Освобождения труда умственного от физического

Слева направо: сидят – Майкл и Вульфий; стоят – Десимон (Дэс) и Борисыч. Моих друзей я представляю под их курсовыми прозвищами.
**
Эту фотографию я получил в 1978 году в старинном, ещё оставшемся с дореволюционных времен, фотоателье на Невском проспекте. Мы фотографировались по случаю окончания Военно-медицинской академии. Фотография мне очень нравилась. Она напоминала о моих близких друзьях. В их молодых, устремлённых в будущее лицах, мне казалось, отражалась наша буйная молодость и наше светлое будущее. Однако потом эта фотография была на долгие годы утрачена. Как это получилось, мне и хочется рассказать.

Изображенных на этом снимке: Майкла и меня направили на Северный полигон в Мирный, Борисыча в Новоград-Волынский, а Вульфия – в Москву. Однажды, кажется в 1979 году, я и Майкл, предварительно не сговариваясь, сорвались в столицу. Будучи лейтенантами, ещё не обременёнными ничем, кроме легкомыслия молодости, мы могли себе позволить съездить на выходные в столицу на день рождение Вульфия. Уединившись в вагоне ресторане, мы быстренько переделали патриотическую песню на музыку Михаила Глинки из оперы «Иван Сусанин», наполнив её новым словесным содержанием по случаю 27 ноября.
   
Тогда, в спальном районе Москвы, нежданно-негаданно вечером появившись в коридоре кооперативной квартиры жены Вульфия, мы для него и его соседей (они за стеной не могли не слышать) громко грянули:
«Славься, славься, Воликов,
Славься, славься, дорогой.
Над землёю летит светлый образ твой,
Земля зеленеет, цветёт и поёт.
Славься, славься, Вульфиус,
Славься, славься, милый наш.
Этот марш мы поём и вперед шагом марш,
С днем рожденья поздравим, налево кругом».

Вот тогда я впервые утратил вышеозначенную фотографию. Дело в том, что Вульфий не удосужился забрать из фотоателье свой снимок. А я по наивности решил показать ему, принадлежащий мне экземпляр, который я прихватил с собой. Так я на долгие-долгие годы расстался с памятью о нашей молодости. Фото осталось у Вульфия. Помниться Майкл меня убеждал: «Дэс, отдай фотографию имениннику. У меня есть негатив – закажем ещё».

Как показала жизнь и экземпляр Вульфия, и негатив Майкла пропали втуне.  Оставалась вся надежда на Борисыча. Лет пятнадцать тому назад я попросил его найти это фото, чтобы заказать её копию. Он же ответил, что фотографию найти не может. Этот замечательный снимок словно играл с нами в прядки. Видимо для него время ещё не настало.

И вот наконец на прошлой неделе Борисыч сообщим мне, что фотография через 47 лет нашлась и даже в трех экземплярах, и он готов одним из них меня осчастливить. По этому случаю мы организовали в кофе «Хинкали» на Лесном проспекте очередное заседание «Группы освобождения труда умственного от физического» с 75% кворумом. Дело в том, что Борисыч был в своё время единогласно наделён, как председатель, двумя голосами.

После окончания академии мы, дети офицеров (у Борисыч офицер ВМФ, у меня – артиллерист, у Вульфия – медицинской, а у Майкла – инженерной службы) вместе со званием врачей переходили в особую «социальную прослойку» – интеллигенцию; людей, обладающих специальными знаниями в области медицинской науки, и профессионально занимающихся преимущественно умственным трудом. При этом, группе «освобождения труда», как «прослойке», необходимо было прежде всего определиться со смыслом жизни – системообразующим и фундаментальным понятием для думающего человека, а интеллигента тем более.

Майкл и я подошли к этой проблеме от общего к частному. «Смысл жизни человечества – это воспроизведение себе подобных и создания для потомства оптимальных условий жизнедеятельности», – заявил Майкл.  Я с ним согласился и уточнил: «Воспроизводить, иными словами, рожать себе подобных, в общем-то – частный случай. Его каждые женщина и мужчина решают для себя сами». Как показала жизнь: у меня оказалось трое детей, у Вульфия – двое и далее по нисходящей.

