История одной судьбы

Сия история, читатель,
Реальна, словно я и вы,
Но в ней вы только наблюдатель
Всего, что я из головы
Своей достану в ходе действа,
Как фокусник из темноты
Цилиндра. И да путь злодейства
Истории одной судьбы
Не показались страшной сказкой,
Позвольте мне одно сказать:
Сокрыта истина под маской —
Попробуйте её сорвать!

Глава первая.

I.

На Лондон опускался снег,
Цепляясь хлопьями за крыши.
Повозки, умеряя бег,
Сбавляли скорость ниже, ниже...
Вокруг печалились древа,
Своими серыми ветвями,
За дух хватаясь рождества,
Шептали, будто голосами.

II.

От окон веяло теплом
И пахло жаренной индейкой,
Что разрезал большим ножом
Отец семейства над тарелкой.
Все разбежались по домам
И двери наглухо закрыли
В свой маленький семейный храм,
Открыв шампанского бутыли.

III.

По подворотням, между тем,
Укутавшись в простые тряпки,
Мальчонка брел, худой совсем,
Как бродят уличные шавки.
Ступал мальчишка босиком,
О пламень хладный обжигая
Ступни, пылавшие огнем,
Тихонько, молча замерзая.

IV.

Мороз с костей его сдирал
Остатки жизни обреченной.
Но мальчик шел: квартал, квартал...
"О, Господи, как больно, больно! —
Он прижимал к груди клочок
С чернильной прописью "От мамы", —
Я так люблю тебя, сынок...
И вместе будем навсегда мы".

V.

Рукою он закрыл глаза,
Роняя капельки сквозь пальцы:
Слезинки, словно бирюза,
Искрились на щеках скитальца,
Когда безмолвная Луна
На глади снежной растекалась,
И звезд блестящая стена
Сливалась в белую туманность.

VI.

"Когда вернешься ты за мной?" —
Спросил письмо навзрыд мальчонка.
В ответ услышал лишь немой,
Холодный треск бумаги тонкой.
Внезапно ветер зашептал,
И очи карие парнишки
Зажглись, как огненный опал,
Бросая пламенные вспышки.

VII.

Свой взгляд он вновь вонзил в клочок,
Читая вслух, не чая боли:
"Я так люблю тебя, сынок...
Огонь свой выпусти на волю!"
Он, не поверив миражу,
Тряхнул патлатой головою:
"О, мама, я не рассужу,
Что происходит здесь со мною?"

VIII.

Лишь огрызнулась тишина
Безлюдных двориков и улиц.
"Все принимают за лгуна
И говорят, что я безумец,
Но я не лгал им про тебя,
И ты меня не покидала", —
Погладил он клочок любя,
Вздохнув по-старчески устало.

XIX.

"Я не могу вернуться в дом,
Где люди ныне мне чужие
Твердят, что ты была лишь сном,
Что встречи наши ложью были, —
Мальчишка робко ожидал
Хотя бы маленького знака. —
От их насмешек я сбежал...
Скитаюсь месяц, как собака!"

X.

Под стрекот кожаных вожжей
Вдали зацокали подковы...
Застыл мальчонка средь аллей,
Не дав впредь вырваться ни слову.
Совсем ему невмоготу
Стал нестерпимый, черный голод,
И сквозь ночную густоту
Побрел мальчишка на Бакс Роуд.

..................................................

XI.

Среди мертвеющих теней,
Во мраке жутких закоулков,
Под зыбким светом фонарей,
Дремавших в темени проулков,
Стоял старинный ветхий дом,
И, подойдя к нему, мальчишка
Укрылся под его крыльцом,
Трясясь от страха, словно мышка.

XII.

Не в силах больше мук терпеть,
В дверь постучал он снова, снова...
Быть может, с ним разделят снедь
Хоть в день рождения Христово.
Открыть хозяин не спешил
Замков заветные петельки.
Коснувшись кованых перил,
Присел мальчишка на ступеньки.

XIII.

Как вдруг послышались шаги,
Затворы гулко загремели,
И мальчик, сжавши кулаки,
Встал боком, словно на дуэли.
Он ожидал вопроса "Кто?",
Что задает всегда хозяин,
Но дверь беспечно и легко
Скрипнула, будто пара ставен.

XIV.

Знать, отступил холодный страх
Былого прошлого: бедняги
Когда-то трусили в дверях,
Услышав байки о маньяке.
А лишь семь лет тому назад,
Жизнь у пяти отняв британок,
Забрал с собой их прямо в ад
Джек — потрошитель куртизанок.

XV.

