СВО. Роман в стихах Лёха Гимнастёркин, часть I

Глава первая
Знакомство с главным героем.

Здравствуйте, я Лёха, Лёха Гимнастёркин,
Летом я в квартире затевал ремонт.
Я учился плохо – изредка четвёрки,
Столько лет жил в мире, а попал на фронт.

В школе я был трусом, дрался крайне редко,
Зойку*  до вокзала вёл через кусты.
Пробовал со вкусом целовать соседку
Так она сказала: «Ну и трус же ты»!

А на фронте быстро заработал орден.
Как сказал наш ротный: «Дали «Мужика»** ,
Будем бить фашиста, путь ещё не пройден».
И мы с Пашкой***  чисто взяли «языка».

Пленный отзывался нам на имя Кшиштоф
Пан капрал Межляшек (вот же твою мать).
Сам нам и признался, поддержал фашистов,
На сафари ехал – русских погонять.

Время раны вскрыло, больно Украине,
Рвутся вновь снаряды, хутора горят.
Если просят в рыло – по зубам скотине:
Поднимай отряды! Подноси снаряд!

Подожду с ремонтом, есть дела важнее
Змею вырвать жало, должное воздать.
Место встречи с фронтом – Харьков, чуть южнее.
Зойка поддержала, обещала ждать.

Медсестра-дурёха, что сидит в каптёрке,
Всех бойцов, на счастье, крестит, а пока,
С уваженьем – Лёха, Лёха Гимнастёркин
С гордостью носящий орден «Мужика».

*Зойка – девочка, соседка Лёхи.
**«Мужик» - орден Мужества
***Пашка – Лёхин земляк, с которым он вместе воевал.

Конец первой главы. Продолжение следует.

Глава вторая
Почему Лёха Гимнастёркин поехал на фронт.

Я родился под Донецком*
В тихом южном городке.
И на утреннике детском
В бывшем садике советском
Первый раз спел о войне.

Пел про то, как дядя в танке
Перепахивал поля;
И летящие болванки
Расщепляли тополя.

А когда про самолёты…
Зал слезу едва сдержал.
Как советские пилоты
Возвращаются с работы,
Про паденья и про взлёты,
И про всё, чего не знал.

Песнь поётся – сердце рвётся,
Заставляет взрослых встать.
Я не думал, что придётся
На себе всё испытать.

Выпускные отгремели
И, я смею доложить
Не прошло и три недели –
Пацаны пошли служить.

Я, конечно, хуже, что ли?
Хоть и трус, и не женат
Подключил всю силу воли,
Вспомнил, клялся в комсомоле,
Трижды плюнув на мозоли
Прибыл я в военкомат**.

Вот бы мне служить в Нью-Йорке***
Там живёт один мой друг.
Вызывают: «Гимнастёркин?
Северный полярный круг».

Только вышли на задворки
Прапорщик, сдержав смешок:
«Это ты тут Гимнастёркин?»
И суёт мне вещмешок.

«Форма — вот снабдили ей,
Воротник пришьёшь;
Ты с такой фамилией
Здесь не пропадёшь!

Был герой Василий Тёркин,
Есть Шестёркин в НХЛ,
Ну а ты, брат, – Гимнастёркин
Быть героем – твой удел.

Вот поборем пандемию,
Будем земли возвращать.
Выпадет тебе Россию
Вновь от мрази очищать».

Служба пролетела быстро -
Мне не привыкать к труду.
Обучился на радиста.
Только холодно и мглисто
(Просто рай для пессимиста)
Десять месяцев в году.

Но, пока бушует вишня
И подсолнухов стена
Там, на Западе, не слышно
Из болота нечисть вышла,
Разбросала семена.

Кто-то скажет: «Век мне воли…
Мне на нечисть наплевать,
Семена засохнут в поле
Если их не поливать».

Потекли тотчас помои;
Русь облили до пупа:
«Партизаны – марамои,
Никакой не знаем Зои**** …
Настоящие герои -
Те, кто был в ОУН УПА»***** .

Всем известно, что славяне
Не умеют воевать.
Им бы только после бани
Развалится на диване
Про героев поля брани
Небылицы сочинять.

Бой под Прохоровкой – мелочь,
Крепость Брестская – враньё;
Что с того, что очумело
Жрало трупы вороньё?

Нет сомненья ни на йоту,
Русские сошли с ума.
Немцы Омск и Томск с налёта
Взяли, если б не зима.

Окружения, планы, стрелки,
Направления атак –
Это Сталина хотелки,
В жизни было всё не так.

Немцев победили Янки!
А случилось всё по пьянке:
С проститутками на танке
Зацепились за мысок.
Ну, а Роммель****** ,тот с наскока
Оккупировал Марокко
Засекреченным глубоко
Через дюны и песок
Был решающий бросок.

А на Эльбе была встреча
Победителей и тех,
Кто ничем не обеспечил
Исторический успех.»

Я наелся этим бредом,
Слыша визг и дикий вой.
У меня же дядька с дедом
Все погибли под Москвой.

Были письма дяди Коли,
Он полуторку водил.
А ещё, учили в школе,
Что народ наш победил.
Не дано им знать предмета.

Штатам все «под козырёк».
Под угрозой вновь планета,
Атмосфера перегрета
Потому, что правда эта
Словно кость им поперёк…

Ну и Западу неймётся,
До чего же ведь дошло:
Говорят, что обойдётся,
Если ядерной придётся…
Вот как нынче подаётся.
Да, и это - не смешно.

Издаются фолианты
Чтобы правду извратить:
Мол, мы сами оккупанты
Всех хотим поработить.

И пока на мир вещают
Рупора, сто небылиц.
NATO нагло размещает
Своё войско вдоль границ.

Лёха встал, на кухне тихо,
Чай остыл, сел, закурил;
Чёрт, в мозгах неразбериха,
Не к добру эта шумиха,
Кто же встанет против Лиха
От Балтийска до Курил?

Я насилья не приемлю,
И не надо нас дразнить.
Что ж мы, право, свою землю
Не сумеем защитить?

Били немца, били шведа,
Надо – взяли бы Ла-Манш.
За отцов наших, за дедов
Мы готовы на реванш.

А героям – всем зачтётся,
Надо – будем воевать.
Прав был прапор, вновь придётся
Гимнастёрку надевать!
   
*Лёха Гимнастёркин родился в городе Шахтёрске Донецкой области и был по паспорту украинцем.
**Лёха призывался на срочную службу в российскую армию, так как к тому времени он с родителями переехал в г. Шахты Ростовской области.
***Имеется в виду городок на Донбассе рядом с Торецком.
****Имеется в виду Зоя Космодемьянская.
*****Организация украинских националистов – Украинская повстанческая армия.
******Роммель Эрвин – «лис пустыни», главнокомандующий танковой армией Вермахта в Северной Африке.

Конец второй главы. Продолжение следует.


Глава третья
 Как Лёха Гимнастёркин проходил боевое слаживание

Я – сложившийся мужчина
И баталий не боюсь.
Если я решенье принял –
От него не отступлюсь.

Победили пандемию.
И сейчас кто кроме нас
Вновь пойдёт спасать Россию?
Кто служил и встал в запас,
Тот, кто выполнит приказ.

На скамье, под тенью сада
Батя папироску мял.
Я ему сказал: «Так надо,
Слышишь, в поле канонада?
Ты пойми, не за наградой…»
Он в ответ меня обнял.

Мама вышла на крылечко,
Птичка села на плетень.
«В храм пойду, поставлю свечку,
На-ко, крестик вот надень.

Дай обнять ещё разочек,
Как бы нам не опоздать.
Мы зимой тебя, сыночек,
Будем с батей в отпуск ждать».

Провожали всем посёлком,
Как всегда, гремел оркестр.
Разобравшись по пятёркам,
Мной пополнили реестр.

Всё, родня простилась с сыном,
В общем, как и в прошлый раз.
«Добровольцы – по машинам!»
И я прыгнул в свой Камаз.

Полигоны, полигоны,
Гарнизоны, танкодромы.
Министерство Обороны
Довело до нас приказ:

«Во взводах, отрядах, ротах
Избегать в бою «двухсотых»,
Для атаки есть пехота.
Вы, радисты – не спецназ».

«Но, зато в жару и холод
Вы должны тянуть свой провод,
Ну, а это, братья, повод
Засветиться в ПНВ.*

Враг не спит, он атакует,
Ну, а там – кто не рискует…
Вас, конечно подстрахуют» -
Обещал инструктор мне.

«Смелость, слаженность, сноровка –
Вот, что главное в бою.
И, конечно, маскировка
Чтобы жизнь спасти свою».

Кто – то скажет: «Во, загнули!
Прекратите гнать волну.
Провода бойцы тянули
В Позапрошлую войну.

Вон, с Плесецка запустили
Десять спутников. Зачем?»
Что б они не допустили
В телевизоре проблем?

Землю сетью окружили.
Где чужой, и где тут свой?
До чего же мы дожили,
Всюду слежка за тобой.

Спутник видит словно кошка,
Слышит, сволочь, словно зверь.
Заберётся к вам в окошко,
Если вдруг закрыта дверь.

И у каждого под носом
Сверхсекретное найдёт.
Холодильник с пылесосом
В крепкий сон переведёт.

Ну, а если отдыхаешь
В соцсетях на берегу…
То, считай, что поставляешь
Информацию врагу.»

А радист наш кипятится
С позывным простым «Дамбит»:
«Старый способ пригодится,
Если спутник будет сбит.

Вот простой двужильный провод,
Медь залужена с концов,
Это связь и это – повод
Вспомнить подвиги бойцов.

Мой инструктор крайне жёсткий.
Он ломает пальцем доски.
Крикнул: «Выплюнуть всем соски»,
Сигарету раздавя.
«Город вновь штурмуют мрази».
Ну, и я в противогазе
Снова ползаю по грязи,
Маскируясь под червя.

Пробежать, гранату кинуть,
Упреждение дать стрелкам,
Чтобы слаженность достигнуть,
Я сложился пополам.

Я на срочной за два года
Помню, столько не стрелял.
Хорошо ещё погода,
Да и нюх не потерял.

А инструктор «кости гложет»,
Уши вянут от сирен.
«Это Вам в бою поможет
Выжить и не сдаться в плен.

Да, ученье было жёстким.
Даже по ночам кричал.
Не ломал, конечно, доски,
Но мышцу я подкачал.

Мы приехали с гражданки,
Где костры от шашлыков.
Кто с заводов, кто с нефтянки,
Даже менеджеры в банке
Накатавшись в волю в танке
Превратились в мужиков.

Для того, что б дети в шортах
С папой, с мамой наравне
Отдыхали на курортах
И не знали о войне.

Чтобы жизнь текла в столицах,
И встречали Новый Год.
Чтобы улыбались лица
Нам придётся потрудится,
Огрызнуться, навалиться
И отбить наш Химзавод.

Артиллерия разбудит
Превратив опорник в Ад.
Будет штурм и «Вагнер» будет,
Будет Сила и Ахмат.

А пока на полигоне
Воцарилась суета:
Краба**  взяли в «серой зоне»*** ,
Разобрали до болта.

Вдруг команда: беспилотник!
Тренируйся, не ленись.
«…Кондор, Кондор, я – Охотник,
К вам две «птички»****  прорвались.
Дрон стрекочет, как кузнечик.
Старожилы говорят:
«Первый – сто пудов разведчик,
А второй несёт заряд».

Нет ключей – возьмём отмычку:
«Ах, вы сучье вороньё!»
Есть у нас на эту птичку
Очень хитрое ружьё.

Взял, навёл, нажал на кнопку,
Выбрав радиоканал.
Дрон уткнулся, будто в сопку,
Покачнулся и упал.

В тот же день приказ по части:
Со взрывчаткой – мне в зачёт.
Будет расчленён на части
Злой, коварный Angry Bird.

Пролетели дни, недели,
Сам себя я превзошёл.
Призывался – то в апреле,
А как будто год прошёл.

К сентябрю сплотили роту,
От былого – след простыл.
И в ближайшую субботу
План таков: покинуть тыл.

Всё, конец эксперименту.
Тут инструктор даже встал:
«Послезавтра все «за ленту»*****
Вот и наш черёд настал.

Всех обнял, пожал нам руки.
«Вам там будет не до скуки.
Помните про наши трюки,
Ну, а ты, брат Алексей,
Постарайся не согнуться
И живым домой вернуться,
А фашистам отольются
Слёзы тысяч матерей».

