Любка глухая

В наш 21 век, в век конкуренции, зачастую человеческие и добрые отношения уходят на второй план. Порой просто бездушие, особенно к слабым и к людям с физическими и умственными недостатками, тогда как с давних пор на Руси, -  к людям, особенно, к блаженным, относились с добротой и всячески им помогали. И не дай Бог, если кто в те времена их обижал, -  за это жестоко наказывали.
Работала она на быкооткормочной базе ветсанитаркой в моем подчинении. С детства, после перенесенной тяжелой простуды, она стала тугоухой, и чтобы она смогла услышать, надо было громко кричать. Хотя она прекрасно понимала людей по губам.
Но вновь прибывшие работницы телятницы, не зная этого, всегда громко кричали, общаясь с ней, а старые работницы, видя это над ними смеялись.
-Что вы глотку себе рвете? – говорили они, - Она прекрасно понимает вас по губам! А вот когда вы орете у нее за спиной, так это вообще бесполезно, ей сзади хоть с пушки стреляй!
Но что интересно, на простой стук по дереву или железу, позади нее, она тут же реагировала и оборачивалась. К работе она относилась исполнительно, и на редкость была чистоплотной. По природе своей, к сожалению, была с простинкой. Кое-кто из молодых посмеивались над ней, называя ее Любкой-дурой. Но однажды я услышал, как пожилая телятница Фрида их укоряла: «Девки! Вы посмотрите на себя, когда в конец рабочего дня вы все в каше и навозе! Да что говорить, я и сама тоже! И понятно, по три раза в день запаривать и варить кашу, да ее развозить по цеховым телячьим отделениям, чистить, навоз убирать.  А вот Люба, даже когда нам помогает, или работая с больными бычками, делая им  уколы и внутривенно, заливая лекарство внутрь, редко когда даже халат запачкает. И  если у нее с головой не в порядке, что думает, то и говорит, так в этом ее вины нет. Советую, Вам, посмотреть какие она вяжет вещи – красивые вещи:  свитера, платки, шапочки и шарфы, - красивые, хоть в музей сдавай. А за выполненную работу, совсем недорого берет, копейки! У нее очередь на месяц вперед всегда!»
У меня с Любой во время общения никогда не было проблем. Мое отчество Еремеевич, она выговорить никак не могла, звала меня Терентич. Все антибиотики она называла «тетрасиклином».
«Терентич! Я всем больным бычкам тетрасиклин сделала!»
Иногда случалось и она обращалась ко мне: «Терентич, девчата просят помочь им, там сено разгружать надо! Обещают, что заплатят! Можно я пойду?»
Конечно же я ее отпускал.
Природа наделила Любу силой, и телятникам она была доброй подмогой.  Работала за троих. Люба считала почему-то  меня в колхозе главнее всех. Остальных, вплоть до председателя колхоза и парторга, она и в грошь не ставила. За что мне частенько перепадало. Ее жалели и не выгоняли, председатель наш Заноха А.И. к таким людям относился с добротой.
Бывало, в колхозе, когда начальство срочно  отзывало ее в помощь к полеводам, и  она коротко отвечала: «Спросите Терентича, если он разрешит – я пойду!»
Люба была стройной и привлекательной, с красивым лицом. Про нее женщины говорили: «Все в Любке есть, жаль, что Господь ума не додал!»
Жила она в рабочем поселке с мужем и тринадцатилетней дочерью Ларисой. Ее мужа я не знал,  но дочка часто приходила с ней и помогала. От матери она переняла все лучшее, такая же рукодельница, с красивой внешностью и неглупая.
У входа на базу быкооткорма стояла высокая сторожевая будка. Однажды там дежурила молодая телятница – Олюшка. Жила она рядом с базой, Она  родила недавно и ребенка оставляла дома. Подошло время покормить его и она попросила проходящую мимо Любу подежурить за нее, пока она ненадолго отлучится. Любка согласилась.
Когда Люба находилась в будке, возле нее на столе зазвонил дежурный телефон. Люба же на телефонный звонок реагировала, но что там говорили, ей было непонятно и неслышно. Да, к тому же, в этот день,  она довязывала кому-то срочный джемпер на заказ. Ее раздражал этот навязчивый звонок  на протяжении нескольких минут. Подняв трубку, она сказала: «Алло! Потом звоните, сейчас занята!»
А звонил председатель колхоза, Александр Иванович, которому надо было срочно поговорить с зав фермой. Возмущенный таким хамством, он позвонил опять. Любка подняла трубку и тут же бросила. Он позвонил снова и снова. Люба окончательно рассердилась, подняла трубку и серьезным, сердитым голосом сказала: «За….бал ты меня! Пошел ты на ….. !!!!!» и бросила трубку.
