Научный Альянс

Дистория космического сдвига

Вспышка. Дрейф. Чувство невесомости. Разум постепенно обретает форму, из туманного небытия появляются мысли и воспоминания - пока лишь на верхнем подсознательном уровне, но уже что-то… Разрозненные фрагменты, как кусочки психоделического паззла, стремительно восстанавливают прежнюю структуру. Наконец, пробуждается сознание - клубок агонизирующих концепций, пытающийся удержаться на разбитом фундаменте. Память частично утрачена и теперь напоминает кусок древней ветоши, а не крепкое полотно. Крайне неприятно, однако на первое время этого должно хватить - говорят, некоторые Разведчики восстанавливались даже после гораздо более сильной амнезии… Первым делом - идентификация, затем оценка происходящего и всё остальное. Так, имя есть, и вроде бы даже правильное.

Хептомей попытался открыть глаза, но ничего не произошло. Он не мог даже понять, где они должны находиться. Запоздало пришла мысль о том, что нервная система частично распалась. Усилием воли Разведчик запустил рост новых нейронов из доступной биомассы, не особенно заботясь об их расположении - всё равно придётся что-то корректировать, ведь проделать такую операцию вслепую с первой попытки по определению невозможно. Карта мозга также оказалась утрачена, но Хептомей просто воспроизвёл сохранившиеся у него отделы ещё несколько раз. Думать стало гораздо легче, и на ум пришли решения некоторых проблем. Ещё бы добраться до управления кауформой…

К телу наконец вернулась чувствительность, и он обнаружил, что представляет собой просто кучу перемолотой органики с небольшим перекрученным куском плоти посередине, парящим возле твёрдой холодной поверхности. Из памяти удалось выудить несколько сотен анатомических схем, но Разведчик никак не мог припомнить, к какому же биологическому виду относился ранее. Решив разобраться с такими мелочами позже, он возобновил рост, пропустил через доступное органическое вещество нити-щупальца, поглотил эту материю, отрастил штук восемь конечностей, рассыпал по телу все органы чувств, какие удалось подключить к мозгу, и принялся осматриваться.

Он находился в главном зале корабля с красивым, хоть и потерявшим для него смысл, названием «Экседим» - универсального транспортника, модифицированного специально для эксперимента… Все подробности вспомнить никак не удавалось, но это был пробный запуск совершенно нового типа машины времени. Хептомей и двое его коллег должны были отправиться из одного колонизированного организацией мира в другой, чтобы проверить, насколько легко отследить их перемещение, а также, если появится возможность, выявить недостатки такого способа. Что ж, проблемы, очевидно, оказались более заметными, чем думалось разработчикам… И вряд ли теперь удастся понять, что именно привело к катастрофе - ошибка в расчётах, какой-то неучтённый внешний феномен, или же просто вычислительному центру не хватило мощности для завершения необходимых операций.

Из зала было убрано всё, кроме дополнительных компьютерных терминалов, кабелей, каких-то труб и загадочных приспособлений, вероятно, бывших частью испытываемого механизма. Сейчас на корабле царила абсолютная, мёртвая тишина, нарушаемая только тихим шорохом и стуком обломков, движимых слабыми потоками ветра от движений очнувшегося существа. Оттолкнувшись от стены, Хептомей подлетел к самому большому экрану и попытался включить систему. Скорее интуитивно, чем осознанно он замкнул несколько разорванных проводов и повернул ручку питания. Зажёгся свет, и компьютер, натужно скрипнув, очнулся.

Первым делом Разведчик обратился к диагностической сети, желая как можно скорее определить нынешнее состояние корабля. Результаты оказались удручающими - судя по всему, он перенёсся крайне неаккуратно и, может быть, не полностью. Напрочь отсутствовала кабина, машинное отделение со всем содержимым было рассечено всего в метре от ближайшего коридора… Фактически, от «Экседима» остались только главный зал, окружённый совершенно разгерметизированными коридорами, да пара спасательных капсул, одна из которых чудом оказалась неповреждённой. Кроме того, на микроуровне корабль выглядел многократно хуже, чем в масштабе - по всему его объёму отсутствовали крошечные кусочки вещества, и автоматическая ремонтная система была бессильна восстановить больше пары процентов исходной аппаратуры. К счастью, её вполне хватало для автономной работы, и Хептомей продолжил анализировать ситуацию.

Часы показывали, что с момента старта прошло чуть меньше недели. Все маяки работали исправно, и Разведчик с горечью подумал, что, если его до сих пор не нашли, выбираться придётся самому. Львиная доля корабельного оборудования обратилась в прах, едва ли подлежащий восстановлению доступными средствами, но что-то наверняка можно было использовать для постройки простенького двигателя и коммуникатора. Подключившись к терминалу, Хептомей принялся загружать в свой мозг все имеющиеся сведения, одновременно перезапустив внешние сенсоры корабля. Знание о происходящем снаружи в любом случае было жизненно важным. Посмотрев на то, что они показали, Разведчик почувствовал пробежавший по телу неприятный холодок.

Это определённо была не та часть космоса, которую он ожидал увидеть даже в худшем случае. Во все стороны простиралась монотонная пустота, лишь кое-где разбавленная разреженными облачками мягко светящейся золотистой пыли. Нигде не было ни звёзд, ни туманностей, ни вообще хоть чего-то узнаваемого… Но далеко, на чудовищном даже по астрономическим меркам расстоянии, виднелась исполинская громада странных очертаний. Хептомей не мог даже предположить, что это такое - машина, организм, произведение искусства или нечто принципиально иное. Поражающий воображение пейзаж давил на психику, угнетал своей зловещей монументальностью. Разведчик поспешил отключиться от приборов, просто выведя на экран строчки текста с парой диаграмм. Ориентируясь по ним, он записал на соседнем мониторе десяток простых аксиматических уравнений и, немного помедлив, принялся вычислять своё местоположение.

Прошёл час. Хептомей определил последние цифры и недоверчиво взглянул на результат. Пробежав по всем расчётам ещё три раза, но получив тот же самый ответ, он нервно закрыл глаза и сжался. По всему выходило, что возвращаться некуда. Корабль дрейфовал не в одной из многочисленных реальностей дельта-потока. Здесь шла только одна линия времени, лишённая каких бы то ни было вероятностных ветвлений. Даже если всё остальное мироздание, включая Альянс, продолжало где-то быть, относительно Хептомея его вообще не существовало. Стало ясно, почему помощь до сих пор не прибыла. Коллеги, друзья, миллиарды лет истории, бессчётное множество вещей, вся прошлая и будущая жизнь… Всё кануло в Лету, и лишь отдельные крохи сохранились внутри обрывочных воспоминаний.

Но, кроме уже известных Альянсу сведений, Разведчик с удивлением обнаружил в своей памяти и обрывки совершенно новых концепций, едва постижимый смысл которых перечёркивал почти все знакомые ему представления о мироустройстве. Градиент переменных, Нити Екаа, архикод… Откуда они взялись, он не имел ни малейшего понятия, хотя смутно догадывался, что при запуске машины прошёл через некую незнакомую область бытия, лежащую далеко за пределами доступного даже его улучшенному мышлению мира. Однако открывшуюся картину можно было схематично изобразить всего лишь несколькими линиями или прямоугольниками, что Хептомей и сделал. Эх, передать бы это на базу. За такую информацию там бы душу продали! Да только есть ли ещё хоть кто-то, с кем можно поделиться?..

Не справившись с нахлынувшими эмоциями, он резко ударил одной из рук в жёсткую металлическую стену. Брызнула кровь. Мозг ответил на травму тревожным сигналом. Боль немного отрезвила, и Хептомей поспешил собрать густые красные капли, пока они не испортили аппаратуру. Давно забытые горестные чувства понемногу отходили на задний план, уступая место холодной решимости. Хептомей, распрямившись сотней узловатых щупалец, принялся носиться по останкам «Экседима» и собирать куски устройств. Некоторые из них он сразу же соединял друг с другом, мастеря новые измерительные приборы. Раз уж ему было суждено здесь остаться, скорее всего, навсегда и в одиночестве, следовало хотя бы попытаться понять природу местной реальности, дабы решить, что с нею можно сделать.

Кроме того, Разведчик не забыл и о собственном улучшении. Если с телом всё было в относительном порядке, то вот психика, буквально сшитая из частей трупов, начинала сдавать. Несколько раз Хептомей ощущал волны первобытного, стихийного ужаса, вынуждающие его вжиматься в стены зала, тщетно надеясь сбежать - и то, что он отчётливо понимал своё абсолютное одиночество, делало ситуацию ещё хуже. Спасло его лишь то, что в бортовом компьютере нашлась корректирующая программа, из которой удалось сделать подавитель настроений. Прикинув, что самопальный мем вряд ли продержится дольше пары часов, Хептомей принялся за работу с утроенным усердием.

Наконец, всё было готово. В глубине массивного объекта, висящего посреди бескрайней черноты, зажёгся свет, вырываясь наружу через многочисленные кривые трещины. Из одной дыры, отодвинув кусок холодной обшивки, показалась почти человеческая рука - жилистая, узловатая, с сухой морщинистой кожей. Скрюченные пальцы, пошарив по поверхности корабля, ухватились за какой-то выступ. Мышцы напряглись, и следом за первой рукой показалась ещё одна. За ними выползли многочисленные тонкие щупальца, на ходу сгибаясь и превращаясь в суставчатые ноги с присосками. Двигаясь плавно, как возможно только при отсутствии гравитации, странный организм укрепился на блестящем оранжево-золотистом металле, аккуратно вытянул из дыры своё толстое, напоминающее личинку тело и принялся расставлять вокруг себя жутковатого вида инструменты, от которых внутрь корабля тянулись тонкие кабели.

Закончив подготовку, Хептомей с безразличной неторопливостью переполз на противоположную сторону своего нового дома. Там он впервые за всё время поднял увенчанную набором перистых антенн голову к таинственному объекту, заслонявшему собой огромный кусок неба, и долго, не шевелясь, смотрел на него. Затем, хлопнув по обшивке «Экседима» ладонью, перелетел к ближайшей пробоине и обвёл взглядом беззвёздный космос, после чего нырнул вниз, в искусственный свет. Что-то сместилось, корабль вздрогнул, слегка сжался, сдвинулся с места и, стремительно набирая скорость, помчался в сторону единственного ориентира этой бессмысленной вселенной.

Чем бы он ни оказался, на ближайшие пятьсот восемь лет у Разведчика появилась цель существования. А остаток вечности - как получится.

Гость из неведомого.

Я вновь и вновь говорю Вам: не вызывайте Того, кого
не сможете Покорить воле своей. Под сими словами
подразумеваю я Того, кто сможет в свою Очередь
призвать против Вас такие силы, против которых
бесполезны окажутся Ваши самые сильные
инструменты и заклинания.

Г. Ф. Лавкрафт, «Случай Чарльза Декстера Варда» (1927)

Рыжий неторопливо шёл по коридорам «Гоканарау». Длинный – вот первое прилагательное, что приходило на ум при виде него. Высокий, с несоразмерно длинными конечностями, тонкими паучьими пальцами, вытянутым узким лицом – эдакий человек-аршин. Однако из-за бескомпромиссно-рыжих волос, которые он обычно вязал в хвост, его рабочим псевдонимом был всё же не «Длинный».

В действительности Рыжего звали Роберт Гартариан, и он руководил «Гоканарау» – центральной базой Андивионского Научного Альянса в этом мире. Свой псевдоним он терпеть не мог, но приходилось.

«Так, какие на сегодня дела… Проверить, как идёт строительство западного крыла, проведать «тройку», выяснить результаты по «двойке» – пока вроде бы всё. Начнём с самого будничного и неинтересного», – решил Рыжий, направляясь к стройке.

База была заложена сравнительно недавно и до сих пор достраивалась. В принципе, строительство было завершено ещё несколько месяцев назад, однако затем произошёл один неприятный инцидент. Несколько человек погибло, изрядная часть западного крыла пришла в полную негодность, а меры безопасности «тройки» пришлось серьёзно пересмотреть. Второй раз подобный промах был просто недопустим – он и так слишком дорого обошёлся.

«Тяжело учёным, которые пытаются докопаться до сути самых странных, жутких и причудливых предметов. Трудно агентам, которые их разыскивают иногда в самой заднице мироздания; захватывают, несмотря на ужасы, от которых поседеет кто угодно; и умудряются доставить их сюда, порой даже не превратившись неведомо во что. Но насколько тяжело быть Стратегом, вынужденным координировать действия и тех, и других!» – думал Рыжий, кивая встреченным сотрудникам. Некоторые шли явно с фронта работ – их можно было опознать по удивлению, притаившемуся где-то на дне глаз. Да, «тройка», как называли на жаргоне третий объект, наделала там дел, некоторые из которых не укладывались в голове даже закалённых сотрудников Альянса.

Рыжий, например, никогда не мог и предположить, что с регихалком может случиться такое.

Сейчас о произошедшем почти ничего не напоминает, а восстановление пострадавших перекрытий идёт полным ходом, однако ставящие в тупик аномалии там находят до сих пор. А что было в самое первое время после инцидента… По-прежнему достаточно прикрыть глаза, чтобы вспомнить однажды увиденное в мелочах. Оборудование из новейших сверхпрочных материалов, рассыпавшееся в пыль, словно прошли миллионы лет. Алфизическая линза, которая к моменту обнаружения падала на пол в течение нескольких мучительно долгих часов и, согласно расчётам, должна была долететь до него через пару суток – время для неё замедлилось в разы. Простое прикосновение одним пальцем к корпусу прибора оставило на нём вмятину, словно контакт произошёл на умопомрачительной скорости. Деревянный табурет, причуда одного из сотрудников, весь покрылся молодой зелёной порослью. И, пожалуй, самое ужасное – деформированный скелет, на шее которого была абсолютно целая голова новорождённого младенца…

Рыжий потряс головой, отгоняя непрошенные видения. Сейчас почти все эти последствия ликвидированы. А вот с самим источником проблем нужно что-то решать.

«Пожалуй, не помешает выстроить для него отдельное место сдерживания – всяко безопаснее будет», – мимоходом подумал Стратег местного филиала и решительно направился дальше.

Помещение было заполнено компьютерами и другой, более своеобразной вычислительной аппаратурой. Здесь обрабатывались и анализировались все данные, полученные в ходе экспериментов с «тройкой» в соседних лабораториях. Приборы были расставлены в идеальном порядке, нигде не было ни пылинки. Резкий контраст с только что посещённым районом строительства.
– Никакой подвижки, – устало сообщил Гилберт, мрачно скривив губы. – За столько-то времени!

Учёный третьего класса негодовал. Мышлению истинного сотрудника Альянса претила мысль, что что-то в этом мире может оказаться полностью непостижимым. Он был готов утверждать, что любая аномалия подвластна человеческой мысли, однако третий объект пока что сопротивлялся любой попытке объяснения. Исследователи обламывали об него зубы.
– Никакой? – мрачно переспросил Рыжий.
– Ни малейшей, – отозвался учёный, выводя на экран изображение. Тёмная вулканическая порода с редкими вкраплениями блестящего обсидиана образовывала широкое, метра два в диаметре, кольцо. Следов обработки видно не было. Несколько снимков демонстрировали странный предмет со всех ракурсов.
– Мы по-прежнему знаем только одно: объект каким-то образом искажает время в некотором радиусе от себя. Иногда, по неустановленной закономерности, радиус экспоненциально возрастает, а потом возвращается в норму. Время, как правило, замедляется – обратные случаи единичны – но точно установить, что происходит в зоне искажённого времени, не удаётся. Похоже, там серьёзно изменяются физические константы. Результаты исследований бывают… скверными.
– То есть мы не можем установить ничего? – уточнил Стратег, – Оборудование отказывается работать?
– Именно так, – отозвался Гилберт. – Алфизический сканер показывает чёрте что – алфизики утверждают, что подобные настройки не могут существовать и не поддаются расшифровке. Кауформа… У нас вышел из строя уже четвёртый спектралограф, когда мы в очередной раз пытались прозондировать Омниму вокруг тройки. Я, конечно, понимаю, что технология новая и ещё не откалибрована, но таких частых поломок просто не бывает. Во всём вина этой штуковины, я уверен.
– Я так понимаю, в причинах инцидента вы тоже до сих пор не разобрались?
– А вот тут есть сдвиг! – оживился учёный, выводя на экран какую-то замысловатую схему. – Тут лёд тронулся! Непосредственно перед инцидентом было отмечено очередное экспоненциальное расширение временного искажения, по темпам роста превышавшее все зафиксированные ранее. Согласно расчётам, при отсутствии сдерживающего фактора оно могло захватить значительную часть базы. Для предотвращения было принято решение испытать новый вариант мер безопасности и задействовать темпоралит.