*ПНВ – прибор ночного видения.
**AHS Krab – польская самоходная гаубица калибра 155.
***Земля или территория, по каким-то причинам не занятая ни одной из сторон.
****Птичка на жаргоне военных – беспилотный летающий аппарат.
*****ленточкой бойцы называют границу на линию фронта.

Конец третьей главы. Продолжение следует.

Глава четвёртая
Как Лёха Гимнастёркин лопатой сбил дрон

Выезжали поздно ночью.
В двух колоннах сто машин.
Кроме нас в них, между прочим,
Продовольствие, бензин.

Грузят в ЗИЛ медикаменты,
В этой порох, в той – конвой,
Кой какие инструменты.
Жить – то на передовой.

Вот отдельно цинки с лентой,
Письма – целый килограмм.
Карты, книги, документы
И заветные сто грамм.

Печки, если вдруг морозы
Жизнь в землянке усложнят.
И, конечно, бензовозы
Танки тоже пить хотят.

Генератор, бензопилы
Лампы, свечки, даже газ.
Загрузились мы не хило,
В общем, всё было у нас.

Можно ехать город строить,
Мирным воздухом дышать,
Целины кусок освоить,
Строить, а не разрушать.

Где – то Шилка*  застучала
И накрыла цель огнём.
Мы отстроим, но сначала
В пух и прах всё разнесём.

Так под утро думал Лёха,
Кузов жалобно скрипел.
Жив и сыт, в кармане трёха** .
Потихоньку суматоха
Улеглась – уже не плохо,
Сзади кто – то тихо пел.

Сам – то Лёха не сошёлся
С Музой на крылечке.
По ушам медведь прошёлся
По дороге к речке.
«Так и не сумел постичь я,
Как рождается триоль***.
Да и в нотах нет различья –
Мне, что Си, что Си бемоль.

К Музам с детства отвращение
У меня сидит внутри.
Потому и сочиненья
Я всегда писал на три.

Ты поёшь? Ну, что ж, чудесно!
Для меня же просто жуть.
Вот морзянка – это песня
Для того, кто жмёт на ключ.»

Вспомни детский сад, ведь ты же
Пеньем всех до слёз довёл.
Ну, а тех, кто были ближе
Доктор под руки увёл.

«Слёзы те были от смеха,
Я был мал, прошу простить.
А за ленточку приехал,
Чтоб помочь достичь успеха,
За погибшего морпеха
И за друга отомстить.

Мы на месте – Разгружаться!
Далее пойдём пешком.
Группами не собираться
Край тропы отбит флажком.

Командир, покрытый пылью
Только что с передовой:
«Кто «Охотник»? Ты – фамилия
Гимнастёркин!
 Боже ж мой!

Ротный даже улыбнулся,
Пот рукой смахнул с лица:
«Словно Тёркин к нам вернулся,
Помнишь Васю – храбреца?

Я – комроты, рад знакомству
Позывной простой – «Байкал».
К жизни новой без удобства
(Унитаз в окопе – жлобство)
Так решило руководство,
Я недолго привыкал.

В остальном наш быт налажен
Кухня, баня даже есть.»
Ничего, ведь я же слажен
Да и возраст двадцать шесть.

«Даже стереосистема,
Две колонки на гвозде
Есть у нас, но вот проблема –
Выход в поле по нужде.

Боязливость с непривычки,
Может вас застать врасплох.
Сел под куст и тут же птичка,
В животе – переполох.

Дрон то ладно, хуже если
ДРГ****  до нас дойдут.
Сядешь, словно дома в кресле,
Без штанов и уведут.»

Ротный Лёху утешает:
«Будет с кем всё обсудить.
Это нам не помешает
Наступать и победить.

Вот два ящика тушёнки,
Триста метров и привал.
Правильно, держись зелёнки,
Сразу видно – воевал.

Кто ты в прошлом – безразлично,
Это надо понимать.
Ты – «Охотник»***** , значит дичью
Можешь всех укропов звать».

Пробираемся кустами,
Впереди идёт «Байкал».
Вдруг у нас над головами
Вражий дрон застрекотал.

Опустился ниже веток,
Будто хочет, сука, сесть.
«Да ведь ты, паршивец, этак
Нас заложишь всех, как есть.

Ах ты, сволочь, гад пернатый,
Думаешь – десептикон?******»
Алексей в него лопатой,
А затем – в сплошной бекон.

Дрон подёргался сначала,
Пожужжал, затем заглох.
Ну, а камера писала,
Как смеялась и плясала
Группа ротного «Байкала».
Получил дрон по сусалам,
Пискнул жалобно и сдох!

Что засёк нас – это скверно.
Как был сбит – мне не забыть.
Думал падая, наверно,
Этого не может быть.

А за лентой оператор
Глядя в тёмный монитор:
 «Это надо же, лопатой,
Oh, my Got, какой позор»!

Нам осталось двести с гаком
Вон, уж видно блиндажи.
Если не пойдём в атаку
До зимы в них будем жить.

Но, надеемся, озвучит
Наш Верховный свой приказ.
Фронт, как тесто в печке, вспучит
И поднимется Донбасс.

Из зелёнки выбираюсь,
Ноги ватные гудят.
Нам навстречу, улыбаясь,
Поднимается отряд.

«Проходи, всем хватит места,
Вот, попейте свежий квас,
Ну, спасибо, наконец – то
Две недели ждали вас.»

По взводам распределили.
За знакомство, под дождём
В блиндаже кваску попили.
За победу – подождём.

Все ребята из запаса:
Есть калмык, и есть грузин.
Вот защитники Донбасса –
И герои, как один!

Но скромны, не многословны
В каждом виден позитив.
И я чувствую, что словно
Дверь открылась в коллектив.

Разомлев от кружки кваса,
Окунулся в полусон.
Не прошло и получаса
Взвод узнал про сбитый дрон.

Построение было даже,
А потом пошёл галдёж:
 «Что ж ты, Лёха, не расскажешь?
Ну ты, Лёха, и даёшь»!

Позже, на штабной планёрке
Даже выступил комбат:
«Поздравляю, Гимнастёркин,
И с почином тебя, брат».

*Шилка – зенитная самоходная установка ЗСУ-23-4.
**Трёха – три тысячи рублей
***Триоль – группа из трёх нот одинаковой длительности.
****ДРГ – диверсионно-разведывательная группа.
*****Охотник - Лёхин позывной.
******Десептиконы – персонажи фильма Трансформеры, враги автоботов

Конец четвёртой главы. Продолжение следует.

Глава пятая
Лёха Гимнастёркин, первый бой

Скачет утром лучик света,
Как щенок без поводка.
Тишина перед рассветом
Так хрупка и коротка.

Росы светят перламутром,
Над рекой туман встаёт,
Но на фронте рано утром
Даже птица не поёт

Залп! Проснулся враг, похоже,
На позициях – аврал.
Мы воюем всем, чем можем,
Враг же тем, что подобрал.

Разорвать страну на части,
Жить с протянутой рукой –
Это кредо новой власти
С оттопыренной губой.

Небывалого размаха
Вымогательства плодить.
Нет ни совести, ни страха
Лишь желание – угодить.

Я не сделаю открытий
Тех причин, что привели
К торжеству кровопролитий.
С нашей – логика событий,
С их же, что ни говорите,
Просто – «кляты москали»!

Прилетело два фугаса,
Положили, как в мишень.
Для защитников Донбасса
Начался рабочий день.

Вот и данные разведки:
«Обнаружена нора,
Вход в нору скрывают ветки,
А внутри – «три топора»* .

Передать артиллеристам
Это дело двух минут.
И уже пошла со свистом
Вам ответка, Голливуд.

Первая легла не точно,
А затем, на радость всем,
Обречённая заочно
С экипажем, как нарочно,
Прекратила жизнь досрочно
Гаубица семь, семь, семь.

Дроны стаей налетели,
Комплекс связи разнесло.
Лёхе страшно, Лёха в деле,
Лёхе сильно повезло.

От гранаты увернулся,
А товарищ, не спеша
Едва слышно матернулся,
Дал по ним из калаша.

Он уже не желторотый,
Первый опыт – не забыть.
Но опять у нас «двухсотый»,
На войне всё может быть.

С виду кустик придорожный,
Наступил, а там – фугас.
Надо быть сверхосторожным,
Если прибыл на Донбасс.

«Лёха, ты рождён в рубашке:
То граната, то фугас».
«Ну, спасибо тебе, Сашка,
Ты меня от смерти спас».

«Что б не кончилось плачевно,
Броник не для красоты,
А спасаем ежедневно:
Я – сегодня, завтра – ты».
Рвутся два часа снаряды,

Вот очередной прилёт.
А «Байкал», стоящий рядом,
Даже глазом не моргнёт.
Отдаёт приказы взводу,
Но с солдатом наравне.
Он с пятнадцатого года
Восемь лет, как на войне.

Не паркетный** ни на йоту,
Его служба всем пример.
Бережёт себя и роту –
Настоящий офицер.

Свой подняли беспилотник:
«Танк укрылся за сарай.
Выходи на связь, «Охотник»
Ну, давай, передавай».

Координаты, что мы дали
Сверху запросил комдив.
И Торнадо***  накидали,
Танк в обломки превратив.

Ну а птичка наша кружит
По позициям врага.
И, нет, нет, да обнаружит
Где торчат его рога.

Два хохла в саду шныряют,
Ящик тащат со двора.
Видно, гадость замышляют,
Вы попались. Стоп игра.

Хоть идёт бой с перевесом,
Всё же рано поздравлять.
Но уже вслед за Гермесом**** ,
Прикрепив БК к подвесам,
Словно молнии над лесом
Пронеслись СУ – 25.

Лёхе даже показалось
Шишки полетели вниз.
Только леса не осталось,
Гарь и выжженные пни.

А окопы - словно шрамы,
Корни вывернуты вверх.
Лучше уж на пилорамы...
А потом в столярный цех.
Это просто катастрофа:
Трупы, падаль, вороньё.
Был ведь лес – теперь Голгофа,
Но причём же тут зверьё?

Разорён войной коварной,
Ключ холодный не журчит.
Плачет лес смолой янтарной,
Плачет бедный и молчит.

В небе грозный «Аллигатор»,
Враг намерился бежать.
А из леса – «Терминатор»,
Судный день, ни дать, ни взять!

Может Кэмерон тут где – то
С губернатором***** , представь!
Только, вот не съёмки это,
Всё, что видишь – это ЯВЬ!

После залпа по окопам
Сразу высоту набрать.
А дожмём их Солнцепёком******
Раз пришли позагорать.

Видя бойню перед носом
Слыша о гробах с детьми,
Лёха задался вопросом:
Что же сделалось с людьми?

Мы ж друг к другу приезжали
Борщ поесть, на пироги.
Да мы вместе воевали,
А сейчас они – враги?

Свадьбы, смешанные в сёлах.
Даже там, где нету школ
Жил в компаниях весёлых:
Я москаль, а он – хохол.

Наплевать, что там в Европе
Кто ушёл и, кто пришёл…
Крепко думал он в окопе
И ответа не нашёл.

Лёха, он по жизни добрый:
Как - то раз собаку спас.
Сердце долбится о рёбра,
Но приказ – он есть приказ.

Вывод прост, как звук пистона:
Разбросав вокруг слюну,
Кукловоды Вашингтона
Одурманили страну.

Бывших подлецов – нацистов
В ранг героев возвели,
Ну, а клоуна – артиста
К руководству подвели.

Ну а что же вы хотите?
Сами выбрали «Квартал»*******
Вот теперь его пройдите
И себя благодарите,
Распишитесь – получите
Повод к третьей, час настал.

Вражьи танки распахали
Поле вместо тракторов.
«Вы слыхали, хутор взяли,
Наезжают – будь здоров!»

«А взялись они откуда,
Ещё, видно, с той войны?»
Ну, а наши – просто чудо
Совершенны и умны.

Эти тоже наши были.
Видно, кое – где забыли,
Что их русские сробили******** .
Тем, кто носит длинный чуб
Мы напомним, чтобы вняли:
Дурака, что б не валяли,
Только звёзды поменяли
На украинский трезуб.

Вот Т- восемьдесят – грозный
И надёжный исполин,
А на башне там, где звёзды,
Белой краской: «На Берлин»!

Он пронёсся мимо взвода
Прямо в сторону полей.
Новый, только что с завода
Со звездою на стволе.

Струи газов, рёв турбины,
Только кажется бойцу,
Что на поле Украины
Хлеб давить нам не к лицу.

А пшеница так и гнётся,
Но приказ идти вперёд.
Видимо, в обход придётся,
Стоп машина. Разворот.

