Иситнофрет книга вторая Исход глава 4

Захлопнув за собой потайную царскую дверь, не обращая внимания на стражу, Иситнофрет облокотилась на дверь и попыталась собраться с мыслями, вытереть слёзы и немного остыть. Пусть Анубис взвешивает Мернептаха с его гневом на своих весах, но ей надо разобраться в самой себе.
      То что она сейчас увидела и услышала, на самом деле остудило её любопытство, надежду и обиду на Моисея. Она ясно поняла, что той влюблённой и романтичной Иситнофрет больше нет. Моисей никогда не был её принцем, и тот, кто сегодня стоял перед её мужем не тот, кого она любила. Тот Моисей был её детской фантазией и детской обидой одновременно. Из этой перепалки с Мернептахом, из своих же слов, она, наконец-то поняла всю трагедию Моисея. Она не могла простить смерть брата тому, кто был её первой любовью, не задумываясь даже, через что прошёл он из-за этой катастрофической ошибки. Иситнофрет увидела старика в кочевнической одежде с длинной седой бородой и не остриженными почти белыми седыми волосами. Нет больше сильного и победоносного принца - пустыня его сломала, трагедия её брата сломала его прежде. Это был смиренный и чужой для неё человек. Но как он держался! Всё-таки в его поведении проскальзывало достоинство и собранность сына царицы. Всё-таки не всё в нём убила жизнь скитаний. Надо поговорить с ним, пока он не покинул пределы дворца. Надо поторопиться. Скорее всего стража ведёт их по колоннаде к входным дверям. Скорее…
         Иситнофрет знала потайные ходы дворца, как никто другой и добралась до колоннады быстрее чем стража довела туда Моисея и Аарона.  Эти колонны были достаточно массивны, что бы скрыться за ними незамеченным, и царица спряталась за последней из них почти у самого выхода из дворца.
         Посланники еврейского бога шли окружённые четырьмя стражниками, ну, почти как королевский кортеж. Какая ирония судьбы. Только пики в руках стражников были направлены на спины сопровождаемых и готовы впиться в их плоть в любую минуту, попробуй они остановиться или попытаться свернуть в другую сторону.
          «Да: Моисей-принц Египта всё-таки удосужился быть сопровождаем королевским кортежем, но Моисей-раб был достоин, что бы пики стражей погоняли его как последнюю собаку», — горькая мысль пронеслась в голове Иситнофрет. Было жалко лицезреть эту картину. Не так бы она хотела встретить человека, который заставил её в первый и единственный раз испытать томление любви. Образ блистательного принца - победителя жил с ней все эти годы. Она никогда не допускала мысли, что он мёртв и знала, что когда-нибудь он вернётся. И, вот - он здесь… Боги, вы воистину мудры…Это же простой старик-кочевник. Только глаза напоминали того Моисея, который был в её  памяти и нечто отдалённо напоминающее гордую осанку. Что с ним произошло? Где он был? Что за гора Харив? Это где? 
         Грустный экскурс  в прошлое Иситнофрет пришлось оставить ибо стража уже подвела своих сопровождаемых к колонне, за которой пряталась царица.
Гордой поступью она вышла из тени колонны и царственным жестом остановила стражников. Они обескураженно остановились и даже опустили свои пики.
— Стража, вы можете идти, я приказываю, — властно обратилась царица к своим подданным, — Моисей, попроси своего брата подождать тебя за воротами дворца.
Стражники в удивлении, но не смея нарушить приказа главной жены фараона, развернулись по команде старшего и потопали строем в приделы дворца. Что же до Моисея и Аарона, то оба были не просто удивлены, они остолбенели.
— Ну, Аарон, иди же, — царственный голос царицы разбудил остолбеневшего Аарона. Мелко потрясывая головой, без единого слова, он поклонился и направился к воротам. Царица подождала, когда брат Моисея исчезнет за воротами и тогда обратилась к нему:
— Ты не узнаёшь меня конечно?