Дверь отворилась не спеша,
И стало мальчику теплее.
Зашлась истомою душа,
По телесам пройдясь елеем.
А, точно чудо, на него
Глядела девочка босая.
То было, верно, волшебство —
Она светилась, как святая.

XVI.

Она была, что ангелок,
В воздушном платьишке из шелка,
Но, перейдя через порог,
Переменилась вдруг девчонка.
В глазах ее занялся страх,
Черты все, словно огрубели,
И, отступая на носках,
Шепнула лишь: "Что вы хотели?"

XVII.

Шагнув обратно за порог,
Девчонка вновь преобразилась.
То был неведомый морок?
"Мне только спички, ваша милость", —
Промолвил мальчик и затих.
"Зачем?" — она коснулась дверцы.
Но не нашел он слов иных,
Как: "Для того, чтоб сжечь... согреться".

XVIII.

"А как зовут вас, господин?" —
С улыбкой девочка спросила.
"Я просто Джон, простолюдин", —
Сказал он, взявшись за перила.
"Я просто Мэри, просто Джон", —
Девчонка странно усмехнулась
И, ускользнув неслышно в дом,
C подарком к мальчику вернулась.

XIX.

В ее руках был коробок,
Гремящий дюжиною спичек.
Их передав через порог,
Она взялась играть с косичкой.
"Спасибо вам", — шепнул ей Джон.
"Пожалуйста", — она сказала
И растворилась, словно сон,
И Джону холодно вновь стало.

XX.

Двенадцать спичек, сто секунд
Согреть чтоб руки, и не боле.
"Я не умру сегодня тут ,
Я выпущу огонь на волю! —
И Джон направился в свой дом,
Где были все ему чужие,
Мечтая только об одном, —
Чтоб больше люди те не жили!"

Глава вторая.

I.

Джон силы новые обрел,
Он напитался жарким гневом,
Горел он тысячами зол,
И дьявол шел как будто следом;
Пылал Джон так, что скоро взмок,
Твердя как мантру без покою:
"Я так люблю тебя, сынок...
Огонь свой выпусти на волю!"

II.

Шагал мальчишка вдоль домов,
Ища во мраке сонном, сонном
Свой нелюбимый ныне кров,
Со тьмою слившись унисоном.
"Неужто дома не найти?
Ну, помоги мне, мама, мама!" —
Захныкал Джон, но на пути
Вдруг взор схватила панорама:

III.

Знакомая калитка, двор
И серость мертвенного сада;
Худой трехфутовый забор
Не прятал гнилости фасада;
Дом неприметен был и сир,
С тремя, однако, этажами, —
Неужто строить был блезир
Твердыню с хрупкими стенами?

IV.

"Ну вот урочный час пришел, —
Промолвил Джон, открыв калитку. —
Мой путь был горек и тяжел —
Примите вы же ныне пытку!"
И он, взглянув по сторонам,
Подкрался кошкою к сараю,
Где пребывал ненужных хлам,
Шепча под нос: "Я знаю, знаю..."

V.

А дверь была не заперта,
Открыть ее она манила.
Внутри дышала темнота
Черней, чем черные чернила.
Но что искать мальчишка знал,
И, запалив головку спички,
Изобразил зубов оскал —
То есть подобие улыбки.

VI.

В углу ютился керосин,
Обросший толстой, мутной колбой
(Она с горлом, что твой графин,
Внушала вид весьма весомой).
Джон, спичку взмахом потушив,
Вцепился в колбу что есть силы.
Всем телом чувствуя надрыв,
Он нес ее, терзая жилы.

VII.

Мальчишку встретила Луна
Холодным, колющим укором, —
Ее немая белизна
Звенела хрупкостью фарфора.
Но Джон Луны не замечал,
Он лил огонь еще дремавший
На стены тонкие из шпал,
На дом, ненужным боле ставший.

VIII.

И вновь взметнулся огонек,
Как светлячок во тьме мерцая —
На спичке то был лепесток
Животрепещущего пламя.
Вокруг занялся вскорь пожар,
Но дом держал напор стихии,
Как вдруг, будто ночной кошмар,
Увидел Джон черты родные.

IX.

В окне, на третьем этаже,
Стоя в воздушном, белом платье,
Она была как в мираже:
"Мамуля?! Мамочка! Проклятье!"
Мальчонка ринулся к дверям
Огню не сдавшегося дома,
Стуча в безумстве по доскам,
Уподобляясь будто грому!

X.

И отворилась Джону дверь,
Скрипнув несмазанной петлею,
А на пути была теперь
Монахиня лишь со свечою.
"И кто же там в столь поздний час?
У нас короткий сказ с ворами!" —
Монашка тут же осеклась,
Завидев пляшущее пламя.