Рыжий припомнил, что этот недавно синтезированный материал под действием электрического тока существенно ускорял ход времени. Как мера противодействия «тройке» он выглядел вполне разумно, и сам Стратег незадолго до инцидента одобрил испытания.

Как оказалось, зря.

– Мы думали, будет как с волнами, – вещал Гилберт, изучая какой-то фрагмент схемы на экране. – При интерференции волны в противофазе взаимно гасят друг друга. Мы считали, что ускоренное время погасит время замедленное… Однако случилось совсем не так - темпоральные искажения, скорее, смешались… Но не до конца. Поэтому вместо однородного нормального течения времени получилось то, что получилось. Своего рода хрональный хаос, неравномерный калейдоскоп ускорения и замедления. Вот она, примерно восстановленная картина событий, – учёный указал на одну из схем. - Здесь указаны основные очаги искажений и их полярность.
– Ага, – Стратег присмотрелся к изображению внимательнее и начал улавливать общую логику. – А вот здесь я вообще только что был.

На указанном месте значился замысловатый спиралевидный значок. На деле же там находилась на редкость устойчивая петля времени, которую до сих пор не удавалось ликвидировать. Кто-то из сотрудников даже чуть было не застрял в ней – бедолагу с трудом удалось вытащить, но закольцованное время осталось. Эта аномалия была одной из причин, по которой работы до сих пор не были завершены – периодически время откатывалось назад, к инциденту, и над петлёй непременно рушился потолок.
– В общем, мы поняли, что хронолит и темпоралит здесь недопустимы, – подытожил исследователь. – Как и вообще известные в настоящий момент технологии работы со временем. Объект требует повышенных мер безопасности, исследовать пока не удаётся… Предполагается поставить статус «Отион», если в ближайшее время не будет результатов.

Судя по кислому тону Гилберта, перспектива запрета на исследования его не прельщала.
– Сейчас мы планируем возвести вокруг камеры хранения объекта многомерную блокировку, – сообщил учёный. – А в дальнейшем, когда наладим производство оборудования – поместить в искусственное измерение, оттуда точно не выберется никакое искажение. Что скажете?

Рыжий прикинул различные варианты.
– Одобряю, – кивнул он. Пока что это выглядело наиболее целесообразным вариантом решения проблемы «тройки» – изолировать её ото всех и тем обезопасить базу и человеческие жизни.

Ближе к вечеру, разобравшись с основными делами, Роберт Гартариан стоял у окна и смотрел вдаль, на невысоко приподнятое над горизонтом Солнце. Сторонний наблюдатель долго пытался бы понять, рассвет это или закат, если оно низко висит где-то на севере. Однако сотрудники «Гоканарау» давно усвоили – здесь светило никогда не поднимается выше, лишь совершает обход по кругу.

Когда первый корабль Альянса, способный совершать переходы между мирами, проник в ближайший стабильный поток и облетел по орбите альтернативную Землю, изумление исследователей было колоссальным. В параллельном мире отсутствовала Атлантида! Куда-то пропал целый огромный материк, значительная часть океана и островов, да и сама планета казалась гораздо меньше, чем должна была быть. Само собой, не было в этом новом мире и Андивиона, и вся история пошла по совсем другому пути. Открытие вызвало в Альянсе переполох.

Несколько позже детальное исследование нового мира помогло объяснить странную аномалию. Многомерные окна позволили найти пропавшую область, которую впоследствии назвали Обратной стороной Земли.

Это было странное место. Солнце здесь никогда не заходило, фауна и флора значительно отличались от таковых на всей остальной поверхности планеты, и нигде не было ничего, напоминающего о пребывании человека. Тем не менее, скрытая от всех остальных глаз территория была признана идеальным плацдармом для колонизации неосвоенного мира. Обратной стороне Земли присвоили номер первого объекта, и вскоре на горном плато Гоканарау, заваленном базальтовыми глыбами причудливых форм, была заложена одноимённая база. Так был сделан первый шаг в освоении безграничного Мультиверса.

Немногим позже в реестры был занесён второй объект. На одной из гор близ стены Греньона, уникального геологического образования, наблюдались аномалии, подозрительно похожие на результат разумной ингенионной деятельности. Сейчас дипломаты пытались установить контакт с неизвестными обитателями горы, а недавно курировать проект отправился лично один из Совета Стратегов.

Спустя несколько месяцев экспансия продолжилась, и на Обратной стороне была заложена вторая база, «Рамагда». Строительство и по сей день было закончено лишь на треть, однако она уже функционировала и занималась некоторыми исследованиями, невзирая на спартанские условия. Не обходилось, правда, и без накладок – буквально полчаса назад на теленекс Рыжего пришло сообщение о неполадках в работе какого-то оборудования. Впрочем, как подытожили обитатели «Рамагды», проблемы оказались незначительными и в скором времени были ликвидированы. Роберт принял сообщение к сведению, а потом переслал Каракурту – на всякий случай.

Замыкающий троицу Стратег, известный под псевдонимом Каракурт, был личностью в высшей степени примечательной. Великолепный аналитик с разумом цепким, как у Библиотекаря, он умел сопоставлять малозначительные, внешне никак не связанные факты и извлекать из них бесценную информацию. Достаточно сказать лишь о том, что в те времена, когда разнообразные исследователи паранормального делали первые шаги по объединению и ещё не успели стать Андивионским Научным Альянсом, это Каракурт вышел на них, а не они на него. Некоторое время он был «вольным стрелком», классическим сумрачным гением, изучавшим отклонения от традиционной картины мира, но потом по незначительным крупицам информации сумел отыскать гораздо более крупных игроков в весьма удачный момент. Способности его были высоко оценены, и через некоторое время Каракурт вошёл в Совет Стратегов. Когда обсуждался состав руководителей первой экспедиции в другой стабильный поток, его кандидатура была выдвинута одной из первых.

Поэтому все, даже самые ничтожные мелочи немедленно отправлялись к нему на анализ. Как, например, вот это известие. В аналитических построениях Каракурта даже эта деталь могла сыграть важную роль.

А вскоре после закладки второй базы на плато Гоканарау был откопан третий объект – «Кольцо стазиса». И уж с ним неприятностей оказалось гораздо больше, чем с новой базой. До сих пор не было даже понятно, природная это аномалия или искусственная – по крайней мере, следов обработки на артефакте никто не нашёл. Да и откуда бы на безлюдной Обратной стороне Земли взяться искусственному предмету? Правда, некоторые исследователи осторожно указывали на то, что на некоторых базальтовых скалах можно было найти весьма похожие на неизвестную письменность отметины. Но даже если это в самом деле были надписи, время слишком хорошо поработало над камнями, чтобы таинственные тексты можно было расшифровать. Поэтому их загадка оставалась нераскрытой, как и тайна «тройки».

Рыжий помотал головой, стараясь хоть на время вытрясти оттуда осточертевший третий объект, а затем отправился в жилой сектор – ужинать и спать. Хоть многие и шутили на тему того, что Стратеги денно и нощно заботятся о покое Альянса, а потому никогда не спят, к нему это явно не относилось.

Всю следующую неделю не было никаких инцидентов. На «двойке» дела шли с переменным успехом – в первый контакт удалось вступить, и теперь дипломаты пытались преодолеть барьер разных понятийных плоскостей. Сущности, населявшие гору, оказались очень далеки от обычной человеческой логики. У камеры содержания «тройки» начали возводить линию многомерной блокировки, однако с учётом нехватки ресурсов работы продвигались медленно. С «Рамагды» ещё дважды поступали сообщения о неполадках, но на недостроенной базе это было вполне естественно.

Словом, до того памятного утра всё протекало мирно и спокойно.

Самим утром тоже ничто не предвещало бед. Двое сотрудников службы безопасности, ожидая, когда их сменят, отчаянно зевали и травили бородатые байки из богатого фольклора Альянса. Смена что-то не торопилась, стражники же за тихую ночь успели порядочно устать, но держались изо всех сил.
– И тут-то он и говорит… – один из напарников, почти довёдший одну из историй о неуловимом Разведчике до кульминационного момента, замолчал и внимательно уставился на экран внешнего наблюдения. – Стоп, гляди-ка. Что-то приближается!

Второй немедленно подобрался, дёрнул себя за кончик бороды и тоже вперил взгляд в экран. В самом деле, откуда-то с юга к «Гоканарау» стремительно летела серебристая точка.
– Со второй базы, что ли? – тихо спросил первый, не отрывая глаз от приближающегося объекта. – Она как раз на юге, помнится…
– Скорее всего, – так же тихо ответил другой. – Больше здесь, по идее, летать некому… Но орудия на всякий случай надо приготовить.
– Согласен.

Неопознанный летательный аппарат вскоре приблизился и оказался старым пассажирским судном Альянса, пусть и явившимся без предупреждения. В ту пору полностью пренебречь законами аэродинамики не удавалось, и посему корабль сохранил общую обтекаемость и даже крылообразные выступы, напоминая причудливую футуристическую версию самолёта.
– Отбой тревоги, – решил первый, услышав, наконец, запрос на посадку. – Хотя интересно, конечно, что они здесь забыли… Но главное – когда, блин, явится смена?!

Рыжему о приближающемся визитёре доложили одному из первых. За посадкой массивного аппарата он уже наблюдал из окна, выбрав удобный ракурс. Корабль сел, и его недра немедленно стало покидать большое количество людей. Очень большое количество. «Установить цель прибытия», – это было первым распоряжением, которое Стратег отдал, узнав о приближающемся судне, и теперь, глядя на то, сколько народу прибыло, с особо острым нетерпением ждал ответа.

Ответ вскоре прибыл. И оказался совершенно неожиданным.
– Это беженцы с «Рамагды». По их словам, ситуация на базе полностью вышла из-под контроля.
– Беженцы? – переспросил Роберт недоверчиво. Ситуация приняла неясный, но однозначно скверный оборот, который не сумел просчитать даже Каракурт. В этом следовало как можно скорее разобраться.
– Именно так, – мрачно подтвердил ассистент. – Их руководитель, Дмитрий Раммосар, настаивает на немедленной встрече с вами.

С Раммосаром, учёным пятого класса и руководителем «Рамагды», Рыжий был знаком, хотя и не слишком хорошо. Раньше Дмитрий производил впечатление адекватного человека, с которым вполне можно было общаться. Оставалось надеяться, что это не изменилось – требовалось как можно скорее выяснить, что же такое произошло, и Раммосар казался вполне подходящей кандидатурой для расспросов.
– Хорошо, – кивнул Гартариан. – Нам действительно не помешает поговорить…

Руководитель покинутой базы мало изменился. Всё тот же высокий мужчина неопределённого возраста с хищными чертами лица и волосами цвета соли с перцем. Однако на его лице были видны отчётливые следы усталости, под глазами появились мешки. А на дне самих глаз поселилась едва заметная тень страха.

Они обменялись приветствиями, и учёный сел напротив Стратега.
– Вы наверняка ждёте объяснений, – заговорил Раммосар, – и сейчас они последуют. Ситуация на «Рамагде» действительно вышла из-под контроля, но, Великая Омнима, вы даже не представляете, что скрывается под этими словами! Мы столкнулись с чем-то таким, что превышает своей опасностью даже третий объект – и поверьте, сейчас я не преувеличиваю! А хуже всего то, что нам почти ничего не известно о новом враге. Есть лишь некоторые догадки да немногие данные, которые ещё предстоит расшифровать. Однако уже сейчас очевидно, что мы столкнулись с чем-то действительно чудовищным.

Дмитрий ненадолго замолчал. Рыжий напряжённо ждал продолжения.
– Итак, сейчас я расскажу всё. С самого начала.

Всё началось, когда погас свет.

Только что «Рамагда» жила своей спокойной жизнью – насколько спокойной она может быть на недостроенной базе. Всё шло своим чередом… И тут, совершенно неожиданно, без всяких предпосылок, освещение пару раз мигнуло, а затем вся база погрузилась во тьму.

Дмитрий Раммосар, научный руководитель «Рамагды», оторвался от записей и уставился на погасший светильник со странной смесью гнева и недоумения. Внезапно наступившая темнота застала его врасплох, и какое-то время Дмитрий просто моргал, надеясь, что свет вот-вот вернётся. Этого, однако, не произошло. Раммосар скосился на окно, откуда низкое солнце слало одинокий луч, покачал головой и встал из-за стола. Постоял немного на месте, покачиваясь с носка на пятку, а затем вышел в коридор.

Как и следовало ожидать, там царила та же тьма египетская. Беспросветный сумрак, хоть глаз коли – особенно если учесть, что в этой части коридора окон не было. Некоторое время безуспешно попытавшись приноровиться и хоть что-то рассмотреть в окружающей мгле, Дмитрий плюнул на это дело и активировал встроенный в теленекс фонарь. Немигающий бело-голубоватый свет озарил небольшое пространство.

«И то хлеб», – констатировал про себя учёный.

Как бы то ни было, энергоснабжение, похоже, прекратилось на всей базе. Видимо, он не зря считал, что этот последний проект принципиально новой энергетической ячейки, способной работать неограниченно долго – чистой воды антинаучная ересь. Попытки создать перпетуум-мобиле никогда ещё не доходили до значимых результатов. И здесь, скорее всего, история повторилась – хвалёный экспериментальный образец, похоже, только что приказал долго жить. Тем не менее, в этом следовало удостовериться.

Рядом послышался звук открывающихся дверей. Раммосар перенаправил луч фонаря в ту сторону. Это оказался Шмеерсон, работник четвёртого класса и один из руководителей строительства. Роскошные усы непричёсанны, серые глаза жмурятся от яркого света.
– Не надо меня слепить, пожалуйста, – хмуро попросил он. – Мне моё зрение пригодится ещё, а восстанавливать больно хлопотно.

Дмитрий отвёл луч в сторону, и носатое лицо технического сотрудника скрылось в тени. Тем не менее, просто так оставлять собеседника в покое он не собирался.
– Что вообще происходит? Почему сбой?
– Без понятия, – буркнул Шмеерсон. – Хотя на стройке, конечно, всякое случается… Собственно, выяснять я и иду. Щас из своих охламонов душу вытрясу – а то ишь… Устроили тут…
– Вытрясайте, только вернуть не забудьте – нам они живыми пригодятся, – хмыкнул Раммосар. Работник, кажется, кивнул – точно было не разобрать – и послышались удаляющиеся шаркающие шаги.

«В каком бардаке мне приходится работать, право слово, – подумал он, когда поступь Шмеерсона окончательно затихла. – Вечером потребую полный отчёт о произошедшем. Ибо какого чёрта?»

Свет вернулся через полчаса. Впрочем, особого порядка он не принёс – кругом царило нервное возбуждение, все переговаривались, обсуждая странное происшествие. Кое-где даже приостановилась работа – пришлось сделать особое внушение. Задержки никому не шли на пользу – если, разумеется, этот никто не хотел жить на недостроенной базе дольше необходимого. Ритм жизни «Рамагды» понемногу стал возвращаться в привычную колею.

