Вспышка. Каждому СВОи. Глава 52

 

Она не позвонила, как обещала. Вика беспокоилась, но не сильно. Когда Оля уезжала на войну - да, а когда к генералу - не сильно. Тем более глубокий тыл!

Сам факт его присутствия в её жизни  успокаивал. Его влияние было положительным, защита -   тотальной. Вика хорошо помнила, в каком состоянии Оля пребывала до него, с этим своим балетным! И в общем, Оле чрезвычайно шла связь с генералом. Что бы она не бухтела по пьянке. 

Она стала собранной. Вдумчивой. И открытой. "Профи" - сказал Ваня. А Кира Львовна  по истории вообще сказала, что обожает Олины материала, следит за работами и видит большой прогресс. Что она сильно выросла как автор. Проблематика стала глубже. Тематика шире. Про идейность - вообще нечего говорить! Про это Вике трудно, но
она согласилась.

А то, что Оля стала уверенной - это да!  Упрямство превратилось в упорство, в силу, и это было очень заметно и красиво. И вообще, Оля стала такая красивая в последний год. Как всякая любящая женщина. И любимая. Она прямо излучала эту магию.

И когда  многие осуждали, не понимая, чего она нашла в таком образе жизни! Чего хорошего?  Грязь, холод, страх, смерть, опасность, Вика не осуждала. Просто знала из первых уст.

Оля нашла там мужчин. Настоящих. Красивых. Сильных. Великодушных. Всё её поклонники были такими. Все ее военные товарищи были настоящими.  Как она сама. Оля нашла там единомышленников.

"Потому что  на войне - все по-другому!" Она как-то рассказывала об одном своём  друге военкоре -   Сема Ерёмин:

- Он  сказал, вот мол, вы - женщины - венец Творения. Вы украшение жизни, и вы даёте жизнь.  А мы мол, мужики -  расходный материал, и  то что мы тут гибнем пачками - естественный процесс. Представляешь?!  Потому что смысл жизни мужчины в другом... Что-то такое. Да! И погиб через месяц! Понимаешь?!

И после таких разговоров она возвращалась  в тыл.

А там - ну, вы понимаете! Какой-то суррогат. И всё как раньше. Как до войны! Они много говорили об этом.

И она смотрела на жизнь в тылу с... С разочарованием, что ли? С неприятным удивлением... С недоумением... На своих прежних,  на друзей, на любовников, да просто на знакомых.

- Знаешь, я до войны тоже думала,  то важно, и то, и ах! И отпуск как, чтобы круто! И карьера. И что одеть!  И любит -  не любит. И как он посмотрел! И как его завоевать, или там отбить! Да? И что скажут потом про нашу связь!

- А сейчас?

- А сейчас вообще не понимаю, как об этом думать...  Думаю, какая, блин, разница,  платье. Или там, что пить? прибавят зарплату, или нет. Ну, это ещё да, это ещё волнует. Проценты по ипотеке волнуют. Это тех кто вступил. А вот сейчас?! Ну какая ипотека?! Да будет ли страна, понимаешь? Будет ли вообще этот город...

Я в последнюю командировку в Авдеевке была. Я там раньше была,  в детстве. Красивенький город был уютный. Школы такие же.  Дома советские ещё панельные - точно как у нас... Ухоженный!

А теперь его нет, Вика, просто нет города! Разруха! Одни развалины! А там же тоже же жили люди! И думать не думали про войну! А она пришла! И камня на камне не оставила!  И она совсем недалеко.

А тут смотрю, как будто бессмертные - по ресторанам сидят! По ночным клубам шарятся! Откуда такая беспечность?!... Думаю только, будет ли жив? Буду ли я жива? Мы живы, понимаешь?... А они развлекаются!  Титаник, блин! Будет ли завтра вообще этот мир? Весь!

