Прерванный полет Российского Двуглавого Орла!

В. Чернов-Возрушин


Обложка (триколор)


Фон: снежно-белый (прозрачный)               
               
Прерванный полет  Российского Двуглавого Орла! [Цветная картинка: летящий двуглавый орел с золотой короной на головах; в него (символ Российской империи) летят стрелы-солдаты краснобантные, стрелы-матросы краснобантные же; стреляющий (русский буржуа – рыжий, чубайсомордый) держит в руrах лук (made in zapad)]




Фон: ярко-синий (прозрачный)





Фон: ярко-красный(позрачный)


   



Прерванный полет Российского Двуглавого Орла!
(Исторический художественно-документальный роман)

«Наши дети, внуки не будут в состоянии даже     представить себе ту Россию, в которой мы когда-то     жили, которую мы не ценили, не понимали – всю эту     мощь, сложность, богатство, счастье!», – И.А.Бунин. 



Об авторе

Чернов Вениамин Константинович родился и до 17 лет жил-воспитывался в коренных землях Великой Руси: на Вятке в учительско-медицинской семье. Образование: учеба в горном институте; высшее филологическое и медицинское,  закончил общевойсковую и медицинскую военные кафедры, аспирантуру по современной антропологии, Высшие курсы руководящего состава МВД, учеба в ГИДУВах. Старший офицер ВС и МВД. Публиковаться начал с 17 лет (будучи на Урале на всесоюзной комсомольской стройке – Качканаре) – жил, как бы двойной жизнью: одна -           реальная: бульдозерист и студент-вечерник горного института, вторая – литературная. Преодолев большой конкурс, поступил в Свердловский медвуз высшей категории. Учебу совмещал с практикой и научной работой: подрабатывал на скорой, студенческая научная работа автора в 1973 году заняла первое место в СССР – по ней – впервые в мире – о вибрационной болезни бульдозеристов была защищена кандидатская… Главный врач района (одновременно: начальник штаба гражданской обороны района, член райкома КПСС и райисполкома) и – вновь офицерские погоны, но уже офицера МВД и должность, которая обязывала быть не просто руководителем, но быть и хирургом, терапевтом, потому приходилось много раз доучиваться и специализироваться в ГИДУВах по хирургии, пропедевтике и психиатрии… (И – всегда писатель!) Документально засвидетельствовано в Вятском Епархиальном архиве от 1841 года, что родовая фамилия автора получена-пошла от купца Федора Григорьевича Чернова, который в 1841 году построил каменное здание церкви в селе Рожки («… тщанием купца Федора Григорьевича Чернова»), – уроженца города Елабуги, – там открыт музей Чернову Ф. Г.. По материнской линии бабушка из русских «староверов». Прадеда, Чернова Лаврентия Ивановича (землевладельца-арендатора и хозяина производственного предприятия по переработке зерна) Советы, придя к власти, вначале унизили: конфисковали все нажитое честным трудовым по'том, а затем и отобрали жизнь (даже нет могилы!..)!.. Деда Чернова, ветерана Великой войны , кавалера боевых наград, участника Гражданской войны (вынужден был служить в Белой гвардии, затем – добровольно в Красной…), в тридцатых годах назвали «кулаком и врагом», но он достойно ответил за неправду: в дни Великой Отечественной добровольцем ушел на войну и положил свою жизнь за Родину на Заячьих Высотах!.. Даже отец писателя страдал из-за своего «нетрудового» происхождения, но он уже был убежденным коммунистом, членом Партии!.. Автор, восхищенный и влюбленный в свой народ, в Россию, созданную нашими великими предками: от князей-царей до могучих парней великороссов, показывает в своих произведениях эту Величайшую державу, хранимую Богом!..
Автор вынужден был писать под псевдонимами (Росайте, Возрушин, Чернов-Возрушин… вызывали к себе большепагонники-широколампасники и предупреждали, стыдили: «Ты чохго писульками занимаешься?!. Ты же офицер, а не пиджак!..»). Пишет-творит больше исторические художественно-документальные произведения такие, как романы: «Разрозненная Русь!», «Упреждающий удар!» [был издан в сборнике вятских писателей «Встречи» и издавался отдельной книгой в Волго-Вятском издательстве тиражом 10 000 экземпляров; о книжке были две передачи по радио «Россия», очень восторженно отозвался здравствовавший тогда патриарх современной русской литературы Василий Иванович Белов: «… я только что дочитал Вашу книжку, спасибо! Позавидовал, (Чуется в ней неистраченные силы Добротного таланта) … От души желаю новых удач…» – В Кировской областной научной библиотекой создана аудиокнига в исполнении профессионального артиста], «Земля Отцов!» (сборник романов), «Не покоренная Батыем Русь!» В 2017 г. так же при финансовой поддержке  Минкультуры РФ вышел в печати сборник   (из трех романов) «Земля Русская!» – автор награжден за эту книгу медалью «Григорий Булатов» – «За заслуги в патриотическом воспитании молодежи!» В  2018 г. в журнале «Нижний Новгород» в третьем номере опубликовали отрывки из сборника исторических художественно-документальных повестей «Руси быть, пока Она кует мечи и рождает детей!» В том же году за три повести: «1471 год, поход на Сарай –Берке столицу Золотой (Большой) Орды – спасение и освобождение Руси!», «Битва при Калке – вековая наша боль-память!» и «Евпатий Коловрат!» автор получил диплом лауреата международной литературной премии «Золотое перо Руси!» (номинация «Вдохновение») с вручением золотой медали «Святой Благоверный Великий Князь Александр Невский» (жюри рассмотрело более 30 000 представителей из 70 стран Мира!..). В 2020 году книга-сборник «Земля Русская!» победила в Берлине на Международном Германском литературном конкурсе «Лучшая книга года! Весной 2020 года, когда весь Мир охватила вирусная пандемия ковид-19, рассказ «Любовь к жизни!» сделала автора лауреатом международного литературного конкурса «Черная весна (сезон 2020)» – издается в сборнике лучших рассказов российских писателей … Кроме того, были написаны и изданы в разное время: сборник повестей «Русский меч спасатель и хранитель России!», повесть «Русский Храбр  Евпатий Коловрат!», исторический художественно-документальный роман «Упреждающий удар русского меча!». В пятом номере журнала «Дальний Восток» за 2021 год выделено 20 страниц произведению автора, подписано с издательством договор на публикации этих произведений … В 2022 году создана-написана и издана –благодаря финансовой поддержке Минкультуры РФ – Первая книга «Рай в Аду!», которая в этом же году стала дипломантом литконкурса: «Гранатовый браслет», номинатом Общенациональной литературной премии  «Неформат», финалистом Российской литературной премии 2022 года, финалистом XXIY-й «Общенациональной литературной премии им. П. Бажова» 2023 года, за исторические произведения стал номинантом литпремии «Русь моя» (2024 г.) и дипломантом литпремии «Наследие» (2024 г.), в этом же году, став дважды Лауреатом «Золотое перо Руси» за повесть «Русский Храбр Евпатий Коловрат!» автор стал десятикратным призером международных и национальных литературных премий и конкурсов … Автор смотрит и видит мир из-под козырька офицерской фуражки, слушает и слышит через докторский стетоскоп из ливанского кедра, со стальным острейшим пером-скальпелем в руках!..
За литературный труд награжден: золотой медалью «Святой Благоверный Великий Князь Александр Невский», медалью «Григорий булатов» – «За заслуги в патриотическом воспитании молодежи!» и прочее: грамоты, награды, поощрения и бумажно-дипломные отличия; член Союза писателей России (член: «Союза  российских писателей», «Ассоциации Союзов писателей и издателей России»), член «Союза писателей 21 века» и международных: «Творческий Союз писателей имени Ф. М. Достоевского». Член «International Police Association » (номер полицейского жетона RU 43– 0083).
Врач, офицер, писатель – триединство!
Конечно, личностное «Я» Читателя подсознательно недосягаемо выше парит личностных «я» авторов книг и критически относится к их индивидуальности-своеобразности письма (так и должно быть), но…   автор просит Уважаемых читателей, чтобы они были объективны, читая («всяких нас!»), и честны перед самим собой и постарались понять-принять Правду, понимание которого всегда зависит от психоневрологического и сомато-физиологического состояния, социально-биологического происхождения, уровня образованности, вероисповедания и личностных особенностей читателя, и тогда выводы будут верными и значимыми!.. У некоторых, могут появиться мысли: «Вообще-то зачем нужны писатели - дармоеды: ничего не производят, - только время отнимают у людей и от дел отрывают! - если в Интернете все можно найти и почитать, и посмотреть, послушать?.. Что надо – все найду». Но Ваше «Я», совестливое, мудрое и справедливое, возразит: «Не всегда выберешь то, что нужно!..» Писатель сравним с врачом: в Интернете – тысячи и тысячи файлов, где расписаны симптомы и патогенез заболеваний, и методы лечения, и лекарственные средства, но Вы сможете без опытного врача-практика правильно определить заболевание и назначить лечение!? – Нет!.. Вот так и писатель: поможет увидеть, услышать, почувствовать и подумать о том, о чем надо, а не о том, чего в сию минуту желают сбесившиеся гормоны и дурманят голову страсти …
Автор всю жизнь учится, трудится, как и все, и познал многие профессии и специальности, и вместе с ними приобрел знания и практические навыки, опыт… Как писатель, он использует те знания и опыт, добавляя еще выстраданное, пережитое и передуманное, потому в его произведениях много такого показано и сказано, как видит и понимает мир врач, русский офицер, имеющий особое трепетное отношение к России и к ее народам!.. Пишет только о том, что знает и понимает – при этом подкорковый центр, контролирующий его действия и поступки, всегда пульсирует: «Не навреди!..» Примите уж его такого: без рабоче-крестьянских корней, верящего в Объективную Реальность, называемого и воспринимаемого людьми с здоровой психикой, как Бог, как Вселенский Разум – существование Которого доказывает наука и убеждают его большая личная практика врача и жизненный опыт!.. (И Рай и Ад существуют!.. В виде космических энерго-информационных полей – куда улетят после смерти биолептоны каждого из нас – частицы наших душ!..)  А Homo sapiens   обречен обучиться-перевоспитаться в Homo sapare aude – иначе смерть нашей человеческой цивилизации!.. Автор давал присягу Врача служить людям и – присягу Офицера служить России, и продолжает это делать и еще как Писатель!..               




***********************************************************

Книга Первая



…  Великая Русская революция,  находясь в продромальном состоянии, – благодаря накапливающимся социальным противоречиям, которые натирали- нагревали  революционную материю, – зрела и вот с 23 февраля !917 года вспыхнула митингами, бунтами, вооруженными выступлениями, переступившими воинскую клятву, предавшие своего Верховного Главнокомандующего Царя-Императора – свою страну –  солдатами и матросами, вместе со своими обуржуевшими офицерами, руководимыми и ведомыми  русскими спесивыми демократами и помогавшими им западными вековыми нашими врагами, пока 2 марта 1917 года совместными действиями-усилиями не провели нелегитимное «отречение»  Николая II!..   Вторая (Февральская),  Буржуазно-Демократическая революция  февраля 1917 года  –  это второй этап Великой Русской революции . (Первый этап Великой Русской революции: с 1905 по 1907 гг. – Первая Буржуазно-Демократическая революция – потерпела поражение, но приобрела опыт, выработала новые методы и перешла в латентное состояние. )

Судя о русском народе  по anamnes vitae, – это один из величайших народов Мира, связанный глубокими корнями – как антропологическими, так и культурно-цивилизационными – с планетой Земля!.. Родился и сформировался, как народ, на Земле Русской – Руссии! – потому в нём уживаются величие и мудрость славян и финно-угорская дикость и воинственность. Русский народ и Россию никогда никто не порабощал (не смогли!). Что-то сделать с русским народом и Россией можно только изнутри: всё хорошее и плохое исходит от самого народа!.. Он велик и гениален и непобедим, пока сам себя не даёт обманывать появляющимися на руководящих должностях страной человеческих мутантов: психоневрологических  уродов,  глупых, алчных до власти и богатства, как это было в феврале 1917 года, когда называющие себя революционерами-демократами (да просто амбициозная дребедень – «из грязи в князи»), подстрекаемые и под овации и при поддержке русских буржуа и Запада, подняли часть народа на революцию: свержение своего Царя-Императора , – а в это же время другая (бо'льшая!) часть народа своим невмешательством помогла буржуазии вначале в нелегитимном «свержении» Царя-Императора Николая Второго, потом, не воспрепятствовала ей сослать Его в Голгофу-Тобольск, лишив этим возможность выехать из России и обрекая вместе семьей (с верной прислугой) на мучительную жестокую  смерть-убийство без суда – тайно – по-бандитски! А могучую величайшую Русскую империю позволила буржуазному Временному правительству (с частно-собственнической рефлексией)  начать разваливать и, если бы не третий этап Великой Русской революции, то вся Россия, – а не часть, – исчезла бы  еще более ста лет назад!..










1

18 февраля 1917 года. Утро. Царское Село. Низкие серые тучи медленно и тяжело волоклись по просветлённому небу и постепенно закрывали полуденную сторону. Засумаречнело. У каждой стрелки, расчищенной от снега, стояли солдаты Императорского железнодорожного полка. На плечах на ремнях – винтовки с длинными гранёными штыками – тускло поблёскивали заточенные концы. Иногда просыпался ветерок и сыпал с наваленных снежных горок горсточки льдистого снега на напряжённые усатые лица  часовых. Солдаты нюхали-вдыхали сладковатый пресный воздух, пахнущий сосновой хвоей, – лица светлели – смотрели на станцию Царский Павильон, где стоял поезд Николая Второго – на синих вагонах поблёскивали подобно солнечным лучикам позолотой швы (соединения между броневыми листами). Там уже солдаты стояли по двое: перед каждым вагоном и бронированным же паровозом, покрашенным также в синий цвет, курящим из трубы дымком и попыхивающим белым паром. Вдали красовались великолепные Екатерининский и Александровский  дворцы.
Часовые были в одинаковых серых суконных солдатских шинелях, на головах – мохнатые папахи, голубоглазы, светлолики с бурыми, рыжими, русыми усами, высокорослы – можно принять за братьев.

… – Слышь! – это какой вагон?.. Снаружи все одинаковы, – громко спросил Федор (поводя светло-русыми усами, – три дня как прибыл с «учебки») своего напарника.
– А ну, отверни от меня морду и перестань орать!.. Запомни, когда на часах стоишь, рот не розевай и башкой не крути, если на то нет причины. А счас стой и слушай, а ежели будешь говорить, то говори тихо, не поворачиваясь ко мне и не глядя на меня. Остолопина, чему только учат в учебках?!
– Учат, ещё как гонют! Только здесь отоспался… – обиженным голосом.
– Этто-то я заприметил: можешь, рядовой Фёдор, – так тебя зовут?.. Меня – Михаилом. Так вот, когда бреешься, ты неужто не видишь какая харя у тя отъета?.. «Гоньнют», – передразнил гнусаво, голосом Фёдора. – Вот нас гоняли так гоняли, а счас: походите строем месяц два раза в день с ором  да со свистом, – то бишь,  песни поёте, – в трапезную, где, не перекрестившись, напихаетесь каши до мозолей во рту и – обратно, да два раза в неделю чучело потыкаете  и стрельнёте по патрону – вот и вся учёба ваша. Вояааки!.. – Михаил осмотрелся: нет ли патруля. – Давай по перрону вдоль своего вагона прохаживаться и говорить, а то ноги мёрзнут (потопал ногами в новых кирзовых сапогах – впервые «керза» получили в России в 1904 году) … Опеть смотришь!.. – Замолчал. Ходили. Скрипел-хрумкал снег… Смотрели на других часовых. Михаилу хотелось говорить: с кем, как не с напарником – только начинающему службу, – можно было так вольготно и в охотку это делать: – Мотри, я ведь давно служу – капрала получил!.. В двенадцатом призвали, а потом – война… Я всё знаю, умею и могу. Глянь, как форма на мне сидит, видел, как в марше хожу!.. Учись!..
– А чо на мне не военна форма?! – рядовой Фёдор отошёл и начал усердно рассматривать вагон. – И такого звания неет, а есь только ефрейтор. –  Попытался заглянуть в окно. Дотянулся, провёл длинным розовым пальцем по мытым выпуклостям бронзового орластого герба, надел варежку. Рядом захрустел снег – подошёл Михаил.
– Отколь такой обидчевый всезнайка?.. Ай?.. Откуда родом-то будешь!? – уже громко.
– С Урала – от вас далече.
– Но не городской, – я зарас отличаю, кто с города… И почему решил, што я тутошный?.. Фёдор повернулся к ефрейтору (розовые щёки ещё сильнее заалели) и удивлённо, по-ребячьи лыбясь:
– Как?! – с придыхом.
– Што как?..Как различаю, так это просто: городские долги, хилы, как древо, выросшее в тени, и лица поскромнее – не как у тебя, как красной девы: чуть што  – ресницами мырг-мырг и – румянец во все щёки, – срамота! – ещё усы носишь… Помню в учебке бывали случаи: с городов каки приходят: вьюноша мясо – в рот и морщится, готов выплюнуть – мяса не едал, и только после страшного окрика унтера с испугу проглатывает… Во как в городах-то некоторы живут – особо в больших!.. И я не «тутошний» – вот как дам! – видишь не чухонец, а тоже, как ты, деревенский…
– Я не «тоже», я сельский…
– Ха-ха-ха!.. – неожиданно даже для себя громко засмеялся, а потом будто закашлялся солдат-ефрейтор и также вдруг смолк (сунул себе в рот пальцы в двупалой солдатской варежке). Озлился. Большие синие глаза – навыкат: – Ты, што хаханьки устраиваешь на посту?! Вот тебе!.. – Фёдор успел отшагнуть назад…
– Ты, чо дерешься?! Не вру – вот истинный крест, – сельский я, из села Русская Тавра…
– Русская?!. – сильно удивился Михаил. – А я из Русской Гоньбы с Вятки...  Ежели одна деревня называется русская, то рядом обязательно есть нерусская. Вот у нас пониже по речке Гоньбинке – село – мечеть имеется –Татарская Гоньба, а выше – Мари Гоньба…
– И у нас недалеко – Марийская Тавра…
– Марийсы?!.  Чудно!.. Как они там–то оказались?..  И што они там делают?.. Фёдор приободрился, поправил папаху, рот его широко распахнулся в улыбке:
– Чо, не знал?!. Живут … Ихни старики сказывают, что во времена Царя Грозного ушли на Урал и Заурал – не хотели волю терять и Веру Отцов предавать . Они до сих пор своим богам молятся и требы-жертвы приносят, и в церкву ходят…
– Погоди, как, крещеные?!.  Во дают!.. Ты-то ведь тако не делаешь? – Михаил напряжённо посмотрел на своего напарника.
– Чо я нерусь ?..  Хлеб выращиваю, скотину держу и, как марийсы, ещё – охотой… А жито у нас рожает земля! – чернозём – не то, что здесь – песок!..
– Ну,  ты, не очень-то! Поди, выращивалка-та ещё не того!..
У Фёдора выпятилась нижняя губа.
– Ты, ты!.. Ты, дядя, меня не знаешь… Ты бы посмотрел, как я могу под гармон сплясать или же песню громкую… Никому меня не переплясать, не перепеть!..
– Глядя на тебя, не сомневаюсь: можешь, можешь, но – недоверчиво, – как же на Урале хлеб растёт?! – там же горы, скалы – руды добывают?.. (У Фёдора засинели – повлажнели – заблестели глаза от обиды: «Как мариес-дед какой: не верит ещё!..») У нас хоть не чернозём, как у вас, но умасленная навозом суглинок, а то глина, ох как хорошо плодит. Раньше хватало земли – общинами жили, а счас худо стало: мужики – те, кто побойчей и понаглей – в уезде себе бумаги выклянчивают на отделение в хутора  и имям лучшие наши земли отдают, а сенокосные заливные луга вдоль по Гоньбинке, так почти все отдали… Приходится наниматься в хутора… Ладно, не крестись, верю, што там у вас хлеб ростится. И, што хватает?
– Хватает, – баском и – твёрдо, – наши отцы-деды, умеючи много земли пашут неучётную и жито хранят в ямах глубоких, где они в сухости и прохладе годами в утай лежат, а по учётной, как и все, задолжали в казну…
Михаил прикрыл глаза папахой, задумался (вспомнилась  родная сторона – Русская Гоньба: синеокая красавица жена молодая, дочка, – которую успел понянчить в руках, любить – пока вдруг внеочередной рекрутский набор не попал. «Сколько дочке-то уж будет?.. В школу пошла … – С тоской и болью: – А малютка-парнишка, без меня родившийся, помер!.. Ведь руки мои до сих пор помнят его ножки, которыми он изнутри – из утробы – по маминому животу стучал..») – глаза  покраснели, выступили слёзы…
– Чо, чо?.. Чо такое?!.  Плачешь?.. – случись что другое не так удивило и огорчило бы Фёдора. Но капрал-ефрейтор уже взял себя в руки и, сожалея о своей минутной слабости перед новобранцем, («Што обо мне подумат?!») изобразив на лице гримасу улыбки, заговорил спокойно, нарочито безразличным голосом:
– Во как вы, умеючи-то, а мы, если бы не орехи и желуди иногда б голодали!.. – Вновь возникли-вспомнились до боли родные образы своих близких, как наяву мысленно увидел деревенских русобородых могутных мужиков и синеглазых золотоволосых статных русских баб… Отсюда даже татгоньбинцы казались милыми соседями, а поджарые быстроглазые «марийсы» из Мари Гоньбы вызывали умиление…
Фёдор (толи понарошку или действительно) вновь заинтересованно, по-гусиному тянул шею, пытаясь заглянуть в окно вагона…
– Ты говоришь всё знаешь, дак расскажи про царские вагоны. Наверно, и внутрь заходил, смотрел… Росскажи… – ударяя на «о» тянул он.
– Конешно, приходилось… и с самим Царём Николаем говаривать…
– Ой-ой-ой!.. – чуть не падая, – Говори, говори! – мужикам и бабам росскажу, про то, как ты самого Николая Царя видел и говорил с ним… – вдруг смутился, – замолк, а потом хитро стал смотреть на Михаила: – Врёшь!.. Побожись…
– Вот ещё: я не ты, штоб на каждом слове креститься… – по его крупному породистому лицу как будто скользнула тень, тёмно-русые густые брови сдвинулись к переносице, – взгляд стал строгим: – Ты бы, парень, пошевелил кое-чем и догадался (ведь учили нас!), што младшему составу военнослужащих Императорского железнодорожного полка ни под каким предлогом  нельзя заходить в вагоны Царского поезда, а с Царём Николаем, упаси Бог, заговорить!.. Ох, зря ты так-то счас на меня глядишь… Сказал же тебе не смотри!.. Да погоди глаза-то закатывать и эдак-то ломаться!.. Што знаю, росскажу – не кажному дано такое знать: сколько вагонов знаешь и, што паровоз тоже бронированный, а вот в окна пытаешься заглянуть – не заглянешь – они зеркальны и пуленепробиваемы… Не понимаешь?.. Давай обскажу, а потом, што не понятно, объясню – поймёшь… Ты ещё многово не знаешь и не понимаешь, но главная мудрость, которую должен знать любой, такова: чем больше будешь знать, тем больше будешь знать и понимать, што как мало ты знаешь!.. Закрой рот… Ежели не дурак,  дойдёт, а нет: знать ты не умной и никогда об этом не поймёшь, што ты таковой… Так вот, третий вагон, напротив которого ты топочешься – это для обслуги. В первом – електростанция. Второй – багажный. В четвёртом, в купе, самые важные чины царской семьи ездеют. Пятый занимают министр Императорского дворца, командующий главной императорской квартирой, начальник охраны, гофмаршал, лейб-медик и одно купе запасное. Шестой – дамский: для фрейлин, камеристок Императрицы, прислуги, говорят вагон с особыми нужниками!.. Седьмой называется великокняжеским – для семьи царской и Его ребёнков с гувернёрами… Следующий именуется императорской спальней; в восьмом – Царь и Царица и ихни слуги; в девятом – самый главный вагон – трапезная. Два замыкающих – хозяйственный и для охраны. Чуть не забыл: при надобности прицепляют вагоны с автомашиной и вагон-церковь.
– Господи Иисусе! – церковь и на колёсах… – Фёдор перекрестился.
– Вон видишь: как в вагонах стало сумрачно, так и лампочки зажгли (у нас в вагонах-казармах эдаки же)… Это ещё не всё, и больно уж чудно!.. Будто ванна, где Царица с ребёнками плескаются, серебряна … Умывальники кованы из серебра и … белые  позолоченные ночные сосуды… Не дёргайся – потом, потом… Лампочки – в случае аварии на електростанции – будут ещё гореть часа три от батарей каких-то. Даже телефонная связь меж вагонами смонтирована, есть телеграфная станция. Во как!.. Внутри вагонов всё отделано из полированного дуба, ореха и бука и карельской берёзы. Потолки обтянуты белым атласом, стены обиты стёганым штофом малинового цвета. На мебели, столах – бронза, фарфор, мозаика… Двери открываются и закрываются без единого писка – бесшумно, а свежий чистый воздух подаётся по бронзовым вентиляционным трубам, украшенным на концах наверху орлами… Росскажу, росскажу про герб… Трубы отопления сделаны тоже из бронзы. Полы покрыты линолеумом и коврами. Даже воздух внутри вагонов прогревается и поддерживается нужной температуры… Когда ездеют в Заграницу, то меняют скаты: русскую колею 1524 мм на 1435…
– Хей!.. Значит там на Западе-то поуже дороги и вагоны и паровозы похилее наших…
– Дороги поширше специально наши сделали,  штобы  ихни бронепоезда сходу не могли заехать к нам в случае войны и не могли оне своих солдат, грузы перевозить по нашей территории – паровозы и вагоны не проедут без смены скатов… Што опять вылупил?!. Про Царя россказать?.. Што мыкаешь, как телок?.. Да или нет?!.
– Да-а!..
– Значит так: я с им, конешно, как с тобой не говаривал, но видать видывал– как тебя счас … ну, подалее… Да обскажу… Роста он – нам по плечу … Што опять закатываешься?.. Зачем ему рост, што он рождён как мы землю пахать али сено косить и вилами копна кидать? Ему головой работать: Державой править, поэтому у него и лик, а не морда, как у тя, и даже не лицо, как у благородных. Взглянешь на него, на его иконостасный лик: аккуратно подстриженная медная борода отливает бронзой, короткие волосы из-под фуражки золотисто поблёскивают на солнце, но главное, его большущие синие глаза, – над которыми строго зависают тёмно-русые густые брови, – испускающие небесно-лазурный царственный свет, и сразу осенит: пред тобой Царь-Император Российский!..
–  А правда его хотят свергнуть?..
– Кто экое вякнул тебе?.. Мотри за такое!..
– Чо пужаешь, опять кулаком махаешь!.. Испужался…  Все в полке говорят и в Петрограде бастуют, демосрации…
– Кто все-то, што-то я не слыхал?..
– Ванька Кострома и Филька Рыжий со второго взвода давечь говорили …
– Поди ещё рады!? Ох бестолочи!.. Как без Царя-то?! Божьего ставленника! – первого человека на Земле!.. Не будет Его и Руси не будет: тут же богатеи разграбят Рассею нашу! – Им того и надо, штобы всё себе заграбить, вот потому-то они и призывают таких как ты, любителей песен и плясок, не работать, а ходить по улицам с песня’ми… Какая разница про што, лишь бы ор был  громко, при этом махая плакатами вместо хоругвиев и ещё за это деньги получать...
– Кто тут собирается Царя свергать?! Арестовать!.. – громогласно, грозно…

. . .               
Шедший под конвоем капрал споткнулся – чуть не упал, матюгнулся и, обернувшись к Фёдору:
– Из-за тебя!.. Не емши!..
. . .

Дежурный офицер (в полевой форме), – молодой, с рыжими острыми усиками – переспросил, переходя в крик, унтер-офицера: «Ты кого привёл?!» – тот ответил. Дежурный поручик тупо и зло уставился зелёными глазами на унтера. (Привели солдат с его взвода! За такое им – арест, громкое дело: военно-полевой суд!.. А ему, командиру, грозило по минимуму разжалование в рядовые и перевод на фронт в действующую армию!.. Неприятности офицеру были не нужны!)
– Значит, говоришь, что они собирались Царя свергать?.. И как это они делали?..
– Вначале говорили, что нужно царя Николая свергнуть, а потом громко хохотали… Кажись, наоборот: хохотали по дурному – потом говорили…
– Куда поместил?
– Стоят под караулом перед комендатурой.
– Вот и добре… – лицо у офицера посветлело, спало напряжение: – Отведи в ШИВС  и никому больше не докладывай. В журнале не буду отмечать, а завтра, когда протрезвеют, я с ними сам разберусь: они с моего взвода, Мишку-капрала давно знаю – он такого не мог… и новенькому не позволит… Ну, что сразу – рапорт!.. Просто пьяны! Иди!..
– Нет! Не пьяны, а опасные государственные преступники и по Законам военного времени подлежат трибуналу!..
Дежурный повернулся к своему помощнику (к пышному молодому офицеру):
– Доложи командиру части, – показал ладонью на унтер-офицера, – он  же с твоего взвода? – о моём рапорте на его имя о ходатайстве о поощрении вот его, – показал на унтера, – за проявленную бдительность и задержание пьяных… – сел и стал писать в журнале…
Не такого ждал унтер, а о рапорте командиру части на предоставлении к награде и длительного отпуска домой за раскрытие особо опасных преступников и за их задержание. (Когда вёл арестованных, он уже тогда мечтал-представлял, как его будут перед всем полком награждать: командир зачитает приказ и, может быть, («О, Господи! – помоги!..»)  сам Николай прикрепит на грудь его парадного кителя медаль – нет, лучше орден!.. Тёртый и пытанный жизнью-временем был унтер-офицер, с большим опытом службы в элитной Императорской военной части. Распрямился, вытянулся унтер перед дежурным и стал похож на большую каменную статую – не отличишь, если бы у него не шевелились, бурые от табака, усища, и не моргал страшно выпученный с красными прожилками чёрный глаз…
– Господпорррутчик!.. – зловещий рокочущий низкий бас, – Извольте принять мой рапо'рт!.. . . .

– Куда нас?!. Где это мы?!.
– Да-а, не в вшивку заперли!.. – хмуро, полушёпотом – капрал, – а в пересылку для преступников-уголовников запихали!.. (Через небольшое окошечко под низким потолком с железными решётками со двора протекал желтоватый жидкий свет) – Вдруг смолк, заозирался, побледнел – лицо исказилось в гримасе, но усилием воли заставил себя изобразить подобие улыбки, развернулся в тесной полутёмной пересылочной камере и шагнул к окошечку-кормушке – задубасил кулаками: – Эй!.. Што вы делаете: нас не должны сюды!..
Окошечко приоткрылось и знакомый ласковый голос:
– Охлынь Михунь!.. Не нашего ума такие дела разбирать – Бог даст всё уладится…
– За што?! – в голосе испуг, удивление и гнев. Какое-то время тишина и знакомое сочувственное сопение, а потом приглушённый голос-ответ:
– Будто бы вы собрались Царя свергать… Вечером повезут в армейскую тюрягу… – Снова тишина, а потом: – Ни жратвы ни перины не положено, – извиняй!..
– Слыхал?! – Фёдору. – А знаешь какую статью повесят?.. Вот то-то и оно: раскраснелся, вспотел, видать,  дошло  и до тебя, што нам будет: татары бы сказали: «Улям вам урус малаи!..» – и всё из-за тебя, охломон!.. Давай-ка на нары –  холодно – тут никогда не топят… Ладно хоть ребята нам свои – шинелишки оставили, не отобрали, наручники не надели… Сказал же –  на нары, а то, когда и где нам отдыхать, да и заледенеем до вечера… Повезут нас в карете – в стоячем положении…
–  До Питера стоя?!.
–  Эдак, эдак. Спасибо Царице, –  она говорят, запретила военно-полевой суд здесь, в Императорском полку, творить, а то бы нам счас без всякого вызова на суд написали приговор и завтра с ранья  – на расстрел!.. А так хоть поживём: пока везут, пока… О, господи! –  кишки к спине слипаются!.. Давай свою шинелишку, – чистую, ещё не обкуренную, не пропахшую потом новую шинель Фёдора Михаил положил на тёмные затертые, засаленные, пахнущие чем-то дурным, доски, капраловской укрылись. Повернулись друг к другу спинами – грелись. – Ладно хоть нынче не вешают, а расстреливают, как сказывали… А конвойская карета не спальный вагон Царского поезда – давай поспим…
Загорелась в полнакала красным светом лампочка, закутанная в железную проволоку и прикреплённая к низкому каменному потолку, – стало видно парашу в углу.
– Ну што ты дёргаешься?! Лежи спокойно, а ещё лучше – поспи: нам ох как надо силушки!.. В раз жизни эдакое-то бывает!..
– Слышь, ты обещал про герб…
Капрал зло замычал и вспомнил бога и мать…
– Ну, давай!.. – заканючил уже по-непоприличному молодой солдат, он готов был погибнуть в бою в сражении, совершив подвиг, – чтобы потом послали в Тавру вместе с сообщением о его гибели награду и благодарственное письмо с описанием совершённого подвига. И долго будут помнить и говорить о нём в селе, и не раз будет плакать и сморкаться в подол своего сарафана Тонька, вспоминая о нём и ох, как горько сожалеть, что тогда на сеновале не дала себя поцеловать …  Он очень боялся даже не самой смерти (как и все из честной трудовой семьи он имел, кроме порядочности и высокой нравственности, которая была в генах русского, ясный и практичный ум), а такой: несправедливой, позорной!.. Через свой китель Михаил почувствовал, как мелко задрожала и стала мокрой, холодной от пота спина Фёдора.
– Господи! Связался с малышнёй… Зачем тебе – считай мёртвому – это надо?.. Поди, заплачешь?.. Совсем как титешьный!.. Ладно, росскажу што знаю, ежели тебе поможет… – Михаилу было, наверное, ещё смурнее и тяжельше… («Хоть сам тоже отвлекусь…») Толкнул ногой Фёдора, прижался к его холодной, мокрой, дрожащей спине (так стало жалко его и себя, что еле сдержался, – не зарыдал!.. Спины согрелись, стало теплее, дрожь утихла), немного погодя, Михаил заговорил ровным спокойным низким басом:
– Ты видел, што не петух, сидящий на куре с растопыренными крыльями, изображён на Гербе Российском, а орёл с двумя головами?.. Што молчишь? Понятно это?..
– Аха…
– Когда с тобой говорит старшо'й, надо отвечать, как учили: «Так точно… Есть!» Штобы было понятно: слышал, понял али нет… Да ладно, в эком положении можно и так… Молодец!.. Раньше нас до войны учили и требовали, штоб мы всё знали о Гербе. Говорили, што тот, кто не знает о нём, не имеет права служить в Императорском полку, – да вопще быть солдатом – да како солдатом – не может называть себя русским, а только россиянином!..
– Фуй, какая разница? Одно и тоже…
– Какая?! Большая!.. Россиянином себя называют инородцы и пришлые, да чужие, живущие в нашей стране люди, а мы народ, называем себя русскими! Это также как солдаты, никогда не обзываем себя россиянами, а мы есть русский солдат!.. Даже татарин, одев военну форму, делается русским солдатом… К слову сказать, среди татар (ежели он действительно по воспитанию и духу татарин) нет ни пьянчуг, ни дураков и трусов. Так же, как и русский, он не побежит с поля боя!..
– Таки не побежит… Не пихайся – это так у меня вылетело – верю.
– Што-то у тя всё вылетает: то из рота, то оттуда… На тя глядя, никода не подумаешь, што ты такой вонький… Как с бабой будешь спать?!.
– Да ла-адно!.. – голос смягчился, стал стыдливо гнусавым. Вмиг ушла куда-то тревога у Фёдора, и уже напористо: – Давай россказывай – продолжай…
Михаил про себя понимал, что надо поддержать настроение у своего напарника-товарища («А может и друга – после такого-то!..»), – пусть и временно, вышедшего из реальности, и заговорил нарочито весёлым беззаботным голосом:
– Ты, малой, уже видел очертания и рисунки Герба на деньгах, документах и шевронах, щупал выпуклости на броне царского вагона… Они ведь разные гербы-те: Большой Герб, Средний и Малый – это как ты, ещё не вырос – не стал большим Гербом… што гыкаешь? («Это хорошо: пришёл в себя парень!») Начнём с большого, и запомни сразу: Большой Государственный Герб в первую очередь является общенациональным символом, предназначенный объединять людей, живущих в нашей Империи…Память у меня окаянная: не помню куда кисеть спрятал, а герб долбил-выучил – мне за это капрала дали… Конечно, хотели офицера, но спохватились – нельзя: офицерское звание по закону могут только дворянину дать… А я с такими килами судьбой определён землю пахать али же солдатом, – хотя, продолжил бы учёбу после окончания начальной Русскогоньбинской школы в семилетке в Рожках – это село такое рядом, – а потом в городах: Малмыже, Казани, так не знамо кем стал!..
– Генералом?
– Бестолочь! Говорю: не дворянин я, дак как могу, будучи, не быв офицером, стать генералом?!. Но учёным бы мог: ох как учился!.. Говорил уже какая у меня память… Пропессором… Очки серебряны, а, поди, и золотые носил… Как офицером стать?.. Я уж тебе говорил, што нужно родиться дворянином… За деньги купить?.. Ну это, когда буржуи будут у власти, можно будет: они не только звания, но и страну распродадут!..Вот поэтому-то нам нужен Царь-батюшка, штобы страна-держава была и в ней порядок…А разбогатевшие, безтитульные хомяки хотят, чтобы не было царской власти, и, когда свергнут Божьего Помазанника, тогда они могут, купив себе звания, должности,  ох как поизголяться над народом, заставляя работать на себя от темна до темна, и все будет платным: не только больницы, учеба, а сортиры даже,   – сейчас при Николае законы не дают такое делать… Да, как-то нам во время занятий командир взвода, – молодой, но уже с боевым орденом, – сказал, што за особые заслуги перед Отечеством Царь могет присвоить звание офицерское, да и особо грамотных, обучают в военных школах… Ну, давай слушай про герб и запоминай – на суде, – а теперь, раз в Петроград повезут, то судить будут и дадут тебе последнее слово сказать, – ты и скажи про Герб… Судьи охнут, удивятся и решат, што такой умный не может быть предателем: не пойдёт против Веры и Царя!.. Так вот, Большой Герб – это величайшее сотворение искусства и выражает могущество и особый вселенский статус нашей Державы … Как сейчас перед глазами карта Российской нашей империи… Командир взвода, – усы ещё не окрылились –  не созрели – молодь, закатывая глаза, говорил: «О-о-о! 21,8 млн. квадратных километров – это одна шестая часть суши Земли! – Понимаете, в Мире были только две империи, которые превосходили по территории!..» – а потом переходил на иноземный язык, выговаривая через нос…
– Какие две были больше?
– Какие?.. Знамо какие , то, што мы третьи по площади когда-либо существующих государств, мало тебе?! Наша страна разлеглась на Матушке-Земле от Северного Ледовитого океана на севере и до Чёрного моря на юге; от Балтики на закате до Тихого океана на восходе. Да, кроме самой Руси (а это: Великая Русь, Малороссия, Белая Русь), в Российскую империю входят: Абхазия, Азербайджан, Армения, Грузия, Киргизия, Латвия, Литва, Молдавия, Польша, Туркмения, Узбекистан, Финляндия, Эстония, Южная Осетия. Иран  скоро будет как Азербайджан для нас, и мы выйдем в Индийский океан. Как только войну выиграем, к тем землям, которые мы уже имеем, добавятся турецкие Босфор и Дарданеллы, и тогда нашим кораблям никто не перекроет дорогу в Средиземное море… У нас проживает 178 миллионов человек – о как много!.. Господи, за короткое время на 80  млн человек при Царе Николае народу прибыло в стране!..
– Это как много?..
– Как тьма в тьме!
– Гы, ы, ы… Как мураши!.. Ну а дальше: где орел как петух сидит… в центре герба?..
– В центре – золотой щит с чёрным двоеглавым орлом, коронованным двумя императорскими коронами, над которым висит такая же корона, но поболе, с двумя развивающимися концами ленты Андреевского ордена. Орёл держит золотые скипетр и державу. На груди герб Московский, на золотых краях червлёного щита – Георгий Победоносец в серебряном вооружении в лазуревой мантии, на коняге серебряном, покрытом багряною тканью с золотою бахромою, поражающего золотым копьём золотого с зелёными крыльями дракона. Щит увенчан шлемом Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского. Намёт чёрный, с золотом. Щит ограждён по сторонам изображениями святых Архистратига Михаила и Архангела Гавриила. Сень золотая и коронованная императорскою короною, усыпанная российскими орлами, подложенная горностаем, – червлёной надписью: «Съ Нами Богъ!..»
– О, о, о!..
– Это не всё… Главный щит Герба снизу обвешан девятью щитами, увенчанных: Казанским, Финляндским, Польским, Сибирским, Херсониса Таврического, Грузинским и родовым гербом Его Императорского Величества… Все гербы изукрашены изумрудами, алмазами и другими драгоценными камнями – в золоте и серебре! В узорьях… Грифы… Львы…  Над сенью главного щита – шесть щитов: на первом – гербы княжеств и областей великоросских: Псковской, Смоленской, Тверской, Югорской, Нижегородской, Рязанской, Ростовской, Ярославской, Белозерской, Удорской; на втором: – юго-западных княжеств и областей: Волынской, Подольской, Черниговской; на третьем: Литовский, Белостокский, Самогитский, Полоцкий, Витебский, Мстиславский; на четвёртом: Эстляндский, Лифляндский, Курляндский, Карельский, Обдорский, Кондинский... Спишь?.. – Нее. – Средний такой  же, как и большой, но нет государственной хоругви и шести над сенью щитов с гербочками земель и областей... Малый сходствует со средним, но без Императорской сени и святых Михаила и Гавриила и без родового герба Его Императорского Величества; цепь ордена Святого Апостола Андрея Первозванного помещается уже на груди орла вокруг щита с гербом Московским.  А гербы царств и великих княжеств – на крыльях орла: на правом крыле: третьем месте – гербы царства Херсониса Таврического, в четвёртом соединены гербы великих княжеств Киевского, Владимирского, Новгородского; на левом крыле в третьем месте – герб царства Грузинского, в четвёртом – герб великого княжества Финляндского… – Ты што молчишь? Ну как? .. – Да так, ничо... Щиты, мечи, когти... Княжества татарски да польски... Только почему две головы у орла?.. Да, хватит, хватит – я уже понял и запомнил...
– Ну, ты это со страху  с первого разу — только потом-то не будешь уж помнить... – А чо?.. – Где видано и слыхано, штобы мертвые помнили!? Они вообще не говорят: они, точнее, ихни души в это время будут в Раю али же в Аду в смоле кипеть!.. Ну, поди,  у тя еще нет таких грехов  за которы Боженька в Ад направляет... Ну што ты, што ты эко как делаешься?!. – Ладно ты пожил, стар, а я-то!.. – Хватит!..  Эк, што делают: ребенков на войну берут. Перестань сказал! Со мной не пропадешь…
–А чо?.. Убежим?!. – глаз засветился в полутени у Фёдора.
– Могём и так… Да не счас... Господи, помоги!.. «Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить всё...» – повторяй...
Кончили молитву. К Фёдору вернулось обычное (беззаботное) настроение. Но вдруг спокойно-равнодушное выражение лица его подъела ехида, заулыбался как-то по-детски (загорелись глаза), приподнял голову:
– Ты, дядя, и впрям с Вятки!.. Про вас у нас говорят: «Вятский народ хватский – семеро одного не боятся...» – продолжал лыбиться. 
– Ополоумел?.. Дядей меня называшь... Погоди хихикать. Откуда ты про вятских эдаки небылицы знашь? – Михаил чуть смутился даже.   
– Как не знать. Да их на Урале не меньше марийсев будет: как ни рыжий конопатый, то – вятский. Чо жа народность такая, – говорят  вроде по-русски, но только с первого разу и не поймешь что сказали: очень уж быстро и с вяньканьем, – как поясняют оне,  будто Вятка – вюд-кэ (вода-серебро) – слово удмурское?.. 
– Ах ты, елузень! Мы, што вятски, – народность?!. Да у нас на Вятке, как нигде русских... Посмотри на меня... «Рыжий конопатый?!» Да если бы все были таки, как я, то люди были бы други и жили по-другому: у русского, если он по кровям взаправду русский, нет ни зависти, чванства, ни жадности-корысти, он честен и добр и никогда не украдёт ни у соседей, ни из казны; он радуется, когда вокруг его счастливы и успешны – это потому, как они всегда общиной, единой семьёй, жили-были издревля... А счас што: всяки столыпины разрушают нашу жизнь: люди богатыми и бедными делаются: врагами становятся друг дружке!..
– Подъём!.. Одевайсь!.. До вечера не стали ждать... Велено вас конвою передать, счас они прискачут... Давайте-ка руки ваши: мы их в железные наручники с цепями... Ты, Михуня, не балуй – мы и то сколь могли, нарушая устав караульной службы, вас вольготно держали... Ладно позвонили, что приедут, а то увидели бы… и нас за такое!..





2


      ... Да, Первая Русская Буржуазно-Демократическая революция с 1905 по 1907 гг не смогла победить, но, уйдя, в латентное состояние, начала постепенно вновь созревать благодаря врагам  Российской империи: внутренним (русская буржуа – «д е м о с к р а д ы!»)  и внешним (Запад и их своры-сателлиты) и вновь повторили (как 1905-ом): Запад развязал мировую войну,  русская буржуа (самая сильная и агрессивная и, – как сказано, – подлейшая в  Мире) спровоцировала народ на революцию (и для этого подло лгала,  кривлялась, изображая себя защитника демократии и  державы, –  «ненасытная волчица в овечьей шкуре»!), применяя все передовые методы того времени: от научного учения Марксизма до организации еврейских погромов, парализации государственных и частных структур, снабжающих продовольствием города и т.д., – т.е. делалось всё, чтобы обострить в стране (а, если их не было, создать...) противоречия в обществе. Война, конечно, помогала и помогла... К февралю 1917 г. революционная ситуация накалилась так, что достигла точки возгорания... Три года изнурительной войны истощили Империю, напрягли народ, появились требования прекратить войну, – часть западных территорий страны (самые густо населённые и промышленно развитые) были захвачены врагами, – донельзя обострились социальные противоречия, благодаря злодействиям этого же класса буржуа и их умелой сволотной агитации и действиям против законной благословленной и веками поддерживаемой трудами и жизнями русского народа власти; часть российского населения (именующие себя народом), ведомые, раболепные и рассуждающие и понимающие «напрямую», что все эти тяжести и невзгоды из-за существующей власти Царя Николая Второго,   («с головкой бобо») повторяли и, веря внушениям буржуа, зверея, шли убивать свою страну! Русскую буржуа  активно поддерживали западные  братки,  они делали  всё, чтобы ещё более обострить ситуацию в России – они жаждали смерти всему русскому! Даже напрямую оказывали помощь: посылали обученных вооруженных боевиков, которые шли, показывая пример митинговой массе, как провоцировать столкновения, и как при этом проводить силовые действия. Спесивые психопатизированные вожди-демократы, алчно-жаждующие власти, надев личины революционных вождей, рулили этими недовольными бестолковыми  «низами»,  уже запрограммированными, как сказано,  что  во всём виноват Царь-батюшка,  не думающих, поддавшихся агитационным призывам,  сбив их  в огромные митинговые стада, погнали на свержение Монарха, благодаря Которому в Российской  империи были достигнуты величайшие достижения во всех отраслях промышленности, в науке и социальном отношении!.. Историю делают Личности, но даже такая личность, как Николай Александрович Романов не мог изменить ход событий того времени – остановить революцию ... Он, как человек высшего дворянского сословия, обладал прекрасными человеческими качествами, которые позволяли ему, находящемуся под сверхмощнейшим давлением и одновременно ответственностью монаршей короны, оставаясь хорошим семьянином, безумно любящим мужем и отцом своих детей, быть величайшим руководителем огромной державы, умелыми действиями своими поднять империю в социально-научно-экономическом плане – такое возможно, согласно науке, только при более высшем социально-экономическом строе – социализме!.. [Конечно, социализм, развитый социализм, переходный период к Коммунистическому обществу – последнее возможно лишь, когда, организовавшись, мудрый смелый активный  народ во всех странах-государствах откажется от внепланового анархического ведения хозяйства и диктатуры капитала, когда человек (это не относится к буржуа  эксплуататору – истинно! – являющемуся лишь человекоподобным  биологическим животным, поганее и страшнее  любого хищного животного!) поставит в основе жизни в внеклассовом социально-экономическом строе, свою личность с его высочайшими морально-нравственными устоями, где каждый будет делать и жить по своим способностям и возможностям и потреблять только столько сколько требуется, а, не пресыщаясь и не потребляя  целые состояния!.. Но такое произойдет только тогда, когда Homo sapiens перевоспитается в человека мудрого!..]  Для политика – руководителя такого высочайшего уровня, как монарх,  не нужны такие  качества, как величайшая честность и нравственность, порядочность, умение держать слово, благородство (как у Николая II),  а нужны были, наоборот, противоположные: быть мыльно-липким, скользким, подло-хитрым и одновременно жестоким диктатором, то есть те качества, которые дали бы ему руководить страной, вести нужную ему политику и усидеть у власти, постоянно обещая и обманывая народ, а, когда нужно, накинув петли на подставляемые шеи демоса, придушивать (руками буржуа, которым в это же время, открывая все кормушки и банковские ларцы, дать все возможности для паразитарной жизни и становясь этой хищной братве  паханом и другом), – душить не до смерти – иначе кто же страну будет содержать, на ком будут наживаться-наращивать свои капиталы, кого эксплуатировать, как осляти. Жулье  при фраке и в золотом пенсне, изображая из себя человека  (а народу даже нравится, когда затягиваемая петля вызывает из-за недостатка кислорода в мозге – эйфорию, а у некоторых и оргазм), при этом держать такое натяжение, чтобы каждый гражданин трудового социального класса (от рабочего до трудяги-бизнесмена-торгаша и владельца заводика-предприятия) чувствовал себя не заузданным, не привязанным (деньгами) и не униженным таким отношением к нему, а мог шевелить своими членами и делать своё (кажется своё!) дело, жить, иногда развлекаясь и впадая забавы, чувствуя себя будто он защищён от бурь и невзгод, в надежде, что всегда будет сыт...

... Революция в обществе, как и всякий процесс в Природе, происходит согласно объективным закономерностям (но через субъективные факторы, т.е. революцию делают люди!). Революция (в отличии от эволюции) – это кровавый  переход от одной общественно-экономической формации к другой силовым преступным способом, принося в жертвы: тысячи и даже миллионы человеческих жизней. «Досовременная» история развития человеческого общества показывала, что, как правило, смена общественных формаций совершалась путём революций: на основе этого марксизм-ленинизм делает вывод, что это закон исторического развития Человечества. Основная причина революции – экономическое развитие: по ходу которого со временем возникает конфликт между новыми производственными силами и старыми производственными отношениями : феодализм тормозит дальнейшему развитию общества (в частности буржуазному, который, согласно науке, приходит после феодального строя) и в первую очередь не развивается производство-промышленность, но так ли уж не давал развиваться России Царь-Император Николай II?.. Давайте посмотрим!.. (Революция, как правило, приемлема всё же для стран с неразвитыми общественно-экономическими формациями, где люди не способны разрешить противоречия-конфликты никаким другим способом, как вооружённым насильственным методом – это для них самый простой способ !..)

Период правления Николая II (1894-1917 гг.) был одним из самых выдающихся и особых в истории и государственном строительстве России после Петра Первого – Его великого предка Романова!.. Это была эпоха Николая Второго… Чего только стоят: существенный прирост населения сопровождающийся строительством большого количества новых городов, ростом старых в разных частях Российской Империи; активное освоение Крайнего Севера, Дальнего Востока, Сибири, Кавказа и Средней Азии; реальные громадье строительства в стране и многое другое о чем пойдет речь ниже …
Мы знаем Николая Второго как святого, но практически не знаем, как государственного деятеля... Всё положительное, все великие успехи СССР были заложены в царствование Николая II: начиная от участковых врачей, родильных домов, детских садов, ночлежки для бездомных, борьба с безграмотностью, начальное образование… заканчивая планами электрофикации всей страны и почти все «великие стройки» социализма начаты-заложены при Нем, освоение Дальнего Востока,  создание научных школ (да и таких – общеобразовательных), благодаря ученым, (по образованию и происхождению большинство которых были дворянского проихождения!)  интеллигенции  в СССР возродилась мощнейшая промышленность, выиграли войну с «западными партнерами» нашими (чего стоили «дизеля», освоенные и модифицированные при Николае Втором и царский военно-морской флот, составивший основу военно-морского флота СССР!.. – «при слабом» Царе враг был остановлен в Прибалтике, а не под Москвой!..), обогнав все страны, выйти в космос!.. И еще (никак не можно не сказать!): покончил с голодом в стране!.. Не просто «покончил», а в отличие «нынешних» времен, простой работяга мог купить на свою зарплату (месячную) более полцентера мяса!..
Царь Николай II был выдающимся реформатором не понятым обществом того и нашего времени. Его реформы были реформами православного государя, то есть он не мог поступать с людьми, как диктатор, тиран, так как для него жители Великой Российской империи были своими родными: «братьями и сестрами»! Горе-Горбик начал разрушение Советского Союза с захвата-хищения государственной общенародной винной монополии и передачи в частные руки, создав в стране первую антинародную группировку миллионеров-олигархов, так и Император-Царь Николай Второй своё царствование начал с винной монополии страны, но только наоборот: была проведена национализация крупнейших доходных предприятий пищевой винной промышленности, торговых центров, сопровождавшаяся раззорением тысяч и тысяч бизнесменов-буржуа и торговцев, – но не трудового народа: начиная от виноградаря-крестьянина до хлебороба и овощевода, – они получили свободу от экономической зависимости буржуа, – частника-предпринимателя – освободились от эксплуатации, перестали быть наёмными рабами, социально униженными. Свободные, они стали работать для себя – в радость под защитой справедливых законов государства. Николай II (что бы не говорили, как бы не пытались принизить Его высокие личностные характеристики) уже с первых царственных шагов, наживая личных врагов – из русского буржуа и высших клиров РПЦ , всё делал для народа, т.е. России!.. К 1901 г. было построено более 500 винных складов для хранения казённого вина, где продукция хранилась в хорошем состоянии годами, т.к. государство не экономило денег при производстве и хранении продукции, чтобы получать сверхприбыли, разрушая здоровье людей, 30000 винных лавок. В стране более чем на четверть сократилось количество «пьяных» смертей (без введения «сухих» законов! – надо добавить, что в снижении алкоголизации населения страны сыграли большую роль и созданные по инициативе Царя так называемые «попечительства о народной трезвости») С 1904 г. доход в бюджет страны от винной монополии превысил 500 млн золотых рублей, – более 26% от всех доходов казны!.. И всё это на фоне стремительного роста экономики, укрепления обороноспособности (одновременно с миролюбивой внешней политикой), выдающихся открытий в науке, успехов в народном образовании; и – передовой для своего времени социальной политики, – всё это за короткий срок!..
Следующими продуманными и умелыми действиями Его были строительство Правового государства и научная революция, и благодаря труду талантливейшего русского народа, были получены феноменальные достижения!.. Основа власти стала практически государственной и под контролем государства; вся буржуа с частным капиталом вынуждена была подчиняться законам и требованиям Указов, которые  создавались и работали для народа. Наука помогла совершить величайшие достижения во всех сферах!.. (В том числе в промышленности и сельском хозяйстве.)
Он, Государь, построил правовое государство Российское, осуществив реформу государственно-политического строя в стране, ввёл Государственную Думу в системе центральных государственных учреждений, Государственный Совет из законосовещательного стал законодательным (к его компетенции было отнесено рассмотрение законопроектов принятых Госдумой, вопросы внутреннего управления, внутренней и внешней политики в чрезвычайных обстоятельствах, рассмотрение бюджета страны), проведена реформа Сената (законом от 26 декабря 1916 г., существенно ослаблялось внимание заинтересованных министерств на решение дел, в сенатское производство вводилось состязательное начало, Сенату давалось право ходатайствовать о назначении ревизий в случаях «законодательных беспорядков либо злоупотреблений»), произошли изменения в министерстве юстиции (Из МВД в Министерство юстиции было передано Главное тюремное управление, созданы два ведущих департамента, – межевая часть, архив; Министерством юстиции в 1897-1904 гг были разработаны проекты законов об изменении порядка возбуждения вопросов об ответственности губернаторов, об условном осуждении, дисциплинарный устав, регламентирующий наказание за служебные проступки и др.), создана передовая для своего времени судебная система (Император Николай II 13 мая 1896 г. утвердил Закон о введении «Судебных Уставов» дополнительно в 21 губернии Российской империи, с этого же года в судебных палатах вводится обязательное назначение защитника, в 1909 г. начали применять в судебной практике условно-досрочное освобождение, 15 июня 1912 г. Николай II подписал Закон «О преобразовании местного суда», который восстановил мировой выборный суд, судам разрешили восстанавливать в правах и реабилитировать, новым явлением стала административная юстиция – прототип современного арбитража), фабричное законодательство призналось лучшим в мире. (В самом начале своего правления Император преобразовал фабричную инспекцию, установив новые правила надзора за ведением фабрично-заводской промышленности, отношениями фабрикантов и рабочих, в 1896 г. Он установил ответственность предпринимателей за несчастные случаи на производстве – лечение, выплата пособий и пенсий – не дай Господь, – когда рабочий получал увечие, тогда владелец предприятия всю жизнь содержал инвалида на свои деньги! – в случае гибели, кормил, одевал оставшуюся семью!.. Законом от 2 июня 1897 г. была ограничена продолжительность рабочего времени на предприятиях, защищён детский и женский труд; серия законов, принятых Николаем II в 1912 г., завершил создание лучшей в мире системы страхования рабочих). С 1894 по 1916 гг. было принято более 4000 новых Законов. Из них надо особо выделить «Свод основных государственных законов» – это фундаментальный законодательный акт, скрепляющий основы обновлённого государственно-политического строя. Большое практическое значение возымели законы о создании Камчатской области, Сахалинского губернаторства, о введении земского самоуправления в 9 губерниях Белоруссии, Правобережной Украины, Оренбургской, Астраханской, Ставропольской губерниях, городского самоуправления – в Новочеркасске, значительно расширились права местного самоуправления.
В годы правления Николая II диплом юриста стал очень престижным и востребованным, подготовка юриста осуществлялась на юридических факультетах 11 российских университетов и 4 юридических ВУЗах, за 1900-1913 гг. эти высшие учебные заведения выпустили 26089 юристов; в 1910 г. адвокатов было 8795 (вдвое больше, чем в 1897 г.)
Понимая роль и значение науки в жизни государства и общества (во всех сферах!), Он приложил все силы и умения, чтобы совершить прорыв – научную революцию!.. (А начал с того, что в 1895 г. Император Николай II распорядился выделить значительную сумму денег для оказания помощи нуждающимся учёным, писателям и публицистам, и их вдовам и сиротам. Заведование этим делом поручил специальной комиссии Академии наук. С 1896 г. ввёл новый устав о привилегиях на изобретения.) Россия высоко подтянулась экономически: возросла и поднялась на недосягаемую высоту её мощь, и вместе с этим стало возможным духовное процветание страны. Николай II не устраивал посиделки-обращения в присутствии шпиней-журналистов с многочасовыми «бла-бла-ха-ха», а за небольшой исторический срок своего правления, как было уже сказано, провёл революцию в науке: почти с нуля были созданы естественные и технические науки высочайшего уровня, созданы уникальные научные школы (высшим руководящим и направляющим научным учреждением страны была Императорская Санкт-Петербургская академия наук – к её структуре относились 5 лабораторий, крупнейших в Европе, 6 музеев, Русский археологический институт в Константинополе, 8 обсерваторий мирового уровня, 34 комиссии и комитета, 11 университетов). Русская наука получила общемировое признание!..
Николай II был избран Почётным членом Академии наук, Председателем Императорского русского исторического общества. Он значительно увеличил расходы на развитие фундаментальной и прикладной науки, содействовал созданию отраслевых НИИ. Высокообразованный (читал, писал, говорил на 5 языках: кроме двух родных: русского и датского, на которых он не только говорил, но и думал, знал немецкий, английский, французский), прекрасно знающий русскую (и не только!) историю и искусство, Государь собрал уникальную коллекцию исторических документов, старинных книг, научных изданий (67 тысяч томов!), ставших основой Российской национальной государственной библиотеки.
Невозможно не сказать о Его верной жене (Императрице Александре Фёдоровне), помощнице-подруге, образованнейшей красивейшей  и умнейшей, которую Он любил  больше себя, своей жизни. Благодаря её поддержке и любви к Нему, Он смог очень многое сделать в жизни как Император и быть Величайшей Личностью и так мужественно принять смерть  (и, даже тут Она не оставила Его и своих детей!..).
Её за содействие учёным наградили дипломом Русского археологического института; исключительный интерес для науки представляют коллекции древностей, собрания книг и произведений искусства, составленные Александрой Фёдоровной! За активное содействие в строительстве Музея Изящных искусств имени Императора Александра III, в Москве Пергамский зал был переименован в Её честь. Под личным Её покровительством успешно работало всемирно известное Императорское общество востоковедения. А какого мирового уровня были сделаны открытия в эпоху Николая II!.. Вот только некоторые из них: русские учёные физики разгадали воздействие рентгеновских лучей на электрический заряд, заложили основы радиологии дисперсных систем, мировым значением стало измерение давления света на твердые тела и газы, доказали существование истинной проводимости в кристаллах, открыли ферромагнитный резонанс; астрономы в 1915 г. составили самые точные в мире звёздные каталоги, а наблюдения, выполненные в обсерватории, были включены в известные мировые фундаментальные каталоги, созданная классификация кометных форм Ф. А. Бредихина, сохранила свое значение и в настоящее время. Разработали основы сейсмологии, методы применения астрофотографии для определения параллаксов звёзд, изучения звёздных туманностей и скоплений. Научные работы К. Циолковского по теории реактивного движения и теоретическому обоснованию возможности космических полётов опередили своё время!.. Учёный-математик П. Л. Чебышев, один из основателей теории синтеза механизмов, оставил яркий след: современная теория приближений находит применение буквально во всех сферах науки и техники, сформулированные им законы, до сих пор используются математиками... Император Николай II создал лучшую математическую школу в Санкт-Петербурге, которая была признана всеми учёными мира; её представители внесли огромный решающий вклад в разработку теорий приближения функций и дифференциальных уравнений, теории чисел, теории вероятностей, в математический анализ и математическую физику. Возникла научная школа математической физики, было заложено начало московской школы теории функций. Н. Н. Бекетов развил физическую химию в самостоятельную дисциплину, заложил основы (принципа) алюминотермии. Впервые в мире была создана биохимическая научная школа. В. Н. Ипатьев внёс революционный вклад в органический катализ при высоких температурах и давлениях. Один из ведущих (мирового значения) химиков-органиков Н. Д. Зеленский синтезировал новые циклические углеводороды, открыл дегидрогенизационный катализ. А. Е. Арбузовым впервые осуществлены научные работы в области синтеза и изучения фосфорорганических соединений, открыл универсальную реакцию получения органических производных фосфора. Л. А. Чугаев довёл до мирового уровня изучение координационных соединений. Н. С. Курнаков создал физико-химический анализ и этим внёс фундаментальный вклад в химию. Н. А. Шилов разработал теорию сопряжённых химических реакций. Благодаря научной деятельности А. Я. Данилевского биохимия стала самостоятельной наукой. Отечественные биологи подняли микробиологию на передовой уровень. В это же время основана эволюционная палеонтология, создана школа биофизиков. Основоположниками машиноведения (А. И. Сидоров и др.) заложены основы теории машин и механизмов. А. Н. Крылов впервые в мире разработал ставшие классическими рациональные приёмы и схемы для вычисления устойчивости и плавучести корабля, теорию килевой качки, таблицы непотопляемости судов, создал теорию вибрации судов. Научные открытия А. С. Попова привели к созданию первых радиостанций. Появилась новая отрасль науки и техники – радиолокация, начались исследовательские работы по радиопеленгации. Удачные опыты Б. Л. Розинга по передаче изображения открыли электроскопию – основы телевидения.
Владимир Вернадский (академик Императорской Санкт-Петербургской Академии наук) – основоположник геохимии, биогеохимии, радиологии, гидрологии, организатор и директор Радиевого института, биохимической лаборатории,– в 1915 г. возглавил Комиссию по изучению естественных производительных сил России (КЕПС), которая помогла мобилизации природных ресурсов для нужд обороны, активному вовлечению их в хозяйственный оборот. (Благодаря его научной деятельности впоследствии были открыты 16 отраслевых НИИ, на основе КЕПС создан Совет по изучению производительных сил СССР Академии наук СССР.)

Мы видели, что в науке произошёл величайший прогресс, надо для полноты добавить ещё кое-какие цифры и достижения: в 1914 г. в Императорской Санкт-Петербургской академии было 42 академика, 49 почётных академиков, 249 членов корреспондентов. В 1917 г. в России насчитывалось более 300 научных обществ!..  Вот некоторые из этих работ: И. П. Павлов, который за свои труды в области физиологии в 1904 г. был удостоен Нобелевской премии, эта же награда в 1908 г. была присуждена И. И. Мечникову за научные открытия по инфекционным заболеваниям и иммунологии; Д. И. Менделеев открыл периодическую систему химических элементов и оформил таблицу химических элементов; К. А. Тимирязев –естествоиспытатель, специалист по физиологии растений, крупнейший исследователь фотосинтеза; большой вклад в развитие генетики внёс И. В. Мичурин.
В конце XIX – начале XX веков в России зародилось такое уникальное явление философской мысли, как русский космизм. Это комплексное учение о взаимодействии человека и мира, построенное на глобальном планетарном мышлении, характерном для плеяды отечественных учёных XIX-XX вв.: Н. Ф. Фёдорова, Вл. С. Соловьёва, К. Э. Циолковского, П. А. Флоренского, В. И. Вернадского, А. Л. Чижевского, Н. А. Бердяева и других. (К сожалению, в настоящее время об этом у нас забыто, хотя весь мир пользуется основами философской мысли, заложенными в русском космизме!)

Любой образованный человек знает, что без грамотно организованного банковского дела, укрепления рубля, наведения железной дисциплины и строго умелого порядка в финансовых делах страны, невозможно поднять экономику, создать сильную жизнестойкую промышленную систему, что есть основа основ процветания и могущества державы!.. Вот почему одновременно Он проводил и денежную реформу – Россия заняла лидирующее положение на мировом валютном рынке, что и дало огромные возможности для экономического развития империи. Наступил «Золотой век рубля»!.. Был введён «золотой стандарт». Бумажные банкноты стали свободно размениваться на золото, появились в обращении золотые сертификаты. Это резко увеличило привлечение иностранного капитала. Рубль непросто укрепился, а стал самым «твёрдым» и авторитетным, как на внешнем, так и на внутреннем рынке. В обращении появились золотые монеты («империалы») достоинством 15 рублей, 10 рублей, 7,5 рублей («полуимпериалы») и 5 рублей, серебряные монеты (900-ой пробы) и медные разменные монеты. Основная денежная единица рубль равнялась 1/15 империала (империал содержал: 11,6135 граммов  чистого золота). Только за 2 года (1895-1897 гг.) золотые запасы Державы увеличились на 365%!.. Валютный курс рубля выглядел более чем достойно: 1 рубль стоил 2,16 германских марок, 9,46 стерлингов, 1,94 долларов США!.. Перед началом Первой мировой войны наша страна накопила фантастическую сумму: 1,7 млрд рублей («золотых» рублей!), в золоте запас составлял 1,311 тыс тонн – крупнейший в Европе (это были слитки, самородки, российские и иностранные золотые монеты и т.д.).  Драгоценный «дьявольский» металл тек в нашу казну [«Не наговаривайте!.. Никто не воровал!.. Потому и совершили буржуойвскую революцию, чтобы убрать Царя Николая и поставить Главой страны «подпасонка» (Временное правительство), исполняющего любую приходь частного капитала» …] двумя способами: свыше половины – золотодобыча внутри страны; экспорт сельхоз продукции: Россия была лидером в мире по экспорту пшеницы и сливочного масла, производила свыше 50% ржи в мире… (Для сравнения: Германия в то же время имела золотой запас: 900 тон золота; СССР только к 1970-м годам заимел такую золотую мошну, какую имела в 1914 году Царская Россия!)
По указанию Императора Николая II была создана устойчивая система банковского кредита и уже в начале 1914 г. в России работало 2402 кредитных учреждения с общей суммой балансов 12,23 млрд золотых рублей; функционировали: Государственный банк (140 филиалов), 50 акционерных коммерческих банков, 1108 обществ взаимного кредита, 319 городских общественных банков, действовало более 300 банковских домов. Крупные банки имели филиалы в Париже, Лондоне, Берлине. Была организована система кредитования и для мелкого производителя: на 1 января 1913 года число учреждений мелкого кредита составило 17802, кредитных кооперативов к 1917 г. – 16573 (более 10 млн человек).
На 1 января 1913 г. Госбанк выпустил золотой наличности на сумму 1,55 млрд рублей – это в два раза выше, чем в госбанках Англии и Германии вместе взятых, выше, чем во Франции!..
Император Николай Александрович не заговаривал, не забалтывал народ, а делал для народа: в том числе национализировал сберегательные кассы (умножая ряды своих личных врагов среди русского – и не только! – буржуа) – передал в ведение Государственного банка. В 1913 г. в стране работали 8553 государственные сберегательные кассы (8991571 счетов – 1,686 млрд рублей остатков во вкладах).

Также гениально Он провёл индустриализацию страны, развитие транспорта и энергетики, предоставляя казённые заказы (потому и перечисляли огромные деньги революционерам такие как мешковы-буржуа, чтобы самим строить пароходы и самим богатеть!), резко снизил таможенные и железнодорожные тарифы, льготными кредитами и прямой поддержкой машиностроения (какой ущерб-урон русской – и не только – буржуа!)  обеспечил стремительный рост промышленного производства. Созданием базовых отраслей машинной индустрии – топливной, машиностроения и развитием горно-металлургической отрасли завершилось формирование отраслевой структуры российской промышленности. К 1914 г. Россия из отсталого средневекового феодального государства превратилась в современную могущественную державу и вошла в пятёрку крупнейших индустриальных стран мира!.. Производительность труда выросла в 4 раза!.. Выплавка стали, чугуна и меди увеличилась в 5 раз (1-е место в мире – на Урале и в Армении  начались разработки медных месторождений, построены заводы по переработке медных руд)!.. По добыче нефти, платине и асбесту – тоже первое место!.. В 1913 г. в Российской империи было 27566 крупнейших и крупных предприятий. Из них: 568 – угольной отрасли, 373 – нефтяной, 3081 – металлической (533 – чёрной металлургии, 39 – цветной, 2509 – металлообработки), 2428 – добычи прочих полезных ископаемых, 1979 – силикатной, 3075 – лесоперерабатывающей, 589 – химической, 2587 – текстильной, 1274 – обработки смешанных веществ, 11612 – пищевкусовой. Объём производства вот некоторых видов промышленной продукции достиг: добыча угля – до 34 млн т. ((разработка крупнейших месторождений угля на Урале и в Сибири – в частности, в Кузбассе,  освоение Домбровского угольного бассейна в Польше, привели к небывалому подъёму угольной промышленности, добыча возросла в 5 раз – уже в 1909 г. в Донбасских шахтах появились механические отбойные молотки и врубовые комбайны. Донбасс, как промышленный район, осваивался и развивался: были построены и введены в строй, кроме угольных, металлургические, химические, военные и машиностроительные предприятия …  Да, каждый из сотворенных фантастических проектов для того времени, требует отдельного внимания и чувствования, а не только мозгового статистирования и губошевеления, потому давайте коротко посмотрим для примера крупным планом освоение хотя бы этого «района» при Николае Втором: были проведены гигантские геологические  исследовательские работы и  спроектированы и построены 1200 шахт!.. Среди них рекордно глубокая «Новосмольяниновская» – 745 метров!.. Кроме того, созданы крупнейшие металлургические заводы: Алчевский (1895), Енакиевский (1895), Краматорский (1898),  Харцызский (1898), Макеевский (1898) и два Мариупольских (1896 и 1897)…))  С 1910 г. началась разработка новых мощных залежей Кузнецкого и Черемховского бассейнов; в 1913 г. в топливно-энергетическом балансе уголь в России составлял 50,3%, крупнейшими потребителями угля были железная дорога и металлургические заводы; приток иностранного капитала в угольную промышленность достиг 108,2 млн рублей золотом; в годы Первой мировой войны Россия единственная из воюющих стран увеличила добычу угла на 18,4%; нефти до 11,3 млн т. (Николай II первым из руководителей мировых держав осознал значение нефти для экономики и обороноспособности страны, у Него хватило ума и стратегического мышления, чтобы резко ограничить экспорт сырой нефти: вывозили из страны только продукты перегонки: керосин, бензин, масла и т.д. – нефтепродукты шли: в Великобританию, Австро-Венгрию, Германию, Голландию, Китай, Японию; Россия ещё в 1898 г. обогнала США по добыче нефти; в 1913 г. было произведено 4,2 млн т. мазута, использовавшегося в энергетическом хозяйстве и в качестве топлива для кораблей; удельный вес нефти в энергоресурсах страны: промышленность – 56%, железные дороги – 33%, водный транспорт – 20%, электростанции – 60%; по экспорту смазочных масел Россия занимала 1-е место в Европе, что составляло 21% всего производимого продукта; на Россию приходился 51,6% от мировой добычи нефти, более 94% перерабатывалось – получали нефтепродуктов до 6,7 млн т. – на бензин, керосин, и как уже сказано, на масла, мазут, растворители и т.д., и одна треть этой продукции шла на экспорт – это было в десятки раз выгоднее, чем продавать сырую нефть, переработка нефти стимулировала развитие всех видов транспорта и машиностроения, и всю помышленность страны; Грозный и Баку превратились в мощные индустриальные центры; в 1908 г. в стране имелось 57884 паровых котлов, где использовались тяжёлые фракции нефти, к 1912 г. в стране работало 45449 гидросиловых установок общей мощностью 636856 л.с. – нефтяная промышленность из «осветительной» превратилась в топливную; к 1917 г. в России было построено 1278, 7 км магистральных трубопроводов, керосиновод Баку - Батуми длиной 882,5 км с 16 перекачивающими станциями был самым мощным в мире, нефтепродуктовод Грозный - Петровск  имел протяжённость 162 км – все оборудования были изготовлены в России!); кокса до 3,9 млн т.; выплавка чугуна до 4,7 млн т.; стали до 4,92 млн т.; меди до 33,7 тыс. т.; производство проката до 4,1 млн т.; пиломатериалов до 13,2 млн куб. м.(увеличение-рост более 3,5 раза); кирпича до 2,34 млрд штук (рост в 4 раза); портландцемента до 12,7 млн бочек (рост в 15.4 раза); паровозов – 654 шт.; вагонов – 20492 шт.; двигателей внутреннего сгорания – 114 тыс. шт.. Общая стоимость продукции составила более 6,522 млрд золотых рублей!..

Особо надо сказать о металлургии. С 1894 по 1913 гг. она практически была заново рождена. Только в Южном промышленном районе построили 17 крупнейших металлургических комбинатов с 41 новейшей домной, которые в 7 раз (!) увеличили объём продукции. На Урале модернизировали Богословский, Выйский и Полевской предприятия цветной металлургии, запустили Пышминско-Ключевской, Калатинский и Таналык-Баймакский заводы.

По Указам Царя Николая Александровича было принято пять судостроительных программ, благодаря чему построили в Николаеве, Ревеле и модернизировали Путиловский, Усть-Ижорский, Мельграбенский и другие крупнейшие судостроительные заводы. Построили современнейшие и крупномасштабные верфи на Русско-Балтийском заводе в 1913 году. Это положило началу эпохе судостроения!.. В России в 1908 г. был построен первый в мире паротурбинный миноносец «Новик», работавший на мазуте. В 1897 г. Николай II принял решение о строительстве первого в мире ледокола арктического класса «Ермак», который в 1897 г. был спущен на воду и начал работать во льдах Северного Ледовитого океана, затем построили: «Байкал» (1899 г.), «Ангара» (1900 г.), «Таймыр» и «Вайгач» (1909 г.), «Святогор» (1916 г.). Эти ледоколы прослужили в СССР до 1960-х гг., «Святогор» («Красин») – до 1989 г.!  С 1899 по 1916 гг. в стране появился самый мощный ледокольный флот арктического класса, благодаря чему в 1901 г. впервые были обследованы южные и западные берега архипелага Франца-Иосифа, установлены его размеры, а экспедиция И. Испямого в 1914 г. водрузила там Российский флаг и объявила архипелаг российской территорией. По проекту вице-адмирала О. С. Макарова  не только был построен 10000 л.с. (очень мощный для того времени) ледокол «Ермак», но и под его руководством проведена экспедиция в северные широты: достигли 81 градус 28 минут!.. Проведены важнейшие научные исследования в области океанографии и ледоведения – результаты открытий не потеряли научного и практического значения и в наши дни. В 1910-1915 гг. были проведены гидрографические экспедиции с целью изучения областей Северного Ледовитого океана, которые впервые описали подробно побережье Восточной Сибири, открыли Землю Императора Николая II (Северную Землю), остров цесаревича Алексея (Малый Таймыр), остров Старокадомского; в 1914-1915 гг. Б. Вилькицкий совершил первое сквозное плавание из Владивостока в Архангельск – был открыт Северный морской путь!..

  Большими Его стараниями зародилась и автомобильная промышленность. В 1909 г. Русско-Балтийский вагонный завод начал выпускать автомобили «Руссо-Балт», не уступавшие мировым аналогам. В 1910 г. в Санкт-Петербурге был основан «Русский автомобильный завод И. П. Пузырева». К 1917 г. построили автомобильные заводы «АМО» в Москве и «Лебедев В. Ф.» в Ярославле.
1912 год. В России, благодаря появлению  авиационной промышленности, началось ускоренное развитие авиастроения. К 1917 г. было построено 19 авиастроительных промышленных предприятий, которые выпустили 5665 самолётов, обеспечив их авиадвигателями!..

По ряду отраслей промышленности (паровозостроение, производство дизельмоторов – в 1903 г. в России впервые в мире Я.В. Мамин создал  двигатели внутреннего сгорания, работающие на сырой нефти, – фантастика будущего! – массово стали выпускать – в 1900 г. «Русский дизель» получил Грант-При  на всемирной выставке в Париже , – теплоходостроение, самолётостроение) Россия вышла на лидирующие позиции в мире в применении научно-технических новаций и серийному производству. Ей же принадлежит приоритет в разработке вопросов научной организации труда. Всё это помогло модернизировать промышленность и провести необходимые реформы, которые вывели экономику России на мировой уровень и в 1907-1914 гг. обеспечили Русское экономическое чудо того времени!..
 Такому «чуду» помогла и электрификация страны: создание первых новых отраслей – электроэнергетики и электрической промышленности; было построено 279 городских электростанций, – к примеру, в Московском регионе (станции Москвы, Электрогорска, Павловского Посада, Орехово-Зуево) соурожена единая районная електросистема. Проделав гигантские исследовательские работы по гидрогеодинамике в масстабах империи, спроектированы и сооружены величественные крупнейшие ГЭС в мире!..
… Построено 7 электромашиностроительных заводов, акционерное общество русских электрических заводов «Сименс и Гальске» было крупнейшим в Европе; в 1896 г. в Санкт-Петербурге открыли электротехнический завод, только с 1898 по 1902 гг. в Астрахани, Воронеже, Житомире, Нижнем Новгороде, Николаевске, Самаре, Туле построили дополнительно крупные электростанции, которые смогли обеспечить электроэнергией мощную развивающуюся промышленность; на железных дорогах, заводах, судах установили свыше 1,1 тысячи электродвигателей суммарной мощностью 12,8 тыс. л.с.; с 1904 г. в России запустили промышленно производство турбогенераторов и трансформаторов), давшее мощный толчок развитию индустрии, транспорта, связи, городского хозяйства и т.пр.. Производство электроэнергии ежегодно росло на 20-25 % – Россия вышла на 1-е место в мире по производству электроэнергии! В 1904 г. в Русской империи было 220 электростанций и гидростанций, которые вырабатывали 2 млрд кВт часов!.. Рождение энергосистемы началось после того, как в 1899 г. Николаем Вторым был создан Электротехнический институт имени Императора Александра III и который, благодаря Его личным стараниям, стал ведущим научным учреждением в Европе! В этом ВУЗе сформировались научные школы в электросвязи, радиотехнике, электротехнике, электроэнергетике, электрохимии. В 1904 г. оборудовали лабораторию (200 кВт.). Его ректором стал изобретатель радио Александр Попов. В 1910 г. в институте разработали проект Волховской ГЭС. Благодаря научным разработкам по трансляции низкой частоты на электронных лампах, был решён вопрос дальней телефонизации. Только высокому интеллекту Русского Императора Николая II была понятна необходимость создания в Европе единой электросистемы, и Он начал это делать: в 1903 г. вблизи Ессентуков одновременно со строительством гидроэлектростанции были сооружены 4 крупные трёхфазные воздушные линии электропередачи 8 кВт длиною 20 км к Пятигорску, Кисловодску, Ессентукам, Железноводску. В 1909 г. построили Гиндукушскую ГЭС мощностью 1,35 млн кВт на реке Мургаб. Вступили в строй Сестрорецкая, Алавердинская, Порожская, Тургусунская, Чуйская, Каракультукская и Ереванская ГЭС. В Санкт-Петербурге заработала на полную мощь центральная городская электростанция на 538 кВт, на окраине запустили центральную ГЭС трёхфазного переменного тока мощностью 300 кВт – одна из первых в мире!
В стране началась «всеобщая компания электричества»: для примера: только на российском ВМФ поставили электрооборудования на 7 линкорах, 6 крейсерах и 16 миноносцах, – для выполнения заказов императорского флота принимали участие 6 электротехнических обществ и судостроительных заводов страны; электрический трамвай стал основным видом городского транспорта, они ходили не только в обеих столицах, но и в ряде губернских городов России – так в одном 1916 г. в Москве, Петрограде, Киеве, Варшаве, Ростове-на-Дону, Харькове, Екатеринославе было перевезено 1,1 млрд пассажиров!.. Уличное керосиновое освещение в городах заменили на электрическое: впервые в Европе стали применять трёхфазную кольцевую систему передачи тока, который трансформировался до 120 вт; провели электричество в дома жителям-абонементам (надо отметить, что при этом вдвое снизился тариф за вт./ч и составил 2 копейки, отменили плату за подключение, дуговые лампы заменили на более современные), – кроме Петербурга и Москвы во всех губернских городах; электродвигатели  стали заменять паровые и двигатели внутреннего сгорания.
Были разработаны планы: строительства метро на электрической тяге в столице и большинстве городов страны,  будущего ГОЭРЛО (этими планами Николая II воспользовались, придя к власти, большевики...)... Российская империя стала ведущей электрической державой мира!

До Эпохи Николая Второго в России периодически возникали эпидемии голода, которые уносили миллионы граждан (умирало в первую очередь трудовое население и их семьи!..). Страна не только теряла жителей, но и ослабевала военно-экономически, – скатывалась в своём промышленном, социально-культурном и морально-нравственно-духовном развитии вниз!.. Великой Русской империи не было бы, если бы всё оставалось в сельском хозяйстве по-старому. Нужно было, чтобы страна обеспечивала себя продуктами питания!
Царь Николай II начал аграрную реформу в стране с двух Указов: об уравнении крестьян в гражданских правах с лицами остальных сословий (это было сопоставимо с крестьянской реформой 1861 г., когда отменили крепостное право!) от 5 октября 1906 г. и от 9 ноября 1906 г. Величайшим указом Правительствующему Сенату была провозглашена реформа крестьянского наделённого землевладения. Государь так определил Председателю Совета министров главную цель реформы: «Прочное землеустройство крестьян внутри России и такое же устройство переселенцев в Сибири – вот два краеугольных вопроса, над которыми правительство должно неустанно работать». 
Последовали новые Указы Царя: Указом от 15 ноября 1906 г. наделил Крестьянский подземельный банк необходимыми полномочиями: крестьянам и сельским общинам разрешалось получать ссуды банка под залог надельных земель; кредит под покупаемую землю выдавался под 90 % её стоимости, размер кредита составлял от 40 до 90% стоимости залога (к 1914 г. в стране действовали 5382 крестьянских сословно-общественных учреждения, 203 земские кассы мелкого кредита, – такая политика способствовала интенсивному росту сельскохозяйственного производства); Указом от 16 ноября 1906 г. все свободные земли Алтайского округа, являющиеся собственностью Царской Семьи, передавались бесплатно (этого тоже Великие Князья и Великие Княгины не простили Николаю II!) Переселенческому управлению для устройства безземельных и малоземельных крестьян Европейской России; на личные средства Государя в округе для переселенцев были построены дороги, народные школы, больницы!.. А  кооперативы крестьянские! – особо сибирские… (Такое возможно только при социализме!)
С 1906 по 1914 г. в Сибирь прибыли 3,8 млн переселенцев. В Сибири и на Дальнем Востоке было создано 10 переселенческих районов. Только в Сибири к 1914 г. выделили 37 млн 441 десятины земли для них, проложено 13857 км грунтовых дорог и 976 км водоотводных каналов. Всего за 1907-1915 гг. вновь появилось 2,755 млн домохозяйств с личной земельной собственностью, ещё 2,009 млн  крестьян вышли из общин и образовали свои личные хозяйства, кроме того, на наделённых землях выросли более 2 млн хуторских и отрубных хозяйств. («… Эй, джан, токта малай!.. А орошение пустынь Средней Азии – Мургабская ирригационная систем в пустынь Каракум, Романовский канал в «Голодной степи»  – ктйо изделыл: можыт Хоттабыч?!.» )   А сколько плодороднейшие земли  включились в севооборот после осушения топких болот Центрального региона и диких непролазных лешачьих в Западной Сибири!..  Аграрная политика проводилась Николаем Алесандровичем умело и грамотно, с привлечением современной науки (было открыто 10 государственных земельных и ветеринарских институтов, 4 частных ВУЗа, 58 сельских ремесленных училищ и более 1000 курсов). С 1900 по 1913 гг. в стране подготовили 7176 агрономов, ветеринаров, межевых инженеров, лесоводов с высшим образованием. Россия одна из первых начала производство и применение искусственных минеральных удобрений (более 8 млн т. в год – стремительно начала развиваться химическая промышленность, стали производить в промышленных масштабах кальцинированную соду, бензол, суперфосфат, минеральные краски; в 1915-1917 гг. было построено 15 коксобензольных заводов – это во время тяжелейшей войны!) Император лично распорядился выделить из казны 29,055 млн золотых рублей на оказание безвозмездной агрономической помощи крестьянам. Труд в сельском хозяйстве стал механизироваться (только в 1913 г. было выпущено 111,2 тысяч зерноуборочных машин, 68,3 тысяч  сеялок, 110,4 тыс. шт. молотилок... на Балакевском тракторном заводе серийно стали выпускать трактора с чудо двигателями, работающими на сырой нефти, – кроме того были построены еще несколько тракторостроительных заводов: в Ростове-на -Дону, Кичкассе, Харькове, Коломне, Брянске и др., которые послужили основой для массового выпуска машино-тракторной техники в СССР и танкостроения…) и дал фантастические результаты: в этом же году собрали 26,7 млн т. пшеницы, 22,82 млн т. ржи, 121,3 млн т. ячменя, 2 млн т. кукурузы, 884 тыс. т. гречихи, 16,3 млн т. овса, 24,7 млн т. картофеля, 8,3 млн т. льна, 424 тыс. т. хлопка; произведено муки 5,2 млн т., сахара 10,53 млн т., пряжи 750,2 тыс. т., растительных масел 263,1 тыс. т.; выросло поголовье скота: лошадей до 34,4 млн (1-е место в мире), крупного рогатого скота до 51,3 млн (2-е место в мире), овец до 78,8 млн (2-е место), коз до 5,4 млн (1-е место), свиней до 16,7 млн (2-е место). Великая Русская империя начала не только обеспечивать продуктами питания растущее население своей страны (народ забыл, что такое голод!), но стала кормить и одевать спесивую Европу!.. Только за 1913 г. было вывезено хлеба в зерне и муке – 11,6 млн т., отрубей – 779 тыс. т., лошадей – 107 тыс. голов, свиней – 110 тыс. голов, домашней птицы – 158,4 тыс. т., яиц – 3,572 млрд  штук, сахара – 114 т.,  масла коровьего – 74,8 тыс. т., льна – 226,2 тыс. т.(!) ...

А как же без развития торговли!..  Ему ли, потомку Великого Царя-Императора Петра Первого, Николаю Второму Романову не знать, что без   развития  торговли не возможно успешно развивать  экономику страны, и Он начал проводить протекционную таможную политику, создал новые финансовые институты; в годы Его правления внешняя и внутренняя торговля стала значительным источником налоговых поступлений в госбюджет, важнейшим фактором исторического развития России. Указом от 27 октября 1905 г. Он создал Министерство торговли и промышленности – центральное ведомство по надзору за частной промышленностью и торговлей. (В ответ на это буржуа-промышленники и торгаши начали  организовываться в бандитские групповухи; вытрясывали из своих мошнов  золотые купюры и щедро кидали в революционный костер, чтобы, разгорающийся огонь, обжег крылья ненавистного им Двуглавого Орла – прервал полет!) Торговые договоры, заключённые Николаем II в начале XX в. с ведущими странами Европы, означали переход России от автономной к конвенционной таможней политике. Таможние доходы выросли почти вдвое. В стране действовало 18500 ярмарок, 94 товарные биржи. Ярмарки осуществляли посредническую роль в межгосударственных торговых отношениях. Только в одной Нижегородской ярмарке в 1913 г. приняли участие 2919 торговых фирм, 13654 иногородних и зарубежных коммерсантов. Такие успехи связаны с тем, что торговлю поставил Он на научную основу, – в России было открыто 6 коммерческих ВУЗов, 228 училищ, 92 торговые школы, 124 торговых класса, 112 курсов коммерческих знаний, в которых обучались 98135 студентов!..

Такого бурного экономического развития, оживлённой внутренней и внешней торговли, освоения дальневосточных и северных территорий Российской империи, укрепления обороноспособности государства во время царствования Николая II не могло бы быть без хорошо развитых кровеносных и лимфатических сосудов государственного тела-страны (то есть сухопутных и водных путей сообщений), без поддержки судостроительной, паровозостроительной и автомобилестроительной отраслей, строительство железных дорог, шоссе!

Начнём с шоссе: в начале Его коронации было 23000 км шоссейных дорог, а в 1913 г. – 35939 км (рост на 60 % – очевидцы, побывавшие на построенных-сооруженных Новороссийском и на Амурском «колесном» шоссе и на стратегическом шоссе на западе Империи рассказывали, что осмотревшись, они, удивленные, целыми днями ходили с открыми ртами …)
Государь уделял огромное внимание и железным дорогам, благодаря чему Россия вошла в число ведущих железнодорожных держав мира, что позволило в будущем масштабно развить железную дорогу в Советском Союзе, выдержавшую испытания мирного и военного времени. С 1907 по 1911 гг. железнодорожным транспортом были перевезены 8809,4 млн человек, 55911,1 млн пудов грузов (из них промышленная продукция составила 64 %). Железная дорога – это локомотив экономики!..
... А началось «это» так: май 1891 г. Уссурийский край. Яркий солнечный день. Под громкий рёв-ор и восторженные крики «Уррра!» многотысячной толпы железнодорожных рабочих и местных жителей Цесаревич Николай сам лично вбил первый серебряный костыль в деревянную чёрную, пахнущую дёгтем, шпалу: заложил начало строительства Транссиба. Через год Ему доверяют ответственнейший пост Председателя Комитета Сибирской железной дороги и до конца своего предательского нелегитимного «свержения» Он умело и умно, целеустремлённо и требовательно руководил строительством, а затем работой Транссиба. По быстроте сооружения  Транссибирская магистраль (самая длинная в мире дорога – почти 10 000 км – построена за 9 лет) и  трудностям строительства и объёму работ не только в России, но и в  мире не было подобного-равного!.. А всего за 12 лет, кроме того, построено еще: дорога в Мурманск (самая северная дорога Империи), железные дороги Кавказа, в пустынях Средней Азии. С 1891 – 1916 в россии нашлось (своих денег!)  1,5 млрд золотых рублей  для строительства железных дорог,   не знающих себе равных даже спустя 100 лет: вот что значит царственно-государственный общественно-экономический строй и Правитель!..  (Лишь только за одно это Николаю Второму нужно поставить памятник из золота! Да, Вы не ослышались: прибыль от эксплуатации железной дороги, которую получили: русское государство до февраля 1917, буржуями после захвата власти, люди-народ после октября 1917 года  при СССР, а теперь получают отдельные пресыщенные – от всего! – выражаясь по-народному,  «физиономии»,–  хватило бы на сотни тысяч таких золотых памятно-наградных монументов Царю Николаю II!..)
В 1908–1916 гг. построена была Амурская железная дорога. По личному указанию Николая II в том же году начались изыскательные работы по строительству БАМа – только Он, получивший высшее классическое военно-технико-экономическо-юридическое образование, мог определить высочайшее стратегическое в военно-экономическом отношении значение железной дороги северного Байкала! (И. И. Сталин продолжил... Л.И.Брежнев закончил.)
1914 г. Русский Император принимает беспрецедентное решение о сооружении самой северной в мире железной дороги (1324 км)! – Олоненскую линию: Петрозаводск – Романов-на-Муроме. Впервые в мировой практике сооружение велось сразу из нескольких пунктов. Было преодолено свыше 250 вёрст болот, около 1100 искусственных сооружений и всё это – в рекордный срок: в среднем по 52,5 км в месяц (на Кольском участке по 26). Впервые в мире были построены фильтрующие дамбы. Товарное движение открылось 1 января 1917 г. с пропускной способностью 60-90 вагонов в сутки.
Если взять всю железную дорогу в стране, то она увеличилась с 1902 по 1912 гг. на 10966 км. Железная дорога – это не только рельсы и шпалы, насыпные грунтовые работы, но и сооружения такие как мосты: для сведения: только на небольших (относительно) участках: от Харькова до Донбасса к 1913 году было построено 297 железнодорожных мостов; от Долгинцово до Волновахи – 214 мостов … А сколько по всей великой России!..
 В ведомстве путей сообщения работали 846000 человек. Подвижной состав: 18200 паровозов и 28600 пассажирских и 446000 товарных вагонов. К 1917 г. в эксплуатации находилось 81116 км дороги (из них 12000 км было построено в годы Великой войны  и 15000 км строилось!). По протяжённости железных дорог Россия уступала только США. Пассажирские тарифы были самыми низкими: вдвое ниже австрийских и впятеро – наиболее дорогих – английских.

Как уже говорилось, в стране в это же время строились и крупнейшие, современные судостроительные заводы, которые к 1913 г. выпустили: 5556 паровых и 24151 непаровых судов для речного флота и для морского торгового флота: 1103 парохода и 2597 непаровых судов, что дало освоить водные пути сообщения; в 1912 г. Николай II своим Указом создал Управление торгового мореплавания (касалось и речного флота) и портов. Через два года (!)  Россия имела 26 крупнейших портов в Белом, Балтийском, Чёрном, Азовском морях и на Тихом океане. Общий грузооборот составлял 44,4 млн т., из них 15,7 млн т. приходилось на экспортные грузы, 5,5 млн т. – на импортные. Число судов по приходу-отходу в порта России составляло 43368. 52 % ввоза и 70 % вывоза товаров осуществлялось водным путём.
В 1914 г. уже к имеющимся судам прибавился ещё один: первый в мире теплоход «Вандал». В 1908 г. также впервые был спроектирован и спущен на воду морской наливной теплоход-танкер «Дело». (Наливной флот России имел 15 самых крупных в мире танкеров!)
Строгость Хозяина Страны (Он не просил, а как положено руководителю страны требовал-приказывал, за провинности увольнял, – часто  даже министров!), Его компетентность и грамотность практически во всех делах и вопросах, активность и обязательность, создавший такую структуру госаппарата, где чиновники (в большинстве – со страхом и ненавистью к Личности Монарха) вынуждены были быть (пусть и внешне) такими же, как Он, – и, не дай бог, кто-то покусился на казённое имущество: терял всё – и материально и морально – легче было физиологически умереть – стать биологическим трупом! – вот почему чиновникам – и частникам! – не оставалось ничего как честно, без мздоимства трудиться на благо народа-государства. Вот так вот работал весь госаппарат и чиновничья структура, а вместе с ними и вся страна, чтобы претворить в жизнь и стратегию развития и водного транспорта. Надо и о речном сказать (по нему тоже перевозились миллиарды тонн грузов и миллионы человек-пассажиров) – общая длина судоходных рек и каналов (без учёта Финляндии) в 1913 г. составляла 387081 км. Ежегодно затраты на улучшение водных путей увеличивались в два раза. Каких трудов и затрат стоили: реконструкция Мариинской водной системы, создание Северо-Донецкой речной шлюзованной системы, углубление рек Малороссии (Днепра, Днестра и Южного Буга). Император лично инициировал проведение работ по шлюзованию рек: Оки, Шексны, Северного Донца, Дона. Объём перевозок по внутренним водным путям с 1894 по 1911 гг. вырос более чем в 3 раза. Взять только один 1909 г.: составил 3,4 млрд пудов. Среди грузов преобладали лес, хлеб и нефть.
Соответственно большое внимание Он уделял подготовке кадров для морского и речного флотов: было вновь (дополнительно) открыто 37 учебных заведений, в том числе 10 училищ дальнего плавания на всех бассейнах и 3 училища малого каботажа.

В годы правления Императора Николая II Россия стала и одной из передовых ведущих Держав Мира по освоению Воздушного океана – поднялась в синее небо... Уже при своём рождении русская авиация имела двойное предназначение (также как и автомобиле-, судо-, паровозостроение). От первых опытов по аэродинамике до серийного производства «аэропланов» стоял Сам. С 1909 по 1917 гг. построили 19 авиационных заводов, где было произведено 5665 самолётов (летающие лодки М-5 и М-9 до 1917 г. оставались непревзойдёнными в мире!); в России впервые были построены авианосцы, которые несли на себе по 10 гидросамолётов; авиатехника в основном использовала отечественные авиадвигатели  (1511 авиадвигателей было выпущено!). В 1912 г. Высочайшим повелением вопросы воздухоплавания и авиации были переданы созданному органу – воздухоплавательной части Главного управления Генерального штаба – началась история Военно-Воздушных сил. К 1917 г. в состав Императорского Военно-Воздушного флота России входили свыше 300 авианосных частей и 11 авиационных и воздухоплавательных школ. В авиачастях служили 35000 офицеров и солдат.
В 1909 г. Николай II взял под личное своё покровительство Всероссийский аэроклуб, который стал называться «Императорским».
Аэроклуб проводил: Всероссийские воздухоплавательные съезды, международные авиационные недели, где показывали полёты, устанавливали рекорды. Например, первые в мире 4-х моторные тяжёлые самолёты «Русский витязь» и «Илья Муромец» установили рекорды по грузоподъёмности, продолжительности и высоте полёта. Я. Нагурский в 1914 г. первый в мире совершил полёт в Арктику. По Его указанию 10 декабря 1914 г. были сформированы эскадры самолётов «Илья Муромец» – первые в мире части дальней авиации. Русские лётчики-истребители П. Нестеров, К. Арцеулов, Е. Крутень разработали основы теории воздушного боя – стали родоначальниками высшего пилотажа.
Во время воздушного боя сбивали самолёты, – да и так, бывало, что откажет техника и аэроплан с воем падал-разбивался, пилот погибал!.. Нужно было придумать такое, что спасало людей, и русские изобрели парашют (Г. Котельников в 1911 г.).
Благодаря только крепкой научной школе и мощной экономической основе, можно стало в России создать передовой в мире военный и гражданский воздушный флот!.. Уже в 1904 г. (первый в Европе) вёл научные и практические разработки Аэродинамический институт – в России сложилась ведущая в мире научная школа теоретической и экспериментальной аэродинамики, конструирования и испытания самолётов, вертолётов (!), авиадвигателей. Русские учёные: Н. Жуковский, С. Чаплыгин, И. Сикорский, Б. Юрьев, Т. Капель определили направление и развитие современной мировой авиации...


...Нужно сказать, что без развитого передового здравоохранения в стране – нет цивилизованного Государства!.. Во время правления Николая Александровича было почти заново создано в России здравоохранение:  «народное» – с 1898 г. бесплатное – впервые в мире народу стала доступна бесплатная государственная медицинская помощь!.. Благодаря грамотности и строгости (главное: в порядочности ) Его, в стране, как и все, законы соблюдались и подвергались жесточайшему контролю и, практически в самой глухой сельской местности люди не оставались без медицинского обслуживания (ещё раз надо сказать: на практике – в жизни – бесплатной!..).
В начале 1912 г. Государь подписал «Проект преобразования центрального и местных органов управления врачебно-санитарным делом в Империи», отметив: «Внести в Совет министров. Продолжить вести дело ускоренным темпом». К тому времени в России было современных медицинских учреждений 8110; из них: 2686 – врачебных участков , 2620 – фельдшерских (зарплата врача была 80 рублей. 38 – «золотых» рублей  –не «деревянных»! – фельдшера). В 1914 г. в России работало: 22772 врача (на втором месте, после Германии), 28500 фельдшеров, 1494 акушера, 4113 зубных врачей, 3125 дантистов. В 5011 аптечных учреждениях в 1913 г. работало 13357 фармацевтов, в стране было 17 медицинских ВУЗов, где училось 8600 студентов. Здоровье нации было одним из приоритетов социальной политики, последовательно проводимой Государем, который (не без влияния Александры Фёдоровны!) постоянно, через своих Министров, контролировал обслуживание населения страны; в приказно-указном порядке заставлял улучшать медицинское обслуживание. В годы Его правления русская медицина получила международное признание, в Российской Империи сложились выдающиеся научные школы, далеко опередившие развитие медицины в XX столетии!.. Понятно, что такая медицина (бесплатная, профилактическая, территориально-участковая) не могла бы быть без государственной поддержки – и, в частности, Русского монарха. Он опередил время и социальный строй!.. Благодаря усиленным действиям и помощи Правительства Николая II резко снизились случаи эпидемий инфекционных заболеваний, – в десятки раз, – а некоторые вовсе исчезли – уменьшились летальные исходы от заразных болезней. Расходы были огромны: для примера, только в 1910 г. затраты казны в связи с борьбой эпидемии холеры и чумы составили 1 млн 482 тыс. золотых рублей. Названные инфекции в европейской части России были ликвидированы. (Даже очаги инфекций!) Бесплатная, профилактическая, территориально-участковая земская медицина с сложившейся трёхзвенной структурой: врачебный участок, – уездная больница, – губернская больница была подхвачена и продолжена в СССР. (Благо за короткий период своего зловредного правления буржуазного Временного правительства это не успели разрушить-растащить во вновь открывшиеся в частные лечебные учреждения ¬– свергнувшая и пришедшая на смену буржуазно-демократическому строю социалистический общественно-экономический строй, вновь восстановил царские николаевские порядки в медицинских учреждениях, правда, реконструировав административное руководство: в десатки раз увеличив штаты руководителей-указчиков – да чего там: попростому дармоедов и мешальщиков!..)
Нельзя не отметить, что в 1934 г. Гигиенической комиссией Лиги наций врачебный участок был признан уникальной формой организации медицинской помощи сельскому населению и рекомендован для внедрения в других странах...
Если ещё о земской медицине иногда вынуждены были писать и сквозь зубы говорить, то о думской медицине того периода не знают. («Чего?.. С 1898 г. в России медицина стала бесплатной доступной – это при при царе Николашке-то?!.  Не свисти: сказки, такого быть не может!» – «А в городах о думской медицине слыхал и как трудно шло ее преобразование – не только врачи частники-буржуа, но и другие солидарщики типа торгашей аптекарей и заводчиков «выпускателей» пилюль, таблеток и суппозитариев вагинальных и ректальных  своими пуза'ми пытались преградили путь  горожанам  в бесплатную больницу?..» – «Вот то-то и оно: не помнишь, не знаешь, а может не хочешь говорить: ты сам-то кто?!. Вон на какой кадилаке-кобыляке ездишь и не сам кучеришь, а водитель-работник в белой рубахе пальцем руль крутит – не то что мы по бедности сами ездеем на икс-рей–бычке!.. Ой времена, самодостатка и вседозволенности!..») В отличие от сельской местности в городах – особенно крупных – была широко развита частная медицина (конечно, платная и недоступная для большей части городского населения), где работали тысячи и тысячи врачей, фельдшеров, медицинских сестёр-братьев и обслуживающего персонала и плюс к этому аптечные сети с производственными предприятиями – это был огромный бизнес!.. Когда открылись думские поликлиники, больницы, оборудованные за счёт государства – царской казны c современной медицинской аппаратурой и техникой, где работал медперсонал, заинтересованный в том, чтобы больного с первого раза вылечить и как можно быстрее качественнее и радикально (ещё лучше навсегда избавить от недуга), проводить профилактическую работу такую, чтобы человек не болел и не посещал лечебные учреждения.  Столкнулись интересы двух непримиримых-несовместимых социальных групп: первая – Николаевский царский режим, начавший бесплатно лечить людей и те (немалое число), кто до этого жили-наживались за счёт нездоровья человека – одно из самых поганых, греховных злопреступлений, что есть в земной материальной жизни!.. О! Сколько врагов непримиримых прибавилось в стане революционеров, желающих свергнуть Русского Царя, личных врагов Николая II, которые при первой возможности-случае готовые лишит Его самого и Его семью жизни!.. Но, всё равно, как бы ни было сильно противостояние буржуа, строящих свой бизнес на медицине и аптечных учреждениях (производящих и продающих), в России сложилась и система думских врачей – это стало первым опытом в Европе, в Мире оказания общедоступной врачебной помощи городскому населению по районному принципу (истоки современной участковости – только в Санкт-Петербурге к 1916 г. было 15 амбулаторий думских врачей). Были включены все средства пропаганды и убеждения населения противниками-врагами такой системы, чтобы доказать, что только при платной медицине пациент получит полноценную медицинскую помощь, где персонал услужливо вежлив  и высокообразованный  (такая пропаганда реанимировалась и в наши дни!..)
Да, во времена Императора Николая II отношение к здоровью своего народа, который кормит, поит, одевает, строит жильё, заводы и фабрики (и там же работает), защищает страну – содержит на себе державу, было государственным (почти как в СССР!), и, конечно, Он не мог обойти вопрос о фабрично-заводской медицине: в 1912 г. Государем был подписан Закон «Об обеспечении рабочих на случай болезни» и Закон «О страховании рабочих от несчастных случаев». Основу страховой медицины составляли больничные кассы. Открылись амбулатории и больницы для рабочих, им выдавались пособия по болезни и несчастным случаям. По закону лечение рабочих проводилось за счёт владельцев предприятий!.. На 1 июля 1916 г. медицинское обслуживание получали 1 млн 762 тыс. рабочих.
Понятно, что без развития научной медицины не было бы таких великих достижений! Медицинская наука Царской России признавалась во всём мире (см. о Нобелевских лауреатах), и как было не признать, если русские врачи шли впереди, – вот для примера: они впервые описали клиническую картину тромбоза венечных артерий сердца и нашли способ оказания помощи (спасать от смерти!); научились получать противодифтерийную сыворотку, – при её введении больной получал 95 % шанс выжить; разработали нозологическое  направление в психиатрии, новаторские исследования структуры мозга привели к таким открытиям, что на них опирается современная психиатрия; появились новые области медицины: судебная психиатрия, гинекология, гигиена; русские врачи-учёные были основоположниками электрофизиологии и электрокардиографии. Особо стоит подчеркнуть, что были созданы научные школы России в области психиатрии (так  при поддержке Царя Николая II в 1907 г. профессор В. Л. Бехтерев в Санкт-Петербурге основал  психоневрологический институт – первый в мире научный центр по комплексному изучению человека и научной разработки психологии, психиатрии, неврологии), хирургии, физиологии, которые были неоспоримо признаны во всех странах мира! (В начале XX в. в России выходили-издались свыше 150 общественных и научных медицинских журналов.)

Чтобы Двуглавый Орёл мог высоко и мощно далеко лететь, ему нужны были два сильных крыла: здравоохранение и образование! И Николай II России к первому крылу соорудил и прикрепил второе: такое же сверхсовременное и могучее...
В 1904 г. создал Министерство образования, которому сразу же было поручено разработать проект всеобщего обучения. С 1908 г. первоначальное бесплатное обучение в стране сделалось обязательным. К 1917 г. 86 % российской молодёжи умели читать и писать. В стране было создано передовое в мире народное образование!.. Суть требований у Государя к своему правительству, как всегда, были ясны и жёстки и, в частности, в области образования: «Чтобы в школе с образованием юношества соединялось воспитание его в духе Веры, преданности к Престолу  и Отечеству и уважения к семье, а также забота о том, чтобы вместе с умственным и физическим развитием молодёжи приучать её с ранних лет к порядку и дисциплине». Нужно быть гениальной личностью, чтобы осуществляя такую масштабную и выдающуюся реформу в образовании, понимать суть: образование должно быть народным, те есть бесплатным, общедоступным и стержнем должен быть в нём учитель: не только высокообразованный, культурный, морально нравственно устойчивым, но к нему должно быть особо трепетное и заботливое отношение со стороны государства и только тогда он (народный учитель) сполна выполнит свой долг учителя с большой буквы. Общество, социальный строй, который забывает про своих учителей в школах и заставляет их нищенствовать – это и одновременно оскорбление самого общества, – через какое-то время аукнется через его учеников, которые будут относится к такому социальному строю с неуважением и презрением; возможно, даже могут возненавидеть Правительство и его Главу, и сделают всё, чтобы такой строй вместе с сидящими у руля страны подонками (или глупыми – одинаково вредны, опасны и не нужны...), заменить на более гуманный общественный строй!.. Вот почему Государь-император для учителей народных школ делал очень многое: заработная плата была выше, чем средняя зарплата в стране (существенные доплаты полагались за проверку письменных работ, проведение дополнительных уроков сверх ставки и классное руководство; директора, инспекторы, врачи, библиотекари гимназий жили в казённых квартирах, помимо жалованья получали «столовые» деньги), были льготы в сельской местности по оплате жилья, отопления – бесплатные дрова; хороший отпуск учителям и достойная пенсия (25-летний стаж обеспечивал учителю пенсию в размере годового оклада, каждые 5 лет стажа сверх этого добавляли ещё 1/5 пенсии; после смерти учителя-пенсионера его пенсия выплачивалась его семье) – кроме того, уважение в обществе, положение (учительский персонал мужских гимназий был причислен к рангу государственных служащих . В годы правления Николая II было открыто 33 учительских института, 122 учительские семинарии, 147 педагогических курсов, подготовивших 20000 педагогов для народных школ; расходы на народное образование выросли в 8 раз, в два раза опережая затраты на образование во Франции и в полтора –  в Англии; бюджет народного просвещения к 1914 г. достиг более половины миллиарда залотом; в 1904 г. был принят принцип ежегодного увеличения кредитов по народному образованию на 20 млн рублей,  910 млн на постройку новых школ, 10 млн на их содержание)..
Получить высшее образование стала реальностю для выходцев из всех сословий. («В университет – из деревни!») В 1914 г. 49,7 % студентов составляли дети мещан, купцов, крестьян, казаков – последние освобождались от платы за обучение и были стипендиатами. По количеству женщин, обучающихся в ВУЗах, наша страна занимала первое место в Европе. Высшее образование в России по качеству и доступности стало ведущим в Мире! Если в 1894 г. было 48 ВУЗов, то к январю 1917-го достигло 118 (64 государственных: 11 университетов, 4 юридических ВУЗа, 3 востоковедения, 2 медицинских, 4 педагогических, 8 военных, 6 богословских, 15 инженерно-промышленных, 6 земледельческих, 4 ветеринарных, 1 художественный и 54 частных).
С 1894 по 1917 гг. было подготовлено более 150000 специалистов с высшим образованием. Для сравнения: в 1914 г. в университетах, высших технических школах и академиях Германии учились не более 25 тысяч будущих специалистов с естественнонаучным и инженерным образованием. А в других европейских странах было ещё меньше студентов. Между тем, в Российской империи обучалось не менее 40–50 тысяч человек. Это дало кадровую основу для мощного взлёта отечественной науки и промышленности в 30–60 гг. прошлого столетия, когда выпускники императорских ВУЗов возглавляли знаменитые всемирно известные конструкторские бюро и умело и талантливо управляли гигантскими предприятиями СССР!
Для мощного успешного развития страны нужны были инженеры – от качественного и количественного состава инженерных кадров зависит промышленная, значит, оборонно-промышленная мощность государства и только потом приложится всё остальное – в этом основа и величие страны!.. Высоко образованнейший экономист, юрист и военный  Император Николай II знал это и потому лично инициировал открытие 15 технических образовательных ВУЗов, а также создание техникумов.
Об образовательном процессе Николаевского периода говорят вот такие цифры и достижения: в 1917 г. в России было (снова повторим) 118 ВУЗов мирового уровня, где преподавали и занимались научными исследованиями 4477 профессоров и преподавателей с научными степенями, обучалось 135065 студентов. Кроме того, женщины проходили обучение в институтах Благородных девиц (31 ВУЗ), в гимназиях (873), прогимназиях (92). Отдельные ВУЗы были для духовенства (49), епархиальные училища (51).
Высокое качество работы системы высшего образования того периода можно косвенно оценить по масштабному росту числа открытий и изобретений, сделанных в России, а также по появившимся выдающимся писателям, поэтам, художникам!.. – по расцвету русской культуры. Такого мощного, головокружительного взлёта русской живописи, архитектурного зодчества, русской литературы и музыки не знала ни одна страна. Назовём хотя бы некоторые примеры:
— в литературе наряду с Л. Н. Толстым, А. П. Чеховым, И. А. Буниным расцветает «Поэзия серебряного века», ярчайшими представителями которой стали А. А. Блок, К. Д. Бальмонт, А. Белый, Н. С. Гумилёв, А. А. Ахматова, О. Э. Мандельштам и др.;
— всемирную славу получает система К. С. Станиславского, создавшего вместе с В. И. Немировичем-Данченко Московский Художественный театр (славу ему принесла постановка пьесы «Чайка» А. П. Чехова); вместе с тем на сцену приходят великие театральные реформаторы В. Э. Мейерхольд, Е. Б. Вахтангов;
— в живописи и архитектуре появляется знаменитый «русский модерн»;
— открытиями являются музыка молодого С. В. Рахманинова (Второй концерт для фортепиано с оркестром) и экспериментальные опусы А. Н. Скрябина («Поэма экстазов», «Божественная поэма»);
— появляются шедевры немого кино с актёрами Верой Холодной, Иваном Мозжухиным и др.;
— в Париже в 1907 г. стали проходить знаменитые «Русские сезоны», где искушённым парижанам предлагают выставки русской живописи, музыку и балет; восторг вызывает «Умирающий лебедь» в исполнении Анны Павловой...
В русской культуре – «Серебряный век»!
Вот как определили русскую культуру начала XX в. слова французского писателя и литературного критика Поль Валери, названные «одним из чудес света»!..

Человеческий организм, кроме центральной нервной системы, вегетативной, имеет проводящие нервные пути, – так и государство: не может без связи... Назовём лишь цифры: с 1984 по 1913 гг. число почтовых учреждений выросло в 5,5 раза; в 1913 г. в России было 65701 телефон, 244118 абонентов, 249224 коммутаторов. Международная телефонная линия Москва–Санкт-Петербург являлась ведущей в Европе. Уже в 1897 г. в Санкт-Петербурге была открыта первая в России телефонная фабрика-мастерская, которая производила более 60 тысяч телефонных аппаратов и несколько сотен коммуникаторов ежегодно. Общая длина телеграфных линий составляла 229593 км. Ежегодно в России отправлялось свыше 40 млн телеграмм. С 1906 г. на линиях, связывающих Санкт-Петербург с Москвой, Берлином, Казанью и Омском начали работать наиболее передовые для своего времени буквопечатающие аппараты. В целом доходы от почтово-телеграфных операций составляли 40-42 млн рублей в год. Всеми телефонными сетями, почтами и телеграфом руководило Главное управление почт и телеграфов России (и снова напоминание: не частно-кумовская компания!), – и предоставляло государственным органам и частным предпринимателям концессии на устройство телефонов, причём на длительные сроки – на 20 лет.
Все районы Российской империи были охвачены регулярной почтовой связью. Если в 1894 г. было 9624 почтовых учреждения, то в 1913 г. их число составило 16213. Каждый дом обслуживал почтальон!..

Император Николай II на протяжении своей жизни занимался спортом и поэтому отличался выносливостью и физической закалкой. Он хорошо играл в теннис, занимался греблей, отлично стрелял, увлекался велопрогулками, верховой ездой, лыжами, был одним из первых мотоциклистов в стране.  Вот почему на государственном уровне активно содействовал развитию физической культуры и спорта. А, чтобы Его намерения не остались одними пожеланиями, сиюминутными потугами, Он создал своим решением два крупных государственных органа управления физическим воспитанием и спортом. В 1911 г. образовал Российский Олимпийский комитет (две первые российские олимпиады были проведены в Киеве в 1913 г. и в Риге 1914 г., где в общей сложности состязались 1479 спортсменов из 50 спортивных организаций по 13 видам спорта; преемницами российских олимпиад стали Спартакиады народов СССР), через два года – утверждена Канцелярия Главного наблюдающего за физическим развитием народонаселения Российской империи.
Николай II придавал огромное значение военно-прикладным видам спорта, особо поддерживал авиационные состязания. Под его покровительством находились: Императорский Санкт-Петербургский яхт-клуб (яхт-клубу передавал значительные личные суммы на призы и содержание; клуб имел 533 яхты, объединял 2700 человек, организовал около пятисот гонок, в которых приняло участие более 3000 парусных судов; в 1910 г. за вклад в развитие морского дела в России, пропаганду водных видов спорта присвоил почётное наименование «Императорский речной яхт-клуб») и Императорское Русское автомобильное общество. В 1898 г. при Его содействии прошли первые в России соревнования по автогонкам и пробеги на мотоциклах.
Государь, большой любитель шахмат, в 1909 г. впервые в мировой истории наградил титулом «Гроссмейстер» победителей Международного шахматного конгресса в память М. Чигорина. Содействовал в создании Всероссийского шахматного союза, в проведении 4 всероссийских шахматных турниров, 2 международных конгрессов и 2 международных соревнований по шахматам в России.
В России получили мощное развитие тяжёлая и лёгкая атлетика, плавание, конькобежный спорт, гребля, борьба, бокс, гимнастика, хоккей, образовались сотни спортивных обществ и клубов (в 1914 г. было 360 обществ и 875 клубов), проводились великолепно организованные праздничные чемпионаты страны по всем видам спорта – не только по шахматам. (Рождению и развитию русского спорта помогло то, что физическое воспитание-образование было поставлено на научную основу и большую роль в этом сыграло то, что профессору П. Ф. Лесгафту лично Царем было предоставлено вспоможение в 1896 г.: открытие курсов воспитательниц и руководительниц физического образования, где с 1896–1905 гг. прошли обучение 4847 слушательниц. В 1906 г. курсы были преобразованы в Вольную высшую школу – первый спортивный ВУЗ в России.)
В результате Его усилий наши спортсмены на Всемирных Олимпиадах под звуки «Боже Царя храни!» и трепет российского флага награждались золотыми медалями – становились чемпионами – и получали другие: серебряные и бронзовые медали. (На IV Олимпиаде в Лондоне первым русским олимпийским чемпионом стал Н. Панин-Коломенкин, серебряными призёрами – борцы Н. Орлов и А. Петров. На V Олимпиаде в Стокгольме «серебро» взяли борец М. Клейн, команда стрелков Н. Мельницкого, «бронзу» завоевали Б. Глау в стрельбе, яхтсмены команды Э. Белосельского. А по десятиборью командой-победительницей стала российская, которой вручили золотые олимпийские медали и дали высочайший титул: Олимпийские Чемпионы!.. Император Николай II так был изумлён и тронут до слёз, что прислал в Стокгольм русским героям-десятиборцам серебряную ладью, вылитую в натуральную величину...

В первый же год своего царствования Николай II взял под своё покровительство Императорское Русское географическое общество, стал его попечителем и почётным членом. Им были организованы крупнейшие экспедиции в Центральную Азию, Арктику, Забайкалье и на Дальний Восток. В 1896 г. Он в два раза увеличил субсидии Императорскому Русскому географическому обществу. В 1901 г. при содействии Государя были выделены средства на строительство здания Общества в центре Санкт-Петербурга. Вот некоторые из трудов, проделанные Императорским Русским географическим обществом для науки и России: с 1899 по 1907 гг. на Аральском море работала экспедиция Туркестанского отдела РГО под руководством Л. Берга, по её результатах было опубликовано 14 томов исследований; в 1916 г. Указом Императора Николая II был основан Баргузинский заповедник (площадь 374,3 тыс. га), – основа: научные исследования-экспедиции Г. Доппельмайра в 1914-1915 гг; с 1894–1896 гг. Д. Иванов провёл исследования Сихотэ-Алиня и бассейн реки Зеи (зона Транссибирска); Охотско-Камчатская экспедиция (1896–1989 гг.) К. Богдановича и Н. Лелякина позволила составить карту побережья Охотского моря от устья Амура до Охотска; Следующая Камчатская экспедиция (1908–1910 г.) провела комплексные исследования этнографии, геологии, метеорологии, ботаники, зоологии Северо-Востока Российской империи; А. Герасимов, В. Обручев, А. Гедройц 3 года (1895–1898 гг.) «бродили» с экспедицией «по диким местам Забайкалья», что позволило создать новую карту Южного Забайкалья, точно определить гидрографическую сеть страны; в 1901–1917 гг. экспедициями А. Герасимова, Н. Хондажевского, И. Толмачева изучили западные части Алданского нагорья, Патомского и Северо-Байкальского нагорий; благодаря самой длительной экспедиции 1890–1902 гг. (было пройдено 28,5 тыс. км!) открыли Сибирские Увалы; русские учёные-исследователи работали и за пределами страны: так в 1897–1899 гг. А. Булатович впервые в мире произвёл комплексное исследование западного, центрального и южного районов Эфиопского нагорья, съёмку реки Омо; первая экспедиция П. Козлова (1899–1901 гг) помогла нанести на карту крупнейшие хребты в Восточном и Центральном Тибете; вторая (1907–1909 гг) – при раскопках «мёртвого» города Хара-Хото в южной части пустыни Гоби восстановила историю тангутского государства Си-Ся (982–1227 гг), что стало мировой сенсацией.

Император Всероссийский Николай Второй, Царь Польский и Великий Князь Финляндский, согласно «Своду государственных законов» именовался ещё и как «Верховный защитник и Хранитель догматов государственной Веры». Он первым из русских монархов за синодальный период одобрил и содействовал подготовке  к проведению поместного собора, который в 1917 г. завершился избранием Патриарха Московского и Всея России . В годы Его царствования достигло своего расцвета храмовое строительство (содействовал возведению в стране свыше 7456 церквей и часовен), были открыты сотни монастырей (211), восстановлены традиции церковного пения и древнерусской иконописи. Проявил особую настойчивость, добиваясь канонизации преподобного Серафима Саровского, возглавил в 1903 г. торжества в Сарове, собравшие 150 тысяч богомольцев. В годы Его правления были сопричислены к лику святых Феодосий Углицкий, Иоасаф Белгородский, патриарх Московский и всея Руси Гермоген, Питирим Тамбовский, Иоанн Тобольский, возобновлено почитание святой княгини Анны Кашинской. Он лично содействовал изданию фундаментальных трудов «Православной богословской энциклопедии» (12 томов) и «Толковой библии» (12 томов). При Императоре Николае II сформировалась структура военного духовенства. В 1914 г. Он утвердил инструкцию для военных священников: «Инструкция обязанностей военного священника на поле боя и в тылу». К 1917 г. в армии и на флоте было около 5 тысяч военных священников. Прилагал огромные усилия к восстановлению единства Русской православной церкви. Так, в апреле 1905 г., накануне Пасхи, издал Указ «Об укреплении начал веротерпимости», которым была положена основа преодоления одного из самых трагических явлений российской истории – церковного раскола… Были распечатаны алтари запустевших старообрядческих храмов и в них разрешено служить. Особо нужно сказать, что активизировалась роль Православной Церкви в государственных делах. (Только в одной Государственной Думе четырёх созывов избиралось 111 священников.) Не без участия Николая II в Царстве Польском в Холмовской губернии 470 тысяч православных русских получили возможность вероисповедоваться во вновь возведённых и отреставрированных православных церквях. Реанимировалась церковная благотворительность: в 1910 г. только половина приходов имели благотворительные фонды, но к 1917 г. уже почти при всех храмах и обителях существовали богоугодные заведения для престарелых и инвалидов, приюты для сирот, в которых содержалось более 600 тысяч человек. Императорская семья Николая II лично принимала участие в этом святом деле: в 1895 г. у Греческой общины была приобретена редчайшая рукопись V в. Пурпурная Евангелия, судьба которой решила резолюцию Государя: «Прошу распорядиться немедленно о приобретении этой редкости на мой счёт сполна»; Императорское Православное Палестинское общество находилось под покровительством (и практически на содержании) Николая II; при поддержке царской семьи были куплены земельные угодья на побережье Галилейского моря с источником св. Марии Магдалины, в Кане Галилейской, Назарете и других местах, построены Сергиевское, Александровское, Николаевское подворья в Иерусалиме и Назарете, а также паломнический комплекс с храмом Святителя Николая в городе Бари (Италия), открыты больница и пять госпиталей. Организовывалось и поддерживалось паломничество на Святую землю из России (10–12 тысяч паломников ежегодно). Не без российской помощи и лично Русского Царя в Палестине, Сирии и Ливане действовало 102 православные школы и две учительские гимназии.
В самой России Русская Православная Церковь в 1914 г. имела 68 Епархий, 54923 храма, 953 монастыря, 4 духовные академии, 57 духовных семинарий, 185 духовных училищ, 40530 школ, 278 периодических изданий; 157 архиереев было, 68928 священнослужителей, 48987 церковнослужителей, 73229 насельников-монастырей. («Слышь, отец Михаил, это же огромная армия! Вот бы вас всех, обкуренных ладаном, бородатых волосато-гривастых – звереподобных, – на фронт: напугали, крестами забили, закидали-сожгли кадилами бы долговязых конопатых Фрицев и Гансов и – конец войне!..»)
А какие пасхальные подарки русским воинам дарила Александра Фёдоровна!.. Например, на 1916 г. –  дала книжки «Памятка солдату», где были помещены факсимиле царских детей, молитвы, православный календарь, информация о денежных выдачах Георгиевским кавалерам, пенсиях и пособиях воинам и членам их семей, обеспечении инвалидов протезами; в среде фронтовиков памятка пользовалась большим успехом и была очень нужна.
Император Николай II и Его семья служили живым примером и образцом милосердной помощи ближним. Благотворительные пожертвования Романовых составляли треть расходов на благотворительность в Российской империи – единственный пример в мировой истории! Государь оказывал личное покровительство «Императорскому человеколюбимому обществу», которое объединяло 274 благотворительных заведения в Санкт-Петербурге, Москве и 37 губерниях; только в 1912 г. помощь получили около 159 тысяч человек, в том числе врачебную – 128 тысяч. В 1913 г. по Его инициативе было создано «Российское Попечительство об охране материнства и младенчества» с целью уменьшения детской смертности, устройство приютов для матерей и детей, молочных кухон. Попечительство только 1914–1916 гг. передало  семьям погибших воинов более 25 миллионов рублей. (Вот одна из разгадок прироста населения страны!..) Николай II жертвовал  значительные суммы на поддержку образования, науки и искусства. В 1896–1913 гг. Он оказал помощь различным учебным заведениям в размере 66157 рублей золотом. Сначала своего царствования ежегодно передавал (не присваивал!!!) по два миллиона рублей на поддержку российского искусства. В 1895 г. в Санкт-Петербурге были открыты Государственный Русский музей – первый в стране государственный музей русского изобразительного искусства, государственный мемориальный музей А.В. Суворова. Не отставала и Императрица: Александра Федоровна во время голода 1898 г. пожертвовала одну восьмую часть своего личного состоянии (!) на помощь голодающим. Она возглавила Общество «Попечительство трудовой помощи», которое имело на своем попечении 110 домов трудолюбия, 22 детских ясель, 78 богоугодных заведений, 26 школ, 13 амбулаторий и санаториев. Кроме этого, на личные же пожертвования Государыни в Крыму были созданы бесплатные санатории для больных туберкулезом. В годы Русско-Японской и Первой мировой войн Она сформировала для нужд фронта 9 военно-санитарных поездов, четыре мобильных поезда-склада, под Ее личным покровительством находились 11 лазаретов и госпиталей.    Члены Императорской Фамилии в 1914–1917 гг. (великие княгини Елизавета Федоровна, Мария Павловна, принц Александр Ольденбургский и др.) передали больше 20 млн. рублей на содержание 22 лазаретов для раненых, 31военно-санитарного поезда. Одна только Императрица Мария Федоровна (мать НиколаяII), через возглавляемые Ею благотворительные учреждения в России для детей, имела на попечение 59337 младенцев, содержала 329 детских приютов (23 тыч. детей), 75 средних и 63 низших учебных заведений (30890 учащихся), 148 сельских школ, 44 школы для слепых и глухонемых, 2 высших и 4 средних учебно-лечебных заведения, 64 больницы и лечебницы (3374 койки), 55 богоугодных заведений (4259 человека), 16 домов для слепых и глухонемых. Надо договорить о благотворительной деятельности императорских детей (великих княжон Ольги, Татьяны, Марии, Анастасии и Цесаревича Алексея): они, кроме того, в годы Первой мировой организовали благотворительные комитеты, названные в их честь; на личные средства их было оснащено 9 военно-санитарных поездов, 4 поезда-склада, 13 лазаретов для раненых, собрано более 5 млн рублей для оказании помощи семьям павших воинов.
Были, разумеется, у Императора Николая Александровича Романова и увлечения: одна из них – охота. Но странным было бы, если Монарх этого не делал!.. Иногда в выездах на нее принимали участие и Великие князья, княгини, царедворцы и даже Императрица Александра Федоровна. Она брала в руки ружье и упражнялась в стрельбе по зверям и птицам. Когда подросли дочери, Государь стал и их брать. Николай II прекрасно владел оружием (в том числе и холодным), стрелял очень метко, реакция – молниеносная: однажды за день подстрелил 1408 фазанов! Ходил один на один на медведя и зубра! Лично уложил 104 зубра … оленей и мелкую дичь никто не считал. Охотился Он и в   февральские дни семнадцатого года, когда начиналась подлая коварная  революция, проведенная под руководством буржуа, руками народа: небольшой, но очень мерзкой глупой части антихриста-народа, и другой (большей) части: безразличной к политике и общественно-социальному строю и преступного греховного неучастия в политической жизни в стране, создавшие этим условия и возможность проведения революции!..


Российский Царь-Император умело и действенно проводил и внешнюю политику. В МИД в 1913 г. работало 703 высококлассных образованнейших сотрудников. Было 8 посольств, 192 консульств в 47 государств. Николай II и сам являлся прекрасным дипломатом. В 1894 г. заключил очень выгодный для страны Русско-Германский договор; в 1896 г. восстановил дипломатические отношения с Болгарией; способствовал возвращению Франции в число великих европейских держав; в 1897 г. заключил соглашение с Австро-Венгрией, повлиявшее на завершение Греко-Турецкой войны; содействовал миротворческой операции на Крите; в течение многих лет сглаживал противоречия между Германией, Англией и Францией – был главным миротворцем в Европе; в 1901 г. установил дипломатические отношения с Афганистаном; в 1908 г. первым признал независимость Болгарии; в 1911 г. помог внешней Монголии провозгласить независимость; последовательно выступал за мирное разрешение Балканского конфликта. Он первым из русских монархов осознал стратегическую важность Дальневосточного региона, значение таких стран, как Корея и Китай, Япония. «Россия будет прирастать Азией» – Государь определил направление русской геополитики. Став на престол Императора Николай II сразу приступил к разработке «Большой Азиатской программы»: развитие Сибири и Дальнего Востока, экономическое сотрудничество с соседними азиатскими странами. Только благодаря помощи России Китай смог сохраниться как государство; а воздействие Российской империи на Японию заставило ее отказаться от захвата Ляодунского полуострова, лишило ее контроля над Печилийским заливом.
Николай II непосредственно сам руководил внешней политикой и уже, восседая на Трон, заявил в обращении к иностранным государствам, что ни в чем не уклонится от вполне миролюбивой, твердой и прямодушной политики, «столь мощно содействовавшей всеобщему успокоению». Он был единственным из государственных деятелей новейшей эпохи, провозгласившим христианские заповеди основой своей политики. Император Николай II всегда оставался верным союзническому долгу. Взять, к примеру, август 1914 г., когда Франция оказалась на грани поражения, неподготовленные русские войска пошли в наступление на Восточную Пруссию. Немцы перебросили значительные силы с запада на русский фронт, и Франция была спасена. Его принцип: устойчивая безопасность может быть только равной и неделимой, актуален и сегодня в Концепции внешней политики Российской Федерации. Благодаря такой твердой и умело-непреклонной внешней политике, Россия одерживала дипломатические победы. Даже тогда, когда проиграла Японии войну, при заключении Портсмутского мирного договора 5 сентября 1905 г. было отказано Японии в выплате контрибуции, не допустила ограничения своего права держать Военно-Морской флот на Дальнем Востоке, не пошла на серьезные территориальные уступки. Так же велась и дипломатия военного времени (во время Первой мировой): Николай II активно содействовал укреплению союзнической коалиции, разрабатывал программу послевоенного сотрудничества; огромным достижением России стали Босфорские соглашения 1915 г. о включении Константинополя и проливов Босфор и Дарданеллы – при условии победы над Германией – в состав Российской империи!.. Русская дипломатия в годы Великой войны оказывала поддержку (в том числе и гуманитарную) соотечественникам за рубежом и русским военнопленным. МИД организовал при посольстве Испании в Санкт-Петербурге Справочный стол о российских подданных, оставшихся на территории неприятельских стран. По указанию императора МИД выдавал россиянам ссуды и пособия на местах, осуществлял переводы для них по льготному курсу в воюющие с Россией страны и на оккупированные территории. Император Николай II строго контролировал и требовал с сотрудников МИДа. Чтобы стать даже кандидатом на дипломатическую работу, нужно было пройти тщательный отбор, пройти сложнейшие экзамены. Он постоянно усовершенствовал методику и структуру МИДа. Созданы были четыре политических отдела: отдел печати, юридический, особый  (военнопленных), осведомительный отдел (политическая разведка). При Ставке Главнокомандующего учреждена Дипломатическая канцелярия. В знаменитом Дворце Мира в Гааге, центральное место занимает портрет Императора Николая II – Государь-Миротворец, Он заслуживает такого! Он стоял у истоков миротворчества. Благодаря Его знаниям, интеллекту и энергии и умелым действиям была проведена в 1899 г. Первая Гаагская Конференция Мира  (участвовало 26 государств – 3 конвенции, 3 декларации), был создан Международный арбитражный суд; в 1907 г. – Вторая Гаагская Конференция Мира (участвовало уже 44 государства – 13 конвенций, 1 декларация). Вот что писали о Гаагской конференции: «Мир был уже поражен, когда могущественный монарх, глава великой военной державы, объявил себя поборником разоружения и мира. Удивление еще более выросло, когда благодаря русской настойчивости конференция была подготовлена, возникла, открылась». Николай  II заслуживает такую честь: только при личном участии и усилиям были введены определения правил ведения войны и мирного урегулирования международных споров. Русский царь предложил ограничить рост вооружений, на полвека опередив эпоху. В 1907 г. Он утвердил «Наказ Русской армии о законах и обычаях сухопутной войны», где впервые в истории человечества документально изложил принципы гуманизма по отношению к военнопленным и мирным жителям захваченных территорий: запрещалось применять яды, отравленное оружие, разрушать селения и жилища, занятые у противника.
… Великая война остановила беспрецентные стройки при Николае Втором (таких высоких объемов строительства прежде в истории России никогда не было!). Показателем такого являются возникновение новых городов и рост старых: в южных краях из станиц, деревушек и поселков вырастают известные курорты: в 1915 году – Геленджик, в 1916-ом – Туапсе, в 1917–ом  – Сочи, в 1903 –ом – Кисловодск, в 1914-ом Армавир. В северных широтах начинается строительство заполярных городов: в 1896-ом возводится Североморск, в 1899-ом – Полярный, в 1916-ом – мурманск. В Сибири и на Дальнем Востоке закладываются: в 1898-ом Уссурийск, в 1898-ом – порт Дальний (Далянь), в 1903-ом – Новосибирск, в 1903-ом – Бодайбо, в 1905-ом – Южно-Сахалинск, в 1907-ом – Корсаков, в 1915-ом – Камень-на-Оби и прочие.

«У России только два союзника: Армия и Военно-Морской флот!» – сказано на все времена, – теперь не определить, кто первый сказал , главное – верно. Без сильной Армии и Флота не было бы такой державы: вокруг разлеглись  хищники:  капиталистические страны, переходящие в стадию империализма! Поэтому Николай II сделал всё, чтобы у России они стали сильнейшими в мире. Делалось, как и всё Им, системно-планово, научно и – учёт, контроль и личная ответственность Министров за проводимую работу. Одновременно с появлением новых военно-технических средств вооружения и увеличением их количества и усовершенствованием-улучшением качества в Вооруженных силах, особо уделялось внимание на усиление военно-морского флота. В 1903 г. была построена первая подводная лодка «Дельфин», Указом Императора-Царя в 1906 г. созданы подводные силы флота; начали создавать новые типы подлодок (типа «Барс»), которые по всем характеристикам превосходили мировые аналоги (!), появились первые в мире подводные минные заградители типа «Краб». В 1911 г. по Его указу было сформировано первое соединение подводных лодок; перед Первой мировой войной Россия имела 43 подводные лодки, которые впоследствии потопили более 60 транспортов противника – без учёта других кораблей; шла подготовка офицерского корпуса  (если до Него офицером мог стать только дворянин, то теперь их было менее 56 %, остальные – из прочего сословия – в том числе буржуа) в современнейших для того времени в военных ВУЗах (7 академий) и училищах (23 военных училища)  и других военных кадров и личного состава (было открыто 7 офицерских школ, 5 классов, 31 кадетский корпус). Улучшены социальные условия жизни военнослужащих (Император значительно повысил довольствие офицерам и военные пенсии).
Было создано 13 военных округов, 2 флота, 3 флотилии; для мирного времени имелось 37 корпусов, 461 боевой корабль.
Количество высшего командного состава было доведено до 1462 (генералов и адмиралов), офицеров 50919 и 1375878 солдат и матросов. Проведённая Им военная реформа была одна из самых эффективных в истории России. Учитывался опыт неудачной войны с Японией, мировая практика войн. Конечно, без умелой организации управления войсками, невозможно было так успешно провести военную реформу. Николай II полностью реорганизовал с 1905 г. управление сухопутными и морскими Вооружёнными силами России. Были созданы: самостоятельное Главное управление Генерального штаба, в ведение которого были переданы основные вопросы подготовки страны к войне, Совет государственной обороны, Высшая аттестационная комиссия, Морской Генеральный штаб; приняты  новые уставы и постановления, в том числе Устав полевой службы. В интересах мобилизации в Европейской части России Он ввёл территориальную систему комплектования, создания корпусных, дивизионных и полковых районов пополнения. В армии были упразднены слабые в боевой отношении резервные войска, составляющие 15 % от общей численности. Были сформированы подразделения и части полевой тяжёлой артиллерии; на вооружение войск поступили более совершенные 122 и 152 мм гаубицы, 107 мм скорострельные пушки. Появились инженерные (сапёрные, телеграфные, понтонные), железнодорожные войска, войска связи, на вооружение которых начали поступать новые понтоны и мостовые конструкции, средства инженерного заграждения, путеукладчики, радиостанции. Как было уже сказано, что Император создал автомобильную промышленность, что позволило оснастить Армию автотехникой – впервые на Белостокских манёврах были проведены испытания автомобилей. В 1906 г. появились бронеавтомобили с пулемётом, а в 1911 г. – бронеавтомобильные роты. К 1917 г. в Русской Армии было 22 автомобильных подразделения, около 10000 автомобилей!
Проявил Он и заботу о солдате: в 1905 г. увеличил жалованье нижних  чинов, впервые солдатам стали выдавать постельные принадлежности, в 1907 г. в армии ввели единое обмундирование. Николай II лично опробовал полевую форму в ходе длительного перехода. Он сократил сроки военной службы: в пехоте и в полевой артиллерии с 5 до 3 лет, в других родах войск с 5 до 4-х, на флоте с 7 до 5 лет.
Вот так оценили военную реформу в Русской Армии наши потенциальные противники (устами начальника германского Главного штаба генерала фон Мольтке) перед самой войной (Первой мировой): «Боевая готовность России со времён Русско-Японской войны сделала совершенно исключительные успехи и находится ныне на никогда ещё не достигавшей высоте».
Вот только несколько цифр и достижения, которые подтверждают сказанное: к 1916 г. Главное артиллерийское управление ввело в строй 15 новых заводов – производство орудий возросло в 8 раз, количество боеприпасов в пять – 9000000 снарядов в год; с 1914 (начало войны) по 1917 гг. было сооружено: 3150 вёрст вторых путей, развито 10 узловых станций. В целом по стране увеличилось вагонопробегов на 1500 вагонов в день. У России было достаточно (их хватило) мобилизационных ресурсов, чтобы военная промышленность смогла обеспечить военной продукцией Армию и Флот: в 1914–1917 гг. было выпущено 3,3 млн винтовок, 28000 пулемётов, 11700 орудий, 4600 миномётов, 11446 огнемётов, 27 млн снарядов, 13,5 млрд патронов, освоила массовый выпуск самолётов , лёгких (ручных) пулемётов, ручных гранат, зенитных орудий и др.. Было мобилизовано 16 млн человек, что составляло 8,7 % населения России (Франция – 17 %, Великобритания – 10,7 %, Германия – 20,7 %, Австро-Венгрия – 17,1 %). К концу войны численность Русской армии была около 10 млн человек – из них 217 тыс. составляли офицеры. И не только – патроны, винтовки, пулеметы и орудия … форты и крепости на границах были построены (Брестская крепость, Новогеоргиевская крепость, крепость в Гродно, военный форт Александра Третьего и крепость Петра Великого а Латвии, береговые батареи  Севастополя, форты под Петроградом Тотлебен и Обручев, Кронштадтские минно-артиллерийсие позиции – форты Николаевский и Алексеевский)!..

           В 1913 г., учитывая величайшее значение и роль наград, Государь Николай II утвердил новый статус военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия (самого ордена, Георгиевского креста, Георгиевской медали, Георгиевского оружия) – это тоже была подготовка к войне. В 1917 г. Георгиевских кавалеров (награждённых Георгиевскими крестами) было более 1 млн солдат и матросов, полных – около 30000. Георгиевские медали получили около 1,5 млн человек. Георгиевские награды давали почётный статус в обществе и существенную прибавку к жалованию и к пенсии. (Самого Императора постарались наградить после коронации единственный раз: орденом Святого Георгия 4-й степени, – но... – заслуженно! – Он был награждён 39 иностранными орденами!..) А как Он спас Россию от поражения в  Великой войне, когда в августе 1915 г., сменив бездарного, неумелого (198-ми сантиметровый красаве'ц!) Великого Князя Николая Николаевича Романова (своего дядю, который не простил ему такого и подговорил и организовал помощь в свержение-предательство высшим генералитетом русской Армии «Николашки»– все командущие фронтами были его личными друзьями-собутыльниками…) с должности Верховного Главнокомандующего и, приняв командование на себя, остановил наступление германских войск. (В августе-сентябре 1914 г. Восточно-Прусская операция закончилась разгромом 1 и 2-й русских армий; германские войска наступали по всей линии фронта, русские войска, неся гигантские потери отступали: было отдано противнику Царство Польское, пал Брест-Литовск – началось бегство русских из Литвы, пали Ковель, Владимир-Волынский, Гродно. Оборонительная линия Неман–Буг развалилась – русские армии несли тяжелейшие потери. Весной 1915 г., благодаря страшным недопустимым ошибкам русского командования, противник, создав огромный перевес в войсках и вооружении, прорвал на Юго-Западном фронте широкий участок укреплений и нанёс вновь огромнейшие потери: 150 тыс. убитых русских солдат и офицеров, 700 тыс. раненых, 900 тыс. взято в плен.) Император Николай II реорганизовал Ставку Верховного Главнокомандующего, управление фронтами, были развёрнуты 13 новых армий. Большая площадь Северо-Западного фронта разделена на 2 самостоятельных фронта – Северный и Западный; осенью 1915 г. Государь создал новый стратегический фронт обороны. Успешное проведение Вильно-Молодеченской, Сарыкамышской, Карпатской, Эрзурумской крупных наступательных операций изменило стратегическую обстановку на фронтах; завершение Хамандской операции положило конец германскому влиянию на Персию, предотвратило её вступление в войну против России. На Юго-Западном фронте Русская армия осуществила прорыв глубоэшелонированной позиционной обороны противника; впервые были созданы фронтовые и армейские базы снабжения.
А когда Германия, в нарушении Женевской конвенции начала применять отравляющие вещества – газы, то тут же в России запустили 33 (!) завода по производству серной кислоты и было построено с конца 1915 г. к началу 1917 г. 25 бензольных заводов, – что дало России защититься: наладить производство в  достаточном количестве противогазов...
К весне 1917 г. были созданы достаточно крупные стратегические резервы и, если бы не Буржуазная революция, то Русская армия пошла бы в наступление – начала освобождение своей территории, захваченной врагами, и довела бы победоносную войну в Берлине!..




Николай II пытался предотвратить Первую мировую войну: во время Сараевского кризиса в июле 1914 г. предложил передать австро-сербский конфликт в Гаагский международный суд. Но Запад для того и создал конфликт, чтобы началась война, где обязательно должна была участвовать и Россия, чтобы ослабить великую империю, и этим помочь русской буржуа, создав в стране революционную ситуацию, совершить революцию – покончить с законной царской властью, которая была на порядок выше в социально-нравственном и политико-экономическом плане, чем пришедшая к власти (путем предательства родного народа, страны, своего Царя, –  власть которого пришла вместе с Православием, основа царствования произрастала из глубины веков Русской истории и народа и предопределилась Судьбой) буржуа, жизнь которой основана на капитале и прибыле – цель которой – нажива путем эксплуатации народа, захвата имущества другого буржуа , а,  чтобы легче было такое делать, планировалось разорвав Империю на отдельные клочья-государства (так легче править и грызть «свою кость», прибрав в свою будку). Запад не просто помогал русским нелюдям-буржуа, (по простому: ascaris lumbriceides), засылая для этого в Россию шпионов и провокаторов, и (о, Господи, не пожалели!..) вкладывая деньги свои в Русскую революцию (организовывая фонды помощи русской революции), чтобы остановить усиление России, которая вот-вот выйдет на тропический берег Индийского океана и возьмет в руки ворота-проливы (Босфор и Дарданеллы), Константинополь, выйдет в Средиземное море…
… Все по науке: все равно, в конечном счете, причины Русской Буржуазной революции – экономические!.. Народу не нужна была революция, но буржуа, обманув народ, заставила одну часть (пусть небольшую), но активную, на время превратившуюся в толпу демонов-антихристов, участвовать в свержении нелегитивными  методами Николая II, а другая часть (большая) своей пассивностью, невмешательством тоже помогла. (И еще как: если бы вмешалось большинство, не желающее никаких потрясений-революций, то мы бы сейчас жили в величайшей – и не только по площади и  по населению – Передовой Державе Мира!) Как уже было сказано и показано, Царь Николай II (вот как определяли Его современники: «У Николая нет ни одного порока, – 27 ноября 1916 г. Палеолог, – его воспитанность воспринимают за слабость, которые не знают, что такое воспитание…») опередил время и вел свою социальную и экономическую политику в пользу своего народа ! Он предопределил социализм!.. Нужен был такой Царь?!. Нужен: российскому народу – России – Мировой человеческой цивилизации!.. ((Но буржуям – всем браткам: как своим, так и заграничным – нет!.. И русской интеллигенции (как они сами себя кликухуют и считают себя самым главным классом в обществе, хотя в жизни они являются межклассовой «смазкой» и буржуйовскими суппозиториями, как для rectum et vaginum) тоже – нет…))


3
      
 Полдень. Редкий ряд деревьев на узких тротуарах Цюриха, с нависающими над праздно прогуливающимися прохожими тяжелыми от набухших почек ветками. На высоком сияющем синевой небе солнце спряталось за редкими, отдельно плывущими белоснежными еврооблаками. Сладкий воздух наполнен винной свежестью. На знаменитых черепицах города давно уже нет снега. Приятный ветерок веет с Zurichsee  вдоль Limmat и гладит нежно, улыбчивые лица встречных горожан, одетых по-весеннему. – Guten Tag, Genosse! –  журавлиный наклон головы, бархатный низкий мужской бас. – Guten Tag! – молниеносный ответ и легкий кивок, чистый сильный голос. – Фриц, с кем это ты поздоровался и назвал товарищем? – спросила (по-немецки) ласково, но настойчиво жена своего мужа (долгого, сутуловатого с вытянутым лицом)… – Товарищ по партии – тоже член Швейцарской социал-демократической партии Вольдемар Ульяноф-Бланк, – партийный псевдоним: Ленин… – Ленин – псевдоним?.. Что есть это слово? Говори!.. – Мы как-то сидели в вяденсвилере… – С кем сидел и, что ты там делал?! – С товарищами… партийные дела, да и пиво там хорошее: нефильтрованное темное с коноплей… – Ну, ну! – зеленые глаза жены гневно замигали, – вот ты какой! – с коноплей… У Франца дернулось левое веко, но он продолжил таким же ровным басом: – И мы тогда решили, что Ленин – от слова Лернен: учитель, только «р» не произносится и не пишется… Из Руссии… Почти квадратная фигура Ленина резкими сильными движениями удалялась… «Ох, силен!..» –  вслух продолжила: – Какая необычная внешность: фигура бойца, с дьявольски горящими (о, о, о – сколько в них энергии!) и не по-человечески умными глазами и … …Вдруг Фрицу вспомнилось (сегодня ровно 40 дней тому назад) выступление Вольдемара  9 января в Цюрихском Народном доме перед молодежью о начале Первой революции в России 1905 г… Добротный вместительный обширный зал Народного дома заполнен молодыми сторонниками Циммервальдского «Союза молодежи», горожанами-швейцарцами, эмигрантами, студентами, рабочими и просто любопытными.  Он занял, оставленное ему место, откуда хорошо было видно: президиум, где сидели: секретарь Швейцарской социал-демократической партии Фриц Платтен и вожак молодежи Вилли Мюнценберг, слева от них – Бронский из большевисткой секции и его секретарь Харитонов, Ленин. Товарищи Харитонов и Ленин всегда с собой водили на такие сходки своих жен. «Где-то они должны быть здесь», – вытянул шею (воспарилась  его голова высоко) и прямо перед собой увидел в первом ряду спины и профиль лиц Раисы (жены Харитонова) и Надежды (красивой большеглазой полячки – жены- друга Вольдемара). Ленина знал, но не так, как некоторые товарищи, говорившие, что «нет больше  такого человека, который все 24 часа в сутки был бы занят революцией, у которого не было бы других мыслей, кроме революции, и, который даже во сне видит только революцию». Советовали ему послушать его выступление. Разглядывая его думал: «Ну что такого необычного нашли в нем?!.» Поднялся Вилли Мюнценберг (рослый стройный блондин, помеченный божьей печатью лидерства на лице), подождал, когда погаснут  сверкающие белозубые улыбки,  прекратятся отдельные выкрики-возгласы –  утихнет гул-шум в зале и заговорил громким рупорным голосом: – Наш русский товарищ, Вольдемар Ульяноф-Ленин, член Швейцарской социал-демократической партии и политический эмигрант из Руссии, любезно согласился сделать доклад о расстреле выступления рабочих в январе 1905 года. Он свободно говорит по-нашему и переводчик ему не нужен… В конце зала, вон там, сидит французский товарищ, который может переводить для тех, кто еще не овладел немецким – языком европейцев… – переводчик приподнялся, покрутил головой туда-сюда, сел. – Начинаем, а сейчас казначей пускай по рядам большую кружку и просьба: кладите только серебро или бланкноты, – и, улыбаясь, – а то от меди в фонде помощи политическим эмигрантам отказываются: карманы рвутся, – пошутил председатель. Ответом – веселый смех… Резко встал из-за стола президиума Ленин. Внешне неброский, старше своих лет. Одет – в чуть потертый, но чистенький аккуратно выглаженный костюм-тройку, недорогую рубашку с темным галстуком. Во всей его необычной, как будто наэлектризованной фигуре и принятой позе было предвкушение боевого азарта очень опытного и сильного бойца!.. Из-под высокого двухэтажного широкого лба, очерченных темными бровями, сверкнули и зажглись каким-то особенным гипнотическим завораживающим огоньком необыкновенно выразительные умные глаза и сразу заставили привлечь к себе внимание. Он, улыбаясь, не обнажая зубы, растянул губами свою  рыжеватую профессорскую бородку, повел взглядом по залу, еще больше притягивая к себе внимание. Неожиданно поздоровался и заговорил: – … Юные друзья и товарищи! Сегодня двенадцатая годовщина Кровавого воскресенья, которое с полным правом рассматривается как начало Русской революции… – голос оратора – мощный: легко долетали, четко ясно сказанные слова, до каждого сидящего. (Для Фрица было неожиданностью то, что Вольдемар говорил на его родном северно-скандинавском диалекте, – «так могут говорить только рожденные в северной  Германии или у кого мамка немка! – но он по матери: Бланк– еврей…») В нескольких словах  выступающий нарисовал трагическую картину этого дня в Петербурге. Перед глазами сидящих возникли образы рабочих (некоторые пришли с семьями: молодыми женами и детьми), идущих напористо прямо на ряды солдат (винтовки с привинченными штыками вскинуты и нацелены на многотысячную толпу), преградившие путь; над головами людей, плескались кумачовые плакаты с не всегда грамотно написанными петициями и мелькала и тыкалась сзади в толпу черная борода руководителя-провокатора попа Гапона, благословляющего про себя свою православную паству на смерть (он-то знал, что людей идущих с наивными петициями и мирными намерениями к Царю, встретят пулями)… – в словах докладчика и в его облике – горечь и  боль от гибели сотен и сотен (будто бы более 4 тысяч человек) рабочих и их семей, утраты сотен боевых товарищей-революционеров – такая печаль выступила на лице Вольдемара, и видно было, как стеснилась его грудь от горя и боли, что в зале некоторые начали хвататься за сердце – им  стало дурно… Ленин тут же попутно прояснил, кто такие современные социал-пацифисты, раскритиковал, распинал их так, что они, называющие себя социалистами, стали тем, кто они есть: «буржуазные фразеры». Зал внимал каждое слово, сказанное Вольдемаром. Незаметно он перешел к выводам. …– Интересно сравнить военные восстания в России 1905 года с военным восстанием декабристов в 1825 году, когда руководство политическим движением принадлежало офицерам, именно дворянским офицерам; они были заражены соприкосновением с демократическими идеями Европы во время наполеоновских войн. Масса солдат, состоявшая тогда из крепостных крестьян, держалась пассивно. История 1905 года, – свою речь подчеркивал энергичными, выразительными жестами – не только выражением лица, но телодвижениями помогал очень…– дает нам совершенно обратную картину. Офицеры, за небольшим исключением, были тогда настроены или буржуазно-либерально, реформистки, или контрреволюционно. Рабочие и крестьяне в военной форме были душой восстаний; движение стало народным… Во всяком случае, история Русской революции, как и история Парижской коммуны 1871 года, дает нам непреложный урок, что милитаризм может быть побежден и уничтожен лишь победоносной борьбой народной армии. Недостаточно только проклинать, «отрицать» милитаризм, нужно критиковать и доказывать его вред. Глупо мирно отказываться от военной службы – задача заключается в том, чтобы сохранить в напряжении революционное сознание пролетариата и готовить его лучшие элементы к тому, чтобы в момент глубочайшего брожения в народе они стали во главе революционной армии… Происходило что-то такое, что нельзя было объяснить одним разумением: сила Ленинского слова и мысли были таковы, что в основном молодые, нетерпеливые и подвижные люди сидели как сомнамбулы, не мигая глазами, едва дыша, не шелохнувшись… – Несомненно, формы грядущих боев в грядущей европейской революции будут во многих отношениях отличаться от форм русской революции, – указывал оратор. – Но, несмотря на это, русская революция – именно благодаря своему пролетарскому характеру в том особом значении этого слова, о котором я уже говорил, – остается прологом грядущей европейской революции. Несомненно, что эта грядущая  революция может быть только пролетарской революцией и притом в еще более глубоком значении этого слова: пролетарской, социалистической и по своему содержанию.  Эта грядущая революция покажет в еще большей мере, с одной стороны, что только суровые бои, именно гражданские войны могут освободить человечество от европейского ига капитала, а с другой стороны, что только сознательные в классовом отношении пролетарии могут выступить и выступят в качестве вождей огромного большинства эксплуатируемых… – (И короткая выразительная пауза!) – Нас не должна обманывать теперешняя гробовая тишина в Европе, – убежденно провозгласительно воскликнул Ленин. – Европа чревата революцией. Чудовищные ужасы империалистской войны, муки дороговизны повсюду порождают революционное настроение, и господствующие классы – буржуазия, и их приказчики:  правительства, все больше и больше попадают в тупик, из которого без величайших потрясений они вообще не могут найти выхода. Подобно тому, как в России в 1905 году под руководством пролетариата началось народное восстание против царского правительства с целью завоевания демократической республики, так ближайшие годы, как раз в связи с этой хищнической войной, приведут в Европе к народным восстаниям под руководством пролетариата против власти финансового капитала, против крупных банков, против капиталистов, и эти потрясения не могут закончиться иначе, как только экспроприацией буржуазии, победой социализма !.. Ленин  помолчал  и,  вдруг  изменившись, жутким каким-то внутриутробным  голосом  и одновременно человечно сердечно: – «Мы, старики , может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодежь, которая так прекрасно работает в социалистическом движении Швейцарии и всего мира, что она будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции!» Гром аплодисментов потряс стены Народного дома… – …еще: темно-русая с рыжинкой бородка – русский Люцифер!..Фриц! Ты не слушаешь меня… – Извини, вспомнил выступление Вольдемара  9 января в Цюрихском Народном доме перед молодежью о начале революции в России 1905 г… Поверь мне: я чуть не побежал со всеми вместе делать революцию после его выступления!.. Вот какова сила его слова!.. Нет, он не Люцифер, а он действительно Ле…нин! Ученый, который теоретически  направляет – определяет путь социального развития человеческого общества – цивилизации. Я читал его труды в виде множества статей, небольших книжек и, представь себе, вырисовывается единая направляющая для человечества – это бесклассовое, плановое общество, где люди равны по социальному положению, сытые, довольные, дружеские и братские отношения между собой, каждый счастлив и доволен жизнью. Без таких,  как Ленин, мы обречены на участие в  диких хищническо-звериных  отношениях буржуазного общества, то есть жить в хаосе, где побеждает и выживает тот у кого больше денег и нет совести!.. – Oh, mein Gott! Fritz, Fritz! – du is ein Trottel Mensch: was sagst du?!. Wer bist du ?!.    