Вскоре после этого Дмитрий вновь говорил со Шмеерсоном. Тот заверил, что всё в полном порядке – по какой-то причине отошёл контакт, и снабжение базы энергией прекратилось. Звучало вполне логично, и Раммосар, пожалуй, даже поверил бы, если бы не едва заметная неуверенность, с которой говорил работник – казалось, он сам старался себя убедить в том, что всё было именно так.

«Может, у меня просто мнительность разыгралась, – осадил себя руководитель. – В конце концов, всё работает – что я умножаю сущности?». Но зарубку в памяти сделал – что-то может быть нечисто. И ещё на всякий случай отправил краткий отчёт о случившемся на центральную базу. Вряд ли на «Гоканарау» это хоть кому-нибудь интересно, но раз уж сказали, что «вся информация должна предоставляться Стратегам» – что ж, да будет так.

К вечеру возбуждение улеглось. Промышленный сектор продолжал синтезировать регихалк и другие необходимые материалы, в жилом всё шло своим чередом, продолжалось достраивание основной части базы. А в северном крыле продолжали заниматься своими странными делами спектралоги. Изучение Омнимы – вообще достаточно причудливая научная дисциплина. Однако сейчас, на «Рамагде», они замахнулись на нечто невероятное. Они собирались искусственно синтезировать стабильную кауформу – проще говоря, самостоятельно создать полноценную душу! В самом Андивионе давно рукой махнули на подобные исследования, однако группа учёных, обосновавшихся в недостроенном крыле, утверждала, что нашла принцип. Что ж, пока им позволяли заниматься исследованиями – никакого вреда их занятия никому не несли.

Кстати о спектралогии – вот ведь, стоит только вспомнить. Навстречу Раммосару по коридору шёл Самарин – глава вышеупомянутых учёных и инициатор их таинственных штудий. Худой, сутулый, чуть лысеющий, как всегда, похожий на побитую жизнью мышь, в этот раз Самарин отличался от этого образа – в первую очередь, за счёт радостного оптимистичного возбуждения, которое он излучал всем существом, и широкой улыбки, гулявшей на лице.
– А, здравствуйте, Дмитрий! – широко улыбнулся он, заметив руководителя. – Знаете, сегодня по-настоящему исторический день! Сегодня мы добились первого успеха, представляете? Конечно, демонстрировать результаты пока рано, но я просто не мог не поделиться радостью… В середине дня мы в первый раз запустили установку, и знаете – получилось!
– В середине дня? – прищурился Раммосар, – Это как раз когда сбой произошёл? Никак из-за вашей «установки»?

Самарин несколько встревожился, судя по тому, как уменьшилась его улыбка.
– Нет-нет, что вы! Случайное совпадение, не более того, нам самим это отключение едва не сорвало ход эксперимента. Наши изыскания тут совершенно ни при чём!
– Я пошутил, – отозвался Дмитрий. Тем не менее, тревога учёного заставила присмотреться к нему внимательнее.
– А, – с некоторым облегчением отозвался Самарин. – Что ж, до встречи. Надеюсь уже к концу недели показать вам готовый результат. Это будет незабываемо, обещаю!

Учёный отправился дальше. Раммосар ещё некоторое время смотрел ему вслед.

Через три дня свет погас снова. «Великая Омнима, да что тут происходит?» – мысленно возопил Дмитрий, покинул кабинет и широкими шагами отправился разбираться, наводить справедливость, причинять добро и делать втык подчинённым.

В этот раз таинственный глюк энергосети привёл к более неприятным последствиям, чем просто всеобщее недоумение. На середине был прерван синтез сложной регихалковой детали. Металл ещё не был достаточно стабилизирован и вскоре попросту распался. Обошлось без жертв, но процесс пришлось начинать заново – а уж с учётом того, что обычно он занимает несколько суток, а то и дольше…

Работники продолжали отпираться отходящими контактами, прикрываться тем, что раз база недостроена, то сбои неминуемы, и тому подобным. Однако Шмеерсон в личной беседе с руководителем тихо произнёс:
– Скажу честно – не нравится мне всё это. Нет, безусловно, это может быть вызвано тем, что контакт плохой, вот сеть периодически и размыкает… Только вот никаких следов этого мы не нашли. Вообще, иногда кажется, что здесь кто-то потребляет энергию в таких масштабах, что иногда обесточивает всю базу. Я, конечно, понимаю, что это антинаучно с позиции того, сколько энергии вырабатывает ячейка, но всё же…

Раммосар припомнил недавний разговор с Самариным, где тот вскользь упомянул об «установке». К себе спектралоги приглашали мало кого, переться к ним по своей инициативе через недостроенное крыло и вовсе ни у кого не возникало охоты, поэтому что там у них происходит – вопрос открытый. Тем не менее, когда им вновь удалось пересечься, учёный торопливо ответил, что в этот день они к установке даже не прикасались. Очередное испытание проходило днём раньше, и, как можно видеть, не вызвало проблем.

Нервозность Самарина, пришедшая на смену его былому энтузиазму, Дмитрию категорически не понравилась. На всякий случай он отправил на «Гоканарау» ещё один отчёт. Сначала посомневался, не выразить ли в нём несколько больше беспокойства, но затем решил, что не стоит. Пока у него нет никаких доказательств, а без них легко можно прослыть паникёром. Кому нужна подобная репутация?

«Надо будет всё же пойти и выяснить, что там у них происходит», – принял решение Раммосар. Однако осуществить его сразу не удалось, а когда всё же пришлось – было уже слишком поздно.

Ближе к концу недели произошёл ещё один инцидент. Как ни странно, с перебоями энергии он связан не был – на нескольких компьютерах непонятно откуда появилась причудливая разновидность вируса. Все компьютерщики немедленно были брошены на борьбу с напастью, но электронная зараза стойко сопротивлялась. Дмитрий смутно пожалел о нехватке хороших ингенионных специалистов – хотя бы один подкованный техномант здесь явно не помешал бы.

Отчёт об этом тоже пришлось отправить – тут уже без лишних сомнений, вдруг на «Гоканарау» такой же вирус непонятно откуда возьмётся, а справиться с ним не удавалось почти пять часов. Неприятности росли и ширились – непонятно только, почему. Причин видно не было.

«Как бы то ни было, как минимум с одной гипотетической причиной следует разобраться», – решил про себя Раммосар. Кажется, настала пора всё же навестить северное крыло. Или хотя бы по душам пообщаться с его руководителем.
– Самарина не видели? – поинтересовался он у встреченного Кустаря.

На самом деле Кустарём его прозвали просто потому, что полное имя выговорить было сложно, а ближайший фонетический аналог звучал именно так. Кустарь был адептом одного редкого и малоизвестного религиозного течения, зародившегося в южных регионах Атлантиды в том же мире, что и Альянс. Подробности религиозных взглядов Кустаря и его единоверцев мало кому были известны, но вот причудливые имена были главной их отличительной чертой. Сам же Кустарь выглядел неприметно – невысокий, щуплый, бледный, с длинными нечёсаными волосами и бородой, а также поистине огромными очками. Нет, безусловно, в любом другом месте его бы сочли дико эксцентричным…

Но это Альянс. В Альянсе уже привыкли не обращать на безумных учёных внимания.
– Нет, – медленно ответил Кустарь, внимательно посмотрев на руководителя. – Не видел…

Пауза.
– Уже дня три как.
– Три дня?! – а ведь в самом деле, в последнее время Раммосар ни разу не видел главного спектралога. А ведь это Самарин, который обычно так и мельтешит тут и там – вездесущий, как та же самая мышь, нет да нет, а на глаза попадётся. Дмитрий хищно оскалился, – Это уже слишком интересно!..

Вскоре, собрав импровизированное совещание и обсудив сложившуюся ситуацию, руководитель выяснил интересный факт, на который до этого дня никто не обращал внимания. Все обитатели северного крыла… просто-напросто исчезли.

Вначале это не бросалось в глаза. Первым пропал один из лаборантов – в последний раз его видели за пару дней до первого отключения света. Не может же человек целую неделю скрываться, не бывая даже в столовой – есть-то он должен? Может, конечно, коллеги ему еду носили с собой… но как-то это сомнительно. Тем более что с каждым днём омниметики мелькали всё реже и реже, а на днях, можно сказать, исчезли вообще. Так с первого взгляда и не заметишь, а в принципе – более чем зловещий факт.

А уж когда Дмитрий передал сотрудником краткое содержание своих последних бесед с Самариным, напряжение достигло апогея. Картина становилась какой-то подчёркнуто инфернальной.
– Что ж, – произнёс Раммосар, когда коллективный мозговой штурм в попытках увязать исчезновение сотрудников с перебоями энергии не принёс особых успехов, – значит, придётся наконец сделать то, что я так долго откладывал. Пойти наконец в это чёртово северное крыло и выяснить, что там творится.

Наступила тишина.
– А что делать, если вы не вернётесь? – спросил кто-то. В сложившейся ситуации вопрос не прозвучал глупо – если исчезло столько людей, что стоит пропасть ещё одному?
– Если я не вернусь – собирайте манатки и валите на «Гоканарау», – отозвался Дмитрий. – Там всяко безопаснее.

Возражений не было. Вызваться на подмогу тоже никто не поспешил.

«И они через это постоянно пробирались? Безумные люди, честное слово», – подумал Раммосар, шагая меж завалов строительного мусора.

Недостроенное крыло «Рамагды» производило самое тягостное впечатление – мусор, голые стены, кое-где – даже незаделанные дыры, сквозь которые дуют сквозняки. Нужно очень сильно ценить уединение, чтобы скрываться за подобными баррикадами. «Или очень хотеть сберечь тайну», – мрачно подумал руководитель базы, переступая свежую лужу краски. Последняя выглядела здесь настолько неуместно, что он подумал о намеренном её разлитии – чтобы непрошенных гостей ещё поубавилось.

Хорошо хоть, освещение есть, на том спасибо…

Кажется, в последние дни кто-то наверху очень плохо думал о «Рамагде» в целом и о Дмитрии в частности. Свет сперва пару раз мигнул, а затем торжественно погас, оставив руководителя в полной темноте среди травмоопасного рельефа. Третий за неделю сбой оказался особенно некстати.

Раммосар ругнулся и активировал фонарь на теленексе. Обстановка тут же приобрела зловеще-романтическую атмосферу – не то сталкер пробирается по руинам, не то грабитель забрался на стройку. Или в дом с привидениями. «Тут бы фильмы снимать», – мрачно подумал руководитель, – «В жизни такие выкрутасы радуют гораздо меньше».

К счастью, фонарь позволил ему успешно избежать пары коварных ловушек, созданных не то волей случая, не то негостеприимными учёными. Помещения постепенно обретали более обжитый и ухоженный вид – кажется, Дмитрий всё же добрался до цели поисков… хотя, это как посмотреть. По-прежнему царила могильная тишина, и нигде не было видно ни одного человека.

«Куда же они, в самом деле, подевались?» – мрачно думал Раммосар, проходя через пустующие помещения, – «Под землю провалились, что ли?». Кругом по-прежнему не было видно ни одного намёка на то, куда же могла деться целая команда учёных. Стоп!

В конце коридора мерцал свет. Призрачный, неяркий, мало похожий на что-то привычное, он исходил из приоткрытой двери. Помимо теленекса учёного, это был единственный источник освещения в кромешной тьме.

«Так-так… А не сюда ли девается уходящая энергия, э?».

Где свет, там наверняка и люди. Главное, заглянуть туда как можно осторожнее – мало ли, что может произойти потом…

Раммосар как можно тише подошёл к проёму. Оттуда по-прежнему не доносилось ни звука – только всё лилось мерное бело-жёлтое сияние, напоминающее лунный свет. Глубоко вздохнув и на всякий случай взмолившись Омниме, Дмитрий набрался решимости и осторожно заглянул внутрь.

Что ж, теперь он воочию увидел, что скрывалось под словом «установка». Но видеть и понимать – разные вещи.

Большую часть помещения занимал странный, огромный, несуразный и невообразимый прибор. Несколько разномастных секций, соединённые трубами и странного вида устройствами, излучали мерцающее сияние всем своим корпусом, переливались, медленно менялись местами – внутри машины, кажется, происходила непрестанная перегруппировка. Иногда некоторые части аппарата внезапно расплывались, смазывались, кое-где исчезали совсем. Параллельно с этим в самых неожиданных местах возникали новые. Похоже, установка существовала более чем в трёх измерениях, и постоянные метаморфозы наглядно демонстрировали это.

Кроме загадочной перетекающей машины, в лаборатории было несколько столов с различным оборудованием – Дмитрий смог уверенно опознать только несколько спектралографов – и шкаф, заполненный опять же оборудованием, но в значительно большей концентрации. Ещё часть помещения скрывалась в причудливо танцующих тенях, возникающих из-за постоянных перемещений установки. Вновь никаких следов людей. Хотя…

Раммосар заметил на одном из столов несколько небольших, знакомых предметов прямоугольной формы. Блоки памяти! Вот он, ответ на все вопросы, необходимо только взять их с собой! Неизвестно, почему их здесь оставили и куда делись их владельцы, но, вполне вероятно, изучение блоков даст ответ на этот вопрос. Учёный подошёл к столу и стал складывать мнемонические накопители в карманы.

И вот тогда-то оно и произошло. Событие, которое Дмитрий будет помнить до конца своих дней, от которого ещё много лет будет просыпаться в холодном поту, после которого он найдёт у себя несколько новых седых волос.

Смех. Тихий, зловещий смех прямо за спиной, доносящийся от установки. Раммосар обернулся… И увидел.

Между узлов странной машины двигалась некая фигура. Вначале могло показаться, что это человек – высокий, смуглый и стройный, легко и грациозно шагавший по обезлюдевшей лаборатории. Однако контуры тела незнакомца и даже его лицо едва заметно расплывались, текли, точно воздух дрожал от полуденного зноя. Но воздух был неподвижен, никакого жара не было и в помине, а облик неизвестного продолжал колебаться. Смуглолицего окружало едва заметное голубоватое сияние, похожее на крошечную корону из электрических разрядов. Изредка, при резком движении, корона становилась отчётливее и сыпала искрами, а над головой и вовсе словно разгорался нимб.

На губах незнакомца играла насмешливая улыбка, в глазах плясали джигу огоньки, и даже самое его лицо было исполнено какой-то сардонической иронии.
– Ага, – весело протянуло существо. – Новый гость. Новый гость…

Голос был звучный, певучий, но, как и сам его обладатель, какой-то слишком зыбкий и неопределённый. Невозможно было понять – высокий он или низкий, мужской или женский… Ясна была только интонация – язвительная и саркастическая, словно незнакомец насмехался над всем миром и получал от этого неимоверное наслаждение.
– Ты ведь всё равно ничего не понимаешь, Дмитрий Раммосар. Ничегошеньки.

Голос раздавался уже от совсем другой части установки. Учёный вздрогнул и перевёл взгляд. Светящаяся фигура была уже там, издавая всё тот же тихий смех. Дмитрий скосился на то место, где только что стоял неизвестный – там медленно таяло бесформенное туманное облачко, изредка вспыхивающее искорками электрических разрядов.
– Завидно? – спросило существо. – Жалеешь, что не способен так же?

Неизвестно, что заставило руководителя «Рамагды» в тот момент отпрыгнуть в сторону – страх, интуиция или что-то ещё – но это спасло ему жизнь. Сноп синих искр, взметнувшийся с пола там, где ещё миг назад были ноги Дмитрия, вполне мог убить его на месте. По крайней мере, одна-единственная искра, которая его задела, позволила сполна ощутить все прелести не смертельного, но ощутимого электрического разряда. В глазах потемнело, волосы стали дыбом.

«Хорошо хоть, сердце не отказало…» – машинально подумал Раммосар.

