкий лёд.

«За смекалку, волю к жизни,
В кратковременном плену,
За любовь к своей Отчизне
Удалому бегуну
И сержанту разведроты,
За побег из – за «бугра»,
От разведки и пехоты –
Троекратное Ураааа!!!

Ты бежал не по уставу,
Ну, а что творил в пути
Всё до личного состава
Предлагаю довести.

И отдельно о трофеях:
Танк и связанный майор…
Он – то будет поважнее,
Чем железо и нужнее,
Так, что партии сложнее
Я не видел до сих пор.»

Как сказали бы в народе,
Не заглядывая в даль:
«Это тянет, брат, на Орден,
И никак не на Медаль.»

И в конце: «Конечно, Лёха,
Ты наш профессионал!»
Прямо, честно, без подвоха.
Дата с подписью «Байкал.»

Ни к чему слова пустые:
Взводу, Вольно! Разойдись!
Два защитника России
Словно братья обнялись.

А потом уже без шуток
Продолжали говорить.
«Отпуск целых тридцать суток
Обещали утвердить.

Он закончится и, вроде,
Завершается контракт?
Жизнь иная на подходе,
Мирной пьесы новый акт.

Алексей ответил скромно:
«Меня дома заждались
Да, и личную, бесспорно,
Пришло время строить жизнь.»

Отдохнём, залижем раны,
В кожу врос бронежилет!
С Зойкой буду строить планы.
Странно: Стану ветераном
В свои двадцать восемь лет.»

«Ну, а мы продолжим дело,
Победим, лишь дайте срок!
Гимнастёркин, можешь смело
Собирать свой вещмешок.»

Передай тем, кто баклуши,
У кормушек бьёт сейчас,
Разномастные чинуши,
Доберёмся и до вас.

Воздух залпом содрогнулся.
Шла на штурм Святая Русь.
Гимнастёркин улыбнулся:
«Если что – я к вам вернусь!»

*Ник – тоже, что и позывной.
**ДСП – для служебного пользования
***Песня Владимира Высоцкого «Моя цыганская».
****Ссылка на начало второй главы.
***** Дело происходило накануне дня 8 марта.

Конец двадцать пятой главы. Окончание следует.

Глава двадцать шестая
Заключительная

Здравствуйте, я Лёха, Лёха Гимнастёркин,
Вот мой свежий светский кожаный мандат.
Был я неумёха, ранен под Нью-Йорком*,
А теперь – донецкий местный депутат.

Мой контракт в июне стал мне испытанием,
Юного салагу щёлкнул – будь здоров.
На моём костюме, как напоминание
Пара – «За Отвагу» и пара «Мужиков».

С позывным «Охотник» отслужил два года:
С детства мой сородич – шут и баламут!
Но, теперь работник я иного рода
Алексей Петрович – так меня зовут.

Жить не перестали, ужас испытавши.
Говорил мне ротный, что таким, как я
Духом, крепче стали, в память братьям павшим,
Место не в тавотной**, сразу у руля.

Я сменил тельняшку на костюм от Gucci
Фирменная тройка, зашибись костюм!
Белую рубашку, целых три до кучи
Подарила Зойка и ещё парфюм.

Этакой персоне подают машину;
Как – то в ней паскудно, лучше на броне.
В кожаном салоне натираю спину.
Словно слон в посудной… не комфортно мне.

План восстановлений края долгосрочен.
Даже по субботам мир