      4

… Сегодня Он позволил себе побыть с семьей, как в прошлые добрые времена, а после завтрака даже вместе с женой отдохнуть-вздремнуть на просторном ложе в уютной тихой, теплой (регулируемое паровое отопление) спальне , где чистый теплый воздух, пронизанный тонкими ароматами каких-то нежных сказочных цветов с ладанным оттенком – расслаблялось тело, душа испытывала покой и наполнялась радостью бытия…(«Какое неимоверно сказочно непередаваемое  приятное чувство ощущать себя  простым человеком, без тяжелейшего монаршего груза ответственности, возложенного на тебя Богом!.. О, о! какое счастье быть на Земле просто человеком-мужем любящим больше себя и жизни  женщину и быть отцом с нею общих детей – это райское наслаждение просто быть семьянином  и жить на Земле со своей семьей!..») Он был весь пропитан-пронизан любовью  к жене,  детям – особо к Бэби – младшенькому – Алексею!.. Если честно, то он никогда не переставал ощущать, всегда все заполняющее любовное чувство-страсть вначале к Аликсу  и по мере появления-рождения детей, это божественное непередаваемое блаженно-восторженное чувство возникало к каждому новому ребенку и особо усилилось, когда Бог дал наследника (правда, к этому чувству прибавился страх и боль одновременно: сын родился с наследственной болезнью – гемофилией!..). Во как Бог наказал за то, что не внял советам: женился на родственнице… Но ни капли не сожалеет и тем более не винит свою пожизненную любовь – свою жену. (Медицине было уже известно, что передается это заболевание через женщин – но болели мужчины – в то время неизлечимое – больные погибали от кровотечения: кровь не сворачивается – достаточно царапины!..) Он (христианин, православный) пошел на поводу жены (то же истинно верующей) и разрешил пригласить к себе в дом Григория Распутина – ведуна-знахаря; нашел талантливейших, высокообразованных, одних из лучших врачей того времени: Е.С.Боткина, В.Н.Деревенко и профессора С.П.Федорова. И, когда в 1912 году после тяжелейшей травмы цесаревича Алексея, практически обреченного на смерть, спасли они (все вместе!)!.. Он благодарен Богу, что так надоумил Его сделать, –  воспоминания об этом вновь потрясли Его душу и тело. Глаза Его закрыты, старался  не дышать шумно и глубоко, но сердце громко и сильно стучало в груди и тело заколотило в мелком ознобе…
В 1912 году широко и торжественно отметив столетие Бородинской битвы и победы в Отечественной войне 1812 г., Он вместе с женой и детьми поехал в уединенное западное имение – в польскую Спалу. Все удивлялись, почему царская семья ищет уединения не на юге в тепле и ягодно- фруктовой сытости, а в лесном «охотничьем домике». Объяснялось просто: Они с Императрицей хотели скрыть очередное ухудшение тяжелой наследственной болезни сына от широких общественных кругов, не хотели, чтобы узнали о болезни (которая могла поставить под вопрос о возможности престолонаследия цесаревича Алексея!). Императорская семья задержалась в Спалском угодье гораздо дольше, чем планировалось – до наступления зимы. Дело в том, что в Спалу поехали через Беловеж, где во время катания на лодке цесаревич упал и сильно ударился левым боком, что привело к внутреннему кровоизлиянию – образовалась большая гематома в паху, последствия которого с такой болезнью были предречены!.. Лейб-медик Евгений Боткин в генеральской форме докладывал Ему (ни до, ни после никогда таким взволнованным и даже чуть растерянным не видел его больше): – Надо срочно оперировать!.. Из Петербурга нарочными были доставлены профессора Раухфус и Федоров. Но они честно признались, что операцию, которая спасет больного может сделать только хирург Владимир Деревенко. Так познакомился Николай Второй со своим будущим лейб-хирургом. Уже при личной встрече после того как тот, осмотрев Алексея, сказал, что сделает операцию, но просил, чтобы кроме опытных хирургических медсестер, рядом с ним были профессора и доктор Боткин. Он знал, что Деревенко врач-хирург от Бога, из дворянской семьи, отец его боевой офицер. Да и по внешности доктора, как соловья от ворона, можно было отличить, кто есть кто. Особо заставляли обращать на себя лицо и пальцы рук Владимира Деревенко: артистическое интеллигентное лицо и пальцы пианиста-музыканта! Царь сразу же поверил в него, подумав: «На них – служивых дворянах – все держится в России!.. – а потом, – о народе простом: – Как они не видят и не понимают (а может не хотят?), что я для них делаю! Одно то, что приравнял их в обществе даже с их господами… Конечно, много из простолюдинов таких, которые всего себя отдадут православию и мне. Но остальные идут на поводу моих врагов…» Снова – тот ужас. Положение было более чем серьезным. Бэби, Алешенька, пребывал в тяжелейшем состоянии. Вскоре начался у него жар. Николай, онемевщим от ужаса лицом, смотрел широко открытыми глазами (зрачки расширились-слились с синеющими радужками), не отрываясь на своего маленького больного сыночка, который лежал на боку с прижатыми ножками… Завосковелое крошечное личико с заострившимся носиком вдруг показалось похожим на лицо покойника!.. Он на миг потерял самообладание и выбежал из комнаты больного сына и, запершись у себя в кабинете,  разрыдался…
Александра Федоровна в эти дни почти не спала, не раздевалась, не ложилась и не отдыхала. Сама делала перевязки, ставила компрессы, пытаясь успокоить боль, но ничего не помогало.
На следующий день стоны из комнаты цесаревича прекратились, но страдания несчастного только усились: поднялась температура до 39,6 градусов. Врачи осмотрели: сердце стало очень слабо биться. Они, посоветовавшись, пошли к родителям. Профессор Раухфус, сняв очки, чуть кося глазами, пытаясь не смотреть на Александру Федоровну, объявил, что надежды нет – медицина бессильна. И залепетал-заговорил смешивая русские и немецкие слова о том, что внутренние швы из-за несвертываемости крови не заживают, кровь не сворачивается и продолжает поступать из порванных сосудов  в нижнюю часть брюшины, и остановить кровотечение невозможно, кровь распирает изнутри не только пах, живот, а  и ногу… 10 октября Алексея причастили, ожидая, что ребенок с минуты на минуты умрет. Алексей смотрел на свою маму уже не своим, а каким-то чужим потусторонним взглядом – как откуда-то издалека, не познаваемого неземного пространства-мира, и спрашивал тихим, как шелест сухой травы голосом (видимо, смирился мыслью, что скоро умрет, и даже желал): – «Когда я умру, мне больше не будет больно, правда, мама?..» … С воем-воплем ворвалась императрица Александра Федоровна в кабинет Николая, где сидели врачи, граф Фредерикс  испрашивал разрешения у Государя публиковать бюллетени о здоровье Цесаревича. Николай прыгнул к ней навстречу, поймал падающую, увидев Ее закатывающиеся побелевшие глаза, приказал, громким железным голосом (многие вздрогнули-удивились): – Срочно!.. Телеграфируйте!.. (Еще утром по просьбе Александры Федоровны была подготовлена телеграмма от имени Ее Григорию Распутину, но Царь колебался и отложил, а теперь, глядя на свою жену, готов был выполнить любую ее просьбу, лишь бы не видеть ее страдания) – и (уже негромко) –  своему Министру Двора: – Посылайте бюллетень в Петербург… Александра Федоровна встрепенулась. Лицо у Нее ожило, оттолкнула от себя мужа, встала, выпрямилась (высокая, статная), оглянулась вокруг – сориентировалась – и метнулась  обратно к больному дитя… Весть о том, что послана телеграмма с просьбой помолиться об Алексее к «Старцу» в Сибирь родное его село (где он в то время был), стала известна сразу всем и в том числе и прислуге и слугам. Все кинулись к кабинету Царя, заполнили узкие коридоры. Ждали, верные, преданные. Через несколько часов пришел ответ (адресованный лично Ее Величеству Императрице): «Бог воззрил на твои слезы. Не печалься. Твой сын будет жить. Пусть доктора его не мучают». … Когда Александра Федоровна с сияющим лицом, придерживая длинное платье, которое Ей мешало, вбежала в комнату, где сидели унылые, подавленные с посеревшими лицами придворные, врачи и прислуга, с тоской ожидая страшного известия о смерти Цесаревича (среди них за столом в кресле с высокой разукрашенной узорами спинкой, как бы вместе, но и в то же время отдельно, с лицом-маской восседал Николай), и объявила, что теперь все в порядке и Алексей будет жить, так как «Друг» послал спасение, многие подумали, что Императрица от горя сошла с ума. Николай вдруг откинулся на спинку кресла, прижался, стараясь влиться-войти в нее, но, услышав, в конце – впервые за много дней – живой спокойный голос: «Бэби выздоровел и уснул, спит…» – повел усами, задергалась бронзо-медная борода – лицо, глаза ожили (Он теперь познал: «Григорий целитель, святой и несет с собой благодать Божию!..»). Глядя на Ее светлое  лицо с сияющими от счастья лазоревым светом очи, уверовал в предстательство Распутина и перед Богом. Но, конечно, Его интеллект, научные познания из глубины безконечного личностного «Я» шептали-говорили, что помогли все вместе: врачи и Распутин.                … Успокоился. Открыл глаза. Два больших окна спальной комнаты занавешены портьерами, гармонировавшими с драпировками, которые украшали колонны арки. Толстые тяжелые шнуры, чтобы сдвигать и раздвигать занавеси, были похожи на змей из райской кущи. Стена за кроватью обита светло-розовым материалом – подходила по цвету к подкладке арочных занавесей, – под потолком заделана узорчатыми складками. Большая двуспальная кровать состояла из двух сдвинутых кроватей из золоченой бронзы. Матрас обит замшей. Простыни пахли свежестью льна и хлопка – на них имелись монограмма императрицы и маркировка, означающая принадлежность к спальне Александровского дворца. Днем кровать застилалась шелковыми покрывалами с кружевной отделкой, в изголовье ставили большие пышные подушки с кружевными же накидками. На ночь покрывала убирали, появлялись вместо них мягкие одеяла и более привычные, удобные подушки. Кровать стояла напротив окон. За кроватью на стене – более сотни икон и образков. Некоторые были древними и ценными. Посредине стены над кроватью висела большая тяжелая старинная копия иконы Федоровской Богоматери, – которой благословляли  первого Царя из рода Романовых на царствование. Все иконы были одеты в серебряные оклады, украшенные драгоценностями и покрытые эмалью – были и такие над  созданием которых поусердствовали знаменитые московские мастера серебряных дел Хлебников и Овчинников и прославленная фирма Фаберже. Большинство икон Императорской семье преподнесли известные монастыри и церкви, религиозные организации России и иностранные государства. На каждой иконке с обратной стороны была отметка о дарителе, дате и повод события, по случаю которого произошло дарение. Особо выделялись иконы канонизированных при Николае II святых: Анны Кашинской, Феодосия Черниговской, Иосифа Белогородского и Серафима Соровского. Аликс часто поминала Серефима Саровского и благодарила его за появление желанного наследника на свет. ( Много икон Романовы увезли с собой в Тобольск, где они помогли им пережить земные муки, устроенные буржуазным Временным правительством! – которые были несравненно мучительнее и унизительнее, чем муки Вселенского Ада!) После покушения на Александра III и Его семью 17 октября 1888 г. на станции Борки, когда (удивительно!) все уцелели, появились серии икон святых с именами царского семейства, причем каждый образ имел портретное сходство (например, Мария Магдалина напоминала Марию Федоровну – мать Николая II). В связи с этим Николаю вспомнилась картина дворового юродивого Мити Козельского , преподнесшего после окончания революционных событий 1905 года картину, изображающую сон, которую он видел (На лестнице с многочисленными ступенями, уходящими в облака, стоят Николай и Александра. Сонм ангелов окружают Царя, Царицу и огненными мечами обороняют от дьяволов-революционеров). Николай тогда записал в своем дневнике: «14 января 1906 года. К нам пришел божий человек Дмитрий из Козельска около Оптиной пустыни. Он принес образ, написанный, согласно видения, которое он недавно имел. Разговаривали с ним около полутора часов». … По правую сторону от кровати в глубине алькова у императрицы была своя небольшая молельня с Библией и иконами. Там всегда горела лампадка. Аликс  долгие часы проводила в молитвах за своего больного сына Алексея, и за мужа-Императора. В шкафчиках молельни хранились свечи и другие религиозные принадлежности. Здесь приходящие священники (духовники) принимали исповеди всей семьи. По левую сторону, в углу за занавесями, был встроен обшитый деревом туалет с фарфоровым унитазом и умывальник, присоединенный к водопроводу и канализации. Александра Федоровна полночи бодрствовала, потому каждый вечер на ночной столик рядом с кроватью ставилось блюдо с фруктами и печеньем. По утрам, чтобы разбудить Царя и Царицу, лакей стучал серебряным молоточком три раза в дверь. Традиция будить царственных особ таким образом пошла еще со времен Екатерины Великой. Николай просыпался до стука будильника-молоточка, влезал в халат и бесшумно уходил через коридор на свою половину в ванную и гардеробную. Аликс вставала поздно . На правой стене спальни висели коллекции предметов, которые она привезла из Италии, где она побывала будучи еще немецкой принцессой – до своего замужества. Тогда Она посетила Флоренцию и наслаждалась беззаботными днями, осматривая все достопримечательности, включая галерею Уффици. Была в монастыре Сан-Марко и видела алтарь работы Фра Анджелико. Глубочайшие впечатления от увиденного и услышанного Она пронесла через всю жизнь. Это видно и по архитектуре нового Ливадийского (Белого) дворца в Крыму. Александра Федоровна в Италии приобрела акварели, копии со скульптурных творений Луки делла Роббиа и копию с «Мадонны» Боттичелли, которая стала одной из немногих личных вещей, взятых с собой Императрицей в свой последний путь и повешенной над своей кушеткой в Тобольске. Николай повел синими глазами. Взгляд зацепился на застекленной витрине возле окна. Знал, что там хранились изделия фирмы Фаберже (в том числе знаменитые пасхальные яйца), а рядом – шкафчик-горка, где Аликс прятала подарки своих детей. На одной из стен висели фотографии родственников и близких лиц («Зачем Она их сюда!?.»); направо – картины и репродукции религиозного содержания. В витринах, ближе к окнам, уложены брошюры и книги из библиотеки Александры Федоровны, деревянные резные ложки монастырской работы, засушенные колосья, половина вяленой рыбы и другие предметы, хранившиеся на память о посещении разных обителей и … книга с портретами Распутина и его изречениями. (Он помнит эту книгу и пророчества Старца. «Господи, освободи меня и Русскую Землю, и семью мою от его пророчеств!» – мысленно обратился к Богу.) Стало жарко. Рядом с кроватью на ночном столике – кнопка электрического звонка, проведенного в подвал под спальней, где дежурили офицеры охраны. Он чуть не нажал. Заставил успокоиться себя, снова впал во временный покой: явь-дрему, уйдя в воспоминания…

.                .               .

Впервые у Него, наследственного Цесаревича русского, неожиданно и вначале необъяснимо, со сладостно-тревожащей душу и тело болью зажегся пламень любви к обворожившей Его высокой стройной золотоволосой синеокой девочке-девушке, появившейся как будто из сказочного королевства и охватил всего – от пят до кончиков волос, – когда Он (шестнадцатилетний) увидел Ее тринадцатилетнюю (немецкую принцессу Алису Гессенскую), приехавшую в Петербург. (Вот какую запись сделал Он позднее по этому поводу в 1892 году в своем дневнике: «Я мечтаю когда-нибудь жениться на Аликс Г..  Я люблю ее давно, но особенно глубоко и сильно с 1889 года, когда она провела 6 недель в Петербурге. Все это время я не верил чувству, не верил, что моя заветная мечта может сбыться…») Он думал, что уже никогда не будет испытывать более сильное чувство любви, чем тогда, но к радости (и к тайному ужасу!), сейчас эта любовь к Ней, к каждому ребенку, – а дети – продолжение Ее! – возросла в миллионы раз и захватила Его навсегда – пока Он живой! (Да, что на Земле, и там, на Том Свете, – уверен, – у Него не погаснет в Душе огонь любви!) Вот даже дыхание Ее, каждый сонный всхлип трогают Его душевно-сердечные струны…  Сегодня они позволили себе такое… Днем … Просторная мягкая теплая кровать с высокими спинками с позолотной резьбой и красивой отделкой; на стенах – иконы в золотых и серебряных окладах и лики святых.  «Как покойно!..  И какие могут беды и хаос, кровавые перемены, когда вот рядом сопит родной любимый (больше жизни!) человек!..» – отыскал взглядом икону Божьей матери и осторожно, освободив руку, перекрестился и – шепотом: – «Пречистая и Благоверная Марие, милость Сына Твоего и Бога нашего излей на страстную мою душу и Твоими молитвами наставь мя на деяния благая!..» – Он вновь поневоле прислушался к Ее дыханию… Как знакомо и непередаваемо милы Ее сонные живительные ангельские звуки, временами переходящие в мелкий храп-мурлыканье… Вспомнил как Он изумлялся, когда Она начинала дышать и вести себя по-другому – знал-догадывался: « Опять беременна!..» Когда сестра Аликс Элла выходила замуж за великого князя Сергея Александровича, Николай и Аликс вновь встретились и прониклись взаимной симпатией – влюбились! Но Ему тут же намекнули, что брак нежелателен. (Они были в близком родстве: по отцу принцессы – троюродные брат и сестра.). Через пять лет семнадцатилетняя Аликс вновь появилась при русском дворе. Николаю исполнился двадцать один год. Он обратился к своим родителям с просьбой благословить Его на брак с Ней. Ответ отца был короткий и ясный: «Ты очень молод, для женитьбы еще есть время, и, кроме того, запомни следующее: ты – наследник Российского престола, ты обручен с Россией, а жену мы еще успеем найти». Через полтора года после этого разговора Николай записал в свой дневник: «Все в воле Божией. Уповая на Его милосердие, я спокойно и покорно смотрю на будущее». (Этому браку противилась бабушка Аликс, – английская королева Виктория. Позднее она, познакомившись с цесаревичем Николаем, который произвел на нее очень хорошее впечатление, изменила свое мнение.) Николай Второй: Император Российский, Царь Польский и Великий князь Финляндский – по отцу Романов, по матери – внук датского короля Христиана IX, т.е. ближайший родственник всех европейских королей – родился в Царском селе 6 мая 1868 года. Он был с детства «обручен Царству» и это наложило особый отпечаток на все Его воспитание. Образование получил весьма тщательное. Его обучали иностранным языкам, которыми Он овладел в совершенстве. После общеобразовательных курсов, Николай получил высшее юридическое, экономическое и высшее военное образования, причем Его преподавателями были выдающиеся профессора высших учебных заведений: К.П. Победоносцев, Н.Х.Бунге, М.Н.Капустин, Е.Е.Замысловский; генералы: Данилевич, Г.А.Леер и М.И.Драгомиров. По окончании теоретической подготовки, наследник прошел практику военного дела, состоя в рядах лейб-гвардии Преображенского полка и лейб-гвардейской Конной Артиллерии, и начал приобщаться к государственным делам, председательствуя в комитетах, заседая в Государственном Совете и Комитете Министров. Николай II сознательно воспитал в себе «закрытость» мимики, эмоций и мнений, понимая, что его «мнение» или неосторожное замечание могут превратиться в «высочайшее повеление». Он продолжил традицию сформировавшуюся еще при Александре II, четко разграничивавшего частную жизнь и работу. Этому правилу Николай следовал неукоснительно: с членами императорской фамилии Он никогда не говорил о государственных делах. [(Как в любом правиле, было исключение: жена. Она в детстве, получившая душевную травму, которая навсегда изменила Ее характер, отношения к людям (особенно из высшего общества), очень нуждалась в особо ласковом отношении к ней со стороны близких ей людей (Николай с Его высочайшими человеческими качествами не мог не понимать этого)  и, чтобы не обижать Ее, не только говорил, но и советовался,  выслушивая иногда такое от Ее (любовно смотрящей, временами даже смущающейся), что поневоле про себя восклицал: «Господи,  отжени от меня ее любовные чары,  когда руки моя на  руле  России и Церкви!?.» – соглашался, уверял, что подумает, но, потом,  как всегда, делал так, как считал нужным. («Иначе меня давно бы, как моего деда!..») Правда, когда Она иногда вмешивалась в «царские» дела, никогда не отменял ее Указы или действа.] Он всегда помнил, каким был его отец: спокойный сознанием своей исключительности, с  величайшею внешностью; в голосе, взгляде – твердость; в словах – ясность; говорил ясно и кратко, отчетливо. Николай понимал, что это было свободное и естественное величие, соединенное с выражением честности и простоты. Его удивляло (ему тоже хотелось быть таким же!) это умение отца владение с собой и в движениях, и в эмоциях и даже управление своим настроением. Старался и у отца учиться такому… Задумался. С высоты своего положения и образования Он понимал, какую важную роль играет внешность любого человека. А для российских монархов особо имел ряд важных составляющих – в России с ее традициями персонификации власти достойный облик монарха служил важным фактором укрепления самодержавия. Внешний облик монархов имел много слагаемых: от собственно внешних, физических данных, до манеры поведения, прически и предпочтений в одежде. А какой контраст был между свитой его отца и им самим! Конечно, не будь среди свиты такого отца с такой царственной внешностью, то не так неприглядно, некрасиво, неэлегантно смотрелись бы князья и титулованные государственные мужи – они казались густой и толкавшейся в разные стороны массой, состоявшей из согбенных под бременем лет сановников и из маленьких, толстеньких или, наоборот, тощих и комично высоченных старых дам… Перед глазами Николая возник образ Великого Князя Сергея Александровича: недоступного, высокомерного и его взгляд: ненавистный – так бы сжег-испарил!.. «Он же меня!.. Нет, нет – кажется…Я Богом определен с детства быть Царем Российским… – вновь заставил думать об отце: –  А отца и не готовили и сам он никогда не знал и не думал, что будет царем российским, – не стал бы, если не умер его старший брат…» Николай вспомнил, что при спокойном осознании силы своей власти Александр III был очень требовательный и, когда нужно было, мог показать свой твердый характер, добивался своего и пока не наводил порядок не оставлял дела, полагаясь на Бога (при всем своем набожности – православности). Николай  не хотел и не считал нужным в открытую подражать своему отцу,  Николай Александрович, умел продвигать свое,   не попадая под чье-либо влияние (кроме своей жены в семейно-бытовых отношениях, которая своими каблуками, коваными тяжелыми стальными подковами, пыталась затаптывать тяжестью своей значимостью до безумия любимой жены, и сама любя мужа до смерти ). И еще: в отличие от его, отец  всячески подчеркивал свою «русскость» без наигранности, позы или ксенофобии. Это была органически присущая ему черта, которая выражалась и в использовании русского языка в светском обществе, и в его одежде, художественных симпатиях, и в самом внешнем облике. Отец мог «ругнуть иной раз с плеча» и говорить «прямо набело» – это была часть его искренней русской души. (Надо сказать, что его мать, бабушка и прабабушка были немками.) Он был первым бородатым российским императором, возобновив во внешнем облике традицию православных московских царей. Не носил он и ювелирных украшений, кроме венчального кольца. Ввел обращение «вы» со своими подданными. Вдруг перед взором Николая возникло-вспомнилось холеное бородатое  благообразное лицо отца и холодный стальной взгляд его светлых серо-голубых глаз – взгляд человека стоящего выше всех, но который несет чудовищное бремя и который ежесекундно должен опасаться за свою жизнь и жизнь самых близких – грозный, тревожный и укорительный, который произвел на Николая впечатление удара. Перекрестился: «Прости меня, что женился против твоей воли, во время траура по тебе!.. Отец, не все получается, как хотелось и нужно бы!..» Попросил прощения за то, что ослушался и не женился на Елене Луизе Генриетте, как он этого желал… «Но получилось это само по себе, папа', – люблю Аликса больше себя, жизни!.. Осознаю только глубоко про себя и  в великой тайне от всех (кроме Бога!), что случись оное снова, поступил бы так же… За Нее не только жизнь, а большее… – все отдам, и Господь, зная мою тайну, – непростимый мой грех – наказывает: революции… неизлечимая болезнь сына!..» Прочитал про себя молитву. Мысли пошли о другом: о сегодняшнем… Ему не хотелось думать о неприятном, тревожном – попытался думать об Аликсе, детях… Любовь к ним вновь породила беспокойство, тревогу за них. Вон что делается-творится в стране – всякое может случится, и, что тогда будет с ними!  Как всегда, когда трудно, невыносимо, обратился к Богу: «Помоги, Господи! Все по воле Твоей, все в руках Твоих и потому дай силу разума и воли  мне, чтобы до конца я смог оставаться подобающим Русским Царем!..» Закрестился, толкнул нечаянно локтем… – Ты что, Ники, не вставая с постели, не преклоняя головы (пусть и царской), не перед иконой крестишься?.. – нежный ласковый голос жены вернул Его в реальность. Она повернулась, подняла голову, влажными теплыми губами отыскала, укрывшиеся в медно-рыжей (не на свету) бороде твердые губы Ники и – нежный долгий страстный поцелуй (пока не затрепетали ее розовые ноздри …) Как все-таки сильно она его любит!.. Любит какой-то особой любовью: как мужа-мужчину и одновременно, как своего родного дитя, не совсем понимая Николая, как царя – императора величайшей державы,  правящего не так, как она считала надо, хотя прекрасно была осведомлена величайшими делами какие проводил (многое было сделано ее советами, помощью – так она думала – считала!)  Николай.  Не раз говорила ему: «Прошу тебя, Ники, ты очень мягок, будь  жестким, строгим, беспощадно карай врагов, кто бы они не были!.. Согласна, на все воля Божья (сама верующая!). Веруй, будь набожным, – а как по-другому! – но мысли трезво и делай так, как требуют земные дела и жизнь. Есть русский пословица (начинала волноваться и белое ангельское лицо ее с редкими мелкими веснушками краснело), где сказано на Бог надейся, а сам не плошай. Он только помогать нам правилно жить и делат дела наши…» Она еще какое-то время продолжала застенчиво-извиняюще улыбаться. Она прощала Ему и это!.. Никто не знал, что к людям она относится с «двойным стандартом»: есть светское общество – это, как правило, не смотря на высокое образование, люди с большим самомнением и спесивы, как правило, разумно верующие, но  при том, могущие совершать подлости (подлость не бывает маленькой и большой – она, подлость – грех!) и есть, которые не обременены такими гадостями, это простые люди (особо из дворцовой прислуги и нянечки-мамочки, воспитатели и учителя ее детей, семейные врачи и прочие придворные). Они чисты душой и живут по совести и по сердцу. Только общаясь с ними, она была искренней и радовалась или горевала… Как всегда, не во время – воспоминания, иногда до боли в сердце (не заживающая «рана»!): Дармштадт, ей шесть лет, посредине зала на чем-то стоит (уже не помнит) разукрашенный цветами черный гроб, где лежит ее мама; рядом другой, маленький гробик – там  лежит ее младшая сестренка. [Ее тридцатипятилетняя мать и сестренка умерли от дифтерита (дифтерии)] На всю жизнь запомнилась зловещая гнетущая тишина, установившаяся в день смерти родных, самых близких ей людей, которая иногда нарушалась всхлипываниями и плачем няньки за стеной комнаты маленькой Алисы. У нее забрали все игрушки (самое дорогое для нее, что осталось!)  и сожгли – боялись, как бы она не заразилась ! – и только тогда она поняла, какая беда случилась, и одновременно для себя сделала открытие: какие люди могут быть жестоки – из тех, «высшего общества»! Конечно, потом принесли другие игрушки, но с ними она уже не игралась: она навсегда потеряла доверие к светским людям и даже некоторых возненавидела (если бы ей тогда до отнятия игрушек, объяснили для чего это делается, то, наверное, не была нанесена такая душевно-психологическая рана – на всю жизнь). Исчезла прежняя жизнь, мир и окружающее изменилось вокруг, и она изменилась, стала другой – вместо открытости в ее поведении стали преобладать замкнутость и сдержанность, вместо общительности – недоверчивость и застенчивость, вместо улыбчивости – внешняя серьезность и даже холодность. Только в кругу самых близких, а таких были единицы, она становилась прежней – радостной и открытой. Эти черты характера сохранились у нее навсегда и доминировали даже тогда, когда она стала Императрицей. Она чувствовала себя счастливой только среди своих … Встала с постели (не стала открывать занавесы на окнах, включила  дополнительный свет) – высокая, стройная, белая, кончики светло-русых волос, собранные под узорным синим чепчиком, посверкивали золотисто. Николай подложил под голову еще одну подушку, чтобы было удобно полулежать-полусидеть и смотреть, как всегда удивляясь красоте и необычному, влекущему его ее «шарму», он пил ее взглядом и сердце его наполнялось пьяною от счастья горячей кровью, душа улетала куда-то ввысь, отделяясь от тела. (Скажи она: «Умри!»– тут же умер бы, даже не успев подумать – он не принадлежал себе в таком состоянии, не владел собой.) Александра Федоровна, как всегда, ведьмячьим чутьем и, одновременно, искренне любящей женской интуицией вычитала все это у мужа. Шагнула к нему и, найдя в глубине бездонно-синих широко распахнутых глаз пульсирующие черные дырки-зрачки, ласково нежно заговорила, посверкивая влажными перламутровыми зубами: – Ники, мой мальчик!.. Мой солнечный свет!.. «Видимо, что-то серьезное – еще утром пыталась… – Николай взмолился про себя: – Господи! Отжени от меня эти полюбовные разговоры-беседы…» – Что такое?!. Мы Россию сделали передовой страной Мира, Она стала вершиной человеческой цивилизации, обладающей политической, экономической, военной мощью, с величайшей культурой и передовой наукой!.. – Лицо у нее стало бледнеть,  искажалось от боли (было видно, что она усилием воли пересиливает свои страдания). Потерла-помассировала пальцами виски, размазывая-втирая выступившие капельки пота. Через какое-то время вдохнула полной грудью (болезнь отступила – дала передышку) и уже заговорила громко повелительно-грозно: – Пойми и поверь, что пока все идет, как предсказал Григорий!.. Ты же знаешь-помнишь, что он нам с тобой – наедине, перед своей последней поездкой в Питербурх – сказал: «Видимся на Этом Свете последний раз!.. –и слеза тогда у него выступила в больших синих глазах – я никогда раньше не видела его слеза!.. – Ныколай! – Ты Царь-батюшка Богом поставленный и узаконенный, и многое дано тебе, Ты можешь еще малой кровью остановить атнтихристовы  действа и богопротивные события: меня, Царицу, и принцесс с наследником спасти, себя и Великую Русскую империю сотворенную Богом спасешь, народ – избавишь от большой крови!..». Николай поднял туловище с подушек без помощи рук, сел в постели. На лице – вновь благообразная бородатая маска-лик Царя-Императора Русского, но опытный привычный взгляд Александры Федоровны смог выявить в пульсирующих зрачках его вспыхивающие «бешенки» (что было очень редко). – Мне, Православному,  божья заповедь: «любовь и сострадание и служение ближнему» не позволяет пустить даже «малую кровь» с моего повеления!.. – «бешенки» исчезли-растаяли и зрачки вновь налиты непроницаемой внешне спокойной чернотой. Аликс  заходила, раскидывая, сразу множество едва заметные полутени, на ближней и дальних стенах и по темным углам, опахивая теплым спальным воздухом. – Так вот, продолжу: у России самый высокий в истории темпы экономического роста, она опережает даже стремительно развивающиеся Соединенные Штаты Америка!.. Нам простят наши потомки все, – и «малую кровь» за спасения такой Русстраны… – Не простят!.. – Ники! Прощать будет некому! – остановилась и – длинный шаг к нему, взглянула (так знакомым)  особым строгим белокуро-синим кудрявым взглядом: – если ты имеешь ввиду народ, то в народе уже не останется дворянской культуры. На смену придет вместе с буржа другая культур, то есть – никакой культур, жизнь будет оцениваться сколко золотой монэт в карманах, сколко дворцов и золотой карет, а народа нет – не будет: он будет прислуг буржуа и ее тоже будет интересовать только деньги-мани, и им никогда не расскажут про нас правду, да и тем и тем (а они будут уже не вместе – не единый народ, а богатый и бедняк) не интересен будет Величайшая Русская империя – Руссия с высокообразованной дворянской культурой, во главе с царями-императорами… – И вдруг взъярилась.  (На лице – вновь красные пятна, но теперь уже покрупнее, с лиловым оттенком.) – Зачем в офицеры – не дворян!?– Офицер-буржуа или офицер-тогаш не совместимо!.. Уравнял буржа, торгашей с нами дворянами! Ну, корошо: они богаты и, как русские говорят, у них большой мошна, а крестьян, простолюдинов зачем? Они же только что были рабами!.. – Крепостными… – Одно и тож: их продавали,  отбирали породу, как короф  ... – Аликс!.. – Нэ смей перебивать, дай все скажу!.. Так и так все иду у тебя на поводу. Все делаешь по себе. Скажешь, соглашаешься, а делаешь по-своему. Тебя надо как литл киндер за руку водить и подправлять… Люди, из грязь в князь, у тебя сидят на больших стул в государственных учреждениях, даже в Правительстве, Дума, привели страна  к  пропасти… Неужели непонятно, что  они недееспособны!?. И еще: про письма договорю: ты их не показывал (а я многое знаю и не говорю тебе и не вмешиваюсь в твои дела)… – Не все:  есть среди них и князья… – Это про таких как князь Львов? – (истеричный смех Аликс заставил Николая, вздрогнуть и с тревогой посмотреть на жену: «Нельзя ей так волноваться!..») – Нэ князь он: князья ворами-коррупционэрами нэ бывают!.. Преступник, вор он!.. И письма Ныколай Ныколаича и  твоего брата Михаила… – Давай не будем об этом!.. – Нэ будем?!. Ты прекрасно помнишь, сделанный нам генералом Воейковым устный доклад в конце прошлого года, о четырех центрах, готовящих государственный переворот… – Да, был разговор в моем кабинете с дворцовым комендантом о оппозиции, («Тебя там не было …», – но не стал говорить вслух.) которые просто сгруппировались: Госдуме во главе М.В. Родзянко, в Земском союзе с князем Г.Е.Львовым, в Городском союзе возглавил М.В. Челноков, в Центральном военно-промышленном комитете – А.И.Гучков… – Ах! Опять Гучков, – лицо Александры  Федоровны на какое-то время (неожиданно, как всегда, для Николая)  исказилось от злости. – Ты прекрасно понимаешь, но делаешь вид , что не понимаешь: кто он – во много раз хуже и опаснее, чем Львов!.. Ты прекрасно понимаешь, что это очаги, центры будущей революции!.. Им в ближайшее время надо тебя убрать!.. Понимаешь?!. Свергнуть или совсем убрать!.. – Успокойся: они просто оппозиция. Революции больше не будет!.. – Что, Бог поможет?.. – Аликс!.. – впервые повысил голос. Лицо Ники стало краснеть. – На счет Бога, ты переигрываешь, прекрасно зная, что я всегда надеюсь только на себя, а говоря о надежде на Небеса, имею ввиду, что прав, и все делаю правильно, – ломая маску на лице, изобразил улыбку и – полушепотом: – Между нами: придуряюсь: пусть думают, что я слабенький, безвольный – таких не боятся, не опасаются… – Помолчал, странно повел взглядом (твердым, волевым): – (Николай Александрович Романов хорошо был осведомлен: что еще в конце 1916 года заговорщики выбрали будущего претендента на Российский Трон: в результате дворцового переворота должны были посадить на императорское место Николая III – великого князя Николай Николаевича. Кроме Войекова о готовящихся против его заговорах в декабре подробно, в деталях докладывал Тиханович-Савицкий, в январе этого года – председатель Совета Министров князь Голицын и флигель-адъютант Мордвинов. Но Николай знал и другое: Ставкой были созданы  огромные резервы и  подтянуты армейские соединения и расставлены вдоль Юго-Западного фронта – по договоренности с союзниками в апреле планировались крупномасштабные наступательные военные действия, которые должны были кардинально решить исход войны… Вот почему Николай II решил отложить действа против либерально-буржуазных революционеров – личных врагов Его и Его семьи – Императрицы. Был уверен: после победы на фронтах,  на войне, он – победитель-герой,– когда вся Армия и Флот в его руках, – одним батальоном сможет загасить очаг, разжигаемого пожара революции в Петрограде. «Как православный – христианин – не хочу крови!.. Хватит того, что пролито… Господи! Ты же знаешь: не по моей воле, а моими врагами, которые сейчас в открытую хотят  меня …») – Получил депешу от Михаила Васильевича: просит срочно приехать в штаб… (Хотел еще сказать о себе то, что почему он так ведет себя: «идет на поводу», соглашается или иногда не «замечает» что требовалось замечать императору и такой всегда любезный – вид слабенького нерешительного – это все уроки деда… Который, истекая кровью, умирая, сказал: «надо быть таким, чтобы видели и знали, что Царь-Император безвольный, что его всегда можно уговорить, убедить – напугать слабенького, тогда не будет такого как со мной… Гнись, скользи, но делай свое!» И покушение на царскую семью отца, когда только чудо и сила отца – Александра III держал на себе рухнувший после крушения поезда верхнюю часть вагона – спасли от смерти всех, убедили быть его таким какой он есть!..  «Не нужно учить  меня, милая любимая Аликс, и будь я хоть немного пожестче и неуступчивее, то  давно бы не было меня в живых! – Как это не понимает?!. – попробовал рассердиться на нее, – не получилось: – Уже даже хочу, но не могу быть сердитым, обидчивым – до чего довела!..») – Он же в Крыму – на лечении, а начальник штаба у тебя Гурко!.. – Судя по появившемуся акценту, Александра Федоровна вновь заволновалась (щеки стали розоветь), улыбнулась, оголив влажные ровные белые зубы. – В Могилев?.. – В Могилев. «Спешное дело», как пишет, заставило вылечиться и меня зовет… – Нэ верю! Никому нэ верю! Особо твоему Протопопу. – Протопопову… – Он психически больной или круглый турак! Скорее – одновременно тот и тот, потому двойне опасен !.. – Аликс!.. – второй раз за день. – Генералу Алексееву  я верю  и буду доверять! Мы привыкли за полтора года друг к другу во время  совместной напряженной работе. Видимо, действительно что-то такое… Правда, не совсем понимаю и сам: почему именно сейчас понадобился, но, просто  так не стал бы: он – сам всем распоряжается и всегда делает то, что нужно и что одобрю… Меня больше беспокоит измена союзников. Их разведка рыскает у нас, как в стране-противника. Посол в Петрограде лорд Бьюкенен это профессиональный шпион. Он имеет полную информацию о готовившемся заговоре в столице своего основного союзника по войне с Германией. Вместо помощи нам, Британия содействует революции в России – хочет избавиться от конкурента в послевоенном вопросе о территориальных приобретениях стран-победительниц. Правительство Британии уже почти открыто, нагло помогает нашим либералам-буржуа, оказывая финансовую помощь нашим революционерам, – золото-деньги – это самое сильное оружие, которое своими действиями может все разрушить, уничтожить, победить любого противника, как бы тот не был силен, и наоборот, создать благо на Земле, осчастливить всех!.. Одновременно британский королевский дом, наши родственники, воздействуют и через великих князей: еще в ноябре прошлого года заставили Михаила Михайловича (он в Лондоне жил) написать мне: «Я только что возвратился из Букингемского дворца. Жоржи очень огорчен политическим положением в России. Агенты Интеллидженс Сервис, обычно очень хорошо осведомленные, предсказывают в ближайшем будущем в России революцию. Я искренно надеюсь, Никки, что ты найдешь возможным удовлетворить справедливые требования народа, пока еще не поздно». И Германия не отстает в помощи нашим внутренним врагам. В общем, Запад объединился против нас!   … Согласен с тобой. С Протопоповым займусь прямо на днях… Нет пока на его место такого, чтобы можно было надеянно опереться. Другой может быть еще опасней: этот хоть бездействием своим может… А  умный, окажется гучковцем?!. – Миленкий ты мой!.. – наклонилась, погладила мягкие слегка вьющиеся золотисто-русые (на свету)  волосы Ники. – О тебе говорят, что ты податлив и доступен дурным влияниям, «безвольный, малодушный царь» и даже будто труслив…  О-о! Но я - знаю – это совсем неверно. Ты сам проводишь свои идеи, защищаешь их с постоянством и большой силой, имеешь всегда задолго продуманные планы, которые с большим упрямством (пусть и медленно иногда) осуществляешь. Так как над ними трудишься беспрестанно. Ты добр, великодушен и при этом имеешь сильную и одновременно трепетную душу и мужественное сердце – непоколебимо верное. Знаешь куда идешь, и чего хочешь! Но, кроме того (вместо помощи!), против нас встали пятнадцать великих князей нашего дома, образовали великокняжескую фронду. Как сволощи убили Григорий, за то будто бы он вмешивался в государственное управление! Влияет на нас. Какой гросс плохой люди! – Напряглось  лицо с розовыми пятнышками, временами в  голосе начали появляться высокие нервные нотки: – Удивление мое: кто и как на меня может повлиять!?. Кричат, как простой подлый люд: «Царица-немка… вообще немцы правят страной!..»  Говорят, что ответственное министерство создать, управляемое  парламентом, – то есть в открытую поощряют, – да какой, – призывают к свержению тебя!.. И все это обосновывают интересами «спасений монархии»… Почему ты до сих пор терпишь такого?!.  Давно надо бы Николай Михалыч рот заткнуть – он голова фронда… Я знаю про его письмо, где он пишет тебе: «Так дальше управлять Россией немыслимо… Ты веришь Александре Федоровне. Оно и понятно. Но что исходит из ее уст, есть результат ловких подтасовок, а не действительной правды… Если бы тебе удалось устранить это постоянное вторгательство во все дела темных сил, сразу началось бы возрождение России…» Доскажу все-таки и  про письма твоего дяди Ныколай Ныколаича, великого князя Георгия Михайловича и брата твоего Михаила, который даже публично заявляет, что сочувствует английским порядкам, и Михаил Михалович… Даже муттер твоя!.. Она же требовала у тебя отставки с должности председателя правительства Штюрмера за то, что он немец и будто бы креатура Григорий! Она поручила Павлу Александровичу встретиться с тобой и от имени семейного совета предложить тебе принять новую Конституцию и теперь уже совсем удалить (со двора) Григорий и Штюрмер… Но ты показал карактер, что похвально!.. – передохнула, перекрестилась: –  После того как великий князь Дмитрий Павлович убил Гриша, Она вызвала Родзянко и прямо предложила убрать меня, как главную виновницу во всех бедах!.. – всхлипнула, вытерла нос платочком, положила обратно в кармашек. – Я не понимаю, как родные люди, считающие одной семьей (царской!), говорящие об обожании тебя, о своей верности русской монархии, могут так лекко верить всем распространяемым сплетням, и, главное сами их распространять, возводя всякий неправда на меня, и не понимают, что, оскорбляя меня, они оскорбляют моего Августейшего Супруга, которого якобы обожают!.. Это они всего зачинщики!.. Они во много раз опасней всех вместе взятых: Запад, русская буржуа и русский партийная сволощ, которых мы по тюрмам и по рассылкам расбросали, затолкали, чтобы пыска ихнего не слыхать!.. – хлюпнула носом, (Даже этот звук задело душу Николая: «О! как все-таки она любима, обожаема… Было бы у меня тысяча жизней, все отдал бы по одной за каждый день бытия с ей!..») повернулась к нему – припухшие губы, покрасневший нос: – Ты что?.. Нэ веришь!?.  Кто они тогда твоя родня, когда вместо твой защиты, спасения, сами приходят к убийце Гриши великому князю – великому грешнику (вечно гореть ему в Аду!) – Димитрий,  в его дворец на Невском и изо всех сил убеждают его «довести до конца дело народного спасения»: «поднять на тебя руку!..» – Кто они?!. – Вот видишь, ты даже не помнишь, а я говорила тебе перед Рождеством, когда нам елку ставили… – Кто!? – уже громко. – Любимые брадэ твои двоюродные: Кирилл и Андрей Владимирович!.. Соскочил (босиком, расшитая рубашка – на выпуск, ниже колен, борода всклокочена, задрал голову – на полголовы ниже жены,–  которая – в туфлях) и, стараясь грозно, уведомляя: – Я предопределен Богом быть Царем-Императором Рассии! У меня в руках Армия и Флот, отдельный корпус жандармов, личная гвардия, присягнувшие мне на верность!..  Суды – на страже законности в Империи!.. Страну крестьянскую  сделал страной собственников: все получили землю!.. Я – глава Русской Православной церкви – Божий Помазанник, и истинно верующий на меня не только не подымет руку, но не даст такое сделать и соседу, и любому!.. Аликс! Не хотел говорить тебе, но довела меня… Идут расследования  дел Гучкова и Львова, арестованы уже несколько подозреваемых,  связанных с ними, но следствие ведется так (пока в большой тайне), что на прямую не выходят на организаторов и руководителей преступных групп, вот почему мне нужен Протопопов. И все связано напрямую с Западом, который поощряет и направляет и даже защитит, если понадобится гучковых и львовых. Их пока  нельзя брать: нет доказательств и мы приграем, и когда соберем доказательные факты вот  тогда и … Главное, пойдем в наступление на  фронтах, и победим, вот тогда и Запад будет бессилен: не поможет нашим внутренним врагам России, и не будет никакой революции!.. Николаю вспомнилось, как 2 декабря прошлого года, когда во время мирной беседы с Павлом Александрович, тот вдруг изменился лицом и весь содрогаясь от нервного возбуждения, истеричным голосом потребовал от имени семейного совета Романовых ввести в стране конститутационное правление… Угрожал, которую начали предворять: 16 декабря был убит Григорий Распутин. Все было «свалено» на исполнителей заговора на князя Ф.Ф.Юсупава, В.М. Пуришкевича и других, но Царь Николай Второй знал, что заговор и убийсто было делом  Великих Князей, и Он решительно и с легкостью пресек «фронду»: под разными предлогами выслал из столицы великих князей Павла Александровича, Николая Михайловича, Андрея и Кирилла Владимировичей – «наложил на них опалу».    

        5
… Уже сутки металлические колонны, на которых крепились валы приводных ремней, не сотрясались вибрацией, не грохотали машины и трансмиссии в лафетно-штамбовочной мастерской Путиловского завода. Непривычно и неспокойно было на душе у многих рабочих, ходивших по своему цеху среди дня в мервенной тишине. Завод оборонный и каждый день простоя – это недодача лафетного оборудования для пушек. «Мы что же, выходит дезертиры?..» – спросил один другого, встретившись с товарищами в курилке. Другой – зло: «Во много раз хуже: мы предатели!.. В окопах ждут, надеются на пушки, а мы?!.» Главный мастер Алексей Галанин, цеховой организатор забастовки, вновь собрал мастеров у себя в мастеровой комнате (больше похожей на небольшое складское помещение). Рослый, плечистый, с европейской внешностью,  в чистой одежде, (сочувствующий РСДРП – с его слов) обратился к своим товарищам: – Еще раз надо сходить к начальнику цеха и теперь уже всем нам вместе, получить ответ на наши требования, которые мы ему дали вчера… Начальник цеха, в форме военного инженера, уже немолодой, полнотелый,  встретил их стоя. На толстом длинном носу – пенсне, на бритом красном лице – недоумение и недовольство: – Вы думаете, что требуете?!. Вы же знаете, за что они уволены?.. В военное время не прийти на работу – на службу?!. Да за это не только увольнять, но трибунал нужно!.. Ну, а по поводу повышения заработной платы буду говорить с каждым по отдельности. Идите и приступите к работе – иначе всех уволю!.. 
.               .             .
Забегали профсоюзные лидеры, сочувствующие РСДРП, агитаторы и просто любители шума и передрязг и склочники. В цехе прошел «стихийный» митинг. Всем стало известно, что администрация требования не выполнила, и было предложено обратиться ко всем рабочим всего завода  поддержать забастовку цеха, – по другим цехам разошлись активисты, сочувствующие РСДРП, к начальнику завода, генералу Дубницкому, выбрали делегацию во главе с Галаниным. Некоторые оставшиеся рабочие, от непривычки не работать, смущаясь крутили головами и, как бы по-новому видели свой родной замеревший цех. Недовольные говорили друг другу: «Зачем эдак-то? Чай немало платят и даже вон сейчас платят, когда цех стоит! Война же!..» – «Ох, Онисим, не администрация платит»… – «А хто же?» – «Какая нам разница. Мне дак нравится: ходишь, зеваешь, иногда что и крикнешь, и опять»… – «Тоже мне, ерой!..»
К понедельнику (20 февраля) стал  уже весь завод– забастовка!.. Генерал Дубницкий, – как и все тыловые офицеры, не отличался ни выправкой, ни бравым видом, – коренастый, большеголовый, с русским светлым лицом – встретил в своем просторном кабинете один (если не считать двух офицеров-секретарей, сидящих за столом, и адъютанта, возвышающегося за его спиной), стоя возле своего массивного стола. Делегаты от рабочих (теперь уже представители всех цехов – завода) зашли толпой, вначале некоторые  заробели, но вперед выступил Галанин, стараясь быть грозным, сердитым голосом, заговорил громко: повторил требования,  которые были выдвинуты администрации военного завода. Закончил. Стало тихо. Все смотрели на директора. Тот какое-то время смотрел на чисто одетых рабочих-делегатов и вдруг заметил среди них в солдатской форме. (Несколько тысяч солдат были призваны на работу в цеха на выполнение военных заказов.) («Он как попал к ним?!.») Они должны были быть изолированы от гражданских даже во время работы, – не то, что политобщение, цыгарку нельзя было прикурить от вольнонаемного!.. Полное бритое лицо генерала напряглось, начало багроветь, громко кашлянул и заговорил соответствующим голосом генерала: густым басом, громко и правильно произнося слова и слоги: – Передайте всем и каждому, чтобы с завтрашнего дня все вышли на работу, или я уволю всех вольнонаемных без права принимать  на завод в любые цеха, как бы мы не нуждались в квалифицированных рабочих!.. Так будет правильно: военнослужащие не подведут и фронт получит пушки и польза будет великая: в других предприятиях прекратятся самодурные стачки-забастовки, которые на руку нашим врагам. Я вас не задерживаю – все, кроме вон того в солдатской форме, прошу покинуть мой кабинет! Повернулся к адъютанту:  «Того, – ко мне!...» Галанин в кулаке сжал свой картуз – надо было что-то сказать-делать. К нему на помощь выскочил высокий, черненьких, размахивая руками, визгливо-тонким голосом закричал: – Может, ваше благородие, одумаетесь?!. Один из секретарей нажал кнопку – вызвал патруль, который стоял в приемной кабинета… Генерал сел в мягкое кожаное кресло, откинулся на спинку. Подвели делегата в солдатской форме. Вблизи стало видно, что на нем старая изношенная форма, со следами погон и петлиц. («Фуу!» – продохнул про себя директор.) – Как давно на заводе?.. – С осени прошлого года. По ранению списали с фронта. – Награды?.. – Георгия…да и так… Лицо генерала помягчело-подобрело, появилась отцовская доброжелательность. Уже другим тоном: – Чего же с ними – они пороха не нюхали, хотя и оружие делают, они не понимают, что такое Родина, честь и порядочность – если прямо сказать –  это изменники, внутренние враги государства – они больше вреда наносят мощи нашей страны, чем внешние?!. Знаешь же, что я таких как ты фронтовиков-ветеранов боевых наград лично сам принимаю и безо всяких записей, в любое время… Когда за делегатом – бывшим фронтовиком – закрылась тяжелая дубовая дверь, Дубницкий вызвал в кабинет начальника конторы по делам рабочих и служащих, обретавшегося так же в приемной.     – Сегодня же подготовьте проект моего приказа на завтра, если бунт продолжится … .    . .
Делегаты разбежались по заводу. Сразу же во многих цехах вновь начались митинги. На верфи помощник директора велел согнать рабочих и начал стыдить, ругать и грозить. Ему не дали говорить. Под крики и рев, рабочие бережно увели его за руки за контрольно-пропускной пост. Только паровозоремонтная мастерская все эти дни работала – ответственными, серьезными людьми были во главе со своим старым  авторитетнейшим мастером, понимающие что значит железная дорога и паровозы в такое время для страны… Но ворвались туда  соседи – вагонщики, хмельные диким буйством и вседозволенностью. Схватили мастера, измазали ему лицо нигролом, посадили на тачку и вывезли, сверкающего белками глаз, негрообразного,  во двор и вывалили его в снег возле конторы. Начали было гоняться за паровозоремонтниками, но те обозлились, похватали остро-режущий инструмент и теперь уже сами начали гонять их по мастерской … Выгнали соседей-бандитов, принесли на руках своего мастера, отмыли керосином мордастое черномазое лицо его, переодели в сухое, едва отпоили, отогрели… Администрация завода не стушевалась: вызвала солдат-измайловцев для устрашения рабочих и наведения порядка, и в первую очередь они были посланы в судостроительный, где особенно буйствовали нескончаемые мининги, но бравые в миру измайловцы, увидев накал рабочих, их страшно выкачанные глаза и звереподобные перекошенные от злости лица, услышав низкий мощный рев-ор десяток сотен мужских глоток, отчего стоял гуд, как от десятков заводских труб, солдаты сильно смутились и, не смотря на команды офицеров (да их не слышно было), бесследно растворились в наступающих сумерках… К вечеру по всей огромной территории Путиловского завода, вокруг на улицах под светившими электрическими лампочками буйствовали-митинговали уже все тридцать тысяч. Десятки (если не сотня) ораторов – в основном представители кадетов, эсеров и других разнообразных партий – вдруг проросших на благодатной почве революционных нагнетенных эмоций-страстей, – и десятка полтора – РСДРП (в основном – меньшевики и несколько большевиков, представляющих небольшую большевисткую ячейку завода) выступали в разных местах одновременно.  Как сговорились, кричали, хрипели, орали об одном и том же: начали сразу горячо с обсуждения местных путиловских дел. Решили стоять (бастовать) до конца – до победы, чего бы этого не стоило. Потом – продовольственный вопрос: в столице нет хлеба, других продуктов питания. Во всем виновата оказывается Государственная дума, которая только говорильней занимается «болтай-болталает». Кто-то (то ли пьяный или в состоянии атеистического приступа)  звонко и громко крикнул из толпы: «Боженька виноват: трое ден метелил, все пути дороги завалил! Его надо наказывать!..» На голос повернулись, кто-то  из ближних дал ему под дых от чего тот задохнулся, сел… Но ораторы продолжали, подправились, стали напористо, убедительно доказывать, что корень зла в самодержавии. И что только не было говорено-сказано в адрес Царя Николая и толпа (в таком состоянии человек не принадлежит себе – им руководит и ведет инстинкт стадного животного!) верила и ужасалась: «Как это раньше не понимали, не знали!?..»
  6
Государственая дума собралась в частном порядке  в Таврическом дворце, в зале Заседаний.  Все были едины в одном: – правые и националисты (157 мест), октябристы (98), кадеты (59), прогрессисты (48), центристы (32), социал-демократы (14  – 8 меньшевиков во главе фракции с Чхеидзе Н.С. и 6 большевиков во главе с Розенфельдом Л. Б.), трудовики (10), польская группа (9), беспартийные (7), партии разных союзов (мусульмане – 6),  белорусско-литовская группа  (6), Председатель  думы М.В.Родзянко, товарищи председателя: князь В.М.Волконский, князь Д.Д.Урусов, секретарь  И.И.Дмитрюков, товарищи секретаря: Н.И.Антонов, В.П.Басаков, Г.Х.Еникеев, Н.Н.Львов, В.П.Шеин –  не желали и не хотели, чтобы распустили Думу!.. (Прошли  слухи, что Николай хочет распустить Государственную Думу.) У каждого  были свои цели и задачи, не хотели терять доходное нагретое место, высокое положение в обществе… … – План государственных закупов хлеба на зиму выполнен лишь на 4%, введение хлебных карточек лишь усугубит положение: увеличит очереди у булочных и вызовет новую волну озлобления в рабочих кварталах!.. – выступающий, брюнет, с седеющей бородой и усами, кавказской внешностью (но с правильной речью и чуть заметным акцентом), с залысинами, продолжал густым сильным голосом, переглушая, шум в зале: – Рабочий класс, являясь решительным противником войны, принимал все меры для ее предотвращения…– повернул голову туда – сюда, будто кого выискивая: – Капиталисты создали легенду: война де развернула перед рабочими большие перспективы относительно заработной платы, о которой трудно было мечтать. Это неправда: несмотря на то, что рабочий день увеличился с 9 до 12 часов, заработная плата далеко отстала от роста дороговизны, да и удлиненная рабочая неделя на 50%, катастрофически повысила всеобщую заболеваемость. С рабочим классом ведут борьбу не только Правительство, но и предприниматели-хозяева, на словах провозглашающие единение, братство во имя высшей цели, во имя освобождения мелких национальностей и других благ, а на деле выгоняют с заводов… Когда рабочие требуют возвращения из каторги своих представителей, социал-демократических депутатов, большинство депутатов Госдумы не только не поддерживают, но проваливают запрос нашей фракции!.. Когда же рабочие начинают по этому поводу волноваться и делать выступления, то здесь, в Думе, все это объясняют провокацией… – Хоть господин Чхеидзе несет околосицу, но хоть не твердит, как другие одно и то же: «Царя да Царя надо низвергать – от него все зло…» – А что? Надо!.. Власть должна быть у трудового человека, и Чхеидзе член РСДРП и нам «товарищ», а не «господин». – Ох, ох – насмешил: член… дворянин он…  –  бо'льше: князь, древнейшего рода, а то, что в рабочую партию записался, то там все…нет рабочих: дворяне  или розенфельты – большаки. Я вот родился на земле, и как все мои деды-прадеда, землю ковыраю и ни в какую другую партию, кроме ессеров, не примыкаю, как некоторые, – моргнул черным глазом, шевельнул пышными начинающими седеть усами (с бурыми кончиками от самосадного табака), оскалил в ехидной улыбке крупные желтые зубы: – То же мне: трудовик…  трутневик ты! Второй созыв сидишь в Думе – чай, профессиональную болезнь,  уж заработал?.. – Какую такую болезнь? – Будто не знаешь. Важную, уважаемую, госдепутатовскую: уже у кажного второгодника: гимморрой!.. Царя собрались свергать, который нам, крестьянам землю дал, людя'ми сделал. Ты хоть подумал, почему вот уж десяток лет в деревнях и селах народ смирен и доволен?.. Вот-вот: все сыты и довольны, голода нет, и все это благодаря царю-батюшке… А такие как ты, свергальщики-революционэры, не понимают, что царя-батюшки не будет так власть рабочим перейдет?.. Кабы так! – Богатеи власть в стране возьмут, а вместе с ней и все остальное: будешь голый ходить в батраках или работать от зари до зари у фабриканта за мизерную зарплату, на которую только впроголодь жить, а не дай бог заболеешь или еще чего… Николай ведь бесплатну медицину, учебу сделал, страховку... и много другого – все отберут… Он, Царь, один такой на Руси: Хозяин и нельзя без него: все развалится и беззаконие будет… Согласен, согласен, конечно, законы-то будут, но их соблюдать не будут, а выбранный от богатеев Глава страны какой-нибудь Подгузин будет только говорить, стыдить и уговаривать,  обещать, а наладить страну, как отточенный механизм-машину, что б сама работала,  не сможет… Да не оттого, что малоголовый и вертлявый … Просто он должен будет делать, что скажут богатеи – они же держат вожжи страны вместо подгузиными в своих воньких руках,– они,  человеки без души и совести – одна спесь да страсть: как бы себя показать, – вернее, свои наворованные или нечестиво приобретенные путем эксплотации  – все едино!.. Что ты говоришь?.. Да нет у них души, нелюди они: сатаны они: как можно ходить, пить исть, спать-храпеть по ночам, если рядом с тобой живут твои соплеменники, бедные, весь световой день корячущиеся в надсадной работе, чтобы смочь выжить самому и детям своим!.. Звери и те помогают друг дружке, волки' не бросают своих в беде!..  Неэ, бедный не сможет стать Главой – для этого нужны деньги!.. Тоже мне усач-ковыральщик – всю дорогу ты мне поперек голосуешь!.. Ты что обиделся?.. – Тоже мне йоб…ессээ'р!..    Встал в Президиуме громадный человек. Некоторое время смотрел в зал. Белое славянское лицо, большие глаза его, отсвечивали голубоватым светом, пегими от седины усами и бородой (то ли коротко подстрижены или заброшены: давно не бриты?) – были всем знакомы.  (И не только членам Госдумы, но и в столице – а может и в Империи – его портреты висели везде в отличие от Николая II, где была возможность, подписанная «Председатель Государственной думы». Люди с глубинки, не умеющие читать, впервые его видя, крестились и кланялись как Государю – думали и путали его с Царем. Россияне, как и все граждане великих  государств, считают и желают, что только с такой внешностью может быть – должен быть!– Глава-Руководитель-Царь!..) В зале стихло. В тишине прозвучал громогласный (ожидаемый) его голос. – Хгоспода! На сехгодня закончим обсуждение создавшехгося в нашей Империи положение.  Завтра продолжится наше заседание во хглаве с моим товарищем…– подождал, вдруг широко сердечно улыбнулся (так могут улыбаться только очень хорошие люди и ребенки у любящей, сошедшей с ума от любви к своему дитя, матери) и вновь загудел, но уже добродушно-покровительно-благодарно: – Я очень признателен вам, дорохгой Василь Петрович (который, выступая, поздравил его), что помнишь день моехго рождения, как раз по Хгрихгорианскому календарю оно сехгодня, но ныне я не отмечал и не праздновал: времена не те, да и мне уже  59-й пошел  – не радоваться этому надо, а хгде-то в темноте и в тайне  хгорько рыдать, размазывая слезы, и просить Бохга, чтобы время уж не бежало так скоро, а чуть помедленнее …
Растеклись жирными ручейками от Таврического дворца депутаты и исчезли: по улицам и дворам: кто сел в крытые кареты, те, кто попроще, остановили извозчика, а уж совсем простые, еще неодепутаченные, пошли пешком, кто-то даже через пруд, – по снежной тропе…
. . .
В большой просторный прохладный кабинет Председателя Думы по принятому обычаю-порядку кинулись было депутаты и просители-ябедники, но Михаил Владимирович предупредил своего секретаря и секретарей своих товарищей, чтобы они сказали им, что сегодня приема не будет: «Председатель и его товарищи заняты важными государственными делами»… Как только всех выгнали, закрылись, Председатель распределил по своим товарищам тему доклада Государю (он собрался завтра – 21 февраля – в Царское Село). Подозвал своего личного секретаря: – Ты, кохгда  хгоспода напишут, уйдут,  разбуди меня: мы с тобой набело перепишем… В.П.Садыков  (по штатному расписанию он числился канцелярским чиновником в Госдуде) смотрел, как Родзянко уходил в свой «чуланчик», где у него был большой черный диван, на котором он обычно лежал-отдыхал, сидел-думал, глядя в окно (со второго этажа) на ближайшую улицу под окном, Неву закованную льдом и заметанную грязным снегом, на той стороне  проспект, где бесконечным потоком ехали на конках, каретах, санях, шли еще по-зимнему накутанные люди (мужчины, старики, женщины: дамы, бабы, старухи и – молодежь, редко – ребенки…).  «Ох, как постарел – еще больше погрузнел! – Ногами стал табунить… » – пожалел про себя, ставшего родным ему Председателя Думы.  Сколько бессонных ночей проведено с ним за этими письменными столами  (дубовые, крепкие, гопак однажды оттопал на одном из них Глава Думы:  выдержали!), сколько бумаги исписано, чернил трачено (ладно бы по государево-думным делам писать, так ведь пишет письма «нужным» людям»;  подзывает к себе, диктует, заставляет вслух перечитывать, кричит, если что не по нему, – громыкнет: «Ты, Садык, опять за свое!.. Нужно не так к ему обращаться, а любезничая:   дворянин он по роду-племени, и по образованию и интеллекту… – Четыре класса церковно-приходскую мимо ходил закончил, а потом  бесчестием – обманом и воровством да плутовством  приобрел богатство, – великий поганец и грешник он. Мы с вами на Том Свете никогда не встретимся с ним!.. А сколько  вина, настоек, горилки выпито-разлито – лучше бы Михаил Владимирович пытал, бил его, чем так-то, оставшись на ночь для «работы», заставлял пить до изумления (сам Родзянко, – правда,  сейчас постарел  – практически не пьянел, а лишь багровел лицом и глаза светлели-голубели) и слушать  и рецензировать, записывать его умные «думы».  «Пусть поспит: какую ночь домой не едет, все сидит-думает. (Личного секретаря Родзянко позвал князь Урусов.) Хорошо хоть перестал реже для «здоровья» принимать…»
Михаил Владимирович сел. Столетний  кожаный диван приветствовал его радостным  вздохом-скрипом.  Грузное тело провалилось, как в пуховую перину. Закрыл  глаза. Ничего не думалось – не хотелось. В голове – пустота. (Постоянный шум в ушах, усиливающийся с каждым годом, ему уже не мешал – не замечал, привык).  И только в огромном толстом его животе была жизнь: временами волнами что-то («А может кто-то!?.») перекатывалось, слышимо урча, просило есть, пить… Протянул руку, открыл дверцу шкафчика в углу комнатки, нащупал, достал круглую толстую бутылочку, не глядя – в слепую открыл пробку и запрокинув голову, как заправский «спивак», влил себе прямо в глотку – минуя рот – остатки в бутылке. Хватал ноздрями безвкусный пресный воздух. Через какие-то минуты почувствовал  едва ощутимый сладкий, нежный,  возбуждающий   запах духов («До сих пор – как долго! – держится…») – когда-то в этом «чуланчике» была дамская комнатка… Открыл глаза, вдохнул полной грудью. Появились мысли, желания и даже страсти-стремления: жить захотелось!.. Встал, походил – 2-3 шага – вдоль – поперек, заглянул в шкафчики. (Комендант Таврического дворца Б.А.Энгельгард  лично сам прибирался и снабжал его через этот чуланчик  едой и спиртным – ключи были только у двоих.) Все в порядке. Подошел к окну и открыл форточку. «Уже  темнает!» Все было хорошо в Столице, нравилось, – кроме погоды… Поневоле вспоминалась малая родина: Малороссия или по-народному Украина (Окрайна). Снова сел, погрузившись на мягкий диван, ушел в воспоминания-думы…
  . . .
Он всегда помнил свои корни – знал откуда родом, ощущал свое превосходство над людьми (не только над простолюдинами), чувствовал, что избран Богом (веровал в Бога спокойно, без фанатизма, уверенно). Где бы он не был, на любом отдалении, всегда центром его личностного «Я» была Малороссия, Екатеринославская губерния , Новомосковский уезд,  село Попасное, где 9 февраля 1859 г. в родовом поместье отца (богатого малороссийского помещика, полковника гвардии, вышедшего в запас в чине генерал-лейтенанта ) родился. По отцовской линии по крови – Михаил Владимирович из древнего великорусского княжеского рода, по жизни был  связанн с Малороссией, с Запорожской Сечью. Его мать – из рода Витовтовых. (Польско-литовские князья.) Ее внешность и прекраснейшее образование, в сочетании полученными в детстве воспитанием, позволили ей до замужества служить фрейлиной в семье Императора Николая I. Два его брата сделали блестящую военную и придворную карьеру; сестра, как и мать, была фрейлиной Высочайшего Двора. Будущий Председатель Государственной Думы получил, как и все дети помещиков такого ранга, хорошее домашнее образование и воспитание (правда, на последнее сильно повлиял учитель француз – по-домашнему: Мосейко). После окончания Пажеского корпуса, в чине корнета был зачислен в один из самых привилегированных полков Русской Императорской Гвардии – Кавалергардский, но проявившийся у него характер «правдолюбца», не дал ему продолжить службу и в 1882 г. поручик  Михаил Родзянко вышел в запас гвардейской кавалерии (с 1885 г. – в отставке «по домашним обстоятельствам» – порвал семейную традицию: не только его отец, а и дед дослуживались до генералов). Ему повезло  в другом: женился на княжне А.Н. Голицыной! Занялся своим огромным хозяйством, одновременно с большой охотой, перезнакомившись с дворянами в округе, закрутился с ними, в организациях различного уровня (веселясь после заседаний, конференций и съездов на устраиваемых, после пирушках и банкетах, где он был непревзойденным лидером по количеству выпитого и громогласных речей-выступлений). 1886–1891 гг состоял уездным предводителем дворянства, в 1892 г. был пожалован в камер-юнкеры, затем – камергеры (1902 г.); с 1900 г. руководил работой Екатеринославской губернской управой и к 1905 году получил чин «штатского генерала» – действительного статского советника. (Кроме того,  в 1903–1905 годах был редактором газеты «Вестник Екатеринославского земства».) Занимаясь земской деятельностью, он сблизился представителями либерального дворянства, – особо близко с Д.Н. Шиповым и М.А. Стаховичем и с которыми в годы Первой Русской Буржуазной революции основал умеренно-либеральную партию («Союз 17 октября»). Благодаря М.В.Родзянко, октябристы,  в отличие от левых либералов – кадетов,  были значительно умереннее в своих требованиях и вместо конфронтации с властью предпочитали сотрудничество с ней. Названная в честь царского Манифеста 17 октября, ознаменовавшего, по мнению Михаила Родзянко – смогшего вначале убедить в этом  Д. Шипова и М. Стаховича, а потом вместе с ними и остальных членов своей партии, – что Россия вступила на путь конституционной монархии. Но партия «Союз 17 октября» представленная преимущественно богатыми  помещиками, крупной торгово-промышленной буржуазией, видела и хотела стать политическим «центром»,  и, если вначале боролась как с реакцией, так и с революцией, то в феврале семнадцатого года большая часть членов накренилась  влево, солидаризовавшись с другими либеральными партиями. К сожалению, М.В. Родзянко не был ни теоретиком, ни публицистом сильным, соответствующим своему положению в обществе и политической жизни страны, да и оратором был не ярким, –    для справедливости, надо сказать, что громовым голосом произносившиеся речи, впечатляли   и  сводили с ума курсистков и молодых «мадам»,  – потому постепенно терял он свое влияние на однопартийцев.  Но он был достаточно прагматичный «барин», смогший использовать ресурс партии для отстаивания интересов крупного бизнеса и землевладельцев, так и для саморекламы. В 1906 г. его избрали членом Государственного совета, в 1907 г. в Государственную Думу, где он звезд с неба не хватал, хотя и занимал ответственные посты: возглавлял думскую земельную комиссию, полностью поддерживающую аграрную политику П.А. Столыпина; после того как А.И. Гучкова избрали председателем III Думы, он возглавил бюро фракции партии; а когда во время очередного приступа гнева, Гучков с пафосом снял с себя председательские полномочия и кинул в лицо депутатам, октябристы и кадеты,  от обиды и, пораженные громом речи Родзянко (теперь спокойно стоял  на трибуне с покровительствующей улыбкой – непривычно большой, с выпирающим от добродушия животом), в состоянии аффекта   приняли отречение, Михаила Владимировича избрали Председателем Государственной Думы (1911 г.).  Он сделался довольно популярной фигурой в обществе. Его грузный внушительный вид одновременно интуитивно пугал и вызывал уважение у простолюдинов. Заимел привычку ездить в Царское Село. Вздев на себя с трудом (каждый год приходилось шить или перешивать одежду, которая становилась мала…) с помощью домашней прислуги придворный мундир камергера, взгромоздившись в крытую огромную карету, запряженную парой коней-тяжеловозов, катил медленной рысцой на встречи с Царской семьей  и с самим Николаем II. Однажды на одной из таких встреч, на вопросы,  заигравшегося с ним наследника,  вполне серьезно ответил: «Да, я самый большой и толстый человек в России.» На другой вопрос цесаревича: «Значит, ты есть самый главный в России?» – Михаил Владимирович еще больше покраснел, пот выступил на лбу, ничего не ответил и под пристальным взглядом  Александры Федоровны вдруг засобирался домой. Прощаясь, он отдельно поклонился (вернее попытался) Ей, но у Императрицы лишь ледяной синевой сверкнули глаза – ничего не сказала. За его отличный бас, честность, незлобный и правдолюбивый  характер, не смотря многим бросавшаяся в глаза самовлюбленность (и чуть, чуть – в меру – комичность) со вспышками напускной важности, быстро потухавшие, его все-таки любили и, любя, давали прозвища: «барабан», «самовар»... Вот что сказал о М.В. Родзянко его политический противник Милюков: «В сущности, Владимир Владимирович был совсем недурным человеком. Его  ранняя карьера гвардейского кавалериста воспитала в нем патриотические традиции, создала ему некоторую известность и связи в военных кругах; его материальное положение обеспечивало ему чувство независимости. Особым честолюбием он не страдал, ни к какой «политике» не имел отношения и не был способен на интригу. На своем ответственном посту он был явно не на месте и при малейшем осложнении быстро терялся и мог совершить любую gaffe ». А знамений писатель В.М. Пуришкевич писал на него обидные эпиграммы, распечатывал и пускал по рядам на заседаниях Думы. (Вот одна из них: «Родзянко Думе не обуза, но, откровенно говоря, нам головой избрали пузо – эмблему силы «октября».) При этом Пуришкевич отдал свой голос за Родзянко,  написав на листке для голосования экспромт: «Хоть на лицо, хоть наизнанку, / Переверни кругом Родзянку, / А как не бейся, хошь не хошь, / Другого лучше не найдешь». 15 ноября 1912 года на первом заседании IV Государственной Думы его вновь избрали Председателем (получив 251 голос «за» – 150 «против»). Тогда он встал-возвысился и вибрирующим от пережитого волнения, раскатистым голосом заявил: «Я всегда был и буду убежденным сторонником представительного строя на конституционных началах, который дарован России великим Манифестом 17 октября 1905 года, укрепление которого должно составить первую и неотложную заботу русского народного правительства»  – покачал щеками, обросшими бородой с  белыми крапинками седины (взял моду носить  коротко стриженую бороду с усами). «Великую войну» встретил, болея (в Наугейме, где он лечился). По возвращении в Россию, сразу кинулся разыскивать военного министра. Нашел, схватил В.А. Сухомлинова и повел его к С.Д. Сазонову, чтобы вместе говорить-обсуждать начавшуюся войну. Бегая (образно выражаясь, – на самом деле, он уже давно не бегал: не хотел и не мог)  к Императору с докладами, убедил его не брать на себя обязанности Верховного главнокомандующего; упрямо, назойливо требовал отставки: министров  В.А. Сухомлинова, Н.А. Маклакова, И.Г. Щегловитова; оберпрокурора В.К. Саблева и председателя Совета министров И.Л. Горемыкина. С горяча в апреле 1915 г. Родзянко совершил инспекционную поездку в занятую русскими войсками австрийскую Галицию, где он громко говорил, давая «ценные указания» (которые военное командование проигнорировало, но, как потом оказалось, – зря: они действительно были ценны!..). Позиционируя себя как ярого убежденного монархиста, в делах на практике Родзянко был конституционалистом и парламентаристом; ратовал за эволюционные изменения государственного строя, путем либеральных преобразований, выступая за конструктивное сотрудничество с властью, но как это сделать, не мог научно объяснить, обосновать и сформулировать – объяснял только «на пальцах» и рокотал непонятливым в лицо слова. Спать ложился убежденным сторонником представительного строя на конституционных началах, а во сне, забыв кто он, мучительно искал к каким членам партий прислониться, прижаться… Спасая репутацию Царя Николая, престижа царской власти, с пафосом заявляя: «Мы, монархисты, больше не можем молчать!» – кинулся в драку с Г.Е. Распутиным, в котором видел чуть ли не главное «зло», губящее монархию, – не понимая, что «антираспутинской» истерией, он помогает врагам Николая II расшатывать основы монархической власти!.. Пользуясь правом личного доклада Императору, он то и дело с папками в руках, в придворном костюме бегал по лестницам Александровского дворца ловил Николая, умоляя принять его.  Николай Александрович с ангельским и в то же время с царственным выражением небесно-синих глаз, терпеливо и вежливо выслушивал длиннейшие докладные речи Михаила Владимировича, не выражая на своем лице-маске ни морщинки-мимики. Соглашался в конце «бу-бу-бу-речи» с ним, благодарил и обещал, чтобы остановить начало разложения русской общественности, падения престижа царской власти, под влиянием на жизнь двора Григория Распутина, он ограничит доступ «Грише Рапутному» во Дворец и поручил Родзянко лично проверить ходившие слухи о многочисленных скандалах, связанных с именем Распутина. Поручение было доверительным, но об этом узнал весь Петербург. Под влиянием-убеждением Александры Федоровны, Царь перестал Михаила Владимировича воспринимать серьезно и уважительно, называя речи Председателя Думы вздором. Обидевшийся Родзянко, кинулся мутузить Григория Распутина на торжественной службе в связи с 300-летним юбилеем дома Романовых в Казанском соборе, куда был лично приглашен Николаем Александровичем Романовым. Побитый «старец», крестясь, покинул православный храм.  Григорий Распутин стал реже появляться в Царском Селе, но иногда все-таки посещал. (Однажды Родзянко сам выследил его. На следующий день вызвал к себе духовника Царской семьи протоиерея Александра Васильева .) Разговаривал со священником (в кабинете Председателя), сидя в кресле, протоиерей стоял перед ним. К большому удивлению Михаила Родзянко, поп заговорил первый: – «Мне… Императрица, Александра Федоровна, поручила передать свое высочайшее мнение о старце: «Это вполне богобоязненный и верующий человек, безвредный и даже скорее полезный для царской семьи…» Председатель Госдумы начал краснеть, бычиться, перебил: – Какая же его роль особенно по отношению к детям царской семьи? – Он с детьми беседует о Боге, о вере… Родзянко взорвался, вскочил и, стоя-нависая горой над отцом Александром, загремел: – Вы мне это говорите, вы, православный священник, законоучитель царских детей. Вы допускаете, чтобы невежественный, глупый мужик говорил с ними о вере, допускаете, чтобы его вредный гипноз влиял на детские души? Вы видите роль и значение в семье этого невежественного сектанта, хлыста, и вы молчите. Это преступное попустительство, измена вашему сану и присяге. Вы  все знаете и из угодливости молчите, когда Бог дал вам власть как служителю алтаря открыто бороться за веру. Значит вы сами сектант и участвуете в сатанинском замысле врагов царя и России – забросать грязью престол и церковь…» Городовые старались с Родзянко, – напыщенным, индюковатым, – не встречаться, а если уж … то приветствовали подобострастно, кланяясь, отдавали честь, – самому Императору так не делывали. (Все знали, какие скандалы и разборки устраивает Михаил Родзянко с городовыми, которые, не узнав его, вели себя на улицах, как положено вести себя с гражданами, согласно уставных требований.) А какая ужасная участь ждала кондуктора, не представь ему подобающее статусу место в поезде!.. «Родзянко избегал публичных выступлений, позволяющих причислить его к вождям оппозиции, но фактически он оказывался знаменем либерального думского большинства, которое становилось все более критично настроено по отношению к исполнительной власти» Особо влиятельность Михаила Владимировича возросла во время Первой мировой войны: олицетворяя собою народное правительство, он стал восприниматься как некий символ провозглашенного в 1914 году «священного единения». Став одним из его лидеров. Благодаря Михаилу Владимировичу был создан Прогрессивный блок  (официальный посредник между Думой и Верховной властью), где он, лидер, стал «цукать» министров и это сделалось его потребностью. При этом особы Императора он не трогал публично. Требовал и от оппозиции, чтобы в своих запальчивых артистично исполняемых речах не переходили за конституционную красную черту и не затрагивали Монарха. А сам, не переставая играть роль посредника,  при встрече с Николаем II, во время своих докладах ему, настойчиво уговаривал Его не слушать правых и ни в коем случае не утверждать диктатуры (пугал страшным шепотом, что произойдет революция, если Он такое сделает!). Предлагал: «…Дайте ответственное (перед Думой) министерство. Вы только расширите права, которые вы уже дали конституцией, но власть ваша останется незыблемой. Только ответственность будет лежать не на вас, а на правительстве…» На любом крупном мероприятии, митинге обязательно возвышалась над людьми его голова с большим породистым лицом, заросшей щетиной. (Так  воспринималась-казалась окружающим  его борода.) Он, Председатель Государственной Думы, «выразитель народной воли», второе лицо после Царя, не мог, не считал себя вправе их обходить и не выступить громогласно. Грандиозно-величественно, как большегрузный фрегат, разворачивался и подплывал к трибуне и, не поднимаясь на нее, умело модулируя голосом сказителя древних былин, подняв указательный перст (с небольшую палицу) и жестикулируя им, перекрывающим все шумы и заглушающим звуки  вокруг голосом, говорил о тяжелом положении страны, делах на фронтах, призывал к стойкости и терпению, взывал к патриотическим и национальным чувствам великороссов… и поучал всех.        Речь Родзянко всегда впечатляла людей… особо ближних, которые контуженные звуковыми волнами, в первые секунды после окончания ее, крутили головами: «Кто я?!.  Где это я!?.» И все это время он не переставал докучать Царя своими докладами. Николай II начал не любил его, хотя продолжал вежливо принимать, терпеливо выслушивать, уже перестав прислушиваться к его советам и предложениям. Маклаков возненавидел Михаила Владимировича за то, что тот выдвинулся на первый план в роли рупора Думы и общественного мнения. «Напыщенный и неумный» – говорил Маклаков, слушая очередное выступление Родзянко. Говоря так, Маклаков, как большинство людей, обиженных, был не прав: «напыщенным» Родзянко не был – он просто и честно играл свою роль. Конечно, бывало он «вскипал» и «надувался» сознанием своей великой миссии и «тек во храм». Не по-ученному говорил в своих докладах, упрощал или утрировал положение. Водился с Гучковым и весь был пронизан его влиянием, потому иногда вел себя как шизоидный. Как большой слон боится мышей и, взбесясь мчится трубя, все руша и громя на пути, так, бывало, поступал Михаил Родзянко: мог из-за какой-то фейковой небылицы  зашуметь, раскричаться – запаниковать. Посвящен был и в заговор против императора. Впервые это произошло («посвящение») в прошлом году в его квартире. Как-то сидя за длинным столом (звякая фужерами, пили шампанское, рейнские, французские вина, водку чарками, а кто помогутней – покрепче: горилку с перцем), – такие трапезы устраивал Родзянко иногда для своих самых близких друзей-содумцев, чтобы договорить недоговоренное и досказать недосказанное –  пьянства не было:  а обычные «думские» посиделки. Гудел-говорил в перерывах между чарками горилки хозяин, поддакивали-помыкивали, набитыми ртами гости. Вдруг вскочил, до этого сидевший молча, не обращавший ни на кого внимания, – видно было, что он о чем-то размышляет про себя, – генерал А.М. Крымов (держался он по-военному молодцевато, поблескивали, отдавая синевой, черные волосы на его голове): – Господа, господа! Прошу внимания… Хватит нам в Думе говорить полунамеками и загадками. Надо нам всем определиться и сказать и призвать всех, что надо сметить с престола Николая Романова, заменив его другим Романовым – более сговорчивым, определив границы ему конституционными столбами … Захмелевшие протрезвели, задремавшие проснулись. Шум, говор, звон стекла, фарфора – засуетилась-забегала прислуга в белых передничках.  Все одновременно повернули головы в сторону  Родзянко, притихли и стали смотреть. Затряс щеками Председатель, встал, угрожающе-показательно, качнулся в сторону депутата Крымова и  грозно заревел своим  нечеловеческим голосом: – «Вы не учитываете  что будет после  отречения царя…  Я никогда не пойду на переворот.    Я присягал… Прошу вас  в   моем  доме об этом не говорить.  Если армия может добиться отречения, – пусть она это делает через своих начальников, а я до последней минуты буду действовать убеждениями, а не насилием…» Самые услужливые, взяв за руки, Крымова, упирающегося, потащили в коридор: – Иди, иди – не трави Михаила Владимировича, смотри, он не посмотрит, что ты в генеральских епалетах … – Из-за тебя нас приглашать не будет! – кто-то вдогонку. («Верноподданный» Михаил Родзянко о заговоре, обсуждавшемся в его квартире, в известность Императора не поставил, да и саму идею переворота не отметал, прося лишь не втягивать его, позволяя это делать военачальникам!)  Следующий раз – от самой Марии  Павловны, которая заявила ему, что Императрицу Александру Федоровну надо уничтожить.  Родзянко уже внешне спокойно (лишь склонив голову) выслушал и ответил: «Ваше Высочество, позвольте мне считать этот наш разговор не бывшим, потому что, если вы обратились ко мне как к Председателю думы, то я по долгу присяги должен сейчас же явиться к Государю Императору и доложить Ему, что Вы заявили мне, что надо уничтожить Императрицу». И на этот раз, услышанный разговор  остался «не бывшим». А потом разговоры, споры о принудительном отречении Царя в конце 1916 и начале 1917 года стали обычными и привычными. К Председателю Государственной Думы начали приходить с разных мест и по многу раз представители высшего общества с требованиями, чтобы Дума взяла ответственность перед страной и спасла Россию. После убийства  Григория Распутина заговорили уже об этом все: даже старушонки сменили темы своих вечных сплетен-разговоров о соседках и соседях – перешли на политику: «Как Николая Кровавого – узурпатора – с золотого трона стащить?..» Люди, самонедостаточные, безвольные, спесивые суггестированные пропагандой через СМИ (не десятками, а сотнями выходили газеты, издаваемые по городами весям парубками разного  толка из революционных групповух, – на подаваемые буржуйовские рубежные и зарубежные деньги), плакатными и художественными призывными изображениями и хитроумными речами меньшевиков и другими буржуа-агитаторами, страшных и ярых в своих призывах полудиких многочисленных анархистов, дойдя до сумасшествия, собирались в стаи, орды и митинговали, терпя холод, голод и перемогая усталость, войдя в звероподобное состояние – жаждали крови,  революцию!.. Которые, отрывались от бурлящего многотысячного моря людей исполняющих в состоянии психо-неврозного экстаза революционный танец крови, и, сбиваясь в банды,  шли, браткаясь по пути друг с другом, к Таврическому дворцу, искренне убежденные, что Дума во главе с Председателем готовит переворот, и что в этом помогают многие из гвардейских офицеров и английский посол Бьюкенен… В самом дворце в это время от негодования топал ногами и гремел голосом Михаил Родзянко: «Вновь и вновь говорю всем,  я против того, чтобы Думу впутывать в смуту!.. Я никакую революцию делать не собираюсь – я не революционэр!» – ум  у него работал медленно, тяжеловесно; все внезапное, неожиданно новое требовало времени, чтобы, адаптировавшись, обдумать и принять решение – потом добавлял: «Дворцовые перевороты – не дело законодательных палат».  (Но собственно негодования по поводу самого переворота не было!) Кабинет Председателя Госдумы был фокус всех новостей, – в том числе и сплетен. Родзянко все знал, что делалось и говорилось в столице и в стране, но он никаких действий не предпринимал. (По признанию его самого: «… мне приходилось в одно ухо впускать, в другое выпускать».) А как он однажды напугал и удивил  Царя и депутатов Думы!.. Лопухин пишет-вспоминает: « Я стоял в заполненном членами думы и вкрапленными в их группы представителями правительства в громадном Екатерининском зале Таврического дворца. Вблизи, в окружении «старейшин», стоял менее небритый, чем обыкновенно, думский председатель Родзянко. Пронесся среди гула разговоров протяжный, как глубокий вздох, покрывший разговоры быстротою своей передачи шепот. Кто-то подскочил к Родзянко, что-то взволновано сообщил ему. И, как сейчас вижу – картина незабываемая – грузный Родзянко, широко раздвинув ноги, мчится вскачь через Екатерининский зал к вестибюлю Государственной думы… Бежать, как бежал Родзянко, вскачь навстречу царю – несколько расходится с позою того героического великолепия и достоинства председателя,  которое рисуют его…»  Невообразимо храбрые и смекалистые госдумовцы, когда они сидят на своих затертых депутатских кресла, тут испугались  и,   поразившись   таким  зрелищем,  первые секунды растерялись, но потом у каждого сработал  инстинкт самосохранения:    ловко выворачиваясь из-под  громадных ног Родзянко, бросились в разные стороны, открыв ему прямую дорогу–коридор к Царю.  Разгоняясь-ускоряясь летела живая человекоподобная гора  навстречу  Николаю Второму,  который,  вытянув   руки шел навстречу Родзянко в белых перчатках, замедлял свой шаг, с белым (одинакого цвета с перчатками) лицом… На этом бы закончилась история последнего Русского Царя, не прояви истинное геройство и профессиональное умение лейбгвардейцы из личной охраны царя: пятеро-шестеро, взявшись за руки друг с другом, образовав непреодолимый барьер-стену, особым приемом останови взбесившегося Родзянко… Между тем, Михаил Владимирович в Государственной думе вел себя все более и более пристрастно, продолжая покровительствовать либеральной и левой оппозиции, обрывал речи правых, протестовавших против «штурма власти». Так в конце 1916 года не дал слово «правому депутату» Н.Е. Маркову, красочно разыграв инцидент, доведя депутата Маркова до такого состояния, что господин Марков, потеряв ориентиры (нравственные, общественные и просто человеческие), наговорил-накричал такое, что стенографист не смела поместить в тексте стенограммы его ругательные выражения, кроме слова «мерзавец!» «Обиженный» Родзянко превратился в героя! К нему потоком стали идти со всех концов России поздравления, приветствия – пробовали женщины даже по телеграфу целовать. Петербурженки: матерые, солидные дамы и совсем юные желтогрудые девы несли к нему цветы, утыканными бумажными листочками с посвященными ему стихами.     А оскорбленный «вусмерть» Н.Е. Марков всю жизнь твердил, что он не мог произнести таких слов, т.к. он попросту не знает их, ввиду того, что он по роду-племени не из худородных и в его окружении таких слов не говорят. 1 января 1917 года. Зимний дворец. Идет торжественный прием. Все в золотом, серебряном блеске, залито светом, сказочные новогодние украшения уводят в нереально-изумительный мир, у всех радостно-восторженное праздничное  настроение. Князья, министры и простородные (но очень богатые)  строго классически одетые, как того требует этикет таких высоких торжеств. Как изваяние, возвышающемуся среди этого великолепия Родзянко, бросается  в радостном приветствии, подняв руку, его  бывший однопартиец и друг Министр внутренних дел А.Д. Протопопов одетый в парадную форму полицейского генерала. Михаил Владимирович демонстративно не подал руки, – громко, слышно всем: – «Оставьте меня. Вы мне гадки!..» Одобрительным дамским  возгласом наполнился приемный зал: –«Бескомпромиссный правдолюб!..» –«Патриот!..»

21 февраля 1917 года. «По сообщениям газеты «Биржевые ведомости» на Петроградской стороне начался разгром булочных и молочных лавок, продолжавшийся затем по всему городу. Толпа окружила пекарни и булочные и с криками: «Хлеба, хлеба двинулась по улицам»…
. . .
– Михаил Владимирович! Пора!.. Вставайте!.. Сотрясающий  комнатушку храп  продолжался. (Будто десяток отбойных молотков дробили камни мостовой…)  Секретарь Садыков закрыл форточку, сильно задергал его за руку: – Проснитесь!.. – Уй!.. – грозно. И снова – храп. На всякий случай, отойдя подальше, Садыков закричал: – Господин Председатель Госдумы!.. (Храп прекратился – только шумное дыхание, подобно морскому прибою.) Надо идти до Царя!.. Проснулся, сел, встал Родзянко и пошел огромный, грузный в ванную, где долго фыркал, сморкался страшно, наконец,  с немного опухшим, но без сонинки на лице уселся за стол. Работали до утра… – Садык! Подай колбасок … Да подогрей их… Хлеба, хлеба белого!..  И пить… Що ты мне даешь?! Ты в уме ли?!.  К Царю-Императору выпимши!.. Одевшись в свой дворцовый мундир с помощью, уложив папки с докладами в большой чемодан-сумку, уехал в Царское Село…
. . .

  Второй день ждали суда-приговора: «вышки». В камере было семь человек. Федором и Михаилом было столько услышано-пережито за это время  о «смертельной петле», от которой самая мучительная смерть: петля передавливает шейные сосуды-артерии и отчего в голову перестает поступать кровь: нервные клетки начинают из-за нехватки кислорода постепенно агонизировать и погибать (все это передавая всему организму) – тело человека, повиснув в воздухе корчится в судорогах и конвульсии, вытаясь вырваться (к тому же перекрыты дыхательные пути), сердце бешено бьется, пока не произойдет обширный инфаркт – рыгая, писяя, какая и даже эйякулируя, в страшных мучительных агониях, борясь за каждую прожитую миллисекунду, долго (очень долго по земным меркам!) умирает человек (время уже в другом измерении: миллисекунды – дни, а секунды – века – какие муки!..)!.. Пуля, в этом отношении более гуманна, если можно так говорить об убийце-пуле. Бывает, конечно, что она, выпущенная  неумело или же дрогнувшей  рукой (палач – тоже человек), причиняет не меньше предсмертных страданий!.. Вызвали Михаила и Федора на выход. Они закрутили головами: пытаясь убедиться, что не их … Сокамерники  провожали, как самых близких-родных (за неполные двое суток много было обговорено, вместе пережито – перед смертью люди все становятся ровней и уже понимают жизнь и ценят, как надо: ничего нет дороже своей и жизни детей и матери-отца!..). – Прощайте,  братушки!.. (Все знали, что после суда их уже повезут на казнь!) – подходили и по очереди обнимали уходящих, кто-то хлопал по спине… Тюремная охрана в освещенном коридоре  «перековала» наручники на руках – теперь стянули руки наручниками за спиной. Федор – бледный –   посмотрел на Михаила. Взгляд был необычный – таким еще не видел капрал своего напарника. Это был уже не «молодь», а муж бывалый, как проживший многотрудную мученическую жизнь… 
    . . .
... Выборгская сторона. Уже не холодно, как зимой, – ветер с моря дул. Во влажном, пахнущем тающим снегом воздухе висела какая-то физически напрягающая тело затаенная непонятная, но сладостно ожидаемая тревога!.. Огромная очередь за хлебом. (В основном – женщины, реже девочки-подростки и мальчики, немолодые мужчины – которые инвалиды – в фуражках, в войлочных шляпах.) Многие уже сняли с себя теплую зимнюю одежду. Изредка кое-кто вскидывал голову и неспокойным взглядом всматривался в низко стелющиеся тяжелые свинцовые тучи, заполнившие все небо, пытаясь понять: «Отчего тревожит – холодит?!.» Толпы шумели, ворчали, то и дело звонкие злые женские голоса пробивались, взвивались ввысь: – Хоть сегодня-то выдали бы хлеб, а то с фонарями стою!.. Другой голос – охрипший, – еще злее: – Уж десятый час, но даже не привезли!.. – Лучше бы морозец, чем такая погода, – немолодой (но еще  мужчина), с темно-бурыми от табачного дыма усами выдохнул хриплым низким басом слова вместе с облаком самосадного дыма. Ближние задохнулись, закашляли, а одна, рыжая, дородная, выскочив из дымного тумана, чихая-кашляя: – Ты, леший! Причем погода!.. Люди исхудали, ходить не могут с голода, младенцы пальцы иссосали-изгрызли до крови, а ты о погоде… Да перестань на меня дудеть своим смрадом – от него, наверно, у тебя дома все клопы повымерли, а тараканы к соседям ушли… Кое у кого на лицах обозначились подобие улыбки. Ближние, рядом стоящие, знакомились, говорили, преодолевая шум-гул вокруг. Здоровая рыжая баба оказалась еще не стара и не так дурна. Она теперь только ворчала: – Ох уж эти трубодуры: нигде нет покоя от них: дома курят, здесь в рот табачищем пышат! Бога не боисся: в Аду будет душа-то!.. Табак нюхать и то грех, а дым жрать!.. – в женских зеленых кошачьих глазищах вновь сверкнули искорки гнева. Темно-бурые усы засуетились, заискивающе: – Верно сказала, ой как верно: «жрать»… Я ведь, если не покурю, то как будто не поевши, да какой: могу не есть, а курево дай!.. Одна радость: назобаешься,  надышишься-наешься, одурманишься и как будь-то полегчает: забываются на время (пока не в себе) все горечи… – Чудно! Какие такие заботы-горечи могут быть у мужиков таких как ты: негодяев … Вмиг у мужика взлетели черные густые брови над широко открывшимися светло карими глазами замерцавшими колюче-гневным блеском. – Я два года на фронте был!..  Ранения получил, после которого признан негодяем… На работу – не могу, а у меня семья… Ворчливая соседка строила свои полные губы, пытаясь сотворить извиняющуюся улыбку. (Она, оказывается, была еще высока и стройна.) Но фронтовик не глядя на нее, продолжал: – Инвалидность по болезни дали, а не как инвалиду войны, – и вдруг – зло, хриплым громким голосом: – Болесь-то из-за ранения!.. Бюрократы, а у меня же дети!.. Только ради того нужно революцию делать, чтобы уничтожить этих подлецов, сволочей-бюрократов! – кашлянул (в груди у него засвистело), передохнул и еще злее: – Думают, что им опять как пятом–седьмом сойдет с рук?!. На вот! – мужик вытащил из рукава здоровый голый кулак. – На вас-то у меня еще хватит здоровья!.. Вообразили себя дворянами, власть им дали… Что мы быдло!?. С нами так можно?!. До конца пойдем!.. Тут дело даже не в хлебе, – посмотрел на свою соседку и уже негромко: – В ем тоже: как не емши-то, но главное, правды нет!.. Вдруг послышался нарастающий необычно громкий шум, гул множества голосов и возгласы: «Долой войну!», «Восьми часовой рабочий день!», «Хлеба!..» – и еще другие подголоски – не понять, но тоже озверело зло и решительно… Огромная толпа-хлебная очередь, как по команде повернула головы и, увидев приближающуюся широкую колонну (во всю улицу) демонстрантов с плакатами, кое-где – красные флаги, – на секунду замерла, а потом с криками: «Дайте хлеба!», кинулась навстречу, примкнула, смешалась с ней, – при этом все равно организованность порядок (кем-то руководимый) не нарушился. Забастовщики – точнее: забастовщицы, – в основном текстильщицы Выборгского района, – по ходу продвижения отделяли небольшие группы делегатов и отправляли их по другим заводам и фабрикам, с криками-наставлениями  вдогонку, чтобы они вовлекли всех рабочих воссоединиться с  ними… Вскоре к ним присоединились работницы бумагопрядильной мануфактуры «Невка» и Сампсониевской  бумагопрядильны,  рабочие других  предприятий, продолжали приставать по пути женщины и редко мужчины с хлебных очередей. Прижавшись к домам, стояли также очень неравнодушные к протестующим люди (были среди них и дамы и господа,  парни-подростки и совсем маленькие ребенки с молодыми матерями) – жители ближайших домов. Малышня кричала, ревела, дралась, пытаясь вырваться из рук родителей: хотела идти делать «леволюцию». Матери, шлепая их, уволакивали во дворы – домой, чтобы заперев их, вернуться и снова «болеть» за вышедших на улицы с протестами или же присоединиться к ним.  Все же основной лозунг демонстрантов был еще не политический: «Дайте хлеба!» Люди (там и тут) на миг вскидывались и удивленно смотрели друг на друга и на происходящее. (Удивлялись:  «Почему так долго терпели и почему раньше не вышли на улицы с требованиями!?.»)
. . .
До кабинета  Николая Второго сопровождал Михаила Родзянко дежурный офицер. Еще не доходя до Дворца (Александровского), он успел схватить-увидеть  боковым зрением, как по другой, но по такой же вычищенной от снега аллее,  лисьей походной уходил Протопопов. С сожалением и горечью подумал: «Опередил!..» Лицо Родзянко погасло, сникло, исчезло былинное выражение «чудо богатыря». … Вот и элегантная деревянная лестница в Кленовой гостиной (которая поздней весной и летом утопала в фиалках, левкоях  и ландышах), вела на украшенную резьбой антресоль, которая соединяла комнату Императрицы с Парадным кабинетом Императора. Строгость и деловой характер, темная цветовая гамма интерьера всегда поражала его, – он вновь настроился на «деловой» разговор с Императором. Массивные мраморные короткие колонны с бронзовыми накладками, потолок, облицованный красным деревом с бронзовыми склепами, стены с деревянными панелями, мебель красного дерева – вызывало у него ассоциацию с корабельной каютой. – Пожалуйста!.. – вежливо-строго: офицер открыл тяжелую высокую дверь кабинета – пригласил. Председатель Думы шагнул решительно… но покорно-преданным взглядом оглядел кабинет (потолок, мебель – из красного дерева; зеленые стекла, вставленные в верхнюю часть окон, создавали в кабинете слегка зеленоватое освещение; на потолке сделаны медные скрепы, в подражании устройству корабельных помещений ), ища по привычке икону, чтобы можно было перекреститься; увидев мраморный бюст Александры Федоровны, стоящий на камине, неожиданно (даже для себя!) перекрестился… Взорви  Родзянко бомбу, эффект был менее действенным: у сидящего за круглым столом в центре кабинета Царя, раскладывавшего документы, готовясь к приему доклада,  как бы треснула маска на лице и по ней потекли кровавые пятна,  рядом сидящий канцелярский секретарь в ужасе вскочил… Николай показал рукой секретарю на дверь кабинета: «Вон!..» Перевел взгляд на растерявшегося ополоумевшего Родзянко и спокойным голосом попросил сесть. Михаил Владимирович, садясь напротив Царя, вспомнил, как совсем недавно за этим столом сидел на заседании Совета  Министров… Николай стал пересматривать, лежащие перед ним бумаги  (красные пятна на его лице постепенно растекались-исчезали)– давал время себе и Родзянко… На стене, за письменным столом – большой портрет Александра III во весь рост. Как живой!.. Михаил Родзянко очень хорошо помнил отца Николая II и сейчас у него вновь возникли чувства высочайшего уважения и божественного преклонения к Русскому Царю-Императору, как это было, когда он, дворцовый «подпасенок», от одного вида высочайших особ, вдохновившись, готов был на любые жертвы и поступки во имя Русского Монарха – России!.. – Вы обратились с рапортом, чтобы я принял… Слушаю… На лице Николая вновь – врожденная мягкость, благородство. Глаза… (Родзянко не мог никак понять и привыкнуть царственному взгляду – что это было: действительный или наигранно-заученный, но в любом случае его сильно поражал и «доставал» этот взгляд: он переставал владеть собой, готов был к любому приказу Николая.) Вспомнился разговор (где-то, с кем-то), что внешне Николай II поразительно похож на короля Георга Y (двоюродного брата), но кроме глаз: хотя и такие же вроде красивые, но лишены, того неповторимого выражения, которое у Его Величества Императора: в них сливались воедино: грусть, доброта, смирение и трагизм. « Как это я раньше не замечал и не понимал, что самая примечательная черта в Его облике – это Его глаза!.. Избранник Божий!.. Ведь было же однажды (почему забыл?!), когда я еще служил…» … Государь четким шагом, с блестящей выправкой, подходил  к выстроившимся курсантам и подавал руку, каждый рапортовал. Михаил (курсант) отрапортовал, глядя восторженно в глаза императору. В них была какая-то высочайшая божественная завораживающе-вдохновляющая небесная сила и … – печаль. При всем воодушевлении, которое он тогда испытывал, все же в глубине души у молодого Родзянко возникла смутная тоска: как объяснить Его взгляд?!. Глядя на Государя, хотелось забыть себя, жить только для него!.. Он заметил, что после отъезда  Царя Николая, всех охватило какое-то необъяснимое доселе неиспытанное настроение: подобное счастью «со слезами на глазах»!.. Вечером, уединившись, он плакал счастливыми горячими солеными слезами. Больше он никогда не испытывал таких чувств и старался забыть – не помнить…   Но вот теперь, помимо воли возникло в  памяти… «Да, у Него такие глаза, которых нельзя забыть!.. – (… А сам продолжал смотреть и видеть: декор стен кабинета и большой парадный портрет императора Александра III, датский и русский фарфор, миниатюры, фотографии, ковры и ткани…) – Обманывать можно чем угодно, но только не выражением глаз!.. Они говорят о многом: что у Него добрая и мягкая душа, о Его правдивости и высочайшей человечности!.. О Его необыкновенности и порядочности!.. (… на камине бюст Императрицы Александры Федоровны…) «О, Господи! Что мог подумать обо мне Государь, когда я перекрестился, увидев Ее?!. Какое исключительное самообладание и уравновешенность, терпеливость!.. И эти высочайшие качества мы принимаем за слабость!..» – Родзянко снова чуть не перекрестился. Напротив сидящий царь Николай, положил перед собой чистый лист бумаги, обмакнул перо ручки в чернила: приготовился записывать. У Родзянко вмиг исчезли – как будто их не было! – все сентиментальные чувства-воспоминания – вновь его голова, его огромное тело заполнили: «его амбициозность», «его правда» и «его цель»... – он снова был тем, кто он есть. Стараясь тише (все равно громко), тряся небритыми щеками,  с гортанным «хг» заговорил, стараясь не смотреть на Государя: – «Высочайшее Императорское Величество! Я имел смелость испросить разрешения явиться к Вашему Величеству, в этот страшный час, который переживает Родина, я считаю своим верноподданнейшим долгом, как Председатель Думы, доложить вам во всей полноте об угрожающей Российскому государству опасности. Усердно прошу вас, Государь … выслушать меня»… Царь Николай засмеялся (… часть стены украшенная трафаретным орнаментом, книжные шкафы,  коллекция изделий Датской королевской мануфактуры…), встал… Кряхтя, поднялся и Родзянко. Он был похож на медведя, стоящего на задних лапах, особенно, когда начал шарить руками по столу, пытаясь взять в руки свою папку с докладом. Николай улыбнулся и вежливо: – Можете продолжать, сидя, – так удобнее…(Сам прошелся, развернулся и спокойным, бесшумным шагом подошел вновь к столу, что-то быстро черкнул на своей бумаге.) – Продолжайте. – «Ваше Величество! Положение настолько серьезное, что нельзя терять ни минуты и спасать Россию надо немедленно!» – «Мне бы тоже с вами хотелось поговорить о том, что происходит и посоветоваться, как поступить. – помолчал, вновь заходил, думая и одновременно слушая. – Хотя, мы отлично понимаем положение. – и вдруг, – неожиданно: – Будет революция?!» Родзянко, изловчившись, ловко взгромоздился-встал (огромный живот навис над столом) и истово: – «Из моих рапорто'в Вы, Ваше Величество, могли усмотреть, что я считаю положение в государстве более опасным и критическим, чем когда-либо. Настроение по всей стране такое, что можно ожидать самых серьезных потрясений… вся Россия в один голос требует перемены правительства и назначения ответственного премьера, облеченного доверием народа. – Николай II остановился, повернул голову – стал смотреть на него. Родзянко, ободрено, – уже в полголоса: – Надо при взаимном доверии с палатами и общественными учреждениями наладить работу для победы над врагом и для устройства тыла. К нашему позору, в дни войны у нас во всем разруха. Правительства нет, системы нет, согласованности между тылом и фронтом до сих пор тоже нет. Куда ни посмотришь – злоупотребления и непорядки.     Постоянная смена министров вызывает сперва растерянность, а потом равнодушие у всех служащих сверху донизу… В народе  осознают,  что Вы удалили  из  правительства   всех лиц, пользовавшихся доверием Думы и общественных кругов, и заменили их недостойными и неспособными. Вспомните, ваше величество, Поливанова, Сазонова, графа Игнатьева, Самарина, Щербакова, Наумова – всех тех, кто был преданными слугами Вашими и России, и кто отстранен без всякой причины и вины…  Вспомните таких старых государственных деятелей, как Голубев и Куломзин. Их сменили только потому, что они не закрывали рта честным голосам в Государственном Совете. Точно умышленно все делается во вред России и на пользу ее врагов. Поневоле порождаются чудовищные слухи о существовании измены и шпионства за спиной армии. Вокруг Вас, Государь, не осталось ни одного надежного и честного человека: все лучшие удалены или ушли, а  остались только те, которые пользуются дурной славой…Ни для кого не секрет, что Императрица помимо вас отдает распоряжения по управлению государством, (у Императора от удивления поднялась бровь,  но Он продолжал медленно прохаживаться, – теперь уже насторожившись, – слушая доклад.) министры ездят к ней с докладами и что по ее желанию неугодные быстро летят со своих мест и заменяются людьми, совершенно неподготовленными. В стране растет негодование на Императрицу и ненависть к Ней… (Николай II остановился…) Ее считают сторонницей Германии, которую она охраняет. Об этом говорят даже среди простого народа…Сердце русских людей терзается от предчувствия грозных событий, народ отворачивается от своего Царя, потому, что после стольких жертв и страданий, после всей пролитой крови народ видит, что ему готовятся новые испытания»… – «Дайте факты… Нет фактов, подтверждающих Ваши слова!?.» – «Фактов нет. Но все направление политики, которой так или иначе руководит Ее Величество, ведет к тому, что в народных умах складывается такое убеждение» и народ, озлобленный пойдет делать революцию, «которая сметет Престол, Династию, всех Вас и нас…» Император Николай II закурил папиросу, и, подойдя к окну, выпуская дым  из ноздрей,  заговорил о погоде… Распахнулась большая тяжелая дверь кабинета, быстро вошел и пошел на свое место секретарь канцелярии (как будто Родзянко уже нет в кабинете), сел. Появился дежурный офицер и стал держал дверь открытым. (Видно было, что подошли еще двое в форме лейбгвардии.) У Родзянко отвисла губа (про себя: «Что я такого сказал?.. Правду! – Кто еще, кроме меня, самого верного и преданного Ему, скажет правду?!.»)

7    
22 февраля 1917 г.
«Читал, укладывался и принял: Мам;нтова, Кульчицкого и Добровольского. Миша завтракал. Простился со всем милым своим семейством и поехал с Аликс к Знамению, а затем на станцию. В 2 часа уехал на ставку. День стоял солнечный».
  . . .
Среда. Второй час дня. Царское Село. Царский павильон. Собственный Его Императорского Величества поезд Литера «А». (Только что отошел поезд Литера «Б».)  Для провода Его Величества Николая II собрались все обычные в таких случаях (в основном сиятельские) лица. К провожающим и к Свите подошли офицер охраны и полковник Мордвинов. После поклонов и обменов любезностями полковник присоединился к царской Свите. Неповторимые благообразные лица-лики  застыли в ожидании. Вскоре прибыли на машинах Их Величества. (Приехали из Знаменской церкви.) Николай II по-царски обошел всех собравшихся. Простился в своем спальном вагоне с Александрой Федоровной. Вышел, вновь затоптался вокруг своей Свиты. (И тут многие обратили внимание, что  как-то не так проходят проводы: Государь был более чем обычно подвижен и нет-нет да вдруг уставлял свой взгляд на кого-то и пытливо рассматривал, как бы пытаясь, что-то разглядеть-понять…)  Подозвал своего адъютанта полковника Мордвинова и молча, необорачиваясь, направился в сопрождении его к вагону, вслед за ним побежала Свита, рассеялась по вагонам…
. . .
Пишут, что 22.02.1917 г. «Николай II, спокойный в хорошем настроении, попрощался как обычно с Александрой Федоровной, с детьми и выехал из Царского Села…»  Нет!.. Не мог Он, как пишут удалые  всезнайки-писатели и ученые исследователи-копатели, быть в «хорошем настроении» и попрощаться «как обычно с Александрой Федоровной, с детьми…» А. А. Вырубова вспоминала, что накануне отъезда «Государь пришел очень расстроенный. […]Пили чай в новой комнате за круглым столом. На другой день утром, придя к Государыне, я застала ее в слезах. Она сообщила мне, что Государь уезжает. Простились с ним … в зеленой гостиной Государыни. Императрица была страшно расстроена. На мои замечания о тяжелом положении и готовящихся беспорядках Государь мне ответил, что прощается ненадолго, что через несколько дней вернется». Это же подтверждает и другая подруга Государыни Ю.А. Ден: «Государь намеревался остаться с семьей, но однажды (21 февраля 1917 г.) утром, после аудиенции генералу Гурко, он неожиданно заявил: - Завтра я уезжаю в Ставку. Её Величество удивленно спросила: - Неужели Ты не можешь остаться с нами? - Нет, - ответил Государь. - Я должен ехать». Даже Его флигель-адъютант полковник А.А.Мордвинов (про себя) не совсем понимал то, зачем Его Величество так неожиданно решил выехать в Могилев. Адъютант Николая II был достаточно осведомлен, чтобы быть в недоумении: «Внутреннее политическое положение в столице настолько бурно и сложно, что надо находиться в Царском Селе – рядом с Петербургом!.. – который раз вглядывался в царственный лик Николая, пытаясь найти ответ,  но как всегда, на лице Его Величества – непроницаемая маска-портрет, подумал: – Наверное, действительно какое-то архиважное, сверхсекретное дело в Ставке, если так срочно и неотложно просит прибыть Императора начальник штаба Генерал Алексеев…»
. . .
В поезде ехала Свита: Великий Князь Дмитрий Павлович Романов, двоюродной брат Николая II; адмирал К.Д. Нилов, флаг-капитан, генерал-адъютант, генерал-майор Свиты А.Н. Граббе, командующий Собственным конвоем Его Величества; генерал-майор Свиты К.А.Нарышкин, начальник Военно-походной канцелярии; генерал-майор Свиты В.Н.Воейков, дворцовый комендант, генерал, граф В.Б.Фредерикс, ответственный за соблюдение придворного протокола; князь, генерал-майор Свиты В.А. Долгорукий, гофмаршал; С.П. Федоров, лейб-хирург. («… Предстояло ехать вкруговую: по Николаевской железной дороге до Лихославля, затем Вязьму, Смоленск, Оршу и Могилев…»)  В Литера А Императорский поезд сопровождал лишь  батальон (не в полном составе)  Собственного Железнодорожного Полка. (Неизвестно как, – казачий конвой оказался в поезде Литера Б ?!. Охранять Царское Село, остались привилегированные части – Собственный Конвой, Собственный Полк, Особый отряд охраны, Дворцовая полиция, а также большое количество агентов в штатском – это не полный перечень тех, кого оставил для защиты своей семьи Николай II. На просьбу Александры Федоровны, чтобы Он взял с собой хотя бы Собственный конвой, Николай  морганул по-баловски ожившими синими глазами, шевельнул усами: «Они тут нужнее!.. – и – уже стараясь даже шутить, – спокойно: – Видела,  какая у меня Свита: одни хенералы – они любого врага от меня отобьют своими пузами… – серьезно: – в Ставке у меня имеется собственный гарнизон: Батальон георгиевских кавалеров, одна сотня Собственного Его императорского Величества Конвоя, одна рота Сводного Его Величества Полка, команды Собственного Железнодорожного Полка, обслуживающего мои поезда, и ряд вспомогательных подразделений – противоаэропланная батарея, автомобильная рота, писарские команды…более тысячи одних чинодралов, да в придачу целые армии…» … Кроме них «Государя сопровождали: флигель-адъютант полковник герцог Николай Николаевич Лейхтенбергский; инспектор императорских поездов Ежов. В поезде Литера Б: за начальника Канцелярии министра Двора – церемониймейстер барон Рудольф Александрович Штакельберг; командир собственного Его Величества железнодорожного полка, генерал-майор Сергей Александрович Цабель; прикомандированный к Канцелярии министра Двора для описания поездок Государя, отставной генерал-майор Дмитрий Николаевич Дубенский; заведующий охранной агентурой полковник Василий Харитонович Невдахов; заведующий службой прессы чиновников Канцелярии  министра Двора А.В. Суслов; офицеры Конвоя железнодорожного полка, фельдъегерского корпуса, шоферы, прислуга. Комендантом поезда Литера А был начальник дворцовой полиции полковник Герарди, комендантом поезда Литера Б – полковник Ратко, а при обратном пути – должен быть подполковник фон Таль».
– Поеду один, в спальном… –  Николай II –  своему флигель-адъютанту Мордвинову – Все туда занесите…Будьте в моем кабинете, постоянно держите связь со Ставкой и с департаментом полиции (для чего требовались короткие остановки), – мягко легко бесшумно открывая сам  дверь спального купе, – спокойно и твердо приказал: –  Передайте полковнику Герарди, чтобы на ближайшей станции перецепил Казачий конвой к себе!.. И связь …
…Наконец-то Он один в спальне вагона!.. (Опочивальня Императора была обита сафьяном – интерьеры помещений Императора и Императрицы отличались. Каждая спальня имела три окна. В спальне Императора имелись: стол, диван, небольшой туалетный столик. Двойные светильники на стенах и умывальник. На каждой спальном купе дополнительно оборудованы небольшие комнатушки для камердинеров – у Императрицы – для камер-фрау. В вагоне был размещен паровой котел для отопления; туалетные комнаты, гардеробная.)
Сел на кровать-диван, отделанный кожей, светло-коричневого цвета в стяжку, высокая спинка (так же отделанная) закрывала стенку. Мягко глубоко провалился-прислонился к стенке дивана, голова упокоилась, уйдя по уши в хрустящую и испускающую, непередаваемо-умиляющий запах ароматизированной кожи. Светло и весело от зеркальных бронированных окон. (Напротив длинный стол – заставленный приборами для письма и пепельницей – отдельно грудно  лежали пачки сигарет, папирос  – во всю спальню под окнами.) Нажал кнопку звонка. Дежурному офицеру велел «без чрезвычайных надобностей» не тревожить. Как изумительно хорошо сидеть и смотреть спокойно из окон вагона, когда знаешь, что ты видишь все, а тебя не могут видеть даже напряженно стоящие в железнодорожной форме стрелочники (переодетые охранники), держа в руках жезла. Постепенно, сковавшее его лицо статусное выражение «Император Всея Руси!» истаяло-исчезло и вырисовалось настоящее человеческое, данное природой – Его такого никто, наверное, и не видел (он сам трудно представляет себя, так как, когда даже спит, не всегда убирается эта прижившаяся выражение-маска). Он очень хорошо запомнил день и час, когда она появилась. (Эта картина: дед с лицом белее простынь полусидит-полулежит на кровати с оторванными ногами – замотанными красными от пропитавшимися кровью бинтами – фантастически ужасающее видение и возникшие адовы чувства никогда не забыты… нет- нет да иногда без ведома и повода появляются перед глазами и тысячами шипастыми иглами пронизывают сердце-мозг!..– Вот тогда впервые и свело у него 12 летнего цесаревича лицо, и тогда все свои чувства он начал скрывать: вошло в привычку, закрепилось …) «Надо еще раз продумать-перепроверить свои  решения: опередить события!..»
… Он хорошо знал теории о революциях, – в том числе и марксистскую… «Все от Бога на Земле и во Вселенной!.. Но Бог не сам делает, а через события, физические процессы, закономерности, которые являются путеводителями и локомотивами всех процессов и явлений. А в человеческом – социальном – обществе делается через людей-личностей или определенных групп…» Вот почему Он в стране провел такие  реформы, так поднял уровень жизни, чтобы устранить противоречия, которые бы являлись причиной революционных событий. Но не учел того, что в обществе, где есть буржуазия, нельзя все у него отбирать или его законами крепко зауздать. Он теперь только понял, что какого врага в лице буржуа нажил!.. Им не нужен феодальный строй, который тормозит развитию промышленности, науки и прочее – средства производства не могут развиваться, благодаря феодальным производственным отношениям – об этом везде пишут и кричать буржуазные революционеры. И это действительно так: буржуазные революции в Европе подтвердили – взяв власть в свои руки, буржуазия построила капиталистические государства и на законных основаниях, не ограничивая себя, наживаются-капитализируются, эксплуатируя народ. А Он, что сделал: пошел дальше по социальной лесенке: в стране национализировал многое, главное, передав государству ключевые отрасли производства, – такие как машиностроение и прочие;  здравоохранение сделал бесплатным (доступным)  народу – отобрав от врачей-бизнесменов; сделал и многое другое… – опередил время: такие дела могут делаться и создавать только на высшей ступени человеческого развития – выходить монарху и опережать время не нужно: иначе  тоже революция!.. Сел, рука сама знакомо стала нащупывать и доставать из-за пазухи коленчатого вида мундштук – отложил, распечатав пачку, взял папиросу, и судорожно, дрожа от наслаждения, широко раскрывая волосатые ноздри, стал внюхивать в себя еще живую зеленую табачную траву – восточно-сказочный табачный аромат, закурил… Три-четыре глубоких затяжек и Он на миг успокоился, движения стали замедленнее, мысли тоже перестали спешить, толкаться, заскакивать друг на друга… За окном холодный пасмурный февральский день, вот-вот начнет темнеть, – и одно и тоже: проплывает знакомый и то же время не знаемый пейзаж-вид, но как будто уже виденное и в то время неповторимое… Хорошо думалось и Он уже который раз про себя «проигрывал» план своих действий… Теплый вентилируемый воздух очищал папиросный дым. Достал  мундштук впихал туда сигарету. Вновь затянулся. Смотрел как ароматная струйка дыма понималась и таяла… Вспомнил как впервые Он объявил, что национализирует производство вина в стране и монополизирует продажу. Это были первые Его шаги и действия в статусе Монарха – Царя –Императора Российского. Светское общество приняло такое решение весело, шутя: «Что это с ним, с нашим Николаем?..» – не верили, что все это взаправду и всерьез. Но не все  там были такие, которые, получившие свои родовые фамилия и богатые наследства, проводили время в шумных и умопомрачительно-сказочных и в то же время организованных и обставленных на высочайшем уровне балах, были и те:  богатые буржуа, купцы – ставшими таковыми благодаря своим умениям и способностям – уму, и совершенно другого морально-нравственного воспитания – не дворянского – точнее, отсутствия таковой! – кто попадал туда по знакомству, по нужде: заиметь связи, «авторитет» – они, как правило, придуривались, прикидываясь благородными, скрывая свое подлое происхождение и свои буржуазные хищные повадки и свою булимию, – только они поняли какая для них может катастрофа быть.  А когда Он действительно такое сделал, то страна получила столько возможностей материально поддержать социально – только одна бесплатная медицина чего и каких денег стоила!.. Многое другое…  Да, а он еще хотел табачное производство и промышленность также национализировать… Хватило ему и тех буржуа-врагов (смертельных врагов!) виноделов и виноторговцев, которые первые подключились к организациям революционным, наговаривая и натравливая на Русского Царя. А то, что этот Царь раздал бесплатно свои земли, все свои богатства передал в казну для организации военной промышленности, для Победы, то об этом молчат. Народ – по своей простоте и незнанию, а буржуа по подлости: узнай об этом все, то и им, буржуа, надо будет делать так же!.. Они по своей природе должны наживой и за счет эксплуатации жить… Так говорится в библие революционеров: «Капитал»… А война сверхприбыльная нажива для частников-оборонщиков!..
Зазвонил телефон. Николай сразу даже не понял, что это – так глубоко и далеко ушел мыслями… После третьего звонка подошел к телефону, наставил телефонную трубку в ухо… Докладывал полковник Мордвинов, что они едут без остановок. Император удивленно-возмущенно – в телефонный микрофон: – Почему без остановок!?..  Мне нужна телеграфная связь, чтобы знать: исполнены ли приказы о направлении четырех гвардейских частей в Петроград?.. Нужно передать  срочный   приказ начальнику штаба!.. Быть в курсе: началось ли наступление нашей армии на Турецком фронте?.. И как идет?.. Через полчаса доложи мне об исполнении!.. Стоял смотрел в окно, удивляясь: «Как можно не исполнить мой приказ?!.» Уже кое-где замелькали огоньки в окнах домов, домиков,  зажженные фонари  на полустанках, небольших станциях… («И с Аликс надо поговорить – письма-наставления от нее почитать – а как без этого: без наставлений-пожеланий!..»), (постепенно успокоился и поневоле  про себя даже  радовался:  позавчера  Русская армия заняла Кангавер на Хамаданском направлении – все-таки победа – начало!..)
... Спомнил вчерашний разговор с Аликсом о телеграмме Михаила Васильевича, когда Она поймала Его в кабинете. Волнуясь (белея и краснея): – Нэ понимаю, что могло там случится такого, чтобы ты обязательно там присутствовал?!. – Я с ним еще раз связывался: «…генерал Алексеев настаивает на моем приезде. Я съезжу и проверю лично. Я уже говорил тебе, что не задержусь там дольше, чем на неделю… Согласен с тобой, что мне следует быть именно здесь»…
… Вновь – мысли: « … Значит по-научному: должна в России произойти революция:  буржуазная, буржуа будет руководить и организовывать, – сама в драку не полезет, а плодами воспользуется: возьмет власть в свои руки и вместе с ней все что можно прибрать-присвоить – тем паче Мое и родовое династийное Романовых!.. А те, кто сражались за революцию, они будут потом в кровавым по'том зарабатывать им капитал… А сколько трудовых людей, семейных провоцируют-направляют на противозаконные действа!..– дернулся ус от возмущения. Потребовалось минуты 2 – 3, чтобы успокоиться, ввести себя в обычное состояние уравновешенности. Вновь – думы-обдумывания… Задумалось о ней (Аликс): – Много знает она, в курсе всяких дел, благодаря своему уму и положению и связям, но все равно недостаточно, чтобы все знать – тем более знать мои планы и противодействия революционным выступлениям – лишь бы не вооруженным!.. Чтобы кровь не пролилась, а так сил достаточно… Но эти безбожные буржуазные вожди-революционеры типа  гучковых и милюковых армию хотят так же как и часть несмышленого народа направить на свержение «устаревшего царского строя», но!.. Офицеры-дворяне в принципе не могут изменить (не мне лично) Присяге – Государю и Вере!.. – вытащил потухшую сигарету из мундштука и положил на пепельницу и, повернув голову влево (там висела уменьшенная копия иконы «Казанской Божьей Матери» в конце стола на уровне окна), перекрестился с легким поклоном (один – рядом никого нет) и тут же удивленно-восторженно: – Во какая: когда сюда входил, не было – не висело, значит, теперь и мой адъютант у ей в подсобниках ходит!.. Ну, ну!.. Господи! Лишь бы она, беззаветно и безумно преданная мне, не помешала…– Вновь красиво и умело по православному перекрестился и вслух (в полголоса) проговорил (посетовал на Бога): – Господи! Если бы не Твоя помощь Западу, то и войн не было бы и революций в России не было бы, так как сами, без католического Запада, русское буржуйство не способно и не в мочь свергнуть Тобой данный мне титул!.. Ведь уже второй раз приступает Запад войной и революцией: вековой наш сосед – больше – недобрый, завидущий, спесивый и корыстный!..» У Николая Александровича, согласно поступившим донесениям, теперь уже сложилось представление: что после подлого и зверского убийства Григория Распутина (перекрестился и попросил прощения у Старца, что не смог уберечь, подумал про себя: «Как убивали  жестоко!.. Как после такого могут они себя дворянами, христианами считать?!. Любой истинно верующий после такого ушел бы в монастырь на вечное покаяние!») сложился заговор против Его, во главе встал Александр Гучков, (а Михайло Родзянко по своей бестолковостью и безвольностью поневоле помошником у него становится…)  к нему примкнули бывшие вожди праволиберального «Прогрессивного блока» и партии «Октябристов», а также  деятели Земгора и Военно-промышленного комитета. Активное участие принимал в заговоре и лидер кадетов Павел Милюков. К ним присоединились из Думы Некрасов, Терещенко и другие… Собираясь, они строили различные планы свержения Николая II, до немоты спорили, как избавиться от Императрицы или удалить Ее от власти окружения царя. После расправы с Царской семьей Николая, предполагалось установить в России конституционную монархию. Выделялись члены Думы во главе с Родзянко, которые делая симпатию великим князьям, поддерживали-оправдывали великих князей, оправдывающих свое предательство Царя-Императора НиколаяII тем, что иначе монархия падет от мятежа «плебеев»… А.А. Спиридович довел до сведения Царя, что 1 января этого года заговорщики предложили великому князю Николай Николаевичу возглавить Империю вместо своего племянника. Николай Николаевич отказался.  (Но до сего времени о сделанном предложении не рассказал, не предупредил  Николаю II, а царствующий племянник делает вид, что не знает: зачем еще дополнительно травить врага.)  Тогда заговорщики решили, что главой государства может стать брат Николая II Михаил Александрович в качестве регента при малолетнем наследнике престола.  Такой замысел возник из желания совершить бескровный дворцовый переворот, так как представлялось недопустимым заставить сына и брата присягнуть через лужу крови. Надо было вынудить Государя подписать отречение с передачей престола законному наследнику. Без поддержки армии дворцовый переворот совершить было невозможно! Но, со слов генерала Брусилова: «К февралю 1917 года вся армия – на одном фронте больше, на другом меньше – была подготовлена к революции. Офицерский корпус в это время также колебался и, в общем, был крайне недоволен положением дел…» Потому Гучкову удалось привлечь к участию в заговоре командующего Северным фронтом генерала Рузского. (Его в свое время не оценил-обидел – как про себя считал генерал – Николай II, который был очень строг и требователен, – благодаря чему остановил наступление германцев, наладил военную промышленность и подготовил Армию, создав огромные резервы, к победоносному наступлению – дни оставались до победоносного наступления!..) Рузский, в свою очередь, подговорил-уговорил еще нескольких командующих фронтами, в том числе генерала Брусилова. («Луцкий прорыв» – современники не знали о «Брусиловском прорыве» – 11 мая 1916 года командующий Юго-Западным фронтом генерал А.А. Брусилов получил приказ Верховного главнокомандующего Николая II в ближайшее время совершить отвлекающие маневренные наступательные действия «с целью оттянуть часть сил противника с итальянского фронта, где итальянские войска потерпели сильное поражение». «Была согласована дата наступления…» За несколько часов да начала запланированной артподготовки перед наступлением начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерал М.В. Алексеев сообщил приказ Верховного главнокомандующего, что наступление должно быть только на одном участке фронта. М.Брусилов категорически отказался выполнять приказ – хотел по всему фронту. Генерал Алексеев не смог настоять выполнять приказ Брусилову, хотя знал, что без резервов и, не имея превосходства над противником, идти в наступление по всей ширине фронта без артиллерийской атаки – безумие!.. (Начштаба не хотел рисковать: «Иначе наступление  могло бы быть сорвано».)  В итоге наступления на Юго-Западном фронте летом – осенью 1916 года «ввиду больших потерь – в ходе боев были израсходованы последние ресурсы русской армии, а моральный дух армии подорван». «Юго-западный фронт Брусилова потерял с 22 мая по 14 октября 1916 г. 1650000 человек». Это превысило потери Германии и Австро-Венгрии. Разложение русской армии связывают с крахом надежд на развитие успеха в результате наступления Брусилова. Если на первом этапе «наступления» Брусилова русские войска продвинулись в глубь территории противника, захватили пленных, взяли трофеи, ценой иногда донельзя тупой кровопролитной лобовой «мясорубкой», что не могла понизить моральное состояние солдат и офицеров, то второй этап был сокрушительно провальным!.. Вот  почему Император Николай II отказался утвердить представление Георгиевской Думы при Ставке Верховного Главнокомандующего к награждению А.А. Брусилова орденом Святого Георгия 2-й степени. [А. Брусилову не раз говорили, что он дважды предал  свою Родину: вначале Царскую Россию, затем Буржуазную, перебежав в Рабоче-Крестьянскую Красную   армию. И с наукой (военной) не поспоришь: общепризнанной научной признана тактика ведения наступательного боя c применением артеллерии (для чего она изобретена!), а не кидаться на врага без выстрела с саперными лопатами.] ((Как потом прояснилось Николаю Второму, судьбу заговора решило практически равносильное присоединению к изменникам-заговорщикам, действия М.В.Родзянко, который убедил начальника Генерального Штаба генерала Алексеева и главнокомандующих фронтами в том, что он он держит всю обстановку в Петрограде в своих руках и ему нужна помощь Государя: создать ответственное Министерство для управления страной, а самому Николаю Второму уйти в отставку, передав престол своему наследнику, и будто бы только это успокоит народ и не будет революции. В свою очередь Николай поверил своему Начштаба Алексееву и рапортам командующим фронтами и Балтфлотом и Н.Рузских. К тому же Алексеев предложил срочно менять Председателя Правительства и распустить-разогнать Госдуму... Сейчас Его тревожило (Сам Себя Он одергивал и успокаивал – не помогало) то, что так настойчиво генерал Алексеев настаивает на личном присутствие Верховного в Ставке. Николай всякое думал  о чем собирается «переговорить» начштаба (по телефону не скажешь все: прослушивается)... Правда, на интересные и угрожающие выводы наталкивали Государя ряд обстоятельств, которые Он знал: 4 января генерал В.И. Гурко при посещении Петрограда встречался М.В. Родзянко  и  заявил ему (ополоумевшему от радости), что «если Думу распустят, то войска перестанут драться». («Может это наговор?..»))
Охранное отделение сообщило в Департамент полиции, что здоровье М.В.Алексеева неожиданно улучшилось, что он срочно выезжает  в  Ставку. Не дожидаясь возвращения Алексеева, и.о. начальника штаба Верховного Главнокомандующего генерал Гурко 5 февраля из Могилева убыл в Петроград. С 5 по 17 февраля Ставка Верховного главнокомандования оставалась без руководства! Согласно военного времени, за такое требовалось отдать под трибунал!.. (Задергался правый ус, Николай разгладил, дернул больно – ус улегся, успокоился.) Немного терпения, спокойствия и Он, как всегда неожиданно,  напомнит и все поставит на место, сделает legae artis… «… Подготавливают великие события, которые опрокинут весь уклад русской жизни, и начнется это с уничтожения армии – фронтов – Российской империи!..» Такое совершить и кем!?.  Николай II был в не состоянии верить в такое и представить. («Это же предательство Родины, Веры и своего народа!..») Но, прокручивая в мыслях события и факты, все меньше осталось надежды и веры… «Сомнения прочь: все свои действия Гурко выполнял и выполняет по поручению «заговорщиков… Вот почему Алексеев вышел пораньше: чтобы устранить Гурко от управления Армии – это одна из основных причин срочного ввзова Меня …» [(13 февраля Гурко неожиданно появился в Царском Селе и, пугая дежурных офицеров, что у него секретнейшие, срочные  сведения для Государя, прорвался к Николаю II, который внешне спокойно-любезной маской на лице принял его в своем кабинете. Генерал Гурко официально по военному доложил, что Председатель Государственной Думы попросил доложить: «Подготовлен переворот и совершит его чернь». Царь спокойно закурил, встал, прошелся к окну и обратно, стоя: – И кем он подготовлен?.. Грузный Гурко не спеша поднялся с кресла, заговорил-рассказал то, что и без него Николай знал. – И что нужно сделать, чтобы чернь не совершила переворот?.. Гурко заговорил-загуркал, как по заготовленному, начал убеждать Николая II, чтобы ввел Он ответственное Министерство, что иначе пострадает «наше международное положение, отношение к нам союзников…» Дальше уже Государь его слушал, внутренне взволновавшись, думал… Заявление его было тревожным сигналом. Император не мог не понимать, что он явно  не от себя говорил, а выражал мнение определенной и весьма влиятельной, уже достаточно организованной и системной группы «свергальщиков», – куда должны примыкать и военные («без Армии меня не смочь не только заставить передать Престолонаследие, но даже что-то малое предпринять!») – и не просто выражал, но предупреждал-угрожал, чтобы Он сам, без борьбы-сопротивления отказался от законной власти, полученной Им по наследованию. («Значит донесения полиции и жандармерии о том, что в войсках активно и подпольно  «работает» Великий Князь Николай Николаевич, чтобы произвести государственный переворот, могут быть верны?!»)] После, вечером, сделал дневниковую запись: «13 февраля. Начало Великого поста. С 10 час.[ов] принял: […] Гурко. Последний меня задержал настолько, что я опоздал вовсе к службе».  Наш последний Русский Царь-Император писал дневники нам, чтобы мы, «правильно»  прочитав их, узнали то, что Он хотел сказать-передать и для этого нужно «умеючи и знаючи» нам вновь прочитать и перевести для общего правильного понимания-сострадания!..  А  Он писал таким манером и языком («больше о погоде»),  чтобы они (дневниковые записи) не были уничтожены – дошли, и писал главные, узловые, «моменты жизни» Его и его семьи – России. И, читая Его запись: « опоздал вовсе к службе»,  мы понимаем какого громадно-важное было сообщение (намерено-умышленно) от генерала Гурко, что глубоко верующий Царь Николай в первый день Великого поста пропустил богослужение!.. На второй же день о Гурко по требованию Николая II была представлена докладная из Департамента полиции.  Выяснилось, что Генерал Гурко часто встречается с Гучковым, с союзными представителями, является связным и одновременно исполнителем Николай Николаевича, который практически взял власть и руководство Армией через Гурко – во всяком случае, с Великим Князем не разрывали связи, как с бывшим Верховным, и с ним были большие надежды у начальников фронтов – возможно и Флота. (Не трудно догадаться какие.) А иначе как можно объяснить, что Гурко нагло и безбоязненно стал саботировать приказы Императора. («Вот как оставлять Ставку без внимания!..») Николай II приказал перевести с фронта в Петроград Гвардейский экипаж, но приказ был «не понят» генералом Гурко. Вторичный приказ о переводе тоже был не исполнен: под предлогом карантина, Гвардейский экипаж  Гурко задержал неподалеку от Царского Села. Только после третьего приказа Гвардейский экипаж прибыл в Царское Село. (Но не в Петроград!) То же самое произошло и с уланами Его Величества. Было ясно, что действия (точнее, не действия) генерала В.И. Гурко – не экспромт, ни следствие его единоличной воли… Николай II приказал срочно  перевести с фронта в Петроград четыре полка гвардейской кавалерии. Не успел приказ дойти до командиров частей, а А.И. Гучкова уже уверил герцог С.Г. Лейхтенбергский, что приказ Императора не будет исполнен… …Звонил полковник Мордвинов: докладывал, что комендант поезда, просит не останавливаться, так как поезд Литер Б идет без остановок до самого Могилева и у него с ним нет связи, на станциях не спокойно… Николай положил трубку, нажал звонок: вызвал обслугу. Протиснулся в мундире железнодорожника вагоновожатого Царского поезда прислуга. (Судя по такой внушительной внешности и грозного бородатого лица, конечно, – переодетый полицейский.)   – Теплого подогретого крымского пунша и ужин… Сел за стол, перед тем как поднести к губам пунш, перекрестился, глядя на позолоченный блестящий в свете горящих лампочек оклад иконы, прогнусил в полголоса:    – Господи, не для питья-веселья, а как лекарство принимаю… Николай понимал, ему надо в эту ночь выспаться, но как захотеть спать?!.  Он выскреб среди стопки книг книгу французского писателя о завоевании Галлии Юлием Цезарем (которую начал читать еще, лежа в теплой домашней постели, подложив под голову две подушки из лебяжьего пуха), стал читать, стараясь хотя бы на время уйти из реальности в виртуальный мир… Не получалось. Позвал прислугу и попросил  разложить на большом диване постель, покурив,  лег … (Свет просил не выключать.)
. . .
 Пусть ликуют те, кто хотел заманить в «ловушку» – в Могилев  –Государя: Он едет туда. По тому, как много было тех, кто хотел, чтобы Николай II уехал в Ставку (подальше от Петербурга) можно сказать, кто способствовал и помогал свержения Царя Русского. В первую очередь хотели этого члены Царской Семьи Романовых (во главе с неформальным главой фронды Великим Князем Николай Михайловичем Романовым, прозванным за радикальность своих взглядов Филиппом Эгалите): вот только два примера: 10 февраля Великий Князь Александр Михайлович специально приехал в Царское Село, где, встречаясь с царской четой, «усиленно настаивал на скорейшем возвращении Ники в Ставку». Михаил Александрович убеждал своего Августейшего брата, что «в армии растет большое неудовольствие по поводу того, что Государь живет в Царском и так долго отсутствует в Ставке». Позднее (в пути), в своем телефонном разговоре с Николаем, М.В.Алексеев все-таки намеками сообщил Ему, что срывается подготовка к запланированному наступлению, и по его наблюдению, кажется, в Ставке зреет военный заговор и Его присутствие необходимо!.. (Слышно было, как временами обеспокоенно дребежжал голос генерала Алексеева.) Надо сказать, что 21 февраля, опережая Николая II, в Могилев спешно отправился Гурко. Накануне отъезда на квартире у его брата А.И. Гучков собрал членов Прогрессивного блока с приглашением военных (кроме Гурко там были Рузской, Крымов и некоторые другие и из силовых структур), где еще раз согласовали свои действия и участие в разработанном плане «переворота». Организаторы и руководители и все исполнители Февральской (Буржуазной) революции действовали синхронно  хладнокровно-умело, – отворачивая свои морды от церковных куполов с крестами и от святых ликов на иконах!.. Ссылаясь на снежные заносы, («Никаких снежных заносов в феврале 1917 года не было!») Петроград снизили снабжение хлебом, в столице запускали слухи, которые ползли по городу, заползая в каждый – особо в рабочих кварталах – дом, что с хлебом будет еще хуже: ограничат выпуск хлеба, потому вот-вот введут карточки, и люди, особо семейные, бросались искать хлебные лавки и, найдя, сметали с прилавок все – вплоть до хлебных крошек. С другой стороны горланы-агитаторы спесивые и одуревшие от вседозволенности, многочисленными группами шастали по заводам и фабрикам: оттаскивали работающих от своих станков, гуртовали их в стада, суггестируя, направляя против  царской власти,  поднимали рабочих на стачки, те от злости («ни работать не дают, ни жить!») выходили с плакатами – где были написаны справедливые на тот момент требования, –  даже кое-где с песнями, а куда деваться: не выйдешь без работы просидишь – ничего не заработаешь, выйдешь, как все, – хоть заплатят. К ним приводили и присоединяли страдающих от безделья и скукоты, отъевшихся на каше, солдат из многочисленных тыловых частей, многие из которых уже побывали на фронтах, были ранены и они уже не хотели вновь ходить по колено в снегу в окопах и ночевать в сырых блиндажах – воевать, а такое могло быть, как шептали им в ухо, если не совершить революцию, не убрать Царя. Работали только  в Государственной Думе (круглосуточно, забыв своих жен и детей), где все члены думы, объединившиеся в крепкую оппозиционную коалицию, вели постоянный контроль за событиями, когда нужно и куда нужно посылали, выбрав самых бойких и ярых, своих представителей, которые от имени Госдумы наводили порядок (точнее беспорядок), который был нужен для противников законной государственной власти… Одновременно работал штаб заговорщиков, которые все-таки выпроводили (так им казалось) Государя на фронт, чтобы совершить с Ним величайшее злодеяние (в случае,  если Он не подпишет отречение, стоял вопрос о возможности Его физического устранения!).
. . .
… Николай II,  как от толчка, проснулся – короткий тревожный сон не успокоил, не дал отдых,– закурил. Он не мог позволить убить себя (урок деда!), а, как будто, идя на поводу у изменников-бандитов-революционеров буржуа, поехал в Ставку (хотя после последнего разговора со своим Начштаба Он уверился, что Ему действительно нужно немедленно прибыть туда), зная, что там они могут попробовать устроить какую-то «ловушку». «Пусть они попробуют такое сделать, когда я издам приказ о начале наступления, согласно уже утвержденного мною Приказа. («1. Нанесение главного удара из районов 11 и 17-й армий в Львовском направлении. 2.Развитие в то же время наступления на Румынском фронте, с целью разбить находящегося перед армиями противника  и занятия Добруджи. 3. Ведение вспомогательных ударов на фронтах Западном и Северном. Собственной Его Императорского Величества рукой написано: «Одобряю» 24 января 1917 года».)  Пусть попробуют не выполнить! Такой приказ не саботируешь: расстреляю, согласно военного времени; всех старых генералов Николая Николаича заменю; в Петроград и в окрестности переброшу войсковые части!.. Сил достаточно подготовлено и стянуто к фронтам, чтобы победить… И тогда притихнут огалделые свергальщики, возликует народ и снова пойдет жизнь в России своим чередом… Господи! Благослови меня на дела державные и помоги!..» Еще раз вспомнились (теперь уже по-хорошему, с надеждой) заверения А.Д. Протопопова о том, что «ситуация в столице находится под контролем» – сопнул носом, уткнувшись в подушку, уснул… (Но все равно спал, видя мутные, вязкие тревожные сны, пытаясь, все что-то решить-сделать.) – … Государь, Бологое!.. – Ну!.. Договаривай!.. Что, о?!. Нельзя подъехать к вокзалу и соединиться с телеграфной станцией?!.  (Первый раз видел такого – это был не Николай тишайший, со всеми любезный, соглашающийся – адъютант Мордвинов вздрогнул, ужаснулся: «Вдруг он начнет… Такой  свирепый, – на вепря стал похож!..») – но в следующее мгновение услышал дрожащий, но уже спокойный голос (и лицо Его постепенно приняло обычное царсвенно-любезное выражение).  – Подключайтесь напрямую к телеграфной линии, к проводам. Машинистку посади на прием и печатание!.. Я отсюда буду говорить …  Никого не надо: сам буду расшифровывать-читать и диктовать… (Николай II азбуку морзе мог читать на слух!) Вначале прилетели телеграммы - письма от Александры Федоровны, где она, сообщая  о себе и baby, просила-наставляла – как всегда – как себя вести и что делать. Николай усмехнулся снисходительно (такое можно позволить без нее). Когда прочитал сообщение Охранного отдела полиции, побледнел, еще раз прочитал теперь уже спокойно, уверовав в себя. «Господи! Услышал все-таки мои молитвы! А то чуть до греха не дошел – Протопопов не подвел – все  улаживается и гвардии не требуется …». – Николай перекрестился, глядел на Мордвинова – тот отошел на дальную сторону стола. Теперь Он знал, что все что Он сделает, не будет не по- христиански, Ему не будет совестно перед Аликс (которая для него была в Жизни Всем – в Этом Земном и в Том Вечном!) и своим, – вверенным Ему Богом, –  Народом!.. Глаза ожили, зажглись синим светом, улыбаясь, продиктовал (по телефону) машинистке-телеграфистке письмо Александре Федоровне (пришлось по-русски): поблагодарил ее за письма, написал, что у него все хорошо… Оставшись один, зевнул,  потянувшись – до хруста, крестясь, кося глазом на икону Божьей матери, поблагодарил  Ее…




23 февраля 1917 года.
  Холодно в Петрограде для этого времени года: минус 15 градусов. День начинался как обычно, если не считать, что каждый день то тут, то там собиралась толпа и начинала орать, выскакивали из нее самые ярые, самые горластые и спесивые и, заскочив на какую попадя возвышающуюся ступеньку или, рядом стоящую мужицкую телегу и начинал речь-ор. Вокруг проходящие, любопытствуя, останавливались, слушали вопленную истеричную речь, некоторые «заводились» и сами начинали выступать.   А любопытный и гораздый до шумства и зрелищ народ, терпеливо, преодолевая уличные неудобства, подтопывая ногами («сугреваясь»), тешил свою неуемную душу, слушая такие речи, за какие в мирные спокойные времена городовые и толстые могутные жандармы уволокли бы за руки куда следует, а оттуда возвращались люди через годы, уже  притихшие, больные,  седые…
. . .
Где бы не находился человек, ощущал какое-то жуткое беспокойное чувство и шло оно не изнутри, а с наружи, как будто весь Петроград  пронизан-наэлектризован этой энергетикой… Люди не могли оставаться одни, выходили на улицы, встретив таких же, превращались в буйную толпу и шли, чтобы вместе с такими же возбужденными и решительными «делать» революцию… Но при этом у них очень сильно обострялось понимание к справедливости и они, в обычное время далекие от политики, начинали интуитивно понимать и разбираться в речах выступающих и агитаторов. Уже почти забытые лозунги и призывы Первой революции вновь стали кое-где слышаться. Редкое выступление большевика проясняло ситуацию, заставляло задуматься и понять, что нужно делать – их осталось единицы (редко кто из них уцелел от «посадки» или ссылки), в столице не было ни одного члена ЦК, а лишь бюро, сама партия РСДРП (в свою очередь расколовшаяся на большевиков и меньшевиков), создала два центра для работы и руководства в России и заграницей, и несмотря на всякие устраиваемые ей преграды, продолжала работать, благодаря гениально созданной структуре и системе работы партии в условиях подполья в стране, продолжая набирать новых членов партии (постоянно обучая их даже в тюремных условиях и на  каторге), расширяя территорию и привлекая более глубокие социальные слои населения. Конечно, опыт революции пятого года не был забыть и вновь стал применяться. Вот почему большевики отличались, – правда, и меньшевики в то время не отставали еще по теоретическим знаниям и практическим действиям и, главное, последние были тогда в абсолютном большинстве и имели еще какую-то веру среди трудящихся. («А как же: члены социал-демократической рабочей партии!») Да, сторонников большевисткой фракции (ленинцев) относительно было намного меньше в это время в столице и они, казалось, ходили в подсобниках у меньшевиков, но на самом деле это были, истиные руководители – навигаторы марксистко-ленинских учений и как было сказано, обе фракции еще работали вместе, и меньшевики в своих действиях поступали, как истинные марксисты (цель была одна: буржуазная революция: свержение царизма в России). Только партия РСДРП, имея ясные цели (Программы), ставила такие же ясные цели и задачи, ведя за собой трудящихся, объединенные также одной целью: освободиться от невольного наемного труда, который, давая минимальные возможности к жизни, больше обогащал хозяина, чем делал жизнь работного человека счастливым и сытным – хотели работать на себя, а не на хозяина, и не хотели несправедливой жизни, когда одни живут в пренасыщении, а другие, соблюдая «диету» во всем. Люди не должны быть неравными: богатыми и бедными – врагами!.. Во время буржуазной революции большевики и меньшевики  в одной паре-упряге  делали революцию и у них получалось: рабочие восставали, солдаты, нарушив присягу, предав своих командиров, подняли оружие на самое священное: на своего Царя-Императора, которого они должны были защищать (для того их и призвали в Армию, обучили, одели в военную форму и дали в руки моськина) – правда, за их шинели хватались эсеры, которых они в первое время, уважая и слушая, не стряхивали с себя. Большевики были своего рода катализаторами, благодаря чему успешно шел революционный процесс!..

. . .
  Если первые дни февраля Русское бюро ЦК РСДРП (б) во главе с А.Г. Шляпниковым тормозило активную деятельность всех политических групп и организаций подполья и было против выступления в ближайшие месяцы 1917 года, но под давлением агрессивных групп городского населения, активными действиями рядовых членов партии, принимавших участие в демонстрпациях, Шляпников «проснулся» от растерянности и вошел в явь – вместе с ним засуетились-забегали и другие члены бюро.   Теперь в партийных организациях РСДРП постоянно «шли» собрания, в тайных типографиях печатали листовки, которые тут же доставлялись многочисленными добровольными курьерами-помощниками по назначениям. Самые решительные и смелые выступали на митингах, шли с рабочими в колоннах демонстрантов, призывно горланя революционные лозунги. Большевики становились большевиками: Русское бюро ЦК и оставшиеся после ареста члены Петроградского комитета РСДРП(б) дали партийным организациям директиву «максимально развивать начавшееся движение». (Руководство партией во главе с  В.И. Лениным – Заграничное бюро ЦК – находилось в эмиграции.) Надо признать, что у большевиков было недостаточно сил, чтобы в организационном отношении охватить весь массовый революционный поток, но, не смотря на наговоры (уже в то время!..) на них,  они набирали авторитет среди рабочего трудового люда, каждому трезвому человеку они были гораздо ближе и понятливее, чем их многочисленные братья по партии: меньшевики, никем не отстреливаемые, не вылавливаемые  и не сажаемы, продолжавшие полировать сидения думских кресел, отращивая животы за счет казенных денег. Хотя, надо повториться,  в  буржуазной революции пути у них были едины, и они по-братски – иногда – ворча-споря между собой – делали революцию: вели народ за собой и только после того, как активно, подключились революционеры РСДРП (для справедливости: в основе меньшевики), имеющие ясные цели и программы, сделанные на научной основе, «пошла» буржуазная революция!..
. . .

Из сообщения охранного отделения от 23-го февраля 1917 года: «23-го февраля с 9 часов утра, в знак протеста по поводу недостатки черного хлеба в пекарнях и молочных лавках, на заводах и фабриках района Выборгской части начались забастовки рабочих, которые затем распространились на некоторые заводы, причем в течение дня были прекращены работы в 50 фабрично-заводских предприятиях, где забастовали 87,534 человека рабочих…»
. . .
Официально принято считать началом Революционных событий Второго этапа Великой Русской революции демонстрации 23 февраля в Петрограде, хотя до этого: то тут, то там по всей стране, а не только в столице вспыхивало – загоралось, тушили, но не до конца и продолжало дымить, временами вновь загораясь!.. Все, кто делал революцию: от организаторов и руководителей (в том числе члены партий, готовивших и участвовавших в перевороте-революции) и до исполнителей знали, что они делают: Революцию!.. Запад: организатор и одновременно спонсер и советник-руководитель и Второй Русской Буржуазно-Демократической революции действовал очень уверенно нагло – агрессивно, без сомнений в своей правоте действий.  Так английский посол Джордж Бьюкенен и английский консул и разведчик Роберт Локкарт очень активно начали общения с лидерами Февральской революции именно перед 23 февралем семнадцатого года. Бьюкенен – с главными думскими заговорщиками: Гучковым, Милюковым и двурушником Родзянко в Петербурге, а Локарт постоянно сидел у телеграфного аппарата и часами держал связь с Москвой:  обсуждал  с князем Львовым, М. Челноковым, В. Маклаковым, А. Мануйловым и Ф. Кокошкиным «революционные» вопросы.  Бьюкенен продолжал, провоцируя,  кричать, что он сомневается в том, «что нынешнее русское правительство будет оставаться у власти». За несколько дней до начала Февральской революции Россию покинула английская делегация, во главе военного министра Великобритании лорда Альфреда Мильнера, до этого члены делегации под руководством Мильнера активно общались с заговорщиками. (Понятно о чем они говорили и чему учили профессиональные военные – по совместительству опытные специалисты по смене правительств, шахов, падишахов!..) Благодарность за науку и помощь князь Львов вручил Мильнеру меморандум, где говорилось, что отсутствие в России конституционной реформы приведет страну к катастрофе; даны были обещания провести революцию с целью свержения монарха, указаны даже  сроки начала революции. («Во-о, мы, русские буржуа, какие способные подлецы!..»)
. . .
… Кое-где (еще редко) в Петрограде митингующие и демонстранты к своим лозунгам «Хлеба!» начали добавлять плакаты с надписями: «Долой войну!» и «Долой самодержавие!», самые ярые стали набрасываться и драться с полицейскими (пока еще бойцы из иностранных штурмовых отрядов, наблюдая со стороны лишь усмехались – им еще не был отдан приказ …)  …
. . .
Да, были и сомнения у некоторых, но не о возможности буржуазной революции в России, а только о сроках ее начала. Даже руководитель РСДРП, ученый - марксист В.И.Ленин (один из его величайших трудов «Материализм и эмпириокритицизм» – является фундаментальным камнем современной научной философской науки, – сразу после издания, стал широко популярным в общественной интеллигентской среде – особенно среди социал-демократов, которые осознав свои действия по отношению махизму, ахнули, и тут же, многие, разругавшись, развелись с отзовистами, ультиматистами и махистами и бросились в объятия большевиков)  сомневался в сроках революции. (Он в своих  научных статьях, работах писал, «что можно знать причины, улавливать тысячи признаков приближения революции, но никому не дано предсказать ее повод, а уж тем более – дату начала».  Ленин не раз повторял, что революция «это – результат «Объективного хода вещей». В «Социал-демократе», вышедшем 31 января 1917 года, Владимир Ильич разъяснял: «Революционная ситуация в Европе налицо. Налицо величайшее недовольство, брожение и озлобление масс ». И все-таки – «таких революций не бывает, чтобы можно было наперед сказать, когда именно революция вспыхнет, насколько именно велики шансы ее победы». За два месяца перед Февральской революцией он еще раз повторил, что ни один, какой бы не был опытен и знающий революционер, не может предсказать:  когда и какой случай взорвет Россию.)  Он, как ученый, разработал и создал теоретическую научную базу марксистко-ленинского учения, опираясь на которую велась активная научно-правильная практическая работа. Уже тогда  четко была разработана структура партийных организаций РСДРП  – от центра до низших звеньев партийных групп, управление, определены функциональные обязанности – система определенная и направляемая Программой и Уставом работала даже в нештатных ситуациях самовосстанавливаясь и поправляясь. (Уже в этом проявилась величайшая гениальность – тысячекратно умноженная его трудоспособностью  – В. И. Ленина – Вождя!)  В январе 1917 года он писал (все-таки сомневаясь), рассматривая возможные политические комбинации, что нам придется «иметь дело с правительством Милюкова и Гучкова, если не Милюкова и Керенского». В том, что в России в скором времени произойдет буржуазная революция Владимир Ильич «теоритически» не сомневался: доказательством служат его записи в записных книжках, где он категоричен: «Der Sturm naht!»
… Запрограммированные, обученные члены партии РСДРП (не посаженные, не сосланные, а это: меньшики) вели трудовые революционные массы на штурм царизма, но без помощи Запада, других партий, в том числе буржуазных, и, в частности,  подлецов-либералов, предательства Царя генералами (высшего командного состава), членами императорского двора, сами планировавшими сменить Николая II, и то, что армия перешла на сторону Русской Буржуазной революции (во время Первой Русской Буржуазной революции Армия в своей основе осталась верна воинскому долгу: не предала своего Царя-Императора!), партия РСДРП не смогла бы совершить революцию, максимум  организовала кровопролитие-бойню, гражданскую войну, которая все равно закончилась бы захватом власти буржуа: объективные факторы не были еще готовы для социалистической революции, где вождями могли бы быть большевики (в феврале 1917 года их в таком понимании, как большевик-революционер-марксист-ленинец, не было!). А так был произведен почти бескровный захват власти русской буржуазией путем нелегитимного  – путем обмана-подделок документов отречения – отстранения от власти Николая II, т.е. был совершен незаконный акт захвата власти, но разве для буржуа (независимо от какого гоминоида его происхождение),  у кого паразитарно-психо-физиологические понятия жизни, это имеет значение!?.