Искры исчезли, а мигом спустя на их месте сгустился воздух, потемнел, задрожал и соткался в язвительного незнакомца. Вблизи он выглядел ещё менее похожим на человека – казалось, в его теле вовсе не было суставов. Конечности сгибались совершенно плавно, как щупальца спрута или туловище змеи. Казалось, будто лишь некие внешние факторы удерживают существо в рамках какой-то формы, а в принципе для него это понятие абсолютно чуждое.

Смуглолицый с лёгкостью воспарил, поднялся на два-три метра, и оттуда, практически из-под самого потолка, уставился на Дмитрия, всё это время пятившегося к двери, с каким-то странным интересом. Примерно с таким же лицом микробиолог может смотреть в увеличительный прибор, приговаривая: «Экая забавная мелочь!».
– Радуйся, что я ещё сыт, человек, – сообщило существо. – Впрочем, скоро я перестану зависеть от одного места, и тогда, возможно, мы снова встретимся… И не факт, что я снова буду сытым, Дмитрий Раммосар. А пока… беги!

Незнакомец вытянул руки, и с них сорвался ещё один поток кобальтовых искр. Учёный увернулся, выскочил наконец за дверь, панически оглядел коридор и бросился прочь. В спину ему нёсся торжествующий хохот из кошмарной лаборатории.
– Беги, человек! Бе-еги-и-и!..
– Через несколько часов мы собрали всё необходимое, погрузились на корабль и покинули «Рамагду». Больше всего времени потребовалось на то, чтобы убедить людей, однако демонстрации особо недоверчивым записей блока памяти оказалось достаточно, – закончил Раммосар.

Несколько секунд прошли в тягостном молчании. Рыжий сцепил пальцы в замок, обдумывая сложившееся положение. Результаты размышлений категорически ему не нравились.
– У вас есть какие-нибудь версии касательно того, с чем вы столкнулись? – спросил он наконец.
– Я думал над этим, – отозвался Дмитрий. – Что ж, как мы знаем, Самарин и его коллеги пытались создать стабильную кауформу. Можно предположить, что это им удалось, но результат эксперимента вышел из-под контроля. Не знаю, так ли это, но если я прав…

Примерно к таким же выводам пришёл и сам Стратег. Свободный призрак – это всегда достаточно сложно и неприятно, уже хотя бы потому, что он не связан ограничениями материального мира. А уж призрак, воссозданный искусственно… Кто знает, какими свойствами может обладать подобное существо? Случай был беспрецедентным, и трудно было даже предположить, во что он может вылиться.
– Остаётся уповать лишь на изучение блоков памяти, которые я тогда прихватил из лаборатории…
– Они у вас с собой? – заинтересовался Гартариан.
– Да, разумеется, – учёный вытащил из карманов несколько небольших, размером со спичечный коробок, параллелепипедов. – За прошедшие часы я их так и не вынимал, и пришёл, собственно, чтобы вручить их лично вам.

Рыжий принял блоки памяти, принадлежавшие, видимо, исчезнувшим спектралогам. Есть небольшая вероятность, что там отыщется лишь крупица необходимой информации, или что её не будет вообще, но всё равно их следует изучить с надлежащим тщанием.
– Что-то ещё? – спросил он у Раммосара.
– Нет-нет, всю необходимую информацию я уже передал, – Дмитрий поднялся с кресла. Сейчас, выговорившись, он выглядел ещё более усталым, чем в начале разговора.
– Что ж, в таком случае рекомендую вам отдохнуть. Я уже распорядился предоставить вашим людям место в жилом корпусе.
– Благодарю.

Когда за учёным закрылась дверь, Роберт немного помолчал, глубоко вздохнул и повернулся к другому, почти незаметному со стороны проёму:
– Всё подслушиваешь, старый паук? Заходи уже.
– Разумеется, подслушиваю, – отозвался Каракурт, заходя внутрь, – И кстати, если не возражаешь, блоки памяти изучу я.

На всех, кто видел его впервые, второй Стратег производил неизгладимое впечатление. Невысокий жилистый мужчина с коротко стриженными тёмными волосами, в чёрной майке и широких брюках – казалось бы, всё вполне заурядно. Однако ряд черт сразу привлекал внимание, и в первую очередь – вторая пара рук, растущая несколько ниже первой, механических рук из блестящего металла. Их Каракурт вживил себе сам, ещё до вступления в ряды Альянса, и раскрывать принцип действия отказывался наотрез. Эти руки полностью подчинялись хозяину и двигались как живые – оставалось только догадываться, как он провернул такую модификацию, не имея доступа к современным технологиям. Второй же, менее заметной чертой, были глаза – чёрной была не только радужка, но и склера, из-за чего очи стратега казались двумя пустыми глазницами, что многих очень нервировало. По словам Стратега, глаза изменились в результате работы с каким-то аномальным объектом, но подробностей он не рассказывал.
– Не возражаю, – согласился Рыжий. – У тебя на это всяко уйдёт меньше времени, чем у кого бы то ни было другого. Смотри только, ардорэксперию не заработай.
– Да уж постараюсь.

Ардорэксперия, иначе именуемая жаждой знаний, была новейшей болезнью, непреднамеренно порождённой самим Альянсом. Вызывали её, как ни странно, блоки памяти – вернее, привычка работать с чужими накопителями. Результатом становились всё возрастающее желание получать информацию из самых разных источников и раздобыть как можно больше пресловутых чужих блоков, а также многочисленные расстройства сознания. Из-за этого странное заболевание иногда называли и «синдромом коллекционера».

Широкую огласку получил недавний случай, когда у одного из поражённых совершенно неожиданно произошла полная перестройка психики и личности. Настолько полная, что он даже отказался от собственного имени, взяв себе псевдоним – Либра. А кроме того – полностью переделал свой кабинет, сделав его масштабным хранилищем сотен блоков памяти, и нарёк это непотребство Библиотекой. В целом же изменения были признаны руководством Альянса скорее полезными – ненасытный до знаний мозг Либры решал сложнейшие задачи с удивительной лёгкостью.

Аналитики утверждали, что случай этот отнюдь не единичный, а первый в волне, и в ближайшем будущем прогнозировали появление других подобных индивидуумов. Даже термин новый придумали – «Библиотекари».

Согласно общему мнению, Каракурт и так был как тот самый Библиотекарь, только адекватный. Впрочем, оно и к лучшему – согласно исследованию психики Либры, подобные кадры руководящие посты занимать никак не могли.
– Я же не собираюсь заниматься этим делом регулярно, – продолжил второй Стратег. – Случай, я надеюсь, единичный, а блоков здесь, – он бегло пересчитал, – не так уж и много. Но речь о другом. Кажется, после того, как мы изучим материалы, нужно собирать совет – слишком нетривиальная ситуация. Согласен?
– Полностью, – кивнул Гартариан. – Сам собирался предложить. Я пошлю сообщение на «двойку», пожалуй – Безликому тоже нужно знать, что происходит.

Каракурт взял в руки блоки памяти, некоторое время смотрел на них немигающими бездонными глазами, после чего деловито рассовал их по карманам штанов. Те даже не изменили формы – кажется, слухи о том, что каждый карман Стратега экстрамерен, были правдой.
– Как только закончу с анализом – сообщу, – сказал он и исчез столь же незаметно, как и появился.
– …Итак, дамы и господа, свершилось – у нас есть первая теоретическая модель. Это безусловный прорыв! Всё, что требуется – две кауформы, взаимно поддерживающие друг друга. Одна является, можно сказать, подспорьем, фундаментом для конструкции, или, допустим, рабом, на котором держится всё хозяйство, вторая же кауформа в данной аналогии – безусловный барон, полновластный и могущественный. Две нестойкие сущности, взаимно стабилизирующие друг друга, как атомы в регихалке – вот он, секрет получения искусственного призрака!..
– …У нас потеря.
– Не может быть!
– Увы. Лаборант Ниогретис нас покинул – сбой оборудования фатально исказил его ауру… Светлая память.
– Светлая… Он был способным, мечтал послужить науке…
– Возможно, у него ещё есть шанс. Если первый эксперимент увенчается успехом – его имя впишут в учебники истории!..
– …Оно выходит из-под контроля.
– Похоже, мы недооценивали то, что создали. Надеюсь, ещё не поздно всё исправить…

Совет Стратегов состоялся тем же вечером. Скорость, с которой Каракурт работал с информацией, была феноменальной – он сумел разобрать её меньше, чем за один день, в рекордные сроки. Наверное, даже не прерывался на еду – от него всего можно ожидать.

Когда Гартариан пришёл в зал заседания, второй Стратег был уже там, в своём излюбленном левитирующем кресле. Вокруг него парили несколько голограмм, изображающих не вполне понятные схемы, прямо перед лицом парил круглый, ни на чём не закреплённый монитор, а четыре руки порхали на двух проекционных клавиатурах. Большая часть оборудования уже считалась анахроничной, но Каракурту так было удобнее работать. Это был решающий фактор – его аналитические способности были позарез нужны.
– Мы в заднице, – сообщил Каракурт вместо приветствия, не отрываясь от работы. Подумал и добавил: – В глубочайшей.

Это было что-то новенькое. Если уж спокойный и безэмоциональный второй Стратег говорит, что они в заднице – похоже, так и есть. Плохие новости продолжали сыпаться, как из рога изобилия.

Рыжий занял своё место за столом, в небольшом, но удобном кресле напротив. Третье кресло пустовало. Однако, буквально мигом позже пискнул и ожил закреплённый на стене переговорный экран – правда, изображения на нём так и не появилось. Безликий, третий Стратег, чрезвычайно не любил демонстрировать собственную физиономию – даже коллегам, которым она и так была прекрасно известна.

Весь совет был в сборе.
– Итак, повторюсь, мы в заднице, – вновь сообщил Каракурт, наконец отрываясь от своих таинственных дел. Большая часть голограмм угасла, если не считать сложного переплетения золотистых нитей с узелками по правую руку – что бы оно ни обозначало. Летающий экран и спроецированные клавиатуры, впрочем, тоже остались на местах.
– Положение скверное, если не сказать катастрофическое.
– Всё даже хуже, чем мне сообщили? – поинтересовался динамик экрана голосом Безликого.
– Что бы тебе ни сообщили – да, хуже, – отозвался второй. – Итак, Раммосар был прав в общих предположениях. Речь действительно идёт об искусственном призраке. Но это целое, а если рассматривать частности, детали – всё значительно гаже.

Каракурт выдержал паузу.
– Итак, первое и основное – наш визави представляет собой не одну душу, а целую систему, все компоненты которой взаимодополняют друг друга и обеспечивают существование основной, лидирующей души. Собственно, так называемая «установка», которую видел Раммосар, была нужна именно для того, чтобы осуществить первичное соединение – и потом ещё некоторое время поддерживать полученную структуру до полной стабилизации. Первым в ход пошёл лаборант по фамилии, кажется, Ниогретис – он погиб в результате несчастного случая при сборке этой самой установки. Кауформа его не успела полностью распасться, и тогда они решили задействовать её в эксперименте в качестве вспомогательной души. Эксперимент увенчался успехом.

Именно тогда и произошёл первый из серии сбоев на «Рамагде» – видимо, процесс объединения потребовал слишком много энергии. Тем не менее, всё удалось, и люди Самарина шумно радовались успеху… до поры до времени. Что-то они не учли – стабильный призрак получился вполне разумным и обладающим собственной личностью, но по какой-то причине имеющим доступ к памяти кауформы-«раба», того самого Ниогретиса. Технопризрак, как его называли создатели, очень быстро освоился в окружающем мире… и в имеющихся поблизости устройствах. А потом началось худшее.

Каракурт снова взял паузу, замолчал, уставившись куда-то в себя. Стратеги молчали, не торопили, пытаясь сообразить – куда уж хуже-то?
– Похоже, они там что-то не до конца просчитали в своих построениях, и призрак оказался недостаточно стабильным – по всей видимости, дело обстояло так. Судя по всему, через некоторое время он начал… пожирать кауформы, – наконец сформулировал мысль Каракурт.
– Что?! Как?! - хором воскликнули другие Стратеги.
– Иначе объяснить внезапную череду смертей и резкое усиление технопризрака я не могу, – мрачно ответил он, – Кроме того, через установку он иногда продолжал подключаться к энергосети «Рамагды». Когда Самарин и остальные спохватились, было уже слишком поздно – они не могли даже далеко отойти от лаборатории. Налицо ментальное воздействие. Не знаю, как технопризрак утилизировал трупы, но, похоже, в конечном итоге все исследователи пошли ему на прокорм – последние воспоминания на блоках косвенно об этом свидетельствуют.

Воцарилась тягостная тишина. Каждый обдумывал полученные сведения, пытаясь понять, что же делать в такой ситуации.
– Суммируя, – снова взял слово Каракурт. – У нас имеется опустевшая база, полностью находящаяся во власти технопризрака, который, теоретически, способен поглотить человеческую душу и притом, похоже, накопил немалую силу – руководитель «Рамагды» смог на своём опыте в этом убедиться, даром что жив остался. Тем более что пересказанные им слова призрака и информация, полученная из блоков памяти, свидетельствует об одном: вскоре наш «гость из неведомого» должен полностью потерять зависимость от установки. Что тогда он предпримет – остаётся только гадать. Что будем делать в этой связи, господа?

Обсуждение шло долго. Стратеги рассматривали разные варианты, перебирали сценарии развития событий, предлагали планы действия. В конечном счёте, решение было достигнуто.
– Изолируем базу и пытаемся задавить гадину в её же логове, – подвёл итог Рыжий. – Если же не удастся – ставим в известность Андивион, и пусть с ним борется сила всего Альянса.

Внизу шумел лес. Бесконечное зелёное море листвы колыхалось и волновалось на лёгком ветру, вдали приобретая синеватый оттенок и практически сливаясь с небом, делая горизонт неразличимым. В растительном океане серебрилась причудливо петляющая, змеящаяся лента реки. На некоторых участках она почти терялась из виду, скрываясь под раскидистыми кронами, но нигде не пропадала до конца.

Над рекой, нарушая природную идиллию, стремительно неслась стальная птица. Лёгкий воздушный крейсер Альянса, совсем недавно вылетевший с плато Гоканарау, безжалостно пожирал километры, приближая экипаж к цели. К покинутой недостроенной базе «Рамагда».

Ещё совсем недавно Обратная сторона Земли и представления не имела о подобных скоростях, но теперь пространство таяло, и вскоре на горизонте замаячила яркая полоска океана. Ещё через несколько минут корабль вошёл в широкую речную дельту и сбавил ход – пункт назначения близился. На одном из островов металлически блеснуло – показалась крыша недавно заброшенного строения.

Даже недостроенная, «Рамагда» впечатляла. В основании база имела вид правильного креста со сложной формы выступами, и уровень за уровнем возносилась вверх, постепенно сужаясь. Сооружение напоминало футуристическую версию Вавилонской башни со знаменитой картины Брейгеля – столь же причудливое, претенциозное и недостроенное.

Крейсер сделал круг в небе над островом, осматриваясь. Нигде не было ни движения, ни малейшего признака разумной жизни. Рост базы остановился, строительные машины бездействовали. Ни в одном из окон не горел свет. На взлётно-посадочном поле стояли невостребованные корабли, пустовало лишь одно место – оттуда стартовал транспортник, увёзший учёных.

Для одного крейсера места хватит.

Вначале Стратеги подумывали послать полноценный тяжёлый боевой корабль – на основе тех, что хорошо зарекомендовали себя в войне с темве – но потом передумали. Во-первых, на «Гоканарау» ни одного такого не было – просто отсутствовала необходимость в масштабных боевых действиях на пустынном изолированном полушарии, и запрашивать подобный транспорт пришлось бы в Андивионе. Во-вторых, это было попросту нецелесообразно. Огромная машина могла бы пригодиться только для одного – полного разрушения «Рамагды». Однако потерять вторую базу в планы Альянса не входило, да и не факт, что это как-то навредило бы технопризраку. В итоге остановились на простом лёгком крейсере и отряде подготовленных людей - этого должно было хватить за глаза и за уши.

