Глава 90. Гость из Израиля
Александра Степановна сидела перед компьютером и записывала-восстанавливала в своём дневнике события последних двух недель.
«Вчера проводили Бориса.
Прилетел 29 июля на похороны лучшего своего друга Васи. Тот умер в возрасте тридцати семи лет от непонятно чего. Как-то на работе потерял сознание, часто жаловался на головную боль. Скончался внезапно, обморок, состояние комы, через несколько дней – смерть. Диагноз – кровоизлияние в мозг.
Боря вылетел срочно и на панихиду и похороны Боря успел... Видели его мало, всё он - то на похоронах, на другой день – опять туда, потом еще и еще".
Александра Степановна отвела глаза от клавиш, давая им отдых, а в голове крутились картины этих двух недель.
С Яшей его отец встретился не так, как в первый приезд. Тогда семилетний сын повис на шее отца и потом не спускал с него глаз и всё норовил прижаться потеснее. А в этот раз, когда Яша позвонил в дверь, и Борис ему открыл, – они вроде даже опешили друг от друга. Наблюдавшей за ними Александры Степановны показалось, что как-то их друг от друга в первую минуту даже отклонило.
И Яшины первые слова были:
- Ну, и кто из нас «толстый?»
Потом они, каждый в отдельности, делились впечатлениями от этой встречи.
- Я не ожидал, что он такой большой! - удивлённо покачивая головой, сказал Яшин отец. – Для меня он в памяти – вот как на проводинах: маленький, в белой шапочке с заячьими ушками. А тут… Я по привычке глаза вниз держал, открыл дверь, а лица нету - где ему быть положено, там уже брюки.
Яша был откровеннее:
- Я как папу увидел, так мне в первое мгновенье сразу домой захотелось. Я его помнил высоким, а тут – маленькое тело, длинные, будто от плечей, ноги и черная борода. А потом я уже увидел, что у него наоборот – тело нормальное, а ноги – короткие, но это уже потом, когда мы с ним пообщались.
Той тяги, что была четыре года назад, когда сыну не хотелось выпускать папину руку, уже не было или она не проявлялась. Отец с сыном ходили вдвоём по городу, и о чём они разговаривали – бабушка и дедушка так и не узнали.
Для матери, Александры Степановны, приезд сына оказался не простым испытанием. Что-то в нём произошло за эти годы. Явно ослабла тоска по стране, по дому. Смерть самого близкого друга, похоже, оборвала ещё один призывный голос, время от времени возникающий в душе Бориса и вызывающий у него приступ ностальгии. И крайне обострилось стремление оградить себя от материнской заботы.
И уже через несколько дней сыновнего гощения Александра Степановна предпочитала молчать в его присутствии или уходить в другую комнату: Бориса мать явно раздражала.
Она наблюдала за сыном исподтишка, видела, что возвращение в Израиль ему уже желанно:
- Домой хочу, соскучился.
Но как-то, после прогулки по городу, расслабившись за столом, за разговором с отцом и братом, вдруг выпалил:
- Да, если бы не Лана, мог и тут бы остаться.
Ему очень понравился преображенный к юбилею город:
- Как будто другой город! А только вот жаль тополиных аллей - как они смыкались над головой сводом.
Ему напомнили про его метания четыре года назад, когда он приехал в гости к родителям: возвращаться в Израиль или нет. Борис попытался объяснить:
- Я тогда понял, что «попал»: и сюда уже не хочу, и там еще не свыкся. Сейчас всё устаканилось.
В аэропорту Яшка не спускал с отца глаз. А тот шутил…
Но когда уходил в накопитель, то опять Борисовы светлые, желто-зелёные глаза приняли собачье выражение, опять вскинулись трагически брови. Долго он махал рукой, оборачиваясь к окнам аэровокзала, когда шел к самолёту. И уже поднявшись по трапу, опять обернулся и даже кулаком по обшивке самолёта стукнул перед тем, как скрыться внутри.
Возвращались из аэропорта, и в машине, приобняв сидящего рядом притихшего Яшу, Александра Степановна про себя повторяла давнишние Борисовы стихи:
...Все, уже я на трапе.
Самолет прогревает турбины.
До свидания, мама,
До свидания, отец и друзья.
Я прошу вас - не плачьте,
Все в душе мы чуть-чуть пилигримы,
И средь разных дорог
Протянулась тропинка моя.
Глава следующая: http://proza.ru/2025/04/18/399
Свидетельство о публикации №225041700331