                . . .
… Да, вначале день начинался обычно, но все-таки этот день был  необычным: Царь Николай II выехал в Ставку и он на какое-то время оставался без связи с Петроградом и в неведении, что делалось в столице; и 23 февраля был пресловутым революционным женским «праздником 8 марта», вот почему  в такой день организаторы забастовок так легко и массово смогли поднять женщин, которые вспомнив все свои обиды (бы'ли и небы'ли), вековую эксплуатацию, как домашню, так и общественно-трудовую, – а тут еще хлеба нет! –  («Хлеба досыта и то не поешь: ни дети мои, ни сама!») – доведясь до страшной ярости, уже до обеда выскочили почти все работницы текстильных фабрик Выборгского района на улицы, проспекты и привычно, как заведено, – побежали от них делегатки по другим заводам, чтобы индуцировать  и другим женщинам свою революционную ярость…(Страшнее бабьего бунта, наверное, была только атака монголо-татарской конницы! – правда, вместо татарского «урррах»,  женщины  визжали, оглушая-потопляя  все шумы и звуки вокруг: «Дайте хлеба!») Около часу дня к женщинам-демонстранкам стали приставать мужики, – сытые, красуясь, докуривали послеобеденные цыгары, швыряли их тут же на снег, жмурясь от дневного света, весело подхватывали первую попавшую работницу и начинали выкрикивать громко басом: «Хлеба! Хлеба давай!..» – иногда кое-кто добавлял такое, что даже солидные серьезные женщины начинали трястись от бешеного хохота. Но этим не ограничилось веселье: мужики, выхваляясь  (друг перед другом и особо перед женщинами), кинулись производить в местах беспорядки и по пути следования, с криками и ором  врывались в помещения работающих предприятий и цехов, и, схватив за руки работающих, вытаскивали на холод – редко кто оставался после такого покойным, большинство, психанув, вырывались от крепко держащих рук, бросались на толпу: в объятия рук бесноватых бастующих демонстрантов. Через какое время (очень недолгое) сами уже бесновались, не отличаясь от зачинщиков, останавливали трамвай, заскакивали, облапив вагоновожатую, щупали и, найдя ключи от электродвигателей, бросали под ноги – топтали, били стекла в вагоне… В толпе бастующие смотрели друг на друга, приглядывались и вдруг заметили, что много появилось молодых – одинаково одетых, чужеземными выражениями глаз – не с российскими лицами (без азиатского «налета»  монголо-татарского «ига») – людей… Забастовщиков встречали усиленные наряды полиции, конные воинские патрули, которые умелыми энергичными действиями рассеивали их в одном месте , но они появлялись в другом…
. . .
Показалась колонна демонстрантов: впереди шли рабочие с огромными пестрыми плакатами, позади к ним пристроились роты две безоружных солдат, в хвосте плелись с дорожными мешками за плечами мужики в лаптях – по виду деревенские, чухонцы (от любопытства приставшие к демонстрантам) … – Говорил же наш унтир, чтоб не ездить через Невский, лучше объехать вкруговую … – усатый кучер (в форме конвоира, но казачьей папахе),  держа в руках вожжи, правил  парой каурой масти лошадьми,  рысью катившими тюремную санную карету,  – показал рядом сидевшему на козлах задастому конвоиру-охраннику с коротким японским карабином на ремне (одетого непонятно в какую форму)  налево – куда отходила узкая улица: – Может  повернем? – Тупик тама-ка… Давай уж как едем… С протестантами зеленки идут, они уж нам-то дадут проехать: царевы же мы люди… Не дали. Воронок остановили солдаты. Охрану обезоружили, побили для порядка. – Ох, зажирел, как бычок, тюремщик царской! – немолодой матерый солдат бил конвоира. –  Харя у тя,  даже не морда – ай! – кулаки отбил… – Отпусти его, Степан!.. Не волен он, как и мы – служивый…   Отпустили. Арестованных (крепко скованных двойными наручниками, окоченевших, полуодетых) освободили; прибежавшие сердобольные женщины-работницы стали отогревать-оживлять их … Лошадей выпрягли и отдали  стоявшим с открытыми ртами  мужикам … . . .
… Во второй половине дня, разганиваемые беснующиеся демонстранты появились практически по всему Питеру. (По одиночке, организованными группами перебежками преодолевали по льду Неву на большом ее протяжении и – кое-где и через мосты: оказывались на противоположных берегах.) Организовывались и пошли: сняли с работы рабочих 6-ти заводов в районе 3-го участка Рождественной и 1-го участка Литейной части, а потом произвели шумные громогласные демонстрации на Литейном и Суворовском проспектах, где их театролизованно разогнали… (Судя по действиям силовых структур, обязанными навести порядок на улицах и проспектах столицы, и отчасти из сообщений охранного отделения, создавалось впечатление: что власти не понимают серьезность происходящих событий или подыгрывают …)  « В 4 1/2  часов дня на Невском проспекте, вблизи Знаменской и Казанской площадей» демонстранты на глазах двух рот полиции и кавалерийского эскадрона исполнили зулусский боевой танец, держа в руках вместо копий древки знамен и плакатов. Веселились все … А в это время (в другом месте)  бастующие сорвали работу завода «Айваз», где выпекался хлеб именно для рабочих – причем выпекали хлеб хорошего качества и в большом объеме!.. Были нанесены сокрушающие уничтожающие удары по объектам военной промышленности: по Патронному заводу, Снарядному цеху морского ведомства, Орудийному заводу, по заводу «По Воздухоплаванию» и другим!.. Пролилась кровь!.. Нет,нет – не демонстрантов, а погибли и получили ранения и увечья: полицейские, заводские охранники, приставы и надзиратели. Главная цель  первого дня революции была выполнена: перешагнули «красную  черту» (прошли точку «невозврата») – все: уже, назревшие проблемы,  мирным путем было трудно решить!.. Народ, благодаря неисполнительным чиновникам, – а где-то и злонамеренно – доведенный до стрессового аффекта существующими порядками (правильнее: беспорядками) переполнившими чащу терпения (не только в Петрограде!), взял в руки булыжник!.. Вот как вспоминают очевидцы: «… Уже несколько дней мы жили как на вулкане … В Петрограде не стало хлеба … транспорт сильно разладился … напряжения войны … Уличные беспорядки … Во всем огромном городе нельзя было найти несколько сотен людей,  которые бы сочувствовали власти … власть сама себе не сочувствовала  … Не было, в сущности, ни одного министра, который верил бы в себя и в то, что он делает … Класс былых властителей сходил на нет…» Действительно, члены Правительства  и Думы  игриво разводили руками: «Ничего такого не происходит: обычные демонстрации.  Они просят лишь хлеба!» Власти  не замечали ни организованных групп боевиков, атакующих военные заводы, ни жертв, среди полиции и военизированной охраны. А вечером, уведомленные, что «усилиями чинов полиции и воинских нарядов порядок повсеместно в столице…восстановлен», сели в крытые кареты и рысцой покатили домой, где ждали их красивые жены и обожаемые до умопомрачения ребенки –  сытость, теплая постель и покой …
. . .
Проснулся. Необычно: поезд стоит, судя по голосам, вокзал. Поглядел в окно. Смоленск. (Удивился, но вспомнил, что едут не как всегда: вкруговую.)  Видны охранники оцепления с карабинами. Вышел. Дежурные офицеры отдали честь. Солнечное утро,  ветрено, холодно. Немного прошелся по перрону вдоль своего вагона. Рассматривал вокзал (состоял из двух зданий вокзала: Рига-Орловского и Александровского соединенных аркой с часами). На часах показывало девять тридцать. Недалеко поблескивал купол Успенского собора, подальше виднелась белотелая Варваренская церковь. По привычке рука потянулась ко лбу, чтобы перекреститься, – спохватился: сделал вид, что поравляет папаху на голове. Смотрел на Александровский вокзал и удивлялся-любовался, поневоле вспоминал отца – было в архитектуре вокзала такое, что что-то напоминало его!.. – Ваше Величество! – сзади незаметно подошел один из его личных охранников (тайных агентов-осведомителей). – От Спиридоныча!.. Велено доложить, что в Столице начались массовые демонстрации, начнутся беспорядки, к ним должны присоединиться солдаты тыловых и резервных частей… Планируется восстание – начало революции… . . .
    Долили-дозаправили котел паровоза и цистерны в вагонах водой. Пошли-поехали. Николай сидел, весь переполненный какой-то обидой, непонятной конкретно на что, – скорее всего «зачто»!?. Почему именно ему такое «выпадает» Судьба!?. В таком состоянии не возможно было  правильно и трезво обдумывать и принимать решения: он начал рассматривать из окна  проплывающие вдали правый берег Днепра («Дняпро» – говорят в Могилеве местные), укрытый зарослями прибрежного леса в снегу, – чтобы отвлечься… Взглянул на открытую книгу на столе, продолжил читать, вначале даже не совсем понимая смысл прочитанного, потом начали прорезываться и доходить до сознания, отдельные слова, предложения, читаемое, – книга увлекла, захватила и увела от переживаемых ужасных чувств. Но, читая, он все равно продолжал бессознательно обдумывать  и чтение в какой-то мере  помогало  думать… Каким полководческим искусством владел (обладал) Цезарь! Быстрота, скорость его расчетов и принятия решений. Умение быстро передвигаться и при этом сохранять инициативу, неожиданно, застав противника врасплох, хватать за загривку и трясти, дробя и раскидывая его силы. Скор и смел в бою, но не безрассуден. Его успех в ходе боевых действий был обусловлен личными качествами Юлия и огромными знаниями – опытом. Он обладал всесокрушающей энергией, был храбр. В походах сочетал смелость и осмотрительность. Планировал свои сражения. Сильный телом, душой и характером, он, тем не менее, сохранил человечность, чем завоевал любовь военачальников и искреннее восхищение солдат. Цезарь столь же великодушный в поощрении, сколь мягок в порицании, заботится о своих воинах, но равнодушен к cобственным нуждам. («Ну, совсем как я!..») Снисходителен к промахам сподвижников. («У меня их не осталось!..») Но был беспощаден к трусам и своевольникам. Дисциплина, в представлении Цезаря, покоилась на взаимопонимании и взаимоуважении. Любовь к нему армии, как к человеку и солдату была высока. Воины верили ему как в Бога. Огромное значение он придавал поддержанию морального духа в войсках, и, главное, знал, как его поднять и поддерживать. Такая армия, кроме того,  хорошо обеспеченная продовольствием, обученная, превосходно вооруженная, пойдет куда угодно и сделает все, что от него потребует главнокомандующий!.. Николай закрыл глаза, ладони рук приложил к вискам, опершись локтями на стол, задумался…Таким как Юлий Цезарь надо родиться и стать. Это так же как монарху: мало того, что с рождения он уже предназначен Судьбой-Богом быть царем, но и с ребячьих лет его воспитывают, учат стать и быть им – вот как его, Николая Второго. Как не понимают те, кто хотят совершить революцию?!. Почему буржуа и Запад этого хотят можно объяснит; понятно и сочувственно и обиженным великим князьям Романовым, а почему не весь народ («Прости, Господи!») толковый – путный?!. Ведь одно дело, когда во главе государства стоит человек, рожденный и воспитанный, обученный для этого, умеющий не только говорить, но и ходить, сидеть и, главное,  думать  и решать вопросы так, как надо, – на него не влияют, как выбранному или назначенному руководить: происхождение и невоспитанность, недоучка. Только определенный родово-правовым статусом на царствование, может быть государственным, знающим и чувствующим свою ответственность перед народом, страной и Богом Царем –  человеком-личностью!.. Вагон: стукаток, стукаток и покачивало. И вдруг как молния мысль пронзила от затылка до пальцев ног: «Народ мне не простит, если я сам отдам правление Империей в руки тех, кто потом будет на этом народе, взнуздав стальными удилами, до мяса всаживая шпоры в бока, погонять-гнать,  взмылив работами, строить капитализм (для буржуа, – а не для униженного и оплеванноогой народа, который будет ходит у него – в работниках, – как бы спесиво не смотрел на богатея-хозяина и не крутил башкой )!.. А, если силой оружия подавлю революцию, – при этом прольются моря крови в развязавшегося гражданской бойне, – то проклянет меня и  уже никогда не вспомнит, как я из сохасто-бурлакской страны сделал Россию тракторно-пароходной, народ  освободил от социально-кастового неравноправия, уравнял в гражданских и в юридических  правах! ..» – «Господи! Дай мне  ум и силу тела и души, все решить и сделать по-Твоему – по-разумному!..» Сидел какое-то время, оцепенев – не было сил даже, перекреститься… А мысли летали вокруг,  сталкиваясь друг с другом, а потом вдруг сгрудившись в кучу бились об него, заставляя трепетать тело и душу, кидая то в жар, то в ледяной холод!.. «Все-таки правильное решение: отдать приказ о начале наступления, согласно утвержденного и подписанного мною приказа! – раз Господь допускает такие мысли, значит это по-христиански борение со злом!..» – глядя левым боковым зрением на образ Божьей Матери, троекратно перекрестился красиво и ловко, поводя кистью руки. Но тут же додумал, что одновременно надо  предоставить приказ и о смене руководства Армии и Флота. Уволить Гурко, сменить, Рузского, Маниковского, Брусилова, назначив вместо них молодых полковников, которых знаю и в которых уверен (можно и не молодых, – таких как Иванов) и в свою очередь им приказать немедленно же сменить всех старших офицеров:  буржуазного происхождения – Он их семьям (классу) к  наживным трубопроводам установил контрольные счетчики, краниками ограничил поток капитала в их бездонные карманы' и действия, а у многих вовсе отобрал в пользу государства (то бишь народа) источники алчной наживы-накопления олигархического капитала, – и дворян, – которые дважды унижены и разорены: первый раз, когда Его дед отменил крепостное право (отобрал у них титул «рабовладельца» и вместе с ним огромные материальные состояния: земли и крепостных, которых можно было, как угодно использовать, что угодно с ними делать: не только продавать, а распоряжаться по своим потребностям и надобностям – они наравне с домашним скотом были бесправны, являлись личной собственностью барина!..); второй раз, когда  Он сравнял крестьян во всех правах со всеми гражданами (в том числе и бывшими хозяевами-барами). Надо, подключив к этому личную службу безопасности, просмотреть и остальной личный офицерский корпус. («Всех обсмотреть, прослушать и пропустить через рентген!.. Почему Николай Николаич – каланча коломенская! – не на Кавказе, куда он сослан, а в Петрограде по ресторанам-барам и вариетэ костыляет – прикриваясь этим, наладил старые связи и настраивает против меня Армию ?!.») Такой вариант все-таки был очень прост, а что просто, то всегда отрадно-великолепно: уже только одно «действо» (замена руководства высшего армейского руководства),  загасит пламень зачадившегося (вот, вот готового вспыхнуть) революции и не нужно введения войск в Петроград и репрессии – никакой крови и никакой драки – народ успокоится. (Николай II, конечно, тоже знал, что сам народ в большинстве не хочет никаких потрясений-революций.) Встал. Нажал звонок. Ждал терпеливо. Вначале заглянуло довольное сытое усатое краснощекое лицо, а затем вкатился  и сам Мордвинов. Вкусно пахнуло водочкой, копченостью. (У Николая внешне не дрогнула даже бровь, как всегда, оставаясь в своем образе – Государя всея Руси, подчеркнуто любезно-вежливым, про себя Он подумал и решил: «Последний день со мной!.. Надо найти безобидный, но веский повод и убрать с адъютантов: что позволяет себе на службе!?.») Полковник Мордвинов дожевал, проглотил. – Ваше Величество!.. – Кто сегодня из адъютантов дежурит в Ставке? – Полковник, князь Щербаков … и полковники Квантакузин и Коцебу – генерал Гурко обычно их вызывает. Полковник, граф Менгден послан к командующему Северным фронтом генералу Рузскому, штабс-ротмистр, князь Голицын в Петербурге… Ротмистр Дерфельден – с нами, в Вашем кабинете дежурит. Я только то с ним сидел – помогал дежурить… – Возьмите вон те бумаги, книги и отнеси туда… Это оставьте – табак я сам … Приготовьте контурные карты (копии) фронтов: мне нужно посидеть-поработать… Я сам, если что у телефона… Надо будет вызову… Закурил, («Почему Гурко не передал исполнение обязанностей ?!.»), посидел, уйдя мыслями и чувствами в себя… Взял табак, мундштук и прошел в следующий вагон в свой рабочий кабинет. Внутри, где-то под сердцем, льдисто холодило-тревожило, а снаружи – веяло непонятным и жутким!.. Такое было у него только два раза в жизни: когда умирал дед (ох, как страшно и долго!) и отец, – приподнявшись в постели, неожиданно страшно начал храпеть и, широко разевая рот, начал кусать и пытаться глотать воздух… Вдруг – тишина и бездыханное огромное тело отца-мертвеца, вместо живого родного незаменимого никем на Свете человека!.. Пытаясь успокоиться и вернуться в обычное состояние, начал рассматривать свой кабинет: отделанные кожей темно-оливкого цвета в стяжку стены, потолок покрытый досками из красного полированного дерева, пол поверх  войлока уложенный однотонными бархатными коврами оливкого цвета с узорами в клетку. Большой диван со съемным тюфаком, превращающийся ночью в лежанку для дежурных офицеров, отделялся от двери стеклянной ширмой с занавеской; меблировка состояла из письменного стола, трех кресел, шкафа и этажерки для бумаг; легкая красивая дверь рядом со столом вела в туалет с умывальником, – отделка:  китайская циновка, бронза – золоченая. Знакомый кабинет, где столько проведено-сижено времени и думано, принято решений, подписано Приказов и Указов!.. Воспоминания (все же много было сделано хорошего и даже величайшего!) успокоили, – перекрестился (мысленно обратившись к Богу – Высшему Разуму) … Подошел, сел за стол (к окну притык) и начал рассматривать перебирать карты с пометками и разметками: ход боевых действий, особые значки указывающие номера частей и соединений, а вот и резервы подтянутые к фронту, обозначенные потайными значками. Подергал усы, взлохматил медно-золотистую бороду – думал. Он был в курсе всех событий-дел, происходивших на фронте, независимо от того, находился в Ставке или нет: генерал Гурко, как и генерал Алексеев, ежедневно посылал Ему доклады-донесения (нарочным жандармом) на больших листах «царской бумаги», где были сводки истекшего дня, после шла административная часть. Перед приездом в Ставку Государю посылался доклад с офицером Генерального штаба, который ехал экстренным поездом и встречал Его в Орше, если Царь ехал с севера, или в Гомеле, если приезд был с юга. Сегодня этого не будет. Не будет и офицера, который посылался на случай, если понадобиться Царю какие-либо разъяснения. (Государь отменил.)

Судя по тому какие крупные стратегические резервы были созданы,  подведены близко к фронтам (некоторые отдельные части были в маршевой доступности до передовой), то Русская армия, пойдя в наступление, наверняка, без всякого сомнения, начала бы освобождение своей территории, захваченной врагами, и довела  войну до победы, даже одна!.. Победа! Только она все бы решила и уложила порядок в стране-империи, Европе и Мире! И наступит в душе мир и покой!.. (У Него был свой план наступления, который отличался от им же самим утвержденного – об этом Он еще никому не говорил и ни с кем не советовался: так надежнее!..)  Еще раз посмотрел на районы расположения 11-й и 17-й армий, согласно плана,  две эти армии должны нанести отвлекающие удары  в  Львовском направлении, а Он их сделает не отвлекающими;  одновременно на Румынском фронте,  прорвав оборону противника, окружалась и уничтожалась войсковая группа эрцгерцога  Иосифа; затем, после взятия Добруджи, русские войска не оставались бы на месте сосредоточения, а перегруппировавшись, выделив усиленные соединения, для оккупации захваченных территорий,  развернувшись  на девяносто градусов на север, рысью пошли на соединение с 11-й и 17-й армиями и вместе с юга – на Варшаву. (В это время Западный и Северные фронты наносили бы тоже не отвлекающие удары, как должны были, а самые  решительные полномасштабные всеми имеющимися и резервными силами!) Только так можно было и должно было быть,–  утвержденный  план был для противника сотворен (секретнейшие планы становились известны противнику, благодаря внедрившимся германским агентам, максимум через неделю)… То, что замыслы реального плана наступления будут изменены, конечно,  знали Алексеев и Гурко, – последний недовольный, что Верховный с ним не поделился своими замыслами,  пытался несколько раз «уточнить» план наступления … Николай встал, стоял, руками держась крепко за край черного полированного стола: «Он же обиделся!.. Это же недоверие с моей стороны: нельзя было такое открывать  им!.. Вообще не говорить про свои планы!.. – стало жарко: – Положение таково, что надо отвлечь всех от революционных настроений и замыслов:  сегодня же отдать приказ о начале подготовки к наступательным боевым действиям!..». Бросился к картам, смотрел. Направление главного решающего удара на Варшаву, а оттуда нах Берлин!.. Теперь Ему было очень важно знать: какие изменения произвел противник после того, как узнал о наступательном плане русских. Напротив 10-й и 3-й армий на Западном фронте осталось все по-прежнему: загородила, широко раскидавшись,  германская группировка войск генерала Войрша. На Львов так же ничего не изменилось. А вот по направлению Варшавы в глубине обороны генерала Лимзамгена расширена и углублена эшелонированная линия обороны! И согласно по всем законам военной науки по флангам дойче генерал должно быть установил тяжелую артиллерию… «Уф!» Николай нажал кнопку, еще раз нажал. Полусонные, запыхавшиеся притопали адъютанты. – Кто эту правку сделал?!. И почему мне не доложили?!. – Они сами-с и сегодня Начгенштаба и хотели доложить… – Можете идти. Удивительно и чудно: «Какие гениальные люди сидят в германском Генеральном штабе, обладающие  телепатическими способностями, умеющие читать мои потаенные мысли!..» Снова начал читать книгу… Французские слова, французская речь вновь зажурчала в голове, отдаваясь в сердце. Он всегда считал французский язык, языком  высшего светского общества и восхищался его фонетическо-музыкальностью и в то же время обладающим поэтическо-философскими способностями: язык высокообразованных культурнейших интеллектуалов!.. Ну не мог Он просто так сдаться, тем более умереть!.. Но и зверем-диктатором  не мог превратиться, спасая себя!.. «Действительно ли так по Варшавскому направлению перекрыто?»  Если это так, то  наступление в этом направлении немедленно не возможно: нужно было время, чтобы сделать перегруппировку, а значит,  приказ о наступлении отпадает!.. Он всегда и сейчас верил Михаилу Васильевичу. («По приезду в Ставку  обязательно доложит».) Он знал о нем почти все: Михаил Васильевич Алексеев родился 3 ноября 1857 году в Вязьме в семье участника-героя Севастопольской обороны майора Василия Алексеевича Алесеева. После окончания Тверской классической гимназии поступил вольноопределяющимся во 2-й гренадерский Ростовский полк, был направлен в Московское пехотное юнкерское училище и выпущен портупей-юнкером. Служил в 64-м пехотном Казанском полку, где получил чин прапорщика. Воевал с Турцией (1877—1878 гг) – ходил в ординарцах аж у самого М.Д.Скобелева. В бою за Плевну получил первую боевую отметину: ранение. В 1881 году «за отличие» был произведен в поручики, а в 1883 г. – в штабс-капитаны также с формулировкой «за отличие». В 1885—1887 гг уже водил роту за собой. В 1887 г. прошел конкурс в Николаевскую академию Генерального штаба, которую окончил через три года по 1-му разряду, первым по успехам, с Милютинской премией на руках, что помогло ему стать профессором этой же академии в 1898 г.. С 1890 года – старший адъютант 1-го армейского корпуса. В  1894 был переведен на службу в Главный штаб, (получил подполковника). Через шесть лет стал генерал-майором и одновременно заслуженным профессором Николаевской академии. С гренадерской внешностью, как и все высокоодаренные, был скромен, читал лекции просто и доступно – по  программе, практические занятия проводил превосходно и многое давал сверх положенного, но так нужного и жизненно необходимого. На его занятия приходили и те, кто уже не был слушателем  академии, и это не считалось зазорным. Его недюжинный талант военного стратега раскрылся по  время Русско-японской войны, откуда он вернулся с награжденным Золотым оружием! [(Войну проиграли руководство страны и буржуа, а русские солдаты, имея в генах силу, мужество и воинское достоинство своих предков-храбров, в бою с японцами всегда побеждали, или погибали, если не возможно было победить, но никогда не отступали, не сдавались, пока были не ранены и в состоянии сражаться! А такие, как матрос Бабушкин (матрос Кошка) и генерал Алексеев, не просто пришли победителями, а, увешанные наградами за мужество и храбрость, – героями!..)] В 1908 г. Михаил Алексеев был произведен в генерал-лейтенанты, назначен начальником штаба Киевского военного округа. Перед войной в июле 1914 года командовал 13-м армейским корпусом. C первых дней начала  Первой мировой войны – начальник  штаба армий Юго-Западного фронта. 6 сентября 1914 года в торжественной обстановке в присутствии боевых знамен, под бравые звуки военного оркестра и с причитаниями: «За мужество и деятельное участие в подготовке успехов Юго-Западного фронта, увенчавшихся занятием Львова 21-го августа 1914 года и оттеснением неприятельских сил за реку Сан!», был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. В том же году его произвели в генералы от инфантерии. Весной 1915 года, когда решалась судьба Русской армии, – быть живу или быть уничтоженной, – генерал Алексеев мужественно и с величайшим  знанием военного дела,  руководя в чрезвычайно труднейшем  положении (катастрофическом!),  организовал  умелое отступление русской армии на восток через Польшу и Литву, закрепился, создав неприступную линию обороны, об которую были измотаны и обескровлены самые передовые напористые части и соединения неприятеля и это решило исход войны: спасло Армию – Россию! Тогда же император Николай II разубедился в полководческих способностях великого князя Николай Николаевича, он снял его с должности Верховного главнокомандующего, не смотря на веские оправдательные причины поражения и отступления, какие приводил, обиженный  и униженный Великий Князь, которого защищала-поддерживала вся Великокняжеская семья Романовых и, оглядевшись вокруг, и, не найдя никого, кто мог бы стать Верховным, принял на себя обязанности Верховного Главнокомандующего  (Николай Николаевича перевел на Кавказ – если до этого дядя только презирал своего племянника, то теперь уже смертно возненавидел; в январе 1917 года из Петрограда были высланы и Великие Князья, подозреваемые в заговоре против Николая) , а его, Михаила Васильевича, назначил начальником штаба Верховного Главнокомандующего. Николай II считал, что начальник штаба, его заместитель, должен быть не просто профессиональным военным, а очень глубоко обладать практическими знаниями военного, умеющим применять их… и одновременно быть человеком незаурядным – личностью.    Лучше, чем генерала Алексеева на эту должность не было… Император, полностью доверился и доверял генералу Алексееву. Михаил Васильевич был допущен в царскую семью:  каждое воскресенье, в праздники завтракал и обедал у Государя – был почетным гостем. Каждый ратный день в Ставке начинался с анализа и обсуждения фронтовых дел. Верховный и начштаба легко понимали и дополняли друг друга! Николай II, изобразив на лице любезность и восхищение, сполна использовал знания, высочайший опыт и воеводческий талант Алексеева на выполнение тактических и стратегических идей.  «Господи! Помилуй мя: укроти мое бесовство: не может Михаил Васильевич быть в подозрении даже в сочувствии моим врагам!.. Скромен, сдержан, образован и умен: не безобразен и не беспризорен – с Богом советуется и чтит Высший Разум, – по-простому – по-человечески – богом называемый, – создавший Мир и нас с помощью вселенских нерукотворных Законов и ими же водит нас по Земле, – в Церковь ходит и лоб крестит и поклоны машет! – я же к нему был всегда внимателен и всегда уважал,  каждое его благоразумное начинание поддерживал, и счас я на него ненамысливаю какое-либо подозрение!.. А то, что кроме главнокомандующими фронтов, с лидерами общественных организаций любезничает, то ведь благодаря этому организован уход за ранеными и больными, помощь оказывается в организации снабжением продовольствием, одеждой, фуражом и даже оружием и боеприпасами; и без официальных контактов с правительственными учреждениями, министерствами и с самим Гучковым и заместителем Коноваловым никак не можно»… (Не самому же Государю заниматься!..) Конечно, знал Николай Александрович и том, как при этом Михаила Васильевича они щипали, тыкали и перчили – обрабатывали… В таком же духе обработали и главнокомандующего Юго-Западным фронтом Брусилова (с большим рвением старался в этом Терещенко – глава киевского военно-промышленного комитета), который, согласно донесениям был уже готов-приготовлен.  «Но как вот его уберешь?! Не по законам военной науки воюет, но ведь, старый лис, побеждает и заставляет уважать (хотя я виду не подаю) не только врагов, но и даже меня!..»  Снова мысли о генерале Алексееве. Были донесения и на него, кто и так (всякие бывают недоброжелатели и завистники) утверждали, будто генерал Алексеев восседает в Военной масонской ложе и сидит на самом верху, а так же он один из главных руководителей антимонархического заговора в организации отречения Николая II от Всероссийского престола.  Усмехнулся, глубоко передохнул: до сего времени Он еще что-то бы подумывал, но теперь ясно осознал: «Никакой он не масон и так же, как толстяк Родзянко, никогда  на Русского Царя не подымет руку, по примеру Европы, в конституционную клетку посадить может…» То, что Алексеев не отвечал Гучкову, если вопросы не касались дела, Он знал. Знал по донесениям по личным каналам, что даже когда Алексеев говорит о конституциональной монархии, то о смене Николая II никогда не высказывался, – наоборот, просил оставить Его. Вот только Григория Распутина на дух не переносил генерал от инфантерии.  Однажды, когда  Александра Федоровна заговорила с Михаилом Васильевичем о Грише Распутине, стараясь убедить генерала в том, что старец великого ума человек и провидец и целитель… Алексеев фыркнул и, весь побелев, вибрирующим голосом (дословно!): «Ваше Императорское Величество, я давно составил мнение по этому вопросу, и ничто не сможет его изменить, – взял себя в руки, спокойно и твердо договорил: – Я должен добавить, что как только он появиться в Ставке, я сложу с себя занимаемую должность». На следующий день (была осень 1916 года) Царица уехала в Царское Село и прислала письмо-телеграмму : «Человек, который так страшно настроен против нашего Друга (Николай вспомнил письмо и у него  дернулась бровь: «Когда это Гришка  был мне другом?!.»), как несчастный Алексеев,  не может  работать успешно?..»  Николай II выгнал своего начальника штаба на отдых и лечение в Крым, и вдогонку послал телеграмму: «Надеюсь, южное солнце и воздух восстановляют Ваше здоровье». Михаил Васильевич действительно нуждался в лечении и в длительном отдыхе. (Такое: часами, сутками, ежедневно – малодвижения – месяцы сидеть, держа в руках карандаш – иногда, меняя на ручку, – когда надо было заверить своей красивой каракулевой подписью документы, – выдержит не каждый! – не просто заболеет, а умрет.) Аликс, узнав, обрадовалась, написала-прокоментировала решение Николая: Алексееву «Бог послал болезнь, – очевидно, с целью спасти тебя от человека, который сбился с пути и приносит вред тем, что слушает дурных писем от Гучкова  и людей… а также за его упрямство», – и еще писала о таком, что невозможно было не заподозрить генерала Иванова в том, что он доносит ей не только на Алексеева, но и посматривает и за ним – Государем. (Николая II такое «совместительство» генерала Иванова  очень задело, но… Императрице-жене Он все (абсолютно все!) прощал и позволял… «У меня среди государственных мужей был лишь один друг: Петр Столыпин, которого  и то постарались убрать!..» – Он больше не позволил себе думать о своем умнейшем Министре и преданнейшем друге …  Вновь – о Алексееве: «А вот то, что Михаил Васильевич ничем присягу не нарушил, яснее ясного!»  Простил Алексееву и то, что в последнее время, когда Александра Федоровна находилась в Ставке, Михаил Васильевич демонстративно отказывался от приглашений к царскому столу. («Полагает, что Аликс вмешивается в государственные дела и этим вредит… Почему и он так же как все думает?.. Когда, где мы с ним по повелению Императрицы что-либо на фронте сделали?.. Тем более – во вред!..») Может и надо Ее бы прислушиваться, когда при кадровых назначениях в высших эшелонах власти смотреть на личную преданность чиновника, а не только на деловые и профессиональные качества, как обычно Он делал и делает – тогда и революция не была страшна?.. А генерала Н.И.Иванова (с головы до ног увешанного орденами и медалями) прикомандированного в Ставку по совету императрицы, решил оставить. «Михаила Васильевича на меня не развернуть!.. Господи! Спаси и сохрани!..» Стал собирать карты и укладывать в сейф, стараясь  думать о другом … Такая война! Такие масштабные действия и какие ресурсы участвуют в Великой войне! – более 10 млн  Российская империя  поставила под ружье!  Со времен сотворения Мира человечество так не сходило с ума… Что Чингисхан, что их пращуры гунны, –  захватившие Европу и ассимилировавшиеся там: то-то европейцы меньше похожи на европейцев, чем русские, которые гораздо европеиднее выглядят;  взять тех же гусаковатых немцев: водку пить не могут: косеют быстро подобно манджурцам и японцам (как говорит Евгений Петрович, у них одинаковые ферменты с монголами-азиатами в организме – от  гуннов). Не было еще такого количества войск и техники, поглощаемые материальные ресурсы!.. Вновь мысли: «А что люди русские, которые придут после нас? Оценят ли то, какими вселенскими потугами и усилиями Россия сдержала врагов (более 70% тяжести войны на себя взяла) – считай это: Вторая Отечественная!.. Конечно, как не раз, Запад постарается снизить роль Русской Империи или вовсе все себе приписать… Нет, таким даже отвечать не нужно, а просто каждый раз выписывать и рассылать по миру во время празднований (победа будет за нами!) сколько дивизий участвовало: на русском фронте и там на западном и все: все проясниться!.. («А с дураками и врагами нашими поменьше нужно якшаться, но фактами нужно сильно бить – до крови!»)
. . .
Современники тех лет, великороссы (русские и финно-угры), белоруссы, малороссы, татары и башкиры, красавцы-джигиты российского Кавказа, потомки Чингисхана – народы среднеазиатской части нашей страны  –  Первую мировую войну называли Великой и воспринимали ее как Великая Отечественная!.. Ее территориальный охват, гигантские силы, задействованные в войне, и моря пролитой крови, судьбоносные исторические последствия должны были бы навсегда остаться в памяти людей многих поколений нашей страны, но она благодаря усилиям историков и «интеллигенции» ((выходцами из трудового народа – лучше называть их служащими, как официально их обзывали, – интеллигенции у нас в России нет: она уничтожена, как сословие, как класс, остались только самозванцы, считающие и называющие себя так, не зная и не соображая значение этого  величайшего и благороднейшего слова, –   которые к ней никакого отношения не имеют, как и к божественному!..))  была полностью забыта. (А что народ?.. Как всегда, ковыряет землю, да на наковальне играет-постукивает молотком: кует железо – ему некогда, – его не интересует ни история, ни политика – тем более литература, – лишь бы у нее колбаса торчала из холодильника, ржануха-хлеб лежал на столе и вино таилось от устатка и на весело'…)  Мало того, усилиями советской пропаганды она превратилась в «позорную империалистическую», а подвиги русских солдат и офицеров не просто  «канули в лето», а не имели права на существование. К тому же, русские генералы, офицеры и верные Царской России солдаты – герои этой забытой войны, многие из которых впоследствии сражались, в Гражданскую с большевиками, не вернулись свои избы, одни погибли, а другие   ушли на чужбину, – так стерлась память о славе русского оружия в Первой мировой… О-о! Но как нужно и важно написать о Первой мировой войне! Автор верит, надеется и ждет, что появиться русский патриот офицер-писатель, имеющий высочайшие знания и опыт военного (одного  таланта писательского не достаточно: нужны знания и опыт, как профессиональный, военный, так и жизненный!), который напишет Большую книгу: «Война и Мир!» (Писатели все же не поэты – помазанники божьи, – не могут, как они, лежа на диване, поглядывая левым глазом в окно, сочинять величайшего мастерства и таланта бессмертные шедевры...) И о генерале Михаиле Васильевиче Алексееве нужно написать, который практически (как было сказано) спас Русскую армию от поражения в Первую мировую, а во время Гражданской сумел организовать  Белое Движение, собрав под чистое  Белое знамя русских дворян-офицеров и верных православию и России русских парней, возглавил Белую Гвардию, которая, брошенная, преданная своим народом, сражалась, гибла, истекая кровью и устилая свою родную  землю белыми костями, за Великую Россию, за ее величайшую национальную культуру, за непередаваемый и непревзойденный русский дух, за Веру нашу, защищая нашу честь… Генерал Алексеев Герой Русской Гражданской войны, как и все офицеры, сражался за истину -справедливость, подобно русским дворянам-белогвардецам (в большинстве погибшим  за свою Родину – какие гены, таланты, элита русской нации полегла! – нашему народу это уже не восстановить!.. ), был верен офицерской присяге: не предал Царя Русского, Веру и Родину!        Все научно-паскудное сделано было, чтобы о человеке, с которого можно и нужно писать русскую историю Белого Движения и учить людей быть людьми, не помнили его, не знали! Но мы о нем обязательно вспомним и ознакомимся, когда дойдем до Русской Гражданской войны, так как без таких как он, не было бы сопротивления всему холопскому, черному и грязному…   Люди  одной национальности – одной крови, – говорящие на одном языке, и даже одного социального положения всегда очень разные: не только по генам, по воспитанию, способностям, но, главное, по величию Души – или отсутствия оного!..
. . .
Без четырех минут три часа дня. Царский поезд, сбавляя ход, медленно подходил к вокзалу. Могилев… В 1900 году, перед тем как подписать документ о постройке железнодорожного участка Либаво-Роменск, Николай II внимательно рассматривал проект железной дороги от Витебска до Жлобина, показал на городок Могилев на правом берегу Днепра: «Как близко пройдет от него железная дорога?» – «В трех верстах, Государь». – «Почему не рядом?» – «Грузы и пассажиры перевозятся речным транспортом и на повозках – лошадьми, – город не нуждается в железной дороге». Но уже в 1902 году появилась станция Могилев. Здание станции было спроектировано как пассажирская, вокзал не очень большой, чистый, красивый, аккуратный как снаружи, так и изнутри; построен в стиле неоклассицизма, одноуровневый с коридорной системой планировки; симметричную форму постройке придавали две пристройки в торцах; в центральной и боковых частях строения выступали ризалиты. Окна большие полуциркульной формы; пилястры и полуколонны облицованы рельефной каменной кладкой. Во внешний объем здания вокзала входили три застекленных фонаря, размещенные над вестибюлем и пассажирскими залами. Центральное место занимал вестибюль восьмигранной формы. В стороны от холла уходили коридоры к залам. Жители Могилева и Губернии были в восторге, которые разделились на две неравные статусные социальные группы: первая, малочисленная, но всегда сопровождаемая множеством прислуги, провожатыми приезжала на вокзал, чтобы с комфортом и восторгом ездить в столицу и другие дальние и близкие города и страны; другая трудовая народная многочисленная, приходила, приезжала на телегах, чтобы посмотреть на диво-дивное чудо паровоз, тянущий за собой вагоны на железных колесах, которые катились по чугунным рельсам и открыв рты,  глазели, – некоторые не выдерживали и крестились… У  последних не было денег и нужды ездить на поездах. Они, как принято еще дедами, на «комонях» разъезжали: так было надежнее, безопаснее и, главное, привычнее-сподручнее, дешево. С постройкой железной дороги Могилев встрепенулся, оживился до неузнаваемости, развилась промышленность (в том числе и крупная), расцвела торговля. Кроме карет, появились на улицах тыркающе-уркающие автомобили, оставляющие за собой клубы дыма и пыли, за которыми в первое время гонялись дворовые псы и босоногая  золотоволосая белорусская ребятня. Иногда проезжал «таксомотор» с набитыми пассажирами, за баранкой которого трясся черноликий водитель (дед Марка Шагала  Довид-Мордух Сегал). На него смотрел из вагона с красным крестом, стоящего в тупике поезда, белокурый синеокий санитар Сергей Есенин. Император Николай II, взяв командование Армией  в свои руки, издал приказ  о  переносе  Ставки  в  Могилев.  8  августа    1915    года       Ставка из Барановичей переместилась в Могилев, расположилась в доме губернского правления. Сотрудников штаба (более тысячи человек) и еще свыше полторы тысячи солдат и офицеров охраны, представителей союзных государств, соседних дружественных стран разместили в реквизированные городские гостиницы, поселили на жительство (притеснив или просто попросив хозяев временно освободить место) в дома богатых домовладельцев. А 23 августа 1915 г., в полдень прибыл сам Император. Его сопровождала огромная Свита во главе с Министром двора графом Фредериксом. Была организована торжественная встреча: музыка, звуки труб, барабанный бой, звон литавр оглушили-уложили всю окрестность (сколько жеребцов, вздыбяся, порвав узду, ускакали с коновязей!)… За полтора года  Могилев из тихого скромного провинциала  практически чуть ли не стал столичным городом: вместе с Николаем II туда переезжает часть Двора, все командование, тысячи генералов и старших офицеров страны, высший свет, миссии и посольства европейских стран. В Могилеве забурлила-закипела жизнь. Не только продумывались-разрабатывались военные планы, разыгрывались дипломатические ходы, шли переговоры, но здесь и проходили светские рауты, ставились спектакли, сияли звезды оперы, громыхали эстрады. Из Петербурга в Могилев сбежали несколько трупп ведущих театров, переезжает оперетта, открылись два кинотеатра. Улицы города заполнились автомобилями и стали не проезжими для местных жителей на конной тяге (лошади шарахались от стреляющих дымом машин и отскакивали в стороны), а в дорогущих шикарных гостиницах «Бристоль» и «Метрополь» не было свободных мест. Кроме зданий резиденции Николая, были построены отдельные здания управления дежурного генерала, начальника военных путей сообщения, военно-морского управления и коменданта главной квартиры. Пик светской жизни (во время ужасной войны!) в Могилеве достигал, когда приезжала Императрица с детьми. [Царская семья в свободные дни любила отдыхать в Печерске, на берегах Днепра, выезжала на пикники в Полыковичи. (Обычно к Полыковичскому источнику плыли на прогулочном катере вверх по Днепру)] Иногда Царь, весь обкуренный ароматнейшим табаком, уставший, после  буйных дебатов при планировании тех или иных боевых задач (Он заставлял всех офицеров, не взирая на звания и должности, думать и принимать участие в работе штаба), выскакивал на улицу, – за ним адъютант и охрана, на ходу накидывая на себя шинели, кидались на другую машину, заводили,  – как простолюдин, сам крутил-заводил мотор, садился на место водителя в автомобиль и выезжал на нравившиеся ему места недалеко от Шклова, чтобы отдохнуть, додумать – окончательное решение принимал он сам, как это положено Верховному Главнокомандующему. В первое время работать приходилось и по ночам: он принял на себя верховное главнокомандование вооруженными силами России в тяжелейший период Первой мировой войны: Польшу вынуждены были отдать противнику, пал Брест-Литовск, оборонительная линия Неман-Буг развалилась. Русская Армия понесла тяжелые потери и с боями отступила из Литвы; пали Ковель, Владимир Волынский, Гродно… Благодаря умелому и правильному подбору-назначению кадров (в первую очередь начальника штаба Ставки М.В.Алесеева) и принятию жесточайших мер по восстановлению управления войсками, реорганизации фронтов, налаживания бесперебойного снабжения действующих армий вооружением и боеприпасами (практически ВПК Россиии был национализирован!), успешно проведенным стратегическим операциям: Вильно-Молодеченская, Сарыкамышская, Карпатская, Эрзурумская изменило стратегическую обстановку на фронтах. (Одновременно перестроил и фронты: так, вместо Северо-Западного были созданы два фронта: Северный и Западный.) Завершение Хамандской операции положило конец германскому влиянию в Персии, предотвратило ее вступление в войну на стороне Германии. На Юго-Западном фронте Русская армия осуществила удачный прорыв глубокоэшелонированной обороны противника (Брусиловский прорыв). Эта операция (Митавская) была проведена по инициативе генерала Брусилова вопреки воинским научным канонам: без артиллерийской подготовки, потому при прорыве глубокоэшелонированной обороны, – когда сохранились все оборонительные сооружения противника и личный состав, – русская армия понесла большие потери, превышающие потери австро-немецких войск, но главное враг был остановлен, фронты стабилизировались и уже появилась потенциальная возможность для подготовки к широким наступательным операциям: практически к этому начали готовиться: были созданы фронтовые и армейские базы снабжения. Проверив и уверовав в величайших способностях своего начальника штаба в руководстве войск, видя, как Алексеев стремительно наладил связь-работу с тылом, активно и умело сотрудничал с представителями общественности и депутатами Государственной Думы, оставаясь при том в стороне от политических дел и интриг, Николай II полностью доверился ему и практически передал в руки все управление русскими армиями, – конечно, Император давал направление и цель при разработке операций, но доводку и «черновую» работу доделывал генерал Алексеев. Начальник штаба обязан был  постоянно докладывал о положениях на фронтах, о проводимой работе, всегда посвящая Государя  во все детали.  («Такая комбинация, когда военные операции… проводятся признанным стратегом, а «повеления» исходят самодержавной власти, была очень удачной» .) … В 15-оо Царский поезд подошел к военной платформе. Прибывший за полчаса раньше Литер Б спрятался на стоянке императорских поездов в сосновом леске к северу от вокзала – недалеко от тракта. (Обычно Императорские поезда ходили парами – на 5-минутном расстоянии друг от друга, – неразличимые, – никто не знал в котором находится Николай II, – даже начальники железнодорожного движения.) Здание вокзала было очищено, а вокруг на расстоянии квартала выметено от людей и оцеплено войсковыми подразделениями. М.В.Алексеев и штаб Верховного Главнокомандующего (к ним примкнулись штатские: протопресвитер о. Георгий Шевельский и губернатор Могилевской губернии Д.Г. Явленский) встретили Николая II с соблюдением всех почестей: музыка громкая – военный оркестр, почетный караул, вокруг охрана Железнодорожного полка, конные сотни Собственного Его Величества конвоя и штатские выглядывали с каждого куста … В стороне от встречающих стояла-ждала приехавшая   первым поездом часть Свиты. Верховный вышел. (За ним скатилась с вагона приехавшая с ним другая часть Свиты, сгрудившись в толпу,  оцепенели  на месте.)  К Государю торжественным шагом, соблюдая все воинские требования,  в кудрявой форменной папахе,  в парадной шинели, отчеканил генерал от инфантерии М.В. Алексеев и густым басом громко отрапортовал. Николай II не отрывал взгляд от своего начштаба: давно Он на его лице не видел выражения такого спокойствия. Приятно удивился и внутренне сам тоже успокоился. Улыбнулся, как только Он умел, величественно - обворожительно,  по-царски, пожал большую,  протянутую широкую холодную вялую ладонь Михаила Васильевича, отметив про себя, что все-таки не до конца отдохнул-вылечился Алексеев,  и направился к встречающим. [В это время за Его спиной две части Свиты воссоединились и развернулись в сторону  встречавших.]  Его стройная фигура пропорционального безукоризненного  сложения, в повседневной шинели, в серой папахе, без оружия, погоны полковничьи, в высоких кожаных сапогах – старых, но чистых, начищенных до блеска,– прошагала-проиграла исключительной элегантностью своего врожденного изящества, которое в соединении с военной выправкой, спортивным совершенством, мягкой плавностью движений являла собой облик Его царственного величия и царственной простоты, заставила вновь всех воспринять,  как Государя!.. Кто-то вспомнил Его, как наездника-всадника, когда человек и конь, воссоединены в единый образ совершенной красоты!.. Другие, рассматривая Его красивое продолговатое лицо обрамленное тщательно подстриженной рыжевато-золотистой холеной бородой (усы и борода благоухали  неземной – райской аромой !..), очарованные улыбкой, утонув, потерявшись, в его сине-голубых  бездонной  глубины этих сказочных глаз, имели счастье увидеть-разглядеть Его прекрасную душу… Остановился перед генералом от инфантерии В.Н. Клембовским. Государь заговорил приятным мягким голосом. Выслушал ответ. Подал руку и крепко пожал, ласково глядел в глаза генералу, – у которого, то ли от боли  (Николай обладал  большой  физической  силой) или же чем-то смущенного, задергались веки, также поздоровался с генерал-адъютантом Н.И. Ивановым, который смотрел на Государя по-собачьи преданными светло-карими глазами, здороваясь с остальными: адмиралом А.И.Русиным, генерал-лейтерантом П.К.Кандзеровским, генерал-лейтенантом А.С. Лукомским, генерал-лейтенантом В.Н. Егорьевым, генералом от кавалерии А.А.Смагиным повеселел, но, когда уткнулся с  темными маслянисто поблескивающими глазами отца Георгия (Шавеленского), вдруг лицом построжел, выслушивая его ответ, стал разглядывать вышитый серебром на клобуке восьмиконечный крест. Николаю докладывали-доносили: Председатель Синода митрополит Владимир сильно обижен на Него за перевод с Петроградской кафедру на Киевскую и он, мстя за это, на заседании Синода проигнорировал просьбу членов «Союза русского народа» выступить в защиту Монарха, призывающих мирян не участвовать в беспорядках и демонстрациях. («Не может Владимир быть Председателем!.. Да быть простым священнослужителем даже в церкви под Витебском не может быть!.. Надо снять с него ризу и клобук и пусть идет в гражданскую службу – не месте таким не только в Синоде, но и в Церкви!.. Отец Георгий тоже стал как-то не так смотреть: надо найти время и поговорить с ним…») Повернулся и – полшага к Дмитрию Георгиевичу. Заговорил дружелюбно. Это был свой: как человек вернейший преданнейший и талантливейший администратор-руководитель, обладающий высочайшими знаниями, умеющий, оставаясь в тени, руководить и вести работы так, что  ни его присутствие, ни его отсутствие не ощущалось – губернская власть   продолжала работать так же четко и уверенно, как при нем, так без него.  (Как не хватало в России таких, как он, сочетающие прекрасные личные качества с блестящими служебными достоинствами. Не зря, когда в Москве 27 мая 1913 года вручал ему – тогда еще чиновнику МВД Московской губернии – золотую медаль с изображением профили Михаила Федоровича Романова  и императора Николая II в торжественной обстановке в честь 300-летия Царствующего дома Романовых, запомнился Дмитрий Георгиевич своим внешним достойным поведением и видом – Николай его тогда сразу отметил про себя и выделил и, как потом убедился, не ошибся. Конечно, его старались и стараются очернить, оклеветать: не любят посредственные люди тех, кто их превосходит и при этом, не выставляются и не чванятся. « Таким не нужно выставляться – делать на показ: у них все внутри есть, да и внешне…И живут они не для себя: своей похоти – Господи, животные и те живут семейно, стадно, а тут человек, который должен жить по-христиански: для ближних, людей, человечества, а так впустую: тело – в прах, душа неуемная, безбожная – в небытие – в ад!..» Вдруг – мысль: «А что вдруг Могилев  объявить столицей!.. Осталось сюда перевести Правительство и административный государственный аппарат и …»  Но дальше Николай прервал сам себя: как же   он,  потомок-наследник Великого Петра – не только по крови, но и по делам (так же, как и Петр, Он Россию приподнял-вытащил из феодальной отсталости и, встряхнув, заставил ее взлететь и полетела она вперед, обогоняя старые, начинающие костенеть англо-саксонские страны) – ради себя: спасения своего титула и звания, обезглавит страну!.. Без столицы в Петрограде это уже будет не Российская Империя, а что-то другое  – и такое ему не простится в века русским народом!.. Ну, а если  либералы-демократы (казнокрады и горлопаны!)  провозгласят себя премьерами и министрами, то тогда не только империя обезглавится, но может и не быть уже как страны: распадется на княжества, царства, а скорее всего на республики, где в каждом маленьком губернском городке напрямую без уздов, держа народ за изодранные ноздри, заставят раболепствовать!..  Повернулся и смотрел как его Свита наехала- налезла на встречающих и сдивился: «У меня же какая сила у  Царя-Императора: чего же?! – никто меня не сдвинет: все в моих руках, а то, что в Петрограде замитинговали, вышли на улицы на протест, то все естественно:  имеют же  право высказывать народ таким путем свои требования, недовольствия».  Главное, Он теперь поверил в заверения Протопопова Министра внутренних дел о том, что ситуация в столице полностью под его контролем. (Были арестованы члены Рабочей группы Центрального ВПК, занимавшихся подготовкой массовых демонстраций. Министр сам был абсолютно уверен, что ему удалось подавить революцию в зародыше. Вот почему он с таким выражением и убедительностью говорил об этом Николаю II, – при этом его   обычно постоянно сонное, с туповатым выражением, продолгованое рыжебородое лицо, как будто светилось.) Кто, как не Николай II,  прекрасно понимал, – судя по революции пятых¬¬—седьмых годов, – какую реальную опасность представляют эрэсдээрпешники-большевики. («Вон как организовали!.. Подняли, одурачили простолюдинов: аж баррикады строили, мосина в руки взяли тогда люди!.. Все-таки какую партийную учебу и систему построили в стране: все научно, но, благодаря  активности отделов Министерства внутренних дел, всех их посадили, разогнали по ссылкам, правда, самые верхи,  остались в стороне – по заграницам спрятались – но это хорошо: оторваны от бунтовщиков, без буйного шалого народа они практически выбиты из участников революции – беспорядка, анархии, являющимися врагами Отечества, Страны!..») А остальные партии (буржуазные), многочисленные  в это время в открытую работали: организовывали, призывали к свержению царизма!.. Но Николай был уверен, что они реальную опасность не представляют: они не народные и кроме говорильни у них ничего не получится. Правда, Царь с горечью помнил, как члены этих буржуазных партий мешали ему создать в стране страховую систему для рабочих заводов и фабрик. Должны помнить об этом и трудовые люди – народ – не может же быть в общем русский народ глупым, дураком, чтобы пойти за ними!.. Призывно махнул рукой в белых перчатках. Пришагали торопливо молодцеватой походкой адъютанты. – В Ставку!.. Сели в новенькие поблескивающие черной эмалью четырехместные автомобили с поднятыми  «капишонами».
Дорога в два верста  от железнодорожного вокзала до южной окраины  Могилева, где на высоком крутом правом берегу Днепра на возвышении красовался двухэтажный губернаторский  дом (дворец), где жил Верховный  – Русский Царь, – когда работал-пребывал в Ставке, – была очищена от снега. [Лично для себя Он занимал собственно только две комнаты во втором этаже. В одной был Его кабинет, в другой – спальня. Последнее время, – особо летом – вместе с царем-отцом проживал, заметно подросший Наследник (видна была порода!), и спал в одной спальне на раскладной кровати. Он, подражая отцу во всем, старался вникать государевы дела, мешая, конечно, но Николай II, поводя рыже-бурыми усами, терпеливо, оторвавшись от дела, пояснял-учил. Царевич Алексей в военной форме с медалью на груди, довольный и гордый собой, быстро схватывал и запоминал. Обучаем  был, играючи легко и быстро все схватывал. (Было в кого!) Когда оставался один, Алексей, тащил, выбрав «на сегодня» игрушки и свои деловые «документы» в небольшую, но уютную, с высокими широкими окнами комнатку-буфет, продолжал игры-занятия… Подходил к окну и смотрел (оттуда открывался прекрасный вид на заднепровские дали) с недетским напряженным выражением на лице, думая о чем-то о своем…]  Вот и Ставка. Заехали на небольшую площадь, которая соединяла дворец с длинным двухэтажным зданием Губернского правления (в нем находилось управление генерал-квартирмейстера – «святая святых» всей русской армии). Площадь, обнесенная железной решеткой (как со стороны прилегавшего к ней городского сада, так и с улицы), так же была очищена и подметена. К спешившемуся Государю присоединился генерал Алексеев, подбежал с большим черным футляром с документами генерал-майор Пустовойтенко, – моложавое улыбчивое лицо его радостно светилось –за ним – несколько дежурных офицеров…
Верховного с Его сопрождением приветствовали часовые Георгиевского батальона. [(Батальон был скомплектован георгиевскими кавалерами – офицерами и солдатами всех строевых и пехотных частей, по особому выбору: «храбрейшие из храбрейших». В ближайших аллеях сада и на прилегающих к площади улице «прохаживалась» грозная дворцовая полиция. Между ними и среди толпы зевак и проходимцев юркали секретные агенты, прозванные в народе «ботаниками», которые, кабы на себя не обращать внимание, изобразив дурацко-непринужденный вид, вихляли-прогуливались среди людей, останавливаясь почти у каждого дерева или клумбы, обнюхивая цветы, глазами зырили по сторонам, высматривая среди толпы подозрительных. Невдалеке, напротив Управления генерал-квартирмейстера, за садом, в большущем здании окружного суда, помещалось Управление дежурного генерала Ставки. Там уже стояли на часах обыкновенные военные:  солдаты и офицеры,  с нормальными, как и положено, спокойными уверенно-мужественными лицами. Ставка, город Могилев были превращены в укрепленный лагерь, – с глубоко эшелонированными линиями обороны. До 120 км вокруг имелись дежурно-охранные посты, где сидели небольшие хорошо вооруженные подразделения, которые нести разведывательно-осведомительные функции: при появлении противника (в случае неожиданного!..)  в небе, на земле тут же по прямой линии связи докладывалось в Ставку. Поднималась по тревоге авиация навстречу врагу, выдвигались пехотные части, усиленные отдельными моторизированными подразделениями, бесстрашные удалые казаки: рубаки конные, устремлялись галопом навстречу им и пластуны, наводящие ужас своими штыковыми атаками, и, если все-таки удалось бы противнику долететь, доехать, дошагать, доползти до линии досягаемости русской артиллерии, то  зенитные батареи посбивали бы остатки немецких асов в небе, а по наступающим по земле: едущим, шагающим, ползущим прошлись бы огненно-осколочно-фугастым валом, а если кто и проскочил, обезумевший, потерявший страх, продолжал идти или ползти вперед, встретили-добили бы пулеметными очередями и залпами из винтовок, порвали гранатами, изрубили, искололи, зарезали охранно-резервные подразделения личной охраны Верховного Царя-Императора. …Николай II, преодолев упорное сопротивление у себя в царственном семейном кругу, противес мнению своего Правительства и, конечно, высшим армейским чинам, волевым решением Монарха совершил революционный переворот в военном деле: снял с поста Верховного Главнокомандующего Великого князя (своего дядю) Николай Николаевича, назначив себя на эту высшую должность, сменил весь личный состав верховного командования и Штаба Верховного Главнокомандующего (Николай Николаевич, высшие офицеры – особо генерал Рузской, отказанному в назначении начальником штаба Ставки, – обиженные до хронической иконы, когда появилась возможность, отомстили!) – ставил-утверждал лично сам, учитывая лишь деловые профессиональные качества, не смотря на антипаю, – даже тех, кто не был приверженцем монархизма; изменил устройство Ставки: к шести (что было недостаточно) управлениям создал еще шесть: артиллерийское, воздухоплавательное, инженерное, интендантское, походного атамана казачьих войск и протопресвитера военного и морского духовенства –заставил сытых, закопченных ладанным дымом, бородатых и гривастых священников идти с теплых намоленных мест на фронты, где они в яви, а не виртуально любили и защищали православное Отечество.
  Представителей английских и французских вооруженных сил (праздно и вольготно  шатающихся в тылах по веселым учреждениям, где наливали и подавали…) согнал всех вместе и потребовал преобразоваться в военные  миссии. Приглашал послов союзников в Ставку, водил с собой по фронтам действующих армий.
Следующим, не менее решительным шагом в Русской Армии, стало восстановление дисциплины. Только что назначенный Алексеев, еще не успевший привыкнуть к своему креслу начальника Штаба Ставки и, не протерев локти за столом, а уже проехался-прошелся по всем фронтам, выполняя приказ Верховного, и навел порядок: прекратились в театрах военных действий до этого чинимые обиды и угнетения населению (грабежи, поджоги, не вызванные требованиями военной обстановки и другие преступные действия). Николай II повелевает не останавливаться ни перед какими строгими мерами для водворения строгой дисциплины в войсках, и, вдохновленные высочайшими требованиями, офицеры навели порядок в своих подразделениях и частях: солдаты и другие чины перестали бегать в самоволки, про мародерство и поджигательство забыли, – как будто такого и не было никогда. Верховный приказал прекратить показывать искаженно о потерях и успехах своих войсках, так и противника. В дополнение генерал Алексеев разослал всем командующим фронтов и армий гневные послания с Высочайшим повелением: «Государь император повелел поставить в известность всех начальников, что Он желает в их донесениях читать только истинную правду без умолчания о неудачах, потерях в людях и материальной части, без преувеличения некоторых фактов, особенно относительно силы неприятеля». Одновременно с этим Николай II проявил упорство и настойчивость в  улучшении снабжения армии оружием и боеприпасами. Постоянно следил за мировыми достижения науки, – в частности, военной, и прилагал огромные усилия, чтобы перевооружить армию новыми видами оружия. Вот только один эпизод: пригласил адмирала Бубнова на обед к царскому столу, приказав явиться ему к нему в кабинет за полчаса до обеда. Адмирал смущенный такой честью, но больше : «Почему перед обедом в кабинет?!.» – с трепетом кожи (от волнения) на бритом затылке, шагнул в кабинет. Государь приветливо встретил его, подал текст, написанный на английском и чертежи торпед. Заговорил с ним по-английски, – от чего адмирал сильно смутился и сразу не мог понять, что от него хотят (он знал, как все русские дворяне французский лучше, чем свой родной, но плохо ориентировался в языке Туманного Альбиона), Николай тоже удивился: «Как офицеру не знать общеизвестный понятный для любого образованного язык?!», и продолжил по-русски,– перевел текст. Это были новейшие торпеды, разрабатываемые англичанами. – Как думаете, адмирал, они лучше наших и можно ли их будет с аэропланов сбрасывать, не долетая  до цели? – Я не готов Вам ответить, Ваше Величество, не изучив все технические характеристики аппаратов. – Хорошо. Изучите, и завтра мне доложите, предварительно, согласовав с моим адъютантом время …
Другой случай (из многочисленных «случаев»): обратились к Нему с предложением наладить производство секретной жидкости (состав известен только изобретателю), обрызгав ею любую поверхность (в том числе и  металлическую), а потом, выстрелив пулей по ней, жидкость загоралась вместе с тем предметом, которая полита. Николай II встрепенулся, загорелся любопытством, как всегда внешне оставаясь спокойным (лишь усы шевелились), любезно заговорил, в конце беседы вдруг сказал: – Вот Мы и посмотрим… Пусть изобретатель приготовит свою жидкость – я сам проверю, – я приглашу его, – вежливо улыбаясь добавил: – и вас тоже, – отвернулся: занялся рассматривать бумаги. Его адъютант открыл  двери кабинета: – Пожалуйста, господа, Его Высочество не задерживает вас!.. Пролетели короткие дни бабьего лета. Осень. Ветер северный. И в один из холодных дней, когда шел дождь, смешанный со снегом, пригласил Государь испытателя вместе с ходотаями в поле, где среди грязи были сооружены из дерева, железных листов различные конструкции, напоминающие сараи, кузова автомобилей. (Их предварительно полили «секретной жидкостью») Николай, встав на краю поля, взял поданную ему винтовку и начал стрелять в предметы-мишени. Стрелял и стрелял (промок), некоторые пули, чиркая по металлу, высекали искорки… – Попробуйте Вы, – подал винтовку изобретателю, (снег, попадая на горячий ствол таял, парил): – Нужно создать такую смесь, чтобы при попадании и удара она сама воспламенялась и плавила сталь!  – повернулся, шагнул к своей машине. В отличие от Николай Николаевича Николай II часто ездил к войскам и посещал не только штабы фронтов, но и передовую. Во время одной из таких поездок вместе со своим сыном Алексеем оказался непосредственно близи от  передовых позиций. Высочайшие, Отец и Сын, засветились желанием подъехать к окопам пехотных подразделений и пройтись по ним. Генерал-адъютант Иванов герой из героев, а тут испугался, дрожа мелко подбородком, по бабьи поводя плечами, запричитал, что он не может Государя водить по окопам, где стреляют… Николай прервал его (он обладал очень зычным громким командирским голосом!), скомандовав выполнять Его требование-приказ. Чуть не плача, генерал-адъютант, сам усаживал: в первый автомобиль посадил Царя с цесаревичем, во второй – Войекова с  Шереметьевым, в третий затолкал Министра двора графа Фредерикса и сам взгромоздился. Путь, по которой им предстояло проехать, обстреливался  германской полевой артиллерией, потому погнали, вихляя, по пологому откосу. (Но обошлось: то ли немчура проспала, не увидела или же Бог миловал – ни одного выстрела с той стороны…) (Николай  приказал своему сыну закрыть рот и на время онеметь.) Вынырнувшие из окопов солдаты, узнав Государя и особо Цесаревича, были до умопомрачения изумлены! (Случись какое чудо: явись потустороннее или инопланетное они, пожалуй, бы меньше были поражены!) Но потом у многих лица осветились радостью, а у которых пособразительнее – появился ужас-боязнь за жизнь Высочайших… Слава Богу, возвращение Их из сферы огня окончилось благополучно! За это Георгиевская Дума Юго-Западного фронта представила Николая II к ордену Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени. Какой повод получила вечно недовольная высшей властью общественность!.. Какие были красиво поставленные и инсценированы митинги и критические выступления оппозиции. Особо выделались в критике и унижении Николая II «негодяи», которые никогда (в таких душах не приживается и не живет благородство!) не испытывали чувства: мужество, честь, патриотизм, любовь к Отчизме и идти в бой за все это святое и «за друга своя!» До хрипоты крича, брызгая слюнями, что Царь получил орден незаслуженно – сам себе выписал орден. (Николай II был награжден более четырьмя десятками орденами и медалями иностранными международными и одним единственным русским орденом, который Он не дал снять даже перед своим   жестоким мучительным тайным бандитским убийством в Ипатьевском доме ночью 17 июля 1918 года. Он не носил погоны фельдмаршала или адмирала и награды иноземные, – хотя имел право, – кроме погон русского  полковника и белого креста-ордена! Да, он мог себе сделать звания и нацепить ордена и медали, но Он был, высочайшей, соответствующей своему пожизненному званию, Личностью и все у Него было настоящее, в том числе совесть и скромность!)

…Особо был доволен Император-Верховный своим начальником штаба (проникся личной симпатией к нему, в состоянии умиления-сентимента, вечером, лежа на диване, писал своей жене, – скучая безумно по ней: «Не могу тебе передать, до чего я доволен ген. Алексеевым. Какой он добросовестный, умный и скромный человек, и какой работник!»): классический штабной офицер,  старательный, честный, способный – выдающийся стратег (теоретик: профессор военных наук, и практик: активный участник войн, – проливавший свою кровь –  в русско-турецкой и русско-японской войнах). Конечно, имел он и недостатки, как и все нормальные люди: скрытность… (Вот и сейчас приходится из-за его недоговоренности, косоговорения ехать сюда, думая-гадая, что он хочет сказать: лично сказать?!. – «По аппарату все не скажешь – только лично!» – говорил, прося Его срочно приехать, – хотя вроде и сказал…), (Николай II в отношении Алексеева в придворном этикете допускал некоторые отступления  на приглашениях к Царскому столу не по роду и статусу привечал: садил его рядом и всегда по правую руку от себя.) Да, как везде, и, как всегда, кадровые назначения делались исключительно царем, при  этом никаких советов, никаких рекомендаций ни от кого не принимал, – хотя внимательно и вежливо выслушивал и обещал учесть…  Для примера: даже Михаила Васильевича не послушал, который категорически был против назначения генерала В.М. Безобразова командиром Особой Гвардейской армии. (Алексеев был так удивлен и, одновременно, удручен и обижен этим, что сказавшись  больным, ушел к себе на квартиру и напился, – что бывало такое с ним очень редко.) Николай знал и высоко ценил генерала Безобразова не только за его умелые решительные и смелые действия: в Галицийской битве 1914 г., когда он со своим корпусом сыграл решающую роль в разгроме австро-венгров в боях у Тарнавки, 3-5 июля 1915 г. нанес поражение прусской гвардии в ходе Красносоставского сражения, но немного Государь имел таких, всем сердцем и душой его любящих, самоотверженно ему преданных. (Оттого-то Безобразова подставили – вину Бросилова за неудачу под Ковелем переложили на командующего «особой» армией – тем не менее, даже если было бы так, то и то, это никак не затмевает  его прежние выдающиеся заслуги перед русским оружием! – и Николая II был вынужден снят его с командования и заменить генералом Гурко, чьей преданности Царь абсолютно был не уверен, – решил про себя: «Временно пост примет, – как только подберу кого, – заменю…»). Жалел очень, что создавшего гвардейские части, генерала Безобразова пришлось сменить. Как бы Он мог при непридвиденных обстоятельствах опереться!..
Гениальность Николая II, как военного руководителя заключалась именно в отсутствии (как бы отсутствии) его руководящих и направляющих действий в принятии стратегических и тактических решений. Так, например, проводя совещания, Император ни на кого не давил, не кричал, не прерывал во время выступлений – давал возможность все высказать (даже наболевшее), горячо поспорить и благодаря этому на таких совещаниях рождались верные и взвешенные решения! И долго потом Он радовался, потирал руки, довольный тем, что результате длительного спора и высказываний между собой генералы взбили правду-истину. Важным последствием было и то, что изменилась аура-атмосфера в Ставке: вместо нервной и импульсивной обстановки при Великом Князе Николай Николаевиче Николай II только одним своим присутствием вносил такое спокойствие, столько уверенности, что не только страха, но даже какого-либо тревожного чувства не возникало. Он с каждым (с кем нужно!) говорил, для каждого находил красивое доброе слово, от чего у офицера (генерал ли или же капитан) оживало лицо, вспыхивали глаза, – и вот готов, геракл, для боя и труда: взбодрившийся, уверовавший в конечный успех – в победе. Об удивительной способности Царя, успокаивающе воздействовать на окружающих, говорил не раз даже Николай Николаевич. (Он и хорошее говорил о своем племяннике.) Генерал Алексеев в минуты расслабления откровенничал: «С Государем спокойнее. Его Величество дает указания, столь соответствующие боевым стратегическим задачам, что разрабатываешь эти директивы с полным убеждением в их целесообразности. Он прекрасно знает фронт и обладает редкой памятью. С ним мы спелись. А когда уезжает Царь, не с кем и посоветоваться». С ним соглашался седоусый генерал, кивая головой, и – искренне: «Да, Михаил Васильевич, верно, верно сказано!.. Я был в Ставке при Великом Князе и Янушкевиче и хотя с ними рядом не часто  сидел, но многие бумаги через меня проходили: я их собирал в папки, сшивал и укладывал по реестру, и потому могу сказать, заверить: прежняя Ставка регистрировала события, теперешняя, при Вас и Царе-Императоре не только регистрирует, но и управляет фронтами и даже страной. Верховный, ой, как внимательно и строго относится к делам!.. И атмосфэра с приходом Царя другая: легче стало дышать, человечнее стало… Не смотрите так, я хоть генерал, но Бог меня миловал, человечное не потерял. Так вот, что еще меня радует: в августейшем присутствии солдаты в качестве зрителей в кинематограф  допускаются!.. А часто устраиваемые  сеансы кинематографа для ребятни и школьников!.. Как-то я был на очень интересном сеансе в кинематографе – показывали Верден, Государь позволил присутствовать семьям военных, так зал был переполнен: даже боковые ложи заполнились дамами и детьми, стулья в зале не выдерживали мужичьих  задов – ломались, а верх был забит друг на друга взобравшимися солдатами…»

А вот как и вот о чем говорили Его недоброжелатели: для примера, возьмем  уже упомянутого  адмирала  Бубнова (не просто не любитель Николая Второго, но очень зло критически настроенного против Него!): «Его приветливость и благорасположенность мне довелось испытать лично на себе: однажды в Ставке, вследствие сильного расстройства нервной системы, я надолго потерял сон, что крайне меня тяготило; узнав об этом, Государь, через своих приближенных, дал мне несколько советов, как избавиться от бессонницы и лично мне их заботливо повторил во время «серкля» после одного из ближайших приглашений к его столу; между тем я был ничем иным, как рядовым офицером его штаба»…
  Надо и генерала барона П.Н.Врангеля послушать: «Мне много раз доводилось близко видеть Государя и говорить с ним. На всех видевших его вблизи Государь производил впечатление чрезвычайной простоты и неизменного доброжелательства. Это впечатление явилось следствием отличительных черт характера Государя – прекрасного воспитания и чрезвычайного умения владеть собой. Ум Государя был быстрый, он схватывал мысль собеседника с полуслова, а память его была совершенно исключительная. Он не только отлично запоминал события, но и карту; говоря о Карпатских боях, где я участвовал со своим полком, Государь вспомнил совершенно точно, в каких пунктах находилась моя дивизия в тот или иной день. При этом бои эти происходили за месяца полтора до разговора моего с Государем, и участок, занятый дивизией на общем фронте армии, имел совершенно второстепенное значение».
В наши дни нам трудно поверить, как действительно трепетно с восторгом относились простые люди, солдаты – народ к своему Царю – Божьему Помазаннику – Верховному Главнокомандующему! Особо это просматривается-проявляется во время посещения Императором раненых. Вот навскидку: «Когда Государь объезжал войска на фронте, крепости, порта, заводы и лазареты, было приятно смотреть на то участие и радость, которую он повсюду встречал, в особенности, среди раненых, которых он утешал и награждал»– Адмирал Григорович. Великая Княгиня Ольга Александровна, работавшая медсестрой в киевском госпитале, писала в своих воспоминаниях: «Возбуждение, которое вызвала весть о приезде к нам Ники, было неописуемое. Похоже, одно известие о его появлении породило прилив патриотизма и восторга. Тяжелораненые ни в малейшей степени не замечали боли. Его спокойные, простые манеры, ласковое выражение глаз – все Им были покорены. Когда Ники вошел, он как будто принес ауру единения с Ним – Царем и Верховным Главнокомандующим, готовность к самопожертвованию, поклонение. Я была потрясена: вот она, та крепчайшая нить, что связывает простого солдата с Царем, и она являлась неразрывной… Один калека попытался встать, чтобы показать, что он здоровый. Все хотели казаться здоровыми, как могли, чтобы скорее вернуться на фронт и внести свой вклад в избавлении России от супостата». А генерал Мосолов досказывает. «Перед Государем – запасной 157-го пехотного полка, рядовой Степан Кузнецов. Он тяжело ранен в голову. Лежит мертвенно-бледный с воспаленными глазами. При приближении Его Величества стремиться немного подняться и как-то напряженно, радостно смотрит на Царя. Затем, когда Государь подошел совсем близко к Кузнецову и остановился, послышался слабый протяжный голос раненого: «Теперь легче стало. Прежде никак не скажешь. Ни отца, ни мать позвать не мог. Имя твое, Государь, забыл. А теперь легче, сподобился увидеть Государя. – Затем помолчал, перекрестился и добавил. – Главное, Ты не робей; мы его побьем. Народ весь с Тобою. Там, в России, братья и отцы наши остались». Эти слова простого рядового из крестьян Владимирской губернии Меленковского уезда, деревни Талонова, по роду занятий – деревенского пастуха, глубоко запали в душу всех, кто слышал этот разговор. Государь передал Георгиевский крест Кузнецову. Тот перекрестился и сказал Его Величеству: «Спасибо, благодарю. Поправлюсь, опять пойдем сражаться с германцами». Кузнецов был так растроган свиданием с Государем, что говорил даже не как солдат, а как простой русский человек, потрясенный свиданием с царем. На Государя слова раненого солдата произвели сильное впечатление. Его Величество присел на кровать Кузнецова и лаково сказал ему: «Поправляйся скорее; такие люди нужны мне»». Есть еще тысячи и тысячи фактов свидетельства того, как в действительности относился народ к Николаю II, как высоко было духовное значении Царя в Империи и, в частности в Армии, как вождя, Верховного Главнокомандующего, и все это начисто опровергает те фейковые гадости, зловония, что было сделано и вылито на святого святых Божьего Помазанника Русского Царя-Императора Николая Второго русским буржуа – самым сильным и самым злым по отношению к Нему! Только она, русская буржуазия, самая сволотная в Мире, организовав всех врагов России (внутренних и внешних) смогла свабриковать  отречения Николая II, которого юридически не было!.. Взяла власть, не имея на то права (нелигитимно!) и начала разваливать Империю: так кусками только можно было откусывать и  пожирать такую огромную страну, и так бы сожрали вместе со своими корешами западными по бандитскому классу Россию, если бы не большевики, которых в свою очередь поддержал народ российский и помог не только выиграть Гражданскую, но создать СССР. Не можно не добавить-досказать: самое отвратительно погано то, что к буржуазной демократической стае примыкали и те, кто в первую очередь должен был защищать Верховную Власть, это офицерство-генералитет: они были одеты в офицескую форму защитника Отечества ( а Отечество и Монарх-Император-Царь – едины – одно и тоже!), определены в соответствующий высочайший статус и, в конце то концов, получали довольствие немалое, они же клятву-присягу давали Царю служить и целовали крест – выходит они и Бога обманули, а не только предали Царя, также как гражданская буржуа, утверждали брусиловы и деникины и другие, о якобы существующей огромной пропасти между Царем и армией, о том, что Царь не умел говорить с солдатами и так далее. Да, пропасть была, но между предателями из верхушки армии и Николаем II и между брусиловыми, рузскими и солдатской массой. Величайшая трагедия Царя и народа заключалась в том, что между ними в стране образовалась, как патогенная грибковопаразитарная бюрократическая прослойка из людей-памперсов для буржуазных анусов, враждебная как Царю, так и народу!.. Не пропускалась достоверная правдивая информация (или так искажалась, что выглядела антинародно) от Николая II и обратно: сведения о событиях и жизни в стране. Бюрократы, паразитирующие за счет монархической власти, выглядели (и казались выглядеть!) как представители царской власти: злой, коварной, ненасытной и не по-человечески спесивой в глазах у людей и, конечно, не зная, каков действительно Царь и Его величайшие дела и заслуги, обдуренные пропагандой и не менее спесивые самостийные людишки шли по ложно наговоренной буржуа дороге  революции… И действительно, чем же Он занимался и, как проводил свое время, развлекался Николай II, став Верховным?!. Ни одного верного достоверного источника, одни наговоры, выдумки и побасенки на Царя (даже авторы-писатели унижают царей-королей, показывая их дуриками, – ох и чудеса Господни!.. – да не может народ быть таким, чтобы не отличать сказку от реальности, не понимать: кто такой Царь и кто такой простолюдин Колян!..).  А дневники?.. Могут, но только не Его Самого! В своих дневниках Он сухо заносил лишь очередные  вехи прожитого дня, практически никогда – за очень редким исключением –  и то – вскользь – не касался политических и государственных тем. Исключительно редко в них встречаются приглушенные затушеванные  эмоции и оценки людей и событий. Но за пресно-сухими словами: «принял такого-то», «выслушал доклад от такого», «говорил с таким-то» скрывается колоссальный многовременной труд; по ним можно сделать выводы, как долго и много упорно работал Николай II, в том числе и в Ставке. При этом, вникая в дневники Его, необходимо знать, что слова и выражения у Него приобретают особые значения и смысл: например, «читать» имеет значение не «читка» в запой любовно-развлекательных романов, а работа с документами, деловыми бумагами – опять-таки, напряженный труд!.. 
 Как мы уже знаем, в быту, в кругу семьи,  не было принято говорить о государственных делах (за исключением деловых  бесед-советов между Николаем и Александрой Федоровной), тем более в своих дневниковых записях, которые в любом в конечном случае попадут в чьи-то неизвестные руки, потому Наш Последний Русский Царь писал как писал!.. Больше писал о погоде, уводил мысли от тех остро-больных вопросов, постоянно возникающих благодаря недоброжелателям-врагам Николая. (Значит и нашим врагам-недругам!) Не хотел открывать себя и свою душу  «кому не след»!.. Только осталось, верить не успевшими быть уничтоженными, воспоминаниям независимых (относительно!) людей, например, французский посол Палеолог, наблюдавший Николая II в действующей армии, вспоминал: «… Император ведет меня в свой рабочий кабинет. Это продолговатая комната, занимающая всю ширину вагона, с темной мебелью и большими кожаными креслами. На столе возвышается груда больших пакетов. – Смотрите, – говорит мне Император, – вот мой ежедневный доклад. Совершенно необходимо, чтобы я прочел все это сегодня». Абсолютно «нейтральный» безобидный Сазонов показывает нам какой был тяжелый труд монарха: объем работы и, главное, что, читая, знакомясь с теми или иными документами и многочисленными «бумагами», – в том числе личными обращениями, – Николай II не только успевал прочитать, разобраться-понять и запомнить, но ответить, принять решение и потом еще проверить о выполнении того или иного поручения, приказа!.. Какому чиновнику-бюрократу понравиться такой руководитель?!. Император не только мог выступить-сказать (на пяти языках мира!) – свободно, не заглядывая, не кося глазами в листочки-шпаргалки, – громко командным голосом, слышимые далеко за батальонными построениями, но и пройтись красиво чеканя шаг, заставляя одним своим видом, подтянуться офицерам и солдатам, гордо вскинуть голову в форменной фуражке с позолоченной двуглавоорлиной кокардой… [Николай II  чисто и ясно излагал свои мысли, не изрыгая слова (как наши современники-руководители), потоком с мыгаканьем и придыхами. Прекрасно владел голосом, манерой речи – не зря с рождения готовился – готовили – стать Царем Всея Руси !..]
Определенно, без распорядка, расписанного по минутам, четкого планирования, т.е. ясного знания, что такое биоритм и учитывание это в работе и в жизни, невозможно было бы достойно и прилично носить царско-монаршескую титулярную корону каждый день! А какую надо было иметь силу воли, силу духа, чтобы соблюдать, вести Себя как Царь-Император и заставить других, народ, Мир воспринимать Его как таковым и вести себя по отношению к Нему как подобает!.. Мы уже сейчас понимаем, что не доходили (кроме пакостных наговоров на Него!) до российского народа истинные величайшие Его дела, совершенные, выполняемые, и планируемые (и тоже были бы совершены!)... Все хорошее и все плохое в одном народе (как уж он себя поведет- настроит!): он может быть единым и мудрым или разрозненным, частноличностным, тупым и алочным (тупость и алочность-жадность симбиозничают подобно грибам и водорослям в лишайнике). Да знал ли шагающий в рядах демонстрантов полумужик-полурабочий,  надрывно орущий вслед за горлопанами-агитаторами похабные слова, оскорбляющие как своего Царя, так и Православную Церковь – Веру (если ты даже атеист, то, какое имеешь право похабить Святая Святых: Бога!..)… [Как жил-был-служил России Николай II?!. Вставал Он рано и после утреннего горячего «кофэ'» начинал не развлекаться, а напряженно работать: принимал представленных Ему лиц. Затем короткое время уделял внимание Богу: Божественная литургия. (Как Он, Божий Помазанник, не посетит церковь! –Он, Царь-батюшка, не может не быть  истинно верующим и понарошку молится и крестится.) Выходил из божьего дома Верховный  умиротворенный, постепенно возвращаясь в свое величественное  состояние, легкой ровной походкой, одетый соответственно сезону в военную повседневную форму, но неизменно в одних и тех же высоких сапогах (старых, но всегда начищенных до зеркального блеска), внимательно разговаривая с сопровождавшим Его флигель-адъютантом, шел в свой штаб. (За ними, грациозно и устрашающе поводя мохнатой головой, вышагивал вооруженный  конвойный урядник.) Там Он выслушивал доклады генерала Алексеева о положении дел на фронтах; потом вместе разрабатывали планы боевых операций. Николай II при этом внимательно разглядывал карты, составленные штабными офицерами. (Верховный требовал круглосуточно вести мониторинг хода военных действий на фронтах, отмечать и ежедневно утром доводить сведения до начальника штаба, который, в свою очередь, докладывал Царю.) Висящие карты в кабинете Государя, после тщательного  изучения Им, снимались,  поступали в соответствующее делопроизводство, хранились. Возбужденный, раскрасневшийся, продолжая обсуждать-договаривать начатый разговор с Алексеевым. Благодарил и, пригласив его, Верховный около 12 часов, следовал завтракать (в свой дом). (Завтрак подавался в большой зал губернаторского дома. Собиралось ежедевно не менее тридцати человек вместе с приглашенными.)  По мере приближения к трапезной, успокаивался, краснота спадала с бородатого лица, веселел, увидев, уже ждущих Его приглашенных:  лица Свиты, военных агентов союзных государств (английского, французского, бельгийского,  сербского, черногорского, итальянского – японский сам прибегал – черненький, – по-русски просил: «куссять»,  кланяясь), которые к такому приглашению относились очень трепетно и уважительно: не было случая ни разу, чтобы кто-то из них отказался или опаздывал. Завтрак подавался обычно простой: без вин. Государь с интересом завязывал беседы с присутствующими, уделяя внимание каждому, умел и знал что сказать, спросить, кого-то приветливым словом погладить, каждый говорил на своем языке с Верховным, кроме итальянца  говорившего по-французски  и японского представителя, умеющего по-русски сюсюкать. Государь, позавтракав и вволю наговорившись, вставал, за ним поднимались остальные, – довольные, улыбаясь, благодарили, рассыпая любезности, японец чуть не лобызал армейские сапоги Николая, кланялся, чмокал губами. После завтрака Царь обычно совершал 30 – 45-ти минутную  пешую прогулку, в охраняемом (на расстоянии) пространстве, давая желудочно-кишечному тракту прекраснейшие условия для проведения естественно-физиологических процессов, – а центральная нервная система при этом продолжала работать (да она никогда не выключалась у Него – даже во время сна, видя сны, думал – работал!); сворачивал в свой штаб, где продолжал напряженно работать. Оттуда выходил вечером, не спеша, одуревший от усталости, с припухшими веками и шел на обед. После обеда – снова труд: до 3-х часов ночи у себя в кабинете. Спать ложился Николай II  очень поздно!..
Что только в то время не наговаривали на своего Царя и будто бы Он дурными страстями  страдал Николай II, и в карты играл, и водку стакана'ми пил… Мы теперь знаем, что это не так, но тогда вражья пропаганда пронизывала все социальные слои народа, поражая патриотический дух и веру в Русского Царя-Императора,– а в армии не только  рядовой состав, но и офицерский (в основном выходцы не из дворян и  из дворянской среды, но или из деклассированных–обуржазившихся деньжатников или не родовые дворяне: получивших дворянский чин за службу) состав был повержен революционной коррозией. В наше время осатаневшие: предавшие Веру Отцов на матблаги,  оскверняют-клевещут на  Русскую Православную Церковь, якобы Она предала Николая II, не помогла, не поддержала, но это было действительно совершено: Верхами-синоидалами – Синодом – людьми подлыми: преступившими церковную святость и совершившие грех от слабоумия, от алчности и от другого чего-то, но все равно – богоотступники!.. – и их вину нельзя никак перекладывать на всю Церковь ¬– на всех православных. Для справедливости надо сказать, что нашу Православную Церковь веками обижали наши же Русские Монархи, держа ее в своих когтистых административных лапах, и только Золотоордынские Ханы освободили  Церковь от великокняжеской власти – почитайте грамоты Золотоордынских Царей, – от податей (великокняжеских и ордынских) освободили, защищали от врагов – в том числе и от самих русских богоотступников-воров, и благодаря чему Русская Церковь поднялась сама и помогла Руси подняться и стать Великой!.. За одно только это, что мы говорим по-русски и глаза наши сини, должны мы быть пожизненно и вечно в благодарном долгу перед нашими  Святыми Отцами! – и, конечно, простить все не бывшие  наговариваемые на Нее пошлости… Наша Вера – основа  Всего Русского и пока в нашей душе горит свеча любви к Богу, и пока трепещет сердце от вида наших Церквей, и пока уважительно чувствительно-умно будем относится к Православной культуре и к тем необычным  людям, сжигающие свои жизни на алтаре церковном, мы есть и будем русскими, а вместе с нами буде и – Великоруссия!.. Опять же (о Царе)  еще раз вспомним и поверим адмиралу Бубнову, который божился, что Государь Николая II «не был подвержден никаким страстям и излишествам…и мы в  Ставке никогда не видели,  чтобы он у закуски выпивал больше одной рюмки водки… а в карты не играл»].
… Поднялись на второй этаж, – внутренняя охрана, игриво и красиво, отдав честь, отошла в сторону. Снова этот же звук-скрип, который, – пока шли, – исподволь раздражал-мешал думать. Скосив глаза, посмотрел и понял: скрипели сапоги, но чьи? Позади Его шел начальник штаба генерал Алексеев, за ним – улыбчивый генерал Пустовойтенко  с большим кожаным футляром – чистенький, как новенький. Нет, генерал-квартирмейстер не мог допускать такого… «Надо как-то дэликатно сказать Михаилу Васильевичу, пусть сапоги сменит или денщика!» Вошли в кабинет. Поневоле взгляд метнулся и охватил все разом: внешне все было так же как оставил в свой отъезд, но от самой комнаты-кабинета и от мебели веяло отчуждением… Вдруг, участилось сердцебиение ¬– стало тревожно и неуютно: захотелось уйти из своего кабинета. Внешне, стараясь оставаться спокойным, уверенным, Он сел, два генерала стояли перед ним. Алексеев насадил очки на нос, откуда-то вытащил телеграммы, и начал разбирать их, читая про себя (при этом толстые его губы шевелились), Пустовейтенко, защелкал замками футляра. Верховный и начальник щтаба встретились глазами. Пронзительный лучезарный лазуревый взгляд с суженными зрачками глаза Государя заставили Алексеева вздрогнуть: Михаил Васильевич хорошо изучил своего царственного начальника и по этому  определил, как напряжен и какие душевные волнения  испытывает Государь – понял, что  лишь благодаря большой силой воли, Он внешне показывает себя спокойным. [Только лицам, особо приближенным к Николаю II, было известно, что Русский Царь играет роль безвольного, а на самом деле Он обладает  огромной способностью управлять-владеть собой – имеет большую силу воли! – разве можно было без величайшего интеллекта, знаний, целеустремления, – если хотите упрямства, – и сильной воли вытащить такую гигантскую страну из средневековья, и даже кое-где и кое в чем приподняться  над Миром, и еще заложить фундаментальные основы для построения социализма (в те времена даже солдаты знали, что такое «социализм» – «не то, что нынешнее племя!») в России – за свое сравнительно не долгое правление! – «Он, если что задумывал, обязательно доводит до исполнения, но этого многие не знают».] Алексеев глазами показал генерал-квартирмейстеру, чтобы он вышел, оставив его с Верховным наедине. Когда Пустовойтенко ускакал с полуоткрытым футляром из кабинета, генерал от инфантерии Алексеев снял свою курчавую папаху, низко склонил седую голову, приложив руку к сердцу, не по уставу обратился: – Ваше Величество! Еще раз покорнейше прошу Вас простить меня за то, что я осмелился позволить себе попросить Вас, Государь, как Верховного Главнокомандующего и Царя приехать в Ставку и выслушать меня, как Начальника Штаба и как генерала – Вашего верноподданного… У Николая впервые ожило маска-лицо, сморщился нос: – Сядьте, пожалуйста … Меня очень заинтересовало «срочное и безотлагательное дело», хотя Вы уже говорили, что речь идет о наступлении, но оно запланировано на начало апреля и … Слушаю Вас.
– Ваша Величество! Подпишите приказ о вступлении меня в должность …
У Николая вновь сужились зрачки, смотрел на своего начштаба: – Вы прекрасно знаете, что генерал Гурко исполнял обязанности… – Но Ваше Величество, он известил, что Вы приказали ему быть-исполнять до вашего особого приказа … – Немедленно примите у него должность и своим приказом отправьте его на фронт, где он пусть приступит к подготовке вверенные ему части к наступлению: Гвардия будет введена в прорыв в направлении главного удара. – Государь! Подтягиваемые и разворачиваемые тыловые резервные войсковые соединения и части не могут быть выведены на исходные позиции, чтобы начать действовать согласно утвержденного плана …Мы не можем этого сделать… срывается план нашего стратегического  наступления и катастрофические последствия неизбежны!..
У Николая дернулся ус и моргнул глаз, и необычными для него резкими движениями достал из серебряного портсигара сигарету, всадил в мундштук, пальцы руки забегали  в поисках спичек … Михаил Васильевич ловко и угодливо поднес зажженную спичку. Царь жадно втянул в себя ароматный дым сигареты. – Кто и что мешает это сделать!?
– Вновь прибывающие войсковые части не обеспечены, даже согласно штатного расписания боеприпасами… Продовольственное довольствие только суточное, а Вы знаете, что боекомплекты и продовольствие необходимы минимум на 3 суток… – Что же делал ио Гурко!?. Вы обращались к Николаю Дмитриевичу? – Так точно! Председатель Совета Министров отослал меня: «Обращайтесь к своему Военному Министру генералу Михаилу Алексеевичу…» Обратился к генералу Беляеву. Он сам в недоумении: говорит, что боеприпасы есть в наличии и по документам уже доставлены. А на счет продуктов, в частности хлеба, говорит: «Разберусь…» Который день разбирается. Только время-то на исходе у нас… Николай II странно как-то посмотрел на Алексеева. – Говорите, продолжайте, слушаю . – Разговаривал я и с Министром продовольствия с Александром Александровичем: неведомо как-то, что хлеба не хватает. Он тоже удивлен такому и сказывает, что как только ввели в январе этого года продразверстку, хлеб потоком в достаточном количестве пошел в Столицу и в войска, а почему не доходит до людей в Петрограде и до наших частей (именно тех, которые должны в наступление идти!), – Алексеев скинул очки, сидящие на носу, и, глядя Императору в синие заслюдившиеся глаза («Занавесился-отгородился и не поймешь, о чем Он думает, что предпримет».), продолжил (на лице у него выступила нездоровая бледность): – Ваше Величество, нужно Ваше немедленное вмешательство!.. – Завтра до полудня решится данный вопрос. – Государь! И еще: хочу Вам доложить и предупредить Вас, Ваше Величество, многие командующие фронтов, и не только…  не хотят, чтобы русская армия воевала против своего народа, а фронтовые Гвардейские части в открытую взбунтовались против направления их на Столицу на подавление мирных демонстраций, – голос окреп, поднялся и уже не падал вниз, –  считают, что в данном случае нет необходимости … И для того есть полиция, части Министерства внутренних дел – достаточно – пусть их ведет Александр Протопопов драться с безоружными женщинами, детьми, стариками и мужиками-негодяями… Мне докладывали, что солдаты запасных полков – в том числе и гвардейских – так  отъелись, обленились, что по утрам уже на построения не выходят, – им полезно потрястись по улицам Петрограда, – от одного их вида люди разбегутся, когда увидят таких до неприличия распузырившихся вояк, они даже на фронт не хотят идти – понравилось ничего неделание и спанье до одури в казармах… А пока – по моим данным – нет необходимости еще в дополнительных войсковых сил: достаточно сил округа и полиции… Вам, Ваше Высочайшее Величество, Государь, и России  я буду до конца верен, как солдат и как Ваш подданный!.. – откинулся на кресле, начал отдышиваться, – в груди у него хрипело, свистело.   
– Позвать доктора? – обеспокоенный голос Верховного. – Благодарю Вас, сейчас уже проходит – это всегда так бывает у меня в последнее время … Ваше Величество, нам надо как можно раньше начать наступление – у нас все есть, для преломления хода войны и тогда патриотический подъем отвлечет внимание от внутренних раздоров: игры Прогрессивного блока (как они себя называют) и оппозиционных общественных организаций прекратятся – никто не захочет больше играться: народ делом займется… А подготовку к десантированию с целью установления контроля над проливами Босфорским и Дарданелльским я отменил – думаю одобрите: после победы в Константинополе, на Босфор и в Катарро на Андриатике будут развиваться русские военные флаги!.. Польшу вернем , Пруссию, Червонную Русь (Галичину), Угорскую Русь (Закарпатье) и Буковину присоедим к Российской империи… И завершите Вы, Высочайшее Императорское Величество, Дело Великого Пращура Вашего Петра Алексеевича Романова собирание Земли Русской!.. Ну уж, если надо, давайте пошлем в Петроград генерала Иванова с бригадой с его георгиевскими кавалерами – пусть погеройствуют… Вот только в столичном округе – еще раз повторюсь – без них почти две сотни тысяч и куда уж более: с такими войсками среднее европейское государство можно завоевать, а не то что с толпой горлопанов справиться!..


. . .


… Далеко за полночь. Николай II закончил читать докладную из Екатеринбурга, где говорилось, что Нижнетагильские домны могут вот-вот потухнуть и тогда дней пять надо будет их вновь раздувать: прервалась доставка коксующего каменного угля из Кузбасса. Это преступление во время военного положения в стране:  без металла  встанут заводы и не только выпускающие вооружения… На докладном листе наверху на углу – сверху вниз вывел резолюцию: «Немедленно организовать доставку угля, найти виновных и передать в военно-полевой суд!» – и подпись. Встал, перед тем как через внутреннюю дверь из кабинета пройти в спальню, вскользь оглянул свой кабинет: посредине – большой резной письменный дубовый стол на тумбах, с ящиками, обтянутый обычным сукном такого же цвета, как туркестанские ковры на полу. На столе скромно горела электрическая лампа с зеленым абажуром.  Вокруг стола сгрудились  кресла красного дерева, – еще несколько таких же кресел одиноко прижались к стенке рядом со старинным диваном. Люстра модерн со стекляшками свисала подобно плакучей иве с потолка. Николай Александрович, резко шагнул – выключил лампу и, не оглядываясь больше – вон из кабинета в спальню.

  (Спальня была простая – небольшая комната, без признаков царской обстановки, – вот, если бы летом: окна выходили на реку…) Было очень тоскливо и, еще эти нерадивые, безответственные чиновники – фактически враги, которых нужно не просто судить, а по законам военного времени расстреливать, чтобы другие знали, что преступления наказуемы: иначе государство растащат-развалят чиновничье отродье! – про себя – он позволял такое. Осмотрелся в свете ночника: Его железная кровать расправлена-приготовлена, в углу сиротливо прислонилась сложенная детская раскладушка (на нем спал Цесаревич Алексей, когда приезжал к отцу…). Пусто показалось… Уже полулежа на кровати, дотянулся до столика, где лежала тетрадь для дневниковых записей и написал очень просто и коротко как  «влеготу» прошел день у Него в Ставке: о том что приехал в Могилев в 3 часа дня, после приезда провел беседу-разговор с полчаса с генералом Алексеевым, «обедал со всеми иностранцами и нашими. Вечером писал и пил общий чай». (А на самом деле день был тяжелейший – правда, в последующем будут дни и ночи во много раз мучительнее и больнее – до самого убийства Его вместе с семьей, – когда Ему было, как никогда, мучительно больно и ужасно  бандитско-звериное убивание,   одновременно с  ним  самых его близких  родных и любимых, а Он ничего не мог сделать, чтобы им помочь – умирающий, Он не мог уже зрительно видеть, но миллионократно усиленной мучительно-ужасной чувствительностью ощущать происходящее !..)



8

24 февраля 1917 г. На 224 предприятиях Петрограда (свыше 214 тысяч рабочих) началась забастовка. Многим современникам того времени приходилось только удивляться и даже восхищаться тому, как умело была организована и проводилась всеобщая забастовка. Люди, в каком-то озверело-одуревшем состоянии, с дикими выражениями на лицах выскакивали на улицы и шли не толпой, а строились в колонны, каждый знал, что нести и что кричать (точнее орать)… Некоторые демонстранты, сметав жидкие цепочки охраны выхода на лед, прорвались через Литейный мост на левый берег Невы; другие через Троицкий мост выскочили на Большой и Каменноостровский проспекты; через Тучков мост на Васильевский остров проникли пьяные от свободы-вседозволенности рабочие Выборгской и Петроградской сторон, где их встречали и присоединялись веселые и радостные местные мужики, до этого спокойно работавшие у себя в цехах и в мастерских. К бесноватым демонстрантам присоединились студенты  университета, курсистки Высших женских курсов (Бестужевских) не утерпели: прибежали, скалывая оледеневший снег своими точеными каблучками на тратуарах и размахивая цветастыми шарфиками, – а как без них-то!.. Беспорядки c новой силой и безумным  весельем продолжились. Бастовали на предприятиях Нарвской и Московской застав, Невского и других районов. Полиция сегодня не в состоянии была справиться с таким массовым и организованным выступлением, «скоплением народа», потому Петроградский градоначальник А.П.Балк  в 1200 лично обратился за помощью к генералу С.С.Хабалову командующему столичным военным округом. Командующий направил к центру города гвардейские запасные полки: Гренадерский, Кексгольмский, Московский, Финляндский и другие. Были перекрыты основные городские магистрали, усилена охрана правительственных зданий, почтамта, телеграфа, всех мостов и переходов через Неву. Но во второй половине дня на Знаменской площади казаки «расказачились»: отказались выполнять приказ градоначальника наводить порядок: не допускать проведение несанкционированных митингов, разганивать нагайками беспредельщиков и хулиганье, – они практически взяли их под охрану: сами не принимали никаких действий к прекращению начавшихся непрерывных массовых митингов и не допускали это делать и полиции.  Краснолампасники  (у некоторых – самых крутых – лампасы шире генеральских), откинувшись на своих седлах со спинками, как в креслах театра,  в усладу смотрели  и слушали выступающих, среди которых были с такими актерскими талантами, что казаки некоторые, увлекшись,  отказывались силой разгонять толпу, нелояльно повели себя по отношению к властям: оттесняли, мешали полицейским остановить митинговые представления. В центре города казаки (1-й, 4-й, 14-й Донские полки) все-таки показали свою удаль: раскидывая людей грудью, обученные рослые дончаки заскакивали в колонны демонстрантов, предоставляя своим всадникам на лету сверху хлестать нагайками, бить плашмя шашками по головам, плечам мужчин, женщин, стариков… Не отставали в жестокости и Гвардейский сводно-казачьий полк, 9-й запасной кавалерийский полк, 3-й батальон Кексгольмского запасного полка. Избитые демонстранты до этого лишь митинговавшие до хрипоты, озверев от боли и, потеряв контроль от обиды, начали в ответ драться… (Есть свидетельства, что кое-где среди митингующих, появлялись люди с нерусской внешности с отрешенными бездумными лицами, которые вытаскивали из-под полы наганы, пистолеты или устрашающие винтовочные обрезы и стреляли в сторону полицейских, казаков, солдат стоящих заслоном на пути беснующихся людей.) Попало не только лихим кавалеристам, полицейским , но заодно дубасили и оказавшихся недалеко зевак – любителей посмотреть, послушать …

Вечером состоялось совещание военных и полицейских властей Столицы под председательством генерала С.С. Хабалова. С докладом выступил градоначальник. Согласно по итогам совещания, было  отмечено, что силовые структуры справились с задачей (особо был отмечен 9-й запасной кавалерийский полк),  принято решение ответственность за порядок в городе передать в руки военных.
. . .

… Утром, когда доложили, что пришло письмо-телеграмма от Царицы Александры Федоровны, у Царя Николая от былой усталости и горечи не осталось и следа. Он, умытый, причесанные золотисто-рыжеватые волосы поблескивали, несколько темнее цветом подстриженная холеная борода, с бурыми усами, обрамлявшая   Его красивое продолговатое лицо и придававшая Ему статусный вид, тоже посверкивала, очаровательная улыбка – на лице, но украшением были его сине-голубые глаза, где в бездонной глубине  этих чудных глаз жила его  прекрасная светлая душа и неубиваемая бессмертная любовь к Женщине и Ее детям, Он, как бы весь изнутри светился. Протянул руку и взял письмо на  синей бумаге. Пробежал глазами. Лицо погасло, радостная улыбка на миг исказилась в гримасу – но Он тут же справился с собой: принял обычное выражение обаятельного русского Царя, строго посмотрел на дежурного офицера доставившего почту:
– Почему не сразу?.. – обычно мягкий приятный голос Государя напрягся, командно-офицерским тоном повторил: – Почему не сразу принесли?!. – Ваше Высочайшее Величество, не мог-с… Вы почивали-с …
– Запомните и передайте мой приказ: письма или другие донесения, сообщения от Императрицы приносить мне в любое время суток и, где бы я не был в это время, и, чтобы не делал!..  Ясно?!. – Так точно, Ваше Императорское Величество!..
Аликс сообщала: «Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разбили Филиппова и против них вызвали казаков. Все это я узнала неофициально». (Первые хлебные бунты в Петрограде с погромами хлебных магазинов озверевшими толпами прошли 21 февраля 1917 г.) – Соединитесь с Петроградом, с градоначальником…– спокойным твердо-решительным голосом, показывая рукой на телефон, сооруженный на тяжелую буковую тумбу, приказал Государь. Офицер, с предельно напряженным лицом, с полковничьими усами – с сединкой, взял в одну руку трубку, – другой  бешено закрутил ручку динамки телефонного аппарата, приложил трубку к уху. Послышался легкий треск, хрипловатый строгий мужской голос: – Аллоу, станция слушает, чего вам угодно? – офицер назвал свой (Начальника Штаба)  номер абонента и попросил соединить его с градоначальником Петрограда. – Вызываю… Ваш абонент занят, а когда освободится, вам позвонят. Офицер положил трубку, повторил, сказанное диспетчером. При внимательном взгляде можно было заметить, как нервно дернулись ноздри у Царя… Звонко, нетерпеливо-нервно зазвонил телефон. Офицер схватил трубку: – Здравия желаю, Ваше Превосходительство!  С Вами будет говорить Его Высочайшее Императорское Величество, Верховный Главнокомандующий, – на другом конце провода – замешательство, какое-то время только слышно вместо человеческого голоса лишь потрескивание, затем: – Простите, Ваше Высочайшее  Императорское Величество! С Вами говорит секретарь… Господин Градоначальник выехал в штаб Петроградского военного округа к господину-генералу Хабалову… – Дайте трубку: я буду говорить: «Передайте господину градоначальнику Балку, что, если не будет Петроград  сегодня обеспечен хлебом, то завтра он – уже не градоначальник!» – спокойный любезный голос Государя в конце чуть вздогнул. В кабинет без стука, без разрешения (как к себе: Царь Николай требовал, чтобы во время работы – никаких «ужимков»  и  «церемониалов»)  вошел генерал Алексеев, за ним юркнул было Пустовойтенко с большим черным футляром, но его нелюбезно остановил Верховный: – Вы, подождите! – и повернулся к вошедшему Начальнику Штаба: – Михаил Васильевич, поговорите с генералом Хабаловым: спросите: «Каковы запасы хлеба?» Командующий округом на вопрос Алексеева: «Сергей, сколько у тебя хлеба на складах?» – ответил: «12 суточное довольствие…» [« …На самом деле продовольствия в России хватало – излишек хлеба в 1916 году составил 197 млн пудов». По своим каналам Николай  Второй знал, что на утро 23 февраля в Столице хлеба оставалось на 22 дня, в округе у генерала Хабалова – не менее чем на две недели. То есть не о какой нехватке хлеба не могло быть и речи. Враги Николая – враги России, – специально пустили слух о нехватке хлеба, чтобы напугать, поднять панику, а перепуганных, в состоянии паники, обезумевших, взъярившихся людей можно было легко спровоцировать на волнения и использовать в своих подлых целях… Продуктовая обстановка в России (в военное время!) была такова (во всех других воюющих странах из-за не хватки продуктов питания вынуждены были вводить карточную систему), что карточная система (кроме сахара ¬– кусочки которого даже в деревнях уже приучились  грызть за самоварным чаепитием) не требовалась введении. В феврале-марте 1917 года минимальная (минимальная!) зарплата русского рабочего практически равнялась «прожиточному минимуму» (112 рублей), а средний заработок (163 рубля) значительно превышал минимальный,  максимальный – более 400 рублей … На Обуховском заводе в Петрограде минимальная зарплата была 160 рублей, средняя – 300 рублей. Хотя цены на продукты питания к концу 1916 году и выросли почти в 3 раза по отношению к 1914 г., но относительно высокая заработная плата рабочих на заводах и фабриках позволяла не бедствовать. (Квалифицированный рабочий получал не меньше пяти рублей в день, чернорабочий – трех, в то время как фунт черного хлеба стоил 5 копеек, говядины – 40 копеек, сливочного масла – 50 и все эти продукты были в продаже!) Покупательская способность российских рабочих при Царе Николае Втором (во время Великой войны!) была намного выше, чем в России 2020 году у таких же рабочих!.. Очевиден  факт, что предпосылок осуществления Февральской революции «с низу» не было: уровень жизни русских рабочих был на уровне европейских, и лишь немногим отставал от американского, – и это при том, что США еще не вступили в мировую войну.  Революция в феврале 1917 года произошла из-за того, что русским буржуа стало «невмоготу», и,  давно готовившая революция с помощью своих лакеев и  подсобников: депутатов госдумников, предателей генералов совершила свой социально-физиологический акт: уничтожила подлым нелегитимным путем Русскую Царственную династию Романовых, а вместе с царизмом и Величайшую Русскую империю – Россию!] … Генерал Алексеев смотрел на медленно  и мягко и ловко прошагивающегося по кабинету Императора и думал: «Как Он похож на большого кота!.. – потом – о другом: – Не понимают Царя Нашего?!. Его врожденный – скорее воспитанный – такт   принимают за стеснительность; высокоинтеллектуальность воспринимают за нерешительность – Он не хочет со своего небесного положения заставлять людей быть безвольно-бездумными тварями, потому всегда выслушает, даже для приличия какое-то время дает человеку обдумать, показывая при том, что Он, Государь, такой же простой и доброжелательный человек, как и все вокруг Его подданные… А какова у Него внутри властная натура, сила!.. И как Он не прощает обиды и предательства!.. О, Господи!.. Как не понимают, что сменив Его, как бы потом не пришлось каятся!.. Но я всегда остаюсь верен Ему, как Царю-Верховному, – я служу своему народу, России и кто у Власти!.. Конечно, хотелось бы чтобы Он был бы всегда… Но ведь хотят еще лучшего… Может, действительно лучше будет, если будет как во всех передовых европейских странах?.. Пусть это без меня делают, а я буду каков я есть!..» – А сколько в Петрограде?.. – Говорит, что на 12 суток и у Балка на складах спрятано еще 20-ти суточный запас муки.  Верховный закурил взатяг,  прошелся по кабинету туда сюда: – Прикажи отпустить хлеб ему на Петроград… – Взвыл… – Немедленно!.. Скажите, что мой приказ!.. Пусть войдет с картами: сегодня здесь проведем  и сами доложите …
Алексеев начал  докладывал о положении на фронтах (Пустовойтенко стоял в сторонке, скучая,  обычное  веселое  выражение на его лице исчезло), особо уделил внимание о доставке боеприпасов и продовольствия к резервным частям и соединениям, которые  готовились к подтягиванию  к фронтам. – … Стали поступать (это благодаря Вашему приезду, Ваше Величество)… Но темпы доставки таковы, что мы все равно не успеем… Николай медленно прохаживаясь, курил, выпуская клубы дыма из ноздрей, рассматривая штабные развешанные карты, со свежими правками. Остановился. – Что значит, не успеем?! – по тону сказанному, Начштаба понял, что Государь  правильно его понял, сказанное им значение «не успеем» и заговорил прямо:
– Правительство ведет к катастрофе… – Не работает?.. – Хуже: не может, не умеет!.. (У Пустовойтенко прижались уши от услышанного.) Верховный закурил новую сигарету,  вновь медленно пошел, думая …
То, что Его Правительство работало плохо, знал Он. Но в действительности, надо согласиться, оно совсем не работает! («Я сам  это видел!..») Николай Александрович Романов сделал много очень и в организации управлении страной – а как же иначе: не поднял бы Русскую Империю на такую цивилизационную высоту! Совет Министров Российской империи – высший исполнительный орган власти – в новом виде – Он создал именным Высочайшим Указом от 19 октября 1905 года для общего «управления и объединения действий главных начальников». Ведомства работали по предметам, как законодательства, так и высшего государственного управления. Министры перестали быть просто чиновниками в госаппарате, а стали ответственными каждый на своем отраслевом подразделе, несли полную ответственность за свои действия (и не действия!) и распоряжения.
[В конце декабря прошлого года начала кричать Аликс. Вначале тихо, – только намеки, просьбы, но потом уже громко и начала устраивать сценки-диалоги – когда с первого разу Ники не пошел на поводу и не исполнил Ее просьбу… – Ники! Миленкий мой! Ты меня любишь?.. – Угу… – Что гугу?!  Любишь?.. Да отложь бумаги: уже за полночь, завтра… – Морген, морген – нур них хойте… – и продолжал писать на верхнем углу титульного листа донесения. – Ты же знаешь, как сильно тебя люблю… и чилдрен люблю, очень сильно люблю!.. – Нэ лубишь!.. (Николай отложил ручку с пером, повернулся к жене: «Занервничала… Нельзя Ей!») – Аликс! Я каждый день тебя люблю, всегда люблю!.. – Все балу'ешь ... Я одно просил тебя, чтобы ты сменил Александр Федорыч,  на Георгий Евгеньич!.. Николай странно взглянул на нее: «Ну что за  человек такая: ни днем, ни ночью нет покоя от нее!?. – про себя, конечно. – За что мне такие испытания Господь дал: одновременно – счастье и мученье?..» А ведь Он сам, а не Бог, выбрал жену. (Ведь другая была намечена.) Вспомнил отца, который говорил, что ты повенчан с Россией, потому выбирай в первую очередь Императрицу и потом только супругу… – Председатель мыш не ловить – что он делает?! – кругом мыш, а он спит. У него под носом бандит-заговорщики собираются и переговаривают, чтоб совершить дворцовый переворот и Ныколай Ныколаич сделать Ныколай Третьим!.. Опять этот Нэ – Нэ!.. Хотел он Григорий повесить!..
– Аликс! Я же его убрал с Верховных и тогда действительно нужно было такое сделать, но Трепова нельзя сейчас менять! Придет новый, которому нужно будет время, чтобы в дело войти, связи наладить… Его нельзя трогать. Правда,  постоянно он просит Протопопова сменить, но и его пока тоже не надо трогать: у Министра Внутренних дел очень нужные личные отношения с Родзянко – они как кот с кобелем… Только Протопопов может сдерживать Председателя Госдумы… Да, Министр трусоват, но это даже хорошо: с испугу-то он сильнее больнее царапает… – А какой толк от этого, если Председатель, Александр Федорович, встречается и пьет с Родзянко… Сколко раз Трепов тащили на карету пьяного как свин!.. Позволяет, попустительствует нашим союзникам бриттам не просто либералничать с русской оппозицией, а в открытую ей помогать: Бьюкенен каждый день, как почтальон, мешками развозит им стерлынги… Английская Корона хочет путем революции в России, избавится   от конкурента в послевоенном вопросе о территориальных приобретениях стран-победительниц!.. («Все знает!..») – Аликс, дорогая, любимая!.. – Николай прижал ее большое, холодное, но гибкое тело к себе: начал отогревать, гладить горячими  ладонями, ласково выговаривая: – Мы уже много раз говорили о революции, о готовящемся перевороте… Нас, Царей Романовых, давно пытаются убрать: деда моего убили, на отца покушались и чуть не убили вместе с семьей, а со мной они не могут …  не получается: я не повторяю их ошибки и главное: мною сделано столько, что в стране сейчас нет сложных социально-экономических противоречий, которые могли бы вызвать у народа революционные настроения – нет для революции причин и условий. Я всегда говорил одно и тоже тебе, что в Российской империи невозможно это сделать, – ну вспомни 905-й – 907-й годы, когда было  намного труднее и опаснее, но тогда благодаря нашему вековому и самому верному Союзнику: Армии и Флоту мы смогли отстоять Россию, и на этот раз тоже самое будет: русский солдат – тем более офицер, – не предадут меня: они присягу в верности Царю-России давали, крест целовали, так, как они могут быть изменниками Родины?!. Офицер и предатель – это не возможно в принципе! Как он, обесчещенный, предавший Родину, Веру своих Отцов (а Русский Царь-Император для них есть все это вместе!) жить будет?!.  Его не только никто уважать-воспринимать не будет как человека, но он и сам себя потеряет как личность, исчезнет его личностное «Я»!.. Не зря самое крепкое слово для офицера, когда говорит-клянется: даю: «Слово офицера!»… У каждого русского человека, если он живет по-человечески, а не по звериному: только ест, пьет и плодится, в сердце есть боль-память о битве при Калке, где монголо-татары (численностью в две дивизии) разгромили объединенные войска русских и половцев численностью в четыре дивизии. Так вот там во время битвы Великий киевский князь Мстислав и его сын и зять отсиделись на горе': не участвовали в сражении, хотя на их глазах татары убивали-громили  русские войска, а после окончания битвы сдались вместе со своими дружинами (более 12 тысяч воинов) полководцам Чингисхана Судэбэ и Джэбэ. Как думаешь, что они с русскими князьями  и русскими дружинниками – предателями – сделали?.. – Конэчно, на службу взяли. – Нет, даже побрезговали в плен взять, на русских князьях положили доски и сидя на них – удавливаемых-умирающих, обгаживаемых вонькими газами, – пирующие враги веселились…  А рядовых (дружинники – по приказу своих князей отдали  свое  оружие  татарам – их обещали отпустить) изрубили, расстреляли из луков…Так вот это напоминание на века нам, русским, что бывает с предателями: ими брезгуют даже враги!..  Так как потом они, предав меня, будут смотреть в глаза друг другу, своим детям, матерям, женам!?. Нет, такое не могут сделать мои верные солдаты и офицеры!.. – А генэралы твои могут!.. –  Они тем более не могут: они все из дворян, а некоторые из князей!.. Вот ты говоришь, что Владимир Михайлович спаивает, да не спаивает он Александра Федоровича: просто сам он никогда не напивается, как остальные (я никогда его не видел пьяным). Многие думают, что мой оппозиционер Родзянко хочет меня свергать. Нет, он  просит меня назначить ответственного человека, который руководил бы страной… – Родзянко твой очень нэхороший: он есть мужик с бородой – рус бауэр,  даже… как его: … дурной бык – бугай!.. – Аликс!.. (Доводит!.. Ходили-бродили слухи, что Александра Федоровна имеет сношения с германскими шпионами. Были доносы на Императрицу о ее предательстве Родины, о передаче русских военных планов Германскому Генеральному Штабу… По личному приказу Николая Второго было проведено секретное расследование…
Слава Тебе, Господи! – пустые наговоры. Ему до сих пор страшно: вдруг бы Она действительно оказалась германской шпионкой!..) – («Хорошо хоть не знает об этом: узнает, никогда мне не простит!») Смотрел на Нее. Погладил свои задергавшиеся было усы. Заговорил своим обычным ласково-выразительным, чуть растягивая гласные, голосом (так Он разговаривал только дома, в кругу семьи): – Есть два проверенных классических способа предотвратить революцию: – и я их обязательно применил бы, если бы …Первый вариант: выгнать из страны всех независимо мыслящих, оставшихся услать куда - нибудь в Сибирь, где они успокоятся душевно и телесно. Но тогда для чего я годы положил, чтобы из отсталой страны Российскую империю, планово ведя хозяйство, вывел в передовую Державу Мира! Невозможен прогресс без мыслящих людей… Для меня такое неприемлемо, чтобы Россия, как многие обуржуазившиеся страны, где из-за частно-капиталистического, то есть анархического ведения народного хозяйства,  вновь и вновь через год-два, падала в кризисные ямы и тонула!.. А второй вариант: выстроить институты разделения властей, закона, суда, развратить прессу: то есть пустить ее на бесцензурный курс, как корабль без лоцмана по рифам, никакой  политики  и идеологии государственной – в такой мути легче воровать казну и дурить людей, и замалчивать все гадости и делать вид, что все прекрасно в стране, – о богопомазанном безраздельном самодержавии надо будет забыть, придется     считаться с мнениями толстосумов …  Российские монархи будут сидеть в клетках стальных, выполняя лишь рефлексии, захвативших власть буржуа, – о нас, дворянских сословиях, напишут гадости, вылезшие сами из грязи, зальют роды наши великокняжеские гадостью!.. Русский  народ способен будет лишь мыслить о еде и забавах и роскоши, чего ему так не будет хватать и вот,  тогда он по настоящему поймет , что он стал прислугой и рабочим (от слова «раб»)!.. Но Председателя Совета министров все равно сменил. Хотел Григоровича, но последний поставил условия перед Николаем, да и не так был лоялен, как хотелось бы, потому назначил, как этого просила Императрица, князя Николая Дмитриевича Голицына, милейшего человека (но не государственного деятеля, неподготовленного к роли премьера, бесхарактерного-безвольного), верноподданного, готового подчиниться любому слову и кивку Государя. Знал о не способностях нового Председателя, конечно, Николай  хотел со временем заменить его. (При этом всегда вспоминал о своем верном друге и гениальнейшем человеке Петре Столыпине – Председателя Совета Министров…) Молодой Николай II, призвал 44 летнего Петра Столыпина на пост Председателя Совета Министров и Министром Внутренних дел для борьбы с революцией и проведения важнейших и необходимейших реформ в Российской Империи. Новый Глава Правительства выследил и выловил террористов, опустил их морально: они уже перестали быть в обществе авторитетами.  Умело и смело провел аграрную реформу, благодаря чему сельское население (а это более чем 85% населения страны) удовлетворенное тем, что можно стало выходить из общины и приобретать землю в частную собственность, успокоилось, но после нескольких лет относительно сытых довольных годков, социальные противоречия возникли вновь, и  уже во много раз острее и буйственнее, и только, придя к власти, умно-лукавое (умнейшие по образованности – большинство из дворян – были члены Правительства РФСФР!) Правительство  Ленина-Троцкого-Свердлова по-настоящему удовлетворило-успокоило русского крестьянина, кормившего и одевавшего всю огромную страну.   ( Все крестьяне мечтали-жаждали через десяток годков стать богатыми! – но так не может быть: земля-пашня ограничена – один разбогатеет – десятки-сотни обеднеть должны, и сами плуги, сеялки-веялки, взнуздав и впрягав кобылку, работать не будут: нужны батраки, то есть бедняки – то, что Премьер Столыпин «работал» за буржуазный строй в стране и успел создать в сельской местности,  где проживало большая часть населения, класс сельской буржуазии и сельского пролетариата, Русский Царь это понял уже потом, будучи арестованным, сосланным на смерть вместе с семьей за Урал – в Сибирь, и, конечно, простил.) Столыпин был личностью! Это была правая рука Императора Николая II, исполняющая Его волю. Благодаря умелому и волевому руководству Главы Правительства, была своевременно и мощно решена политика колонизации Сибири и Дальнего Востока; сделаны решающие шаги вперед Русской Державой во всех сферах по цивилизационной лестнице; Государственная Дума превратилась в настоящий парламент (Госсоветники и думники теперь не только вместе правили страной, но спились, спелись и смолились: так например, в Георгиевском зале Зимнего дворца в день открытия Государственной Думы члены Государственного Совета и думники вместе так пели молитву: «… Богородице Дево: молений наших не презри в скорбех, но от бед избави нас, Едина Чистая и Благословенная Царица моя Преблагая!..» что в зале закладывало уши у дам, полутора метровые стены царского дворца содрогались от мощных басов, а после молитвы вставали в очередь, чтобы целовать Святую Богородицу); в стране возникли ответственные  политические партии и гражданское общество и т.д. и т.д… Враги России (не желавшие перемен и развития, и всякие неудачники в жизни отчего записались  в революционеры – попросту: ненавидящие   все русское) объединились и купили Багрова (могли – и лопатина, топорина – главное: «торгаша»), который ради того, чтобы разбогатеть, продался и за большие деньги расстрелял (1 сентября 1911 г.) в таком месте и в таком положении Премьера Столыпина, что даже бандюган самого низшего сословия  по бандитским понятиям посчитает ниже своего достоинства такое сделать… И все, что сделано было при непосредственном исполнительном участии Петром Столыпином вошло в жизнь страны, в историю нашу! Значимость этого человека, нужность его можно понять даже по его высказываниям и предвидениям, предложениям; цитаты Петра Аркадьевича, актуальны и сегодня: «Дайте России двадцать лет спокойного развития, и вы не узнаете ее!» – «Нам нужна великая Россия!» – «Где достаток, там, конечно, и просвещение, там и настоящая свобода». – «Необходимо дать всем народам России почувствовать, что высшее благо – быть русским гражданином». – «Реформы, чтобы быть жизненными, должны черпать силы в национальных русских началах». – «Народы забывают иногда о своих национальных задачах, но такие народы гибнут – они превращаются в удобрение, на котором вырастают и крепнуь другие, более сильные народы».– «Когда мы пишем закон для всей страны, необходимо иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых». Предупреждал: «Мы должны быть сильны на Дальнем Востоке не столько для борьбы, сколько для прикрытия нашей национальной культуры, которая является и нашей исторической миссией...  отдаленная наша суровая окраина богата золотом, лесом, пушниной, громадными пространствами земли, годными для культуры. При наличии соседнего густонаселенного государства эта окраина не останется пустынной. В нее просочится чужестранец, если раньше не придет туда русский, и это просачивание уже началось. Если мы будем спать летаргическим сном, то край этот будет пропитан чужими соками, и когда мы проснемся, он окажется русским только по названию»…
 

 … Николай II остановился перед Алексеевым и, глядя ему в глаза (что Он редко такое делал): – После Госдумы… Родзянко… займусь с князем Голицыным – Правительством … Через секретариат доведите до князя, что я к 1 марту жду от него письменную докладную о проделанной работе Председателя … Надо сменить его!.. А продуктовое довольствие – питание, вместе с форменной одеждой – обмундированием – это две основы  с которых начинается армия – мужик превращается в мужчину – солдата!..
. . .

Перед завтраком, когда все собрались, представитель бельгийского короля торжественно вручил от имени Короля военный крест Николаю Второму. Михаил Васильевич отметил про себя, что кроме внешней любезности, никаких внутренних чувств не проявил Верховный. Завтрак прошел как обычно. Алексеев ушел к себе в Штаб. Вошел в натопленный кабинет (после Крыма не мог еще обратно привыкнуть к прохладе, холоду), денщик бросился навстречу Алексееву: помог раздеться, за руки довел и посадил в большое кресло из черной буйволовой кожи, стащил с ног генерала большие утепленные сапоги, поставил их рядом. Михаил Васильевич остался в шерстяных носках. Пошевелил пальцами ног: ну так и есть: опять носки худые – большой палец выглядывал… Посмотрел на своего старого денщика, с которым вот уже много лет как вместе: он был командиром полка – подполковник, а Степан – как был капитаном так и до сих пор… Продвигался по должности, повышали воинские звания Михаилу Васильевичу, но не менял он своего денщика («К собаке привыкаешь, а тут ведь человек, но пора видно менять: стареет, да и ни видом, ни статью  не подходит моему положению и званию!»).  С сочувствием и с жалостью смотрел на Степку-денщика, но ничего не поделаешь: таковы положения и суровые беспощадные требования армейской жизни! – да и вообще жизни…  – Неужто не видишь, что мои сапоги давно износились, и не слышишь, как они  похрапывают и скрипят во время ходьбы?.. И лень носки мне заменить – эти исхудились, не стираешь: от меня псиной воняет!.. Завтра же передай свою каморку поручику Шеину с третьего взвода, а сам – в хозчасть… А счас закрой: я передохну – дежурного предупреди, что я занят и меня по малому не тревожит…Денщик смотрел на своего хозяина (как про себя думал: и «друга») преданными и одновременно озабоченными глазами: «удобно ли лежать ему?» – ждал: не может быть, чтобы вот так вот, взял и заменил (как лошадь ездовую – с нею и то прощаются, гладят, говорят ласковые слова, – а он же человек!..). Никак не мог поверить, что  Михаил Васильевич такой жестокий!.. Не верилось!.. В серых (вдруг) потухших глазах денщика-капитана выступили слезы, набухли, покатились по морщинистым щекам, смочили кончики седых усов, капнули на восщеные плитки   паркета. (За столь долгую службу всякое бывало, но всплакнул впервые: от горькой непереносимой обиды!) Тихонько вышел, чтобы не разбудить задремавшего генерала.

. . .

Не дремал Алексеев, а  притворился, что дремлет. Да,  он – генерал, Начальник Штаба Русской Армии, но человек же он, русский, православный, потому ему, конечно, было очень жаль своего верного преданнейшего Степку («О, Господи!.. – забыл его фамилию… теперь уже бывшего денщика моего!»)… Попытался вздремнуть: последнее время он наловчился урывать время и посопеть в кресле, – так легче дышалось и не перехватывало дыхания во сне, – покряхтывая и покашливая менял позы, но где-то  внутри (как принято говорить, в душе) тревожилось… Начал думать (заставил думать) о другом… Действительно, продуктовое довольствие и форменное обмундирование – это две основы любой армии: как голодный, слабосильный солдат, в рваной одежде, на голове бабьий плат, особо в мороз, – как такое было с Наполеоновской армией, – сможет воевать (пугать может  какое-то время)…  Питание – краеугольный камень, на котором стоит боеспособность воина. Голодного солдата, как ни одень, не вооружи, он себя даже не сможет защитить! Нравился Николай Второй, Алексееву: Царь не просто понимал в военном деле, но делал такое, что до него не было сделано ни одним Правителем, а как Верховный, не было равных… Лично сам Император надевал на себя солдатскую форму и шел со всеми вместе в строю много верст, имитируя бой, продирался сквозь заграждения и препятствия, проверяя на прочность армейскую одежду… А питание: опять-таки сам участвовал не только в создании нормативов продуктов, но и приходил в подразделения без предупреждения, брал солдатскую миску и направлялся к полевой кухне и протягивал миску мордастому растерявшемуся в первые секунды  повару:  просил Ему дать солдатскую норму каши и что положено к ней, садился рядом с онемевшими от неожиданности и удивленными воинами и уминал поправдешнему  (с аппетитом, смакуя, не марая усы и бороды) кашу с маслом, обгладывал мослы. Не только рядовые, но и взводные и ротные офицеры были приятно поражены и горды тем, что вместе с Царем сидят  и едят кашу! (Какой солдат после такого не поверит в своего Царя-Императора, Верховного,  не восхитится, не зауважает Его на всю свою жизнь – и детям и внукам будет рассказывать по праздникам или в другие торжественные дни, выпив одну или две рюмочки водочки или стаканы' вина  или самогона – смотря по положению и здоровья. Алексеев наизусть знал нормативы довольствия русского солдата, приготовленного на полевой кухне, поедаемого-проглатываемого,  не дав остыть пище на столе окопном. Да, полевая кухня  была самым важным объектом нашего солдата в годы Первой мировой. Пока не прибывала  кухня, на место назначения воинской части, считалось, что часть  еще не дошла до места дислокации. При отступлении мосты взрывали после того, как полевая кухня уже прошла по ней. Если рота пряталась в окопах от обстрела, то специально выделенные «кроты» из подразделения рыли проходы, чтобы донести горячее «хлебово» до солдата: «А-то, как же не емши воевать?!» Ну, а, когда невтерпож и нет времени, то посылали «ходоков» с ведрами и термосами (провожали их и встречали с величайшими почестями: как героев!) Пищу готовили даже на марше – прямо на ходу –  обслуживающими кухню выбранными бойцами  рот батальона, поротно, со сменой рот раз в месяц, вытворяя чудеса циркового искусства. (После обеда, не передохнув и не выкурив цыгарку, сразу начинали закладывать ужин.) Отвечал за питание перед командованием ротный командир, но истиными кормильцами были кашевар (готовил еду – иногда умудрявшийся – из «топора») и артельщик (запасал и закупал продукты), которых выбирали по представлению всех солдат. Они являлись авторитетнейшими и уважаемыми людьми среди рода мужского, воинского! Каждый боец считал за честью, если с ним заговаривал кашевар или артельщик – да что там заговаривал, просто посмотрел в его сторону. Ветераны-бойцы не помнили своих командиров, а кашевара своего не забывали, и много раз,  бывало, повстречаются солдаты и разговорятся и вдруг выясняется, что они ели кашу с одного котла, у одного повара-кашевара и тогда они становились однокашниками пожизненно – это крепче любого братства! А артельщику было особое отношение: ему, а не командиру роты, у которого еще голос не совсем окреп, доверяли свои «смертные» письма бойцы: письма-прощания с родителями (бывает, что на войне и убивают!) и письма-наказы  своим любимым женушкам…          
 
[ Рацион-царский (Николаевский),  который был введен в 1914 году в Русской Армии (сразу с началом боевых действий)  был таков: провиант: хлеб ржаной: 2264 гр. (или сухари ржаные: 1639 гр.), крупа (просяная, гречневая, овсяная, рисовая): 238 гр.; за положенные  «приварочные деньги», солдата кормили: мясом: 716 гр.  (или мясные консервы: 409,5 гр.), свежими овощами: 255 гр.  (или сушеные: 20 гр. – смесь сушеной капусты, моркови, свеклы, репы, лука, сельдерея и петрушки), давали сливочного масла или сала свиного: 21 гр., муки подболточной – пшеничной: 20 гр.; на «чайные» деньги поили кипятком, насыпая туда: 2 гр. чая на «брата», в руку совали кусок сахара (25 гр.), 0,7 гр. перца. По современным медицинским требованиям солдату в тяжелых, в стрессовых условиях военных действий (в средних широтах), требуется 4500 – 5000 калорий в день. В Николаевской армии рядовой солдат получал не менее 4300 калорий (что превышало энергетическую ценность питания в РККА во время Великой Отечественной войны!) Надо отметить, пища не только была достаточно калорийная, но в качественном отношении превосходила  нынешнюю, – взять хотя бы хлеб ржаной!  – не зря розовощекие старички с утра караулят хлебные  ларьки: ждут подвоз ржаного хлеба: хотят еще столько же лет прожить на Земле … А мясо? – тогда еще не были изобретены и налажено производство искусственных антибиотиков, потому скотина доходила до мясников здоровой (больная и хилая животина подыхала еще в сосунковом возрасте), быки и хряки  вырастали на экологически чистых  питательных кормах под стать русским мужикам без всяких гормональных добавок, – вот почему мясо было биологически ценным  и безопасным для питания.  Пища  солдат в  Русской империи при Николае II,  даже при небольшом разнообразии,  была достаточно физиологически полноценной: как в калорийном, так и в качественном отношении! – было вкусно и очень сытно! Надо упомянут о картофеле («картошке»): к нему еще в России не привыкли и многие не уважали – после пареной, вареной сладкой с неповторимым вкусом репы картошка не елась, потому и в армии только к концу Великой войны стали кое-где и иногда его давать. Рис стало легче  закупать за границей и, которым начали заменять крупы разных видов. Сильно улучшили пищу (особо в качественном отношении!) солдат, когда стали поставлять для питания продукты «бобовые», чаще всего – чечевицу. (Кроме того, солдат Русской армии – в отличии от Советской – мог купить на приварочные и чаевые деньги еду.) Пищу готовили и давали дважды в день: утром и вечером. Обычно – это была густая, наваристая каша, с кусками душистого (пахнущего дымком) мяса, овощами и специями. Второй раз кормили блюдом, примерно, такого же состава, только  чуть жиже, – но солдатская ложка все равно стояла …  К питанию в Русской армии в годы Первой мировой войны относились весьма цивилизозанно и требовательно-строго. Командование царской армии  пристально следило, чтобы солдат был сыт и накормлен.  (Только в начале войны в Восточной Пруссии и во время «Великого отступления», когда появились проблемы и перебои со снабжением, у солдат начали сползать брюки и тогда появлялись подобные приказы, как, к примеру, приказ командующего 3-м кавалерийским корпусом графа Ф.А. Келлера: «Ввиду уменьшения мяса, предписываю начальникам частей принять меры, дабы это не отозвалось на качестве пищи. Требую, чтобы борщ и щи были наваристы и густы, а каша была достаточно сдобрена салом, и … не была жидка. Начальникам частей своевременно озаботиться заготовкой в достаточном количестве запаса продуктов».) Факт очевиден: вплоть до февраля 1917 года линейные части Русской армии снабжались пищей удовлетворительно! Рядом с полевой кухней всегда находилась (и не отставала нигде) полевая пекарня, где пекли такой хлеб, что после него солдат уже не мог ести (во рту слипалось и в горле застревало) магазинный, варено-печеный хлеб. О питании офицеров говорить … понятно, – они господа, благородие!.. А вот о разнице в родах войск надо все-таки сказать: на флоте была своя специфика: при сохранении калорийности некоторые продукты заменяли: например, хлеба давали меньше, зато баловали макаронами. А чтобы морячки не захирели,  им к основному пищевому довольствию добавляли богатыми витаминами (не только аскорбинкой) и микроэлементами продукты: квашеную капусту, свежие  овощи,  фрукты. В  русской армии,  согласно, сухого закона, пьяного солдата отлавливали, арестовывали  и могли (смотря по обстоятельствам) – под трибунал, а тут, развеселый, пьяненький матросик в тельняшке, бескозырке с ленточками с якоречками, мог под гармошку сплясать «яблочко» перед  своим капитаном-командиром: «у флотских сохранялась винная порция» и потайные традиции, когда  пили положенные «морские» через два-три дня «за друга своя». (В кубрике свои порции отдавали – по очереди – кому-то одному, кому подходил «матроскин день».)  В специализированных частях – авиации, бронечастях и др. – рацион также был богаче и разнообразнее. В особых войсках – типа: гвардия и подобные – кормили чуть «погуще», например, этой же крупы по норме насыпали в порцию больше: более 307 гр., потому гвардейцы были покрупнее и покруглее и выглядели всегда сытыми, довольными и солидными.] … Заскрипела кожа старого огромного кресла: Михаил Васильевич очередной раз сменил свое положение, – его вдруг поразила и удивила мысль, что германские войска, при таком относительно слабом питании могут так воевать – особенно в первые годы войны. Он был осведомлен, как питались солдаты противника. В 1916––1917 годах пищевой рацион солдата-германца не превышал 1500 – 1600 калорий. От такого скудного питания Фрицам и Гансам было уныло и тоскливо сидеть в окопах. Воюющая на два фронта сравнительно небольшая Германия в затяжной войне была обречена на недоедание. Не спасали ни поберушки: «Матка – яйки, млеко!..» – русские женщины жалостливы, потому немцам не отказывали: давали, – ни  грабежи на захваченных территориях, ни  покупки продовольствия в соседних нейтральных странах, ни государственная монополия на закупки зерна. К тому же у немцев были свои хрущевы (с пастушечьими образованиями), которые своими реформами творили рукотворные катастрофы в стране: так в первый год войны правительство Германии отдало приказ: «Истребить всех свиней – пожирателей дефицитного картофеля!» Первые месяцы 1914 года люди в Германии обжирались свининой и салом (из нужников не вылезали одуревшие и ожиревшие от еды немцы!), а потом перешли на суррогатное питание: брюква, маргарин, сахарин, а кофе смаковали, из сваренного, обжаренного ячменного зерна… (Голодные «брюквенные» зимы умирало по 700 000 человек!) У Алексеева в полудреме толстые губы поползли в улыбке: вспомнил и о союзничках, с которыми вместе дубасили германца – только русские бились с долговязым (но не хилым!) противником лицом к лицу, а вот французики, британцы и амерканцы – сзади и с боку подскакивали к немцу: слабенькие, а ведь питались не хуже, чем дойч зольдаты. По кухонному делу русские, конечно, были впереди всех – и французов, которые  к началу войны не имели даже кухни в армейских частях, не было у них и центрального питания, потому утонченные и с высочайшим самомнением о себе французские генерали, морща свои гнусавистые носы, от презрения к «азиятам» (русским),  вынуждены были закупать их в России! А вот вина, пива и сидра каждый франзузский солдат получал аж  по 0,7 литра  в день – вот это вояки!.. Англичане питались попроще, и пили вместо вина лимонный и апельсиновый  соки (цынга им была не страшна!). Амерканцы имели скудный набор продуктов, зато очень калорийный – больше 5 000 калорий, потому как пили диковинное пойло: кофе… 

Михаил Васильевич открыл глаз, потом второй, приподнялся, сел прямо: «А ведь наши солдаты при возможности еще охотой промышляют, рыбу глушат!.. Сложив  в окопах печки, варят-парят и жарят, и  греются, – ах, дьяволы: им ни голод, ни мороз нипочем!..»
Позиционный характер войны накладывал свои отпечатки на рацион солдат, но, обычно, в лучшую сторону. А что значит полноценное питание (и не только!)!..  Когда близко узнаешь, познакомишься с  русским солдатом (любой, кто надел военную форму Российской Армии и принял присягу, становится русским!), то от удивления и восторга от природной смекалистости и стойкости русского воина, перехватывает дыхание у человека с нормальной психикой и с неиспорченными нравственно-социальными понятиями! («Никто не видел унывающего русского солдата – тем более враги наши, и – не увидят!..») . . . Противная погодка: метель. Чтобы побелить вечерние сумерки зажгли уличные фонари.  Сыплющийся  сверху с  черноты неба снег, летящий вкользь,  сгоняемый порывами морозного ветра  с крыш, искрился на свету,  посверкивал, играл кругами по широкой дорожке садика. Император Николай поднял меховой воротник. За ним потаенно двигались тени охранников в штатском. – Чо это Он поздненько вышел погулять, – вполголоса, между собой (один из троих). – Да и сегодня какой-то не такой … – Выпимши, наверно. – А ты видел Его пьяного?.. А я вот сколько лет Его пасу и ни разу не видел  выпившего! Это не мы: когда приходим после суточных домой и устаток,  залив крепчайшей домашней гонки сивухой, сутки хрюкаем лежим,  не соображая, где ты и что с тобой, пока жинка не закричит над твоей постелью очертевшим голосом … – Сегодня Он телеграмму получил, где сообщается, будто царевич и царевны – чада в лепешку лежат больные … Николай Александровичу действительно дурно стало, когда  получил сообщение от Императрицы-жены, что Ольга и Алексей заболели корью, а сегодня Татьяна последовала их примеру. И еще сообщала, что сразу же  после  Его отъезда, Анна Вырубова ушла на свитскую половину Александровского дворца и вся в жару улеглась в постель, заболев корью. Николай был и образцовым семьянином, отцом своих обожаемых детей, потому очень обеспокоился болезнью своих чад и искринне возмутился тем, что взрослая дама болеет корью («Что, не могла в детстве переболеть как все – а еще подруга Аликса!?») – и возможно она и заразила. Он имел представление, что такое корь, но, как все высокообразованные и интеллектуалы, хотел дойти до истины, понимая и зная, что могут быть очень опасные последствия и осложнения, потому вызвал к себе лейб-хирурга генерала профессора С.П.Федорова.  (Документально зафиксировано, что профессор Федоров постоянно приглашался к наследнику, так что с полным основанием можно назвать его лечащим врачом цесаревича Алексеея.) Конечно, для Сергея Петровича такое постоянное его выдергивания из биоритма жизни и работы (в том числе научной) в Военно-Медицинской академии и при Ставке, где он совершал чудеса возможности медицины (впервую очередь хирургии), за что «самые знаменитые врачи того времени были вынуждены признать: профессор Федоров – самый знаменитый хирург». Чего только стоит замена общего наркоза эфиром: вдыхание которого проходило через стадию эфирного опьянения, когда пьяный пациент-гренадер, перед тем как уснуть,  забуянив, раскидывал пол-операционной вместе с хирургами и медсестрамим.  Да и каждому нельзя было делать общий наркоз: для хилых много противопоказаний – некоторые впадают в наркозную кому и не возвращаются… других – сердце и т.пр.. Вот почему его открытие-методика введения препаратов внутривенно и доводя больного до метикаментозного сна (это не удушение-одурманивание эфиром!) более приемлимое, безопаснее и удобнее было, вот почему так быстро подхватили и разнесли по миру врачи его методику. А как он делал операции! – после окончания операции коллеги-хирурги, приехавшие «для обмена опытом» и наблюдавшие за ювелирной работой его рук с скальпелем в руках, устраивали аплодисменты. Многие хирургические инструменты изобретенные им (к примеру: кровеостанавливающие зажимы) исползуются в работе врачей до сего времени.     Он, как врач, полностью отдавал себя и при лечении молодого наследника Царя и у него это получалось, но… были и такие ситуации (не раз!), когда он и другие врачи оказывались бессильны перед приступом болезни Алексея и тут на помощь приходил Гришка Распутин – большой, мужиковатый, как все простолюдины, рукастый, в безразмерных кожаных сапогах, бородатый и лохматый (встретишься в отдаленном закоулке с ним и испугаешься, и со страху пристрелишь его: «Вынужденная самооборона!..»), который своими молитвенными бормотаниями, наговорами-заклинаниями и даже просто беседой необъяснимо благотворительно влиял на здоровье цесаревича. С.П.Федоров, как и положено врачу, обладал большим, трезвым умом, далеким от мистических увлечений, потому здраво смотрел на распутинство и не возмущался им, но при этом  не раз заявлял, что с точки зрения медицины исцеление необъяснимо и невозможно!.. И вынужден был «сотрудничать» с Г.Е.Распутиным, – правда, при этом, видя,  как суеверно и набожно воспринимает действия и поведение «старца» Александра Федоровна, потерял уважение и доверие к Ней и к Царю, который во всем потакал и позволял Императрице вмешиваться во все  дела,  – внешне не показывая никак свое истинное отношение, не раз повторяя  про себя: «Я врач, мое дело лечить, а прочее – их дело». При этом он старался быть в стороне от политики и дворцовых сплетен, за что его уважал Николай II, доверял и обращался за советом иногда и не только по медицинским вопросам. Император утверждался в своем уважительном отношении к профессору еще тем, что тот был профессионал: холоден и спокоен при своем деле, все операции проводил успешно, хотя в жизни Сергей Петрович был очень подвижен и активен и даже  был с хитринкой, но  Николай Алесандрович, каждый раз, вглядываясь в его лицо (сразу – при первом взгляде лицо профессора покажется хитроватым), постепенно убеждал  себя (убеждался), что лукавство выступает, а не хитринка-хитрость. С.П. Федорова Он старался при возмолжности содержал при Себе – в Свите, так как Ему нужно  было общение и с врачом,  с таким, как профессор Федоров ( Евгений Сергеевич Боткин – лейб-медик генерал-майор – тоже  свой, но он домашний), а то постоянное кручение верчение среди бравых боевых офицеров и недосегамых простым солдатам генералов уводили Его от реальности. Император Николай II был в состонии высоко оценить,   сделанные научные открытия и изобретения Федоровым в медицине, но особо выделял: новую методику наркоза, путем введения медикаментозные средства в вену, не подвергая человека смертельно опасному общему наркозу с попощью интубации и закачивания в легкие пары (так представлялось Ему), данная методика была человечнее. Сергей Петрович для Него был непререкаемым авторитетом, и из-подволь (неосознанно!) был воздействуемый его влиянию.  Вот и сейчас, когда такое случилось: болезни детей, – Он уже не мог больше ни о чем другом думать и говорить. –пригласить его. Николай Александрович давно приметил, что, когда что-то случается с детьми, то он терял даже первое время способность спокойно и трезво мыслить. «Господи, за что такая напасть – в такое время!..» – резко повернул направо (должен был уже прийти, вызванный профессор), чуть не налетев на тень высовывающийся из-за куста, зашагал своей чеканяющей офицерской походной к себе… Через недолгое время туда же быстрой поспешаюшей походкой прошагала-пробежала фигура профессора лейб-медика Федорова, таща в руке огромную докторскую чемоданную сумку.  Все три тени удивленно вышли на освещенную дорожку: – Видал, как профессодюлячил док-то: а ведь он всегда ходит важно, с высокодостойно поднятой – согласно его положения и значения – головой. – Не зря ты давеч говорил, что Царь-от какой-то не такой: а ну вдруг, корь, паскуда, и на Нашего Государя  накинулась: начала грызть и душить!.. – ужасались и тряслись тени. Когда Сергей Петрович шагнул в кабинет Верховного, Царя, и увидел  Его одного и медленно (как обычно) прошагиваюшегося с думой в голове и с сигаретой в зубах, пуская из ноздей дым, успокоился («значит, очередное собеседование, где я должен высказывать свое отношение или же охарактеризовать тот или иной вопрос или событие, действие …») и только продолжал еще часто дышать и сердце тахикардило, но уже был в себе. Государь любезно  предложил доктору сесть и сам устроился напротив. Со стороны, внешне, казалось, Царь выглядел, как обычно спокойным, благообразно. Но Сергей Петрович, усмотрел в Его глазах необычайную  тревогу, и насторожился: – Ваше Высокоуважаемое Величество! Я к Вашим услугам… – встал и не спеша спокойно прошел к вешалке, снял шинель, повесил папаху, остался в халате надетого поверх генеральского  кителя.  (Возможно, даже оторвали его от каких-то серьезных дел в госпитале.) Обратно пришел и сел на свое кресло. Пальцы доктора  пропальпировали  карманы халата; нашли, достали пенсне и насадили себе на прямой с небольшой горбинкой нос. Душка у пенсне заблестела, специальные линзы, усиливавшие  выражения глаз и в тоже время не дававшие возможность «читать» мысли в глазах, носящих эти чудо прибор,  изменили профессора до неузнаваемости: теперь уже совсем по-инопланетному фантастически  смотрелось обрамленное черной холеной бородкой, с торчащими в разные стороны заостренными усиками с хитро-лукавым выражением лицо, где особо выделялись глаза: светло-карие, умные,  пристально-пронизывающие и в то же время веселые (что и сбивало всегда Николая Александровича, не давая ясно понять-разгадать значения слов и мысли профессора, – а Николай Второй всегда думал и был настроен считать людей по себе: умными, воспитанными, порядочными и благородными). – … Вчера у меня заболели дети. Доктора Евгений Сергеевич и лейб-педиатр Раухфус выявили, что это корь. Они помогают Александре Федоровне и, думаю, кроме них никто лучше не обследует, не проконсультирует и не назначит лечение. Но вопрос такой, в котором они пойдут на поводу и я должен ясно представлять и знать: могут ли дети сейчас куда-то поехать и как это скажется на их здоровье?..   [Аликс сообщала, что ей предложили помощь: отъезд из России с детьми  – через Мурманск. («Теперь понятны Ее частые встречи с  Родзянко, с другими: только перед моим выездом в Ставку, Она 6 раз принимала Протопопова и 5 раз князя Голицина! Не зря Ее активная политическая деятельность  усилилась: значит, решила спасти детей!.. Она знает обстановку в стране и истинные дела творящиеся в эти дни в Столице. Это же «Ее люди”, через которых Аликс начала проводить свою политическую линию, решили спасти Царскую семью… Она, не посоветовавшись со мной!.. Cтала фактически соправительницей!  Все мои принимаемые меры и действия сводятся на нет,  потому что у нас разные векторы воздействия и методы, противоречащие!.. Она же мне вредит: мои враги вызнают через Нее все мои планы и опережают меня!..») У Него в голове одновременно: жалость и боль к Ней (у русских так проявляется любовь) боролись со здравым смыслом: победили чувства – любовь к женщине!)…] Доктор переждал, пока Государь уложил свои мысли и чувства, заговорил внушительно с разработанной дикцией, благодаря читаемым лекциям, правильно выговаривая слова: – Ваше Высокоуважаемое Величество! Корь такое заболевание, которая опасна развитием осложнений, таких как ларинготрахеит со стенозом гортани, трахеобронхит, пневмония, отит, гнойный ринит, синусит, пиелонефрит, менингоэнцефалит;  больные нередко погибают в периоде болезни от отека мозга и нарушений дыхательной функции.  Эти заболевания вызывает не сам корь-вирус, а патогенная бактериальная флора, которой заполонена атмосфера, вода и земной грунт. Вирус кори открывает, уничтожает защиту организма (иммунитет), потому в органы и ткани человека врываются потоки бактерий, которые, найдя благоприятную среду, размножаются и вызывают смертельно опасные осложнения-заболевания. Вакцину от кори, позволяющую избежать заболевания, еще не удалось создать! Препаратов, воздействующих на вирус, тоже пока нет, так что лечение практически чисто симптоматическое и главное уход, чтобы уберечь от осложнений. Потому рекомендован только постельный режим и никаких прогулок, передвижений и переездов, что есть смертельно опасно!.. Николай Второй побледнел, на лбу выступили капли пота, нос покрылся  потным бисером: – Благодарю Вас, доктор!.. –  («Никуда они не поедут!..»)  Поздно вечером доложили: «Хлеб роздан». Через какие-то минуты от Министра Внутренних дел поступила телеграмма, что положение в Петрограде под контролем. Личный состав переведен на усиленный режим. Такие сообщения: от Хабалова и от Министра Протопопова успокоили Государя, – Он им все простил (про себя)… Но, когда улегся в постель, то умиротворенние и спокойствие, как ветром сдуло … Еще какое-то время думал, затем сел, протянул руку: достал карандаш и, вырвав из блокнота листок, начал писать (на английском), перечитал, нажал тревожную кнопку звонка. Тут же прибежал дежурный полковник с капитаном. – Господин полковник, перешлите вот этот текст моего письма лично Императрице Александре Федоровне…                25 февраля1917 года. Под утро сменился ветер. Мороз обмягчился. День заявлался истино февральский. Необычно рано (при свете фонарей) были заблокированы выставленными хорошо вооруженными военно-полицейскими заставами Большой Охтинский, Литейный, Троицкий, Николаевский мосты. На других мостах утро встречали, позевывая, небольшие наряды полиции, следя за порядком передвижения  по  ним. Набережные: Смольнинская, Воскресенская и Дворцовая  патрулировались войсками конными и пешими, казаками на высоких строевых конях и пластунами в бурых мохнатых папахах с нагайками и шашками. Но еще раньще проснулся Петров Град – столица русской империи. Люди, как будто чем-то одурманенные, в темноте (во дворах не везде был проведен свет) выскакивали из своих квартир, домов и шли торопливо, виляя по дворам и закоулочкам, озабоченные, собирались в группы, толпы – громко говорили, спорили, которым было уже невтерпеж, то кричали – ярились. К таким группам подходили серьезные, с военной выправкой, и вели их: собирали в табуны, где каждому что-то говорили, давали в руки плакаты, флаги и флажки и направляли дальше, где их строили в митинговые колонные, похожие на военные штурмовые. К 10 часам к мостам, ведущим в центр города, подошли грозные многотысячные колонны демонстрантов с Выборгской, Петроградской сторон, Васильевского острова. С лозунгами «Долой царя!», «Долой правительство!», «Хлеб, мир, свобода!», «Да здравствует республика!» пошли в атаку на военных и полицейских, но были остановлены и тогда отделился от демонстрантов отряд молодых мужчин, которые с необычайным проворством и умением прорвались  на лед реки и, обойдя мост,  устремились в атаку с тыла на заставу. В то же время группы – уже вооруженные самодельными гранатами, с бутылками с зажигательной смесью, петардами (как потом оказалось, некоторые с наганами и револьверами) – вышли из среды мирных протестующих и стали забрасываться на полицейских, жандармов и солдат, а потом кинулись в рукопашный бой с перегородившими  путь по мосту… Колонны демонстрантов с вопленными криками бросились на помощь и окончательно разметали заставников и, пробежав по мосту, вновь построившись, гордо (а как же: революцию делают!) и грозно продолжили победоносное  шествие … В районе Невского проспекта, примерно, по такому сценарию проходили митинги и демонстраци и махали и кричали те же самые лозунги, – только, кроме ремесленников, разнокалиберных рабочих, служащих и интеллигенции, много было студентов (какие революции без них!..), и при столкновениях, в казаков и полицейских не только кидали  ручные гранаты, петарды и бутылки с зажигательной смесью, но и по ним хлеснули несколько выстрелов, что остановило бравых казаков и смутило активно привычно действовавших полицейских …
  Сегодня бастовало уже 305 тысяч (стоял 421 завод), – это не считая присоединившихся служащих, ремесленников, студентов и многосотенные толпы одичавших невменяемых анархистов… Впервые войска отказались разгонять маниакальных минингующих людей.

. . .

