Охота на медведя - шатуна. Глава. 32 Повесть

Глава. 32            Берлога косолапого обнаружена.


Медведь быка дерёт: и тот ревёт, и тот ревёт — кто кого дерёт, сам чёрт не разберёт.

Поговорка


Сначала они шли, как обычно, гуськом, то есть друг за другом, а в поросшей кустарником пойме Улуйки широко разошлись, как бы прочесывая густые ивовые и ольховые заросли в долине речушки.

Как всегда на переходах, они шли рысью, по усвоенной издавна привычке, не затаптывая следы. Больших лесов здесь не было, по сторонам долины тянулись перелески и зарастающие поля.

Впереди стаи всё время шёл матёрый волк - вожак. В одном месте вблизи устья Камышевки аллюр волков неожиданно изменился, они перешли на шаг, а потом и вовсе остановились, собравшись группой.

Здесь они оставили натоптанный пятачок, метров десять в диаметре, так словно стояли, совещаясь, а может быть что - то высматривали или вынюхивали.

А дальше все разом помчались галопом, следуя в одном направлении параллельно друг другу, делая огромные прыжки по полтора – два метра. Это волчья стая обнаружила следы уходящего стада косулей в сторону Троицка и Бобровки.

Все голодные вожделения вспыхнули в них с новой страстью, невыносимой и мучительной, словно жажда в гибнущем от зноя человеке, перед которым возник мираж в виде текущей прохладной воды. Кровь быстрее заструилась в их жилах.

Головы приподнялись. Изнурённые мышцы ног и плеч вновь окрепли, и позы их приобрели прежнюю живость, напряженность и готовность к действию.

Довольно густые заросли ольхи, перемежающиеся с плотными кустами ивняка и пихты не позволяли косулям набрать приличную скорость. В этих зарослях они не могли бежать по прямой, поскольку приходилось постоянно огибать препятствия – буреломы валежника.

Усилия, с которыми они преодолевали рыхлые сугробы и непроходимый бурелом ночной тайги на дне снежных провалов, как нельзя лучше свидетельствовали об их слабости.

Много часов тому назад они прошли через физические муки голода, но процесс голодного умирания продолжался и после стадии острых болей и терзающих мышечных спазм.

Исчезла грызущая боль между ребрами. На её место пришло все усиливающееся и подчас непреодолимое желание лечь.

Вот стая предводимая матёрым альфа – самцом и альфа – самкой остановилась на очередной привал. Вожак внезапно навострил уши, и резко подскочив на лапы, утробно зарычал. 

Он задрал кверху морду, напружинил хвост и, раздув ноздри, стал нюхать воздух. Хвойный запах лиственницы склонившейся над ним мягко наполнил лёгкие и вышел вместе с выдохом.

Потом он поднял переднюю лапу, как собака на стойке. Что - то встревожило его, и вожак продолжал принюхиваться, стараясь разгадать несущуюся по воздуху весть.

Взъерошенная шерсть матёрого волка заиндевела на морозе, дыхание застывало в воздухе и кристаллами оседало на шкуре.

Бесшумно, как истинный хищник он мягко ступая, двинулся ко входу, расположенному под корневищем упавшей огромной сосны.

Поймав запах, зверь ощетинился, а его уши сменили положение, прижавшись к голове. Вожак вдруг остановился.

Губы волка злобно задрожали, шерсть на шее и на плечах поднялась дыбом, когти судорожно впились в снег, тело изогнулось, приготовившись к прыжку.

Продолжение следует …