В этом непростом бесконечном процессе другая сторона – для сохранения оптимальной жизни и деятельности поколений необходимы прежде всего люди умственного труда, воспроизводящие и углубляющие знания во всех областях жизни. Проще и конкретнее говоря, учителя, мастера, учёные воспроизводят учеников – по сути «своих детей». И в этом смысле Борисыч, наиболее показательный пример представителя человека умственного труда. Доктор наук, профессор, начальник кафедры он обошел всех из «группы освобождения труда умственного от физического» и имеет наибольшее количество учеников и последователей. К нему в своё время пытался приблизится Майкл, но дальше кандидата наук не пошёл и своей школы учеников не создал.

И если Борисыч в «группе освобождения труда» оказался самым целеустремлённым, то Вульфий являл собой, самую что ни на есть, противоположность. Одарённый разными способностями и талантами, он метался между ними, растрачивая их и себя впустую, не находя ни в чём постоянного удовлетворения от своей деятельности. Он метался: то обучаясь на физмате Ленинградского университета, то в Военно-медицинской академии, то мечтая о институте им. Гнесиных, так как обладал от природы сочным и задушевным баритоном. 

А между тем жизнь просочилась у него между пальцев. Тех самых пальцев, которые позволяли ему задушевно играть на гитаре, оперировать, успешно заниматься мануальной терапией и мастерски вырезать по дереву. Он оказался первым, кого «группа освобождения труда умственного от физического» потеряла по причине его телесного недуга. 48 лет – это не возраст для смерти в мирное время, а напротив – расцвет умственных способностей, которые, к великому нашему прискорбию, так и не удалось нашему другу реализовать.

Путь освобождения умственного труда у каждого из нас был различный. Наиболее извилистый у Вульфия. На втором месте – Майкл. Не прослужив и 3-х лет, он уволился из Советской армии (удивительно на фото он единственный в военной форме). В Ленинграде поступил в аспирантуру института физкультуры им. Лесгафта. После защиты кандидатской диссертации (поворот) работал в лаборатории неврозов в Колтушах АН СССР. Затем (новый поворот) невролог, разных поликлиник Ленинграда. Затем (еще поворот) переехал в Германию, по причине никому ненужности, в лихие 90-е в нашей стране. В Германии трудился в разных больницах, в том числе в последние годы неврологом. В настоящее время живет: весной-летом в России, осенью-зимой в Берлине, оставаясь патриотом свой Родины.

Менее извилистый жизненный путь умственного труда у меня, но не такой прямолинейно-целеустремлённый, как у Борисыча. С 1978 по 2001 гг. трудился психиатром и неврологом в Мирном, Архангельской области, затем уехал в Германию. Мне – ветерану, к тому времени уже не существующих ВС СССР, прослужившему в закрытом гарнизоне среди северной тайги 23 года; полностью отдавшему долг стране, которой я уже был совершенно не нужен; было интересно как живут в в ещё неизгадившейся Европе, наши тогдашние, как считалось, «партнёры».  Работал на южном берегу Северного моря единственным врачом небольшого санатория, лечил матерей с детьми с пограничной неврологической и психической патологией. В 2011 г. возвратился в Россию. С 2012 по 2020 гг. заведовал отделением Центра социальной реабилитации психоневрологического профиля в Санкт-Петербурге.

Закончить хочется мыслью Гегеля. Человек – это «мыслящий разум», и, если исходить из этого пусть абстрактного определения, выходит, что люди умственного труда наиболее полно соответствуют понятию – человек. И за мыслящими людьми, безусловно, будущее.

P.S. Хочется разъяснить, я и мои друзья разных судеб, где бы не находились, верно служили России; и не противопоставляли себя людям преимущественно физического труда, и при необходимости никогда не гнушались работой физического характера; но что поделать, если «группа освобождения труда умственного от физического» попали с молодых лет в прослойку между классами рабочих и крестьян, как тогда это нам представлялось; и формируясь как личности в СССР, помимо нашей воли оказались в государстве с капиталистическим укладом… и это уже не изменить по крайней мере в ближайшей перспективе.