До 18 часов Царь не получал никакой информации, потому был  спокоен. День субботний. «Встал поздно». Как обычно принял доклад Начальника Штаба. В 14-зо заехал в монастырь и приложился к иконе Божией Матери, молился: за иcцеление детей и просил Ее дать Ему силу духа и разум над преодолением своих страстей и озлобления, чтобы смочь преодолеть испытания, выпавшие на Него… (Он доверял божьей воле, но никогда не принимал все смиренно: через Него (как человека) «проходит» воля божья и «действует» Бог!) «Сделал прогулку по шоссе на Оршу». Шел Он, как обычно, одновременно, любуясь природой (живой, информационосимой, приводящей-восстанавливающей в нормальное психофизиологическое состояние от общения с ней),  и отдыхая, утверждаясь в том, что все Он преодолеет и уладит. А власть, данную Ему, наследственную, никому не смочь у Него отобрать: ни силой, ни хитростью-коварством, – в крайнем случае, чтобы не допустить межсословной войны и большого кровопролития, он передаст своему наследнику. («Что от этого измениться?!.»)  … Нет, прогулка эта оказалась не обычной: Его догнала машина, Он сел, поехал обратно. (Так закончилась Его – Верховного, Царя –  последняя «прогулка на Оршу», когда еще Он волен был делать, думать и даже чувствовать!..) На ходу, устно помощник дежурного по Штабу доложил, что поступила телеграмма от генерала Хабалова о волнениях и беспорядках в Столице. Начальник Штаба генерал Алексеев более подробно ознакомил с донесением командующего войсками Петроградского военного округа. Николай взял в руки текст донесения, прочитал сам, посмотрел на своего Начштаба, покраснел, достал подзолоченный мундштук, не глядя, как патрон в обойму, всадил сигарету, примял. (Алексеев отдресированными движениями ловко приподнес зажженную спичку.) Верховный чуть ли не полсигареты втянул в себя, прошелся, выпуская, широко раздувая ноздри, густой табачный дым, на какое-то время в котором скрылась голова Царя, оттуда послышался громкий грозный голос: – Уже сказано, что у него 160 тысяч личного состава! Что он не знает, как использовать такую силу!?.  Пиши: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. Николай.» – пошли прямо сейчас!.. (Позднее, на допросе в Чрезвычайной следтвенной комиссии, Хабалов говорил: «Эта телеграмма , как вам сказать? – быть откровенным и правдивым: она меня хватила обухом… Как прекратить «завтра же»…») Не прошло и пяти минут, как дворцовый комендант В.Н.Воейков вежливо и напористо ворвался к государю с докладом о том, что от Министра внутренних дел Протопопова поступило сообщения о серьезных беспорядках в Столице, о нападениях митингующих на полицию, которой несколько раз пришлось открывать огонь по беснующейся толпе. Николай II через своего дворцового коменданта приказал Министру внутренних дел и градоначальнику Петрограда предпринять решительные действия по прекращению беспорядка  и анархии. (В ночь с 25-го на 26 февраля по приказу Министра внутренних дел сотрудники охранного отделения произвели массовые аресты: свыше 150 человек, среди них пятеро членов петроградского комитета РСДРП (б).) Николай встал (знали, что Он пойдет ко всенощной). Все стали выходить. – А Вы … – к своему коменданту. – Cлышите, чтобы меры были р е ш и т е л ь н ы е !.. Расстрел бунтарей, выступивших против государственной власти – это не расстрел, а вынужденная мера, чтобы остановить так называемую «революцию» в эмбриональном состоянии малой кровью!.. Хватит мне девятьсот пятого, когда из-за  нерешительных наших действий мне чуть не пришлось с семьей выехать из Своей Земли!.. – прошелся, осмотрелся (Алексеев сел на свое  кресле и, наклонившись над столом,  что-то писал – начал работать): – Второе: Председатель Совета министров князь Голицын решил объявить перерыв в работе Государственной Думы и Государственного Совета до апреля. Думу нужно распустить и давно надо было… Согласен, потому приготовьте указ правительственному Сенату – сегодняшним числом – о роспуске Государственной Думы… Госсовет, Председатель, как ни кто, должны были проявить себя в чрезвычайных обстоятельствах, как сегодня, вместо этого – самороспуск!.. Но пусть будет так, мне не нужно распускать, снимать с должности, как не справляющегося Председателя!.. – Повернулся к Воейкову, пальцем «стер» пылинку с его генеральского кителя: – А Указ о роспуске Государственной Думы попридержать (сам текст Указа передать лично в руки 26-го или позже – по показаниям). Срочно по линии связи доведи до господина Родзянко: пусть он вместе с Михаилом Александровичем и с другими рассмотрят новую кандитатуру Председателя Госсовета, ввиду того, что князь Голицын не справился!.. Надо немедленно поставить у Власти человека, который бы, став главой Правительства, навел бы порядок в стране!.. – усмехнулся (редкое для Него такое) и добавил: но только не Толстяка Родзянко – Второго человека в России!.. Мне хотелось бы, чтобы рассматривалась кандидатура Ивана Константиновича Григоровича…

26 февраля1017 года.
Утро выдалось   чудесное в Петрограде: морозец и солнце, лазурное небо. День обещал быть необыкновенным. Потом многие петроградцы (не зависимо от своего социального положения) уверяли, что именно в этот день вдруг интуитивно почувствовали: сегодня должно произойти такое, что изменит жизнь, потому никому не работалось, не думалось,  не хотелось, кроме одного: выбежать на улицы, площади, а у кого нет такой возможности, выйти хотя бы на балкон и похулиганить по-страшному… Факт: Царское правительство, предвидя «неизбежные волнения», в январе 1917 года разработало план борьбы с возможными массовыми беспорядками; за основу плана подавления надвигавшейся революции был взят опыт успешного подавления революции 1905 года. Согласно плану, полиция, жандармерия  и дислоцированные в столице войска были рассредоточены по районам под единым командованием особо назначенных штаб-офицеров. Командующий Петроградским военным округом (выделенный из состава Северного фронта) генерал С.С.Хабалов получил широкие полномочия в борьбе с нарастающим революционным движением. Аксиома: в условиях массовых беспорядков – революций – исход всецело зависит от лояльности войск и других силовых структур!.. [(Численность вооруженных сил составляло почти 160 тысяч, полицейских было  3,5 тысяч и несколько казачьих сотен. На практике в подавлении революционных выступлений в Петрограде были задействованы полицейские (3500 человек), казачьи сотни (около 500 шашек) и учебные команды запасных батальонов, насчитывающие чуть более 10 тысяч (из 160 тысячного гарнизона!)] … Кормили солдат Петроградского гарнизона, как на войне, а вот физической активности, согласно получаемым калориям, – почти никакой: если не считать раз в неделю пробежку на полигоне с винтовкой с привинченным штыком и тыкание чучела Фрица в пробитой каске одетого в шинель германского солдата, и ходьба неспешно в солдатскую столовую, а остальное время – спанье в помещениях, где вместо одной роты было затолкано до 1000 солдат, встречались батальоны по 12-15 тыс. человек – спали в три, а то и в четыр9е яруса!..  В общей сложности 160 тыс. были втиснуты в казармы, рассчитанные на 20 тыс.. Гарнизон состоял, основном, из новобранцев и отставников, зачисленных в пополнение ушедших на фронт запасных полков. Перед отправкой на фронт они в течение нескольких недель проходили общую военную подготовку. Это были мужчины еще далеко до дедовского возраста, потому у них гормоны зашкаливали!..  Из Ставки не раз указывали на недопустимость в таких условиях содержания солдат гарнизона. Личный состав не был изолирован от населения города; в казармы свободно проникали агитаторы, которые не только приносили с собой революционную агитационную литературу, но откровенные призывные к свержению существующей государственной власти прокломации и вели сердобольные беседы с одуревшимии от условия жизни и скучающим по своим женкам солдатами,  которые за одно ласковое слово готовые были кого угодно слушать и во что угодно поверить. … Между тем стороны: протестующие-митингующие и защитники Власти сегодня уже были настроены серьезно и по-боевому: несмотря на то, что все мосты через Неву были разведены, демонстранты (сегодня уже почти одни мужчины – редко где мелькнет белая пуховая шаль) натренированными умелыми действия, раскидав воинские оцеплении, преодолев ледяные торосы реки, начали ужасающе быстро скапливаться-разливаться в центре Петрограда. Восставшие (да, это было уже восстание!) размахивали кумачовыми флагами, транспарантами, исполняя призывно-революционные песни,– кто-то подплясывал-подтопывал. Было им необычайно романтично  весело-кайфово и … одновременно, ужасно нестерпимо страшно!.. Которые бросились строить баррикады (например, на Литейном), другие просто своими живыми телами перегораживали улицы, третьи, самые безбашенные (из студентов – опять они!)  и самые буйствующие скопища, в ответ на предложения разойтись, начали бросать каменья и куски льда и что под руки попадет в военнослужащих, полицейских и казаков. (Кое-кому из «вояк» разбили лицо до крови, сломали нос…) Солдатам роздали боевые патроны. Последовали предупредительные выстрелы в воздух. В ответ из толпы демонстрантов послышались оскорбительные крики, смех, выскочившие студенты театрального училища стали строить комические позы, показывать неприличные для воспитанного человека жесты. Теперь уже вверх громыхнул залп. Но это еще больше развеселило и усилило безумные действия уличных бродников… Тогда офицеры приказывают (унтера дублируют приказ) дать залп на поражение… Вместо этого  – одиночные винтовочные хлестки (не все смогли просто так взять и выстрелить-убить своего, гражданского, безоружного!), но достаточные, чтобы подбросив, скинуть несколько десяток человек на землю: одних замертво, а другие корчились в агонии, третьи, раненые, громко и долго визжали, подобно закалываемым… (Все – те и те – пораженные случившимся смотрели, не двигаясь, молча, пока не затихли раненые: одни вместе с криками испустили дух, другие впали в кому или обессилели …) Первыми пришли в себя студенты, молодежь – бросились бежать и попрятались во дворах ближайших домов. Возле убитых и раненых остались только мужчины: в основном рабочие, люди солидного вида и возраста. – Вы, что с ума посходили: своих, родных убиваете!?. – Убийцы! Будьте вы прокляты!.. – Узнают ваши отцы-матери и что им скажете!?. Молодой русый солдат бросил винтовку, закрыл лицо руками в двупалых варежках, застонал (он точно видел, как от его выстрела подпрыгнул, опрокинулся и упал демонстрант). Седоусый унтер сорвал папаху с головы (в левой руке – винтовка): – Отставить «огонь»!.. – громко скомандовал он. Шагнул к стоящему недалеко от него к молодому солдату и тоже громко, чтобы слышала вся рота: – А ну подыми ружье! Оно тебе еще нужно будет!.. Беру командование роты на себя и слушай мою команду: – Первому взводу разнести раненых в ближайщие медчасти!.. А остальным:  за мной марш!.. Между тем, со дворов стали выскакивать по одному-по двое – затем группами: убежавшие с испуга студенты, моднячая абциозная молодежь и колонна вновь наполнилась, ожила, забуйствовала … Два взвода примкнули к демонстрантам. (В донесениях того дня отмечалось: «столкновения с армией и полицией становятся ожесточеннее, толпы удается рассеивать только после того, как по ним открывается стрельба, а счет погибших идет уже на сотни»,  что солдаты начинают изменять присяге и переходить на сторону восставших и, что в некоторых районах города начались погромы.) Самый кровавый инцидент имел место на Знаменке, где рота лейб-гвардии Волвынского полка открыла огонь по, заполнившим площадь, демонстрантам: первыми же выстрелами было убито более 40 человек и в три раза больше вялялось, ползало (кровявя снег) раненых. Огонь вели на поражение и на углу Садовой улицы, вдоль Невского проспекта, Лиговской улицы, на углу 1-й Рождественской улицы и Суворовского проспекта. Баррикады воздвиглись теперь не только на центральных улицах Питера, но особо монументальные – на пролетарских окраинах, обороняемые в некоторых местах семьями.    По статистике в Столице участвовало в митинговых  буйствах 306,5 тыс. человек с 438 предприятий, но практически (по воспоминаниям жителей и  участников событий того дня) весь город был занят: кто маршировал в колонне, махая руками или  плакатами, кто, утаясь за шторы, глазел  из окна своей квартиры или кабинета на чудовищное и интересное зрелище творившееся на улицах, площадях, –  кроме больных, борющихся  один на один со своей смертью, да редких пьяниц, тихих бомжей: единственных людей абсолютно свободных и независимых ни от кого и ни от чего, и  прихожан католического прихода в Петрограде (несколькими днями ранее Русская Католическая Церковь  опубликовала воззвание к своей пастве, призвав-предупредив не участвовать в демонстрациях и никаких действиях против Царя – ни один католик столичного прихода в событиях февраля-марта 1917 года участия не принял!).
. . .
По примеру своих братьев по Христу, рядовые члены Святейшего Синода РПЦ  потребовали руководство Святейшего Синода 26 февраля  созвать Синод и обратиться с  воззванием к пастве не принимать участия в демонстрациях. (Накануне, 22 февраля, Синод проигнорировал просьбу Екатеринославского отдела «Союза русского народа» выступить в защиту монархии.) На заседании Синода за принятие такого воззвания из тех, кто был близок к руководству Синода, выступил  один лишь обер-прокурор Святейшего Синода князь Н.Д. Жевахов. Руководство святейшего Синода во главе   с Председателем  митрополитом Киевским Владимиром отказалось выпустить воззвание к населению в защиту монарха. Жевахов еще раз проговорил-попросил обратиться хотя бы «словом»  к пастве, где «вразумляюще и грозно предупредить, влекующее, в случае выступления за свержения Божьего Помазанника Царя, церковную кару» и зачитать с церковных амвонов Петрограда и расклеить по городу. Пять черных и три белых клобука во главе с митрополитом Владимиром отказались это делать. (Многим было понятно,  почему отказался от принятия воззвания или написания «слова» Председатель Синода: он за хищения и воровство Николаем II был переведен с Петроградского на Киевскую кафедру, но почему остальные из руководителей Синода поддержали митрополита-вора и к тому же сводящего личные счеты, было непонятно!.. За такое   митрополита не отлучили от церкви, не лишили даже священного сана – лишь отстранили от возможности наглой, недопустимой  наживы за счет Церкви!) Уже после окончания заседания Синода, сидя в столовой, обгладывая жирную баранину, Жевахов – рядом сидящему сотрапезнику (набитым полным ртом): – Николай, как истиный христианин, простит сведение личных счетов, устроенное митрополитом Владимиром в такие опасные угрожающие существованию империи дни, но (не дай Бог!) – буде революция и тогда такое ужасное и чудовищное  по подлости и греховности предательство Царя  русскими большими попами  народ  никогда не  простит!.. Русская Церковь в лице Ее Синода фактически отказалась защищать Императора!.. – сотрапезник изумленно смотрел, как Жевахов запил все высказанное, огромной кружкой  белопенно-шипучим квасом. [Роль Русской Православной Церкви в Февральской (Буржуазной) революции, щадяще говоря, очень неприглядна, потому нам, смертным-православным, находясь в здравом уме и глубоко верующим и уважающим Церковь, трудно говорить истину!.. (Это одна из причин редкого  обсуждения в СМИ об этом.) А умный профессор-историк погладит мягкой ладонью свою лысину и, глядя поверх очков на пристающих навязчиво-шаловливо  журналисток  с вопросом: «Произошла бы революция, если бы тогдашние клиры и священноначалие 26 и 27 февраля 1917 года защитили монархию: обратились к своей пастве не богохульничать на улицах и площадях, призвали не брать на душу грех и не революционизировать: не свергать Божьего Помазанника Николая Второго?» – ответит: «Нет, в феврале семнадцатого года, нет! Горожане Петрограда не участвовали бы в демонстрациях и беспорядках, –  в других местах империи  никто же по улицам не шатался и не горланил, а если редкий прохожий вдруг запоет или закричит дурное, то его тут же полиция забирала, чтобы разобраться: оставить у себя или в психбольницу к дурикам отправить… – профессор протерет линзы выпуклых очков, продолжит снисходительным тоном  и поучительно: –  Никаких серьезных социально-экономических причин для падения монархии  Николая II в 1917 году не было. Конечно, война не мать родна: многим надоела, но тяготы войны в России были гораздо меньше, чем в Австро-Венгрии и Германии, меньше чем во Франции, и даже меньше чем в Англии. Даже продуктовые карточки  в России не вводились (кроме как на сахар)… Что, что?.. Конечно, согласен: голодно без сахара-то!.. На чем или на ком остановились?.. Ах да, мы выснили, что Второй Буржуазной революции не было бы у нас в стране, если бы не заговор коррупционеров гучковых и львовых против Царя (контрразведка и МВД вышли на след огромной коррупции в ЗемГоре  и ВПК – и в январе 1917 года начались следствие и аресты, и не позже апреля этого года  организаторов ОПГ Гучкова и Львова  ждали суд и тюрьма, но ведь народ – да ни кто – об этом не уведомлялся: призумция не виновности – высокопорядочность Николая!..) –  им нужно было до апреля свергнуть Николая II (или убить, как Его деда), чтобы спастись… А так мы бы до Берлина дошли в 1917 году – какие силы были подготовлены к наступлению! – а не 1941 году. (Второй мировой не было бы – Полноразмерной Германии  не было бы и Восточная Европа была нашей    западной провинцией, проливы и выходы в Средиземное море тоже стали бы нашими вратами в Мировой океан, так как согласно Босфорского соглашения – при условии победы над Германией в состав  Российской империи вошли бы Константинополь и проливы Босфор и Дарданеллы – да что уж скромничать: само Средиземное море стало бы гостиной великой нашей империи!.. Что «хи-хи-хи»?.. Вы бы не по турецким  пляжам валялись голышом, а к себе ходили отдыхать на вольный чистый райский берег Индийского океана…)] … По покаянным воспоминаниям протопресвитера Георгия Шевельсакого в обстановке начавшегося Февральской революции, в Святейшем Синоде «царил покой кладбища». Полусонные сытые синодальные архиереи, сидя на своих креслах, подпирая  пузами столы, вели архиважные текущие государственные дела: изучали бракоразводные дела и, с нескромным любопытством пылая, пытали –  от горя посеревшую – дамочку, чтобы она еще раз устно пересказала  подробности причины, вызвавшие семейную катастрофу,  или, заскучав от безделья,  начинали перепроверять документы давно вышедших на пенсию, чтобы, найдя случайные описки, вызвать старичка или  дряхлую старушку повесткой, где указывалось, что они  еще не старые  и потому в пенсии им отказано. (Бывало, что после такого, действительно, пенсия уже не надобна была – уже покойнику!)  На многочисленные поступающие к ним обращения со стороны граждан и высокопоставленных чиновников – в том числе и церковных – с просьбами о поддержке Трона, на письма и телеграммы различных общественных организаций (например, губернских отделений «Союза русского народа») не отвечали – не брали даже в руки, отсылая их к Родзянко, с попутными  словами: «мы, Церковь, политическими делами не имам…» Вот такими не действиями Русская Православная Церковь показала свое антимонархическое настроение, позволила-благословила народ на  непростительный грех:  свержение Царя Императора Российского Николая Второго!.. Это было Ее первое роковое не выполнение – предательство! – своего Предназначения, которое послужило «толчком» к началу духовной катастрофы и апостасии (массового отхода от веры) русского народа!..
. . .
В этот судьбоносный трагический холодный февральский день три двухэтажных здания Таврического дворца были как в осадном положении от бесконечного потока людей, которые шли и шли (стекались люди всех рангов и состояний), как бы ища спасения от творимого и творящегося в городе, так и, чтобы высказать, покричать, чтобы власти навели порядок, очистили улицы и площади от сошедших с ума. Пытались пртиснуться-пробиться внутрь, дойди до самого Председателя Государственной Думы Родзянко. (К самому известному человеку в России: символу свободы. Да и сам, Михаил Владимирович, считал себя самой большой политической звездой страны.)       Хотя двери в кабинет Михаила Владимировича не закрывались, к нему невозможно было пройти. Некоторые все-таки, сумев пробиться и пройдя в его кабинет, толкались, ища его, но тщетно: кругом такие же,  судя по приличной одежде и по утонченным лицам,  люди самодостаточные – не извозчики и кухарки. Кто-то натыкался на стол, за которым восседал товарищ Председателя или его секретарь, но хотели видеть Родзянко и только с ним говорить. По рассказам, – а которые уже встречались с ним – знали, что Михаил Владимирович всегда спокойный, как всегда доброжелательный, каждому находил нужные слова утешения, успокаивал (повидимому, и сам успокаивался), при этом не скрывал серьезности положения, но все равно люди действительно успокаивались, и возвращалась уверенность и сила у «потерявшегося» человека… Председатель Госдумы в это время был у себя в потаенном “чуланчике» и диктовал письмо (очередное) Царю. Его личный секретарь Садыков дописал, по привычке перечитал вслух: «Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт, продовольствие и топливо пришли в полное расстройство. Растет общее недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба.  Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю  Бога, чтобы в этот час ответственность не  пала на венценосца». – Поднял глаза. Михаил Владимирович откинулся на диване, глаза закрыты. Садыков никак еще не мог привыкнуть к трезвому лицу Родзянко и к новому тону говора, к его поведению: даже его привычка  покрасоваться, присущая Председателю, куда-то исчезла;  честность, правдивость и безграничная доброта – отличительная черта,  за что его любили, ненавидели, а были и такие, что боялись и желание помогать людям, тоже стало небылицей. Он как бы и ростом уменьшился и живот усох. А ведь не помнится случая в многолетнем секретарствовании, чтобы Михаил Владимирович раньше кому-либо отказывал в просьбах (к нему в день обращались люди всех сословий и состояний толпами), после приема отсылал с кратким приказанием секретарю: «Выслушайте подробно и напишите соответствующему министру». Садыков был человек  еще тот – не выжил бы,  умер от дикой эксплоатации – хитрован и умный ленивец, понимая, что выполнить все поручения Председателя невозможно, усомневался в личности просителя и докладывал об этом Михаилу Владимировичу, который очень удивившись, громко – в ухо своему секретарю: «Садык! Какой вы злой: всегда находишь в  человеке что-то плохое, отрицательное, чтобы не помочь!.. Помни одно: пусть я лучше помогу десяти недостойным, чем лишу этой помощи одного несчастного… Я калиф на час и надо пользоваться, пока я у власти. Бог знает, быть может меня завтра сошлют в Сибирь или повесят, а пока я цел – должен помогать ближним!..» А чаще, памятуя, как от громкого голоса Родзянко у него закладывает ухо, Садыков просто никому никаких писем не посылал. Иногда на этой почве Михаил Владимирович, оскорбленный, ссорился с секретарем, но потом в скором времени вновь приходил, таща кучу бумаг, просил прощения: куда без своего секретаря и кто он?! – одним пузом, без головы с быстрыми нейронами и живыми гибкими извилинами, много не надумаешь, не нарешаешь-сделаешь... Напрасно метался Михаил Владимирович в своем «чуланчике», как медведь, попавший в волчью яму, – ждал ответ на свою, только что посланную отчаянную телеграмму…
Кроме того, «Толстяка Родзянко» тревожило (коробило!): с утра в Таврический  дворец зашел и стал бродить по залам и коридорам нежданный  пугающий слух о том, что в кармане у Министра внутренних дел Протопопова лежит подписанный Указ о роспуске Государственной Думы. Михаил Владимирович , вдруг понял, что ответа не дождется, что хватит с Николаем Александровичем миндальничать! «Он упрям! – Я еще больше!.. Он еще не знает меня настоящего: я все ходил уговаривал, упрашивал, убеждал, а теперь буду действовать, как того требует жизнь и история!.. Монархию, конечно, нужно в России оставить, но ограниченную конституцией, как во всех цивилизованных странах… Надо Его сменить, а, если нужно – убрать!..» (Перекрестился, ища глазами икону… Вгляделся: «Господи не та икона – не туда смотрю и крещусь!»)  Михаил Владимирович всем огромным телом  чувствовал – до коликов в своем чреве, – что распустить Думу в такой момент– это бросить непотушенную цигару в порохой погреб!.. «Все ведь понимают, ибо, если что еще сдерживает и продлевает относительное спокойствие, так это Дума, на нее обращены все взоры, на которую вся надежда, и только Он один!.. Видите ли, Ему надо свободного полета: лупоглазый Двуглавый Орел… Он, что не понимает, что лучше в клетке жить со своими цыпляти-орлятами, но жить!.. Знал бы Он, что львовы и гучковы тоже хотят свободы (взаправду не хотят сидеть в тюремной решетке)  и не от кого не зависеть и никого не бояться, запрягав Россию с вместе с  народом, заневолив его трудиться на них. А какая поддержка в уничтожении монархии в Российской Империи со стороны «западных портнеров!..» Слово-то нашли: «портнеры» ! Да эти «портнеры» такие подлецы, каких еще Мир не видал!.. А мне с ними придется троится… О, мой Бог! Если Ты есть, то не дай мне стать могильщиком Царя Русского?!.» Слух подвердился!.. В Сенате опубликовали Высочайший Указ Николая II правительствующему Сенату о роспуске Госдумы. Председателю Государственной Думы М.В.Родзянко об этом сообщили по телефону. Родзянко был в какое-то время непросто в панике, а в состоянии ступора, потерял ореинтацию в пространстве и в мироустройстве. Он, человек от природы добрый, не способный к злости и обиде, никак не мог понять: почему Император не хочет принять от него помощь?!. Ведь только он, Родзянко, играющий главную роль посредника между Им, Царем, и «общественностью», смог бы помочь… Всем уже было известно о роспуске Думы. Его искали (только товарищи его и секретари знали, что он в своем «чуланчике» закрылся и переживает).                – Я категорически не согласен с данным Указом и потребую отменить его, в противном случае, анархия погубит и  Армию, и саму правящую династию!.. – Встал, развернулся, подняв ветер в комнатушке, подошел к  распахнутой форточке и, глядя оттуда на творящееся на улице богопротивное, начал диктовать: «Всеподданнейше доношу Вашему величеству, что народные волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийный характер и угрожающие размеры. Основы их – недостаток печеного хлеба и слабый подвоз муки, внушающие панику, но главным образом – полное недоверие к власти, неспособной вывести страну из тяжелого положения. На этой почве, несомненно, разовьются события, сдержать которые можно временно ценою пролития крови мирных граждан, но которых при повторении сдержать будет невозможно. Движение может переброситься на железные дороги, и жизнь страны замрет в самую тяжелую минуту. Заводы, работающие на оборону в Петрограде, останавливаются за недостатком топлива и сырого материала, рабочие остаются без дела, и голодная безработная толпа вступает на путь анархии, стихийной и неудержимой. Железнодорожное сообщие по всей России в полном расстройстве. На юге из 63 доменных печей работает только 28, ввиду отсутствия подвоза топлива и необходимого сырья. На Урале из 92 доменных печей остановилось 44, и производство чугуна, уменьшаясь изо дня в день, грозит крупным сокращением производства снарядов. Население, опасаясь неумелых распоряжений властей, не везет зерновых продуктов на рынок, останавливая этим мельницы, и угроза недостатка муки встает во весь рост перед армией и населением. Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно бессильна восстановить нарушенный порядок. Государь, спасите Россию, ей грозит унижение и позор. Война при таких условиях не может быть победоносно окончена, так как брожение распространилось уже на армию и грозит развиться, если безначалию и беспорядку власти не будет положен решительный конец. Государь, безотлагательно призовите лицо, которому может верить вся страна, и поручите ему составить правительство, которому будет доверять все население. За таким правительством пойдет вся Россия, одушевившись вновь верою в себя и своих руководителей. В этот небывалый по ужасающим последствиям и страшный час иного выхода нет, и медлить невозможно…» – и подпись… Погоди, поскакал… – Лоб Родзянко исказили страшные складки морщин: думал. – Пошли и командующим фронтам, но с припиской, – продиктовал.– Николай игнорирует все мои послания, и теперь посмотрим, когда командующие фронтов получать копию обращения к Государю  с моей соответствующей припиской-прошением лично к ним, к руководству Армии и Флота!.. С печальным лицом проводил секретаря В.Садыкова и набожно перекрестил его узкую сутуловатую спину, сам тоже вышел… Михаила Владимировича заждались все. В кабинете его окружили товарищи Председателя, секретари, потянули в актовый зал,  где уже собрались, узнав об Указе,  все члены Думы и гудели-ждали Родзянко. Многие пробивались сквозь бушующий город и были еще под впечатлением происходящего на улицах. Председатель Родзянко шел большими шагами, чуть не задавил попавшего под ноги старичка, все время оглядывался, как будто кого-то или чего-то ждал… Гуд стихал. (Но тяжелое давящее состояние у людей осталось,  – как-будто в огромном помещении с гигантскими люстрами, висящими по средине, кто-то или что-то было и оно напускало на сидящих в зале тяжелое воздействие.) Все смотрели на Михаила Владимировича с надеждой и ждали, что он скажет, а он – на них. Впервые, не красуясь, прошел, взошел на  трибуну. – Хгоспода! Я отправил Хгосударю послание от имени вас и всем командующим фронтами, требуя отменить Указ о роспуске Хгосударственной Думы, предупредив, что произойдет, если не будет отменен Указ, – Родзянко вновь оглянулся (только теперь многие заметили, как он поседел за эти окоянные дни, – не просто поседел, а побелел). – Ранние послания Он игнорировал. Это последнее… Давайте до завтра подеждем… Было очень неприятно, а некоторым даже противно смотреть на Председателя Думы: он явно паниковал. А как не запаникуешь, когда с одной стороны Указ Императора о роспуске огромной говорильне и кормушке под именем Государственная Дума, куда слетелись самые дерзкие и наглые амбициозные, выбив-отвоевав себе статус депутата; с другой – Таврический дворец оцеплен толпами революционных солдат и рабочих, которые вот-вот могут («Господи, недопусти!»)… И внутри: забушевали правые – отказались подчиниться Указу: с криками-угрозами (непонятно в чей адрес) и вопленным ором, все разметая на своем пути, выскочили на улицу – обниматься-браться с осаждающими; но большая часть членов Думы, уже не представляющие свою жизнь без думских кресел, заявили, что подчиняются Указу, но не разойдутся, а продолжат совещания в частном порядке. Последнее сбодрило не только Родзянко, но и всех: заговорили,  заспорили между собой.  Михаил Владимирович привычно повел плечами, открылся оволосенный рот его (лучше сказать пасть): – Вот и ладненько: а пока Совету старейшин надо подумать о выборе Временного комитета членов Думы. Если меня изберут Хглавой Временного комитета Хгосударственной думы, то пусть – я уважу вас, хгоспода: не откажусь. Завтра придет новый Указ Хгосударя, который отменит старый и мы продолжим уже на лихгитивной основе … Члены Думы, совещальщики,  расходились, говорили между собой: – Тут мне в ухо один нашептывал, будто Николай Голицын хочет объявить о приостановлении работы обеих палат парламента до апреля. – Хоть князь он, но не дурак же … – Как знать: князья-то чины и должности родом берут, а не умом, как простые смертные. – Ну, ты совсем задепутатился: сображать перестал. Ясно, как блин, что нас-то  прикроет государев Указ, но Правительство оставит… В такое время!.. – Есть еще третья сила… – Скажешь может: Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов?!. – А что, как в пятом году Советы… – Вот ты,  епутат! Да теперешние Советы совсем из других корней: их создали в начале этого года члены РСДРП меньшевики во главе с Гвоздевым – они все члены Рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета . Правда, за организованную антиправительственной демонстрации с воззванием: «решительного устранения самодержавного режима» в конце января их, членов, арестовали и заперли в тюрягу. – Да ладно, не свисти, только руководителей… – А что рукодители не члены?.. . . .
Из дневника Николая II.: «10 час. пошел к обедне. Доклад кончился вовремя. Завтракало много народа и все наличные иностранцы. Написал Аликс и поехал по Бобруйскому шоссе к часовне, где погулял. Погода была ясная и морозная. После чая читал и принял сенатора Трегубова до обеда. Вечером поиграл в домино». Он постоянно думал о больных детях, о том, как с ними водится-ухаживает Аликс («Господи, почему именно сейчас они заболели?!.») Разговаривал с Ней по телефону («напрямую»), просил Ее не переутомляться – знал, что слаба она здоровьем: в лучшие-то времена – то  одно, то – другое. Из врачей говорил только с Евгением Сергеевичем. Корь страшна осложнениями!.. Принимая доклад, отметил про себя, что очень уж тревожная тишина и спокойствие со стороны противника на фронтах. Ощущение такое как-будто Запад стал единым: спарились между собой одной целью– не стало у них каких-либо противоречий… Даже те, кто (иностранцы), которые каждый день слетаются на кормушку к Нему, сегодня вели себя вольгоднее и своевольно… А то, что творилось в Петрограде, было уже опасно, недопустимо, хотя было понято, что многое не договаривается, утаивается от Него администрацией и чиновниками – и не понять: боятся или вредят Ему. (Он через свою личную агентуру выяснял реальную обстановку в стране. Главное: Он был уверен в преданности Армии и Флота и Русской Церкви Ему!) … Неожиданная телеграмма («Что по телефону не могла сказать?!,») от Императрицы Александры Федоровны больно хлестнула, на время выбила разум вместе со спокойствием и уверенностью в себя: «Если мы хоть на йоту уступим, завтра не будет ни государства, ни России, ничего! Надо быть твердыми и показать, что мы господа положения». Успокоился (не такое Он «проглатывал» от своей жены-Императрицы), написал Ей (хотел еще раз разъяснить Ей, что если Он вел бы себя, как Она этого требует, то давно Она была вдовой, бывшей императрицей, но не стал такое писать: знал, что Она не воспримет, а лишь расстроится, чего очень не хотел Николай)… Поехал по Бобруйскому шоссе к часовне, где решил «погулял». Все цареведы-писатели повторяют друг за другом, что «император отправился на обычную прогулку». Нет не на обычную… В те мерзопакостные дни каждый час, каждый миг был для Нащего Последнего Русского Царя-Императора  необычным!.. То место, где  около шоссе  Могилев – Бобруйск на пригорке стоял памятник-часовня в ознаменовании величайших исторических событий  (в память сражения, данного русскими в 1812 году Наполеону)  в окрестностях Салтановки, захотелось сегодня посетить. Государь взял с собой полковника флигель-адъютанта Мордвинова. Со стороны Он казался спокойным, серьезным и задумчивым. Несмотря на  холодный ветер, одет был в легкую неутепленную шинель. Встречающиеся по дороге крестьяне (рослые, русобородые) по особо доброму всыхивали своими такими же, как ясное небо, глазами и достойно низко кланялись, крестились, а потом долго, щурясь от солнца, смотрели Ему вслед. Николай вдыхал  неповторимый сладостно-родной воздух Белой Руси  (чуть морозный), насыщенный запахами хвойных лесов, березовых почек – уже коричневых, начинающих готовиться к  весне–жизни–возрождению и омолаживался-оживал и становился и чувствувовал тем, кто Он «еси»: Царь-Император – Хозяин Русской Земли!..  Осматривался, разглядывая окрестности вокруг часовни,  и, представляя себе, какие значимые исторические события происходили здесь 105 лет тому назад, как всегда, восхитился, поражаясь, какие русские солдаты были и какие офицеры!.. [В начале июля 1812 года 7-й корпус генерал-лейтенанта Николая Раевского  (в критический момент боя генерал, взяв с собой двух подростков-сыновей, сам повел солдат в бой-контратаку на врагов!..)  сдержал превосходящие силы французов под командованием знаменитового маршала Даву, что позволило 2-й русской армии Багратиона перейти Днепр и соединиться под Смоленском с 1-й армией Барклая-де-Толли. Русская Армия избежала уничтожения, была сохранена и смогла в дальнейшем показать свою удаль и умение под Бородином, а потом и вовсе поколотить-побить 685 тысячную армию захватчиков, а оставшихся (60 тысяч) выпнуть за пределы России. Мало того: русские армии и соединения перешагнули через свою границу и пошли спасать–освобождать  европейские страны  от наполеоновских поработителей… дошли до самого логова французских буржуа – Парижа, где закончили свой поход!] По военной науке и Уставу офицер не должен сам впереди своих солдат ходить в атаки – в бой. (Николай II, прекрасно образованный и военном деле, знал, что еще при Чингисхане тысячники и темники не ходили впереди своих конных частей и соединений. Они руководили своими войсками с помощью сигналов или, посылая посыльных, с тем или иным приказом, а сами наблюдали-руководили за ходом сражения в тылу.) Да, генерал Раевский не должен был идти впереди своих войск – считай на смерть, и еще детей своих взял с собой, – но он совершил такой героизм-подвиг, ради победы!.. Николай II остановился и стал смотреть на золоченую луковку часовни с  золоченным же крестом («необычные святые места!»)  и по его телу, явственно, пронизав его всего огненными иголочками, прошлись слова-наставления Отца, которыми Он руководствовался в жизни: « Я завещаю тебе любить все, что служит ко благу, чести и достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя  притом, что ты несешь ответственность за судьбу твоих подданных  Перед Престолом Всевышнего.  Вера в Бога и святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни. Будь тверд и мужественен, не проявляй никогда слабости. Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушай самого себя и своей совести».  Красное лицо Царя стало бледнеть. Он почувствовал вдруг холод, хотя борода спасала от сильных укусов морозного ветра в лицо. Подумал: «Как это Бог-Создатель предусмотрел бороды!..» Посмотрел боковым зрением на своего адъютанта. Тот шел позади – чуть в сторонке, – оглядываясь вокруг сторожевым взглядом. Восхитился полковником: «Умный и верный, как пес, – нет не надо ео менять! – были бы все такие мои подданные, тогда я смог Рай создать на своей Земле Русской!..» Вдруг, перед глазами видение: генерал Раевский вместе с сыновьями-подростками идет в штыковую атаку (в летнем омундировании) навстречу французским солдатским рядам (они – в зимнем), выставившим вперед себя длинные ружья со шпагоподобными штыками.  Остановился Император Николай Алесандрович: «Я бы  смог так!?.» – напрягся, стиснул зубы, застонал негромко (но Мордвинов услашал – пристально смотрел на Государя и ждал, сделав полушаг в Нему):  с ужасом понял, что не смог бы!.. Тело Его затрясло, от холода и от – перевозбуждения (первый раз в жизни Он на время потерял власть над собой!)… Подъехала машина, адъютант и водитель бережно усадили Государя, затянули сверху чехол кабины, (сразу стало тепло, восстановился …), поехали… «Будь я им и на его месте, – смог бы!.. Ну, а на своем месте!?. Я готов жизнь свою отдать за Родину! И кто меня знает, в этом не сомневается!..» – чуть повернул свое зололисто-бронзовое бородатое лицо, дернулся ус: – Едем в Ставку, Штаб!.. Доведите до генерала Иванова, чтобы  он  с георгиевскими кавалерами завтра к утру был в полной боевой готовности!.. В 10-00, сам лично, доложил о готовности к исполнению приказа!.. (Николай прислушался совету Алексеева и принял решение отправить свою личную охрану из героев георгиевских кавалеров главе с генералом Ивановым в Петроград, чтобы навести соответствующий общественный  порядок в столице, – облегченно глубоко вздохнул, стал смотреть на летевшую навстречу подсыпанную песком полосу шоссе-дороги.)
. . .
В (17-оо) в Штабе Государя ждала еще одна телеграмма: Министр императорского двора Фредерикс подал с голубоватым фоном лист с текстом телеграммы. Николай Александрович взглянул-прочитал, внешне оставаясь спокойным, – только дернулся ус – подумал: «Хотят меня все-таки в конституционную клетку посадить!..»– а вслух: – «Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду отвечать». К аппарату связи срочно просил подойти Государя Военный министр Беляев. На этот раз на невозмутимом лице Николая не только задергались два уса, но округлились глаза, но Он, взял себя в руки: успоился и нарочито медленно не спеша подошел, взял трубку затолкал себе в ухо. – Ваше Величество!  Произошел бунт: четвертая рота запасного батальона лейб-гвардии Павловского полка, учавствовавшая в разгоне демонстрации,  отказалась стрелять по нарушителям порядка и открыла огонь по полиции, а потом по собственным офицерам…  По моему приказу силами Преображенского полка мятеж был подавлен, но небольшая часть изменников с оружием в руках сумела вырваться и дезертировать. Их ловят. Арестованные были переданы Хабалову с требованием преступников судить военным трибуналом и казнить… Но Хабалов не выполнил мой приказ и не решился на такие меры – ограничился лишь арестом… – Верховный выдерживал паузу, а потом повернул голову в сторону и кашлянул как простолюдин-курильщик, и негромко спокойно – в микрофон: – Я не отменю действия командующего… – Прошу Вас, Ваше Высочество!.. Любезнейше выслушайте… Это «фатальное слабоволие» генерала Хабалова, оно приведет к тому, что войска выйдут из под контроля!.. Николай положил трубку, отошел, закурил…
Поздно вечером к играющему в домино Государю бесшумно (по мягкому ковру)  подошел один из дежуривших адъютантов и доложил, что на  совещании у председателя Совета министров князя Н.Д.Голицына было принято решение объявить Петроград на осадном положении, однако властям не удалось даже расклеить соответствующие объявления, так как никто не признает Правительство и не исполняют… – Одни объяснения!.. Никакой должной деятельной и действенной работы!..
. . .
[Вот как видел и как понимал происходящие события полицейский  Шурканов (донесение от 26 февраля 1917 года, – незадолго до разгрома здания Охранного отделения буйствующей толпой): … «Движение вспыхнуло стихийно, без подготовки, и исключительно на почве продовольственного кризиса. Так как воинские части не препятствовали толпе, а в отдельных случаях даже принимали меры к парализованию начинаний чинов полиции, то массы получили уверенность в своей безнаказонности, и ныне, после двух дней беспрепятственного хождения по улицам, когда революционные круги выдвинули лозунги «долой войну» и «долой правительство», – народ уверился в мысли, что началась революция, что успех за массами, что власть бессильна подавить движение в силу того, что воинские части не сегодня-завтра выступят открыто на стороне революционных сил, что начавшееся движение уже не стихнет, а будет без перерыва расти до конечной победы и государственного переворота».]                . . .
В конце дня, поздно вечером: Председатель Совета министров Н.Д. Голицын объявил перерыв и в работе Государственного совета до 1 апреля 1917 года …

   9
27 февраля 1917 года.


… «А беспорядки набирали обороты: 27 февраля (в Петрограде) была проведена массовая политическая стачка под лозунгами «Долой войну!» и «Да здравствует республика!». В составе демонстрантов шли одни мужчины и  несли плакаты не с просьбами типа: «Дайте хлеба!» – как днями раньше, – а с требованиями дать свободу, демократию,  прекратить многолетнюю войну… И лица людей были уверенные, смелые и время от времени они хором, дружно, широко разевая рты, изо всех сил кричали, надрываясь, эти лозунги   – видно сразу, что ими руководили и их водили…»
. . .

Вчера в десять вечера В.П.Садыков смог сбежать домой. С трудом успокоившись после всего виденного и слышанного, он заснул, но злой  телефонный звонок заставил его вскочить в три часа ночи. Нервной рукой наставил трубку в себе в ухо. Так и думал: озабоченный хриплый гудящий бас Михаила Владимировича просил его немедленно явиться к нему…
М. Родзянко красный потный сидел за письменным столом у себя в кабинете. Молча, протянул руку с гербовой бумагой с царственными печатями (кресло под его грузным телом скрипнуло): – Вчера – по телефону, а сегодня официально…
                . . .

Рано утром прозвучал сигнал «Подъем!», но батальонные роты отказывались выполнять команду – солдаты продолжали лежать, потягиваясь и ухмыляясь. Доложили командиру  штабс-капитану Лашкевичу, что батальон не выполнил команду «подъем» и не выходит на утреннее построение. Штабс-капитан (чернявенький, молодой, горячий) приказал фельдфебелю команды Кирпичникову с младшими командирами  навести уставной порядок в казармах учебного запасного батальона (600 человек) лейб-гвардии Волынского полка и арестовать зачинщиков и затолкать в переполненную, забитую людьми в гауптвахту. – Вам все ясно?! – вбешенстве заорал на унтер-офицеров во главе с фельдфебелем. Но вместо того, чтобы: ответить, «так точно», повернуться и отдать команду: «За мной по ротам разбежались!» Кирпичников (квадратный, красный, большие рыжие усы – в разлет) продолжал стоять, широко открытые глаза его начали наполняться ядовитой зеленой мутью… – Идите, – уже спокойно и вежливо, – через полчаса я сам приду с караульной командой и выберу-арестую… И, когда через полчаса капитан Лешкевич зашел в казармы, то там вовсю миниговали… Офицер приказал арестовать и показал на самых буйных, прыгающих и орущих на своих нарах, но никто из караульной команды не побежал исполнять его приказ. Лашкевич в ярости выхватил револьвер и сам кинулся на зачинщиков (как ему показалось) бунта: – Расстреляю!.. Согласно военного времени… И пострелял бы ребят (ни у кого не было сомнения), если бы офицера ловко и умело не подсек фельфебель  (не зря столько лет учился, а потом сам учил убивать!..) … Многие не видели, но поняли  что произошло-случилось. Стало тихо. Прервал тишину хрипловатый командирский голос Кирпичникова:  – Значит как решили: в демонстрантов не стреляем, берем оружие и идем в ряды минигующих, охраняем их, не даем казакам, полиции срелять по людям… Всех офицеров, которые отказыаются с нами идти, устранить и командования в подразделениях взять унтерам… А сейчас  караульная команда марш в гаупвахту и освободить всех… Выборным, которых избрали,  выполнять: пойти по батальонам Литовского и Преображенского полков  и, ладно уж … которы офицеры не будут исполнять…– усмехнулся: пусть бегут – для них это позор на всю жизнь, пока живы!.. . . .
 
Так солдаты и младшие командиры  запасного  батальона Волынского полка подняли мятеж, заставив офицеров покинуть подразделения, часть, а кто  попытался сопротивляться и не подчиниться – сохранить офицерскую честь и верность присяге – были убиты. Мало того, мятежники начали «снимать» соседние части, вынуждая их также присоединиться к восстанию… Вооруженные солдаты, потерявшие временные и пространственные координаты, забывшие для чего их Родина призвала, доверила свою защиту от врагов, рвавшиеся захватить Ее, поделить, как добычу ее народ вместе материальными ценностями и богатствами, как сомнамбулы, шли раскачиваясь и горланя: «Долой войну!»… «Да  здравствует республика!» –по Литейному проспекту, где встретились, соединились с  полуодуревшими от многодневного бастования-беснования рабочими Петроградского орудийного и патронного заводов. Восставшие захватили артиллерийские орудия и мастерские Орудийного завода. Арсенал  –  Петроградский главный артиллерийский склад. Рабочие получили оружие: 40 тыс. винтовок и 30 тыс. револьверов!.. Подожгли здание Окружного суда и бегали вокруг, теряя остатки     человеческого разума. Так беспорядки окончательно переросли в вооружённое восстание. Бесконечно огромная толпа рабочих, солдат, молодежи (опять среди них студенты!) и праздноведущие образ жизни городские жители, ведомые,  пакостными желаниями, заторопились к самой большой петроградской тюрьме «Кресты», где содержалось более двух тысяч заключенных. Мятежники пошли на штурм … Охранники оказали сопротивление, потому были разоружены, в сотни раз превосходящими их вооруженными солдатами и рабочими, побиты-поломаны, но все равно открывать камеры отказались. Демонирующие, отобрав у них ключи, выпустили осужденных: вышли, помимо политических, и уголовные преступники, что резко осложнило  положение в столице. Ожесточились   уличные бои. (Ситуация в городе стала неконтролируемой.) Были выпущены осужденные (в основном по уголовным статьям) и из других тюрем.  Ворвались в Дом предварительного заключения, освободив бандитов,  здания сожгли полностью. Такие же паронояльно-преступные  действия произвели восставшие с тюрьмами «Литовский замок».
 Путь многотысячным вооруженным колоннам восставших, усиленных уголовниками, на Александровском мосту заблокировала застава 4-й роты Московского полка с пулеметами. Наставленные на людей стволы пулеметов заставили остановиться…После горячей перепалки, убеждений со стороны перешедщих на сторону восставших военных, рядового состава, сотрудников полиции и казаков, пулеметчики убрали в стороны свои грозные «орудия», расступились и пропустили, а потом и сами присоединившись к ним пошли вместе на Выборгскую сторону, где соединились с демонстрантами с Большого Сампсониевского и Безбородкинского проспектов, пошли на Финляндский вокзал и заполнили привокзальную площадь. (Настолько была многочисленна толпа!..) Начались, как принято, вновь митинги и выступления разнопартийных ораторов, в том числе членов РСДРП (меньшиков) и руководителей-дирижеров буржуазной революции. В этот день на улицы Столицы вышли рабочие Петроградской стороны, Нарвского, Петергофского, Александро-Невского и других районов (свыше 385 тыс. рабочих с 869 предприятий). К ним присоединись, кроме названных, солдаты сильной заставы Троицкого моста, остальные солдаты Московского полка, Гренадерского полка и другие части и подразделения. (К вечеру уже около 67 тысяч военнослужащих рядового и младшего командного состава перешли в ряды восставших, «действия которых стало приобретать общенародный характер».) В Петрограде восставшими, кроме Арсенала, тюрем, Дома предварительного заключении, здания Окружного суда, Департамента полиции (главари, ворвавшихся в здание революционных отрядов,  приказали найти документы с адресами и личными данными сотрудников полиции и секретных агентов, чтобы по ним можно было разыскать их  и линчевать, но у директора Департамента Васильева хватило ума успеть отдать распоряжение, чтобы все папки с документами служащих в полиции и агентов уничтожить; не найдя бумаги на полицейских,  взбешенные «революционеры» облили внутри здания керосином все архивы и подожгли:  чтобы уничтожить весь имеющийся в руках бывшей власти компромат на бандитов и преступников – в том числе и революционеров – они по юридическим понятиям тоже преступники – еще какие: шли против существующей законной Власти страны!) и множество полицейских участков, были захвачены Мариинский и Зимний дворцы, Адмиралтейство, Петропавловская крепость, Главпочтамт, телеграф, мосты и вокзалы. Были заняты важнейшие пункты города, правительственные здания. Петроград оказался полностью во власти восставших, и началась человекобойня: начали с полицейских и особую жестокость восставшие проявили к ним. Пытаясь спастись, служители Фемиды не организовались, не объединились, а разбежались, как кролики (даже с крысами не сравнишь: крысы кусаются – обороняются, защищаются!), переодевались (некоторые в женские платья), прятались на чердаках, подвалах, конюшнях и в нужниках. Озверевшие банды революционеров все равно их находили и на месте предавали смертной казни… с чудовищной жестокостью: наслаждаясь, смотрели, как только что живой здоровый мужчина, агонирует, превращаясь в окровавленный труп с перреезанным горлом, с выколотыми глазами (были у которых отрезали еще у живых гениталии и выбрасывали собакам!)… Вот что писали очевидцы: «Мятежники рыскали по всему городу, разыскивая городовых и околоточных, выражая бурный восторг, найдя новую жертву для утоления своей жажды невинной крови, и не было издевательств, глумлений, оскорблений и истязаний, которых не испробовали звери над своими жертвами». В это же время, то же самое происходило и в Кронштате: пьяная озверевшая матросня устраивала самосуды над господами (ловили любого прилично одетого трезвого и резали-закалывали кортиками) и своими офицерами – одних только офицеров Балтийцского флота убили более ста!.. Во второй половине дня под контролем властей оставались Василеостровский район и Адмиралтейская часть. Кое-где «зараза» начала распространяться в пригороды Петрограда: Первый пулеметный запасной полк в Ораниенбауме, казнив 12 своих офицеров, выдвинулся в столицу, где присоединился к погромщикам полицейских участков, к убийцам полицейских и офицеров, к грабителям и марадерам. Встретили толпу, идущих сжигать и грабить дом Министра императорского двора (Владимира Фредерикса), как «немецкий». (На самом деле Фредерикс был шведом.) Пристали, подсобили. Вечером часть полка (самые ненасытные к зрелищам и «***лиганству») побежали громить Петроградское Охранное отделение…


. . .
Царское правительство растерялось, проявило неспособность к быстрым и решительным действиям. Разрозненные  немногочисленные (но все-таки достаточные!) силы, сохранявшие верность Царю, оказались не управляемы и неиспользованными, для расправы с дикой анархией, охватившей столицу, а воинские части, (основная – большая часть – вооруженных сил Столичного округа распологались в пригороде) вызванных для подавления восстания, войдя в город, также не были использованы-направлены …  Во второй половине дня все заставы были смяты или рассыпались-разбежались и центр Петрограда был открыт и  проветривался  одуревшили от свободы и всепозволенности людьми (непринадлежавщими себе, искалеченными, обиженными жизнью), сгрудившимися в толпы,  постоянно находившиеся в  броуновском движении.
На сторону восставших в этот день перешли те, кто обязан был бороться с беспорядками. Одни это делали добровольно, другие вынужденно. Присягоотступники и изменники солдаты частей Петроградского гарнизона едва ли не сплошным потоком шли к Таврическому дворцу. Как будто, явившись в Госудрственную Думу, хотели покаяться и принять новую присягу, которая бы очистила и оправдала их от пожизненного непрощаемого согрешения!..
. . .
Командующий Петроградским военным округом, генерал Хабалов, истерично прокричав-продиктовав телеграмму в Ставку («Прошу доложить Его Императорскому Величеству, что исполнить повеление о восстановления порядка в столице не мог. Большинство частей, одни за другими, изменили своему долгу, отказываясь сражаться против матежников. Другие части побратались с матежниками и обратили свое оружие против верных Его Величеству войск. Оставшиеся верными долгу…боролись против мятежников, понеся большие потери… Мятежники овладели большей частью столицы. Верными присяге остаются небольшие части разных полков, стянутые у Зимнего дворца под начальстом генерала Занкевича, с  коими буду продолжать борьбу.»),  свалил подальше от дел: закрылся в Зимнем дворце … (Эта телеграмма заставила Николая Второго поверить, что революция в России реальна и Он окончательно принял решение снять с фронтов некоторые части и послать в Петроград и самому лично поехать туда.)
. . .                Все равно Император-Царь наш Николай Александрович был прав в том, что Он верил: что абсолютное большинство офицеров военных, полиции и других силовых структур преданы и верны присяге и до конца будут служить Вере, Царю и Отечеству. Действительно так и было: предали Его – и вместе с Ним и Российскую Империю – высшее руководство Армиии и низшее армейское сословие, состоящее в массе из призванных на службу неграмотных крестьян – солдат и беднейшего пролетария вместе с опущенным (коррумпированным) руководством страны, а пока на отдельных улицах, проспектах и районах Петербурга продолжали сражаться – стоять насмерть разрозненные подразделения, сохранившие Ему верность, ведомыми офицерами-дворянами. Одним из таких был полковник царской армии Александр Павлович Кутепов. (Да! Тот самый: будущий  герой Белого движения.)  Он со своим отрядом (чуть более тысячи штыков) смог перекрыть центр города на некоторое время, разогнал демонстрантов, агитаторов и вооруженных боевиков. Но был забыт (или предан?!) Хабаловым. Пошли Кутепову вовремя подмогу (известно, что батальоны Павловского, Кексгольмского полков стойко держались от воздействий короновирусов-агитаторов и не были использованы в подавлении «мятежа»; в Петроградских юнкерских училищах в это время было сосредоточено несколько тысяч юнкеров, и которые были вооружены и готовы были выступить по первому приказу, также остались в «стороне»), хотя бы батальон безусых молодых сильных телом и духом преданных, готовых (не только по молодости!) идти на смерть ради Веры Царя и Отечества юнкеров, то в тот день неуправляемые и разношерстные революционные массы, не брезгуя убийствами и грабежами, не погрузили бы Петроград в хаос!.. А может даже в 1917 году всеядный подлый хищник-буржуа не смог бы добиться «отречения» Русского Император-Царя, а потом отправить Его вместе с семьей и верными слугами на Голгофу-Тобольск, и захватить власть, чтобы паразировать на русском народе, превращая его постепенно в животноподобное состояние по жизни и по сословному понятию!.. И генерал Михаил Александрович Романов  оставался верен своему долгу и присяге (не выступил против, как некоторые Великие Князья – были, кто и открыто –  против Николая II!). Он в этот день рано утром на экстренном поезде вместе с Джонсоном (помошником-секретарем) приехал в Петроград (звонил вчера М.Родзянко и просил приехать – но Он и так собирался в столицу), когда в городе было еще сравнительно тихо, но потом началась стрельба. Судя по тому, что началось и происходит генерал-майор Михаил Романов, понял, что ему нужно делать: после встречи с Михаилом Владимировичем поехал на Мойку к военному министру и передал по аппарату в Могилев, в Ставку, генералу Алексееву для передачи Николаю Александровичу, чтобы тот (брат-Царь) немедленно принял необходимые меры «для успокоения начавшейся революции, а именно – отставка всего кабинета министров, затем поручить кн. Львову выбрать новый кабинет по своему усмотрению»… Алексеев взял трубку, заговорил… Великий Князь Михаил жестко остановил его и потребовал, что «ответ должен быть дан теперь же, т.к. время не терпит, каждый час дорог»… Через минут десять через Алексеева был получен ответ от Николая: «Никаких перемен не делать до моего приезда в личном составе. Отъезд из Ставки назначен завтра в 2 часа 30минут дня»… Острая режущая боль в области желудка (начался очередной приступ   язвенной болезни желудка), отдающая даже в область перикарда, заставила согнуться,  закрутила … Михаил Александрович судорожно дрожащей рукой сыпал в рот толченую сместь мела с сушеными травами-спазмолитиками, адъютант Военного Министра Беляева подал ему стакан воды запить лекарство… Боли притупились, можно стало дышать и говорить. Великий Князь (бледный как мел, потный и мокрый  до кончиков гвардейских усов), подошел  к Министру, проговорил осевшим голосом: – Вам надо  (в городе «шла сильная стрельба», то с одной стороны, то с другой рокотали пулеметы, рвались-взрывались ручные гранаты, – ударно-звуковыми волнами заставляя дребезжать уличные стекла на окнах) переехать в Зимний, к генералу Хабалову и вместе с ним продержитесь  до моего прихода:  у нас больше половины гарнизона за городом бездействует –  я поеду  на моторе  и лично приведу войска … Только просьба: дайте нам с Джонсоном конвой до выезда из Петрограда… Через внутренний двор Великий Князь Михаил и Джонсон (с водителем)  выехали  и повернули на Гороховую, выскочили на Набережную. Машина громко рыча и «чихая-стреляя» черными клубами дыма разрегулированным двигателем,  добежала до Николаевского моста, затем повернула налево и разбежалась мимо храма Никола Морского и тут  выскочили вооруженные (гражданские и солдаты), бросились на перерез,  пытаясь загородить путь, закричали страшно: «Стой, стой!» Водитель в черной кожаной курте, фуражке, вглянул, на сидящего рядом  Великого Князя. – Гони! Вперед!.. – приказал шоферу, а Сам выхватил маузер. Успели, проскочили. Но ехавший взади охранно-ковоирующий автомобиль был остановлен (и уже не одними криками, а и прицельными выстрелами)… Михаил Александрович  не обернулся назад, не посмотрел и только громко рыкнул: «На Зимний!..» Ни Беляев (приехавший чуть раньше), ни Хабалов нисколько не удивились появлению генерала Романова, но очень удивились, когда Михаил Романов сказал, что завтра из Ставки выезжает сам Николай II c личным составом, потому еще раз предложил защищать Зимний Дворец.   Хабалов и Беляев категорически отказались, они решили вывести людей из Зимнего (видимо, между ними уже была сдоговоренность), объясняя это тем, что недостаточно сил.  [А защищать Зимний было чем: только в личном распоряжении у Хабалова было более 1000 человек, кроме того батальон Преображенского полка, одна рота Гвардейского экипажа (командиром которого был Великий Князь, предавший Николая II и перешедший на сторону революционеров – рота ушла от подчинения своего командира-предателя), отказавшаяся подчиняться своему командиру и решившая «до конца сражаться за Царя, за Веру и Отечество и своей кровью смыть позор своих бывших сототоварищей по Гвардии!.», сборный отряд генерала Занкевича сотен пять и Первый Донской казачий полк в полном составе.] Бледный седовласый генерал Комаров от конфуза такими действиями военного Министра и Командующего военным столичным округом потерял дар речи (у него затряслись губы и крупные капли пота выступили на лбу…). Занкевич, глядя на него, нехорошо усмехнулся, отвернулся…    Великий Князь Михаил с Джонсоном вынужденно покинули Зимний Дворец и перешли на Миллионную, 12, к княгине Путятиной. Пожилая княгиня-вдова, извинившись через дворецкого, что лично не может встретить, предложила им обед и отдых в своем кабинете. От обеда отказались, но выпили: грек-англичанин стакан водки, а Михаил Романов  кружку теплого молока, насыпав туда свое лекарство, затем подошел к аппарату и попросил связать его с Таврическим с Председателем Государственной Думы Родзянко… – Ну, хорошо, бывшим… Как нет его?!. Заседает?.. передайте ему, что звонил (назвался и дал адрес, где он остановился)… Обслуга постелила отдохнуть им на диванах. Толстый Джонсон, похудевший за эти жуткие тревожные дни, прошагал босиком по паркету к зеркалу (видно было, как под рубашкой свисал-болтался полуобсохший живот),  стал рассматривать свою рыжую щетину, повернулся к остановившейся служанке (уже приготовившаяся с посудой в руках уйти): – Есть ванна  горячий вода? – Отопление есть, значит, и вода горячая должна быть  – сейчас проверю… – убежала. – Давай ложись, отдохнем!.. Потом побреешься …– и – солдатское матерное слово… Николас, лежа, обиженным голосом: – Фукинг рашин лэнд: водка и мат!.. – Что, что?.. Водку ты сам пьюшь, и надо сказать у нас солдатский самогон лучше пьется, чем ваша сивуха-виски… А по поводу матерных слов, то тут, примерно, такое же, как водка и виски: у нас мат так мат: кратко, крепко и точно!.. Кстати у вас ругательских слов не меньше, но именно: ругательских, которые больше размазывают, грязуют и потому оскорбляют сильнее и грязнее…– заскрипел диван под князем: ему, большому, было тесно ¬– ноги (мощные длинные) не входили… – Скажи мой диаа мэн, как считаешь, действительно правит плохо мой брат?.. – О-о! Ефропа, как Царь, уважать Ныколай и немного даже феар ево… Плеко правил бы вода горячий, отоплений и электра не было – у вас война!.. У нас у бурджуазис в мирное время такого нэ всэгда… – Дак какого  … (мат!) буржуйские мани-манники отстранили у себя Короля от власти, а теперь у нас бойню-революцию зачали, чтобы Царя свергнуть!?. – Я воопще-то греческий подданный… – Да ладно, я – то знаю какой ты грек … Задергался, задребезжал звонок аппарата. Михаил Александрович в два шага и уже – у телефона. Отговорился, повернулся к Джонсону. – Вот теперь ты, брат, можешь: в ванне пузыри пускать, бриться, но только больше не пить, – кроме воды, и никуда не уходить, – ночевать я приеду… – Что есть не кодить и почему я тыбе брадэ? И почему и куда ты один  ехать?..  Я тоже ехать: охрана буду!.. –  За мой послали машину уже  с  вооруженной  охраной… – Оделся, сел на кресло, посмотрел на Джонсона и – улыбнулся (впервые за день): – Тоже мне охранник: да тебя самого нужно охранять! Посмотри на себя: взаправдешный буржуин, хотя,  живот впал и висит как иссохшийся верблюжьий горб после многомесячного пути, но теперь у всех буржуев так: бегают революцию организовывают… Обслуга доложила, что во дворе ждет Его Высочество большая кузовная машина  с вооруженными слугами… Приехали в Мариинский дворец. («Почему не  Таврический?») В кабинете Государственного секретаря Его встретили  представители образованного к тому моменту Временного комитета Государственной думы во главе с М.В. Родзянко («Опять Родзянко!») и начали каждый и вместе убеждать Великого Князя, что ввиду создавшегося положения и для пресечения надвигающейся анархии Он должен принять на себя диктаторские полномочия и отправить Правительство в отставку, передать власть Государственной думе и назначить ответственного Министра, т.е. Михаил Александрович должен был фактически узаконить произошедший государственный переворот. Великий Князь закаменел на минуту и кинул в белое  бородатое лицо Родзянко: «Нет!» Около девяти вечера они Его вновь выловили и  все же (с трудом!) уговорили Его согласиться «принять на себя всю полноту власти – в случае, если это окажется «совершенно неизбежным»… 

. . .
… В отличие от вчерашнего, заседание Синода проходило шумно, много было выкриков с мест. Несколько раз приходилось митрополиту Владимиру вставать и говорить, просить, успокаивать. У него и у членов Св. Синода уже не было спесивого выражения на толстощеких обросших сивыми и пегими бородами лицах. Если раньше только пугали революцией, то сегодня это происходило: по улицам толпами и в одиночку бегали, вооруженные обезумевшие от вольности полудикие мужики, и которые не просто бегали орали, а стреляли – убивали, кто не был на них похож: и внешностью и поведением – господ офицеров, людей прилично и богато одетых, как правило, их везли в каретах и на машинах. (В отличие от бедных, они за возжи или за баранку не брались.) Взял слово обер-прокурор Николай Раев. Прошагал четко и решительно к Президиуму, где сидели синоидалы и почетные гости (священнослужители – перестарки у которых, казалось, что даже бороды были не живые, а приклееные). Походка- шаг – многое говорит!.. Он был очень настроен на бой–на драку – особо с митрополитом Владимиром Киевским. Это благодаря его, старшего прокурора, стараниям сегодня все-таки еще раз открыли заседание Синода. Встал перед  президиумским столом:  меру дородный, в отличие святых отцов, борода аккуратная «профессорская», еще местами отсвечивавшая вороненой сталью. Облокотился одной рукой на стол, полуоборотом повернулся к членам  Синода во главе с Председателем, взглянул-сверкнул черными грозными (в гневе) глазами, заставив вмиг всех ожить, (некоторые даже откинулись назад, спинами прижались к креслам). Голос достаточно тональный и сильный пронизал зал, доносил до каждого правильно и ясно сказанные (без всякого мычания и хряхтения) слова, – говорил человек большой должности и права, привыкший указывать, приказывать (даже может и повелевать), не принимающий возражения и критику… – Если бы вчера прислушались и выполнили все предложения моего коллеги, то сегодня Петроград не был бы поглощен в противоправный революционный хаос и анархию. И, если и сегодня своим бездействием продолжите помогать антихристовому беззаконию, то завтра бунт и матеж охватит, подобно пожару всю страну, и мы можем потерять Империю-Державу нашу!.. Мы смеялись над католиками, когда они выпустили краткое, но определенное обращение к своей пастве, с угрозой отлучить от святых таинств каждого, кто примкнет к антихристовому движению. И что?.. Если вчера еще не так было понятно, то сегодня подвердилось, сказанное еще на вчерашнем заседании: ни один католик не вышел на улицу и не кричал непотребные слова-призывы, ни один не взял в руки плакат и не бегал размахивая им, – не то что наши правоверные – с ружьями… Я поддерживаю вчерашнее прокурорское обращение и вновь призываю Святой Синод осудить революционное движение!.. И не просто осудить, но остановить! – для этого у вас есть многие права и обязанность перед народом-страной, Церковью и Богом!.. Теперь одним только воззванием к населению и расклеиванием бумажек на улицах,  не остановить и не восстановить порядок и спокойствие. Нужно всему роду поповскому выйти на улицы с хоругвиями, святыми иконами и все что положено в таких случаях производить действия и вопленно взывать к умерению и к порядку!.. Мало того, надо грозно вразумляюще предупредить православных от имени Церкви, что чада, нарушающие церковно-божьи заповеды будут отлучены от причастия и пусть тогда те, кто не только примкнул, но и соприкасался с нечистыми революционерами без покаяния с грехами уйдут туда, где им будет место только в Аду!.. Будут накладываться анафемы на «дерзающих на бунт и измену» против православного Царя! Не раз и не два, постоянно напоминать не только о церковной каре, но и о наличии соответствующего богослужебного чинопоследования, о государственно-религиозном долге по защите Престола, о верноподданничестве и присяге… – послышался крик. Обер-прокурор стал искать глазами того, кто из зала, надрываясь, кричал. Увидел вставшего молодого человека в поповской рясе (рыжая борода еще не отцвела) … – Повторите, чтобы все слышали. Молодой поп напрягся (еще более покраснел) и вновь прокричал: – Руководители этого движения состоят из изменников, начиная с членов Государственной Думы!.. Господин Раев вновь, полуобернулся к сидящим в президиуме: – Вот именно, вам и всем чинам высшей церковной иерархии надо обратить внимание и принять меры к вождям и вдовновителям этого мракобесия и анархии, – правильно было сказано к изменникам Царя и Верховной законной власти!.. Ожили, вскокнули на своих креслах синоидалы, затрясли бородами и дребежащими голосами: – «Этто еще неизвестно, откуда идет измена –сверху или снизу!..» Вновь встал Председатель Синода митрополит Владимир, повращал туда сюда свое пузатое тело, заговорил… Говорил долго и обиженным тоном: – … «Это всегда так, когда мы не нужны, тогда нас не замечают, а в момент опасности к нам первым обращаются за помощью!..» Чудовищно, но и на этот раз Синод отклонил предложения, которые так нужны были в угрожающие Империи дни для спасения России и высшего сословия народа: дворян!.. После Русской Буржуазной революции вместе с Царем Николаем II от власти и рукодства страны они были вначале отстранены, а потом просто принижены, а в последующем (при возникновении Советского государства) вместе с буржуя'ми, как эксплуататорский класс, ликвидированы!.. Этого хотели и добивались буржуа российская и чиновники от духовенства, чтобы быть свободным от всяких законов, ограничивающих свободу эксплуатации, высоконравственных ограничений и человеческой порядочности, – и они, вместе,  добились!.. Буржуа русская пришла к власти, а Православная Русская Церковь освободилась от опекунства и ведомства Царя Монарха и стала свободна не только в своих божьих, но и мирских хозяйственно-бытовых делах: воруйте-богатейте митрополиты владимирские – вы отделены от государства: никто вас больше не будет пресекать!.. [В наши дни есть, весьма уважающие и называющие себя учеными, люди, которые приводят оправдательные доводы-выдумки, что Правление Русской Православной Церкви не было в курсе творящихся дел в миру и не  понимало, что возымеет отказ от поддержки Верховного церковного представителя на Земле Царя Православного… Чудес не бывает: дураков нет среди священнослужителей!..  А когда через несколько дней Священный Синод радостно приветствовал самопровозглашенное нелегитивное Буржуазное Правительство, то тоже не понимал?!. Гимн «Боже Царя Храни!» запретил исполнять, благославил (вместо того, чтобы анафему наложить коррупционерам-буржуа захватившими власть!) и призвал  не только  всех православных, но и всех жителей  страны признать  Буржуазное правительство!.. Да, катастрофа (Февральская революция в 1917 г.)  была  неизбежна из-за порченности "в главе и верховных членах" РПЦ, которая способствовала: вначале бездействием, а потом прореволюционными действиями «заговору коррупционеров (Гучкова, Львова и пр.)» и из-за лавинообразного массового слома веры. Прими Святейший синод воззвание (хотя бы 22 февраля ) к горожанам Петрограда не участвовать в  демонстрациях и беспорядках или (более радикально) организуй антиреволюционное выступление паствы с хождениями по улицам и площадям столицы с хоругвиями, иконами и Святыми Мощами, да с молитвенными песня'ми, вполне вероятно, революции в феврале 1917 года не произошло. А то, что совершенный богоотступный грех руководством РПЦ, благодаря чему отобрали Престол у Николая Второго, в своем большинстве народ не простил, и это послужило началом духовной катастрофы и апостасии.]– [Как не сказать, что к этому подготовил народ – особо интеллигенцию! – и Лев Николаевич Толстой.  Чего стоит его произведение-сочинение «В чем моя вера»! Мужик по жизни и граф по званию, способствовал массовой апостасии в России: его «христианство» без веры в воскресение Христа сводило веру (вообще христианство) к выдумкам и ересям! Другими словами, мягко выражаясь, он иносказательно толковал Еванглие: его свободоблудные мысли противоречили канонам … А  чтобы не  быть одному, активно искал себе сотоварищей-последователей его «морали» (правильнее «аморали»!). Надо сказать, что известность и авторитетище  писателя, способствовало очень быстрому и широкому распространению антирегилиозных настроений и явлений в народных массах в целом и среди священнослужителей в частности! Он любил правду-истину, так давайте честно скажем, что он не был христианином - православным по своему мировоззрению, по морально-нравственным требованиям (изучите его биографию без посредников!): Лев Толстой был жесток, категоричен и имел множество странных привычек. Его болезненная застенчив в молодости с возрастом трансформировалась в грубость. Был спесив и страдал всю жизнь очень высокой самооценкой своих возможностей и способностей. (Конечно, без последних не был бы таким Большим писателем, но нельзя же, быв младшим офицером, учить генералов, имеющий боевой опыт, теоретические знания полученные в военных академиях, как нужно воевать; нельзя же писать личные письма Николаю Второму,  обращаясь к Нему в оскорбительном тоне: «брат» и тоже учить: как руководить империей, как себя вести и т.д..) А как относился к женщинам  и, в частности, к жене: он вначале хотел жениться на Лизе – старшей дочери – Иславиной и проводил с ней достаточно много времени и, пользуясь беззащитностью Любови Александровны и ее дочерей, вдруг решил отказаться от старшей в пользу средней – Софьи, которой едва минуло 18 лет, а Льву Николаевечу было уже за 34 года. Перед свадьбой он заставил хрупкую, чистейшую в отношениях с мужчинами, набожную девушку – в отличие от будущего мужа, – насильно почитать свои дневниковые записи, где он в безобразном виде, подробно, смакуя детали, описывал многочисленные любовные победы. Софья  была не просто поражена, оскорблена, унижена этим  поступок, но навсегда осталась фрегидной к нему, как мужчине, и, как к мужу, потеряла уважение. Брак уже не мог быть счастливым. Лев Николаевич не проявлял к ней нежность,  забывал о ее существовании – пока не подходило время переписывания и переделывания рукописей на «чистовую» – без профессиональной,талантнишей помощницы-секретарши Софьи не было бы писателя Льва Толстова!..А какую болезненную тягу – не только к женщинам! –имел он к азртным играм: играл яростно и отчаянно, не боялся крупных ставок и значительных рисков… Конечно, у Льва Николаевича были особо личные причины его антирелигизных выступлений: он вел себя в жизни, более чем аморально (так ни один деревенский православный мужик не позволит себе опуститься!): сколько у него во дворе помещечьей усадьбы бегало от его блудных дел с дворовыми девками рожденных ребенков!..  Какие морально-нравственные устои у этого человека?!. Православная Вера не позволяла, осуждала такое дикое поведение, вот и решил он: не самому исправиться и быть–соответствовать православному христианину, а порушить Веру … Известно, «если Бога нет – все дозволено». Пакостно, но гениально!..
Вcеизвестный писатель был отлучен от Церкви и высоко поднят и оценен В.И. Лениным!.. (Еще бы: Лев Николаевич сделал больше для свержения Царя и разуверования народа в Боге, чем все большевики вместе взятые!)]
   
  В феврале 1917 года народ массово отошел от Веры; забесовленные буржуа, кося под левых радикалов, с открыми забралами повели эти массы безбожников  на революцию: уничтожение Русской Монархии, а вместе с ней и Российской империи.
. . .
 ... М. Родзянко стал перелистывать и перечитывать проект Временного комитета Государственной думы, повернул, заросшее безобразно, белобородое лицо: – Видит Бог:  не дождались мы ответа от Государя, накидали уж проект …  Как правильно будет звучать проект? – «Временный комитет членов Государственной Думы»… – Воо! Членов… развернуто надо. – Вон указано в скобках: «Комитет членов Государственной думы для водворения порядка в столице и для сношения с лицами и учреждениями»… – Во-во: для сношения… Только я, Садык, не могу сразу так – Председателем комитета… Считай, это Глава страны: выходит я свергаю Царя и беру власть… – Михаил Владимирович! Но Вы ведь уже решили и вчера сказали старейшинам, что будете Председателем… – Это было вчера, да состав комитета надо обговорить с князем Голицыным с Председателем Совета Министров, посоветоваться… («Ой, как надоели его нерешительность, колебания – скорее бы уж наступила проклялая революция – все силы измотал мои Барабан!..») Михаил Владимирович впал в глубое раздумье. Иногда чмокал жирными толстыми губами. Пальцами перебирал, лазил по бороде. Затем встал во весь свой рост и начал ходить из угла в угол, огромный, размахивая руками, поднимая ветер. – «Все кончено… Все кончено!», – повторяя несколько раз. Видно было, как он мучался, страдал, передумывая и перечувствовая. («А как он осунулся, постарел за эти дни – и какая глубокая тень печали легла на его открытое, честное лицо!») Вдруг он остановился и – брезгливо и злобно: – Позвони этому Протопопову!.. Все попытки связаться с Министром внутренних дел были тщетны. – «Очевидно, сбежал хгерой», – зло усмехнулся Родзянко и вновь заходил по кабинету. Он подходил к столу, брал царский Указ, бегло прочитывал его снова и снова. Рассвело. Выключили общее освещение. При дневном свете бросилось в глаза необыкновенная бледность лица Михаила Владимировича. – «Попробуйте дозвониться до князя Хголицина». В.Садыков нарушил мирный сон Председателя Совета Министров и вызвал его к телефону. М.Родзянко рванулся к аппарату, взял в руки микрофон,  постоял и  спокойным ровным голосом загудел в трубку: – «С добрым утром, ваше Сиятельство!..», – но вдруг, не отнимая трубки от уха, повернулся к секретарю (по его широко открытым удивленным глазам было видно, что происходит недоброе, бросил трубку и уже другим голосом: – Знаешь, что сказал он мне: «Очень прошу вас, Михаил Владимирович, более ни с чем ко мне не обращаться. Я больше не министр, я подаю в отставку». – М.Родзянко, – чуть не промахнувшись, – грузно плюхнулся на стоящее в углу кресло, – скрежетнуло, но выдержало… – Пиши телехграмму: «Командующему хгенерал-лейтенанту Николаю Рузскому. («Хгенерал поймет.  Придется с Николаем поступить так, как тохгда решили  27 февраля 1917 хгода!..») Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно беспомощна восстановить нарушенный порядок. России хгрозит уничтожение и позор, ибо война при таких условиях не может быть победоносно окончена. Считаю единственным и необходимым выходом из создавшехгося положения безотлахгательное признание лица, которому может верить вся страна, и которому будет вручено составить правительство, пользующееся доверием населения. Медлить больше нельзя, ибо промедление смерти подобно»… Послал? – Так точно: лично ему… Михаил Владимирович несколько минут сидел, закрыв лицо руками, а потом вдруг начал жудким воющим голосом выводить: – «Боже мой, какой ужас!.. Без власти… Анархия… Кровь…» – заплакал, сморкался, вытащив откуда-то свой (размером с женский платок) носовик, снова плакал… Встал (его чуть качнуло), провел рукой по лицу, позвал: – Иди до мэнэ, – и, взяв за руки секретаря, зашептал: – «Нет, нет все это еще нихчего… Все можно перенести, но меня мучает одно, и эта мысль хгвоздем засела в мою хголову. Скажите скорее, неужели я не сделал всехго, что от меня зависит, чтобы предотвратить этот кошмар? Этот ужас! Ведь это хгибель России!..» В.Садыков, как мог и как умел, начал успокаивать М.Родзянко и делал это совершенно искренне, от чистого сердца, так как в течении трех с лишним лет он видел безкорыстную, неустанную борьбу за правду, «безгранично честную, глубокопатриотическую деятельность» Председателя Государственной Думы. В ответ на это, вместо успокоения, М.Родзянко начал бить себя кулачищем по лбу и стонать, причитая. («Такое уж не возможно!..») В.Садыков взъярился (впервые с ним такое!): покраснел, на лице выступили даже потайные конопушки. Взвизгнул, закричал высоким пронзительным голосом: – Перестаньте на себя наговаривать!.. Какой Вы бунтовщик! И никакой не революционэр: революция сама сделалась, именно потому, что нас не слушались… Вы берете верховную власть потому, что Правительство не работает, в стране анархия…Смотри что делается: все бегут, скачут к нам со всех сторон… Все телефоны обрывают. Спрашивают, как, что делать? Вам что отойти в сторону? Оставить Россию без Главы, Руководства? Тогда же конец России!.. Берите Михаил Владимирович в свои могучие руки власть, Россия не может быть без власти, твердой руки, если Министры предали, сбежали, то должен же кто-то их заменить… Государь назначит  новое правительство, мы ему и сдадим власть… М.Родзянко уже стоял, глаза высохли от слез, чистейшей голубизны, взмахнул рукой (чуть не задев кулачищем голову своего секретаря), – страшно и громко: – Верно, положение ясно, я не подберу власть, подберут мерзавцы!.. Собака, Протопопов, сбежал вместо того, чтобы порядок наводить!.. Сильно застучали в дверь кабинета, заклацали  замки, открылись двери  и толпа думцев с жудким ором ворвалась … От неожиданности и удивления (в кабинете были только М.Родзянко и В.Садыков – оба живы), – остановились как вкопанные, онемели и только смотрели на Председателя и секретаря как на придурков, ничего не понимая… Пока Родзянко соображал-думал, что произошло-происходит, верткий, находчивый Садыков уже распоряжался… Пошли все заседать.    – Идемте, – послышался запоздало обычный спокойный громовой голос Михаила Владимировича. Сам повернулся, подошел к иконе и, как глубоковерующий человек, опустился на колени и трижды перекрестился.
В Полуциркулярном зале на последнем официальном заседании Государственной Думы был зачитан  Высочайший Указ о роспуске Думы.  Бывшие депутаты  правых партий (примерно четверть) покинули зал, Таврический дворец, вышли на улицу, где их снова,  как героев, встретили возбужденные (толпившиеся уже с утра) буйные революционные солдаты и рабочие. Но остальные, как было решено еще вчера, остались, провели «частное совещание», где поручили Совету старейшин выбрать Временный комитет членов думы и определить дальнейшую роль Государственной думы в начавшихся событиях. Совет старейшин послушно, в полном составе,  вместе с М. Родзянко удалились в кабинет Председателя Думы, закрылись заседать и «придумили» орган власти: Временный комитет Государственной думы («Комитет членов Государственной думы для водворения порядка в столице и для сношения с лицами и учреждениями») в состав которого вошли октябрист Михаил Родзянко (председатель), члены «Прогрессивного блока» Николай Некрасов, Александр Коновалов, Иван Дмитрюков, Василий Шульгин, Сергей Шидловский, Павел Милюков, Михаил Караулов, Владимир Львов, Владимир Ржевский, Иван Ефремов,  меньшевик Николай Чхеидзе, Александр Керенский и  представители некоторых  других левых партий,  а также несколько парочек из бывших президиумщиков Государственной думы.
Чхеидзе вежливо отказался от работы в комитете. Керенский, поправляя свой  полувоенный френч, согласился на определенных условиях, при этом он, как всегда, очень ярко и доходчиво выступил. Хорошо поставленный голос, умело и грамотно доводил свои мысли, правильно выговаривая каждое слово и буквы (иногда голос у него начинал хрипеть, как у старого бывалого фронтовика, обкуренного табаком и выжившего в окопах благодаря только солдатскому самогону).  Глядя на его подтанцовывающую  фигуру в темно-зеленом потертом полувоенном френче, его решительные движения и выражения лица меняющееся от того, что и как он говорит, люди не замечали его ужасный длинный нос и пигментированные конопушки и никогда бы не поверили (если бы узнали), что он ни дня не служил в армии, не курил и не употреблял спиртного, – тем более сивушный самогон, от запаха которого клопы падали на земляной пол землянки и не шевелили больше лапками. Конечно, он, как первый кандидат, стал в составе сформированного Временного комитета ведущим авторитнейшим членом Государственной думы и втиснулся-вошел в состав Военной  комиссии, руководившей действиями революционных сил против полиции, и первым делом, он заменил благовидных с подобающей форменной эпикировкой царских охранников Таврического дворца на революционных солдат и  рабочих (ни разу не умывшихся, как начали делать революцию) от одного  вида которых, люди пугались… [Александр Керенский теперь в новом образе продолжил: без сна и отдыха, на ходу перехватив еду и запив крепким чаем, катил-тарахтел на автомобиле в сопровождении двоих-троих на митинги, где выступал перед восставшими, вел руководяще-административную работу в комитете, одновременно участвуя в арестах министров царского правительства, получал конфискованные денежные средства и секретные бумаги и  прятал их в объемистые госдумовские сейфы. Личность Александра Федоровича еще недостаточно изучена,   незаслуженно не дооценена, как исполнителя-руководителя  Второй  Русской революции!.. Самых первых дней Февраля цепко держал руки на рычагах управления революционными действами и под окрики-возгласы хозяев, до мозолей натирая ладони, рулил, – зная, что его попа будет в тепле и в неге, когда он сядет на высокое кресло Главы Правительства Русской буржуазной республики. Вот почему с решительной яростью помогал он А.И. Путилову: председателю правления «Общества Путиловских заводов», директору Московско-Казанской железной дороги, председателю русского общества «Сименс-Шуккерт», председателю Русско-Балтийского судостроительного общества и председателю правления Русско-Азиатского банка – с 629 млн. рублевым капиталом. Путилову, который, «принимая одной рукой значительные авансы в качестве заводчика, присваивал их другой рукой в качестве банкира». Путилов, как и Керенский, членился в той же масонской ложе. Но главное в том, что не только они были в одном ложе масонов, а их крепче любых родственных отношений связывало Бродвейское банкирское сообщество. (Представителем Путилова на Бродвее 120 был Джон Мак Грегор Грант.)  Путилов, дьявол в образе человека, стал роднее отца родного, так как финансовые потоки текущие в поддержку А.Ф. Керенского направлялись и регулировались активными содействиями этого русского бандита-олигарха, а с такими деньгами можно было совершить любой переворот, смену правительства или стащить корону у любого царя. (Без умелой организации и мощнейшей направляющей силы,  возможно было проводить такие массовые движения гигантского масштаба и размаха?!.) Успешная Буржуазная революция в России произошла благодаря и А.И.Путилову и таким как он!.. Путилов не только деньжища отваливал Керенскому, но и своими практическими действиями, собрав вокруг себя пособников (с такой большой мошной кого угодно и кем угодно можно сделать – не только пособником…), помогал совершать революцию: так 22 февраля с Путиловского завода было уволено – «буквально выброшены на улицу» – тридцать тысяч «хорошо организованных рабочих, в большинстве высококвалифицированных». (Это ли не спосбствовало успеху революции!?) На своих заводах он поставил (пусть и не сам) тех самих «пособников»… С февраля 1916 года в ряде военных заводов было введено временное государственное управление, ограничившее права пользования частных владельцев заводов. На Путиловских заводах было назначено новое правление. Председателем стал генерал-лейтенант А.Н. Крылов, начальником Путиловского завода – генерал-майор Н.Ф. Дроздов,  теснейшим образом связанный с начальником ГАУ генералом А.А. Маниковским. (Которого господа заговорщики-революционеры «пророчили в диктаторы!») Так вот, забастовки и увольнения были талантливо  исполнены Маниковским и Дроздовым – только они контролировали ситуацию на заводе, в том числе и революционные группы. (Кстати, они потом, предав поочередно: Царя, Керенского, пришли, низко склонив головы,  к большевикам: просится в Рабоче-Крестьянскую Красную армию!), (Не случайно в октябре этого же года Керенский назначит Маниковского управляющим военным министерством.) У главарей революционного политического центра во всех государственных аппаратах, в министерствах были «свои люди», в силовых структурах шпионили по совместительству и так (профессионалы). В своих мемуарах они, господа-революционеры тех морозных февральских дней семнадцатого года, писали (для примера): «Нам было очень хорошо известно о приготовлениях царских слуг для борьбы на «внутреннем фронте». Нам передавали даже некоторые детали. У начальника петроградского военного округа генерала Хабалова, в его канцелярии «работал» жандармский генерал Гордон, обложенный картами и точными планами Питера. На картах он делал пометки с указанием о том, где, на каких отдельных улицах, перекрестках и т.п. должны быть поставлены полицейские части и пулеметы». Но более всех старались и вложили (в прямом смысле) в «дело революции» банкиры и промышленники! Они не только кидали в революционную топку рубли, доллары, франки, Deutsche mark, доводя революционный котел до взрыва, но и тем (из февральского сообщения охранного отделения): «40 высших членов финансового и промышленного мира приняли участие в собрании, Собрание имело место в помещении правления одного крупного промышленного предприятия, с участием 3 и 4 представителей больших заграничных банков. Финансисты и промышленники постановили почти единодушно, что в случае нового займа, они дадут деньги лишь народу, но откажут в этом нынешнему составу правительства». То есть прекращают кредитовать царское правительство!.. Конечно, не меньше пузатых (необязательно) головастых (обязательно) банкиров старались в организации и совершении революции германские агенты. Немцам, так же как и Бродвейской группе,  всей западной буржуазной братве, требовалось крушение Великой Русской империи. Безусловно, они (немецкие агенты-диверсанты) не могли оставаться в стороне, когда громили правительственные и полицейские участки, когда резали и расстреливали высокопоставленных русских (отказывающихся  предававать Царя!)  военных. Тут диверсанты немецкие и боевики-бандиты с Бродвея, сроднились на русской крови. Очевидно, что, только объединившись все вместе, враги всего русского (светлого), православного, смогли преодолеть мощную систему русской контрразведки!.. Кйорйонский (фамилия произошла от названия одного из буртасских племен), доживая свою долгую жизнь на Западе (куда он сбежал, позорно  бросив  своих товарищей по революции в Зимнем дворце в Октябре 1917 года – демократов, либералов –  братков-буржуйо'в), смог - таки выдержать – умолчать о своей позорной предательской деятельности в первые дни Второй Буржуазной  Великой Русской революции, – хотя он много писал о тех исторических наших позорно-тревожно-трагических годах Русской буржуазной революции  семнадцатого года, но о себе придурковато говаривал, стараясь убедить, что он «включился» в политическую борьбу лишь 27 февраля, но тут же многозначительно замечал: «Сцена для последнего акта спектакля была уже давно готова…» (Но многочисленные факты свидетельствовали  другое – вот еще один свидетель: письмо Императрицы Александры Федоровны от 24 февраля 1917 года к Николаю II, где она выразила надежду, что  «Керенского из Думы повесят за его ужасную речь».)  Таким образом, 23 февраля 1917 года начал «большую игру» ставленник Уолл-Стрита и Запада Керенский, которому активно помогали русские буржуазные «патриоты», в том числе партия «старообрядческой» оппозиции во главе с А.И. Гучковым, действовавшая главным образом, через Центральный Военно-Промышленный Комитет. До этого Гучков с Керенским общались тайком, перекидывались «шарами»,  не вытаскивая их  из-под полы. Сотрудничество Гучкова и Керенского в революционные дни февраля не вызывает сомнений. Вот одно из сообщений Охранного отделения: «Сегодня в 8 часов вечера с разрешения А.И. Гучкова в помещении Центрального Военно-Промышленного Комитета (Литейный 40) оставшиеся не арестованные члены Рабочей Группы ЦВВПК устраивали собрание для решения, будто бы продовольственного вопроса, при участии членов Государственной Думы Керенского и Скобелева и 90 рабочих». В.К. Станкевич секретарь ЦК группы трудовиков и личное доверенное лицо Керенского (после февраля Александр Федорович назначил его аж комиссаром Временного Правительства при Ставке) вспоминал, пьяный, глотая слезы, что ему еще в конце января 1917 года «пришлось в очень интимном кругу встретиться с Керенским. Речь шла о возможностях дворцового переворота». Надо договорить и о Керенском на этот день. И так, начавшиеся события были не стихийными выступлениями, а целенаправленной подрывной революционной акцией с целью свержения существующего монархического строя – это основное, – попутно приподнять Керенского и повесить на его полувоенный (не стиранный с прошлого года) зеленый френч, который он носил,  стараясь изображать бывалого кадрового офицера, ярлык-образ вождя революции.]
 К 14:00  в Таврический дворец явились освобожденные из Крестов социалисты, меньшевики-оборонцы Кузьма Гвоздев, Марк Бройко, Борис Богданов и другие, и члены Рабочей группы при Центральном военно-промышленном комитете, вместе  с осводившими их из тюрьмы и сопровождавшими-охранявшими революционными  солдатами и рабочими (разномастная толпа заполонившая площадь перед Таврическим дворцом восторженно приветствовала их, как героев-революционеров).  Пришли не к Гучкову, не к Родзянко, председалю Государственной Думы, не к Милюкову лидеру «Прогрессивного блока», а к А.Ф. Керенскому…
 Солдаты и рабочие, ведомые  освобожденными из Крестов, кинулись внутрь дворца, пробивая путь своим «пастырям», тут же создавшие инциативную группу во главе  с меньшевиком Николаем Чхеидзе (которого по шепоту Керенского разыскали и привели). Смуглый князь-революционер тут же просветлел ликом, взмахнул рукой:
– «Игнорирование улицы – это свойство и правительства и многих из нас. Но улица уже заговорила, господа, и с этой улицей теперь нельзя не считаться», – в который раз …
Одновременно все в большем и большем количестве, сбиваясь в кучи, растекаясь по залам, заполняя их, прибывали петербургские общественные деятели различных толков и рангов, калибров и специальностей, очень активных и готовых принять и поддержать любые революционные решения и действия. Этим воспользовалась инциативная группа, объявив о создании Временного исполнительного комитета Петроградского совета рабочих депутатов (Петросовета), куда вошли Кузьма Гвоздев, Борис Богданов (меньшевики, лидеры рабочей группы ЦВПК), во главе с Председателем Н.Чхеидзе со товарищами: Матвеем Скобелевым и А.Ф. Керенским (депутаты – бывшие – Государственной Думы), Наум Капелинский, Константин Гриневич (меньшевики-интернационалисты), Николай Соколов, Хенрих Эрлих. (Всего 15 человек – большевиков в составе  Временного исполкома не было.)    Исполнительный комитет тут же приступил к работе: учредил рабочий орган: газету «Известия Петроградского Совета Рабочих Депутатов», обратился с призывом немедленно выбрать депутатов в Петросовет  – по одному человеку от тысячи рабочих и по одному солдату из роты. Кроме того, напечатали листовки с призывом выбрать депутатов и направлять их к 19:00   в Таврический дворец… (Таким образом, революционер господин Керенский оказался одновременно в двух противостоящих органах власти!)
. . .
Для  исторической справедливости надо сказать, что многие ученые-историки высказываются о бесспорном положении, «что Государственная Дума IY созыва подготовила, создала, воодушевила и воплотила в реальность формы переворота 27 февраля, а также и самую революцию». Особо накладывают вину за происшедшие ужасные события на ее Председателя, и это подкрепляют беспристрастными картинами  тех исторических событий, основанных на  документальных даных. (Сказанного и показанного и здесь достаточно, чтобы Читатель сам оценит события и сделал собственные выводы… – кому интересно, те могут  дополнить-посмотреть: информации очень много!..)                . . .
… В 12:40 со слезами на глазах М.Родзянко телеграфировал в Ставку Николаю II: «Занятия Государственной Думы указом Вашего величества прерваны…  Последний оплот порядка устранен. Правительство совершенно бессильно подавить беспорядок. На войска гарнизона надежды нет. Запасные батальоны гвардейских полков охвачены бунтом. Убивают офицеров. Примкнув к толпе и народному движению, они направляются к дому Министерства внутренних дел и Государственной Думе. Гражданская война началась и разгорается. Повелите немедленно призвать новую власть на началах, доложенных мною Вашему величеству во вчерашней телеграмме. Повелите в отмену Вашего высочайшего указа вновь созвать законодательные палаты. Возвестите безотлагательно эти меры высочайшим манифестом. Государь не медлите. Если движение перебросится в армию, восторжествует немец, и крушение России, а с ней и династии – неминуемо. От имени всей России прошу Ваше величество об исполнении изложенного. Час, решающий судьбу Вашу и Родины, настал. Завтра может быть уже поздно».
. . .
Дрожащими белыми руками Премьер-министр Н.Д. Голицын лично передал телеграфисту (было около 14:00) текст донесения Николаю II, сообщавшее, что он готов уступить место «ответственному министру» во главе с князем Львовым или М. Родзянко, рекомендовал ввести военное положение и назначить ответственным за безопасность популярного генерала с боевым опытом…
Около 16:00 члены Царского Правительства собрались на заседание Мариинском дворце. Князь Н.Д. Голицын внешне,  стараясь быть спокойным, открыл заседание Правительства.  [Видели, что он сегодня не по-княжески ведет себя – тороплив и постоянно, оборачиваясь к своему секретарю, что-то спрашивает, а иногда просто смотрит, как будто чего-то ждет. Так и  есть: он попросил заседание немного подождать, не объяснив  причины. (Но все знали: должен прийти ответ от Государя на его телеграмму –  знали и содержание послания)] Министры сидели в необычной для них позе, невесело, ушла у многих спесивая важность. Включили освещение. Свет от электролампочек свисающих с потолков огромных позолоченных люстр, желтил кожу лица, и холеные бороды и бородки уже не скрывали затаенные выражения растерянности и усилил общее объединяющее членов правительства чувство непоправимой вины и совестливой ответственности перед Царем-Императором и страной-народом за неисполнения своего профессонального долга. (Все же они были людьми из дворянского сословия, где  морально-нравственные качества, образованность-интеллигентность помноженные на высочайшие  человеческие качества ценились и определяли Личность! – к величайшему сожалению вместе с Царской Россией исчезло дворянство, а вместе с ним и русская интеллигенция!..) Втихаря посматривали друг на друга, думали, многое вспоминалось… (О, Господи, разве так хотели закончить свою министерскую жизнь – не хотели, но не смогли, не сумели отстоять-удержать вверенную им державную власть!.. Виноваты в этом силовики: Протопопов и Беляев, да не ко времени заболел Григорович!..)  Глядя и слушая Николая Дмитриевича, все еще надеялись, что они еще побудут царскими министрами: вдруг прозреет как-то князь Голицын. (Князь же!.. Вон какая внешность, манерность и высокочтивость, а уж как может говорить – годить – редко кто, – вдруг сумеет организовывать, решить правильно, – еще есть время и надежда!..) Вот–вот получат высочайшее Указание от Государя и все изменится– поправится!.. Нет!.. Министры больше не могли так безмолвно сидеть и ждать. Их все сильнее и сильнее раздражали вон те двое, недалеко сидящие друг от друга силовика-гиревика: Министр Внутренних дел  и Военный Министр. –  судя по истырканой («может пулями!?») – местами с мазутными пятнами – форменной полевой генеральской одежде, – видно, что не за штабным столом прятался в эти буйные февральские дни он, а  сам бегал  организовывал  сопротивление… Правда, Михаила Алексеевича Беляева до сегодняшнего дня продолжают уважать  за его прежние заслуги: он не просто участник русско-японской войны, а за боевые отличия награжден Золотым оружием. (Царь, просто так, такие награды не дает! – и большое уважение имеет к нему: назначил лично Военным Министром.) Знали, что он старался все сделать, чтобы войска Петроградского гарнизона навели порядок в столице, а то, что не смог, то за это в ответе Хабалов – Командующий округом. Рассказывали как генерал Беляев звонил Николаю и  просил к аппарату срочно  подойти  самого Государя, которому доложил, что в Петербурге идут массовые демонстрации, что к ним присоединился, перестреляв своих офицеров, взбунтовавшийся батальон Павловского полка и, как он лично повел на них Преображенский полк и задавил мятеж, изменников арестовал, передал Хабалову, а Командующий вместо того, чтобы их судить военным трибуналом и казнить посадил в гаухвахту из которого уже большая часть дезертиров-предателей сбежала… Просил Верховного послать на столицу карательные войска; Хабалова, за то что он не выполнил приказ Беляева,  арестовать, судить военным требуналом и расстрелять.  Только что выяснилось, что  у Хабалова  были и твердые батальоны Павловского,  Волынского, Кексгольмского воинских частей и Петроградские юнкерские училища – это несколько тысяч!.. Министры все были «годяями» – мужчинами – служили – в офицерских чинах, потому понимали, что Командующий округом в любом случае совершил преступление, что привело к катастрофе (сейчас каждый уже понимал);  уверены были и в том, что направь Государь своевременно войска для  поддержки Военного Министра и Министра Внутренних дел,  то в таком положении и состоянии не сидели бы!.. Когда утверждали в январе этого года на закрытом заседании план борьбы с возможными массовыми беспорядками и подавления надвигавшейся революции, вроде бы было все учтено, а в жизни – нет: во-первых, качественный личный состав подразделений и частей Петроградского военного округа не соответствовал названиям: это были все же не гвардейцы, а запасники гвардейских полков, воевавших в действующих армиях, – вот там действительно были гвардейцы. Здесь,  в тылу, были собраны в запасные батальоны призванные из запасников-«второсортников» (если не «третьесортников»), да десяток-два полукалек на роту – израненых-издробленных в боях, у которых не осталось здоровья и патриотического желания мерзнуть в окопы и ходить в штыковые развлечения с немцами. Все жили в переполненных казармах, спали друг над другом  на  4-ех ярусных койках, нарах. Утром встанешь и ни повернуться, ни закряхтеть, ни сесть … – чтобы до нужного места дотерпеть сколько мучений нужно было пережить, а были и такие, которые по слабости не могли «пережить» – опускались до унижения (после чего какое может быть достоинство и уважение!..). А кормили, как  на издевку, очень сытно – особо много давали каши – «до самого не могу», а они все-таки – мужики: привыкли работать лопатой, сохой и вилами – физический труд, а тут – спанье… Да и спать привыкли с женками, а не так… Вот и взбунтовались: разве может нормальный человек в здравии выдерживать такие издевательства! Еще тогда, когда зачитывали проект плана, кто-то вслух (невзначай?..) сказал-выдохнул: «Никакими гвардиями и полицаями не остановишь революцию, кроме как социальными мерами! Какие мы наивные и глупы: как можно заставить солдата или полицейского против своего брата-отца – родных и близких идти: им же жить в той же стране, в том городе, улице, в доме – он обязательно повернется и выставит кулак на защиту своих!» Многие про себя вспомнили эти верные, мудрые слова.  А сколько шпионов и провокаторов было заслано в войсковые части и внедрены в ряды полицейских и жандармов! – сейчас выявилось. А какие подготовленные, обученные отряды боевиков воевали на стороне демонстрантов! (Умелые, смелые, применяя в первые дни только бутылки с зажигательной смесью и самодельные гранаты, они громили гвардию, полицию и драли казаков. Потом, когда, вытащив из-под полы оружие: револьверы, наганы и прочее табельное, и стали в открытую стрелять, да еще к ним присоединились вооружившиеся рабочие, силовики – еще тот народец! – тут же перебежали на сторону восставших.)  И Министр Внутренних дел А.Протопопов не поддержал, – вон сидит, крутит седеющей своей головкой – не гиревик он, а гусак-павлин. Все из-за него!.. Почему только он виноват?! – А сколько личного состава было у МВД? – Вот то-то и оно: мало – совсем мало, да и тех поубивали, – как убойную скотину резали… Что говорить об охране и защите государственных учреждений, если свои полицейские участки не смогли отстоять – здание Департамента полиции позволи разграбить, поджечь… Председателя Госсовета не смогли уберечь!.. Вначале тайно,  втихаря поглядывали друг на друга, дивясь: «Как мы-то еще живы?!.» А потом вдруг все разом оживились, заелузили на своих креслах, некоторые вскочили, а другие так – сидя, заговорили, горластые  и большеротые – громко: – Вся вина и ответственность за то, что произошло, лежит на Министерстве Внутренних дел – это важнейший орган государственной исполнительной власти Совета Министров Российской империи, в руках которого сосредоточено самые разнобразные задачи, административно-распорядительные функции в сферах государственной безопасности, общественной безопасности, охраны правопорядка, руководства местными органами власти, борьбы с преступностю, охраны мест лишения свободы, разрешительной системы, цензуры в средствах массовой информации и книгоиздания… – Вы сир, Петр Людвигович (Барк) , не у себя в финансовом отделе деньги пересчитываете, – говорите по существу… – Господа! Во всем виновен Александр Дмитриевич! Министерство свои основные функции  не исполнило: охраны правопорядка и общественной безопасности… – А Вы, Министэр, давали мани?.. – Война и кредиты нам закрылись… – Оставьте его!.. – встал и с места – Министр иностранных дел Николай Николаевич Покровский. (Член Государственного совета, где возглавлял Комиссию «О мерах борьбы с дороговизною предметов первой необходимости», прозванный со зла взяткодателями и взяточниками: «кристаллически честным», активный участник-депутат X и XI съездов Объединенного дворянства, входил в постоянный состав его экономической комиссии). – Да, вся ответственность лежит на нем, на Министре Протопопове… Разграблено и сожжено Охранное отделение!.. Одного этого достаточно, чтобы определить работу министерства и его самого!..  Он отлично знал о подготовке таких событий, даже предпринимал меры, к сожалению, паллиотивные,  которые не могли помочь, хотя объективные факторы и реалии тоже сказались на его действиях, – точнее не действиях … Вы посмотрите на него, растерянный и жалкий человек. Он уже не способен быть Министром Внутренних дел. Гнать его надо, пусть едет к себе в Симбирскую губернию и занимается в своем поместье курами. Но у нас нет таких прав, – только у Государя… Александр Дмитриевич, да повернитесь Вы ко мне и примите мое соболезнование: Вы, как государственный деятель и тем более политик, – покойник!.. – Господа Министры, дайте мне слово. – Министр народного просвещения Николай Константинович Кульчицский, дойдя до Премьера, не стал подниматься на кафедру, повернулся к сидящим. – Господа! Мы, Правительство, и все в ответе… По нашей работе граждане Империи будут судить и анализировать нашу деятельность и действия, и мы не плохо работали, много сделали, а то что Министр, Александр Дмитриевич, не смог …  Но как сражались офицеры и другие сотрудники, какие потери личного состава!.. А какой натиск и штурм выдержали, отбили защитники здания Петроградского губернского жандармского управления во главе с начальником управления генералом Иваном Волковым!.. Погиб геройской смертью генерал, как русский храбр!.. Чрезвычайные, объективные ситуации … Потому нельзя же его так… И  все обвинения на него накладывать, – еще раз обостряю Ваше внимание, что мы все-таки работали …
– Вы лично – да!.. – Почему только я ?!.  А вон, Министерство  путей сообщения …  Не едет, а мчится на всех парах,  и при этом обеспечивает проведение единой политики в сфере водного, сухопутного и железнодорожного транспорта!.. Господин Кригер-Войновский один из  наиболее профессионально подготовленных железнодорожных чиновников для управления железными дорогами. Впервые портфель Министра путей сообщения взял в руки умнейший специалист, с отличием закончивший школу на всех ступенях управления этого ведомства… Вдумайтесь и оцените!.. В военное время было построено более 18 тысяч км железных дорог и еще столько же готовятся!.. Где? В какой воющей стране такое же?.. Это говорит о силе, мощи нашей промышленности, а эта основа державы. Как можно кричать об отсталости Росссии и требовать смены власти!.. – Хвалите: хотите меня послушать?.. – полноватый, спокойный и уравновешенный ( «Как он может в такое время, взвинченной обстановке!..») интеллигентно (без размахивания рук) прошел к Президиуму, поднялся, встал за кафедру. Все знали как он умеет говорить – умно и очень интересно, четко формулируя те или иные вопросы, – считался одним из лучших ораторов, и многих импонировало и то, что он умел находить общий язык с личностями имеющими  разные политические шизоидные признаки и синдромы. Он посмотрел на каждого и одновренно на всех и ясным сильным голосом с отполированной дикцией, слегка красиво картавя чуть-чуть:
– «18 тысяч» – это, как было сказано, показатель не только в одной отрасли промышленности, но показатель всего нашего общественно-экономического строя, его жизненной силы и способности!.. И мне хочется  с трибуны без пафоса и артистического кривляния и воображения,  напомнить вам о титане-человеке Иване Константиновиче, заставить вспомнить сделанное им!.. Вот так вот, вижу, что знаете и помните … Его титанический труд и гигантские успехи еще раз поддверждают только что сказанное мною о русском монархическом строе … А сейчас представьте, что Иван Константинович здесь, с нами… Даже его внешность симпатизирует…– и, вдруг начал говорить тихо – будто про себя – все напряглись в установшейся тишине (у некоторых зашевелись уши). – Не заболей он в такие демонические дни, уверен, нашел бы способ разрешить положение в столице, предложив Правительству методологию в руководстве… Очень жаль, что в прошлом, в шестнадцатом, Государь не смог назначить адмирала Премьером – и все из-за одиозов господ Протопопова, Трепова и Штюмера и нас, – видите ли мы захотели демократического руководства, забыв аксиому, что так руководят те, кто не умеет это делать, или преследует свои антидемократические цели – в стране при таком руководстве – анархия – в лучшем случае «воля вольная»!..– и вновь «на громкости»: –  Быть бы боевому адмиралу с безупречной репутацией, опытному и твердому организатору-государственнику Главой Правительства, то я уверен, что сплотилась бы вокруг его сильной авторитетной фигуры честная светлая патриотическая (как и он сам)  русская сила, которая остановила бы Россию, несущуюся в бездну хаоса!..
[В марте 1911 г. Император Николай II назначил капитана первого ранга Григоровича, опытнейшего морского офицера, героя войны с Японией, Морским Министром Российской империи с присвоением звания адмирала,  повелев ему: «Создать Военный флот России – важнейшей составляющей мощи Российской империи – с современными боевыми структурами и с новыми формами управления».
Первая Русская Буржуазно-Демократическая революция, хотя она и не победила, но сильно расшатала государственную структуру своими демократическими перестройками во всех сферах,  и в том числе в военно-морском флоте. Личный состав которого, зараженный демократической революционной пропогандой, был в не в состоянии, согласно требованиям военно-морским уставам, несли службу! Престиж флота упал, его материальная часть была в жалком состоянии. Выдвиженец Императора, Иван Константинович, имея огромные профессиональные знания, обладая недюжими человеческми способностями, прилагая громадные усилия, начал наводить порядок, реорганизовывать флот, выбивая финансирование, приступил к строительству новых боевых кораблей, одновременно избавляя министерство и штабы от бездельников, интриганов и  воров. Его упорно уговаривали разместить хотя бы часть заказов за границей. (Так можно чиновникам из министерств и отраслей промышленности получать взятки от иностранных компаний, стричь купюры при проведении  банковских операций.) Но Григорович, согласно требованиям Николая Второго, настаивал и добивался, чтобы военный флот строился «руками русских рабочих, из русских материалов и на русской территории». (Он, как дворянин,– в отличие от буржуя',– был солидарен с Государем, думал не о себе, как богатеть, а хотел, чтобы выросла промышленная мощь России,– только так Она будет суверенной и сильнейшей державой Мира!) И тут же получил ожесточенное сопротивление – в первую очередь – со стороны бюрократов-демократов морского ведомства. Подключилась либеральная пресса с злодейственными нападками на Министра Григоровича.
Царь-Император Николай Второй, всегда находившийся в курсе всех дел и событий в своей Державе,  решительно и жестко вмешался: послал телеграмму и потребовал Министру издать приказ по Флоту и ознакомить с содержанием своего Высочайшего послания.
4 ноября 1911 г. громыхнул приказ по Военно-Морскому флоту: «… 1-го сего ноября я удостоился получить от Его Императорского Величества Высокомилостивейшую телеграмму следующего содержания: «Прошу Вас, Иван Константинович, не обращать внимания на нападки на Вас лично и на Морское ведомство. Продолжайте твердо и неуклонно порученное Вам дело воссоздания флота…»» Благодаря умелому руководству и жестким требованиям Царя Николая,  накануне  Первой мировой войны русский флот имел уже 9 линкоров, 14 крейсеров, 71 эсминец, 23 подлодки и в ходе войны еще было построено 9 линкоров, 29 эсминцев и 35 подлодок! Надо отметить, что эсминцы типа «Новик» и линкоры типа «Севастополь» были лучшими современнейшими военными кораблями на тот период времени! В первые в мире появились авианосцы и тральщики!.. Морское министерство, поддерживаемое и контролируемое Николаем Вторым, в период Великой войны обеспечило согласованную работу промышленности, системы материально-технического обеспечения и подготовку кадров. Буржуйо'вская революция не дала завершить Программу возрождения флота, но что удалось царскому Правительству сделать, вызывает восторженное удивление:  в составе боевых единиц советского ВМФ,   встретивших Великую Отечественную войну, 100% линкоров, 40% крейсеров,  30% эсминцев и половина тральщиков были царскими!.. Благодаря правлению Николаю II, и таким его исполнителям-министрам,  как Иван Константинович Григорович, был создан сильнейший русский военно-морской флот, который помог защитить  Царскую   Россию  от захвата Австро-Германской коалицей в Первую мировую,  в Гражданскую – от вторжения и раздробления Советскую Россию    западными  интервентами (когда враги и бывшие союзники по Великой войне объединились); во Вторую Великую Отечественную спас нашу Родину от порабощения и уничтожения!.. Россия трижды бы умерла (и мы вместе с ней!), если бы не царский флот..)]
… Не показывая вида, каждый и все вместе, ждали Государев ответ …  Напряжение росло. Выступающие [Министр торговли и промышленности В.Н.Шаховской (древнего княжеского рода, восходящего к династии Рюриковичей), Министр юстиции Николай Алексеевич Добровольский и другие...], уже поняв, что это их последнее заседание  Совета Министров Российской империи, стали говорить смело, дерзко и по-деловому. Ввиду
того, что Правительство не может справиться с создавшимся  положением, предлагалось самораспуститься, тем более  в стране уже созданы два органа власти: Думский комитет во главе с Михаилом Владимировичем Родзянко  (который ни на какие компромиссы не пойдет и не остановиться ни перед чем и не перед кем, ради правды и справедливости и пригвоздит всякого, кто осмелится посягнуть на честь, достоинство и благополучие Родины)  и Советы …

Поздно вечером  27 февраля 1917 г. Правительство перестало делать вид, что функционирует (а его члены изображать себя министрами), и прекратило работу.
. . .

