Пудинг

 В одном небольшом городе директор местного клуба решил отметить двадцать второе апреля с размахом. Павла Петровича втайне тешила мысль о том, что день его рождения выпал на самый удивительный день года, если не считать за удивительные дни Новый год, Старый Новый год, Рождество, Пасху, Пурим, Навруз, Рамадан, Ялде и еще пару десятков дней года. Столичная штучка, Павел Петрович, стал директором городского центра культуры пять лет тому назад (сразу после окончания клубного отделения областного колледжа культуры и искусств, где учился по совету своей немосковской бабушки после того, как провалился на первом же туре конкурса во ВГИК)и ещё не утратил вкуса к организации праздников и торжественных мероприятий, а потому с удовольствием устраивал все эти культурные развлечения для радостно возбужденных жителей города в своем дворце, как он называл оштукатуренную деревянную постройку тысяча девятьсот пятьдесят третьего года открытия. Между прочим, это был год рождения его отца.

 День открытия ДК был увековечен в выцветших черно-белых фотографиях, украшавших облупленные стены фойе. И молодой, энергичный директор все эти пять лет подрывался снять со стен эти ветхие фото, но бухгалтер Нина Артемовна мудро останавливала прыткого директора от этого неосмотрительного шага: "Павел Петрович, у нас нет денег на реставрацию этих фотографий и, тем более, на реставрацию стен". Она приподнимала одну за другой рамки фотографий и в очередной раз демонстрировала облупленную краску, трещину в стене и даже, в одном потаенном месте, серую дранку, обнаженную отлетевшим лет сорок назад куском штукатурки. Павел Петрович шумно вздыхал, закатывал картинно глаза (он ещё помнил, как был артистом детского самодеятельного театра в своей довольно элитной школе) и выносил вердикт: "Нина Артемовна, ищите средства для замены этого убожества". На что неизменно получал ответ: "Павел Петрович, это не входит в круг моих обязанностей. Для этого у вас есть десять дармоедов, просиживающих штаны в своих кружках для пяти пенсионеров". Нина Артемовна гордо удалялась, а Павел Петрович с сомнением поглядывая на историческую фотовыставку, поправлял покосившуюся рамку и уходил в печали в свой кабинет. Весь этот обшарпанный клуб вызывал в нем такое отвращение, что деятельная натура его возмущенно требовала выхода и находила этот самый выход в организации разнообразных праздников.

 Денег на праздники в бюджете клуба не было тоже, а поэтому Павел Петрович составлял проекты под грантовые заявки и с этими проектами обращался в каждую организацию, обещавшую гранты на культуру. Его секретарша едва успевала печатать все эти проекты и потом рассылать их по нужным адресам. И да, это было чудо чудесное, но грантовые транши приходили на счета Дома культуры. Павел Петрович огорчался невозможностью перераспределить эти средства на более насущные потребности и тратил десятки тысяч на балы-маскарады с участием детей из танцевальной студии, концерты этно-музыки, устройство рождественского вертепа, книжную выставку о многообразии культур и тому подобные мероприятия. И, кстати, зарабатывал на них неплохо, утраивая свою личную зарплату. В помощь ему в этом была всё та же Нина Артемовна, умевшая рассчитать стоимость входных билетов так, что на всех этих мероприятиях царил аншлаг и жители города без сожалений расставались со своими рублями ради участия в очередном празднике.

 За пять лет Павел Петрович поднаторел настолько в этом непростом деле, что принял решение устроить праздник в свою честь. Это было нескромно, но Павел Петрович решил замаскироваться и прикрыть своё честолюбие целой плеядой великих имен. "Здорово, что мама меня родила именно в этот день", - подумал Павел Петрович, "можно устроить себе юбилей просто небывалый. Столько знаменитостей в этот день родилось... И я в их числе! Супер!"