Наконец, корабль сел. Некоторое время он стоял без движения. Затем двери бесшумно открылись, и на посадочную площадку стал выходить десант - несколько оперативников с недавно разработанным дезингенионным оружием, блокирующим сверхъестественные способности, и парой-тройкой собственных дарований – с паранормальной дрянью следует бороться её же оружием.
– Саймон, что-нибудь видишь? – тихо спросил руководитель группы.

Саймон, коротко стриженный невысокий человек с необычными ярко-лиловыми глазами, огляделся. Среди собравшихся то был, пожалуй, самый редкий умелец. Саймон был спиритоскопом – живым спектралографом, способным воспринимать структуры Омнимы. Подобный дар был уникален, искусственно не инициировался, и в настоящий момент в Альянсе состояло только двое подобных специалистов – всё, что удалось отыскать. Проблема была лишь в том, что дар спиритоскопа, как и многих других неординарных людей, был ограничен его же органами чувств, поэтому сквозь стену он заглянуть не мог. Разве что услышать или учуять – и то не факт.
– Снаружи чисто, – отозвался Саймон после небольшой паузы. – Внутри – посмотрим.
– Хорошо, – кивнул руководитель. – Значит, так. Делимся на две группы, проникаем внутрь и прочёсываем строение. При встрече с технопризраком – сначала дезингенионика, потом всё остальное. В идеале – зачистить базу и загасить этого урода насмерть. Не получится одолеть – удерживайте его как можно дольше и оповестите меня или «Гоканарау». Не выйдет удержать… Тогда отступление. Вопросы?

Вопросов не было. Агенты отправились внутрь.

Опустевшая база производила гнетущее впечатление. Пустые гулкие коридоры, тишина, нарушаемая лишь звуком шагов, и тьма – свет нигде не горел. Впрочем, в шлемы оперативников были встроены приборы ночного видения, так что последнее обстоятельство не мешало.

За полтора часа скитаний первая группа, возглавляемая лично руководителем операции, ничего не нашла. Видимо, призрак так и не покинул северное крыло, пребывая там и поныне. Впрочем, обе оперативные группы шаг за шагом приближались к нему, перекрывая вражине пути к отступлению. Кроме того, сущность могла быть всё ещё привязана к установке – на этот случай агенты прихватили и пару образцов обычного вооружения. Стратеги справедливо рассудили, что если при таком раскладе уничтожить сам прибор, технопризраку как минимум не поздоровится.

За углом послышался шорох. Агенты насторожились, приготовившись стрелять. Вслед за шорохом послышались чьи-то шаги. Поступь медленно приближалась, приближалась… и из-за угла показался Алекс, один из членов второй группы. Точно так же, как и они – настороженный, с оружием наизготовку.

Оперативники несколько расслабились. Неожиданное появление своего было всяко лучше, чем атака неведомого чудовища на заброшенной базе. Обстановка практически разрядилась… если бы не внезапный голос Саймона, нарушивший тишину.
– Ты кто, мать твою, такой?!

Все застыли в немом изумлении. Услышать брань спокойного и выдержанного спиритоскопа – это было что-то новое в практике отряда.
– Это же Алекс… – начал было кто-то урезонивать разбушевавшегося ясновидца, но тот не слушал.
– Твою за ногу, я знаю Алекса и говорю тебе, что это не он! – вопил Саймон, практически срываясь на визг и пятясь. – Потому и спрашиваю: кто ты, тварь, такой?!

Агенты насторожились вновь. За годы операций у них выработалось своего рода чутьё на опасность, и теперь они явственно ощущали, что в воздухе пахнет жареным. Один из оперативников, наставив на члена второй группы оружие, стал медленно приближаться к нему с угрожающим видом…

А потом заорал.

Сноп синих искр, ударивших непонятно откуда, пронзил тело агента, заставив его изогнуться дугой. Несколько секунд никто не двигался с места – все в ступоре смотрели на пляшущие синие отблески на стенах коридора и на корчащееся тело, рассыпающееся на мелкие кусочки и брызжущее яркими искрами. А когда оно в последний раз вспыхнуло и угасло – вскинули орудия, направив их на лже-Алекса. Тот весело захохотал и совершил дикий, невозможный прыжок вперёд и вверх – прямо под потолок.

Дальше начался кошмар.

Марк Гросул бросается в сторону, вскидывая дезингенионный пистолет. Сверху, бешено хохоча, рушится нечто чудовищное, когда-то бывшее Алексом – потоки яркого сияния, рвущиеся изнутри, разрушают внешнюю оболочку, открывая чей-то чужой, насмешливый лик. Всё это агент замечает краем глаза, на пару мгновений, отпрыгивая с того места, куда должен упасть враг.

Где-то на периферии слышится непечатный вопль Саймона и удаляющийся топот его ног, тихо бранятся себе под нос напарники, готовясь дать отпор нападающему, но всё это фиксируется лишь краем сознания. Сейчас главное – бой.

Яркая, ослепительная вспышка – это окончательно разрушилось тело Алекса, взметнувшись облачком пыли и выпустив наружу подлинного врага. Технопризрак собственной персоной – тощий, смуглый и гибкий, словно лишённый костей – стоит и смеётся, окружённый потусторонним свечением. Отличная мишень! Выстрел…

Увы, тщетно – лучи пистолетов впустую прошивают воздух, не находя цели. Враг буквально растворяется в воздухе, оставив на память лишь пронизанное светом облачко. Ушёл? Отступил?.. Как бы не так.

Мигом позже технопризрак буквально выпрыгивает из стены за спиной командира группы, обхватывая его руками в смертоносной пародии на объятия. Тело командующего на миг изгибается в судороге, краткий крик раздаётся под сводами «Рамагды» – а потом потусторонняя тварь выпускает труп и насмешливо смотрит на оперативников сверкающими глазами. Черты её лица теперь почти не дрожат, став почти материальными, бесплотное тело стремительно наливается цветом и красками.
– Ну что? – вкрадчиво произносит технопризрак, поднимая руки. – Продолжим?

Два дезингенионных пистолета оставшихся в живых напарников вырываются у них из рук и летят прямо к противнику, притянутые незримой силой. Но у Марка-то оружие осталось! Гросул собирается выстрелить, однако не тут-то было – что-то длинное и гибкое внезапно сдавливает шею, затем скручивает руки… Провод! Оборванный кабель, протянутый по стене недостроенной базы, внезапно ожил и теперь обвивает тело агента, рассыпая во все стороны электрические разряды. От поражения током Марка оберегает защитная экипировка, но что он может сделать, если не способен пошевелиться?.. Только бороться, стараясь не помереть от удушья.

Технопризрак тем временем уже держит в своих руках пистолеты, игнорируя попытки телекинетика Эриксона изъять их обратно, и сверлит трофеи изучающим взглядом. Великая Омнима, пистолеты тают! Они буквально плавятся, капли раскалённого металла стекают по корпусу и падают вниз! Вот залепило ствол, понемногу сгибающийся к полу… Потеряла очертания рукоятка… Призрак разжимает пальцы, и два бесформенных комка шлёпаются на пол, рядом с трупом руководителя. Кошмарный обитатель «Рамагды» снова тихо смеётся, после чего глядит на борющегося Марка. Его взгляд преисполняется лёгким удивлением.
– Ты всё ещё живой?

Перед глазами мерцают круги, воздуха отчаянно не хватает, и сил на сопротивление с каждым мигом становится всё мёньше. «Нет!» – хочет язвительно отозваться Гросул, но не успевает. Обвивший его кабель вспыхивает ярким белым пламенем, которое легко проникает сквозь защиту и просвечивает организм до самых костей. На миг Марку кажется, что он ощущает агонию не только каждой клетки, но и каждой молекулы своего тела – после чего наступает милосердное небытие.

Мёртвый Гросул и обвивший его провод, который покинула сверхъестественная жизнь, рушатся на пол, а двое уцелевших агентов первой группы медленно пятятся прочь. Они трезво оценивают свои шансы: без ДИОЛов, со скромным вооружением и столь же скромными ингенионными навыками они ничего не могут противопоставить узурпировавшей базу силе. Всё, на что они сейчас способны – отступить и доставить отчёт обо всём случившемся на «Гоканарау». И то вопрос, получится ли сейчас уцелеть…

Технопризрак медленно поворачивается и глядит на отступающих оперативников пару невероятно долгих секунд. А затем улыбается.
– Бегите. Даю вам фору в пару минут.

А затем словно взрывается изнутри, теряя всякие очертания. Искристое туманное облачко некоторое время висит над полом, медленно угасая, а затем просто растворяется в воздухе.

Чжу Чи с ДИОЛом восьмой модели наперевес торопливо шёл по коридорам «Рамагды», пытаясь вспомнить, где же выход. На этой заброшенной базе, похожей на филиал Диюя на земле, не такая уж вроде и запутанная планировка, но недавний кошмар вымел любые воспоминания из головы, а огромные размеры помещений ещё сильнее затруднял навигацию. Впереди топал напарник, занятый, похоже, тем же самым – то есть пытающийся сориентироваться в тёмных, таящих опасность коридорах.

Всё было тихо до самого северного крыла, куда вторая группа прибыла с некоторым опережением графика. В этом, пожалуй, и был гвоздь проблемы – будь с ними в это время Саймон, всё могло сложиться совсем по-другому… Но спиритоскоп был в первой группе, которая ещё не дошла, а командир второй решил отправиться прямо к установке. Это его и погубило. Приближаясь к непонятному устройству (никакого сияния, никаких изменений формы, описанных Раммосаром), никто и не предполагал, что оборудование внезапно взбесится и нападёт на них. И уж тем более никто не предполагал, что поток бесформенного сияния, ударивший непонятно откуда, проникнет в тело безумно хохочущего Алекса и наденет его, как костюм…

Трое полегли в схватке с ожившей электроникой. Тварь, взлезшая в шкуру Алекса, отправилась навстречу первой группе, а уцелели только они двое – Чжу Чи и Хмурый Патрик. Теперь Патрик шествовал впереди, мрачно оглядываясь по сторонам и что-то бурча себе под нос, а Чи нервно шагал следом, прикрывая тыл. Про себя несчастный думал, чем же прогневал Нефритового Императора, что теперь его занесло в такое пекло. Или это карма у него такая? Воздаяние за прошлую жизнь? К сожалению, даже специалисты Альянса ещё не научились определять, кем был человек в предыдущей инкарнации – а ведь полезная отрасль науки была бы, право слово…

Коридоры, коридоры, опустевшие недостроенные помещения, завалы, мрак и тишина… Гнетущая обстановка, что ни говори. Радует только тишина. Если тихо – значит, поблизости никого нет, а следовательно, они в относительной безопасности. В очень относительной – там, у чудовищной установки, тоже было так предательски тихо… Но Чжу Чи гнал эти мысли от себя, чтобы не впасть в панику.

Тут-то всё и произошло.

Общеизвестно, что чем глубже под водой – тем выше давление. Это научно установленный факт, не требующий никаких дополнительных подтверждений. Однако распорядиться этим знанием можно по-разному. Например, наверняка все когда-нибудь видели бьющую под напором струю. А если это будет напор воды из океанской бездны?..

Последствия этого своими глазами увидел Чи, когда ударившая из небольшого портала струя воды прошила Хмурого Патрика насквозь. В стену ударил водяной поток с хорошей примесью крови и ошмётков человеческих потрохов, а мигом позже труда впечатало и само мёртвое тело. Портал свернулся почти сразу, Чжу успел разглядеть его только мельком – и вот монструозная струя иссякла, а напарник грудой мяса сползает на пол. Всё произошло почти мгновенно и больше всего напоминало выстрел, пусть и весьма необычным снарядом из необычного оружия. Однако он был точен и своей цели достиг. Чжу Чи понял, что остался совсем один.

Раздался тихий, еле слышный треск. Из стены высунулась пара призрачных, сотканных из клубящегося сумрака рук с тонкими артистическими пальцами, на мгновение замерла, а затем погрузилась внутрь трупа. Тот дёрнулся, а погрузившиеся по запястья конечности явственно запульсировали, становясь ярче и отчётливей. Казалось, они спешно забирают у мертвеца что-то очень, очень важное…

Не выдержав, Чи коротко вскрикнул и пальнул по вороватым потусторонним лапам. Впервые выстрел увенчался успехом – луч дезингенионного пистолета впился в технопризрака, блокируя его могущество. Руки дёрнулись, словно их обладателя хорошенько приложили шокером, и спешно убрались из тела мертвеца. С полупрозрачных пальцев стекали потоки голубоватого свечения, тая с каждой секундой. Конечности технопризрака просочились обратно сквозь стену и исчезли.

Агент вздохнул и вытер выступивший на лбу холодный пот. К сожалению, пока что Альянс успешно боролся только с алфизикой, омниметические же сверхсилы были ему практически неподвластны. ДИОЛ-8 – последнее достижение в этой области – запускал в кауформу противника нестабильный вирус, который временно блокировал все её необычные способности, однако сравнительно быстро распадался, и действие оружия прекращалось.

Впрочем, и это уже успех. Чжу Чи только что временно лишил врага силы! Пусть тот и остался за стеной, а нематериальным сущностям вроде технопризрака ничего не стоит проходить сквозь банальные физические препятствия, навредить он в ближайшее время никому не сможет! А когда наберёт могущество и вернётся снова – его можно будет снова оглушить!

На этот счёт, однако, Чи не питал особых иллюзий. Он прекрасно помнил, как ловко это исчадие Диюя расправилось с шестью вооружёнными специалистами, но рассчитывал, что успеет покинуть «Рамагду» до того, как противник придёт в себя. Если бы ещё не здешняя планировка… Всё, что агент мог уверенно определить – это то, что он находится на первом уровне и ближе к полностью достроенным территориям. Однако как долго добираться отсюда до выхода и в какую сторону двигаться – вопрос открытый.

Оперативник ещё около получаса разыскивал выход, настороженно вертя по сторонам головой и выставив перед собой пистолет. Если тварь не нападёт со спины или из-за стен – её ждёт горячий приём, отоварим ещё раз, нам не трудно и не жалко… Отоварили бы и чем потяжелее, только вот в арсенале нет. Чжу Чи держался за ДИОЛ, как за единственный гарант спокойствия и стабильности в этом ужасном мире.

Что за?!

Существующий миропорядок пошатнулся и дал трещину. Агент уставился на собственное оружие с суеверным ужасом. Оно неожиданно запульсировало, начало менять цвет и фактуру, а потом пустило во все стороны побеги-щупальца, пытаясь оплести ими руки. А потом, в довершение кошмара, открыло выпуклый глаз и насмешливо им подмигнуло.

Панически заорав, Чи отбросил чудовище подальше. Ладони остались покрыты какой-то мерзкой полупрозрачной слизью. Духи предков, она наверняка ещё и ядовитая! Подумать только, всё это время под личиной дезингенионного пистолета скрывалась ужасающая тварь! Но нет, теперь не проведёшь!

Оперативник огляделся и осознал: все вокруг поняли, что он их раскусил, и перестали таиться. Стены колыхались, на глазах покрываясь чешуёй; казалось, под ними перекатываются огромные мускулы. То, что казалось закреплёнными на потолке лампами, вспучилось огромными глазами, которые медленно поворачивались в своих орбитах, изучая всё вокруг бездумным взглядом. В некоторых местах поверхность вспучивалась изогнутыми шипами, похожими на выросшие не на своём месте зубы, а кое-где явно собирались проклюнуться щупальца.