Вновь турбины заревели,
Ход за нами, ход конём!
Цели нет, всё не успели,
Только взрытый чернозём.

Убедились: все, кто рядом
С Лёхой цел и невредим.
Проводив машину взглядом,
Лёха понял – Победим!

С командирами связался
Обстановку доложить;
Ну, а то, что испугался –
Это с каждым может быть.

И «Байкал» сказал: «Спокойно,
Что начертано судьбой…
Ты провёл его достойно
Этот первый страшный бой.

Опыт боя пригодится,
Враг идёт на нас с мечом.
Лишь дурак смерть не боится,
Дураку всё нипочём».

Небо осветила вспышка,
Что б последний гвоздь забить.
Всё, ребята, передышка,
Можно сесть и покурить.

*Три топора -американская буксируемая 155 - миллиметровая гаубица М-777.
**Паркетный - офицер, сделавший свою карьеру в тепличных условиях, а не в бою.
***Торнадо - российская ракетная система залпового огня (РСЗО).
****Гермес – новейший российский ракетный комплекс.
*****Имеется в виду бывший губернатор штата Калифорния А. Шварценеггер.
******Солнцепёк – российская тяжёлая огнемётная система.
*******Квартал 95 – команда КВН, в которой играл Зеленский.
********Сробить – сделать по-украински.

Конец пятой главы. Продолжение следует.


Глава шестая
Лёха Гимнастёркин в бане на передовой

Воевать, как всем известно,
Лучше с чистой головой.
Но, позвольте, неуместна
Баня на передовой.

Тут окопы, тут работа,
Даже если ты простыл,
Подлечиться едет рота
Вёрст за пять, в глубокий тыл.

Безопасности сторонник,
Словно в сильный гололёд,
Тыл для фронта словно броник,
Только задом наперёд.

Тут подшиться, там побриться,
Постираться, песню спеть
И поспать, как говорится,
Надо всё в тылу успеть.

С медсестрою в чебуречной
Потрепаться, так сказать.
Ведь война не будет вечной,
Надо семьи создавать.

Погрустит и повздыхает
Новый русский наш солдат.
Здесь в тылу он отдыхает
Перед тем, как снова в Ад.

Поддержать бойцов готовы
Власти средней полосы.
И, мгновенно из Ростова,
Две колонны, как часы.

На Тагиле рулит Гена
И Вован не отстаёт:
Отгружают, что за смену
Сдал «УралВагонЗавод»* .

Кожемяко – губернатор
Только лёг – уже встаёт:
Поставляет «Аллигатор»**
Лучший в мире вертолёт.

Весь Восток гудит в три смены;
Он готов, как пионер.
Помогают бизнесмены
И простой пенсионер.

Вот дождётся Лёху Зойка –
Будут строить свой Донбасс.
А победа будет, только
Нам помыться бы сейчас.

«Интересно, а укропы
Ходят в баню, или как»?
Он сидел возле окопа
И почёсывал бока.

Нам с отцом всю жизнь казалось,
Там, где парят мужиков,
Русской баней называлось
С незапамятных веков.

Свежий веник, квас Боярский
И парильщика талант;
Есть, конечно, скандинавский
Облегчённый вариант.

Только мне сказал папаша
Когда парились в пургу:
«Сына, нам по сердцу наше
С голым задом на снегу.

В бане веничек любимый,
Воздух чист и в меру сух;
Банный дух неповторимый,
Настоящий РУССКИЙ ДУХ!

Баня лечит, баня правит;
Пар – дыхание Творца!
Веник в пляс пойти заставит
И поднимет мертвеца»!

Не приснится даже спьяну;
(Ничего, есть Голливуд).
Неужели нашу баню
Украинской назовут?

Провоняв рубашкой потной,
Лёха вспомнил, как «Байкал»
(Это тот, который ротный)
Им про баню намекал.

Десять дней, как в поле рота;
Хорошо, что рядом тень.
А сегодня что, суббота?
Это значит банный день.

Отработав бензобаки,
Отведя бойцов своих,
После пятничной атаки
Враг слегка по приутих.

Что б стирать штаны с футболкой,
Пот и сажу мылом смыть.
Баньку в блиндаже под ёлкой
Просят деда затопить.

С виду дед простой, народный,
Из народа, стало быть.
Но для службы не пригодный,
А ведь хочет послужить.

Деловой, с какой –то торбой,
Плащ – палаткой на спине.
Позывной у деда – «Добрый»,
Редко встретишь на войне.

«Ну, что, Лёха, будем мыться? -
И, затем уже сквозь смех –
«Как в народе говорится,
Чистым – помереть не грех».

Бороду рукой погладил:
«Я как раз поставил квас,
Даже венички наладил,
Так, что будет первый класс!

Лихо ты определился
Будешь первый, так и быть,
А дровами я разжился,
Хватит роту перемыть».

Весть мгновенно разлетелась
По опорнику***  стрелой.
Закружилось, завертелось,
До того, как не стемнелось
Всем помыться захотелось,
Особливо, кто живой.

Ну, что ж – время собираться,
Баня ждёт, а посему,
Чтоб задами не толкаться
Заходи по одному.

Сердце бани – это печка
Баня без печи – сарай!
Жаль, что нету рядом речки
Ну же, дед, давай, поддай.

Окотило – накатило,
Подхватило – понесло!
Пар, да с квасом – это сила,
Парить – это ремесло!

«Ну-ка все легли поближе» –
Дед то профессионал!
И по спинам и пониже…
Чтобы лучше воевал.

«Ну, ещё чуточек брызни» -
Просит деда офицер.
«Дед, а кто же ты по жизни»?
«Я – простой пенсионер.

Не являюсь для Донбасса
Каплей в перевесе сил,
Но, глубокого запаса
Лейтенанта получил.

Дом, семья, конечно, свято,
Только часто сводит грудь;
Очень хочется, ребята,
Вам помочь, хоть чем-нибудь».

Группу новую встречая,
Всем помытым говорил:
«Выпей-ка, солдатик, чая
Только что вот заварил».

Как такого не уважишь?
«Проходи, не стой столбом».
Вот так дед, а так не скажешь –
Настоящий Розенбом****

Как приятен чай с друзьями
После баньки в тишине.
Посиди и ты, дед, с нами.
Краток отдых на войне.

Нам, когда ещё придётся
Так вот славно посидеть?
Дед довольный, дед смеётся:
«Лишь бы чёрта одолеть».

«В этом даже нет сомненья –
Супостата разобьём.
Завтра будет воскресенье –
Прямо завтра и начнём».

Я, как будто, ночью поздней
Оказался невзначай
С дедом, тот смотрел на звёзды,
А солдаты пили чай.

Баня тихо остывала
И дымок плыл над трубой.
Ну, а завтра всё с начала,
Завтра Лёхе снова в бой.

*УралВагонЗавод - один из семи российских заводов, производящих бронетехнику.
**К-52 Аллигатор» - российский разведывательно-ударный вертолёт.
***Опорник – участок местности, часть оборонительных позиций.
****Старик Розенбом – персонаж сказки Сельмы Лагерлёф «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями». Прототипом является деревянная скульптура полковника русской армии в Шведском городе Карлскруна.

Конец шестой главы. Продолжение следует.

Глава седьмая
Как Лёха Гимнастёркин ходил в разведку и взял языка

На войне пехота – Сила,
Стержень войск, «девятый вал»!
И победу приносила
Там, где русский воевал.

Но, кто ставит на пехоту
Он не может не понять:
Слишком разную работу
Ей придётся выполнять.

Нехорошая примета
Без разведки сразу в бой.
Наступать вслепую это –
Гнать пехоту на убой.

Только пуля, штык – игрушки,
Пока слуги Сатаны,
Жуя сало и галушки,
Не услышат наши пушки –
Главных демонов войны.

Птичка в небе. Оператор
Информирует бойца.
Вязнет бой, и модератор
Приглашает Аллигатор,
Ну а тот, как гладиатор,
Доведёт всё до конца.

В одиночку, как подлюга,
Может только террорист.
Не воюют друг без друга
Ни разведчик, ни танкист.

Слышу я, порой нередко
Мне вдогонку громкий смех.
Но, по – моему, РАЗВЕДКА –
Вот заявка на успех.

Кто такой простой разведчик?
Это уши, это нос.
Он в бою первоответчик
За расклад, что нам принёс.

Уши, словно после драки,
Но всегда на высоте.
Нюх тончайший – от собаки,
Видит – в полной темноте.

Можно слышать, можно видеть,
Но не дальше сапога.
Главное в бою предвидеть
Поведение врага.

Ну, а как без разведданных
Ситуацию понять:
Ждать – не ждать гостей не званных,
Наступать иль убегать?

Если данные разведки
Актуальны, то не жди.
Ты, как говорили предки,
На два шага впереди.

Никакого нет секрета,
Что разведчик – экстремал.
А спецназ разведки это –
Жёсткий профессионал!

Купол неба – словно крыша;
Смерть суркам и саранче!
Голова летучей мыши
У спецназа на плече.

Жизнь легендами покрыта;
От такого – огребёшь!
Это – армии элита
И точней не назовёшь.

Без погон, забыв про званья,
(Ведь ходили к волку в пасть),
Днём разведчики с заданья
Возвращались в свою часть.

Их радиста зацепило
В грудь осколком и тогда,
Руководство утвердило
Лёху в группу без труда.

Командиру на заметку:
Без базара и смотрин
Гимнастёркин взят в разведку.
Ай, да Лёха, сукин сын!

Ещё в детстве малолетки,
Что б прикрыть от порки зад,
Лёху гнали на разведку
Изучить соседский сад.

Вот и первое задание:
(Было пленного признание)
Посреди посёлка – здание,
В нём опорник должен быть.
Рой осиный не тревожить,
Обнаружить – уничтожить.
В общем, если подытожить,
Перспективный путь открыть.

Что б сомнение не терзало
Убедиться лично всем.
И ещё, там у вокзала
Склад БК*  и ГСМ**.

Если это подтвердится –
В добрый путь, как говорится.
Важно сильно не светиться,
И пройти весь лабиринт.
Ну, а ротный с пацанами
Рано утром с петухами
Забросает склад цветами,
А поможет Гиацинт***

Выходили поздно ночью,
Что б уже наверняка.
И, представьте, как нарочно,
Лёха встретил земляка.

«Пашка – дьявол, ты откуда?
Вот не думал, не гадал…
Наша встреча – просто чудо.
С кем пришёл, где воевал?»

Пашка вырос вместе с Лёхой
В том же самом городке.
Не высокий, нос лепёхой,
И со шрамом на руке.

«Жизнь моя идёт по плану,
Вроде, как и смысл нашёл.
Гром в четырнадцатом грянул,
Все пошли и я – пошёл.

Вот теперь служу в разведке,
Что не утро - то дозор.
А в тылу жена и детки,
И любимый лабрадор».

«Ну, не все в пылу едином…
Помнишь Борьку? Угадай,
Всей семьёй со старшим сыном
Эмигрировал в Израиль».

«Ещё Борькин дед покойный
Дом пытался заложить.
Значит Борьке так спокойней,
Значит там он будет жить.

Многих приняла Канада,
А Петро, так тот дошёл…
Может врут, а может правда,
Что к «бендеровцам» ушёл».

Так болтали понемногу,
Месяц тропку освещал.
А в дали, через дорогу
АКМ**** сердясь трещал.

«Всё, конец всем разговорам!
Маскировка, тишина.
Дальше, вон за тем забором,
Точно след в след за майором,
Направление – по приборам,
Выдвигайся, старшина.

Взводу тройками работать
И друг друга прикрывать.
Если чисто не сработать,
Будет нам несдобровать».

Замерев, дыхание снизив,
По ступенькам пять секунд
И бесшумно, словно ниндзя,
Ворвались в опорный пункт.

Отработали без звука
Всех, кто спал и всех, кто пил,
Но один, по ходу, сука,
Лёху в ногу зацепил.

Что–то крикнул вдруг по-польски,
Попытался убежать.
Весь какой – то липкий, скользкий;
Пашка – друг помог по – свойски:
Отработал в челюсть хлёсткий…
И помог к стене прижать.

«Witaj Pan*****, какого чёрта,
Ты собрался драпануть?
Да ты, пшек, ещё упёртый?
Ну, тогда не обессудь!»

Лёха вспомнил, как на танцах
Молотил с обеих рук.
И теперь на иностранце
Отработал правый Хук.