Моисей в смятении даже стал больше заикаться, склонясь перед Иситнофрет, потупя взор:
— Н-нет, величественная. М-м-много лет п-прошло с тех п-пор,  как я п-п-покинул берега Нила, и м-моя п-ппамять отказывается воскресить т-твой образ из ть-ть-тьмы времени.
— Помнишь ли ты дочь Дворцового управляющего Тремидата Иситнофрет? Ты так часто брал её к себе на колени и пел с ней твои замысловатые еврейские песни, учил стрелять её из лука, и дарил ей вечерние лилии, на берегу дворцового пруда?
Моисей распрямился и пристально посмотрел ей в глаза. Удивление его было столь велико, он безотчётно подался вперёд и с трепетом воскликнул:
— О, да! Великая царица, Т-ты ли это? Как не п-помнить мне дни радости моей. Ты была той радостью. Т-ты была сестрой и дочерью, недостающей семьёй моей. Тебя ли я в-вижу в царском обличии твоём и блеске величия фараон-ннов?
— Да, Моисей - это я.
— Милый цветок л-лотоса, Иситнофрет, теплое сердце в х-ххолодных стенах царского дворца.
— Для меня ты был больше этого. Ты был моей первой любовью, — с лёгкой, горькой улыбкой, тихо проговорила Иситнофрет.
Моисея как будто обдало холодной водой в жаркий день:
— Как много т-тайн скрывает в-время. Я об этом не догад-дывался.
— Ты не мог знать этого. Как я могла тебе признаться тогда? Мне всего-то было пятнадцать. А ты... Ты был блестящим полководцем, сыном сестры-жены фараона, принцем. Ты был так величествен и прекрасен. Это было не трудно влюбиться.
— Весь этот блеск т-только т-ттяготил меня. Но что с-сталось с т-тобой?
— Я стала женой Мернептаха через три года, как ты покинул нас. Ты же помнишь наверное: он был тогда всего лишь тринадцатым сыном Рамзеса Второго, и служил при отце писарем во дворце. Вы, по-моему даже дружили когда-то? Может поэтому я согласилась на брак с ним.
—С тех времён я пп-превратился из принца в пастуха, а т-ты из придворной девчонки - в царицу. А Мернепт-т-тах стал фараоном. В-велик Господь и п-пути Его неисповедимы.
     Иситнофрет вдруг, как будто очнулась от сладкого сна при упоминании странного имени «Господь»:
— Моисей, какой такой Господь?! Или ты забыл, что только со смертью Рамзеса с тебя было снято обвинение в убийстве моего брата. И только потому, что все считали тебя уже умершим, это спустили с рук, — в её голосе прозвучало отчаяние.
Моисей встревоженно стал оправдываться и из-за волнения перестал даже заикаться так интенсивно:
— Прости меня, Иситнофрет, не хотел я этого. Ты же знаешь, что даже генералом армии Рамзеса, я никогда не мог участвовать в казнях и бессмысленных убийствах. В бою - это совсем д-другое. И я не знал, что тот охранник был т-ттвоим братом. Я не смог сдержаться. Тот раб, которого он избивал б-был моим племянником, я не мог этого больше т-ттерпеть. Не хотел я его уб-бивать. П-просто хотел остановить его от жест-токого избиения м-моего сород-ддича.  Это вышло случайно, он повернулс-ся и мой удар пришёлся ем-ммму в висок… Прости меня, царица… — Моисей обессилено и тяжело  опустился на колено. Иситнофрет взорвалась слезами горечи:
— Он был единственным, кто остался из моей семьи. Ты же знаешь, что мать моя умерла давая мне жизнь, отец так и не женился вновь, и твоя сестра вскормила меня.
         Сердце Моисея сокрушалось и душа плакала. Память этих дней всколыхнула сознание горечью потери всего мира в те дни. Он думал, что эта боль ушла, но нет. Он тяжело поднялся на ноги и порывисто воскликнул:
— К-как мне не знать, царица...
Иситнофрет не слышала его, её горе и былая боль вновь застили весь мир:
— Я очень любила его. Как же мне было больно тогда потерять сразу двоих дорогих мне людей. И что от руки любимого мной человека погиб другой мною любимый человек!