Вика даже иногда пугалась этого Олиного рассеянного  и прямого взгляда. Как из другого мира! По настоящему доверчиво и живо она говорила только о генерале:

- Я до него даже не знала, что может быть такое чувство близости! Доверия. Понимания. Вообще такое чувство не знала. Честно! Абсолютное! Ему не надо объяснять про войну. И про мир он всё знает. Как-то эти вещи совмещает.  Живёт на два мира, и как-то нормально. Маневрирует. Не ломается. И как чисто всё это исполняет! А я придираюсь! Ищу к чему придраться! Он мне даже изменяет безупречно! Прикинь! Свввволочь! И он даже верен остаётся обеим. Ну как так?!

 - А в этих... всегда в них... в отношениях  в гражданских... Всегда  было что-то стыдное... что-то дешевое... , что-то стремненькое такое... , что-то всегда хотелось скрыть, знаешь...

- Помню, Бортников куртку покупал... - и Оля пожала плечами - он меня так не вожделел, как эту куртку!... Слушай, всех достал, всем рассказывал, какие кармашки, какая кожа, какой цвет шикарный -  беее!... Денег стоила без ума, у всех занимал... Фирменная... Потом оказалась реально куртка...  Ну классная!  Но чтобы так истерить? И шла она ему конечно и всё! И образ делала... И он носил её,   не поверишь,  с...  гордостью! Прям с гордостью! Как будто звание получил, или орден! Мужика! Да?

Вика при этом вспомнила шикарное пальто Глеба и поежилась,  как оно ей нравилось, и почему-то заволновалась, что Оля узнаёт и осудит.

- Или такой был... знакомый ещё... такой, красавчик, ой какой красивый парень, Викуся! Кудрявый такой,  высокий, стильный, а поговорить! Я даже уже в стойку встала... А мне одна там девочка говорит, мол, он на халяву потрахаться, пожрать и поглумиться потом в разговоре... И пол-общаги мол подтвердит... Ну фу же?

- И что? Подтвердили?

- Не знаю, я не проверяла, Вика. Тут другое. Ну ты представляешь, что Сема Ерёмин трахается с женщинами, чтобы пожрать на халяву, и поглумиться... ну?

Вика помнила, как Оля завоёвывала мужчин, а она всегда мужчин завоёвывала. Когда она добивалась мужчины, она всегда исходила из того, что он того стоит, и что он прекрасен. Она всегда выбирала лучших. А на выходе оказывалась... почти всегда с разбитым сердцем.

В общем, на Олин взгляд мужики  на гражданке были какие-то бабоватые. То ли жизнь у них такая. То ли равняться не на что?не на кого? В общем по сравнению с бойцами, с воинами,  по сравнению с её генералом они  не тянули.

Какие-то верхогляды. Какие-то   то мелкие,  то тщеславные, то жалкие. То чисто за деньги, то дешёвые, то рвачи, то хапуги. Какие-то корыстные. Какие-то себялюбивые. Какие-то мелкодушные.

- А Ваня?

- Ну, Ваня... Ваня вообще исключение! Он и в быту никогда не был ни мелким,  ни скупым. Или был?

На что уже Вика энергично замотала головой.  Ваня был для неё главный! Ваня был её звездой и её опорой. И Вике важно было, что Оля думает так же!

Конечно, Оля думала так же!

 Во-первых, Ваня ей нравился самой. Всегда. А во-вторых, Оля ехала на свидание, и ей хотелось обнять  всех! Птичка в её груди щебетала. Оля ехала к любимому мужчине. Всё в ней звенело от счастья. И она хотела, чтобы так было у всех!

- Помнишь, я про Сему говорила Ерёмина, что женщины - венец творения?... Я тогда подумала про тебя...Что вот ты - венец творения! Ты - настоящая женщина!

- Я?

- Да! Ты подруга настоящая, и жена настоящая. И Ваню ты выбрала - настоящего! Это у меня вечно какие-то уроды! И  Юрочку родила, когда надо! И семья у тебя. И учишься ты, где надо! И работаешь!

