Туман Глава 1. Милан

Глава 1. Милан

Туман, густой и вязкий, стелился по земле, заполняя собой расщелины между гор, проулки между домами, кусты можжевельника и даже тонкие пространства между поленьями в огромных приготовленных на зиму поленницах. Пришло его время. Как и каждый год, в конце осени, туман проглатывал высокогорную деревеньку, притулившуюся к хребту и зажатую между лесом и скалами, где пробивая себе путь, рычала и грохотала река, порождая это природное явление – адвективный туман..
— Туман, туман, — закричал Вук, и все мальчишки, пасшие своих коз неподалеку от деревни, быстро погнали их домой, не давая им разбегаться. Своих шесть коз погнал и Милан, но одна, дойдя до мостика, свернула к ручью и принялась обгладывать куст, росший у воды.
— Бойка, Бойка, — увещевал её Милан, пытаясь дотянуться до козы палкой. Он знал её вредный характер. Но, не обращая внимания на удары, она продолжала обгладывать куст. Делать было нечего, нужно было возвращаться домой, туман приближался, а с ним стародавние страхи. Загнав своё маленькое стадо в хлев, Милан вернулся за упрямицей. Туман уже почти окутал всю деревню, спустился к ручью плотной ватой, а упрямая коза всё не соглашалась оторваться от любимого куста. Милан изо всех сил начал тянуть веревку, привязанную к шее козы, но поскользнувшись на мокрых камнях, упал в воду. Вскочив на ноги, он ударился головой о низенький пролёт моста. Боль была очень сильной, по лбу мальчика струйкой потекла кровь, он ощупал место ушиба и ощутил глубокую ссадину на лбу. Милан наклонился к воде, чтобы промыть рану, но в эту минуту услышал приближающиеся тяжёлые шаги и прерывистое дыхание. Необъяснимый ужас охватил его. Человек на мосту остановился отдышаться и Милан в щели настила увидел рифлёную подошву ботинка и жёлтый шнурок, покрасневший от крови. Незнакомец наклонился завязать шнурок, и мальчик увидел его руки обмотанные окровавленными тряпками. Туман скрывал весь облик человека, но кровь на тряпках Милан видел отчетливо. Он затаился, не обращая внимания на мокрую одежду и холод. Переждав, пока звук шагов незнакомца затихнет в тумане, Милан осторожно, пытаясь не плескать водой вышел на берег и направился в сторону дома,таща на верёвке упирающуюся козу. Затолкнув её в хлев, он побежал к дому, весь трясясь от холода. С его одежды капала вода а по лбу сочилась кровь.
Семья Михаила и Анны с начала 50 годов, жили в небольшом, но крепком доме, крытым потемневшей черепицей, которая глухо постукивала во время дождя. Вечерами, в просторной гостиной, в печи потрескивали поленья, стены благоухали лавандой, развешенной Анной в углах, а в узких оконцах отражались светлячки. В одной комнате спали Милан и его младшая сестра Душана, в другой — их родители. Анна, высокая женщина с крепкими руками и добрым лицом, схватилась за голову, когда Милан ввалился в дом — мокрый, дрожащий, с разбитой головой.
— Господь всемогущий! Милан, что случилось?! — Она тут же подхватила сына, заставила его сесть на лавку у печи, принялась стаскивать с него мокрую одежду.
— Коза… Бойка… — пробормотал он, заикаясь от холода.
Анна зажала губы, но ничего не сказала — только быстро достала чистую рубашку, сунула ему в руки и, пока он переодевался, бегом принесла чистое полотенце, чтобы перевязать рану.
— Вечно с ней что-то случается, давно говорила твоему отцу, что надо её продать.
Милан молчал. Сердце его бешено колотилось.
— Да что же это такое, а? — Анна натёрла ему грудь тёплым мёдом, сунула в ладонь кружку горячего молока. — Вечно с тобой что-то случается!
— Ах, Бойка, чтоб ей… — мать резко махнула рукой, но тут же опомнилась и ласково провела пальцами по его волосам.
Дверь со скрипом открылась, и вошёл Михаил. Он словно вплыл в комнату вместе с густым туманом, заполнившим дверной проём. Лицо у него было серое, уставшее, взгляд тяжёлый, испытывающий.