Рослый, наголо пострижен,
В пол лица сплошной фингал.
Был избит и обездвижен
Польский профессионал.

Лёха не любил фашистов.
Прислонившись к валуну:
«Звать то как?» Ответил: «Кшиштоф»
«Ты теперь у нас в плену».

Возвращались рано утром.
Пленный шёл, повесив нос,
Степь играла перламутром,
Без «двухсотых» обошлось.
Рана Лёхина зудела.
Он мозолистой рукой
Был вчера «ЗА» это дело,
Возвращается с клюкой.

Передал координаты
Что б вертушку подогнать
Под трофеи, автоматы,
Да и раненых забрать.

Перестрелок избегаем,
Как и коптеров шальных.
Мы на поле не бросаем
Ни своих, и ни чужих.

А они всё лезут, твари,
От безделья погулять.
На Донбасс, как на сафари
Приезжают пострелять.

С США, с ЮАР, С Канады
Отморозки всех мастей
Убивать Россию рады,
Ради денег и страстей.

Жаждут крови вурдалаки,
Что ж, их тоже увезём.
Дохнут профи, как собаки
Удобряют чернозём.

Впереди допрос с «Байкалом»,
Дальше, видимо, обмен.
Поменяем на капрала
Наших, что попались в плен.

Через день войдём в станицу,
Их там «Вагнер» окружил.
Ну, а Лёху, подлечится
Отправляют завтра в тыл.

Ротный Лёхе между делом
Провожая намекнул:
«Ты под орден дырку смело
Приготовь». И козырнул.

*БК –боекомплект.
**ГСМ горюче – смазочные материалы.
***2С5 Гиацинт-С советская 152- миллиметровая армейская самоходная пушка.
****АКМ – автомат Калашникова, модернизированный.
*****Witaj Pan - Здравствуй пан (польский).

Конец седьмой главы. Продолжение следует.

Глава восьмая
Лёха Гимнастёркин в госпитале

Заявить вам без кокетства,
Проще пары кирпичей!
Лёха, как родился, с детства
Недолюбливал врачей.

В рот пихают малым детям
Гадости, что б снизить жар.
А прививки в кабинете –
Это форменный кошмар.

Знали все мальчишки школы:
Лёхой – трус руководил,
Потому что на уколы
Всюду с бабушкой ходил.

Но, со временем взрослея,
Не за маминой спиной,
Лёха стал чуток смелее,
Всё же скоро выпускной.

Даже с болью за щекою
Открывал, как в туалет
Уже твёрдою рукою
Дверь к зубному в кабинет.

Не мандражил перед двойкой,
Не краснел, как дурачок.
А когда сдружился с Зойкой
Грудь расправил. Мужичок!

Как тусилось на гражданке,
Как подружку целовал,
Пока ехали на танке
Лёха молча вспоминал.

Что на танке – нет секрета,
Просто было по пути.
Ведь привычная карета*
Может тут и не пройти.

Лёху чем – то укололи,
Так, что сильно не страдал.
Но до фронта столько боли,
 Столько крови – не видал.

Что за нелюди укропы?
Отличились, как всегда:
Гонят пацанов в окопы.
Без зазрения и стыда.

Через месяц с пеплом урна,
Водка, пара огурцов –
Результат «мясного штурма»
Из неопытных бойцов.

Перед боем все живые,
А в бою – не до соплей!
Но раненье с ним впервые
И надежда – на врачей.

Переполнена палата:
Слева – стоны, справа – мат
И кругом лежат ребята,
Что призвал военкомат.

Сёстры бабочкой порхают;
На сестёр на фронте спрос.
А бойцы молчат, вздыхают,
И в глазах немой вопрос:

"Я изрезан и исколот;
Ну, пол - года поболит.
Дальше что, ведь я так молод,
Но, по факту – инвалид?

Кто поможет мне другую
Жизнь начать, мне всё равно?
Не хочу прожить впустую
То, что мне отведено!

Как писать другой рукою?
Как ходить совсем без ног?»
Нету раненым покоя,
И не ясен эпилог.

Всё же жизнь сильнее смерти
Показал и медосмотр.
Раз под вечер наши черти
(Вот, хоть верьте, хоть – не верьте)
Получили фильм в конверте
И устроили просмотр.

Как узнали новость эту,
Подключили диск к планшету.
Я смотрел по интернету
Этот комедийный фильм.**
Там дрались все за банкноты,
Только вскоре обормоты
Перешли на анекдоты,
Ну а первым был Камиль.

Смех стоял, тряслись пружины,
Раззадорились всерьёз.
Анекдот про то, как финны
От нехватки древесины
Совершенно без причины
Влезли в NATO – вот кретины,
Рассмешил бойцов до слёз.

Кто – то в руки взял гитару,
Кто –то пробовал лады,
А потом как дали жару,
Так, что вздрогнули ряды.

Подхватили все: «…Я – русский...!»
Встали те, кто мог стоять.
И не дрогнул даже мускул,
И не скрипнула кровать.

Ух! Как будто стометровку
Пробежали на «Ура!».
Разрядить бы обстановку,
Лёха понял, что пора.

Он был мастер на частушки;
Сел, палату оглядел,
Подложил под зад подушки
И безжалостно запел:

Новости, новости
Из заморской волости…
Трамп обманывал старушек –
Ни стыда, ни совести!
Новости, новости
Из заморской волости…
Байден взятки брал с китайцев –
Ни стыда, ни совести!

Результат: Они проснулись,
Кто себя похоронил,
Сёстры просто ужаснулись:
«Вы, ребята, что – рехнулись?»
И тогда главврач Маргулис,***
Вечеринку отменил:

«Не хватает только клавиш;
К вам с визитом замглавы.
И ещё один товарищ –
С министерства из Москвы.»

Награждают орденами.
Вот дошли до буквы «Г»
«Гимнастёркин Лёша с вами?
Орден Мужества тебе.»

Подойти не попросили
Доктор приказал лежать.
«Я служить моей России
Рад стараться!»
«Так держать!»

Гости долго не сидели:
Наградили – улетели.
И уже в своей постели,
Лёха молча размышлял:

«Вот, гляди ж ты, не забыли,
Подвиг тех, кого лечили
По заслугам оценили,
Знать не зря кровь проливал».

А бойцы лежали рядом
Вместе, как одна семья
Не привычные к наградам,
Чьи – то дети и мужья.

Прочь сомненья, нет – коварству,
Не оставят «без штанов».
Не забудет государство
Подвиг наших пацанов!

Орден прицепив к халату,
Лёха двинул в самоход.
Ужин принесли в палату,
Что ещё хотеть солдату,
Разве, рюмочку к салату?
После ужина – обход.

Госпиталь уже был в курсе:
Кто – то руку крепко жал;
Лёха, Господи Иисусе,
Был похож скорей на гуся
С костылём: «Пойду пройдусь я»,
Персонал – не возражал.

Тут сестричка подвернулась,
Не осталась в стороне.
Шприц взяла и улыбнулась:
«Снял штаны, спиной ко мне.

Ну, нагнись, герой Отчизны»
И воткнула в зад иглу.
«Это всё же лучше клизмы» -
Вдруг подумалось ему.

«На ночь примешь две таблетки,
Что б не пучило живот
И микстуру, до отметки,
Всё до свадьбы заживёт».

А затем спросила бойко:
«Что, возьмёшь меня, милок?»
«У меня уже есть Зойка»
Брякнул, глядя в потолок.

А сестра всё не уймётся:
«Надо ж, прямо покраснел;
А уверен, что дождётся?»
«Да» - сказал и весь вспотел!

«Ладно, мальчики, по – койкам,
Наломали же вы дров,
Ну, а ты, свяжись – ка с Зойкой,
Доложи, что жив – здоров!

Отпуск раненым положен,
Так, что будет десять дней.
Ты за это время должен
Срочно повидаться с ней.

Да, пока ещё свободен,
Ты ж герой, не кто-нибудь,
Покажи домашним орден,
Да вернуться не забудь.»

Раззадорили девчата,
Взять бы всех, да и обнять!
Но приказ – идти в палату,
Что ж, придётся костылять.

Жизнь под утро закипела,
Ну, а ночь прошла без снов.
Новость пулей пролетела:
Привезли лечить хохлов.

Не учтённые потери
Их вождям на них насрать!
Но в природе даже звери
Не бросают умирать.

Искалеченные души,
Покалечены тела.
Едут, головы согнувши,
Вот такие, брат, дела.

От внимания отвыкших
Молодых и стариков
В дальний корпус вновь прибывших
Разместили мужиков.

Всех голодных накормили,
Дали пить и закурить.
И они благодарили
Тех, кого пришли убить.

Милосердие с любовью
Разрушает стены зла.
Ну а их, залитых кровью,
Самостийность подвела.

Врач воюет с той, «с косою»
И не важно чей солдат.
Жизнь спасать любой ценою
Завещал им Гиппократ.

Общий быт, режим и климат,
Никаких особых схем.
Ну, а там, когда поднимут,
Там решат куда и с кем.

«Если в Киев, бачить доню****
- Думал раненый отец-
Нас опять пошлют на бойню,
И тогда уже – конец.»

На допросе дознаватель
Буркнул: «Думай головой,
Ты уже для них предатель,
Но здоровый и живой.

Власть у вас менять придётся,
Час возмездия пробил.
А работы всем найдётся –
Будешь строить, что бомбил.»

Наступил момент прощаться:
«Гимнастёркин, дай же «пять»,
Я с родными пообщаться
И за ленточку опять.

Дома матушка и батя
На побывку ждут меня,
Да ещё сестрёнка Катя
И на всё, про всё – три дня.»

Лёха в след: «Счастливо, Слава»,
Дал шутливого пинка.
Это был сосед, что справа,
Подлечили паренька.

Пополнение, похоже,
И во всех госпиталях;
Так, что может Лёху тоже
Скоро выпишут на днях?

Сам себе давно признался:
«Затянулся выходной,
Что – то я здесь задержался,
Не пора ль обратно в строй?»

По последней сводке с фронта
Танк подбил «три топора».
«Всё, пора кончать с ремонтом
Там ждут братья, мне пора!»

*Имеется ввиду карета скорой помощи.
**Имеется в виду американская комедия Стенли Крамера «Этот безумный, безумный, безумный мир».
***Ссылка на строку из песни В.С. Высоцкого «Канатчикова дача».
****Бачить доню – увидеться с дочерью (украинский).

Конец восьмой главы. Продолжение следует.

Глава девятая
Как Лёху Гимнастёркина встретили в родной части, и как телевидение приехало брать у него интервью

В ожидании успеха
Наступленья на Купянск
Лёха в отпуск не поехал,
Упустив хороший шанс.

Не слезая задом с койки,
Восемь раз, пока лежал
Позвонил родным и Зойке
И соплей не избежал.

Мама хлюпала в платочек:
«Ты себя –то пожалей…
А когда же ждать, сыночек?
Напиши, хоть пару строчек,»
Батя кашлянул разочек:
«Ты, давай там, не болей.»

Зойка щебетала: «Лёша,
Может медсестрой, с тобой?
Возвращайся, мой хороший,
И желательно живой.

Понимал умом, с родными
Жить в разлуке не впервой.
Но, а сердце было с ними,
С кем ходил в свой первый бой.

Всё, в больничке подлечился –
Завершающий укол;
Потому и торопился,
Что форсирован Оскол.

И главврач на совещании
Увольнение подтвердил.
Медсестричке на прощанье
Три гвоздички подарил.

Лёха – он хоть завтра в драку,
И поэтому, встав в строй,
Взвод, с которым шёл в атаку
Стал ему второй семьёй.

Все бойцы – родные братья
У «Байкала» под крылом;
И, не побоюсь сказать я,
Ротный стал вторым отцом.

Враг бежит, но землю роет.
Лёха верил – отомстим!
Зная, что тебя прикроют,
Спину прикрывал другим.

Расписавшийся в приказе,
Дав кому – то интервью,
Лёха мчался на Камазе
Догонять свою семью.

Растрясло, пылили шины,
Грохот слышался в дали;
А навстречу шли машины,
Новых раненых везли.

Добрались, а бой в разгаре,
Улицы совсем пусты.
Снайпер спрятался в ангаре,
До Купянска две версты.

Кажется, что дело плохо:
Связи нет, горит земля;
Вдруг своих увидел Лёха:
«Здрасте Вам, ну, вот он – я.»

Тут друг Пашка подвернулся,
Подбежал, как заорёт:
«Гимнастёркин – чёрт вернулся,
Ну, тогда пошли вперёд!»