Буквально через пятнадцать минут, к воротам базы прилетела «Волга» председателя.
Во дворевозле ворот базы оказался  заведующий.
«Что за ведьма в будке сидит?» - гневно спросил председатель
- Ольга должна сегодня дежурить, но видимо, с ребенком что-то, и кто-то за нее там сидит, на минут 20 подменяет. А что случилось, Александр Иваныч? – спросил заведующий
- Меня только что по телефону на….й послали!!! –прокричал зло председатель.
В это время из будки выплыла, гордо подняв голову Люба иглядя на председателя.
Председатель, увидел ее, громко рассмеялся, выматерился:
«Вам сегодня из Министерства звонить будут. Министру надо мясо по договору еще доставить. Да  ты представь, чтобы с нами со всеми сделали, если бы они попали на Любку?!» - забираясь в Волгу, председатель возмущенно продолжил, - «передай Гарри Еремеевичу, пусть он со своей ветсанитаркой вопрос решит кардинально, мне похрену, он эту дуреху хоть на цепь сажает, но чтоб к телефонам и близко она не подходила!»
Работницы колхоза всегда обедали в своей комнате. Люба тоже любила с ними проводить время в обед. Она читала по губам сплетни, новости и разные житейские рассуждения.
Телятница Ольга как-то сказала: «Два дня назад, два уже не молодых мужика охранника, выпив разодрались из-за фельдшерицы, так один другого зарезал ножом кухонным, прям в сердце попал. Тот сразу и скончался»
Бабы стали охать,  ахать.
-Да как же так!
- А я этих мужиков знаю. – сказала телятница Надя, -Оба семейные и дети взрослые. Седые оба, совсем спятили!
Люба тяжко вздохнула и печальным голосом сказала: «Это есть люповь!»
Ее поправили: «Люба! Это есть убийство!»
Затем работницы заговорили о вещих снах.
- Бывают они как предупреждение, и такой сон в народе называют «в руку»
Люба мечтательно вздохнув сказала: «Вот и у меня такой сон был, прямо в руку попал!!»
Телятницы, почувствовав что то веселое, тут же к ней пристали: «Расскажи, Любаша, что с тобой произошло?»
- Приснилось мне, что я вся в белом и летаю по воздуху. Летаю…. Летаю… над нашей откормочной…. И потом  дальше весь колхоз облетела, поселок…. Зачем летала… не знаю…. И вот на следующий вечер, было мое дежурство. Вы все ушли, осталась я одна. Когда дежурство кончился, надо домой ходить уже, а дома кабан вырос большой, жрет много. Кабан стал больше, а зарплата санитарки больше не стала. Взяла я мешок, насыпала комбикорм и пошла. Потом к забору лестницу притащила и полезла с мешком на забор и кинула его на ту сторону.  А там вижу – три молодых милиционера и два мотоцикла. Сижу на заборе – смотрю на них, они на меня.
«Слезайте девушка, - говорят они. Я слезла, они спрашивают: «Мешок твой?»
Говорю – Мой!,
-Украла?
-Да, кабан большой, жрать хочет!
-Как звать?
- Люба!
Они посмеялись,  тихо говорили, что то, между собой, потом один в каске говорит:
- У тебя Люба два выхода –первый -  посидишь с нами, мы тебя отпускаем. Другой, если не согласна, везем в милицию, а там тебя посадят до старости!
Телятницы с трудом сдерживая смех спросили: «Ну и что же ты Любаша выбрала?»
Она с возмущением: «Ну не в тюрьме же сидеть!!!»
- А они тебя не обидели?
- Нет! Что вы! Оказались такие парни хорошие. И коньяк пить давали и шоколадки угощали, полные карманы конфет, и сказали: Твой кабан не должен худеть. Лезь Любка через забор и тащи еще мешок. Мы тебя довезем до дома!
Помогли мне лезть через забор, я еще таскала, меня домой довезли, а дома муж мой сердито ходит. Увидел милиционеров,  закричал: Ты кого убила, дурра!
-Сам дурак! Я комбикорм заработала! Иди - разгружай!
Милиционер за меня заступился и мужу сказал: «Ваша жена помогала в оперативной работе! Ей от имени всей милиции особая благодарность!»
Муж довольный, улыбался, говорит: «Вот Любка, молодец!» А потом вечером вдруг меня спрашивает: «Ты им, чем так помогала, что тебе от милиции подарок сделали?»
Я ему ответила: «Это военная тайна!»