Иситнофрет книга вторая Исход глава 3

Глава 3

            Тронный зал гудел от хора приглушённых голосов изнывающих от любопытства придворных: «каков он  после, почти, сорока лет забвения; как остался жив; где был всё это время??» Всем захотелось поглазеть на беглого принца. Официально он был признан умершим. И тут вдруг начальник стражи приносит прошение в канцелярию об аудиенции фараона с его братом Моисеем. Как только Мернептаху доложили об этой просьбе, он засуетился, обрадовался, немедленно приказал устроить аудиенцию на следующее же утро.
           Маленький кортеж царицы Иситнофрет проследовал к её малому трону. Иситнофрет с раздражением заметила, что Тахат уже была тут. Младшая царица со своей небольшой свитой стояла почти рядом с  троном фараона.
— А эта, что здесь делает? — с раздражением пробурчала главная царица себе под нос — Она-то, слава богам, и не подозревала, что существовал когда-то брат Мернептаха. Или он с ней первой поделился на радостях? — и уже обращаясь к Бентришур, с пренебрежением  и раздражением, глазами указывая на младшую царицу. — Она раньше меня здесь, что так? Ей доложили первой? Что ей до этого? Её ещё не было в замыслах богини Месхенет*, когда он убил моего брата и сбежал.
— Наверное Мернептах приказал ей прийти — с равнодушным видом ответила жрица.
— Значит мне не надо было приказывать, мол: «эта сама приползёт». Если б не ты, как бы я могла узнать? — с горькой ухмылкой прошипела царица.
— Видимо он знал , что я тебе сообщу и не стал докучать тебя своими приказами, — с деланным сочувствием ответила «подруга».
— Аааа! Ну, да, мне и не обязательно здесь присутствовать, а то, глядишь, последнего рассудка лишусь от восторга при лицезрении убийцы моего брата и отца, — холодно и трескуче проскрипела Иситнофрет.
— Ты что, до сих пор? …
— Молчание, — царственным жестом Иситнофрет осекла жрицу.
Иситнофрет предстала перед Мернептахом, с достоинством поклонилась  и, подойдя, что бы поцеловать ему руку, гневно сверкнув глазами на него, прошептала:
— А почему мне не доложили раньше об этой аудиенции от тебя лично? Почему она разбудила меня с этой новостью утром? — Истнофрет скосила глаза, указывая на жрицу. — Я больше не царица в Египте? Твоя младшая и то раньше меня тут париком своим трясёт. 
          Мернептах был в самом радужном расположении духа: он узнал, что Моисей жив и вернулся к нему. Он не задавал себе вопрос почему его старший брат решил так официозно объявить о своём прибытии. Фараон понимал, что беглый и уже похороненный брат должен же был как-то о себе дать знать. Просто так его бы во дворец не впустили. Хотя, если бы он предъявил свой золотой нагрудный амулет принца, то проблем не было бы. Видимо потерял в странствиях. И теперь Мернептах с нетерпением ожидал прибытия своего брата.
Но появление Иситнофрет и её холодный тон несколько отрезвил Мернептаха. Он показушно, по правилам этикета, что бы показать всем своё расположение, протянул царице свой жезл власти. И, когда она уже величественно уселась на свой трон, фараон с милой улыбкой, громко, что бы все слышали, певуче протянул:
— Как почивала моя царица? Подарил ли тебе бог Тот самый лучший сон? И даровал ли тебе Ра самое прекрасное утро? Ты, как всегда, свежа и прекрасна как лилия Нила. Сядь со мной раздели бремя царствия моего!
Иситнофрет с улыбкой на устах прислонилась поближе к мужу. Что бы           выглядело, как будто она нашёптывает что-то интимное и милое:
— Почему я не вижу нашего сына Мернепраха? Ты опять не пригласил его? Сколько ты будешь держать мальчика вдалеке от государственных дел? Он - твой первенец. Пора ему царствовать вместе с тобой. Как и ты царствовал с твоим отцом. Ты десять лет с ним просидел рядом в этом зале. Так чем же мой сын Мернептах хуже? — и для публики она громогласно примиленько замурлыкала, — О, господин мой, Ра столь милостив ко мне , что каждое моё утро осенённое твоей любовью – самое прекрасное. И каждую ночь, что мне дарует великий Тот я вижу во снах тебя, мой повелитель и бог.