 Имя Ленина с готовностью поддержала местная группа коммунистов. Руководитель местной ячейки принес красное знамя с серпом и молотом, портрет вождя мирового пролетариата и карту СССР, две бывшие комсомолки украсили этими атрибутами утраченного светлого пути парадный угол фойе и встали в почетную вахту у своего стяга. Они преисполнились важностью своей миссии и два дня от открытия до закрытия дверей клуба почти не сходили со своих мест, ну, разве только в туалет и в буфет, не более, чем на десять минут, и не чаще трех раз за день. Библиотекарь Аллочка притащила целый складной стеллаж с книгами Сервантеса, Набокова, Кожевникова, Канта и Ефремова, уселась на складном стуле и приготовилась выдавать эти бестселлеры на дом всем, кто запишется в городскую библиотеку. Рядом с портретом Ленина школьная учительница географии повесила на стену карту мира, поделенную красной линией на два полушария, установила на журнальном столике модель старинного парохода, собранную её сыном-семиклассником из покупного конструктора и приготовилась рассказывать всем желающим её выслушать историю о том, как Испания и Португалия поделили между собой мир и о первом корабле с названием "Сириус", доплывшем без парусов то ли из Европы в Америку, то ли обратно, не важно, важно то, что доплыл он ровно двадцать второго апреля в далеком девятнадцатом веке. Учительница истории, Олеся Леонидовна Куликовская (прозванная лет двадцать тому назад учениками Ослябей) приготовила альбом с фотографиями Берлина, куда съездила однажды в отпуск, и рассказ об осаде, начавшейся 22 апреля 1945 года, и взятии Красной Армией столицы Третьего рейха. С другой стороны от ленинского уголка представители местной мусульманской общины расстелили большой пушистый ковер, в центре которого поставили низенький стоик, на который положили Коран, а перед ковром установили заламинированные таблички с текстами на русском и арабском языках: "Пред Богом все люди равны", "Каждая частичка человеческого существа должна творить милостыню, каждый день с восхода солнца", "Бог не смотрит на ваше тело и красоту, однако Он смотрит на ваши сердца и поступки (Мухаммад)". По поручению главы города к Дому культуры из местного лесничества привезли два десятка саженцев  берез и елей для того, чтобы каждый желающий мог посадить дерево в честь Дня Матушки-Земли и чтобы в городе перед домом культуры появился новый сквер. Руководители клубных кружков "Умелые руки" и "Беспокойные сердца" (для тех, кому за...) по собственной инициативе решили отметить День Земли мастер-классами с поделками из старых газет и пластиковых бутылок. В общем, весь город приготовился отмечать двадцать второе апреля с помпой и весело.

 Павел Петрович был счастлив.

 Почти.

 Его радовала активность горожан.

 Но огорчало то, что никто не вспомнил о том, что в этот замечательный день родился и он тоже. А было так заманчиво оказаться в одной лодке с Пророком, Вождем, Мыслителем и самой Матушкой-Землей.

 Павел Петрович смотрел на радостную суету вокруг Дома культуры и думал: "Блин, а угощения-то никакого не предусмотрели. Вот сейчас вся эта толпа повеселится, засадит деревьями сквер перед ДК, дети наплетут из газет корзиночки с цветочками, бабки наделают из бутылок цветочные кашпо, оставят после себя гору мусора, и разбредутся по домам голодные и злые от голода. И денег нет, чтобы устроить шведский стол с бутерами... Что делать-то?". Он смотрел на снующих по Дому культуры людей и переживал о том, что до зарплаты еще несколько дней, а просить у Нины Артемовны выдать ему авансом на угощение всех этих гостей, тоже не получается. "Черт, как я забыл об этом? И Наташка не напомнила.  Только обрадовалась, что не надо будет дома гостей принимать. А так хорошо было задумано... Весь город отмечает мой день рождения... Все радуются... Все поздравляют... И никто не догадывается, что это мой день! Надо звонить Наташке. Пусть придумает что-нибудь. Пусть хоть что-то сделает для мужа". И Павел Петрович набрал номер жены.