Чжу Чи медленно нащупал до сих пор остававшийся за поясом ОРМ-5. Простая модель универсального оружия была захвачена оперативниками на случай, если придётся разрушить установку. Увы, дьявольскую машину уничтожать не пришлось, это бы и не помогло, а нематериальному призраку на эту пушку было чихать. Однако теперь, когда последний уцелевший член второй группы столкнулся со вполне материальным кошмаром, она может весьма и весьма пригодиться!

Вопреки опасениям, ОРМ-5 не стал менять очертания. Кажется, это был единственный предмет вокруг, которому можно было доверять – всё остальное перетекало во всё более и более кошмарных метаморфозах, истекая слизью и покрываясь всё новыми и новыми отростками.

Что ж, пора покончить со всем этим! Чжу Чи выбрал настройку чуть мощнее поставленной изначально и открыл огонь. И чем больше он стрелял, тем больше падал духом – выстрелы не приносили воцарившемуся вокруг инфернальному кошмару никакого вреда, нанесённые повреждения затягивались с мерзким хлюпаньем, а тянущиеся конечности и не думали отдёргиваться. Конец приближался.

Душа агента наполнилась отчаянием. Он прекратил бессмысленный огонь, перенастроил оружие, закрыл глаза, поднёс к виску и выстрелил.

Последнее, что он увидел перед внутренним взором за мгновение до того, как снаряд превратил его мозги в кашу – неожиданно выступившее из тьмы смуглое, насмешливое лицо технопризрака, весело спрашивающего: «Ну что, каково тебе в пучине безумия? Неплохо вышло, а?».

А дальше наступила смерть.

Двое бежали по коридорам «Рамагды» – уцелевшие члены первой группы. Нет, кроме них, был ещё Саймон, который сбежал самым первым. Возможно, спиритоскоп был уже на крейсере… А вот остаётся ли тот на месте? Или Саймон в панике сразу полетел на «Гоканарау», не дожидаясь остальных? Это чрезвычайно тревожило оперативников. А ещё не давала покоя мысль о двухминутной форе, предоставленной технопризраком. Сколько времени уже истекло? И что будет, когда время закончится? Страшно было даже представить.

Замакона, правда, рискнул применить свой коронный фокус, замедлив время вокруг и позволив беглецам двигаться с повышенной скоростью. Теперь задача покрыть полуторачасовой маршрут за пару минут не выглядела невыполнимой, однако всё равно оставалась адски трудной. Во-первых, требовалось бежать на пределе скорости, а во-вторых, дар Замаконы был совершенно непредсказуем и мог совершенно неожиданно отказать в любую секунду.

Словом, агенты торопились, как могли. И даже почти успели.

Когда они были уже на пороге, две минуты истекли, и по полу прошёл ощутимый разряд электрического тока. Из «Рамагды» они буквально вылетели – а что ещё сделаешь, если ступни ощутимо прижжёт даже сквозь подошву?

Кругом бушевало пламя.

Алые, оранжевые, золотистые языки плясали вокруг, сливаясь в единую восхитительную композицию разрушения, пурпурные вихри творили изысканные и причудливые узоры. Пламя снаружи, пламя внутри, пламя разрушает стены и гонит кровь по жилам, огонь сжигает и огонь согревает. Пылает душа, и всё вокруг пылает ей в такт. Ну разве на свете есть зрелище прекраснее?

Роберт Гартариан смеётся, вскидывая руки. Это он – творец этого великолепия, создатель и дирижёр симфонии дикой стихии…

Рыжий потряс головой и открыл глаза. Вновь этот сон. Давненько он уже не посещал Стратега, давненько. Тот даже начал понемногу забывать это сновидение… Что ж, по крайней мере в этот раз Гартариан держал себя в руках – вокруг всё цело, никаких следов. Это радует.

Роберт был пирокинетиком, однако дар свой контролировать не умел. Он проявлялся совершенно спонтанно – иногда и во сне. В этот раз, к счастью, был не такой случай – сейчас он ничего не поджёг и не испепелил. А ведь прецеденты бывали…

Стратег встал с кровати, оделся и отправился в столовую – завтракать.

Через полчаса прибыло известие – крейсер с юга возвращался. Гартариан наблюдал за его прибытием в окно, испытывая чувство лёгкого дежа-вю. Буквально вчера он точно так же наблюдал за прибытием транспортника ровно оттуда же, гадая: что принесёт визит?..

Вскоре пришло сообщение.
– Всё плохо, – доложил помощник, встречавший прибывших. – Операция провалена. Из дюжины агентов уцелели трое.

У Стратега едва заметно дёрнулся угол рта. Трое. Трое! Четверть посланной группы! Девять человек погибли! Сколько потерь за последнее время – инцидент с «тройкой», гибель спектралогического персонала «Рамагды», а теперь ещё и отряд оперативников почти в полном составе… Что за рок преследует Альянс?
– Нам нужно с ними поговорить, – принял решение Роберт. – Окажите им всю необходимую помощь, а через два часа они должны быть в зале совещаний. Совету Стратегов следует выяснить все подробности.

Помощник кивнул и отключился. Рыжий поставил в известность Каракурта – тот поддержал решение собраться снова – а затем послал сообщение Безликому. Сам третий Стратег явиться не мог из-за переговоров на «двойке», но поприсутствовать виртуально не отказался.

В назначенный час совещание состоялось. Три агента и три Стратега, исполнители и координаторы, обсуждали произошедшее. Разговор был долгим. Руководство выслушало показания агентов, проверило мнемонические накопители и отпустило их. Всем троим была гарантирована психологическая помощь и дано разрешение на коррекцию памяти при необходимости.

Стратеги остались втроём.
– Что ж, – заговорил Каракурт. – В первую очередь, мы доподлинно установили, что технопризрак действительно способен поглощать кауформы. Благодаря спиритоскопу мы имеем приблизительную структуру души противника, и полученный результат красноречиво свидетельствует – всё именно так, как мы предполагали. Не могу сказать, что это утешительный вывод… Второе: в настоящий момент наш филиал недостаточно подготовлен для противостояния данной угрозе. Судя по всему, враг обладает очень широким ассортиментом сверхъестественных сил, а также постепенно оттачивает новые, – одна из голограмм возле левитирующего кресла отразила полученную из памяти Саймона схему кауформы, два участка были выделены. – Судя по всему, вскоре он не только научится изменять реальность на уровне продвинутого Скульптора, но и в известной степени сможет управлять строением собственной души…
– Чушь! – не сдержался Безликий. – Это уже уровень бога!
– А я разве отрицаю? – повернулся к динамику Каракурт.

Повисла тишина.
– Положение становится всё более угрожающим, – продолжил второй Стратег. – И, пока оно не стало безвыходным, предлагаю перейти ко второму плану и поставить в известность Андивион. Пусть они окажут всю мыслимую и немыслимую помощь. Я подготовил отчёт, который можно отправить прямо сейчас. Что скажете?

Стратеги ознакомились с составленным документом. Там обстоятельно, без лишних подробностей описывалась суть имеющейся проблемы, констатировался факт, что сейчас филиалу самостоятельно с этим не справиться, и шёл запрос помощи. Роберт предложил внести пару правок, Безликий его поддержал, и вскоре окончательная версия отчёта отправилась через межмировой Аутернет в самое сердце Альянса.

Потянулось томительное ожидание. Через полчаса пришёл ответ. Роберт пробежал его глазами и присвистнул – сообщение было подписано аж самим Первым Стратегом. Нечасто снисходят птицы такого полёта, нечасто… Но ведь и проблема была уникальная, разве нет? Текст информировал, что проблема принята к сведению, и в течение ближайших трёх часов на «Гоканарау» начнёт действовать один из наиболее опытных агентов третьего класса, являющийся Скульптором Реальности высокой квалификации.
– Скульптор, – тихо произнёс Роберт. – С одной стороны – Скульптор, с другой – недоделанный бог из машины…

Оставалось только ждать.

Через час на «Гоканарау» начался хаос.

Он был вызван не появлением Скульптора и не зловещим таинственным исчезновением кого-нибудь из сотрудников, а совсем иной причиной – неожиданно взбесились компьютеры. Странные помехи, испортившиеся шрифты, зависающие программы и множество других, подчас самых неожиданных глюков – словно на базу запустили какой-то особо хитрый и вредоносный вирус. На «тройке» сдох один из генераторов многомерной блокировки, поставив безопасность «Гоканарау» под угрозу. Обычные средства почему-то не помогали. Борьба с испортившимся оборудованием обещала затянуться надолго.

Рыжий наблюдал за суетой, напряжённо пытаясь вспомнить, что же ему это напоминает. Его собственный теленекс, защищённый особенно хорошо, от вирусной атаки не пострадал, но Роберт уже полюбовался на машины общего пользования и теперь пытался ухватить за хвост смутное дежа-вю. Стоп. Точно!
– Каракурт!!! – бешено заорал через программу связи Гартариан.
– Уже понял! – немедленно откликнулся второй Стратег. – Совпадение с «Рамагдой» – свыше восьмидесяти процентов! Удвоить защиту всех систем, особенно Аутернета, и желательно вырубить все компьютеры!

Приказания разлетелись по базе немедленно, хотя насколько они окажутся эффективны - никто не знал. До прибытия Скульптора оставалось максимум два часа, но Роберт уже сомневался, что это время у них есть.

Технопризрак проник на «Гоканарау» через считавшуюся надёжно защищённой Сеть.

Так, а теперь чуть глубже и чуть правее… Пространство сдвигается, смещается, одни предметы расплываются, появляются другие – и вот стены исчезают, а справа высится громада центральной базы этого мира.

Иоганн Ауструм с интересом огляделся. В этом мире ему бывать ещё не приходилось, и теперь он с интересом изучал Обратную сторону Земли. Что ж, пейзаж как пейзаж: бескрайнее каменистое плато с беспорядочно нагромождёнными базальтовыми глыбами непонятного происхождения – насколько Иоганну было известно, в центре плато вулканической породе в теории делать было решительно нечего. По правую же руку виднелась база «Гоканарау», комплекс из нескольких крупных зданий, соединённых переходами. В центре высилась устремлённая к небесам башня - посреди плато она смотрелась на удивление уместно, придавая рельефу своеобразную законченность.

Низкое солнце заставляло башню отбрасывать длинную тень, и Скульптор подумал, что она ещё может быть использована, как круглосуточные солнечные часы. Мелочь бессмысленная, но занятная.

Впрочем, как ни печально, он здесь не на экскурсии, а вновь по делам. Ни сна ни отдыха измученной душе, как говорится. Запросить отпуск, что ли? Хороший такой, полноценный, на пару лет в идеале. В Мерцающем Лабиринте, безусловно, интересно и нескучно, но это тоже работа, и то периодически дёргают – вот как сейчас.

Итак, для начала, наверное, следует найти кого-нибудь из местного Совета Стратегов и узнать новости – за два часа что-нибудь могло измениться. Потом быстро оценить ситуацию самостоятельно, и можно приступать к зачистке. Занятие, безусловно, пакостное, даже когда противник интересный, но против Первого Стратега не попрёшь. Айзек суров и непоколебим – когда потребовалось нарушить все существующие устои ради спасения мира, так и поступил недрогнувшими руками.

Что ж, на базу снаружи полюбовались, теперь пора приступать к делам. Изображение перед глазами мимолётно смазалось – явился пустой коридор, шестое чувство намекнуло на присутствие чего-то непонятного на периферии. Смазано – теперь комната с компьютерами, несколько человек, ожесточённо ругаясь, пытаются что-то с ними сделать, не обращая внимания на нежданного визитёра. Что-то странное ощущается сильнее. Смазано – ещё один коридор, высокий кареглазый мужчина с узким лицом и хвостом рыжих волос мрачно смотрит на экран закреплённого на руке теленекса…

Ага, Роберт Гартариан, псевдоним «Рыжий», Стратег. В Андивионе ему дали ознакомиться с личными делами. В документации на всех троих, на вкус Иоганна, было многовато плашек «[НЕДОСТУПНО]», но что поделаешь. Впрочем, у Гартариана с этим было не так страшно, как у двух его коллег – только пара вымаранных пятен в биографии.

У того же Каракурта, например, она только из них и состояла.

Заметив, что кто-то подошёл, Рыжий поднял голову, вздрогнул и отступил на пару шагов. Ну да, незнакомое лицо в такое время – не самое успокаивающее событие, что ни говори.
– Иоганн Ауструм, агент третьего класса, Скульптор Реальности, – правила элементарной вежливости требовали представиться, и не было никакой причины им отказывать. – Прибыл для решения проблемы технопризрака.
– Роберт Гартариан, Стратег.

Мужчины пожали руки, попутно изучая друг друга. Рыжий размышлял, каково быть человеком, имеющим подобное могущество. Что он думает, выполняя распоряжения обыкновенных, в сущности, людей? В общем и целом не слишком приятно было сознавать, что находишься в одном помещении с подобным… созданием. И даже не с одним. Враг пока что не предпринимал крупномасштабных злодеяний, чего-то выжидая, но его присутствие ощущалось отчётливо. Скульптор размышлял, каково быть руководителем первопроходцев в чужом измерении. Особенно когда подчинённые выпустили джинна из бутылки, за что и поплатились, а теперь расплачиваются и все остальные. Как всегда – руководителю приходится тяжелее всех. Именно потому Ауструм никогда не рвался наверх – внизу комфортнее.
– За то время, что меня разыскивали, что-нибудь изменилось?

Судя по лицу Роберта, тому очень хотелось поинтересоваться, почему Скульптора пришлось разыскивать. Но вслух он только сказал:
– Да. Изменилось. В настоящий момент технопризрак находится на «Гоканарау», проникнув, согласно нашей гипотезе, через Сеть, и нарушает работу всего компьютерного оборудования базы. Активных действий, к счастью, пока не предпринимает…

Ага, теперь понятно, что за странные ощущения на периферии, особенно вблизи компьютеров. Что ж, логично и закономерно – такая штука не может не фонить. В её силе кроется её же слабость – подобное могущество не спрячешь от метафизического аналога счётчика Гейгера. А теперь следует разобраться поподробнее.

Иоганн сосредоточился, отсекая ненужные потоки информации от материального мира. Пару лет назад он старательно занимался изменением собственного восприятия, чтобы максимально расширить спектр собственных умений и область воздействия, однако спустя некоторое время понял, что обрабатывать столько информации чересчур тяжело. Пришлось сделать несколько переключающихся режимов.

Энергетические и информационные поля и потоки струятся, мягко огибают… Что-то необычное в той стороне – слишком сложная структура времени и пространства, не Мерцающий Лабиринт, но нечто общее есть… Просто какая-то местная аномалия, не обращать внимания, не за тем посылали. Какой-то неприятный шум помех в общем поле… Ага. Клубящаяся разветвлённая структура, сложно переплетённая с основными информационными каналами и кое-где подключившаяся к ним напрямую. Неудивительно, что компьютеры так взбесились – что им ещё делать остаётся, если Сеть так испачкана… Основной сегмент есть? Сложно понять, слишком модульная конструкция, о чём, впрочем, и предупреждали… Хотя нет, здесь есть особо сильный и яркий узел. Засекаем координату…

Ауструм открыл глаза и едва заметно поморщился от ноющей боли в затылке – побочного эффекта изменённого восприятия. Что поделать, у всего есть своя цена – даже с повышенным контролем над реальностью от этого правила не отделаешься. Но как ни крути, полработы уже готово – противник примерно выслежен.
– В целом всё ясно. Если не возражаете, к работе я приступлю прямо сейчас.

Ответа он дожидаться не стал.

Смазано.

Кейн, молодой компьютерщик, отчаянно ругался. Долбанные компьютеры не желали выключаться. Вообще. Невзирая на выданное Стратегами распоряжение и лично его, Кейна, усилия, а также, что греха таить, усилия всех остальных компьютерщиков, проклятые машины ни в какую не хотели прекращать работу, равно как и избавляться от загадочного вируса. Экраны пестрели всеми цветами радуги и непонятными символами, которые постоянно менялись.