В ночь c 27 на 28 февраля 1917 года, когда уже прояснился весь размер революционного движения, когда Правительство выронило из рук власть и дезертировало – разбежалось, после долгого спорного обсуждения Временный комитет Государственной думы принял решение под предлогом  « восстановления порядка и для сношения с лицами и учреждениями» взять в свои руки  восстановление государственного и общественного порядка (то есть взял на себя функции Правительства – стал высшим чрезвычайным органом государственной власти) и, что «Николай II должен отречься от престола в пользу сына Алексея при регенстве Великого князя Михаила Александровича». До момента образования Нового правительства, назначил комиссаров из членов Государственной думы во все высшие правительственные учреждения, чтобы «немедленно восстановить правильный ход административного аппарата». Он объявил себя единственной властью … .(Позднее писал Павел Милюков: «Вмешательство Государственной думы дало уличному и военному движению центр, дало ему знамя и лозунг и тем превратило восстание в революцию, которая кончилась свержением …») 
. . .
В 21:00 в левом крыле  Таврического  дворца началось первое заседание Петроградского Совета рабочих депутатов, который утвердил состав Совета, дополнив их новыми членами, принял новые решения и постановления. Открыл заседание Петросовета внефракционный социал-демократ Николай Соколов. В Совет вошли как представители социалистических партий, профсоюзов, так и беспартийные рабочие и солдаты. На общем собрании был вновь пересмотрен и избран Исполком Петросовета, Председатель – меньшевик Николай Чхеидзе, который умело и напористо повел заседание. Помогали ему заместители:  трудовик А.Керенский (к тому моменту входящий и в состав Временного комитета Государственной Думы, еще быв трудовиком, но собирающийся взять себе новую кликуху: «эсер») и меньшевик М.Скобелев. «(Длинные языки» говорили про них троих: «Из думщиков, масонов!..»)  Через полчаса депутаты адаптировавшись, перестали крутить головами, некоторые закурили,  удушая зал крепчайшим табачным смрадом, начали подавать голоса, что-то выкрикивать-поддакивать с места… Были созданы: Военная комиссия в виде повстанческого штаба; в его состав назначены: подполковник, сотрудник Военной академии левый эсер С.Д.Мстиславский и старший лейтенант флота эсер В.Н. Филипповский; первый руководил военными действиями повстанческих сил, второй – выполнял обязанности коменданта Таврического дворца, кроме них, в штабе работали: чиновник артиллерийского ведомства П.И. Пальчинский, офицер эсер М.М. Добраницкий и другие офицеры (позднее в состав Военной комиссии вошли: Чхеидзе, Скобелев, Керенский и другие члены Исполкома); и Продовольственная комиссия в составе: меньшевиков В.Г. Громана, И.Д. Волкова и рабочих потребительских обществ. Комиссия тут же установила теснейшие деловые отношения с Временным комитетом Государственной думы и, слепившись с ним, в дальнейшем работала в составе «объединенного органа Совета и думского комитета». Кроме выполнения утилитарной задачи, налаживания продовольственного снабжения Петрограда, меньшевисткое руководство Временного исполкома преследовало и политические цели: подготовку передачи власти буржуа – создание продовольственной комиссии облегчило и помогло достичь соглашения между Исполкомом Совета и Думским комитетом образовать Временное правительство. [Петроградский Совет (Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов) претендовал на высшую власть не только в столице, но и во всей России!.. Практически до созыва Первого Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов Петросовет был всероссийским центром революционной демократии, органом революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, опиравшимся на рабочую милицию и запасные полки Петроградского военного округа.]
  Между ними (двумя властями) сразу же начались отношения и самые первые –  с территориального разделения здания и помещений бывшей Государственной Думы: половину дворца, правую от входа, включая буфет, Екатерининский зал и комнаты по обе стороны Большого зала заседаний, захватили пришлые: Исполнительный комитет Петросовета; но другую, левую часть дворца, библиотеку, кабинет М.Родзянко временные комитетчики отстояли. . . . … Несколько оставшихся членов Бюро ЦК РСДРП в России (не выловленные спецслужбами и не посаженые, как все активисты действующих  в то время прореволюционных пробольшевитских организаций), неожиданно осмелились выйти из подполья и от имени Бюро ЦК РСДРП опубликовали манифест «Ко всем гражданам России», в котором призвали создать Временное революционное правительство, установить демократическую республику, ввести 8-часовоой рабочий день, конфисковать помещичьи земли, прекратить империалистическую войну… Два здоровых бородатых (судя по одежде и габаритам – крестьяне – с вещевыми котомками на спинах) мужика заставляли третьего (щупленького, востроносого – бородка мочалкой, – мужичка непородистого) еще раз прочитать манифест, приклееный на столбе. – Дак уж читал же вам, чо тут непонятного? – Много тут непонятного, Охрим… – Вот это же: как это можно ограничить рабочий день, а если… – мужичок, прочитавший своим односельчанам уже несколько раз и кое-что спокойно объяснявший, не вытерпел («Вон кобыляки стоят, понурившись, какое время, а они тут привязались – не понимают простых вещей, а еще солидные мужи – что ты, в деревне авторит!..») закричал (благо хоть возможность, – когда будет такое-то?): –  Ты, Епим, чо не понимашь, что это не нам, а рабочим – городским… Они кажный день работают – отличие от тебя и зимой ходят на работу, а не спят, как ты под тулупом со своей Манькой …    Другой помоложе: – Ладно, ты… Все понятно, только скажи кто такие Бюро.. – Вот кто, не знам… – Видишь, даже ты не знашь, а откуда остальные будут знать… – Мать твою, пишут же!.. – Ты погодь матькаться, если действительно землю конпискуют и – нам… и войне конец, то эти бюрешники Богом посланы!.. . . . … Между тем вовсю шли переговоры  Временного  комитета  и исполкома Петросовета (руководимый эсерами и меньшевиками)  о формировании  Правительства. [До этого высокие стороны  сошлись на том, что должно быть создано Временное правительство, которое объявит всеобщую политическую амнистию, даст населению основные свободы (в первую очередь буржуя'м свободу эксплуатации и ограбления страны – народа!) и начать подготовку к выборам в Учредительное собрание, которое определит как русские  буржуи' (наконец-то, в открытую, не закрывая овечьей маской свои плотоядные пасти) будут гуртит народом в  Республике.] Уже начали горячо, эмоционально обсуждать состав Правительства, но тут  громоподобный рев поднял Родзянко («… без князя Львова?!.»  – Не было и других в зале, которых он хотел включить в состав нового правительства, – и, если уж честно, Михаила Владимировича устраивало быть Председателем Временного комитета Государственной Думы… ) и на этом остановились – отложили «до завтра», не найдя общего знаменателя. Между тем М.Родзянко особо веселился – тешил душу и свою гордыню (такую же огромную, как и его живот), находясь в данное время на самом высоком положении во Власти Империи Российской, когда к Таврическому дворцу прибывали полки, перешедшие на сторону революции. «Полки (…) прибывают, чтобы поклониться. Все они требуют Родзянко…  Родзянко идет, ему командуют «на караул»; тогда он произносит речь громовым голосом… крики «ура!»… Играют марсельезу, которая режет нервы… Михаил  Владимирович очень приспособлен для этих выходов: и фигура и голос, и апломб, и горячность… При всех его недостатках, он любит Россию и делает, что может, т.е. кричит изо всех сил, чтобы защищали родину… И люди загораются, и вот оглушительное «ура» … – вспоминал В.Шульгин.    . . .  К 20:00 в Мариинский дворец привезли великого князя Михаила Александровича.  Михаил Родзянко вместе с князем Голицыным стали уговаривать Великого Князя объявить себя регентом и назначить главой нового Правительства князя Георгия Львова. Михаил Александрович  смотрел то на одного, то на другого. (На его лице иногда появлялись мимические выражения боли.) Родзянко начал приставать уже по-нехорошему, повышать голос. Тогда Великий Князь повернулся к князю Голицину: – Почему Вам самим не передать власть?.. Николай Голицын по-ребячьи смутился (Великий Князь – про себя: «О, Боже! – И это Председатель Совета министров?!»): – Я уже подал прошение об отставке и пока она не принята я не вправе передать кому-либо принадлежащую власть…  Тут подскочил один из бывших думников – соглядай-подсобник и ябедник по совместительству, пришедший с Михаилом Родзянко, – и затоналил высоким воющим голосом: – Не дождались ответа от Государя да разбежались все мыныстры и нетути уже ныкакого Правительства, и власти у Вас княже, бывший Придсыдатель, тоже нет, так что выпрашивать у него нечо, так назначьте Ваше Высочество. Сами!.. Михаил Александрович, не замечая под ногами маленького колобка, – бывшего депутата Думы, – продолжал смотреть на князя Голицына: – Я уже с Его Величеством разговаривал. Завтра Он выезжает и будет в Петрограде Сам… – Завтра будет поздно, Ваше Высочество, –  надо сегодня, сейчас решить!.. – и широко расставляя ноги, большими шагами, размахивая руками, поднимая ветер, М.Родзянко повел всех в аппаратную. По прямому проводу связались со Ставкой. Подошел генерал Алексеев. Михаил Александрович взял микрофон, представился и попросил доложить Государю, что положение за день изменилось и стало таковым, что срочно нужно назначить «Ответственного Министра» во главе с князем Георгием Львовым. (По свидетельству генерал-квартирмейстера Ставки Александра Лукомского: «Государь выслушал и сказал начальнику штаба, чтобы  он передал великому князю, что государь его благодарит за совет, но он сам знает, как надо поступить».)… Великий Князь, продолжая держать слуховую трубку телефона,  уставился в дикое бородатое лицо, подскочившего к нему Михаила Владимировича (роста были одинавого), – думал: «Знает ли Ники, что  убит начальник Петроградского губернского  жандармского Управления  Иван Волков, разграблено и сожжено здание Охранного отделения и с Зимнего дворца спущен Императорский штандарт?.. Что Власть в Столице практически рухнула и, что все дальнейшее развитие событий и их исход зависит от Его?.. Но судя по тому, как ведет себя и, как изменилось Его поведение, видимо, в курсе всех событий, знает, и  Сам стал другим, а то все таился – не показывал настоящего Себя…» – и вслух: – «Вопрос о смене правительства и моего регентства придется отложить до прибытия Государя …», – и непонятно  кому: – Петроград еще не вся Россия!.. . . .    … Император Николай II был достаточно осведомлен о событиях в Петрограде, в России и на фронтах, был в курсе международных дел …   В Могилеве с утра ярко светило солнце, капало с крыш, кое-где по каменным и грунтовым  тратуарам журчали, поблескивая,  прозрачные ручейки. Весенние певчие птицы, принесшие с юго'в на своих радужных крылышках тепло,  настраивали голоса и связи друг с другом. Люди радовались теплу и, конечно, им не верилось, что где-то – протесты, беспорядки и льется кровь… День начался у Императора, как обычно: около 11 часов Он прошел в Управление генерал-квартирмейстера Ставки, где принял оперативный доклад, затем долго беседовал с М.В. Алексеевым наедине, – в течении второй половины дня начальник Штаба еще несколько раз приходил к Царю-Верховному в кабинет с докладами.  Солнечными лучиками  пронизывало Его сквозь пелену мрачных событий тепло-свет надежды и подогревало  извнутри и светило верой, что все-таки вот-вот (пораньше запланированного) смогут начать наступательные операции и тогда все наладится… Кроме прямого провода в свой кабинет с Петроградом, с Главнокомандующими фронтов, у Него была связь Императрицей Александрой Федоровной. Для удобства и отсутствия личного времени для общения и докладов он требовал, чтобы использовали телеграф.  Вдруг от Императрицы поступило страшное сообщение, что «в Царском Селе взбунтовался военный гарнизон, начались погромы магазинов, мятежные солдаты стреляют на улицах и двинулись в сторону Александровского дворца (в котором находилась Императрица с детьми). Начались потасовки, у входа во дворец был убит часовой…» Далее Александра Федоровна сообщала от своего имени: « Собрав все свое мужество я вышла и обратилась к последним охранявшим дворец солдатам с призывом помнить о присяге и уповать на помощь Бога. Кровопролитие удалось предотвратить путем переговоров и создать нейтральную зону между мятежным городом и дворцом, который стал по сути осажденной крепостью»… До сего дня спокойствие в Царском Селе сохранялось. Резиденция монарха и Его семьи была под охраной двух сотен Собственного Его Императорского Величества Конвоя, а подступы ко Дворцу охранял Лейб-гвардии Сводный полк, укомплектованный из разных рот гвардейских и армейских частей. И это, казалось, достаточным до сегодняшнего ужасного произошедшего… На доли секунды Он потерял контроль над собой (это было первый и последний раз в Его жизни, будучи Царем-Императором – Хозяином Русской Земли!..): протянул руку и ладонью сдавил кнопку вызова … Вбежали в бурых папахах, в красно-малиновых черкесках, с сашками наголо… Очень бледный Государь медленно вставал со своего кресла. По мере подъема лицо Его постепенно набирало жизненный цвет. Встал, руками затабанил по карманам, вытащил мундштук, насадил, взяв со стола, сигарету, спокойно, не глядя никому в глаза, подошел к охране и попросил подать огонька… Храбрые георгиевские кавалеры, очень удивленные и растерянные, не знали, что делять и что подумать. (Им, не положено курить на посту, потому у них не должно было быть ни спичек, ни табака. «Что это? Проверка?..») Верховный подал знак: «Можете быть свободными». … «Аликс спасла не только себя, детей!..» – Он мыслями чувствами был там (в Царском Селе)  и теперь уже гневно: «Как мог почти сорока тысячный гарнизон Царского Села выступить против меня!?.» Такого Он не ожидал – этого не должно  было быть, это не просто предательство-подлость, а больше, когда они пошли на Александровский дворец, на Его Семью (самое ценное и святое у Него в жизни – после России!..)… Даже по человеческим понятиям такое было не допустимо: на беззащитных женщин и детей, охраняемых относительно небольшими подразделениями лейбгвардейских частей, выступить с оружием, превосходя защитников  в деясятки раз!.. Николай подождал, пока не закроется дверь кабинета. Подошел к прямому телефону Начальника Штаба: – Михаил Васильевич, срочно перепроверте поступившую информацию от Императрицы,  примите меры и доложите! – и о положении в столице… Через час зайдите, жду … После разговора с Начальником Штаба успоился, вошел (внешне) в свой обычный ритм и, пуская синий табачный дым из ноздрей, напряженно думая, Николай медленным шагом заходил по кабинету. Было странным до подозрения: один за другим после Его отъезда заболели корью дети. Их берегли, следили и никогда не допускали контакта царских детей с незнакомыми, а тут… и в такое время! И сразу же пошел слух, что «источником инфекции, по всей видимости, явились юные кадеты – товарищи по играм цесаревича Алексея». Евгений Боткин лично организовал расследования и проверил юных кадетов, с которыми контактировал Алексей, и среди них не нашел ни одного с подобной симптоматикой … Государь, переговорив по телефону с лейб-медиком Евгений Сергеевичем, передал дело на дорасследование по другим каналам… Все делаемое, происходящее было не случайным – было делом человеческих злодействий. … «Надо еще раз все обдумать и принять окончательное достойное и правильное решение, как подобает Русскому Царю-Императору, –согласно экзистенциалистического философского учения, всегда есть выбор, – даже в  очень трудных жизненных ситуациях!..» – до прихода генерала Алексеева Он все ходил и ходил, – вспоминал и думал, передумывал и снова вспоминал,  – подстегивая себя   ароматно-дурманным табачным дымом … [… Третий год грохотала-гремела, сотрясая  планету, война: Мировая!.. Для России: Великая!.. 19 июля 1914 г., как Германия объявила войну Российской  империи, на следующий день Царь-Император Николай II подписал Высочайший Манифест…  где особо подчеркивалось, что «…Мы непоколебимо верим, что на защиту Русской земли дружно и самоотверженно встанут все верные Наши подданные…» Народ действительно поддержал своего Царя и сплотился вокруг Его, восприняв войну, как Великую, Вторую Отечественную!.. 20 июля 1914 года на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге собрались тысячи и тысячи людей, прибежавших, приехавших туда по зову своего сердца, объединенные в несокрушимый народ Верой и Любовью к своей Родине – Отечеству… И все это выразили перед Императором и Императрицей, вышедшим на балкон Зимнего дворца, опустившись на колени!.. По всей стране в те дни часто звучали торжественные звуки гимна «Боже, Царя храни»! Сам Николай II всячески стремился поддерживать патриотический настрой. Со слов французского посла М. Палеолога, Император, принимая в столице высших чинов страны, заявил: «… Я торжественно клянусь, что не заключу мира, пока останется хоть один враг на родной земле» . Ценные сведения о проведенных манифестациях и молебнах, объединенных патриотическими и религиозными настроениями, можно найти на страницах центральной печати того времени. Так, по сообщению одной из таких изданий, в столице «23 июля по получении известия об объявлении Англией войны Германии, была произведена грандиозная манифестация на Гороховой ул. перед помещением русско-английской торговой палаты. По просьбе собравшихся из палаты был вынесен редкий портрет Государя Императора и короля Георга, где оба монарха изображены вместе. Склонив перед портретом русские и английские знамена, толпа пропела народный гимн и приветствовала восторженными криками представителей русско-английской организации». Патриотические манифестации проходили в разных уголках страны. Например, из Поволжья сообщали, что 23 июля в Саратове «около 6 часов вечера к памятнику Императора Александра II стала стекаться со всех концов города публика. Оркестр заиграл гимн, покрытый громким «ура». Начались речи, призывавшие постоять за «братушек» славян. Затем толпа с пением гимна двинулась к помещению воинского начальника, где также были произнесены речи и пропет гимн .... У казарм Карсского полка масса солдат встретила манифестантов «ура»…».  Вятка («А как же!.. Конечно!..») тоже откликнулась на призыв Царя Батюшки: впечатляющий патриотический порыв совершили,  буйноголовые: с большими котомками (с едой) устроивали очереди на призывных пунктах, – рядом толпились, пели под гармон, плясали провожающие. (Богатой,  многолюдной была   Земля Русская Вятская при Императоре Николае II: более 3,3 млн человек, счастливых, проживало в благодатном крае – в три раза больше, чем сейчас, – в олигархо-буржуйовской стране!..) Взрыв патриотизма в Империи обеспечил массовую явку на мобилизационные пункты. Государем Николаем были приняты гениальные стратегическые решения о мобилизации и перевод промышленности на военное положение (на практике – временная национализация ОПК). И, когда в первый год войны Армия, руководимая бездарным Великим Князем Николай Николаевичем, стала терпеть поражение и отступать (если не бежать?!.), то Он, выпнул его и,  назначив Себя Верховным,  выправил положение и на фронтах.  Российская империя в ходе войны  росла и укреплялась, и не хватило нескольких недель – дней, чтобы одержать сокрушительную победу над врагом: Западом!.. Да, отмечались и  уклонения среди новобранцев, но это были единичные случаи, когда призванному на войну крестьяниу надо было разобраться с хозяйством (от этого зависела жизнь его семьи – самых близких людей). Так в Ардатовском уезде Симбирской губернии во время призыва (по первичному мобилизационному  вызову) на призывные участки не явилось до ста человек. Желтая пресса сообщала о попытках запасных нижних чинов к самоубийству. К примеру, в Симбирске 19 июля 1914 г. в канцелярии воинского начальника запасной нижний чин принял «большую [дозу] уксусной эссенции». (Как потом выяснилось на следствии, – со слов свидетеля, – «… он с пьяну уксус принял за водку».) Уклонисты, зависимости от социального положения, находили множество способов освобождения от службы, но членовредительство стало основным способом уклонения. На одном из участков Симбирской (снова Симбирская!..) губернии медицинская комиссия обнаружила у 18 призывников в ушах (слуховом проходе) зияющие черные дыры вместо барабанных перепонок!.. Судя по отчетам жандармов с 1915 года уклонистов стало больше. В апреле 1915 г. в Спасском уезде Казанской губернии на сборном пункте двум ратникам ополчения из крестьян (русских) стало плохо, другие заподозрили в них уклонистов и, возмущенные,  выдали «портивших» себя односельчан.  В ноябре – там же – при мобилизации ратников ополчения 2-го разряда задержали членовредителей: первый повредил ухо, второй — ногу, третий же с объявления мобилизации голодал и пил настой табака, отчего «почернел, как черт» – стал иметь нечеловеческий вид: старушенки при встрече с ним пугались, принимая его за «нечистого», крестились – а бывало и падали в обморок со страху. Более умелые уклонисты делали  себе опухоли, «впрыскивая под кожу какого-либо агента». Как отмечалось жандармами, «инородческая, коренная » часть населения – особо татары и мари – «шла в армию спокойно». (Татары от рождения были конники-кавалеристы, а мари, еще в древности, прозванные хазарами «черемисы», – воинственныые люди – генетически – непревзойденные охотники-воины.) Подданные Российской империи читали Манифест, неумеющие набожно зырили на двуглавоорлиноподобный портрет Русского Самодержца-Царя и закипали благороднейшими гражданско-патриотическими страстями – и не только в столицах, но и в провинциях… Но были и такие (как по пословице: «В семье не без урода!..»), которые хотели жить вольготно: без законов твердых, без высоких морально-нравственных требований в обществе, да просто лодыри, сутяжники  и пакостные неудачники в жизни и обвиняющие в этом всех и вся… Их поддерживали психопатические личности, амбициозники, завистники, жизненная ценность для них –  деньги и богатство (в анамнезе вите которых – духовная и материальная нищета их самих или же предков!..), до умопомрачения желающих жить в частно-капиталистическом буржуазном обществе-государстве, враги дворянской высокообразованности и культуры (прямо выражаясь: анархисты!) – точнее приверженцы  бескультурия и отсутствия высоко-нравственно человеческих ценностей (в отличие от дворянского сословия). Вот они организовывали забастовки, выступления, трятя на это немалые деньги. Им не нужен был такой порядок в стране и такие законы, ограничивающие их булемические похоти к наживе… Вот почему в Николаевской царской России постоянно шла подрывная работа по разруливанию государственного строя – они объединились не только внутри страны, а зазывали врагов наших (ненавидящих русского человека: начиная от внешности, его культуру и всего, что связано с одним из величайших, Богом созданного, народа!) из-за той стороны, где западало солнце… Правда, в первые месяцы начала войны количество забастовок уменьшилось  в два раза. Бастовали по всей  России. Требования были в основном политические. Это все-таки мешало продолжающему развитию промышленности, надрывающемуся военно-промышленному комплексу особо в военное время  Российской империи, отягащало жизнь (в том числе самих исполнителей стачек, забастовок – беспорядков) в стране. Редко выдвигались и справедливые требования: введение восьмичасового рабочего дня и шестичасового перед праздниками, повышение заработной платы, открытие школ и библиотек для рабочих, улучшение жилищных условий в связи обострением эпидемиологической обстановки … В основном, население было разочеровано такими выступлениями. (Так как в одночасье статечники превращались в погромщиков!..) Вот только один факт: текст из частной переписки жителя столицы: «В Петрограде – гнусные времена. На три четверти все манифестации хулиганские, а что еще хуже, так это заражение рабочей среды националистическим духом»… Государству наносился невосполнимый ущерб и это в военное время!.. (Только в 1917 году – последние месяцы в царско-дворянской России – были потеряны 3 822 656 рабоче-трудовых дней в промышленности!..) Николай II был строгим требовательным руководителем страны: он не сюсюкался и не просил: «Ребята, давайте жить дружно!..» – Не уговаривал: «Не выходите на улицу на несогласованные митинги…» А вот как поступал (по описанию подавление выступления рабочих на Путиловском  заводе – не в 1917 г. ): «… Вдруг появился отряд пешей и конной полиции. Он был спрятан на заводе «на всякий случай» еще с утра. Полицейские стали напирать на собравшихся» на митинг рабочих. Засвистели, захлестали нагайки… Командир полицейского отряда потребовал немедленно прекратить митингование и приступить к работе. Рабочие стали выражать свое возмущение: подняли многосотенный ор, в полицейских полетели камни – ранили нескольких … Полиция открыла огонь (стреляли «по-ментовски»). Многих ранило от рекошетирующих пуль, а двоих даже  смертельно…   Путиловский завод заработал: начал выдавать военную продукцию … Осенью 1914 года кое-где были попытки организовать антивоенные акции, но в целом антивоенные настроения не подхватывались пролетариатом и народом. Более распространение получило оборончество, «патриотические забастовки», когда рабочие требовали изгнания с предприятий людей немецкого и австрийского происхождения. Так, 12 августа 1914 года забастовал завод «Русского паровозостроительного и механического общества», как один 1500 рабочих оставили свои рабочие места и кинулись митинговать, требуя увольнения германских и австрийских подданных. Администрация завода говорила, объясняла, что эти подданные являются мастерами, что без них никак нельзя: пострадает производство… Забастовку прекратили только после того, как требование было удовлетворено… Подобное происходило по всей империи… А на московском механическом заводе братьев Бромлей – вообще … потребовали уволить мастера-чеха.  Администрация пыталась разяснить, что он не немец и не австриец, но здоровущие русские рабочие, поочереди взгромоздясь на скрипящую под их весом «трибуну» (инструментальный стол), размахивая дубиноподобными кулаками, – как из громкоговорителя: – Ну и  чо не немес, все равно католик – двупало осеняется !.. – Не выпните это чешка', то тогда вот мы,  с кузнечного, уйдем!.. – Вот, вот выберите: или мы или этот очкарик-человечек!.. Пришлось  высочайшей квалификации специалиста выпроводить за ворота завода… Когда в 1915 году русские овладели крепостью Перемышль, прошло шесть грандиозных забастовок (патриотических!): в Петрограде и Ревеле. У русских «иногда ум за разум  выходил» (не у «простых» – трудяг!): 23 августа 1915 г. на заводе в Москве (машиностроительный, товарищества «Дангауэра и Кайзер») управляющий завода запретил допускать на его территорию сборщиков пожертвований русским раненым воинам. Рабочих завода – до этого живших, недружно, неколлективно и не знавшие и не видевшие своего администратора – вдруг прояснило: «Что за мраз сидит там наверху и еще такие антирусские антихристовские указания дает?!.» Эта мысль искрой пробежала по цехам завода и вмиг объединила людей в трудовой коллектив. Возмущенные (больше: оскорбленные) организовали мининг и призвали своего управляющего «поправиться», но он лишь отгораживался-объяснялся от своих приказов, тогда трудяги наперли-придавили своми негодованиями, а в конец совсем добили: сказав, что требуют  его увольнения – иначе никто не будет работать… И  ушел с завода, зыря черными злющими гляделками, таща огромный, как и он сам, черный чемоданище управляющего!..   В первый год войны пацифистические идеи, а тем более пораженчество в рабочей среде было  невозможно. Нарастали антигерманские настроения: особо обострились в мае-июне 1915 года. Когда русские войска отступали, терпя поражение за поражением. (Верховным был еще не Николай II!..)  Глядя на своих английских братьев-пролетариев, начали устраивать антинемецкие погромы.  В Москве в конце мая произошел самый крупный за время войны погром германских лавок, аптек и магазинов. (В Москве 28 мая не работали около 200 тысяч рабочих…)  Однако вскоре патриотическая эмоциональная волна начала стихать. А потом, когда стало трудновато жить из-за растущей дороговизны, даже начали бастовать, предъявляя антивоенные требования: вспыхнуло в стране статечное движение, которое быстро охватывало все новые территории-промышленные регионы. Это был своего рода  пожар, который мог разгореться и спалить всю страну, потому Верховная власть приняла строгие и радикальные меры, что требовалось в военное время: в июле в Костроме была расстреляна многотысячная демонстрация рабочих большой льняной мануфактуры.  Массовые стачки и демонстрации протеста в Петрограде, Москве, Нижнем Новгороде, Екатеринославе начали  прекращаться уже после соответствующих устных предупредительных мер – до расстрела себя протестующие уже не допускали: выходили на работу, – но, не снимая свои требования… Буржуи (всем известная аксиома: у них  ничего нет святого, кроме денег, а Родина там, где – прибыль!..) начали нагло откупаться от призыва. Они забыли, что живут благодаря народу, и среди народа, который может возмутиться для начала, а потом начать поучать, если надо, заставить, дать отпор: осенью 1915 г. улицы Цивильска были оклеены листовками, призывающими к суду над членами Воинского присутствия, за деньги освобождавшими богатых от военной службы. Уклонение богатых взрывало от возмущения и солдат.  Несколько раз толпа собиралась, чтобы идти побить неверных членов и тех кого они  прикрыли от святоо долга-обязанности гражданина … С 1 июня 1916 г. по 1 января 1917 г. по Казанской бригаде поступили жалобы на 504 уклонистов, «особенно много жалоб было по Казанскому уезду, где отсрочки получили 423 человека». В городе Буинске  жители, возмущенные слухом, что за 500 рублей врач  избавил от призыва несколько человек, дав им справку, что они «негодяи»,  так напугали эскулапа, гоняясь за ним вокруг его частной клиники-кормушки, что тот навсегда покинул Буинск, оставив даже свою семью. В городе Сызрани, косящие под дворян, местная «интеллигенция», несколько раз собиралась и громко обсуждала способы уклонения от службы в армии.  В ноябре 1916 года начальнику симбирских жандармов подбросили сообщение о собрании членов Симбирского биржевого комитета по вопросу образования паевого товарищества для закупок хлеба  армии, чтобы внесших паевые вклады освобождать от призыва на войну. Находились торгаши - уклонисты и «со стажем»: в том же году в Буинском уезде полицейский урядник выяснил, что 40-летний торгаш Скрипилин отбывать воинскую повинность не собирается. (Накануне похвалялся перед мужиками: «Миня в призывных списках нетути».)  Выслужливый урядник раскрыл, что он должен был поступить на службу еще в 1896 г. На допросе, перепуганный лавочник, лопотал, что в неведении был. Выяснилось, что еще четверо его родственников «к отбытию воинской повинности не являлись, и местное (купленное) волостное правление их не внесло в призывные списки. А казанские жандармы прославились тем, что обезвредили «шайку», состоявшую из врача и писаря, которая освобождала за вознаграждения от воинской повинности жуликов даже из других городов… Популярным стало среди граждан безличностных, неблагородных, изменение специальности, поступление на работу, освобождающую от военной службы. Вот список из ратников 1-го и 2-го разрядов, поступивших на железнодорожную службу, среди 33 человек числилось 10 приказчиков, 7 извозчиков, 7 торговцев. Так в 1915 г. Сенгилевский городской голова избавил от воинского призыва своего племянника, поместив его контролером на собственном пароходе. Народ начинал рычать (голова-тело напитывалось ненавистью) на таких негодяев. Если бы они щли работать к станкам, слесарили – «ишачили», то это одно, но, когда зачисляются служащими, но ничего не делают – то другое… Женки фронтовиков писали о такой дискриминации-обиде своим мужьям, которые читали их вслух в окопах. Солдаты зверели, готовы были с оружием приехать домой и разобраться… Самые смекалистые (незлобные хитрованы) своих отпрысков отправляли учиться: двух зайцев ловили: специальность на будущее получали их недоросли и от войны косили … А те мобилизованные,  предки и родня которых, жившая звереподобно (головка «бобо») и потому хотевшая, но не могшая (и мошна мала, тоща) освободить их от призыва, то сами о себе промышляли: пускались в бега, как это было под  Сызранью  с начала 1915 г. по 1916 года в лесах часто можно было встретить одичавших мужиков призывного возраста у которых из-за отросших волос на голове шапка  не влезала, из-за бороды не видать глаз и лица. Женщины и дети боялись ходить в лес по ягоды и грибы. Обозленные крестьяне с. Шиловки общественным приговором заставили-заобязали стариков, чьи сыновья укрывались, выполнять тяжелые надсадные общественные работы … С  фронтов приходили не только «похоронки» и вести, что тот или иной  «пропал без вести», но и возвращались сами мужики – только без ног, рук или глаз и с другими страшными невиданными ранениями. К вернувшимся живыми шла родня, соседи и знакомые, неся с собой четвертинку (наполовину  уже отпитую)  самогонки или браги. Поили-угощали счатливого («Жив!..») до пьяну – до умопорачения, потом слушали, сами трезвея от ужасов, которые им рассказывал герой-фронтовик, и некоторые приходили к выводу, что лучше – тюрьма, каторга, чем идти на войну. Подобное случилось осенью 1915 года в деревне Ольховке Тамбовской губернии, когда, наслушавшись мрачные устрашающие рассказы о фронтовой жизни, молодые люди призывного возраста собрались на сходку, где среди них оказался крестьянский сын Мартынова, который убеждал парней пойти вместе с ним и совершить какое-либо уголовное преступление: «Тогда нас на службу, как поднадзорных, не возьмут…» Нашлись стукачи («Ну, как без них-то?!.»), сообщили кому надо и младшего Мартынова, увезли куда следует. Но дурной призыв был услышан. «… Уездный воинский начальник ноябрьским вечером 1915 г. едва не был избит толпой ваооруженных крестьян призывного возраста, но был спасен проходившими солдатами»…» К концу 1915 года родители призывников начали настраивать народ против «кровопийц» – чиновников и полицаев – особо, когда началась мобилизация мужчин старшего возраста (30–40 лет), кормильцев, любимых мужей.  Собранные в гурты для отправки, мобилизованные требовали: «Отправьте воевать отсиживающихся в тылу полицаев, которые от неча делать забрюхатели, – ходить не могут: не то чтоб бегом!..» –«У, позорники, а еще мужиками себя вображают!.» – «Для настоящего мужика это заподло!..» – «Да заменить их всех надо ранеными солдатами - вон сколько их и каждым днем прибыват!..» – «Скукота-безделие теперича имям: всех пьянчуг и ***лиганов немсы перевели, вот и потонули в жире полиссаи…» Народ вынудили быть трезвым.  А как не будешь трезв, если в стране был введен «сухой закон». Прообразом этого гениального закона был законопроект «О мерах по борьбе с пьянством» надуманный от скуки депутатами Государственной Думы за год до Великой войны. Он предусматривал ограничение продажу спиртного в количестве и во времени: можно было купить алкоголь только в отведенных и разрешенных для продажи местах и с 9.00 до 19.00 – в городе и  с 9.00 до 17.00 на селе; накладывал полный запрет на продажим водки в дни православных праздников, строгих  постов, в  воскресные дни и дни им предшествующие, предписывал: при появление в общественных местах в нетрезвом виде, улыбающегося  веселого мужичка, заломав  ему руки, помещать в полицеские участки, составлять протокол и накладывать крупный штраф, а, если повторно попадался человечек в таком виде, то, назвав его «алкашом»,  силком помещать на принудительное лечение. Еще более устрашающие и оскорбительно-унизительные меры предусматривались торговцам спиртного, нарушающим закон. Повсюду обязывалось вести антиалкогольную пропоганду (начиная учителями в учебных заведениях и трезвыми попами в церквях). Но… Во время голосования думники проснулись, вернулись в явь: «А как совсем-то без вина – веселья?!.  Главное, наши прибыли?!.» – опустили: не утвердили законопроект. Николай II, удивленный  двурушничаниями  «народных» избранников, – внешне оставаясь, как всегда царственно-невозмутимо-спокойным, – повелел по всем губерниям разослать секретный циркуляр, гласящий, что в случае возникновения военных действий: «Воспрещается на время с первого дня мобилизации впредь до особого объявления: 1. Продажа или отпуск, под каким бы то ни было видом, спиртных напитков лицам, получившими в установленном порядке разрешения на производство торговли питиями. 2. Продажа или отпуск спиртных напитков, как разливочно, так и на вынос, в частных местах; продажа питий всех категорий и наименований в пивных лавках и буфетах, на станциях железных дорог и при театрах и прочих увеселительных местах, за исключнгием ресторанов 1-го разряда, клубов и общественных собраний, однако,  из сих последних мест продажа на внос не допукается. Лица, кои окажутся виновными в неисполнении или нарушении сего обязательного постановления, подвергаются в административном порядке заключению в тюрьме или крепости на три месяца, или аресту на тот же срок, или денежному штрафу до 3000 рублей» . 30 июля 1914  г. поступило уточнение: запрет на продажу алкоголя продлевался до окончания военных дейтвий. 17 августа этого же года последовало новое распоряжение: теперь под запрет попали ром, коньяк, все спиртовые наливки; нельзя стало отпускать водочные изделия с водочных заводов и водочных складов частным физическим и юридическим лицам – только в казну; предписывалось места торговли водки и других перечиленных видов спиртных напитков запереть, а участковые должны были такие помещения опечатать. Попутно запретили продажу денатурированного спирта в частных торговых заведениях и аптеках… Война, война, а жизнь – одна!..  Страна жила, благодаря своему трудовому народу (который еще успевал утехаться: рожать  детей!), ковала серпы и мечи, сражалась на фронтах с  врагом, ростила жито и кормила еще и паразитов ораву, насевших на ее шею яремщиков всех мастей и не представляющих из себя ничего, кроме живого мяса и сала – смеси мануре. Люди не только день и ночь трудились, но и ели спали, женили детей, справляя свадьбы, праздновали – отдыхали… но ох как трудно было жить-быть всегда трезвым. Хотелось когда и спеть, сплясать, но как споешь песню, если у трезвого из горла – хрипы или стоны вместо веселой музыки и ноги у трезвого – кренделем, вместо ликующего пляса-топота. Но хоть у власти был не бывший свинячий пастух и не горе комбайнерщик (в юности – услужник фашистким окупантам), а Царь, Великокняжеского рода – не недоумок, – который не вырубил  виноградники, и  оставил в обороте спиртного виноградное вино. Согласно закона, владельцы ресторанов и трактиров должны были обучать людей культуре пития: уговаривать «випимших» не заходить к ним и, если уж настырно перешагнуги они порог, то умолять уважаемых посетителей  «не допиваться до свиньячего состояния» … Выяснялось, что народ резко наглухо разделился на две непримеримые группы и не по классовому признаку, а потому, как относятся к «хмельницкому»: на трезвенников и тех, кто не может жить в «сушняке», – к ним присоединились и винные торгаши (кое-где, не дождавшись буржуазной революции, уже начали появляться), которые активно поднимали народ на свержение царского трезвого режима, чтобы  быть свободными к доступу питию… М-да,   отношение к этому было противоречивым, но поэт не прав: истина не в вине! Даже тот же ломовой извозчик, бывавший раньше почти всегда подхмельком, нынче, благодаря «сухому закону», вставал по утрам сам и не болела у него башка, и не бежал он сразу опохмеляться, а шел к своим  лошадям – кормил-поил, лаская их словом и мозолистыми шершавыми ладонями по мордам и потом только сам принимал, приготовленный женой завтрак. Он, типичный представитель всего грубого, дикого, преобразился: привычная грубость смягчилась, появилось заботливое отношение к семье, своему хозяйству, работа пошла веселее (без вина!), сознательнее. Штрафов не стало за нарушения правил езды. Карманы шире стали надуваться от заработанных денег, и он их целиком отдавал в руки, вспыхивающей от счастья, жене. Такие положительные личностные сдвиги извозчиков не могло не сказаться в целом на извозопромысле страны – это для того времени своего рода автотранспорт, – где произошли громадные перемены к лучшему. Некоторые в своей трезвости дошли то того, что стали рассылать просительные письма, чтобы этот «закон продлили навечно»… Воздержание сказалось (в благодатную сторону) и на внешнем облике городов, сел и деревень: исчезли знакомые картины уличного пьянства, скрылись пьяные растерзанные фигуры, оглашавшие улицы непристойными пьяными  песня'ми, не видно стало всякого рода бывших людей, попрошаек, нищих, темных личностей; в сельской местности стали забываться, когда пьяные  мужики устраиваивали со своими соседями «межевание» земельных участков или делили рыбу в озере. Общий тон жизни стал иной: улыбчивые, вежливые люди; не кабаки, и не пивнушки по воскресеньям  заполнялись народом, но церкви. А для фомов вот некоторые архивные данные, отражающие последствия введения «сухого закона»: если в январе 1914 г. в Москве было составлено 1075 протоколов за нарушения общественной тишины, то в августе – 447;  в январе нетрезвые люди отматерили чинов полиции 255 раз, а в августе лишь – 72. В стране катастрофически падала преступность: в Москве и Одессе она сократилась вдвое, в Костроме, Симфирополе и Симбирске практически исчезла совсем! До нуля упало число пьяных сомоубийств. Впервые в истории России появились трезвенники, которые никогда в жизни не нюхали и не пробовали спиртного! (95% молодежи в возрасте до 18 лет, 90% женщин.) Производительноть труда в среднем повысилась на 9%, а в металлургической промышленности – на 13%. Количество прогулов снизилось в среднем на 27%, металлургической (самой «пьяной» сфере производства) – на 43%. Не было, как пугали враги трезвости (винные буржуи и врачи частной практики и другие…), ни гибели людей от «сухостоя», ни винных бунтов. Большая часть населения легко и свободно прекратила потреблять алкоголь и только 2,8%, то есть самые заядлые пивнюки, с трудом (абстиненцируя) переносили «сухоядение», а 84%  опрошенных были готовы даже терпеть такое всю жизнь. 29 августа 1914 года в Российской империи впервые был отмечен Всероссийский День Трезвости: на столах стояли не графины с водкой, а пышущие жаром самовары  и пили не водку со льдом, но чай с имбирем и с сахаром вприкуску.  Во всех православных храмах Москвы состоялись торжественные богослужения. Люди после молебен в кремлевских соборах, в состоянии  параноя, пошли торжественных крестным ходом с хоругвиями, с иконами и с  крестами на Красную площадь. Пришлось епископу, кряхтя от усилий, влезать на лобное место и произносить речь молитвенную. Второй крестный ход был организован из церкви Варнавинского общества трезвости у Семеновской заставы к Ваганьковскому кладбищу и обратно. Массовыми тиражами выходили антиалкогольные открытки, появились бесчисленные впечатляющие до умопомрачнения карикатуры, высмеивающие в оскорбительном виде с красными большими носами мужиков лежащими в обнимку с зелеными голыми женщинами-змеями. В 1915 году вышел на экраны потрясающий художественный фильм «Ужасы алкоголя» … Попытались «темные силы» использовать положение и состояние, введения Сухого Закона в своих корыстных целях (у них душа-совесть стали  «рудиментарными», потому не поддаются воспитаю – тем более перевоспитаю!..): подпольно организовать производство и продажу «ханжи», денатурата, древесного спирта, одеколона, спиртосодержащие бальзамы, различные настойки, самогон, но власть была не буржуйовская, а дворянская – царская, которая не прикривалась демократией и не допускала анархии – вседозволенности – в том числе в производстве, торговле и распределении продуктов питания и товаров, – и, где нужно и, когда надо, жестко пресекала незаконно наживающихся на народе, карала взяточников и казнокрадов, конфисковывая преступным путем обогащения!.. (Ох, как ненавидели эти «темные» люди государственно-царскую власть, как жаждали свободы и демократической вседозволенности: встреться в темном переулке «Николашка» – обзывая Царя Русского, они в какой-то степени утолялись мщением, –  так и налетели–напали бы толпой и изрезали-изрубили Его белое тело!..) Враги России, русского,  как только не писали-говорили плохого наговорного о Хозяине Русской Земли, Царе Николае Александровиче, что еще раз придется напомнить: благодаря Его в Царской Россиии было заложено то и такое, что позволило создать большевикам СССР, в первые в Мире, государство, где не было эксплуатации и несправедливости (для честного, трудяги!): действительно народное – социалистическое (первая ступень по цивилизационной лестнице  Коммунистического  общества – Рая на Земле) впервые в Мире государство, – которое было погублено сталинским шутом микито’й (свинопасским образованием), борькой (тяжелейшим больным хроническим алкоголизмом  последней стадии, которому нельзя было доверять даже работу дворника, не то, чтобы  руководство страной!) и горби (как было уже сказано, – в возрасте Олега Кошевого прислуживавшего немецким захватчикам) с раболепной психикой перед всем западным и психикой нищебродника: за деньги готового продаться кому угодно и продать кого-что угодно, – все они оказались у руля страной, – благодаря пассивности и политеческой неграмотности народа допустившего такого! – и крушили изнутри праведную божественную вселенскую державу, ведомые внутренними анхристовыми паскудными желаниям под «браво бис!» пожизненными врагами нашими из западной стороны, куда  уходит от нас день. («Будущее Человечества – Коммунизм! – это объективная научная закономерная реальность, – эстафету СССР взял в руки Великий Китай – с древнейшей историей и величайшей культурой, мудрейшим поднебесным народом, – честь и хвала ему и пусть вечен будет этот всемирноуважаемый народ..!» – «Е-е-й, это ты так говоришь, офицер, присягавший перед могилой-памятником погибшей роте китайских интернационалистов-коммунистов во время Гражданской в Нижней Туре на Урале, когда ты, юнец-комсомолец, уходил поступать в военное училище … Сейчас в нашей стране юные люди так не обучены и не воспитаны, потому в их головках, высоко качающихся на «стоеросовых» телах, уже никогда такие общечеловеческие желания и мысли не появятся!..») … Даже то, что курс рубля во время такой масштабной мировой войны поддерживался на высоком уровне за счет накопленных очень больших золотых запасов и благодаря военным победам на фронтах (когда Николай II взял на себя и Верховное Главнокомандование), говорит-характеризует личность  Последнего Русского Царя – недооцененного и преданного! (В 1916 году биржевой курс рубля в Париже увеличился на 10,5%, в Нью-Йорке на 11,4%, Копенгагене на 14,4%) …  … Как свидетельствуют Воейков, Дубенский, Мордвинов и другие, несмотря на наговоры и фейковые вымыслы о Николае II и о Его семье, большинство из свитских были преданы и верны Ему, – были те, кто обожал, – но даже они не смогли предвидеть такого коварства и подлости со стороны буржуйов, свершивших революцию. (Произошла самая настоящая классическая буржуазная революция со свержением монарха и убийством  не только Его самого, но и его семьи, включая детей и несовершеннолетних – русская буржуа и тут по зверству обошла своих западных братанов по банде капиталистов.) Такая неожиданность не дала возможности свитским помочь своему Императору. Хотя, когда Николай II  серьезно обеспокоился о безопасности жены и детей, то в Ставке свитские предлагали помочь вывести семью императора в Ливадию, «что было отвергнуто». При этом Ему напомнили, как во время событий «девятьсот пятого» Царская Семья спасалась от волнений и стрессовых ситуаций, плавала на Балтийском море, на своей яхте «Штандарт». Сейчас, после прошедшего времени, сознавались, что это было практически организовано для удаления Царской семьи подальше от происходящих революционных событий. У Него, Царской особы, была не понятная для многих особенность: Он не позволял себе проявлять радость или гнев, казалось, был абсолютно равнодушен к происходящему вокруг Его. Это казалось. Таким Он  был только при людях. У Императора Николая II было свое happe place: на любимой яхте «Штандарт» он становился самим собой, чувствовать себя счастливым, как у себя дома. Мы знаем, что Он и Его супруга не имели излишнюю ненужную роскошь,  считали это признаком величайшей тупости! И к еде относились, как к пище, а не как к усладе-похоти, потому использовали простые, но в биологическом отношению полноценные  продукты, которые, как правило, стоили недорого и всегда были в наличии и свежи. Выходит, они экономили на всем? Вот и нет. Про Николая II всегда говорили и писали о Его слабости. И тут правы знаменитейшие, умнейшие писатели и ученые. Видит Бог, Он действительно имел слабости, но только две: это мужская «слабость» к своей жене-Императрице, как к женщине, – был влюблен в нее по самые митохондрии всех своих клеток, – и патологическое влечение-хобби к яхте «Штандарт» (к той самой…). Вместе с генами Петра Великого Он унаследовал любовь к морю и испытывал страстную тягу к путешествиям по соленым водам морей и океанов. Потому свататься к принцессе Аликс он отправился на отцовской «Полярной звезде». Прибытие роскошного русского корабля произвело фурор в Лондоне и решило исход похода: принцесса сказала «да», а  Николай понял, что Он должен обязательно заиметь свою личную яхту – и такую!.. И Он заимел: «Штандарт» сошел со стапелей в Копенгагене в феврале 1895 года. Его заложили и строили вначале как крейсер. Когда уже был готов стальной корпус корабля, установлены мощные паровые двигатели, работавшие на угле, поступила команда допроектировать и достроить его, но  уже, как яхта для русского царя, и, чтобы судно могло ходить и на парусах. Молодой Император не дал завершить ходовые испытания: вместе с только что венчанной государыней Александрой Федоровной забрался на новую яхту и … навечно влюбился в жену и – в «Штандарт»!.. Для Царской семьи «Штандарт» стал настоящим домом, – в отличие от величественных прекрасных дворцов, но неуютных, гулких, – где они часто и много проводили время. По личному распоряжению Государя судно дополнительно с большими стараниями и умением украсили-облагородили:  обшили красным деревом, положили паркет и восточные ковры, – однако по особому указанию Его Величества золочение нигде не применялось. (Такая  яхта была достойна Хозяина Русской Земли! В Европе не было ни одного короля или Руководителя страны, который наслышанный о «Штандарте», хотя бы единожды не ступал на сверкающую чистотой полированную палубу и убеждался, что увиденное более поражает, чем услышанное!..)   Только на борту своей яхты царская семья могла расслабиться по-настоящему и быть самими собой, счастливой; жить-осущать себя, как в Раю. Когда Николай  присоединялся к семье на «Штандарте», то наслаждался в неге, как бы чуя, что придется скоро пожить и в Земном Аду (в заточении в Александровском дворце и в Голгофе-Тобольске, где принять вместе с самими близкими родными непомерно мучительную оскорбительную  унизительную осозноваемую смерть – мозг человека какое-то время еще живет – это достаточно много! – и анализирует, понимая все происходящее, как никогда: очень ясно и ярко – каждый из нас убедится в этом – только уж никому не расскажет!..). Министрам и высоким чинам было строго запрещено подниматься на борт. (Что вызывало у них страшную обиду, – такого они Царю никогда не простили, вознавидев Его пожизненно, и, как могли, отомстили впоследствии!) Особо важные донесения, документы и газеты ежедневно доставлял из Санкт-Петербурга курьерский катер. В   свободное время Николай играл со своими адьютантами в бильярд, курил на палубе, набитые им самим, ароматнейшим табаком папиросы. Императрица и фрейлины грелись на солнце, музицировали и писали письма родственникам. По вечерам Николай читал детям вслух, а Александра Федоровна и Анна Вырубова шили при свете электрической лампы. Дети возились с котятами и даже с самым настоящим осликом, которого цесаревичу Алексею подарил итальянский король. Вот что рассказывал об этом капитан «Штандарта» Саблин :«Осленок был очень ручной и бегал по палубе, как собачка … За обедом играл хор балалаечников нашего экипажа из школы юнг. На маленьком столе, через который проходила бизань-мачта, стояли закуски, и государь, подходя к нему, обращался к присутствующим с неизменной, одной и той же фразой: «Не угодно ли закусить?» Государь очень любил закуски, кроме икры, семги и вообще соленых рыб» – бывший капитан закатывал глаза, крестился: – Господи! Дай им всем, безвинно убиенным, антихристами-сатанистами, Небесный Рай! – и хлюпал носом… Экипаж яхты состоял из безгранично преданных офицеров и матросов. Они не только  отличались прекрасной славянской внешностью,  но и «были чудесно вышколены». С ними у царской семьи постепенно возникли почти  родственные отношения. Обычно замкнутая и несчастная Императрица Александра Федоровна  становилась веселой и разговорчивой, как только поднималась на палубу яхты. А великие княжны – еще ребенки – просто были влюблены в видных молодых морских офицеров.  Начались знакомства офицеров «Штандарта» с игр с великими княжнами, когда те выросли, игры превратились незамедно в целый ряд флиртов  (не в вульгарном смысле!), вполне безобидных, похожие на отношения пажей с господами… Нередко императорская яхта курсировала у южного побережья Финляндии, делая остановки на безлюдных диких островах, где члены царской семьи очень веселились. Великие княжны собирали лесные букеты цветов, грибы, ягоды и кусочки разноцветного кварца для своих коллекций. Император, преображался, хватал огромную лестницу и лазил по ней на высокие деревья. Устраивали пикники – только своей семьи, без охраны. (Правда, уединенность Романовых была иллюзией: во время прогулок их сопрождали на почтительном растоянии  сотрудники службы безопасности императора.) Бывало иногда и такое: «Штандарт» гремя якорьной цепью неожиданно останавливался на берегу напротив богатых владений русской или  финской знати. Вся дворовая прислуга и охрана которого со страху разбегалась, пряталась куда могла, увидев такой необычный корабль. И только хозяин поместья, поняв, что это сам Царь-Император, трясясь от волнения, но стараясь не показывать свое состояние, бодро и зычно кричал, призывая своего управляющего и прислугу. Ох, как трудень и разорителен был тот день для счастливого хозяина, у которого гостевал Государь!.. Ладно, одного мучения бы еще можно выдержать: играть на кортах в теннис с самим Николаем и вполне серьезно умудряться проигрывать все партии, но сколько добра рассходавалось, считай весь полугодой запас продуктов!.. Был случай: лоцман, – финн по национальности, – сильно о чем-то задумался и не уследил : яхта потерпела крушение – «Штандарт» сел правой стороной на подводный гранитный камень. Команда сработала грамотно-профессионально и быстро: через полторы минуты спасательные шлюпки были спущены на воду, где сидели, не сразу понявшие еще, что случилось, царская семья и прислуга. (Николай II записал вечером в дневнике: «С болью в сердце съехали с милого «Штандарта», лежавшего, как раненое существо, на боку!»)  Дети в шлюпках ждали еще одного чуда – до ужастиков любопытного: как будет тонуть их любимая, ставшая родной яхта. К счастью  не дождались… В это время капитан «Штандарта» громко вопя, что он виноват и что ему больше  не жить, выбежал на накренившуюся палубу, пытаясь вытащить из черной большой кобуры ракетницу, долго не получалось, наконец, выволок огромный наган-ракетницу, трясущими руками наставил себе в лоб черное дуло и ждал …  – тут подбежал, оскальзываясь и падая на дубовый паркет палубы, усатый боцман и выхватил ракетницу из рук капитана, выматерился  (все – которые на воде качались в щлюпках и на палубе, – слышали) и закричал своему другу-капитану: – Ты чого  удумал?!. Вон кому надо стреляться! – показывая пальцем на капитанский мостик, где стоял лоцман в глубоком раздумье: «Ч т о   м о г л о п  р о и з о й т и   ? ! .»  Старый боцман был спокоен: знал, что судно с стальным крейсерским  корпусом не такое выдержит. Вещи – особо такие (яхта «Штандарт») – похожи на своих обладателей и ведут они себя так же, и в последний путь у них схож был: смерть через расстрел! «Штандарт» надолго пережил своего венценосного владельца.  Он служил до конца и верно России: переоборудованный под тральщик, затем под лазарет, в конце 60-х был отдан под мишень по которому стреляли-учились моряки. Советские командиры были удивлены и восхищены: «Какой непотопляемый, старорежимный!..» И приказали: «Расстрелять  оперативно-тактическими!..» Не потопили,  и тогда с большими усилиями заволокли-затолкали  огромную тяжеленную яхту в шлюз, выкачали воду и  в сухости очень долго распиливали-убивали  «Штандарт» на металлом!..      А вот как характиризовали и оценивали Царя-Императора его враги-оппоненты разных мастей. Все признавали, что личность последнего русского императора была противоречива и рассудительно примечали: «Уж очень рано, в 26 лет, считай, вьюноша Николай Александрович взвалил на себя такую ответственность и столь тяжелую ношу, надо бы погодить: набраться жизненного опыта, мудрости – все-таки такой огромной Империей править, таким расшатай-раздолбай народом справляться, с которого только-только рабский ошейник сняли …»  Судьба распорядилась так, а не иначе. И опять все, хотя нехотя, вынужденно отмечали Его высокие божественные  душевные качества. Вот некоторое дословно сказанное, – ненавыбор – в раскидку: – «Задача, которая выпала на его долю, была слишком  тяжела, она превышала его силы. Он сам это чувствовал. Это и было причиной его слабости по отношению государыне».  – «Я уверен, что, если бы безжалостная судьба не поставила императора Николая во главе огромного и сложного государтва и не всесила в него ложного убеждения, что благополучие этого государства зиждется на сохранении принципа самодержавия, о нем, Николае Александровиче, сохранилась бы память как о симпатичном, простодушном и приятном в общении человеке». –«Николай II, был, неомненно, честным человеком и хорошим семьянином… Николай боялся влияния на себя сильной воли. В борьбе с нею он употреблял то же самое, единственное доступное ему средство – хитрость». – «Царь вдумчиво относился к своему сану Помазанника Божия. Надо было видеть, с каким вниманием он рассматривал просьбы о помиловании осужденных на смертную казнь. Он воспринял от отца, – которого почитал и которому старался подражать даже в житейских мелочах – незыблимую веру в судьбоносность своей власти. Его призвание исходило от Бога. Он ответствовал за свои действия только пред своей совестью и Всевышним». – «Император Николай II не  любил торжеств, громких речей, этикет Ему был в тягость. Ему было не по душе все показное, искусственное, всякая широковещательная реклама. При этом Государь обладал совершенно исключительным личным обянием. В тесном кругу, в разговоре с глазу на глаз, он умел обворожить своих собеседников, будь то высшие сановники или рабочие посещаемой им мастерской». … Вновь думы: «Восстали в Царском Селе часть войск и некоторые подразделения Личной охраны,  Ей самой пришлось выйти к офицерам охраны Дворца и через них обратиться к личному составу … Спасла Себя – семью!.. – вот это Его опять поразило,  возмутило и испугало – усилием воли  Он восстановил внешнее и внутреннее спокойствие: – Правильное принял решение послать Иванова!..»  … – Ваше Величество! Поступила телеграмма от господина Родзянко… – «Опять… Снова!..» Через несколько минут в кабинет к Николаю принесли телеграмму от Министра Беляева, который неприятно тревожно докладывал (он успел до своего ареста послать телеграмму), что Министерство путей сообщения не может осуществлять бесперебойную нормальную работу, так как управление железными дорогами блокируется и готовиться смена Министра путей сообщения. Предлагал немедленно передать управление железными дорогами заместителю  Министра путей сообщения при Ставке генералу Кислякову. Николай II связался по внутренней связи с генералом Кисляковым. – Вы в курсе событий своих дел? – Так точно, Ваше Высочайшее Величество!.. – Контроль над железными дорогами – дело первостепенной важности, снабжение  больших городов и армии полностью зависит от работы железнодорожной сети . Надо взять Вам под контроль железные дороги. Это важнейшее орудие власти, которое при критических обстоятельствах можно использовать в решении и политического кризиса… Немедленно приступите  к действиям: подготовьте проект Указа о Вашем назначении и, взяв соответствующих чиновников, – если нужно, можете привлечь из штабных – и – в Петроград!..  ... Выполнив поручение: «Срочно перепроверить еще раз поступившую информацию от Императрицы о положении в столице и примите меры и доложите!» – Михаил Васильевич, – щеки еще замеднее спали, подтянулись глубокими морщинами, – не осталось и следов гренадерских булок-щек, – влез в кабинет Верховного боком (один – без адъютанта-секретаря), таща охапку папок с документами, картами, прошел к столу и встал, свесив отяжелевшую голову, смотрел взглядом обеспокоенного усатого няня. (Николай Александрович знал, что из-за недосыпания  и круглосуточной работы, у Алексеева могло начатся подниматься давление – бывали гипертонические кризы и приходилось делать ему венозные кровопускания. Верховный не раз и не два отправлял своего Начальника Штаба отдохнуть, отоспаться, но Михаил Васильевич только тряс в ответ своей большой головой и отказывался идти – просил разрешения еще поработать: «Ваше Величество сейчас никак не могу – такое вокруг, что никак не могу спать…») – Садитесь Михаил Васильевич… – Я лично связался с командиром одного из батальонов лейб-гвардии и приказал дополнительно создать охранное оцепление Александровского дворца по внешнему периметру… – вмиг на лице Николая прошла лучем светлая полоса, – благодарный взгляд Государя был ответом. –Уточняю о  положении в Петрограде  … Одна треть  столичного гарнизона восстала … – извините, Ваше Величество, но это есть восстание, – чтобы правильно оценить положение я не могу по- другому воспринимать, – и осложнило военное положение в Петрограде … – Начальник Штаба Верховного Главнокомандования подробно доложил Николаю II о развитии ситуации в столице. – Я решил направить срочно, через Царское село  в Петроград генерала от инфантерии Николая Иванова с Георгиевским батальоном, который, наведя соответствующий порядок в Царском Селе в обеспечении безопасности Императорской Семьи, последует в столицу, где он, наделенный чрезвычайными полномочиями, возьмет на себя командование Петроградским военным округом и там наведет спокойствие и порядок ... Какие Ваши предложения, уточнения? Какие дополнительные «прочные полки» и с каких фронтов можем ему придать для усиления?.. – На первом этапе – по бригаде пехоты  и бригаде кавалерии от Северного и Западного фронтов… М.В. Алексеевым был издан приказ (по принятому методу – эффективно!): «Государь Император повелел генерал-адъютанта Иванова назначить Главнокомандующим Петроградским Военным округом. В его распоряжение с возможной поспешностью отправить от войск Северного фронта с Петроград два кавалерийских полка  из находившихся в резерве 15-й кавалерийской дивизии, два пехотных полка из самых прочных, надежных, одну пулеметную команду Кольта для Георгиевского батальона, который едет из Ставки. Нужно назначить прочных генералов, так как, генерал Хабалов растерялся, и в распоряжение генерала Иванова нужно дать надежных распорядительных и смелых помощников (…) такой же силы наряд (…) с Западного фронта…» . . . В Петроград посылалась карательная экспедиция под командованием генерала Н.И. Иванова!.. . . . …– Ваше Величество! Генерал-адъютант Иванов прибыл по Вашему… – Пожалуйста, проходите… – Государь встал, шагнул навстречу и протянул руку генералу Иванову. Седой (66-ти летний), статный генерал выглядел геройски. Он крепко пожал протянутую руку, слегка пригнув приветственно-подчинительно голову и, глядя с высоты своего роста с уважительным обоянием, внимал,  что говорит Верховный. (Верховный Государь ставил ему задачи и предлагал план действий.) Иванов до Ставки командовал Юго-Западным и Западными фронтами. Его военный опыт и умения, лояльность и преданность были вне сомнений. Популярен он был среди личного состава. Показал свои умения и одновременно безжалостность при подавлении Кронштадтского восстания в 1906 году. В Сибирском военном округе после войны с Японией усмирил недовольных солдат. Сомнений не было: справится, –  наведет порядок со своими Георгиевскими кавалерами, каждый стоящий сотен бойцов, и приданными для усиления войсками! Появление такого батальона и надежных частей в столице произведут нужный психологический эффект и, не проливая лишней крови, не прибегая к настоящим военным действиям утихомирятся революционные буржуазные либералы-демократы!  Но очень удивили (преданнейший Ему Иванов всегда был  далек от политики!) и заставили задуматься высказывания генерала,  перед уходом, прощаясь с Императором, который посоветовал Николаю («Как он смеет!?.» – но тут же простил: все-таки спасает Меня), что наведение порядка при помощи армии должно сопровождаться с примирением с думской оппозицией и «общественными организациями на базе «Правительства доверия…» При выхода из кабинета Иванов столкнулся с Алексеевым, который привычно выпрямился, подобрался и внушительным официальным тоном спросил: – Ваше высокопревосходительство, Вы согласны Вашим назначением?.. Иванов выдержал паузу и ответил: – Воля Государя Императора для меня священна, потому я выполню повеление Государя!.. Вы уж Верховначштаба проследите  своевременную посылку дополнительных войск  для подавления мятежа. (Про себя сквозь зубы, что-то проворчал …)  … Николай Александрович так задумался, что пропустил момент, когда в кабинете снова появился Начальник Штаба. Стоя, Алексеев продолжал говорить, что положение очень серьезное, и, что имеющаяся многомиллионная армия хотя и может спасти, но лучше пойти на уступки, что есть сведения, что оппозиция действует по строго намеченному плану и можно все ожидать: вплоть до террористических действий…[Алексеев  по своим разведканалам получил сведения, что у заговорщиков  имеется план захвата императорского поезда и аресте Государя, а затем принудить Его к отречению. Предпологалось даже убить – в случае отказа. Под руководством Гучкова заранее были заготовлены соответствующие манифесты. Перед тем как доложить об этом обстоятельно Верховному, Алексеев поручил еще раз перепроверить и все уточнить, чтобы уже, имея у себя достоверные доказательства, согласовав с Николаем, принять соответствующие меры.] Николай II смотрел на Алексеева: «И он тоже об этом уже который раз – он, который предан мне, Армии и России как никто, – нужно обдумать и в этом, кажется, есть истина!.. И о чем он говорит?.. О террористах?!.  Хотят со мной, как с моим дедом?!.» – Это Ваши предположения!.. – Уточняется… – Когда факты… доказательства будут, приму к сведению. – Эта одна из причин, почему я просил Вас приехать в Ставку: здесь Вы, Ваше Величество, в безопасности и Вам, пока не надо выезжать из Ставки… Вы подвергаетесь опасности быть захваченным … – Кем!?. – спокойно,  зло (впервые, – Алексеев удивился и обрадовался про себя). – Монарший долг мой выше моей жизни! Тогда Алексеев заговорил быстро, спеша успеть выговорить пока Государь не прервет его и не выгонит отдыхать, – собрав все свои силы и мужество, вновь стал убеждать отменить поездку. – Тут не просто безопасно, а «под рукой имеется боеспособная, регулярная армия, отсюда можно  организовать управление страной вместо ушедшего правительства, и тогда пусть бунтует Петроград … задушить его, изолировать со всех сторон»… У нас не только Управление военных сообщений театра военных действий, но все Управление путей сообщений в наших руках…Управление инженерных служб… Управление авиационного дела и военно-воздушного флота, Ваше Величесто… Штаб казачьих вйск при Верховном Главнокомандующем и многое другое необходимое… Николай Александрович, Государь,  сделайте, как просит Михаил Владимирович: дайте стране ответственное Министерство,  позвольте перейти к парламентской форме правления по форме: «Вы царствуюте, а ответственные Министры руководят Империей», на коленях умоляю Ваше Величество!.. Николай мотнул бородой: – Нет!.. – после небольшой паузы, шевельнув усами: – «Я ответственен перед Богом и Россией за все, что случилось и случиться»… Вы хотели доложить о направлении дополнительных войск в Петроград… – Ваше Величество! Согласно только что полученных телеграмм, головные полки группы Северного фронта, состоящей из 67-й Тарутинского, 68-й бородинского пехотных полков, 15-го уланского Татарского и 3-го Уральского казачьего полков должны прибыть в Петроград около  5 часов утра 1 марта;  34-й Севский и 36-й Орловский пехотные полки, 2-й гусарский Павлоградский и 2-й Донской казачьий полки – части Западного фронта –  вышли на погрузку… Пехота грузится на Станции Синевка, кавалерия – в Минске. Кавалерия должна прибыть в Петроград через 60-65 часов, а пехота – через 75-80 часов. «Ударный кулак» под Столицей будет собран к 3 марту… Ваше Величество! Государь, Николай Александрович! Еще раз  умоляю: сделайте уступку и примите предложение Михаила Родзянко, который владеет ситуацией,  нам надо всего несколько недель – дней до наступления и тогда все изменится – станет наше положение незыблимым!.. – Генерал, приказываю Вам: немедленно вызовите доктора – вид у Вас нездоровый… Алексеев замычал (трясти головой опасался). – Ваше Величество! Еще раз по Царскому Селу позвольте доложить. Я с этого хотел начать … По моему личному приказу-просьбе мой старый сослуживец и однокашник по Академии взял под свою  ответственность и контроль организованную вокруг Александровского Дворца круговой фронтовой обороны силами: Собственного полка, подразделения Конвоя Его Величеста, роты Железнодорожного полка и батареи воздушной охраны, двух рот Гвардейского экипажа и некоторыми другими лояльными подразделениями, которые привлечены… Прибыл туда и начальник Охранного отделения Глобачев, бежавший из Петрограда, весь побитый, обвязанный бинтами с несколькими своими бойцами… А атаку на дворец (предположительно) провели боевики, которые тоже прибыли из Петрограда… Начал смотреть печально и то же время по-собачьи предано на своего Государя-Царя голубыми глазами из-под припухших век. (Михаил Васильевич тоже заметил как изменился Царь: впервые у Него взгляд стал живым, ожило и бородатое лицо, наполненное мужественностью, – еще более прояснились ярко-синие глаза, – перед ним был очень сильный земной человек, – хотя внешне продолжал выглядеть как божество с иконописным ликом двугдавого орла…) – По организации охраны Александровского дворца принято мною, – спокойный уверенный голос … . . .  Николаем II князю Н.Голицыну  была послана телеграмма, где  уведомлялось, что  для Петрограда назначен главный военный начальник генерал-от инфантерии Н.Иванов. Ему дано повеление немедленно прибыть в столицу с дополнительными войсками. «Лично вам предоставляю все необходимые права по гражданскому управлению. Относительно перемен в личном составе при данных обстоятельствах считаю их недопустимыми». . . .   …Начальнику службы связи в Ставке подполковнику Б.Н.Сергиевскому поступило высочайшее повеление:  «предоставить прямой провод» с Царским Селом. Звонила Императрица Александра Федоровна. С первых же звуков Ее сладкого грудного и одновременно музыкального, с проявлениями англоязычного акцентизма в голосе, Он понял, что Аликс взволнована очень. Говорила без всяких семейных сюсюканий и «миленкий ты мой» – много посторенних ушей слушало, затолкнув телефонные трубки чуть ли не до самых перепонок.  – ... Толко что говорила с твой Родзянко, через мой камердинер, – он со мной опасается говорить, после того, как показал себя кто есть он в самом деле. Он призывал меня вместе с детьми нэмедленно уеха'т из дворца: «Уезжайте куда угодно, и поскорее. Опасность очэн велика (пугает!)». – Я ответила: «Ныкуда нэ поедем: нэ дам болных дэтей губить». (Ты же сам сказал, что профессор Федороф нэ советует болных дэтей никуда трогат, а то могут быть тяжелый осложнений.) А он – в ответ: «Когда горит дом, и болных дэтей выносят»… – смыгнула носом: – Состояний дэтей действительно тяжелый: температур у Ольги, Татьяны и Алэксэй временам доходит до сорок… – Я прикажу, чтобы в Царском Селе под паром держали на случай паровоз и поезд с теплыми вагонами и охраной… И сам ночью выеду, жди!.. – Давай пеэйдем на тэлеграмм: мне много тебе сказать… Переговоры с перерывами длились долго. Воейков тяжело дыша и шумно сопя, много раз бегал с ворохами теграфных лент то к Государю во дворец, то в верхний этаж здания Ставки к Алексееву…  . . .   Генерал Алексеев полулежал на старом диване в глубине своего кабинета. Отходил от «шторма», который  был. [Хотелось курить (по настоянию врачей бросил несколько месяцев тому назад). Фельдшер принес теплые отвары, которые выпил. Полный состав сбора Михаил Васильевич не знал и не спрашивал – доверял профессору Федорову – но то, что в состав вошли валерианка и пустырник почувствовал: сердце начало бить спокойно и ритмично, без временных аритмий и дребежжаний и спало напряжение в теле и это все передалось в голову – в душу (дожил до седин, но так и не определил для себя, где находится душа, то ли в голове, то ли в сердце!?). Как человек образованный, разумный, был в меру верующим, и достаточно умным и образованным, чтобы не слепо верить, потому иногда у него возникали мысли: «Что такое душа и где, в каком месте она находится у человека?..»]. Государь. Николай Александрович, еще раз просил его, чтобы  он отдохнул, поспал… Сквозь  полуявь-дрему пробивались мысли, продолжавшие роями носится у него в мозгу, плетя замысловатые  и иногда невероятные думы. Судя по тому, как настойчиво предлагал помощь Михаил Родзянко царской семье выехать не только из Царского Села, но из страны, выходило, что положение Николая очень серьезное.  Императрица Александра Федоровна – волчица! – но, что бы не говорили про Императрицу, Она изуверски умна… «Господи, почему надо было им заболеть именно в это время?!.» Слушок дошел и до Ставки, что враги дворян и Царя буржуи, за большие деньги провели спецоперацию: инфицирование царевича Алексея. Михаил Васильевич перекрестился, сменил позу, сон растаял,  задумался: «Почему Он так-то?!.»  Теперешнее поведение Царя  Алексеев никак не мог понять. До сих пор Он успешно уверенно управлял огромной многонациональной страной, занимающей шестую часть Земли. И как управлял!.. Кто, кто, а Михаил Васильевич узнал и узучил Николая II, как никто, когда Он взял на себя в тяжелейшее для России время обязанности Верховного (призвав-назначив к себе Его Начальником Штаба) и благодаря своему высочайшему интеллекту и знаниям, способностям быть скурпулезным, аккуратным, обладая прекрасной памятью и трудоспособностью, усиленные волей (доходящей до упрямства), осведомленный по всем вопросам управления, тщательно взвешивая, принимал самостоятельно (окончательном варианте) решения, доводил все дела до конца, неуклонно проводя их в жизнь – так Он восстановил порядок в Армии, остановил отступление (практически – бегство) русских войск, вынудил германцев с галопа перейти на шаг, а потом заставил их встать и начать окапываться – рыть оборонительные окопы. Заработала мощно военная промышленность, тыловики забегали рысью, обеспечивая фронты оружием и хлебом. Дошло до того, что даже эти заслуги приписывают не Государю, а ему, генералу Алексееву. Хотя практически все  идет от Его подачи, Николай с привычной скромностью, сваливал свои заслуги на своего Начальника Штаба. Господи! (Он свидетель.) Какой труд – равносильный подвигу! – совершил Император Николай (конечно, и он посильно помогал) – при невероятно тяжелых условиях довел Россию до порога победы: осталось только переступить – еще несколько недель – да дней –  надо выиграть, но для этого нужно пойти на уступки (любые), – почти все готово для наступления!.. Почему Он такой уж слишком по-христиански честный, можно же пойти ради победы (а она явно будет: слишком очевидное превосходство русских  при наступлении на том участке, куда стянуты войска из стратегических резервов). Алексеев понимал, что он не понимает Русского Монарха, потому что он всего лишь генерал (хотя и дворянин), но он вновь и вновь содрогался от несправедливости: почему враги Николая (значит и враги России) могут подло поступать, а Государь Император в ответ на подлость-зло не может тем же даже временно ответить!?. «Царская татуировка!.. – изображение разноцветного грозного дракона Государя вспомнилась Алексееву. – Набил Он себе тату сразу же после покушения, когда считают чудом остался жив, – да не чудом, а благодаря себе: реакции, ловкости и умения боевого искусства самообороны … Ох, как непрост Он и как может!.. Вон в стране навел порядок, организовал, что Россия покатила, демонстрируя ошемляющие темпы роста! И чтобы не говорили наши враги, при монархе, когда так развивается и растет экономика, когда такие социальные условия жизни создаются для народа российского, в неугоду недворян – буржуа, остервенело (любыми путями – вплоть предательства всего русского!..) рвущихся к Власти, это в любом случае прогрессивный руководитель страны!.. Нет, Он не отречется от Престола Царского, – в крайнем случае, передаст!..» Зло, тревожно громко зазвонил электрический звонок телефона… . . .          В Петрограде «революционеры» арестовали председателя Госсовета Ивана Щегловитова и его, «несговорчивого», расстреляли... . . .  Произошло самое ужасное и ошибочное – судьбоносное:  командование фронтов и балтийского флота, и высшее армейское командование, во главе с В.Алексеевым поверили телеграммам (особо приписке!) М.В.Родзянко, что Временный Комитет думы контролирует положение. В свою очередь генерал Алесеев убедил в этом Николая Второго …    . . . За полночь, умученный, тяжело больной генерал Алексеев, чуть не ползая на коленях по перрону, «буквально умолял императора не покидать Ставку и войска». [Генерал,  даже находясь на лечении, оставался в курсе событий и принимал участие в разработке плана наступления на апрель 1917 года. Алексеев, наконец-то, по неопровержимым признакам признал приближение революции. Стремясь быть вне политики, вместе с тем, понимая неизбежность крупных перемен в стране, он,  как это положено офицеру-дворянину, был верен  своему Царю-Императору, потому не мог в открытую поддержать Николая II – М.В. Алексеева убрали бы (нашли причину и повод) – знал, что, только оставаясь Начальником Штаба Верховного Главнокомандующего, он сможет помочь Ему, прикрываясь своей «нейтральностью».] Подбежал дежурный офицер с патрульным нарядом. Подхватили, чуть не теряющего сознание Алексеева, и уволокли под руки … Поднимаясь в вагон, Верховный обернулся: – «Скажите генералу Алексееву, что я все-таки уехал»… Отъезд Царя был настолько поспешным и неожиданным, что по перрону  железнодорожного вокзала в Могилеве долго еще бегали тыкаясь друг в друга в полузаревом свете  фонарей  некоторые члены из Царской Свиты  и офицеры Казачьего Собственного Его Императорского Величества Конвоя, а их лошади и личный состав, готовясь к погрузке с вещами и с оружием стояли в стороне, не понимая: почему их не взял с собой Государь?!. (Может так у Него задумано?.. Более чем 10 часов в Ставке не было  никаких сведений о движении царских поездов, – «из самих поездов в Ставку ничего не сообщалось, а железнодорожные чины, согласно особой инструкции, не имели права никому сообщать о движении императорских поездов».) . . . («… Вслед за Петроградом  забастовала и Москва. 27 февраля она была объявлена на осадном положении, а все митинги запрещены. Но предотвратить беспорядки не удалось…») . . . Когда генералу Иванову Николай II  объявил, что он назначается Главнокомандующим войсками Петроградского гарнизона, где начались волнения рабочих и запасных батальонов, и он посылается для усиления гарнизона и наведения порядка, генерал внутренне восторжествовал: «Вот пришел и мой час и день!» Годы не брали его: он все еще был уверен, что время придет, и он покажет себя так, что навечно войдет в историю, войдет в память народную и останется там навсегда. Вот он тот человек, который остановит вахханалию – революцию, начавшуюся в стране, спасет Царя-Императора и потому так возомнился вообразился своим геройским положением, что посчитал обязанным высказать Императору свое мнение о причинах недовольства (в том числе и в войсках) и какие необходимо немедленно принять меры, которые могли бы удовлетворит разные социальные группы народа. Из краткого разговора так и не понял, что Николай II думает о  переходе к управлению страной «при посредстве Министерства доверия в соответствии с желанием большинства Государственной думы и многих кругов населения». Но в одном у старого генерала не было сомнения, он сможет железной рукой разогнать революцию, восстановить порядок, справиться с политиканами и успокоит население. В Петрограде, стоило на Невском пронестись слуху о том, что царские войска уже прибыли в город и выгрузились на вокзале, как проспект в мгновение обезлюдел. (А вот что записал у себя в тот день Британский военный атташе, генерал А. Нокс: «Посол сказал мне, что Император назначил генерала Иванова диктатором. Итак, он собирается сражаться! В ситуации нынешнего безпорядка пара тысяч регулярных войск с ордиями разделалась бы с революцией». Бывший военный министр, генерал (профессионал) А.Ф. Редигер с горечью вспоминал: «Будь в столице надежная дивизия – она подавила бы все движение: нестройные толпы бунтовавших запасных не могли бы устоять против нее». Даже А.Керенский, негласный, но один из значимых лидеров этой революции, не нюхавший солдатских портянок, и то с перепугу начал что-то осознавать: «Врагу ничего не стоит установить контроль над городом силой двух- трех боеспособных полков»…) Тоже самое произойдет, когда карательные части войдут в растерявшийся, ополоумевший город,  достаточно одного панического: «Георгиевцы идут!», как толпы манифестантов мигом очистят улицы. Генерал Иванов служит Царю, а значит России и Православию – вот его личная политика и жизненная установка и он справится с поставленной задачей  Самого Государя! Император Николай II не ошибся в его выборе: он, Николай Иудович Иванов, из простого дворянского рода по своему внешнему облику типичный великоросс, пробивший себе дорогу упорным трудом, не просто генерал, а честнейший, неглупый, настойчивый, глубоко религиозный осторожный преданнейший своему Повелителю генерал (кавалер Манчжурской компании, имевший опыт и славу подавления  мятежей и солдатских бунтов – c поседевшей бородой и характерной русской речью). Он прекрасно понимал какова его роль и важность миссии данной  экспедиции: помимо  разогнать бунтовщиков, восстановить законную власть и накормить Петроград хлебом, была задача: защитить Императорскую  семью, в Царском селе. Он знал какие силы для этого ему выделяются, что по приказу Начальника Штаба Алексеева сформирован штаб для него в Петрограде и вызвана артиллерия в помощь карательным войскам. Начальника штаба Северного фронта генерала Данилова он лично знал, знал и прочих генералов. Крови Иванов не боялся. Текст приказа о его назначении Главнокомандующим в Петрограде он помнил наизусть. Кроме того Алексеев от своего имени дал право ему предавать гражданских военно-полевым судам. Знавшие Иванова, были совершенно уверены, что более подходящего лица для выполнения поручения столь огромной судьбоносной важности у Николая II рядом не было:  генерал Иванов – не дряхлый старик,  а честный солдат, обладающий достаточными силами, энергией, волей и суровостью, – главное, опытом, дабы быть (пусть временно – этого достаточно) военным диктатором. Да-а! Как было уже сказано, в то время многие в Петрограде революционеры, считавшие,  что они уже совершили  революцию, в буквальном смысле пришли в ужас (это потом храбрились и оплевывали генерала Иванова, как могли, не стесняясь выражениях, – буржуазные политиканы никогда никого и не стесняются – таковы законы частного капитала): Родзянко быстро понял, что он как председатель Думы, куда входили явные бунтовщики Керенский и Чхеидзе, организовавшие погромы полицейских участков, поджоги, грабежи и убийства должностных лиц, оказывался как бы их главарём. Приход надёжных воинских частей в город легко бы подавил распоясавшуюся солдатню и штатских, а вместе с ними и Думу. Поэтому призрак карательных войск вызвал панические переговоры Родзянко с Рузским и Ставкой, где он из всех сил уверял, что город полностью под его контролем. Тем самым он и повышал свои акции в глазах революционеров, и старательно вводил генералов в заблуждение, чтобы остановить карательные войска. Вот одна дневниковая запись: «Придет с фронта Дикая дивизия с артиллерией, и от всего восстания мокро место останется», – писал напуганный до смерти Ю.В. Ломоносов – буржуазный революционер, – бывший помошник министра путей сообщения, говорит о состоянии «простых» революцию делателей. Они знали, что, если ничто и никто не помешает профессиональному усмирителю солдатских бунтов, то кончится для них неминуемо катастрофой, и на этот раз Иванову удастся стяжать себе в глазах Государя славу, но теперь: славу спасителя Отечества, России!.. Находясь еще в Ставке, генерал Иванов приступил к выполнению повеления Императора: составил пдан своих действий на посту диктатора, осведомившись о продовольственном и осадном положениях, приказал генералу Хабалову, потребовал от ответственных министров до своего прибытия в Петербург снабдить город хлебом и углем на двухнедельный срок. Организовать охрану порядка в столице. (Попросил Императора подчинить министров: земледелия, торговли, промышленности и внутренних дел и военного министра  непосредственно себе, но Император расширил полномочия генерала на весь Совет Министров и дал письменное Указание, чтобы требования Главнокомандующего выполнялись беспрекословно.) Алексеев дополнительно продублировал-телеграфировал генералу Беляеву.    28 февраля 1917 г.   В 00:35 пришла телеграмма, посланная с просонья, начальнику Морского штаба при Верховном Главнокомандующем адмиралу Русину А.И.: «… Командование принял Беляев, но, судя по тому, что происходит, едва ли он справится. В городе отсутствие охраны, и хулиганы начали грабить. Семафоры порваны, поезда не ходят. Морской министр болен […] Чувствуется полная анархия. […]… замедна некоторая организация, например, кварталы от Литейного по Сергиевской и Таврической обставлены их часовыми.»  . . .  Васильевский остров. Район острова до сего дня еще оставался свободным от разгулявшихся толп демонстрантов, безкомандных солдат, рабочих и анархистов. Но восстали 180-й пехотный и Финляндский полки. Путь на остров вооруженным рабочим и другим раздолбайским солдатам был открыт. К ним присоединились: матросы 2-го Балтийского экипажа и крейсера «Аврора», стоявшего на ремонте у Франко-Русского завода в районе Калинкина моста. Революционные (это самозвание самих солдат, а по определению достойных зажиточных жителей Питера – бандитско-уголовный сброд) войска упорно долбили Самокатный батальон и с ними   600 человек пехоты и 500 всадников, которые голодных, но  еще верные  своему Царю, Отечеству и Вере, при 13 пулеметах и 12 орудиях с 80 снарядами, не сдавались и не предавались, бились до последнего!..  К полудню было сломлено сопротивление гарнизона Петропавловской крепости, озверелые толпы солдат, рабочих и анархистов ворвались во внутренние помещения, где сопротивляйщики тут же побросали ружья и подняли руки: сдались в плен вместе с артиллерией, а потом организованно и дружно перешли на сторону революции. В 12:00 к генералу Хабалову  явились вооруженные белозубые зверовидноподобные парламентеры кавказской национальности и потребовали, чтобы он вывел правительственные войска из здания Адмиралтейства. Хабалов, конечно, отказался. Тогда ему начали угрожать: –  Вот видишь острый длинный кинжала – шея резать, голова отделять … – Будем резать и пушка стрелять из крепость!.. Генерал Хабалов смелый и умный был человек, не стал больше смотреть на парламентеров-страхолюдинов, присланными из Петропавловской  крепости и слушать их речи,  сопрождающиеся  скрежетом сталь об сталь и вывел правительственные войска из здания Главного Адмиралтейства  и перевел их в Зимний дворец, который вскоре заняли войска, посланные Временным комитетом и Исполкомом Петросовета. Видя, как Хабалов улыбается, встречая комиссаров (представляющих новую буржуйовскую власть), жмет им руки, чуть не целуясь, правительственные войска (все до одного) перешли на сторону новой власти. (В этот день участвовали в движении 394 тысячи человек – большинство рабочих с 899 предприятий и 127 тысяч солдат-предателей. За многие дни уличного хождения и горлопания на митингах наторели, заматерели «рабочий народ», стали политиками, появились у каждого своя идиология и видение революциионного переустройства и каждый старался это высказать на митингах и просто в толпе. Голоса у всех стали сипловатые, хриплые, поведение важное, рассуждения вдумчивые. Но появились уже признаки поведения новой власти: кое-кому недоплатили на рабочих местах за хождение на массовые мероприятия. Предложили теперь оставаться у своих рабочих станков, чтобы получать полноценную заработную плату. Рабочие-революционерщики удивились поведением своих работодателей и начали понимать, кто они и что они делают-сделали: не только эксплоатируемые, но и исполнители их воли – а воля хозяев фабрик и заводов такова: взять власть в свои руки, чтобы никто не мешал им всласть узурпировать их…) Единственной верной царю силой в столице могли бы быть петроградские полицейские, но они, пережившие охоту на них, спрятались и скрытно сидели по одному или небольшими группами в потаенных местах. Да, их было численно относительно мало по сравнению с солдатами и рабочими, открыто выступившими против законной императорской власти, но они были!.. Не менее трех тысяч профессиональных людей умеющих, способных многое, очень многое, сделать для наведения порядка!.. Но, для них живот свой им был ближе и дороже (который, как правило, занимал одну треть огромного тела – а как же: абдоминальный отдел – это важнейший и нужнейший атрибут человеческоо достоинства)…  – О, Боже! Какой день я сижу с вами в этом поганом месте. Где же моя праведная душа, честь и достоинство?!. Господа офицеры, я выхожу из своего позорного положения: не хочу быть клятвопреступником-подонком!.. Дайте мне патроны к нагану –мои кончились, когда от хитменов отбивался… . . . М.Родзянко взгромоздился на трибуну в главном зале Таврического дворца, где шло очередное заседание (думные кресла не успевали высыхать от липкого вонючего пота заседателей), и громогласно торжественно, весь воссияв, провозгласил-приказал снять висевший портрет Царя. Зал, оглушенный звуковыми децибеллами и смыслом сказанного, вначале онемел, а потом – общий вдох-«ох!» – от ожидаемой неожиданности и удивления…  (Больше всего произошедшим был поражен сам Родзянко!)                . . . Утром в Таврическом дворце солдаты узнали бывшего Министра внутренних дел Александра Протопопова и привязались к нему. – Эй, не ты ли будешь наш полицайский мыныстыр? – Бывший … Министр Внутренних Дел генерал Протопопов… – Смотри-ко: енерал, протопоп, – да тебе, попенок, надо было у себя в приходе детей крестить и стариков причащать: помогать им в  иной, бесклассовый мир, Рай, отправляться … – Господа солдаты! Да откуда вы решили, что я из поповского рода? – Дворянин я!.. – Глядь-ко, дворянин, а фамилие-то само по себе говорит: это как Рогозины  или Лаптевы из  дворянского рода … – А что ж ты сюда-то пришел и еще один? – Не видишь что ли – спасение ищет, на улице его каждый фронтовик к стенке поставит… – Давайте выведем его и как дезертира, согласно военного времени!.. – Да я давно уже не Министр – пост отдал и прошу вас отведите меня в Председателю Временного комитета Михаилу Родзянко – я к нему по делу пришел… Родзянко радостно засиял, увидев Протопопова, бросился к нему, как самому лучшему другу, чуть не обнял и закричал победно своим необыкновенно громким голосом: – Аррестовать!.. – и пошел, обернулся и, увидев, как затрепетал удивленный и испуганный Министр, довольный Председатель Временного комитета, нежно промычал-пробасил:  – Блахгодари, что от самосуда толпы спасаю… – И тут же приказал найти и вызвать Председателя Правительства князя Голицина и всех министров и тоже арестовать. Арестовали, кроме военного министра Беляев, – он после того как сдал здание Адмиралтейства комиссарам, отправился к себе домой. Плотно поужинал, поигрался в обнимашки с женой, переночевал, а утром 1 марта пришел в Генеральный штаб, откуда позвонил в Думу и затребовал принять меры по защите его квартиры! Ему ответили: – Поезжай в Петропавловскую крепость, где тебя надежнее всего защитят… У Беляева, как у всех военных, с юмором было туго и побежал он в Таврический дворец выяснять с обитчиками отношения, но ему не дали там пооткрывать рот – арестовали… Вот на этом и закончились  действия военного министра в решающие дни Февраля.  (Специалисты, ученые умы, до сего дня спорят: «Что перед нами? Паралич воли, трусость, глупость, несоответствие служебному положению?..» – Другие, которые еще умнее, важно утверждают: « Вряд ли. Вот это как раз не глупость, а измена. Ключевые силовики просто отказались встать на защиту государства. В любом случае,  по их вине произошло восстание, переросло в революцию!..»)  . . .  Созданная в ночь Временным комитетом Государственной думы Военная комиссия  и возглавленная полковником Б.А.Энгельгардтом тут же поставила себе задачу: политически и организаионно подчинить себе войска гарнизона и дружно, с азартом не расходясь, подготовили приказ по войскам Петроградского гарнизона. М.В.Родзянко с ходу размашисто подписал, поданный полковником Энгельгардтом документ, потом стал читать про себя, шевеля губами: «… 1) всем отдельным нижним чинам и воинским частям немедленно возвратиться в свои казармы; 2) всем офицерским чинам возвратиться к своим частям и принять меры к водворению порядка; 3) командирам частей прибыть в Государственную думу для получения распоряжений в 11 час. утра 28 февраля…» (Позднее была создана Объединенная Военная комиссия, состоящая их представителей Временного Комитета думы и Петросовета.) К Михаилу Родзянко ткнулся депутат Думы А.А.Бубликов. Сопровождавшие Бубликова два массоноватых офицера с «несколькими солдатами» отошли и встали в сторонке ждать. Михаил Владимирович не очень-то и близко был знаком  с этим простым (как и его фамилия) депутатом и потому вначале даже удивился его просьбе–требованию разрешить ему от имени Временного комитета Государственной думы арестовать Министра путей сообщения и взять под свой контроль министерство путей сообщения. У Родзянко были другие кандидаты для замены. Потому у него стал открываться рот, но увидев на себе пристально–гипнотизирующий взгляд массона-капитана, рот у него сам захлопнулся. Э.Б. Кригер-Войновского он хорошо знал и всегда к нему относился с большим уважением, жаль, но министра придется, снимать-заменять а нужно ли его арестовывать он не мог понять сразу (слишком много было в его большой голове-башке мыслей и, чтобы отыскать нужную, требовалось время), но только животом своим осознал, что не надо… Председатель М.Родзянко протянул мандат: – Назначаю тебя Комиссаром Министерства путей сообщений!.. И вот текст телеграммы, которую надо озвучить по всей дороге … Воодушевленные А.Бубликов и его «охрана» на автомобилях протарахтели-продымили до здания Министерства путей сообщения.  А.Бубликов, в сопровожении вооруженного отрядика, протягивая руку с мандатом постам охраны, прошел к Министру. Э.Б. Кригер-Войновский долго читал и разглядывал, отпечатанный на машинке и дописанные от руки инициалы  Министра-Комиссара , выслушал и потом спокойно взял в руки тяжелый коричневый кожаный портфель и передал Бубликову: – Тут печать и штрифты и коды… Я ждал… Помимо железных дорог и всего прочего, министерство обладало собственной теграфной сетью, что было очень важным в данный момент!.. Комиссар Бубликов  вытащил из своей папки, написанную от руки на желтой писчей бумаге текст, протянул  капитану, который одним взглядом охватил лист – прочитал, одобрительно угукнул. Тут же прошли в телеграфный отдел и разослали по всей территории Российской империи телеграмму: «По всей сети. Всем начальствующим. Военная. По поручению Комитета Государственной  думы сего числа занял Министерство путей сообщения и объявляю следующий приказ председателя Государственной думы: «Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху во всех областях государственной жизни, оказалась бессильной. Комитет Государственной думы взял в свои руки создание новой власти. Обращаюсь к вам от имени Отечества – от вас зависит спасение Родины. Движение поездов должно поддерживаться непрерывно с удвоенной энергией. Страна ждет от вас больше, чем исполнение долга, – ждет подвига… Слабость и недостаточность техники на русской сети должна быть покрыта вашей беззаветной энергией, любовью к Родине и сознанием своей роли транспорта для войны и благоустройства тыла». Эта телеграмма имела особо важное значение. Телеграф министерства путей сообщения сработал как «Интернет» для своего времени: о начавшихся событиях узнали практически во многих городах России – далеко за пределами Петрограда!.. Одновременно всем начальникам железнодорожных станций было разослано приказание немедленно сообщать обо всех воинских поездах, направлявшихся в Петроград, и не выпускать их со станций без соответствующего разрешения. Был наложен запрет на движение поездов на 250 верст вокруг Петрограда – в том числе и на Царский поезд!.. . . .  В тот же день Временный комитет назначил Командующим Петроградским военным округом генерала Лавра Корнилова; продолжал направлять своих комиссаров-вставленников в различные министерства.  Однако в Столице начала активную бурную  деятельность параллельная, вторая власть, Петросовет. (При упоминании Временного исполкома Петроградского Совета рабочих депутатов во главе с меньшевиками преседательствующим Кузьмой Гвоздевым и секретарем Борькой Богдановым  – жизненными конкурентами в борьбе за власть – Родзянко сотрясало и на лбу у него выступали крупные капельки пота.) Советы обратились к солдатам с призывом «подчиняться распоряжениям Военной комиссии временного комитета Государственной думы и назначенных ею начальников», но вместе с тем призвали все войсковые части «немедленно избрать от каждого полка по одному представителю в Совет рабочих депутатов для создания единой сплоченной воли всех  слоев рабочего класса. Каждый солдат должен проявлять активный интерес к происходящим событиям единой сплоченной воли всех слоев рабочего класса. Каждый солдат должен проявлять активный интерес к происходящим событиям и прилагать все усилия к тому, чтобы никто не мог предпринять действий, противоречащим интересам народа».    . . .  … Все вокзалы Петрограда были заполнены восставшим народом. Дезорентированные люди во времени и пространстве, в состоянии радостного безумства безпрерывно митинговали, некоторые, не удержав свои эмоции, пускались в пляс… Особое внимание привлекали, отплясывающие на перроне боевую грозную и неподражаемую «топотуху», молодые рослые белокурые парни. – Это кто такие?.. – Вятские, на заработки приехали и заодно революцию сделали. – Что за народность такая?.. – Народность… сказал же. Это есть самые русские!.. Потомки великоновгородских ушкуйников… – Тех самых, от которых в Золотой Орде татармонголы кричали: «Ах, Алла!» и прятались где и как мог?.. – Подойду поближе посмотрю… О, как!.. Во как!.. Вот это по-русски!.. А наши-то – жеребцы питерские – в присядку и об пол задницей … – будто русскую исполняют!..  . . .     Император ехал кружным путем – Ему было объяснено, что прямой путь оставлен для воинских эшелонов, которые должны были прибыть в распоряжение генерала Иванова.  Еще на станции Орша  в императорский поезд была передана телеграмма (отправленная почти суточной давности) от группы из 23 выборных членов Государственного совета:  «Вследствие полного расстройства транспорта и отсутствия подвоза необходимых материалов, остановились заводы и фабрики. Вынужденная безработица и крайнее обострение продовольственного кризиса, вызванного тем же расстройством транспорта, довели народные массы до отчаяния. Это чувство еще обострилось тою ненавистью к правительству и теми тяжкими подозрениями против власти, которые глубоко запали в народную душу. Все это вылилось в народную смуту стихийной силы, а к этому движению присоединяются теперь и войска … Мы почитаем поледним и единственным средством решительное изменение Вашим Императорским Величеством направления внутренней политики, согласно неоднократно выраженным желаниям народного представительства, сословий и общественных организаций, немедленный созыв законодательных палат, отставку нынешнего Совета министров и поручение лицу, заслуживающему всенародного доверия, представить Вам, Государь, на утверждение список нового кабинета, способного управлять страною в полном согласии с народным представительством»… Тем временем Царский поезд идет. (Императорским поездам Литера Б и Литера А предстояло преодолеть около  950 верст по маршруту Могилев – Орша – Вязьма – Лихославль – Тосно – Гатчина – Царское Село.)  Рядовые железнодорожной службы,  начальники станций, местная власть, полиция его не останавливают: «Едет Глава государства и пофиг нам, что там, в Петрограде, творится, а здесь мы начальники и перед нами Император, Верховный Главнокомандующий, которого мы не можем не пропустить!..» Николай II получил ообщения от городских властей, что практически все военные, находившие в столице перешли на сторону протестующих. Захвачены в этот день: Петропавловская крепость, Адмиралтейство, Зимний дворец. Восставшие фактически взяли под контроль ситуацию в Петрограде – сформировали какое-то временное правительство. Исчез генерал-лейтенант Хабалов.  Николаю II докладывали, что Конвой железнодорожного полка не в полном составе, шоферы, прислуга заменены неизвестными. От двух литерных поездов осталась только половина Свиты. Комендантом литерного А стал (самоназначился) подполковник фон Таль. В ответ у Государя лишь удивленно приподнялась правая бровь и лицо Его вновь приняло обычное  невозмутимое царственное выражение  спокойствия и уверенности. Со стороны виднелось, что Он за себя не опасается, а думает о другом: более важном и нужном!..  … У заговорщиков ужас и медвежья болезнь у некоторых – планы рушатся!..  Навалились на Бубликова (незаконными, частно-бандитскими способами не допустили   Кислякова к управлению железными дорогами враги Царя, – Алексеев, поняв что лишились важнейшего орудия власти, которое могло быть использовано в решении политического кризиса, был в таком состоянии, что даже не доложил сразу Верховному ), которому пришлось столько усилий приложить, чтобы добром и запугиванием, применяя русскую лексику и атавизмы, прилепившиеся со времен русско-монголо-татарского «союзничества», – мат (быть ему забытым навечно вместе с теми проклятыми временами!), чтобы начали докладывать¬¬-отслеживать продвижение Николая II. В 23:00 поезд прибыл в Вышний Волочек.  Немедленно было послано донесение на имя коменданта Царского поезда о том, то что дальнейший путь контролируется восставшими. Подполковник Таль тут же ознакомил с донесением Воейкова и предложил остановиться в Тосно, Воейков требовал «настоять на движении в Царское Село»… (Неизвестно кто в дальнейшем вмешался, но в полночь 28 февраля Царский поезд доехал до Бологого.)  . . .   … «Около 20:00 восстал уже весь царскосельский гарнизон…»  Благо Александровский дворец был надежно огражден-защищен от повторных  нападений, да и генерал Иванов был не так далек со своими Георгиевскими кавалерами, гвардейские части стягивались в Царское Село, чтобы оттуда, наведя порядок, устремиться на Петроград, где вместе с другими прибывшими частями и подразделениями восстановить власть …                . . .  Генерал-адъютат Иванов ехал в первом эшелоне, который состоял из Георгиевского батальона и роты Собственного Его императорского Величества. Уже были выделены в его распоряжение: одна пешая и одна конная батарея, батальон крепостной артиллерии из Выборга и Кронштадта. Переданные для усиления карательной экспедиции части и подразделения Юго-Западного фронта, погруженные в вагоны, ждали приказа к отправке на Петроград. С неожиданным восторгом он принял сообщениие об усилении его войск лейб-гвардии Преображенским и двумя гвардейскими стрелковыми полками из состава Особой армии, а также одной гвардейской кавалерийской дивизией. Прибыла телеграмма за №116/Б, извещающая, что Северный фронт направляет ему отряд войск: «Назначены 67 и 68 пехотные полки во главе с командиром бригады генералом Листовским. 15 Уланский Татарский и 3 Уральский казачий во главе с начальником дивизии генералом Мартыновым». Теперь у него не было никаких сомнений о возможности восстановления порядка военным путем (но нужно сказать, что так думал и хотел – и был уверен – до последней телеграммы от Алексеева, которая разубедила его в этом и он решил подождать, так как дипломатическим путем  навести порядок было куда лучше – он,  как любой боевой офицер, – если нет в этом необходимости,  – не хотел пачкать кровью своих сограждан свой мундир и честь – не полицейский же или не жандармский офицер он!..). . . .                … – Мы, называющими себя русской интеллигенцией, должны решить: поддерживать ли Царя нашего или взять сторону тех, кто активно работают, чтобы низвергнуть монархическую власть и на его развалинах построить демократию?.. – Можно с места?.. – Можно, можно – скоро все можно будет: каждому и всем!.. Дискутируйте господа либералы… – Мне не дравиться Царь Николай: слишком мягок, потому при нем так расцвели разной масти революционные партии… – Нет, это не так!  Николай Второй не уступает в жестокости своему отцу Александру Третьему: вспомните Ходынку и Кровавое воскресенье, Ленские и Бодайбовские расстрелы и многое другое!.. – В том у Него нет вины – это все его оголделыми противниками антихристами-атеистами на него наведено, подделанное личными супротивниками Государя в его окружении, а про Его отца не нужно наговаривать … – Самое главное, Он потерял поддержку общества.  «Более того, просвещенная часть общества в открытую возненавидела Царя и в открытую поддержала революционеров». Русская буржуазная верхушка и Запад в качестве «пушечного мяса» для достижения своей цели (а цель у них одна …) используют не только профессиональных революционеров, но и нас: интеллигенцию, больную Западом, стремящуюся насильно втащить Россию в западный мир и укоренить ее там. И скажу: в этом смысле российская либеральная интеллигенция – антинародна!.. Она не понимает русской цивилизационной идеи и собственный народ, потому всеми силами старается сокрушить царизм. Господа! Это по сути самоубийство!.. – Главное: просвещенная интеллигенция натравила народ и общество на Царя Николая. Сам Толстой, проповедующий любовь и ненасилие в литературе, а на деле такую пропоганду завел и так приподнял революционеров, оправдывая их действия, что все эти бунтовщики, с оружием в руках выступающие в Первую революцию и сейчас в народе стали  героями!.. – Да все они, писатели, изверги человеческого рода: я вот лично знаю, что в квартире Максима Горького и Леонида Андреева прячутся боевики, готовящиеся к новым битвам и покушениям! Через счета Горького перечисляются огромные суммы для ведения революционного разрушения России… Творческие интеллигенты, вместо того, чтобы работать на благо общества, государства, делают все, чтобы общество возненавидело царя и жаждала его свержения!.. – Какое право имеешь называть себя интеллигенцией, если ненавидишь государство, где ты живешь, твои родовые корни, мать-отец и семья и дети!?. Народ свой – язык!.. У таких не головы, а башки, где гельментируют утопии: что стоит свергнут Царя и в России буйным цветом расцветет демократия… Да, Господи, не демократия, а анархия будет – не всеобщее счастье: где это видано, чтобы беспорядок был радостен для народа!.. Придут бандиты в малиновых пиджаках и быстро установят свои порядки, а вы, интеллигенция, тогда будете сидеть тише воды, ниже травы, – такие бойкие при теперешнем царском режиме, когда действительно есть демократия – иначе сейчас так бы не сидели, не надували  разные губодырочки … – Ох,  етить вас интеллигентгильдяи! Второй день с вами егильничаю и все одно и тоже!.. Самых поганых и опасных и ненужных людей, чем вы, я еще не видывал!.. Духа моего больше в вашем обществе не будет!.. . . .    … Полночь на небольшой станции Вятские Поляны, освещенной редкими керосиновыми фонарями,  с пассажирского вагона почтово-багажного поезда слез тяжело груженный вещевыми мешками и объемистыми узлами Михаил, – в солдатской шинели без погон. Высокий статный, с седыми усами. Закрутил головой и увидев, как  поезд уже пошел, помотал в темноту головой, надеясь, что его, увидит Федор… Подумал-пожалел своего напарника-друга: «Господи сколько еще ему терпеть ехать в духоте и в тесноте – ни поспать-полежать, ни посидеть вольгодно… А какие муки: ожидание очереди по нужде!..» Как он сам ,Михаил, выдюжил!.. Одноэтажное,  из красного кирпича, красивое, с каменными узорами здание вокзала вызвало ожидаемый восторг: «Сколько лет не был у себя на Родине, на Вятке!.»  Когда входил в небольшой зал ожидания с деревянными крашенными диванами, у него глаза увлажнились. Нашлось место. Теперь ждать до утра, а утром найдет мужика-извощика («Земляка!..») и – домой. Дрожь – по крупному мускулистому телу – от радостных эмоций… .  . .  В ночь с 28 февраля на 1 марта  М.В. Алексеев больной, усилием воли, преодолев состояние хронической усталости, пишет телеграмму генерал-адъютанту Н.И.Иванову для информирования о положении в столице – копии телеграммы направил командующим фронтами. Если в предедущих сообщениях Алексеев довольно точно отражает хаос и анархию в столице, то в этой телеграмме рисует совершенно другую картину: указывает, что по поступившим сведениям, события в Петрограде успокоились. «Войска , примкнув к Временному правительству  в полном составе, приводятся в порядок», что Временное правительство, под руководством Родзянки, «пригласило командиров воинских частей для получения приказаний по поддержанию порядка». Временным Правительством выпущено возвание, где говорится о незыблимости монархического начала России, о необходимости новых оснований для выбора и назначения Правительства … «в Петрограде ждут с нетерпением приезда Его Величества, чтобы представить ему все изложенное и просьбу принять это пожелание народа». Далее в телеграмме говорится: «Если эти сведения верны, то изменяются способы ваших действий, переговоры приведут к умиротворению, дабы избежать позорной междоусобицы, столь желанной нашему врагу». Алексеев просил Иванова довести до Императора текст этой телеграммы и его письмо, где он пишет-умоляет Императора «ради спасения России и династии поставить во главе правительства лицо, которому бы верила Россия и только это может привести мирно к хорошему концу, который укрепит Россию». Алексеев действительно поверил Родзянко, и решил помочь Николаю Второму найти мирный выход из создавшегося положения. Именно его изложение и интерпретация событий склонили высшее военное командование занять ту позицию, что помогло Рузскому (исполнителю воли русской буржуазии) совершить нелигитивные преступные действия по отношению к Царю! (Самим же Родзянко руководили честолюбие и страх пред экспедиционнными войсками Иванова, – которые он считает гораздо многочисленнее и сильнее, чем это было на самом деле, – но не разум.)    10     1 марта 1917 года Стрелки часов перевалили за полночь – пошли первые ночные часы весеннего дня. Столица Российской Империи. Контрастно-ярко высвечивается Таврический дворец, где заседал Петросовет, и, где  под крики депутатов,  потерявшихся в ориентации ин вито, ин витро сколачивали приказ: «Приказ №1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов по гарнизону Петроградского округа. 1 марта 1917 г. По гарнизону Петроградского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии, флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения. Совет рабочих и солдатских депутатов постановил: 1) Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей. 2) Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет рабочих депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной думы к 10 часам утра 2 сего марта. 3) Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам. 4) Приказы военной комиссии Государственной думы следует исполнять, за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постанолениям Совета рабочих и солдатских депутатов. 5) Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должны находиться а распоряжении и под контролем ротых и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам даже по их требованиям. 6) В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт и обязательное отдание чести вне службы отменяется. 7) равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т.п., и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т.д. Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на «ты» воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов. Настоящий  приказ  прочесть во всех ротах,  батальонах, полках, экипажах, батареях и  прочих строевых и нестроевых командах. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов»  Приказ №1 для Временного комитета думы был не только неожидаемым, но и неприемлимым: во-первых, создан и принят Петроградским Советом без согласования с ним, во-вторых, в третьих и четвертых: этим приказом Совет подчинил Петроградский гарнизон в решении всех политических задач и лишил Временный комитет возможности использовать армию в своих интересах; главным в Приказе был третий пунк, согласно которому во всех политических выступлениях воинские части подчинялись теперь не офицерам, а своим выборным комитетам и Совету, в приказе предусматривалось также, что все оружие передается в распоряжение и под контроль солдатских комитетов; вводилось равенство прав «нижних чинов» с остальными гражданами в политической, общегражданской и частной жизни, отменялось титулование офицеров; фактически власть в столице перешла в руки Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. [… Гучков приложил все свои злоказусные способности и возможности, чтобы Советы отменили свой приказ, либо распространили его действие только на тыловые части, так как де-юре власть находится, – уже признанным мировым сообществом (Великобританией и Францией) –  в руках Временного комитета Государственной думы. Все напрасно …]  … Взбешенное такими самовольными решительными действиями Советов, Руководство Временного комитета Думы и члены его  кинулись в свою залу и объявили об открытии расширенного заседания Временного комитета Государственной Думы, пригласив к участию Центральный комитет Конституционно-демократической партии и Бюро Прогрессивного блока, представителей Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов: так было создано Временное правительство и согласован состав первого правительственного кабинета. (О формировании которого будет объявлено 2 марта 1917 года.  Позднее новое правительство на 17 сентября 1917 года объявит  о предстоящих выборах в Учредительное собрание – выборы должны были проходить на основе  всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании.)  Его возглавил князь Г.Е. Львов. (Знатного княжеского рода,  очень богатый землевладелец, косил – и водился …  – под монархиста, был уважаемый и популярен в стране, как глава  всероссийской земской организации.)  Он стал Председателем Правительства и Министром внутренних дел (до 8 июля 1917 года). А.Ф. Керенский – эсер с марта 1917 года, возглавил Министерство юстиции. П.Н.Милюков – Министр иностранных дел, кадет. А.И.Гучков – военный и морской Министр, лидер «союза 17 октября». А.И.Коновалов – Министр торговли и промышленности, текстильный фабрикант, прогрессист. Н.В.Некрасов – министр путей сообщения, кадет. А.А.Мануйлов – Министр просвещения, кадет. В.И.Терещенко – Министр финансов, крупнейший землевладелец, беспартийный. В.Н.Львов – обер-прокурор Синода, центрист. А.И.Шингарев – Министр земледелия, кадет. И.В.Горнев – Государственный контролер, октябрист. [При формировании Временного правительства (состав, главы) и принятий основых статей,  согласно воспоминаниям очевидцев и участников, было столько крика, шума из-за распрей, разногласий и тому прочее, что только благодаря уму и умению руководителей-вождей договариваться, убеждать, сотрудничать, владению психосуггестивными  методиками  (в том числе устрашения) было сделано почти невозможное: Временный комитет думы и Советы: создали Временное правительство!..  Кому-то странным казалось в тот момент, что основным поводом для распри стала судьба «контрреволюционных»  офицеров, за которых выставили свои груди бывшие думщики. Глава делегации Думы монархист Милюков громко кричал с трибуны, размахивая довольно большими кулачищами для интеллигента, чтобы убедить отказаться от ведения выборов офицеров и немедленного учреждения республики. В результате «ночного бдения» уставшие, измученные, полусонные стороны согласились, что Временное правительство объявит политическую амнистию, даст всем гражданам демократические свободы до «самого не могу и не хочу», отменит сословные, вероисповедальные и национальные ограничения и различия, заменит полицию народной милицией («во, когда минты появилась: при первой буржуйовской власти!»), подчиненной органам местного самоуправления, начнет подготовку к выборам в Учредительное собрание и в органы местного самоуправления на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования. Согласились пока не разоружать и не выводить из Петрограда воинские части, принимавшие участие в революционном движении. Все это вошло в 8 пунктов программы: 1) Полная и немедленная амнистия по всем политическим и религиозным, в том числе террористическим покушениям, военным восстаниям, аграрным преступлениям и т.д.. 2) Свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек, с распространением политических свобод на военнослужащих в пределах, допустимых военно-техническими условиями. 3) Отмена всех сословных, вероисповедальных и национальных ограничений. 4) Немедленная подготовка к созыву – на началах всеобщего, равного, тайного и прямого голосования – Учредительного собрания, которое установит форму правления и Конституцию страны. 5) Замена полиции народной милицией с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления. 6)  Выборы в органы местного самоуправления на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. 7) Неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении. 8) При сохранении строгой военной дисциплины в строю и при несении военной службы – устранение для солдат всех ограничений в пользовании общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам. Советы настояли и вынудили всех согласиться принять такую «оговоренную приписку»: «Временное правительство не располагает какой-либо реальной властью, и его распоряжения осуществляются лишь в тех размерах, кои допускает Совет рабочих и солдатских депутатов, который располагает важнейшими элементами реальной власти, так как войска, железные дороги, почта и телеграф в его руках. Можно прямо сказать, что Временное правительство существует, лишь пока допускается Советом рабочих и солдатских депутатов. В частности, по военному ведомству ныне представляется возможным отдавать лишь те распоряжения, которые не идут коренным образом вразрез с постанвлениями вышеназванного Совета».] Не только в формировании Временного правительства, но во всех делах буржуазной революции принимали участие партии (по всей стране насчитывалось их более полусотни), а определяющую рось играли лишь три: кадеты, эсеры и меньшевики-члены  РСДРП.  («А кто такие большевики?» – «Ты чого меня – мужика-пахаря,   –  показал  мускулистые руки с закаменелыми мозолями на ладонях, – спрашиваешь – откуда мне знать …  Слыхивал про большаков … Ох лядь, так это ж разбойники!..»)  Остальные партии или фракции, как дело дошло до кровавой драки-резни, исчезли с политической арены, – разбежались по швейцариям (во главе с главным «большаком» Бланком-Лениным) … (Благодаря эсеровско-меньшевисткому большинству в Советах, Петросовет принял решение поддержать Временный комитет в создании Временного буржуазного правительства …) Наметившееся  возникновение двоевластия, окончательно прояснилось и утвердилось: власть победившего народа в лице Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и власть буржуазии – сначала в лице Временного комитета Государственной Думы, а после – Временного Правительства, – цели и задачи которого с самого зарождения были направлены, соответстенно, развив буржуазный парламентаризм, на непомерное обогащение и наживу, буржуа, используя все методы (легальные и нелегальные), в том числе, благодаря сохранения империалистической войны… Пусть так, но один из основных  вопросов  революции – вопрос о власти – был решен:  частично – не до конца и своеобразно – Царь-Император Русский продолжал еще сидел на своем троне с золотой короной на голове!.. (Двуглавый Орел, подраненный, но, еще обладая огромной мощью и невероятной силой, продолжал свой полет!..)  . . . «Утром Михаил Александрович подписал, написанный Великими Князьями Кириллом Владимирорвичем и Павлом Александровичем, проект манифеста «О полной конституции русскому народу» («Великокняжеский манифест»), который по планам составителей обязан был подписать Николай II». Великий Князь Михаил Александрович не сразу подписал: колебался, просил у Князей и Родзянко дать ему возможность посоветоваться с Братом. Но Родзянко после случившегося (сорвалась встреча Родзянко и Императора на станции  Бологое) был как невменяем и повторял несколько раз одно и то же: – Я не хочу, чтобы Его Величество Николай Александрович отреклись!.. Михаил Александрович очень жестко – по-армейски: – Я также не хочу отречения Его!.. Откуда взяли, что Он может отречься?! И кто Его может заставить отречься?!.  Его Царское Величество «приедет в Царское около 6-ти»  вечера!.. – взял протянутую ручку, нагнулся и поставил свою подпись. (Понимал, что Манифест, дающий Конституцию и возлагающий на Родзянко избрание членов нового правительста, надо немедленно подписать!.. – как и все они, опасался и знал, что иначе может произойти.)                . . .   В 03:45 Царсий поезд подошел к Малой Вишере. Здесь было получено донесение от офицера железнодорожной охраны, только что прибывшего со встречного направления, что станции Тосно и Любань находятся в руках  взбунтовавшихся солдат и что самому ему пришлось бежать из Любани на дрезине. Забегали-затрепетали некоторые свитские, заговорили между собой: «Надо бы за генералом Ивановым нам идти – он должен расчисщать путь Императорскому поезду!» – «Военная экспедиция послана впервую очередь обеспечить безопасность Царской семьи и навести порядок в Царском Селе, а затем, опираясь на приданные ему войска, восстановить власть в столице…» В кабинет Императору с докладом явился дежурный офицер. Два генерал-адъютанта сидящих рядом с Николаем, повернулись к офицеру: – Допросили?.. – Так точно! Допросил лично натурально-физически: плачет и уверяет, что так и есть, станции захвачены проезжающими эшелонами восставших, пьяных до безумия солдат. Только… – Что только? Ну!.. Только уж очень напугали охранника-офицера те солдаты… – Еще не известно,  отчего он напуган, – спокойный и твердый голос Царя (так и не повернувшегося к дежурному офицеру). – Приказываю повернуть обратно на Бологое – Дно на Псков, в штаб Северного фронта, к генералу Рузскому!..  Бубликов без сна и отдыха, не замечая голода и жажды, следивший за продвижением Царских поездов, узнав, что поезда остановились в Малой Вишере, бросился к телефону и запросил осипшим голосом у Временного комитета инструкцию: что делать?.. Пока там обсуждали и долго думали, из Малой Вишеры сообщили, что поезда ушли на Бологое. Бубликов чуть не тронулся умом. («Ох мать вашу думщики-долгодумщики!..») Наконец из Думы протяжный сонный голос продиктовал распоряжение «задержать поезд в Бологом, передать императору телеграмму Председателя Думы и назначить для этого последнего экстренный поезд до ст. Бологое для встречи с Императором». Бубликов  отправил подробные инструкции о том, как остановить поезд. Потребовал у сотрудников станции Бологое подвердить как поняли его распоряжение-приказ. Из станции телеграфом сообщили, «что Царь, не останавливаясь,  движется по направлению на Псков». Бубликов и все кто за ним стояли: «Фу!» – вспотели. Пошли строжайщие приказания Буликова не пускать поезда Царя севернее линии Бологое – Псков, – разобрать рельсы и стрелки … Заблокировать и поезда идущие на Петроград!.. Последовал звонок от самого Родзянко, который попросил подойти лично Бубликова к телефону: – Ты чехго не остановил Царя в Болохгом?.. Тогда на станции Дно!.. Со станции Дно ответили, что выполнить приказ не представляется возможным, так  как местная полиция – за Царя… Все с удивлением смотрели на Бубликова, который после разговора со станцией Дно какое-то время онемел и недоуменно озирался по сторонам, придурковато улыбаясь …      . . . («1 марта новая власть была установлена в Москве, в течение марта – по всей стране».)  . . .   Рано утром генерал Иванов прибыл на станцию Дно. Ему тут же принесли сообщение от  железнодорожного диспетчера, что к станции вскоре должны подойти Литера А и Б. Прибежал запыхавшийся седоусый майор c тремя с солдатами в серых измятых шинелях и – прямо к Иванову. Доложил, что он местное военное начальство и попросил помочь навести порядок на путях следования. Генерал Иванов  возмутился: – Сам должен наводить порядок: ты же начальник!.. Я опаздываю по графику – ты задерживаешь меня!.. – Ваше Высочайшее Превосходительство! (Длинный нос майора нервно дернулся.). Я практически один – нет личного состава – всего взвод, который раскидан на охранные учреждения, а станция забита подразделениями, частями, которые никому не желают подчиняться… Я не смогу принять даже Императорские поезда: все пути заняты… этими бандитами!..  Генерал, взяв взвод георгиевских кавалеров, лично стал обходить стоявшие на путях поезда. Впереди его бежал, по-собачьи поводя носом, военный начальник станции («чисто кобелина»).  Привел к вагонам переполненными пьяными  солдатами, которые увидев майора,  было дерзко заговорили, но, когда разглядели, что за Носатым, появились георгиевские кавалеры в красно-малиновых черкесках с сверкающими и блестящими орденами и медалями, протерев глаза, замолкли, протрезвели от вида таких геройских джигитов. Несколько десятков солдат генерал арестовал – при обыске у них нашли  офицерские шашки и разные вещи, – и, посадив их в свой поезд увез. Этого было достаточно, чтобы благодаря «солдатскому телефону» стало известно на станции.  Более-менее  на какое-то время на станции Дно был наведен порядок.   . . . В 18:00 генерал Иванов со своим отрядом прибыл на станцию Вырица. Остановился и отдал приказ: «Высочайшим повелением от 28-го февраля сего года я назначен главнокомандующим Петроградским военным округом.  Прибыв сего числа в район округа, я вступил в командование его войсками во всех отношениях. Объявляю о се'м войскам, всем без изъятия военным, гражданским и духовным властям, установлениям, учреждениям, заведованиям и всему населению, находящемуся в пределах округа.  Генерал-адъютант Иванов».   [Как таковое возможно, но кому был адресован приказ, до всех дошло-довеяло, и каждый воспринял по-своему: организаторы-массовики, называющиеми себя революционерами (а в народе – переворотчики-свергальщики – предавшие Царя-Отечество и Веру – Россию), знавшие о посланной карательной экспедиции и до сего времени не верящие, что Иванов реальный и он действительно ступит в свои полномочия, впали депрессивно-амнезо-булимическо-дискинезическое состояние; те кто, поддавшись агитации первых, впав в  анархическую параноя, прикрываясь что они  делают революцию по волеизъявлению народа, бесяся, носились горланя и махая лозунгами и кумачами по улицам Петрограда, помогая буржуа совершать беззакония и подлости и нелигитивные перевороты, напуганные, теперь расхотели  финишировать в революционных событиях – да просто впали в отчаяние – и у них уже не было желаний и сил вновь, войдя в азарт, участвовать  в «политических играх»; а народ мирской, удовлетворенный, для которого – важнее семейное спокойствие и, чтобы никто не трогал-дергал его большое «эго», вновь ушел в отсидку в своем доме, превратившись-возвратившись в огромную фаунную биомассу; подозрительно-странно онемели колокола в православных церквях и соборах! Войска Округа, уже обратно расположившиеся в своих казармах, были готовы принять над собой воинскую власть и даже загладить своим поведением временное сумабродство на грани предательства – растресясь, набегавшись, посходив с ума, теперь, протрезвев мыслями и засовестившись от проделанного в состоянии суггестивных воздействий буржуйских агентов, размотав портянки и сняв штаны-галефе, вытянув ноги, лежали в неге – ждали… (Никто из них даже не споминали о генерале Корнилове – может и не знали, и сам Лавр Корнилов не подавал голоса.)  Вдруг исчезли комиссары с улиц, предприятий и учреждений – будто никогда их и не было. Практически, судя по (удивительно сохранившимся!) некоторым воспоминаниям очевидцев тех событий, Столица Российской империи в тот день и еще полдня вновь была готова подчиняться Царю и Его Указам!.. ] … К 9 часам вечера Иванов добрался до Царского Села.  Призвал к себе командование Царскосельского гарнизона, начальника полиции.  (Сами явились некоторые пижонистые людишки из местной администрации, но Иванов с ними не только не разговаривал, но даже и не глядел в их сторону.) Пришли все военные руководящие чины – повинные, с опушенными головами, не смелые, знали, что их геройский генерал не только может арестовать, согласно военного времени, но и расстрелять – суровый был этот седовласый георгиевский «ватаман»!.. Удивительно: он не кричал, не топал ногами, а только смотрел на них как Архангел Михаил и приказал воинским офицерам-недворянам сдать свои должности офицерам георгиевским кавалерам. В сторону отстраненных офицеров  пробасил грозно: – Если б не восстановили порядок у себя в Гарнизоне до моего приез–да!.. – грозно и пристально смотрел. – Направляю вас на фронт, чтоб вы там смыли с себя позор и воссияли Честь офицерскую!.. – и ко всем остальным: – Офицеру положено Богом до конца своей земной жизни служить Отчизне, Вере и Царю-Помазаннику Божьему – народу!.. («Настою перед Его Величеством, чтоб Он вновь восстановил своим Повелением, чтоб офицером мог стать-быть только высокородный: дворянин!») А с личным составом сами разберитесь и поступите строго:  согласно военного времени!.. Уединился со своим штабом: знакомился положением, совещался. Обрадовался, что, выделенный в его распоряжение Северным фронтом, Тарутинский полк уже прибыл на станцию Варшавской железной дороги. Это начало создания в районе Царского Села мощной группировки войск. Осталось подтянуть, выделенные войска, эшелоны которых растянулись между Двинском, Полоцком и Лугой. Рядом сидящий начальник штаба, – негромко в ухо  к генералу Иванову: – Бородинский полк, находившийся в нашем распоряжении, разоруже’н в Луге местным революционным комитетом и отправлен обратно в Псков … – Как  разоружен?!. –  громко и грозно, обращаясь ко всем: – Как можно разоружить каким-то негодяям (имеется ввиду негодных к службе в Армии) – пусть и комитетчикам – целый полк вооруженных мужчин-солдат ведомых офицерами?!. Послать приказ в Лугу, чтобы местное военное командование арестовало всех комитетчиков и, согласно военного времени, отдать под трибунал, а Командующему Северным фронтом Рузскому послать телеграмму от моего имени с просьбой арестовать командира части и отодрав с него все эполеты и награды, отправить на фронт рядовым …    Когда к Иванову прибыли  полковник Доманевский и полковник Тилле, то он встретил их вначале очень недружественно, но после недолгих переговоров, (их приезд к нему инициировал Временный комитет Государственной Думы),  и сложив смысл телеграммы Алексеева, сообщавший, что есть способ без крови все решить, дав возможность выбрать «ответственное министерство» смягчился … После окончания переговоров с представителями новой власти (пусть и самозванной!):  генерал решил ничего не предпринять, пока до конца не прояснится обстановка. (Сам не хотел стать Иудой и Царя подвести: «Легко устроить бойню-кровопролитие, которое может перейти в братоубийственную гражданскую войну!..») Прощаясь, полковник Доманевский еще раз повторился: – «Вооруженная борьба с восставшими только осложнит и ухудшит положение… Легче восстановить порядок соглашением с Временным правительством».                «Далее Иванов направился во дворец, где Императрица приняла его среди ночи». Государиня была невозмутимо спокойна, добра и хорошо владела собой.  Она спросила,  где находится ее муж, потому что в тот момент по телефону не могла получить этих сведений и хотела, чтобы генерал Иванов под своим прикрытием провел царский поезд в Царское Село… Она уверяла, что энергичными действиями генерал может легко восстановить порядок в Петрограде  (Иванов помолодел лет на тридцать, – он был ошеломлен  этим разговором, – вытянулся в струнку, голова его буйно закачалась, –  готов был выполнить не только любой приказ Царицы, а и умереть за нее!) … Затем Императрица наивно прибавила несколько слов удивления на ожесточение, которое проявляется против нее и Государя … Встречу пришлось срочно прервать, так как поступили угрожающие сведения, что есть возможность  прорыва к Царскому Селу революционного запасного батальона Лейб-гвардии стрелкового полка и,  чтобы заградить ему путь в Царское Село, разоружить,  изменившее Присяге подразделение и арестовать краснобантных  командиров вместе с комиссарами новой самозванной власти, Иванов решил возвратиться в Вырицу, где стоял его состав. . . .                (2 марта  об аудиенции с генералом Ивановым Александра Федоровна сообщила мужу-Царю двумя короткими сообщениями, – когда появилась связь.) К вечеру Ее как-будто кто-то или что-то осветило-уразумело: она бросилась в свой кабинет, взяла чернила и бумагу и стала писать (в двух экземплярах – как всегда по-английски): «Мой любимый, бесценный ангел, свет моей жизни! Мое сердце разрывается от мысли, что ты в полном одиночестве переживаешь все эти муки и волнения, и мы ничего не знаем о тебе, а ты не знаешь ничего о нас. Теперь я посылаю к тебе Соловьева и Грамотина, даю каждому по письму и надеюсь, что, по крайней мере, хоть одно дойдет до тебя. Я хотела послать аэроплан, но все люди исчезли. Молодые люди расскажут тебе обо всем, так что мне нечего говорить тебе о положении дел. Все отвратительно, и события развиваются с колоссальной быстротой. Но я твердо верю – и ничто не  поколеблет этой веры, – все будет хорошо. […] Ясно, что они хотят не допустить тебя увидеться со мной прежде, чем ты не подпишешь какую-нибудь бумагу, конституцию или еще какой-нибудь ужас в этом роде… Два течения – Дума и революционеры – две змеи, которые, как надеюсь, отгрызут друг другу головы, – это спасло бы положение. […] Бог поможет, поможет, и твоя слава вернется. Это – вершина несчастий! Какой ужас для союзников и радость врагам! Я не могу ничего советовать, только будь, дорогой, самим собой. Если придется покориться обстоятельствам, то Бог поможет освободиться от них. О мой святой страдалец! Всегда с тобой неразлучная твоя Женушка». [Очень мало писем и дневниковых записей осталось: Александра Федоровна дни и ночи лично пересматривала их (из архива Царской семьи) после нелигитивного лишения престола своего мужа и ареста его вместе с Царской семьей, и оставила только те, где больше говорилось о погоде и бытовых настроениях; кроме того, чтобы убрать свои говенные следы, часть  записей уничтожили господа-мясники-революционеры, участвовавшие в преступном устранении от наследственного царствования Николая Александровича Романова и  присвоении ими царского имущества, богатств и т.п.!.. Эти секретные письма, написанные  мужу-Императору не должны были сохраниться, тем более дойти до нас, но одно дошло! (Случайность? – Да, закономерная случайность!) И судя по тексту-содержанию мы можем сами сделать свое умозаключение: о сути Личности (частично)  Императрицы Флександры Федоровны…]    . . .  «Пробираясь сквозь вьюгу в первый мартовский день, контр-адмирал и командир Гвардейского экипажа, восседая на коне, рысью шел по Шпалерной улице, направляясь к Таврическому дворцу. За ним организованным строем и в приподнятом духе следовали его матросы и офицеры. Красный бант, который он так ладно приделал с утра перед роскошным золоченым зеркалом Владимирского дворца, совсем растрепался на ветру, но все еще был заметен издали как кровавый символ революции. Спрыгнув с коня и миновав массивные колонны, он растворил тяжелые створки дверей, прямо с порога заявив регистратору: “Я – Великий Князь Кирилл Владимирович, двоюродный брат императора, вместе со своим подразделением гвардии намерен примкнуть к великому революционному движению”». . . .  В ночь с 1 на 2 марта Иванов получил телеграмму: «Царское Село. Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне «никаких мер не предпринимать. Николай. 2 марта 1917 г. 0 часов 20 минут» и сведения (по линии оперативно-разведовательного отдела ) из Царского Села, что Царскосельский гарнизон в полном составе (это почти 40 тысяч штыков) окончательно перешел на сторону «революционного народа», но пока,– по имеющимся сведениям, – угрозы для Царской семьи в Аледсандровском дворце «от них нет».  . . .  «Ночью повернули с М.Вишеры, т.к. Любань и Тосно оказались занятыми восставшими. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановились на ночь. Видел Рузского. Он, Данилов и Саввич обедали. Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства все время там! Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь!»                Около 16 часов железнодорожный вокзал Пскова оцепили войска: солдаты в длинных серых шинелях с винтовками прикрепленными штыками стояли в два ряда – с интервалом на расстоянии двушагового штыкового удара друг от друга. Ждали прибытия Царского поезда. Редко кого пропускали внутрь оцепления – на вокзал, где среди  одиноких гражданских и военных расхаживали большие тучные полицаи, которые иногда  подходили или останавливали спешащего, требовали документы, спрашивали, что он тут делает. Человек удивленно поднимал голову и смотрел на полицейского. («Что можно на вокзале делать?  Да всякое:  встречать, провожать или просто ехать куда надо. Ох, какой бестолочь – дубостой!» – но вслух ведь это не скажешь ему, пагонистому, гербастому.) Прошло три часа. Постепенно сумеречная  тень накрыла вокзал, да и  уже дали стали заливаться темнотой. И, когда в 19:00 появился ползущий вдали поезд из 8 вагонов, солдаты зашевелили усами: «Император едет – Царский поезд!». Это был Литерный поезд Б, который сразу направили на запасные пути – в тупик – на стоянку. А собственный Императорский поезд Литера А прибыл в 19 часов 30 минут. … Дежурный флигель-адъютант полковник  А.А.Мордвинов стоял у открытой двери площадки и смотрел на приближающуюся платформу: вместо почетного караула – солдатское оцепление, Не совсем темно, но можно было бы включить освещение. Стало как-то не по себе: для встречи Царского  поезда должны были собраться задолго в большом числе военное и гражданское начальство во главе с губернатором. Сейчас почти никого. У него, военного, с опытом боевых действий, атрофировались все рецепторы сентиментальных чувств, но все равно что-то и где-то в груди екнуло дважды: подумал о Государе: «Как будто Его ведут, а не сам руководит собой». Когда уже подъехали и остановились (на главной платформе станции – вагоны темно-синего цвета побледнели, золотистые отводки по рейкам-штапикам, прикрывающие швы, потускнели, светло-серые крыши вагонов обшарпаны; Царский поезд взяли под охрану – выставили часовых), увидел псковского губернатора на фоне мрачного вокзала. Официальной встречи Верховному Императору не было, поэтому губернатор Пскова Б.Д. Кошкаров с вице-губернатором В.С.Арсеньевым пошли в вагон Николая II. – Нужно все подробно доложить Государю о беспорядках в Петрограде, – взволнованно предложил Кошкарову Арсентьев. – «Родзянко и Дума и без нас смеют сохранить порядок», – ответил губернатор. Прием губернатора длился недолго. Императорский поезд перегнали на запасной путь. В.С.Арсеньев остался: он хотел проникнуть в поезд и один на один рекомендовать Императору Николаю II ряд мер по сохранению монархии. (Его удивило поведение губернатора: «Почему он об этом не сказал Государю?.. Ведь многое надо сказать Ему, предупредить Его!..») Однако вице-губернатора не пустили. Оказалось, что для этого нужно специальное разрешение генерала Рузкого!.. С неприятными ощущениями, с тоской повел взглядом вокруг. Увидел на запасных путях (не прибранных от снега) литерный поезд А (Литер Б был еще дальше в тупике) оцепленных вооруженными солдатами-охранниками-часовыми. Это произвело на Арсеньева гнетущее впечатление: «Не знаю почему – этот охраняемый часовыми поезд казался не царской резиденцией с выставленным караулом, а новодил неясную мысль об аресте…»  Включили свет на вокзале. И он увидел при неестественном освещении электрических ламп, как по перрону прошёл неспешно генерал Рузский в сопровождении начальника штаба фронта генерала Данилова и ещё какой-то генерал (Саввич). («Государя не встретил!..» – про Рузского.) Рузский шёл согбенный, седой, старый, в резиновых галошах («о, ужас! Это на приём к Императору?!»); он был в форме генерального штаба. Лицо бледное, болезненное, и глаза из-под очков смотрели неприветливо. Арсентьев кивнул – поздоровался с ним, но главком фронта прошёл мимо, даже не взглянув на вице-губернатора – сзади его идущий начштаба фронта вялым кистевым взмахом отчестил приветствие, а незнакомый генерал вовсе отвернул свою сытую красную морду. Рузский добрёл до Царского поезда, медленно поднялся по ступенькам вагона…  Николая Владимировича, генерала от инфантерии, Арсентьев знал по своему служебному положению: второго человека в руководстве Псковской губернии, где расположился штаб Северного фронта во главе с главнокомандующим фронтом генералом Рузским. Арсентьев  поражён был таким поведением-изменением (в худшую сторону) Рузского, которому с первых дней знакомства проникся уважением и даже внешность генерала симпатизировала: среднего роста, ладно сложен, всегда вежливый, аккуратный, интеллигентный при встречах и разговорах-беседах, эрудированный и интересный собеседник – вызывал восторг. Арсентьев знал, что Рузский дворянин, род которого шёл от шотландцев Лермонт, что он с отличием закончил: военную гимназию, военное училище и Царскую Военную Академию, геройски воевал с турками, был ранен не раз, проявил себя как грамотнейший, умелый офицер, множество наград имел, – даже орден Святой Анны 4й степени; успел показать себя и во время этой Великой войны, как смелый и умнейший военноначальник: чего стоит взятие Львова! – за что получил высшее расположение самого Императора Николая II… («Редко такое-то… А сейчас, что могло случиться?..») – Царь Николай Арсентьеву очень нравился и как Властитель, так и как человек. Покидая перрон, крутя головой, Арсентьев подумал про себя: «хорошо хоть Государь сюда прибыл: в Его распоряжении огромные военные силы целого фронта!..»  … Николай II ждал прибытия Родзянко. (Сегодня в 15:00, будучи на станции Дно, Ему подали телеграмму: «Станция Дно, Его Императорскому Величеству. Сейчас экстренным поездом выезжаю на станцию Дно для доклада Вам, Государь, о положении дел и необходимых мерах для спасения России. Убедительно прошу дождаться моего приезда, ибо дорога каждая минута, – прочитав телеграмму от Председателя Временного комитета Думы, Государь, оставаясь таким же величественно спокойным, посмотрел на дежурного офицера: «Свяжитесь с Председателем Государственной думы господином Родзянко и передайте, что я жду его в Пскове».– И приказал двигаться дальше, на Псков. Николай встал, закурил и спокойно зашагал в своём кабинете – во всю ширь вагона… Вместо Родзянко или вести от него принесли из штаба Северного фронта телеграмму от Алексеева, которую он направил своему Императору-Верховному (Николай впился глазами в текст), где сообщалось о начавшихся в Москве беспорядках и забастовках. Далее докладывал: «Беспорядки в Москве, без всякого сомнения, перекинутся в другие большие центры России, и будет окончательно расстроено и без того неудовлетворительное функционирование железных дорог. А так как Армия почти ничего не имеет в своих базисных магазинах и живёт только подвозом, то нарушение правильного функционирования тела будет для армии губительно, в ней начнётся голод и возможны беспорядки в тылу, – знаменует собой позорное окончание войны со всеми тяжёлыми для России последствиями. Армия слишком тесно связана с жизнью тыла, и с уверенностью можно сказать, что волнения в тылу вызовут таковые же в армии. Требовать от армии, чтобы она спокойно сражалась, когда в тылу идёт  революция, невозможно. Нынешний молодой состав армии и офицерский состав, в среде которого громадный процент призванных из запаса и произведённых в офицеры из высших учебных заведений, не даёт никаких оснований считать, что армия не будет реагировать на то, что будет происходить в России… Пока не поздно, необходимо принять меры к успокоению населения и восстановить нормальную жизнь в стране. Подавление беспорядков силою, при нынешних условиях, опасно и приведёт Россию и армию к гибели. Пока Государственная Дума старается водворить возможный порядок, но, если от Вашего Императорского Величества не последует акта, способствующего общему успокоению, власть завтра же перейдёт в руки крайних элементов и Россия переживёт все ужасы революции. Умоляю, Ваше Величество, ради спасения России и династии, поставить во главе правительства лицо, которому бы верила Россия и поручите ему образовать кабинет. В настоящее время это единственное спасение. Медлить невозможно и необходимо это провести безотлагательно. Докладывающие Вашему Величеству противное, бессознательно и преступно ведут Россию к гибели и позору и создают опасность для династии Императорского Величества»… Внешне спокойный, глубоко пронизанный мыслями, Николай сколько-то минут сидел неподвижно… Телеграмма Его заместителя, Начальника Штаба Верховного Главнокомандования генерала Алексеева, которому Он верил, как себе, вытянула из виртуального состояния в явь – реальность, со всеми неправдоподобными ужасающими событиями!..   Ужинал один, без приглашённых. Жевал, глотал еду, пил чай с лимоном и не чувствовал ни запаха, ни вкуса, ни удовлетворения и насыщения от пищи… Вернувшись в свой кабинет, ещё раз вдумчиво просмотрел текст послания от своего начштаба. Мыкнул негромко… Доложили, что командующий Северным фронтом генерал от инфантерии Рузский просит аудиенции. – Пригласите... Когда сковырял Рузский в кабинет, отшлёпав в грязных сырых калошах по коврам, оставляя следы, сел в кресло напротив Николая, у дежурного офицера заходили желваки: это было не только неуважение и презрение к Государю, но и грубейшее нарушение ношения формы одежды, которое недопустимо и простому солдату, а тут – генерал, командующий фронтом! Но его ещё больше удивило то, что Верховный оставался абсолютно спокойно-невозмутимым. Конечно, Николай сильно поразился: генерал Н. Рузский до неузнаваемости изменился – практически стал другим: внешне выглядел старым, – злой, нервный, кисти рук, лежащие на столе, мелко подрагивали, – даже ростом уменьшился и по-стариковски горбился. Когда на мгновение встретились взглядами, то в светло-карих глазах генерала Николай различил ненависть, просто от злости так не вспыхивают всё сжигающие искорки… [Перед тем, как отдать приказ коменданту поезда на станции Дно ехать на Псков – не ждать Родзянко, он заглянул в вагон к свитским, которые понуро сидели, молча поглядывая. Царь Николай приветливо-ободряюще улыбнулся и сказал: «Едем на Псков»... В ответ – общий облегчённый выдох и – про себя: «Доберёмся до верного убежища!» – где Рузский располагал практически неограниченной военной властью, который все сделает  срочное и необходимое и поможет Царскому поезду как можно скорее доехать до Царского Села. (Так думал тогда и Николай.)] ... Ситуация, однако, оказалась совсем иной. Ему докладывали о Рузском как о ненадёжном, революционных взглядов, но Он верил, что долг и человеческая порядочность одолеют над прореволюционными настроениями, потому, когда увидел Рузского такого, практически больного, то принял это вначале как должное: борьбу человека с самим собой, – по себе Николай судил о людях: верил в порядочность Рузского… Рузский начал с доклада об общеполитической ситуации в стране, особо уделил внимание о росте революционного движения в Москве и без всякого перехода и дипломатии грубо резко рекомендовал немедленно принять предложения, указанные в телеграмме Алексеева… Николай продолжил оставаться таким же спокойным и даже снисходительно-доброжелательным (хотя внутренне насторожился, напрягся – вновь подумал: то, что Ему докладывал Спиридоныч, действительно оказывается правдой), несмотря на то, что генерал превышал все дозволенные приличия, как общечеловеческие, так и служебные. Было понятно, что о создании ответственного Министерства Рузский ведёт уже от имени Родзянко. («Вот почему он не приехал!.. Генерал Алексеев поверил – верит им, значит действительно обстановка и положение требуют этого!..») Рузский продолжил отрывисто:  – Надо немедленно приостановить генерала Иванова по вооружённому подавлению мятежа! – Передохнул, кашлянул громко (даже не прикрыл платком рот). Как простолюдин, протёр пальцами стёкла линз очков, шевельнул своими чёрными торчащими усами и продолжил монолог: – Господин Родзянко крепко держит Петроград в руках, ему удалось сдержать революционный напор, потому ему надо всячески помогать укреплять его позицию и немедленно советую принять решение сообразно с проектом Родзянко, поддержанным генералом Алексеевым и мною: учредить Правительство ответственное перед Думой...           Николай ожил, шевельнулся ус, правая бровь приподнялась и – повелевающим голосом покрыл старческий дребезжащий голос Рузского: – Я не принимаю положение конституционного монарха, поскольку такой монарх царствует, но не управляет. Приняв на себя высшую власть в качестве самодержавца, я одновременно принял, как долг перед Богом, ответственность за управление государственными делами. Соглашаясь передать свои права другим, я лишаю себя власти управлять событиями, не избавляясь от ответственности. Единственное на что я готов пойти – согласиться на назначение Родзянко премьер-министром и предоставить ему выбор некоторых членов кабинета... Рузский встал, протянул руку, дотянулся до кнопки вызова. На звонок одновременно, толкаясь, в дверной проём втиснулись два генерала: Данилов и Саввич. Начштаба хоть уступал в дородности, но как выше по должности и положению вырвался вперёд и протянул своему непосредственному начальнику большую жёлтую папку: – Телеграммы от главкомов фронтами. – Генералы, останьтесь! А Вы, дежурный … полковник (зашел после генералов), оставьте нас… – Распорядился, как у себя Рузский. Дежурный офицер (весь красный) вопросительно смотрел на Николая, который как будто ничего не произошло, одобрительно кивнул адъютант-полковнику:  – Можете оставить нас... Проходите, садитесь, – любезно предложил Николай стушевавшимся от такой дерзости Рузского генералам, – вон там ещё одно кресло. – Вот обращения к Вам по тому же вопросу о чём я вам говорил! – И Рузский вывалил из папки на стол ворох телеграмм. – Тут не только от главкомов фронтами, но и от командующего Балтийским флотом, – адмирал Колчак промолчал – очень своеобразная непонятная личность, – некоторых отдельных командующих соединениями. – Вытащил себе лист с текстом телеграммы. – Я зачитаю Вам донесение генерала Брусилова, а Вы рассмотрите другие обращения… – Кашлянул во весь кабинет, – громко, – закашлялся, достав белый ком носового платка, прикрыл рот, губы под чёрными усами, этим же платком протёр отпотевшие стёкла очков и стал читать, чеканя каждое слово: – «По долгу чести и любви к царю и отечеству обращаюсь к вашему сиятельству с горячей просьбою, – [У Николая дёрнулась бровь, но Он, не меняя выражениям лица, стал спокойно перебирать листы с текстами телеграмм, нашёл от командующего Балтийским флотом вице-адмирала, начал про себя читать (одновременно продолжая слушать Рузского): «Сообщаю для доклада государю императору, что мною получены… телеграммы председателя Государственной думы Родзянко. («Та-ак, значит Родзянко разослал им и дал указания ... а они так ответили!»). Эту переписку сообщил для сведения соседям по фронту… это же мною... приказано прочесть командам. Считаю, что только таким прямым и правдивым путём я могу сохранить в повиновении к боевой готовности вверенные мне части. Считаю себя обязанным доложить его величеству моё искреннее убеждение в необходимости пойти на встречу Государственной думе, без чего немыслимо сохранить в дальнейшем не только боевую готовность, но и повиновение частей!..] – доложить государю императору мой всеподданнейший доклад и прошение признать совершившимся факт и мирно и быстро закончить страшное положение дела. Россия ведёт грозную войну, от решения которой зависит участь всего нашего отечества и царского дома. Во время такой войны вести междоусобную брань совершенно немыслимо, и она обозначала бы безусловный проигрыш войны к тому времени, когда вся обстановка складывается для нас благоприятно. Это угрожает безусловной катастрофой и во внутренних делах… Каждая минута промедления повлечёт за собой новые напрасные жертвы и затруднит благоприятное разрешение кризиса…» – Закончил читать и вновь закашлялся. Снова вытащил карманный платок и кашлял в ком материи, по мере кашля цвет которого из серо-белого стал тёмно-жёлтым с красноватым оттенком. Закончил тем, что кашель стал похож на собачий лай. (Николай побледневший, – на лбу выступили бисеринки пота, но продолжал смотреть царственно-спокойно на генерала Рузского  и ждал…) В свою очередь, Николай Рузский, кашляя, боковым зрением продолжал следить за бывшим (как он считал) Царём-Императором и его коробило, злило спокойствие Николая, – кричи Он, дерись, бей кулаками даже, было бы естественно и понятно, а так-то без ора… Генерал Рузский перестал кашлять и зло, с ненавистью – про себя: «Никогда не прощу нанесенное мне пожизненное оскорбление и унижение, когда вместо меня назначил Начальником штаба Верховного командования Алексеева – скуластого щекастого мужлана с внешностью вышибалы в кабаках!.. Я полностью использую его против тебя, Николашка, и сделаю так, что ты лишишься титула Царя-монарха, – пусть это будет нелегитимно, но пока разберутся, будешь уже просто эмигрантом – бывшим Российским монархом, полковником в отставке (Рузский получил заверение от А. Керенского, что в случае свержения Николая, Он вместе с семьёй будет принят английским королём …) … – Взглянул (доли секунды) на Николая: – Он же меня презирает!..» – И вслух (аж первые слова – косноязычно): – В современном мире власть монархов ограничивают Конституциями и Российская Империя не может отставать от передовых стран!.. По определённым причинам господин Родзянко не смог  с Вами провести переговоры на станции Дно, – сюда он не может приехать, потому я буду с Вами вести переговоры, – всё согласовано с Председателем Временного комитета думы, которая взяла власть… [Николай, молча слушал, продолжая перебирать и читать глазами телеграммы: от Эверта А.Е. – Западный фронт, от Сахарова В.В. – Румынский фронт («Где же от дяди Великого Князя Николая?» – нашёл, прочитал). Он, один из авторитетнейших членов Царской Семьи также высказался за отречение: «Как верноподданный считаю по долгу присяги и по духу присяги коленнопреклонно молить государя отречься от короны, чтобы спасти Россию и династию».  Николай не удивился (хотя, какая-то надежда у Него теплилась, что в  такое ужасное время дядя всё-таки как-то поддержит, не смотря на обиду (смещения его с Верховного Главнокомандования). Теперь уже не было  сомнения, что подготовленный план дворцового переворота Великими Князьями (сыновья Великой Княжны Марии Павловны): Кириллом, Борисом  и Андреем – реальность!.. На мгновение у Него вспыхнула мысль, как советовал один из свитских, арестовать Рузского и вместо него поставить «своих». Как будто мысль материализовалась и его воспринял генерал Николай Рузский.  Он вдруг посмотрел взглядом собаки, которая, вдруг озверев, окрысилась на своего хозяина и готова броситься и вцепиться в смертельной схватке. Взгляды (второй раз) встретились, но теперь уже задержались, чтобы оценить друг друга… Николай знал, но сейчас утвердился, что Его не убьют: тогда, наконец-то, проснётся народ, Русская Православная Церковь и монархические силы объединятся – восстанут, да убийство Царя, осуществлённое во время войны вызовет сильное возмущение в Армии и тогда, Она, повернув оружие, как собак отстреляет всех  сбесившихся, прикрывающихся «шкурами» революционера, и посмевших выступить против существующего государственного строя!.. Монархию Он сохранит и уйдёт, если суждено, достойно, как завещано Его дедом (Александром II), и уйдя, будет спокоен: престол перейдёт новому Императору Алексею Николаевичу, – Алексею II. (Кстати, одно это уже спасёт его от покушения: не добиться бандитам-заговорщикам в случае Его убийства своих целей!)] … Дежурный офицер, войдя в кабинет, хотел обойти Рузского, подать текст сообщения Государю, но генерал Рузский ловко, по-кошачьи выцапнул из рук дежурного телеграмму и, не читая, не глядя даже на бумагу, затряс перед лицом Николая: – Вот проект компромисного Манифеста Родзянко, его переслал он через генерала Алексеева. Мы с Начштабом полностью поддерживаем Председателя Временного комитета Госдумы, потому как, подписав Манифест,  Вы ещё можете спасти монархию. – Положил на стол, развернул телеграмму и начал читать, поблескивая стёклами очков: «... Объявляем всем наим верным подданным. Грозный и жёсткий враг напрягает последние силы для борьбы с нашей родиной. Близок решительный час. Судьба России, честь геройской нашей армии, благополучие народа, всё будущее дорогого нашего отечества требует доведения войны во что бы то ни стало до победного конца. Стремясь сильнее сплотить все силы народные для скорейшего достижения победы, я признал необходимым призвать ответственное перед представителями народа министерство, возложив образование его на председателя Государственной Думы Родзянко, из лиц пользующихся доверием всей России. Уповаю, что все верные сыны России, тесно объединившись вокруг престола и народного представительства, дружно помогут доблестной нашей армии завершить её великий подвиг. Во имя нашей возлюбленной родины, призываю всех русских людей к исполнению своего святого долга перед ней,  дабы вновь явить, что Россия столь же несокрушима, как и всегда, и что никакие козни врагов не одолею её». (... «Смена Рузского ничего не изменит!.. Надо уступить: отменить все военные меры против мятежников и … подписать Манифест!..») Рузский, кончив читать, ждал, исподволь наблюдая за Николаем, который встал, закурил и спокойным равномерным шагом прошёлся, подошёл к столу, сел, взял один чистый лист и написал текст, взял второй, и – крупными буквами: «Можно  объявить представленный манифест, пометив его Псковом. Николай». Нажал кнопку «вызов». Вошедшему дежурному офицеру спокойным ровным, но при этом приказным повелительным басом: – Вот телеграммы. Послать немедленно. – И вслух прочитал: – первая была адресована генералу Иванову, вторая – Петроград, Председателю Государственной думы Родзянко и копия в Ставку, Начальнику Штаба Верховного командования  генералу Алексееву... У Рузского раза два беззвучно пооткрывался рот, показывая жёлтые зубы и коричневый от табака язык, – потерял дар речи… Генералы, впервые видя своего начальника таким, не могли определиться как себя вести и крутили солидными головами, им всё казалось неестественным, особо взгляд больших сияющих синих глаз Государя, который удовлетворённо торжественно разглядывал Рузского, суетливо вставшего: – Телеграфные переговоры с Родзянко я сам от дежурного проведу… Подождите, – я должен уточнить и уяснить по ходу… Ушёл. Государь и генералы сидели беседовали. Верховный интересовался положением на фронте. Он спрашивал о настроении солдат и офицеров, об обеспечении боепитанием, наличии запасов; как снабжается армия продовольствием. Генералы старались: любезно отвечали. – А может ли ваш фронт прорвать оборону противника и развить наступление?.. Генералы заспорили между собой. Потом – начштаба: – Да, можем, но только прорвать оборону первых двух эшелонов, а для дальнейшего наращивания наступления нужны резервы… Вернулся Рузский. Сел. Выглядел более менее успокоенным, но нервный же – иногда у него мелко поцокивали зубы. – … При моих первых словах господин Родзянко, заявил, что поздно, что такой манифест ещё два месяца назад мог бы снять напряжение и предотвратить надвигающиеся события, но не сейчас, и раскрыл истинное положение дел: создано Временное правительство во главе с князем Г. Е. Львовым, которое взяло власть в свои руки, – при этом, вооружённые силы Петроградского военного округа подчинены Петросовету; что улицы, рабочие окраины столицы и крупные производственные предприятия – и не только, – живут по своим митинговым законам. Практически анархия в городе… Стало ясно истинное положение дел! Конечно, в таких условиях манифест о даровании ответственного министерства ничего не решит, потому мы утвердились, что только Ваше отречение, Ваше Величество, в пользу Наследника с назначением Великого Князя Михаила Александровича регентом спасет положение… Я послал телеграмму в Ставку генералу Алексееву, где от Вашего Имени просил составить проект Манифеста об отречении от престола… У Николая по лицу прошлась тень, правая бровь полезла кверху: – Что это есть?!. – Практически Вы уже не обладаете властью… – медленно и торжественно произнёс Рузский. (Минутная тишина, – лишь слышно как сопит генерал Саввич.) Единственный выход из создавшегося ужасающего положения – это отречение Ваше в пользу наследника Алексея Николаевича, с регентом Вашего Брата Великого Князя Михаила Александровича, – иначе и такая возможность исчезнет и тогда Российской династии царей… – Не стал продолжать, вопросительно посмотрел поверх своих линз очков на Николая. (Но уже более спокойно и даже сочувственно-уважительно.) Николай закурил, встал и пройдя по кабинету и выпустив дым из ноздрей, глухо и твёрдо ответил: – «Но я не знаю, хочет ли этого вся Россия?!.» … Скрипнула дверь, просунулась усатая голова дежурного офицера, шевельнулись пышные усы и полковничьий бас попросил разрешения войти. Николая поразил звук скрипения двери его кабинета. Невольно подумалось: «Не следят… А может это знак, сигнал к действию!..» – Телеграмма из Ставки, – хотел подать Николаю, но Рузский вновь с кошачьей ловкостью и дерзостью выцапал лист бумаги с текстом. Начал читать вслух: адмирал Русин докладывал, что в Кронштадте анархия, что военный губернатор Кронштадта вице-адмирал Р. Н. Вирен убит, офицеры арестованы… Закончил читать и посмотрел поверх стёкол очков на Николая, который внешне почти не изменился, но при внимательном рассмотрении: в глазах Николая появилась жесткость. Рузский знал («Как я мог не помнить?!») какой был на самом деле Николай: в высшей степени мужественный (был рядом с ним на передовой во время боевых действий), и никакой физической опасности Он не боялся, безусловно был Николай храбрым человеком… Николай встал, взял мундштук и, насаживая сигарету: – Господа генералы, извольте оставить нас одних с Николаем Владимировичем: мы с ним побеседуем, и передайте дежурному, чтобы без вызова не входил и никого не пропускал к нам. Генералы закрыли за собой дверь (она уже потом ни разу больше не  пискнула-скрипнула). Николай молча прошёлся, подошёл к Рузскому, который поневоле под повелительным взглядом Николая встал (на полголовы ниже Государя – плюгавенький, чёрненький). Николай выдохнул в сторону дым и негромко, но чётко и ясно: – Николай Владимирович! Посмотрите в Свод Законов Российской Империи и Вы не найдёте возможность моего отречения!.. Садитесь. – Сам сделал несколько шагов к своему креслу и продолжил: – Русское законодательство не предусматривает отречение императора от власти… Так что с юридической точки зрения, любое моё отречение, если я вдруг подпишу какой-либо акт, будет незаконным, нелегитимным… – Стряхнул пепел в пепельницу. – Вам должно быть известно, что с началом войны я разрешил своему брату Михаилу вернуться в Россию, его морганатической супруге дал титул графини, незаконнорожденный сын стал графом Брасовым, но Великому Князю Михаилу Александровичу не даны никакие права на управление государством и, разумеется, и его потомство не будет иметь никаких прав на престол… – Мы предлагаем Вам отречься в пользу Наследника, сына Вашего, а Великий Князь Михаил будет регентом… [Рузский был похож на загнанного волка – у него не было обратного хода, как отречение Николая – любым путём – иначе смерть, если не физическая, то социальная – уволят в солдаты, да ещё посадят… («Лучше уж смерть, чем такое!»)] На этот раз, Николай перебил своим громким командно-повелительным голосом:   – Вы. услышьте меня, я всё-таки немогу отречься и просто так Престол передать цесаревичу, сыну своему … Я еще живой и в зравом уме… Рузский забился в кресло, его сухощавое тело в генеральской шинели, начало нервно лихорадить. Николай спокойным шагом прошёлся, затушил сигарету, выбил золу из трубки и уже другим тоном и голосом – назидательно-доброжелательно: – Я рода Романовых 17й монарх и правлю Россией по Воле Бога 304-й год и не по собственному желанию, а по Воле Божьей…По зову народа начал царствовать Россией Род Романовых. Монах Игнатьевского монастыря из Костромы в миру боярин Михаил Фёдорович Романов был утверждён Грамотой Великого Всероссийского Собора в Москве Церковного и Земского в 1613 году на царствование Всея Руси. Так Михаил Фёдорович Романов стал  первым Государем, Царём и Великим Князем, Самодержавцем!... Целовали все Животворный Крест и обет дали клятвенно перед Богом, что за Великих Князей Царей, Всея России Самодержавцев и их Царских детей, которых им, Государям, впредь Бог даст, души свои и головы положити и служити Им, Государям нашим верою и правдою, и иного Государя, помимо Государя Царя и Великого Князя Михаила Фёдоровича, и их Царских детей, которых Им, Государям, впредь Бог даст, не искати и на этом стоять за  один… Эта Грамота для каждого русского подобна родительскому благословению нерушимому!.. Русский человек обязан хранить, как святыню: свою Веру, своего Царя и своё Отечество!.. – Остановился и, глядя куда-то мимо, негромко, будто про себя: – Судьбоопределяющая и вместе страшная Грамота: ею клятвенно связаны с царями из Дома Романовых не только Мы – предки, составители её, но и все их потомки, до скончания веков…  Каждое неправедное действо приведёт к воздоянию… – Прошёл, сел на своё кресло напротив Рузского (позеленевшего, кашляющего) и даже как-то весело и беззаботно – между прочим: – Чисто, верно юридически в этих условиях оформить акт отречения не  возможно: даже отсутствие гербовой бумаги, членов комиссии… не там поставленная точка или запятая, отсутствие какого-либо забытого титула и самой формы оформления и много другого – и самое главное, как уже сказано: отсутствие Законодательства, делают акт нелегитимным!.. Но в сложившейся ситуации выхода другого нет и придется передать …  Шла, шла «беседа»... Рузский постепенно оправился, ожил и уже под утро начал покрикивать, наскакивать на Николая…    2 марта 1917 г..  «… Ночь с 1 на 2 марта Государь провёл почти без сна. Лишь в шестом часу Его Величество написал телеграмму Царице. (По-русски, – обычно личная переписка велась на английском.) Затем долго молился. Перецеловал образки. Целовал фотографию наследника…»  . . .    … На утренний чай в столовую пришли только младшие свитские. Старшие остались в своих купе. Тёплый парной воздух, насыщенный ароматами чаёв и специй, кофе и лимона, был пронизан тревогой и неопределённостью. Свитские знали, что идут переговоры между Государем и генералом Рузским, – являющимся представителем-ставленником заговорщиков антиправительственной и антигосударственной оппозиции, пытающиеся низложить Царя, – но они делали вид, что будто ничего не знают и вполголоса общались между собой: придурковато рассуждали о том, когда же тронется поезд к Царскому, исподволь поглядывая: «Не пришёл ли Государь чай кушать?..»  . . .                … Получив запись разговора Рузского с Родзянко, генерал Алексеев заходил-затопал своими слоновьими ногами. Вызвал генерала Лукомского в 9 утра и приказал ему связаться с Псковом и доложить Царю содержание этого разговора и его (Алексеева) личную просьбу (письмо) к Государю. «Скажите, если спросит, что сам я что-то занеможился, – что-то ей-ей  голова башкой стала: болит и ничего не соображает временами…» Но из Штаба Северного фронта ответили, что Верховный, Царь, почивают. Лукомский удивился: «Такие дела: престол из-под Него выбивают, а Они изволили «почивать!» – но не стал тревожить больного Начштаба, связался с Рузским, который охотно взялся лично  довести просьбу Алексеева до Царя, – к тому же Государь назначил приём Рузскому в 10:00.  Назначенное время неубиваемый, живучий, как кощей, явился на  приём генерал Рузский. Николай встретил его, как обычно: вежливо, приветливо, спокойным доброжелательным взглядом. Только чуть помятое лицо и бледность выдавали недосып и психофизическое напряжение. Рузский снял шинель, повесил, остался в генеральском кителе – при медалях и орденах (на этот раз не в галошах – начищенные денщиком сапоги парадные зеркально отражали свет лампочек – в кабинете было всё равно темновато, потому и днём в вагонах Царского поезда включали свет.) Он начал бодро и яростно свой доклад ещё раз об обстановке в Петрограде, в стране и на фронтах. (Глаза его горели, стёкла очков поблёскивали.) Вкратце обсказал свой ночной разговор с Родзянко. Тут же вытащил текст телеграммы из папки: – Вот от...из Ставки, от Начштаба генерала Алексеева, который, ознакомившись с моим ночным разговором, пишет, что «переживаем слишком серьёзный момент, когда решается вопрос не одного Государя, а всего Царствующего Дома и России», и он убедительно просит безотлагательно отречься, «так как теперь важна каждая минута и всякие этикеты должны быть отброшены». Николай оставался невозмутимо спокойным, продолжая слушать. Рузский, наоборот, взорвался и нервно, с угрозой заговорил, переходя временами на выкрикивание: – … У Вас нет выбора, кроме как отречься от престола и оно должно состояться!.. По моим сведениям, – только что полученным, – вся Царская семья находится в руках мятежных войск… Дворец в Царском Селе занят войсками… Да знаете ли Вы, что вся Ваша лейб-гвардейская охрана перешла на сторону революции, – у Вас осталась охрана, что с Вами в поезде?!. (Только теперь, услышав о предательстве Его лейб-гвардии, у Николая на несколько секунд погасло лицо, но Он тут же и это перемог и восстановил свой образ.) Если не согласитесь, то произойдут дальнейшие катастрофические эксцессы, которые будут угрозой Вашим детям, а в стране начнётся гражданская война: русские будут убивать русских и Россия погибнет от междоусобной войны и от одновременного удара Германии, и погибнет вся династия и Великая наша Империя… Вам этого никак не простится: ни российским народом, ни Богом!.. Я молю Бога (и он осенил себя крестом), чтобы Он помог мне убедить Вас отречься!.. Временное правительство Вам и Членам Вашей семьи гарантирует выезд из страны… Наступило молчание, длившееся минуты две (если не больше). Николай «сидел, задумавшись, опустив голову, затем встал, перекрестился и сказал»: – «Я решился. Я отказываюсь от престола». Тут же начеркал две краткие телеграммы: одна Родзянко, другая – Алексееву. «Отречение было в пользу наследника-цесаревича…» Это было столь ожидаемо-неожиданным для Рузского, что было ощущение неправдоподобности. У него ослабли руки и ноги, он мог только наблюдать и поддакивать, не веря в произошедшее… Но постепенно его тело – провяленное, прокопченное дымом табачным – вновь наполнилось жизнью, разум его кипел: «Нужно срочно отослать телеграмму, пока Николай решился!..» – Генерал протянул слабые ещё руки: – Дайте, я их велю отослать… Николай, как бы спохватился:  – Я должен ознакомить о принятом мною решения Свою Свиту и лично: Министра Императорского Двора Фредерикса и Дворцого коменданта Воейкова – каждого … – По внутреннему телефону Николай пригласил их обоих. – Оставьте нас одних, – попросил Рузского Николай, когда дворцовый комендант и Министр Императорского дворца явились по вызову. – Вот с этими текстами телеграмм ознакомьте Свиту, – приказал коменданту В.К. Воейкову Император. Воейков побежал глазами по буквам и словам и вдруг, как будто споткнулся об чего-то, осоловелый взгляд его поплыл… Он по-собачьи затряс головой, как бы пытаясь сбросить вычитанное-познанное… Министр Императорского дворца граф Фредерикс после сообщения Николая о своём отречении, некоторое время молчал, потом  поднял глаза, которые блестели от слёз: – «Никогда не ожидал, что доживу до такого ужасного конца. Вот что бывает, когда переживёшь самого себя…»  Для членов Императорской свиты «отречение стало полным сюрпризом, и они сочли, что шаг этот сделан с чрезмерной поспешностью». Они уговорили Царя остановить телеграммы…  [Рузский связался с Временным правительством и доложил, икая, о положении с отречением. На том конце провода закричали-запричитали, несколько минут «совещались», наконец, грозный вибрирующий от негодования, голос приказал генералу Рузскому, чтобы он передал Николаю, что к Нему в Псков выезжает «думская депутация» во главе с Гучковым и Шульгиным для официального принятия отречения...] После продолжительного жёсткого убедительного разговора с Николаем, генерал Рузский пригласил своего начальника штаба и от имени Николая повелел обеспечить безопасную «проводку» членов Правительства до Пскова… … Профессор С. П. Фёдоров, как и все свитские всё ещё не мог прийти в нормальное состояние, но затем решился идти к Самому… Дежурный не пустил.  – Господин дежурный-адъютант, как Вам известно, я доктор, мне надо пройти к Его Величеству, – и не дожидаясь ответа, сам открыл дверь кабинета Государя. Зайдя в кабинет, он начал проделывать такие дворцовые этикетные извороты, что Николай сморщил свой курносый нос… – Ваше Величество, Цесаревич Алексей болен и, откровенно, болезнь Алексея неизлечима!.. Профессорская бородка дёрнулась, задралась:  – «Государь, наука говорит нам, что с такой болезнью люди могут достигать почтительного возраста, но жизнь Алексея Николаевича будет зависеть всегда от всякой случайности …» Рузский врезался в разговор и сказал, что, если наследование будет передано Алексею, то Государю придется  расстаться «со своим сыном», так как в этом случае Николаю придется покинуть Россию – получено приглашение от  английского короля готового принять бывшего Царя вместе  семьей … Николай встал и грустным, но твёрдым возгласом: – «Ну раз это так, раз Алексей не может быть полезен Родине, как бы я того желал, то имею право сохранить его при себе…» Я отрекаюсь в пользу Моего Брата Великого Князя Михаила Александровича!..  Вновь в Ставку по чугунным проводам побежали электрические искорки-буквы: текст очередной телеграммы Рузского с просьбой составить новый «Акт отречения» Николая II в пользу Великого Князя Михаила Александровича.  . . .  В Ставке искали Н. А. Базили (камергер Высочайшего двора, чиновник Министерства иностранных дел, заведующий дипломатической канцелярией в Ставке). Дежурный адъютант забежал в штабную столовую, где ещё сидели обедавшие. – Господа офицеры, где может быть Николай Александрович?.. – Утром видел его: в столовой, сидел жареные маслины обгладывал, кофэ кушал, жалуясь, что «всю ночь не спал и работал, составляя по поручению генерала Алексеева манифест об отречении от Престола Императора Николая». Мы ещё ему заметили, что такой судьбоносный слишком исторический акт нельзя так за присест ночной составить. Он весь помятый, сонный отвечал: «Медлить было нельзя, надо было срочно установить текст манифеста и передать его в Псков генерал-адъютанту Рузскому для представления Государю Императору». – И хгде он может быть?.. Да спит, наверное, у себя… – Нет его у себя… Кто-то: «В Грецию, – домой, – уехал, – Ха-ха-ха…» [Н. А. Базили спал в это время в раздевалке-гардеробной – в углу на диване. Устал он: в течение двух суток пришлось ему потрудиться: вначале помогал составить текст телеграммы Алексеева, доложенной Царю 1 марта. Затем под рассуждения и комментарии Свода Законов Российских  генерал-лейтенантом А. С. Лукомским он составил проект манифеста об отречении от Престола в пользу Наследника с назначением Великого Князя Михаила Александровича регентом.] Между тем Начальник штаба Верховной Ставки генерал Алексеев пытал генерала Лукомского, чтобы заставить его составить проект нового Отречения Николая II, – теперь в пользу своего Брата Великого Князя Михаила Александровича. – Михаил Васильевич! Не имеется в основных законах указания на право Государя отречься за Себя, тем более за Своего малолетнего Сына от Престола… Да Михаил Александрович потерял право принять Престол, как ушёл в морганатический брак с графиней Брасовой… – Знаю, но нам надо выиграть время, главное, сохранить Монархию!.. – Все мы присягали Государю и Его законному Наследнику, а законный наследник, – пока жив Алексей Николаевич – только один. – Государь не частный человек, и, может быть, Учреждение Императорской Фамилии и Основные законы говорят об этом иначе?.. – Конечно, Он Самодержец, но, отрекаясь, Он становится частным лицом и просто опекуном, не имеющим никакого права лишать опекаемого его благ… («Ну где же этот негодяй Базили? Он бы без проблем всё решил и написал так как нужно…  Господи, прости уж ему ещё один грех: по великой нужде – поневоле – он это делает!..» – под столом Алексеев перекрестил свой обвисший живот.) … – И текст отречения должен быть от руки написан Самим Государем, а иначе документ не будет иметь юридическую силу, не будет легитимным… – Мы… и все знают, что легитимности нет в актах отречений ни с какой стороны, но так нужно нам … Да и их… устраивает этакая мерзопакость в историческо-государственном Вселенском масштабе!.. Учредительное собрание восстановит законную форму правления, тогда положение в стране вновь восблагоприятствует …  Нашли. Привели Базили. Написал (переделал) текст отречения Николая II в пользу Своего брата Великого Князя Михаила Александровича… (Бог-Судьба не простили ему такого: его единственный 18-ти  летний сын погиб в автокатастрофе и он не раз, – пьяный, размазывая сопли по столу, – рыдал: «Так меня Господь наказал за моё содеянное!..»)  . . . В 21:45 Александр Гучков и Василий Шульгин  прибыли в Псков. Вороподобные, вихляющей походкой пошли к Царскому поезду. Они вызвали гнев у встречающих: небритые, помятые, лицами каторжан, как будто  «выпущенные только что из сожжённых тюрем». Когда стали подходить к вагону Николая, их до смерти напугали двое из царской свиты, которые с угрожающим видом подбежали к ним и один большой и толстый, схватившись за ручку своей шашки (не вытаскивая из ножен) громко и страшно пробасил-прорычал гортанным голосом: «Вот этих пиджачков мы вам не забудем!..» [Но эти действа и слова свитского задели до самых кончиков седых волос и Рузского, встречающего делегатов. Николай Рузский изуитским интуитивным чутьём вдруг почувствовал, что нагаданное-предсказанное Всеволодом Сергеевичем: «Будешь большим, большим полководцем… Будешь прославлен на весь мир, но не надолго… Закончишь великой изменой и будешь проклят современниками и потомством», – сбудется. Первая часть сбылась – знал до этого, но что вторая часть сбудется – вот от такой шашки прочувствовал кусочками-клеточками своего тела (через год будет зарублен чекистом)]. Зайдя в кабинет Николая (вагоне), Гучков и Шульгин, не совсем отошедшие от пережитого испуга, увидев Государя в красно-малиновой черкеске с большим кинжалом в ножнах на поясе, как завороженные уставились на холодное кавказское оружие. перед которым в молниеносной схватке в контактном бою нет уверта. (И потом нет-нет да посматривали на этот кинжал.) Царь  в ответ поздоровался, но не встал и руки не подал. Спросил с чем прибыли. Они разом, потом поочередно начали говорить о положении в столице, в России. Обстановка такая, что от революции и почти начавшейся гражданской войны спасёт только отречение Николая… – Вот, Ваше Величество, проект «Отречения», – Шульгин вытянул руку и подал проект с грифом «Таврический Дворец», – справа в углу бланка пометка: «Проект Шульгина и Аджемова». (Проект просмотрел и внёс некоторые правки и Гучков.) Николай начал читать: «В тяжёлую годину ниспосланных тяжких испытаний для России, Мы, не имея сил (руководить) вывести Империю из тяжёлой смуты, – у Него сморщился лоб, – переживаемой страной перед лицом внешнего врага, за благо сочли, идя навстречу желаниям русского народа, сложить бремя врученной нам от Бога власти. Во имя Величия возлюбленного русского народа и победы над лютым врагом, призываем благословение Бога на Сына Нашего, в пользу которого отрекаемся от Престола Нашего. Ему до совершеннолетия регентом  Брата Нашего Михаила Александровича…» – Николай отложил в сторону проект, чуть побледнев, пристальным взглядом посмотрел на присутствующих: делегатов, К. А. Нарышкина (Начальника Военно-походной канцелярии при Императорской Главной квартире), Н. В. Рузского (позеленевшего, отбивавшего стальными коронками зубов от нервозности танец  с саблями) и – спокойно и выразительно:  – Значит, кроме передачи власти у меня нет другого выхода… – продолжил другим тоном: – «Нет той жертвы, которую я не принёс бы во имя действительного блага и для спасения России. Посему я готов передать Престол», но … ввиду болезни Моего Сына, Престол передаю Своему Брату, Великому Князю Михаилу Александровичу… [(Полная неожиданность для прибывших!..) Гучков и Шульгин переглянулись между собой: этот вариант отречения был незаконным – отрекаться можно было только самому, но не от имени  наследника. Гучков не был бы Гучковым, если бы упустил любой шанс-возможность свергнуть Николая II. (В отличие от Шульгина, Гучков являлся личным врагом Царя, именно он был одним из яростных инициаторов антираспутинской компании и в думе, и в печати, порочившей монаршую чету. Как было сказано: он готовил заговор против Николая, поэтому в этот день и час его торжества, готов был ко всему и на всё…) Шульгин, националист, монархист, сам вызвался приехать: не хотел допустить более тяжких обстоятельств, при которых могло произойти отречение, – не исключал и трагический вариант. Вот почему он пас Гучкова – не дал даже один на один встретиться с Рузским, как зайти в вагон Царского поезда, и сейчас он похвалил себя за то, как верно, что приехал. Гучкова начало «крутить»…)] – Ваше Величество, мы согласны и думаем, что и в Петрограде поймут, что в сложившейся ситуации не до юридических тонкостей. Дайте Ваш вариант… Спешно подали проект манифеста об отречении (двойного) Императора за своего Сына и Себя в пользу Своего Брата Великого Князя Михаила Александровича. Шульгин и Гучков, почти упёршись друг в друга лбами, читали: в «отречении» Николая II говорилось:  «Мы передаём наследие Нашему Брату Великому Князю Михаилу Александровичу, и благословляем Его на вступление на Престол Государства Российского». Николай «заповедал» Михаилу править делами в «нерушимом единении  с Государственной думой». Это означало, что Михаил становится конституционным монархом, а Россия – конституционной монархией. Змееподобное тело Гучкова и боровообразное – Шульгина разом обмякли, сникли: их, таких разных, телесами и душами, больше чем устраивало: они, засияв от радости чуть не лобызнулись… Шульгин отстранился от Гучкова, метнул хитрый утайный взгляд на Николая: «Телеграмму, посланную Государем в Ставку, начальнику штаба Алексееву переделали…» – уставился на своего занятого дружка-попутчика Гучкова:  – В такой кураж впал, что ничего не замечает или же не хочет замечать?.. – Ещё раз приглядевшись, понял, что – последнее… – Подайте манифест «отречения», – Николай – к Нарышкину, но вместо него метнулся Рузский и положил на стол перед Николаем два Указа: о назначении князя Георгия Львова премьер-министром и введении Великого Князя Николая Николаевича в должность главнокомандующего.  – Подпишите два последних Ваших Указа, перед тем, как  отречься… Пронзительный нечеловечески напряжённый взгляд Николая II прожёг насквозь Рузского: – Николай Владимирович, я никогда не говорил, что отрекаюсь, – даже   если где-то и сказал, то имел в виду передачу Власти-Престола!.. Вам, как и всем, известно, что отрекаться я не имею Прав и о том при коронации клятвенно присягал, – даже лишившись каким-то невозможным нелегитимным способом Власти, остаюсь Царём, Божьим Помазанником, потому как от Своего Главенства над подножием Престола Господня Святой Русью не отрекался!.. – Подписал ручкой Указы.  … Белая  широкая ладонь взяла «Акт отречения». Николай ещё раз взглядом прочитал текст, написанный не Его рукой, не на гербовой бумаге, без указания Его Царских титулов… Попросил исправить время: вместо указанного 23:00 поставить 15:00. Выбрал остро отточенный карандаш… Чёрная узкая ладонь протянула ручку, чтобы подписать чернилами… Белая рука отстранила затрепетавшую руку Рузского с ручкой и вывела подпись… Гучков и Шульгин – хором: – Надо, чтоб и Министр Императорского дворца заверил…  … Когда, подписанный Николаем «Манифест», «принесли в купе графу Фредериксу … с отчаянием старый Министр, справляясь с трудом, дрожащей рукой долго выводил карандашом свою роспись...»     = - = - = - = - = - = - = - = - = - = - = - = - = - = - = - = - = - = - = - = Адовы муки Николая II и Его семьи вместе с Его верной прислугой в Александровском дворце Царского Села и Голгофе-Тобольске, и убийство-казнь без суда и следствия их в Екатеринбурге читайте в следующей книге…               





    


Книга Вторая

«Такова реальность: продолжи свое благоприятное развитие Россия при Николае Втором, согласно научных заключений отечественных и европейских экспертов, наша страна в 20 веке была бы 500 млн гигантом, равному которому по экономическому развитию никого в Мире не было!»


*********************************

… Со второго разу, благодаря наставлениям и споможениям Великобритании и с США,  в России победно завершилась буржуазная революция (сменился социально-экономический общественный строй и политический уклад!..), изуитско-бандитским  способом был «свергнут» Царь-Император Николай Второй. Да, буржуа, страдающая психо-соматическими заболеваниями: клептоманией, буллемией и мазахизмом, – гемофрадитная, - к власти может прийти в стране только нелегитимным путем, так как народ, даже обкуренный и опоенный буржуазной суггестией, в какие бы завлекательные платья «либерализм», «демократия» не наряжалась, как паскудная баба, ее не выберет и не допустит открытым демократическим путем … К руководству России пришли те, кто «сверг самодержавие»: буржуа и их ставленники и обуржуевшие, предавшие свой дворянский класс, опустившиеся до торгашевского мышления «революционэры», с поведением рыночного менялы, с патологией амбиционизма, подобно М. Родзянко, и предатели – слуги сатаны и Запада, – закапканенные банкирскими сообществами типа Уолл-Стрита. (Методология «свержения» Николая Второго в дальнейшем была использована еще раз серым кардиналом тайного бандитско-банкирского сообщества Уолл-Стрита «полковником» М. Хаусом при «свержении» Вильгельма Второго. «Свержение» которого обошлось даже без всякого манифеста об отречении, хотя о таковом было объявлено всему миру!) Монархия вместе с русским высокообразованным высоконравственным дворянством с его высочайшей культурной цивилизацией была оклеветана, высмеяна, затоптана, опоганена. Бешено выросли–вылезли ростки буржуазной культуры «мани» (до этого затененные дворянско-элитной…) – точнее: бескультурья – переводящие все жизненные человеческие отношения в товарно-денежные … Как эпидемия оспы среди не привитого населения распространилась по стране буржуазная нравственность и мораль (на практике: безнравственность и отсутствие морали!) …
Сразу же после двойного «отречения» Николая Второго и Михаила Второго буржуазное Временное правительство закрыло все монархические организации и запретило выступления, – а также монархические печатные издания. СМИ ежедневно стали выливать тоннами грязь на Царя и Царицу; театры и синематографы показывать жизнь Царской семьи и особо Распутина, фантастически выдумывая вранье и клевету на них!.. [В Петрограде шли пьесы М. Зотова «Гришка Распутин», В. Рамазанова «Ночные оргии Распутина», В. Леонидова «Гришкин гарем», А. Курбского «Как Гришку с Николкой мир рассудил»; в Москве, кроме перечисленных, – «Чай с Вырубовой». В Выборге начались премьеры пьесы некоей «маркизы Дляоконь» (С. Белой) «Царскосельская благодать» … Были случаи, что даже сами артисты, показывая наглую ложь, сквернословя и порнографируя, не выдерживали и сбегали с помостов … У «пипл» в первое время от непривычки к такому ужасу вставали волосы на голове!.. Первым фильмом о Григории Распутине стала двухсерийная сенсационная драма «Темные силы – Григорий Распутин и его сподвижники» (производство акционерного общества Г. Либкена – известного фабриканта-колбасника). (Газета «Раннее утро» анонсировала ее.) Затем синема пошла потоком по всей стране: «Гришка-конократ», «Гришка-поджигатель», «Гришка-юродствующий», «Гришка-развратник», «Гришка соблазнитель». Особо выделялись фильмы о похождениях Распутина во дворце, показ покушения Хионии Гусевой на Распутина и его убийство во дворце князя Юсупова. Не смотря на то, что фирма Г.Либнека развалила свою репутацию (образованные люди перестали покупать колбасу этой фирмы), она продолжала стряпать серии: «Похороны Распутина», «Люди греха и крови», «Святой черт», «Таинственное убийство в Петербурге 16 декабря», «Торговый дом Романов, Распутин, Сухомлинов, Мясоедов, Протопопов и Ко», «Царские охранники» и т.п…]
Торопились буржуа и их наемники, купленные за большие деньги, чтобы успеть широкими  зловонными  потоками лившимися со страниц книг, с открыток, с театральных подмостков и с экранов кино, залить ум народа до того пока он не очнулся и не перестал свое грозное молчание. ( Не нашлись среди него водителей, которые повели бы людей искать правду и истину!) В Петрограде и еще в нескольких городах удалось относительно скоро довести своими антихристовыми суггестивными действиями деклассированных, а затем через время и других:  бесхребетных, узколобых с акромегалическими параметрами тела в состояние истерии и пьяной радости: «Царя с трона свалили!.. Воля вольная, свобода – делай, што сдумается, захочется… Вооще все делай: анархизм!..» … Первые дни этой паскудной поганой лжи народ успешно сопротивлялся: фейковые фильмы в целом проваливались и имели успех лишь в окраинных маленьких кинозальчиках, где обкуренная-одурманенная самосадом, толпа зрителей была попроще. Появлению порнографических лживых киноинвалидных глухонемых фильмов привели к протесту образованной публики. Которая ходила злая аж к самому Министру юстиции А.Ф. Керенскому и требовала ввести киноцензуру, на что Александр Федорович, как все юристы, вертко нашелся-ответил, не задумываясь, что он сей же час даст указание возложить такие обязанности на народную милицию… ...  К октябрю 1917-го массированные потоки клеветы о Распутине и Царской семьи сделали свое дело: страна поверила в эту ложь … Помогало буржуям и руководство (в отличие от поместных священнослужителей!) Русской Православной Церкви релаксировать православный народ, который не хотел в своем большинстве свержения Царя и не понимал новую власть, потому недоверчиво воспринял Временное правительство, многие русские люди не мыслили свою жизнь без Бога и Царя, и в первое время шли толпами в церковь (особо в многочисленных и многолюдных в то время селах), где их со слезами на глазах встречали местные, ставшими родными, сельские священники, – истово верящие в Бога и верные своему Царю Божьему Помазаннику – Главе Русской Православной Церкви –  все вместе плакали и молились за Царя, за Царскую семью, Россию и за себя… Синод наоборот с воззваниями обращался к «своим чадам», чтобы они признавали и обожали буржуйовское правительство …         Созданные Временным правительством силовые структуры государственной безопасности (разных уровней) жестоко с революционным напором (чего только стоили комиссары в черных кожаных куртках!) буквально громили учреждения дворянского самоуправления на местах, пытавшихся сказать в защиту Николая Второго – монархии – чего-то положительного … Организовали колоссальное противодействие возникновению сословного дворянского выступления в защиту Царя в масштабе всей страны … Армия!.. Что Армия!?. После того как Великий Князь Михаил Александрович отложил принятие Престола (как такого отречения не могло быть юридическо-законодательно у Царя-Императора Николая Второго с Российского Престола, – Он мог только передать монаршую власть наследнику, ¬– а Главой Православной Русской Церкви Он оставался до последних секунд Его убийства-казни …) до Учредительного собрания, которое должно было утвердить форму правления в стране… Начштаба верховного Главнокомандования генерал от инфантерии М.В. Алексеев, возмущенный действиями Временного правительства, хотел «принять меры» воздействия … (Правда он тогда успокаивал свою совесть: «Никакого отречения Государя, Николая Второго, не было, да и Брат Его не отказался принять Престол – лишь отложил – престолонаследие Романовых никак не прервано – не закончилось: оно должно быть восстановлено и будет восстановлено!..») Генерал Алексеев был уверен, что в вооруженных силах большинство офицерского корпуса (кроме высшего руководства) и младший и рядовой состав верны воинской присяге, и объяви только приказ, как в несколько дней Армия поставила бы само созданное самозваное правительство в нужное положение, но в последний момент у Михаила Васильевича хватило ума и характера, чтобы возразуметь над своевольными мыслями и эмоциями. («Нельзя впутывать в политику Армию: начнется гражданская война и откроются фронты для врага: загибнет Россия!..»)
 … Можно продолжить многотомными книгами описывать происходившие в стране за защиту Николая Второго бурные и многоуровневые выступления и действа после Его «свержения», чтобы «кудрявые» профессора онемели и перестали гнусавить: «Россия сразу после отречения Николая хранила молчание…» Но волосы у них (оракулов) от этого не вырастут – да и Читатель и без того верток, чтобы понять: быть такого не может, когда русскому народу и его кровным братовьям: белорусам и украинцам, согражданским финно-угорским братьям и предкам волжских булгар, казанским татарам (благодаря которым Россия стала царством), было бы пофиг обезглавление своей Матери-Родины!..
После Февральской революции власть захватила русская буржуа (все по науке), науськанные и поддержанные своими западными братками по желтой лимфо – бандитской жидкости в жилах, вместо красной крови; и как бы не кричали надрывно седобородые ученые-кабинетчики: «Двоевластие!..» В жизни была одна: власть капитала… В Петросовете хотя в залах на стульях, скамейках елузили солдатско-матросские и рабоче-крестьянские глютеусы, но в президиумах на креслах  расположились в большинстве толстозадые буржуйовские идеологи, которые и водили,  знавшие марксисткое научное учение, – а Председатель,  князь,Чхеидзе,  знал научное учение Карла Маркса, как «отче наш», - потому они сделали все, чтобы дать возможность Временному  правительству строить в стране буржуазное общество по Марксу: после феодализма – капитализм …

Как известно, в министерские кресла в Временном правительстве сели не только толстые зады, но и пузатые – богатые – очень богатые – миллионеры не деревянных, а николаевских рублей и тощие (которые по бедности еще сами кучерили-рулили свои машины) – прислуга буржуа в платьях либералов или демократов – пока с небольшими мошнами. Вначале все шло замечательно у них: что-что, а пакостничество  получалось: кинораспутиниада и фальсификация о Царе и Его семьи заставила поверить народ в ужасную ложь и волосы на головах у «пипл» постепенно улеглись. Но дальше дела государственные у временщиков пошли не так как думалось и хотелось капиталистам… В Российской империи при Николае Втором буржуа, – в том числе и промышленная – развивалась и жила благодаря царско-государственной подпитке, находясь на государственном «обеспечении», – но под его жесточайшим контролем. (Что очень не нравилось буржу'ям!..– почему они и совершили – пусть со второй попытки – революцию и взяли власть в стране.) Царское правительство ставило стратегические задачи, обеспечивающие благополучие государства, (как при социализме, планово  предусматривая на года), оказывая помощь-поддержку в развитии промышленности в целом и по отдельности предприятиям, как внутри страны, так и за его пределами. (При этом оказывалась социальная поддержка населению!..  – это не только бесплатная медицина и образование!.. – благодаря национализации вино-водочной производства и – не только!..) Обеспечивало и регулировало покупательную способность, стабильность финансового рынка и банковской системы – вот почему при Николае Втором так росла и развивалась в Империи промышленность: не было кризисов и перепроизводства и анархии, как при буржуазном строе, когда каждые 5-6 лет страны– падают в кризисную катастрофическую яму, а человеческая цивилизация приближается к тупику и вырождению!.. Факт, освобожденные одновременно от контроля-пут и государственно-материнского пупка, русские буржуа не смогли организовать управление государством и наладить систему жизнеобеспечения страны. Ведомые своими частно-потребительскими инстинктами, капиталисты, не учитывая свое изменившееся реальное положение, начали «работать на себя» – все делая так, чтобы только свою мошну надувать и ростить, давя и топя при этом все и вся, что (казалось) этому мешает... [Они и людей-народ утопили  бы, чтобы кислород не поглощали, где-нибудь в зеленом пруду, но как без пипл накопишь капитал, и вынуждены были буржуйовские паханы давать выживать и глупому (по ихним понятиям: «Какой народ?.. Есть только рабы-работники, эксплотируемые!..») народу.]  Вернули винно-водочную промышленность и распределение-продажу в частные руки, т.е. более четверти бюджета отобрали у народа, используемый царским правительством на социальные нужды!.. [Появились нищие, бомжы – их было мало в Николаевской России – а те, кто были, были прибраны государством и дворянско-церковными приютами!] Преследовали две цели: присвоение богатств от алкогольных доходов и спаивание народа  (наладили производство и свободную продажу самогонных аппаратов!): пьяный (особо баба!..) не принадлежит самому себе: его легче дурить-обалтывать, уздить и шпорить.   …И бросились грабить Россию («Свобода, демократия в стране!» – «Конешно, только для буржуйов!»): распределять и перераспределять между собой нефть, уголь, руды, драгоценные полезные ископаемые, как золото, алмазы и другое… транспорт (в первую очередь железную дорогу), земли и предприятия и недвижимость и прочие богатства – в том числе забранные-конфискованные у Николая Второго и Его семьи (а это очень… очень большие богатства!), государства …   Даже предприятия военно-промышленного комплекса отдали в частные руки  и вот получили: производство оружия и боеприпасов резко сократилось!.. Да и не только: так, промышленность и сельское хозяйство деградировались до уровня прошлого века… В Армии стали «наводить порядок»: начали с кадровой чистки, в ходе которого на высшие посты назначались сердюковы (негодяи:  негодные к службе, так и в смысловом смысле …) и смотрели не на боевые заслуги, а на политическую  принадлежность к либерализму: 68 командующих корпусами и 240 комдивов были изгнаны из Армии. Ослабление офицерского состава и либеральные реформы ( отмена смертной казни, выборность офицеров и многое другое) привели к потере боеспособности вооруженных сил: послушная присяге российскому императору, полностью готовая к разгрому Германии Русская Армия превратилась в сборище вооруженных людей, не только не способных к продолжению войны, но и к защите самой России, – за несколько месяцев правления Временного правительства она не только лишилась боеспособной армии, но и … вот что писали в октябре 1917 года российские издания: «У нас все находится на волоске от смерти: на волоске висит продовольствие, транспорт, финансы, промышленность, армия, флот, Петроград, Временное правительство и Учредительное собрание – все решительно». «Анархия и погромы возникают и грозят перейти в невиданное  еще в истории господство прямых разбойников – состояние , которому не придумано еще имени», «России грозит государственный распад…»
Напуганные затосковали по старым порядкам: « Устройте порядок, душа исстрадалась. Армия убивает и грабит своих. Милиционэры ваши – убийцы и грабители. Дайте власть, пустите немcа, и вся сволочь угомонится. Тоска и мрак кругом … я хочу порядка…» Некоторые даже предлагали выбрать военного диктатора…
Алчность  капиталистов и банкиров и некомпетентность их прислужников в коалиционном Временном правительстве, предлагающие антигуманные –  не реальные – методы восстановления экономики и ведения народного хозяйства, не желание и не умение сохранить целостность страны вели Российскую великую державу к катастрофе!.. Россию ждало разорение и обеднение населения, – в этом помогали спекулянты и воры; вот-вот должны были появиться несколько десятков псевдонезависимых «государств» на территории Российской империи, что стало бы причиной конфликтов и нескончаемых войн…  и еще многое другое, что привело бы  к великому исходу образованного русского населения, которые бы уехали из России, вместе с ним ушла бы русская культура и остался бы простой народ, который умылся бы кровавыми слезами, да и тот вскоре бы исчез с лица Земли, как народ!.. И некому было бы думать и вопрошать: «Кто же погубил Русскую империю, свергнув Царя Николая Второго, и этим привел Россию к гибели?!.»
. . .
[Тунис. 60-е годы прошлого века. – Отче, батюшка мой!.. Я послал за тобой …– передохнул, – умираю, поручик… Окончен мой земной путь …  О, Господи, не дай больше никому такого …  Нет, нет не говорите, Евгений Семенович, я знаю, что мне живым не быти … Прими мое причащение … Вот все, мой дорогой, побратим, товарищ по судьбе …  Похороните,  ты сам знаешь, рядом с моими боевыми другами …  Знаю, что долго не быть нашим деревянным крестам на этом кладбищенском участке и деревянной часовеньке … Меня всегда корежило, внутри моего тела горело: я никогда не мог понять действия Временного правительства по управлению страной!.. Как будто группа наивных подростков: ни виду, ни стоять – ни сидеть, ни сказать – так разговаривают между собой на веселых балагурных вечеринках… Называющие себя интеллигенцией, показали свою полнейшую неспособность управлять державой … Свод наивных иллюзий, навязанных Западом … При Государе Николае Втором Россия жила-была и уверенно шла к военному триумфу в Великой войне!.. Гучковы и кйорйонские разорили-развалили страну!.. Я им этого и Там не прощу!.. Не  прощу и русскому народу, который предал своего Царя – Веру и Отечество!.. и нас, дворян, ведших их от Древней Руси до времен высочайшего могущества и рассвета нашей Державы при Николае Императоре…  Не нас, дворянство – становой хребет государства,– а выбрали, продались буржуйям и пусть теперь живут в вечных заботах и беспокоях … Не прощу им, темным плебеям, закончи они хоть по десять вузов, докторами, академиками стань, все равно их мышление и поведение,  даже у рулящих страной, плужно-топорное – предадут, доведут и эССэСээР до гибели … Что, что?.. Я уже не вижу тебя и плохо слышу… Нет, для меня не прощение их не грех … Я их презираю … Господь Бог, почему такая несправедливость: Александр Кйорйонский до сих пор жив, целехонек, а мои други-офицеры полегли от красных пуль и сабелек, а оставшихся добивают болезни и чужедалье?!. Он, негодяй (в прямом и переносном… ), – у своих хозяев янки … Пережил меня!..]
   




1
   

3 марта  1917 год.

Генерал Ю.Н. Данилов в 1 час 28 минут 3 марта послал в Ставку на имя Начштаба М.В. Алексеева телеграмму: «Его Величество выезжает сегодня, примерно в 2 часа, на несколько дней в Ставку, через Двинск». Николай Второй принял решение отправиться в Ставку, чтобы проститься с войсками. Он не мог по-другому («…и обстановка в стране с новым Царем-Императором Михаилом II успокоится-уляжется») – такой Он: так был воспитан. (То, что императорский поезд отбыл из Пскова в Ставку в 2 часа ночи, подтверждает запись в камер-фурьерском журнале – не знали об этой записи подделыватели дневниковых записей Императора Николая Второго, написав в дневнике от Его имени: «В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого») Вновь Его порядочностью воспользовались: петроградские гучковы-узурпаторы довели до конца свои манипуляции с фальшивыми « манифестами».  (Об «отречении» своего брата Он узнал только 3 марта поздно вечером от М.В.Алексеева.)

. . .

Ранним утром (даже еще раньше), во время заседания членов Временного правительства и ВКГД (так … одно название, практически его уже и не было: сидело во главе с Родзянко, зевая, лишь, десяток временщиков-комитетчиков), когда зачитали поступившую телеграмму от Шульгина и Гучкова с информацией о том, что Николай II передал  престолонаследие брату своему, Михаилу,  вмиг сон у всех сгорел – случился приступ умозамешательства у лидеров революции… Михаил Родзянко взлетел со своего кресла и заорал-заревел медвежьим голосом, что вступление на Престол Михаила невозможно, потому как Он «никогда не проявлял интереса к государственным делам, что Он состоит в морганатическом браке с женщиной, известной своими политическими интригами, что в критический момент истории, когда он мог бы спасти положение, Он проявил полное отсутствие воли и самостоятельности …» Выступившему Председателю распущенной Государственной думы никто не возразил. Вдруг у всех возникло ощущение, что «на этой стадии революции неприемлим любой новый царь»… Дальше вели совещание по-заговорщически: договорились: до принятия окончательного решения не допустить опубликования акта отречения Николая в пользу брата, во-вторых, срочно организовать встречу с Михаилом Александровичем и убедить Его отказаться от Престола. Родзянко соединили   через Военное министерство с генералом Алексеевым и он от имени Временного правительства запретил распространять акт передачи Престола Николая в действующей армии до дальнейших указаний. С генералом Рузским говорил уже человечно, чтобы в войсках не было известно об отречении в пользу Великого Князя Михаила Романова и в конце разговора: – … Прошу Вас принять все зависящие от Вас меры, в случае прорыва сведений о манифесте в армию, чтобы не было приведения войск к присяге…                . . .

– Господа!.. Savez vous,  J,Empereus a abdique!.. – эти слова заставили всех вскочить, у некоторых высыпались карты из рук (собрались, чтобы обговорить между собой создавшееся положение в столице, стране и решить … – карты, – так: прикрыва на всякий случай …), а какая-то дама упала в обморок. Сказанное было столь внезапное и такое кричащее несообразностью, что некоторым показалось, что молодой подпоручик (… в гражданском пальто) пьян или еще хуже … Один из прислуги, выскочивших на балкон, закричал гортанным срывающимся голосом: – Ох ля! Улица заполняется людями: все красными бантами увешаны, некоторы красными флагами махаются, орут, дуркуют, веселятся и, кажись, не пьяны… Другой: – Эдак-то с ранья просто так, трезвые, не выбегают …
. . .
  В шесть утра на Миллионной 12, где квартировал Великий Князь Михаил Александрович, неожиданно раздался громкий телефонный звонок. Все были разбужены. Секретарь (Николас Джонсон) в пижаме, в одной тапке на босу ногу бросился к аппарату, вставил трубку в ухо … От удивления поднялись брови у Николаса – открылись-выпучились глаза: звонил Министр юстиции Александр Керенский, который попросил подойти к телефону Михаила Александровича … Великого Князя тоже удивило: к нему обращались как правителю России – императору. Керенский от имени Временного правительства попросил Его принять у себя членов правительства в полном составе… – Вы, Ваше Величество, вот уже более 6-ти часов, а официально с 15:00 со вчерашнего дня являетесь Правителем, Царем, Императором … Великий Князь онемел. [Начали у Него краснеть уши и румяниться щеки. (Перед выездом из Пскова в Ставку Николай Второй передал своему дворцовому коменданту В.Н.Воейкову телеграмму: «Петроград. Его Императорскому Величеству Михаилу Второму. События последних дней вынудили меня решиться  бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Остаюсь навсегда верным и преданным братом. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. Ники.» – и приказал телеграмму,  извещающую брата о решении передать ему российский престол отправить с ближайшей железнодорожной станции – телеграмма была послана с станции Сиротино 3 марта 1917 года в 14 часов 56 минут.) Михаил Александрович этой телеграммы так и не получил!..] В трубке голос вновь заговорил-загоготал: – Вчера, перед приехавшими представителями  Правительства в Псков господами Гучковым и Шульгиным, Николай выложил Акт об отречения, где указано, что преемником Трона назначаетесь Вы, Ваше Величество … Нет, регенство отменяется, – Вы – Император Российский!.. Скажу по секрету, что некоторые воинские части, с помощества Ставки, лично генерала Алексеева,  даже успели присягнуть, – только зря он так-то делает … – Молчание …  – Видите ли, подписанные указы о назначении Георгия Львова премьер –министром и введение в должность Великого Князя Николай Николаевича нужно вам, как действующему Монарху, подтвердить … – Хо'рошо! Через час жду вас …
. . .
Надышавшись «воздухом свободы» на улицах Петрограда, праздный народ, отмечающий свое «освобождение от тирании», шизофреидально-благодушно веря, что наступило время братства и любви, бросались в объятия  друг друга, громко чмокались, слюнявя губами  щеки, губы друг у друга… Самые отчаянные в порыве экстаза и сумабродства кинулись убирать внешнюю атрибутику «ненавистного царизма»: срезали-скалывали короны у железных решеток, другие закрывали царские гербы и великокняжеские инициалы красной материей … Вдруг все стали поэтами и побежали в редакции газет, таща с собой охапками рукописи со своими патриотическо-революционными виршами, например, под таким названием: «Привет родине»: «Прахом распались оковы – Русь как единая грудь. С верою в жребий свой новый Ринься в свой солнечный путь! Рабской служили невзгоде Все твои степи, края – будет отныне в свободе грозная сила твоя! Трижды Бог помог державе – Родине, в пору забот – Царствуй в величии и славе русский свободный народ!..» и печатали … – а как не напечатаешь, если автор-поэт стоит за дверями с ружьем и ждет. (Редактор-очкарик спрашивал, тревожась,  своего секретаря: «Стоит?..» – «Стоит, кулачища почесывает, – непонятно, как можно такими пальцами-палицами что-то писать – ручку держать?!.»)
. . .