 Бальзамом на сердце разлились её слова в ответ: "Паш, наконец-то. Я ж сама не дотащу эту чертову кастрюлю. Пришли пару пацанов, пусть помогут". "Какую кастрюлю?" - удивился Павел Петрович. "Ну, как какую? Помнишь, ты как-то говорил, что собираешься на день рождения Шекспира  сделать пудинг. Ну, типа завтрак Шекспира... Так я сделала, как ты хотел. В выварке наварила этого пудинга просто кучу целую, а как дотащить до вашего шекспировского дня рождения, ума не приложу. Это ж не только пудинг, а ещё тарелки, ложки-вилки... Слушай, может из ресторана Сашки Белова посуду одолжишь? Позвони-ка ему. У него в "Белке" по-любому сейчас людей нет". "Наташ, какой пудинг? День рождения Шекспира завтра будет. Я ж этот завтрак Шекспира на следующий год придумал... А сегодня у меня, между прочим, день рождения".  "Ой, Паш, прости. Я с этим пудингом совсем замоталась. Я ж тебя тоже поздравляю! Давай, присылай пацанов и Сашке звони. Будет твой день рождения с пудингом. Как у Шекспира! Давай, жду. Каша стынет." "Какая каша, Наташа?" - в ярости заорал Павел Петрович, - "Наташа, мне двадцать пять лет сегодня исполнилось, а ты мне кашу сварила?" "Так пудинг же", - упавшим голосом ответила ему жена и повесила трубку. 

 Крик Павла Петровича был услышан.

 Вскоре он в изумлении наблюдал бурное броуновское движение закипающей радости местного населения. Вокруг него началась суета с толкотней. Каким-то чудом на  площадке перед ДК появились столы и стулья из "Белой белки", на тарелках задымилась овсянка с черносливом и яблоками, а потом на стол посыпались какие-то пирожки и булки, конфеты и пряники, выстроились бутылки с вином и лимонадом. За столом сидели шумные люди и перекрикивая друг друга громко поздравляли Павла Петровича с его замечательным днем рождения. Все , даже коммунисты и бывшие комсомолки вдруг забыли о дне рождения Вождя ради застолья. И даже мусульмане отвлеклись от цитат из Пророка и выстроились в очередь у крана с водой, чтобы перед принятием пищи вымыть руки.Наташа гордо раскладывала добавочные порции своего завтрака Шекспира по тарелкам, поясняя особенности приготовления чисто английского пудинга и его отличия от традиционной русской каши. Усаживаясь за стол рядом с Павлом Петровичем, директор школы приобнял за плечи обеих молоденьких учительниц из начальной школы и рассказал окружающим неприличный анекдот из жизни Набокова. Учительница географии нервно захихикала, а историчка восторженно воскликнула: "А знаете ли Вы, уважаемый Павел Петрович, что Вы не только родились в один день с целой плеядой великих, но ещё Вы являетесь полным тёзкой нашего самого загадочного императора? Даже жаль, что Вы не Романов!" А библиотекарь Аллочка подняла тост за праведного Канта, сравнив его с не совсем праведным юбиляром, ласково назвав их обоих светлыми душами. Городской глава торжественно встал во главе стола, хорошо поставленным голосом объявил Павла Петровича, всех остальных именинников и всех присутствующих хорошими мальчиками и прекрасными дамами и уверенно возгласил тост: "Дай Бог, не последний раз так сидим все вместе единой дружной семьей!" И смачно поцеловал жену юбиляра в губы.

 В это мгновение Павел Петрович принял решение возвращаться с женой в Москву: "Хватит с меня этой сельской идиллии, я свою миссию исполнил. Да и Наташке пора бы становиться матерью. Не в этой же дыре рожать?!"

 А глава города с удовольствием наворачивал овсянку, причмокивал и приговаривал: "Ах, до чего же Ваш, Наташенька, пудинг хорош! Так бы всю жизнь и ел только его. И на завтрак, и в обед". Наташа счастливо смеялась, обыватели за столом галдели каждый о своем. Ансамбль народных инструментов без устали играл "Калинку" и "Комаринского". Дети бегали по новому скверу, раскачивая тонкие стволы берёзок и вытаптывая едва зазеленевший после стаявшего снега газон.

 День рождения был окончательно испорчен.