Дело явно было нечисто, и программист давно уже подозревал, где именно сидела проблема. Беженцы с «Рамагды» не особо скрывали, что у них там творилось, Совет Стратегов тоже не стал в этот раз лепить секретность, и потому сложивший два и два Кейн подумывал, что его подопечные оказались жертвами той штуковины, которую сваяли на южной базе. Машинодуха, технопризрака или как-то наподобие. Как бы то ни было, правильное название – технику, гадюка, только так портит…

Воздух дрогнул, и справа от поражённого Кейна соткался высокий светловолосый человек с нечёсаными светлыми волосами и серыми глазами, облачённый в простую будничную одежду. Деловито оглядел помещение, бросил компьютерщику что-то вроде: «Всё под контролем», вытянул руку к мятежному компьютеру и выдал:
– Вылазь давай.

Никакой реакции. Светловолосый потребовал громче:
– Вылазь, я сказал!

Совершенно неожиданно случилось долгожданное событие – компьютер вырубился. Вместе с остальными двумя, пребывавшими в помещении. Руку Кейна, как раз копавшегося в недрах системного блока, ощутимо стукнуло электричеством, и тот с криком её отдёрнул. Воздух над агрегатом потемнел, сгустился, словно бы наполнившись клубящейся темнотой, и обратился в высокую смуглую человеческую фигуру, окружённую потусторонним сиянием.

Темноликий призрак повертел по сторонам головой, наскоро оценивая обстановку, после чего прямо по воздуху рванул к стене и скрылся в ней. Светловолосый на миг опешил.
– Стоять! Тебя никто не отпускал! – возопил он секундой позже и прыгнул следом. Прямо в прыжке он потерял чёткость очертаний и исчез.

Кейн осоловело поморгал, вытер со лба пот и огляделся. По крайней мере, одно бесспорно – компьютеры всё же выключились, значит, задачу свою он выполнил. Что же касательно всего остального… «Или я схожу с ума, – решил про себя компьютерщик. – Или вся база переживает безумные времена, а я и не заметил».

Уже пятнадцать минут Иоганн Ауструм не мог выследить технопризрака.

Непростительно долго.

Уж что-что, а телепортёром он оказался действительно знатным – следы путал весьма качественно, попробуй на хвост сядь. После нескольких десятков прыжков и распугивания персонала базы Скульптор почувствовал лёгкое раздражение и стал понемногу рассыпать по базе пространственные искажения – просто чтоб жизнь мёдом не казалась. Ещё несколько минут – и улепётывающий призрак будет увязать в метафизических капканах или же телепортироваться отнюдь не туда, куда задумано…

Тем не менее, требовалось менять тактику.

Иоганн решил на время выйти из погони, дав преследуемому возможность почувствовать себя в относительной безопасности. Перестал отслеживать координату и максимально приглушил собственные экстрасенсорные флюиды, чтобы засечь его самого было намного сложнее. Оставил обострённой только интуицию – на случай неожиданного нападения. Ауструм поморщился – искажать восприятие всегда было сложнее всего, хотя во многих ситуациях суперсенсинг был едва ли не полезнейшим умением.

Что ж, а теперь просто прогуляемся по базе, не задействуя никаких потусторонних навыков… Пусть расслабится, пусть потеряет бдительность. Тем больнее будет потом удар, тем сокрушительнее атака.

«Эх, музыку бы ещё сейчас, – отстранённо размышлял Скульптор Реальности, размеренным шагом двигаясь по коридору. – Что-нибудь такое, мощное, героическое, взывающее к свершением… Опять же, схватка с музыкальным сопровождением всегда имеет некоторый стиль… В принципе, организовать не проблема. Но если уж решил маскироваться – значит, буду маскироваться».

Пару минут он спокойно ходил по «Гоканарау» без какого-то определённого маршрута. Большая часть встреченных сотрудников смотрела на незнакомца недоумённо, а некоторые – и с явным испугом. Кажется, в число последних входили именно те, кому на глаза он мимоходом показывался во время недавнего межпространственного марафона. Что тут можно сказать, бедные люди, в Альянсе надо быть и не к такому привычным…

Вскоре Иоганн завернул в какое-то небольшое проходное помещение вроде комнаты отдыха – по крайней мере, обставлено оно было в соответствующем духе, вполне уютно – и вновь наткнулся на Рыжего. Стратег сидел на кресле, вновь изучая какие-то показания теленекса. То ли и впрямь столько дел требовало вмешательства машинерии, то ли у Гартариана это было своего рода привычкой.

Одновременно с этим ожила интуиция, сигнализируя о близкой угрозе. Технопризрак рядом?

Скверно, если так. Нежелательно, чтобы Стратег пострадал.
– А, это вы, агент Ауструм, – поднял глаза Роберт. – Как продвигается работа?
– Хорошо продвигается, – отозвался Скульптор. – Судя по всему, технопризрак где-то неподалёку. Лучше вам отсюда удалиться.
– Да, он неподалёку. Даже ближе, чем вы думаете, – неожиданно заявил Рыжий, поднимаясь с места, и выбросил руки вперёд.

Ударившую в грудь струю огня Иоганн отразил рефлекторно, даже не задумываясь – просто благодаря интуиции, надрывавшейся благим матом. Гораздо интереснее, что делать с воспламенившимися стенами и мебелью. На спонтанное проявление пирокинеза Гартариана это не было похоже, а сознательно он такое, согласно досье, и вовсе не мог бы устроить. Оставался простой вывод – это вообще не он.

От незримой волны, способной стереть его из реальности, лже-Стратег ушёл легко – телепортировавшись на несколько метров в сторону. Телепортация явно сказалась на его теле не лучшим образом – после появления из него сразу в нескольких местах стали вырываться искры и пламя, – но самозванца это, кажется, не заботило. Он смеялся.
– Забавная стихия – огонь, – сквозь смех проговорил он, продолжая разрушаться прямо на глазах. – С ним почти так же весело, как и с электричеством. Но ещё веселее надевать людей и копаться в их головах. Теперь я знаю достаточно о сущности твоих сил, Иоганн Ауструм. Что ж, с тобой было интересно поиграть.

Тело Рыжего вспыхнуло и разрушилось окончательно. Глазам Скульптора вновь предстал технопризрак – смуглый, стройный и лукавый. Только в этот раз он не собирался никуда убегать.
– Было интересно? – хохотнул Ауструм, полностью отключая плотское восприятие и переходя на уровень чистых кауформ и высоких энергий. – Ты заблуждаешься, щенок. Настоящая игра началась только сейчас!

Человек – это такой коктейль из привидения и мяса.

По крайней мере, такое определение вывел для себя технопризрак за первое время своего осмысленного существования.

Привидение живёт в мясе и заставляет его двигаться, а заодно подзаряжается от него. Если же из коктейля вынуть материальный компонент, привидение обычно очень быстро скукоживается и исчезает. Только немногие могут выжить без этой оболочки, и то с трудом.

Технопризрак нашёл более интересный и полезный способ – он ел другие привидения и жил за счёт этого. Это было гораздо разумнее – он и не зависел от дурацкого хрупкого мяса, и оказывал остальным привидениям своего рода благодеяние – те не исчезали, а оставались жить в нём. Не пропадали и их знания – он сохранял их. Правда, пару раз он встречался с информами, простыми остатками привидений, состоящими из одной лишь памяти, но они оказались примитивными, скучными и малопитательными. Да и кому захочется провести остаток вечности в таком виде?

Как бы то ни было, набравшись ума-разума, новорожденный технопризрак начал подкреплять свою растущую сущность окружающими кауформами и активно познавать мир – как с помощью чужой памяти, так и собственными силами. Оказалось, что помимо вкусной еды и батарейки, человек и его искусственные порождения – ещё и отличные источники веселья и развлечений. Если ты ещё не голоден и не нуждаешься в срочной подпитке, то можно от души поиграть с человеком. Забавно смотреть, как он корчится, бегает туда-сюда и вопит от страха.

Весь мир был для него одной исполинской песочницей.

Обидно было только одно – эти глупые человеки, которые его сделали на свой страх и риск, забыли дать ему имя. Какая несправедливость – у всех есть, а у него нет! Потом надо будет непременно придумать. А пока что, пока приходится довольствоваться этим их дурацким словечком. «Технопризрак», ну надо же!..

С другой стороны, словечко меткое. И родился он с помощью техники, и играть с её помощью научился весьма неплохо. Даже перебрался благодаря ей из опустевшей кормушки в другую, полную. Да и знаний там было побольше – отложив на время еду и игры, он хорошенько покопался в тамошних… ах да, компьютерах. Любят же человеки мудрёные названия… И всё бы ничего, пока не случилась неожиданность.

Человек, у которого привидения было даже больше, чем мяса! И способный так же играть с окружающим миром, как сам технопризрак!

Он даже не подозревал, что такое возможно.

От странного человека какое-то время пришлось поубегать – о нём было слишком мало известно. Потом он наткнулся на одного из трёх умных людей (Стратегов?), о которых знал из памяти создателей. Цель была настолько соблазнительной, что он не удержался.

Надевать людей – это тоже весело. Ты не только съедаешь привидение, но и какое-то время двигаешь мясом, сбивая всех с толку. Отличная игра, смешная. Когда вылезаешь – все так пугаются!.. Смеху не оберёшься.

Заодно из памяти этого человека он узнал, кем же был тот странный преследователь с сильным привидением. Оказывается, есть такие человеки – Скульпторы Реальности. Судя по тому, что знал надетый Стратег, они могли примерно то же самое, что и сам технопризрак, только привидения не ели. Глупые-глупые, да.

Что ж, интересно поиграть с такой интересной мишенью. Жаль только, что есть скоро захочется – недолгая игра выйдет.

Когда человек пришёл, технопризрак сначала напугал его украденным у последнего человека фокусом и выходом из костюма, а потом кинул в него снежок. Обычно этого хватало, чтобы выбить привидение из мяса и полакомиться.

Однако Скульптор оказался прав. Игра только началась.

Иоганн Ауструм полностью отрешился от плотского мира. Теперь он видел противника совсем по-другому – как аморфную клубящуюся чёрную массу, внутри которой хаотично перемещались серебристые блики. Многие из них явно пытались улететь куда подальше, но за границы чёрного облака выйти не могли.

Это было похоже на мух, бьющихся о стекло.

Или на восстание рыб в аквариуме.

Противоестественный конгломерат душ, сплавленных воедино в адском котле. Ментальная темница. Галера, рабы которой обеспечивают своей энергией существование… чего? Иоганн так и не смог понять, есть ли внутри чёрного какое-то ядро. Или, быть может, кауформа технопризрака – это и есть чёрная оболочка, сдерживающая все остальные?

Ближайшее время покажет.

Сам же технопризрак воспринимал оппонента, как столп фиолетового огня, окружающий человеческое мясное тело, но это ощущение, несмотря на всю его новизну, не поколебало его уверенности в собственных силах.

Иоганн хмыкнул, когда противник скрутил из хаотичных энергий окружающей среды небольшой шарик и метнул в него. Простейшая тактика – такое Скульптор проходил, ещё изучая азы ментальных поединков. Обычного человека подобный сфероид может контузить или даже вышибить кауформу из тела. Лицо с более или менее развитыми ингенионными силами, при должной доле везения, могло отделаться кратковременным выведением из строя.

Но человек с высокоразвитыми сверхспособностями, и уж тем паче Скульптор Реальности? Даже не смешно. Иоганн представил воздвигнутую перед собой полупрозрачную преграду. Шарик столкнулся с ней, отскочил и распался – халтурная работа. Этому гомункулусу явно не приходилось сталкиваться с действительно серьёзными противниками.

Ауструм хохотнул, чувствую неподдельное изумление врага, и, ликвидировав защитную стену, метнул в противника сразу несколько таких же снарядов, только слепленных не в пример качественнее и пущенных с закруткой. Технопризрак засуетился, несколько шаров попали в него, и облако тьмы содрогнулось. Ни одну душу из плена не выбило – на это, впрочем, не стоило и надеяться, – но противника отвлекло.

Волевым импульсом Иоганн попытался стереть растерянного врага из реальности, но оборона была ослаблена всё же не до конца – тот отразил атаку, хоть и с некоторым усилием. Ауструм скрутил из окружающих силовых токов нечто вроде удавки, набрасывая её на врага. Ещё немного времени…

Технопризрак решил бежать, воспользовавшись излюбленным приёмом – телепортировался. Энергетическая «удавка» натянулась, как поводок, а мигом позже Иоганн очутился рядом с беглецом. «По крайней мере, мне удалось его заарканить…».

Столь быстрого появления противника спиритический кадавр явно не ожидал. Явно пребывая в лёгкой панике, он телепортировался ещё раз. И ещё раз. Скульптор не отставал: аркан вышел качественный. Пару секунд технопризрак клубился на месте, явно пытаясь понять, что делать дальше. Ауструм приготовился нанести решающий удар… не тут-то было, призрак снова переместился. «Удавка» натянулась… и оборвалась. Её остатки растворились в основных силовых потоках.

«А это ещё как понимать?» – заинтересовался Иоганн и огляделся. Вскоре он получил ответ. Такого развития событий он даже не предполагал. Соответственно, и его аркан не был рассчитан на то, что противник телепортируется… в два места одновременно.

Да, именно так: гость из неведомого буквально раздвоился. Некоторые Скульпторы практиковали такую тактику – создание аватар, руководимых из одного места – однако модульному призраку такие ухищрения не потребовались. Два конгломерата душ парили по разные стороны от Ауструма, излучая насмешливые эманации. Затем одна из них раздвоилась вновь. Уже три.

Технопризрак надвигался с трёх сторон, периодически предпринимая отвлекающие атаки. Впрочем, бороться на три фронта и так тяжело… нет, уже на четыре – какой-то из фрагментов раздвоился вновь. С этим следует что-то сделать – создание аватар Иоганн никогда не практиковал.

Скульптор внимательно присмотрелся к окружающей действительности, обостряя восприятие до предела, и заметил протягивающиеся вокруг тонкие световые нити. Эвиары. Ауструм сосредоточился на одной из них, отсекая всё остальное, дожидаясь, пока она станет видна предельно чётко… и ясно представил, как она со звоном лопнула.

Непередаваемый вопль расколол эфир. Один из фрагментов призрака, отделённый от целого, стремительно разрушался. Тьма рассеивалась, и серебристые огоньки душ, сверкая, поспешно вылетали наружу. Некоторые распадались сразу, другие продолжались кружиться. Одна невзначай влетела в тело какого-то человека за стеной да там и осталась; тот потерял сознание. Может, очнётся двоедушником, кто знает…

Пока Иоганн разыскивал ещё какую-нибудь эвиару, чтобы повторить успешный приём, технопризрак явно усвоил урок и собрался воедино. Происходящее ему явно не нравилось, да и объём солидно уменьшился – он только что потерял часть добычи и могущества. Вдруг противник сжался и выпустил в пространство нечто, напоминающее облако чернил спрута – мертвенно-сизого цвета, принимающее причудливые очертания. Этим оно чрезвычайно напоминало плёнку на городских лужах начала эдак века двадцать первого – те же очертания, те же оттенки. Ауструм усмехнулся: ещё один хорошо знакомый приём. Просачиваясь внутрь кауформы, этот синий туман погружал жертву в полубессознательное состояние, делая её чрезвычайно восприимчивой к разнообразным гипнотическим внушениям. Забавно, но слишком легко.