Мернептах, подыгрывая своей старшей жене, со сладенькой улыбкой стал нашёптывать ей в ухо:
— Опять ворчать начинаешь. Ты же знаешь я не переношу эти твои скрипы. Что это ты взялась докучать мне. Не испытывай моего терпения женщина... Его время ещё не настало. И мне это решать.
         Иситнофрет внутренне вся сжалась. Она многое насмотрелась в браке с ним, но память о том Мернептахе, который так добивался её и почти боготворил, больно полосонула по её КА. Зачем надо было так её добиваться, придумывая всякого рода инсценировки с болезнью мамы-Меритамон, со всеми крокодиловыми слезами и признаниями в любви? Что бы потом бросить всё это под ноги своим наложницам и новой молоденькой жене? Её до сих пор не оставляло чувство, что этот брак - колоссальная ошибка и манипуляция Бентришур.
       Её горькие размышления прервал тройной стук жезла джати*, который наконец-то объявил:
— Принц Моисей, называющий себя посланником  Бога Всевышнего, аудиенции у тебя просит, о божественный!
Фараон протянул свой жезл в сторону входа в тронный зал. Было видно, что он взволновался, но по церемониальному кодексу выпалил:
— Пусть войдет мой брат Моисей. Мы выслушаем его!
       Стражи отворили тяжёлые створки золочёных дверей и в зал вошли двое. На них были странные полосатые семитские робы в пол. Было трудно понять кто из них Моисей. Длинные бороды и не остриженные волосы на голове делали их похожими и лишь только одна была разница: в руке одного из них был длинный деревянный пастуший посох. Подойдя ближе к трону, оба приклонили колена перед фараоном и еврей без посоха заговорил:
— Век живи великий, брат м-мой Мернеп-птах. Не п-п-прогневайся. Т-ты знаешь я т-только в бою мог командовать б-без запинки, а в жизни я тяжело г-говорю и косноязычен. Позволь брату моему, сыну м-матери моей быть м-м-оим голосом. Дабы не быть назойливой мухой пред т-т-обой.
Мернептах наконец-то узнал Моисея. Голос его брата не подвергся изменению со временем. Фараон даже привстал со своего трона в порыве радости, забыв о протоколе дворца: 
— Столько лет прошло. Я забыл про твой маленький изъян, Моисей, хотя он не мог препятствовать тебе быть победителем  в стольких сражениях. Ах, как гордилась тобой тётя Меритамон! Как она тебя любила! Бедняжка, не смогла пережить твоего внезапного исчезновения. Мысль о том, что ты погиб там, в пустыне, так терзала её, что она была рада уйти вслед за тобой в темные покои Нубиса.
Моисей с грустью, понурив голову проговорил:
— Мама М-меритамон... — несколько секунд он молчал. Нахлынули воспоминания о милой и доброй матери. Горькое чувство вины перед ней охватило душу Моисея. Но он вернулся в ситуацию давольно быстро. Собрал мысли и как бы очнувшись, продолжил:
— П-прошу т-тебя выслушай моего брата, он г-говорит моими устами.
Мернептах вернул себя в прежнее величественное положение на троне и тоном монарха огласил: 
— Хорошо пусть он говорит. Как имя тебе, брат Моисея?— И протянул к нему свой жезл, как знак своей благосклонности.
Аарон, тяжело вставая с колена по повелению жезла фараона, но оставаясь в поклоне смиренно произнёс:
— Мир и благоденствие тебе великий повелитель Нижнего и Верхнего Нила! Правитель всего Египта, Покоритель Нубии и диких племён Аравии. Великий  Мернептах! Да продлятся дни твои! Моё имя Аарон, повелитель. Благодарю тебя за честь молвить пред тобой. Мы пришли по воле Всемогущего Бога, Имя ему Сущий, Господь Бог Евреев. Он явился Моисею в несгораемом  кусте на горе Хорив, когда тот искал потерянную овцу. Господь велел Моисею вернуться сюда в Египет. Он поставил брата моего Богом над тобой, фараон, а меня пророком его.