Не боясь песка и грязи,
Взял наушник, прыгнул в ров:
«Я – Охотник, кто на связи?
Да, так точно, жив – здоров!

Разбираемся на месте.
Оператор запросил
Дайте залп, левее двести;
Снайпер наших покосил.»

И, тот – час же, погляди – ка,
Словно снайперу в ответ
Несравненная «Гвоздика»
Поднесла ему букет.

Сразу стало как – то тихо,
Группа снова в плен сдалась;
Ну, а местная шумиха
В честь приезда началась.

Словно встретили подъездом,
Навели переполох.
И, как будто, бой с приездом
Сам собою подзаглох.

Лёха с замираньем сердца
Орден свой показывал.
Чай поставили согреться:
«Ну, давай, рассказывай.»

«Расскажу всё по порядку,
Что узнал и видел сам;
Раненым совсем не сладко
Хоть и кормят по часам.

Всё зависит, без сомнения,
От характера раненья.
Помню, рано в воскресенье
Может быть, часу в шестом
Привезли троих на Зиле
В вертолёт перегрузили,
(Всех, конечно, разбудили),
И – в Бурденко прямиком.

И, конечно, от хирургов
И других врачей, пардон.
Одному из Петербурга
Персональный мой поклон».

День и ночь шумит компрессор,
Лампа светит точно в грудь.
А со скальпелем профессор –
Ни присесть, ни отдохнуть.

Перебиты нерв и жила,
На ноге затянут жгут.
А разведка доложила,
Что вот – вот бомбить начнут.

Самодельная палата,
На двоих – одна кровать,
Но, никак нельзя, ребята,
Операцию прервать.

Озабочен травматолог,
Что–то там не задалось,
Как же вытащить осколок?
Зацепили, обошлось.

В коридоре ещё двое,
Медсестра: «Сынок, держись!»
Это – тоже поле боя,
Но не на смерть, а за жизнь.

Новостями подогретый,
Лёха был на кураже.
Предложили сигареты,
Кто – то вытащил конфеты,
Расстегнув бронежилеты,
Все расселись в блиндаже.

«Пашка, дьявол конопатый,
«Птички» вас не достают?
Если что – махни лопатой,
Как увидят – драпанут».

«Видишь ли, братан, загвоздка:
Ну, а если это свой?
Не, лопатой это жёстко,
Я попробую метлой!»

Тут один шофёр из местных
Крикнул, будь– то не в себе:
«Ты у нас герой известный?
Телевидение к тебе.»

Журналистку звали Валя.
Вновь дождавшись тишины
К нашим часто приезжала.
Эх, хорошенькая краля,
И ребята зубоскаля
Отдыхали от войны.

Интервью давать не просто,
Даже если ты герой
Ростом метр девяносто:
«Да, воюю, да – живой.»

«Алексей, скажите прямо:
Хватит ли у Вас лопат?
И, как долго враг упрямо
Будет гнать на смерть солдат?»

Лёха шутку замечает,
Ковыряя грязь ногой:
Как же муж то отпускает?
Здесь, как воин – так герой.»

Валя топчется на месте
И, смущаясь говорит:
«А мой муж со мною вместе,
Вот он с камерой стоит.»

«Контрнаступ не прокатит,
Кое где уже бегут.
А лопат, конечно, хватит,
А не хватит – подвезут.»

Подколов слегка друг друга,
Шли ребята вдоль траншей.
«Ну, а как Ваша супруга?
Всё ли ладно у детей?»

«Не женат пока ещё я –
Алексей в смущенье впал;
«Есть подружка, зовут Зоя,
С детства на неё запал.

Вот закончим наше дело
И, спокойно в тишине
Можно будет с Зойкой смело
Сесть, подумать о семье.»
А траншеи не кончались.
Под разбитою сосной
Наконец – то попрощались.
Пахло гречкой с колбасой.

«Не хотите ли на ужин?
Трюфель в соусе, тунец;
Самовар водой загружен,
Только вот дымит, подлец.»

Ужин в поле, как в походе
Выглядел со стороны,
Популярными в народе,
«Шашлыками на природе»,
И, казалось Лёхе, вроде
Нет ни горя, ни войны.

«Нет, спасибо, до свидания –
Валя спрятала айфон –
«Завтра новое задание
В инженерный батальон.»

Проводил, махнул рукою,
Спрыгнул ниже на этаж
(Непривычно жить герою)
И спустился в свой блиндаж.

Завтра снова, стиснув зубы,
Всё сметая на пути,
Вновь в огонь с водой, но трубы
Тяжелей всего пройти.

Бремя славы так приятно,
Забываешь обо всём.
Ты ж герой, оно понятно,
И пошёл, пошёл «гусём».

Кто от медного сияния
И фанфар не стал слепым*,
Не лишился состраданья
И ни к мёртвым, ни к живым,

Тот отдаст друзьям – калекам
Всё, что нужно и вдвойне,
Оставаясь человеком
В этой чёртовой войне.

Флаг Победы будет поднят,
Окрылив потомков строй.
А войну с Победой вспомнят
И, что был такой Герой!

*Имеются в виду символические «медные трубы», т.е. слава, известность.

Конец девятой главы. Продолжение следует.

Глава десятая
Как Лёха Гимнастёркин смотрел в след перелётным птицам и отбивался от квадракоптеров.

Я скажу авторитетно:
Оглянись и посмотри,
Пролетело не заметно
Лето двадцать – двадцать три.

Дождь колючий листья косит,
Вновь туманы над рекой,
А душа природу просит:
«Осень, сердце успокой.

Не томи пустым страданием,
Не дари дурные сны,
А наполни ожиданием
Солнца, света и весны.»

И, прощаясь на пол – года,
В небе снова птичий клин.
Снова мерзкая погода,
«Кровь и золото» рябин.

Алексей смотрел на небо,
Отмечая, что в степях
Отгуляв «Бориса, Глеба»*,
Хлебу в поле жатва треба,
Только нынче вместо хлеба
Грязь и мины на полях.

Сам того не замечая,
Он весну предпочитал.
Улыбался, птиц встречая,
Провожая птиц – вздыхал.

Как и я любил природу:
Речку, лес и белый мох.
И скучал по огороду
Где выращивал горох.

Почему ж летают клином?
Множество на то причин.
Вон, гляди, за журавлиным
Гуси выстроили клин.

В этой гонке бесконечной
По законам вековым
Птица – мудрый странник вечный,
Рассекая ветер встречный,
Помогает остальным.

Впереди самец бывалый
Помнит время и маршрут.
Ни война, ни выстрел шалый
Вожака не отвлекут.

Клюв держать на Барселону,
Но сейчас важней всего
Поскорей покинуть зону
Проведения СВО.

Нет таможни, нет границы
В верх, а там – как повезёт.
И летают эти птицы
Шумной стаей, не в разлёт.

Лёха смотрит вслед пернатым:
«Мне бы с вами полетать»;
Подперевшись автоматом,
Глаз не может оторвать.

Вот пример для подражания
Без сомнений и ролей.
Вдруг знакомое жужжание
Заглушило журавлей.

Нет, не заблудился птенчик,
А попал – куда хотел.
Это киевский разведчик
Вместе с клином залетел.

Обнаружил себя сразу,
В жизнь внеся обычный драйв.
Лёха крикнул: «Вот зараза!
Обломал мне всё же кайф».

Подскочили сослуживцы
С антидроновым ружьём;
А вверху парили птицы
И кричали о своём.

Коптер замер, как споткнулся
И беспомощно завис;
Будто мордою наткнулся
На высокий кипарис.

Падал вниз разведчик сонный,
Как беспомощный утюг.
Ну, а птицы неуклонно
Продолжали путь на юг.

Строй, как древняя фаланга.
Только крикнул кто – то вдруг:
«Осторожнее на флангах,
В небе дроны, восемь штук.»

«Об одном сейчас мечтаю -
Думал Алексей тайком -
«Вот собрать бы вас всех в стаю
И на свалку прямиком.»

Уходя, счёл обернуться,
Стаям помахав рукой;
Ну, а птицы к нам вернуться
Вновь с победой и весной.

Автоматный след кровавый
Рубанул вдруг вдоль полей.
Глаз прикрыт за балаклавой,
На шевронах – «Сектор Правый»**
Сука, бьёт ведь для забавы.
Только бы не в журавлей.

И, людскую чуя подлость,
Птицы, лайнеру под стать,
Поднялись повыше в область,
Где их пулям не достать.

Сердце бьётся под тельняшкой,
Разыгралось – не унять!
Возвращайтесь, Божьи пташки,
Возвращайтесь Лёха с Пашкой,
Выпьем с вами по рюмашке,
Возвращайтесь, будем ждать!

*День святых Бориса и Глеба. Отмечается два раза в году: 15 мая и 06 августа.
**«Правый Сектор» - террористическая организация, запрещённая в России.

Конец десятой главы. Продолжение следует.

Глава одиннадцатая
Как Лёха Гимнастёркин рассуждал об охоте, ходил на рыбалку и заработал медаль за Отвагу

«Будь ты дворник, будь гаишник –
Пашка сел и закурил –
Человек по сути – хищник,
Кто бы, что ни говорил.

Нет достойнее трофея,
Чем сохатый из Югры,*
А охота – панацея
От безделья и хандры.»

Кинув в воду макароны,
Алексей стал возражать:
«В целях самообороны…
Можно, как – то оправдать.

Но, что б ради интереса,
Да в компании друзей
Загубить красавцев леса?
Как же принцип: «Не убей?»

И пока они варились,
Ветер полоскал бельё,
Земляки разговорились
Об охоте на зверьё.

Где охота – там бесчинство
Думал Лёха, как и я
И считал её – убийством
Беззащитного зверья.

Пашка – хантер** был со стажем,
Чтил охотника престиж;
У него имелись даже
Две двустволки марки ИЖ.

«Лёха, вот возьми тушёнку,
Что ходить – то далеко,
Ведь она была телёнком
И сосала молоко.

А попала в макароны…
Да, накладывай, не жмись.
Эти зверские законы
Нам диктует наша жизнь.

Мы сейчас жуём консервы,
А помрём, если не врут,
Нас с тобою те же черви
С удовольствием сожрут.»

Челюстями пищеводов
Пищевая цепь скрипит.
Человек не царь природы,
А частичка той цепи.

Лёха с миской сел у двери:
«Кто тут прав – не разберёшь!
Утром нежно гладишь зверя,
Ну, а вечером – под нож?

Вспомнил, как одной кобыле
Пришло время умирать.
Вот, где тяжко Лёхе было,
И без слёз не передать.

Он ребёнком на конюшню
Неудачно заскочил.
Пацаны назвали чушью
Стресс, который получил.

Две ноги ей перебило
Из – за спутанных ремней.
Молча плакала кобыла,
Лёшка плакал вместе с ней.

Да любого зверя жалко,
Бьют несчастных каждый день.
А вот если взять рыбалку –
Рыба всё же не олень.

Боли нет в глазах и страха
Будь –то щука иль пескарь,
Только в чешуе рубаха…
А ведь тоже – Божья тварь.

Всё, тушёнка всем приелась,
Пашку даже пронесло.
Мысль о рыбе завертелась,
Так ушицы захотелось –
Прямо животы свело.

«Помните, освободили
Мы деревню Каплуны?***
Там, когда – то разводили
Толстолобик до войны».

Пашка встал: «Ловлю на слове,
Можно сбегать, поудить;»
«Да её никто не ловит.»
«Просто не кому ловить.»

Алексей решил: «Затихнет –
Побегу на водоём.
Пашка пусть часок подрыхнет,
Что там делать то, вдвоём?

Важно тут не засветиться
И ползком, как муравей,
А лопатка пригодится
В поле накопать червей.»

Без червя не будет клёва,
Не поможет и плевок.
Будь хоть весь крючок заплёван
И заплёван поплавок.

Только фронт вам – не «гражданка»,
С удочкой не отдохнёшь.
Есть боекомплект для танка,
А крючок ты фиг найдёшь.

Да и леска не найдётся,
Лёху даже пот прошиб;
Видно, вспоминать придётся
Древний способ ловли рыб.

Как ещё ловить солдату
Без капканов и сетей?
Кинуть в водоём гранату? –
Это, как стрелять в зверей.

Взгляд упал на маскировку:
«Это ж сетка, чувачок!
Если проявить сноровку –
Можно смастерить сачок.»

Здесь вокруг металла масса
Арматуры, ободков;
Не прошло и получаса
И сачок почти готов.

Как учили, по науке
Подтянул и там, и тут.
Вот, что значит, когда руки
Не из задницы растут.