XI.

Крича неистово "Пожар!",
Она врывалась в дрему комнат,
А Джон, как греческий Икар,
Взлетел наверх ночного дома.
Повсюду слышались шаги
И плачь детей, и взрослых ропот...
Не видел Джон ни мать, ни зги,
Однако он услышал топот.

XII.

Его монахиня нашла
И крепко за руку схватила.
Укрылись в щели мрак и мгла,
Когда свеча их осветила.
"О Джонни, мальчик мой, ты жив, —
Коснулась губ она распятьем. —
Храни нас Боже милостив!
Спаси из дьявольских объятий!"

XIII.

Вокруг уже бледнела тьма,
И был огонь здесь в полной власти;
Снедая стены, как чума,
Он скалил пламенные пасти.
"Скорей! Скорей! Бежим сюда!" —
Святая мать тащила Джона.
"Оставь меня ради Христа!" —
Он вырвал руку из полона.

XIV.

Недоумение в глазах
Седой монахини застыло,
А Джон, как будто на крылах,
Махнул в очаг Сатанаила.
За ним захлопнулись врата
Огня из самой преисподней,
Прогнав надежду навсегда
И веру в милости Господней.

XV.

Монахиню наполнил страх,
Одну ее он гнал наружу.
Она, споткнувшись, впопыхах
Неслась в рождественскую стужу.
А Джон искал в угаре дверь, —
Он так хотел увидеть маму!
Но был как загнанный он зверь
В ловушке, где исход — незнамо.

XVI.

Надежду мальчик потерял.
Огонь хватал его за кожу,
И звал в забвенье Велиал,
Нещадной болию тревожа.
Но не сдавался бедный Джон,
Он закричал истошно "Мама!",
И отворилась дверь как в сон,
Как в зал спасительного храма.

XVII.

Объял мальчишку белый свет,
И так легко на сердце стало.
Забылись боль и тяжесть бед,
И мама перед ним стояла.
"Я так люблю тебя, сынок", —
Она сказал еле слышно.
И треснул тонкий потолок,
Накрыв огнем упавшей крыши.

..................................................

XVIII.

Народ сновал туда-сюда,
Как муравьи во рту таская
Каменья сплетен, и беда
Для них была, что городская
Забава с ярмарки чудес,
Где разговор важней товара;
А сквозь скопление телес
Пожарных двигалась отара.

XIX.

"Как мог сгореть сиротский дом?" —
В толпе старушка причитала.
"Все живы! Богу и на том
Сказать спасибо надлежало!" —
Изрек портной, но был не прав:
О том монахиня седая
Молчала, голову задрав,
Прощенье Божье испрошая.

XX.

Но прервала ее сестра,
Помочь с детьми она просила:
"Увезть нам надо со двора
Детей, чтоб хворь не захватила".
А та, виновно отойдя,
Поникла белой головою:
"Я не спасла одно дитя —
Наш Джонни не пошел со мною".

XXI.

Сестра взглянула ей в глаза,
Схватившись за сердце, спросила:
"Ужель настолько небеса
Жестоки к нам? Какая сила
Заставила вернуться в час
Мальчишку бедного в обитель,
Когда сам дьявол был средь нас?
Где ангел был его хранитель?"

XXII.

В ответ, седины растрепав,
Монахиня лишь разрыдалась.
Сестра ее тогда, обняв,
Утешить словом попыталась:
"В том нет вины твоей! Джон сам
Свой путь избрал, сбежав из дома.
Он блудный сын, и небесам
Он нужен, верно, по-другому".

XXIII.

"Но Джонни жизни наши спас!
Он упредил о том пожаре
И сгинул со света за нас! —
Монашка плакала в угаре. —
За что мальчишке этот рок?

За что его мать Потрошитель
Убил? Не спас ее наш Бог!
Взял Мэри Николз погубитель!"

XXIV.

Сестра не ведала ответ,
Но знать его б она хотела.
Меж тем пожарных двух карет
Не стало, и толпа редела.
Пошли все люди по делам,
Отдавшись суете всецело,
И было тесно их словам.
А в ту минуту то и дело...

XXV.

На Лондон опускался снег,
Цепляясь хлопьями за крыши.
Повозки, умеряя бег,
Сбавляли скорость ниже, ниже...
Вокруг печалились древа,
Своими серыми ветвями,
За дух хватаясь рождества,
Шептали, будто голосами.

..................................................

Вдруг поднял ветер вверх клочок.
На нем пестрело столь знакомо:
"Я так люблю тебя, сынок...
Ты наконец со мною дома".