Фараон переглянулся с царицей взглядом удивления  и с закипающим гневом подался вперёд, но не стал останавливать посланника. Свита ахнула, отреагировав на его неожиданный порыв. Аарон продолжал не видя реакции восседающего на троне. Он по прежнему оставался в поклоне и со смирением уставившись в пол. Не совсем понимая почему зал так отреагировал на его слова:
— Господь сказал, что стенания народа Его были Им услышаны. — И тут Аарон поднял голову и уставился глаза в глаза с фараоном. Страха не было и он смело смотрел в глаза властителя мира.—Так говорит Господь, Бог Израилев: «фараон, отпусти Мой народ, чтоб он свершил мне праздник в пустыне!» Позволь всем нам и жёнам нашим, и детям нашим выйти в то место, которое укажет нам Господь и принести Ему жертву хвалы.
Мернептах сдержанно, но чувствовалось, что ещё немного и он перережет Аарону глотку собственноручно, с тяжёлым сарказмом осклабился:
—Угу. Богом надо мной... Отпустить... Как говоришь Бога твоего зовут?
Аарон понял, что пора бояться взгляда фараона и потупив взор промямлил:
— Господь Бог Израилев.
Моисей молча стоял одесную Аарона, он казался очень спокойным, и видно было как он выжидает развития событий.
А тем временем Мернтах разразился бурей негодования и сарказма:
— И ты говоришь Он послал  вас сюда? Угу. А почему я не знаю Бога сего? Я не  знаю Его. Я знаю много богов: а вот этого ну ни как не ведаю. Что же делать теперь? Как мне поверить вам? Ведь не знаю я вашего странного Бога! А вы уверены, что он говорит с вами? Он и с тобой говорит Аарон!? Отвечай раб!
Аарон в замешательстве ещё больше склонил голову:
— Да, повелитель, и со мной.
А Мернептаха несло как молодого жеребца, испугавшегося змеи:
— Ага! Оракулы оба! Вещатели! Ну что ж докажите, чего стоит этот ваш Бог, если Он вообще существует! А? Что приуныли, или Он вдруг замолчал? Испугался  великих богов Египта и сбежал  к себе обратно на гору, как там её, туда откуда пришёл? Кто такой ваш Господь, что бы я послушался Его голоса и отпустил Израиля! Может это вы придумали всё сами? Для чего вы Моисей и Аарон отвлекаете народ от дел его?
Аарон собрался духом и ухитрился вставить свою реплику в этот поток сельвы с берегов затопленного Нила:
— Бог Евреев призвал нас. Отпусти нас в пустыню на три дня пути принести жертву Господу Богу нашему, что бы Он не поразил нас язвою или мечом.
       Мернептах в великом раздражении вскочил с трона и почти сбежал по ступеням вниз к рабу. Это было неслыханным явлением в церемониальных традициях дворца. Фараон снизошёл до раба что бы говорить с ним! Гнев повелителя перечеркнул все дозволенные границы церемониального уклада. Мернептах орал прямо в лицо гнусного раба, не обращая внимания на Моисея, который стоял в локте от него и терпеливо ждал, что бы самому вступить вовремя в разговор:
— С чего это Он должен вас поразить? Неужто народ ваш столь грешен, что бог его только и думает, как поскорей поразить его! Сдаётся мне, что вы Моисей с Аароном просто отвлекаете народ от работ его. Только смуту вносите. Народ твой многочислен в земле моей. И что это будет если все перестанут работать и отправятся молебствовать? Что станет со страной? А что я буду делать с другими рабами? Они тоже возомнят себе что-нибудь подобное, напридумывают себе кучу других богов, побегут молиться. И чем всё это кончится?!   Праздны вы, праздны, поэтому и говорите: «пойдём принесём жертву Господу»! Кто этот Бог, который посмел поставить тебя надо мной, превознести выше фараона? Ни я, ни отцы не слышали о Нём доселе! Такие речи не смел произносить ни кто пред лицем моим. Произносящий такие речи достоин смерти. Так ли силён твой Бог, чтоб избавить тебя от неминуемой смерти за дерзкие слова твои, раб!