Отыскать сухую палку –
Это следующий шаг:
«Главное, чтоб мне рыбалку
Не испортил утром враг.»

Предстоящую фиесту
Скрыл для конспирации;
Будем действовать по месту
И по ситуации.

Но один закон усвоил,
Он знаком тем, кто служил:
Пацанам сюрприз готовил,
А «Байкалу» - доложил.

Тот в ответ: «Смотри, разведчик,
Ты за всех ребят ответчик;
Как рыбачить – не советчик,
Но ты должен понимать.
Вдруг хохлы зашлют шпионов?
Ох! и вставит нам пистонов
Подполковник Ларионов,
Не лишиться бы погонов –
Мигом могут отобрать!»

А в конце: «Да, Бог с тобою,
Никому не говори.»
И сачок готовый к бою
Сам поставил у двери.

Рассветает, в небе чисто,
Дроны в гнёздах ждут сигнал.
Алексей собрался быстро,
Но куда идти – не знал.

Встал, присел на табуретку,
Отхлебнул глоток воды:
«Запрошу – ка я разведку,
Пусть подскажут, где пруды.»

В штабе рыбака спросили:
«Что за надобность в прудах?
Там всё так перемесили
Миномётами на днях.»

Цель на языке вертелась,
Но решил всё ж потерпеть:
«Прогуляться захотелось,
У водички посидеть.»

«У водички? Он, что шутит?»
Лейтенант поднял стакан.
«Это всё разведка мутит» –
Отвечает капитан.

«От позиций в лево двадцать,
Курс на северо – восток.
Можешь даже искупаться,
Но не намочи порток.»

Оператор дал картинку:
Берег, пляж, а в камышах
Меж стеблей, почти в притирку
Муху ловят два ерша.

«Штаб, спасибо за наводку.»
Алексей закрыл блокнот.
«Хорошо найти бы лодку
Иль, хотя бы, просто плот.

Что ж, надежда на смекалку,
Если вдруг с утра волна.»
Шёл «Охотник» на рыбалку,
Шла вокруг него война.

Подошёл без приключений,
Осмотрелся, закурил;
Хорошо, что нет течений,
Как в окрестностях Курил.

А картинка вдохновляет:
Он ещё издалека
Видел, как малёк играет,
Видно, хищник гнал малька.

Да, не уж –то сон приснился?
В камышах приткнулся плот.
Словно в детство возвратился,
Обнаружив вражий флот.

И дела пошли не плохо:
Толстолобик и сазан.
В общем так, рыбачил Лёха
Пол – часа, что б сделать план.

Вещмешок швырнул на берег,
Где – то восемь килограмм.
Что ж, теперь, по крайней мере
Будет радость пацанам.

И уже почти собрался
Уходить, но ветерок
Прилетел, и с ним подкрался
Украинский говорок.

Шли по берегу кустами
Не спеша, нога к ноге.
Не замечены постами,
Лёха понял – ДРГ.

«Ну, а мне куда деваться,
По-пластунски и в обход?
…Восемнадцать, девятнадцать,
Двадцать – это ж целый взвод!»

Он попятился обратно,
Не забыв про свой улов.
«Как прошли –то, не понятно,
Ну и ну, вот это клёв!»

Вылезая из завала,
Где в присядку, где ползком,
Лёха помянул «Байкала»;
Всё, теперь пора бегом!

Пробежав так метров триста
Он укрылся за трубой.
Хорошо, что у радиста
Всегда рация с собой.

«Центр, Центр – я «Охотник»
Разведгруппа на пруду,
Поднимайте беспилотник,
Да, с рыбалки я иду.»

Дальше шли координаты –
Буквы с цифрами подряд.
«У меня лишь две гранаты,
Три рожка и автомат.»

И в ответ, что б подытожить:
«Уходи, квадрат в огне;
Разведгруппу – уничтожить,
А «Охотника» -  ко мне!»

Он бежал сквозь дым и комья
Гимнастёрку теребя:
«Получилось, что огонь я
Просто вызвал на себя.»

А кругом гремели взрывы,
И вдруг слева рядом – Хрясь!
Лёха с криком – «Будем живы!»
Прыгнул прямо мордой в грязь.

Но Фортуне этим утром
Было с Лёхой по пути.
Даже в древней Камасутре
Лучшей позы не найти.

Пять минут лежал, не бросив
Драгоценнейший улов,
А к землянке без вопросов
Подошёл и лишних слов.

Всех встречающих – не счислить!
Хорошо ещё без баб:
«Надо рыбу бы почистить,
Мне с «Байкалом» срочно в штаб.

«Что хочу тебе сказать я,
Ротный сел – Звонил комдив,
Мы с ним, вроде бы, как братья,
Он педант, но справедлив.»

Встретили довольно сухо:
«Кто рыбалку разрешил?
Гимнастёркин дёрнул ухом,
Но «Байкал» - опередил.

Победила вновь смекалка.
Грязь смахнув на сапоге:
«Да, ведь если б не рыбалка,
Здесь была бы ДРГ».

«Ты б пошёл ещё на уток
Подполковник глянул в даль
И затем уже без шуток:
«За рыбалку – двое суток,
За разведчиков – медаль!»

Алексей нашёлся быстро,
Как уверенный артист:
«Посадить нельзя радиста,
Потому, что он – РАДИСТ!»

«Ладно, время слишком мало,
Возвращайтесь - ка назад.»
Что за рота у «Байкала»?
Не бойцы, а детский сад.

«Всё же ты, рыбак – виновник,
Взял тебя на карандаш.»
«Вы, товарищ подполковник,
Заходите в наш блиндаж.

На обед у нас ушица,
Нарыбачил на пруду.»
«Что ж, боец, как говорится
Обязательно приду.»

Подполковник взял бумагу
Для таких орлов – не жаль.
И пометил: За отвагу
Гимнастёркину – Медаль!

*Югра – город в Ханты–Мансийском автономном округе.
**Хантер – охотник.
***Каплуны – вымышленный населённый пункт.


Конец одиннадцатой главы. Продолжение следует.

Глава двенадцатая
Как Лёха Гимнастёркин готовил уху

Вот уха, она – царица!
Среди первых жидких блюд.
И её, как говорится,
Судя по довольным лицам,
И в деревне, и в столице

Уважает русский люд.
В заграничном общепите
Знают только рыбный суп.
А не верите – спросите:
Запад в жидком, крайне скуп.

Если их, на удивление,
Попросить разжечь костёр,
Это – по определению
Будет «тухлый разговор».

«Что вы, спички отсырели,
Нету розжига для дров.»
Ну, а наши в этом деле –
Просто профи, будь здоров!

Помню, с первой же попытки,
Хоть был в мыле, словно конь,
И промокший весь до нитки,
Я добыл в лесу огонь.

И готовить, к сожаленью,
Не умеют так, как мы.
Так, что есть предположение –
В этом тоже мы сильны.

Лёхе часто приходилось
Над ушицей колдовать;
И сейчас, так получилось,
Что колдует он опять.

Чистил час свою поживу
Сам, ну, что б не проверять,
И затем её в крапиву,
Что бы свежесть не терять.

Ну – ка, мухи, брысь отседа;
Нужно так, чтоб костерок
Не заметил дрон соседа,
Да ещё, помыть с обеда
Тот, доставшийся от деда,
Старый медный котелок.

Мыть отправил помоложе,
Костерком занялся сам.
Вот он и готов, похоже;
Ну, ребята, по местам.

Все родные лица, даже – кто не брит.
В котелке водица чистая кипит.
В напряжении – сутки, слюни до травы,
И урчат желудки грозно у братвы.

А бойцов пришло с десяток,
Ложки, кружки – всё при них.
Только вот ведь недостаток:
Котелок то – на троих.

«Вот - «египетская сила!», помоги, Петро!
Что бы всем хватило – нужно нам ведро.
Не впервой кухарим, братцы – не скучай!
В котелке заварим ароматный чай.

Только никому ни слова,
Там свои есть повара.
А иначе – «стопудово»
Нам не хватит и ведра.»

Пётр ринулся в разведку,
Рот, конечно – на замок.
Лёха сел на табуретку,
Ноздри щекотал дымок.

«Расскажу тем, кто не знает
Об ухе, как таковой:
Ведь она двойной бывает,
А бывает и тройной.

В волжской юшке стерлядь правит,
В псковской плещутся снетки.
Вологодская не старит,
Утверждают знатоки.

На костре готовить надо,
Никаких домашних плит!
Это – вроде часть обряда.
В нём успех и состоит.

Выбрал тихое местечко
Так, что б рядом водоём,
А волшебное словечко –
Тут у каждого своё.

И не нужно сверху крышек,
Вкус без крышки – эталон.
На Онеге даже рыжик
Добавляется в бульон.

На Балтийске тему знают,
Даже к бабке не ходи;
Судака предпочитают.
Кто с Балтийска? – подтверди.

Берега покрытый лесом,
Сам, как море среди скал.
Пол страны деликатесом*
Кормит Батюшка – Байкал.»

Пролетела сушек пара
Пулей на аэродром.
Навели врагу кошмара…
«Где ж Петруха то с ведром?

За Уралом, на моторе
На тайменя друг ходил.
Там своих рецептов море,
Да и рыбы пруд – пруди.

Вот тогда была рыбалка,
Вот, где сила и простор!
Лодку, порванную жалко
И прокусанный мотор.

На Востоке встаёт солнце,
Вместе с солнцем – рыбаки.
Знатоки ухи японцы
Ловят Фугу** – чудаки.

К вечеру они вернутся,
Разгрузить рыбачью сеть.
Не успеешь оглянуться,
Фуги все распродаются.
Можешь съесть – не поперхнуться,
Ну, а можешь умереть.

Рыбу окрестили метко:
Бесподобно вкусный яд.
Это русская рулетка
Только на японский лад.

Что сказать в конце доклада,
Можно рыбку передать?
Жабры вырезать бы надо
Это может горечь дать.»

«Ну, а ты бы взял какую?
Пётр вышел из кустов –
Может рыбку золотую,
Да не меньше трёх хвостов?»

Улыбнулись лица в касках:
«Что ты, Петька, не дури,
Золотые только в сказках,
Пусть уж будут пескари.»

Эх! Успеть бы до заката,
Всё, закончили ликбез.
Заждались уже ребята,
Не пора ль начать процесс?

Вот и первая закладка:
Погрузили всех ершей.
Что такого в них – загадка,
Это больше для порядка,
Что б повысилась клетчатка.

Позже выкинем взашей.
Юшка светлого оттенка
И насыщена белком.
И в неё, сняв ложкой пенку,
Пять картошек целиком.

Не забудем о морковке,
Она даст и цвет, и вкус.
Я в одной командировке
 Позабыл, так был конфуз.

А, вот красные томаты,
Не нужны, как и хурма;
Время шло, и ароматы,
Что вдыхали в мозг солдаты
Начали сводить с ума.

Плотно стиснутые зубы,
А живот, как барабан.
Тишина, лишь шепчут губы
С волдырями от простуды;
Лёха – вылитый шаман!

Опускаем толстолобик
И порезанный сазан,
А ершей погрузим в гробик
Из - под банки баклажан.

Дальше специи по вкусу,
Лист лавровый и чеснок.
Поблагодарим Иисуса
За затихший ветерок.

Лук, конечно. Как без лука?
Лук – здоровье мужиков.
А уха без лука – скука!
Как брейк – дэнс для стариков.

Огоньки, в углях играя,
Скоро догорят дотла.
А ведро наше до края
Заполняет золотая,
Удивительно простая,
Пусть сегодня, лишь «двойная»
Прима русского стола.

Сразу стало оживлённо:
Голоса и там, и тут.
Поглядели удивлённо:
«Ну, когда ж кормить начнут?»

Всё, макнули головешку,
Режем хлеба каравай,
У костра, все вперемежку
Разместились. Наливай!

Загремели тут же ложки,
Кто – то бросил наземь шлем:
«Не гоните, понемножку
Ешьте, братцы, хватит всем.»

Ложки капли в мисках ищут,
Рыбьи косточки дробя.
Не любить такую пищу
Значит не любить себя.

Миска первая добита,
За добавкой встал отряд.
«Хорошо б для аппетита
Нам бы грамм по пятьдесят.»

«По полташке – это можно,»
К группе подошёл «Байкал».
«Выпьем, только осторожно,
Что б комдив наш не узнал.»

Командир к ведру пробился:
«Где тут ваша благодать?
Гимнастёркин отличился,
Надо должное отдать.»

