Хокулеа Путь до Таити. Гл. 5. Залив Ханалеи

5
ЗАЛИВ  ХАНАЛЕИ

Некоторые из нас хотели завершить внутриостровной круиз сразу, как вернёмся на Оаху, чтобы заняться нужными доработками, но Херб Кане настоял на том, чтобы мы плыли на Кауаи, тем самым замкнув кольцо вокруг островов.

Пролив между Оаху и Кауаи - 65 миль - самый широкий из всех проливов, разделяющих обитаемые острова архипелага, и он может быть очень неспокойным. Однажды он привёл к поражению Камехамеху, воинственного вождя с острова Гавайи, который в первые годы присутствия европейцев завоевал многие острова вплоть до Оаху, после чего направился к острову Кауаи. Когда его каноэ с воинами дошли до середины пути, разразился шторм. Многие пропали без вести, остальные бежали назад на Оаху. Но нам повезло, по крайней мере на пути туда.

Погода была превосходной: ясная, тёплая ночь; лёгкий пассат гнал волны и течение в нужном направлении, подталкивая нас на запад к нашей цели. Мы отчалили от западного побережья Оаху в сумерках, используя компас для взятия курса на северный берег Кауаи. Когда закат растворился в темноте, мы убрали компас и правили каноэ по звёздам над горизонтом, ведущим в направлении Кауаи. Но вскоре огни тамошнего маяка стали неизбежным указателем на остров.

Несмотря на слабость ветра, мы двигались с приличной скоростью в 6-7 узлов курсом бакштаг при ветре, дующем в корму правого борта. Каноэ давало лишь легчайший намёк на качку в бегущих водах. Никогда у меня не было более гладкого плавания в обычно беспокойных водах гавайских проливов.

На каноэ было пополнение – трое документалистов, нанятых НГО (Национальным географическим обществом) для съёмок фильма о нашем проекте с целью показа на каналах общественного телевидения. Наша связь с НГО была установлена на самых первых этапах проекта. В основном благодаря тому, что Херб Кане иллюстрировал статью о полинезийских каноэ для их журнала и сумел получить желанные деньги в обмен на права на историю. Он только что заключил с ними соглашение на съёмку. Хотя контракт включал оплату сопровождающего судна, за права на сам фильм мы денег не получили. Мы предпочли именно так заключить контракт, чтобы они нам не указывали, что делать и как. Отказавшись от оплаты, мы рассчитывали избежать возможного вмешательства документалистов в проект с целью его драматизации в своих кинематографических интересах.

Это было ещё одно проявление нашей наивности. Я должен был бы понять, что припрятано для нас в их ларце, по тому, как была инсценирована встреча в заливе Ханалеи тем утром.

Широкий полукруг голубых вод, коралловые песчаные пляжи и задник в виде крутых зелёных гор делают залив находкой для кинематографиста. Здесь были сняты «Юг Тихого океана» (1958г.) и другие тихоокеанские эпопеи. Сейчас Ханалеи принимал новую толпу кино- и звукооператоров, предводительствуемых продюсером, которому, как мы узнали позже, больше подошло бы снимать фэнтези, чем документальный фильм о нашем предприятии.

Мы пересекли канал быстрее, чем рассчитывали. Когда в предрассветном воздухе нарисовались горы вдоль северного побережья Кауаи, высокий и бледный продюсер нетерпеливо спросил: «Там, в Ханалеи, знают, что мы прибываем раньше времени?»

Он успокоился только тогда, когда при нашем приближении к суше несколько гоночных каноэ-аутригеров приплыли поприветствовать нас, а затем сопроводили в залив.  Когда же мы заворачивали за риф, затрубили конхи (раковины), возглашая наше вхождение в бухту. Камеры - и на каноэ, и на берегу - интенсивно заработали, фокусируясь на нас, на аутригерах и на живописных окрестностях. Углубившись в залив, мы потеряли ветер, поэтому пришлось грести, чтобы подойти к месту стоянки. Когда мы наконец бросили якорь, нас ожидала награда в маленьких лодочках и каноэ, плывущих рядом с нами. К восторгу документалистов стайки смеющихся девушек – гавайек и хаоле, по виду хиппи, набранных из местных общин, - вскарабкались на каноэ, накинули нам на шеи гирлянды из пахучих цветов и по-полинезийски обняли.

Не успели мы сойти на берег, как появился ящик пива. В руках оказались гитары, и наши гребцы с их новыми друзьями-хиппи загуляли на утреннике. Многие члены нашей команды были талантливыми музыкантами и все хорошо пели гавайские песни. Продюсер носился между гуляющими, указывая операторам, что снимать, а звукооператорам, где стоять для лучшей записи музыки. Нас приветствовали очень тепло. И, конечно, это было медиа-мероприятие, первое из многих, ожидавших нас в будущем… 

- Они выводят каноэ в длительное плавание на север, чтобы протестировать ходкость с наветренной стороны? - спросил я Томми Холмса по телефону спустя две недели.