         Аарона трясло. Лицо разгневанного правителя было почти лоб в лоб с его. Раб никогда не видел фараона так близко. Точнее вообще никогда не видел. А тут ещё на него властелин орёт как разъярённый лев:
— О властелин, мы можем доказать правоту слов своих. — его ноги подкосились и он пал на колени.
Мернептах отвернулся от гнусного раба и упёрся взглядом в Моисея, выражая всем своим видом, что ни как от брата такого не ожидал:
— Доказывайте! Сделайте чудо! И если ваш Бог с вами Он вам поможет!
         Моисея не смутил тон брата. Он явно был к этому готов. Он с достоинством отошёл в сторону от Мернептаха с почтительным поклоном указал брату вернуться на свой трон. Мернептах как заворожённый спокойствием Моисея, чувствуя превосходство его духа, в великом раздражении, медленно, с показным достоинством воссел на свой трон.
Моисей всё это время ждал пока царское седалище вновь обретёт своего хозяина. И в этот момент он обратился к Аарону:
— Аарон, брось свой жезл, — брат Моисея не медля с силой бросил свой посох об пол. Тот час же все увидели, как жезл начал шевелиться и вместо него на полу скрутилась в боевые кольца огромная змея в ожидании нападения.  Все царедворцы, стоящие в близи отпрянули в разные стороны, как вода отхлынывает в месте падения валуна в лужу.
        Моисей властным тоном, к которому он привык, командуя войсками Египта без заикания провозгласил:               
— Мой народ свободным пришел, но стал в Египте рабом на четыреста тридцать лет. Бог услышал их стон, привёл меня в этот мир. Теперь  Он ждёт от нас поклонения Себе. Фараон, отпусти поклониться народ! Я угроз твоих не боюсь. Наш Бог ждёт нас. Он послал меня к тебе сообщить об этом. Я послушался Бога, и в Египет пришёл  исполнить Его волю! Он ждёт нашей жертвы, позволь нам отбыть всего лишь на три дня пути.
Мернептах разгорячился не на шутку:
— Как ты смел говорить  столь крамольные речи! Я -  бог на этой земле!  И перечить мне никто и никогда не посмеет, а Бог твой, пославший тебя не ведом мне, смерд!
      Фараон нервным жестом призвал к себе Бентришур, отыскивая кого-то взглядом в толпе. Он раздражённо приказал ей:
— Немедленно собери всех волхвов. Где они?
— Они все здесь в тронном зале, призови их и они будут у твоих ног, о всесильный, — с холодным спокойствием отчиталась Бентришур.
Фараон поднял руку в которой была плеть, царский атрибут карающей власти, и громогласно приказал:
— Все волхвы, сюда!
Толпа в зале зашевелилась, из её недр стали стекаться люди к подножию трона фараона, с опаской обходя змею, которая по прежнему лежала там, периодически высовывая свой язык и угрожая маленькими выпадами, если к ней кто-то из подходящих волхвов приближался недопустимо близко. Так набралось шесть человек. Волхвы предстали в низком поклоне фараону. Бентришур присоединилась к группе волхвов, она обычно стояла рядом с троном царицы и теперь спустилась к ним с тронного постамента. Она молвила за всех, потому что была высшей жрицей богини Хатхор и по рангу возвышалась над ними всеми:
— О великий властелин Верхнего и Нижнего Нила, твои верные служители готовы превзойти своим искусством волхвования любые проделки лже-бога!
Жрица и волхвы сгруппировались в круг, что бы обговорить свои действия. Бентришур знала кто есть кто. Она слишком часто пользовалась их услугами. И теперь легко распоряжалась их действиями 
— Ты, ты и ты - вы бросаете свои жезлы, а мы вчетвером вкладываем в глаза фараона и толпы то, что они хотят видеть. Поняли?
     Волхвы обступили змею Моисея на расстоянии недосягаемости для змеиной атаки и приступили к своему «тяжкому труду». Они бросили свои три жезла и  на глазах у всех те стали превращаться в змей. Они, конечно были поменьше змеи из жезла Аарона, но их было больше и они тот час же начали нападать на гостью. Силой своего искусства гипноза все четыре волхва во главе с Бентришур охватили умы хотя бы близстоящих царедворцев и фараона с царицей. Те, которые были дальше, всё-равно не могли бы этого видеть, поэтому «сильные приказа фараона» и не стали себя утруждать что бы воздействовать на них.