Вновь разлили по тарелкам
И по кружкам – слегонца.
Заходи, родная, Welcome!
За Победу, за отца!

Ротный всем потом признался:
«Лучше трезвым воевать.
Ни один, что б не попался,
И комдив не догадался.»
«Да ведь он же к нам собрался
Что нам делать: Ждать – не ждать?»

Задымили сигаретки,
Подождём ещё часок.
Вот и данные разведки:
Зверь покинул свои клетки,
Так, что в мусор все объедки –
Ожидается бросок.

Но, пока, что есть минутки,
Да на сытые желудки
Полетели прибаутки.
Кто – то потянул меха***.
А комдив наш утомлённый
В окружении подчинённых
Восклицает раздражённо:
«Да, какая ж тут уха!»

В этот вечер все мы ждали:
Кто комдива, кто – бросок,
Кто заслуженной медали
С ленточкой наискосок.

Ждал влюблённый поцелуя,
Пару ярких строк – поэт.
Подчинённый, рапортуя,
Ждёт путёвку на Пхукет.

Ждёт ребёнка мать из школы,
Ждёт трамвай седой старик.
Он собрался на уколы,
Да и ждать давно привык.

Кто –то стопочку к обеду,
Чтобы хвори побеждать.
И, конечно же, Победу
Ждали, ждём и будем ждать!

*Имеется в виду байкальский омуль.
**Рыба фугу имеет особенность, заключающуюся в том, что при не правильном её приготовлении она может представлять смертельную опасность для человека. Подаётся в элитных рыбных ресторанах.
***Имеется в виду игра на гармони, баяне, аккордеоне.

Конец двенадцатой главы. Продолжение следует.

Глава тринадцатая
Лёха Гимнастёркин и Шестая заповедь.

Фронтовая жизнь солдата
Это – выполнять приказ
От комвзвода до комбата,
Бить врага, бить супостата,
Бить прикладом автомата,
Бить всерьёз, не на показ!

В сети плена не попасться,
Верить братьям боевым
И, конечно же, остаться
Пусть «трёхсотым», но живым.

Иногда, когда нет боя,
Повар ты и тамада;
Костерок из сухостоя,
Чай с добавкой зверобоя,
Только это всё пустое,
Это только иногда.

Жизнь солдата фронтовая –
Предсказуемый Хайвэй.
Только жить, не нарушая
Божьих Заповедей, зная,
Что одна из них, шестая
Призывает: «НЕ УБЕЙ!»

На войне не так – то просто.
Здесь проблема в голове.
И, процентов девяносто,
Согласятся – даже две.

Первая – совсем простая:
Убивать иль пощадить?
А вторая – основная:
Как ты с этим будешь жить?

Если дело к заварушке
И реальность такова –
В разговор вступают пушки
Там, где кончились слова.

Со второй проблемой хуже:
Если мягок – берегись.
Нервы в узел, да потуже,
Будет травма на всю жизнь.

Но война не слышит Бога,
Злобным ядом поит всех.
Никакого диалога,
Люди впали в смертный грех.

Вот, как может обернуться:
Враг лютует у дверей.
Реки ненависти льются,
Льются слёзы матерей.

Кто – то дерзкий громко скажет:
«Мол, Творец не всё учёл,
Он не мог подумать даже,
Что Любовь замажут сажей.»
Бог рассудит и накажет
Всех, кто до войны довёл.

Лёхе просто воевалось:
Шёл, не зная укоризн.
И, пока, что удавалось
Не отнять чужую жизнь.

Он – технарь и, безусловно
Души не его конёк.
Ведь они ранимы, словно
Беззащитный мотылёк.

Там, в опорнике с разведкой,
Когда в ногу ранен был,
Хоть стрелять старался метко,
Никого сам не убил.

Позже профи из спецроты,
Вылитый головорез
Объяснял: «Убить – работа,
С непривычки будет стресс».

Слыша это многократно,
Лёха вывод для себя
Сделал: «Так, мне всё понятно –
Или – ты, или – тебя»,

Только где –то в организме
Чуял Лёха холодок.
Не губил чужие жизни
И оттягивал, как мог.

Нет «обратного билета»!
Про себя не раз твердил,
Но, как с этим жить ответа
Алексей не находил.

И, пока, что удавалось
Не взвалить сей тяжкий грех.
Но и притупилась жалость,
Превращаясь часто в ярость,
В общем, всё в башке смешалось,
Отомстить хотел за всех.

За убитых и пленённых,
За гражданских и детей,
За войною разлучённых,
За отцов и матерей.

Ребус психике и нервам:
Дискомфорт, что есть – то есть!
Сердобольность в Лёхе первом,
Лёху два – толкает месть.

Ночью взрослые и детки
Сладко спят – не разбудить!
На войне ночь для разведки,
Время в поле выходить.

Взять с собой всю группу или…
Пять минут поразмышляв,
Двумя тройками решили –
Ограниченный состав.

И опять пошли дозором,
Бросив тени от луны;
Тихо, скрытно, по приборам.
Шёл обычный день войны.

Снайпер с челюстью бульдога;
Говорят, что в прошлом мент.
Лёха – наш радист от Бога,
Старший группы – сам «Доцент».

Боевая связка – трое,
Иногда бывает пять.
Отделение штурмовое,
Их задача – зачищать.

Обозначили на карте,
К точке выхода маршрут:
«Всё, ребята, не базарьте,
Время сверили? – поправьте,
У кого часы не врут?»

Лёха в полном снаряжении,
Выбрав радиоканал,
Приготовился к движению.
Но и враг в ту ночь не спал.

Так же тихо, так же скрытно,
Курс – на северо-восток.
Да, и вот, что любопытно,
В ту же точку, в тот же срок.

И, почти одновременно
Вышли группы. Вот, дурдом!
Совпадение – несомненно,
Хоть и верится с трудом.

Шли задворками глухими
Так, что б след не оставлять.
Расстояние между ними
Было километров пять.

Ну, не чудеса ли это?
Проходя за метром метр,
Через час до встречи где – то
Оставался километр.

Наши молча, не зевают,
Прозеваешь – попадёт.
Но, пока ещё не знают
Кто навстречу им идёт.

Замечаний нет на марше,
Люди на своих местах.
И тогда заметил старший
Вдруг движение в кустах.

Группа замерла на месте,
Лёха скрылся за листвой.
Там присел, как на насесте,
В ствол упёршись головой.

Нас пока не замечают,
И идут то вверх, то вниз,
Ну, а наши их встречая,
Приготовили сюрприз!

Средь разведчиков «Доцента»
Был один, который знал
Украинский без акцента.
Он – то им и приказал:

«Стiй, хто йде, чиi, братухi?
Номер части, командир?»
Ну, и дальше в том же духе,
Снайперу дав ориентир.

Первый шедший руку поднял
В знак приветствия: «Свои»
Но один, похоже понял:
«Хлопчiкi – це ж москалi!»

Затрещали автоматы,
Ночь наполнилась огнём.
В ход уже пошли гранаты.
Крики раненых и маты,
А наёмники – солдаты
Матерились на своём.

Мы работали активно
Наступая на врага.
Получилось продуктивно,
Правда часть ушла в бега.

Дальше чётко по прогнозу:
Отработанный замес,
Обернулся в нашу пользу,
Несмотря на перевес.

У укропов суматоха,
Только вдруг прошиб озноб.
Тут то и столкнулся Лёха
С этим хлопчиком лоб в лоб.

Тот схватился за гранаты,
Зацепился за кольцо.
Грязный, раненый, патлатый
И знакомое лицо.

Крикнул: «Хватит, твердолобый,
Сдайся, парень, не дури!»
Но в глазах увидел злобу,
Страх и ненависть внутри.

За мгновение до взрыва
Лёха вскинул автомат.
Пять секунд без перерыва
Бил в его плечо приклад.

Завалилось наземь тело,
На осенние листы,
А граната отлетела
Ещё дальше, за кусты.

Пять убитых, немец сдался,
Три в бегах, скорей всего.
Вместе весь отряд собрался;
Лёха тупо улыбался,
Но один вопрос остался:
«Где ж я видел то его?»

Шли обратно. Как бывало
Ночь прошла на кураже.
Пленный шёл согнув устало
Свою голову. Светало,
Дети ротного «Байкала»
Просыпались в блиндаже.

Вышли все, пожали руки,
Кто – то даже приобнял.
Хоть враги они и суки,
Бьются тоже по – науке.
Не прощают эти штуки.
День тяжёлый предстоял.

Поступил приказ от взводных:
«Все разведчики - На отдых!»
Но, не класть же спать голодных;
Лёха ел, и всё молчал.
Проглотив обед отменный
Думал: «Жалко, что не пленный.
Кто ж ты, мною убиенный?
Где же я тебя встречал?»

В сон, как в яму провалился,
А поспать – то он любил.
Только вдруг пред ним явился
Тот, которого убил.

Яростно скрипел зубами,
Матерился и стонал,
А кровавыми губами
Прошептал: «Что, не узнал?»

А потом пожал плечами:
«Так, как ты пока живой
Я к тебе теперь ночами
Буду приходить, родной.

Я, конечно, изменился,
Ты немного присмотрись».
Так сказал и растворился.
Вспоминай теперь всю жизнь.



Конец тринадцатой главы. Продолжение следует.

Глава четырнадцатая
Как Лёха Гимнастёркин всё вспомнил.

С той поры промчался месяц,
Трудный месяц боевой.
Все вокруг, что крайне бесит,
Говорят о перевесе
В затянувшемся процессе,
Говорят наперебой.

Комментировать подробно
В роте прессу неудобно.
Вот спроси кого угодно –
Отмахнётся наотрез.
На атаки отвечаем,
Но башку свою ломаем:
Почему ж не наступаем,
Раз имеем перевес?

Алексей служил достойно,
Под уздцы взял свою злость.
Только сердцу не спокойно,
Словно, что – то не пристойно,
Как не полная обойма…
И в душе по шляпку гвоздь.

Не скажу, что враг бездарен:
Он ошибок не прощал.
Но хитёр хоть и коварен –
Съеден был и переварен,
А во сне всё тот же парень
Приходил, как обещал.

Подойдёт, сверкнёт глазами,
Погрозится кулаком,
Плюнет кровью со слезами
И в туман уйдёт молчком.

Поначалу страшно было,
Алексей во сне стонал.
Но однажды, словно шило,
Мысль сразила наповал.

Потайная дверь открылась
Та, что разум сторожил:
…Это в армии случилось
Когда срочную служил.

Словно длинный кол на клумбе,
Затянув, как мог, ремень,
Он стоял с утра «на тумбе».
Был дневальным в этот день.

Замерев, как на параде,
Охранял покой страны.
Но чесалось где – то сзади
Ниже Лёхиной спины.

За окошком минус тридцать
Всё – таки Полярный Круг*.
Лёха тихо матерится,
Ждёт дежурного, но вдруг

Как шпана по переулку,
Как предвестники беды
На вечернюю прогулку
Вышли погулять «деды».

Быть «дедами» — это клёво!
Можно «духов» прессовать.
И один из них, из Львова**
Стал на Лёху наезжать:

«Кто ты, длинный, слышишь плохо?
Покажи свои котлы»***.
«Я с Донбасса, можно Лёха».
«Ха, да мы ж с тобой хохлы.

Я по боксу – мастер спорта
Щас тебе прочищу слух.
Ты ж хохол второго сорта,
Да, к тому ж, ещё и «дух».

Без ключа от зажиганья
Можно Лёху завезти:
«Всё, дедуля, до свиданья,
Хватит тут «пургу» нести.»

На котлы мои не зарься
Мне отец их подарил».
 «Ты служи пока, не парься»
«Дед» сквозь зубы процедил.

«Ты мне враг уже заочно
И имей это в виду.
А слабо сегодня ночью
В душевую?»
«Да, приду.»

Без разбора в челюсть хлёстко
И под дых, чтоб не кричал.
Били больно, били жёстко,
Но и Лёха не скучал.

В детских драках он не плакал,
Первым сам не приставал,
А вот дед – хватался за кол,
И отец не отставал.

И в тот вечер, в том бараке,
Преступив ногой порог
Постоять в хорошей драке
За себя, конечно, мог.

Но хохлы – они же трусы,
Только хором – храбрецы.
Синяки горят, как флюсы,
Губы – словно огурцы.

Молча все дрались, ни слова,
Лишь летали сапоги.
Больше всех бил тот из Львова
Его, вроде, звали Вова,
Но руками бил хреново
И старался всё с ноги.