Приехали только в десятом часу. Михаил Александрович еще вчера рассматривал списки членов «Нового Временного правительства Свободной России». Попросил достать досье на каждого, но секретарь Его, как всегда, «упростил»: принес фотографии и краткие биографические данные на каждого члена правительства и М.Родзянко … – По фотографической физиономий можно лучше определять человек, чем по досье … – Это же Родзянко!.. Я его и так знаю даже очень … – Вы, Ваше … – Михаил… – Микаил, знаете, что он хочет стать Президент Российской республики? – Он, как мне известно, всегда себя представлял себя монархистом …  – Все они мокнатисты-монаркисты, пока не засветит большой личное … – Он даже не вошел в состав Временного правительства! – Вот потому он до сик пор именует себя Председатель Думы …

… Разглядел  Родзянко, среди приехавших к нему министров, по его не по-человечески громадному телосложению. Удивился, поразился Великий Князь (привыкший к порядку, человеческому строю)  тому, что перед собой увидел толпу, – даже не толпа, а табор,  правда, и там только кажется: на самом деле действует единоначалие среди цыган – порядок, – наконец, нашел определение: «Банда министров и Родзянко или по-другому: банда Родзянко с министрами!..»    Раскатистый громоподобный смех Михаила Владимировича покрывал все шумы и голоса вокруг. Михаил Александрович, встречая, каждому пожимал протянутую руку и говорил нужное. Первым, раздвинув всех, протянул, раскрыв огромную белую ладонь лопатой, Родзянко. За ним – Милюков (Министр иностранных дел), князь Георгий Львов (Премьер и Министр внутренних дел, – Великий Князь старался рассмотреть Георгия Львова: «Белорыбица!..» – действительно внешность князя напоминала большую человекообразную белугу), Коновалов (Министр торговли и промышленности, прогрессист), профессор Мануйлов (Министр народного просвещения, кадет), Некрасов (Министр путей сообщения, кадет), Гучков (военный и морской Министр, октябрист), Шингарев (Министр земледелия, кадет), В.Львов (обер-прокурор святейшего Синода, центрист – весь в черном – церковном), солидный Терещенко (крупный предприниматель – миллионер николаевский), Годнев (государственный контролер, октябрист) и лисой-подранкой приблизился Керенский (Министр юстиции, трудовик – эссер), протянул узкую длинную кисть – холодком тянуло от руки Министра… Шумно растеклись по кабинету, расселись – уместились. Керенский встал, покрутился в своем затасканном засаленном полувоенном френче (народ, видя его в этом френче, принимал за своего в доску…)  и доложил собравшимся о своем утреннем разговоре с Императором Михаилом Александровичем по телефону. Обратился к Михаилу II: – Ваше Величество, мы ознакомим Вас с нашим Обращением, чтобы на основе его Вы одобрили работу Совета министров – Временного правительства… Тем самим, утверждая и одобряя нашу работу, Вы юридически утвердите и состав Нового правительства… – Великий Князь, сидел с правой стороны большого стола и молча, настороженно-пытливо взглядывал на сидящих в креслах самозванцев–министров (полузашторенные окна не давали полного света, потому лица их неясно проглядывались, но у всех – напряжение и даже кой у кого испуг). Михаил Родзянко уже вытолкнул своего секретаря, чтобы тот прочитал Обращение Нового Временного правительства к гражданам Российской империи, как вдруг послышался громкий командный голос Михаила: – Дайте мне манифест!.. Все стали наблюдать как Джонсон взял из рук  Гучкова телеграфные бланки, где был напечатан текст манифеста об отречении Николая от престола в пользу Михаила Александровича, и отнес своему «шефу». Великий Князь взглянул и стал читать – лицо Его стало страшным, яростным (Он не был обучен-воспитан не показывать свои эмоции)… (Многие видели эти бланки и читали текст, потому не удивились такой реакции боевого генерала, ставшего Михаилом Вторым ) …«Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаем наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на престол государства Российского. Заповедуем брату нашему править делами государственными в полном и нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том нерушимую присягу…» Текст был набросан с стилистическими ошибками, не на официальной бумаге, начало манифеста не было начато с главного титула монарха, напечатано на машинке – не от руки, не от первого лица и так далее, в конце – издевательская подпись карандашом!.. Знали, что между братьями долго сохранялись очень напряженные отношения, и все из-за любвеобильности Михаила, который поволокся за разведенкой Натальей Шереметьевой (как будто нет женщин из высокородных!..). Даже обыватели, обсуждая на кухне политическую жизнь в государстве, морально-нравственные устои Царской семьи, осуждали поведение Великого Князя Михаила и, глядя друг на друга, удивлялись: «Что за особенность у ей?!.» Был ругательный разговор между братьями и Михаил поклялся не жениться на ней, но сам тайно ее увез (вместе с родившимся сыном – осенью 1912 году) в Сербию и женился. Когда Николай II узнал об этом, то негодовал (такая редкость!) и тут же подписал указ о лишении Михаила содержания и уволил с военной службы. Так Михаил Александрович, являющимся третьим членом Романовых, имеющим право на российский престол, в случае смерти наследника Николая цесаревича Алексея, лишился такого права. С началом Великой войны Царь восстановил своего брата в службе, а вот право на вступлении на Престол?.. И теперь все напряженно и вопросительно смотрели на Михаила: «Как воспримет?!.»  Морганатический брак не давал права быть Ему Императором и потому ( особо «заговорщики») ждали от Него отказа вступления на царствование…] – До Учредительного собрания, временно, я буду исполнять волю Моего Брата, а дальше решит народ наш, который, выбранный всеобщим вольным и равноправным голосованием, установит образ правления в Российской империи… Слышно только как сопят носы: славяно-русские, большие, прямые, горбатые – южные (не так старые, но уже обволосившиеся и закостенелые). Через какое-то время послышался взволнованно-вопросительный хриплый голос: – Разве есть в Основных законах указание на право Государя, как опекуна, отречься не только за Себя, но и за Своего малолетнего Сына от Престола?.. Другой – решительный, грубый –  перебил: – Значит есть, если посланная делегация привезла уже подписанный Николаем подлинный текст Его отречения от Престола в пользу Великого Князя Михаила Александровича … – Вот именно: привезли, потому я от имени себя и моей партии настаиваю пред Вами, Ваше Величество, чтобы Вы приняли царствование сразу – без «исполнения», на постоянной основе  … – Г.Н.Милюков пошел по второму кругу убеждать Михаила Александровича принять Российский Престол: – Ваше Величество, Вы, будучи во власти, можете выехать в Москву, где все спокойно и гарнизон не буйствовал, туда съедутся Ваши сторонники, – а их полстраны, ежели не больше … Вооруженные силы собрать на которую можно было бы опереться… Не ожидали от бессменного лидера партии «Конституционно-демократической партии» П.Н. Милюкова такого никто. Особо зло смотрел Михаил Родзянко на него. (Разве так было говорено перед приездом сюда: речь шла о свержении монархии как таковой, и отречение в пользу полу-легитимного Великого Князя Михаила Александровича давало такую возможность, так как по всем задумкам Он должен отказаться от престола: либо в силу осознания им отсутствия законных прав, либо под нажимом …) Перевел взгляд на Григория Львова, который опустил голову и не замечал… («Ну, право: Белорыбица!.. Еще князь…»)  Но тут вскочил Керенский – горбоносое лицо его вдруг стало похоже на грифона, – и заклокотал: – Господа, почему молчите?!.  Когда господа Гучков и Шульгин сегодня прибыли на Варшавский вокзал, их встретили краснобантные рабочие и потребовали подвердить, что Николай отрекся от престола. Но, узнав, что Он не отрекся, а передал Престол Своему Брату Великому Князю Михаилу Александровичу, революционная толпа набросилась с криками: «Долой императора Михаила!.. Да здравствует Республика!..» – и начали бить и еще немного забили бы до смерти,  но господа Гучков и Шульгин успели прокричать,  что Великий Князь подпишет акт непринятия Престола… Лицо у Михаила побледнело, заровнялись морщины на лбу, Он уже не спокойно, а грозно  стал смотреть на кряхтящего, подымающегося грузного, с большим животом Михаила Владимировича (все еще считающего и называющего себя Председателем Государственной думы, которого уже не существует: распущена Указом Николая – от 26 февраля этого года).  – Хгоспода! – низкий ревущий бас, – Я всехгда выступал за монархию и отстаивал… Но только что рассказанное хговорит, что мы встретили хгневное противодействие масс сохранить монархию… Останься еще какие-то часы у Власти царем Михаилом Вторым Михаил Александрович, народ вновь выйдет на улицы и будет большое кровопролитие – братоубийственная бойня!..  – Родзянко покачал своим чревом и еще страшнее: – Вспыхнет такой неожиданный для всех солдатский бунт, каких не видели, а к ним присоединятся мужики с кольями, рабочие с винтовками!.. Анархия дойдет до своего апохгея…  И только слышно будет мнохгосототысячное: «Долой Романовых!»– «Долой династию!» – «Долой офицеров!» Народное недовольство приведет к избиению офицеров… Антимонархические настроения в империи очень сильны!.. Нам удалось после долхгих перехговоров с депутатами от рабочих и солдат прийти к сохглашению, что не далее, чем полхгода будет  созвано Учредительное собрание, хгде народ выскажет свой взгляд на форму правления… Войска мало-помалу тоже успокаиваются и приводятся в порядок. Петрохград только-только вздохнул спокойно, но провозхглашение императором Великого Князя Михаила Александровича взорвет обстановку и начнется беспощадное истребление всехго, что можно!.. Мы потеряем и опустим всякую власть из рук, и усмирить народное буйство будет некому!..      
После еще были голоса, но они звучали пискляво и нерешительно – так ни о чем… Очередной  раз поднялась сутуловатая фигура Министра юстиции и вновь – клокот: – … Если Вы, Ваше Величество, начнете отстаивать свои права и прерогативы, то, по всей вероятности, в стране развернется гражданская война и не помогут Вам ни Ваша Дикая дивизия, состоящая из джигитов, готовых за Вас умереть, ни некоторые воинские части… – все-таки их численность мала по сравнению тех сил, которые противостоять будут… И, главное, облагоразумтесь: стоит ли подставлять Вам  свою  голову на плаху и ставить жизнь Вашей семьи под кон!?. Вот так вот произойдет "уничтожение средневекового режима через физическое устранение»… Выслушав участников совещания (большинство которых советовали не принимать верховную власть), Великий Князь заявил, что хотел бы приватно переговорить с князем Львовым и Родзянко. Попросил разрешения. Все облегчились от напряжения и, конечно, дали  согласие ... Михаил ушел с выбранными в отдельную комнату и жестко атаковал их вопросами: – Если я приму Престол, то будет ли мне и моей семье гарантирована жизнь?.. – В ответ: кряхтение и сопение … На что обозлился император Михаил и ребром – вопрос ухмыляющемуся (как показалось Михаилу Александровичу) Родзянко: – Можете мне гарантировать безопасность?! – на что, превзойдя себя, сразу же (с величайшим пафосом!) ответил Михаил Владимирович: – «Единственное что я могу Вам гарантировать – это умереть вместе с Вами!» – А вы, Правительство, можете обеспечить мне выезд с семьей из России?.. Премьер Г.Львов привстал, затряс большой гривастой седой головой, заговорил: – Как Императору – нет! Но божусь-клянусь – обещаю: Как Великому Князю… Вернулись Львов и Родзянко. Через 2-3 минуты вышел (принимал порошок от боли и запил водой – со слов Родзянко, Михаил будто бы налил себе стакан водки и выпил…) и Михаил Второй и заявил, что Его «окончательный выбор склонился в сторону мнения Председателя Государственной думы …»

Окончательно угасло напряжение среди сидящих сокресельников. Понимали, что принять Власть в таких условиях – это большой риск – республиканцы контролировали не только столицу, но ряд других центров России. А Михаил – было известно – человек совершенно другого склада в отличие от Своего Брата, который не будет рисковать – к тому же речь шла о конституционной монархии и потому неприемлима и Ему – и в случае отказа от Престола Ему была обещана свободная жизнь в стране или на Западе… Александр Федорович от переизбытка чувств рысцой протрусил к большому столу и, низко поклонившись, от имени всех пожал Ему руку и поблагодарил за то, что не стал держаться за Трон и – искренне, дрожащим голосом добавил: – «Вы благородный человек!..»

Для составления манифеста об отречении в дом вдовы Путятиной были вызваны юристы. Они прибыли тут же, как будто бы ждали сидели около дома на Миллионной, 12-ть. Толкаясь, уселись за большой стол. У всех очень серьезно-важные лица (каждый мог войти в историю – прославиться на века!), замакали ручки в чернильницы, заскрипели стальные перья у пишущих ручек …
Забеспокоился Михаил Владимирович, полуобернулся и стал смотреть побелевшими от напряжения глазами на Александра Федоровича: «Почему не хговорит, не показывает уже заранее прихготовленный «Акт о непринятии верховной власти»?»… Зря так переживал-волновался Родзянко: Керенский был юрист еще тот… В какой-то нужный момент он фокусническим способом, вынув из своего потайного кармана напечатанный лист с текстом манифеста («Акт о неприятии Верховной власти»), положил, развернул под носом Михаила Второго. Михаил Александрович одним взглядом прочитал: «… Тяжкое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных. Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял я твердое решение в том случае воспринять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского. Посему, призывая благословление Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему и облеченному всею полнотою власти. Впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа. 3/III – 1917 г. Михаил»…
Текст манифеста, написанный Н.А.Базили  членом ложи «Полярная Звезда», в которую входил и А.Ф.Керенский (массонился он с 1912 года), подходил Михаилу: он не отрекался от Престола, не прерывал династию Романовых,  и минимум как через полгода Учредительное собрание утвердит Его Царем-Императором Российским – в этом у Него никакого сомнения… И Временное правительство удовлетворилось: узаконилось – получило Власть. Родзянко от радости впал состояние эйфорического маразма: был уверен, что Учредительное собрание провозгласит Республику и установит президентское правление, – и, конечно, Президентом выберут его. («Кохго еще, як нэ мэнэ?!.»)
(Подписанный акт о непринятии верховной власти Великим Князем Михаилом Александровичем, некоторыми нашими науковедами считается как взвешенное и мудрое решение со стороны Михаила – он сохранял права на российский престол, вопрос о форме правления должен был решить Учредительное собрание – и это умиротворило страну.  На следующий день Великий Князь генерал М.Романов уехал из Петрограда в Галич)
 
 [Так русская буржуа, подло, с помощью Запада (старозаведного ворога русского – светлого), уничтожив Царствование династии Романовых (304-х  летнее: от 16-летнего Михаила Первого до 30-летнего Михаила Второго), захватила Величайшую в Мире державу: Российскую империю и вместе с вселенскими богатствами страны приобрела свободу и демократию, чтобы уже без царских Николаевских ограничений эксплуатировать и ругалить свой народ!..]
. . .
… «3 марта в 11 часов утра, Императрица получила известие об отречении Николая Второго от престола за себя и сына. Александра Федоровна содрогнулась, но быстро взяла себя в руки и произнесла: «(…) Я верю в милосердие Божие: Бог нас не оставит (…)». Впоследствии, на ее лице ни разу не отразилось ни волнение ни сожаление о происходящем»…                … «Удивительно, но одной из фраз, произнесенных ей в то утро, была следующая: «(…) Я займусь детьми, госпиталем, мы поедем в Крым (…)»…
. . .
… Начались убийства офицеров в Гельсингфорсе: в этот день – 45 молодых красивых, полных жизненных сил, образованнейших (из потомственных дворян) морских офицеров, не раз побеждавших чужеземных врагов, были умертвлены толпой вооруженных матросов (своих, русских, одурманенных спесивостью и гонором простолюдинцев). В этот же день был убит командир 2-й бригады линкоров адмирал Небольсин. Что не смогли сделать, охотившиеся за ним германские подводные лодки, смогли русские (русские ли после такого!?) матросы – в миру могутные лапотники-крестьяне …
. . .                Петросоветчики бегали, толпились, снова заполняли свои места депутаты [беспартийные солдаты, рабочие и – в меньшинстве – эсеры и – еще меньше – меньшевики и по одному челночили из других партий и только четверо (уже четверо!) ходили не пьяные от революции  и депутатской власти и смотрели врачебным взглядом на других, – это были  большевики – братья по партии  и пока еще не идеологические враги меньшевиков]  в засиженном зале и громко советовались: выдумывали новые законы, указы, написали два обращения в этот день (которые были опубликованы в газете «Известия»): «Обращение Исполкома Петросовета к гражданам в связи с созданием  Временного правительства» и «Обращение Исполнительного комитета к солдатам и рабочим по поводу призывов к насилию  над офицерами». В первом объявлялось о поддержке Временного правительства «в той мере, какой нарождающаяся власть будет действовать в направлении осуществления … обязательств и решительной борьбы со старой властью». [Вчера Петросоветом официально была передана государственная власть Временному правительству, не смотря на протесты  большевиков – разве могут четверо трезвых, что-то внемлить десяткам «пьяных»!.. Для координации и контроля деятельности Временного правительства была создана Контактная комиссия Исполкома Петросовета. (На 3 марта Исполком состоял  из 36 человек, среди которых было 4 большевиков – к концу дня приняли еще троих.  Главой  оставался Н. Чхеидзе – лидер фракции социал-демократов-меньшевиков. Товарищи председателя  –меньшевик М.Скобелев и, переметнувшийся к эсерам А. Керенский. ) Координаторщики пили-ели вместе контролируемыми членами правительства и заседали в том же здании и, конечно, все буржуйовские пожелания Временного правительства «пропускали» и получалось, что практически во всем важным вопросам принимались и исполнялись решения самими «временщиками»… К первым двум комиссиям Исполкома Совета – военной и продовольственной – прибавилось еще девять]  Во втором обращении Исполком выполнил свои обещания об осуждении бесчинств, вражды к офицерам и о необходимости сотрудничества офицеров и солдат.
Деятельность (пусть и – в первое время – суетливая) Петросовета не ограничивалась лишь контролем за работой Временного правительства, он с первых же дней взял на себя разрешительные функции в отношении вооруженных формирований Петроградского военного округа и средств информаций (телеграфа, почты и газет)… 

После полудня появилось Обращение к гражданам Российской империи от Временного Правительства: «Граждане! Временный комитет Государственный думы  при содействии и сочувствии столичных войск и населения достиг в настоящее время такой степени успеха над темными силами старого режима, который дозволяет ему приступить к более прочному устройству исполнительной власти. Для этой цели Временный комитет Государственной думы  назначает министрами первого общественного кабинета следующих лиц, доверие к которым страны обеспечено их прошлой общественной и политической деятельностью… (Называются Председатель Совета министров и министры.) В своей настоящей деятельности кабинет будет руководствоваться основаниями: 1) Полная и немедленная амнистия по всем делам политическим и религиозным, в том числе: террористическим покушениям, военным восстаниям и аграрным преступлениям и т.д. 2) Свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек с распространением политических свобод на военнослужащих в пределах, допускаемых военно-техническими условиями. 3) Отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений. 4) Немедленная подготовка к созыву на началах всеобщего, равного, тайного и прямого голосования Учредительного собрания, которое установит форму правления и конституцию страны. 5) Замена полиции народной милицией с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления. 6) Выборы в органы местного самоуправления на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. 7) Неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении. 8) При сохранении строгой военной дисциплины в строю и при несении военной службы – устранение для солдат всех ограничений в пользовании общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам. Временное правительство считает своим долгом присовокупить, что оно отнюдь не намерено воспользоваться военными обстоятельствами для какого-либо промедления в осуществлении вышеизложенных реформ и мероприятий. Председатель Государственной думы М. Родзянко. Председатель Совета министров кн. Львов. Министры: Милюков, Некрасов, Мануйлов, Коновалов, Терещенко, В. Львов, Шингарев, Керенский.»
Эта была первая декларация Временного правительства. На своем заседании оно приняло решение реорганизовать институт мировых судей – суды стали формироваться из трех членов: судьи и двух заседателей; запретить все монархические организации, партии и выступления в защиту монарха; закрыть промонархические печатные издания. Даны были указания СМИ, театрам и синематографам раскрыть правду о царской тирании и о Его Самом, безбожнике, и о Его семье, как о безнравственных и аморальных человечках… Задали секретарям и помощникам министров найти-связаться самыми активными (смысле паскудными) писателями, режиссерами-театралами и синематографистами, чтобы они  раскрыли глаза народу и показали какой слабовольный, придурковатый, абсолютно неспособный к управлению страной был царь Николка и его похотливость, страсть к аморальным и безнравственным действиям и его безбожность… вместе со своей семьей и с его приближенными слугами-антихристами ¬ такими как Гришка Распутин … (Но ни слова о том как при Нем поднялась страна-империя из темных ущелий средневековья на цивилизационную вершину Человечества!.. Как гигантские средства Царя и Его семьи, вложенные в военную промышленность, помогли России переломить ход великой войны: не хватило несколько дней-недель, чтобы Русская Армия во главе с Верховным¬-Императором  пошла в победное наступление!.. А потуги-подвиги Императрицы Александры Федоровны и Ее дочерей в госпиталях, оказывающими помощь в лечении раненных!.. Сколько санитарных поездов с оборудованными хирургическими отделениями и стационарами на свои личные денежные сбережения было в стране создано Ей и Ее дочерями!..) Буржуазное Правительство упразднило пост генерал-губернатора в Закавказье и Туркестане; начало заигрывать и просить (вместо того, чтобы потребовать!) вести себя прилично местные власти: национальные комитеты в Закавказье, Прибалтике – это были первые шаги по пути к развалу-распаду Державы! (Что только не сделаешь, чтобы понравиться народу… И для справедливости приходиться сказать сквозь зубы: люди спесивые по природе и страдающие эксгибиционизмом в состоянии буйства выскакивали на улицы и площади и припадочно  веселились, показывая себя, радовались: «Свобода, воля!.. Што хошь теперича делай –  хошь не делай…» И, сжигая на кострах царские символы, малюя на заборах карикатуры на Царя и Царскую семью, пели гимн Временного правительства «Рабочую Марсельезу»: «Отречемся от старого мира! Отряхнем его прах с наших ног! Нам враждебны златые кумиры; Ненавистен нам царский чертог!..» Слова эти для вольных от грамотности и свободных от знаний были более понятны, чем слова гимна Советов «Интернационал»… Часть населения  – вслед за старшим командным составом, офицерством, буржуями и «демократическими элементами» –  признало Временное правительство …) . . .

«Любимый, душа души моей, мой крошка, – ах, как мое сердце обливается кровью за тебя!» – письмо Аликса (Александры Федоровны), 3 марта 1917 года. «Солнышко благословляет, молится, держится своей верой и ради своего мученика. Она не вмешивается(…). Теперь она только мать при больных детях…» – писала мужу уже бывшая императрица Александра Федоровна 3 марта 1917 года. «Спасибо, душка. Наконец, получил твою телеграмму этой ночью. Отчаяние проходит. Благослови вас всех Господь. Нежно  люблю», – телеграмма Николая, 3 марта 1917 года.
. . .                … В Орше в императорский поезд «вошел Н. А. Базили и был принят Государем». Как вспоминал А. А. Мордвинов, Н. Базили приехал по поручению генерала М. В. Алексеева «с портфелем каких-то срочных бумаг для доклада Его Величеству в пути. Что это были за бумаги, я не помню, хотя Базили о них упоминал: кажется, они касались уведомления о случившемся. Помню только, что он говорил о своем участии в составлении манифеста об отречении и, кажется, сообщил, что манифест этот, по просьбе Родзянки, пока решено не опубликовать»…                . . .                За несколько часов до приезда Николая Второго в Могилев к Начальнику штаба Верховного Главнокомандования М.В. Алексееву приехал заместитель начальника областного департамента полиции и потребовал у охраны пропустить его на прием по срочному делу. Михаил Васильевич сразу не узнал в гражданской форме по оперативной работе полковника полиции Илью Дормидонтовича.  Поздоровались, как пиджаки, – пожали друг другу руки.  Он сел напротив Начштаба в кресло и заговорил твердым голосом, решительно поводя короткими усами, морща лоб: – Положение архисложное, серьезное!.. В течении дня на улицах Могилева сосредотачиваются массы лиц, которые прибыли из окрестных регионов и из самого Петрограда – и продолжают прибывать. Они собирают вокруг себя из местных колонны демонстрантов для встречи Верховного… Да, мы уточнили, организаторы встречи, планируют устроить вакханалию… Что Вы! Их невозможно арестовать и привести в полицейские участки: это отлично подготовленные боевики, ждущие только случая, чтобы организовать бойню… Алексеев вызвал к себе начальника охраны, дежурных офицеров по Ставке.  Составили совместный план противодействий, где четко определили: встретить Николая как будто Он и не отказался от Царского Престола: вокзал оцепить войсками, согнать всех тыловиков – пусть потрясутся и заодно создадут численность и огородят; охрану в штатском после встречи загрузить на грузовики для сопровождения до Ставки – там их рассредоточить по периметру, чтобы никто не смог прорваться (если начнут…) во двор, охраняемый георгиевскими кавалерами, для устройства потасовки …
– А мы тогда сможем взять под охрану важнейшие стратегические узлы губернского центра. – Полковник был доволен. Да и у Алексеева все определилось: «Встретить Николая Александровича: торжественно, как Государя!.» 
     
. . .
[Как признавался не раз Николай II, Он дневник не вел, когда был в пути (туда) и в Пскове 1– 2 марта 1917 года, – первые записи в дневнике сделал вечером 3 марта, уже приехав в Могилев, и вот что Он писал: «Спал долго и крепко. Проснулся далеко за Двинском. День стоял солнечный и морозный. Говорил со своими о вчерашнем дне. Читал много о Юлии Цезаре. В 8.20 прибыл в Могилев. Все чины штаба были на платформе. Принял Алексеева в вагоне. В 9.30 перебрался в дом. Алексеев пришел с последними известиями от Родзянко. Оказывается, Миша отрекся в пользу выборов через 6 месяцев Учредительного собрания. Бог знает, кто его надоумил подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились – лишь бы так продолжалось дальше»…]

… 20:20  3 марта на военную платформу станции Могилев прибывал литерный поезд царя. Встречающие  Николай II (Великие Князья, – оказавшиеся в это время в Ставке, – офицеры Ставки , все иностранные представители в  полном составе миссий, выстроенный почетный караул для встречи во главе с хорунжим Галушкиным, несколько человек из представителей губернской администрации)   повернули головы и смотрели как к перрону катил поезд во главе с выключенными парами паровозом. Это было так неестественно, что казалось поезд «мертвый». (Все знали, что в Могилев возвращается не император Всероссийский, а полковник Николай Романов, но ум и сердце у многих встречающих отказывалось это понимать!) Гул голосов на вокзале как-то разом стих и явственно стали слышны рупорные голоса демонстрантов, пытавшихся пробиться через оцепление к прибывающему поезду… Несколько долгих минут никто не выходил. Наконец, показался генерал Граббе, высокий, статный, в парадке, поздоровался с казаками, спросил Галушкина: – Известно ли об отречения Императора? – Ваше сиятельство, никто этому не верит! Голова генерала склонилась, пол-лица прикрылась тенью от козырька: – К несчастью, это так, – тихо проговорил Граббе, но его поняли – и снова вошел в вагон. Появилась сказочная богатырская фигура вахмистра Пилипенко, ординарца Царя,  который дал знак о выходе Его. Караул Конвоя четко приветствовал. Николай Второй поздоровался за руку с Галушкиным, затем обратился к казакам. Те дружно ответили: – Здравия желаем, Ваше Императорское Величество! Портретно-мертвенно-бледное лицо Николая стало наливаться жизненными цветами – ожило. Приложив руку к папахе (Он был одет в форму кубанских пластунов ярко-малинового цвета – при армейских полковничьих погонах ), громко, ясно, своим обычным сильным командно-императорским голосом произнес: – Спасибо за службу, казаки! «Поздоровавшись с генералом Алексеевым, приняв от него рапорт, Николай направился к великим князьям. Обнял и поцеловал каждого.» Кое у кого из Великих Князей заслезились глаза, достав носовые платки, вытирали. Обошел строй офицеров, говоря им приветствия и пожелания победить врага на фронтах. На перроне среди встречающих царило гнетущее душевное подавленное состояние, – только еще громче стали долетать отдельные, усиленные рупорами маниакально-истерические вопли выступающих в демонстрационных колоннах… Некоторые из встречающих смотрели на Николая, пытаясь понять, как Он реагирует на всякие лозунги-выкрики посходивших с ума оратуев. Было ясно видно, что Он не замечает или же делает вид, что не слышит, что за это звуки … Когда у главного входа в Губернаторский дом Николай увидел ждущего Его полковника Киреева (старого служаку, всегда спокойного и рассудительного, и очень уважаемого, которого было трудно узнать: он как будто вмиг – на глазах – сдал: стал выглядеть несчастным, глубоким стариком), то от жалости к нему у Него дернулась судорожно левая щека… Он был (про себя) радостно удивлен: Его встретили со всеми подобающими почестями («…  как будто ничего и не произошло!»). Полностью была сохранена обстановка Ставки (и сохранена до отбытия из нее Николая): дежурили полевые жандармы, сидели, задрав усы, офицеры за столами, стучал телеграфный аппарат. На маленькой площади у дворца и старинной ратуши, в круглом садике стояли посты дворцовой полиции, а подъезд Государя был перегорожен часовыми георгиевского батальона. В царских комнатах долго, долго светился свет. Точно ничего не  случилось, точно то, что ближние к Николаю переживали, был сон.
. . .
   
Как только Михаил Васильевич зашел в свой кабинет, сразу связался с Временным правительством. (Хотел поговорить с Премьером или с Министром юстиции.) Алексеев подробно расспрашивал Милюкова, как проходило подписание акта об отречении Михаила. Затем заговорил твердо и жестко: – Я только что беседовал с Государем и прояснилось мне, что отказ Великого Князя Михаила Александровича от Верховной власти является роковой ошибкой, гибельные последствия которого скажутся на фронте… И скажутся с первых же дней!.. Михаил же просил до Учредительного быть на Престоле, а вы, Временное правительство, отказали в этом… Как не отказали?.. Ну вынудили Его отказаться!.. – В трубке послышался голос Родзянко («Стоял рядом подслушивал…»). Теперь уже Алексеев громко: – Михаил Владимирович, «хотя бы непродолжительное вступление на Престол Великого Князя сразу внесло бы уважение к воле бывшего Государя», и готовность Великого Князя послужить своему Отечеству в тяжелые переживаемые им дни…Не перебивайте, полковник!.. На Армию это произвело бы наилучшее воздействие, а теперь я уже сказал, что будет, Вы подслушивали и слышали… И Его отречение по своим последствиям куда более грознее, чем отречение Государя – это отказ от монархического принципа!.. – Михаил Васильевич, Он сам отказался, сказываясь на то, что не имеет на то ни юридического, ни морально-нравственного права… – Да понимаете ли вы, там, что передача Российской Императорской Короны Учредительному Собранию не допустимо ни по каким законам: ни земным, ни Божьим – это ужасно!.. Вы (про себя – «самодуры!»), не допустившие принятие Верховной власти Михаилом Александровичем, уничтожили монархию!.. Вынули основной жизненный стержень Российской государственности!.. – Михаил Васильевич, уверяю, не пройдет и полгода, монаршая власть в России возвернется: ни что и ни какие шансы не утеряны на то!..

… Алексеев схватился за голову (сдавило в висках и зашумело в ушах): «Как был прав Штюрмер, когда он в октябре еще прошлого года требовал заменить ненадежный Петроградский гарнизон отборными частями!..» Михаил Васильев тогда отказал ему в этом. «Вот и вышла революция!» – вновь с горечью и с сожалением: «Почему же я, сидя на таком высоком положении в командовании Армии такой недалекий: Штюрмер предвидел революцию, а я нет!.. Во, потому, что мы, военные, должны быть политически грамотными и не просто знающими, но и активно включающимися в политические государственные дела, а иначе мы будем наемниками-контрактниками, делающими работу за деньги, а не патриотами-защитниками Отечества, служащими своему народу!..» Алексеев вытащил из секретного сейфа для документов бутылочку французского коньяка, налил в пузатую рюмочку и выпил «лекарство» (в животе стало тепло – тело ожило и голову постепенно отпустило) … «Даю Тебе, Господь Бог, слово, что не будет в России Учредительным собранием восстановлено Царствование, я сам начну войну и поведу верных сынов русских за Царя и Отечество – на священную войну!..» И, когда принесли ему новый манифест передачи власти от Николая Второго своему наследнику Алексею («Все-таки переписал … Поздно: в стране завтра – теперь уж сегодня – объявлены будут оба манифеста – Самого Его и его Брата – пути назад оборваны …»), он прочитал и внешне спокойно положил в свой секретный сейф. (Участвуя в помощи написания текста первого манифеста отречения Николая Второго в пользу Сына – с регенством Михаила Александровича, – Алексеев познакомился с русским законодательством, где однозначно указывалось, что отречение Императора от власти не предусматривается – не возможно! – потому с юридической точки зрения, с позиции основных законов Российской Империи и отречение в пользу Брата Михаила было незаконным, то есть отречения не было … «И к тому же и Михаил не принял Власть: значит Николай остается Царем- Императором!.. Учредительное собрания обязательно это выявит и восстановит форму правления!»)  Нервные мурашки заползали у него по спине, когда вспомнил слова Государя, сказанные при встрече: «Я имею твердую и полную уверенность, что судьба России, точно так же, как судьба моя и моей семьи, находятся в руках Бога, который поставил меня на мое место. Что бы ни случилось, я склоняюсь перед Его волей, полагая, что я никогда не имел другой мысли, как только служить стране, управление которой Он мне вверил». Алексеев набожно перекрестился и содрогнулся: «К тому же, Он в любом случае остается Царем миропомазанным и это-то никакими актами не отменить, не упразднить!» – Нажал кнопку электрозвонка. Явился дежурный адъютант, по уставу обратился. Попросил дежурного офицера принести телеграммы, поступившие с известиями о готовности встать на сторону Царя и отдать за Него жизнь. Из охапки бумажных телеграфных текстов Алексеев выбрал двоих («командующими армиями и командиры корпусов выражали готовность выступить со своими войсками на подавление восстания в Петрограде» – эта информация не доводилась до Николая Второго и не разглашалась, так как была опасность, – в случае призвания Государем их на помощь – оголятся фронты и, наверняка, развяжется гражданская война – тогда могли потерять страну – Россию): хана Нахичеванского и генерала Федора Артуровича Келлера. (Когда генерал узнал о «предательстве века», он, командующий 3-м конным корпусом, обратился к своим офицерам: «Я получил депешу об отречении Государя и о каком-то там Временном правительстве. Я, ваш старый командир, деливший с вами и лишения, и горести, и радости, не верю, чтобы Государь Император в такой момент мог добровольно бросить Армию и Россию!..»)
– Хватит их двоих – да и с фронтов … – у Гусейн Хана в руках Гвардейский кавалерийский корпус и все мусульманские конные части за ним пойдут, а к Келлеру приставим, выбранные нами верные соединения и части… Садитесь и пишите проект приказа!.. – продиктовал… Через 15 минут соберите в полном составе Штаб – для доработки и уточнения и утверждения проекта приказа…Хан – мусульманин, а Федор Артурович – немец, но они больше русские, чем русские люди!.. Когда ушел дежурный адъютант, генералу Алексееву хватило минуты, чтобы понять, что его действия приведут к катастрофе: начнется гражданская война, через прореженный фронт хлынут германцы!..  Он порвал проект приказа, по прямому внутреннему проводу через дежурного офицера отменил штабные сборы. («Что со мной было?!. Господи, отжени от меня такие мысли и дела! – набожно перекрестился.– Да и поздно… Государю уже ничем не помочь!..» – впоследствии ох как сожалел он об этом не раз!..)                . . .
[После «отречения» Николай II в Ставке пробыл четыре с половиной дня. Внешний обиход Его жизни в эти дни не изменился, не считая того, что всякие приглашения к завтраку и к обеду, – за исключением Великих Князей – были прекращены.  На следующий день с утра  Он пошел в Штаб, где Алексеев делал Ему доклад о ходе военных действий,  но в тот же день из Петрограда последовали грозные окрики Временного правительства и Петросовета недовольных по поводу этого (через своих агентов, преимущественно из писарского населения Ставки, они осведомлялись не только что делалось, а даже о том, что думалось среди личного офицерского и административного состава Верховной Ставки), и уже в следующий раз вместо себя М.В. Алексеев послал молодого вертоголового веселого генерала Пустовойтенкова, который  развлекал Николая.]

4 марта 1917 год.

[«Премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж, узнав о февральской революции в России, воскликнул: “Одна из целей войны для Англии достигнута!“  США признали Временное правительство раньше, чем был опубликован Манифест, – который опубликовали 4 марта 1917 году!.. Факт: «лигитимность» новой власти обеспечила не всенародная поддержка, а мгновенное признание Запада!..  Прибывшие под прикрытием миссии Красного Креста сразу (в первые дни) после  Февральской (Буржуазной) революции, Уильям Бойс Томсон, один из директоров Федеральной Резервной Системы США, и его заместитель полковник Раймонд Робинс насели на А. Керенского, назвались его ближайшими советниками, ограничив через его (министра, а потом премьер-министра), свободу действий Временного правительства и возможности. Чуть попозже на шею Александру Федоровичу заскочил, свесив длиннющие ноги, секретный агент британских МИ-6, подчинявшийся резиденту в США Вайсману Сомерсет Моэм… Западные буржуа, объединенные общей ненавистью-завистью к России, в состоянии маниакального паранойя восклицали, что Россия вскоре будет величайшим военным трофеем, который когда-либо знал мир!..

Временное правительство (назвалось потому, что в дальнейшем планировалось всю полноту власти передать Учредительному Собранию) опубликовало в «Вестнике Временного правительства» «отречение» Николая Второго и Акт об отказе Великого Князя Михаила Александровича немедленно «воспринять верховную власть». Председатель правительства Г. Львов направил телеграммы всем военным и гражданским властям России с оповещением о переходе, с связи указанными актами, верховной власти в стране к Временному правительству. Были назначены губернские и уездные комиссары. «Смена власти была узаконена» и началось почитание этой власти и у демоса: «А то!.. Влась передана от самой Государственной Думы и ею сформирована!..» После такого значительное число современников-граждан Великой Российской империи начали воспринимать Буржуазное правительство, как «надо приглядеться: кажись, законная», но … продолжал пользоваться уважением и прямым влиянием  (особо для солдат и рабочих)  и Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Исполком Петросовета, в ходе прошедших переговоров, сам уступил Временному комитету Государственной думы право на сформирование нового буржуазного правительства, но и на местах им были  сформированы «Советы рабочих и солдатских депутатов». Возникла ситуация «двоевластия»: с одной стороны – Временное правительство преследовавшее цель: – парламентаризм и создание капиталистическую, современную, либеральную, верную обстоятельствам перед англо-французскими союзниками Россию; с другой – Петроградский Совет – прямая революционная власть «власть трудовых масс» (так, чтобы было, хотели создатели). На практике, в жизни, на данный день «власть Советов» была очень вертлява и подвижна, зависела от перемены своего настроения и от настроения в ее местных, децентрализованных структурах и от настроений столь же переменчивого и непостоянного общественного мнения. Двоевластие и одновременно – разделенная власть, –  а две половинки – не целяк!..Не было полноценной Власти в первой буржуйовской России!.. Даже единого гимна не было в новом государстве: у Временщиков был свой, у Советов –свой. Вопрос о государственном гимне, как и о многих других проблемах, в том числе изменение символики новой власти, в частности, судьбу двуглавого имперского орла, отложили-переложили на Учредительное собрание, – хотя Орла, из-за своего злонравия, охолостили: оставили без всяких атрибутов царской власти и без Георгия Победоносца на груди… На практике – в яви – все равно водила буржуа!.. А в Киеве, отличие от Петрограда было аж троевластие!.. На политическую арену вышла Центральная рада, состоящая из представителей националистических революционных партий. Одни добивались создания автономной республики в федерации с Россией, другие – более чубастые – требовали национальной независимости. Между ними развернулась борьба: первые говорили, что Малороссия даже не имеет границ, условно состоящая из южных российских губерний, потому речь может идти только об автономии в составе России; вторые не соглашались, орали: «Еще нэма было москалей и Рассеи, а украенцы уже гопактили и имели свое хгосударство, и потому мы треба свою независиму Державу!» – «Не украинцы, а – русские! И государство называлось Киевской Русью – Киев – мать всех городов Руси, Великой Руси, где у каждого города (подобию Киева) была своя река Лыбедь, омывающая-защищающая одну сторону кремля…» – «А мова?!.» – «А мова была русская – точнее древнерусская – на ней еще долго говорили и сами окраинцы и великороссы и белорусы – даже сейчас эти народы понимают язык друг друга – и помнить надо, что и Вера одна! – так что Россия это продолжение Киевской Руси и как мы может отделяться от самого себя?!. » – Вот как дам по мордасу, будешь знать, как москальничать!.. –Ну-ко, иди на место, сядь, а то всажу тебе пулечку в грудочку: вишь, отъелся на сале: вырос с дуб и думаешь все можешь … А невдомек тебе, паробче, что одни, без русских, мы: ковуи?! . Мало нас другие враждебные народы имели?.. Одни польские паны чего только не делали: покоряли нас – силили, главное, душу нашу хотели закаталичить – уничтожить веру православную – единую с кровными нашими родными братьями русскими – сменить!.. Только с Россией, в составе Великой империи мы, малороссы-украинцы,  будем жити-быти на свете и процветем, не завися ни от каких янкуйев, и взростим свою государственность!..]
. . .
Правительство продолжало разрушать Российскую государственность: в этот день были упразднены: Верховный уголовный суд, особые присутствия Правительствующего сената, судебные палаты и окружные суды с участием сословных представителей. Волевым решением прекратило следствие по убийству Григория Распутина, а следователя А.Т.Васильева, работающего по делу, переправили в Петропавловскую крепость, где он начал подвергаться унизительным допросам и психическим воздействиям сотрудниками (только что созданной) Чрезвычайной следственной комиссии… Тон задавал Александр Керенский. Бесясь и корчась от боли (ему, согласно «Запискам о революции» Н.Н.Суханова, «в 1916 году … вырезали почку и в 1917 –м почти все время у него были сильные боли… Он в обморок от болезни падал, он не выдерживал болей»), временами в яростном остервенении бросался продолжать разрушать, ломать судьбы людей, верных системе, государству. Так без всяких объяснений, иногда на основании телеграммы или же письменного донесения, телефонного звонка какого-нибудь склочника-ябедника удалял со службы знающего грамотного честного чиновника, или «неприемлимого общественным кругам человека». Чтобы как-то уйти от реальности: кошмара-болей – ежечасных, ежеминутных – он весь уходил в революционную деятельность и с первых же дней Февральской революции был самым активным ее участником. Он эту революцию помог спровоцировать и вести-руководить в пределах своих возможностей, выполняя волю Запада. Официальный взлет к власти начался у Керенского, после призывной речи 14 февраля 1917 года в Думе к немедленному уничтожению средневекового режима «путем борьбы – физического устранения»…У председательствующего Родзянко перекосило лицо от услышанного. Он прервал Керенского, обращаясь на ты (сидящие удивились: «Редко такое-то с ним, правдолюбом!») – Что ты имеешь  в виду?! Ответ последовал незамедлительно: «Я имею в виду то, что совершил Брут во времена Древнего Рима». Многие думские депутаты проснулись, заерзали на креслах, разминая свои геморроидальные узлы, разглядывая молодого (по сравнению с ними) во френче военного образца человека, такого деятельного и решительного. – О, как он  жаждет революцию – крови!.. Кто такой? – Вон там сидит Палыч, пойдем на трапезу я тебя с ним сведу: вместе посидим, чаю, – смысле крепкого, не самоварного – попьем. Все про него знает … После заседания поспешали в депутатскую столовую (больше похожую на ресторан с неземным убранством и оформлением, где царская еда подавалась по дармоедским ценам). Прошли в дальний край столового зала. Уселись впятером. – Семен Палыч! Расскажи-ко вот ему, уважаемому второгоднику-депутату о Александре Федоровиче  – ты нам говорил, что Керенского знаешь … Все подавалось на тарелках из дорогого фарфора, а десерты и фрукты в роскошных вазах. Когда поели ухи из свежей осетрины, принялись за отварную говядину с цветной капустой… (Можно было выбрать 12 видов салатов и гарниры из тушеных овощей и грибов) Закончил Семен Павлович обед пятью слоеными яблочными (из моченых яблок) пирожками. Порыгал с наслажденьем. Позвал хриплым сытым басом стольного: – Эй, пожалуй нам крепенького рейнского чаю в фужерах, – подмигнул гулящим карим  глазом. – Палыч, сухой закон введен по стране – война же, а мы … – Законы мы сами пишем и писан он не для нас. Ты что, депутат, как нам, мужам государевым, без хорошей еды и доброго вина?!. Сколько сил мы вкладываем, сидя в думском зале!.. А потом везде говорить- обещать … Ну, а как же  без него-то – у меня язык присыхает к небу… У нас, у думщиков,  главное язык – говорильня… Что б поверили … Конечно, кто-то может и так ... Выпили, кто-то аж крякнул от удовольствия. Закраснелись. Повторили. Но после третьего фужера остановились, – знали меру. – Вот теперь спрашивай. Я про него все знаю: знаю даже то, что он не знает про себя. – Интересно, тогда рассказывай, – только без выдумок. – Господи, когда я выдумывал хоть? – Да это я так: по себе, по-депутатски сужу…
– … Ну вот, теперь вы знаете почему я знаю про него и не только – и других из Симбирска, например, семью Ульяновых, дворян и очень уважаемых людей, как Кйорйонских (это фамилия по имени буртасской речки, впадающей в Волгу, – отец ли, дед ли сменили на Керенских) же, у которых дети… даже слов нет, как и сказать, общем: чистая противоположность почтенным родителям. Особо у Ульяновых-Бланков: у них старшего сына казнили за цареубийство… Да никого не убил – не успел, говорят, только собирался со своей организованной шайкой… Не наговор – сам он признался на суде… А, как же, как думаешь? Был суд… Повешен был … Кто он?.. Сашка' – студент… – Тюуу! Так студенты все таки: родители их на учебу устраивают, содержат, а они все себе позволяют: воля – все дозволенность… – Не успели еще набраться умишка, знаний – окрылиться, а уже стараются летать: вот только не лет у них получается, а об землю бряк… – Сестра – писатель… – Понятно, – протянул чей-то голос, – я понимаю, если бы поэт была: художество – красота, – такое без таланта-способностей не створить, а тут писака: достаточно писать научиться, да петушиную гонористость иметь … – Ничего не понимаю! Какая сестра-писатель? Причем она? Что она тоже?.. – Да так – наговор: ничего не смогли доказать, хотя подозрения были на ее счет… – Ладно вас, болтуны, слушайте дальше: самое интересное, у Ульяновых есть еще один – Владимир … Вот это гонор так гонор!.. Писака так писака! Кем только не подписывался, но последнее время обзывает себя Лениным … – Это тот – Бланк  – Вольдемар: то ли еврей, то ли немец?… – Кого вы слухаете!..  Да русский он!.. Руководитель РСДРП – сейчас он в Женеве и оттуда рулит, организовывает работу партии …И еще как руководит: он вначале теорию подводит ко всему , а потом практику – члены партии, в тюрьмах, разлегшись на нарах, развлекаясь на каторгах,  учатся – готовятся… К чему?.. К революции , чтобы новый социальный строй был в странах, не было таких, как мы, все собе и собе!.. И не косит он под Карла Маркса и не правит-искажает его, а является продолжателем – ученым марксистом практиком… – Ты про Керенского нам рассказывай. – Да что про него говорить?.. Расхотелось мне про него говорить, он по сравнению с Владимиром – Ульяновым – Лениным так, – выскочка …Вы видели в чем он ходит? Напялил себе френч военного образца –хотя в армии он ни дня не служил: негодяй – в детстве бедренным костным туберкулезом болел-страдал – даже в средне-азиатские местности родители вывезли, кажись, к узбекам, чтобы вылечить. И сейчас от боли корчится: в прошлом году ему почку удалили … Тебе бы так, не знаю, как повел бы себя, не дай Бог такое никому! – перекрестился. – Ладно, пошлите, потом доскажу, а то на вечернее заседание надо сходить … Можно не ходить? Конечно, можно не ходить: мы же депутаты – законы не для нас, но мне захотелось быть немного похожим на настоящего депутата… Что ты говоришь: совесть проснулась у меня? Погоди и у тебя проснется, если не при жизни, то, когда будешь помирать – не смотри, что молод: полугодок в депутатах-то еще – это уж обязательно с каждым случится – у каждого перед смертью человеческое проснется – без совести нет человека, а есть только мужикоподобное животное… Уйти из жизни надо человеком – иначе куда наша жизненная сущность  приютится!.. Что такая жизненная сущность?.. Душой называется!.. Не веришь, что у тебя душа есть?!.  Ох, жеребя, кем и каким надо быть, чтобы самому себе не верить, что ты живой и не просто живой, но человек и можешь мыслить-думать!.. 
[Есть люди, которые знают про А.Ф. Керенского только то, как он, глава Временного правительства, совершил мужественный поступок: сбежал во время Октябрьской революции 1917-го года из Зимнего дворца, переодевшись в матроса, а есть среди наших современников, что и этого не знают – особо из класса эксплуататоров и эскплуатируемых (первые страдают булимией обогащения, вторым – «быть бы живу!»). Хочется нам или нет, но не говорить об Александре Федоровиче Керенском не можем: деятельность этой личности («неординарной» – «ординарной» – не нам решать, а профессионалам-спецам – и о переодевании тоже…) оказала достаточное влияние на историю Российской империи!.. Родился он в одном и том же городе с Владимиром Ильичом Лениным, также весной – в апреле – почти в одних числах (Ленин – 21 апреля, а Керенский – 22-го  – принимала роды одна та же акушерка) и только на одиннадцать лет попозже действительно неординарного гениальнейшего его земляка В.И.Ленина, в дворянской семье. Отец Александра был директором мужской гимназии города Симбирска. (Провинциальный город – на правом высоком берегу величайшей Волги – 40 тысяч жителей.) В пятилетнем возрасте Алексашка заболел туберкулезом костей (бедра). К шести годам болезнь развилась – перешла в тяжелую форму, заставила вести постельный образ жизни, отделила от своих сверстников и он поневоле увлекся чтением книг: читал все, но особо увлекли современные для того времени книги о французской революции: о коммунарах, о Марате (будучи уже совершеннолетним он даже имя свое хотел поменять на Марата – вот как замаратовался – заобразел!). Туберкулез почти единственная форма инфекционного бактериального заболевания, которая «попутно» воздействует на центральную нервную систему: стимулируя-подстегивая слегка («эйфорируя») процессы логики и образного мышления – помогает интеллектуальному развитию, благодаря усилению работоспособности ЦНС. Вот почему он очень преуспел в своем умственном развитии, непомерно стал впечатлителен, горячо молился-веровал … И еще не понятно, что помогло (антибиотиков не было!), то ли лечение или выработка антител, благодаря психостимулирующей работе мозга путем воздействий молитв, глубоко верующего в Бога на свою нервную систему. («Религия навсегда осталась составной частью моей жизни», – не раз признавался он попозже.) В 1889 году семья Керенских переехала в крупный промышленный и культурный русский город Ташкент. В 1904 году, закончив Петербургский университет, получил диплом юриста. Но детское впечатление-воздействие («тихий ужас» охвативший его), связанное с казнью Александра Ульянова, навсегда изменило у него ход мыслей и чувств – определило его судьбу – будущность! Он совершит такую революцию с цареубийством, что «тихий ужас» охватит каждого россиянина!.. «Намолил» он Первую Буржуазную революцию. После провокации против Николая Второго – «Кровавого воскресенья» – 9 января 1905 года Керенский приставал к каждому адвокату питерскому с письмом протеста против расстрела демонстрантов  и просил своего коллегу подписать, кто отказывался, то того уговаривал, умолял, а, если и это не помогало, злился и начинал грозить – пугать, но любим способом добивался подписи … Как адвокат, ходил по домам погибших рабочих и бесплатно оказывал юридическую помощь. Александра Керенского охватило горячее паранойяльное стремление к самопожертвованию и он побежал вступать в      Боевую организацию социалистов-революционеров, но глава БО Евно Азеф категорически отказался принимать его. (Через своего заместителя передал, что «не к нам ему надо, а идти просить место в психлечебнице вместе с дуриками жить».) Керенский, конечно, обиделся и вместо психбольницы примкнул к боевой деятельности эсеров, за что его арестовали и поместили в известную «авторитетнейшую» тюрьму «Кресты». Он был более чем доволен, самоудовлетворен и принял решение, поклявшись Богу, отдать все свои силы (даже жизнь, если «так лягут карты») для общественной деятельности – революции!.. Сосланный в ссылку, он «заболел» и принес медицинские документы на комиссию по досрочному освобождению (прикрепил туда и старые выписки из anamnes morbi), чем удивил бывалых опытнейших членов: «С такими болезня'ми люди не живут!..» Осенью 1906 года он уже носился (где на тарантасе, где на своих двоих) по Петербургу: напала на него страсть-увлечение политического адвоката. Первая же его защита эстонских крестьян, совершивших в состоянии буйства бандитское нападение и разгром-уничтожение поместья своего барона, сделала его имя знаменитым. Действительно произошло что-то невозможное: вместо того, чтобы всех наказать, минимум сослать на вечную каторгу, а главарей повесить, суд семерых оправдал, а остальным (тринадцати) дал небольшие срока!.. Затем были еще многие громкие дела, где он снова проявил дьявольские способности защитника-адвоката. Например, в 1912 г. оправдал-защитил разбойничью партию армянских революционеров «Дашнакцутюн»… В том же году кинулся изучать обстоятельства расстрела рабочих на Ленских золотых приисках… по итогам выпустил книжку «Правда о Лене». Так написал: действительно правду – такую правду, что владельцы-бужуйовцы приисков срочно по всем каналам затребовали-потребовали у полицию немедленно изъять брошюрную книжку. По правде этого исследования А.Керенским выходило, что рабочих (не каторжников, не осужденных, а свободных граждан страны) не просто эксплуатировали по-зверски, не выплачивали заработную плату, но и отняли жизнь, совершив преступление: убийство их путем расстрела!.. Это было «архипреступление», что требовало наказание владельцев приисков. Наказание последовало … оставшихся в живых рабочих, выступивших, как всякий в разуме человек, за свое достоинство и жизнь себя и своей семьи, уволили!.. Чтобы попасть в Государственную думу, он стал трудовиком и, избранный в Думу 4-го созыва, возглавил небольшую эту фракцию. Одновременно продолжал успешную адвокатскую деятельность. Всегда выигрывал, пока в 1915 году не проиграл громкий политический процесс на суде: не смог защитить своих коллег по депутатским креслам: пятерых большевиков, его подзащитных сослали «на вечную ссылку». После этого он еще резче стал косить под левака, – иногда аж «ходил по острию лезвия». Последние месяцы перед Февральской буржуазной революцией совсем забешенел: стал произносить в Государственной думе такие речи, что председательствующий, так же взбесившись от его выступления, вскакивал и орал звериным голосом во весь зал, что лишает его слова … На новом заседании он снова выступал-кричал, как от боли: «Где они, эти люди (указывая на места правительства), в предательстве подозреваемые, братоубийцы и трусы?! (Левые вскакивали и как сумасшедшие аплодировали, правые пытались заглушить басами голосов рукоплескания: «Что он говорит!») Они должны уйти, они являются предателями интересов страны!» Ему опять затыкали рот. Через три дня он успел досказать-прокричать: «Господа, пока вы не уничтожите старый режим, эту страшную великую язву государства, отдельные предатели всегда будут наслаждаться жизнью!» И вот та самая призывная речь его за неделю до начала революции (мы уже начали говорить об этом), когда он выявился-выдвинулся в вожди революции: «Господа, вы знаете, что я принадлежу к партии, которая открыто признавала необходимость уничтожить тиранию … Я говорю о том, что делал в классические времена гражданин Брут. С нарушителями закона есть только один путь – физического их устранения». Керенский сделал грозное предостережение: «Страна уже находится в хаосе. Мы переживаем небывалую в истории нашей страны смуту, пред которой время 1613 года кажется детскими сказками. Перед нами та самая картина, которую переживала Франция во времена Великой революции». (Большинство депутатов выслушивали слова ярого революционера Керенского с недоумением: «Что он говорит? Какое такое положение у нас в стране? Россия еще в самом лучшем положении из всех воющих стран!..» – «Какая вожжа ему под хвост попала?» – «Не вожжа, а можжевеловый неочищенный кол втыканули ему …» – гыканье с бокового заднего ряда. Кроме огненных слов «молодого трибуна», поражал и его внешний вид: с мертвецким бледным, лихорадочным, изможденным лицом появлялся вдруг на трибуне (одним своим видом приводя людей в оледенение: «С гроба сбежал!»), происходит таинственное вдохновение, которое преображает его, и он начинает излучать мощное индукционное психогенное суггестивное биополе на смотрящих-слушающих его и под воздействие этого аудитория внемлет, трепеща и вибрируя… Таврический дворец, 27 февраля 1917 год, депутаты Госдумы работают: председательствующий говорит-направляет одно, президиуме другое, а на местах простые члены, сидя на своих станках-креслах, говорят-обсуждают третье…         
– Ты чего плохо заседаешь: весь искрючился?.. Знаю по себе: болит-зудит, потому как без суппозиториев не обойтись … Да покупай не ректальные, а вагинальные на масле какао и с целебными успокоительными добавками: кайф на целых полдня!.. – С президиума уважительно смотрели на них: «Как обсуждают – аж один, – который моложе, – рот разинул …» Вбежал толстый огромного роста охранник (весь в гербах, царских эполетах, при орденах и медалях, сапоги начищены до зеркального блеска), не добежав до трибуны задохнулся, остановился начал хватать ртом воздух (вот-вот умрет) – и этим напугал депутатов (как известно, как люди-человеки, они очень сентиментальны и чувствительны!):  они оцепенели, но когда, вдруг ожив, охранник заорал вопленно – будто его закалывают-режут – что к Таврическому дворцу приближается разъяренная 25-тысячная революционная толпа, среди которых много с ружьями с привинченными штыками … Тут депутаты не стали дослушивать: вскочили с мест и собрались было уже бежать, как другой не менее громкий басовой рев председательствующего Родзянко заставил сесть на свои места … Страх  сковал зал, пропали голоса у людей, парализовало ноги. Онемевшие, они могли только растерянно смотреть друг на друга, сидящих в президиуме, на Михаила Родзянко … Многие уже готовились к мучительной смерти, молились про себя: просили Бога отпустить бесчисленные грехи сотворенные будучи депутатами … Неожиданно вихляющей походкой просвистел меж рядами и вскочил на трибуну Александр Керенский. Он стоял и смотрел … (многим показалось, что он наслаждается… – внешне выглядел как фронтовик в военном френче цвета хаки). И был спокоен. «Да Господь с ним, лишь бы что-то придумал – спас!..» Наступила напряженная тревожная тишина, кажется, слышно стало приближающийся рев огромнейшей толпы убийц… Некоторые, сидящие в зале, уперлись затылками в спинки кресел, как бы стараясь слиться с ним … Керенский усмехнулся, на лице его появилось шакалинообразное выражение, он спрыгнул с трибуны, поскакал к главному выходу, навстречу беснующимся. К нему кинулись было с мосиными на руках только что прибывшие демонстранты, но военный френч его их смутил, остановил нападающих. Александр Керенский, не теряя ни доли сотых секунды, со страху (конечно, сам тоже был напуган) исторгнул такую пламенную революционную речь от которой любой бы революционер не выдержал: вспыхнул загорелся, и, горя в этом пламени, они рассмотрели-узнали вождя своего Керенского … Грянуло громовое «ура!», от чего некоторые депутаты пыснули (слышно было «ура!» и подумали, что их коллега поднят на штыки). Так произошло первое практическое признание Александра Федоровича вождем-водителем буржуазной революции исполнителями: доверчивым наивным демосом и спасшимся (как им казалось) от смерти депутатами. Второй случай-признание произошло на следующий день.  Утром в Таврическом дворце солдаты узнали бывшего Министра внутренних дел Александра Протопопова и привязались к нему. – Эй, не  ты ли будешь наш полицайский мыныстыр? – Бывший … Министр Внутренних Дел генерал Протопопов… – Смотри-ко: енерал, протопоп, – да тебе, попенок, надо было у себя в приходе детей крестить и стариков причащать: помогать им отправляться в иной, бесклассовый мир, в Рай … – Господа солдаты! Да откуда вы решили, что я из поповского рода? Дворянин я!..
– Глядь-ко, дворянин, а фамилие-то само по себе говорит: это как Рогозины  или Лаптевы из  дворянского рода … – А что ж ты  сюда-то так рано пришоркал, да один и еще в пиджаке? – Не видишь что ли – спасение ищет, на улице его каждый фронтовик к стенке поставит… – Давайте мы тоже выведем его и как дезертира, согласно военного времени!.. – И начали Протопопову заламывать руки. Генерал завыворачивался, закричал сумасшедшим голосом: – Да я давно уже не Министр – пост отдал и прошу вас отведите меня в Председателю Временного комитета Михаилу Родзянко – я к нему по делу пришел… Враждебная толпа только зверела и, жаждая крови, поволокла на немедленную расправу… От самосуда генерала полиции спас Керенский. Он ворвался в толпу: мертвецки бледный, с горящими сверкающими глазами, по лешачьи поводя рукой – этой рукой он как бы резал-раскидывал людей, прокладывая себе путь ... (Все его узнали и расступались, испугавшись его вида.)  Освобожденного Протопопова привел в кабинет Родзянко,  который, увидев бывшего Министра внутренних дел, радостно засияв,  бросился к нему, как самому лучшему другу, чуть не обнял и закричал победно своим необыкновенно громким голосом: – Аррестовать!.. – и пошел, обернулся и, увидев, как затрепетал удивленный и испуганный генерал полиции; довольный, Председатель Временного комитета, нежно промычал-пробасил:  – Блахгодари, что от самосуда толпы спасаем … Керенский бухнулся в кресло и пригласил: «Садитесь, Александр Дмитриевич!..»

В новом Временном Правительстве А.Керенскому предложили пост Министра юстиции и понятно, что он не отказался («наиболее деятельный и наиболее решительный из организаторов нового режима»). Сразу кинулся инициировать такие решения, как амнистия политических заключенных, признание независимости Польши, восстановление конституции Финляндии (практически финны получили независимость), создание Чрезвычайной следственной комиссии на расследования в первую очередь измены, должностные преступления, коррупции т.д.  Царя, Царицы и министров царского правительства; второй телеграммой, на должности Министра юстиции, был приказ: немедленно освободить из ссылки «бабушку русской революции»… (Александр Керенский был вторым по должности, но первым в деятельности Временного правительства!) Он  все делал, чтобы ускорить роспуск Парламента, сделать Россию республикой; обставил вокруг себя и, – по возможности – на ключевые должности в стране – своими братьями по масонской  ложе. (Масонился Александр Федорович с 31-го года.) Все это он делал под улюлюканье «прогрессивной» российской общественности. Да как же ему не быть таким и как ему не «люлюкать»: главе еврейской группировки, подконтрольной лишь европейскому еврейскому центру (которая в свою очередь активно поддерживалась Западом!). В целом техника революции в феврале в России была проведена по-еврейски (то есть научно, умело и грамотно – на пять с плюсом!)! Теорию революционных идеологий еврея-ученого Карла Маркса заправили масонскими соусами – для всеядности и лучшего переваривания; финансировали и организовывали материальную поддержку не менее гениальные личности подобно Якобу Шиффе (еврей, долларовый миллиардер); была организована через массовую печать пропаганда масонско-революционной идеологии, налажены родственно-деловые связи с представителями правящего класса, подчинили своему влиянию образование, науку, культуру, суды и тому прочее; и, конечно, были созданы штабные группы, руководящие революцией …  как бессимптомно и в тоже время действенно работали революционные вооруженные силы (боевики); а разложение Армии, паралич государственных организаций что само по «собе» произошло?.. И многое, и многое … Александр Федорович был  человече  еще тот: не поляк, как выдавал себя в узком кругу по секрету, а с генами Кйорйонскими – до дикого самодурства доходил в своих действиях самолюб-актер: вся жизнь у него была игра!..]
. . .
Заполдень. Редкий ряд деревьев на узких тротуарах Цюриха, с нависающими над праздно прогуливающимися прохожими тяжелыми от набухших почек ветками. На высоком сияющем синевой небе – солнце, перевалившее уже на французскую сторону, спряталось за редкими, отдельно плывущими белоснежными еврооблаками. Сладкий воздух наполнен винной свежестью. На знаменитых черепицах города давно уже нет снега. Приятный ветерок веет с Zurichsee  вдоль Limmat и гладит нежно улыбчивые лица встречных горожан, одетых по-весеннему. – Guten Tag, Genosse! –  журавлиный наклон головы, бархатный низкий мужской бас. – Guten Tag! – молниеносный ответ и легкий кивок, сильный с небольшой  хрипотцой голос. – Фриц, с кем это ты поздоровался и назвал товарищем? – спросила (по-немецки) ласково, но настойчиво жена своего мужа (долгого, сутуловатого с вытянутым лицом)… – Товарищ по партии – тоже член Швейцарской социал-демократической партии Вольдемар Ульяно'ф-Бланк – партийный псевдоним: Ленин …  Мы часто с товарищами сидим в вяденсвилере … партийные дела … и с нами иногда сидит и он – пиво там хорошее: нефильтрованное, темное, с коноплей … А так они, большевики эрэсдээрпэрники, облюбовали два ресторанчика на набережной Лиммата: «Айнтрахт» и «Штюссихоф», где они часто буйствуют по ночам … – И он тоже с ними?.. – А как же: он – первый среди них!..  Чего же ты дивисься? Не он один такой: двухчленный, – многие состоять в нескольких партиях одновременно …   
– Ульяно'ф … А Бланк?.. – Фэмэли по матери. – Еврейская, значит, он еврей?.. – Да, дети еврейки есть национальность еврейская, и, называя себя Бланк, он не отрицает это. – Но судя по внешности – чисто русский, – к тому же – Ульяно'ф … – О-о, Майн Гот!.. Ты такая же, как твоя муттер, твоя гросмуттер, считающие, что русские должны быть кареглазые, монголовидные – начитались креслозадых ученых, которые наяву не видели настоящих русских … – Ок-ок, как будто ты их видел. – Видел!.. Я, еще будучи кляйне, ездил с гросфатер к своим родственникам, жившим в Руссии, и вот тогда мы проезжали русские деревни и видел русских бауеров … Рослые, белокурые – волосы с золотистым оттенком, синеглазы – очень похожи на германских бауеров – все-таки двоюродные народы и земледельцы: богатыри –веками шел естественный отбор … – Ок Фриц, германцы рыжи и конопаты… И пусть: хоть какой он твой Лэнын-Бланк, но, как человек он по внешности очень интересен: судя по двухэтажному лбу,  должно быть необыкновенно умен – и глаза очень быстры и остро- пронзительны – во всю душу проникающие и судя по коренастой фигуре с недлинными ногами – физически силен – современный сократ! – бежит куда-то с белокурой зеленоглазой красавицей … – На берег Цурикзее – газету читать – телеграммы –новости из Руссии …  А красивая зеленоглазая полячка – это официально жена его, – на самом деле  – секретарь его, и по совместительству еще стряпчая, посудомойка, поломойка – по простому: дармовая эксплуатируемая работница, работающая на него день и ночь без выходных и отпусков-отгулов … – (Фриц хохотнул)  и продолжил басом: –Он, борющийся за построение справедливого социального общества, где не будет эксплуатации, является первым эксплуататором … – к тому же женского труда!.. – Посмотрев на свою жену, Фриц рассказал, как 9 января этого года Вольдемар Ленин выступал в Народном доме на Площади Гельвеции - … Да, это то самое четырехэтажное здание – приют леваков и революционных ультра-радикалов… Перед партийной молодежью о революционных событиях, произошедших в это день в 1905 году в Петербурге и говорил с сожалением, что до революции так далеко, что «мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции». – И вновь хохотнул: –  А тут такие события начались в Руссии … Позавчера мы сидели с товарищами … – В пивнушке?.. – О-о! Что за ты женщина … В библиотеке!.. Ворвался русский эмигрант Бронский, довольный, – улыбка во весь рот широкий. Спрашивает нас громко, тихо сидящих за столами, читающих книги: «Где этот: Владимир Бланк-Ленин?» –Ему тихо отвечают: «Скоро двенадцать, на обед домой ушел.» – «Ох, забыл, он очень точный и исполнительный: обед никогда не забывает и  не пропускает …» – «Чего хотел-то?» – «Вы ничего не знаете?! В России началась революция!» – и стал рассказывать о только что вышедших экстренных выпусках газет. Мы очень удивились … Потом, он спохватился: «Пойду расскажу ему: обрадую …»
[В тот день (2 марта 1917 года) с утра моросил дождь. Владимир Ильич,  как обычно, с девяти часов занимался в библиотеке. В 12-10 пришел домой. Надюша вкусно накормила, напоила его и стала мыть посуду. Ильич начал собирать свою сумку – складывал тетради для записей, – чтобы вновь идти на свое рабочее место (библиотеку), когда без стука ворвался Бронский и закричал, что в России началась революция. У Ильича посыпались на пол листы с записями, упала толстая тетрадь. Он не обрадовался, а растерялся на какое-то мгновение, этого хватило, чтобы разочеровать Бронского. Когда остались одни, Владимир Ленин собрал свои записи, поднял тетрадь, сел на диван. – Этого не может быть! России нет объективных реальных причин для революции!.. Не возникла революционная ситуация!.. А пока власть в руках монарха  – значит нет падения царской династии – значит нет никакой революции!.. Решили с Надеждой с этого дня каждый день ходить к озеру, где под картузовидным навесом расклеивались все швейцарские газеты.]

… На послеобеденной газете – фото: перед гигантскими колоннами Таврического дворца выстроились гвардейские полки с развернутыми боевыми знаменами, транспарантами-лозунгами и вдруг взгляд упал вниз и мгновенно прочитал: лицо Ильича с профессорской русой с рыжеватым оттенком бородкой окаменело… Прочитал еще раз медленно, произнося про себя каждую букву, – в телеграмме ясно и определенно говорилось, что произошло «двойное отречение»: Николая Второго и Великого Князя Михаила Александровича – Царь Николай Романов передал свой Трон своему брату, а тот отложил принятие монархической Власти до решения Учредительного собрания!..
Неудержимый громкий вой-хохот содрогнул окрестности Цюрикзее. Со времен появления человека в этих местах такого ужасного фантастического звука природа еще не слышала!.. Редкие проходимцы-гуляки оборачивались, крутили головами ища источник воя-хохота и одновременно смеха, понимая, что с человеком что-то такое: то ли он сошел с ума или же у него оборвалась жизненная стезя и человек падает в пропасть … – Володя!.. – сильные женские руки, схватив за плечи, тряхнули –успокоили, ввели в чувство; изумрудные славянские глазища поглотили, –окончательно успокоили … – Наденька!.. Хотя такого не может быть по всем законам Пьиооды и науки, но мне показалось, что все-таки Кто-то есть, котогый вмешивается в ход действий событий и изменяет пгоисходящее, вопьеки существующим объективным закономейностям …Это уже втогой аз в моей, – точнее: в нашей– жизни!..                – Володенька! Куда ты?.. – Знала, что не остановить его, но продолжила: – Ты бы не ходил по альпам: ведь снег еще на вершинах не растаял!.. Смотри не долго!.. Вокруг … – часок – не более, а я приготовлю тебе что-нибудь вкусненького и с тобой посидим и все обговорим, а что по горам-то бродничать: много не надумаешь …

Пришел уставший, голодный, но успокоенный: в светло-карих глазах – ясность и ум и – уверенность … Ел, ходил, пересматривал свои записи и все время говорил (конечно, картавил…) – так он всегда проверял-уточнял свои мысли вслух (Надежда должна была все выслушивать и высказывать свое, если нужно помогать редактировать, когда шла работа над книгой, статьей или лекцией). – … Михаил Александрович практически совершил величайшую подлость по отношению к династии Романовых: формально не отказавшись от верховной власти, а лишь отложив принятия своего решения до Учредительного собрания, он сделал невозможным для других членов Царской семьи претендовать на престол, заявлять о своих правах в обход Михаила; таким поступком он фактически прервал законную цепочку престолонаследия династии Романовых!.. Он парализовал на неопределенный срок всякую возможность реставрации в России царизм … – А как Учредительное собрание через полгода?.. – Не будет Учредительного собрания – это уловка буржуа, чтобы прийти к власти, взять власть в свои руки; акт Михаила Александровича есть видимость построения правопреемственности от царской власти к власти Временного правительства… Теперь уже точно: царский режим свергнуть – совершена революция – буржуазная!.. На данном этапе особой ожесточенной борьбы двух международных еврейских центров: европейского и американского – нигде это не афишируется, но мы-то знаем, что под этим маскируются интересы европейского и американского капиталов – европейский еврейский центр выиграл, власть в России перешла в руки еврейской группировки во главе с Кйо'ренским … («Я как помню, в Симбирске на фамилии его отца ударение говорили на начальном слоге».) Техника революционного переворота у обоих центров и рычаги действий одинаковы: – организация финансирования; – разработка масонских и революционных идеологий; – создание партии руководящей революцией; – организация связей с представителями правящего класса; – подчинение своему влиянию образования, науки, судов и прочее; – создание боевых дружин; – организация разложения Армии; – паралич государственного механизма … В 1905 – 7 годах целевая подрывная работа привела к тому,  что  почти вся печать в Российской империи оказалась в руках евреев, был установлен контроль над театрами, образованием, судом, добились значительного влияния в банковской сфере, в коммерции, подчинили своему влиянию интеллигенцию; («… русская интеллигенция – это проститутка, которая подчиняется любому, кто заплатит!») создали боевые дружины и запугали значительную часть царской администрации … Революция в пятых – седьмых годах не удалась только потому, что не удалось разложить Армию и парализовать государственный механизм … Вот почему во время подготовки ко Второй Буржуазной революции организаторы-революционеры учли опыт Первой и поэтому в предвоенные и военные годы сделали ставку на парализацию государственного аппарата и разложение царской Армии … Во время восстания против силовых государственных структур организованно бросали в бой не только боевиков, их поддерживали и перешедшие на сторону буржуа солдат и рабочие отряды (конечно, они – как им казалось – воюют за себя, а не за своих эксплуататоров – в будущем правителей и буржуазный чиновничий аппарат). Мало того, создавались «черные сотни», которые плохо вооруженные смело выступали против правительственных войск ( не все же предали Царя и изменили, как морально опущенные девы, своей Присяге) и часто заставляли их отступать … Народ?.. Народ неорганизованный, не распропагандированный для каких-то действиях – это стадо и даже хуже, – они бойки только на своих кухонках обсуждать те или иные события или действия, – и что интересно, мужлан, с церковноприходским образованием, сидя перед печью, положив огромные кулачища на колени, войдя в образ какого-либо царского Министра, начинает говорить, что я бы так, я бы этак сделал – сделал бы лучше. «Бестолочи каки те министеры-то, я не так повел бы себя, не так сделал, – и, выпятив большущие губы, басил: – Ох каки бестолковы все, дурки!..» С таким народом страшно жить!.. – и натурально изобразил простолюдина Владимир Ильич. – Скажи, какие отношения у нас с Якобом Шиффом?.. Мы же с ним вроде бы общение заморозили?..  А Леб, как сообщает, уже набрал группы боевиков?.. – Надя! Дела, связь с миллиардером Шиффом мы никак не изменили. Леб через своего дядю постоянно в контакте с ним. Другое дело, что Якоб Шифф осторожничал с нами, но теперь, когда Временное правительство объявило, что доведет войну до победного конца, он должен резко изменить деловые свои связи с нами и он будет ставку делать на нас, большевиков, мы должны довершить Великую Русскую революцию и взять власть!.. Без денег, без финансовой поддержки – такого невозможно!..  Выиграла временно Европа, но она не получит, то чего хочет: Российский империализм (а он, свергнув монархию, стал таковым) не будет заключать мир с Германской коалицией, и потому угроза усиления России после победы осталась – Кйоренский, как бы не петушился, ничего обещанного не сможет сделать: у него, кроме массонских ложбистов, нет настоящей поддержки и вскоре финансовая поддержка прекратится и вот тут-то мы … Для свершения социалистической революции в России есть все объективные реалии – надо лишь подвести под это теорию, идеологию и народ подготовить и – финансовая поддержка… Шифф не пожалеет свои миллиарды, чтобы окончательно уничтожить русскую буржуа, а это только через нас, большевиков, когда мы придем к власти, то мы в корне устраним с российской земли этот паразитарный раковый нарост, не дающий человеческой цивилизации нормально развиваться: люди-общество вынуждено жить в состоянии постоянных агонических приступов-кризисов!.. – Но марксистская наука говорит, что социализм можно построить только после общественного капиталистического строя, в России, как известно был феодализм … Да и американцы попросят за оказанную помощь расчет с нас!.. – Наденька, Российская империя при Николашке по промышленному развитию и по другим показателям обогнала почти все мировые капиталистические страны!.. Это факт!.. А рассчитаться с ними мы рассчитаемся, когда придем к власти … - Это пойти на их условия: дать им возможность пользоваться нашими природными ресурсами, разрешить американскому капиталу богатеть, строя  и развивая свою промышленность в нашей стране, используя при том и людские ресурсы, – практически отдать Россию в руки Америки?! Хорошо, русского буржуа уже не будет, а вот допустит ли народ такого?.. – Я разве говорил, что мы обещанное выполним пред буржуа – тем более западных – они по своей природе класс эксплуататорский – антигуманный, все у них строится на обмане не только своего народа и между собой у них постоянная борьба (и не просто борьба, а война на уничтожение – все ради своих прибылей!.. Деньги!.. – что есть для них все, даже по фиг им Объективная реальность, как Бог!.. Они и грехи-то и то все отмывают деньгами!..)… Так можем ли мы перед ними быть наивны и глупы, когда возьмем власть!.. Про народ уже говорил: ему (в большей массе)  какая разница кто будет деньги платить, – лишь бы было ему сытно и, чтобы свою спесивость утешать, а малая часть – патриоты и грамотные и разумные, понимающие что происходит, вынуждены будут смириться – для того есть много способов воздействия на них … Главное, мы построим Рай на Земле: общество, где не будет рабства-эксплуатации, где люди истинно будут свободны: экономически независимы, где будут судить-оценивать человека и жизнь не по наличии денег, а по его личным качествам человека, по нравственному поведению и жизни!.. Начать нужно с идиологии научной – подготовить, перевоспитать народ и тогда мы будет непобедимы… Плохо проведем воспитание-перевоспитание, не положим в основу нашей политики идеологию бесклассового, без эксплуататорского – паразитарного класса, проиграем: появятся люди с пониженным интеллектальным развитием, для которых вся жизнь и счастье в накопительстве - богатстве и тогда смерть!.. Смерть человечеству!.. – Ох, Володя, Володя!.. А как человека такого воспитаем – точнее перевоспитаем – я имею ввиду первично … – Нужно каждого с рождения не просто ознакомить, а обучить с наукой о бесклассовом Коммунистическом обществе, пронизать его сознание этой идеологией – которая будет и государственной … Ну, ну, Надюша, в том то и дело, что без научной государственной идеологии страна, если она действительно такова, не может существовать, – если руководители говорят, что  нам не нужна идеология, то тогда они или глупы или жулики: так легче дурить народ и вожгалить их!.. Но для этого нужны нам люди с высочайшей культурой и знаниями, преданные коммунистической идеологии и, главное, чтобы не были глупы … И деньги нужны!.. Большие для начала!.. А придем к власти, мы уж сами… – Хорошо, что о связи с шиффами не знает никто пока даже из цэка, кроме нас, очень узкого круга … – И не узнают пока, а – через многие лета будет это восприниматься, как только информация, которая никого не будет интересовать и никакие чувства уже не затронет … А сейчас нам надо будем готовиться к возвращению в Россию и приехать туда мы должны, имея разработанный научный труд о непрерывной революции: переход буржуазной - в социалистическую – научная марксисткая диалектика допускает такое теоретически … Объемный труд невозможно создать за такое время – да и не нужно – думаю, достаточно в виде тезисов статейных …  – прошелся быстрыми сильными движениями: – Мы получим не только финансовую поддьежку , но и помощь в подготовке «специалистов», а сейчас нужно связаться с Лебом: он получает (продолжал картавить) напьямую … Нам самим никак нельзя баать деньги у гееманцев или шведов – евопейцев… И пусть Леб готовится к пеезду из США – в Уоссии он будет тем, кем он должен быть: Львом Туотским!.. Наденька, у нас все только начинается – чему готовились … Надо маму мою пьигласить (Надеждина мама, жившая с ними и помогавшая по дому, по хозяйству недавно умерла)… – Что плохо я готовлю?! – глаза у Надежды сверкнули. – Тебе, некогда будет кухонным твойчеством заниматься и с тьяпками, веником поохаживаться (хитро прищуренные карие глаза Володи улыбались): у нас начнется такое!.. Ясный дьявольски умный взгляд Володи говорил, что он все обдумал, разложил по своим бескрайним мозговым лабиринтам… – Бога нет! Потому только мы, люди, двигаем Цивилизацию, развивая и меняя социальный строй, опираясь на научные объективные реальности … Надежда на миг задумалась: «А было же, когда он чуть не поверить в существование Бога?.. Да, это тогда, когда произошла у нас с Володей самая страшная трагедия в жизни: у меня выкидыш!.. – она отвернулась, поспешила на кухню, чтобы он не заметил залившие глаза слезы …–Как он изменился, живя здесь, заграницей. Началось все с того, что стал изображать и выдавать себя за еврея …» – вытерла слезы белым носовым платочком. Конечно, Надежда понимала его, что с его стороны это своего рода игра: на самом  деле он русский и никогда никем другим он не был и не будет. Володя по уму и способностям по-евреистее любого … Отец Володи – был русский и неординарной личностью (наследственность у мужчин идет по мужской линии – как женщин по женской – это она знала). Илья Николаевич, благодаря своим завидным способностям, благородным устремлениям, честному труду и упорству достиг больших успехов, наград и званий. Был он прекрасным семьянином и профессионалом  своего дела и дослужился до должности директора народных училищ Симбирской губернии, стал действительным статским советником («Генеральская должность!»). Получил дворянский титул! Известно ей было, что по рождению Илья Николаевич был астраханским мещанином. [Некоторые российские разрыхлители истории – не совсем еще оторвавшиеся от своих «инородских» корней – с паранойяльным упрямством повторяют, что Николай Васильевич Ульянин был чувашем по национальности – они, что уху ели из протухшей стерлядки и потому потеряли способность к мышлению: не имея никаких доказательств чувашского происхождения, сделали деда Владимира Ильича по отцовской линии чувашином!..]  Мать деда Николая была (в хорошем смысле!) дворовой девкой помещика Степана Брехова села Андросово Сергачского уезда Нижегордской губернии. В селе было много инородцев, но русский дворянин в свой двор, на кухню и для обслуживания семьи и для помощи в воспитании и уходу за своими детьми набирал из русских православных, чистеньких, умелых и аккуратных девушек и женщин. У такой дворовой Ульяны, богобоязненной, православной верующей, родился ребенок. Помещик Степан, нестарый, в расцвете  сил мужчина, вдруг загорелся желанием помочь молодой женщине: выделил ей отдельную комнатенку в пристрое своего большого дома-усадьбы, присутствовал при крещении мальчика-ребенка и в церковных записях велел отметить имя отца безбракородившегося младенца Василием  (дворовый парень Васька-конюх на следующий день вместе со своими – крепостными же – родителями был увезен и продан другому помещику-крепостнику); фамилию дьяк уже сам дописал: Ульянин – такие фамилии, образованные от женского имен, часто давали детям дворовых девок, когда отец не мог официально записать ребенка на себя. Согласно документам земского суда, дед Ленина в 1791 году «перебрался» в Астрахань, где он стал работать портным (частником!), получил статус мещанина. (В 1811 году, он, 43-х летний, женился на 24-х летней Анне Алексеевне, – по документам: русской, православной! «Жили супруги благополучно в двухэтажном доме в центре Астрахани».) Фамилию Ульянин сменил на приличествующую мещанскому сословию фамилию Ульянов. Согласно сохранившимися документам, дед Владимира Ильича по отцовской линии, был славянской внешности: «лицо было белым, волосы, усы и борода – светло-русыми». Илья – отец Володи – рос младшим ребенком в семье. У него был брат Василий старше его на 12 лет, – сестры Мария и Федосья – на 10 и 8 лет соответственно погодастее. В пять лет остался Илья без отца, но Астраханскую гимназию закончил с серебряной медалью. В 1854 году окончил Казанский университет, где он получил научную степень кандидата математических наук.  Мать Володи – Мария Александровна Бланк (до замужества) – по материнской линии имела немецкие и шведские корни. Бланк – французская фамилия. (Прадед – по материнской линии в Минске занимал большую должность – эмигрировал в Россию после революции во Франции – известен тем, что, имея неприязнь к евреям, написал письмо императору Николаю Первому с предложением обязать евреев молиться за Него и Императорскую семью и запретить им носить национальную одежду – Николай Первый принял такое предложение и издал Указ.)  Дед по материнской линии Сруль Мойшевич  Бланк принял православие (стал Александром Дмитриевичем), благодаря чему был допущен к конкурсному отбору и, пройдя сквозь жесточайшие требования приемных комиссий, поступил в медицинский факультет Дерптского университета, славившийся на всю Европу. В 1824 году окончил с отличием и поступил на государственную службу. Через два года женился на лютеранке Анне Иоганновне Гроссшопф, дочери выходца из Германии. Она родила пятерых дочерей и одного сына и скончалась молодой, в возрасте 28 лет. Александр Бланк больше не женился. Сделал блестящую карьеру военврача. В 1847 году он получил потомственное дворянство, в 1859 году – назначен в Сенат. Выйдя в отставку, он приобрел поместье в Кокушкино (под Казанью), которым Ульяновы потом владели. Умер он через два с половиной месяца после рождения своего внука Володи… У Володи было восемь братьев и сестер. (К сожалению, двое умерли в младенческом возрасте!) Особо трогало Надежду судьба брата Володи Александра. В мае этого года исполнится 20 лет, как его повесели по приговору Особого Присутствия Сената. Как ей было известно, брата Александра, студента Петербургского университета арестовали  с поличным, вместе с группой сообщников, за подготовку покушения на императора Александра Третьего. (Им была составлена-написана программа организации и он отдал две золотые медали, полученные при окончании гимназии и за курсовую работу в университете, на покупку взрывчатки для бомбы.) Его и пятерых членов организации «террористическая фракция» «Народной воли» из числа арестованных приговорили к смертной казни. Узнав об аресте и приговоре смертном сыну, исстрадавшаяся несчастная мать поспешила в Петербург и подала прошение о помиловании императору Александру Третьему. (Текст письма-прошения М.А.Ульяновой Александру Третьему можно прочитать!..) Пока прошение рассматривалось, Марии Ульяновой разрешили свидание с сыном. Когда мать пришла на первое свидание к Александру (помещенного в Петропавловскую крепость в камеру смертников) и ждала его в «комнате для свиданий», то не могла войти  в реальность: вокруг железные решетки, стальные двери и, где человек уже не волен себе в жизни и смерти, и выйти отсюда он может, если сразу то, только трупом, если судьба смилостивиться, то через долгие тяжкие года заточения в тюрьмах и каторгах – больным, дряхлым – уже неспособным к жизни… Она понимала, что для защиты государства и его граждан от бандитов, воров и прочих тварей в образе человеков, живущих для себя, принося для других страдания, беды и смерть (физическую, нравственную и прочую) нужны такие учреждения, но как же его сын?!. И в это время показался Александр… Она ждала этого момента и боялась очень!..  «О! Мой сын!..» – к ней приближался с славяно-скандинавской внешностью образ ее сына (так изменился во время пребывании в тюрьме – за ним поспешал, о чем-то говоря ему, – как потом узнала – темноволосый, нестарый – сопровождающий его прокурор). Да, это был Александр: любимый сын («…у меня все любимые, мною рожденные, дети!»), узнаваемый и в то же время – другой … Он бросился к матери (сидящей на – к привинченном к полу стуле – ноги у ей отнялись – она, если даже захотела, не смогла бы встать), стал обнимать ее колени, плача, просить ее (каким-то горловым голосом) прощения за причиняемое им горе… Потом вдруг поднял светлое продолговатое лицо (в светлых больших глазах уже нет слез – чисты и ясны как небо после грозы, хлюпнул носом, светло-русая борода, успевшая отрасти в камере смертника, была мокра) и заговорил уже баритоном, чисто выговаривая слова, с выработанной дикцией.  Он говорил, стоя на коленях перед ней, что у него есть долг не только перед семьей, но и перед своим честным трудовым народом, людьми живущими в задавленном, униженном, как в материальном, так и психо-морально-нравственном, в бесправном социальном положении … – И как можно жить и казаться быть счастливым, мне, человеку честному, верящему в Бога – все равно Кто-то и Что-то есть, иначе бы солнце не вставало и день не начинался и все остальное! – пока есть несправедливость – не Божья, а земная – от нас зависящая!.. Богатые и бедные!.. Оправдания, что люди разные по своим психофизиологическим способностям есть совсем другое!.. Честным трудом можно жить и быть счастливым, но не по мере богатым!.. Любое производство у частника-фабриканта, торговца, мытаря есть нажива, эксплуатация!.. И я, как и мои товарищи, боремся за освобождение людей!.. Сами они это не сделают: не додумаются и не смогут … – Он встал. – «Да, но эти средства так ужасны»… – «Что же делать, если других нет, мама» – совершенно спокойно. Всячески старался примирить свою маму с ожидаемой его участью. – «Надо примириться, мама», – говорил он. Напомнил ей о меньших детях, что следующие за ним брат и сестра кончают в этом году с золотыми медалями и будут утешением ей и помощницей в жизни. – Ты у нас, мама дорогая, любимая будешь не одна!.. Убитая горем мать долго убеждала и просила сына подать прошение о помиловании. – «Не могу я сделать этого после всего, что признал на суде, – отвечал сын. – Ведь, это же будет не искренне». Присутствовавший прокурор, несколько раз отходил от двери и даже из комнаты свидания, чтобы дать возможность им свободно переговариваться. При последних словах Александра он обернулся и (слезы выступили у него в темных глазах) воскликнул,  как бы про себя: «Прав он, прав!»
На следующем свидании Александр вновь категорично отказался лично просить царя о помиловании. Он сравнивал свое положение с дуэлянтом, который выстрелил первым и потом просит своего противника отказаться от принадлежащего тому права ответного выстрела. – Я же знаю, что взял вину многих на себя, чтобы спасти их!.. – мать со стоном выговорила, совершенно обессилев. – Не брал я вину на себя, а совершил то, в чем меня обвиняют… (Александр Ульянов все-таки написал прошение о пощаде, – изобразив дело так, что он просит не из-за себя, а ради своей матери – конечно, прошение без раскаянья было отклонено Царем.) Казнили брата Володи жуткой смертью!.. На эшафоте Александр поцеловал крест на руках священника и спокойно и смело шагнул к палачу в маске, и просунул свою светлую большую русоволосую голову в смертельную петлю-удавку  …]
        Надежда знала, что после казни старшего брата Александра Володя сказал-поклялся: «Нет, мы пойдем другим путем!» – (как рассказывали) выражение лица при этом было такое, точно он жалел, что старший брат слишком дешево отдал свою жизнь … Вышла из кухни, Володя сидел за письменным столиком, низко склонившись над тетрадью, быстро черкал-писал (без перевода Надежды на чистовик его рукописей, редко кто мог прочитать и понять написанное), настольная лампочка в абажуре теплилась зеленоватым светом. Всмотрелась на его поблескивающий затылок: «Ах, он совсем залысел!.. – пошла, стараясь бесшумно (в мягких кожаных тапочках), обратно в свою кухонку. – Напишется-натешится – устанет и будет просить что-нибудь вкусненького, – знала его привычки и повадки: – Ест мало, но часто и подавай ему что-то такого … и ароматного, румяного… Сливки, масло сливочное непомерно любит …”» – вновь задумалась, при  этом руки сами забегали-заработали: готовила поздний ужин. Взгляд ее скользнул по зеркальцу, прикрепленной к шкафчику, где мелькнуло отражение ее лица. Ужаснулась: «А сама-та как изменилась-состарилась!" – … Действительно вместо «милейшего создания» – молодой женщины с большими ясными глазами – взглянуло на нее не старая еще, но уже умятая временем и заботами женщина средних лет – … «Глаза только остались – еще больше выкатились…» Да, она не была «эффективной и броской красавицей», но обладала в молодости особым шармом-очарованием: белолица, большие изумрудные глаза излучали неповторимый свет притягивающий и завораживающий – длинная русая коса – стройная, с приветливой улыбкой. Чудно, почему-то многие называли ее «полячкой» (может быть от того, что его отец – дворянин во втором поколении – служил в Польше – хорошо знал польский – и «был замечен среди тех, кто поддерживал польское восстание»). В семье поручика Константина Игнатьевича Крупского в 1869 году родилась единственная дочка Надежда. Сама она чувствовала себя и была русской – «типичной петербурженкой». [Глеб Кржижановский, зная ее с молодости, был к ней больше, чем неравнодушен: при встрече и разговоре с ней терял свою ученость и на лице у него само по себе появлялась глупая улыбка. (Но Надежда Константиновна допустила его только быть другом ее семьи.)  Многим современникам запомнилась ее роскошная русалочья коса …] Слышала про себя, будто бы во время ссылки в Шушенском она завела себе любовника : «О, каждый по себе рассуждает – там условия пребывания были настолько строгими, что даже в отхожее место не сходишь не по времени!.. Как могут обо мне такое говорить, вышедшей замуж по любви и по большому уважению!..» Она не просто стала женой Владимира Ульянова, а даже обвенчалась с ним «в Петропавловском храме села». Правда, это надо было и для того, чтобы быть вместе, так как она была выслана в Уфу, а Волода  в село Шушенское. Надежда вспомнила и весело улыбнулась: как было смешно и даже комично, когда «безбожник и ярый атеист» Володя умеючи крестился и серьезный напряженный до не узнаваемости, целовал крест, пел молитву вслед за буйноволосым голосистым попом – такое не забывается … Отец у Надежды умер. Мать, оставшаяся одна, смогла дать дочери хорошее образование: Надя закончила гимназию княгини Оболенской с медалью. Училась на Бестужевских курсах. Увлеклась идеями марксизма и «перестроения мира», включилась в рабочее движение, «помогая своими силами» обучать грамоте в воскресных школах для взрослых… В 1894 году, на квартире, где собрались на посиделки «революционно-настроенные люди», она впервые встретилась с молодым человеком (24-и летним, фантастически умным и дьявольски проворным), откликающегося на кличку «Старик» и который встречался с ее близкой подругой, но, когда вскоре Владимира ( так его звали в миру) упекли в тюрьму, он запросил, чтобы к нему, арестанту, приходила Наденька Крупская («Володенька своими умственными расчетами определил, что мы родственные души…»), которая была и скромнее и, главное, умнейшей – угадывала и понимала его с полуслова – и надежнейшей… И, когда они оба оказались в ссылках (в разных местах), то они стали засылать-засыпать друг друга письмами, пока не воссоединились в сибирском селе Шушенском. [Так в документах – на 20 лет – она стала Ульяновой, – в политжизни: среди революционеров ее знали по кликухам: Онегина и т.п. – это помогало как бы сохранить личностную жизнь революционерки. Ох как просчитались те, кто думали  и надеялись, что после того как они (Ленин и Крупская) бракосочетаются, как все нормальные люди, ребенков насидят и остепенятся: «выветрится из голов сатанинская дурь: станут думать о семье, а не о революции». Как показало время – это был не тот случай!..] Владимир был человеком харизматичным и притягательным. Его образ пленял и женщин. Одну такую по имени Инесса она проглядела. Познакомились они (Ульяновы) с ней («бесприданницей, неверной женой Арманд») в 1910 году. Ей было 35, Володеньке – 39. «Какая шалава: как она быстро вошла в доверие наше: стала другом семьи, а с Володей побраталась: стала большевичкой. И забыла про своих четверых ребенков, которых оставила у своего богатого мужа …»  Если взаправду, то Инесс стала отличной помощницей ей в бытовых вопросах. Она (Инесс), бросив все свои дела («да какие у ей дела?..»), приезжала из пригорода к ним (проживающим на улице Мари Роз) в Париж и начинала колдовать на кухне, готовя такие блюда, что Володю невозможно было оттащить за уши от еды: ужас в какой жор впадал Владимир – революционер, марксист-ученый, всемирно известный своими научными трудами к тому времени уже. Надежда видела, как осоловевший от вкуснейшей еды ее муж не сводил глаз от Инесс. («Ох как правы те, кто считает, что мужчины любят желудком!»)  В течении пяти лет Крупская терпела свою соперницу. Хитры и умны были возлюбленные, но еще мудрее была Надежда. Она скандалы не устраивала (чего ждала и хотела «нимфоманка Инесска»), но создавала такие условия, что они могли встречаться только в квартире Ульяновых, – а там много страстных сцен «влюбленности» не настроишь и все это надоело самому Володе – он все-таки Ленин: вождь мирового революционного пролетариата и ему особо некогда: потому он инициировал тихое (но, ох как болезненное!) расставание, объяснив Инессе Арманд, что не может «предать жену и разрываться на два дома, две семьи», при этом они уничтожили письма, которые писали друг другу. (Но несколько, те, где Ленин извинялся, а Арманд убеждала его в том, что он разбил ей сердце, остались.)  . . .
«4 марта 1917 г. в Могилеве состоялся последний доклад Николаю II о положении дел на фронте Начштабом Верховного. Генерал М.В. Алексеев заметно волновался, но под влиянием вопросов Императора Николая II, его замечаний и указаний стал докладывать как обычно»…
В 12:00 в Ставку прибыл поезд Императрицы Марии Федоровны. Николай встретил свою маму на вокзале. Оставив личную охрану возле машины, в сопровождении адъютанта полковника Мордвинова бросился к вагону императрицы. Его приветствовали два вооруженных казака у входа. Он поднялся и зашел один. [Об «отречении» Ники Мария Федоровна узнала от Сандро, который пришел к Ней, растерянный, все время оглядываясь, полушепотом рассказал ужасные подробности и предложил немедленно поехать к Нему. Императрица «вне себя» тут же собралась и поехали к Нему в Ставку в Могилев. Сопровождал Ее зять Великий Князь Александр Михайлович (Сандро) и, конечно, в этой опасной поездке – из Киева в Могилев – отправился с Ней и красавец-князь Георгий Дмитриевич Шервашидзе (обер-гофмейстер – заведовал финансами вдовствующей императрицы и командовал штатом Ее прислуги) с небольшой личной охранной прислугой Марии Федоровны. Привязывалась (всплакнула даже), приставала к своей матери Великая Княжна Ольга Александровна, чтобы и ее взяли с собой:  хотела видеться-попрощаться со своим братом, но ее не взяли…] … Мать и сын обнялись. Маленькая хрупкая Императрица, прижимаясь к широкой груди Николая и – сквозь рыдание: – Min son!.. – знало материнское сердце, что сына она больше никогда не увидит. – Mammy… – невольно – само собой – по-датски … Николай был очень бледен, тремор пальцев рук выдавали Его состояние…Он переждал какое-то время, а потом взялся и заговорил спокойно (ровным низким голосом, – хотя сердце Его кровоточило!) по-французски о своем трагическом «отречении»: «… Горько осознать … но мое отречение в пользу Брата нужно было во имя спасения России, чтобы остановить революцию и этим удержать Армию на фронте … – и, с  тяжелым чувством пережитого, добавил: – Кругом измена и трусость и обман!..» – Из-за Нее все!.. Все Она …
[Мария Федоровна не любила Александру Федоровну, которая была любимой женщиной ее сына Николая. Отношения Аликса со своей свекровью не задались с самого начала.  Аликс (Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса) тянула с  ответом, после сделанного ее сыном предложения, уклончиво отвечала касаемо требования сменить веру на православие – это очень не нравилось Марии Федоровне. Когда Аликс стала Александрой Федоровной, Царствующей императрицей, она повела себя как будто она по статусу выше Марии Федоровны – Вдовствующей императрицы. Конечно, такое не приняла не только Вдовствующая императрица, но и Двор – к тому же Аликс плохо говорила на русском, а французский – родной язык русских дворян – не знала совсем. За спиной фрейлины, – поставленные Старой Императрицей, – шептались: «Молодой-то не нравиться, что Старая Царица ведет себя как полноправная хозяйка, как влияет на Царя-Императора, дает Ему советы в делах правления государством, потому и беселится…» Обе женщины: мать и жена оказывали сильнейшее влияние и ревность на Николая II. На всех торжествах и церемониях Николай ходил под руку со своей матерью, согласно иерархии; за ним шла, гордо вскинув голову, высокая ладная, как лебедь белая, императрица Александра Федоровна, волоча под руки кого-то из годастых из Великих Князей. Первое время Аликс еще терпела, что все ее фрейлины выбирались не ей, а свекровью. А то, как Мария Федоровна не давала пользоваться драгоценностями дома Романовых, Ее будто бы и трогало: Она не унижалась и никогда не просила, не ставила этот вопрос даже на обсуждение. А Старую императрицу такое очень коробило и доводило иногда до нервной дрожи: хотелось, чтобы ее сношка валялась у ней в ногах: унизительно выпрашивала-выклянчивала, положенные ей рубины, сапфиры, изумруды и прочее богатство, хранившееся под присмотром Марии Федоровны. Своим старым заматеревшим подругам с обширными связями и возможностями, смеясь рассказывала, как Александра Федоровна ведет себя в Петербурге: «Будто в лесу!» – но никаких усилий не делала, чтобы помочь снохе разблудиться и приобрести симпатии в обществе. Наоборот, на всех парадных вечерах и приемах Мария Федоровна брала все на себя: обходила собравшихся, продолжительно беседуя, оставляя Александре Федоровне возможность лишь ограниченно пообщаться с приближенными, а затем вынужденно уйти во внутренние покои. Вдовствующая императрица не учитывала мнения Аликс даже касательно нарядов. Ей нравились броские, яркие, роскошные наряды, а Александре Федоровне были любы что-то по проще с закрытым горлом, по подобию викторианского, строгого стиля. Показательно-обличительна переписка Марии Федоровны с невесткой: за 20 лет – всего десяток небольших и вежливых весточек! Даже в своих письмах к близким, Мария Федоровна не называла невестку по имени, ограничивалась «она». А когда Аликс от своего имени приказала заключить в тюрьму Дмитрия Павловича за убийство Григория Распутина, то писала Николаю «эта фурия» и ругалась и предупреждала, что такие действия и поведение ее приведут к расколу Царской семьи и ее симпатии к Распутину отрицательно повлияют на жизнь миллионов людей в России. Но Николай, как всегда, внимательно прочитав послание-требование его матери, сделал как считал нужным: наказал убийц… Даже в конце своей жизни Мария Федоровна, доживая безбедно свои дни у себя на родине: в Дании, иногда останавливалась и, глядя на низко ползущие тяжелые мокрые свинцовые тучи, про себя выговаривала: «Все из-за нее!..» – и  на сынка  в душе не таяла обида за то, что он выбрал между ними не родную маму, а ее: «Фурию»… Уже перед самой смертью, когда заболела, когда погасли все телесные желания и амбициозные страсти человеческие, мешающие думать и правильно логически строить мысли, Ники простила (Она не верила, что его и всю Царскую семью растреляли!): «Min son не виноват: Он правил в атмосфере зависти, сплетен, интриг светского общества – представляющего собой балаган человеческого тщеславия, торжество самомнения и амбиций!.. Романовым следовало бы являть собой стойких и верных защитников Престола!.. Придворная знать, окружение его, презирая русскую культуру, дискредитируя его, как Монарха, предала Его, Россию и Бога!.. Предательство со стороны членов царской фамилии, князей, государственных чиновников и военных генералов не дало возможность защититься-противостоять ему, как Царю-Императору – но Он не отрекся, а передал Престол Российский, думая, что этим приносит себя в жертву ради победы в Великой войне, снимет повод смуты, чтобы все могли сосредоточиться на войне с бошами, но оказалось у отобравших власть у Него bestial rusisk bourgeoisi есть способности только разрушать!..)]
… Угостился Николай скромной едой. Внешне Он уже неестественно спокойный и величественный  смотрел как-то по особому , –  мать, знающая его, замечала временами загорающиеся тоскливые огоньки в его глазах…Это горестное (последнее их – матери и сына – в жизни) свидание наедине длилось почти два часа.
… Адъютант Мордвинов смотрел на Николая Второго, садившегося на переднее сидение рядом с водителем, и вначале не мог понять: «Почему Он так изменился, – выглядит? – понял, когда сели, и увидел лицо бывшего императора в профиль: – Исчез у Него с лика сияющий нимф!..» Ехали ровно, не спеша. Чтобы попасть от вокзала в дворец (губернаторский дом), стоящего на самом берегу Днепра, надо было проехать свыше двух верст (часть пути приходилось делать по главной прямой и широкой улице Могилева). Многие узнавали Государя и приветствовали Его: на ходу снимали шапки и отдавали честь, или останавливались. Были и такие, которые, узнав кто едет, отворачивали морды. Но зато встречались такие, которые останавливались, становились на колени и кланялись в землю, чтобы сделать поклон. («О-о-о, какие есть у нас люди высшего душевного благородства и гражданского мужества!..»)
. . .
… Родзянко уже почувствовал, что потайные и явные усилия Временного правительства удаления Государственной Думы с политической сцены, опасаясь конкуренции, стали сказываться … Фактически он, Михаил Владимирович, оказался в положении «спикера без парламента». Встречаясь с вождями Февральской революции Милюковым и Керенским, сверху смотрел на них недружелюбно и про себя тяжело думал: «Чохго они?!. Тем самым лишают свое Правительство единственной возможной лехгитимной опоры, похгружая Россию в правовой вакуум!..» Он начал попытки вернуть себе власть, пафосно  выступал на митингах, собраниях, на заседаниях Временного правительства, где  он пытался убедить, что Дума и ее Временный комитет сохраняют свою власть, просил, требовал возобновить парламентскую работу, но не получил нигде никакой поддержки. Его, выступающего на народных митингах, не раз называли «помещиком-богатеем», на что он терялся, – у него пропадал голос. (Увы, он казался всем слишком правым!) Как правило, в любых руководящих структурах, в обществе, – в том числе и государственных (пусть и самопровозглашенных) – есть люди-умники (так же как и придурки и полные дурки – ну а как же без них?!.)… Первые на заседаниях Временного правительства, уже, начинающие понимать, что из себя представляет буржуазное правительство и люди, загребшие себе министерские портфели, пытались подправить их курс и наладить плавучесть Правительства, выступая на частых (практически ежедневных – в первые дни после захвата власти) заседаниях: о том, что хлынувшие в города и веси амнистированные за политические преступления, освобожденные из ссылок и политэмигранты немедленно включатся в политическую жизнь и этим нарушат покой не только членов правительства, но и жизнь в стране, что нужно срочно принимать меры по их мирного оседания; предупреждали, что может потеряться управляемость в Армии и есть опасность начала массового дезертирства … – но их не слышали, да и не хотели слушать…
. . .
В этот же день Святейший Синод РПЦ провел первое заседание после свержения монархии под председательством митрополита Киевского Владимира и благословил свержение царя и принял революцию. [Синод предал Николая Второго еще до Его, Помазанника Божьего, «отречения» от престола: днем 2 марта, когда власть перешла в руки Исполнительного комитета Государственной Думы и Совета рабочих и солдатских депутатов, в покоях московского митрополита в Петрограде состоялось частное собрание членов Синода и представителей столичного духовенства (присутствовали: митрополиты Московский Макарий и Киевский Владимир, архиепископы Финляндский Сергий, Новгородский Арсений, Нижегородский Иоаким и протопресвитер Александр Дернов, настоятель Казанского собора протоиерей  Орнатский), где синодалы признали необходимым немедленно установить связь с Исполнительным комитетом Думы.] Перед представителями высшей церковной власти России от имени Временного правительства пафосно выступил Владимир Львов: объявил о предоставлении Церкви свободы от опеки государства.  Все присутствующие представители Церкви искренне радовались: «Наступает новая эра в жизни Церкви!..» Архиепископ Новгородский Арсений аж вскочил и густым поповским басом возопил о том, что перед Российской Церковью  появились большие перспективы: « Революция дала нам свободу от цезарепапизма!..» (Что он имел ввиду?!.) Церковники в состоянии маниакального паранойя выволокли Царское кресло в коридор… (Это уже было не просто предательство, но и богохульство!..) Синод распорядился, чтобы во всех церквях Петроградской епархии многолетие царствующему дому «отныне не провозглашалось» … Во всех храмах империи совершались молебны с возглашением многолетия «Богохранимой державе Российской и благоверному Временному правительству ея». (Все ясно: от Царя и Бога отпало и отреклось прежде всех священноначалие Русской Православной Церкви и за собою повело все российское общество!..  ) … – Смотри, Пантелей, вон опять поп едет, на кабриолете. – Ох, твою мать! Вот почему они и революцию-то делали … – Я ж давно тебе втолковывал-вправлял: натиск на Царскую Рассею вели не только пиджаки и мундиры, но и бесы, одевшие рясы, – позорники, несмываемые греховодники: всему миру явили самый говенный тип революционеров, облеченных высоким саном пастырей и архипастырей Церкви!..
. . . «Сегодня, наконец, получил две телеграммы от дорогой Аликс».
. . .

5 марта 1917 года.                Николай позвонил-ответил в Александровский дворец только 5-го марта: в разговоре с Императрицей сказал: «Я думал, что смогу приехать к вам, но меня не пускают … » . . .
 
«Вновь начала выходить газета «Правда»»
         . . .
Премьер министр Временного правительства издал распоряжение: губернаторов и вице-губернаторов заменить председателями губернских земских управ, на председателей уездных земских управ  возложить обязанности уездных комиссаров Временного правительства, местным органам самоуправления заменить полицию народной милицией … . . .
По свидетельству камердинера Императрицы Александры Федоровны А.А. Волкова,  в Царское Село приезжали Гучков с Корниловым … походили и  вокруг Александровского дворца, заходили во дворец …
. . .
[В тексте о Временном правительства вставлена фраза «подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти». Набоков указывал, что акт Михаила Александровича есть единственный акт определяющий объем власти Временного правительства, в частности, формы его функционирования, в особенности в области законодательной. (Великий Князь Михаил Александрович власть не принимал, то и никаких указаний давать не мог! – с юридической точки зрения значение этой фразы равно нулю!)  Нольде поддакивает: «Акт 3 марта …был единственной конституцией периода существования Временного правительства»…] Ложебист Керенский, вспомнив свои буртаские корни, пытаясь оживить мертвые (нелегитимные) акты Николая Второго и Михаила Александровича, прошаманил над ними: утвердил в Правительствующем сенате на заседании 1-го департамента Сената. Александр Федорович (ставший по статусу и генерал-прокурором Сената) передал оберпрокурору П.Б.Врасскому оба акта (в их «черновом», рабочем варианте), и Сенат «… определил распубликовать оба акта в «Собрании узаконений и распоряжений правительства» и сообщить об этом указами всем подчиненным Сенату должностным лицам и правительственным местам. Оба акта приняты Сенатом для хранения на вечные времена». Определение 1-го департамента Сената подвердило исключительный характер Временного правительства: «Временное правительство волею народа облечено диктаторской властью, самоограниченной его собственной Декларацией и сроком до Учредительного собрания»… Многие сторонники монархии считали: раз акты Николая  II и Михаила Александровича нелегитимны, то любые процедуры с ними недействительны! И это давало поднять вопрос о требовании  возврата российского престола в исходное положение!..(Николай Второй до последнего мгновения своей жизни был уверен, что ему возвратят Престол Российский – не только Он, но и Александра Федоровна – вот почему они сами не изъявляли желания покинуть Россию…)




6 марта 1917 года
Министр Иностранных дел Временного правительства П. Милюков разговаривал с британским послом в Петрограде с Джорджем Бьюкеном (делал запрос Английскому правительству о возможности приезда в Англию бывшего царя Николая Второго вместе с семьей на постоянное жительство). Министр П. Милюков говорил по-английски – из-за волнения путал некоторые слова, но посол Бьюкен хорошо все воспринимал и отвечал на правильном русском. Русский министр просил ускорить ответ, так как опасался за судьбу и жизнь Николая и его семьи: во-первых, царя и его семью, находящегося под арестом у себя во дворце, в любое время дня и ночи Петроградский Совет может отправить на тюремное содержание; во-вторых, есть опасность, что толпа революционных матросов и солдат самовольно отправятся в Царское Село и расправятся над императорской семьей. Посол обещал связаться с королем Георг Y. Милюков покраснел – еще сильнее заволновался, заговорил по-русски. – Господин Посол!.. Вы же знаете, что, хотя Георг двоюродной брат Николаю, но он же король конституционированный и властью ограничен, не обладает государственными полномочиями, потому я от имени нашего правительства обращаюсь к Правительству Великобретании, как к союзному государству…
. . .                Исполком Петросовета обнародовал – в разъяснение и дополнение Приказа №1 – скрепленный председателем военной комиссии Временного правительства Приказ№2, которым, все оставляя в силе основные положения, установленные Приказом№1, разъяснил, что Совет рабочих и солдатских депутатов является руководящим органом для петроградских солдат только в части общественно-политической жизни, а при несении службы солдаты обязаны подчиняться военным властям. Отменялся принцип выборности офицеров, при этом все произведенные уже выборы офицеров оставались в силе и солдатские комитеты получали право выражали против назначения начальников.


7 марта 1917 года
…– Господа Министры! Вы знаете, что Исполнительный комитет Петроградского совета рабочих депутатов собирается принять постановление об аресте «династии Романовых»…
– Знаем. Когда, мы, депутаты, собрались поехать в Могилев с целью склонения к отречению Николая, то мы уехали тайком, не уведомив об этом Петроградский Совет, так как они нам доводили, что с нами вместе должны ехать их представитель и батальон революционных солдат, чтобы арестовать Николая, потому надо нам опередить: немедленно принять решение об аресте бывшего царя и его семьи, а иначе Советы, в отличие от нас, отправят их в Петропавловскую тюрьму… – Господа! А как же нами разработанный план отъезда Николая за границу через Мурма'нск?!. После долгих и жарких споров (едва не дошло мордобойства), – были и такие в составе Правительства, которые предлагали устроить публичный судебный процесс над бывшим монархом и даже еще более «радикальные» предложения были – большинство решило поддержать Александра Керенского, который пафосно (любуясь с собой) заявил, что публичного суда «никогда не будет, пока мы у власти. Временное правительство взяло на себя ответственность за личную безопасность царя и его семьи. Это обязательство мы выполним до конца. Царь с семьей будет отправлен за границу, в Англию; я сам довезу его до Мурманска». Временное правительство приняло постановление, где было сказано: «Признать отрекшегося императора Николая Второго и его супругу лишенными свободы и доставить отрекшегося императора в Царское Село»… – Господа! У нас еще – последний – вопрос… – Георгий Львов встал, тряхнул бело-гривастой головой: – О специальном манифесте по Финляндии… После небольшого попирательства (больше для вида), решено было Манифестом объявить восстановление в полном объеме действия Конституции Финляндии, ограниченной до этого целым рядом манифестов и постановлений Правительства Российской империи. Этим актом Временное правительство России не только «торжественно подтверждало» финскому народу, на основе его конституции, «незыблимое сохранение его внутренней самостоятельности, прав его национальной культуры и языков», но это был практически первый шаг предоставления Финляндии государственности!.. (Второй шаг пришлось сделать – вынуждено уже – в декабре 1917 года большевиками.)                . . .
В этот день семейный госпиталь семьи царской пополнился заболевшей корью Марией – температура под сорок! Александре Федоровне стало известно, что Временное правительство «большинством» решило поместить бывшую императорскую семью под арест. Приближенным и слугам было разрешено самим определиться: уходить им или остаться вместе с Романовыми в Александровском дворце.

. . .
Поздно вечером в кабинет Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего генерала М.В. Алексеева втек-перелился генерал К.Толстой. Грузный, жирный, рыжий, с широколицый, бледный, молодой, наглый, занимавший в Ставке должность представителя министерства путей сообщения с подчинением непосредственно министру путей сообщения Временного правительства. Михаил Васильевич был удивлен столь поздним его приходом без приглашения. Толстой считался членом Временного правительства и не подчинялся ему. Когда вблизи рассмотрел взволнованное и недоумевающее лицо его, то понял, что случилось что-то особенное. Толстой заговорил, волнуясь, простудно-хрипловатым голосом: – Я только что получил шифрованную телеграмму с известием, что завтра утром приедут в Могилев, чтобы арестовать Государя и отвести его в Петроград. «Мне воспрещается осведомлять кого-либо об этом и приказано приготовить секретно поезда и паровозы…» – Алексеев вскочил, Толстой затабанил рукой по столу, пытаясь, оперевшись, тоже встать… – Как арестовать?..  Почему в Петроград?.. – Михаил Васильевич бледный, вдруг весь вспотевший, схватившись за сердце, сел и продолжил, стараясь быть спокойным: – Кто приедут и восколько?.. – Представители Временного правительства в сопровождении двух засланцев  от Советов, чтобы проследить … Приедут рано, отъезд с арестантом должен быть не позже девяти … Алексеев грубо оборвал его: – Не позволю так!.. Царь-Император Николай попрощается!.. И поедет не в Петроград, а к Себе, в Царское Село!.. – помолчал, потом добавил: – Петроград это уже выдумка этих двоих из Советов… . . .

… Синодальное решение об отмене молитв за царскую власть явилось фактически упразднением так называемых царских дней, которые имели статус государственных праздников и включали в себя дни рождения и именины Императора, членов Его семьи, дни восшествия на Престол и коронования Императора. «Дни» носили ярко выраженный религиозный характер: во время них совершались крестные ходы, молебны о «здравии и благоденствии» царственного дома. Синод опередил и предвосхитил постановление Временного правительства об отмене государственно-церковных праздников! Таким образом, именно высшее российское духовенство первым плюнуло (и показало пример – вместо!..) Царизму в душу, внеся нововведения в содержание богослужебных книг, изменив церковно-монархическое учение о государственной власти в России: убрав в богослужебных книгах Русской Церкви, исторически утвердившееся державное благозвучную триадную формулу «За Веру, Царя и Отечество!» Изменения эти богословно оправдывали революцию: что «всякая власть от Бога», в том числе и народовластие. Практически Русская Православная Церковь решила вопрос об альтернативе власти о должном выборе Учредительного собрания в пользу буржуазной власти (которая прикрывалась демократической шкурой – народовластием) – благословила свое предательство Божьего Помазанника Царя Русского Николая Второго!.. (Как такое возможно, оставаясь верующим: православным христианином?!.)

2


 Попросил слово для выступления господин Министр просвещения Мануйлов Александр Аполлонович. Обыкновенной профессорской внешности, еще не старик. Поправил свои круглые очки, оглянул привычным учительским взглядом сидящих (в большинстве: приглашенные)  и заговорил спокойным тихим голосом, ясно произнося слоги и слова, делая значимые и поясняющие паузы… – С 2 марта этого года, когда было создано по соглашению между Временным комитетом Государственной Думы и исполкомом Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Временное правительство, оно практически серьезно вопросы просвещения не обсуждало: с утра до поздней ночи иногда решались срочные текущие революционные дела и такие как амнистия, демократические свободы, подготовка Учредительного собрания, отношения с Советами – все власть делим… Сейчас вот ноту господина Милюкова о продолжении участия России в войне… – Просвещение это вторично… – кто-то из приглашенных. – Кто такое сказал?!. – Александр Аполлонович отыскал крикнувшего глазами: – А ну, встаньте (громко, повелительно). – Тот стоял как провинившийся ученик. – От просвещения начинается государство: какого оно качественно, такого и успешно и могущественно государство!.. Сядьте. Нам нельзя допустить, чтобы просвещение, созданное для населения империи Николаем, разрушилось … Подождите, господа. Дайте мне высказаться, а потом берите слово … Надо срочно восстановить в должностях профессоров и преподавателей, уволенных нами и впредь без согласия ученых советов университетов не делать такое!.. Отменить порядок исключения учащихся с одновременным лишением их права поступления в другие учебные заведения. Предоставить  факультетам ВУЗов самостоятельно устанавливать способы замещения вакансий, разрешить женщинам учиться в университетах… Приступить к введению в начальных и средних школах новых правил орфографии русского языка, подготовленных Петербургской Академией наук. Разрешить открывать средние учебные заведения с совместным обучением мальчиков и девочек… Мы не можем допустить, чтобы созданная в России единая система образования, развалилась. У нас с 1900 по 1916 сложилась непрерывная система образования, когда есть возможность переходов между образовательными и профессиональными учебными заведениями … За последние 10 лет нами был осуществлен «национальный проект» – это программа строительства сетей школьных зданий по всей стране, обеспечивающих доступность школ для всех детей с радиусом 3 версты. К 1916 году было построено более 140 тысяч школ различного типов. Нам нельзя «революционизировать» уже на практике сложившуюся и показавшую себя эффективной систему обучения: 3-4 летнее начальное образование, гимназия или курсы высших начальных училищ, полное среднее образование и последний этап – высшее образование… – Да ладно, – примесь вымыслов и «сказок»!.. – самодовольный сытый басок.
– Обратимся к цифрам, – продолжал Министр просвещения, – они дают нам настоящую картину: между 1894 годом и 1916 в России произошло десятикратное увеличение государственного финансирования образования. Представляете?!.  Доля образовательных расходов в консолидированном бюджете за последние 10 лет царствования Николая II  составляла 15-17%!.. Такого в Мире не было и не будет!.. И все делалось планомерно!.. Хочу закончить словами бывшего императора Николая II: «… Прежде всего, подтверждаю мое требование, чтобы в школе с образованием соединялись воспитание в духе веры, верности престолу и Отечеству и уважение к семье, а также забота о  том,
 чтобы с умственным и физическим развитием молодежи приучать ее с ранних лет к порядку и дисциплине. Школа, из которой выходит юноша лишь с курсовыми познаниями, не сродненный религиозно-нравственным воспитанием с чувством долга, не только не полезна, но часто вредна, развивая столь пагубные для каждого дела своеволие и самомнение.»

8 марта 1917 года
В Ставку приехали комиссары Временного правительства и два засланца. Необычный вид прибывших (все в одинаковых черных кожанках, – грозные, насупленные) удивил встречающих. Говорили они сквозь зубы, – на лицах спесивость смешанная с наглостью, – неестественно кривя рот, объявили об аресте Государя (при этом, как бы не замечая Царя) и необходимости  проследовать Ему вместе с ними в Петербург. Гуртом, толкаясь между собой, стали приближаться к Николаю Второму, окруженному свитскими и адъютантами. Все (в том числе и комиссары революционной буржуазной власти) понимали, что арест Царя-Императора не имел ни малейшего законного (где решение?.. – хотя бы суда?!) основания или повода,  потому было ясно, судя по поведению, что никто из окружения Государя не позволит торжественно со всеми почестями-изгильдайствами, как хотели, представители Временного правительства и Советов, арестовать Николая … Только – тяжелое сопение носов и нервное дыхание служивых людей – разных по социальному статусу и положению!..   Черная куртка вибрирующим (от спазмированного горла) голосом обратилась к Начальнику Штаба Верховного Главнокомандования генералу Михаилу  Алексееву с требованием арестовать бывшего Царя Российского … Взоры и уши у всех направились на Николая, образ которого всегда олицетворял Великую Российскую империю и даже сейчас, когда решался вопрос о заключении Его под стражу – ареста – Он выражал уважение и до содрогания трепет ( не смотря ни на что у многих к Нему не было антипатии.). (Николай не только в данный момент, но и потом до самого подлейшего Его убийства-казни вместе и в присутствии семьи Его ощущал Себя и духовно парил Двуглавым Орлом Российским! – потому властен над ним был только Он Сам!..) Николай взглядом повелел Алексееву: «Исполняй!..» Начштаба Верховного вдруг, как будто сморщась, уменьшившись,  тихонько вкрадчиво подошел к Нему и – вежливо: «Считайте Себя как бы арестованным …» – и к представителям Временного правительства (представителей советов, как бы не замечал): –  Государь еще зачитает Обращение к войскам  в одиннадцать ноль-ноль – попрощается  и поедет завтра утром в Царское Село … – Дай нам текст обращения полковника Романова, военная цензура просмотрит и решит … Через дежурного офицера Алексеев передал рукописный текст, написанный Николаем, и увел Его за собой …                К 11 часам в помещении управления (это была довольно большая зала – бывшая в мирное время залом заседания могилевского окружного суда)  дежурного генерала собрались:  собравшиеся разместились в несколько тесных рядах по стенам, вокруг всего зала и по обе стороны балюстрад, образовав восьмерку.   В правом верхнем углу восьмерки находилась входная дверь. Направо от нее, вдоль по поперечной стене стали нижние чины: солдаты Георгиевского батальона  в количестве полуроты, рядовые (красавцы!) собственного Его Величества сводного пехотного полка, кучка писак (писарей). Налево около двери замер генерал Алексеев. Далее поместилось все управление Штаба. В правом нижнем углу восьмерки заняла место туша генерала К. Толстого, а его многочисленные подчиненные и путейские чины заняли всю внутреннюю короткую стену зала. Левее, по длинной стене  стояли офицеры Георгиевского батальона, сводного полка и другие. Правее К. Толстого, стоял полевой интендант генерал Егорьев со своими выводками-чинами. Сжатый душный воздух в зале мелко вибрировал от напряжения, нервные лица у всех скосило в сторону входной двери, – достаточно было какого-то «толчка-детонатора», чтобы люди вмиг превратились в стадо неуправляемых  зверей-приматов… В дверях показался Государь. Он был «в серой кубанской черкеске, с шашкой через плечо». Военные союзнические кресты-награды, которые Он на торжествах носил, были сняты. На груди лишь ярко белел один единственный Георгиевский крест на темном фоне черкески. Поздоровавшись с генералом Алексеевым, Он обернулся направо к солдатам и поздоровался с ними негромким комнатным голосом. «Здравия желаем, Ваше Императорское Величество!» – полным, громким и дружным ором ответили солдаты. – И быстрым шагом Николай направился в глубь залы и остановился в перехвате восьмерки. Сотни пар ( и не пар) глаз смотрели-зырили на Него, стараясь до мельчайших подробностей разглядеть фигуру и лицо Его и запамятовать на вечно в своих страдающих душах и, болью пронизанных, горячих сердцах. (…Особо, профиль, в Его курносом лице была схожесть с изображениями Петра Первого – генетическая мужская наследственность передается через V(игрок) хромосомы …) Стоял  (очень волнуясь), держа левую руку, с зажатой в ней папахой, на эфесе шашки –правая, опущенная, заметно дрожала. Некоторые, знающие Его близко, отметили, что лицо было более пожелтевшее, посеревшее и обтянуто, и очень нервное. Через какое-то время дернул-мотнул головой и начал говорить речь громким и ясным голосом, очень отчетливо произнося слова, сильно волнуясь, иногда делая неправильные паузы между частями предложения (правая рука продолжала дрожать): «Сегодня… я вижу вас… в последний… такова воля Божия и следствие моего решения…» Далее Он сказал, что отрекся в пользу брата Великого Князя Михаила Александровича в надежде победоносно кончить войну. Горестно сожалел, что брат отложил принятие Престола до Учредительного собрания. Он благодарил присутствующих за верную службу Ему и Родине. Завещал во что бы то ни стало довести до конца борьбу против коварного, жестокого, упорного врага… Он кончил речь. Правая рука его уже не дрожала, а как-то дергалась. Наступила глубокая, полная мертвая тишина в помещении, где было собрано несколько сот человек, которые не дыша, не мигая смотрели на Николая… Поклонившись, Он начал обход присутствующих, подавая руку генералам, старшим, прочим кивая головой, кому-то говоря несколько слов, приближался к генералу Егорьеву (напряжение, наконец, – разрешилось: тут и там раздались кашель-всхлипы и вдруг – одновременно во многих местах; люди просто начали плакать, утираясь, гнусавя слова скорби будто по покойному-усопшему уже не в силах сдерживаться…) – Государь оборачивался направо и налево, по направлению звуков, стараясь улыбнуться, – но вместо этого у Него на лице вдруг на миг появилась гримаса боли, на глазах – слезы.  Тем не менее приблизился к Егорьеву, который от нервного перевозбуждения, очевидно, не владея  собою, спрятался за громоздкую фигуру Толстого. Генерал Толстой ужаснулся, полуобернулся назад, схватил правой рукой Егорьева и выдвинул его вперед себя, едва выговорив дрожащими синими губами: «Вот главный полевой интендант!..» – Николай на секунду задумался, а потом в упор спросил, глядя на генерала-интенданта: «Помните, что я Вам говорил: непременно наладьте перевозку для Армии!..» Подойдя к офицерам своего конвоя, он никому не подал руки, – зато он поздоровался со всеми офицерами Георгиевского батальона, только что вернувшимися из карательной экспедиции в Петроград …Между тем, судорожные всхлипывания и вскрики и стоны не прекращались. Многие из мундиров были отважнейшие люди: за плечами – несколько войн, ранения, но сейчас некоторые из них не выдерживали: падали в обморок (даже кто-то из конвойцев). Николай, озираясь по сторонам, со слезами на глазах, быстро направился к выходу. Навстречу Ему выступил Алексеев и начал что-то говорить. Многие не слышали, так как все бросились за Государем и поднялся шум от шарканья ног. До некоторых долетели лишь последние слова, выкрикнутые переволнованным голосом Михаилом Алексеевым: «… а теперь, Ваше Величество, позвольте мне пожелать Вам благополучного путешествия и дальнейшей, сколько возможно, счастливой жизни!» Николай обнял и поцеловал Алексеева и выскочил из зала…               
[Николай так и не смог последний раз обратиться к своим войскам. Между тем текст с подлинным обращением Его, написанный его рукой, имеется в архивах: «К вам, горячо любимые наши войска, обращаюсь с настоятельным призывом отстоять нашу родную землю от злого противника. Россия связана со своими доблестными  союзниками одним общим стремлением к победе. Нынешняя небывалая война должна быть доведена до полного поражения врагов. Кто думает теперь о мире и желает его, то изменник своего Отечества – предатель его. Знаю, что каждый честный воин так понимает и так мыслит. Исполняйте ваш долг,  как до сих пор. Защищайте нашу великую Россию изо всех сил. Слушайте ваших начальников. Всякое ослабление порядка службы (дисциплины) только на руку врагу. Твердо верю, что не угасла в ваших сердцах беспредельная любовь к Родине. Да благословит вас Господь Бог на дальнейшие  подвиги и да ведет вас от победы к победе Святой Великомученик и Победоносец Георгий». Буржуазная цензура запретила публиковать «Обращение Николая Второго к русским войскам» .(Когда в эмиграции спросили А.И. Гучкова, почему не был опубликован последний приказ царя?  Гучков покраснел, раздул шею и просипел, что «послание было несвоевременным, тем более что Николай II собирался вернуться на престол».) Тогда, возмущенный и одновременно оскорбленный такими действиями Временного правительства по отношению к бывшему Царю-Императору и Верховному  Главнокомандующему,  М.В. Алексеев издал свой приказ: «Приказ начальника штаба верховного главнокомандующего от 8 марта 1917 года №371. Отрекшийся  от престола император Николай II, перед своим отъездом из района действующих армий, обратился к войскам с следующим прощальным словом … – и включил текст обращения Николая, но с добавлениями: «после отречения Моего за себя и за Сына Моего от престола Российского, власть передана Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия» и «повинуйтесь временному правительству», – без последних слов цензура не пропускала) 8 марта 1917 г. Ставка. Подписал: Начальник штаба, генерал Алексеев»]
… Михаил Васильевич вдруг вспомнил и вновь почувствовал то состояние, которое у него было во время последнего доклада Государю … Он тогда не выдержал – прервал свой доклад – и с одышкой выговорил: «Ваше Величество, я действовал в эти дни, руководствуясь моей любовью к Родине и желанием уберечь и оградить армию от развала. Россия тяжело больна; для ее спасения надо было идти на жертвы…»  Николай пристально посмотрел на него и ничего не ответил. Даже умирая, в Гражданскую, в Ледяном походе, помнил Его взгляд и гадал: «Что Он мне хотел сказать?!.»
. . .                После полуночи на квартире командира запасного гвардейского полка полковника Е.С. Кобылинского длинно призывно затренькал телефон. Выработанный офицерский голос потребовал полковника и проговорил ему приказ Командующего Петроградским военным округом генерала от инфантерии Л.Г. Корнилова, чтобы в 8 утра быть на Царскосельском вокзале. Было сказано, что дело государственной важности, – обстоятельство самого дела не раскрыл. И лишь в купе Лавр Георгиевич сам рассказал о цели поездки. «Сейчас мы едем в Царское Село. Я еду объявить государыне, что она арестована. Вы назначаетесь начальником Царскосельского гарнизона». Они очень хорошо знали друг друга (потому Командующий и взял его с собой). Синие глаза Кобылинского вспыхнули, – он сделал движение, чтобы встать (сидели друг против друга). Удар кулаком по столику и приглушенный угрожающий повелевающий окрик: – Сядь полковник! Если не мы, то Советы замуруют их в Петропавловку… – только что лицо, выражающее милую почтительность, исказилось: стало страшным («Чисто шайтан!»). Никак не мог привыкнуть к внешности Корнилова: русскоподобное лицо с азиатскими «крапинками» («… а где сейчас найдешь русского с чисто славянской внешностью?») оно менялось от того что он делал и кем он был. Кобылинский представил, как выглядел Корнилов, когда он во время войны с японцами, окруженный под Вазые, повел в штыковую атаку свою (уже считавшуюся уничтоженной) стрелковую бригаду с приданными ей частями, ранеными и знаменами и прорвался – вышел из окружения… «Из набранных в Казанской губернии татар и мари сделал непобедимую – страшную для врага – Стальную дивизию во время Великой войны!..» [Великие просторы Русской империи рожали и взрастали великих  русских людей, которые брали от каждого народа нашей страны самые важнейшее и нужнейшее!.. Лавр Георгиевич был одним из таковых: рожденный от матери («Марьям») – татарки  – умнейшей и с фантастической энергией женщины, которая полюбилась русскому казаку Георгию Корнилову (через два года после женитьбы с ней он стал офицером!..) – Лавр был необыкновенно одаренным ребенком. Выучился, выделяясь среди сверстников своими способностями, стал офицером, ученым по изучении средней Азии, Индии (написанные научные труды не потеряли значимость и в наши дни) – возглавляемые им экспедиции «попутно» проводили и разведку … Только то, что Лавр Корнилов владел языками: немецким, французским, персидским, монгольским, китайским, калмыцким, урду – и, конечно, своими родными: татарским и русским, говорит само по себе о многом в интеллектуальном его развитии. Как и его служебные отличия-успехи, так и его богатейший научный вклад (географический, этнографический и военный) были отмечены множественными наградами: медалями и орденами, и научными званиями.]                … По прибытии во дворец генерала и полковника (представителей временного правительства) и сопровождающую их группу встретил обер-гофмаршал двора граф П.К. Бенкендорф. Корнилов попросил доложить о себе. Генерал Корнилов с закаменелым лицом и вслед за ним полковник Кобылинский вошли в детскую комнату. В эту же комнату из другой двери вошла Императрица Александра Федоровна. («Какой контраст между Корниловым и Царицей!») Офицеры поклонились. Она подала руку генералу, полковнику скивнула. Корнилов заговорил граммофонным голосом: – «Ваше Величество, на меня выпала тяжелая задача объявить вам постановление  Совета министров, что вы с этого часа считаетесь арестованной. Если вам что-то нужно – пожалуйста, через нового коменданта». – и показал полковнику рукой: «Вон! – Оставь нас наедине». – отослав Кобылинского, разговаривал с Императрицей наедине. – «… У меня все больны, – заявила Императрица  (бледная, с леденящим блеском в ярко-синих глазах). – Сегодня заболела у меня последняя дочь. Алексей, сначала было поправлявшийся, опять в опасности». Появились у нее слезы, но, справившись с собой, с холодным спокойствием произнесла: «Я в вашем распоряжении. Делайте со мной что хотите…» Корнилов вытянулся во весь свой достойный генеральский рост и – в почтительном тоне: – «Ваше Императорское величество… Вам неизвестно, что происходит в Петрограде и в Царском… Мне очень тяжело и неприятно… но для вашей же безопасности …» – и замялся. – «Мнэ все очень корошо известно!.. У Вас большэ ничего?» – «Так точно», – ответил смущенный Корнилов. Не говоря ни слова, Императрица повернулась и ушла в свои покои. Через несколько минут Л. Корнилов спешно покинул дворец … [Всю оставшуюся жизнь он говорил и писал, что «очень сожалею о содеянном!.» Он так и не смог не только простить, но и даже объяснить себе: как он, икона Белого движения, смог совершить такое: арестовать Императрицу, Царскую семью?!. Ему было известно, что во время бесславного правления Временного правительства не было ни одного монархического заговора, попытки посадить на трон нового русского царя, так зачем же тогда надо было буржуазному правительству арестовывать Николая и Его семью?!. (Потом, ужасаясь подлостью керенских, догадался: «Уже тогда начиналась подготовка к будущему уничтожению Николая вместе с семьей, – пока еще незамедная!..» Не так был прост Император Николай Александрович: отрекаясь от престола, Он, выторговывал для себя и близких некоторые условия: беспрепятственный проезд к семье в Царское село, безопасное пребывание там до выздоровления детей, проезд семьи и сопровождающих лиц до северных русских портов, чтобы оттуда уехать в Англию до окончания войны, после войны возвращение в Российскую империю для постоянного жительства в Крыму в Ливадии.) Созданная комиссия временным правительством для «расследования злодеяний царского режима», при всем старании, никаких преступлений не обнаружила, но все равно Николая с семьей за границу февралисты-врунисты не выпустили – они и не собирались этого делать.] Не вышло у гучковых-керенских, как хотели: не потешился Командующий войсками Петроградского военного округа Лавр Корнилов над Императрицей Александрой Федоровной, хотя арестовал Ее вместе с царскими ребенками, со всеми приближенными и слугами, отказавшимися предать-бросить своего Царя и Его семью.
… Придя в себя от стресса (внешне спокойная), Александра Федоровна бросилась уничтожать личные бумаги, письма, дневники и прочие документы, – при этом уничтожала не бездумно, а тщательно просматривала их, оставляя только нейтральные или создающие о ней (и супруге) положительное впечатление, остальное все сжигала в каминах. («Вот тебе Крым!.. Госпитали!..»)                . . .

9 марта 1917 года.
На заседании полного состава 1-го департамента Правительствующего сената Временное правительство принесло присягу – его власть получила правовое оформление и юридическую силу. Завеселевшие члены Правительства, приняли заявление Украинской центральной рады о поддержке новой власти – буржуазного правительства во главе с князем Г. Львовым, – тем самым Временное правительство признало Украинскую центральную раду, продолжив, запущенный процесс распада-разделения Российской империи… [Организационно оформились и активизировались национальные движения на окраинах страны (Финляндия, Польша, Дашнакцутюн, Кубанская Рада, Мусават, Союз горцев, Украинская центральная рада и прочие). Буржуазное негосударственное мышление и частнособственнический подход к делам и действам членов Правительства привело децентрализации и сепаратизму не только национальных окраин, но и центральных областей: например, таких как Поволжье; усилилось сибирское «областничество» – движение за автономию Сибири.] Государственная Дума, официально нераспущенная, могла теперь позволить себе лишь собираться изредка на поминальные посиделки, – называя их «частные совещания», где ничего государственного не думничалось: хотя «говорильная», как и раньше, по привычке продолжалась. 
. . .
В 11:зо литерный поезд с арестованным Николаем II прибыл в Царское Село. Он заранее в поезде простился со своей Свитой. После остановки состава старые (старшие) члены Свиты поспешали из Царскосельского вокзала, стремясь как можно быстрее покинуть свергнутого монарха, опасаясь за свое благополучие. Другая, меньшая часть, молодые члены (с грустными лицами) уходила не спеша, тоскливо озираясь по сторонам (у некоторых начали краснеть лица, на глазах выступили слезы), дойдя до ресторанчика, они остановились.   «Как я помню, здесь была кофейня. Я знаю даже хозяина этого кофэ. Давайте господа зайдем посидим, поговорим – когда еще такое еще можно будет: кто знает, что будет, что ждет нас?.. Попрощаемся… Заодно и с Его Величеством Государем и обговорим о Нем!..» – «Давай!.. Хоть раз сами собой побудем – мужчинами…» – «Ох напьюсь!..» Все разом вломились толпой, как простолюдины, где их радостно встретил сам хозяин («Не тот!»): молодой, наглый – взгляд и поведение типичного торгаша … В это время Николай (в черкеске 6-го Кубанского казачьего пластунского батальона с орденом Святого Георгия на груди) молча вышел из вагона в сопровождении вахмистра-ординарца Пилипенко, – к ним рысцой подбежал (он сам не ожидал от себя такого!) гофмаршал князь Василий Александрович Долгоруков.  Встречающий Николая комендант Кобылинский с конвойной вооруженной группой стояли чуть в стороне. К коменданту подошли двое в штатском, отделившись от остальных, – также прибывших на поезде – и один из них (Вершинин) – тупо отправив взгляд куда-то в сторону, проговорил уставшим голосом: – Наша миссия окончена, передаем арестованного гражданина Романова вам … Поприветствовав Николая как полковника, Кобылинский сделал знак вахмистру: «Свободны, – можете уйти»… Видя, как у красавца-богатыря исказилось лицо,  а из глаз выкатились крупные капли слез, уже – повежливее: «Вахмистр Пилипенко, вы освобождаетесь от ординаторских обязанностей бывшего Верховного Главнокомандующего».  Предложил Николаю пройтись и сесть в машину. Когда подошли к автомобилю, князь В. Долгоруков, услужливо открыл заднюю дверь: посадил Николая и сам сел. Поехали в Александровский дворец в сопровождении небольшого конвоя. Остановились перед запертыми воротами дворца. Часовые долго не пропускали царский автомобиль. («О-о-о! Какая разница на улице, кругом дворца и в парке, где часовые – все изменилось кругом!.. Но ничто меня не низложит!.. Буду тем, кто я есть!.. Как мною решено-обдумано в вагоне в эту ночь под утро!..») Наконец-то выскочил прапорщик не какой-нибудь лейбгвардеец – как привык вокруг себя видеть, – так себе, заморыш: плюгавенький, с обкуренными заросшими усыщами. А сколько спеси и издевки в его громком гортанно-хриплом голосе: – Открыть ворота бывшему царю! Рядом сидящий князь Долгоруков по-человечески пожалел,– одновременно и удивляясь, – глядя на спокойного,  как и раньше сохраняющего выражение Его Высочайшего Царско-Императорского Величества, и подумал: «Как это я  раньше не замечал за Ним, что Он такой: другой на его месте сник, поник бы!.. – ворота раскрыли, автомобиль въехал, и ворота захлопнулись. («Вот и закончилось царствование Императора Никола II – как просто и беспощадно в жизни!..» – подумал князь.) 
. . .

…В этот день Синод обратился с посланием «К верным чадам Православной Российской Церкви по поводу переживаемых ныне событий». Послание начиналось так: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой  на ея новом пути». Факт неоспоримый и несмываемый, позорный: Церковь признала (одна из первых) государственный переворот правомочным и официально провозгласила начало новой государственной жизни России, объявив революционные события свершившуюся «волю Божию». (Послание благословило «свободную Россию»! Синод «санкционировал февральскую революцию – это до созыва Учредительного собрания и при фактическом отсутствии отречения от царского престола Великого Князя Михаила Александровича!..) Санкционировал не только говорильней и обращениями, но и пакостными, предающими своего Божьего Помазанника делами: еще за два дня раньше решением синодальной Комиссии по исправлению богослужебных книг под председательством архиепископа Финляндского Сергия были проведены изменения в богослужебных чинах и молитвах в связи с происшедшей переменой в государственном управлении. Дом Романовых назывался «царствовавщим», то есть в прошедшем времени. Вот именно эти действа подтолкнули Временное правительство 7 марта принять постановление об аресте Царской семьи. (Это ли не предательство Николая Второго и Его семьи и духовное убийство, – за которым стало возможно без суда казнение: физическое мучительное, зверское убийство!.. Вот как поступила с Нашим Царем и Его семьей Русская Церковь!..) Конечно, были батюшки истинно верующие и служащие Церкви Русской! (Богу – народу!) Только в то окаянное время, народ в своем большинстве суггестированный буржуазной торгашество-накопительской пропагандой, был невменяем к вопленным молениям и призывам этих батюшек, старцев, к восставшим против почитания Царя, прекратить устраивать дьявольские козни!.. Наши святые отцы видели причину духовной болезни России в соборном грехе измены Царю из Рода Романовых, попущении ритуального заклания Святой Царской Семьи извергами, в нераскаянности сердец в содеянном и допущенном … Отвергнув Царя, подняли руку на все святое и на Господа!.. С этого времени на пути  к завершению (второго) этапа Великой Русской Революции (Буржуазной революции),  уже не было каких-либо серьезных преград… [Русская «элита» (саркома  на народном теле!) – буржуа (самая сволочная в мире!), – подстрекаемая  и поддерживаемая западными братками по банде, не смогла бы без поддержи и  благословения РПЦ, принудить Помазанника Божия к отречению от власти, – чтобы вольготно (без Царя и Бога) шизофренизировать!..] РПЦ официально назвалась «республиканской». Синод повсеместно заменил поминовения царской власти молитвенными поминовениями «народовластия», провозгласил в богослужебных чинах Россию республикой задолго объявления России Александром Керенским республикой!.. [«Господа! Граждане второй буржуазной (уже олигархической!) Российской республики – территориально равной только Великой Руси! – Вы сами видите, что выводы по отношению к руководству Русской Церкви сами делаются:  в те «срамные» и одновременно «великие» года  «святым отцам» Русского Синода принадлежит одна из ведущих и определяющих ролей в свержении института царской власти!..»]

. . .                – … Ресторатор, хозяин! Очистите для нас зал… Да, да мы одни хотим посидеть, выпить и закусить… Хорошо заплатим… Вот возьмите предоплату… Два стола поставили в середину зала и вокруг уселись восьмеро свитских. Ресторатор (долгий, с длинным лошадиным лицом) первый раз видел таких генералов, ведших себя как пиджаки-выпивохи… Хозяин был радостно изумлен. Он охотно и весело сам исполнял услуги ( так его попросили): за добрую выручку он не только это будет делать… Приказали ему, выгнав всех клиентов, закрыться и некого не пускать. Придурковато побежал исполнять. Смотрел оттуда. как все дружно встали, сказали удивительный тост, – смысл которого был непонятен – и выпили по фужеру (не шампанское, как положено господам офицерам, а водки). «Ой, как хорошо пошло!» – зарадовался хозяин. (Он сам никогда на работе не пил, но вел себя как будто подвыпивший – так легче общаться с пьяными… – «А как по-другому: трезвому, с невменяемыми!?.») – Господа! Давайте еще раз встанем и дадим клятву… – Кому? – Государю Его Величеству, народу… – Нет! –  Богу, России и Себе, что мы и каждый доведем Правду о Царе-Императоре Николае Втором и этим хоть как-то смоем с себя позор-грех за наше бездействие!.. И давайте еще раз тост: «За Царя, Россию и народ!..» – А я за народ не буду… – и сел: – Народ пошел на поводу и, науськанный аморальным классом частнособственников, кинулся на нас, дворян, чтобы забрать у нас власть для буржуйов – которые, уничтожив нас, как класс, поделят страну вместе с народом и, устроив для себя Рай, а для остальных Ад, будут жить в своей морали и нравственных собственных определениях… – О каком Боге и морали говорите?! – Бог у них – деньги, а мораль – нажива!.. – Вери веел!.. Согласен, давайте клятву – Богу и России!.. Бог есть и будет, пока есть Мир!.. А Россия есть и будет, пока в стране будет жить и множится великая трудовая русская нация! – Не может же она позволить себе выродиться!.. – О, да!.. Вы есть марксист!.. – Любой, называющий себя грамотным, – тем более – интеллектуалом, обязан быть знаком (а еще лучше – знать) не только с «Библией», но и с «Капиталом»…А почему не собе – себе? – Еще проще: пока мы живы, через наши восприятия (они могут быть только материальными)  существует и мир, а когда наше материальное тело покинет загадочная теопольная масса, называемая душой, мы исчезнем как таковые и вместе с нами исчезнут наши чувственные восприятия мира!.. То есть в нашем, земном, понимании мы – смертны!.. Клянемся!.. – Клянемся! – басом грохнули подобно восьмидюймовкам … – Его Императорское Величество, Николай Второй, Помазанник божий не отрекся, а передал Престол своему Брату Великому Князю Михаилу Александровичу!.. – Вот именно: не отрекся, но передал Михаилу Второму, который, поддавшись на уговоры делегации Временного правительства, и, как известно, Г.Львова, А. Керенского, М. Родзянки и других, Михаил подписал очень странный и подло продуманный документ «Акт о неприятии верховной власти» и этим действом передал всю полноту монаршей власти не следующему по старшинству представителю дома Романовых, а Временному правительству, которое, в свою очередь, должно было организовать созыв Учредительного Собрания, где бы они могли лишиться власти, ввиду определения формы государственного устройства России. Пойдут на такой риск керенские, львовы и гучковы?.. – Пока они в здравом уме, – никогда! – Вот именно: фактически Царь Михаил передал верховную власть демагогам и политическим авантюристам, ни перед кем не ответственных. Более того, акт Михаила Александровича сделал Правительство независимым от Думы и освободил от какого-либо сотрудничества с этим государственным органом… – Какая Государственная Дума? Да нет его уже давно: распущена!.. – Значит… – протянул голос: – Виновен Михаил!.. – И – Церковь!.. Застучали в входную дверь с улицы. Хозяин поспешил к дверям и – услужливо-заискивающе: – Кто там?.. – Это мы, постоянные клиенты. Открывай!.. Дверь выломаем!.. – Не можу: у меня знатные люди. – Знаем какие, кто такие: они не люди, а царские преступники!.. Вот мы кое-кого вызовем так вызовем и тогда и тебе, лейбезисту, ох как будет плохо! Открой, дурень!.. Бледный, – на лице выступили рыжие конопушки – ресторатор подбежал к сидящим и сиплым голосом: – Слышите? Требуют открыть!.. Уй-ю-ю!.. Выломают дверь!.. Опять побьют посуду и меня!.. Тут вскочил один из свитских (самый пьяный), выхватил наган, взвел курок и три раза выстрелил в дверь (делал это умело – на рефлексе). Что там поднялось на улице: ор-рев, визг и залповый мат, угрозы: – Ну погоди, опричники царя Николашки Кровавого! Мы кое- кого приведем и они покажут вам как по людя'м стрелять!.. – Обучились все безнаказанно, а теперь вас самих постреляют, порежут –поубивают!.. – голоса убегали и вскоре их не слышно стало. – Ну чего Вы трясетесь, хозяин, давайте с нами… На выпей, – налили, подали полный фужер холодной водки. – Пей!.. Ресторатор взял трясущими руками фужер из тонкого прозрачнейшего стекла (под хрусталь), прижал к губам, подзингал передними зубами об питейную посудину-прибора и сделал большой глоток, (не поморщась – будто не водку). Сидел смотрел, через какое-то время, лицо у него ожило, налилось жизнью, он блестнул глазами и допил до конца. Он стал не интересен. Все занялись снова самим собой… – На чем мы?.. – На церкви остановились … – Церковники: попы буйноволосые, широкозадые, рясастые – жеребцы стоялые: думают только о своих благах, животах своих, – у многих у них ничего нет небесного: «Служат ради куса хлеба, а не ради Иисуса!»– как они мотнули Царя!.. – Не все же глупые, живущие только для своей мошны, спесивые, кичливые, думающие только о своем богатстве и наживе?!. – Вот мы и дали клятву, кою и исполним: доведем до народа, что не будет Царя, не будет России!.. Если не мы, дворяне, то кто же?!. – Распутин Гришка… – Давайте не будем! – не было бы его, то придумали бы!.. Надо сказать-довести до народа какие дела сделал Государь наш Николай Второй, будучи Царем-Императором Российским  и этого достаточно, чтобы люди определились в величии нашего Царя!.. – Да все очень просто: Антанте нужна нелегитимная власть в России, чтобы не делиться … – Об этом потом, а сейчас – о том каким предстает наш Государь, как руководитель величайшей Русской империи … – Господа! Позвольте мне высказать… Считаю, что, во-первых, Он, Его Величество, вытащил страну из средневековья на современный машинно-индустриальный уровень: из сохасто-плужного – через парово-двигательного, внутренне сгораемого – в современный электродвигательный… – Так и – в электроэнергический век!.. Да пока на планете не сожгут всю нефть не дадут роквеллеры перейти на сверхсовременные и чистые и простые в устройстве и эксплуатации электрические двигатели и, соответствующие конструкции: так и будут ездить на бензиновых канистрах с огненными факелами в двигателях … – Не перебивайте!.. Короче, Николая Второго, устранил Запад с помощью русских же, которые из баранов и лавочников, за то, что при нем Россия успешно стала современной – да не просто современной, а передовой в мире по всем показателям!.. Россия стала мировым конкурентом для западного капитала… Конкретно,  английские спецслужбы убрали Николая и дальше будут делать все, чтобы совсем Его убрать… – Понимать, как убить?.. – В случае гибели Царской семьи Королевский дом Англии становится прямым наследником погибших в России царственных родственников … – Толку-то – не вывезешь! – И вывозить не нужно: все золото Романов уже находится в Англии: убийство Царской семьи (именно – всей семьи – чтобы не осталось наследников – а не одного Николая) давало право присвоить английскому королю 440 тонн золота из золотого запаса России, хранящегося в Альбионе, и еще 5,5 тонн личного золота Николая Второго, которое находится в залоге под поставку вооружения в инглиш банк. – Мотив такого убийства есть и США. Эти два вечных друга – хрен да подруга – все и всегда делают дела вместе, когда против нас… – Ну с Англо-саксами ясно, а при чем тут Америко-афрокосы?.. – Притом… налей-ко мне еще: что-то меня сегодня водочка не берет … – Мы знаем, что на 2-й Гаагской конференции – между прочем, Гаага была создана благодаря инциативности и авторитетности Николая – было претворено в жизнь российское предложение о создании Международной валютной федеральной системы (МВФС). Каждая из 48 стран участниц должна была внести определенную массу золота, – местом хранения мирового золота был выбран Нью-Йорк. Так вот, Россия с 1908 по 1913 годы партиями на военных кораблях не более 5 тонн отправляло золото в США.   24 января 1909 года один из кораблей с грузом затонул (или потопили). Стоимость золота на его борту составляла 3 млн долларов, его масса – 4, 5 тонн. Таких грузов мы успели отправить около десяти. Так вот теперь подсчитайте сколько лежит золота у янки, – все оно будет в карманах у банкиров…Трудно поверить, чтобы они не жаждали такой поживы, организовав убийство Царской семьи!.. И Россию, Матушку, вместе с Ним захотят уничтожить как страну!.. Выдвинут в руководство нашей страны таких … Нет, не врагов – открытые враги не пройдут – просто достаточно недорослей, необразованных – да просто неспособных, слабоспособных поставить в руководство страны – вот тебе руководитель, который и развалит или просто не даст ей развиваться... Известно же с издревле, что Руси-Руссии можно навредить только изнутри, самими нами, живущими в стране…  И наоборот, благодаря правителю возростает Русь!..  Вот Он и Его пример и являет, как благодаря правлению Николаю, совершено в России: индустриализация, проведенная столь успешно в промышленности и в сельском хозяйстве (правда, не дали Столыпину довести до конца, но и то что было сделано дало много: не стало голода!..) потянуло и другие отрасли и улучшило жизнь в стране: показатель роста населения это очень о многом говорит: за почти четверть века правления Николая Второго население  выросло официально на более 60 млн человек (а по факту – на 80 млн). Где? Когда такое-то было? При каком монархе?.. А каких могучих союзников Он взрастил:  Армию и Флот!.. – А как Он национализировал спирто-водочную промышленность и пустил на социальные нужды страны… – И не только!.. Разве можно было поднять промышленность – особо военную и еще во время войны без национализации – это аксиома, правило!.. Вот и спелись буржуины с Западом, что б самим всем владеть … – Каких устриц нам не хватало?!.  Царизм-феодализм!..  Да наш Государь Николай лучше и умелее вел державу, чем западные самохвальные буржуйовские правители, – сильный, пьяный голос, – раздавшие свои страны самим себе: частникам-буржуа, которым, как и всем буржуа любого цвета кожи и глаз не нужна родина в нашем дворянском понимании, а нужна страна, где можно, создав безнравственные и бесчеловечные законы, больше взять наживу… А как Он умелыми направленными реформами ликвидировал основное социальное напряжение в стране: уравнял крестьянское сословие, – а крестьян у нас более четыре пятых населения – они получили право распоряжаться своей землей, упразднив при этом общины. В руках у них сосредоточилось более 80% пахотных земель, а в азиатской части страны – почти вся. Площадь помещичьих угодий при этом сократилась и продолжает сокращаться. Государем Императором Николаем II было проведено столько реформ по улучшению земельного устройства крестьян, сколько не проводилось за все время существования Российского государства. Главное, все Его реформы, Указы очень четко исполнялись!.. Россия не только вволю, досыта себя начала кормить, но стала первой по производству главнейших сельскохозяйственных продуктов в мире! Выращивая более половины ржи в мире, четверти пшеницы, овса и ячменя, более трети картофеля и некоторых других продуктов, стала первой «житницей Европы»!.. На долю Российской Империи приходилось две пятых всего мирового экспорта. Мощное развитие промышленности и сельскохозяйственного производства, плюс положительный торговый  баланс позволили Николаю Второму провести денежную реформу и ввести в России устойчивую золотую конвертируемую валюту, благодаря чему экономика России была эффективной в течение всего периода Его царствования!.. Золотой запас Государственного банка возрос с 648 млн рублей в начале Его правления до 1604 в 1914 году! Бюджет стал активным и рос без введения новых налогов!.. Каким и кем надо быть, чтобы не понять, что мы сделали, заменив такого Правителя на Правительство гучковых и львовых – коррупционеров и воров, которые со своей рыночно-внеплановой экономикой введут страну в хаос, а население – на вымирание ! Хотя первое время те и те поживут, а потом исчезнут: как классы: в буржуазном обществе сосуществуют минимум два антогонистические  сословия: эксплуатируемые – рабы-работники и паразиты-буржуа… Простите, что, наверное, утомил, но когда еще будет время посидеть поговорить о человеке-Личности, которому мы служили верой и правдой, и которому мы посвятим свои жизни, чтобы не только народы Российской империи, но и весь мир узнал правду о нашем Царе Русском Николае Втором!.. Тут было сказано, что, благодаря Ему население увеличилось с 125 миллионов человек до 187! Где, когда, в каком государстве такое было – включая и Россию до Него?!.  Почему такой прирост населения? Когда это происходит?.. – В Рассеи – долгая зима, длинные ночи, мужик большую часть времени лежит на печи в обнимку с женой и от скукоты и от беспросветной темноты у  себя в голове и на улице, ну и давай мужичище резвиться: игры придумывать – играть, а что такое контрацепция понятия не имеет и их нет у нас … – Да все происходит от того, что бабы в народе богобоязливы и на аборты не идут: греха боятся: детоубийства – это более, чем взрослого … – Атавистическое мышление у вас, господа: ответ кроется в том, что имеются в наличии условия для прокорма и содержания большие многочисленные семьи  и говорит о жизненной силе, высоком уровне благосостояния нашего народа – люди обеспечены и живут хорошо,  уверены в будущем!.. Теперь о другом: общие расходы на долю культуры и народного образования выросли в 8 раз – это более два раза больше, чем во Франции и в полтора – Англии!.. Самодержавная власть при Императоре Николае Втором способствовала прогрессу России, как правого государства: население получило право на неприкосновенность личности, свободу слова, печати и союзов. Появились партии, которым не запрещалось участвовать в политической жизни в стране. Был принят закон о всеобщем начальном образовании и веротерпимости, – я уж о бесплатной медицине пропускаю – это что-то из далекого будущего человечества, – избран Парламент (Государственная Дума), судебная власть отделена от исполнительной. Было создано самое передовое по тем временам рабочее законодательство обеспечивающее нормирование рабочего времени, вознаграждение при несчастных случаях на производстве, обязательное страхование рабочих  от болезней, по инвалидности и старости. Была отменена ссылка в Сибирь… Национальные и этнические проблемы решались без насилия … – А давай вспомним пять любимых песен Русского Царя Николая!.. Застучали в дверь (поняли: «Прикладами!») и – грозно: «Будем стрелять!..»                Протрезвели свитские. – Ресторатор, открой, а то они взломают дверь… Господа! Спокойно, без баловства … Где же он?.. – Сбежал!.. Идите кто-нибудь откройте… Послышался страшный треск, выламываемой входной двери, и захлестали-загрохотали выстрелы: винтовочные, наганные, револьверные …
Удар пули винтовочной по лбу по касательной был такой силы, что он потерял сознание и его отбросило на пол. Рядом с ним грохнулся другой кто-то из свитских и начал мучительно мычать-стонать. Очнулся. Тоненькая струйка крови залила лицо и это спасло его: посчитали убитым, – а раненого соседа, лежащего, стонущего начали закалывать ( «штыком!») – завизжал высоким смертельным голосом, – подумал: «Точно, как свин, когда его режут!» – и волосы шевельнулись на голове.  Он не открывал глаза, хотя все представлял-слышал что с ним и с другими свитскими делали: загрузили в большие ломовые сани – его сверху придавили трупы убитых. Давило, но первое время  терпимо. «Жив!»– он смог –с трудом – голову сдвинуть, чтобы стало возможно дышать. «Повезли». Он слышал доносившиеся звуки говорящих возчиков, речь не различал, хотя как-то смысл до него иногда доходил. Понял, что везут их на старое заброшенное кладбище. Вспомнил даже название его на ижорском языке: « Нурэтойюма». Стало тяжело. Что-то, откуда-то изнутри начала поступать все усиливающаяся мучительная тяжесть. Он такое еще никогда не испытывал. Это была не только физическая, но и какая-то душевно-нервно-психическая… Про себя начал читать молитвы … Не помогало. Внутри его его личностное Я кричало, ревело-просило, что он должен что-то делать такое! – иначе смерть!.. Умирать он не хотел!.. Справа начало холодить: понял, что трупы остывают. Вдруг: «Меня, живого, вместе с мертвыми (мертвый уже не товарищ!) закопают в сырую промерзшую землю!?.» От этой реальной перспективы он едва не погрузился в кому (интуитивно, понимая, что ему уже не выйти из коматозного состояния, сверхусилиями удержал в себе искорку сознания и… постепенно восстановилась работа мозга…Неосознанно начал думать о Государе Николае и почувствовал, что стало легче … «Надо до конца … чтобы не было со  мной, буду думать о Нем!.. Мысли материальны и доходят куда надо – проникают везде, доходят до Бога – Вселенского Разума… Не сказали – не договорили о Нашем Последнем Величайшем и по любу нам (русским) Царе-Императоре Русском Николае Втором!.. Он Фельдмаршал Британской Армии и Адмирал флота Королевских ВМФ Британии – это общемировое признанное звание, а у нас Его только полковником (хотя Он гвардии полковник !..) называют – российское звание, не упоминая о настоящем мировом Его воинском звании. А языки не только пять знает и свободно говорит и пишет, но другие понимает и по-бытовому говорит… О, народ, народ не знает что все свои земли в Алтайском крае и в некоторых местах Империи Он отдал безвозмездно! Безвозмездно же вложил свои огромные царские личные средства на алтарь Победы в Великой войне!.. (Только в Лондонских банках более 4 миллионов  рублей!..)  И не говорят, не пишут об этом, как с воинскими званиями. Сам Он, порядошный: не лопочет-тараторит, не соблюдая ни правил говорения, –ни интонаций, ни препинаний, как попрыгайлы-живчики – из необразованных пубертатнообразных выскочек… Ох, как тяжелеет!..  Надо говорить-думать, думать пока могу!.. Хорошо, что Он не отрекся, не был кровавым…  (В трагедии на Ходынке Царь не был виноват: это была первая подстава!.. – он оказал погибшим и пострадавшим большую материальную помощь… А в 1905 году  провокаторы начали стрельбу по войскам, чтобы вызвать ответную стрельбу. Как позднее выяснилось в больницы было доставлено не более восьми десятков трупов, а не 5000, как писали и кричали с трибун русофобы и богоборцы. Николай Второй и тут не остался безучастным: из личных карманных денег выплатил каждому пострадавшему и их семьям компенсацию по 50000 рублей – огромные по тем временам деньги, – и оказал моральную поддержку. Тогда в 1905–1907 годах революцию удалось предотвратить благодаря твердой воле Государя – тогда офицерский состав, состоявший в основном из дворян, не изменил Присяге – не предал Царя, который был одним из самых сильных правителей России… Не проиграл русско-японскую войну: контрибуции не платил, и флот тихоокеанский сохранил и усилил, а войну Он, Царь-христианин, не стал продолжать: сказал: «Не будем губить людей!..»)  В этой Великой войне привел страну к порогу победы, – осталось только переступить порог, но не дали предатели из элиты (они по самообзывалке элитой кличутся, но в жизни народом они считаются самые поганые и  подлые, – и стелить их шкурными  душами в Аду предбанники с кипящей смолой!)…И как только смог Он столько лет крепиться и жить-дышать в атмосфере зависти, сплетен и интриг!.. А смогли бы эти шакалы-подляги один на один с Ним?.. Который, отличный охотник,  воин – лично подстрелил  104 тура (зафиксировано), медведей' брал на рогатину – не каждый русский мужик из медвежатников так-то!.. Да ни один подляга не смог бы … Сколь скромен был Государь в семейной и личной жизни: вещи и обувь в семье переходили от старших детей к младшим, Сам носил свои «жениховские» костюмы до последних дней… Сердце Его не ожесточилось властью, сверхбогатством (вот что значит благородная кровь и царско-дворянское воспитание!): Он не отклонил ни одно ходатайство о помиловании, дошедших до Него, исполнено меньше смертных приговоров, чем до Него!.. Заключенных гораздо меньше, чем в других передовых государствах: 56 человек на 100000 населения … Чиновников – в 1913 году – 163 человека … Создал величайшую по силе, мощи и процветанию Империю, которой не было равных!.. А как возвеличил русскую Православную Церковь: 67 тысяч церквей и 1 тысяча монастырей  по Российской Империи, обладающая огромным влияние не только в нашей стране, но и на Святой Земле, покровительствовала православным христианам по всему Миру: в Европе, Азии, Америке и Африке … Он сократил службу в Армии до 2-х лет, во Флоте до 5-ти … В тяжелейшее для Русской Армии время, Николай принял на себя Верховное командование, и пока Он возглавлял войска, неприятель был остановлен, а потом, кое-где было проведено контрнаступление … Кроме того, все тогда увидели каков Он  смел, не боится смерти и чего-либо другого, если это нужно сделать для земли Русской … Внутренняя смута (с помощью внешних врагов!) не дала Ему довести дело до Победы … Проведена умелая мобилизация: в России доля мобилизации была наименьшей – 39% от всех мужчин в возрасте до 49 лет, тогда как в Германии – 81%, в Австро-Венгрии – 74%, во Франции – 79%, Англии – 50%, Италии – 72%... Наша страна едва ли не единственная не испытывала проблем с едой – карточки ввели только на сахар и то в конце… – не то что германцы, которые исходили брюквенным поносом… Это все потому, что Банк выдавал крестьянам большие ссуды и земли пахотные были в руках крестьян – в Сибири 100% и европейской части не мало: 90% …Устроены были даже казенные склады сельхозоборудования, снабжавшие население земледельческими машинами … К тому же цены на все – одни из самых низких в мире, наряду с налогами!.. А-а-ахх!..– не громко (но лошади насторожили уши) –…Бюджет увеличился более чем в три раза … Наш Император создал самое совершенное демократическое государство … В 1908 году ввел обязательное начальное образование и к 1916 году грамотных в Империи было более 85%... Перед войной уже было больше ста вузов со 150 000 студентами – это второе место в мире … Бюджет народного просвещения вырос на 628%!.. Перед революцией проведен был закон о полной  бесплатности образования и жизни во время обучения учащихся в профессионально-технических образовательных учреждениях и семинариях… В 1898 году ввел бесплатную медицинскую помощь: чтобы ее получить достаточно быть просто гражданином Империи – по количеству врачей Россия находится на втором месте в Европе… Невиданными темпами по всей стране построились: детские сады, приюты, родильные дома, ночлежки для бездомных – и на это все находятся деньги – не воруют чиновники!.. Поднял на должный статусный уровень коренную стержневую империю образующую нацию великороссов: русский национализм стал самой мощной силой в легальной политике, жестко отстаивающий русские интересы – особо там, где мы соприкасались с недругами. Провоцировал созданию множества организаций, партий и всякого рода патриотических движений: от Союза Русского народа и  Всероссийского Национального Союза до местных организаций, широкой сетью покрывших всю страну – куда русский человек мог прийти и рассказать о своей беде, попросить помощи или сам мог оказывать помощь … Промышленность как выросла при Нем: ВВП вырос более чем в 4 раза, добыча каменного угля – в 5 раз, выплавка чугуна в 4 раза, меди и марганца в пять, протяженность железных дорог и телеграфных сетей удвоилась, удвоил свой тоннаж и без того самый большой в мире речной торговый флот; по показателям производительности труда в промышленности опередили мы США, Англию и Германию … Благодаря умелой активной деятельности Царя Николая возникла удивительная экономическая устойчивость – даже во время мирового экономического кризиса 1911 – 1912 годах Россия, наоборот, была на подъеме  и смогла откликнуться на просьбу США в 1914 году: направила 2000 русских инженеров высочайшего уровня-класса для создания тяжелой военной промышленности (Они в отместку-благодарность помогли русской буржуа в тандеме с Западом совершить революцию у нас!)...  Нефть в сыром ввиде не вывозили, а перерабатывали, получая при этом, громадную дополнительную выручку и Запад при том держали в зависимости от России … Темпы роста национального дохода – 1-е место в мире, темпы роста производительности труда – тоже 1-е … Мы – крупнейшие в мире экспортеры продукции текстильной промышленности, машиностроения… Россия стала крупнейшим в мире экспортером зерновых, льна, яиц, молока, масла, мяса, сахара и другого … На первом месте в мире мы по количеству лошадей, крупного рогатого скота, овец, коз и свиней … Без единого выстрела присоединили Северную Манчжурию, Тяньцзин, Северный Иран, Урянхайский край, Галицию, Львовскую, Перемышльскую, Тернопольскую и Черниговскую Губернии, Западную Армению… Идет масштабное и быстрое освоение Сибири, Казахстана и Дальнего Востока … Государь стоял вне и выше интересов богатеев буржуа и разных гульдяйских групп и слоев населения – основа для Него был народ!..  Свобода прессы, слова столько, сколько не было до Него… – кажется, начал повторяться, но надо продолжать – иначе задохнусь, замерзну – помру!..  Автором всех преобразований был Он, – как могло быть иначе – Царь … Крупнейшие запасы золота в мире у России, русский рубль – самая крепкая и надежная валюта … Сильнейшая Армия, которая, к тому же, быстро развивается. Лучшие винтовки, пулеметы (доработанные русскими оружейниками), полевые орудия … Русский военно-воздушный флот самый большой в мире: более 700 самолетов … Сильнейший в мире Морской Флот!.. Лучшие в мире эсминцы, линкоры, мины и тактика минных постановок … Ох, сволота! – дышать нечем!.. Употребление спиртного на душу в России самое низкое в мире – меньше нас пьют только лопари норвежские … Построена Великая Сибирская магистраль –какими темпами! – и продолжается такими же темпами строительство железных дорог, не смотря на войну. Царская власть без пафосных лозунгов успешно развивала экономику и жизнь в стране … Гаагский Международный суд? – Вот это судилище! – это Его, Николая II, детище … Число психбольных на 100000 человек (на 1913 год) составило 187 человек – гораздо меньше, чем в других  …  Самоубийств: 4,4 … При Нем не стало инфляции и безработицы … Преступность ниже, чем в США и Западной Европе… Какой расцвет культуры русской! Такого головокружительного, крутого взлета живописи, архитектурного зодчества, литературы и музыки не знала ни одна страна! .. Философия … Наука: впервые в мире изобретены: беспроводной телеграф, радио, электроннолучевая трубка, электронный микроскоп, электромобиль, электрический омнибус, электромагнитный сейсмограф и основана наука сейсмология, астрономические часы, электрическая подвесная дорога, трамвай, гидроэлектростанция, электроплуг, порошковый огнетушитель, вертолет и бомбардировщик, штурмовик, гидрослет, ледокол, подводная лодка, подводный минный заградитель, ранцевый парашют, автомат, нашли способ делать качественные цветные фотографии… Автомобильная и авиационная промышленности были на уровне мировом, отличались прочностью и надежностью … Одни из лучших в мире паровозы!.. Даже основателями Голливуда двое (из пяти) были из России … Русский парфюмер Веригин придумал «Chanel №5», а не Коко Шанель … Остановились. Что дальше будут делать?!.  Буржуа: выскочки безродные, в купе с частью  глупого народа отреклись от Царя и Бога, совершив тем величайшее греховное предательство!..» – Туда нам не проехать!.. Давай в овраг сбросим: вон скоко снегу – не видать будет, а скоро вешними водами и снесет-смоет трупы и концы в воду… Ха-ха-ха!.. Сбросили, поехали обратно. Жуткий холодящий душу звук заполнил овраг, окрестные лесо-кустарниковые островки и все вокруг… – Шо такэ?!. – сквозь цоканье зубов, – перепуганный голос одного из возчиков. –Да один из трупов воет-стонет… Удивлялся, когда волочил: «Почему у его тело мягкое?..Не окостенело, как у других?..»  Видать живой еще… – Уф!.. Я уж о другом подумал: всякое про эти места-те говорят-сказывают, – крестясь – Вдруг вылезет!.. Донесет!.. – Не боись, я его в самый низ положил и остальными завалил …
. . .