           На удивление трудяг-волхвов во главе с пронырой-жрицей битва змей окончилась полной и разгромной победой змея Аарона. Пресмыкающееся из жезла раба просто заглотило змей из жезлов волхвов, и последние остались с пустыми руками. Вот такое посрамление претерпели фараоновы волхвы.
            Когда возня у подножия трона стихла и все змеи были уничтожены, Аарон потянулся к змее - победительнице, схватил её за хвост и она вновь обратилась в жезл, и брат Моисея с достоинством поднял его. До селе молчащий в оцепенении Мернептах, разразился почти площадной бранью:
— Что вы о себе возомнили! Ну и что, что жезл превращается в змея. Мои волхвы доказали вам, что это всего лишь дешёвый трюк! Ступайте отсюда. Вы не получите моего дозволения. И я приказываю, в добавок ко всему, увеличить вдвое количество изготовляемых кирпичей! — Он уставился на джати, отдавая приказ, — Да! И не давайте им больше соломы для изготовления, пусть сами достают где хотят! И пусть только посмеют не докладывать её в кирпичи! Вот вам мой ответ! Всё, уходите. Стража, вывести их!
        Стражники, шумя доспехами поспешили обступить Моисея и Аарона, древками своих копий стали подталкивать посланников Бога к выходу из зала. Моисей с достоинством царской персоны направился к выходу. Аарон с испугом посматривал на стражей и царедворцев, подгоняемый древками пик.   
        Как только двери закрылись за посланниками,  Мернептах нервно вскочил со своего трона, почти подскочил к трону Иситнофрет и теперь уже вовсю позволил себе снизойти до разнузданного гнева:
— Оставьте нас все! Все во-он!
Придворные и слуги поспешно, в поклоне стали выбегать из зала, пятясь. Бертнишур и Мериам тоже поторопились уйти. Зал быстро опустел, только фараон и царица остались на тронном постаменте.
         Мернептах распоясался, стал орать как обычный торговец на рынке в перепалке с конкурентом в соседней лавке, нависнув над Иситнофрет, ещё сидящей на троне:
— Вот он твой красавчик! Посмотри во что он превратился: эти лохмотья, эта борода паклей. И что он там мне лепетал? Что его надо мной богом поставили?! Ты когда-нибудь, где-нибудь такое слыхала?!  Дерзость граничащая с сумасшествием! Как осмелился он - раб прийти во дворец!  Он бежал от суда, оказывается жил в пустыне так долго. А мы-то  думали, что он уж много лет, как мертвец. Скорбили!  Он что умом тронулся совсем?! Приходить ко мне  и…
— Мой красавчик?! Ты чего-то путаешь, мой «добрый супруг». Это ты с ним в юности на колесницах  кур гонял на перегонки и пленных нубийцев после сражения собаками травил. Это твоя была затея  тогда идти в еврейский стан «повеселиться»! А чем всё это кончилось?! Не ты ли спровоцировал моего брата избить этого раба,  и тем самым раздразнить Моисея. Ты же знал, что он возмутится. Ты знал, что тётя Меритамон не скрыла от него его происхождение. И ты издевался над ним. А мой брат за это жизнью заплатил? Мой «красавчик»?!  Ты..., ты... — Вся боль выплеснулась через эти слова со слезами из груди Иситнофрет. Она с силой оттолкнула глыбу мужа, нависшего над её лицом и заливаясь слезами, устремилась к потайной царской двери, через которую всегда входит в тронный зал фараон из своих покоев. 
         Мернептах не слышал жены, он был давно глух к её боли. Фараон слышал только свой гнев:
— Богом  надо мной?.. Свои порядки тут устанавливать?.. Не бывать сему!..

                *****
 
*Термин «джати» первое время обозначал главного жреца города, управляющего царским двором и хозяйством, но со временем полномочия джати были значительно расширены. Постепенно он становится главным управляющим всеми делами государства.
 *Месхенет — в египетской мифологии богиня, встречавшая человека при его появлении на свет, покровительница рожениц и помощница повитух.