Пушистый пёс Чарлик 3

  Безмятежной жизнь Чарлика назвать было нельзя. Превратности судьбы и приключения ожидали его в будущем. В один из весенних дней моему папе дали отпуск, и  мы очень поспешно собрались лететь на самолёте в Москву. Событие это было для нас радостным. Ведь предстояла встреча с близкими людьми, с далёкой Отчизной, с Москвой и с нашей квартирой в Кунцево, такой родной и любимой.
  После утомительных сборов  поздно ночью с многочисленными вещами и с Чарликом на поводке мы прибыли в делийский аэропорт "Палам". На улице было ещё совсем темно, по-весеннему душно и  жарко. В тусклом освещении здания толпились люди: индийцы, в основном в национальных одеждах, и разной наружности иностранцы. Кто-то улетал куда-то, кто-то, наоборот, прилетел. Лица у большинства напряжённые, уставшие. На стульях или просто где попало сидели в полудрёме ожидающие отлёта пассажиры. Рядом на полу громоздились чьи-то вещи.  Небольшими группами, переговариваясь вполголоса,  стояли провожающие. Только служащие аэропорта, выделяющиеся  в толпе униформой, выглядели на зависть спокойными, выспавшимися  и  бодро  занимались своими  должностными обязанностями.
  Моих родителей тоже приехали проводить некоторые сотрудники посольства. Вдали от Родины особенно обостряется  чувство локтя, и соотечественники всегда готовы взаимно поддерживать друг друга в сложных ситуациях. Во всяком случае, в те далёкие годы моего детства было именно так.
  Началась регистрация на наш рейс. Сразу  охватило смешанное чувство радостного волнения и некоторой тревоги. Мы  засуетились, подхватили вещи. Стали спешно сажать Чарлика в заранее приготовленную для него сумку... Следует сказать, что мы уже один раз возили  Чарлика в Москву. Это было чуть больше года назад, когда он был ещё совсем  маленьким  щенком. Именно я несла его в самолёт в той самой непальской корзинке, искусно сплетённой из зелёных прутьев. Без всяких препятствий и проволочек мы прошли тогда таможенный контроль и улетели на Родину. Некоторые годы назад правила перевозки животных не были столь ужесточёнными, как в наше непростое время. Однако  для взрослой собаки  всё же требовались билет, справка от ветеринара и переноска, в том или ином виде,  где питомец смог бы находиться во время авиаперелёта.
  Были ли соблюдены первые два пункта правил,  - сейчас уже не могу вспомнить. Но посадить Чарлика в  просторную сумку, закрывающуюся  на молнию, нам решительно не удалось.  Вначале, застигнутый врасплох, он  был схвачен и водворён в переноску, и, казалось, благополучно. Однако уже через какие-то доли секунды, пёс, сообразив, что с ним случилось нечто из ряда вон выходящее, начал отчаянно сопротивляться. Вырвался и выскочил наружу. Вторая попытка посадить его в заточение также не увенчалась успехом. На помощь с видимым энтузиазмом бросились  все провожающие нас друзья и сослуживцы моего папы. Несколько человек, разом навалившись, запихивали маленькую собачонку в сумку...Чарлик брыкался и всячески извивался, мелькая в руках людей с какой-то непостижимой  увёртливостью... Миг, и вот он опять вырвался, и стоит этаким победителем рядом на полу. Не дав ему отдышаться, его снова схватили, и на этот раз даже удалось застегнуть  над ним молнию...  В тот же момент мягкая матерчатая сумка вдруг вся пришла в движение: задёргалась,  запрыгала по полу, словно охваченная каким-то неистовым танцем. И ах! - пёс носом поддел застёжку, высунул в образовавшееся отверстие свою  лохматую голову...  и снова выскочил.
  Между тем время шло, и уже  вот-вот должна была быть обьявлена посадка на  самолёт.  Более удачливые, чем мы, пассажиры готовились подниматься на борт воздушного лайнера и занимать свои места... Среди приехавших проводить нас  советских граждан был государственный представитель "Аэрофлота".  Он быстро куда-то ушёл, затем вернулся, держа в руке бирку с надписью "ручная кладь" на английском языке.  Сообщив, что он обо всём договорился, велел прикрепить к поводку собаки эту бирку:  мол, так нас пропустят.
  Наконец-то  мы двинулись в путь. Я повела Чарлика на поводке, где по центру ремешка  довольно нелепо развевалась бирка, предназначенная для неодушевлённых предметов.  Проходя через таможенный контроль мне, признаюсь, было тревожно, даже как-то по-детски  страшновато: казалось, что сейчас меня с Чарликом  остановят, а то и вовсе  арестуют. Но нет, высокий, статный таможенник -  сикх по вероисповеданию, о чём свидетельствовал тюрбан на его голове - проводил внимательным взглядом  нашу семейную процессию и остался невозмутимо стоять на своём рабочем посту. Мы благополучно вышли из здания на лётное поле. Было ещё темно, только яркими точками светились огни аэропота. Впереди в полуночной дымке белой махиной вздымался, внушая благоговение, красавец самолёт Ил-62. Ритмично мигая красными и зелёными огнями по обеим сторонам крыла, огромная машина, словно некий мифический конь Пегас, готовилась взмыть в безбрежное небо, унося нас на далёкую родную землю.


          Продолжение следует