В перерыв в раскорячку (от долгих сидений корежило ноги) Гучков   подошел к Премьер министру Г. Львову. – … Милюков  снова собирается выступить и поставить вопрос о выезде бывшего царя Николая и его семьи в Англию… – Нечем ему больше заняться … Подключи его к своей работе: надо добиться от  Петросовета  отмены Приказа №1, либо, по крайней мере, распространения его действия только на тыловые части… – Не нужно было Милюкову давать тогда ездить в Могилев и тогда могло случиться так, что вопрос о Николае был бы окончательно и навсегда решен… Нельзя Его выпускать и Его семью за границу: отправить Романовых за границу значит вызвать новые вспышки протеста левых кругов, активизировать и консервативные элементы!.. – Именно, окончательно и навсегда решен должен этот архиважный вопрос здесь, в России!..Что еще?.. – Вот Александр Федорович составил проект …инструкцию ограничения для бывшего Царя и Его семьи, арестованных, чтобы жизнь в дворце была для них адом, как сам Керенский выразился…Через Постановление Правительства хочет провести. Премьер взял проект, начал читать (про себя) ограничения: «…Царская семья и все, кто остался с ней, должны быть изолированы от внешнего мира… Заключенные могут передвигаться только в пределах дворца... Прогулки могут совершаться только в отведенных для этого места в парке и специально огороженных, – во время прогулок узники должны окружаться вооруженным караулом… Богослужения совершать только в дворцовой церкви…Всякие свидания заключенных запрещены и могут быть допущены только с согласия Керенского…Вся переписка должна подвергаться цензуре коменданта дворца…Дворец и парк должны быть оцеплены круглосуточными караулами солдат…Должно осуществляться двойное наблюдение за жизнью заключенных: наружное, принадлежавшее начальнику караула, и внутреннее, принадлежавшее коменданту дворца …»  Кроме этих мер, предлагалось принять еще две меры: отобрав у Императора все его документы, ограничить свободы у него и внутри дворца: отделить от Государыни, чтобы виделся с ней под наблюдением дежурного офицера, в присутствии всей семьи и приближенных только за едальным столом и, чтобы общались только по-русски … Князь-премьер поднял большую пеговласую гривастую голову и выпучил  свои светлые глазища на Гучкова: – Как!?. Я, князь, дворянин, должен своим премьерским решением утвердить эти его мерзопакостные злодеяния?!. Это больнее и унизительнее, чем физическая кастрация!.. – У него самого отрезали, вот он хочет, чтобы и другим было так же больно … Львов в ужасе взглянул побелевшими глазами: – У кого?! Что отрезали!? – У Керенского… Почку… – Уф!.. Еще раз повторяю, я – князь, дворянин – не бе'зрод: мешок с деньгами, у которых принято так-то… Пусть Его называют бывшим, но Он – Царь-Император и посажен временно до решения суда, и еще Высшая Чрезвычайная Комиссия только что приступила к расследованию… Конечно, до суда и следствия Он должен не на курорте прибывать … Дворцовая  полиция разоружена, арестован ее начальник полковник Герардид, арестованы и другие высшие офицеры. По внешнему периметру Дворец оцеплен солдатами Петроградского гарнизона, назначен комендант Царского Села. Правда, часть императорской охраны  СЕИВ конвоя и СЕИВ пехотного полка, еще продолжают охранять непосредственно Царскую семью, но это должно продолжаться недолго: как мне доложили, что, когда вчера Лаврентий Корнилов в присутствии солдат СЕИВ Сводного полка и казаков СЕИВ конвоя огласил  приказ об аресте и замене охраны, ему воспрепятствовали и , если бы не уговор Императрицы не предпринимать никаких действий «не повторять кошмара французской революции», то … А вот с теми кто из дворцовой услуги остался, отказался покинуть Царскую семью, нужно еще раз поработать… В конце-то концов приказать убраться из Дворца!.. И ускорить замену почетного караула на тюремный!..  А мерзость эту в виде инструкции пусть утвердит своим министерским решением сам Александр Федорович… Меня и Правительство не нужно вовлекать!..
. . .

… Николай бросился по коридору к лестнице, ведущей на второй этаж. Бородатое лицо у Него, как будто бы оттаяло, стало домашним, курноносым (в выражении затаилась радость и тревога встречи с семьей). Стоящие в коридоре военные увидели впервые в близи такого «не царственного», подумали, что это Он с испуга от Его ареста и никто не поздоровался – не отдал честь – «бывшему царю» – (хотя Николай II был в форме полковника и оставался им). Но это длилось какие-то секунды и на лице у Него вновь проявилось-вернулось царственное выражение, и Он взглянул, шагая мимо, на конвой-охрану дворца и этого хватило, чтобы руки у них сами (у младших офицеров и прапорщиков) по привычке изобразили воинское приветствие… На одном вдохе Он взлетел по лестнице на второй этаж – налево – в спальню, где в полутеми сидела душка Аликс и лежали-ждали («с утра?!.») дорогие детки!.. В одно неестественно долгое мгновение успелось всех и каждого разглядеть, подумать, вспомнить!.. Аликс, сидя, не вставая, вспыхнула, озарилась  радостью. Выглядела  бодрой, здоровой, как греческая богиня. Все пространство спальни заполнилось ее жизнеутверждающими флюидами и феромонами. Все это передалось на такие же прекрасные, как и у нее светлые прекрасные лики детей. Вдруг стало светло и различимо… Незабываемый белокуро-курчавый взгляд Александры Федоровны был как никогда радостен и спокоен, и выглядела Она удовлетворенной («Это после таких бессонных ночей с больными детьми!.. После таких переживаний вместе со мной!..»).  У детей самочувствие тоже было хорошее, кроме Марии (у ней корь недавно началась). Ольга – старшая, – первая дочь, родилась 3 ноября 1895 года. Чуть не загубила свою маму Императрицу Александру Федоровну: роды были тяжелыми и долгими: длились почти сутки. Есть записи, что «младенца тащили щипцами». Затяжные сложные роды не сказались на здоровье Оленьки, а вот мама ее (23-х летняя) встала с постели только 18  ноября и так была ослаблена и больна, что могла передвигаться только в инвалидной коляске, и долго восстанавливалась. Оленька, Олежа – Великая Княжна, вырастала: вначале в маленькую девочку с чудными белокурыми волосиками; большие голубые глаза и дивный цвет лица восхищал и покорял; немного вздернутый носик – от папы. По мере подрастания нельзя стало не видеть, как она замечательно умна и способна – учение было для нее в леготу и в радость. Начал проявляться характер: волевой,  неподкупная честность и прямота. В какой-то период, будучи ребенком – еще не подростком, – страдала упрямством, периодами непослушанием и бывала вспыльчива, но, мере подрастания, научилась сдерживать себя: пошла в отца. Очень привязалась к Николаю II, до самой смерти носила на шее медальон с его фотографией. Когда стали ей выдавать карманные деньги, откладывала, собрав сколько-то отдавала кто нуждался: то хромому мальчику, то нищенке, стоящей на кленках на холодном камне паперти. Выросла в добрую, отзывчивую и очень скромную! – представляла собой типичную русскую барышню того времени – много читала, с раннего возраста приучилась к рукоделию – шитью, вышивке, вязанию, занималась музыкой, рисовала, сочиняла стихи и часто уединялась , – иногда с котом Васькой,  баловала и таскала его с собой, где можно; со всеми держала себя ровно, спокойно и поразительно просто и естественно; играла на рояле, пела  – была веселого нрава и последнее время иногда с матерью из-за этого бывали небольшие разборки.
В 1911 году у ней заиграли-затукали гонадные эстрогенные гормоны и она влюбилась-потянулась к Великому Князю Дмитрию Павловичу (двоюродной брат Николая II), который был на 4 года старше ее: красавец, образован, офицер, талантлив во всем, спортсмен (в 1912 году выступал на Олимпийских играх по конному спорту, – за что был прозван Олимпиец). Чувства цесаревны и Великого Князя были ромеоджульетовские. Они обратились к Николаю с просьбой одобрить их пожизненный союз. Папа-Царь всплакнул про себя и одобрил помолвку своей дочери на 6 июня 1912 года. Но свадебные планы расстроила Александра Федоровна: за день до этого молодой жених (еще по неопытности и честности) открыто и негативно высказался о Григории Распутине, и этим сделался пожизненным неприятелем Императрицы. Ольга очень тяжело страдала-переживала разрыв с возлюбленным и смело открыто выражала свое несогласие и недовольство с таким решением матери своей.  Видя такое, мать ее, психанула и замыслила отдать свою дочь Ольгу за черненького худосочного румынского принца, будущего короля Кароля II. Дочь покраснела (на высоком лбу выступили потные бисеринки) и обозвала принца «Карлушей», заявив родителям: «Я русская и хочу жить в России!..» Во время Великой войны в 1914 году Ольга, вместе с сестрами, с матерью закончила курсы сестер милосердия, после чего работала в полную нагрузку военного времени в госпиталях: перевязывала раненых, обрабатывала раны, ассистировала на операциях. Однажды, Ольга, подавая нитки с иголками при ампутации нижней конечности, увидела как пациент, начал агонизировать, она продолжала также спокойно подавать кровеостанавливающие зажимы, подала шприц с камфарным маслом для внутримышечного введения и другие сердечные. Все медики опергруппы были поражены и восхищены: «Какое мужество! – не струсила, не растерялась, хотя никогда не видела смерти так близко!..» В прошлом году в  конце зимы к ней стал подкатываться, рассчитывая на роль мужа, Великий Князь Борис Владимирович Романов. Но и он, прославленный своими любовными похождениями, больше похожего на мужлана, чем на дворянина, – тем более на Великого Князя – повеса, был не угоден Императрице… А летом, шестого июня, у Ольги произошло самое тяжелое, что ей до этого пришлось испытать в жизни: она рассталась со своим возлюбленным, бравым офицером Дмитрием Шах-Баговым. (Влюбилась, когда ухаживала за ним в госпитале.) Это была платоническая, безумная, несбыточная, но очень серьезная настоящая человеческая любовь! Если бы она не была дочерью императора, то вышла бы за Митю в замуж!.. Даже в последние минуты своего убийства-казни, она прикрывала рукой страницу из календаря зашитую у себя в белье  с датой «6 июня 1916 года – день, когда уехал ее любимый на Кавказ. После расставания с Любимым, она словно потухла – едва находила сил в себе проживать ежедневный тяжелый трудовой день в госпитале. Ольга автоматически выполняла свои обязанности: измеряла температуру и раздавала лекарства, сортировала постельное белье, расставляла цветы, – в дневнике делала краткие, скорбные записи: «Не делала ничего особенного. Так же, как и всегда. Скучно без Мити…» Дни казались похожи один на другой. Иногда прогуливалась днем. Шила наволочки в госпитале вечерами. Развлекала раненых: играла с ними в настольные игры, – на фортепиано, а затем – домой, в кровать…

Перевел взгляд на вторую по старшинству дочь Татьяну (родилась 29 мая 1897 года – на полтора года младше Ольги). Как только определилось, что у императрицы Александры Федоровны вторая беременность, Она тут же улеглась в постель из-за боязни выкидыша. 7 недель валялась, не вставая на еду и на другие физиологические надобности, и загубила бы себя и ребенка, если бы не придворный доктор Евгений Сергеевич, который каждый день заставлял делать Императрицу гимнастику и разминания, а 22 января 1997 г. все-таки смог убедить Ее встать с постели. Рождение девочки стало разочарованием для народа и придворных – все ждали появления наследника (радовались только родители ее). Особо был рад отец Николай, хотя, конечно, тоже хотел, чтобы родился сын наследник и, будучи в состоянии маниакально-эйфорического приступа, назвал новорожденную нехарактерным для рода Романовым именем Татьяна. Неестественное поведение во время беременности мамы императрицы не сказалось на здоровье малышки – девочка родилась здоровой и развивалась, и росла абсолютно нормальной, приобретая с каждым днем все больше схожих черт похожих на свою прабабушку (по материнской линии) королеву Викторию: характерная английская сдержанность, вдумчивость и практичность. Великая Княжна Татьяна Николаевна была так же обаятельна, как и Ее старшая сестра, но по-своему. Ее сдержанность путали с высокомерием, пока, не познакомившись поближе, не узнавали подлинную цесаревну. Она, как и все дети, была любимой дочерью Императрицы. Татьяна много времени уделяла матери – сидела у постели, когда той нездоровилось, готова была выслушать и помочь, окружала заботой и теплом. Была очень близка с Ольгой. Небольшая разница в возрасте роднила девочек – у них были общие забавы, игрушки, схожие интересы. Были у Татьяны самые любимые занятия: катание на пони и велосипеде-тандеме, игра в обруч, рисование и кукольный дом и долгие прогулки; выявился талант к рукоделию: не выпускала из рук спиц для вязания, собственноручно шила одежду и вышивала мелкие подарки для членов семьи.   Царевна была скромна и проста в обращении – родные от умиления звали Ее Татьяночкой, Танюшей. Однажды на заседании благотворительного комитета, который возглавляла Татьяна, обратились к ней «Ваше императорское Величество», Цесаревна покраснела сильно и повернувшись говорившей, четко выговаривая слова, произнесла: «Вы что, с ума сошли – так со мной разговаривать?!..» Отец Николай и Ее хотел выдать замуж: за сербского принца Александра, который зимой 1914 году приехал в Россию, чтобы познакомиться с Татьяной. Молодые понравились друг другу. Король Сербии Петр I (отец принца Александра) в письменном виде попросил Императора Николая II  отдать дочь Татьяну в жены его сыну… И до начала революции молодые общались посредством писем. А сердобольная Татьяна, ухаживая за ранеными, в это же время заимела тайные (это Она так думала) чувства к корнету Дмитрию Маламе, который ответил взаимностью: подарил Ей собачку, – по известным причинам большее он не мог сделать… Для Татьяны время мелькало в заботах и хлопотах – не только в лазаретах. На Ней держалась бытовая сторона жизни царской семьи. Она отличалась прагматичным складом ума и была отличным организатором. Сестры, восторгаясь, за глаза называли «гувернанткой». У Великой Княжны Татьяны был удивительно ровный характер, в отличие от своей старшей сестры Она никогда не конфликтовала с матерью; преданная и ответственная: родители полагались на Нее во всем. Папа Николай частенько просил дочь прислать в Ставку повседневную мелочевку…
Если бы Николай не был предупрежден, что Мария больна, то принял бы Ее за здоровую – даже лучше она выглядела, чем остальные: раскрасневшаяся, поблескивала глазами… Осенью 1898 года Царская семья объявила о третьей беременности Императрицы. Подобно предыдущим, беременность протекала тяжело: Александра Федоровна уселась в инвалидную коляску и не вставала – передвигалась только на ней. Через некоторое время из-за гиподинамии и постоянного сидения у ней появились боли в ногах и спине. Несколько раз падала в обморок. Придворные врачи, няньки, прислуга днями и ночами ходили за Ней, выполняя все Ее просьбы и требования, откликаясь на каждый вздох и стон… На лето 1899 года Романовы выехали в Петергоф на Александровскую дачу. Там 14 июня в ночь Императрица не могла уснуть, под утро закрутилась от болей, заставив всех вокруг трепетать от страха, но «слава Богу, что все окончилось (Записал в своем дневнике Николай II.)!.. Счастливый день: Господь даровал нам третью дочь – Марию, которая родилась в 12:10 благополучно!.. Весь день душка чувствовала себя хорошо и сама кормила детку…» Новость о рождении третьей дочери подряд в императорской семье вызвала у народа и придворных горькие разочарования и пересуды: «Опять родила не сына, видать немка-царица, нарошно рожает девок, чтобы не было у Российского императора наследника!..» Но друзья и приближенные Николая II и Александры Федоровны были рады благополучному завершению родов, что девочка родилась крепка и здорова. Правда, будто бы кому-то из самых ближних, бледная слабая еще (после родов) Императрица призналась, что жаль не сына родила… Через две недели в Петергофской церкви крестили цесаревну Марию. На пышную церемонию крещения приехали: бабушка Мария Федоровна (очень довольная, что внучку назвали в Ее честь), княгини Елизавета и Александра, Георг принц Греции и Генрих принц Пруссии, посланники разных стран и около 500 фрейлин императрицы. Огромные, тучные, гривастые рыжебородые попы заспорили между собой о температуре воды в купели. Приглашенные не подходили, ничего не понимая, ждали. Царская няня Маргарита Игер, поняв в чем дело, обеспокоилась, пробилась к ним: сказала по-французски; видя, что не понимают – сказала по-русски, дополнительно показывая им на  пальцах, количество градусов какова должна быть температура воды. Поняли. Приготовили купель. Наконец появились приглашенные, все одеты-разодеты (иностранцы по моде своих дворов). Миловидно и броско выглядела маленькая китаянка в роскошном голубом кимоно, украшенное вышивкой, – на голове синяя шляпка, над ухом прикреплен красный цветок, над другим – белый. Римско-католическую церковь представлял кардинал в красной шляпе и сутане. Глава Российской лютеранской общины важничал в черной расе с гофрированным воротником. Молодую Императрицу сопровождали юные девы – все в алых, расшитых золотом, бархатных платьях со шлейфом, с нижними юбками из белого сатина, – и дамы «les dames de la cour» в темно-зеленых с золотом платьях. Согласно церковным правилам, отцу и матери не следовало присутствовать на церемонии крещения,  потому Николай II возложил орден Святой Анны I степени на малышку и вместе Александрой Федоровной покинул церковь. Марию крестили в той же простой рубашонке, что и Николая. Новокрещенной срезали прядь курчавых золотистых волосиков, закатали в свежий пахучий воск и бросили в купель. – О-о, восковой шарик тонуть! Добрый примет!..                В раннем детстве Мария была очень привязана к отцу. Часто, бросив игрушки, отправлялась искать «папа'». Была проста в обращении и очень добра. Любила животных, выпросила у мамки сиамского кота, а позже – белую мышь – подругу для своего котища. Росла красивой, приветливой, веселой непоседой, танцевала и играла в теннис, много времени проводила с сестренкой Анастасией. Во время прогулок приставала к дворцовой прислуге, заводила разговоры с солдатами охраны, расспрашивала их и прекрасно помнила, у кого как зовут жену, сколько ребятишек, сколько земли и т. п.. За такое поведение она в семье была прозвана «Машка». Мария была похожа на своего деда Александра III – отличалась физической силой и была крепкого телосложения. Бывало Алексей (братик) из-за слабости не мог выйти на прогулку или же перейти в другую комнату и тогда Он кричал: «Машка, неси меня!» Девочка с характерной заботливостью всегда отвечала братику. По натуре своей цесаревна очень любила ребенков. Однажды призналась матери, что хочет выйти замуж за простого солдата и родить не менее двух десятков малышей, от чего императрица-мать была на какое-то время психодепрессирована … Марию поселили в одной комнате с Анастасией. Сестры очень сдружились и потому старшая поддавалась на уговоры младшей: помогала в шалостях, придуманных сестренкой: устраивали конкурсы («кто больше собьет») на сбивание что висит на стенах; баловницы заводилы граммофон на всю громкость и от души веселились-бесились  – кричали, смеялись, то пускались в бешенный пляс. Такое происходило прямо над головой императрицы ( под комнатой хулиганистой пары находилась приемная Александры Федоровны). Громкая музыка, топот, грохот мешал Ей заниматься делами, вести прием, разбаливалась голова, потому строгая мать не выдерживала и отправляла фрейлину утихомирить своих ребенков: – Oh, mein Kopf!.. Berahig diese Da”monen… Цесаревна Мария обо всем говорила прямо, не таила обид, не затевала ссоры, драки, тонко, сожалеючи чувствовала чужое горе и всегда старалась помочь. Сестры пользовались сердечной слабостью Марии. Так, однажды, по просьбе Ольги Она написала письмо матери, в котором просила выделить для Ольги отдельную комнату и удлинить платье (на тот момент Ольге было 14 лет, а не 16, когда длинное платье было бы атрибутом совершеннолетия). Это было непотребное и наглое, которое вывело маму императрицу из психического равновесия: Она собрала всех девочек и громко и строго спросила: – Признайтесь, чья инициатив написать мне такой очень плокой письмо?!. – Я, мама', – взяла всю ответственность на себя Мария… Бывали случаи, где Мария действительно была виновна. Как-то вечером в комнату, где девочки увлекшись, в игровых ролевых позах веселились, ворвалась Александра Федоровна, взволнованная, возмущенная спросила девочек невежливо: – Кто умыкнул мой ванильный печение с моего чайного стола?.. – Лицо маман исказилось от негодования: – Это уже проявлений ворья – надо пресечь: иначе не похож на мой ребенок!.. Пойду отец, он вас наказать!.. Но тут Мария кувыркнулась под ноги матери, лицо ее только что сияющее весельем, вдруг страдальчески загримасничало, она рыдающим воющим голосом повинилась, что это она взяла ванильные булочки: не смогла утерпеть, так как очень их любит… – Я все равно строго наказать! Пойду отец и мы решим, как…                Отец Николай обрадовался, заулыбался, шевелил усами: – «Я боялся, что у нее скоро вырастут крылья, как у ангела! Я очень сильно рад увидеть, что она человеческий ребенок». Я всю жизнь стараюсь быть Человеком-Императором… Православным христианином… – Вот-вот, а таковым не может быть: Король-Царь-Император – это не человек, а Правитель и Он должен быть: диктатор, тиран и одновременно э фокс – лисом!.. Но Она все-таки наказала свою дочь: приказала раньше лечь спать… Марие уже шестнадцать лет. До сих тревожных дней она вся была в заботах от непрерывной ежедневной учебы: русский, английский, музыка и «батюшка» (Закон Божий). После занятий бежала в госпиталь. Иногда успевала написать письмо отцу: «16 июля 1916 года. Пишу Тебе в ожидании батюшки, который, наверное, забыл, что у него со мною урок, и не идет. Швыбз (сестра Анастасия) сидит против меня и что-то рисует в альбоме. Мы с мамой почти никогда не катаемся, потому что бываем в это время в лазарете. Пора кончать. Слышу батюшкин голос в коридоре. Крепко целую». В следующем письме писала: « Не знаю как  и благодарить Тебя мой золотой Папа за дорогое письмо! К сожалению, не могу тебе много писать т.к. очень занята. Утром была в лазарете и перетаскивали раненых в новый лазарет. Сейчас только что завтракали и теперь должны все ехать на освящение нового лазарета. Он весьма уютный. Крепко Тебя и Алексея душки целую». Даже дни рождений 14 июня она просила отмечать скромным чаепитием: торжественный день проходил, как обычно, в заботах, в тяжелых трудах. То, что Машенька мечтает выйти замуж и нарожать много-много детей, знали теперь и ее сестры. Однажды влюбилась в толстого большого старого морского офицера, который командовал судами охраны Царской семьи, в Николая Деменкова. Начала с ним созваниваться. Сестры высмеяли, мать вновь сильно огорчилась и отругала Марию, но все равно Она продолжала его «любить»: тайком сшила для озлюбленного рубаху и подарила. Деменкова перевели на другое место службы и на этом девичья ее любовь к «дяде» Николаю была забыла. Но интересное то, что к ней стали приставать-свататься «заморские» принцы. Удивленный и обеспокоенный Николай отказывал всем, ссылаясь на юный возраст средней дочки, а про себя: «Я еще старших не выдал!..»

Николай улыбнулся: непосредственно, беззаботно, даже немного весело. Самая озорная дочь, Анастасия, привстала, изображая какую-то смешливую зверюшку: пытаясь развеселить всех. Вот кто наслаждался в свое день рождения (5 июня в том году ей исполнилось четырнадцать): «на полную катушку»! Приезжала в Могилев, где восторженно носилась по городскому саду, заглядывала в местные магазины выискивая себе подарки, игралась с братом. В день по два раза ездила к реке и купалась и плавала до неизможения в Днепре. Да и в простые дни не скучала: будучи в Царском Селе веселила раненых, рассказывая истории, одновременно парадируя голосом и веселыми ужимками, шутила. После больные целый день улыбались, многим действительно становилось лучше. А письма какие писала Она: настоящие юмористические повести. Папа Николай, читая их, позабывал на какое-то время, что вокруг смертоносная война: несчастья и восторженно улыбался: «Вот ведь какая, маленькая обезьянка!..» Писала и простые письма: «Мой дорогой Папа Душка. (Письмо отцу 9 июня 1916 года.) Мы только что играли с Марией в ping pong и так невероятно суетились кричали и теперь у меня руки трясутся как у контуженных… Сейчас наверно пойдет дождь. Но я конечно не боюсь этого т.к. я такой бравый солдатик. Вот уже идет поздравляю!!! Написала все что есть нового и скорее интересного, а все остальное каждый день. Ну я кончаю мое глупое послание огромной массой поцелуев Тебе и Алексею…» - «Ах уж эта Анастасья – непоседа!..»

Как будто в стороне лежал Цесаревич Алексей от сестер. Смотрел на отца радостно и грустно одновременно. «Какой большой стал – все понимает! Это уже не бэби, 30 июля исполнится 13 лет – юноша. Каким большим и видным будет: в деда своего  – моего отца!..» Единственный сын, наследник Престола. Очень долгожданный, за которого (даже еще не родившегося) много и горячо молились с Государыней Александрой Федоровной. «Радость – боль, любовь и страдания наше!..» Таинство Крещения Его было совершено 3 сентября 1904 г. в церкви Большого Петергофского дворца. Наследник получил имя Алексей в память Отца Петра Великого Алексея Михайловича Романова (1645–1676). Восприемниками порфирородного младенца были английский  и датский короли, германский император, русские Великие Князья. Поскольку Россия вела войну с Японией, все офицеры и солдаты Русской армии и флота провозглашались почетными крестными наследника. Учреждены были благотворительные организации: военно-санитарный поезд имени наследника-цесаревича, Алексеевский комитет по оказанию помощи детям, потерявшим отцов в русско-японской войне… К полутора годам Алексей вырос в дивного ребенка, о каком только можно мечтать: с чудными белокурыми кудрями, сине-большеглазый, оттененными длинными, загнутыми ресницами; ангельское лицо розового цвета излучало свежесть и чистоту, когда улыбался, то на его круглых щеках появлялись ямочки. На чужих (незнакомых) смотрел серьезно, внимательно изучая, сам первый никогда не протягивал свою ручку. Зато сестренок своих сразу узнавал, начинал махать ручками и подзывать голосом и что-то говорить на своем малышовом языке, радостно улыбаясь, повизгивая. Все его родные были без ума от Его. Императрица преображалась, когда брала на руки своего сына Великого Князя Наследника, лицо ее сияло от материнской радости и осуществления самой заветной мечты. Была Она горда, счастлива. Прижимала Цесаревича к себе нежно с таким жестом, как будто всегда дрожит за жизнь своего дитяти, эта ласка и сопровождавший ее взгляд выдавал сильно скрытое беспокойство очень многим непонятное его значение. Понятно было значение вначале только домашним докторам, когда увидели, как на месте разреза пуповины плохо сворачивается кровь, когда у двухмесячного младенца началось кровотечение, когда на месте даже небольших ушибов появлялись гематомы. Но пока наследственная болезнь гемофилия еще позволила вырасти до полутора годов и внешне быть здоровым Алексею!..
Для того времени – страшная болезнь!.. Любая глубокая царапина, ушиб, усиленное движение или напряжение, не говоря о простом порезе, могли привести кровотечению и ad letalis exitum! Вот почему за Цесаревичем по предписанию врачей с первых же дней был установлен особый уход и приставлены в качестве телохранителей два матроса с императорской яхты: боцман Деревенько и его помощник Нагорный. Не смотря на трагическую особенность жизни Алексея (из истории Царских детей), Он был прелестным, ласковым, красивым мальчиком. Венценосные родители и няня Мария Вишнякова в раннем детстве Его очень баловали, исполняли все капризы. Видя постоянные страдания маленького: ударится Он головкой или рукой о что-нибудь, сейчас же появится огромная синяя опухоль (гематома: внутреннее кровоизлияние), причиняющую страшную боль. К 5 – 6 годам Он перешел полностью в руки дядьки Деревенько, который не так баловал, хотя был неистово предан и терпелив. Иногда слышался голосок Цесаревича Алексея: «Подними мне руку», или: «Согрей мне ногу». Огромный, по-котовски ловко и мягко, прибегал и басовито мурлыкал-успокаивал дядька-нянь. Когда подрос Алексей, то из объяснений родителей, лейб-доктора Евгений Сергеевича Боткина узнал о своей болезни и стал понимать насколько надо ему быть осторожным и внимательным. Но от природы Цесаревич очень живой, любил игры, забавы и его часто было невозможно удержать – непонятно: то ли он забывался или же наперекор своей болезни (иногда Алексей плакал, повторяя: «Зачем я не такой, как все мальчики?!.»)… Он понимал, что может не дожить до совершеннолетия. Однажды сестра Ольга обнаружила его (ему тогда было десять лет) лежащим на спине и глядящим на облака, и, тревожась спросила: «Что ты делаешь?» – «Я наслаждаюсь солнцем и красотой лета, пока могу. Кто знает, возможно, в один их этих дней я больше не смогу этого делать».
Алексей рос довольно крупным для своих лет (с таким заболеванием!). Тонкий, продолговатый овал лица с нежными чертами, светлые волосы с бронзовыми переливами, большие синие глаза напоминали Государыню-мать. Не кичился тем, что Он наследник престола. Большим Его счастьем было играть с двумя сыновьями боцмана Деревенько. (Дети его были несколько моложе Алексея.) У Него проявились-обнаружились: большая живость ума и суждения и много вдумчивости. Деликатный, любящий, чуткий к людям, чувствительный к страданиям поражал вопросами выше своего возраста. Он горячо привязывался не только к родным и близким, но и к окружающим его простым прислугам. Никто из них не замечал за ним заносчивости или резкости. С интересом и глубоким вниманием вглядывался (не каждый взрослый так-то!) в жизнь особо «простых» людей и у него вырывались восклицания подобно такого: «Когда буду царем, не будет бедных и несчастных! Я хочу, чтобы все были счастливы». Случись у прислуги какое-то горе Алексей не успокаивался пока не поможет. (Николай был тоже сострадательный, но деятельность не проявлял: «Я же Царь, чтобы со слугами заниматься!») Был случай: поваренка отстранили от должности. Алексей об этом узнал, сильно огорчился и тут же побежал к родителям и приставал весь день, пока не приказали поваренка вернуть на кухню. Цесаревич с большой охотой-желанием учился. Основными учителями Его были: духовник императорской семьи («Батюшка») протоиерей Александр Васильев – законоучитель; преподавал русский язык тайный советник П.В.Петров; арифметику – статский советник Э.П. Цытович, французский язык – гувернер П.Жильяр; английский – Ч. Гиббс и сама, мама Императрица. Жизнь в Царской семье носила тесный по-человечески семейный характер: Свита во дворце не жила, за исключением дежурных фрейлин и командира сводно-гвардейского полка, которые таились в отдельных комнатках Александровского дворца, – кроме случаев посещения родственников –, потому все собирались за столом без посторонних совершенно по-простецки.  Занятия у Цесаревича начинались в девять с перерывами до полудня. Затем наследник с воспитателем выезжали на прогулку в карете или на санях (в зависимости от времени года), запряженных сказочными конями или на грохочущем (от работающего двигателя) автомобиле. После обеда занятия вновь возобновлялись, после чего Алексей всегда проводил два часа на воздухе. Когда был свободен отец и Великие Княжны, они присоединялись к нему, разнообразя его забавы и игры. Обожал Он своих животных: осла и собаку. Самозабвенно играл со своим ослом Ванькой, которого насильно запрягали в санки и заставляли вскачь нестись по расчищенным от снега дорожкам в парке. Осел кричал от упрямства и натуги, но скакал… Как все ослы, он был бесподобным, умным и забавным животным. Все знали, что Ванька взрощен, обучен и воспитан был в цирке Чинизелли, – цирковой артист, потому вел себя как подобает его статус: забавлял всех, так как знал много самых невероятных фокусов, а карманы как ловко выворачивал у общающихся с ним – и, найдя что-то съедобное, смачно чмокал слюнявыми губами. Иногда, подобрав резиновый мячик, начинал с показной медлительностью жевать, закрыв один глаз, другим – важно высокомерно посматривал на вокруг его столпившихся: изображал старого янки. Собака Джой (крупная для своей породы темно-коричневая болонка, на толстых мощных лапах, щелковистые уши свисали почти до пола) заменяла Ему друга, товарища. Они не только вместе игрались, но бывало и вместе спали обнявшись в постели… Цесаревич при возможности присоединялся к веселым играм и забавам сестер (без них Ему было бы еще труднее…). Подкарауливал отца во время дневных прогулок-обдумываний и прицеплялся к Нему. Зимой просил Его помочь строить снеговую башню (строительство длилось несколько недель) – и удавалось построить внушительного вида крепость от чего не понарошку удивлялась мама Императрица. В 19:00 ужинал Алексей – остальные члены семьи – 20:00. День заканчивался чтением вслух нужной и интересной книги. Как все из высшего сословия в то время, Он был религиозен, потому всех родных, особо, бабушку вдовствующую императрицу Марию Федоровну поздравлял всеми праздничными церковными днями. Сохранились Его стихи – даже на религиозную тему: «Христос Воскрес!» – например. Во время праздничных служб (храм залит сиянием бесчисленных свечей) Цесаревич стоял на Царском возвышении. Он дорос почти до своего отца (как правило, встававшего рядом с сыном). Льющееся тихое сияние горящих лампад на бледное, прекрасное лицо Алексея придавали ему (лицу) неземное, почти призрачное выражение. У некоторых, особо чувствительных, прихожан, глядя на Него (неподвижно стоящего, обращенного к алтарю, где совершалась торжественная служба), на Его ангельский лик, с скорбными глазами, внутри где-то, в душе, возникал холодное ледяное предчувствие какого-то недо'бра, но случайный провидец, считая, что это из-за перевозбуждения своего воображения, встряхивался и продолжал молельню… Иерусалимский Патриарх Диамин, прослышав о благочестии Наследника, послал Ему в подарок икону «Воскресенье Христово» с частицами камней от Гроба Господня и Голгофы.
Алексей был ядром тесно сплоченной дружной Царской семьи! На Нем сосредотачивались все привязанности и надежды. Всеми был обожаем. Был радостью всех. Когда Он был здоров, то весь дворец преображался – это было как солнце, освещавший вещи, и окружающее. Одаренный от природы божественно прекрасными генами (кроме болезни гемофилии), Он, не смотря на свой недуг, был высочайше одаренным и развитым. Живость Его не могла умириться даже его болезнью, как только Ему становилось лучше, он начинал безудержно шалить, то зарывался в подушки, сползал под кровать – врачи, приходя к Нему, «пугались» его исчезновением и начинали бегать, ища Его… Приходила к нему отчаянная шалунья и верный друг сестра Анастасия и начиналась страшная возня и веселье… Конечно, Цесаревича предупреждали, запрещали такие опасные (пусть и детские) шалости, чтобы уберечь Его от смертельно опасных последствии, и все равно не уберегли (не уберегся Он): минимум дважды по всем канонам медицинской науки Алексей должен был умереть!.. Первый раз случилось в 1912 году, когда широко и торжественно отметив столетие Бородинской  битвы и победы в Отечественной войне с Наполеоном, Царская семья выехала на отдых в свое западное имение – в польскую Спалу. Злопыхатели и критики всего русского (светлого), в том числе Царя-Императора Николая Второго, попыхивая сигарами и в прикуску кушая коньяк, гильдяйничая,  раздувая жирные щеки, выговаривали сквозь набитые рты: – Чохго это наш Ныколай вместе со своей нэмкой и ее выводком поехал не на юг в тепло и не на ягодно-фруктовую сытость, а в лесное охотничье угодие? – Все это … уединение ищут, – скрыть хотят от общественности тяжелую болезнь Наследника. Говорят, что та болезнь может вопросом быть о возможности престолонаследия… – О-о! Даже так!..

… Во время прогулки Алексей расшалился, разбежался и пригнул в лодку, упал и сильно ударился левым боком о борт, что привело к внутреннему кровоизлиянию – образовалась большая гематома в паху, последствия которого с такой болезнью были предрешены!.. Лейб-медик, генерал-майор Евгений Боткин, тревожно посверкивая сквозь очки глазами, докладывал Государю: – … Пропедевтика бессильна – надо срочно оперировать!.. Из Петербурга нарочными были доставлены профессора: Раухфус и Федоров. Осмотрев больного, они честно признались, что операцию, которая спасет больного, может сделать только хирург Владимир Деревенко. Так познакомился Николай Второй со своим новым лейб-хирургом. После осмотра Алексея, доктор Деревенко сказал, что он сделает операцию, но просил, чтобы, кроме опытных хирургических медсестер во время операции, были рядом профессора и врач Боткин (терапевт, имеющий специализацию в Германии по лечению гемофилии). Уже при первой личной встрече Царь Николай поверил молодому врачу-хирургу Деревенко: знал, что он не просто с отличием закончил Петербуржскую медакадемию, а его имя вывесили в здании ВУЗа, как одного из одареннейших учеников, когда-либо оканчивающих это медучреждение; из дворянской семьи – отец его боевой офицер, да и по внешности доктора можно было определить кто есть кто. Особо заставляли обращать на себя его фигура, лицо и пальцы рук Владимира Деревенко: слегка поджаристого симметричного телосложения, среднего роста, артистическое интеллигентное лицо было выразительно-уверенно спокойно, в серых с синеватым оттенком глазах высвечивался ум и самоуважение, и пальцы не для кувалды или вилы держать, а для тончайшей работы, держа стальной скальпель в торакальной или абдоминальной полости оперируемого человека. Он слегка склонил голову и доложил: – … Я все сделал, что нужно по медицинской науке…
Но – ужас: положение продолжало оставаться более чем серьезным!.. Бэби, Алешенька, пребывал в тяжелейшем состоянии. Вскоре начался у него жар. Отец Николай прошел к сыну и попросил оставить их одних. Онемевшим от ужаса лицом, широко открытыми глазами (зрачки расширились-слились с синеющими радужками) Николай смотрел, не отрываясь, на маленького своего, родненького, который лежал на боку с прижатыми ножками … Завосковелое крошечное личико с заострившимся носиком вдруг показался похожим на лицо покойника!.. Он на миг потерял самообладание (что с ним не бывало) и выбежал из комнаты больного сына и, запершись у себя в кабинете, разрыдался … Александра Федоровна в эти дни не спала, не раздевалась, не ложилась и не отдыхала. Сама делала перевязки, ставила компрессы, пытаясь успокоить боль, но ничего не помогало. На следующий день стоны из комнаты Цесаревича прекратились. (Прислуга и все вокруг стали говорить шепотом, ходить на цыпочках.) Но страдания несчастного только усилились: поднялась вновь температура: до 39,6 градусов. Врачи осмотрели: сердцебиение настолько слабо, что едва прослушиваются тоны. Они, после краткого консилиума, попросили родителей принять их и пошли к ним… Профессор Раухфус, сняв очки, чуть кося глазом, пытаясь не смотреть на Александру Федоровну, объявил, что надежды нет ¬– медицина бессильна. И залепетал-заговорил смешивая русские и немецкие слова о том, что внутренние швы из-за несвертываемости крови не заживают, кровь не сворачивается и продолжает поступать из порванных сосудов в нижнюю часть брюшины, и остановить кровотечение невозможно, кровь распирает изнутри не только пах, живот, а и ногу… 10 октября Алексея причастили, ожидая, что ребенок с минуту на минуты умрет. Алексей смотрел на свою маму уже не своим, а каким-то чужим посторонним взглядом – будто откуда-то издалека, не познаваемого неземного пространства-мира, и спрашивал тихим, как шелест сухой травы голоском (видимо, смирился мыслью, что скоро умрет, и даже желал): – «Когда я умру, мне больше не будет больно, правда, мама?..» … С воем-воплем ворвалась Императрица Александра Федоровна в кабинет Николая, где сидели врачи, граф Фредерикс испрашивал разрешения у Государя публиковать бюллетени о здоровье Цесаревича. Николай прыгнул к Ней навстречу, поймал падающую, увидев Ее закатывающиеся побелевшие глаза, приказал громким железным голосом (многие вздрогнули): – Срочно!.. Телеграфируйте!.. (Еще утром по просьбе Александры Федоровны была приготовлена телеграмма от имени Ее Григорию Распутину, но Царь колебался и отложил, а теперь, глядя на свою жену, готов был выполнить любую ее просьбу, лишь бы не видеть ее страдания.) – И (уже негромко) – своему Министру Двора: – Посылайте бюллетень в Петербург …
Императрица встрепенулась. Лицо у Нее ожило, оттолкнула от себя мужа, встала (высокая, статная), оглянулась вокруг – сориентировалась – метнулась обратно к больному дитя …
Весь о том, что послана телеграмма с просьбой помолиться об Алексее к «Старцу» в Сибирь родное село его (где в это время он был), стала известна сразу всем и в том числе и прислуге, и царедворцам. Все кинулись к кабинету Царя, заполнили узкие коридоры. Ждали, верные, преданные. Через несколько часов пришел ответ (адресованное лично Ее Величеству Императрице): «Бог воззрил на твои слезы. Не печалься. Твой сын будет жить. Пусть доктора его не мучают». … Когда Александра Федоровна с сияющим лицом, придерживая длинное платье, вбежала в кабинет Николая, где сидели унылые, подавленные с посеревшими лицами придворные, врачи и прислуга, с тоской ожидая страшного известия о смерти Цесаревича (за своим столом, в кресле с высокой разукрашенной узорами спинкой, как бы вместе, но и в то же время отдельно, с лицом-маской восседал Николай), и объявила, что теперь все в порядке и Алексей будет жить, так как «Друг» послал спасение, многие вначале подумали, что Императрица от горя сошла с ума. Николай откинулся на спинку кресла, прижался, стараясь влиться-войти в нее, но, услышав, в конце – впервые за много дней – живой спокойный голос: «Бэби выздоровел и уснул, спит …» – повел усами, задергалась медно-бронзовая борода – лицо, глаза ожили (Он теперь познал: «Григорий целитель, святой и несет с собой благодать Божию!..»). Но, Его интеллект, научные познания из глубины бесконечного личностного «Я» шептали-говорили, что помогли все вместе: врачи и Распутин.

Второй раз реальная угроза смерти произошла в 1915 году. Императрица сидела у изголовья сына (что спровоцировало резкое обострение болезни: открытия внутреннего кровотечения – неизвестно), нагибалась к нему, ласкала, окружала его своей заботой, стараясь тысячью мелких забот облегчить его страдания. Николай приходил, как только появлялась свободная минутка, и старался взбодрить, развлечь его, но не помогали ни материнские ласки, ни отцовские рассказы – прерванные стоны вновь возобновлялись. Иногда, тихо отворив дверь, на цыпочках заскакивали обеспокоенные сестры и целовали своего братика, этим вносили с собою дыхание свежести и здоровья. Алексей на минуту открывал уже отцветающие свои большие глаза, глубоко очерченные от болезненных страданий, и вновь их закрывал. … В это утро стало особо плохо Алексею и тяжело всем окружающим. Цесаревич, в кроватке начал стонать как-то по-другому: жалобно, слабеющим голоском, прижавшись головой к руке матери – лицо у Него превратилось бескровное личико, стало неузнаваемым. Изредка, набравшись остатки своих жизненных сил, прерывая стоны, выдыхал шепотом одно лишь слово «мама», выражая в нем все свое мучительное страдание и отчаяние. Мать начала целовать волосы сына, лоб, глаза, пытаясь лаской как-то облегчить его страдания; вдохнуть жизненной силы, которые покидали его. Пытка Императрицы-матери длилась уже многие долгие часы смертельной тревоги. Она вдруг почувствовала и очень ясно поняла свою беспомощность … Вновь зашедшие врачи (профессор Федоров, Деревенко и Боткин), снова «мучили» ребенка: переворачивали, осматривали, меняли компрессы, подставляя стетоскопы, прослушивали торакальные и абдоминальные внутренние органы …говорили-советовались между собой. Она отошла в сторону и начала читать записку от тибетского доктора Бадмаева (он был с Николаем Вторым на «ты» – его звали на помощь во дворец, когда болели царские дочки, и он их быстро ставил на ноги), который писал (он еще рано утром прискакал на открытой бричке, но его не пускали, передал лекарства, а потом написал записку, которую передали только что…): «Ужас обуял меня, когда прочитал бюллетень о состоянии здоровья государя-наследника. Со слезами умоляю вас давать эти лекарства … продолжение трех дней. Я убежден, что после трех чашек отвара, принятых внутрь, и одной чашки отвара для компресса снаружи улучшится состояние государя-наследника…» – Александра Федоровна резко развернулась к докторам и жестким, требовательным голосом: – Где лекарств?!.  – красные пятна выступили на лице Императрицы. Профессор начал, стараясь спокойно и внятно: – Состав лекарств, привезенных Бадмаевым, настоящей медицинской науке неизвестен, и потому мы опасаемся, что тибетский медик может Наследнику навредить… – А что Вы, Евгений Сергеич, скажите? Евгений Боткин, слегка наклонив голову, смотрел с высоты своего роста на Александру Федоровну (его глаза цвета затверделого шоколада) смотрели умно, спокойно и истово. – Конечно, в прямом смысле, присланные травы, не являются лекарством, но мы не знаем состав действующих веществ и потому допускаем, взаимодействуя с нашими препаратами, которые мы ввели, могут вызвать нежелательные последствия, потому мы не допускаем их принятия… Вот, если бы переливание крови, но мы и этого не допускаем, так как такого еще в медицине не делают … – Значит медицина ваша бессылна!.. – метнулась в сторону – нажала электрический звонок и ворвавшимся дежурным офицерам приказала: – Срочно найти Григорий Распутин и привезти сюда!.. – когда офицеры выбежали, мягко закрыв за собой дверь, Императрица повернулась к ним лицом (красным, с лиловатым оттенком): – Буду искать спасение у других лекарь!.. Прибежал Николай. (У Него временами дергались усы и борода.) За ним начали проталкивать Распутина. – Не толкайте!.. – густым басом, негромко, но грозно. – Вы же видели, я сам сюда шел. – И – к Николаю: – Попроси всех, кроме Государыни-матушки, выйти вон – они мешают…
[Григорий Распутин уже много месяцев не приглашался во Дворец: отношения у Царской семьи к нему к тому времени стали холодны. (Николай Второй хотел совсем прекратить всякие сношения с ним, так как слишком громкая и нехорошая слава пошла по стране о нем: пьяница, развратник и авантюрист, богохульник – друг Царской семьи, губительно влияющий своим колдовством и бесовскими советами на Царя и Царицу.) Многие, даже люди трезвые – трудовые, в минуты отдыха и трапезования, собираясь на своих столовых или, кто поскромнее, в кухонках, поражали рассказами о невиданной мощи потомственного распутника Гришки Распутина. А то, что он величайший целитель, знали знакомые с ним, – впервые познали каким Старец обладал колоссальной энергетической мощью, позволявшая ему залечивать даже рваные (практически смертельные) раны у лошадей его односельчане и крестьяне и конокрады близлежащих поселений. Помнили (сколько раз вылечивал, а иногда и спасал больного во время опасного рецидива!)  о его способностях и родители Цесаревича Алексея и врачи, пристыженные своим бессилием…] Григорий прошел и подошел к постели уже беззвучно плачущему (обессилевшему от боли) Алексею. За ним последовал мускусно-шалфейно-ладанный дух. В светлой чистой глаженной одежде. Борода, кое-где помеченная белыми маска'ми седины, причесана, густые волосы на голове, мягко уложенные, слегка отсвечивали маслянистыми проблесками. Аккуратный, ухоженный перекрестил больного, приподнял голову, – широко открытые небесной голубизны глаза смотрели куда-то в неведомую и недосягаемую для простых смертных явь, – помолился, наклонился над Алексеем: «Открой глаза, сын мой, и смотри на меня!.. – у тебя все нормально!» Повернулся к родителям и проговорил, чуть растягивая слова, произнес низким грудным и очень убедительно сильным голосом (обладателем такого тона голоса может быть только человек, владелец неимоверно физиологически мощного тела, ЦНС и истово верующий, святой!): – У Него ничего серьезного нет и, пока я жив, Цесаревич Алексей будет жить!.. – повернулся и ушел. Алексей через какое-то время уснул. «Ночью кровотечение прекратилось… утром… ребенок сел в постели и заговорил с матерью». Сведения о причине быстрого выздоровления Наследника умолчали…
Окружающие стали отмечать, что Алексей вырастал в волевого, умного, сострадательного юношу, имеющий уважение к родителям и старшим. (Понимали которые: это наследственные качества, воспитание и влияние страшной болезни.) Но при том Он не терпел недостаточное уважение к нему, как наследнику престола. Бывая в обществе знатных и приближенных к Государю лиц, у Него появлялось сознание своей царственности. Однажды Цесаревич зашел в кабинет отца, который в это время беседовал с министром. При входе наследника собеседник Государя не нашел нужным встать, а лишь покрутил толстым задом, изобразив приподнятие со стула, подал Алексею руку. Наследник остановился перед ним, заложил руки за спину, молчал (сжатые губы, на худых щеках выступили желваки) – выжидающая царственная поза. Министр побледнел, мгновенно оценив свое положение, встал и по-военному выпрямился во весь рост перед Алексеем. На это Цесаревич ответил вежливым пожатием руки. И пока наследник не вышел из кабинета Министр все стоял, а когда остался один на один с Государем, сел, вытер платком пот на лбу и сказал Николаю: «Достойный, Вам, Ваше Величество вырастает Наследник!..» Цесаревич Алексей был не только страшно терпелив, но и очень аккуратен, дисциплинирован и требователен к себе и к другим; не переносил лжи и не терпел ее около себя (воспитание и пример Отца!). И – никакого самодовольства, надменности, заносчивости. Он был прост – прост не от простоты, а того, что обладал величайшими человеческими качествами, – но не подчинялся посторонним влияниям. Уже в таком возрасте многое понимал и понимал людей. Был жалостлив и бережлив, как человек. Согласно традициям, в день своего рождения он стал шефом 12-го Восточно-Сибирского стрелкового полка – чуть позже атаманом всех казачьих войск. Николай Второй сам знакомил Алексея с русской военной историей, устройством Армии, особенностями ее быта; создал отряд из сыновей нижних чинов под руководством «дядьки» Цесаревича Деревенько и сумел привить Наследнику любовь к военному делу. Николай часто брал своего сына на приемы депутаций и смотры войск, а вовремя Великой войны даже посещал с ним действующую армию, – во время одного геройского случая с ними они были награждены серебряной Георгиевской медалью 4-й степени. Имел награду Наследник и от Президента Французской Республики: Ленту ордена почетного легиона. (Вручая награду, Р. Пуанкаре искренне восхищался про себя Цесаревичем: «Будет не просто хорошим, а выдающимся монархом!» Наслышавшись рассказов о нем, Президент ожидал увидеть очень слабого и тихого мальчика, но тут увидел Цесаревича в высоких русских сапогах, гордого, заправского солдата-мальчика: худощавого, шустрого, жизнерадостного и услышал, как Он свободно говорит на нескольких языках, какие превосходные манеры…) … После окончания смотра войск Николай, как обычно, подходил к солдатам и с некоторыми из них начинал говорить: расспрашивал о службе, об участии в боях, откуда солдат родом, кто остался дома, о семье. Алексей, шаг за шагом ступая, следовал за отцом, навострив уши, со страшным интересом слушал рассказы этих могучих светлолицых людей, которые столько раз близко встречались со смертью и побеждали ее. Обычно выразительное и подвижное сухощавое лицо Цесаревича, напрягалось при этом, чтобы не пропустить ни одного слова, что они рассказывали. В свою очередь, присутствие наследника рядом с Государем возбуждало интерес в солдатах, которые после долго обсуждали, обменивались впечатлениями о Его внешности, росте, возрасте, выражения лица и т.д.. Подросший Цесаревич Алексей стал обращаться со своими учителями, гувернерами, воспитателями, как со старинными друзьями. Для каждого придумывал какую-нибудь шутку. Например, подойдя к П. Жильяру, имел обыкновение проверять все ли пуговицы у того застегнуты на френче. (Конечно, тот понарошку оставлял одну или две пуговицы не застегнутыми.) Останавливался, увидев «неаккуратность», лицо Его радостно вспыхивало, но Он, стараясь изобразить недовольство, тяжело вздыхал при виде такой неряшливости со стороны своего гувернера, застегивал пуговицы, выговаривая при том по-французски напутственные слова.

После посещений Ставки Алексей пристрастился к щам и к каше и черному хлебу. Поглощая простолюдинскую пищу, – сквозь набитый рот – говаривал: «такое едят все мои солдаты». Находясь в Ставке, Он каждый день снимал пробу солдатской кухни Сводного полка. Цесаревич съедал все и, облизав ложку, сияя от удовольствия, восклицал: «Вот это вкусно – не то, что наш обед!..» Когда возвращался после домой в Царское Село, то первое время, часто не притрагивался ни к чему за столом, и убегал к зданиям царской кухни, где просил у поваров черный хлеб и с аппетитом, поделив со своим другом-собакой, съедал. После очередной поездки в Могилев, Ставку, Он привез с собой тигровидного песочного цвета с белыми пятнами коненка, которого назвал Зубровкой и в знак особой привязанности и любви надел на него ошейник с колокольчиком. Котенок быстро вырос в огромного драчливого кота, – и то и дело дрался. Часто от него доставалось бульдогу Великой Княжны Татьяны Артипо. (Из-за этого кота не взяли с собой в Тобольск ¬– и это спасло ему жизнь.) Хоть кот был забияка и драчун, но умный: с Джоем  – другом Алексея – дружил и даже подлизывался (прямом смысле), ходил, важно подняв хвост трубой, на занятия с Цесаревичем (вместе с Джоем). Учителя допускали своему ученику такое и не выгоняли собаку и кота, так как занятия проходили в атмосфере спокойствия и доброжелательства. После уроков котяра участвовал и в играх хозяина-друга в горелки с друзьями, – как правило это были дети дворовой прислуги. Узнав, что их родители в чем-то нуждаются, Алексей им говорил: «Я попрошу папа' помочь …» И, когда с отцом ходил в храм, рассказывал и просил помочь им. Николай всегда помогал. В религии, благодаря влиянию отца, Цесаревич имел уже свой ясный взгляд и человеческие отношения со всеми людьми. Посещал Алексей с отцом и госпитали и лазареты, где Он учился вести себя и понимать раненых и больных, – перенимал Он улыбку, взгляд, походку и даже помахивание рукой – все напоминало манеры Государя Николая Второго. Несмотря на военное время и частые поездки с державным родителем по фронтам, Цесаревич Алексей продолжал учиться …

2 марта было получено известие об отречении Николая II от престола за себя и сына в пользу Великого Князя Михаила Александровича. П. Жильяр заметил, как страдает Императрица Александра Федоровна, от того, как Ей придется взволновать Алексея, объявляя об отречении отца, и он испросил разрешения сделать это ему. Жильяр прошел к Наследнику. Алексей   вопросительно уставил свои синие глазища и, определив по едва заметным изменениям мимических мышц на лице гувернера что-то тревожное, сразу же насторожился. – Завтра твой Папа' возвращается из Могилева и больше туда не вернется. – Почемуу?! – Алексей заметно побледнел, но в Его глазах еще горела надежда. – Потому что Ваш Отец не хочет быть больше Верховным Главнокомандующим!.. –  это известие сильно огорчило Его, он несколько раз моргнул глазами, щеки чуть-чуть покраснели. – Знаете, Алексей Николаевич, Ваш Отец не хочет больше быть и Императором. Глаза Алексея еще больше округлились – к огорчению прибавилось удивление, и он стал пристально всматриваться в лицо своего воспитателя, стараясь прочесть, что же произошло, и уже почти выкрикивая: – Зачем?! Почему?! – Потому, что Он очень устал и перенес много тяжелого за последнее время… Главное, если бы такое не сделал, разразилась бы гражданская война, и тогда Германия воспользуется этим и захватит… – Ах, да! Мама' мне что-то такое рассказывала, да и еще, что, когда он хотел приехать домой, его поезд задержали… Но папа' потом опять будет императором?.. – Он отрекся … в пользу своего брата Михаила Александровича, который пока отложил до Учредительного собрания … – Но тогда кто же будет императором? – Пока никто… Образовалось Временное правительство, которое будет вести государственные дела до созыва Учредительного собрания, а там взойдет на Престол твой дядя, Михаил – он же не отказался… Алексей еще сильнее покраснел, взволновался так, что губы тряслись. Помолчав несколько минут, сказал: – Я знаю: мой отец не имел права за меня отказываться, и его передача Власти дяде Михаилу не имеет законную силу – я должен быть по праву Наследника!.. – Жильяр, подавленный, охваченный тоской, смотрел на русского Цесаревича-наследника Императорского Престола Российского (глаза Алексея горели синим огнем: жгли …) и не мог найти нужных слов…

. . .

… – Снова остановка… Так ехать, когда мы прибудет в Петроград?.. – С фронта на фронт идут поезда – им в первую очередь открыт путь, а наш, почто-багаж-пассажир постоянно пропускает их… – Ну-ка, утеснитесь, дайте нам тут усестися, – прокуренный, испитый голос. Протиснулись двое с бандитской внешностью. (От них разило перегарным смрадом.) – У нас договоренность с проводником, что эта часть вагона полностью будет наша, политических амнистированных. [Ехали освобожденные (сели в Ачинске) ссыльные: Николай Петрович Осинкин, Фридрих Вильгельмович Линде, Иосиф  Виссарионович Джугашвили (Коба – хотя многие знали его под псевдонимом «Сталин» – с января 1913 года, когда так подписался под своей известной научной работой «Марксизм и национальный вопрос».),  Франц Карлович и Прасковья Денисовна Врублевские, Лев Борисович Каменев (Розенфельд), Матвей Константинович Муранов, Александра Владимировна Померанцева, Вера Лазарева-Швейцер, Яковлев и некоторые другие …] – Да ты шта! Братки!.. Мы тоже амниссированные … – Все можно ожидать от Временных: возможна и уголовная… – Вот-вот!.. Мы и ожидаем. Ну-ко Ванька Каин, достань-ка – там еще осталось…Отметим, а-то внутри шта-то горит… Да ладна!.. давай так: с горла'. – Выпили. Расхохотались. Заговорили – через слово-два – мат… – Что это такое?!. А ну, прекратите нецензурную речь!.. – женский требовательный голос. – Это у нас нормалек. Вон Ванька другого говора никогда и не слыхал и по-другому не говорит и не понимает… – Не понимает слова, заставим по-другому понимать!.. – послышалась негромкая, но четкая, отделяемая фраза от другой, с заметным грузинским акцентом (буква «н» произносилась как старославянское юс носовое). К ним подошел бесшумно, мягко по-тигриному кавказец – роста чуть выше среднего , на вид: лет 35-ть, на голове подобно шапке черные курчавые волосы вздыблены, острые концы черно-бурых усов – в стороны, судя по коренастому сухожиломускулистому гибкому телу, силен, как все горцы, взглянул черными с желтизной (но ясными – как такое может быть?!.) гипнотизирующими, пронизывающими до glans penis, глазами. Усмехнулся, едва заметно, не оборачиваясь к своим двум молодым товарищам, стоящим позади (подошедших за ним): – Помогите вот этим корешам открыть дверь вагона на первой следующей станции!.. – Вдруг глаза грузина зажглись такой выразительной силой воли и ума, что заставили встать двух «корешей» и начать продираться к выходу. (Сильное впечатление произвел на гонящих под фраеров «шестерок» черный горец: поняли – по своим понятиям, – что перед  ними, – судя по внешности и по поведению: «Не просто “авторитет”, а очень большой “авторитет”…»)
Сталин (это был он, грузин, выгнавший из вагона уголовников) прошел, забрался к себе на вторую полку. И вновь – товарищ по партии: лишенный позерства, необыкновенно интересный собеседник, покоряющий простотой общения… [Сталин, как и все, вышедший из революционной, подпольной, неформальной среды, где принято было шутить, подтрунивать друг над другом, мог сочинять пародии и шаржи, тексты веселых песенок. Молодой революционный дух Иосиф Сталин сохранил на всю жизнь: потому любил – и умел! – пошутить.  Он не мог быть и не был жестоким или деспотичным (Строгим: да!). Он обладал особым талантом «в нужные моменты расположить собеседника к себе, окружить его теплотой и вниманием и заставить надолго запомнить каждую встречу с ним». Когда и анекдоты артистично травил – знал их бесконечно много и на разные темы по случаю: они у него звучали очень весело, остроумно, самобытно – этим он доставлял по-настоящему веселые минуты в однообразном пути. Свободной манерой разговора, способностью четко формулировать мысль… – хотя (надо все же сказать!), редкий природный аналитический ум, эрудированность и фантастическая память заставляли даже очень искушенных и значительных людей во время беседы с ним поневоле внутренне собраться и быть начеку… боялись встретиться с его цепким, тяжелым взглядом, когда он был в гневе, отводили глаза – и правильно делали!..] Слушая неповторимый интонационный голос (в какой-то степени музыкальный) – влияние грузинского языка: мелодичнейших и красивейших, древнейших языков Мира – Иосифа-Кобы, его товарищ по партии и друг по жизни Лев Борисович Каменев (Розенфельд), сидящий внизу, снял очки, – он все знал о большевике Сталине. Прикрыл глаза, задумался,: нет, не все знал: не знал дня рождения  у него. (Настолько боевая сложная жизнь была у революционера Сосо Джугашвили, что, увертываясь, уклоняясь от системных преследований и гонений со стороны органов внутренних дел Российской императорской власти, он носил более двух десятков псевдонимов и менял вместе с документами и дни рождений – это тоже помогало на какое-то время запутывать следы от профессионалов-полицейских, на высочайшем уровне исполняющих свою служебную работу. Поневоле пришла Розенфельду мысль, что второго такого, как Сталин, нет среди современных революционеров русских. («А псевдоним “Сталин” подходит для него, да эта практически его и есть настоящая фамилия: “джуга” на старогрузинском значит: “сталь”») Только он совершает такие побеги, только он, совершая, практически боевые операции, добывает деньги для Партии – и какие огромные суммы и какие дерзкие смелые – на грани смертельных опасностях –во время атак-нападений!.. И везде и всегда побеждает!.. Обкладывал данью крупных промышленников… Только с 1907-го по 1909-й Коба переслал в Центр РСДПР около трех миллионов рублей («золотых», николаевских рублей!), не заначив ни копейки в свой карман. «Вершиной» партийной деятельности по добыванию денег для большевитского отделения РСДПР было захват в 1908 г. парохода «Николай I» общества «Кавказ и Меркурий»: пароход с сейфом набитый деньгами и драгоценностями, с вооруженной частной охраной (шесть человек) пыхтел белым паром в Бакинском порту – готовился к рейсу… Вдруг в порт ворвался на скорости катер, подлетел к «Николаю I», развернулся и взял пароход на абордаж: накинув гибкие лестницы, на борт запрыгнули трое полицейских и в короткой молниеносной схватке пристрелили двоих охранников, остальные (четверо)тут же сдались и присоединились к налетчикам. С криками: «На борту особо опасный преступник! Команде немедленно – в трюм, иначе открываем огонь на поражение!..» – все вместе бросились на капитанский мостик, арестовали капитана, его помощника и штурмана, приказав им, запереть команду в трюм, разбили радиостанцию (их, арестованных, тоже заперли – в каюте), и побежали на нижнею палубу, где находились сейфы с валютными ассигнациями и драгоценностями из банка Азербайджана (направлялись в Нижний Новгород и в Москву). Один из банды – в отличие от остальных налетчиков (мужиковатых по внешности и по поведению) – джигит в полицейском мундире – кошачье-тигриной осторожной походкой обошел огромный неприступный стальной сейф с секретными не открываемыми без специальных ключей замками… Жгучий пронизывающий взгляд свой направил на одного из «сдавшихся» охранников и чисто по-русски, без какого-либо акцента, тихо спокойно произнес: – Ахмед!.. Ахмед – самый искусный во всей Европе медвежатник – приступил к работе. Несколько томительных минут и – сейф открыт!..

Катер с ценностями стоимостью 1200000 рублей (переводе на сегодняшние деньги – более 35 млн долларов) скрылся бесследно в море…
За это Кобу не упекли на каторгу: чисто, как всегда (почти как всегда!), сверх профессионально сработал – не могли доказать вину – лишь можно было догадываться…Но, конечно, Сталин много раз сидел в тюрьмах, восемь раз ссылался на каторгу, откуда семь раз бежал. Самый фантастический побег совершил в 1912 году из Нарыма – правда, при переправе через Вятку Джуга провалился в полынью и только, благодаря своей неимоверной силе (как физической, так духовной), смог вылезти на берег, а от смертельного переохлаждения и последствия его, – воспаления легких,– спас местный фельдшер Александр Поскребышев. Сталин тогда медику сказал, что его услугу никогда не забудет и рассчитается с ним. Лев Борисович не сомневался: «Кабо сдержит свое обещание!»  Некоторые, губодуи, чмочмокали, что он будто вербовался царской охранкой. По себе судят, трясуны, знали, видели бы, как Сталин ненавидит службистов царской – паразитарной – власти!.. Как и все эРэСДээРПэсники большевисткой фракции, Иосиф-Коба был высокообразованным, марксистом: во время очередных сидках и ссылках (часто везли вначале в Александровский централ) занимался самообразованием («Ну как не поблагодаришь искренне Царя Николая, разрешавший всем политическим выписывать книги любой масти и профиля и обучаться, заниматься наукой, вести переписку!»), посещал товарищеские встречи (при возможности), где тренировались в ораторском мастерстве, научными спорами, мутузя друг друга [особо любили большевики проводить «тренировки» на братьях-меньшевиках (пока братьях…), эссерах и насмерть бились с партийными членами типа анархистов…]. «Как можно вообще быть человеком мыслящим, разумным, если не знать и не понимать, марксистскую науку, главное, не использовать знания– этого же диалектического материализма – в жизни?!. Сталину это помогло сформироваться, стать-быть  эрудитом, развить (и без того от природы поразительную) сверхчеловеческую способность запоминать и  иметь высочайшую работоспособность, выучить и знать-говорить на десятках языках,– и еще, то, что Иосиф Джугашвили в детстве шесть лет проучился в Горийском духовном училище, которое окончил в 1894 году непросто с отличием: помимо аттестата с круглыми пятерками ему выдали похвальный лист, что было для того времени событием из ряда вон выходящим, потому что его отец не был духовного звания и занимался сапожным ремеслом. (У Льва Борисовича много было знакомых – один даже родственник – ремесленников сложного сапожного мастерства. В основном это были евреи. Знал, что сапоги, обувь шить – не землю пахать, копна таскать, где можно обойтись лишь одной буйволиной животной силой, –  нужна сноровка, смекалка умственная и рукоумение человеческое, которое не каждому дано…) В том же году поступил в духовную семинарию в Тифлисе. Здесь он впервые познакомился с основами марксизма, стал интересоваться светской литературой, общественно-экономическими вопросами. Благодаря своим сверхчеловеческим способностям быстро и по полному схватывал-запоминал – главное, правильно понимал – за год Иосиф настолько политически развился, что уже со второго класса стал руководить группой товарищей по семинарии. Он самостоятельно составлял планы работ кружка и проводил занятия. Вскоре за Джугашвили установили слежку: вести кружок в старинных стенах семинара стало почти не возможным и по предложению Иосифа была снята комната под Давидовой горой за пять рублей в месяц, где его группа стала два раза в неделю, в послеобеденные часы, до переклички собираться. В кружок к себе Иосиф отбирал сам: по надежности и способности каждого.  [А он был заметен и авторитетен: те кто в те годы, когда Иосиф Джугашвили учился в горийском духовном училище, а затем в тифлисской духовной семинарии знали его, он им запомнился одеждой, внешностью и поведением: особенно, аккуратное, моднячее зимнее пальто цвета синего кавказского неба, в черных кожаных, особо искусно  оформленных сапогах (таких не было и у богатых – спесивых – «Кто их помнит и будет помнить – чрезмерно богатые в русском народе не уважаемы – противны и враги!»), войлочная черная шляпа, вязаные варежки, шея обмотана широким ярким красным шарфом – тепло и опрятно одевала его мать; среднего роста, жилистый, перевесив через плечо сшитую из цветной кожи сумку, мягкой пружинистой уверенной походкой шел на занятия – взгляд живой, весь он – подвижный, жизнерадостный.] В кружке читал он произведения Игнатия Ниношвили, разъяснял теорию Дарвина о происхождения человека, читал книги Маркса и Энгельса, знакомил с политической экономией, с диалектическим материализмом. Следили за сообщениями  и дискуссиями на страницах еженедельной политической научной и литературной социал-демократической направленности газеты «Квали». Задавали ему вопросы, он разъяснял и «все становилось, просто, ясно и четко». Молодой революционер Иосиф не ограничивался только пропагандой научных учений Маркса и Энгельса, он создал и редактировал рукописный журнал (представлял собою тетрадь страниц 30 – 40 – выходил два раза в месяц и передавался из рук в руки) на грузинском языке, в котором освещал все спорные вопросы, обсуждающиеся в кружке и на страницах «Квали»; особый интерес и восхищение вызывали стихи Иосифа (чуть позднее помещены были даже в учебниках для грузинских школ!..) В отличие от остальных он просто поглощал разными способами имеющуюся и выходящую политическую литературу. (Вот один из способов: заходил в книжный магазин, заинтересовывался нужной книгой, раскрывал и начинал листать – читать взглядом – и, пока букинист шеперился с покупателями, вычитывал и запоминал, нужное … Революционные настроения среди семинаристов росли и крепли. Споры и диспуты иногда возникали и в трапезной (когда не было инспекторов-учителей). Рукописные журналы, печатная политическая литература и «Квали» заполняли карманы членов кружка. Менялся и внешний облик  учащихся: из покладистых покорных рабов божьих превращались в дьяволят с горящими глазами и смелыми лицами, перечащим поповским наставлениям, с трезвыми ясными мыслями на жизнь. Конечно, это не могло быть не замеченным. В результате все активные участники кружка Иосифа Джугашвили получили двойки по поведению и последнее предупреждение, некоторые, запустив занятия в семинарии, не перешли в следующий класс. Иосиф, не затрачивая особых усилий, с легкостью сдал экзамены и его вынуждены были перевести: как не переведешь, он знал больше церковных легенд и молитв, чем любой из преподавателей духовной семинарии. Но свирепый монах-инспектор Абашидзе не мог простить Иосифу его талант, интеллектуальную развитость, обладание невероятной памятью (между собой семинаристы обзывали этого – вечно кем-то и чем-то недовольного монаха скопцом – многие даже не понимая значение слова) и на очередном заседании правления семинара добился постановления об исключения Иосифа Джугашвили из семинарии…
Иосиф Джугашвили не вернулся в Гори. Он, член грузинской социал-демократической партии «Месаме-даси» (с 1898 года), целиком погрузился-ушел в революционную работу… Начинается история профессионального революционера-подпольщика, дерзкого экспроприатора, организатора и руководителя величайшего в истории Человечества СССР, ученого: продолжателя Марксистко-Ленинского учения (теоретика и практика) о развитии общественно-экономических формаций Человеческой Цивилизации – начали сбываться предсказания загадочной гадалки, сделанные ему в юности (будучи семинаристом): … «Ты, как и твой далекий «железный» предок, поднявший свое племя против завоевателей и освободившись от их, поднимешь свой народ против паразитов-тиранов и, освободившись от них, построишь  свободную от насилия-эксплуатации величественную мировую державу… Хотя ты так же как он как бы создан из крепчайшего металла, и тебя ждет великое будущее, но умрёшь ты от чужой руки, если не будешь защищаться прозрачным, как вода, стеклом … И скрой дату своего рождения, чтобы не навредили тебе …»
. . .
… В Петросовете броуновское движение – растревоженный муравейник: члены и не члены (большинство в солдатских шинелях, которые размахивают винтовками и карабинами – штыки хоть убраны) Совета бегают, кричат, сталкиваясь, бывает, поколотят друг друга кулачищами, и снова ор: призывы посадить Николашку с семьей в тюрьму – Петропавловку… Страшно. Руководство Исполкома Петроградского Совета вынуждено было принять Постановление: «Ввиду полученных сведений, что Временное правительство решило предоставить Николаю Романову выехать в Англию… Исполнительный Комитет решил принять немедленно чрезвычайные меры к его задержанию и аресту… Издано распоряжение о занятии нашими войсками всех вокзалов, а также командировать комиссаров с чрезвычайными полномочиями на станцию Царское Село, Тосно и Званка. Кроме того, решено разослать радиограмма по всем городам с предписанием арестовать Николая Романова и вообще принять ряд чрезвычайных мер. Вместе с тем, решено объявить немедленно Временному правительству о непреклонной воле Исполнительного Комитета не допустить отъезда в Англию Николая Романова и арестовать его. Местом водворения Николая Романова решено назначить Трубецкой бастион Петропавловской крепости, сменив для этой цели командный состав последней. Арест Николая Романова решено произвести во что бы то ни стало, хотя это грозило бы разрывом отношений с Временным правительством». После показательно шумных переговоров руководство Советов дало себя уговорить Временному правительству, чтобы Николая вместе с семьей пока оставить в Царском Селе под домашним арестом вместо Петропавловской крепости до окончания расследования ЧК …
. . .
– Ты бы, Миша, сходил сегодня к Леонтию Григоричу (на кухонно-хозяйственной половине дома обедали) – уж как третий день звал прийти. – Што-то Аринка в школе сделала? Писал же тебе Дарья, штобы ты дочку нашу не отдавала рано в школу… – Да Васька (племянник, сын призванного на войну старшего брата Михаила) дерется... – Дерется?!. С чего бы?.. Парень-то покладистый, не должон просто так драться… Поди, Левонтий или, как там, Леонтий (директор и учитель – в одном лице – начальной Русскогоньбинской школы) сам прижимает мово племянника. Видел его как-то: маленький, плюгавенький – так себе мужичок – ни виду, ни тела, – такие всегда вреднющими бывают!.. – Вот што ты говоришь?!. Не зная человека. Я не раз хожу на собрания родительские … Во-первых, он не Левонит и не Леонид, а Леонтий – как он просил нас запомнить – это разные имена. Второе, он Казанский ювирниситет окончил, дворянин, - потому не такой как мы, люди работные – пахари – и потому он весь в голову ушел, а не головку, как вы, мужики… Правда, он сюды заслан, говорят, он на каторге был, но не на разбойничьей каторге, а на простой… Политкаторжанин… – Дарья! Зря на каторги не посылают и простых каторг не бывает… – Как ночью – Дарьюша… Дарюша… Рассказы, как соскучился, как даже сено на родине особо вкусно пахнет … Не зря в деревне рассказывают, чем гвардейсы-то в Питербурге занимаются… – Ты што, белены объелась?.. – Михаил встал из-за стола, сожалеючи посмотрел на уставленный едой стол (… разваристая картошечка, квашенная капуста, политая ароматным подсолнуховым маслом, соленые огурцы, грибы, сало с чесночком… «Хлебушек-то какой: свой, ржаной, не белая бескусная мякина … А в печи чугунке щи с мясом … со сметанкой.  Все благодаря трудолюбию отца и матушки, – взглянул на свою жену, – Конечно, и благодаря стараниям Дарьюши в доме порядок-чистота и достаток… Зря я  с ней так-то: нет у меня к ней никаких притензий – одна только любовь и чистота… Колбоса домашняя, – почуял неповторимый, непередаваемый запах копчености, – пироги какие печет, сметанник только она такое умеет… А любит как меня!.. Я – то, как приехал за рыбой даже не сходил – ведь кругом рыбалка…» – глаза Михаила повлажнели): – Ладно, пойду схожу, а то потом навоз надо довозить в огород пока наст хорош держит по утрам …

3

10 марта 1917 года. … – Вчера получен приказ напрямую из Петросовета, чтобы с Николаем и его семьей никого из обслуги не оставалось, тем более из гувернеров – особо из иностранцев, – и медиков!.. В Питере уже начали с размялеваными транспарантами выходить протестующие: требуют поместить Николая с семьею в Петропавловку и Петросовет вынужден поддерживать их – к нам должна комиссия советская приехать и проверить содержание бывшего Царя, и…хотят этапировать в Петропавловскую тюрьму, дабы изолировать для успокоения народа… Кто те, кто отказались покинуть Дворец?..– Комендант Кобылинский посмотрел строго вопросительно на вызванного к себе зама по оперативно-тактической службе. – Господин полковник, те, приближенные – слуги и помощники, оставшиеся верными свергнутому Царю, преданы Романовым до смерти и готовы вместе с Царской семьей принять все невзгоды и лишения абсолютно добровольно и не поддаются ни уговорам, ни требованиям, ни … даже угрозам с нашей стороны. Со всеми ими мы проделали работу… – посмотрел на коменданта: – Екатерина Шнейдер. Она всю жизнь – при императорском дворе. Сначала преподавала русский язык для княгини Елизаветы Федоровны, затем была принята на службу к императрице Александре Федоровне чтицей… Стала даже Ее подругой… – Немка!.. Тогда понятно… Следующий. – Евгений Сергеевич Боткин… – Сын знаменитого бывшего дворцового лекаря Сергей Петровича Боткина? – Так точно! Ученого, врача… Евгений Боткин: лейб-медик, дворянин, генерал-майор, лечит Императора … – Лечил…Бывшего!.. – Лечил бывшего …  Его жену и детей и приложил много усилий для улучшения состояния больного царевича Алексея – без доктора Евгения Боткина умер бы давно цесаревич-наследник и этим он мотивирует свой отказ покинуть Дворец… Мы уж ему всякое предлагали… Что-то у доктора у самого с головой не то: отказывается покидать … Остается!.. Мне таковое не понять... Анна Демидова. Господи! – простолюдинка: из небогатой мещанской семьи. На выставке рукоделий ее заметила сама Императрица и взяла к себе на службу и вот осталась…Алоизий Трупп. Латыш, католик, армейский полковник… – Все ясно. Дальше… – Иван Харитонов. Потомственный дворянин. Повар, прошел обучение в Париже, удивлял мосье  французскими фирменными луковыми супами, которые у него получалось лучше… – Фу, гадость! Мясо, приготовленное по-кавказски, да еще с водочкой, – ничего нет вкуснее!.. Значит, повар, тогда тоже понятно… – Его помощники: подповара Кокичев и Иван Верещагин, поваренок Леонид Седнев… Василий Долгоруков, князь,  родовит, личный друг бывшего императора Николая… – Ммда… –  Илья Татищев, граф… – Знаю про него. – Анастасия Гендрикова. Графиня, фрейлина Александры Федоровны, Юлия Ден… Седнев Иван. Молодой, очень крепкий, матрос, служил охранником царских детей, сатанически предан им – с нами говорить не стал… Еще есть такой же бесноватый матрос – из императорской яхты, охранник, оберегатель царских ребенков… Вообще-то, чуть не побил капитана  нашего, пристававшего к нему с вопросами… – Жаль, что не побил: отъелись вы все – какая была бы польза от битья-то!.. Давай кратко: только имена, должности … – Воспитатель Алексея Николаевича Петр Андреевич Жильяр, няня при детях Александра Александровна Теглева и ее помощница Елизавета Эрсберг, камер-юнгфера Мария Густавовна Тутельберг, камердинер Николая Терентий Иванович Чемодуров и его помощник Степан Макаров, камердинер Александры Федоровны Алексей Андреевич Волков, лакеи: Сергей Иванов, Тютин, Григорий Солодухин, Дормидонтов, Киселев, Ермолай Гусев, прислуга при Гендриковой Маулина Межанц, прислуги при Шнейдер Катя и Маша, служитель Михаил Карпов, официант Франц Журавский, кухонные служители: Сергей Михайлов, Франц Пюрковский и Терехов, писец Александр Кирпичников, парикмахер Алексей Николаевич Дмитриев, гардеробщик Ступель, заведующий погребом Рожков. Доктор… – Как-то список составлен не по ранжиру! – Владимир Николаевич Деревенко … – Вычеркни его!.. И не пускать его к арестованным!.. Он в качества врача-добровольца имеет право только нас, охрану, посещать и обслуживать … Следующий ?.. – Личная фрейлина баронесса София Карловна Буксгевден, Анна Вырубова …  Камер-юнгфера Магдалина Францевна Занотти, комнатные девки Анна Романовна и Анна Уткина … Дальше идет списочный состав тех, кто способствуют и готовы последовать за арестованной Царской семьей, не дворцовые… – Дай!.. – прочитал и приказал: – Выселить их с территории Царского Села, предварительно взяв с них расписку, что они прекратят какие-либо сношения с бывшей монаршей четой… А с тех, кто остался, также взять расписку, что они добровольно готовы идти с арестованным бывшим императором Николаем в ссылку, в тюрьму и на смерть… сегодня к 20-ти ноль мне лично в руки в одном экземпляре. – Есть!.. – Доведи до каждого офицера, солдата, что наша специальная часть подчинена лично Командующему Петроградским военным округом генералу Корнилову и поддерживает политвектор Временного Правительства!.. На тюремное содержание может быть помещен гражданин Романов со своей семьей только при условиях: когда будет постановление суда на это или решение Чрезвычайной комиссии!.. До Учредительного собрания мы создадим охрану проживания их во Дворце, но, как мне передали, «не должно быть курортных условий»… Идите, выполняйте!.. – в догонку: – Я дал слово Лавру, что пока я живой не дам поместить Царскую семью в Петропавловку!.. (Встал во весь свой рост и договорил про себя: «Предал Его я, как Царя, то хоть не позволю Его и его семью подвергнуть тюремной казни».) . . .                «Спали хорошо. Несмотря на условия, в которых мы теперь находимся, мысль, что мы все вместе, радует и утешает. Утром принял Бенкендорфа, затем просматривал, приводил в порядок и жег бумаги. Сидел с детьми до 2 час. Погулял с Валей Долг. в сопровождении тех же двух прапорщиков – они сегодня были любезнее. Хорошо поработали в снегу. Погода стояла солнечная. Вечер провели вместе».
. . .
… Создаваемая народная милиция не в состоянии была препятствовать сползанию Империи в анархию и хаос, так как сама не соответствовала требованиям, как таковой силовой структуре: не была укомплектована специалистами [кадровиков-профессионалов царской полиции не принимали на службу в милицию и потому основа правоохранительной структуры состояла из «пиджаков» – ситуация усугублялась всеобщей амнистией (уголовники даже не ждали  объявления об амнистии, а как только стало известно о «низложении» Царя, стали массово самовольно амнистироваться и, мало того, они так же массово стали устраиваться на службу в милицию, где на законных должностях удовлетворяли свои криминальные булимии)], да и в количественном отношении была слаба, хотя появились Красная гвардия и отряды «рабочей милиции», но последние были подконтрольны Советам и в общем: в работе милиции не было единоначалия, что первично и необходимое условие в любых силовых структурах (и не только…).
. . .
Николай и Александра Федоровна читали письма, свои и не свои записи, другие бумаги и сортировали: для сожжения или хранения, как к ним в кабинет прибежали лакеи  Сергей Иванов и Гришка. Волнуясь, перебивая друг друга, начали говорить. Со второго разу только поняли Николай и Государыня, что советские комиссары  арестовали Анну Вырубову и Юлию Дэн и собираются увозить.  – Как арестовать Анни?! – Она же болеть!.. Вслед за лакеями спустились в цокольное помещение, где на носилках лежала Анна Вырубова и подальше, прижавшись к стене сидела на старом кресле Юлия Дэн. Лица их были притенены (свет днем не горел, а низкие два небольшие зарешеченные окошка не позволяли заполнить светом бытовое помещение в полной мере). В стороне поближе к входной двери стоял и курил советский комиссар, рядом с ним в обнимку со своими мосинами скучали с ухмылками на лицах двое охранников (судя по габаритам, из рабоче-крестьян). Николай в гимнастерке (форме полковника) подошел к комиссару и вежливо, твердо спросил: «Что это значит?» – «Арестованы значит, господин полковник. Пока только этих. За остальными ушли… Комендант ваш пока только двоих разрешил, а остальных пока не дает, – вдруг затянулся глубоко, выдохнул из себя облако махорочного смрада и, погрозив кулачищем, – грозно: – Ну, погоди! Мы его еще на козлах растягаем!.. Лакеи со страху смутились и отступили за внутренную дверь. Император с  Императрицей переглянулись, как такое унижение и оскорбление возможно?!. Подошли поближе к Анне Вырубовой, но комиссар (в черной кожанке) закричал: «Сюда нельзя гражданин Романов, вернитесь!..» – на полуосвещенном недовыбритом его лице какое-то выражение: не виданное и непонятное («Что?.. Нового времени?..») – это не простолюдинская спесь, не гордячество начальствующего и не выражение возвышенной придурковатости богатого, а чего такого нового, понятного только для него – и таких как он, чиновников новой буржуазной России – твердо знающего,  что ему все можно и безнаказанно позволено, честно и праведно (как ему самому кажется) исполняющего человеческую жизнь… Николай остановился, потом сделал три шага назад, продолжая смотреть, не отрываясь, на Анну Вырубову. (Он был поражен выражением ее глаз – вблизи разглядел, – оно было кротким и создавало приятное впечатление, что поневоле успокаивало – вызывало уважение …). Скажи кто-нибудь, что такое могло бы быть когда-нибудь, не поверил бы никому: родная по крови потомок генерал-фельдмаршала, графа, Светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова, она, вернейшая фрейлина, одна из близких подруг Аликса, столько верно служившая семье Царской, лежала на носилках беспомощная, больная, а Он Царь, Император Российский (Николай Второй считал Себя не свергнутым: Он не отрекся от Престола, а передал Своему Брату Великому Князю Михаилу Александровичу, который тоже не отказался, лишь отложил свое принятие Царствования до Учредительного собрания, и пока до решения Учредительного собрания Он, Николай, является юридически законным Монархом!..) не может  помочь ей… [Отец у Анны положил жизнь на службе Царскому двору (двадцать лет управлял императорской канцелярией) и она такая же…Когда принцесса Геннесская, приняв православие, стала Императрицей Александрой Федоровной, то попав в окружение, которые не только не были ревностными в служению Богу, но вели и беспорядочный (вернее пакостный) образ жизни, впала бы депрессивный ступор не будь среди них ангелочка Анни, которая помогла адаптироваться, а потом и организовать активную Ее жизнь и  деятельность, как Императрицы. Анна Вырубова стала лучшей и верной подругой последней императрицы России. Даже выйдя замуж (трагическое замужество!) и потеряв звание фрейлины, она продолжала быть подругой!.. Судьба Анне посылала множество испытаний: осиротела, в восемнадцатилетнем возрасте заболела тяжелой формой сыпного тифа и только истинная вера в Бога и духовная поддержка Иоанна Кронштадского помогли ей выбраться из объятий Смерти; еще одна мучительная напасть – любовь!.. Императрица познакомила Анни со старцем Григорием Распутиным, чтобы он помог. Григорий не мог отказать в помощи молодой девушке и помог: предсказал ей несчастливое замужество, – но разве возможно женщину в чем-то переубедить, тем более, заставить разлюбить что-то или кого-то!.. – Так и получилось: брак распался… Мучения, испытания для Анны продолжились: двадцатидевятилетняя она попала в страшную железнодорожную катастрофу, где ее белое тело переломанное, измолоченное, сине-красное от кровоподтеков, более похожее на труп, едва смогли вытащить из-под завала. Ее, без сознания, с едва имеющимися признаками жизни, привезли в больницу. Александра Федоровна молитвенно попросила Григория помочь своей подруге Анни, так как врачи оказались бессильны, что-то сделать, чтобы спасти от смерти... Гришка Распутин вновь совершил невозможное: не только оживил ее, но вернул  к нормальной жизни!.. Врачи, которые в свое время не смогли Анне помочь, потрясенные  от таких сверх способностей Старца, истинно уверовали в Бога, стали часто ходить в церковь, где подолгу, очень серьезные истово молились (не понарошку, как раньше, т. к. теперь уже твердо знали, что без божьей помощи такое невозможно было совершить!..) Железная дорога выплатила Анне Вырубовой 80 000 рублей компенсации за травму, полученную во время катастрофы. Это были большие деньги для того времени – и для нее тоже, – и она забегала: честная, совестливая, православная она с такими деньгами не могла оставаться таковой: или деньги или ей надо саму себя менять, но она не могла и не хотела измениться, потому решила деньги пустить на благотворительность: построить госпиталь для покалеченных войной людей, где бы они не только лечились, но и обучались ремеслу, занимаясь которым, они могли себя и свою семью прокормить в будущем, выписавшись из стен лечебного заведения. Хорошим начинаниям всегда пакостят (нет, не фортуна, – а животные - жулье!-  в образе людей, не созревшие внутренне до человека!)… У ней запросили еще почти столько же денег, чтобы открыть такое учреждение. Чуткий, высокоинтеллектуальнейший  Царь Николай по-христиански пришел на помощь: организованную преступную группу раскрыли, самых жадных до денег (это к тому же и болезнь которая не лечится!) сослали в Сибирь на каторгу к своим единоподлецам и часть необходимых денег (20 000 рублей) дал ей из своего личного семейного бюджета… И была радость великая всем:  вылечившимися и обустроившими свои жизни, самой, Анне Александровне, и императрице Александре Федоровне с ее дочерями-царевнами, которые вместе с матерью работали медсестрами в этом и в других госпиталях!..]
… И она смотрела на Них из-под полуприкрытых век, различая сквозь слезную влагу их силуэты (в уме точно представляя Их образы, выражения лица, глаз и даже мимику). Восхищалась поведением Высочайших: Государем, который так мог Себя достойно мужественно-спокойно («Внешне!») вести, когда вокруг хамят, даже открыто унизительно оскорбляют. («И кто?!. Темные, без Веры и нравственности и совести – вылезшие из самых низов общества – людишки, которые вместо того, чтобы спокойно, приняв свое положение, растить хлеб или стучать-ковать в мастерской, а по ночам под одеялом свою маньку щекотять-ублаждать до одурения, плодя множество себе подобных дубостоев, вдруг вообразили себя решителями жизней, судеб Высочайших – ладно бы у себя в семье, нет, в государственные дела лезут-вмешиваются: стравливают людей, империю помогают рушить врагам нашим!..»). Жизнь Их в миг превратилась в жизнь заключенных с ежеминутными пытками-унижениями!.. (Сам факт без суда, без каких-либо законных обоснованиях помещение Царской семьи под арест уже есть оскорбление-унижение!..) Вспомнилось Анне Вырубовой, как вчера они с Императрицей наблюдали из окна левого флигеля, прижавшись друг другу, в горе и смущении, как в саду, около самого дворца стоящих Николая и Его преданного друга князя Долгорукого окружили шесть солдат (точнее шесть вооруженных хулиганов) и начали толкать Государя то кулаками, то прикладами, как будто Он был преступник, выкрикивая громко (слышно далеко!): «Нельзя туда ходить, вернись, когда говорят!» Николай спокойно посмотрел на них и вернулся во дворец…
(«Почему народ не понимает, что такая сатанинская подлость совершенная и совершаемая по отношению к Царю Русскому и Его Семье не допустима и народу российскому не простится!.. Если понимает, то почему не выходит на улицу на защиту своего Высочайшего Божьего Ставленника?!. Это же ведь не какой-то Глава страны, выборный из простолюдинов – ни воспитания, ни образования, ни достаточной грамотности – не смотря на несколько вузов и ученых степеней, – а если из богатых, то без совести и чести?!. Государыня и та по приезду Николая изменилась: трудно узнать – мудрая, спокойная стала .А ведь вначале ох как была в ярости, когда узнала, что Времянка постановила арестовать Ее и Николая. Так поступать с государем, сделать ему эту гадость после того, что он принес себя в жертву и отрекся, чтобы избежать гражданской войны, – как это низко, как это мелочно!”– задыхаясь, в слезах, говорила про себя Анна Вырубова.)  Она понимала, что арест ее и Юлии Дэн и, возможно, других связано работой Чрезвычайной следственной комиссии: «Хотят найти какую-нибудь вину, порочащее Государя и Ее Августейшию!..» … Николай напрягся, покраснел и скомандовал своим императорским повелительно-грозным голосом: – Освободите (указал на лежащую Анну Вырубову) – она больна!.. – и своим лакеям, выглядывающим из-за двери, – помогите ей добраться до своей постели… И ее – тоже… (Юлия Ден вскочила и подбежав к Императрице обняла Ее…)
– Господин полковник, – в полголоса заговорил-предупедил, вертляво подскочивший, в кожанке, – как только вылечится гражданка Вырубова, ее тут же арестуют и оправят в Петропавловку…   
. . .

Бурлящая жизнь в стране не затихала: невиданные открылись политические просторы недворянским сословиям и организациям, потому члены партий законные и подпольные (освобожденные от ошейников и пут) бросились на трибуны, в органы власти и парламент. Анархисты оказались на передовой в Петрограде. Они с остервенением начали пытаться осуществить свою теорию на практике. Им казалось, что многое благоприятствует для этого. Учения анархистов прекрасно тем, что они детально критикуют государство и его недостатки (если нет их, то выявляют!). Считают, что государство возникло вслед за частной собственностью для того, чтобы загнать враждующие социальные силы в «цивилизованные» рамки, т.е. государство – есть аппарат насилия и принуждения, могущий легитимно, попирая нормы морали и права на справедливость, эксплуатировать qantum satis другую социальную группу (класс). Анархисты не зрят в корень (государство – объективная реальность, возникшая исторически, а не по воле бесчисленных самоплодящихся пираниев-чиновников): они рассматривают бюрократическую машину, как абстрактный, находящийся в вакууме механизм, потому отрицают политические организации, государственные учреждения и централизацию, полагают, что революция справится, опираясь на самодеятельный народ. Уповая на низовую самоорганизацию и самоуправление, они стремились посильнее взъерошить народ. На практике их безрассудность приводила к новым притеснениям. Сами (анархисты) по многим теоретическим вопросам раскалывались и забираясь на политическую сцену танцевали вразброд. Рабочие их использовали, когда  приспичивало, взывали к ним, чтобы поднять бунт или приструнить раскормленных жандармов и по другим надобностям, но никто, трезвые, всерьез на анархистов не надеялись, что «черные» ребята способны избавить от «кровопийцев». Каждая бумажка-прокламация анархистов заканчивалась с словами: «Да здравствует Социалистическая Революция!» Анархистов Февральская Буржуазная, революция не устраивала, не успокоила душу, потому подобно: эссерам и большевикам они, люди в «черном», продолжали взывать массы, чтобы идея о продолжении революции «до победного конца» овладела ими … Анархисты захватили дачи Дурново на Полюстровской набережной. Выселили из имения «приспешников царя», заселились сами (руководство) и пригласили квартировать своих «сотоварищей» революционеров вместе уже появившимися у них многочисленными бюрократами-аппаратчиками: рабочий клуб «Просвет», правление профсоюзов выборгской стороны, комиссариат рабочей милиции 2-го Выборгского подрайона, совет петроградской народной милиции и профсоюз булочников («А как без вас-то: из-за вашего спанья в обеспечении хлебом началась революция!» – «Эдак-эдак: без нас и даже революцийю не сделаш!..»). И собрались на свой объединительный съезд (больше похожий на «сходняк»), – а было у них много разногласий между собой…На партийное собрание пришли почти половина питерского состава… Это было очень много для анархистов, которые редко соблюдали и подчинялись партийной дисциплине. На помост с большим столом (за которым уселись уважаемые анархисты-паханы) поднялся лидер одной из независимых (многим малоизвестной) партийных групп Матвей Федорчук, – средних лет, плотный, коренастый, лобастый. Тряхнув черными (кое-где припудренные сединой) вихрями, оглядел собравшихся орлиным взором и заговорил сильным рупорным голосом с хрипотцой:
– Мне поручено открыть съезд… (Кто-то из простых членов вскочил и захлопал, но его тут самого хлопнули по спине и он, обидевшись, сел – перестал хлопать, нахмурился.) Мы собрались сегодня на съезд, – так как три наших сбора ничего не дали, – чтобы устранить наши разночтения и разногласия, чтобы объединиться и пойти на последний бой, чтобы устранить всякое  государственное насилие, стать свободными и жить в социалистическом обществе, откуда будет прямой путь к земному райскому обществу: Коммунизму!.. Он неизбежен!.. Человечество обречено жить в таком бесклассовом обществе!.. На первых порах мы должны объединится  и с нашими братскими партийцами из ессеров и с эрэсдээрпэшниками, особо, которые большаки – меньшаки уже всйо: достигли свои цели: буржуазия захватила власть и села верхом на Рассею – правда, есть среди них и те, которые собираются продолжить революцию, но это потом, когда эксплуататоры покажут себя народу, каковы они есть на самом деле кровопийцы… С ессэрами тоже нам до Коммунизма не по путям: эта партия крестьян – потенциальных мелкобуржуа – но пока надо с ними ручкатся… На помост стали забираться выступающие: высказаться; любители поучить, давать наставления, покрасоваться… Разинув рты, смотрели пришедшие на съезд простые анархисты на выступающих (знаемых и незнаемых), – все индивидуальны (чем-то старались отличиться, если не чем, то пытались внешностью: то волосы взлохматят, то бороду на бок отпустят и еще покрасят, оденутся так, что не понять какой «гентер» у него),   похабисто-нагловаты и очень уж интересны. (Некоторые, сидящие, – про себя: «Ох, артисты анархисты-антихристы наши!..»).
… Очередной выступающий повел большим горбатым носом будто обнюхивая всех и – продолжил приятным оперным басом: – Революция свершилась. Люди, опьяненные победой, ликуют и надеются, что нищета и бесправие рассеются сами по себе вслед за монархией. Политиканы всех мастей, как сговорились, кричат: «… для начала надо устраивать демократию». А кто знает, что такое демократия и как она выглядит? А!?.  Что такое свобода я знаю… Но какая может быть свобода, если Буржуа взяли власть в свои руки … Какая свобода, когда образовано Временное правительство, которое сковывает нашу жизнь, превращая нас в рабов капиталистов и их подпасков: мелких предпринимателей и кулаков и подкулачников в сельской стороне, где проживает большая часть народа рассийского!.. Надо нам бороться за голоса рабочих и крестьян, чтобы через ихни голоса засесть в парламенты и другие органы и их, органы власти, изнутри нам разрушать, как делают это чиновники-бюрократы – сами не понимая этого… А, если потребуется, то  подымать народ трудовой на вооруженное восстание!..
Многим такое предложение понравилось: волны восторга заходили по залу – от стены до стены и обратно… Раздались крики:
– Совершенное общество не должно быть сковано государственными ляшками!.. – Верна! Воцарившаяся республика в богооставленной России, является той же машиной угнетения, – только прикрывается она парламентским передником… – Надо активнее действовать нам по всей стране, а не только в Питере и вокруг в зоне летне-садового отдыха… К трибуну ринулся, в раздуваемом длинном черном плаще, мягкая широкополая шляпа – по самые брови, высокие охотничьи сапоги – скрип-скрип, – пара револьверов за поясом, в руке наотмашь винтовка. Одним прыжком запрыгнул на помост и тут же спрыгнул обратно. Повернулся к залу, улыбнулся, брезгливо скривив рот. («Красаве'ц! – кто такой?» – «А-а, анархист Аскин, психопатическая личность». – «Анархист такой и должен быть».) Заговорил громко и мощно, как и подобает такому мужчине-красавцу, но слова: один звук, –  малозначащие и никаких умных мыслей. («Вот как может такое быть?.. Природе все что красиво, то все должно быть умно!..») Говорил уже долго. Один из паханов подал знак и трое стражников-анархистов тут же спрыгнули с боку от выступающего и вплотную близко приблизились. Предложили закончить выступление, сесть на место. Аскин психанул и взапале гнева хотел винтовкой отбросить одного их стражника-охранника, но другой вывернул оружие из рук его, тогда Аскин выхватил револьверы, но грозный окрик: «Брось оружье, иначе стрельнем!..» –и наставленные на него три черных дула маузеров заставили повиноваться: весь побелевший (лоб в потных бисеринках), Аскин пошел между рядов к выходу – к конце побежал … Встал один из президиума-стола и заговорил пожилым (но еще мужским)  голосом: – Господа-товарищи! Давайте заканчивать: вспомним кратко кто такие Прудон, Бакунин и Кропоткин, утвердим Постановление нашего Съезда… Начнем с Прудона… Давай вот тот… справа… Все стали выглядывать: «Где же желающий выступить?» – после такого выпровода анархиста Аскина, у многих уже не стало желания выступать… К трибуне-помосту шел широко, не спеша (судя по походке – деловой, бывалый), рабочий с патронного завода, член профсоюза и одновременно анархист Артемий Петревич. … – Обычно, когда люди слышат об анархистах, то представляют фанатиков, которые безрассудно рвутся на баррикады, бросаются бомбами, при этом крича: «Анархия  – мать порядка!» На деле анархисты не являются индивидуальными террористами и не мечтают погибнуть в схватке с жандармами или чиновником.  Еще основатель анархизма, Пьер-Жозев Прут , полагал, что государство надо уничтожать мирно, сотрудничая с угнетателами, находя с имя компромисс, не предаваясь классовой ненависти, не доводя до бойни… Еще он мнение имел, что при капитализме люди не могут быть равными между собой, потому что есть частная собственность, благодаря чему владельцы фабрик хитрованными путями взимают с рабочих ссудные проценты и недоплачивают имям за труд. И Прутон предлагает, чтобы общество стало справедливым, ввести натуральный обмен – товар на товар – и беспроцентный кредит… В зале шум, гвалт и выкрики: – Капиталист не Манька твоя, он – плотоядный зверь и компромиссы с тобой делать не будет!.. Отдельными аплодисментами-хлопками встретили анархо-коммуниста Иосифа Блейхмана, который рассуждал так, если граждане не выходят на улицы, то нужно им помочь: надо растравить их… И привел десяток способов как это сделать. А потом, вдруг, – о большевиках: – На сцену начинают выходить члены большевикской фракции РСДРП, которых выпустили из тюрем и ссылок, разрешили свободно пересекать границу. Они постепенно оттесняют другие политические партии и берут инициативу развития революции в свои руки. Они считают, что участвовать в классовой борьбе бессмысленно, если людьми не руководят – ни одна армия не повергнет своего врага без штаба – то бишь партия, которая сама научно идеологизирована, имеет стратегическую и тактические цели, и, не раболепствуя перед буржуйовским капиталом, последовательно проводит в жизни, то что писал на бумаге и кричал с трибун… Вот таковыми люди видят большевиков и идут к ним толпами и по одному. Народ всю жизнь мучили и дурили, дурили и мучили!.. И вот он теперь прозрел и начал правильно думать: и он пошел за большевиками … С большевиками нам надо: у них – организация, руководство!..
Свист, улюканье послышалось с левой стороны зала и выкрики:
– Долой с трибуны еврея-коммунягу!.. – Большевики – одни евреи во главе с  евреем Бланком –Лениным!.. Другой выступающий смуглый, в черной одежде, – поучительно-назидательно: – Только мы, анархисты, понимаем и знаем, что из-за государства в нашем обществе много бед и несчастий, следовательно государство надо уничтожить, следовательно нужна еще одна революция: последняя и победная, но для это мы должны объединиться, все течениям слиться в одну реку…
На помост залез-закатился очкарик. Прочистил – прокашлялся – горло и начал – кругло и не спеша:
– Дружбан мой, закадычный, от неудержимого своего восторга послать длиннющую телеграмму – вот ведь, денег не пожадничал, а какой… Так вот пишет, все швейцарские анархисты пляшут и поют: «С Февральской Русской революции начинается новая и светлая эпоха человечества!» Пишет, что мы вправе надеяться, что, под ее благотворным влиянием, в ближайшем будущем не только прекратиться страшная война, от которой весь мир истекает кровью, но и пробьется заветный час великой социалистической революции!.. Откуда социалистическая революция?.. Да все сейчас в Швейцарии с такими лозунгами бегают и вожди большаков там же кружаться и поддерживают… – Ну, ты, пузырь, большаки нам только попутчики до свершения социалистической революции, а потом – кто кого: или мы их… или они нас: они хотят равноправное для народа социалистический строй сделать в социалистическом государстве, а нам гостюрьма не надь!.. Настоящее справедливое социалистическое общество можно построить только без государственной диктатуры … Из переполненного зала продолжили – сильные и дерзкие голоса: – Верна!.. Бакунин отрицает диктатуру пролетариата … – Не за республику погибали наши товарищи, а за общество, свободное от оков!.. – Михаил Александрович, считал, что надо государство уничтожить буквально, разрушив аппарат насилия. Дальше народ организуется и сам решит, что ему делать. Бакунин рассуждал, кто станет гегемоном в революции, и пришел к выводу, что надо рассчитывать на крестьян: они живут общиной – вместе работают на земле, потому им подвластна идея о крестьянском социализме и они смогут воплотить ее в жизнь. У нас есть свой Маркс – Бакунин и мы всегда должны помнить его наставление-поучение: «Если есть государство, то непременно есть господство, следовательно, и рабство; государство без рабства, открытого или маскированного, немыслимо – поэтому мы враги государства». Многие вскочили, аплодисменты, крики: «Да здравствует анархия!», «Война – войне!»,  и одиночные, вопленные:
 «А-а-а!..» 
Некоторые пошли к выходу… Споры, ругань… Съезд не принял никакого решения – разошлись… Так по тактическим вопросам анархисты остались разделенными на два лагеря: анархо-бунтари (большинство) и «мирные» анархисты. Первые призывали немедленно поднять вооруженное восстание и свергнуть Временное правительство, чтобы установить «безвластное общество». «Мирные», во главе с князем П. Кропоткиным, предлагали пока оставить существующий строй. Их взгляды поддерживали некоторые политические партии: например, кадеты …


11 марта 1917 года.

После амнистии политических Временным правительством из тюрем, из ссылок вышли, освободились, еще до амнистии уголовников (кто-то прикинувшийся революционером, а кто и так: просто вышли-пошли  – «А що? Полицаев нэма, а главное отменена смертная казнь! – Вот птру люли, вот это вольгота нам, ворам, жуликам, взяточникам (внешне безобидные, но на самом деле очень опасные для страны внутренние враги!)!.. Живи не хочу и делай що хошь – все равно не повесят, все равно жизнь, а нам кака разница где жить: главное жить!» – для себя – бесцельно!.. – тысячи и тысячи бандюганов широким массовым потоком потекли в города и  веси, и, пользуясь установленной «демократией» (анархией!) в буржуазной республике, в открытую взялись за старое – теперь уже не боясь ничего и никого… Если днем правила (пыталась) официальная власть, то ночью постепенно захватывала уголовная…

. . .

– Ты куда-ка Федоровна зашаварножила? – по-старорежимному: помощница дворника (сейчас работник коммунального хозяйства – по прозвищу Анка Дворничиха) спросила даму в годах, модно и богато одетую.
– Схожу помяну Своего – сегодня год, как… – вытащив белый носовой платочек, утерла глаза, хлюпнула носом.
– Мотри, по кладбищам одной ходить! – особо Смоленского и Охотинского кладбищ и около Александро-Невской лавры  выходят «живые покойники» и милостыни просят и многие со страху дают, которые все отдают и, голы оставшись, замерзают и вялятся меж могил трупами…
Дама остановилась, не спеша перехватила сумку большую в левую руку, перекрестилась…
– Благодарю Вас, Анна, – возьму я собой Степку Большого – соседа – о какой – гвардеец: поможет сумку нести и помянуть – любит он водочку-то… – Гвардеес, гвардеес – и водку-то он умеет тягать …

Степан помог почистить остатки снега вокруг могилки, помянул бывшего соседа по квартире тремя стакана'ми «живой воды», сел, начал рассматривать надпись на могильной плите, как вдруг, рядом сидевшая Евгения Федоровна, перестала молится и разговаривать со своим покойным мужем, она, открыв от удивления и ужаса рот (глаза побелели от страха, вытаращены), замычала, как глухонемая, показывая рукой в сторону… Когда он посмотрел туда, то тоже замычал  от испуга: к ним приближались ожившие покойники  – некие существа в белых саванах и белых колпаках, на лицах ужасающие маски…Хотел откреститься от нечистых, но вдруг они жутко завыли – руки не повиновались …                . . .
… Главарь Иван Бальгаузен (Ванька Живой Труп) сидел напротив и ждал пока насытятся трое его бандитов. Вытянутое лицо Ваньки с квадратным подбородком временами подергивалось нервной судорогой, перекашивалось злой усмешкой. В зеленых глазах – холод … Чавканье и губошлепанье прекратилось, серебряные ложки дружно легли на стол. Подошла Манька Соленая (Мария Полевая – любовница Ивана) убрала со стола. – Нажрались?.. Теперь про дела наши… Значит, мужик чеканулся, со страху протрезвел и начал драться, а потом схватил свою мадаму и поволок… – Нет я его – шелопугой, все вместе их обобрали и только уж потом, когда очнулся, поволок… – Плохо, вашу тролю-мать, мы их пугаем: надо, чтобы человек так испугался, чтобы никакого сопротивления оказывать не мог!.. С сегодняшнего дня мы будем не просто живыми трупами – привидениями, но еще попрыгунчиками, ожившими мертвецами… Сейчас идете к Демиду (Демидов – член банды), он сделает вам пружины стальные, на которых не только можно подпрыгивать, но и при нужде прыгать с этажей невысоких, не разбиваясь. На маски наложит фосфорные краски, чтобы в темноте вы светились, как будто бы заправдешние ожившие трупы только что вылезшие из-под земли… Манька выдай им новые саваны и колпаки с масками. Молодцы, что выдержали: не применили перья… Мокруха не для нас!.. Мы с братками готовим ограбление самого… – Кого, кого?.. –Если понадобитесь и вы будете участвовать, а пока без вас… Мы греховного не делаем и наше дело свято: мы экспроприацию делаем – у богатых излишки забираем и этим наводим на земле справедливость: не должно быть, что б  одни жировали, а  другие нищевали и бедствовали! И с нами в этом деле Бог!.. Нашими руками Он наводить порядок на Земле!..

. . .                Слава о петербуржских «живых трупах-попрыгунчиках» быстро разошлась в уголовном мире Республики. [Надо принять как аксиому, что в уголовном мире свои законы (и понятия), которые выше всяких законов!]. Сокамерник Ивана Бальгаузена Янька Кузнецов (Янька Кошель – потомственный бандит) по Владимирскому Централу (это не одноклассник-однопартник и даже не однокашник по солдатской миске!..) перенял методику ограбления, ожесточив его до особой жестокости: не просто «мокроты», до «сырости»!.. Московская банда эта «работала» в районе Ваганьковского кладбища… (Состав его банды состоял из не менее знаменитых, чем он, Янька, человекообразных су'ществ: Конька, Жабы, Зайса и Васьки Чермного.)                4

12 марта 1917 года.

Утром поезд с ссыльными прибыл на Николаевский вокзал Петербурга. Первыми вышли из вагона Л.Б.Каменев, М.К.Муранов, за ними – И.В.Джугашвили, В.Л Швейцер и другие. Им была устроена организованная встреча: радостные приветственные возгласы, революционно-плакатные выкрики… Улыбающиеся женщины, обнимашки и даже цветы!..   Шел мягкий пушистый снежок. Сквозь ароматизированный паровозным дымком привокзальный городской воздух просачивался сладковатый запах приближающейся весны и полные ноздри пахнуло политической и революционной жизнью столицы («Какой контраст!..»)… Вера (Лейзеровна Швейцер), как и все, остановилась, чтобы осмотреться. Жгучие темные глаза с золотистым оттенком Иосифа горели желанием, страстью (но, увы, не к ней – женщине!.. – она явственно ощутила и интуитивно поняла, что его, Иосифа, она, как женщина, больше не интересует…) к политическим баталиям, революционным викториям… Вмиг и он – вновь: самостоятельный, уверенный и спокойный – повернулся к товарищам и своим неповторимым, – чуть заметным мелодийным кавказским акцентом («А ведь, когда и чисто…по-русски!..»): – Товарищи, пройдем пешком – по Невской: разомнемся и попутно обсудим вопросы наши… – Он был не просто приятно удивлен поведением Председателя Петросовета Николая Чхеидзе (судя по встрече), но и было понятно, что Советы поддерживают РСДРП и в том числе фракцию большевиков. «Лишь бы нам, большевикам, постепенно занять доминантное положение Советах – даже временно пойдя с ним, меньшевиком, на какие-то компромиссы…» Отделяя для себя пространство в толпе («Сколько людей-народа?.. И кого, какого только нет!..»), пошли по Невскому к Таврическому дворцу.
Она шла позади его – чуть сбоку. Крутила головой – не стала слушать что говорят между собой товарищи. Надо было прийти в то состояние, когда она, пересилив себя и, загнав внутрь себя все «бабье», вновь быть тем, кем она должна быть: революционером – большевиком!.. Смотрела на Неву, еще укрытую диким льдом,  и тут же Невский проспект с европейской архитектурой … («Как восхитительно и прекрасно: итальянско-европейская цивилизация соединенная с русской зимней природой!.. Такого нигде нет в Мире, вот потому тут и страна Россия и народ русский особый!.. – усмехнулась, как будто споря про себя с кем-то, и пришли ей в голову слова Иосифа-Кобы – как-то сказанные им: «Все люди и народы равноправны, но не равноценны!..») Смотрела как пружинисто-мягко нес свое аккуратно сложенное жилистое сильное горское тело («Чисто мазандаранский тигр!») Коба-Сталин и последним сполохом женской спесивостью-обидчивостью, напоследок, подумала: «Как в нем могут сочетаться такое: человек необыкновенных способностей и целеустремленности, преданности своей жизненной цели: освобождение человечества от рабства социальных оков и от умственно-физиологической животной дикости  и быть бабником!?. Хотя делает это любя, но друг-товарищ он верный … А, как он ребенка больного дифтерией спас!.. С помощью трубочки высосал дифтерийные пленки, чтобы задыхающийся – умирающий – ребенок мог дышать – выжить. Знал, что рискует своей жизнью, но знал и другое, если он такого не сделает, то ребенок явно умрет, – до ближайшего медпункта надо было добираться более полсотни верст…» Однажды признался в минуты откровенности Иосиф, – с болью в голосе, – что сын Яков у него растет сиротой: жена умерла, а он все – по каторгам… Знала она, что еще два ребенка есть у него, рожденных вне брака: сын Константин живет с матерью Марией в Сольвычегодске и сыночек титешний Александр остался в Курейке. Сыночка не собирался он бросать, - обещал жениться на его матери, но случилась революция … Еще сколько-то времени шла смотрела на него: восхищалась, радовалась и сердилась, прощаясь с ним, как мужчиной-джигитом в постели… Оставался он только товарищем по партии… («Хотя бы такое!.. Это еще одно доказательство, что нет Бога!..») Даже пристановилась: «Да что же эдакое со мною: совсем обабилась!.. Он же был женат, сын от нее и он до сих пор любит ее!.. Какой он бабник!.. Он однолюб! – это большая редкость для мужской породы человека хгомо эректус …» [Вспомнилось (она полностью еще не владела с собой), как по заданию партийных товарищей, она с Суреном Спандарьяном (мужем по паспорту) поехали зимой, тайком от стражников, в Курейку к Сталину: нужно было разрешить партийные вопросы, –  очень серьезные на данное время – связанные с происходившим судом над думской фракцией большевиков и с внутрипартийными делами – срочно (РСДРП, фракция большевиков, загнанная в подполье, сосланная в ссылки, – не смотря на то, что руководитель, вождь В.Ленин был в эмиграции («А где же он должен быть?.. Сидеть в тюрьме или в рудниках Акатуя?.. – зачем тогда он нужен такой..»), но благодаря гениально организованной структуре и методике, и руководству-направлению, продуктивно работала!..).
Собаки, издавая особые звуки, и, выдыхая с харканьен пар, мчали высокие с широкими полозьями нарты (сами по себе сухие, крепкие, легкие), по льду реки Енисея. Все было любопытно и особо таинственно-романтично для Веры: сказочная зимняя природа вокруг – кругом бело: земля и небо, широченная по размерам река Енисей, ушедшая под снег-лед, каюр Яким (крещеный) – коренной сибиряк (какой нации и не думала спрашивать: скажешь не так, не то или перепутаешь национальность – сделаешься пожизненным неприятелем этого инородца). Она знала Волгу хорошо, но то была «она», а Енисей – «он»! Им, величественным, с высочайшими местами левым берегом, кое-где заставленными, как великанами-истуканами из скальных гранитовых пород, и выросшей на берегах тайги кое-где с возвышающимися сибирскими соснами, нельзя было не удивляться, восторгаясь, и не возможно описать: у нее не было слов – одни эмоции и чувства… «Вот тебе и Заполярье!,,» Когда отъехали от села Монастырское километров десять, Яким повернулся к ним и, поблескивая соболиными глазками, заговорил:
– Проекали один десятая дороги. – Подал тулуп меховой Вере: – На медведь-шуба – потом укройся, когда колот будет. А ты, – Сурену, – мерзнуть будешь, соскакивай и беги: согрешься и отдокнешь … Не можешь бегать так!?. А как?.. Ты же муччина!.. Корошо что не колотно сеготня (20-25 градусов мороз)…    
Она скорчилась, согнула ноги и укрылась тулупом из медвежьих шкур, закрыла глаза, лицо прикрыла шарфом. О-оо! Как стало тепло и хорошо! Как это было удивительно неповторимо приятно лежать под медведем!.. Подолом тулупа прикрыла ноги Сурена и ушла в дрему-негу…
Мягко скользили полозья, издавая журчащие звуки… Слышалось гортанное пенье Якима, приглушаемые кашлями Сурена… Проснулась, – сердце бешено колотилось в груди – от жуткого воя (то, что это волчий вой, поняла сразу – хотя слышала впервые!), который нарастал и начал обходить их… - Волки!.. Сятте и крепче держитесь… Нам нельзя им дать обгонять и окружать!.. ] – Вера, ты как думаешь?.. – Не видите, что она еще вся в каких-то тревогах-воспоминаниях. Дайте человеку отдохнуть, отойти на время от партийных дел!.. Вера, дежурно улыбаясь, огляделась, начала смотреть на показавшиеся в дали колонны Таврического дворца… [… Яким тревожно громко закричал, отдавая команды вожаку, на непонятном Вере собачьем языке, поясняя ей, что он повелевает своему другу-вожаку найти путь по чистому ровному льду без замерзшей торосистой шуги, по нему сани легче и быстрее поедут, волки преследовать смогут тогда только сзади – с боков – снежно и торосы… «Догнять?.. Обязательно… Но я ик выстрелю… Кватить только раз убить или, котя бы рани'ть, и они ближе растояний выстрел не приблизятся… А вожак мой умный и очень сильный – найдет путь и выведет нас… На ночовка мы костры сделам из сукастой… Собак вокруг уложим ветки хвойный – мы сами… нам тоже будет тепло и покойно… Когда человек и собак вместе, то они все оделей: колот, голод и волк!.. Нас догонят волки' эти, который за нами окотились?.. Они – нет, – у ник своя територий, своя границ… Показалась речка Курейка, которая широко и глубоко разрезав берег Енисея, впадала в могучую сибирскую реку. – По Курейке мы не подымамься на Куръял (так по-нашему мы зовем Курей-поселение) – она изломана порогами и застыла так …Поедем так … У самого Енисея на возвышенности виднелись занесенные снегом деревянные дома, стоящие далеко друг от друга. Поехали к дому, поближе к реке … Из домиков выбегали люди («Вот откуда узнали, что мы приехали?.. Главное успели одеться и все – враз!..»). Впереди, обогнав взрослых, мчали ребенки, подхлестывая себя, изображаемыми вичками… Местные жители с жадным любопытством рассматривали приезжих гостей – для них это было событие!.. Вера старалась глазами не встречаться с курейчанами – могут не так воспринять … Последним навстречу им шел Иосиф Сталин. («Как окрылились  у него усы!») Улыбался: человечно, радостно – лицо его сияло от этой неожиданной для него встречи, – такого она его запомнила на всю жизнь (и никогда больше таким не видела). Он оглянулся, – жители вдруг потеряли интерес к приехавшим и начали расходиться по домам, – потом схватил, обнял многослойно закутанное одеждами тело бородатого (черная железная борода – во все лицо, с белыми крапинками седины) Спандарьяна  и секунды две тряс… Повел к себе в дом. Сурену приказал зажечь висячую лампу-семилинейку (в доме было уже темно) и затопить печь-буржуйку,  а сам исчез … Снимая с себя теплую полярную одежду, при свете керосиновой лампы («керосин имеет!..») осматривалась: от кухни («наверное, со старинной печью из глины, которую, топят лишь в морозы…») отделена квадратная комната (в самой обстановке комнаты было видно, как напряженно работает Коба), где в одном углу – деревянный топчан, аккуратно покрытый тонким одеялом, напротив рыболовные и охотничьи снасти – сети, оселки, крючки. («Все это изготовил он сам!?.») Недалеко от окна продолговатый стол, аккуратно заваленный книгами, большими пачками газет, над столом висит, ярко освещая теплым красноватым светом («Это тебе не лучина и даже свеча!») керосиновая лампа, посреди комнаты разгоралась-нагревалась пузатая печка-буржуйка, с железной трубой, выходящей в сени, где заботливым хозяином были сложены вдоль стенки до потолка, заготовленные на зиму, сухие дрова. («Много дров!») Стало в доме тепло… – Сурэн, иди-ко выйди: что за шум-толканек в сенях?.. Как-будто кто об стенку бьется… Ах! Иосиф!?. – хотела выбежать, но в этот момент открылась дверь в избу и просунулась огромная голова осетра («Живого осетра!»), за ним согнутый, с счастливым лицом Иосиф. («Так такая большая осетрина на нем ехала!..») Трехпудовую живую рыбину еле уместили-уложили на столе. Сурен и Вера с двух сторон навалились на нее – удерживали … Иосиф умело и ловко потрошил… («Какой запах!.. Какая свежесть!..») Коба,  как будто слышал ее мысли, заговорил (почти без акцента): – Мне не раз приходилось есть волжского осетра – они бывает и в северной части Каспия ловятся. Для некоторых местных рыбаков это повседневная еда. Так вот и они бы и то поразились, как отличается енисейский от волжского осетра, по аромату, вкусу… Тут, в Сибири… Не зря переводится: «хорошее место».
– С какого?..
– Марийского: «сай» – хорошее, «бэр» – место… Не знаешь?.. Волжские финно-угры. Будет время: посмотри ихний словарь… Так вот, варим уху на енисейской воде, не добавляя даже соли… Вера была в восторге и в изумлении: никогда она такой ухи не едала!..Иосиф-Коба все еще не мог оправиться от радости встречи и проявлял необычайную заботу. Чаи заварил из разных трав (обговаривая, что есть травы, которые не хуже китайского поднимают жизненный тонус, но при этом действуют еще как анаболики и психотропные). К чаю занес сказочного вида мороженные ягоды, которые, оттаивая испускали неповторимый запах сибирского лета, тайги и весенней цветущей тундры. Потом на углях приготовил мясо оленины. Завязался разговор. Оказывается, он всегда держал в Енисее несколько самоловов для подледной ловли. Ходил на охоту. (Ружье так и не видели: наверное, где в схроне висит.) Вера перебила разговор: – Иосиф, надо отнести Якиму… Собак накормить – они спасли нам жизнь! Иосиф стал обычным: – Да его без нас накормят, угостят и спать уложат… И собак накормят – тут возами припасено собачьей еды: рыбы, мяса… Здесь Сибирь, а не кержачьи поселения европейской части… Нет, вином не напоят… После того, как шаманы со всей Эвенкии, провели большой Курултай перед Тунгусским взрывом в небе, и, первое, всех предупредили о взрыве – чтобы увели свои стойбища с места, где над ним произойдет взрыв, а второе, строгий запрет наложили что-либо пить на подобие «огненной воды», и местные народы пока не пьют спиртного… Им и им подобным азиатского происхождения нельзя: они от вина не пьянеют, а дуреют… Обмен веществ у этой расы другой в отличие от русских и кавказцев… Мы?.. Народы Кавказа не азиаты, а есть среди них такие как осетины-аланы, то они двоюродные народы славянам, русским… А как они попали туда, поговорим потом, а сейчас расскажите, что в России, какие новости?.. Наши дела?.. (Вера вспомнила рассказ товарища, что будто бы шаманы пригласили и Иосифа и его величали – ставили даже выше себя и предрекали великие дела ему!..) Сурен ожил, заерзал на стуле-табурете (массивного, деревянного). Стал рассказывать о войне, о ситуации на фронтах, о работе подпольных организаций, о связи с заграничным центром, лично с  Владимиром Лениным… Когда Сурен начал говорить подробности о суде над думской фракцией, Сталин построжел, перебил и начал четко говорить-раскладывать, что нужно и как нужно делать. Предупредил, что надо ожидать предательства со стороны меньшевиков и быть к этому готовыми … …– Им нельзя доверять: они способны предать революцию!.. Беседа длилась долго (два раза заправляли керосином лампу). Когда узнал, что Орджоникидзе находится в Шлиссельбургской крепости и пробовал голодать, Сталин скинулся, встал и попытался ходить, заговорил уже с обычным нарочитым (чувствовалось – немного искусственным) акцентом: – Пошлите телеграмму от меня, чтобы больше не мог и думать держать голодовку в тюрьме, этого и ждут наши враги … Да, враги!.. Если мы хотим победить, то не можем мы быть наивными мальчишками и интеллигентиками!.. Они нас будут уважать и считаться с нами, когда мы будем силь'ны и грамотны и умны!.. Им нельзя верить, даже подписывая какие-либо договорные гербовые бумаги… Скорбел об утонувшем в Енисее Иннокентии Дубровинском. «Какой был товарищ … человек: форма соответствовала содержанию, как по диамату!..»]

… В Таврическом дворце их встретила Е.Д. Стасова. Она официально приветствовала всех.  Обращаясь к Сталину, предложила пройти  «во двор», где их терпеливо ожидали: М.С. Ольминский, Н.Г. Полетаев и некоторые другие члены редакции газеты «Правда». Здесь же, в Таврическом дворце, Е.Б. Бош ознакомила прибывших с директивами от В. И. Ленина. Вечером на квартире товарища Ольминского состоялось расширенное заседание Ц.К партии. (Участвовали И.Сталин,  М.Ольминский, В. Молотов, Е. Стасова, Н. Полетаев, М. Муратов, Е. Бош, В. Швейцер и другие товарищи.) И. Сталин инициировал редакционный переворот: редакция партийной газеты «Правда» оказалась в руках Сталина, Каменева и Муранова. 14-го марта вышел номер «Правды», где сообщалось: «В воскресенье, 12 марта, вернулся из ссылки один из пяти депутатов от рабочих в Государственной Думе т. М. К. Муранов». В этом же номере была опубликована статья И. Сталина. Так начался новый исторический этап РСДРП большевиков, а в вместе с ним и новый шаг в жизни-подвиге И. Сталина!..                . . .

Патрульный пост заступил на дежурство и пошел на обход своего участка (Александровского сада) охраны: от въездых ворот до угла забора-ограды (забор металлический, высотой два роста человеческого – лейб-гвардейца). Обошли, отогнав висевших на заборных прутьях ребятню (бывает и взрослые стояли глазели), которая хотела посмотреть на арестанта-царя, зашли в будку. – Рядовой Бурчинов, приготовь чай, да покрепче!.. А ты, Катаев, молодцом был вчера, когда в солдатском комитете выступил, сказал, что ни один солдат не отдаст арестованного Николая и Его семью советам для помещения их Петропавловку, – похвалил, блеснув светлоглазо, прапорщик (уже в годах – лет за тридцать): – Их комиссары были очень удивлены: не ждали такого от вас, солдат… Пили чай (в народе такой крепкий чай называется «чифир»). – …Обход – через каждый час. Придут, вдруг, нас проверять, скажете, что я пошел к командованию по служебным делам… Если к смене поста не приду, то Катаев вместо меня сдашь пост. – Есть!.. Обрадовались: без него, начальника патруля, вроде бы тоже самое и также делаешь, а вольготно хорошо стало служивым. Ефрейтор Катаев улегся на топчан, свесив свои длинные ноги в сапогах до пола. – Ты, Бурчин, похаживай, посматривай, а я полежу маненько – чо-то устал… Ладно, уж не ходи – нет никаких ценностей в Саду… – Слышь, чо бы было, если вчерась увезли Николая?.. – Чо-чо – через плечо!.. Нас на фронт бы послали… На днях рассказывал Петруня Сохатов, как бывших надзирателей, которые за каторжанами смотрели, везли на фронт… Ну, не сами же захотели: остались без удел – новая влась всех ссыльных и каторжан мистировала. – Хватит, пожили надзирали-жировали на каторжанах. Жалко мне их… – Кого жалко?.. Каторжан, значит, все-таки… Откуда у тя такие знания?.. Вот то-то: газеты и всякую паскудную пропогандисткую мукулатуру начитался!.. У нас в селе на Заовражной стороне Матвей Пригожин так-то на каторгу попал… Как, как?.. Человека убил … Матвей был уважаемый в селе и род их тоже такой же, потому не стали ему устраивать свой суд, отдали его властям… Присудили ему каторгу и он их часть отсидел – вернее, отработал. Хорошо отработал – мужик он из крестьян, потому могуч и здоров… Раньше отпустили … Так вот он рассказывал, после, когда мужики в праздничные дни собирались вместе, чтобы выпить, поговорить и спланировать общину… Да никогда не напивались и община не вдруг по решению Столыпина распалась!.. Не было пьянства (еще раз говорю тибе!) у русского мужика –напьешься – вмиг уважение в селе потеряешь и своей семье-роду – урон … Так вот слушай и не перебивай!.. Сослали его в Забайкалье. Везли его в столыпинках… Кормить кормили, но ехал он с заправдешними бандитами и убийцами!.. Вообщем, когда прибыли на место и их разместили по теплым баракам и он, ложась на свой топчан деревянный  с постелью, щупал пальцами свои зубы и снова удивлялся: как зубы у него уцелели, как живым остался… Так вот прошло даже меньше месяца, а люди стали постепенно обратно превращаться в людей… Почему?.. Потому что в человеческие условия им создали: теплое жилье, постель, еда… И, он считает, главное, люди стали трудиться, получая за это зарплату достойную… Чо лыбисься: у нас России многие меньше каторжан получают – вернее, получали…Это не политические, которые в ссылках самообразованьем занимались и тяжелее книжки не подымали, настоящим каторжанам доставалась самая трудная работка: прокладывание путей на скалистых участках дороги. Выбирали, крепких, выносливых, не таких как ты – долгих хильдяев… И надзирателям доставалось, конешно: их всего было 13 на три сотни каторжан, а кругом тайга – глушь… Работа каторжная: прокладывание путей по скалистым участкам… Выживали самые крепкие и выносливые… – Другие подыхали? – Где ты видел, что б бандюган сам подох – его убивать будешь так не с первого разу… Другие косили или в самом деле захварывали и им облегчали каторгу: бывало и по суду отпускали… – Чудно, что не сбегали. – Я ж сказал – глушь… Но главное жратва у них была приличная и деньги им платили… Чо я вру!.. И поболе, чем некоторым пиджакам на воле… Кормили по норме для людей тяжелого физического труда: более четырех тысяч калорий в день… – О, да откуда твой Матвей, твою мать, калории знает? – Так он поваром там был, – я говорил, что уважаемый он был и там такой же: у человека, если есть стержень, то он и остается таким, где бы и куда бы не сослали!.. – Что-то я таких стержневых не видывал. – Не видывал он, – а я по твоему?.. Да знаешь ли ты какой у меня стержень?!. Бывает такое на меня нападет упрямство, что и пытками меня не сломать!.. – Да ладно, я – так. Интересно, все-таки чем кормили и по сколько…и денег сколько?..                – Мясом кормили!.. Ежедневно каторжанину давали по 410 граммов, овощ давали по 205 грамм, крупы 100 грамм, даже сало, – как нам же, по 21 грамм; хлеба вдоволь: 1228 грамм – это летом, а когда холодало то более полутора килограмм… – Так уж все помнил твой Матвей? Поди, еще вина давали?.. Хе-хе… – Если его, повара, ежен день проверяли контролировали… Если бы кто, так сами бандюганы-каторжане… А губу-то ты зря растягиваешь, и вином их поили: кажное воскресенье и в праздники… – О, какая не справедливость – только за это надо было свергать Николая: каторжанам –  можно и они пьют-кайфуют, а мы не моги!.. Погоди! Ты зачем мне все это рассказываешь?!. – К тому, что вот те самые каторжане, под руководством бывших ссыльных хотят снова сделать революцию. В деревнях-то, в селах-то чо делается: Матвей стал приседателем Совета крестьян и их водит за собой на приступ уездного начальства, что б землю дали – и всю землю и бесплатно, а чо  сейчас-то: земля все-ровно не наша – платим налог за аренду, который и то переплачиваем, чем должно было бы быть!.. – Погоди новая влась все так и сделает – иначе зря что –ли царя-то свергли… – Они не только не думают дать землю, так на местах и все царские льготы отбирают у крестьян с этого года… А чо аренда земли – почти бесплатно – не льгота, не полегчание было?.. За землю и я пойду революссию делать. Надо до конца експлотаторов извести – не работает на земле и не чо его кормить – пусть, мать твою, палес свой сосет!.. – Тоже мне делатель, стержневой – ты вначале сапоги научись чистить!..                . . .
Кухонный служитель Сергей Михайлов бросился к Фрицу Торковскому: – Поваренок мне только что сообщил, что Распутина Гришку из могилы выкопали и куда-то увезли. Фриц очень удивился: – Как выкопали?.. Как увезли?– а караул?!. – Говорят спали… –  И кому это надо?.. – Поваренок в Александровском саду бегал и увидел разрытую могилу… – Ах!.. Императрица знает? – Откуда, – не разрешено по саду-то ходить и снег даже не чистят. – Выпороть надо этого поваренка: бегает куда не след!.. – И мертвому нет покоя!.. А сколько Григорий сделал для императорской семьи!.. Если бы не он, неизвестно еще: был ли до сих пор наш Цесаревич… Мне казалось, что он и мертвый, лежа в могиле, защищал Царскую семью и нас!.. Иди сам, подымись, доложи…
. . .                13 марта 1917 года.
Федор, отработав день, прошел заводскую заставу, вышел с территории Верх-Исетского завода, зашагал вольным широким шагом по Заводской улице в поселок к себе на квартиру. (Сегодня смены с Петро разошлись.) С каждым шагом уходила-таяла тяжесть в ногах, легкие наполнялись свежим уличным весенним воздухом и вымывали с бронхов нагарную каменноугольную горечь теплоэлектроцентрали. Завтра будет десять дней, как Федор приехал в Екатеринбург. Еще в поезде решил, что домой в Русскую Тавру не поедет, а постарается устроиться на Верх-Исетский завод, где работал его односельчанин, Петро, дальний родственник. (В селах и деревнях все друг дружке родственники.) До этого давно не виделся с ним: редко Петро приезжал в родное село; первый раз, когда устроился на завод [Федор тогда еще малышком бегал в одних трусах (летом) в стайке таких же ребенков.] Мать выловила его и за руку повела через улицу «на Петро смотреть». Маленьким считали Федьку, думали, что он ничего не понимает, но он уже все по-своему понимал: «Нафиг мне нужен этот Петро по прозвищу Сведро!» Запомнилось, как сидел Петро гостем за столом под яблонькой (в избе – духота и мухи), красномордый и рассказывал, как устроился мастером на завод… Второй раз приехал, чтобы жениться. Выбрал жену себе из деревни, не красавицу, но крупнотелую, здоровенную, а по народным понятиям, это главное – «С лица воду не пить – ну и чо, что ни писать, ни читать не умеет!» Жалели сердобольные бабы парня: «Эк, был бы Петро по моложе, а так ведь старый – под тридцать и никто из красавиц за него не пошла, а эта Таня, по прозвищу Мотаня, пошла: дура дурой, но понимает, что у ней выбора в жизни не будет. Господи, дай имям счастья!..» Знал, что Петро работает на Верх-Исетском заводе. («На самом главном заводе Урала!» – с его слов.)  В двух километрах от города, точнее от железнодорожного вокзала. Эти два километра Федор (со своим багажом) прошел, как бы в разминку. На заставе у охраны стал допытываться, как найти мастера Петро. На Федора удивленно посмотрели и попросили назвать фамилию мастера и в каком цеху работает, потом потребовали у него показать документы. Смягчились, увидев справку о демобилизации по состоянию здоровья. – Сразу надо бы сказать, что фронтовик и списан по контузии… не того… Понятно…но, все-таки, фамилию вспомни… Тело стало покрываться холодным липким потом, на бледном лбу у Федора выступили бисеринки пота: он не помнил, а точнее не знал фамилию своего земляка-родни…Знал только, что речная фамилия – «по имени знаменитой русской реки», как говаривал Петро. – Ладно, – пожалели (не прогнали) Федора, – стой вон там до вечерней смены: как будут выходить увидишь. В конце смены, стали выходить потоками по разным руслам люди, отработавшие смену, он едва не прозевал своего земляка. С трудом узнал Петро: не в пиджаке с галстуком он был, а в черном истасканном комбинезоне, чумазый, поблескивая белками глаз, хотел проскочить мимо, но Федор окликнул его. Петро страшно испугавшись, бросился бежать. Федор тоже испугавшись, что может упустить своего знакомого селянина, двумя прыжками нагнал и  в ухо ему – громко: – Ты, чо не узнаешь?!.– Петро остановился, на лице его изобразилась удивленно-радостно-испуганная гримасса. Обнялись, похлопали друг друга по спинам, и пошли к нему домой – он жил рядом в заводском поселке на Заводской улице в одноэтажном бараке, где ему (его семье) была выделена комнатка (кухня, туалет общие). Повезло Федору: у них (в отличие от многих) была пристроенная веранда, где и поселился он, и на работу устроился в ТЭЦ («котельной») вместе с Петро «тачководителем». (Петро – один на один с Федором, – рассматривая свое кулачище, строго настрого предупредил, чтобы в селе никто не узнал, что он тачкует уголь на заводе, а не мастером работает.) …Федор улыбнулся, зашагал веселее, представив себе, как встретит его сейчас Таня. (Петро, должно быть, готовится ко второй смене: спит, укрывшись одеялом, временами сотрясая комнатушку своим храпом, – пока на него не набрасывалась жена и не будила барабанным боем по его спине.) «Опять мне титьки свои будет показывать, корьмя свою пятимесячную, самую младшенькую!..»
. . .

На смену русифицированному сенату Боровинова был образован Финский коалиционный сенат Токоя. Туда, кроме Социал-демократической партии Финляндии, вошли: Финская партия, Младофинская партия, Земельный союз (крестьянский союз, аграрная лига). По отношению к России сенаторы уже  разделились на два направления – соглашательское и конституционное. Сенат Токоя внес во Временное правительство России законопроект о расширении автономии   путем раздела власти Великого князя Финляндии и передачи сенату Финляндии. (Решение финляндских дел, кроме общероссийских,  и касающихся русских граждан и учреждений; остальное, включая созыв и  роспуск парламента –  Временному правительству России. Законопроект соответствовал Акту от 7 марта  и юридически был неуязвим.) После двух часового ора и крика и чуть ли не драки между собой члены Временного правительства первого созыва  дружно отвергли токоевский законопроект. Ответной реакцией стал озверелый финляндский сепаратизм. Сенат Оскари Токоя (социал-демократ, глава профсоюзов Финляндии) – легитимность которого исходила из легитимности российского Временного правительства, – смогло предотвратить возможные беспорядки рабочих, установило спокойствие и порядок в Финляндии. При этом революция в Финляндии продолжалась, но в стенах сената, нося конституционный характер. (Это несмотря на то, что в апреле в Петрограде разразился первый правительственный кризис!)