- Нет, они выходят только на короткие дневные плавания, - с неудовольствием ответил он.

Предполагалось, что каноэ пробудет на Кауаи весь сентябрь. Отплытие на Таити было назначено на 1 апреля, то есть через семь месяцев. Мы не могли себе позволить разбазаривать это бесценное время. Многое ещё следовало сделать и в плане тестирования, и в плане изменений в парусном оснащении и разных прочих деталей, и наконец надо было завершить дополнительные работы по подготовке к путешествию.  Единственная причина, ради которой мы повели каноэ на Кауаи, заключалась в том, что залив Ханалеи, подобно нашей спусковой базе, выходил к пассатам и потому был идеальным местом для тренировки вождения каноэ на длинные дистанции против ветра. Всё, что надо было сделать, чтобы определить, как далеко на восток может плыть каноэ, это пройти правым галсом, держа каноэ как можно ближе к северу в течение примерно 12 часов, а затем перейти к левому галсу  в направлении к юго-востоку, пока не достигнем Кауаи или какое-либо место в проливе между Оаху и Кауаи.

Количество миль, сделанных нами прямо на восток, дало бы нам понимание того, как хорошо каноэ продвинулось бы в восточном направлении во время задуманного путешествия. У нас даже было предложение от опытного яхтсмена из Ханалеи идти рядом с нами на своей яхте. Он уже несколько раз водил своё судно до Таити и обратно, поэтому мы могли бы сравнить ходкость «Хокуле'а» с его и реалистично оценить, сможем ли мы продвигаться на восток настолько, чтобы в результате достичь Таити.

Но возможность эта была упущена. Томми и другие докладывали, что «Хокуле'а» лишь изредка выходила в море в середине дня, плыла несколько часов и возвращалась обратно до темноты. За исключением Кане, Кимо Хуго (который уволился из пожарной команды ради каноэ) и нескольких людей с Оаху, команда состояла из молодёжи с Кауаи, которая ничего не знала о навигации и уж, конечно, не хотела выходить в море на 24-часовое плавание против пассатов.

В конце третьей недели пребывания каноэ на Кауаи я вылетел туда, чтобы посмотреть, что происходит. Атмосфера была нехорошая. Местные совсем не интересовались выходом в море, а несколько членов команды с Оаху с утра уже были пьяные. Никакого плавания не намечалось, поэтому я тут же улетел обратно в Гонолулу.

К этому времени отчуждённость между Кане и мною выросла до такой степени, что он нечасто утруждал себя звонками мне, чтобы проконсультировать о каноэ; мне приходилось отлавливать его, чтобы узнать о происходящем. Теперь он относился к каноэ как к исключительно своей собственности. И многие другие тоже ощущали себя отодвинутыми в сторону. Даже Томми Холмс, так тесно сотрудничавший с ним, и Кимо Хуго, которого Кане лично выбрал на должность лидера команды, были отстранены.

За неделю до запланированного отплытия с Кауаи Томми разыскал меня. Обычно относящийся ко всему с лёгкостью, отметающий любую проблему улыбкой и смешками, он на этот раз был крайне серьёзен.

- Послушай, - начал он взволнованно. – У нас беда.У нас беда с Кане. Мы не можем больше это выносить.

Когда Томми немного успокоился, я заставил его рассказать всё конкретнее. Он в пух и прах раскритиковал Кане за недостаточные опыт и умения в мореходном деле, за властность и за то, что для него важнее покрасоваться на каноэ, чем тестировать его и тренировать команду.

- Это только твои ощущения или другие думают так же?
- Кимо Хуго меня поддерживает, многие другие тоже. Мы все так чувствуем. И так продолжаться не может.

В этот раз Кимо и ещё один постоянно плавающий на каноэ член команды тоже обратились ко мне. Оба были против капитанства Кане и в подтверждение своей позиции привели один случай. Произошёл он в субботу утром месяц назад, когда «Хокуле'а» стояла на якоре в бухточке у подножия вулкана Даймонд-Хед (о-в Оаху). Я тоже был там в тот день. За ночь случился большой прилив. Мощные волны сериями бились о скалу и откатывались по диагонали через узкий пролив, ведущий в бухту. Ко всеобщему ужасу, Кане пытался организовать выход в море.

Каноэ, может, и смогло бы пройти по проливу – ветер дул с берега прямо в направлении океана. Нужно было бы только дождаться периода спокойствия между сериями волн, раскрыть паруса и выскочить из пролива до прихода следующей серии волн. Проблемой было возвращение назад в бухту – каноэ пришлось бы преодолевать встречный ветер, а узкий канал не позволил бы менять галсы. Не могли мы положиться и на навесной мотор – у него была мерзкая привычка глохнуть в самый неподходящий момент.

