Сказка

День, сотканный из сонной тишины, из золотистых солнечных бликов, отражающихся в хрустальной воде, из рассыпчатых облаков, величественно проплывающих по голубоглазому небосводу, из мятного летнего дождя, из разодетых в яркие платья полевых цветов, беспечно качающихся на ветру, из ярко раскрашенных бабочек, хлопотливых пчел, неутомимых тружеников бархатно-золотистых шмелей, пестрых мотыльков, порхающих вдоль проселочных дорог, из далекого звона колоколов, из всего того, что двигается, порхает, трепещет, стрекочет, поет, хохочет, кричит в беспредельность, вздымается, взлетает, из меня, босоногого пятилетнего мальчугана, счастливого, жизнерадостного, нерасчетливого, опрометчивого, бегущего по дороге своей судьбы.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 3, глава 7
В здешнем мире счастливы лишь откровенные глупцы либо шагнувшие за границы разума. Все прочие принуждены влачить жизнь, полную страданий.
 
Полный надежд рассвет, темнота растерянно исчезает, беспомощно тает на глазах и скоропостижно растворяется в голубоглазой безмятежности небесного свода. Сверкающий водопад солнечных лучей, меняющаяся реальность, рваные клочья фиолетовых туч, недовольно ворча, уползают за ускользающую линию горизонта, уставший, обессиленный ветер ласковым котенком трется о растрепанные макушки деревьев. Невесомая акварель весны опрокинула на землю горсти нежно-розовых всполохов, весь мир ожил, встрепенулся, зазвенел, запел, закричал тысячами голосов, жалобно заплакали тающие сосульки, по ложбинкам, овражкам, пологим склонам вприпрыжку, наперегонки с друг другом побежали первые озорные ручейки, уныло просели сутулые, испуганные сугробы, по кустам и ветвям деревьев запрыгала неугомонная птичья суета. В веселый, спешащий, шагающий, танцующий мир ворвался новый юный день, оглушая бегущие за счастьем души свежим глотком неистовой надежды.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 5, глава 19
Глупцы, не верящие в жизнь вечную, лелеют свою бренную плоть, ибо полагают ее единственным для себя источником радости, и потому окружают свое тело женами, детьми и родичами. На деле обладание плотью порождает лишь страх и скорбь. Чем больше обрастаешь имуществом, тем больше боязнь потерять его, потому обратившего свой взор к Всевышнему узнают по отсутствию всякого страха. Ибо откуда взяться страху, если предан Всесильному? О Владыка чувств, дай мне силы не забыть Твой прекрасный лик, пусть мысли мои будут вечно устремлены к Тебе, дабы ни на миг я не вспоминал о своей бренной плоти, вместилище тлена и испражнений, что в безумстве храню я для удовольствий. Господи, позволь быть покорным слугою у Твоих благодатных стоп, избавь от страха расстаться с наваждением, имя которому — житейские радости.
 
Весна моей жизни, все расцветает, заливается светом и смехом; быть счастливым — это мой выбор; я радуюсь, я люблю, я требую взаимности у ласкового солнца, у беспредельного неба, у капризного ветра, у гордых, величественных облаков, у торопливых закатов и нерешительных рассветов, у бархатной ночи, что струится черным покрывалом, рассыпая сотни далеких звездочек на неисчерпаемом куполе небес. Нигде, ни в каком городе мира звезды не светят так ярко, как в городе моей юности и моего детства. Нет ни вчера, ни завтра, ни потом, ни когда-нибудь — сейчас, сейчас, сейчас! Сейчас живые существа неорганизованной толпой бегут друг за другом в никуда по механическому циферблату времени, встречаются и расстаются, падают и встают, теряют и находят, рождаются и встречают смерть. Если жить, то сейчас, если любить, то сейчас, если рисковать, то сейчас, если отдавать, то сейчас, если прощать, то сейчас, если мстить, то сейчас, если браться за оружие, то сейчас, если быть счастливым, то только сейчас. «Сейчас» — постоянная величина, мгновение, в котором неопределенность будущего становится определенностью прошлого. Сейчас я вижу, я люблю, я держу ее за руку и смотрю в ее серо-зеленые глаза, сейчас я стреляю по врагам, бью прямой навстречу, торжествую, вскарабкиваюсь на самый верх, прорываюсь через заграждения, сквозь кордоны неприятеля, сейчас я праздную свою победу, сейчас в моем сознании отсутствует функция включения задней скорости, «сейчас» для меня превращается в бесконечность, в ослепительное счастье, а сейчас только небо над моей головой, сейчас меня уже нет на праздничной сцене, оставшиеся энтузиасты дружно тащат к погребению своего молчаливого и согласного на все покойника, сейчас я уже не отвечаю за то, что делается на моих похоронах. Сейчас или никогда!
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 3, глава 30
Как гонимые ветром облака, летят заключенные в плоть души над бездной вечности, понукаемые всемогущим временем. В облике времени Господь повергает в прах все усилия смертного. Скорбью устлан путь того, кто грезит о счастье во временном, сиюминутном мире. Сбитая с толку игрой света и тени душа старается не думать о том, что плоть и ее принадлежности — дом, семья, имущество — обречены на неизбежную погибель. Великий обман внушает душе, что окружающие образы будут существовать для нее всегда.