Он медленно, молча, расстегнул плащ, снял его, повесил на гвоздь. Затем нагнулся, стянул с ног ботинки, неторопливо поставил их к печи.
— Что стряслось? — спросил он, не поднимая глаз.
— В воду свалился! — с упрёком ответила Анна. — Всё из-за Бойки. Да продай ты её наконец, сколько можно!
— Она даёт хорошее молоко, — отозвался Михаил ровно.
Он присел рядом с сыном, положил руку ему на плечо. Сильная, тёплая, тяжёлая рука.
— А это что? — его взгляд остановился на перевязанной голове Милана.
— Упал… — выдавил Милан, ощущая, как внутри всё сжимается в комок.
Отец внимательно, долго смотрел ему в глаза. Потом кивнул, как будто соглашаясь с чем-то своим, невысказанным, и медленно поднялся.
— Ладно, отдыхай.
Развернулся и вышел.
Милан провожал его взглядом, и вдруг сердце ухнуло вниз. Он увидел…..
Милан вскочил, дико закричал и упал без сознания. Он не слышал испуганных криков родителей, а очнувшись, с ужасом понял, что не может вымолвить ни единого слова. Голова горела как раскаленная сковорода, его лихорадило, во рту безвольно лежал распухший язык.
В натопленном доме было тепло и душно. Печь потрескивала. Милан сидел на лавке, закутанный в отцовский шерстяной свитер. Губы его дрожали — от холода ли, от напряжения ли — неясно.
Он пустым взглядом смотрел на взволнованные лица родителей, склонившихся над ним, потом перевел взгляд на окно. Там, снаружи простиралось белое марево тумана. Звуки исчезали в его глубинах, словно заглушенные невидимой рукой. Время в тумане замедлялось, превращая каждый шаг в борьбу с чем-то древним и безжалостным. Он был не просто природной силой – это было существо, которое дышало, смотрело и ждало, скрывая страшные тайны этого проклятого богом места. Местные легенды гласили, что каждый год, туман собирает свою кровавую дань. В деревнях происходили убийства – жестокое и безнаказанное. Жители, зная, что приносит туман, прятались в своих убогих жилищах при первых признаках надвигающейся опасности. Но это не спасало очередную жертву.
Милан не знал, что в то время когда он боролся с Бойкой, на другом конце деревни туман вынес свой смертный приговор.
Дверь в бакалейную лавку была неплотно прикрыта, и слабый сквозняк шевелил прилавочную ткань. Николай наклонился над ящиком с мукой, проверяя, не завелась ли в ней сырость. Он устало выдохнул, провёл рукой по лицу. В последнее время он плохо спал. Слишком много взглядов, слишком много полушёпотов за спиной. Годы спокойной жизни ушли безвозвратно. Очевидно, кто то узнал о его прошлой жизни, о его службе в полиции и участии в расправах. После окончания войны ему удалось скрыться, замести следы, уехать подальше от родного дома и завести новую семью. Но тени прошлого тянули к нему свои изувеченные и окровавленные руки и страх заполнял все его сознание.
Хруст. Совсем лёгкий, он прозвучал, как удар молота. Николай замер, сердце забилось быстрее.
— Кто здесь? — его голос прозвучал резче, чем он хотел.
Ответа не последовало. Только сквозняк снова качнул ткань, открывая проход в заднюю комнату.
— Лавка закрыта, — сказал он уже тише, выпрямляясь.
Но что-то внутри уже знало, что за ним пришли.
Из тумана шагнула тень. Лёгкая, почти бесшумная, она растворялась в полумраке, но глаза… Николай узнал эти глаза.
— Ты… — выдохнул он, пятясь назад.
Ответа не было. Только резкий толчок — сильный, но не грубый. Николая прижали к стене, рука метнулась к поясу, где у него был нож, но он не успел.
Лезвие вошло в шею. Чисто, без лишних движений. Николай ахнул, его ладонь сжалась на чужой одежде, но силы быстро покидали его.
— За Марту, Зою, маленькую Магдалену, за всех кого ты убил
Николай судорожно всхлипнул, его глаза дёрнулись, но руки ослабли.
Тень отступила, давая телу осесть на холодный деревянный пол. Из-под прилавка медленно растекалась мука, смешиваясь с каплями крови.
Туман затянул лавку снова. Убийца ушёл. А Николай так и остался там, среди круп, мешков с солью и запаха неминуемой расплаты.