Пока Кане ходил взад-вперёд по берегу, пытаясь найти поддержку, страшное видение нашего возвращения мелькнуло у меня в мозгу. Паруса свёрнуты, быстро вращающийся мотор толкает нас к проливу и прямо при входе в него глохнет. Пока мы пытаемся завести его, на горизонте начинает формироваться приливная волна. Скоро серия их накрывает нас, бросает каноэ на скалу, где оно разбивается в щепки, зацепившись за острые кораллы, подобно севшему тут на мель год назад катамарану.

- Нет, я хочу идти. Мы можем выйти. Каноэ справится. Оно уже бывало в таком прибое, - зло отвечал Кане тем, кто советовал не выходить в море.

Его оскорбляла мысль, что «Хокуле'а» не справится с прибоем и не выдержит столкновения с рифом. Он реагировал так, как будто его самого заподозрили в несоответствии задаче.

Один давний знакомый Кане предупреждал нас ранее: «Херб никогда не переживёт каноэ. Это слишком много для него. Каноэ станет частью его самого, больше, чем жизнь, и он сам станет больше, чем жизнь.»

Его отождествление себя с каноэ прогрессировало по мере плавания по островам архипелага. Он стал считать полностью своей единоличной заслугой идею проекта и создание каноэ; он не удосуживался поправлять комментаторов на общественных мероприятиях или репортёров, которые называли «Хокуле'а» «каноэ Херба Кане». А тут ему заявляют, что «его каноэ» не справится с прибоем в проливе. Он был вне себя.

Здравый смысл всё же победил. Каноэ осталось стоять на якоре, а мы перешли к выполнению рутинных работ.

Через несколько часов берег заполнился зрителями, пришедшими посмотреть окончание соревнований гоночных каноэ. Сюда, к финишу, установленному в бухте напротив нашей стоянки, должны были прийти каноэ, стартовавшие на другом конце острова. Современные гавайцы, может, и не моряки, но они великолепные сёрферы, и волны, рвущиеся через пролив, возбуждают их. Многие соревнования были выиграны в последнюю минуту теми, кто сумел поймать волну и пересёк финишную линию раньше лидеров гонки. Каждый участник думал о подобной перспективе, впрочем, как и о грозящей опасности. Одно неверное движение или плохо просчитанная волна, и каноэ врежется в риф.

Одно за другим начали приближаться каноэ. Большинство прошли пролив в перерыве между волнами; несколько из них успешно оседлали средней величины волну и на ней въехали в бухту. Затем, в момент, когда на горизонте стала формироваться новая серия волн, к проливу подошли два каноэ. Они шли голова в голову, ни одно не опережало другое. Без колебаний обе команды продолжали грести, когда волна стала нарастать. Их параллельное движение поместило оба каноэ прямо перед первой большой волной – превосходная позиция для длинного скольжения с волной прямо к финишу. Нарастающая волна подхватила обе лодки и понесла их с нарастающей скоростью. Но волна оказалась слишком велика. Когда одно каноэ оказалось на пике, слегка опередив второе каноэ, его корма оказалась над водой и рулевое весло повисло в воздухе. Каноэ вышло из-под контроля, свернуло вправо, протаранив второе каноэ. Волна перевернула обоих и толкнула прямо на риф. Каким-то чудом первое каноэ волна перенесла над рифом, не причинив большого вреда. Второе разбилось о риф вдребезги.  Молча мы смотрели на плачущих гребцов, пытающихся подобрать на берегу хоть какие-нибудь кусочки их разбитого судна, но не могли не думать, что это могло случиться и с «Хокуле'а», выйди мы в море.


Надо было решать вопрос об управлении «Хокуле'а» и особенно, кто будет ею командовать в путешествии на Таити. Я назначил собрание на следующей неделе. Сначала надо было отвести каноэ обратно на Оаху. Отплытие назначили на вечер пятницы.  Кане был настроен оптимистично, будучи уверенным, что они прибудут на Оаху в середине выходных. Мне было не до оптимизма. «Хокуле'а» не была протестирована на длинные проходы против ветра; проблема с зачерпыванием корпусами воды не решена и не скорректировано парусное оснащение. Этот переход будет самым трудным её испытанием, потому что надо будет идти против встречных ветра, течений и прилива. Всё же я надеялся, что она преодолеет этот переход, но не за день-два, а за 3-4 дня. От Ханалеи до Оаху 65 миль, но длинные галсы, которыми должно будет идти каноэ, увеличат это расстояние на несколько сотен миль. Хорошо, если вечером в понедельник или даже во вторник каноэ покажется в водах Оаху.

Утром в воскресенье, спустя 36 часов после отплытия каноэс Кауаи, я работал у себя в кабинете, в пристройке нашего дома, расположенного на вершине хребта и смотрящего на океан. Море внизу было покрыто барашками и свежий ветер бился о стены дома. Обычная погода при пассатах, беспокоиться не о чем. Однако уже несколько родственников членов команды обеспокоенно звонили мне – с каноэ не поступило ни одного радиосигнала и оно нигде не было обнаружено. Может, каноэ прошло слишком высоко на север не замеченным с суши, подумал я. А проклятое радио опять сломалось. И тут снова зазвонил телефон…