— Я всегда тебя любил, ты всегда была моей маленькой Иситнофрет. Если б ты только знала, сколь велико во мне чувство вины пред тобой, оно бьёт глухим храмовым гонгом в сердце. Но я не имел возможности молить у тебя прощения тогда. Простишь ли ты меня теперь?
        Иситнофрет закрыла лицо руками в борьбе со своей болью. Она должна была успокоить своё Ка. Так она стояла пару минут. Моисей терпеливо ждал, когда она отойдёт от этого взрыва эмоций. Наконец, она открыла лицо, и стирая слёзы с лица спокойно молвила:
— Былого пыль нам больше не вернуть, хоть память и  воскрешает отдалённый крик прошедшей боли, оживляя мою остывшую Ка. Я когда-то приняла решение жить дальше и теперь … — она вновь замолчала, собираясь в прежнюю каменную глыбу царицы, — я прощаю тебя, принц Моисей! Взамен я прошу тебя об одном.
Моисей вздохнул с облегчением и вновь приклонил колено перед царицей:
— Царица, я рад буду послужить тебе.
Иситнофрет вернулась в своё прежнее холодное состояние повелительницы:
— Моисей, ты должен оставить эту затею с молебном  твоего народа. Не требуй у моего мужа отпустить вас. Будет только хуже. Разве ты не видишь, как ожесточилось сердце его?
Моисей понял посыл. Перед ним стояла жена фараона, а не его маленькая Иситнофрет:
— Царица, век живи. Мой Бог, Бог Евреев, Бог Авраама, Исаака и Якова предупреждал меня об этом. Я знал, что будет так. Он предупредил меня и о том, что  Он поразит казнью  всех богов Египта.
Иситнофрет настороженно прислушиваясь к словам Моисея, осознавая смысл того, что он говорит, стала постепенно закипать в гневе. Пока ещё сдерживаясь, она тихо промолвила:
— Что это означает, Моисей? Зачем  ты запугиваешь меня?
Моисей, заметив в ней перемену, смиренно ответил:
— Я ещё н-не знаю, что это означ-ччает, и как Господь это будет делать. И т-тем более, не было в моих планах устрашать т-тебя. Но я знаю, что Бог мой живой, и он исполняет слово Своё. Оно неп-ппременно сбудется.
Тон царицы стал меняться от сдержанного до гневного порыва:
— Моисей, ты ли говоришь со мной?… Каким таким Богом ты хвастаешь?… Ты забыл, кто перед тобой, и кем ты стал? Оставь это! Оставь нас! Уходи туда, откуда пришёл! Разве мало боли ты мне принёс?! Послушай меня, ради той любви, которая жила между нами когда-то, забери этого твоего Бога с собой и уходи!!
Моисей ещё более смиренным тоном в стремлении успокоить Иситнофрет обратился к ней:
— Царица моя, не п-прогневайся на меня. Я всего лишь п-ппосланник. Я принёс слово от Бога, и н-не могу ослушаться Его. Я д-д-должен совершить то, что Господь мм-мне доверил. Я ничего не знал про т-тебя.
Иситнофрет воспылала гневом:
— Моисей, боги не простят тебе твоего отступничества, они покарают тебя, ты ещё пожалеешь обо всём!
Гнев его бывшей любимицы и сестрёнки взорвал, так долго сдерживающего себя Моисея. Он в порыве схватил её за плечи:
— Иситнофрет, услышь меня! Господь сказал: «Израиль есть сын Мой, первенец Мой. Отпусти сына Моего, чтобы он совершил Мне служение; а если не отпустишь его, то вот я убью сына твоего, первенца твоего»! Ты понимаешь, что это значит?! Сына - твоего! Ваш с Мернептехом п-ппервенец! Послушай Бога сохрани первенца с-своего!   
Иситнофрет порывисто и с пренебрежением высвободилась из его рук и холодным тоном повелительницы Верхнего и Нижнего Нила промолвила:
— Раб! Ты зашёл слишком далеко.  Убирайся вместе со своим Богом. — и тут её безудержно прорвало,—  ты смеешь посягать на самое моё святое?! Вон! Во-о-он!!!