- Как так получается?! Как у тебя так получается? Что всё правильно?  Вот! Понимаешь! Ты, Вика, венец творения, понимаешь? Такая ровно, как Сема говорил!

- Почему я-то? Почему не ты?

- Да вот , ты понимаешь, мне кажется, что я не настоящая женщина.

- Как это?

- Не знаю. Я всю жизнь за кем-то бегу, гоняюсь, воюю, добиваюсь. Как парень! А ты ничего не выбираешь, соглашаешься, с тем, что дают. И оказываешься права во всём!

- Как это? - Вика приготовилась расплакаться, ещё не зная от обиды или от сострадания.

- Ну смотри, Ваня тебя выбрал - ты согласилась. Не выбирала же?

Вика кивнула.

- Ваня пошёл учиться. Ты с ним. Не выбирала?

Вика снова кивнула, теперь уже больше склоняясь к обиде.

- С блогерством твоим, тебя ведь тоже жизнь потащила?

- А что тут плохого? - Вика надула губы.

- Ничего плохого! Потом смотри. Я работаю на войне. Там страшно! Там жить нельзя! Ты тоже работаешь на войну. И приносишь огромную пользу. Может, и больше чем я. Просто сидя за рабочим столом, и делая свою простую работу! 

- Не всем же на войну ехать?! И не такая уж она и простая! - Вика вежливо незаметно смахнула слезу.

- Так в том-то и дело! Я вечно, какие-то подвиги совершаю, как мужик, всегда с чем-то борюсь, что-то преодолеваю. А ты просто  течёшь по течению, как природа, понимаешь? ! Как сама жизнь! В твоих руках всё превращается в правильное! Вот я и говорю, Вика, что ты венец творения!

Вика все-таки расплакалась.  И плакала горько и безутешно, всхлипывая и  судорожно вздыхая.

- Тебе хорошо говорить, простая работа. А там затык на затыке! Только в одном месте согласовал, в другом бумажка не подходит. Принесите завтра, а она делается три дня. Исправил бумажку, там время вышло. Пока делаешь новую бумажку, там изменения пришли в техзадание, снова исправления... Говорю, давайте согласуем хотя бы это! хоть в серию пустим, а такое в серию пускать - вчерашний день! Инженеры воют! Были бы хоть какие-то рамочные договоры, а то ведь всё до буквы! Проверяющие! Госзакупки! Это же госзакупки! за любую мелочь - статья! Или отмена контракта! И снова проверки. У всех свои проверяющие! Впечатление,  что кто-то специально это всё тормозит... Как это, Никифоров говорит, саботаж... А я что сделаю?! У меня инструкции. Там ничего не спрячешь. Всё равно нарушения. Если кто-то захочет придраться - найдёт. Придерется! Я сама найду!  То что мы хоть что-то производим - уже чудо!... Простая работа!... Думаешь ты одна подвиги совершаешь?! Да я четыре месяца не спала, чтобы эти крылышки в серию пошли!!

- Крылышки?! Вика!! Крылышки! Крылышки - это твоих рук дело?! - Оля распахнула глаза, на свою кроткую подружку, потом закружила её, обняла, и снова закружила  - Ты знаешь, что парни на фронте молятся на эти крылышки!... Ещё с лета!... Ещё когда генерал наступления ждал, всё говорил, "Эээх! побольше бы бомбочек с крылышками!"А это ты оказывается! Я ему расскажу! Обязательно расскажу! Я даже подумать не могла, с какой звездой дружу столько лет!

Вика быстро утешилась, вытерла слезы и засияла:

- Придумали всё это инженеры Чемезова. Мы их только через госзакупки провели, деньги выбили и в серию запустили. Но знаешь, это тоже тот ещё был квест!

- Вика, вот я же говорю, что ты совершенство! Надо Мише рассказать!

- Мише? Зачем Мише! - Вика насторожилась. Сразу мелькнул Глеб. Обида. И "не хочу!"

- Потому что Миша тоже не может пробиться в госзакупки со своими беспилотниками.  Ты не знала?

Вика не знала.