День нашего рождения

Я подхожу к зеркалу, подбитому и покрывшемуся чёрными пятнами по краям. Лицо и свой пиджак я вижу, а больше от этой стекляшки ничего не требуется. Пиджак идеально выглажен — мне пришлось приложить к этому немало усилий и повозиться с утюгом. Я поправляю съехавший воротник и провожу рукой по волосам. Над лбом вздыбился чёрный локон, блестящий от лака. На плече висит начищенная до зеркальной чистоты гитара. Я выгляжу как настоящий скиффловый стиляга. Да, я однозначно готов к сегодняшнему дню.
        В Вултоне у церкви Святого Петра в этот погожий денёк затевается праздник. Мне хочется послушать своих сверстников. Они собираются в группы и играют рок-н-ролл или скиффл: кто-то получше, кто-то похуже. Но мне нравится слушать всех вне зависимости от их шероховатостей. Дух этой музыки захватывает меня и пропитывает насквозь, а в наблюдениях за этими парнями я набираюсь опыта. Лихорадка охватила всех.
        Когда я прибываю на праздник, концерт в самом разгаре. На сцену выходят насколько парней: у кого банджо, у кого бубен, у кого самодельные барабаны или стиральная доска. У некоторых гитары чуть получше, но почему-то расстроены. Группа начинает играть «Come go with me». Я знаю эту песню наизусть, поэтому их исполнение кажется мне ещё ужаснее, чем если бы я её не знал. Они играю практически несносно, солист — высокий румяный парень с рок-н-ролльной прической, почти как у меня — путает слова и поёт: «Давай, детка, пойдём со мной в тюрьму...» Но этот парень чем-то цепляет меня, хочется смотреть и смотреть на него, слушать его слегка надрывный голос с фальшивой хрипотцой, его зажигательные харизма и энергия трогают меня, берут за душу. Я не могу отойти от сцены ни на шаг.
        Когда они завершают выступление, ко мне подходит мой знакомый, Айвен Вон.
       — Пол, — говорит он, — пойдём со мной. Я тебя познакомлю с улётными ребятами.
        Я поправляю гитару, висящую на плече.
        — Давай.
        А в голове голос того парня продолжает: «...детка, пойдём со мной в тюрьму».
       Мы входим через чёрный ход в подвал церкви. Там пахнет свежей краской, стоит табачная дымка и пахнет пивом. Вдалеке слышен юношеский смех. Айвен приводит меня к незнакомым парням, и среди них я узнаю того... юного тюремщика. Он курит, смеётся напару с друзьями, попивает пиво. Я бы с таким не дружил, но на гитаре бы научил играть.
        — Джон, — обращается к нему Айвен. Все замолкают. Джон оборачивается.
        — Чего те? — я чувствую исходящий от него смрад перегара. Он оглядывает меня с ног до головы и без интереса отворачивается.
        — Помнишь, я тебе рассказывал про пацана, который классно играет на гитаре? Это он. Знакомься, это Пол МакКартни, — он обращается ко мне, — Пол, это Джон Леннон.
        Джон лениво протягивает мне руку, а я отвечаю на рукопожатие. Он оглядывает меня с вызовом. А то — ему лет восемнадцать, наверное, а мне всего пятнадцать. Я для него мелочь.
        — Сыграешь для меня? — спрашивает он немного свысока.
        Я киваю и, прочистив горло, перетягиваю гитару со спины. Гриф под правой рукой, дека под левой. Парни выглядывают из-за спины Джона, осматривая меня с интересом. Я играю "Twenty Flight Rock". Джон, наклонившись к уху белобрысого парня, шепчет так, что я слышу: «Нихрена у него гитара настроенная». Как только я начинаю петь, он застывает на месте, раскрыв рот.
        Мне удаётся сделать ни единой ошибки. Я не думал, что так сыграю. Не зря я так много тренируюсь! Его друзья аплодируют мне, я благодарю, но вижу, что Джон стоит смирно, держа накренившийся стакан, из которого почти проливается пиво. Я прощаюсь со всеми и спешно ухожу, а мне в спину летят возгласы: «А почему он играет на перевёрнутой гитаре?» Я даже не оглядываюсь на Джона, стоявшего с перекошенным стаканом пива в руке.
 
***

  С той встречи в Вултоне проходит две недели, когда я вновь оказываюсь там, катаясь на велосипеде. Я много думал о встрече в церкви. Будут ли эти парни играть лучше? Встречусь ли я с ними ещё? Ливерпуль всё-таки небольшой город, в котором люди, расходясь, сходятся снова и снова, встречая друг друга в самое неожиданное время.
        И тут я вижу того самого белобрысого парня из группы Джона. Я сворачиваю на другую дорожку, а он идёт прямо за мной. Я сворачиваю ещё раз, и он вновь поворачивает за мной. Парень машет мне рукой, чтобы я остановился.
        — Привет, Пол. Я Пит Шоттон, друг Джона, — он протягивает мне руку. Я протягиваю её в ответ, и мы их пожимаем, — не думал, что увижу тебя здесь. Мы уже неделю тебя ищем.
        — Меня? Зачем? — спрашиваю.
        — Мы с Джоном много обсуждали твою игру. Ты очень круто играешь, круче всех нас. Ты его очень впечатлил, хотя он такой, не очень впечатлительный. Он хочет, чтобы ты тоже играл с нами. И научил его настраивать гитару.
        Это меня удивляет. Я не рассчитывал на приглашение в группу.
        — Эм... хорошо, — запинаюсь я. — Только я уеду на пару месяцев. В лагерь. Поэтому смогу с вами играть только с осени.
        Пит улыбается мне и протягивает руку для рукопожатия, а потом уходит, не попрощавшись.
        Мне в голову ударяет предчувствие чего-то большего.