14 марта 1917 года.
– Николай Семенович, к Вам на прием журналист газеты «Правда» Иосиф Джугашвили. – Иосиф Сталин!?.. Новый редактор?.. Попросите его немного подождать, – и уже вслед своему секретарю: – Объясните, что у меня в кабинете сидят из солдатских комитетов с ябедами... Ай ем пардон!.. Кроме И. Сталина в предприемном кабинете на старом диване сидели трое мужчин в солдатских шинелях (судя по усам и по выражениям лиц, люди бывалые и серьезные). Они повытаскивали (каждый), молча, кисеты с табаком, газету бережно поделили на лоскутки для самокрутки, ловко и привычно склеили слюнями цыгары и закурили. Махорочный сизый дым плавно поплыл, – заполняя ожидальную. Не далеко сидящие на двух креслах  прилично одетые дамы (неопределенного возраста) в ярко-красных моднячих шляпах, прекратили говорить по-французски, зачихали, одна закашлялась бронхиальным кашлем. Сталин (сидел на стуле за столом) достал папиросы и тоже закурил. – Господа! Нельзя же так… В присутствии нас, дам… Другая более солидная и внушительная начала наставительно говорить, сидящим на диване с довольными лицами мужикам: – Вы курите махорку, которая есть самый ядовитый и опасный табак во всем мире. В Европе не курят его, да и не производят. Никотина в нем не менее 5 – 10%. Это очень много!.. – Погодь, погодь гражданка мадама!.. Ты была на фронте?.. Нет, так вот там ни одного дня не прожить без такого табака: там такое, что только, когда назобаешься махры, только тогда приходишь в себя и начинаешь жить: появляется бодрость, никакой тревоги и боли и спишь уже спокойно, – если, конешно, немес тоже спит, а не стреляет, напившись шнапсу… – Ох, мон дью!.. Вот на фронте, где кругом смертельная опасность, и не нужно себя одурманивать, притуплять страх и полностью свести на нет нас охраняющие врожденные рефлексы самосохранения. Каждый уважающий себя и считающий себя образованным и от природы не глуп, знает, что никотин коварнейший яд, который воздействуя на нервные клетки головного мозга, заставляет их подавать ложные сигналы, приводящие к массовому производству гормонов удовольствия , одновременно выделяются: эндорфины, придающие бодрость, снижающие боль; адреналин и норадреналин, усиливающие ток крови …
– Во, во!.. Я сколько раз говорил тебе, Ложкарь, что пользительно курить, а ты все грозишься: «Брошу я курить – от него у мня кашель чехотошный, лучче лишний стакан самогонки али водочки…Теперь слышал, что умные-то люди говорят… – Какие люди? – Ба-баа!.. – Я вам не говорила о полезности табака, – завышенный голос с суггестивными нотками. – При постоянном курении возникает привыкание и необходимость постоянно подхлестывать дополнительными гормонами – без табака выработка их уже будет недостаточно и человек-курилка мучительно страдает: его тревожит, трясет, все раздражает, не может сосредоточиться, отвратительное настроение не зависимо от житейских обстоятельств. И только новая порция отвратительного табака' приводит на час- полтора в относительно нормальное состояние и так до бесконечности: вот что значит привыкание, пристрастие!.. Человек уже не может без курева!.. – Гы-ы-ы!.. – От курения наносится физический вред всему организму, а в первую очередь страдают легкие – воспаления легких, бронхиты, новообразования: рак и молниеносная смерть от саркомы … Сердце и другие органы – склероз, старение и маразм … – Чо все огульно-то! А чо конкретно-то?.. – Надо для точности сказать, что, кроме никотина, масса отравляющих веществ выделяется при курении. Большинство из которых ядовиты, а есть которые провоцируют онкологические заболевания. При курении сужаются сосуды, что вызывает хроническую усталость. А при сужении сосудов сердца возникает грудная жаба, которая – при неоказания медицинской помощи – вызовет инфаркт миокарда; уменьшается кровообращение мозга – это притупляет память… Все страдает и в том числе мочеполовая система: выделяется меньше мужского гормону и нарушается эрекция… – Чо такое ерекция? – Во дает?..Ты уж, наверно, забыл, – загыгал: – Мотри, жена тебя домой не примет!.. – Это то чо ли? – То самое… – С завтрашнего дня бросаю курить!.. Дама заметила, как у сидевшего красивого брюнета с кавказской внешностью  без какого-либо мимических выражений на лице до этого, появилась саркастическая улыбка. Он вновь затянулся папиросой, выпустил шелковистый синий дымок. Дама, как опахалом, кистью рук пахнула дым от папирос на себя и нюхнула, широко открыв свои глубокие ноздри. – Ах,ах! – какой аромат: бон бон табак!.. По тому, что курить человек, можно определить о его личности, социальное положение …   
Распахнулась дверь, с выкриками,  шумным гуртом стали выходить из кабинета представители солдатских комитетов. Иосиф Сталин встал и шагнул было, но ему перегородил один из сидевших мужиков вход  (на голову выше). У Джугашвили вспыхнули жгучим огнем  темные с желтизной тигриные глаза. Солдат не выдержал взгляд горца – отвел свои. – Как ви думаите: готова ли русская Армия к на'ступлению?!. – Произнося букву «н» музыкально через нос. Ложкарь уступил дорогу, затопотался на месте, оглядываясь на своих товарищей, усмехнулся: – Кабы фронт удержать!.. Кое-где начинает оголяться: кого защищать? – Царя свергли буржуи, а не каждому охота защищать новую влась!..Вот Советы да – это наши, но только они отстранены, оттеснены Временным правительством… Мимо прошли комитетчики: злая мелюзга, продолжая еще спорить-ругаться –теперь между собой; прошагали достойно красавцы мужчины со строгими, но приветливыми лицами (которые даже улыбнулись сидящим дамам). Иосифа встретил секретарь, провел в отдельную небольшую комнатку (приспособленную) для приема тет-а-тет Председателем Совета. Встал из-за стола Николай Семенович, пожал  теплой узкой кистью крепкую сильную руку Иосифа, показал на кресло напротив себя. – Очень рады мы тебя видеть с Ираклием (он уехал на митинг), дорогой квартвели Кабо или, как тебя, Сталин… – и дальше – по-грузински… Иосиф Виссарионович мог работать на 2- 3 «каналах» одновременно: слушать, отвечать и говорить, и, при этом еще думать, анализировать… Вот и сейчас жадно разглядывал он своего дорого учителя («…теперь он стал во главе Петроградского Совета и с ним есть ощущение прочности и политической ясности …»), земляка, родного по крови человека (у грузин кровное родство ближе и выше, чем социальные различия! – Но не политические!). Впервые, почти на равных (как революционеры-однопартийцы), они говорили между собой. Как изменился Николай Семенович Карло. Постарел изрядно – для квартвели-грузина в 53 года рановато такое. А так внешне и в поведении оставался таким же Николай Чхеидзе: дворянином и интеллектуалом (из древнего грузинского княжеского рода), как положено грузину, относящимся к европеоидной расе, высоким, крепкого телосложения, очень выразительные большие карие глаза, черноволосым (с сединками), «орлиноносый», светлолицый, с зауженным подбородком и выпуклой челюстью. Перешли на русский. (Без акцента по-русски – на правильном литературном языке.) Начали говорить о политике, о положении в Российской империи… [Николай Семенович Чхеидзе в 1892 году основал в Грузии социал-демократическую группу «Месаме-даси», которая через 6 лет стала частью РСДРП. Издавал журнал «Квали». (Как «Отче наш» знал «Манифест Коммунистической партии» – он перевел с немецкого и издал Манифест на грузинском языке!) Он был сторонником не радикальных течений, поэтому, когда в 1903 году эрэсдээрпэсники аронжировались, согласно своих политических взглядов, на большевиков и меньшевиков, без колебаний шагнул и встал в шеренге последних. В скором времени Чхеидзе стал одним из наиболее авторитетных лидеров социал-демократического течения Грузии. В 1905 году, являясь инспектором муниципальной больницы и членом Городской управы, активно участвовал в революции, которая не увенчалась успехом. Он продолжал отрицать радикальные меры и критиковал левых, тактика которых сводилась к использованию запрещенных методов. Чхеидзе оставался ярым противником террора – подобная позиция обуславливалась его высокими моральными принципами и порицанием политических убийств, отталкивала от революционного движения потенциальных участников. Он считал, что более эффективны легальные методы и, что именно они способны доказать преимущество социализма. После поражения революции он пришел к выводу, что главной задачей Партии должна стать законная работа в Думе, т. к. работа в Парламенте является эффективным методом революционных действий. Заручившись поддержкой представителей грузинских партий и кавказских либералов, благодаря популярности, он был избран депутатом III Государственной Думы, где он зарекомендовал себя не только как хороший оратор, но грамотнейшим и серьезным политик. Вел активную борьбу с русским национализмом и империализмом. С 1912 года он – лидер меньшевистской фракции. Его смелость и мужество восхищало многих: так весной 1914 года в одной из своих громогласных речей в Думе он заявил, что «единственным подходящим режимом для обновленной России будет республиканский». Это ли не призыв к свержению государственного строя в Российской империи!?.]
– … Согласен, что Программа Минимум выполнена! Сейчас нужно определенное время, чтобы в России по всей стране сформировались капиталистические формы производства и отношений… Да, они есть, но пока только в отдельных промышленных центрах… Перешли, взволнованно, к национальному вопросу. …– Мы, Грузия, должны получить полную самостоятельность, стать отдельным, независимым государством… У Иосифа зажглись глаза, но продолжал слушать, не перебивая, и только, когда его попросил высказать свое понимание по национальному вопросу Н. Чхеидзе, Сталин заговорил (негромко, но ясно чеканя каждое слово, с необходимыми паузами, гипнотизируя взглядом, меняющими цвет глазами): – Грузия может сохранить самобытность и этничность только в составе Великой России! Она была уже самостоятельной и независимой, что едва не стоило ей жизни: если бы не помощь России – русских, нас бы не было сейчас, как квартвели, а были бы мы турками или персами. Каждый грузин, если действительно грузин-квартвели, знает и помнить об этом. Только в составе Российской империи, как автономная республика, нам быти-жити!.. Хорошо, согласен, дорогой Карло, с тобой – но это эмоции и я не могу согласиться с тобой, как простой грузин,  –  раз мы назвались политиканами от которых зависит судьба нашего народа, мы не можем поддаваться своим эмоциям и чувствам: только спокойный ум и логика должна определять алгоритм наших поступков и действий. Только вместе с русским народом… Русские нас, как православных, как братьев, спасли от резни, вынянчили – помогли нам, как народу не только выжить, но и подняться… Что еще надо такого, чтобы не убедиться, что по-другому: внесоюзном православном братстве нам не выжить, когда мы живем в окружении мусульман и католического Запада, – наших врагов пожизненных, а Вера, сам знаешь – это выше всяких национальных черт и особенностей и социальных различий   в этом… – Ох, Иосып, было бы так, но это будет только так при новом социалистическом обществе: при капиталистических отношениях нажива для капиталиста выше всяких… Вновь – о текущих делах и положении… [Сталин многое знал и помнил: и, конечно, святое для каждого грузина о спасении русскими грузин от полного уничтожения – взять хотя бы эти исторические героические подвиги русских во имя своих братьев по Вере: 1586 год, когда в результате бесконечной резни, которую устраивали турки и персы, грузин осталось не более 40 тысяч!.. Православные храмы и святыни были осквернены, селения и земли разорены, тысячи осиротевших детей умирали от голода и холода. Оставшиеся вдовы (мужчины погибали, но не сдавались в плен-рабство озверевшим врагам), беззащитные, не могли себя спасти, не то, чтобы детей…  Грузия обратилась за помощью… Русское государство не только остановило врагов народа грузинского, но стало помогать усиливаться грузинскому государству. Позднее гордые правители на какое время забылись, стали переоценивать себя и свои возможности, – связь с Россией ослабили, чем воспользовался в начале 1780-х годов персидский шах Али Мурад, который стал грозить правителю Картлийско-Кахетинского царства Ираклию II вторжением. Хотел напугать грузинского царя, заставить Грузию  капитулировать, – не получилось: гордый (но мудрый!) Ираклий в 1782 году официально коленопреклоненно обратился к своему великому русскому брату с просьбой о принятии Картли-Кахети под свое покровительство. («Да, это была единственная возможность спасти родной мой народ в условиях постоянной агрессий Персии, Османской империи и хищных диких горских племен вокруг!..») 24 июля 1783 был подписан «Георгиевский трактат», согласно которому Картли-Кахетинское царство (Восточная Грузия) добровольно вошло под покровительство России. Русские батальоны с батареями полевых пушек вступили в Тифлис – Персия и Турция, которые хоть и ненавидели друг друга, но в своей ненависти к Грузии единодушные, отказались от своих агрессивных замыслов. («Турки и персы не считали грузин людьми, потому и вырезали нас без жалости и сожаления, упиваясь собственной жестокостью!..») Россия начала воевать за своих православных братьев грузин с Турцией и Ираном и, благодаря положившим тысячи и тысячи жизней русских, в 1804 году Имеретия вошла в состав России, в 1811-1812 гг. Гурия и Мегрелия, 1828-1829 гг. – Самцхе-Джавахетия, а в 1878 году – Батуми. Так Грузия осталась жива, выжила!.. ]
На закаменевшем лице Кобы-Сталина выступила едва заметная потная испарина: как бы через толщу пространства-времени вдруг до него долетели, осязаемые только духовно-чувственно стоны православной родной Грузии, стоптанной варварскими нашествиями, изнеможенной бесконечной борьбой, бившейся за право жить, быть самостоятельным народом, а такое могло быть, только не отрекаясь от Христа. Мусульманское изуверство, распаленное новым учением шиитства было в полном разгаре. Не смогшие преодолеть твердость православных грузин, персияне и турки вырезали населения целых областей, – в том числе и Тбилиси был уничтожен… На Курском мосту в Тифлисе персияне заставляли грузин плевать в чудотворный образ Богородицы, но никто не покорился и всех их сбрасывали с высокого моста в Куру, скоро горная река запрудилась телами… В Давидо-Гареджийской пустыне более двух тысяч молельщиков совершали заутреню на Светлое воскресенье. Их окружили конные вооруженные отряды мусульман, которые потребовали прекратить молебен. Православные продолжали, не обращая внимания, молиться. Тогда озверевшие иноверцы пятером-десятером набрасывались на грузина, валили его на землю, отволакивали в сторону и предлагали отречься от православия и тогда давался выбор остаться в живых, а, если нет, то, как барану, перерезали горло… («Никто не предал верование своих отцов и дедов – выбрав мучительнейшую смерть!.. Есть ли еще на свете такой народ, подобный моему?!.»)
 Грузинские семьи своими телами и еще теплой живой кровью устилали и поливами свою землю… И они вновь обратились в Москву и не просто словесами, но отправляли, спасая от поругания, грузинские святыни, что возымело, больше всяких рассказов, о совершаемых поруганий над православным грузинским народом неверными!.. Русские парни (под стать своим братьям по верованию грузинам) красавцы: высокорослы, синеглазы с оружием в руках пошли на защиту грузин и тысячами полегли «за друга своя!». («О чем помнить должен каждый грузин и молится за русское воинство и людей!»)
– … Повторюсь: время для социализма в России еще не созрело, и главная задача момента для нашей партии  – это оградить Родину от врагов, как внутренних, так и внешних, завоевателей – потому мы не должны делиться  больше на два лагеря… Хотя бы, не разрывая отношения, вместе работать – у нас, в конечном, единая цель: построения нового светлого общества – социализма… – Со'гласен, потому, Карло, мы, большевики, будем работать в Советах!.. – И без всякого перехода и связки: – Красивые народы живут на Кавказе! И одним из красивейших народов Кавказа являются – грузины. Иммануил Кант и Чарльз Дарвин писали о невероятной красоте грузинок и отмечали тот факт, что некоторые персы, арабы, турки отбирали из благородных девушек себе в жены, чтобы «облагородить» кровь и внешность. – Я тоже согласен с тобой, Коба… А каковы национальные костюмы, одежда?!. Я не раз бывал в Европе. Грузинский мужской костюм известен за пределами империи: его элементы встречаются в коллекциях современных дизайнеров всего мира. Традиционный вариант состоит из широких штанов, стянутых кисточками, рубашки и короткого кафтана. Конечно, главный элемент наряда – чоха, представляющую собой верхнюю одежду, наподобие кафтана с широкими, разрезными рукавами и глубоким клиновидным вырезом спереди. Чоха – это символ отваги и мужества. Обычно чоха черного цвета, бывает красного, на свадьбе надевают белую. К ней прикрепляли куски материи с богатым шитьем, на которых изображались родовые гербы. – («Знаю, каждый грузин знал и помнил свою родословную до 9-го колена!..») – Главный элемент чохи – газыри, для хранения патронов. Зимой дополняет бурка и папаха из овечьей шерсти.
Особой красотой и искусством шитья и оформления отличается женский национальный костюм… Видя и слушая такого Николая Семеновича, подумал Иосиф: «Не без основания его зовут дедом между собой товарищи по партии и советники: ох как изменился внешне, а особо… много говорит и еще смакует по-стариковски… Ладно пока при официальных выступлениях еще держится…» Но все равно великое уважение к своему учителю у Иосифа Сталина оставалось, сидело внутри… И то, о чем сейчас заговорит Карло, знал и уже мысленным взглядом за какие-то мгновения обхватил и осветил чувственно и осознанно, что должен был услышать… …Женская одежда  нательная состоит из рубашки и панталон, – сверху платье: облегающее в груди и широкое, спускающееся до пола, в нижней части. На головах – высокие бархатные шапочки. Дополняли  образ красивой богатой грузинки бархатные накидки и изящные кожаные ремни… А мужчины-грузины!.. Красавцы! Никогда, не то чтобы ходить под каблуками у своих жен, но одним своим орлиным взглядом заставляли своих жен во всем беспрекословно повиноваться и слушаться. Мужчина в семье был главным: полностью обеспечивал свою семью, отвечал за воспитание сыновей. Лидирующее положение занимал и в социальной жизни. Кацо – воинственны и вспыльчивы, в то же время имеют веселый нрав, обожают шутки и большие компании. Один из важных элементов жизни любого мужчины – наличие лучшего друга: «джигари». При всем этом грузины любили и почитали женщин, даже в ранней мифологии солнце было у них женского пола, так же, как и мать-земля. Во многом на отношение к женщине повлияла знаменитая царица Тамар – святая Нино… Ментальность грузин базируется на почитании старших. В долинах живут большими родственными общинами. В семье буйно процветает патриархальный уклад. Невеста после замужества переезжала в дом мужа и надолго теряется, если не навсегда. Она приносила в семью праздник, когда рожала сыновей, или горе, если появлялись на свет девочки – одна за другой. Жилища грузин отличаются в зависимости от места проживания: в горах живут в скученных каменных одноэтажных постройках, рядом – укрепленные башни, где могут они в случае опасности отсидеться-оборониться. В равнинной местности живут в каменных домах с земляными крышами, имея обширные усадьбы с хозпостройками, обычно вдоль рек (речек). Каменные дома имеют очаг с подвесным котлом, вокруг которого обедают, пируют и греются. Обязательно в хозяйстве есть хранилища запасов продуктов и вина. Грузины живут достойно – богато. («Редко быти такого народа, как мой!») В горах занимаются скотоводством: овцеводство, коневодство – крупный рогатый скот. На равнинах добавляется земледелие: выращивают пшеницу, рожь, чечевицу, овес, просо, кукурузу – бывает и – рис, лавр, ароматнейший душистый табак, цитрусовые. чай; занимаются пчеловодством, огородничеством, но особую роль в жизни грузин играет виноделие: именно предки картвелиби первыми в мире научились делать вино. А как без него-то: без вина?! Ни не застолиться: гостей угостить и самим не выпить для веселья и жизненного тонуса. Существует у грузин и культура винопития: бокал положено выпивать до дна, а то обидишь, вот потому и винные бокалы делали из полых рогов (на стол его уже не поставишь) – для особо уважаемых гостей из больших бычьих, украшенных серебряными и даже позолоченными узорами-пластинами; хочешь не хочешь – выпьешь  и завеселишься. («Тот не грузин, если вино не пьет и не веселится, но не дай Бог напиться до безумия – потеряешь не только семью, но и род, и уважение!.»). Грузины удивляют врачей (научно не объяснимо): как такое может быть при такой винной нагрузке: среди наших православных братьев не встречаются ни алкоголики, ни деграданты!.. Николай Чхеидзе всмотрелся в лицо Иосифа и по каким-то малозамедным мимическим отображениям разгадал мыслительные процессы у своего ученика-сотоварища по партии и заговорил, как будто бы, продолжая разговор: – А ремесла какие у нас процветают: высочайшее мастерство обработки металлов – в том числе драгоценных, дерева, по костям и рогам!.. Производят великолепные, неповторимые ювелирные украшения. Женщины наши не только красивы и умны, но и занимаются ткачеством, производят шерстяные и щелковые материи, оформленные художественной набойкой, вышитые роскошной золотой нитью, одежду такую не стыдно носить коронованным особам… Иосип, какая необычно богатая и своеобразная культура нашего народа! Как велико и богато народное творчество: легенды, сказания… А музыка, песни: протяжные, невероятно красивые по звучанию – они основа – украшение застолий грузинских! – большую часть песен поют многоголосьем, где нижние голоса ведут хор – песни посвящены дружбе, великому героическому прошлому народа, любви, преданности, чести…   И танцы!.. Знаменитый на весь мир танец картули, – не просто зрелищный, по ней можно судить о менталитета народа… Грузины одними из первых приняли христианское верование: согласно неопровержимым поверьям, ее принес к нам апостол Андрей Первозванный. Уже в 3-4 веках центральная Грузия полностью приняла веру. Церковь наша автокефальная!.. – И обязательно надо упомянуть, что мы с тобой, Карло, особые люди: библейского происхождения, – в глазах у Иосифа засветилась искорка смешинки, уголки губ начали улыбаться: – Наш род пошел от Таргамоса, сына Яфета: тот был сыном Ноя и спасся вместе с ним от Потопа в Ковчеге… («Ты, дорогой мой Николай Семенович, очень нужен нам пока…  Как удачно ты на своем месте…») – «Иосип, Иосиф Сталин, ведь ты теперь фактически возглавляешь большевиков в Петрограде и по всей стране!.. Помогу тебе и твоему джигарьку Каменеву, но …  до созыва Учредительного собрания…»
. . .

–  Филип Петрович! (Купчинский, бывший зэка, сидевший за разглашение гостайны – его лично А. Керенский назначил главным исполнителем своего приказа: «Перезахоронить Гришку Распутина так, чтобы никто не знал, где его могила. Стереть память о нем!») Все отказались хоронить… – Испугались смрада, гнили, что сатану хороним?– столько дней еще, вырытый, в тепле пролежал. Говорил же, чтобы не ставили печку в вагоне, где его цинковый гроб лежит… – Наоборот, когда разрезали его гроб, все увидели его нетленное тело – а по  нему видно, что он был замучен особым жестоким способом: на боку и на виске явственно видны следы от удара шилом или швайкой, чтобы выпустить кровь, так то лишают душу возможности перевоплотиться… Да и о мучительной смерти его говорят следы от крепко-накрепко связанных рук и ног – мертвому вряд ли эдак-то стали делать… – Ты чего, Таллин?.. Ты к чему? Ты, и твоя банда получила предоплату?.. Или сейчас прикажу охране – солдатам… – Ха, ха-ха!.. Да они подойти-то боятся к гробу, как рассмотрели вблизи и принюхивались… Да нетленный он, Гришка, ни сгнить, ни тлеть ему в земле!.. Купчинский вдруг вздрогнул, чуть побледнел, взглянул на ватамана Таллина: – Предлагаешь сжечь?.. – Утроенную ставку!.. – («Бандюганы, вы, есть бандюганы!..») Согласен, но смотрите, а то я сейчас же пошлю в Петербург за студиками: они на подработки горазды – как их не вспомнишь: везде – они: митинговать, революцию ли делать!.. О, бедные родители, знали бы, кто есть студенты, не отпускали бы на учебы – не тратились, не опустошали семейный бюджет, накопления из-за таких спесивых, горлопанов, самовсезнаек – зазнаек!.. Как без них-то!.. («Все равно им не прощу!.. –он всю жизнь предполагал, что студенты на него ксиву в полицейский участок написали, будто бы он государственный преступник. –Патриоты!») Тело Григория Распутина выбросили осиновыми кольями (на всякий случай – мало ли что!..) из цинкового гроба. Залили бензином и сожгли в лесу (под Петербургом). Все делалось в большой спешке и в испуге. Толпа окружила костер и с жадностью смотрела, крестилась. Кто-то не громко сказал: «Святого жгем! Эх люди!..» – Все услышали и содрогнулись, растеряв остатки мужества. Спустя много лет, Купчинский, став журналюгом, писал: «Несомненно, в будущем это были бы мощи святого …»                16 марта 1917 г..
Евгений Боткин долго и внимательно прослушивал, потом проперкутировал грудную клетку Анастасии. Поднял свои ясные цвета шоколада глаза на напротив сидящую Александру Федоровну. – Правосторонний плеврит и воспаление легких …
Мало того, что арестованная Царская семья была заперта и стеснена в оставленных для них в нескольких комнатах и помещениях Александровского дворца, терпя  бытовые притеснения (теперь вместе с ними жили и оставшиеся: прислуга и фрейлины, воспитатель, доктор Евгений Боткин)  и изоляцию от внешнего мира, психически тяжело пораженные – травмированные! – известными событиями, что было достаточно, чтобы перемолоть, даже убить человека, – усугублялось еще болезнью царских детей!.. Они болели с середины февраля, температура поднималась до 40 градусов и держалась так несколько дней. 23 февраля по клинике Евгению Сергеевичу стало ясно, что Ольга Николаевна и Алексей Николаевич больны корью. 24 февраля заболела Татьяна Николаевна. 25-го – Мария Николаевна, 28-го Анастасия Николаевна. К моменту ареста все дети были прикованы к постели. Александра Федоровна сама ухаживала за больными детьми («Как выдержала!.. Выдерживает!») в разное время суток… А сегодня вон начались осложнения у Анастасии: плеврит и воспаление легких. («Лишь бы в двухстороннее не перешло!») Доктор Боткин, генерал-майор медицинской службы, в белом выглаженном халате поверх военной формы. Аккуратный, чистенький, пытаясь, как можно, уменьшив свои габариты, ходил спокойно, чтобы не задеть ненароком кого-то и – всегда доброжелательный, готовый в любую минуту прийти на помощь. Сейчас очень жалел Императрицу Александру Федоровну, удивляясь и восторгаясь в тоже время Ею, как никто, зная о Ее здоровье (точнее, нездоровье)… Доктор сам сделал отвар из грибов «ляаке сиени» (для Анастасии), которые за большие деньги покупали у шаманов-язычников малочисленных финно-угорских племен проживающих на берегу Онежского озера (в великом секрете таились места произрастания этих грибов и способы  излечивания ими болезней). У своего отца, Сергея Петровича Боткина, перенял эти знания Евгений Боткин: пневмонию бактериальную, осложненную после перенесения кори, когда практически у человека отсутствует иммунитет, можно вылечить только при применении отвара этих «плесневых грибов»… 
Когда готовили грязевую ванну для цесаревича Алексея, он задумался (нет сушеной крапивы, настой которой добавляли в грязи): все целебные травы, собранные летом  лично им, и высушенные и хранимые в аптечном складе (в хозяйственном дворе) конфисковала охрана и скормила своим жеребцам… [Евгений Сергеевич Боткин – русский врач, лейб-медик царской семьи Николая Второго, доктор медицинских наук, дворянин, Святой Русской Православной церкви, Страстотерпец, Праведный – родился 27 мая (8 июня по новому стилю) 1865 году в Царском Селе в семье известного русского врача-терапевта, профессора Сергея Петровича Боткина. (Один из корифеев отечественной терапевтической школы. Он служил придворным медиком у двух императоров: Александра II и Александра III.) Мать Евгения Сергеевича, Анастасия Александровна Крылова, рано умерла, но успела сыграть большую роль в воспитании сына в морально-нравственном отношении – с раннего детства его воспитание было основано на принципах христианского Православия… (Свидетельство этому можно увидеть во многих его жизненных решениях.) Маленький Евгений настолько превосходил по образованностью и интеллектуально-физиологическими способностями своих сверстников, что его сразу взяли в пятый класс гимназии. С отличием закончив, поступил в физико-математический факультет Петербургского университета, но через год перешел в Военно-медицинскую академию, которую в 1889 году с отличием закончил. Профессиональную деятельность он начал в 21 год в Мариинской больнице для бедных. (Хотя имел право – и мог бы – работать в лучших клиниках, получая довольно приличные оклады!) После стажировок в Германии защитил диссертацию и стал приват-доцентом ВМА. Женился на Ольге Владимировне Мануйловой (по большой любви к ней), которая родила для него ребенков: Сергея, Дмитрия, Татьяну и Глеба. Первенец умер в младенчестве (Евгений Сергеевич не простил жене смерть своего сыночка!..).
Началась Русско-японская война. Он уходит добровольцем на войну, оставив дома жену с тремя маленькими детьми. Вот некоторые записи из его дневника того времени: «За себя я не боялся: никогда еще не ощущал в такой мере силу своей веры. Я был совершенно убежден, что как ни велик риск, которому я подвергался я, я не буду убит … Я сознавал, что я нужен, и  это сознание делало мое положение приятным». … В дневнике отражаются события, в которых он – непосредственный участник, и передают тяжко гнетущее его предвидение того, как гибельно аукнется для России поражение русской армии.
«Лаоян, 16 мая 1904 года, воскресенье… Удручаюсь все более и более ходом нашей войны, и не потому только, что мы столько проигрываем и столько теряем, но едва ли не больше потому, что целая масса наших бед есть только результат отсутствия у людей духовности, чувства долга… мелкие расчеты становятся выше понятий об Отчизне, выше Бога». Е. Боткин занимал должность помощника Главноуполномоченного при действующих армиях по медицинской части. Он мог сидеть – не рисковать – в штабе, получая сведения с соединений, частей через бумажно-чернильную переписку или нарочными о положении медицинским обеспечением на местах, но он сам лично по своей инициативе выезжал на передовую – в окопы, где свистели пули и ужасающе громыхали рвущиеся снаряды – и не просто наблюдал за оказанием медицинской помощи раненым бойцам, но сам лично участвовал в спасении их… Он был возведен в полковники и награжден орденами Владимира III и II степени. После окончания войны написал книгу «Свет и тени русско-японской войны» …Книгу прочла императрица Александра Федоровна, и была поражена автором: «Так может писать только врач!..» – и пожелала видеть автора новым лейб-медиком семьи. Когда Евгению Сергеевичу, преподавателю военно-медицинской академии, прямо во время его лекции вручили Указ императора Николая II от 13 апреля (день Пасхи) 1908 года, согласно которому Евгений Боткин назначался лейб-медиком Высочайшего двора, вначале он огорчился: во-первых, закончилась его деятельность, как преподавателя, ученого в академии и клиническом госпитале (хотя его оставляли Почетным членом-консультантом и Почетным благотворителем в Георгиевской общине); во-вторых, как он знал, Царская Семья более чем достаточно обеспечена медицинским обслуживанием. («Другой бы возрадовался – вознесся: личный доктор Императора, как ни говори, – это все же высшая ступень карьеры медика в наше время!.. Только вот каким я по счету буду лейбом  и чем таким болеет-страдает Императрица, Ее дети и Сам Он?!.») Через полгода доктор Е. Боткин с семьей  обосновался в Царском Селе. Неожиданно для него оказалось, что Императрица тяжело болела: отеки, сердцебиение, аритмия, сильные боли в спине и ногах, а цесаревич-наследник Алексей болеет неизлечимой (в перспективе – смертельной!) – гемофилией!.. А вся дворцовая медицинская рать, щедро вознаграждаемая, занималась симптоматической («Подобно торгашам-эскулапам!») терапией – непонятно было: или не хотели терять благозвучное место и жирную халяву или же не знали, как излечивать?.. («Скорее – то и другое».) Благо царевны отличались здоровьем и Сам – умело переносил перегрузки, связанные с гигантскими объемами работы императора, занимался спортом («Ежедневно, взвешивается: контролирует свой вес»!..),  охотой: задокументировано: Он лично выследил и «срелил» 105 туров в Бловежской пуще, несколько медведей взял на рогатину – практически не болел. Евгений Боткин, обладая высочайшим природным  умом, знаниями врачебными, смог помочь Александре Федоровне: организовал правильный режим дня (при нарушении биоритма абсолютно психо-физиологически здоровый организм человека обречен на сбой-болезни!) и только это уже и умелое врачебное поведение (он студентов учил, что «радостное и приветливое настроение – драгоценное и сильное лекарство, которое зачастую помогает гораздо лучше, чем микстуры и порошки – только для этого нужно искреннее сердечное участие к больному…» – и требовал, чтобы они не скупились, приучались широкой рукой давать такое врачебное милосердие) поможет вместе с медицинскими знаниями,  правильно примененные в практических действиях.  Сам он, Евгений Сергеевич, обладал огромным милосердным сердцем, что предопределило его жизнь-подвиг!.. С типичной «чеховской» внешностью, беспредельно добрый, он был к тому же  незаурядной человеческой храбрости и способности. Разыскивая и определяя по симптоматике заболевание, изучив этиологию и фазу патогенеза, назначал правильное грамотное лечение. Так практически он «поставил на ноги» Императрицу Александру Федоровну… А вот за жизнь цесаревича Алексея иногда он боролся бывало ночами напролет. (Ему помогали знания, которые он получил во время специализации и повышения квалификации в Германии: как будто знал, что, изучение такого коварного наследственного заболевания, как гемофилия, ему поможет поддерживать и спасать жизнь сына-наследника Императора Николая II!..)  И, когда после того, как момент кризиса миновал, он, вымотанный, вдруг слышал от окружающих восхищение … чудесным вмешательством Гришки Распутина, то в первое время его, как врача, мягко выражаясь обижало (до случая, которое произошло в 1912 году, во время отдыха Царской семьи в Польском имении Спала…), но никто никогда не слышал на этот счет от него возмущения. Ежедневная забота, слежение за здоровьем Алексея и постоянная терапия (вне обострений – профилактическая) заставила полюбить-привязаться к нему, как к своему, и не только… Он по-другому: как к родным, стал относиться и к другим – таким же умным, живым веселым и шумным  царским ребенкам… Они стали для него, как собственные дети! (… еще потому, что у него самого в семье не все было ладно.) Это тоже была одна из главнейших причин до последней секунды своей жизни быть преданным Николаю Второму и Царской семье!..]
. . .
– … Наденька! Пыошло почти два месяца, как мне гыомогласно, сотыясая стены Наыодного дома Цюыиха, аплодиыовали… А какие судьбоносные события пыоизошли! – Владимир Ильич немного помолчал, а потом глубоко вздохнув, заблестев глазами, уверенно и призывно сказал: –  Мы еще будем иметь счастье боыоться и победить в гыядущей пыолетаыской ыеволюции!.. Ленин и Крупская сидели у себя на квартире, в Цюрихе, на третьем этаже пятиэтажного дома на Шпигельгассе, четырнадцать (напротив был дом с мемориальной доской, где была пометка, что здесь жил великий Вольфгантг Гете), на кухне пили горячий крепчайший чай с швейцарскими неповторимого вкуса печеньями. Они с Надюшей были очень довольны Цюрихом. Здесь все было неповторимо: река Лиммат, вытекающая из Цюрихского озера и протекающая по Старому городу, деля его на две части, на набережных которых располагались основные городские достопримечательности, в том числе мосты удивительной конструкции и фантастической красоты. На левом берегу растелился парк Линденхоф, красовалась, возвышаясь, сверкая золотом, церковь Святого Петра, расположилось аббатство Фраумюнстер. На набережной Limmatquai, правого берега громоздились уважительно-грозные: собор Гроссмюнстер и Ратуша, Водная церковь будто плыла в воде, старинные дома гильдий ремесленников прижались к земле. Лиммат отделялся от озера мостом Квайбрюкке. Рядом – на площади Burklipatz – причал, откуда можно совершать увеселительные катания на речном катере по бесконечному кругу: от Швейцарского национального музея до парка Цюриххорн. К сожалению (а может и к радости), у них не было лишних денег и времени на катание, потому они чаще всего прогуливались пешком в том месте, где Лиммат соединялся со своим притоком – рекой Зиль. Приятное было то место, с большим количеством зеленых насаждений; южнее – железнодорожный вокзал. Володя веселел, иногда смеялся, рассказывая какие-нибудь интересные случаи или анекдоты. Они видели величественные реки в России, в частности в Сибири, где воды были настолько прозрачны и чисты, что рыбаки, охотники и путники черпали (особо летом, в сибирскую жару) и хлебали непомерной вкусноты, незабываемой свежести и аромата воду, но здесь-то, в центре Европы (хотя в Швейцарии!), как она может быть такой необычайно чистой, прозрачной среди промышленной грязной буржуазной Европы. («Чудна и удивительна страна Швейцария, созданная тремя языками – культурами!») Последним зарубежным местом жительства Владимира Ильича перед возвращением в Россию, где он, гений, величайший ученый и личность, осуществил на практике свои вселенские значимые планы, была Швейцария. Выбор был не случайным. Еще до этой эмиграции он часто приезжал в Женеву  к своему Учителю Плеханову. В 1903 году в Женеве Ленин наладил выпуск партийной газеты «Искра». Он с восторгом признавался, что Женева «особенно хороша общей культурностью и чрезвычайными удобствами жизни», – и любил устроенный мелкобуржуазный быт. Потому квартиры подбирали с Крупской в кварталах, где жили представители среднего класса. Ленин, обладая сатанинской работоспособностью, работал в белое и темное время суток, не зная умственного утомления и Надюшу свою страшно заганивал (она на чистовую выбеливала рукописи Володеньки, которые были начерканы таким ручным шрифтом и скорописью, что кроме ее никто не мог расшифровать написанное) секретарской работой и что у ней не оставалось времени и физических сил вести кухонное хозяйство, потому они ходили в дешевенькие ресторанчики (дома гоняли только чаи чифирной крепости). Но … совсем-то без хозяйствования было невозможно и они «выписали» Елизавету Васильевну (маму Крупской – она получала пенсию за умершего мужа офицера) из России. Она, работая на своего зятя вусмерть, выдержала до марта 1915 года и умерла: жизнь свою положила за ребенков своих. Ленин, не смотря на ухудшее своего семейного бюджета, отсутствия помощи в хозяйственных делах, продолжал работать: днем в библиотеках, ночью горела лампа на его письменном столе почти до самой зари, – кто как не он знал, что без теоретической и научной подготовки идеологического направления партии РСДРП ( теперь фракция большевиков) вся работа сведется: «к бла-бла блайке»… Он знал всемирно-историческое значение своих трудов (конечно, и свое значение и место в истории!). Человечеству грозит гибель от рыночно-капиталистического общества, и только, его Партия, благодаря своим научно организованным и революционным действиям переведет путь развития человечества на путь социализма/коммунизма, которая есть форма спасения человеческой жизни на Земле!.. – Надюша! Надо еще ыаз пеыепыовеыить наш план (проезда в Россию – в Петроград)… Я должен быть там!.. Товаыищу Иосифу Кобе-Сталину все пеыедано и он все должен сделать так как нужно. Я очень надеюсь и веыю ему!.. [Ленин Сталину не просто доверял безгранично, но, будучи величайшим  психологом, ощущал в нем родственную душу. Они сблизились в 1913 году в Вене. Встречались. Беседовали – дружелюбно дискутировали.  Сталин произвел на него очень сильное впечатление: начиная от внешности: чуть выше среднего роста, аккуратно-симметричного телосложения, его движения и походка напоминали образ пантеры (а скорее всего среднего тигра), моложе его. Иосиф Коба, лишенный позерства,  подкупал простотой общения, свободной манерой разговора и способностью четко формулировать свою мысль – гибкое сильное тело Кобы, как бы помогало при этом. Владимир Ленин был приятно удивлен его  природным аналитическим умом, большой эрудицией и редкой памятью. (Во время общения-беседы со Сталиным как будто – или что-то –  заставляло внутренне собраться и быть начеку.)  Заметил, что Коба не любит сидеть во время разговора и медленно ходит, время от времени останавливаясь, иногда близко подходит и смотрит прямо в глаза, – взглядом ясным, пронизывающим – желтые глаза меняли цвет (от  золотистого до темного) в зависимости от содержания и тонуса речи, импульсируя гипнотизирующие потоки. Говорил он негромко (заставляя поневоле напрячься), четко отделяя одну фразу от другой, часто держа в руках папиросу или сигарету даже потухшую, поглаживая пальцем правой кисти свои великолепные горские усы. Говорил нарочито с заметным грузинским акцентом, но русский знал отлично и любил употреблять образные литературные сравнения, примеры, метафоры. (А когда надо, мог говорить и чисто, без акцента на правильном русском литературном!..) Смеялся редко, иногда улыбался. Ленина приятно поразило то, что Коба много очень читает, широко осведомленный в самых разнообразных областях, его удивительная работоспособность, умение быстро схватывать материал, усваивать за день такое количество самого различного фактологического материала, которые было под силу только незаурядному человеку.
Владимира Ильича очень заинтересовало понимание Сталиным национального вопроса (с научной точки зрения) и Ленин предложил Кобе написать научную работу «Марксизм и национальный вопрос». У Ленина хитровато щурились темно-карие глаза, но он не прерывал товарища, который вдохновленно-восторженно говорил: «Русский народ – величайший мировой народ! Имея прекрасную внешность, обладает ясным умом и высокими нравственно-моральными качествами. Он рожден помогать другим нациям. Русскому народу присуща большая смелость, особо в трудные времена. Инициативен, стоек. Мечтательный народ, имеющий цель. На него можно положиться в любую беду. Русский народ – неодолим, неисчерпаем!..» Не совсем был согласен Владимир Ильич с Иосифом Кобой: да русский народ является цементирующим и государство образующим народом в России, великим народом с самобытной культурой и характером – великороссом, но какая у него цель, где инициатива, какой ясный ум? – тугодум и лодырь Русский человек. Ему, народу, нужда идея общенациональная и указанный путь и при этом постоянно его подправлять-подпинывать, и – общенациональная грамотность!.. Тогда Сталин произвел на Ленина такое отрадное впечатление, что даже написал в письме Горькому: «У нас один чудесный грузин засел и пишет большую статью». Ленин еще больше ценил «чудесного грузина» за его организаторские способности и действительно за стальной характер.]
…– Наденька! Необходимо пыодолжить Великую Ыусскую ыеволюцию и довести ее до логического конца!.. Выеменному пыавительству нет веры, потому пыедвидится, что могут сыазу аыестовать …»– про себя думалось, надеялось: «Сможет Сталин организовать встречу так, что смогу ознакомить широкие трудовые массы (и не только) массы своими тезисами и ареста миную!?.»

. . .

17 марта 1917 года. Евгению Боткину до боли в груди было жалко («Да люблю я Ее, как женщину-Богиню !.. – недоступную для простого смертного. Только об этом никогда и никто не узнает!..») Александру Федоровну. (С утра стало известно, что труп Григория Распутина, вырытый из могилы и украденный, сожжен в лесополосе под Петроградом и развеян.) За какие-то часы она состарилась и подурнела. («Как-то выдержала свержение, а тут за одно известие о кощунстве над останками Григория Распутина как изменило, как поломало Матушку Царицу!..» – подумалось доктору.) Как и многие, добровольно оставшиеся с Царской семьей в Александровском дворце, он знал о  Распутине (знал более) и какое значение и роль имел он для членов Царской семьи и на ближайшее окружение, а через все это и даже на Российскую державу…

Григорий Ефимович Распутин – один из удивительнейших людей, – загадка для ученых – тема для сплетен и выдумок для людей внешне импазантных – в башке которых спесивое фибриногеновое мозгообразное образование, называемое мозгом –родился в Сибири, в Тобольской губернии, Тюменского уезда, в селе Покровское 9 января 1869 года, пятым ребенком (до этого родившиеся его братья  и сестры поумирали). Он часто болел в младенчестве и потому считали, что он тоже не жилец. Предки его пришли за Урал из Вологодской земли. Фамилие его «Распутин» происходит от слова «Распутье». Имя ему дали в честь святителя Григория Нисского. Рос слабым и болезненным , но был необыкновенно одарен и смышлен, не смотря на то, что вся его детская жизнь была болезнью. Медицина не помогала. Всякую весну по сорок ночей не спал. Сна как такого не было, а былое какое-то маревое забытье. Семья, добрая, ласковая, набожная влияли на него и повлияла: уже к пятнадцати годам помышления Григория отличались от хода мыслей простого обывателя. Верил в хорошее, доброе и часто сиживал со стариками (умнейшими, много ездившими, побывавшими во многих краях и местах великой империи, православными верующими), слушая их рассказы о житии святых, великих подвигах, больших делах. Начал думать о Боге. Душа куда-то рвалась!.. Не раз, мечтая так, плакал крупными светлыми слезами. Видел мир по-своему: цветущая луговина казалась райским полем и он не смел идти по ней, топча цветы, а шел только по тропинке, слушая волшебно-сказочные звуки пения птиц и млея от теплых лучей солнышка… Он рано осознал силу своих молитв, проявившихся в отношении, как животных, так и людей. Родные удивленные и смущенные от такого, вначале смеялись над ним – к тому же Гришка совсем перестал есть мяса и сладостей, начал слышать разные голоса, к которым прислушивался иногда и ходил пешком из своего села до Петербурга и обратно, питаясь подояниями. (И это его очень укрепляло, как физически, так и психо-неврологически.) По весну все еще случались обострения старой болезни: не спал многие дни, но теперь он активно боролся с заболеванием: пел грозные песни, махал-бил кулаками по фантому Сатаны и бегал по холоду в одной рубашке… Распутина часто изображают (и представляют) чуть ли не великаном, монстром, обладающим кремневым здоровьем и способным есть стекла и гвозди, и он на самом деле стал бы таким, если бы ему не мешали развиваться: делать себя!.. 
Дед Гриши, первый выявивший необыкновенные способности внука обращаться с домашними животными, запойно рассказывал всем своим семейным и соседам (и не соседам) по селу, как его Гришке стоит подойти к норовистому коню, положить ладонь на шею животине и тихо произнести несколько волшебных слов, как конь тут же успокаивался. А когда сбесившаяся коровенка бодалась и лягалась – не давала доить, то стоило Грише подойти и пристально глядеть своими большими галочьими глазами на буренку, то та сразу же сникала и становилась смирна. Как-то сидели обедали. Прибежал сосед, от волнения брызгая слюной, запричитал: – Ох горе мне горе: лошадь захромала!.. Ох, ох, как без кормильца, пропадем мы, пропадем!.. Дед поперхнулся, закашлялся. Гриша молча облизал большую деревянную ложку, положил на стол, встал и пошел в соседскую конюшню. Дед затрусил следом и увидел, как его внучек (на голову переросший деда), стоял рядом с животиной, сосредоточенно разглядывая какое-то нужное время ее своими голубыми гипнотизирующими глазищами. Затем подошел к задней ноге и положил ладонь на подлодыжное сухожилие. Так стоял, слегка откинув русую голову. Потом отступил на шаг, погладил лошадь, улыбнулся губами и проговорил четко и ясно мягким бархатистым басом: «Теперь тебе лучше». После того случая Григорий стал вроде ветеринара-чудотворца. К нему вели, тащили больных коров, лошадей, овец, а кто-то на телеге вез упутанного вервями  визжащего кабана; приносили, приводили охотники своих помощников-друзей собак… Через какое-то время и люди начали и сами приходить и просить помощь. И его лечение исцеляло. Говорили, что Грише «Бог помогает». Все коновалы и знахари в округе, доктор и фельдшера, аптечные торгаши остались не удел: по-правдашнему голодали сами и их семьи. Все они, договорившись и объединившись, начали измышлять о беспутности и греховности Гриши Распутина: начали приписывать ему конокрадство и оргии.  Но при расследовании уголовных дел ни один следователь (даже враждебный Распутину) не смог обвинить его в воровстве или других подобных делах. Тем не менее Григорий все же испытал несправедливость и людскую жестокость: озверелая толпа, науськанная на Распутина ( якобы, украл лошадей), кинулась на него и сильно побила. Потом уже – после, следствие нашло виновных, которые были высланы в Восточную Сибирь. К Григорию после этого большинство тобольчан с уезда стали посматривать уважительно. А оргии и амурные истории, приписываемые Григорию Распутину, – это не его… Евгений Боткин не мог не знать, что Распутин с Бахусом не только не дружил, но и был не в ладах: доктор не раз был свидетелем того, как Григорий Распутин некоторых из близких к царскому Двору излечивал от влечения к алкоголю гипнотическо-мнезийными воздействиями на пациентов, усиливая свою суггестию молитвами. Выходило по его, что пьянство есть наветы-воздействия дьявола. Признавался Евгению Сергеевичу, что при употреблении даже небольших доз спиртного, он теряет свои способности к общению с Богом, перестает видеть-знать, предсказывать…
Жена у Григория была не просто жена-сквородошница, а – возлюбленная! – и кто ее знал, все с восторгом отзывались о ней!.. Русская красавица!– особая (как и все русские женщины), с божественной внешностью: высокая (но не долгая), статная, белолика с естественными румянами, на сине-лучистые очи свисали золотисто-курчеватые волосы. На спокойном испускающем доброту и ласку лице всегда – выражение мудрой и величественной красоты. (Как ненавистны они русофобам: мужчинам потому, что не по ним они, женщинам потому, что рядом с ними они выглядят, как бабы-мужички и рыбачки или же, как «светит темная луна»…) К тому же Прасковья Федоровна (в девичестве – Дубровина) была работяща и терпелива!.. («Ох как повезло мужику!.. И чудны Твои дела, Господи, – выбрал восемнадцатилетний Григорий Ефимович свою суженную не на жниве, не на сенокосе или сидящую за ткацким станком, а на ночных плясках, где она переплясывала всех своих подруг и укладывала от усталости всех своих мужчин-напарников – только Гришку красавца-лихача не могла одолеть – бывало в страсти-азарте они вместе отплясывали до утренней зари … ») Любил Григорий Распутин только ее одну ( свою жену и мать своих детей) и был верен ей пожизненно!.. Как у многих, вначале их семейная жизнь была радостна и счастлива. Но потом пришла неожидаемая страшная беда: сын-первак, прожив несколько месяцев умер. Смерть сына подействовала на Григория неестественно страшно и сильно – больно; он воспринял потерю своего драгоценного сыночка и как знак того, что он мало думал о Боге. И начал усердно и страстно молиться. (Он их много знал: читал, заучивал!) Молитвы утешали и помогли: через год родился второй сын, Дмитрий, затем – с промежутками два года – дочери Матрена и Варя. Григорий воспрял духовно и телесно: никогда еще он столько не делывал дел и везде успевал. Как бы между дел построил дом: самый большой, двухэтажный, красивый не только в Покровском, но и в округе… Видя, что абсолютно у многих отсутствуют не только такие индивидуально-божественные способности как у него, но и осознанная совестливость (что является признаком качества-степени человечности), – живут они своими  звериными проявлениями, исходят ими в своих помыслах, не понимая, что в жизни, как в природных явлениях, в том числе и в человеческой жизни, все идет по закономерно уложенным правилам Бога (хоть как назови, но это объективная закономерность, которая проявляется и действует – в том числе и в людском обществе) не зависимо от того верит он в это или не верит из-за своего недоумия, – он начал призывать людей к покаянию пока не пришла беда к ним. Для этого Григорий использовал свои пророческие способности: он «видел» что произойдет через какое-то время и где и с кем и предупреждал, что надо покаяться и принять те или иные меры и действия, чтобы не случалась беда (не сгорела изба, не заболел скот или же не погиб человек). Методом «проб и ошибок» люди окончательно утвердились в способностях «блаженного» Гришки Распутина в обладании даром предвидения. У него появились самозваные последователи, которые, ссылаясь как будто на Гришкино учение, занимались «избавлением» женщин от греховной похоти: загоняли толпами паломниц в бани и подавляли-излечивали срамную бабью похоть групповым сексом – самолично участвуя в «лечение»… В «божественном»  возрасте, во время моления в яви явилась Богородица и приказала Григорию идти в Петербург лечить цесаревича. Он, заручившись рекомендациями местных, сибирских, священников появляется в Петербурге, где многие, впечатленные, загипнотизированные им, – среди них был ректор Духовной академии епископ Сергий (будущий сталинский патриарх) – сделали необычайно популярным «старца», возвеличили его и прославили. А когда Григорий Распутин поселится в доме у епископа Сергия, то стал призваться и узнаваться среди сильных мира сего. Так Распутин Григорий обрел популярность и славу – некоторые видели в нем не только пророка, но и святого. Первым громким пророчеством его было предсказание о гибели русских кораблей при Цусиме. (Предсказывал он об этом еще когда только начали собирать-готовить эскадру к походу!) Были и другие пророчества… Распутин, обладающий божественно-природным гипнотическим даром исцеления, прекрасно снимал истерические состояния у женщин. Слух о избавления жены действительного статского советника О.В. Лохтину от невроза кишечника, которым та страдала («Позорилась!») на протяжении пяти лет, дошел до императрицы Александры Федоровны и Она приказала найти «старца» и привести к Ней. Так Григорий Ефимович начал успешно лечить Императрицу от истерии (точнее, проявлений) и психосоматических нарушений, проявляющимися болями в ногах, иногда такими, что Она неделями не могла ходить, передвигаться могла лишь на специальном кресле каталке, при этом у нее синели руки, учащалось сердцебиение, появлялась одышка, возникало ощущение «распирания» груди –  Она не могла переносить резких звуков и яркого света, впадала в хроническую бессонницу, Ее бросало то в жар, то в холод… Каких только высококлассных специалистов не приглашали: наших (здоровенных, розовощеких похожих на орловских мужиков из  землепашных сел  Вятской губернии), немцев (германцев, датчан и другую немоту), состоящих в основном из евреев. («Весь мир ученых состоит из этой умственной нации!») Русские, честные, – несмотря на то, что носят профессорские очки, – распахивали свои синие глазища, разводили саженными ручищами и признавались, что не могут определить этиологию и патогенез заболевания, – кланялись малыми поклонами Императрице. Ну, а заморские («Заграница!») не сразу признавались, что ничего не могут понять о Ее заболевании, ходили каждый день («Некоторые до раздражения!») к Александре Федоровне, крутили своими длинными носами, как бы принюхиваясь, выискивая что-то или кого-то, потом просили расчет, после получения которого у них маслянели темнели глазки.  Единственный врач, который смог помочь, облегчить положение Императрицы, был лейб-медик Евгений Боткин.  Знали, что он потомственный врач, сын Сергея Петровича Боткина, получивший прекрасное образование в Царской России, усовершенствования в Европе, обладая гениальными умственными способностями (как и должно быть врачу!), мог, назначая лечения, в виде капельных растворов, капсул и таблеток перорально, кое-что и через инъекции (в основном внутримышечно и подкожно), на удивление «медицинских братьев» облегчать страдания Александры Федоровны. (Но на какое-то непродолжительное время!) Боткин был уверен, что Императрица страдает истерическими проявлениями, на фоне которых возникают психосоматические нарушения … такие больные верят лишь собственным представлениям – в том числе и в отношении своих недугов. Это знал и Евгений Боткин, потому и эффективны были (до какой-то степени) его назначаемые «процедуры». Этим пользовался и Григорий Распутин. В лице которого склонная к мистицизму Императрица обрела долгожданного целителя для себя, а потом и для сына… Долгожданный (рожденный после четырех девочек) наследник Алексей страдал гемофилией – редким наследственным заболеванием, связанным с нарушением свертываемости крови (даже при малейшем повреждение кожи может быть кровотечение, последствия которого могут быть фатальными). Цесаревич унаследовал эту неизлечимую (для того времени) болезнь по линии своей матери. Когда впервые заболевание у царевича Алексея проявилось в двух месячном возрасте, когда у малютки открылась ранка на пупке и началось сильное кровотечение. Доктора едва сами не умерли, но справились с ситуацией … Заболевание периодически показывало свое коварство: открывались сильнейшие внутренние кровотечения в мышцы и ткани, образуя гематомы, размера крупного яблока, и так как повысившееся давление больше не позволяло крови вытекать, останавливалось. На месте повреждения образовывался тромб, который постепенно рассасывался. Опасными были и носовые кровотечения: однажды Алексей чуть не умер после того, как у него пошла носом кровь. Одними из самых мучительных испытаний, выпавших на долю этого необычайно талантливого и мужественного мальчика, были кровоизлияния в суставы рук и ног, когда сдавливания нервных окончаний приводило к сильнейшим болям, царевич был полностью обездвижен. Для обезболивания тогда в основном применялись наркотические средства типа морфия, потому Евгений Сергеевич не позволял применять, хотя сам страдал, видя, как буквально теряет сознание от боли Алексей. Царевич, Александра Федоровна понимали, какие могут быть последствия от приема наркотиков, но вот некоторые собратья – врачи-частники – считали, что от причиняемой боли больше вреда, чем от наркотиков, и, если бы не гены крепостного крестьянина, переданные Евгению Боткину от пращура, – который одной рукой подымал вилами копну сена, – поколотили бы «больно честного» лейб-доктора [но из-за тех же генов ни он, ни отец его, Сергей Петрович, не могли быть хирургами – такими кистями, пальцами не возможно проделывать операционные (даже простейшие) манипуляции – особо торакальные и абдоминальные]… Вновь очередное и очень тяжелое и опасное обострение заболевания у царевича. Жизнь в Александровском дворце, как бы остановилась. Царь Николай и царица Александра Федоровна ходили как сомнамбулы. Доктора, лейбы и такие: от профессоров до практиков, были уже бессильны что-нибудь еще сделать… Поневоле вспомнили о «старце» Григорие Распутине и одно только это разрядило атмосферу высочайшего напряжения и отчаяния, ужаса. … Распутин напоил отварами трав больного, стал на колени рядом с постелью Алексея (Николай и Александра Федоровна повторяли: тоже стали на колени) и начал истово молиться. Родители царевича подпевали. Сотворилось чудо: после молитвы Алексею стало значительно лучше!.. «Старец» отменил, назначенное докторами аспирин и предложил свое: фитотерапевтические средства…   Евгений Сергеевич (и не только он, но и некоторые другие медики…) сразу же отметил про себя, что его молитвы и прикосновения не что иное, как психологическое и гипнотерапевтическое  воздействие, вместе с медикаментозными средствами облегчали состояние Алексея и даже позволяли условно нормально поддерживать жизнь наследника. Так Григорий Распутин стал нужен и больному гемофилией царевичу!.. А после трагического случая во время отдыха царской семьи в Восточной Польше в 1912 году, когда Алексей ушиб бедро: внутренне кровотечение было сильнейшим, гематома – огромная, врачи сделали все, что положено было сделать (в том числе и оперативные вмешательства), но ничто не помогло: сердцебиение ослабевало, становилось нитевидной – больной уже не реагировал ни не на какие медикаментозные средства и воздействия – умирал, но взревела-взвыла мама-императрица Александра Федоровна и послала телеграмму Григорию Распутину (который в это время был у себя в селе Покровском – со своей семьей), вскоре получила ответ, где «старец» писал, что Бог услышал его молитвы и наследник спасен и советовал докторам больше не мучать Алексея, Евгений Боткин тогда очередной раз восхитился силой воздействия Григория Распутина и еще больше уверовал в способности целителя и старца воздействовать на людей и на некоторые обстоятельства через существующую Объективную Реальность –Бога!.. («Что тут скрывать от себя: и раньше бывало, что мы, врачи, делая все что нужно по медицинской науке, не могли помочь больному Наследнику и Он не однажды лежал при смерти и тогда Григорий, весь преобразившись, обращался к Богу и молился до пота, до полуобморочного состояния, бледный, почти теряя сознание улыбался, показывая крупные зубы, видя как Алексей оживал …»)
… Александра Федоровна сидела («возможно дремлет») возле Анастасии, закрыв глаза. Евгений Сергеевич смотрел на Ее и – вдруг: «…  Ацетилсалициловая кислота, значит, кроме всего прочего, является сильнейшим антикоагулятором – противосвортывающим – средством, вот почему, когда Григорий отменял его, то состояние Алексея улучшалось!.. И сейчас, когда я отменил, Ему лучше!.. Конечно, молитвы и суггестия Григория имеют сильнейшее целебно-излечивающее действо: сколько раз необъяснимые с научной точки зрения случаи… когда одна медицина была бессильна!.. Плюс действия настоев и отваров трав…» Да, советы, предсказания Григорий Распутин давал в том или в ином вопросах. А предсказания делал Распутин верные, которые всегда сбывались, и Императрица и Император во многом прислушивались к его мнению. Чтобы не говорили мерзкого пакостного и неправду о Григории Распутине (связывая с Царской семьей,– через что враги наши – особо самые опасные и мерзопакостные – внутренние: живущие в России– питающиеся и жирующие за счет народа российского – гадили и компрометировали выдумками императора Николая и императрицу Александру Федоровну), он был личностью сильным и неординарным, – такие люди обычно приходят в жизнь редко и, всегда оставляют внушительный след, – его, целителя, пророка, еще долго будут помнить … В 1912 году была издана работа Григория Ефимовича «Благочестивые размышления». Вот и есть возможность посмотреть, как пророчества сбылись, какие еще сбудутся. … Он знал о грядущей буржуазной революции, которая свергнет самодержавие: Династию Романовых, – было сказано о смерти Царской семьи. (Сознавался, что обнимая Царя, Матушку и их дочерей он ощущал, будто прикасается к мертвецам.) Писал, что на город Петербург «опустится тьма», имя его изменится и прекратит существование Российская империя. В пророчествах своих Григорий Ефимович сказал и собственной кончине. Он знал, что его смерть будет насильственной, и даже знал, чьими руками (конечно, от кого – личности – не знал) это будет сделано, но два варианта от которых будет зависеть какой Россия окажется в будущем: в первом, если убьют Григория простолюдины, то Романовы сохранят власть и Династия продолжить существование, и Престол останется в их власти на долгих «100 и более лет»; во втором, – Династия погибнет, когда к смерти Распутина приложат руку благородные люди, «родственники царя», тогда Династия падет за 2 года после кончины «старца». «Дворяне побегут из страны, а родня царя не останется в живых через два года и братья восстанут против братьев, и будут убивать друг друга». («О, вей! – сбылись пророчества…») А дальше еще удивительно интереснее о грядущих временах … «Землетрясения участятся, земли и воды раскроются, и их ран поглотят людей…» действительно ряд городов по всему миру буквально уходят под воду: Джакарта, Амстердам, Мале, Бангкок, Новый Орлеан и пр. … Ученые подтверждают правоту слов пророка: за сто лет уровень вод Мирового океана поднялся на 20 сантиметров. А последующую сотню лет может подняться на три метра!.. Распутин дополнял свои предсказания описывая плодородные поля, которые обратятся в соленые болота. … И люди изменятся. Вот что писал он о морали: «Когда времена приблизятся к бездне, любовь человека к человеку превратится в сухое растение…» (Об этом подтверждают и уважаемые пенсионерки, сидящие от зари до зари на скамейках перед входом в подъезды многоквартирных ульев-домов, и когда активно-бурно обсуждают современную молодежь: «Стоеросовые, выросли с сибирскую сосну, головка у них уже не справляется с телом … И в магазинах подсчитать не могут без своих маниторов, по городу не ориентируются без них,– скоро вымрет человечество, как диназавры.» – «Встретить в человеке понимание, сострадание, отзывчивость или элементарную благодарность сегодня большая редкость!... Люди становятся все более злыми по отношению друг к другу, ценности теряются, мораль стирается… ») Сказал он и о генной инженерии: «Безответственная человеческая алхимия, в конце концов, превратит муравьев в огромных чудовищ, которые разрушат дома и целые страны … Родятся чудовища, которые не будут людьми, ни животными.» (Это мы видим на практике – это не только овечка Долли – и многому удивляемся что «выдумывает» наука. Скоро и утэрусы святых – по Дюма – женщин не нужны будут: «детей будут делать» «прямо» в пробирках! – зря сейчас кто из мужиков скалит зубы: радуется, что хоть такая многоразовая ночная забота спадет – последнего может и не быть: вряд ли наши мужчины, если они сомато-психо-неврологически здоровы, захотят от такого удовольствия отказаться, как «ручная сборка» человека, – так же, как и от хорошего вина и душистого табачка.  Вообще –то, кто знает, что в нашем современном торгашеско-бестолковом человеческом обществе могут нахимичить …) Упоминал Григорий Ефимович и о военных конфликтах в глобальном масштабе: «По дорогам Европы поползут три голодные змеи, оставляя за собой пепел и дым. Наступит время мира, но мир будет написан кровью. И когда два костра потухнут, третий костер сожжет пепел». Две мировые войны наша страна пережила-победила, а третью мировую?!.  Он не уточнял, когда она будет, предсказывал, что разрушения будут больше, чем от Первой и Второй мировых войн: погибнут не только люди – разрушена будет и природа. Леса превратятся в пустыни, а реки высохнут. Но достойные люди обязательно выживут (был уверен гениальный старец) … «Люди идут к катастрофе, – писал провидец. – Самые неумелые будут править повозкой. И в России, и во Франции, и в Италии и в иных местах… Человечество будет раздавлено поступью безумцев и негодяев.  Мудрость закуют в цепи. Невежественный и властный будет диктовать законы мудрому и даже смиренному… Кара Божья будет нескора, но ужасна.»  А в дате распада СССР он ошибся всего на год. (Это не ошибка, а способ время исчисления у него «свой».) Распутин описал в деталях блокаду Ленинграда: удивительно точно, как будто дьявол ему подсказывал, – что через 25 лет после его смерти придут немцы, окружат Петербург и будут морить голодом жителей-горожан, при этом Петербург не сдастся – отобьется от врагов. Ох, как нелестно отзывался он о «немсах» – и все ведь сходится!..  Он по подробности предугадал атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. (Это уже не предугадывание, а что-то для нас неизвестное: «мы знаем, что ничего не знаем!..») Анна Вырубова в своих мемуарах пишет: «Кричал страшным голосом (Григорий Распутин), что видит людей горящих, видит остров и два города –  и нет городов, и нет людей. Были, говорит, и в огне сгорели… япошек Бог не помилует и руку гнева не задержит…» Евгения Сергеевича поражали предсказания Григория, которые подтвердились в реальности, а пророчества будущего, внешне похожие на шизофреноподобный бред, его пугали и вызывали депрессивную тоску – которую он с трудом преодолевал.   («О,о,о! А какую клевету, какую грязь кидали на Григория, а вместе с ним чернили всю Царскую семью… Это была информационная война, развязанная против Николая Александровича и Александры Федоровны внешними и внутренними врагами нашими, а Распутин повод и орудие воздействия…») Враги Николая Царя считали, что Григорий Распутин (Новых) обеспечивает существование Цесаревичу Алексею, который без помощи «старца» давно бы умер, Императрицу поддерживает и даже Самому Николаю помогает своими очень точными подсказками-предсказаниями и вот почему организовали убийство Праведника… [О своей смерти он тоже предсказал: «Я чувствую, что должен умереть ещё до нового года (1917 года), но я хочу, все же, открыть русскому народу, Отцу, Матушке Русской и Детям, что им предстоит…»] Убили его в ночь с 16 на 17 декабря 1916 года в Юсуповском доме. В дом Феликса Юсупова Григорий приехал (будто бы) по просьбе княгини Ирины Александровой (на самом деле она в это время была в Крыму), которая очень хотела встретиться с  Распутиным, чтобы тот помог ей «разобраться о ее нездоровье» – просьбу свою она как будто передает через Феликса Юсупова.  Врученной записке Григорий не поверил, но впервые в жизни проигнорировал свои «предчувствия» и поехал – и даже, когда по дороге вдруг его покинула охрана, он не остановился, не развернулся: для него долг «целителя» был выше … Его пригласили  на обед – ввиду того что княгиня запаздывает. Стол был обставлен как надо, но сразу же понял, что это замануха… Съел только пирожное – к питью и к другим явствам не притронулся. (Знал, что все остальное отравлено, – в пирожном был тоже заложен цианистый калий – сильнейший и очень быстродействующий яд! – но глюкоза является антидотом для этого яда.) Все смотрели с суеверным страхом на Распутина, видя, как он доедает пирожное и ничего с ним не делается… (А то, что у «старца» расширялись зрачки и начал слюнявиться сильно рот, не обращал никто внимания. Убийцы выпили еще вина, но их, перепуганных вусмерть, алкоголь не брал…) И,  тогда  в ход пошел «план Б»:  Юсупов ( англоман – с азиатскими генами) подкрался и  подло-трусливо выстрелил из револьвера сорокасемилетнему Распутину в спину … Доктор Станислав Лазоверт констатировал смерть «старца» и его большое тяжелое тело отнесли в подвал. Вдруг всем полегчало- отпустило. Побежали наверх, чтобы «отметить» убийство. (Кроме ведомого-заговорщика-исполнителя, хозяина дома князя Юсупова, были и некоторые из организаторов-заговорщиков: офицер британской разведки Освальд Рейнер , комендант Ясной Поляны Сергей Михайлович Сухотин, черносотенец, депутат  Владимир Митрофанович Пурешевич, Великий Князь Дмитрий Павлович.) Отметить не успели, – прибежал прислуга и, икая, весь белый, гортанным голосом, как сумасшедший завизжал: – Ожил!.. О-ооо-жил!.. Выхватили наганы, револьверы и бросились было в подвал, но прислуг, показывая им в окно, еще сильнее, раздирающие уши, воплем: – Он по двору бегает!.. (Конечно, он не бежал, а едва ковылял, вихляясь всем телом, убийцам казалось, что Григорий убегает от них и открыли стрельбу…) Пули, как заговоренные не попадали в цель, тогда вырвался вперед Пурешевич (у него единственного были сухие штаны и не подгибались ноги), догнал, всадил три пули… «Старец» свалился на бок, лязгая зубами грозно хрипел. Показывая зубы, угрожающе улыбался. Некоторые из убийц еще раз пыснули в штаны и со страху для верности бросились избивать жестоко бессмертного (как им казалось) Распутина. Затем дрожащими руками связали его тело по рукам и ногам синей шторой, в машине отвезли на Неву и бросили в полынью. Труп Распутина был найден спустя три дня. Николай Второй приказал срочно расследовать совершенное преступление. (Открыли следственное дело.) Всех участников, в частности, связанных с Царской семьей, еще до окончания следствия Николай наказал: так, Великого Князя Дмитрия Павловича сослал на фронт, а князя Юсупова – пока в деревню. Царица Александра была в ярости и в горе, едва угомонилась и упросила полюбовно своего мужа похоронить «Григорий» в Царском Селе. Народ, как всегда, то «темный», то «прозорлив и умен» был не един и жесток в этом вопросе: в большинстве славили убийц Распутина, как избавителей от «темных сил» и про себя, зная Григория Распутина только по «желтой» прессе и по паскудным рассказам,  как о «демоне», «немецком шпионе», «любовнике императрицы», «подосланного» врагами в Царскую семью, мошеннике, обманывающего императорскую семью, в тупоумии в незнаемом ликовал. В первый же день прихода к власти Временного правительства следствие было прекращено, а следователя Алексея Тихоновича Васильева арестовали и его самого начали допрашивать, – при этом часть документов, в том числе освидетельствования тела «старца», были уничтожены. («А теперь сожгли, уничтожили останки телесные его, чтобы ничего от Григория Распутина не осталось – стереть память о нем, но память о нем историческая останется – не стерешь, не уничтожишь, даже множественными написанными в будущем книгами – лгу воспоминаниями, – не помогут!») А то, что Распутин не вел разгульный образ жизни, Евгений Сергеевич видел сам и знал, что по указке Государя не раз проводились тщательные расследования образа жизни «старца» и факты подробных изучений дня и часы его жизни, достаточно убедили и доказали, что ни один наговор на Григория – в том числе клеветнические доклады –  не подтвердились. Лейб-доктору вспомнилось (где-то слышанное или вычитанное): «Россия управляется непосредственно Господом Богом» – задумался: «Сказано при Петре Великом!.. Сейчас в наше время правят буржуи – слуги Дьявола!.. Нет единой России: народ, разделенный на социальные группы, не только не солидирует между собой, но и враждует смертно – одни российские разнопородные революционеры как рушат Государство и наносят такой урон Русской Цивилизации, какую не наносят все враги наши зарубежные!.. Россия погибнет, и у ей не будет будущего, если все социальные группы не найдут общий знаменатель, а для этого надо каждому понять, что все мы зависимы друг от друга, кем бы мы не были – жизнь и будущее нашей Державы зависит от того: научимся ли мы устанавливать отношения и связи, соответствующие требованиям нашим!.. – Евгений Сергеевич встал и большой бесшумно, мягко ступая своими теплыми домашними тапками, –Кабы не разбудить дремлющую Матушку! – пошел к себе, додумывая: – Да-а! Григорий Ефимович, сомнений нет, неординарный, умнейший был человек, обладающий некоторыми мистическими способностями, – хотя для многих он останется человеком-загадкой!.. Другой бы нажился, разбогател, страдающий «жадностью», усиленное скудоумием, а он все свои «лишние» деньги раздавал нищим и страждущим; чего только стоит, построенное им в Покровском церковь, за что получил благодарность от тобольских епархиальных властей …Надо ванны продумать для Алексея …»
. . .
… «Аликс – с ребенками… Заболела и Анастасия…С ними  Евгений … » – Николай встал, закурил и медленно начал прохаживаться по своему кабинету (правая часть Александровского дворца была отобрана, закрыта для арестованной Царской семьи, в левой оставлен небольшой рабочий кабинет для Николая, спальная и некоторые помещения – окна забили). Он занимался с документами, бумагами – согласно выработанного рабочего ритма, – активно работал и не мог этого не делать и под арестом. Ко всему был готов Император Николай Второй, но только не к такому: страшнейшему унижению и оскорблению и страданиям… Посади Его в Петропавловку, в одиночную камеру и пытай, было бы Ему легче на душе. «Казнят королей, а при чем тут его семья, его дети и жена?!. Без суда, без каких-либо постановлений…Я же нахожусь в статусе Императора, Глава Русской Православной церкви!..» То что сделали с телом Григория Распутина, Его тоже очень тронуло: знал как сейчас страдает Аликс… Вновь и вновь думалось-вспоминалось о ней: его жене, любимой женщине, внешняя красота, потом и внутренняя – душевная ¬– покорили его до сумасшедших страстей, до щипания каждого корня волосика … (Это не какая-то там вагтаилка!) Впервые двенадцатилетняя принцесса Алиса и шестнадцатилетний цесаревич Николай встретились и увиделись на свадьбе ее старшей сестры и Великого Князя Сергея Александровича. Вторая встреча молодых людей состоялась спустя 5 лет, когда Алиса приехала навестить сестру. Именно тогда одуревший от любви 22-летний цесаревич Николай принял решение о том, что принцесса Алиса должна стать его супругой, и он обратился к родителям с просьбой благословить его на женитьбу. Император Александр III и императрица Мария Федоровна думали о России, о выгоде Империи от брака их наследственного сына и ответили отказом: «Ты очень молод: борода еще не сформировалась, для женитьбы есть еще время, и, кроме того, запомни следующее: ты обручен с Россией, а жену мы еще успеем найти». И, когда спустя год Алиса приехала к сестре, Николаю запретили с ней встречаться («Умышленно свели меня с развратной Матильдой Кшесинской, как …  какого-то… Отец прости, но я вам не!.. Какая натура!.. Все равно добилась все-таки брака с Романовым… Андреем!..») Цесаревич Николай в 1894 году поехал в Кобург, на свадьбу родного брата Алисы, где встретился со своей возлюбленной (золотокурой принцессой) и тогда же состоялась их помолвка. («Какой чудесный, незабываемый был день в моей жизни – день помолвки с дорогой, любимой, обожаемой Аликс!.. Я был весь день в счастливейшем состоянии, не вполне веря еще в содеянное…») Отношения с балериной Кшесинской закончились сразу же. Несколько раз она посылала ему длинные письма (пахнущие ее духами), в которых пыталась убедить Николая, что будущий император может иметь любовь на стороне – «какая любовь в стороне, если она у меня она одна: Аликс!» Жаль очень, но свадьба у них совпала с трагедией: умер отец у Него. Новоиспеченные супруги все равно были счастливы: Аликс шептала Николаю: «Когда эта жизнь закончится, мы и в другом мире останемся вместе навечно». «Я невообразимо счастлив с Аликс. Жаль такие события, как сейчас, происходят, но все наладится!..» Семейная жизнь стала для Императора Николая смыслом жизни, – после государственной. Союз Александры Федоровны и Николая Александровича был невероятно гармоничным. Их отношения строились на страсти-любви, на высочайшем уважении друг к другу и внимании. Они не только не стеснялись своих чувств, но и гордились и проявляли их публично: страстные поцелуи, нежные объятия, светлые счастливые улыбки, комплименты, заботы – они были счастливы: а, согласно сохранения энергии-жизни, счастливые всегда добры; недобрые – всегда несчастливы («Причем тут богатство?!.»), завистливы, мстительны успешным,  счастливым, высоконравственным – такому как Государю-Царю Российской империи…
 Чуть курносый нос приподнялся, золотисто-медная борода задралась Николя, глядя на иконный образ Николая  Чудотворца, Он перекрестился: «Помоги нам пронести в целости нашу Любовь сквозь предстоящие испытания!..» Во время Первой мировой войны Царская семья внесла для организации оборонно-промышленных комплексов России и на другое – в том числе для открытия госпиталей и медико-санитарных поездов – огромные деньги из личных средств. (А император Николай Второй был сказочно богат!) Императрица Александра Федоровна вместе с дочерями прошла курсы сестер милосердия и они (царские особы) ухаживали за раненными, делали перевязки, обрабатывали раны и помогали во время операций. «… И этого их лишили!..» А какие наставления делала своим дочерям Аликс: «Старайтесь быть примером того, какой должны быть хорошие послушные литлс чилдренс… Учитесь делать других счастливыми, думайте о себе в последнюю очередь. Будьте мягки, добры, никогда не ведите себя грубо или резко. В манерах и речи будьте настоящими леди. Будьте терпеливы и вежливы, всячески помогайте друг дружке, как сестры. Когда увидите кого в печали или в горе, старайтесь подбодрить солнечной улыбкой … Покажите свое любящее сердце… Научитесь любить Бога всеми силами души, и Он всегда будет с вами. Молитесь Ему от всего сердца. Помните, что Он все видит и слышит. Он нежно любит своих детей, но они должны научиться исполнять Его волю». Затемнало. «Хорошо, что свет оставили и разрешают включать…» Вновь мысли-думы, которые его постоянно грызли изнутри…
Одновременная публикация двух актов об отречении пресекла возможность престолонаследования претендентов и, в частности, Николая Михайловича… («Как будто намеренно сделал Михаил: не отказался, а возложил обязанность его коронации на Учредительное собрание. Ах, Миша, Миша, ты, выходит, своим актом прервал династию русских Царей, Романовых!..») Хотя шанс оставался: Учредительное собрание должно выявить нелегитимность передачи власти и восстановить Николая. (Так думал, надеялся и верил до последнего – до первой пули в упор, выпущенный в него …)
Получил послание от одного из своих разведчиков («Как он смог довести до меня свое известие сквозь стену сплошной изоляции устроенной мне!?.») Алексея Игнатьева [по жизни графа, приближенного к Двору, – ему дозволялось в порядке особой милости отдавать команды оркестру на императорских балах. Ходил занавешенный орденами и медали во всю свою широкую грудь, полученные не за знатность своего рода, а за вполне конкретные заслуги перед Императором. В 1908 году А.Игнатьев был направлен служить военным агентом в Дании, Швеции и Норвегии. Он вместе с братом создает разветвленную агентскую сеть в Европе. Крепко оплетает разведывательными структурами наших заклятых друзей: Германию и Австро-Венгрию. С 1912 года служит агентом во Франции, одновременно представляя императорскую армию в Парижской штаб-квартире. Через него идут военные заказы России, размещаемые во Франции. Во время Великой войны Алексей Игнатьев с риском для жизни добывает секретные данные о расположении вражеских войск, тактические и стратегические планы и привозит их в Россию лично Верховному… Несмотря на то, что в 1916 году он был разоблачен (не врагами нашими, а депутатом Павлом Милюковым – выступившего в Госдуме с разоблачительной речью о разведчике Игнатьеве), он сумел вновь закрепиться на Западе и продолжал свою службу-работу] предупреждал, что нужно немедленно покинуть Россию, а то может случится непредвиденное…что Запад не намерен принять бывшего низложенного императора одного или вместе с семьей, потому вот-вот двери будут закрыты ему для въезда. И «проговорился»: что служил он России и будет служить … «Хочет сказать, что продолжит свой подвиг-службу?..»  Сам знал и понимал, что надо временно покинуть страну до решения Учредительного собрания, но это не 1905 год, когда Он относительно свободно мог передвигаться и покинуть пределы своей империи, – сейчас Он арестован (хотя без какого-либо законного основания) и надо будет судебно-юридическое решение, чтобы освободители из-под ареста или же … Нет на такое он не пойдет!..
[Ни сейчас («Вот потому и арестовали – учли опыт первой революции: чтобы, как тогда не было бы возможности покинуть страну».), ни тогда не было секрета, что Николай Романов намеревался бежать в 1905 году из «вверенной ему Богом» страны. (Единственное что было сделано тогда его врагами – это лишили  возможности воспользоваться личным «Штандартом».) Ситуация в Российской империи, на фоне поражения в войне с Японией и приближающейся революции, была для Николая Второго опасной и все близкие люди к царской династии, опасаясь за жизнь Высочайших, считали, что счастливым исходом для Царя и Его Семьи будет … бегство. После личной встречи с другом детства (горшочного детства) князем Е.Е. Ухтомским, который после третьего хрустального бокала крымского красного портвейна «Ливидия» со слезами на глазах попросил Ники вместе с семьей покинуть Россию, Он решился: был составлен план эвакуации («Какой побег?!.») морем, при помощи канонерской лодки, которая несколько месяцев дежурила под окнами дворца в Петергофе. В октябре (11 числа) лодку посетила Александра Федоровна вместе с Николаем. Ей очень не понравилось!.. Николай выслушивал свою жену, как всегда, напускным спокойствием (только иногда дергалась правая бровь и щека). «Во-первых, что значит название канонэрка «Ерш»? Это деревянное корытце с одним стволом, соответствует свой название, как самая костлявая колючая мелюзка-рыбка… Какая скудная дэкорация и вонь из трюма!.. Нэт, не кочу перспектива в море болтаться в таком клозет!.. Или организуй как положено нам, царствующий особа, или я умирать!.. Николай забегал, проявляя небывалые способности и прыть. Через десять дней прибыл агент Гинце с двумя немецкими миноносцами и Мемеля. На следующий день (21 октября) капитаны этих кораблей были приняты царем Николаем. 23 октября прибыли еще два немецких корабля, капитаны которых так же, незамедлительно, были приняты лично императором. Спустя несколько дней Николай вызывает к себе флаг-капитана Нилова, дает ему указания (согласно плана «эвакуации Царской семьи»), которые исполняет: встречается немецкими капитанами, вместе с ними согласовывает маршруты следования. Подготовка средств к бегству из России завершилась. Корабли стояли на рейде в полной боевой готовности, способные в любую минуту, приняв на борт пассажиров, отчалить… Между тем шла и вторая фаза подготовки эвакуации, которая заключалась в обеспечении безбедного жительства на новом месте: было решено о выводе царских денег (колоссальных сумм!) из казны и счетов российских банков, с последующей отправкой их в германские банки. В первую очередь начали вывозить в Германию ценные бумаги, принадлежащие членам семьи императора Николая. Они были изъяты из российских банков и переданы доверенному человеку статскому советнику Венедикту Савельевичу Федорову – человеку малоизвестному, незаметному, тем более ценному. Который в сопровождении двух человек и Министерства императорского двора вывез первую партию царских денег. 14 ноября 1905 года они прибыли в Берлин и сразу же отправились в офис Банкирского дома «Мендельсон и К’», оттуда они вышли уже с пустыми руками и кармана'ми. Федоров открыл в германском банке восемь отдельных счетов: по два счета на каждую из дочерей Николая Второго. Счета были разделены на английские фунты и дойчь марки. (Какое доверие к своим людям у Николая, а еще более восхищает преданность этих людей к Русскому императору Николаю Второму!)
. . .

… Продолжался очередной обыск (скорее всего «шмон»!) Александровского дворца. Обыск, как всегда, проводился чрезмерно тщательно. Лица шмонящих непросто недобрые, а какие-то злонамеренные: искали «прямых проводов» и «радиографных станций» и или хотя бы каких-то запрещенных предметов, которые доказывали бы «измену», коррупцию и тому подобное, но ничего не находили такого… Кое-кто из следователей Чрезвычайной следственной комиссии были чрезмерно удивлены и недовольны: «Не может того быть, чтобы Николай и Императрица Александра Федоровна и их ближайшие были чисты – не виновны?!.» Уходили из обысканного дворца уставшие, раздраженные, до дергания щек и бровей, оставив после себя «содом и гоморру»…                . . .

5


25 марта 1917 года.                – Настасья к нам бежит!.. В руках бумагу держит, – из окна кухни увидела Дарья жену старшего мужниного брата-фронтовика, – перекрестилась, – лишь бы ничо не случилось с Анатолем… Выбежали Михаил с  Дарьей навстречу ей (не одевшись – весна-весна, но кругом еще снег лежит и простудно в рубашках-то по улице бегать), встретились  перед калиткой. – Ой-йо-йой!.. Конец войне!.. Опицеров своих заменили выборными солдатами-комичеччиками… Братаются с немсами…Толя скоро приедет!.. Михаил поискал под рубашкой сердце свое («Жив!..»). Анастасия протянула почтовую карточку. Дарья прочитала вслух. Перевернула карточку стала рассматривать цветную картинку, где русский солдат колет штыком германца. (На лице у ней нет даже следов только что сильнейшего волнения.) – Во, как брат-то твой !.. – и вдруг искривила свои красные надутые губы: – А мне ты ни разу такие красивые письма не посылал! – одни треугольники из желтой бумаги с почтовыми штампелями…Я тебе не говорила: а есть которые своим женкам посылают письма в художественных конвертах… Эх ты, а еще гвардеес!.. – Ладно, я побежала до матушки и отца, – Настасья помахала рукой и размашистым шагом пошла на конец улицы. . . .

Совсем скоро будет три года, как пылает на планете Земля Первая Мировая война (для русских : «Великая война»). В боевых действиях участвуют 38 государств и между двумя коалициями в Европе, на Ближнем Востоке и Африке! Продлится она почти четыре года. Армии воюющих стран потеряют в сражениях более 9 миллионов человек! А всего погибнет вместе с мирными жителями до 30 миллионов!..                … Получив телеграмму М. Родзянко от 1 марта этого года, Главнокомандующий Кавказской Армии великий Князь Николай Николаевич обратился с вопросом к генералу Юденичу, может ли он ручаться за верность и преданность Кавказской Армии императору Николаю II? Командующий армией Николай Юденич ответил: «Кавказская Армия, безусловно, предана Государю и долгу службы!» Но родной дядя Императора, проигнорировал и исказил ответ генерала Юденича, послал своему племяннику депешу с коленопреклоненной мольбой отречься от Престола.
Власть в Российской империи перешла к Временному Правительству. Великий Князь Николай Николаевич, назначенный с 11 марта 1917 года Верховным Главнокомандующим (вместо Николая Второго), передал свои полномочия Главнокомандующего русских войск на Кавказе генералу от инфантерии Юденичу и выехал в Петроград. Армия на Кавказе, так же, как и на других русских фронтах Великой войны, не могла быть вне информации о положении в России. Информация, новости, слухи, просачиваясь в войска, действовали разлагающе. В частях образовывались солдатские комитеты, которые подменяли командование. Николай Юденич [Николай Николаевич, генерал от инфантерии, кавалер орденов Святого Георгия I и II степеней, полководец Первой мировой, не проигравший ни одного сражения, одержавший ряд блистательных побед. (Кстати, его мать была урожденная Даль – двоюродная сестра Владимира Ивановича Даля) Имел: классическое военное образование для высшего офицера; большой практический опыт руководства: начал службу подпоручиком в Литовском полку, дислоцированном в Варшаве. Далее – жаркий Туркестан, снова Варшавский Военный округ. Опять Туркестан. В 1894 году подполковник Юденич в должности начальника штаба корпуса участвует в Памирской экспедиции. Боевой поход осуществлялся в очень суровых высокогорных климатических условиях, где за каждой заснеженной скалой мог затаится отряд воинственных афганских горских племен. Тогда же у него сформировались личностные особенности: «Прямота и даже резкость суждений, определенность решений и твердость в отстаивании своего мнения и полное отсутствие склонности к каким-либо компромиссам». С 1902 года – командир стрелкового полка. 1904-1905 года он со своим  полком ожесточенно и мужественно сражается с японцами. Умело руководил боем, в критические моменты, нарушая устав, лично водил в штыковую и в одном из таких сражений ему в ответ тыканули длинным самурайским мечом – тяжело ранили (и вдобавок пулей прошили шею в 2-х см от сонной артерии). Долго лечился. Восстановился и снова встал в строй. Полковник Юденич, награжденный многими медали и орденами – в том числе золотым оружием с надписью «За храбрость!» – в 1905 году был назначен командиром бригады и возведен в генерал-майоры. Через семь лет он – начальник Штаба Казанского Военного округа. В 1913 году, как опытного генерала, назначают его начальником Штаба Кавказского Военного округа и присваивают звание генерал-лейтенанта. Он, как всегда, был «на своем месте» и необычно выделялся среди высшего командного состава: «Всегда и во всем спокойно выслушивал, хотя бы то было противно намеченной им программе… Никогда генерал Юденич не вмешивался в работу подчиненных начальников, никогда не критиковал приказы, доклады, но скупо бросаемые им слова были обдуманы, полны смысла и являлись программой для тех, кто их слушал». У него был свой стиль общения с подчиненными – никогда не прерывая докладов подчиненных, выслушивал их до конца, не делая по ходу замечаний и не задавая вопросов. Он сразу все анализировал, выслушав,  отдавал приказ, который мог состоять всего из одного слова. Он был прост в общении с сослуживцами, в нем не было (как у многовузных дипломников, но невоспитанных и необразованных) высокомерия  и спеси. На Кавказе с высоким уважением о нем говорили, что в самый короткий срок он стал и близким и понятным для кавказцев. Точно всегда он был с нами. Удивительно простой, в котором отсутствовал яд под названием «генералин», снисходительный, он быстро завоевал сердца. Всегда радушный, всегда был широко гостеприимен. Его уютная квартира видела многочисленных сотоварищей по службе, строевое начальство и их семьи, радостно спешили на ласковое приглашение генерала и его супруги… Он одинаково говорил и с графом Воронцовым-Дашковым, и с подпоручиком своего штаба… В январе 1915 года Николая Юденича назначают командующим Кавказской армией. Ему было присвоено звание генерал от инфантерии. Первое сражение с турецкими войсками нового командующего была Алашкертская операция  в июне-июле 1915 года. Победа русских над превосходящими силами врага, перехватила стратегическую инициативу в зоне боевых действий на Кавказе. Затем Эрзурумская  наступательная операция армии под командованием Н.Юденича закрепила позицию русских. (Наступление проходило в очень тяжелых условиях – в заснеженных горах, при сильном ледяном ветре и в мороз под минус 30 градусов. Когда, прорвав ожесточенную оборону турок, вышли к крепости Эрзуруму, – главной турецкой базы для действий против российского Закавказья, –  штурм в условиях сильного мороза, снежных заносов, при отсутствии осадной артиллерии был совершенно невозможен. Главнокомандующий русскими войсками на Кавказе Великий Князь Николай Николаевич решил прекратить наступление, отступить – вернуться на теплые зимние квартиры. Но Юденич взял всю ответственность на себя, рискуя не только своей репутацией, а и жизнью своей, повел войска на штурм, ворвался вместе со своей армией в Эрзурум (оставшиеся в живых после боя-бойни-резни турки вынуждены были отступить). Юденича невольно стали сравнивать с Суворовым! Штурмовать в сильный мороз, в метель, под огнем артиллерии и стрелкого оружия турок, при этом взбираться вверх по ледяным кручам – это неимоверно сложно! Но неприступная крепость Эрзурум была взята. В ходе этой наступательной операции войска Юденича продвинулись в глубь турецкой территории более чем на 150 км. Конечно, русская армия было хорошо обучена, снабжена в достаточном количестве теплой одеждой, зимней обувью – были даже темные очки для защиты глаз от ослепляющего блеска зимнего снега в горах. Следом, в апреле 1916 года генерал Юденич успешно проводит Трапезундскую наступательную боевую операцию. Порт Трапезунд имел важнейшее значение – через него туркам шло подкрепление. В Восточной Турции на Эрзумском направлении начали сосредотачиваться соединения и части турецкий войск, чтобы атаковать на левом фланге Кавказскую армию – нанести русским поражение: взять реванш. Юденич разгадал замысел врага и нанес контрудар. Не имея над противником численного превосходства, умелыми мужественными действиями русские войска сорвали наступление турок и заставили их засечь в обороне, – после этого поражения Турция вынуждена была      вообще прекратить активные боевые действия против России. В январе 1917 года в Тифлис, где располагался штаб Кавказской армии, прибыли представители союзнической Британии. Все члены делегации были будто «молью трачены»: унылые, пили водку – не отказывались. Просили, чтобы русские прорвали фланг 6-й турецкой армии  (которая успешно воевала против англичан на юге Ирака) и зайдя ей в тыл ударили по ней. Как всегда – когда англо-саксам плохо, они тут же вспоминают о «союзничестве». Было принято решение помочь союзникам. В феврале войска Юденича прорвали оборону турок и вышли к границам Месопотамии и Пенджвину. И тут: события марта 1917 года – отречение Николая Второго, смена власти… Катастрофически ухудшилось снабжение боеприпасами и продовольствием. По этой причине и усталости войск, несмотря на требования Временного правительства – обусловленное стремлением оказать услугу Великобритании, – генерал Юденич прекратил начавшее наступление, отвел 1-й и 7-й корпуса в районы базирования. Раздраженный от начавшейся самодеятельности нижних чинов, принял меры по наведения порядка в войсках. Тут вмешались эмиссары Временного правительства, требуя демократизации жизни солдат, установили комиссарский контроль над командующим и его командирами частей. Важным для укрепления власти в Российской империи Временное правительство считало принятии присяги войсками новой власти. [Текст присяги был сочинен сразу же после «свержения» Николая II. К началу апреля Временному правительству присягнули все фронты и военные округа (за исключением таких, как генерал Федор Артурович Келлер, и некоторых других). Любопытно: одним из первых сделал это Великий Князь Николай Николаевич, другой Великий Князь, Кирилл Владимирович, нацепил себе красный бант еще до «отречения» Николая Второго!] Буржуйовская присяга была менее религиозная и, конечно, не упоминала императора, хотя священнослужители во многих местах принимали участие приведения войск к присяге. (Все – те и те –  знали, как верховная церковная власть предала своего Божьего помазанника, признав Временное правительство, и даже предопределила судьбу России, называя ее Республикой.) Монархист, генерал Юденич, трудно мирился с существованием Временного правительства, – оставался на посту лишь из любви к своей Кавказской Армии. Но, когда его и его Армию вынудили принять присягу, и он, вдруг, увидел, как его бойцы ликовали, подняв правую руку, сняв головной убор («как в церкви»), при этом, войдя в экстаз, кое-кто произнес зажигательную речь, в которой проклинал старый режим и благословлял новый, он вдруг понял, что его бойцы-кавказцы никакие  не особые, верные воинской присяге, а в большинстве такие же простолюдины, предавшие своего Царя вместе высшим образованнейшим культурнейшим классом русских дворян, благодаря которому Российская империя была самой цивилизованной страной Мира. («Необязательно, чтобы все население – особо трудово-пехотное – были с высшим, достаточно небольшой процент образованнейших и высоконравственно-идейно патриотических людей у высшего руководства, чтобы Российская империя оставалась такой какая была-стала при Царе-Императоре Николае!..») Юденич не стал подчиняться приказам и инструкциям, и решениям комиссаров. Он публично порицал их приказы, многие из которых были «пиджаками» (мало того: «негодяями»!). В сердцах направил в Петроград подробный, аргументированный (не ябеду!) доклад о реальном положении на фронтах и, в частности, на Кавказском, доходчиво объясняя и заявляя, что действия эмиссаров ВП, либеральные игры с армией приведут к поражению Русской Армии, а в след за этим и гибель Русской империи!.. Сняли, отозвали с должности Николая Юденича в Петроград с официальной формулировкой: «За сопротивление указаниям»!.. (На прощание офицерские чины Кавказской Армии устроили прощальный ужин, где ему преподнесли золотую шашку, осыпанную драгоценными камнями.)
. . .
Военный министр «временных» Александр Иванович  Гучков один из главных российских интриганов начала XX века! Выходец из старообрядческой обедневшей купеческой семьи был авантюристом по жизни и по совместительству вором-казнокрадом. «Путешественник по горячим точкам» – принимал участие в Англо-бурской войне, в Пекинском походе Альянса восьми держав, в Русско-японской войне, в Первой Балканской войне. Любитель женщин и дуэлянт, один из основателей «Союз 17 октября». В годы Мировой войны Гучков стал председателем Центрального военно-промышленного комитета. По сути – лидером российских предпринимателей, – получая от государства заказы на нужды фронта, сказочно наживался на прибылях и коррумпировании. На него и Г. Львова по требованию Николая Второго были заведены тайные расследования. Так Николай II стал личным врагом А. Гучкова, которому, как и некоторым, таким же изменникам и предателям (любой, кто посягает на казну государеву, есть таковым!) не нужен был такой честный и требовательный Император, потому Гучков начал активно участвовать в «тихом дворцовым перевороте», чтобы, сохраняя монархию, сменить Николая на либерального Царя в более в урезанном формате. А.И. Гучков, боясь возможного военного переворота, энергично продолжал массово увольнять высший командный состав Русской Армии и это окончательно подорвало веру в командный состав и дало внешнее оправдание комитетскому и солдатскому произволу и насилию над представителями командованию. Практически это привело к развалу Армию, что не можно было не незаметить… (В мае 1917 года его самого пхнули в отставку!) «Временные» столкнулись с угрозами «слева» и «справа»…
[Петроградский Совет выступил против текста новой присяги, но войска в состоянии революционного экстаза присягнули… Потом по «солдатскому телеграфу» дошли до них советские «двоевластийные» указания. (И они были ближе и роднее, чем господ из Временного… Все равно, солдатам – рядовому составу – в массе из трудового– господа, богатеи для них были не только «не своими», но и врагами!)]


27 марта 1917 года                То, что сегодня в 15:10 из вокзала Цюриха, на поезде Швейцарских железных дорог выезжают из страны русские эмигранты, называющие себя революционерами, знал весь город. Потому провожать их (32 эмигранта, – не считая у некоторых жен и детей) собралось чуть более ста человек. Среди них были приветливо машущие и желающие удачи и те, кто подобную поездку не одобрял – их большинство, и даже политические противники, которые начали выкрикивать нелицеприятные реплики отъезжающим: обвиняя их в национальном предательстве. «… Пивнюки, гораздые делать революцию за пивными кружками!» – «Повесят вас в России, как еврейских провокаторов!..» Революционеры-эмигранты в ответ хором громко запели Интернационал … Поезд тронулся. Владимир Ильич, как и все был возбужден, старался казаться веселым и радостным, но потому какие глаза у него были при этом (он то и дело смотрел в окно вагона, всматриваясь на мимо движущихся полустанков, переездов и недовольный таким тихоходом мимолетно бросал тревожно-вопросительный взгляд на Наденьку), явно переживал… Она понимала его. В январе на собрании швейцарской рабочей молодежи в Цюрихе он произнес речь, в конце которой воскликнул: «Мы, старики, может быть, не доживем до грядущей революции!..» Прошло чуть больше месяца с небольшим и – в России революция!.. Вот почему враги, да просто любители-ехиды, провожая на вокзале хором кричали об этом, смеялись, что российские горе-революционеры вместе с лидером русских социал-демократов Лениным проспали революцию, вместо них это сделали другие… И даже среди тех, кто ехал сейчас вместе с ними, были которые, глядя в глаза, говорили, что «мы после драки едем кулаками махать» и скалили зубы… Сон пропал у Владимира Ленина, как он узнал, что в России произошла революция. По ночам не спал, строил самые невероятные планы возвращения на родину. То ли в полусне, то ли в яви рассказывал Надюше эти (фантастические) задумки. (Иногда Ильич переставал картавить – тогда какое-то время она переставала его понимать – явно он был не в себе.) Рвался перелететь на аэроплане. Говорил, что надо достать паспорт какого-нибудь глухонемого иностранца из нейтральной страны, например, шведа: он меньше всего вызовет подозрений …. «Проговориться можешь, – Надежда окончательно просыпалась: – заснешь, увидишь во сне меньшевиков и станешь ругаться: сволочи, сволочи! Вот и пропадет вся конспирация» – смеялась. Он советовался даже с Давидом Сулиашвили… Ехать через Англию или Францию он не мог, так как он резко выступал против войны (а это считалось чуть ли не преступление), потому страны Антанты его не только не пропустили бы, но и даже задержали. По той же причине контакты с российским Временным правительством, которое провозгласило «войну до победного конца», не заладились. Тогда он, вдруг, решил проехать по немецкой территории. Надежда по началу очень удивилась: «Володенька, тебя все считают очень умным, к тому же ты юрист, вот что ты говоришь: тебя же – и меня вместе с тобой и с нашими товарищами – задержат немцы, как граждан вражеской страны, и отправят в тюрьму!.. Не щурься так: и я также тебя умным считаю …И люблю тебя… Да не только за твой ум…» Она знала, что он был еще до ужасти упрям: так и есть: Ильич связался с правительством Германии через посредника: секретаря швейцарской социалистической партии Ф.  Платтена. (Которому помогал социалист и авантюрист А. Парвус. От услуг явного агента германских спецслужб Георга Скларца Ленин отказался.) Немцы позволили проезд в пломбированном вагоне по территории Германии. (Они рассчитывали на Ленина и на его соратников, как на полезную пропагандистскую силу, способной уговорить российское общество пойти на мир.)… Ленин сел с послом Германии фон  Ромбергом (в Швейцарии) составлять договор условия проезда русских эмигрантов через Германию.  (Кайзер лично распорядился дать Ленину копии официальных германских документов – для пропаганды о «миролюбии Германии. Германский Генеральный штаб обещался пропустить «пломбированный вагон» непосредственно через фронт. Предлагали деньги – много денег. Ленин от всего этого категорически отказался.) Ехать планировал: проехав в пломбированном вагоне Германию с юго-запада на северо-восток, переплыть Балтийское море и через нейтральную Швецию вернуться в Россию. Надежда Константиновна смотрела на мужа… Володя не Виктор Чернов (главный теоретик партии эсеров), которого, возвращавшегося в Россию через Великобританию арестовали, это вызвало бурю негодования среди миллионов русских крестьян и после вмешательства Временного правительства главного эсера освободили и с почестями выпроводили на Родину, а его, Владимира Ленина, как большевика, никто спасать не будет. Все приходиться рассчитывать на себя. И Ильич-то как смог: выставил германцам свои эмигрантские условия, а те, как ни парадоксально, согласились: ехать в отдельном вагоне, исключительно за свой счет и на правах экстерриториальности; их документы никто не будет проверять и вообще контактов с немцами не будет, – в общем, как будто и не по Германии едут, а по ничейной земле. Договорился с Платтеном, что он для Володи и его товарищей большиков на станциях будет газеты и пиво, еду покупать… «Все эти предосторожности должны снять с Володи обвинения в тайной службе кайзеру». С условиями договора с собравшимися эмигрантами ознакомил, по поручению Ленина, Сафаров Г.И., который зачитал текст договора «Условия проезда русских эмигрантов через Германию». – … Первое. Я, Фриц Платтен, сопровождаю за полной своей ответственностью и на свой риск вагон с политическими эмигрантами и беженцами, возвращающимися через Германию в Россию. Второе. Сношения с германскими властями и чиновниками ведутся исключительно и только Платтеном. Без его разрешения никто не вправе входить в вагон… – Вагон-то пломбированный будет?.. – Пломбированный, пломбированный. Читай дальше Григорий!.. – Третье. За вагоном признается право экстерриториальности. Ни при въезде в Германию, ни при выезде из нее никакого контроля паспортов или пассажиров не должно производиться. Четвертое. Пассажиры будут приняты в вагон независимо от взглядов и отношений к вопросу о войне или мире.  Пятое. Платтен берет на себя снабжение пассажиров железнодорожными билетами по ценам нормального тарифа. [У Ленина были деньги (шведы, например, точно знали, что у большевиков есть деньги), но он создал впечатление отсутствия денежных средств и потому просил у товарищей по партии швейцарии, шведов и других. (Но не взял ни одной дойч марки у германского правительства!) Выпросил 300 шведских крон у русского консула в Haparanda из «Татьянинского фонда», получил вспоможение из Комитета помощи ссыльным и эмигрантам.] Шестое. По возможности, проезд должен быть совершен без перерыва. Никто не должен ни по собственному желанию, ни по приказу покидать вагона. Никаких задержек в пути не должно быть без технической к тому необходимости. Седьмое. Разрешение на проезд дается на основе обмена на германских или австрийских военнопленных или интернированных в России. Восьмое. Посредник и пассажиры принимают на себя обязательство персонально и в частном порядке добиваться у рабочего класса выполнения пункта 7-го. Девятое. Наивозможно скорое совершение переезда от Швейцарской границы к Шведской, насколько это технически выполнимо. Берн – Цюрих. 22 марта,1917 г.. Подпись: Фриц Платтен, Секретарь Швейцарской Социалистической партии… Подписались не все!.. Кто не подписался, считается, что не согласен с Договором, значит не поедет… Вы, фрау Поговская, Буня Хемовна, с сыном едите, за него надо тоже расписаться. – Ему четырех нет. ¬– Тем более … – Я и то понимаю, что должен быть порядок, который надо соблюдать… – Это ты про что, Абрам Борисович? – Да все про то: меня в список не включили, а женщин с дитями повезли… Революционер, да женщина, к тому же с ребенком!.. Это что-то такое, что не должно быть… – Как так не может быть?! Ты вот анархо-коммунист и должен знать, что основатель научного Марксизма имел семью  и детей. Как без детей: мы все что делаем в жизни делаем для них и, конечно, революции тоже – без ребенков нет смысла жить и что-то делать, без них– России не будет, – будущего не будет, – конец человеческой цивилизации!.. А уехать домой уедешь: планируются еще два таких вагона вслед  за первым…  (За первым «ленинским» поездом весной-летом 1917 г. прибыли около тысячи активнейших политических деятелей, – если бы не гениально придуманные «пломбированные вагоны», то они бы еще какое-то время чахли за границей. Последний такой вагон из Цюриха прибудет в марте 1918 года, когда вопрос о сепаратном мире был решен в Бресте.) В пограничной германской станции Готтмадинген их ждали запломбированный вагон и два офицера германского Генерального Штаба. У Владимира Ленина в глазах исчезла тревога, – заискрились, ожил, лицо его приняло хитровато-умное профессорское выражение, подозвал Харитонова и, чуть картавя, приказал: – Возьми Даниила, Сафронова и бегите в вагон и отведите место нашим, мне с Надей отдельно, подальше от детского плача и с лампой с абажуром … – всмотрелся на приближающихся к нему двух молодых красавцев-офицеров (капитан фон Planetz и лейтенант фон Buhring) и довольный: «Какая немецкая точность, аккуратность!.. Фоны!..» Лейтенант молодцевато козырнул, прижав два пальца к своему виску, щелкнул каблуками и бегло заговорил по-русски: предложил пройти в вагон (одна дверь из четырех не была не запломбирована). Владимир Ильич изобразил губами улыбку, лицо у него стало еще хитрющее, блеснул карими глазами и на чистейшем немецком ответил. Ткнул в бок, рядом стоящему Радомысльскому (Г. Зиновьеву): – Пошли дуук… Саазу же начейти мелом жийную чейту коидое, означавшую (так же ужасно картавя) границу экстерриториальности, отделявшую нас от немцев, – продолжая шагать. – Входные билеты нарезал на посещение туалета? – Вы это серьезно? – Более чем: хочешь, чтобы никотин зависимые длительное вьемя блокиовали туалет, и тогда мы опысаемся, а дети обдьистаются!.. Ленин прошел в свое купе (Надежда Константиновна зажгла лампу. Они занимали нижние места – верхние пока пустовали.). Разложил свои рукописи, – лицо его светилось. – Тепей нам безостановочно доехать до Засниц, пеесесть на пааход и пеепаавиться в Швецию, – картавя. – В Треллеборге должен встретить Ганецкий. С которым поедем в Стокгольм … Через тысячу километров – Хапаранда. Там, на шведско-финской границе, бойкое место контрабанды, потому строгости таможни и нас не минуют. – Встал резко, стукнувшись больно лысым лбом об края полки, снова сел и решительно: – Надюша, мне надо еще раз пересмотреть свои записи тезисов, а ты будь добра: перепиши на чистовую, чтобы по приезду можно было отправить в редакцию… Лишь бы нас встретил на таможне – на границе – Иосиф Коба … Сталин. Без него нам может быть плохо, очень плохо!.. В Петрограде как встретят?!. Он не только взял в руки «Правду» и построил делово-дружеские отношения с Советами – с самим Чхеидзе у него земляческо-джигитские отношения, – связь восстановил со всеми партийными организациями РСДРП  с большевитскими фракциями, представляешь, но и создал личную тайную агентуру, которая проникает во все структуры государственные (и не государственные тоже), даже охранные функции выполняет…  Как всегда («Почти всегда!»), Володя лукавил: без помощи его знаменитых писем получивших название «Письма из далека», отвечающие на самые животрепещущие вопросы, вставшие перед пролетариатом России и партией, помогшие товарищам по партии выработать правильную линию действий, определить характер революции, движущие силы ее, отношение к Временному правительству, к новым революционным органам власти – Советам, к войне и миру, наметить перспективу развития революционного процесса, – Иосифу Сталину трудно было бы все это сделать одному…   «Как выразился Володя, теперь пришла пора нам, большевикам, выявиться и приступить к тому, что нам предопределено историей: совершить социалистическую революцию, согласно учения Маркса о непрерывности революций, а структурная системная партийная организация у нас создана и она четко работает – надо только раскочегарить ее и она заработает-понесет, преодолевая все препятствия и препоны, так как правое дело всегда побеждает!..» [Ехали по вражеской территории в «пломбированном вагоне» Ленин и другие политические эмигранты, громко споря о России и грядущей судьбе революции. Все знали, что их по приезду могут арестовать,  – сразу или через какое-то время... (Временное правительство заявило, что они могут вернуться, явно не желая этого.) Буржуа (и косящие под них) не дворяне, потому обман, жульничество у них есть главный способ наживы!.. Они классовые враги большевиков, которые (дай время) вступят в борьбу за власть и тогда мир увидит каковы они! Потому они радостно пели и смеялись. Рассказывали анекдоты так и такие, что дребезжали перегородки между купе, сотрясаемые хохотом. Пиво, газеты, котлеты из гороха от Красного Креста, жорко поедаемые, и смотрели на интересные пейзажи военной Германии в окне … Ехали, наполненные до не могу оптимизмом, – ведь предстоит участвовать в событиях мирового значения, столь долгожданной революции!..]

. . .

На детской половине Александровского дворца (на третьем этаже над апартаментами царской четы) вечером Николай собрал детей и супругу и начал вслух читать «Графа Монте-Кристо» Александра Дюма. Все расслабились, завеселели и вдруг в закрытую дверь сильно застучали и – страшный угрожающий голос: – Немедленно откройте! Впустите офицера «Отряда особого назначения»!.. Едва открыл внутренний замок Николай Александрович, как дверь рванули, вбежал офицер с двумя солдатами. Офицер весь закрасневшийся, заорал: – Кто подавал сигналы?!.. – обвел взглядом всех присутствующих и на Николая: – Кому и какую информацию подавал, гражданин Романов, сигнальными огнями спрятавшемуся в парке?!. Офицер еще раз бешено осмотрел помещение и увидел настольную лампу с цветным абажуром и понял: секретными сигналами на самом деле были отблески на оконных стеклах от лампы с абажуром. Два охранника с винтовками со штыками стоящие около входа и загораживающие дверь, тоже поняли и опустили свои мосины. Офицер ничуть не смутившись потребовал от Николая: – Закрой шторы на окнах, погаси лампу и – вышел вон отсюда!.. – нагловато-весело продолжил: – Ты и твоя семья находитесь под арестом: лишены свободы, тебе запрещено спать со своей женой (солдаты загыкали), видаться можете только за едальным столом и то при присутствии охраны… Ах, да, детеныши твои свободны, но мы их тоже никуда не отпустим… Знаем, что ты сам тоже давно навострился в бега, но мы, особисты, не допустим такое!.. («Отряд особого назначения» состоял из 7 офицеров – из бывших полуграмотных унтер-офицеров, закончивших краткосрочные офицерские курсы, – и 323 рядового и младшего командного состава под началием полковника Е. Кобылинского.)

     30 марта 1917 года

Уже как три недели Николай (внешне) твердо, кротко, без тени ропота переносит все ниспосланные ему испытания!.. (Переживал-страдал про себя из-за семьи: «А Аликсу!.. Детям какого?!.») Жизнь узников Александровского дворца подвергалась мучительным, издевательским стеснениям… Одно только то, что Он должен жить отдельно и видеться с женой и детьми только за трапезным столом, причем разговаривать с ними только по-русски (чтобы, тут же сидящие караульные солдаты, понимали о чем они говорят), – чуть что не так, не о том говорили, в грубой форме их прерывали и делали неристойные замечания, сами потом хохотали до кашля …У Алексея отобрали игрушечное ружье и деревянные сабли и кинжалы под предлогом: «Нельзя!.. Арестантам воспрещено носить оружие…» Доступ во дворец близких царской семье лиц был запрещен. Даже выйти на прогулку, чтобы подышать свежим воздухом (форточки, окна были забиты), было невозможно по желанию: нужно было унизительно выпрашивать!.. Единственно что можно было, то это богослужение… И то духовная жизнь царскосельских узников стала возможна благодаря лишь Отцу Афанасию Беляеву, который в полном богатом облачении священника приходил в дворцовую церковь или в бывшие царские покои. Проходя мимо раздраженных караульных, Отец Афанасий одним своим громадным иконостасным видом гипнотизировал-успокаивал их, пугал темным жутким взглядом. Они каждый раз пропускали, хотя до этого строго-настрого от своего старшого давалось указание: «Не пущать!» (Старшой стоял в стороне с глупой гримасой, как будто его не касалось.)  Но зато потом за свою унизительую раздражительную слабость мстили царской семье – доходило порой до грубостей!.. Сегодня служба утрени Великой пятницы проходила во дворце. Вся Царская семья слушали службу стоя. Перед ними были поставлены складные аналои, на которых лежали Евангелия, чтобы можно было следить за чтением. Служба шла благоговейно и умилительно… Когда стали молиться Богу, по-православному, часто вставали на колени. Молились с покорностью, кротостью, смирением, всецело предав себя в волю Божию… По окончания службы ушли через общее зало в свои комнаты. Молитвы помогали Николаю и его семье переносить страдания, поддерживали душевное состояние, терпение. Всех их оживило, пахну'ло надеждой, когда стало известно, что кабинет министров королевства Великобритании официально заявил, что Великобритания готова принять Царскую семью …                . . .
Временное правительство обратилось с Воззванием к польскому народу, что оно, правительство России, признало право части своей территории на отделение …                . . .
Вечером Николая тайно известили (через своих, дворцовых), что еще в феврале этого года их семейный друг А. Стопфорд, по наводке его матери (Марии Павловны) проник во Владимирский дворец в Петрограде и в саквояжах вынес драгоценности: бриллианты, сапфиры, изумруды…в том числе тиару, корону русских цариц…  (Которые потом были вывезены в Англию. Британская королева Мария первой владела тиарой русских цариц. Она любила вместо жемчужных подвесов в тиару вставлять крупные изумруды, а уже королева Елизавета II, носила тиару то с жемчугом, то с изумрудами. Интересно: как они себя чувствовали, нося уворованную и присвоенную Корону Российской империи?!. А ответ в поведении нынешних америкосов и британцев: как были ворами и ненавидящими Россию, такими и остались! – по сравнению уворованных сегодняшних российских активов, грабеж царских драгоценностей является мелочью …)

                6

3 апреля 1917 года.                3 апреля вечером на станции Белоостров И.Сталин встретил В.И.Ленина, Н.Крупскую и их товарищей возвращаюшихся из эмиграции в Петроград. С радостным возгласом: «Володя-аа!» – бежала Мария Ильинична, за ней: вышагивала длинным солдатским шагом А.М.Колонтай, толпой двинулись навстречу Ленину члены русского бюро ЦК, ПК РСДРП (б), представители редакции «Правды» Л.Б.Каменев, А.Г. Шляпников и другие, делегации рабочих. Сестренка обняла брата: «Володенька, как мы долго не виделись!..» – Владимир Ильич, достав белый носовой платочек, вытер «соринки» с глаз, кивнул приветливо и благодарно стоявшему в стороне с двумя крепкими парнями Иосифу Сталину. (Ильич узнал тех двух парней: они были в Хапаранде, на шведско-финской границе, – «Значит и там Коба мне устроил встречу-охрану!..») Мягко пружинистым шагом приблизился Иосиф Сталин. Ленин двумя руками сжал, протянутую руку, и, вглядываясь снизу верх в карие с  желтизной с собачьей преданностью распахнутые глаза Кобы, приветственно-благодарно тряс его горячую сильную ладонь  …  Дальше продолжили путь вместе.  Иосиф Сталин сидел через человека рядом с Ильичем и, как все пил горячий крепчайшей заварки чай. После очередных приветствий, шуток, вдруг – тишина (только стукаток железных вагонных колес об стыки чугунных рельсов)… Владимир Ильич повторил свой вопрос (теперь уже все услышали и поняли): – Когда «Паавда» вместо пьизывов к немедленному свейжению Вьеменного паавительства, пеестанет выступать за то, чтобы на него оказывать давление?!. – и посмотрел пытливо на Иосифа Сталина.  (Все тоже, повернув головы, стали на него же смотреть.) На мужественном горском лице Кобы не шевельнулась ни одна мимическая мышца. Он обвел спокойным уверенным взглядом смотрящих, – всех и одновременно каждого; сделал большой глоток чая, и – не спеша, не громко уверенно, приятным акцентом: – Хо'рошо! Ми свергнем буржуазное Временное правительство… После того как Советы будут в на'ших руках!..                23 часа 10 минут. На Финляндском вокзале Петрограда тысячи и тысячи людей заполнили привокзальную площадь, чтобы встретить вернувшихся на Родину соотечественников во главе с Владимиром Ильичем Лениным.
По распоряжению исполкома Петроградского Совета на перроне был выстроен почетный караул. (От электрических фонарей было светло.) Когда Ленин вышел из вагона, военный оркестр заиграл-загремел «Марсельезу». Начальник караула отрапортовал. Владимир Ильич от неожиданности смутился и, как заправский военный, взял под козырек. Очень обрадовался, увидев черные ряды рабочей милиции. Его подхватили за руки и поволокли и внесли в здание вокзала. Страшно взволнованный и радостный он сказал краткую приветственную речь. Под громкие аплодисменты и вопленные возгласы одобрения Чугурин (хорошо знакомый Ленину по Франции) от имени Выборгского райкома РСДРП(б) вручил, как созидателю  пролетарской партии в России членский билет №600. В бывших царских покоях Ленина ожидали Н.Чхеидзе и другие представители Совета. После приветствия Владимира Ильича Николай Семенович, как Председатель Петроградского Совета, от имени всех членов Совета выразил надежду, что лидер большевиков правильно понимает революционную ситуацию и задачу момента в стране … Когда Ленин с товарищами появился на привокзальной площади, все вокруг грохнуло и загудело страшно. Световые столбы прожекторов зашарили по небу, разрезая ночную мглу. Необъятная, нескончаемая, шумная, орущая приветствия, рабоче-матросско-солдатская масса, безумствуя от восторга, со знаменами и плакатами стала накатывать навстречу Ленину, которого далеко вперед себя вытолкали перепуганные от такой встречи его партийные сочлены. Владимир Ильич, обреченно согбенно стоял ждал. Подбежали, сорвали с его головы иностранную полуженскую шляпу-котелок, взамен нахлобучили замызганный рабочий картуз, подняли на руки, понесли. («Вроде небольшой, а – тежелющий!») Поднесли к броневику и закинули на него. («Мотри-ко, не сорвался – устоял!»). Три огромные черные тени Ленина нависли над переполненной людьми площадью. Тени взмахнули руками, сорвали с голов картузы и замахали ими. И вдруг: как будто кто-то включил тишину!.. Раздался голос Владимира Ильича: вначале негромкий, и сильно непонятный из-за картавости. Но потом голос окреп и стал долетать и до окраин, стал понимаем (люди быстро привыкли к профессорской картавости), но вот смысл большинство сразу не поняло , и не приняло…  – … «Своеобразие текущего момента в России, – надрывно кричал голос Ленина, – состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, – ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства». Касаясь новой формы власти и исходя из опыта Парижской коммуны и уроков первой революции в России, Ленин заявил: «Не парламентская республика, а должна быть республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху…» Это было творческое развитие марксизма на основе учета расстановки классовых и партийных сил в Российской империи и на международной арене, на основе революционной практики в нашей стране и всемирной революции, которое рассматривалось ученым и практиком Лениным как единое и не раздельное целое… Он, развивая и конкретизируя программу Партии, принятую в 1903 г. на II съезде, предусматривал проведение практически назревших мер: национализацию земель и передачу ее в распоряжение местных Советов; создание общественных образцовых хозяйств на базе помещичьих имений; объединение всех банков в один общегосударственный банк – под контролем Советов; установление рабочего контроля над производством и распределением продуктов – это было необходимо на пути к социализму… Апрельские тезисы, явились выдающимся документом Ленина-вождя. Они ориентировали Партию на новый, подлинно марксистский революционный курс, вооружили ее новыми программными и тактическими лозунгами огромной мобилизующей силы. Ленин выводил пролетариат и его Партию на широкую дорогу последовательной классовой борьбы за победу социалистической революции. Гениальное научное утверждение, что возможна победа социализма в одной стране, а именно в России, явилось развитием марксизма и предопределением Великой Социалистической революции в стране!.. Даже кадеты – враги социализма! – вынуждены были признать силу ленинских идей. (В передовой статье своей газете «Речь» от 6 апреля отмечали: «Ленин последовательно и не останавливаясь ни перед какими выводами, довел до конца все идеи большевизма и показал, какова должна быть практическая политика, на этих идеях основанная.») Апрельские тезисы явились яркими ориентирами для дальнейшего действия и оттеснили-затенили все ориентиры и действа, которые были до приезда Ленина, – хотя некоторые вопросы не сразу были приняты даже Русским бюро ЦК, Петербургском и Московском  комитетах партий: так, например,  в вопросах квалифицирования Временного правительства как контрреволюционного, а продолжавшуюся войну как империалистическую… Ленин орал с надрывом, картавя слова: «Слишком часто бывало, что, когда история делает крутой поворот, даже передовые партии более или менее долгое время не могут освоиться с новым положением, повторяя лозунги, бывшие правильными вчера, но потерявшие всякий смысл сегодня, потерявшие смысл «внезапно» настолько же, насколько «внезапен» был крутой поворот истории…» В свете прожекторов Ленин, стоя на постаменте-броневике с протянутой вперед рукой, казался гигантом. Он кончил свою речь призывом идти к заветной мечте человечества, выразив это словами: «Да здравствует социалистическая революция!» Триумфальная встреча закончилась восторженным громогласным гулом много-много тысячной толпы!..
Ленин направился в бывший дворец Кшесинской, где помещались ЦК и ПК РСДРП (б) и выступил; слушал речи других ораторов, долго беседовал со своими единомышленниками, утверждая у них твердую убежденность и уверенность в том, что теперь у них един путь дальнейших завоеваний вплоть до социалистической революции!.. (Под утро Владимир Ильич и Надежда Константиновна, вусмерть уставшие, ввалились в квартиру сестры Ленина Анны Ильиничны Елизаровой, где они прожили более трех месяцев, до начала июля этого года, пока Временное правительство не открыло охоту на руководителя Партии большевиков.)                . . .

Ждали этой встречи, волновались, конечно, но были готовы к ней, оставшиеся жить вместе с арестованной семьей Николая Второго, во Дворце преданнейшие люди Его Величеству, – от воспитателей и камердинеров до поваренка: «Когда приедет Керенский (его считали более главным, чем глава временного правительства) и, что он сделает с нами: да ничего!.. Мы не оставим одних Государя и Его семью!.. – Волновались за Высочайших, но Николай, Александра Федоровна и Великие княжны и Наследник продолжали спокойно, как всегда, вести себя и казалось, что будто их это не касается… А ведь все знали, что Государь с Керенским после ареста Царской семьи еще не встречались: (Вообще не встречались!) – Какова будет встреча? Признает ли Керенский Николая, как Николая Второго, или принизит!?. О, Господи!..» К арестованному Императору Николаю II в Александровский дворец министр юстиции Временного правительства Александр Керенский приехал на одном из автомобилей Императорского гаража (подчеркивая этим свой статус «победителя»). Кто его знал просто юристом Керенским, удивленно смотрели на него: надменного, надутого. («Мордатая рожа припухлая, нос еще более удлинился и потолстел – как меняет человека высокая должность или богатство: все можно на лице увидеть – даже выражение лица гадеет и смердеет у плохого человека!.. Он, они, изменники Родины и предатели, заговорщески лишили Государя Российского престола!..») Зайдя во дворец, надменное лицо Александра Керенского побледнело, нервная икота начала временами дергать тело, вдруг он заговорил неестественно громким противным голосом. («Я видела лицо Керенского, когда он один шел к Их Величествам, препротивное лицо, бледно-зеленое, надменное. Голос искусственный, металлический…» – вспоминала няня Царских детей Александра Теглева.)    По воспоминаниям очевидцев этой знаменательной встречи, Николай был приветлив и спокоен. Он представил Керенскому Александру Федоровну и пригласил его в комнату Великих княжон Марии и Анастасии, которые только что оправились от болезни, но Керенский отказался. Керенский пробыл недолго. Он хотел произвести инспектирующее впечатление своим внезапным приездом на Августейших, но случилось то, к чему представитель новой власти оказался не готов: Царская семья и оставшиеся во дворце близкие ей люди не были смущены, напуганы и подавлены. Наоборот, первая встреча наедине с Николаем произвела на Керенского неизгладимое психотравматическое воздействие: он увидел совершенно не того человека какого ожидал увидеть … Он собирался начать разговор с бывшим Царем, назвав его «Николай Романов»… Но увидев Его, как Он посмотрел своими чудными глазами, Керенский вытянулся и выговорил: «Ваше Императорское Величество!».. [Александр Федорович долго жил и долго вспоминал (писал) про эту встречу: «… Говорил со мной… Что за разговор был! Какие у него одновременно и царственная простота, и царственное величие! И как мудро и проникновенно Он говорил … Какая доброта, какая любовь и жалость к людям… Понимаете ли, что это есть идеал народного Правителя! И Его-то мы свергли, его-то окрутили своим заговором! Мы оказались величайшими преступниками.»] И в дальнейших встречах сила обаяния и величия личности Николая не давали покоя и заставляли клокотать осознаваемое личностное «Я» Керенского: он робел и терялся, понимая нравственную правоту и искренность того, кто был им обманут и предан, но из известных ныне фактов мы знаем, что даже осознав, какую роковую роль сыграл в истории России, Керенский ничего не пытался изменить по отношению Николая и его семьи для освобождения из под ареста. Мало того, при встрече с Николаем Керенский дал понять Николаю II, чтобы он на милость не рассчитывал. (Взамен на отречение Николая, Временное правительство давало гарантию на безопасность и свободу царя и его семьи, – в каком идиотском, пакостном положении оказался Керенский!..)                . . .
                4 апреля 1917 года.                Едва проснувшись, выпив горячего крепкого очень сладкого чая и, проглотив пару бутербродов с через чур толсто намазанными сливочным маслом, Ильич подхватил под руки свою Наденьку и побежал ловить недорого извозчика, чтобы посетить мать (Марию Александровну) и сестру Ольгу, покоящихся на Волковском кладбище.
. . .                В эти апрельские дни 1917 года, стали для большевистской партии и России новой вехой, которая затем повлияла и на весь мир: был оглашен документ величайшего значения. Апрельские тезисы – полностью, весь текст, был опубликован в газете «Правда» и суть разбросана-распечатана в многочисленных газетах партий, торгашей и рекламщиков. (В латышской газете «Циня», в московской – «Социал-демократ», в харьковской – «Пролетарий», в красноярской – «Красноярский рабочий», в казанской – «Рабочий», в эстонской – «Kirr», в уфимской – «Вперед!», в литовской – «Tiesa», в бакинской – «Бакинский рабочий»…) Тезисы были обсуждены и легли в основу решений партийных организаций Ивано-Вознесенска, 13-й конференции Социал-демократии Латышского края и латышских групп РСДРП (б) в Москве, Московского комитета РСДРП (б), Царицына, Воронежа, Твери и т.пр.. Таких документов человечество не так уж много знает, – документ переломного периода: переход общества из одного качественного состояния в другое, – план борьбы за переход от буржуазно-демократической революции к социалистической. Владимир Ильич Ленин в этот день дважды выступил (едва различая лица в синем махорочном дыму) в переполненном в Таврическом дворце по вопросам Апрельских тезисов. В ходе своего выступления он потребовал  срочно созвать Всероссийскую конференцию РСДРП (б ) и «набиать, набиать, ыазвейнув шиочайшую активно-боевую ыаботу вовлечения,  в ыяды большевиков людей из туодового класса, (продолжая картавить) но проверять! Лучше десять неграмотных, но преданных рабочему классу, чем одного грамотея с пассионарными своими амбициями неприемлемыми нашему делу… Неграмотного мы обучим на своих теоретических занятиях и на практических действиях …» – Да-а, партию надо пополнять рядовыми члена'ми, а то, что могут одни вожди – так же мы без водителей! – человек одетый так, что и не поймешь кто он: то ли матрос, то ли солдат, дослюнявил-склеил газетную цыгару, закурил-задымил, выпуская клубы седого смрадного дыма из черных ноздрей… Немного погодя, одурманенный, зашевелил от удовольствия бурыми усыщами: – Такими члена'ми, чтоб они все смогли перемочь и создать условия для доброй, свободной жизни непростому трудовому человеку, а живодеров-людей, живущих за счет воровства и казнокрадства и обманного эксплуататорского рабства честных людей, сослать в Сибирь на вольные поселения без права выезда – глядишь, через одно-два поколения и они будут нормальными людьми: пропадет у них спесь и гонор и любовь деньгам «дармовым», будут улыбчивы искренне, добры и полны любви ко всему светлому, доброму и богонравному…                . . .               
 
14 апреля 1917 года

– Господа! – негромким, четким ясный басом, правильно выговаривая каждый слог, соблюдая и выдерживая паузы, после предложений и словооборотов, Председатель, князь Георгий Евгеньевич, повел взглядом больших полувыцветших бело-голубых глаз  по лицам сидящих в непрывычно маленьком зальчике. – Мы собрались здесь для обсуждения и решения одного вопроса … Уже известном всем … Прошу секретаря протокол не вести … Решение будет, но – записей, ни каких официальных высказываний не будет… (Кроме министров Правительства: Министра иностранных дел господина Милюкова П.Н., Министра юстиции господина Керенского А.Ф., Министра путей сообщения господина Некрасова Н.В., Министра торговли господина Коновалова А.И., Министра просвещения господина Мануйлова А.А., Военного министра господина Гучкова А.И., Министра земледелия господина Шингарева А.И., Министра финансов господина Терещенко М.И., Обер-прокурора Святейшего Синода господина Льва В.Н., Государственного контролера господина Годнева И.В., – Министра внутренних дел представлял сам Председатель – никого не известили и не пригласили.) …Заседание закрытое!.. Тряхнув гривастой головой Председатель сел. Встал Милюков кратко, сжато выговорил. Сидящие зашумели, заговорили между собой… – Тихо!.. И по делу шепчи'тесь …– попросил Председатель. – Как так: обещало и вдруг Британское правительство отказалось в предоставления убежища Николаю и его семье?!. – Как не странно инициатором такого решения выступил как никто иной как английский король Георг Y, двоюродный брат Николая (… личный секретарь короля лорд Стамфордам 24 марта 1917 года послал телеграмму министру иностранных дел Великобритании лорду Бальфуру: «… должен умолять вас передать премьер-министру, что все, что Король слышит и читает в прессе, показывает, что присутствие императора и императрицы в этой стране не понравится публике и, конечно, ухудшит позицию короля и Королевы… Бьюкенен должен сказать Милюкову, что невольство в Англии против приезда императора и императрицы так сильно, что мы должны отказаться от нашего прошлого согласия на предложение русского правительства…»). – Обещало… Правда, вслед за обещанием тогда тут же пришло письмо с требованием сообщить какими личными средствами располагает царская семья для проживания в Британии… – По-онятно… Тут не только деньги, скорее нежелание идти против общественного мнения и даже трусость: боязнь за последствия переезда Николая туда… – Именно деньги!.. В случае гибели Николая и его семьи Королевский Дом Англии становились прямыми наследниками… Давало право присвоить золото России! - Предал его его брат кузен!.. На языке блатняка это называется «кидалово»…(Главной целью английского заговора против царской династии России было уговорить Николая отречься от Престола…) – Значит, Георг подписал своему двоюродному брату смертный приговор, а заодно и всей Царской семье! – О, хо-хо! Бедные, бедные дети, не догадываются что их ждет!.. … – Мы Николая не можем оставлять здесь… – Почему именно в Англию, а почему не куда-нибудь?.. – Нельзя его куда-нибудь!.. Нельзя его… Совсем никуда… – О, Господи! Не убивать же!.. Нам он тоже не нужен: смотри что творится!.. Судить хотят. Если мы и  дальше будем покрывать Николая, то и нас  туранут!.. – Все может чеканутый народ!.. Выступил Керенский: –… Мы не можем больше его содержать в Царском Селе, рядом с бушующей столицей, надо решить куда его отправить подальше от революционных центров… Подготовьте предложения… –  У него же дети болеют!.. – Как мне помнится, совсем недавно публично Александр Федорович говорил другое: «В самом непродолжительном времени Николай II под моим личным наблюдением будет отвезен в гавань и оттуда на пароходе отправится в Англию». – Не по своей же вине он не может… – Не может, не может!.. Выходит, мы, Временное правительство, должны поступить вероломно по отношению к монарху нашему?!.
–  Да, выходит … – Не только ему, но всем наследникам… – Господи, только не это! – перекрестился. – Значит, Романовых спасать некому!.. – Господа! Аксиома: пока жив Николай и его наследники, мы – нелегитимная власть, как бы это не скорбно, не кощунственно звучит!..

– И так, решили: после выздоровления детей, Николая сослать вместе с семьей пожизненно в Тобольск… – тихий печальный голос Председателя. Передохнул. (Все поняли и он, конечно, что и чего они совершили!) – Только официально так и остается для всех, как мы обещали Николаю Александровичу:  они отправлены будут в Крым – Ливадию…– сел и, сидя продолжил: – Господин Церетели проинформировал меня о невозможности, создания коалиционного правительства, одновременно сообщил, что Исполком не против привлечения в правительство демократических представителей, минуя Советы…
Двое, в углу, с напряженными лицами, красными носами говорили тихо между собой: – Случись революция в Британии, благородный Николай не раздумывал бы ни секунды, можно или нет принять у себя своего брата и его семью. Он был верным соратником Великобритании, вел войну иногда даже поступая в ущерб своей стране… – Ну уж… ущерба никогда не было в стратегическом плане… – Было и не раз. Их, союзничков, видать теперь Николай интересует только в виде трупа!.. – Теперь уже ясно, что следствие, затеянное Керенским закончится с вердиктом о невиновности Николая, и больше вроде не будет препятствий для отъезда, так нет же теперь причина есть, чтобы Александру Федоровичу смело сказать, почему не может выполнить обещание: «Англичане на запрос о возможности принятия царя ответили отказом!» – Внешне и Николай вроде не горит желанием покидать пределы России, бежать куда-то за границу. – Он же думает, что в Ливадии будет жить… – Но туда Романовых, странным образом, Керенский направлять не хочет, видите ли, в Сибири, Тобольске Царской семье будет безопаснее, будто бы и везти туда не через рабоче-крестьянскую Россию, охваченную революцией… – Ох, у Сашки Керенского с географией туговато. – Не в тугости дело: он прекрасно знает, что туда надо ехать именно через рабоче-крестьянскую Россию … Он работает на своих хозяев, которые уже смогли с помощью таких, как керенские, уничтожить у своего конкурента – Российской империи – успешный монархический строй. – Один мотив перевоза Царской семьи в Тобольск: далекая, холодная Сибирь – откуда уже не возвращаются!..

. . .               
У выхода на проходной, вокруг приклеенной агитки, собралась группа рабочих. – Читай еще раз! – закричали на молодого. Он снова стал читать (теперь уже меньшими запинаниями и с недолгими «мычаньями»): – «Товарищи рабочие, если вам дороги завоевания и дальнейшее развитие революции в своих классовых интересах, вступайте в ряды партии. Мы кровью нашей положили себе путь к свободному строительству организации, к беспрепятственному развитию нашей классово борьбы за наши пролетарские цели». – Это кака парте'я? – Да, твойлять, реседерпе… Разведенка: поругались, подрались и разделились на меньшаков и большаков… – Большевиков… Они за нас жизни ложили, страдая по каторгам, так теперь и нам надо вступать в партию… – Да видал я на Финлянском ихнего главного и совсем не похож он на большака: маленький, но говорит громко и картавит, как настоящий пропессор… – Вот потому нас зовут, рабочих, быть члена'ми: сами-то они могут только кричать и ручками водить, а делать будем мы, простые члены' – куда без нас, работных людей!.. – Ладно, мы с Миколаем завтра пойдем подавать заявленье: у нас в цехе есть большак – он все нам напишет, расскажет, как вступить в парте'ю… – Ох, Микола, учиться придется, весь «Капитал» отстудировать,  Они, партейсы,  в тюрмах, на ссылках и каторгах всю жизнь зубрили своего бородатого Маркса…
– Да этто он сможет: мотри он какой: не только рукаст и ногаст, но и головаст… – Ха-ха-ха!.. Ой не могу… А, как он пить-то бросит?.. Ха-ха-ха… С гулеванками водиться?.. Там по Уставу ведь даже в морально нравственном отношении надо быть выше и чище, чем в яви-жизни – со своей бабой не разведешься без разрешения партеи!..
. . .


24 – 29 апреля 1917 года                YII (Апрельская) Всероссийская конференция Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков) состоялась в Петрограде с 24 – 29 апреля 1917 года. (В помещениях зданий по проспекту Маклина, дом 32, в дворцовом особняке Кшесинской, в Женском медицинском институте, на Высших женских курсах …) Присутствовало 133 делегата с решающим и 18 с совещательным голосом, представлявших 79 204 члена партии от 78 партийных организаций. Накануне конференции по указанию из ЦК во всех партийных организациях прошли внутрипартийные дискуссии по Апрельским тезисам В.И.Ленина, наметившим курс партии на социалистическую революцию. Многие делегаты только что прибыли из ссылок, тюрем, каторги – исхудалые, больные, в потрепанной одежде, но ох как горели из глаза – сколько энтузиазма и энергии было в их словах и действиях. Они горячо обнимали друг друга, которые чмокались в губы, и были в состоянии берсерка: мало того, что они уже умело зазомбированны руководством партии на социалистическую революцию (будет создано впервые в мире бесклассовое справедливое социальное общество!.. «Считай, что Земной Рай!»), они впервые присутствуют легально (раньше всегда по подпольям прятались и были гоняемы властями и биты, по ссылкам рассылаемы, где выживали в основном благодаря своим коммунистическим идеям и вере в победу объективной закономерной справедливости на Земле) и все это вместе выводило изнутри их такие скрытые невероятные потенции здоровья и физические и духовные силы, что они готовы были и могли громадье гор препятствий одолеть и убрать со своего пути!.. Работа партийной конференции началась с громкого и горячего приветственного ора в честь Владимира Ильича. Делегаты переходили все грани приличия, как показалось Ленину. («Чьот знает, что кьичат!..» – чуть не убежал.) Он замахал руками, прося успокоиться… Умом понимал, что это всеобщее признание его, как вождя партии, его заслугах перед ней, а это требовало от него полной отдачи всех своих интеллектуальных сил в предстоящих классовых и партийных сражениях!.. Конечно, работой конференции руководил (так же, как и организовал) Владимир Ильич. Крепкий, сильный, сверкая карими бесовски умными глазками, он поспевал везде, все знал и помнил, и твердо рулил. Часто рядом с ним бесшумно, как ни откуда являлась высокая (по сравнению с Лениным), гибкая сильная фигура Сталина , которая следовала за ним, пока по указанию Ленина куда надо исчезала. Владимир Ильич выступил более 20 раз с докладами и в прениях. Написал и подправил все проекты резолюций… В докладе о текущем моменте Ленин всесторенне обосновал политический курс партии на подготовку и проведение социалистической революции. Выступившие с содокладами Л.Б.Каменев и А.И.Рыков высказали сомнение в готовности страны к социалистической революции. Конференция большинством голосов поддержала итоговую резолюцию, предложенную Лениным, где указывалось, что пролетариат России должен возглавить революцию и разъяснить народу неотложность решения: национализация земли, установление государственного контроля за всеми банками с объединением их в единый центральный банк, установление контроля за страховыми учреждениями и крупнейшими синдиками. Конференция указала, что эти меры, а также всеобщую трудовую повинность должны осуществить Советы, как только они станут органами всенародной власти. В резолюции «О Советах рабочих и солдатских депутатов» конференция обосновала лозунг «Вся власть Советам» и задачу партии по укреплению и расширению влияния на них. В условиях двоевластия в стране конференция указала путь на мирное развитие революции, на завоевание власти Советами как в центре, так и на местах.
В резолюции «Об отношении к Временному правительству» отмечалось, что должна быть проведена длительная работа по прояснению классового сознания и сплочению пролетариев города и деревни, необходимы разрыв с политикой доверия к Временному правительству, организация и вооружение пролетариата, укрепление его связи с армией как важнейшее условие обеспечения мирного перехода власти к Советам. В резолюции «О войне» конференция указала, что империалистическую войну нужно закончить путем перехода государственной власти к Советам, которые возьмут дело заключения мира в свои руки, что партия большевиков не поддерживает войну и Временное буржуазное правительство. Конференция отмежевалась от революционного оборончества. По аграрному вопросу партия вновь поддержала В.И. Ленина и обосновала требования конфискации помещичьих земель и национализации всей земли. Эти меры не только ликвидировало бы класс помещиков, но и нанесли смертельный удар по буржуазии, поскольку почти вся помещичья земля была заложена в банках. Партия советовала крестьянам немедленно организованно брать землю, не дожидаясь Учредительного собрания (вопреки рассуждениям эсеров и меньшевиков). По национальному вопросу выступил И. Сталин, содокладчиком – Г. Пятаков. Как поняли делегаты, по Сталину следовало оставить Россию в своих исторических границах и, учитывая требования партии о полном равноправии всех наций и языков, самое большее – это создание автономных образований в составе империи – без права на самоопределение и выхода из состава страны. Выступил Владимир Ильич с требованием каждой нации, входящей в состав России, признать право на свободное отделение и образование самостоятельного государства. «Мы хотим братского союза всех народов. Если будет украинская республика между нами будет больше связи, больше доверия. Если украинцы увидят, что республика Советов, они не отделятся, а если у нас будет республика Милюкова, то отделятся». (Его бурно, громким гортанным ором, поддержали чубатые с свисающими усами делегаты.) Из дымного прокуренного зала послышались и трезвые голоса, которые были за сталинские предложения: – Раздробление страны на самостийные национальные государства – это заложение мины на будущность России!.. Конференция приняла ленинскую резолюцию по национальному вопросу. Предложила разработать программу соответствующую современным требованиям и поручила это сделать ЦК и предоставить его на утверждение партийного съезда. В «О Положении в Интернационале…» делегаты конференции согласились с предложением Зиновьева остаться в Циммервальдском объединении и участвовать в конференции его сторонников. Ленин выступил против. Сталин грозно промолчал. Тайным голосованием был избран ЦК в составе 9 человек (голосовало 109 делегатов): В.И. Ленин (104 голоса), Г.Е. Зиновьев (101 голос), И.В. Сталин (97 голосов), Б. Каменев (95 голосов), В.П. Милюков (82 голоса), В.П. Ногин (76 голосов), Я.М. Свердлов (71 голос), И.Т. Смигла (53 голоса), Г.Ф. Федоров (48 голосов)  и 4 кандидата в члены ЦК: И.А. Теодорович (41 голос), А.С. Бубнов (32 голоса), Н.П. Глебов-Авилов (18 голосов), А.Г. Правдин (18 голосов).                [Конференция сыграла роль партийного съезда (по полноте представительства членов партии РСДРП фракции большевиков и по важности решенных ею задач). Она определила и направила курс большевиков на социалистическую революцию!] . . .                Усиливались, окончательно формировались организации анархистов и максималистов. В российском анархизме существовали два главных направления: анархисты-коммунисты и анархисты-синдикалисты. Анархо-комуняги были многочисленны и агрессивны. Вторые проводили свою жизненную линию, ораторствуя на трибунах профсоюзных и на других рабочих организациях. Анархическая свора состояла из сильно потрепанных «невзгодами» капитализма людей: разорившихся ремесленников, кустарей, крестьян, деклассированной интеллигенции, безработных, люмпен-пролетариата. Согласно своего положения в обществе, во главу угла они ставили не обобществление средств производства, а свое приобщение к общественной соске распределения продуктов потребления. Советы они не признавали будущими органами власти, они рассматривали их только как силу разрушения власти эксплуататоров. Большевики, идейно-теоретически научно подкованные в борьбе с анархизмом, вели по отношению в ним «еврейскую» дальновидную политику (известны были всем чуть ли не на «ножах» столкновения в свое время в I Интернационале между Марксом, Энгельсом  и Буниным): рассматривали их, сторонников безвластия, как временными попутчиками в подготовке и проведении социалистической революции, и находили с ними определенные точки соприкосновения в практических вопросах. Во время партийных занятий и, читая многочисленные научные статьи своего авторитетнейшего вождя-учителя, каждый большевик относился к анархистам, как к этому требовал Ленин в борьбе с главным врагом, использовать всякого союзника, «пусть даже временного, шаткого, непрочного, ненадежного, условного». Большевики вместе с анархистами, участвуя в демонстрациях, громко выступая-горланя на митингах и собраниях рабочих и солдат, никогда не доверяли им. Комитеты большевиков требовали от местных партийных организаций, а они в свою очередь вбивали это в затылок каждому члену: продолжая идейную борьбу против анархистов, вступать с ними в деловые контакты и «да так, чтобы они потянулись за нами». Жизнь показала гениальность такой тактики: часть образованных («сознательных»), трезвых анархистов все больше и больше стали прислушиваться к большевикам, а некоторые даже перешли на коммунистическую идеологию!..
А вот с другой экстремисткой организацией – Союз социалистов-революционеров максималистов, – отколовшийся обрубок партии эсеров – было посложнее: максималисты в отличие от анархистов начали проводить в действие свою идею о немедленном совершении социалистической революции, признавая необходимость государственной организации в виде «трудовой республики», основанной на групповуховой собственности и децентрализации, многие партийные организации большевиков не сотрудничали с ними: были не готовы и не могли вместе с ними бросаться на «прямые действия»: вооруженное восстание, захват, акты экспроприации. Максималисты, исходя из своей доктрины «подталкивания» революции, игнорировали тот факт, что Временное правительство поддерживали в данный момент Советы, за которыми шло большинство народа. Выдвинутый лозунг свержения Временного правительства путем вооруженного восстания в апреле не был активизирован повстанческими действиями. (Благодаря Ленину.) Наряду с идейными анархистами и максималистами, искренне верящими в свои ошибочные доктрины, было достаточно много прочих, ставших экстремистами по другим побуждениям и, которые готовы были «половить рыбку в мутной воде». Их-то большевики всегда отличали от первых и никогда не водились с последними. Благо, что в России анархисты и максималисты не пользовались сколько-нибудь серьезным вниманием, особенно среди рабочих, но все равно «гиперреволюционные» лозунги в накаленной атмосфере нервировали людей, доводили некоторых до ночного луноблудия (сомнамбулизма). Еще немного, еще чуть-чуть и власть буржуа – власть Временного правительства – победила бы, погасив революционные демократические завоевания, до конца развалив Российскую империю, позволив превратить его обломки в колониальные приложения западно-европейских стран. Владимиру Ильичу пришлось затратить гигантские усилия, применив свои сверхчеловеческие способности и знания, чтобы выправить положение и направить развитие Революции в России в нужное направление:   в три толстущие тяжеленнейшие тома уместились те Ленинские работы с периода 16 марта 1917 года до января 1918 года. Поражает и одновременно изумляет величайшая работоспособность ученого-гения, теоретически развившего европейский классический Марксизм, а затем практически в жизни создавшего высшее человеческое цивилизационное сообщество без класса паразитирующих-эксплуатирующих – социально справедливое социалистическое государство!.. Статьи, труды его, книги, речи, письма, каждая строка, написанная В.И. Лениным, является глубочайшим проникновением в смысл происходящих событий. Он пишет, что Вторая Буржуазно-Демократическая революция не является «чудом», неожиданностью: «без трех величайших классовых битв и революционной энергии русского пролетариата 1905 – 1907 годов была бы невозможна столь быстрая, в смысле завершения ее начального этапа в несколько дней, вторая революция». Ленин, кроме того, говорит, что на быстроту победы революции повлияла империалистическая война: «могучего ускорителя истории…» Во всех своих работах Ленин проводит «ту бесспорную истину, что марксизм должен учитывать живую жизнь, точные факты действительности, а не продолжать цепляться за теорию вчерашнего дня…»Учил-требовал улавливать приближающиеся события, чувствовать настроения масс и внедрять в сознание очередные лозунги партии. Уже 20 марта 1917 г. «Письме из далека» он указывает путь пролетариата «к социализму, который один даст измученным войной народам мир, хлеб и свободу». В пятом письме развивал непосредственные задачи пролетариата и его союзника – беднейшего крестьянства: мир, земля крестьянам, контроль производства и распределения важнейших продуктов и т.д.. Ленин каждый день настойчиво и терпеливо разъясняет массам их задачи в революции. Призыв к поддержке Временного правительства называет «классическим образцом измены делу революции и делу пролетариата». Он пишет: «Надо, чтобы власть в государстве принадлежала не помещикам и капиталистам, а рабочим и беднейшим крестьянам». Владимир Ильич, вождь революции, гениальный политический руководитель, стратег, полководец, готовил-организовывал вместе с Иосифом Сталиным победоносное вооруженное восстание!.. А одним из опаснейших препятствий  на этом пути было «оборончество»! И Ленин криком исходил, доказывая, что оно является злейшим врагом для дальнейшего движения и успеха русской революции. В тоже время он пояснял-признавал необходимость революционной войны для защиты завоеваний революции от интервентов империалистов, от внутренних врагов в интересах социализма…
И еще надо учитывать, что многие православные: русские и другие коренные народы России (не зависимо от классовой принадлежности) были в состоянии дистресса, а которые и деморализованы тем, что новая власть была признана основной идеологической опорой самодержавия – Русской православной церковью. (Точнее, – руководством ПРЦ – Синодом.) – О-о-о! Сколько же много появилось кашпировских, народных целителей…
. . .

На втором этаже Кухонного корпуса Александровского дворца в одной из трех комнат для дежурных метрдотелей метрдотель Императорского Двора (теперь – бывшего) Иван Михайлович Харитонов собрал всех оставшихся после ареста Царской Семьи служащих и работников Дворцовой Кухни. Вместе с ним, главным поваром (по-русски), сидели: повар Иван Верещагин, повар Кокичев, кухонные служители: Франц Пюрковский и Терехов; заведующий погребом и складами Рожков, поваренок (поварской ученик) Леонид Седнев. Все переуставшие, клонились головы, спины согнуты, но глаза у всех горели желанием к жизни, жаждой к борьбе!.. Иван Михайлович встал (он был в белом чистом выглаженном поварском костюме), заговорил подчеркнуто вежливо (удивительно элегантный, наружностью и по говору, и по поведению не уступающий актеру Михайловского театра): – Господа, с сегодняшнего дня мы должны перестроить всю нашу службу… Мы каждый день слышим свисты и улюлюкания, выкрики с той стороны ограды Дворца, что, – грубо выражаясь, – мы зажрались … Знают все наши меню, дописывая туда то, что мы уже не готовим и не подаем на  стол высочайшим… В газетах пишут, что ничего не изменилось после ареста на столах Царской семьи… Конечно все это неправда… как мне докладывает заведующий погребом и складами, у нас большая часть продуктов исчезает …не доходит до нас, так как есть свободный доступ до них … У нас персонал сократился почти весь: осталось всего вот столько сколько мы сейчас есть, – помолчал, вытер чистое бритое белое лицо платочком. Большие выпуклые глаза блеснули темной синевой: – Меню писать на французском!..  Франц записывайте – под Вашу ответственность – в вашем распоряжении мы все (в том числе и я): закрыть и опечатать все двери входов и выходов отдельного здания Кухонного корпуса, – начать с погребов и складских помещений, – будем работать на кухне подвала Дворца – туда будем складывать и там же хранить продукты – нам сейчас немного и отпускают…В подвальном помещении надо просмотреть служебные и жилые помещения, – что-то может надо будет переоборудовать…Подземный проход от Кухонного корпуса до Дворца забить-забаррикадировать: сделать непроходным-непролазным … Вы же понимаете, что мы в полном объеме не справляемся?!. Только одних метрдотелей было 6 человек: 4 – на Главной кухне и 2 в Расхожей кухне... Кохов (поваров) было 10, младших – 22 человека, только учеников насчитывалось 35 человек, 4 – хлебника, 6 – бакмейстеров по запеканию, 4 – по приготовлению жаркого… Кроме того были и другие специалисты – скатерники (6 человек), пекари (4 человека), пекарные подмастерья (2 человека), просто работников – 9 человек, а еще кухонный персонал постоянно усиливался присланными работниками …С сегодняшнего дня переходим на авральный режим работы: 4 часа работаем и 4 отдыхаем… Мы остаемся без холодильного оборудования, потому отменяются: все мороженные – в том числе кондитерское, ветчина холодная, поросят холодные, салат из рыбы холодной… Рыбные блюда готовить только из соленых рыб… Компот … Почему исчез сахар? Где сухофрукты?.. Господин Рожков?.. – Я Вам докладывал, что охрана без спроса заходит в склады и подвалы и тащит… – Они фруктовую бражку делают и пьют… – То они такие неадекватные, наглые и от них воняет бражным смрадом. – Собрать те небольшие запасы с винных погребов, до которых еще не дошли марадерские руки и – перенести в подвальные склады: нам они могут понадобиться не, как для питья и увеселения, а как лекарственное снадобье. Компоты надо варить!.. Для этого я свяжусь … Нам еще в Петрограде верят и отпустят даже и в кредит… Что-то, что-то?.. Мне связь с семьей разрешена пока… – Нам бы еще яйки, молоко, творог и сметану…  – Вынуждено будем отменить пельмени, жаркое: цыплята, гулярда, котлеты рябчиковые; салаты меранги глясе,  супы: топика, крем-латук, потрох, рассольник из цыплят;  желе малиновое, ерш фрит с лимоном, кокиль из судака, судак огратан, левашники с вишнями, грапит апельсиновый; у нас нет цветной капусты, лимона, ванили, нет бекас, мяса поросят… вообще нет мяса, замороженных персиков и других фруктов и ягод; для закусок … – Что ж  тогда остается?.. Чем Государя и Его семью кормить?.. – Как ни прискорбно, но… каша перловая на грибном бульоне, щи свежие, суп похлебка с рыбой, гороховый суп и каша, щи солдатские… – Любимые у Царевича… – Уха из рыбы, котлеты из рыбы, растягаи… Из сладкого – мармелад яблочный, компот будем давать …Картофель отварной. Пирожки с возможной начинкой… – Пельмени!.. Любит их в жареном виде Государь… = – Господа! Давайте будем в реальности … В подвальных помещениях кухни, мы, из девяти обширных помещений кухонь и буфетов, задействуем три. В «Собственном буфете Их Величества» будем варить кофэ'… Да у нас кончились зерна кофэйные (вернее их у нас конфисковали наши «друзья»…), но я обещаю, что будем варить кофэ… – из ячменных зерен. К чаю подавать печенья и сухарики. В собственной «Приспешной» кухне будем готовить горячие блюда – там имеется добрый очаг, пирожная духовная печь, где будем пекчи блины, – муки у нас достаточно, а масло будем доставать. Вот блинами мы и сами сдобримся, а то смотрю, кое-кто за последнее время что-то начал… Не гоже таким как мы, служителям… Что б ходили все толстенькие, как боженьки Нэцке! – создал на лице улыбку. – Котел для нагревания воды нам понадобиться, а вот вертела и рашпер для приготовления шашлыков убрать в склад, угли березовые оставьте…– Помолчал, задумался на минутку, вновь заговорил бархатным басом: – В тех комнатах, где есть ледники, в желейной, в том числе большая ванная из красного гранита, наполненная льдом, надо почистить… Продукты оттуда изъять: холодные закуски утилизировать – мы не можем гарантировать безопасность их, а другие использовать только после термического приготовления… – Иван Михайлович! Мы закроем Кухонный корпус, а как же быть с аквариумом в мясной комнате – там же еще остались живые форели, стерляди и фиги?.. Поперхнулся от удивления Главный императорский повар: – Так что они не выловили, не съели рыбу в аквариуме? – Почему не ловили, ловили и ели, но после того, как солдат у их, непутевый, суть не потонул – еле, вовремя, успели выволочить тонувшего из аквариума и, за ноги повесив, подергать, чтобы вода у него из легких вытекла, чтоб задышал, перестали … – Что они руками ловили? – Ага, скидывали солдатскую амуницию с себя и голые – в аквариум… – А как же они, жеребцы, умещались: там рыбкам-то тесно, а еще пытались тонуть?!.                . . .

Партийное собрание началось вовремя: минута в минуту. Это очень удивило и одновременно с тревожило Николая и Сергея. После того, как выбрали председателя и секретаря собрания, взял слово секретарь первичной партийной организации Павел Кузьмич (по жизни – мастер инструментального цеха, –собрание проводилось в его кабинете). Сидящий в президиуме за массивным, почерневшем от времени и контакта с мазутной одеждой рабочих столом, встал невысокий, худосочный человечек – не старик, но уже в летах, когда мужчина перед тем, как что-то делать, вначале думает, а не бросается по игре гормонов и по зову гонад исполнять свою страсть желаний. Приподняв очки на широкий мазутного оттенка лоб, объявил, что партийное собрание РСДРП фракции большевиков инструментального цеха Петербургского паровозоремонтого завода с повесткой по первому вопросу: прием в партию новых членов, по второму: о необходимости покончить с объединительными тенденциями с меньшевиками, считает открытым. Посмотрел на всех и вдруг громко командным голосом: – Кто за?.. Десятка полтора сидящих вдруг сразу вскинули руки. Николай с Сергеем тоже, как по команде, – «за»… Сзади кто дал по уху Сергею (мелкому, – а Николаю побоялись): «Ух, деревня!.. Нельзя вам еще голосовать, пока вы не стали членами…» Николая и Сергея приняли … кандидатами в партию РСДРП большевиков, но с условием, что непросто выучат Устав, как «отче наш», но полностью освоят Программу, «закрепятся в морально нравственном отношении», – кратко: дали ориентиры на пожизненную установку «на самообучение и самовоспитание». Секретарю Павлу Кузьмичу партийная организация указала на недостаточную работу с желающими вступать в Партию. Кузьмич встал, он принял все замечания в свой адрес справедливыми и обещал, что лично начнет занятия с кандидатами. [Про себя секретарь был удивлен и смущен такой беспутности и бестолковости кандидатов – его особо поразил Николай: красаве'ц мужчина, но такой неуклюжий и неповоротливый («но ничо, – я, вашу мать, – заставлю Родину любить!»).] Вдруг преобразился и снова стал тем, каким привыкли видеть и представлять, – уважаемым мастером, секретарем парторганизации, человеком-наставником и учителем по жизни… – По второму вопросу выступит представитель ЦК Петрограда товарищ Андриас Гулбис. Товарищ Андриас (лет 40-45) сидел тут же, рядом с Кузьмичем, встал (высокий, статный), поправил очки и заговорил на чистом русском литературном (так правильно говорят обычно нерусские, хорошо воспитанные и знающие язык русский и культуру) с некоторой прибалтийской тональностью. Сергей засмотрелся-залюбовался (и про себя: «смотри-ко внешне как они, латыши, на нас, русских похожи, – только вот худосочны – воблянисты»), ему нравилось, как он говорит, владеет своим телом и мимикой… даже прибалтийское звучание речи, как правильно подобранный соус, придает неповторимый аромат и вкус пище, так и речь, сдобренная правильными интонациями и дикцией, неповторимо прекрасна и развлекательна … – … На заседаниях Петербургского комитета большевиков, на общегородской конференции, на Всероссийской партийной конференции, большинство поддержало тезисы Ленина. Мы единственные из всех партий в России, которые начинаем практическую борьбу за победу новой – социалистической – революции в стране. Эта революция не имеет ничего общего с перепрыгивания через буржуазно-демократический этап. Речь идет о перерастании буржуазной революции в социалистическую. Концепцию такого перерастания создал Владимир Ильич, гигантски обогатив и продолжив этим марксистскую теорию. У нас в стране более 440 большевистских организаций (80 тысяч членов) и свыше 150 объединенных, в которых около 14 тысяч большевиков. В таком теперешнем положении назрела необходимость покончить с объединенческими тенденциями, так как меньшевики, ратующие за объединение, пытаются растворить революционную партию в «объединенной РСДРП», то есть свести на нет решение YI (Пражской) конференции об изгнании из партии меньшевиков, а главное, отстранить от руководства в ней большевиков, и прежде всего Ленина… Сидящие зашумели, послышались возгласы: – Как это нас из нашей рабочей партии?!. Пусть сами уходят, буржуйовские либералы-лизоблуды!.. – Вишь Ленина ходят убрать!.. Ленина нам Бог дал и не им лизунам его убирать!.. – Но Ленин человек, но не идол поклонения… – Кто сказал!? А?!. – Товарищи, товарищи! – Андреас подбежал к вцепившимся друг дружке в волосы «друзьям» по партии и остановил драку. – И громко – всем: – Тут будет уместен марксистский тезис о роли личности в истории. Либо она , эта личность, есть и служит большинству, либо это – надутый пузырь-кубышка мечтающий о прибыли и все переводит в денежные отношения… Кузьмич загрозился кулачком: – Ну, вашу мать!.. Я вас, драчунов!.. Еще раз будет что-то подобное, буду ставить вопрос об исключении из партии (про себя насмешливо усмехнулся: «дерутся-то для понта – по-бабьи – в волоса цепляются») … Всех предупреждаю,  что раз назвались большевиками, то на собраниях надо вести с товарищами по товарищески!.. Лучше  силы и кулачища приберегите с нашими врагами биться… Представитель ЦК, выдержал паузу. Потом начал говорить, как будто ничего не произошло, спокойно интересно и с юмором дорассказал слушающим, что в отличие от их партийной организации, много объединенных организаций распространены на окраинах России, где рабочий класс малочислен и не так драчлив, где после свержения самодержавия меньшевики и большевики побратались, считая, что теперь для фракционной борьбы нет основания и решили в строительстве новой власти действовать в полном согласии … – Товарищи, к сожалению, объединительные иллюзии распространились и на некоторые промышленные центры. Даже в Москве в трех районах существуют смешанные большевистско-меньшевистские организации … – Можна вопрос?.. – Да!.. – Мыне кажется, что правильна дэлают, что братаются: вместе каторга выживали, тэперь что?.. Пачему нэ до конца?.. Они же тоже программ социализм строить?.. – Как уже говорилось, меньшевики считают невозможным сейчас построить социализм ввиду отсталости России и малочисленности рабочего класса, – к тому же они – за оборончество и продолжение войны империалистической… Все знают и видят как велика и могущественна наша страна – одна почти тянет на себе всю тяжесть войны, – могла бы отсталая Россия такое вытягивать?!. А рабочий класс: что он малочисленен?..Да, относительно крестьян их поменьше, но в абсолютных: мночисленен и концентрирован в промышленных центрах и этого вполне достаточно для проведения социалистической революции и в дальнейшем строительство социального справедливого общества, где все будут равны не на бумаге и по Конституции, а в жизни, когда все одинаково обеспечены материально и никто ни на ком не едет: не эксплуатирует… Нам было по пути до свержения монархического строя, но теперь пути наши расходятся: они признают власть буржуа – Временное правительство, – отсюда капиталистический строй с его рыночной анархией, где одни работают, чтобы обеспечить свою жизнь и продолжить свой род рабов – эксплуатируемых, а вторые наживающиеся за счет первых накапливают капитал, чтобы вновь накапливать капитал – вот основа их жизни и стремлений – так тянется до кризиса, когда все рушиться и вновь опять по замкнутому кругу – спирали жизни нет при последнем эксплуатационном человеческом общественном строе…Тут только два варианта у Человеческой Цивилизации: совершить социалистическую революцию и перейти на новый этап человеческого развития: Коммунизм (через переходный этап: социализм) – безклассово-безэксплуататорский строй, считай, что это Рай на Земле!.. Или… тупиковый, гибельный для Человечества – капитализм: в разных вариациях и иконостасах!.. Вот какой выбор предстоит Человеку!.. Товарищи! Есть партийные организации, где меньшевики сумели оказать свое влияние… Это угроза для нас, нашего дела!.. Опасность догматизма и отсутствия творческого развития марксизма… Ленин по поводу этого говорит, что марксист должен учитывать живую жизнь, точные факты действительности, а не продолжать цепляться за теорию вчерашнего дня. Он учит: «Теория сера, но зелено вечное дерево жизни!» Лозунг наших противников: «Без царя, а правительство рабочее» терпят поражение… Лица слушающих напряженны: «А как так-то не думая, не вдумываясь – большевики-партейсы мы чай, а не помелошлепы!..» Представитель-центркомитетчик заставлял напрягаться-мыслить: – Если до победы буржуазной революции главной общественной силой, двигавшей революционный процесс, был союз пролетариата с трудящимися классами общества, прежде всего крестьянством, то теперь такой силой может быть только союз рабочего класса и низших слоев общества, прежде всего бедняцкого крестьянства. Сытый, помазанный дьяволом излишеством-богатством, – потому ставший невменяемым, – крестьянин нам уже сейчас не попутчик, не товарищ. Со середняком можно еще заключать союз, но и то с оглядкой: помани его кто пирогом и он затрепещет – заколеблется… Очень важно и необходимо нам, большевикам, занять лидирующие позиции в центральных и местных Советах, фабзавкомах, профсоюзах и военных организациях… Проводить, когда нужно, гибкую тактику по отношению к мелкобуржуазным политическим организациям, – но при этом  придерживаясь строго своей политической линии… Товарищи! Идя по стратегическому курсу, рассчитанному и определенному Владимиром Ильичем, партия большевиков обязана прежде всего укрепить свои организации, как главный рычаг и инструмент проведения революции; мы своими действиями должны завоевать большинство активного народа, чтобы создать победоносную политическую армию социалистической революции!..