Опыт деда пригодился:
Он «бендеру» крутанул,
Увернулся, изловчился,
С правой в ухо саданул.

Позже, в роту возвращаясь,
Лёха тёр подбитый глаз.
Заводила с ним, прощаясь,
И от злобы задыхаясь
Говорил всё усмехаясь:
«Ещё встретимся, Донбасс!»

И был прав. Судьба упрямо
Вновь свела двоих людей.
В том и заключалась драма,
Что врагов, а не друзей.

Что ж – закон драматургии,
Прямо целый сериал:
В нём один служил России,
А другой нацистом стал.

И в ту ночь, с голодным брюхом,
К нам в засаду угодил.
Он и был тем злобным духом,
Что ночами приходил.

Когда вспомнил – полегчало
И немного отлегло.
Только сердце кровь качало
И размеренно стучало,
Только мысль не покидала
Сколько ж вас здесь полегло!

И зарыто просто в ямы.
Из Черкасс, Кременчуга,
Из Днепра, с Одессы – мамы
Львова – фабрики врага.

Оболваненных речами
Профашистских крикунов.
Ведь не русские с мечами
К вам нагрянули. Вы сами,
Возомнив себя богами,
Женщин жгли и стариков.

Это видела Одесса
И Донецк не стал прощать.
Ну а там, в краю прогресса,
Телевидение и пресса
Отнеслись без интереса:
«Фейки, что же с русских взять.

Сами жгут себя, тупицы,
Сотни лет – и всё впотьмах.
И бомбят свои ж больницы,
В деревнях и городах.

Дальше носа – то не видят.
Одним словом – мужичьё!
НАТО мухи не обидит,
Мы ж к вам с миром, дурачьё.

С нами толерантным станешь,
Эй, мужик, глаза протри!»
Только Лёху не обманешь,
Он всё видит изнутри.

Он давно свой выбор главный
Сделал: Родине служить.
Ведь он – русский, православный
И в России хочет жить.

Здесь семью свою построить.
С этим надо не тянуть.
Главное – себя настроить!
Ну, а силы что б удвоить,
Да и душу успокоить
Надо в церковь заглянуть.

Только храмы все в руинах
И сожжён иконостас.
Двери, окна в паутинах,
И огонь свечей погас.

Остаётся слово Божье,
Если даже власти лгут.
И, как раз, по бездорожью
Для беседы с молодёжью
В часть священника везут

Связь наладить с небесами.
Ряса чёрная до пят,
С очень добрыми глазами
И на вид, лет пятьдесят.

Растрясло слегка беднягу,
Был не лёгок переезд.
Сам служил, давал присягу,
И с крестом, что по обряду
На груди сияли кряду
Две медали за Отвагу
И Георгиевский Крест.

Жаль, но очередь до Лёхи
В этот вечер не дошла.
Был прилёт, и в суматохе
Церковь паству не нашла.

Ночь была почти бессонной,
День надежду подарил.
Он стоял перед иконой,
А священник говорил:

«Червь сомненья душу гложет?
На, вот свечку подержи.
Что боец тебя тревожит?
Не стесняйся, расскажи.

С сердца вырву гематому.»
Как ровесника убил –
Доложил отцу святому,
Ничего не утаил.

И сказал в ответ Учитель:
«Прекращай себя корить.
Ты Отечества спаситель
Это надо уяснить.

Было чувство врезать сдачи?»
Алексей зажёг свечу.
«Ничего, кроме отдачи
Автомата по плечу.»

«Мнений множество расхожих»
Пастырь Лёху приобнял,
«Десять заповедей Божьих
Нам никто не отменял.

Только Библия вещает:
На войне убить врага
Нам Господь не запрещает,
Если жизнь вам дорога,

Но законов христианских
Нам нет права нарушать:
Пленных, раненых, гражданских
Ты не должен убивать.

Обратись к врагу с любовью –
Верный способ победить.
Ненависть свою смой кровью,
Научись врага любить.

И любовь к тебе вернётся,
Опыт жизни доказал!
Тот, кто любит – тот спасётся,
Даже если убивал.

Да уж – трудная задача
Выиграть бой с самим собой.
Ну, а выиграл – стал тем паче
Благороднейший герой.

Верь, живи духовно, кротко,
Обращайся к небесам.
А без веры – только водка,
Ну, а с водкой – знаешь сам.

Воевать с собой не бойся,
Не беда, что с детства трус.
Не волнуйся, успокойся.
Я понадоблюсь – вернусь.»

Так сказал, а Лёха слушал
Те слова, лишь иногда
Повторял: «Теперь не струшу.
То, что Вы вложили в уши,

Мне попало прямо в душу
И засело навсегда!»
«Дай то Бог, служи Отчизне
Не жалея своих сил.
Это – честь и право в жизни
Так Господь за нас решил.»

Наложил тремя перстами
Крест на Лёхино чело:
«Помни, Бог, он всюду с нами».
И у Лёхи отлегло.

Шёл какой – то просветлённый,
Непривычно деловой.
А за ним, чуть отдалённо
Ангел плыл над головой.

А в дали второй и третий,
Каждый со своим бойцом.
Это был год двадцать третий
Год с неведомым концом.

*Лёха служил на Севере, так как призывался в ряды российской армии, хотя по паспорту был украинцем.
**Старослужащий из Львова так же оказался в рядах российской армии вместе с Алексеем так, как учился в России в институте и после его окончания был призван на срочную службу.
***Котлы – часы

Конец четырнадцатой главы. Продолжение следует.

Глава пятнадцатая
Как Лёха Гимнастёркин всё – таки отправился в отпуск

Если волны моря лижут
И щекочут пальцы ног,
Значит ты, как тряпка выжат
И без отпуска не смог.

Если утром крики чаек
Отражаются от скал,
Это значит, что начальник
Заявление подписал.

Если стук колёс вагонных
Забирает тебя в плен,
Значит двадцать дней законных
Обойдутся без проблем,

С домочадцами не споря,
Кто за кем на унитаз.
Значит утром ты у моря
И спросонья щуришь глаз.

А на гребнях волн гигантских
Мчатся к радости зевак,
Словно с гор американских
Сёрфингисты из рязанских…
Только это – у гражданских,
У военных – всё не так.

Это просто аксиома:
В отпуск обрести покой
Едут «мирные» из дома,
А военные – домой.

Алексей не делал шума,
Стойко защищал Донбасс.
Он об отпуске не думал,
Не до отпуска сейчас.

Девять месяцев промчалось:
Ждут невеста и родня.
И, по факту оказалось,
Он не отдыхал ни дня.

Тем не менее настроение
Где – то даже поднялось.
Был ведь шанс после ранения,
Только, что – то не срослось.

А вчера «Байкал» приказом
Охладил бойцовский пыл.
Лёхин взвод, как по заказу,
Был отправлен весь и сразу
Отдохнуть в глубокий тыл.

С ними были парни с Зоны* ,
Кто служить ещё бы смог,
Но контракт с МинОбороны
В этом месяце истёк.

И, ближайшим воскресеньем
Будут дома без проблем
Все с хорошим настроением,
Кто с медалью, кто с раненьем,
Ну, а он и с тем, и с тем!

Утром встал, начистил берцы,
Не тревожа остальных.
Что – то защемило сердце,
Когда вспомнил о родных.

На парадной гимнастёрке
Слева орден закрепил.
Встал у зеркала в каптёрке
И портрет свой заценил.

Не мешало бы постричься, 
Стрижка – важная деталь!
Пристегнул, что ж мелочиться,
Рядом с орденом медаль.

А бойцы зашевелились,
Сон смахнуло, как рукой.
К сборам присоединились,
Ведь не часто день такой.

Кто – то мылся, кто – то брился,
Кто – то баловал струной.
И над всем этим кружился
Дух весёлый, озорной.
Шутки сыпались, приколы,
Лёха бойко отвечал.
Из трофейной магнитолы
Вдруг Газманов зазвучал.

Встали в строй по – деловому.
Хоть картины с них пиши.
Впереди дорога к дому –
Праздник тела и души!

Подошёл «Байкал»: «Не знаю,
Как мы справимся без вас.
Я, конечно, поздравляю
Всех, кто в отпуск. Кто в запас –

На всю жизнь мы будем братья
И мой дом для вас открыт.
Так скажу, не буду врать я,
Заходите, стол накрыт!»

Кто – то руку крепко стиснул,
Кто – то хлопнул по плечу:
«Лёха, в отпуске не кисни,
Новичка я обучу.

Ты ведь тоже не был ассом
Девять месяцев назад,
А теперь вот «первым классом…»
И в сержанты кандидат.»

«Первым классом» оказался
БМП, но он к стыду
Был покоцан и нуждался
В запчастях, но на ходу.

Пара фоток для альбома,
В БМП и на Хайвэй:
«Вот на нём бы и до дома» -
Улыбнулся Алексей.

Если честно и без шуток
Ехать Лёхе меньше суток.
Ну, а на пустой желудок,
Так и вовсе часов шесть.

Задницу отбив на трассе,
Он уже стоял в сберкассе,
Чтобы сытым и в согласье
На автобус пересесть.

Выбрал место у окошка,
Бутербродик зажевал.
На побывку ехал Лёшка,
Но Донецк не узнавал.

Слева стройка, там руины,
Словно въехал в эпицентр.
И туда – сюда машины,
И из города, и в центр.

Доски, шифер, как просили,
Кирпичи, газобетон –
Это помощь всей России,
А не Запада, с ООН!

Вдруг, сиреной растревожен,
Город замер, как ледник.
«Как, и здесь прилёт, похоже?»
Удивился отпускник.

Там за ленточкой к снарядам
Он привык, наелся впрок.
Громыхнуло где – то рядом,
А затем ещё разок.

Но водила выдал фокус:
Жал на газ, что было сил,
Вёл уверенно автобус
И с маршрута не сходил.

Страхи в городе остались.
Мчались где – то средь полей,
Где вчера снаряды рвались,
Там воронки не кончались,
А вдоль трассы красовались
Лишь скелеты тополей.

За окошком дождик льётся,
Брызги из – под колеса.
Счастье не легко даётся;
Сердце бьётся, не уймётся
И до встречи остаётся
Ну, каких –то полчаса.

Вон видна уж крыша дома,
Вдалеке церквушки крест,
И болезненно знакома
Дверь в обшарпанный подъезд.

Город редко, но бомбили,
Только дому повезло:
В нём, кто раньше мирно жили,
Продолжают жить назло.

Лёха, радостью объятый,
Словно юный почтальон,
С лёгкостью влетел на пятый,
Как заправский чемпион.

На груди его звенели
Две награды боевых.
Он, во – первых, ближе к цели,
И был счастлив – во – вторых.

Ну, а цель – конец обстрелам,
Чтобы бомбы не рвались,
Что б друзья остались целы
И невесты дождались.

Где – то кошки завизжали,
Ожиданиям конец.
Дверь открыта, Лёху ждали
Мама, Зойка и отец.

Зойка вышла в новом платье
И с косынкой голубой.
Слёзы радости, объятия
Сын вернулся, сын – живой!

Новость молнией промчалась
Средь соседей и коллег.
Так, что к вечеру собралось
Два десятка человек.

И, хоть путь ещё не пройден,
Но с надеждой глядя в даль,
Лёха светится, как орден
И сияет, как медаль.

Для начала закурили,
О войне поговорили.
Нас позвали, не забыли,
Навели переполох.

Понимаем, день был труден.
Мы поэтому не будем
Им мешать – хорошим людям,
Праздник и без нас не плох.

Отпуск быстро пролетает
Хоть на море, хоть в горах,
Хоть в семье, где мать вздыхает
А бывает, и в слезах.

Подошёл к концу и Лёхин,
Снова сборы. Вещмешок
Свой собрал без суматохи
Наш завидный женишок.

Он, конечно же вернётся
А иному и не быть!
Но сначала нам придётся
В этой бойне победить.

Свадьбам быть и быть банкетам,
Будет счастье и покой.
И помогут ему в этом
Братья на передовой.

А пока рюкзак на плечи
И пешочком на вокзал.
«Будем рады новой встрече»-
Так «Байкал» ему сказал.

В прошлом время чаепитий,
Вновь на фронте ждут бойца.
Исторических событий
Незаметного творца.

Ну, а главное задание
Это – что б себя сберечь!
Скажем Лёхе: «До свидания
И, давай, до новых встреч!

*Имеется в виду зона проведения СВО.

Конец первой части.

Санкт-Петербург, июнь 2023 – июнь 2024 года