Тобольский замок

«Сродницы же струнины, попы и чернцы, весь возмутили град, да како меня погубят… . Мучился я с месяц, от них бегаючи втай; иное в церкве ночую, иное к воеводе уйду, а иное в тюрьму просился, - ино не пустят…».
Так писал о своем пребывании в Тобольске неистовый протопоп Аввакум, узник от веры и в вере своей свободный человек. Кого-то спасает церковь, кого-то спасает тюрьма.
Церквями и тюрьмами известен Тобольск. Над глухой стеной, в небе, исчерканном колючей проволокой, - маковка с крестом. Как-то устроилось здесь, что от знаменитого тобольского кремля до знаменитой тобольской тюрьмы - шаг шагнуть. ...
В 1917 году в навершии алтаря тюремной церкви была найдена записка, написанная политкаторжанами в 1908 году. Они писали: «Мы думаем, что через несколько десятков лет листок бумаги этот попадет в руки вольного человека, и горячо веруем, что тогда наше мрачное время будет забываться и вольный народ при полной свободе с благодарностью будет вспоминать тех мучеников, которые ценой тяжелых испытаний купили ему свободу...».
Тюрьма - пуста. . .. И всяк за рубль сюда входящий может ощутить на себе ее каменный гнет, слепую пустоту. И матерное слово,
выцарапанное на внутренней стороне двери тюремной камеры, заставит содрогнуться и услышать нечеловеческий вой человечьих душ, греховных и безгрешных, раздавленных в густом от грязи, тягучем тюремном времени.
Говорят, в выходные дни сюда приходит много народу. Экскурсовод рассказывает о петрашевцах и Достоевском, о Чернышевском и других заключенных, имена которых связаны в сознании нашем со стремлением к свободе. Светлые их имена. ... И память о них светла….
Да только видится рядом с их благородными лицами мурло рядового из уголовников, столетней давности или сегодняшнего, и жертвенная вера первых блекнет перед кровавыми жертвами последнего. «Вольный народ при полной свободе… ».
 
. . .Две старушки в рабочих халатах поверх одежды, впрягшись в самодельную волокушу, тянут кучу мусора к провалу в тюремной стене, зависшей над обрывом. (Нет, не от отсутствия преступников закрылась тюрьма). Следом - молоденькая девушка.
-Паломники мы, - отвечает, потупивши взор. - Приехали Богу помолиться, да святым мощам Иоанна Тобольского поклониться, - и что-то заученно о грядущей за то благодати.
-Отовсюду сюда приезжают, - словоохотливо поддерживает одна из старушек. - Я вот из Новосибирской области на отчет приехала. Молимся да работаем. У нас и дома церковь строится.
-А что, не было совсем раньше?
-Была, да маленькая. Теперь большая будет. Один купол аж тридцать шесть метров! - Щурит остренькие глазки. - А вы сами-то, чай, не крещеные?
-Да нет, не получилось как-то. . ..
-Ой, да время-то какое было, прости господи, - неожиданно поддерживает нас другая старушка. - Я ведь только шестидесяти лет крещение приняла. А ведь пасочку-то последнюю справлять будем. Спасаться надо. . ..
-Что ж так-то? Конец света, что ли?
-В Библии так написано. Пacxa с Благовещением в один день выпадает. А когда такое бывало? И потом, про того, кто на престоле сегодня, тоже написано, что последний он будет. . ..
-В церковь приходите, сегодня служба. Красоту настоящую увидите, Бога услышите. Верить надо. Бог спасет.
Они, весело переговариваясь, живо нагружают в волокушу муcop и энергично шлепают по раскисшей дороге тюремного двора. Двое мужчин, возившихся тут же с трубами, с усмешкой смотрят им в след. Со второго этажа бывшего производственного корпуса кто-то выбрасывает битое стекло и железо. Всюду строительный хлам. Тобольско-Тюменская епархия, вновь образованная в этом году, переоборудует тюрьму в приличествующий новому назначению вид. Отныне тюремный замок будет называться замком епархиальным.
 
- Епархия - это же...все в ней есть, - не находит нужных слов бородатый мужчина в черной шляпе, назвавшийся художником-реставратором Валерием Петровичем. Мы остановились у входа в замок, где сидит вахтер. - При ней же всякие службы должны быть. Вот мы работаем. Перестраивать здесь много чего надо, вы сами видите. А материалов нужных нету. Сейчас за ними комендант уехал на нефтехимкомбинат.
- Просить, что ли?
-Ну что вы. В наше время все продается и покупается. Сложно будет, и ремонт не скоро закончится. Здесь епархиальное управление будет, семинария, гостиница, музей….
Рядом с вахтой - дверь с надписью «Воскресная школа». Валерий Петрович рассказывает, что в выходные дни сюда приходят до сорока детей и взрослых. На стеклянной будочке вахты читаем объявление о приеме учащихся на регентско-псаломнические курсы.
-Здесь еще нет объявления о том, какие документы нужны, - заметив наш интерес, поясняет появившийся откуда-то улыбчивый паренек. - Занятия-то у нас уже идут, двадцать человек приняли. Tpoe мужиков, остальные девчонки. Да какие девчонки! Одной шестьдесят семь лет, троим по тридцать, остальным от шестнадцати до двадцати.
-Не, я не из этой компании, - хитро прищуривается еще один, черноволосый. Нагловато скалится. - А курить дашь? - И срывается вдоль по коридору. Из глубины его через некоторое время доносится девичий писк, смех и шум возни.
Валерий Петрович еще некоторое время водит нас по одному из корпусов и со знанием дела объясняет устройство тюремных камер. А после мы долго гуляем по кремлю и говорим о том, как легко здесь дышится. Говорим о том, что Тобольск мог бы неплохо жить за счет развития туризма.
А на службу мы не идем. Устали. Да простят нам церковь и тюрьма наше праздное любопытство.

                Октябрь, 1990 год