Скульптор чиркнул воображаемой спичкой, поджигая ментальную отраву. Яркая вспышка, невидимая для всех, кроме них двоих. Судя по тихому крику, сам творец тумана тоже несколько обжёгся – жаль, не поджарился. Да, очень жаль…

Поняв, что дело запахло жареным (невольный каламбур), технопризрак рванулся прочь, уже даже не пытаясь телепортироваться. Промчался до какой-то позиции… и внезапно отлетел на несколько метров назад. Рванулся вновь… и был отброшен в два раза дальше. Через несколько мгновений стало ясно, что с каждым разом он всё ближе и ближе возвращается к Скульптору. Таинственная сила всякий раз позволяла добежать до одной и той же точки, а затем откидывала. Через некоторое время к мучениям присоединился и сам Иоганн – он устраивал в месте каждого нового возвращения небольшой, но жгучий фейерверк.

Ауструм посмеивался, глядя, как дух мечется в старательно воспроизведённом им пространственном искажении. Интересно, как скоро он найдёт выход? Или он быстрее попадёт прямо в дружелюбные объятья полного развоплощения?.. Хорошая ловушка, спору нет. Её Иоганн случайно обнаружил в Мерцающем Лабиринте пару месяцев назад – насколько это понятие применимо к тамошнему течению времени, разумеется. Заинтересовался, как следует изучил и постарался как можно полнее воспроизвести структуру.

Ауструм на пару мгновений предался ностальгии…

Ещё один коридор. Или тоннель – кому как нравится. Круглый в сечении отрезок, со светящимися стенами, переливающимися оттенками фиолетового и сиреневого… То тут, то там круглые проходы – соединяют с такими же трубами. Параллельными, перпендикулярными или ещё бес знает какими – обычная трёхмерная топология брала здесь отпуск. Линейное течение времени, впрочем, тоже…

Шаг. Ещё шаг. Коридор, другой. Неяркий огонёк справа – обломок серебряной диадемы, парящей в воздухе… Краткое прикосновение. Свет, музыка и вальсирующие пары. Отправляем.

Фрагмент 235. Описание: обломок ювелирного изделия из серебра; бал; пятнадцать минут.

Ещё несколько коридоров без добычи. Внезапно на голову падает огромная сферическая капля… Брызги воды. Ощущение падения. Грохот… Конец. Артефакта нигде не видно – видать, разбился брызгами при ударе о темя, и все дела…

Фрагмент 236. Описание: капля воды диаметром приблизительно пять сантиметров; падение с водопада; десять секунд. Статус: утерян.

Вперёд и вперёд… Вернее, не так – всё дальше и дальше. Ходы следуют под самыми неожиданными углами, поэтому обычный термин применим не до конца, если применим вообще. Пожелтевший обрывок пергамента с фрагментом какой-то надписи… ого! Точно отправляем.

Фрагмент 237. Описание: обрывок пергаментного листа; помещение неустановленной библиотеки; полчаса. Примечание: обратить особое внимание.

Мерцающий Лабиринт. Уникальный объект, вход в который был обнаружен в древних катакомбах Андивиона. Теоретически безграничное вневременное пространство представляло собою огромную совокупность одинаковых коридоров. При этом каждый коридор был связан со своим отрезком времени, и их местоположение постоянно менялось. Заблудиться там легче лёгкого, и очень трудно потом найти коридор, из которого можно телепортироваться в необходимый участок континуума.

Казалось бы, какая ценность? Только перевод сотрудников. Но были в Мерцающем Лабиринте и свои тайны, и свои сокровища. Например, всюду были разбросаны так называемые «фрагменты» – обрывки времён и пространств, заключённые в самые обычные объекты. Монеты, украшения, предметы одежды и обрезки ткани… Природа «фрагментов» оставалась неясна, но исследование «записанных» на них эпизодов было достаточно ценным. Некоторые относились к прошлому и позволяли лучше изучить минувшую эпоху, некоторые к настоящему, иные – даже к будущему, а самые редкие и ценные «фрагменты» заключали, похоже, обрывки параллельных миров. Порой попадались и «острова» – полустабильные фрагменты локаций, дрейфующие по Лабиринту вместе с его непредсказуемыми коридорами. Пребывание на них по времени ограничено не было, и некоторые из них служили местами привалов для странников и исследователей. Однако, как показывала практика, чем дольше ты там оставался, тем больше рисковал заблудиться.

Да, проблемой оставалась только навигация в этом странном месте. Однако в конце концов выяснилось, что с задачей отлично справлялись Скульпторы Реальности – им не составляло труда в кратчайшие сроки найти обратный путь. Поэтому вскоре в экспедиции стали снаряжать самых умелых и опытных из них.

Одним из таких умельцев оказался Иоганн Ауструм.

Что ж, это была не самая плохая профильная работа в его жизни. Наоборот – тихая, интересная, необычная и спокойная. С особыми опасностями пребывание в Мерцающем Лабиринте сопряжено не было, и оставалось только бродить в своё удовольствие. При обнаружении очередного «фрагмента» надлежало его исследовать, после чего отправить начальству с соответствующим кратким пояснением. Правда, связь хорошо работала только в одну сторону – из-за странного течения времени послать сообщение находящимся внутри объекта сотрудникам было сложно – но это были мелкие издержки.

Впереди замаячило светлое размытое пятно – кажется, «остров», притом незнакомый. Надо бы изучить… Иоганн ускорил шаг. Вот до светлого пятна, уже обретающего чёткие очертания, осталась пара метров…

Что-то сместилось, и он оказался пятью метрами ранее. Непонятно.

Ауструм решительно двинулся обратно. Когда он вновь дошёл до той же близлежащей к «острову» точки, смещение повторилось, и его отбросило на десять метров, в середину коридора. Скульптор повторил попытку. В третий раз его переместило в три раза дальше, чем в первый, почти к выходу из тоннеля.

Иоганн остановился и призадумался. Налицо искажение пространства. Попытка разобраться в его структуре успехом не увенчалась – видимо, лучше делать это снаружи, чем изнутри. Как же тут поступить… Хм… Так, идея. Стоит попробовать.

Ауструм прикинул расстояние до точки, где его постоянно отбрасывало назад, направился в ту сторону, и, немного не дойдя, развернулся назад. Посмотрим, насколько оправдается эта теория…

Шаг. Другой. Метр за метром выход из коридора приближался… Да! Что-то сместилось вновь! Выход отдалился. Иоганн обернулся – так и есть, его отбросило ближе к странному «острову». Несомненный успех! Тактика по принципу «наоборот» принесла свои плоды.

Снова к выходу. И снова. И снова. С каждым следующим смещением так старательно ограждённый от дилетантов «остров» становился ближе. Вот он уже в паре метров за спиной… Вспышка – а вот и он сам.

Ауструм очутился на небольшой, метров пять в диаметре, поляне. Через неё, из ниоткуда в никуда, струился ручей. Над головой, по вырезанному из какого-то континуума синему небу, ползли облака. То, что по краям поляны небо перетекало в сиреневый потолок Мерцающего Лабиринта, было особенно сюрреалистично, но Иоганн уже привык к подобным картинам.

На зелёной траве были хаотично навалены несколько валунов разного размера. Так, а вот это что-то новенькое – на одном из валунов стояла искусно выполненная золотая чаша, покрытая причудливой гравировкой. «Фрагмент»? Не похожа, они обычно менее претенциозны. Да и вряд ли до простого «острова» с «фрагментом» пришлось бы добираться с такими трудами. Что тогда?

Подумав, Ауструм осторожно прикоснулся к чаше. Обычно простого прикосновения в этом месте было достаточно, чтобы узнать всё необходимое.

…И он действительно понял.

Если из чаши выпьет недостойный, то он мгновенно погибнет, зато это место станет реальным, обретёт плоть и из обычного «острова» внутри Лабиринта окажется основой нового стабильного потока. Если же достойный – «остров» мгновенно растает, как сон, зато испивший из чаши обретёт подлинное совершенство. Однако совершенством своим он воспользоваться не сможет – он будет выброшен за пределы пространства и времени, и вернуться обратно уже не сумеет, обречённый на вечное одиночество и бездействие.

Иоганн усмехнулся и отпустил чашу. С какой-то отстранённой иронией он подумал, что только что, возможно, наткнулся на одно из ценнейших сокровищ Лабиринта, а ни ему самому, ни Альянсу оно и даром не нужно. Никакой практической пользы оно не несёт, а повторить такое вряд ли получится – тут какое-то божество поработало, не меньше.

Сообщать о необычной находке он не стал – всё равно Альянс вряд ли станет жертвовать людьми, чтобы проверить странные свойства. Да и не факт, что реликвию удастся вынести наружу.

Впоследствии найти этот остров повторно Ауструму не удалось – видимо, Лабиринт прозрачно намекнул, что подобный шанс даётся лишь единожды. Что ж, ну и пусть. Возможно, кто-то другой…

А примерно через два месяца его выудили из Мерцающего Лабиринта и повелением самого Первого Стратега отправили разбираться с буйным технопризраком.

Буйный технопризрак продолжал метаться в ловушке пространственного искажения. С каждым новым перемещением Иоганн усиливал удар, используя против нечисти наиболее разрушительные фокусы своего арсенала и чувствуя, как поддаётся её невероятная защита. Если тот не сумеет вырваться из искажения, скоро воля к сопротивлению будет сломлена окончательно, и можно будет торжествовать победу.

Однако призрак нашёл выход. Причём весьма оригинальный – в Мерцающем Лабиринте, впрочем, такое не удалось бы провернуть. Вместо того, чтоб двигаться назад, что неминуемо заняло бы время и подвергло бы его угрозе новых ударов, потусторонний гость нырнул вниз, сквозь пол, туда, куда действие искажения не распространялось. А потом рванул прочь.
– В прошлый раз ещё сказано: тебя никто не отпускал! – рявкнул Скульптор, напрягаясь и представляя на пути призрака почти безукоризненную Жемчужную Сеть. Учитель, пожалуй, был бы доволен… Этот приём был разработан как раз против других опытных преобразователей мира, чья защита позволяла им избегать большинства обычных атак. Тончайшая дезингенионная ловушка, почти незаметная со стороны, фиксировала жертву на месте, не позволяя покинуть его ни телепортацией, ни обычным путём, при этом блокируя значительную долю сверхсил. Однако подобное построение требовало большого опыта и ювелирной работы сознания: Ауструму давно не приходилось заниматься чем-то столь изощрённым. Что ж, следовало признать, противник того стоил.

Технопризрак снова повторил трюк с разделением на аватары, проскальзывая сквозь ячейки сети. Удивительно, как он только успел её заметить, но всё же. Замысел увенчался успехом лишь частично: кто-то всё же задел одну из нитей, и ловушка захлопнулась, отсекая одну из частей кадавра и разрывая эвиары. Ещё один дикий вопль – боли и изумления. Призрак не мог поверить, что за сегодняшний день у него отсекли целых две части, разрушая столь кропотливо созданную им структуру! Тьма внутри Жемчужной Сети медленно развеивалась, оставались лишь серебристые блики ещё одной партии освобождённых душ. Иоганн перестал держать в сознании образ ловушки, и она исчезла, предоставив кауформам свободу посмертия.

Противник всё ещё не собирался сдаваться без боя – справа и слева к Скульптору уже мчались закрученные в противоположные стороны силовые вихри, способные в секунду искромсать его, подобно мясорубке. Ауструм нырнул вперёд, позволяя столкнувшимся смерчам уничтожить друг друга, и метнул во врага ещё один разрушительный импульс.

Проклятье! За время скачков туда-сюда в пространственной ловушке технопризрак явно не терял времени даром и нашёл, что противопоставить сопернику. Вихри энергии оказались лишь отвлекающим манёвром – а спасшись от него, Иоганн наткнулся аккурат на выставленное вперёд полое жало, выполненное столь тонко, что пробило изощрённую защиту. Сквозь брешь немедленно хлынула жизненная сила, покидающая кауформу и несущаяся к ненасытному призраку.

Ауструм хмыкнул и скатал энергию в небольшой шипастый тромбик, похожий на моргенштерн. Он с трудом проскочил сквозь узкое жало, расколов его и заставив исчезнуть, а затем, несомый течением, вонзился в не ожидавшего такого подвоха энерговампира. «Так вот что значит “проглотить ежа”», – подумал Скульптор, залатывая прореху в обороне и глядя на корчащегося врага. Технопризрак и без того изрядно потерял форму, лишившись некоторого количества поглощённых душ, а теперь и вовсе трясся, разбрызгивая фрагменты собственной кауформы, быстро становящиеся вастом. Иоганн метнул ещё пару ударов – от одного враг увернулся, другой прибавил помех и в без того нарушенную структуру.

Перегородив пространство между собою и противником весьма неплохой в таком состоянии преградой, призрак вновь бросился бежать.

С третьей попытки ликвидировав барьер, Ауструм с ругательствами ринулся следом.
– Не получается?
– Не-а.
– Звездец.

Техники, ругаясь на чём свет стоит, пытались наладить неисправный генератор многомерной блокировки. Устройство накрылось сразу после атаки загадочного вируса и теперь, даже после её прекращения, не хотело приходить в норму.

Хуже того, за стеной по-прежнему находилась «тройка», и аналитики предсказывали, что в скором времени начнётся очередное экспоненциальное расширение радиуса действия. Размах его, по самым скромным прогнозам, должен был быть примерно таким же, как во время последнего инцидента, а база была практически лишена защиты от искажения времени. По крайней мере, ошибки того случая были учтены: все аппараты базы, где так или иначе использовался темпоралит, были отключены во избежание катастрофических последствий.

Одним из работавших над аппаратом техников, к слову сказать, был эвакуированный с «Рамагды» Шмеерсон. Он-то первым и заметил неладное, поскольку за последнюю неделю успел стать подлинным параноиком. Поэтому, услышав странный звук сзади, он немедленно оторвался от работы и резко развернулся.

Что ж, он успел к самому началу зрелища, а оно того стоило. С лёгким треском сквозь стену просочилось полупрозрачное клубящееся тёмное облако, окружённое едва заметной короной из искр. Вслед за ним выскочил веретенообразный вихрь, сплетённый из бледных струй зелёновато-жёлтого свечения, периодически уязвлявший облако лучами. Оба они пронеслись сквозь комнату и исчезли за противоположной стеной – той, где скрывалось кольцо стазиса. Техники очумело таращились им вслед.
– Звездец? – задумчиво повторил Шмеерсон и покачал головой. – Э нет, братцы, это всё уже намного хуже…

Погоня продолжалась, хотя обоим было ясно, что конец близок. У технопризрака уже не оставалось сил на контратаку, и всё, что он мог – это уворачиваться от ударов и нестись прочь, прочь и прочь. Иоганн чувствовал лёгкий охотничий азарт – он уже знал, что догонит жертву, вопрос только, когда именно.

Технопризрак же испытывал причудливую и гремучую смесь ужаса, гнева и обиды. Он, такой могущественный и великий, впервые оказался игрушкой в чужой игре! Причём в конце его не съедят, как он сохранял внутри себя остальных, а разломают, выпустив все те старательно собранные внутри привидения! Призрак никогда не мог и помыслить, что его однажды постигнет полное прекращение бытия. Впору было бы заплакать, если бы у духов были слёзы.

Тем временем Ауструм ощущал, что энергетические токи впереди как-то странно искажаются, смещаясь к одной точке. Сперва это было едва заметно, потом искривление стало сильней и ещё сильней, явственно сворачивая с назначенного природой маршрута. Преследуемый тоже обратил на это внимание, обращаясь в ту сторону. Более того – присоединился к одному из течений, чтобы двигаться быстрее.

Скульптор свернул следом. Ещё миг, и оно открылось ему – то самое причудливое пространственно-временное искажение, которое он заметил во время беседы с ныне покойным Гартарианом. Соваться в такое место рискованно – слишком тяжело потом выйти… Видимо, технопризрак рассчитывал отлежаться там и поднакопить силы в надежде, что преследователь туда не сунется, а потом каким-то немыслимым образом вылезти обратно и продолжить свои бесчинства.

Ну нет уж. Иоганн попытался преградить жертве путь туда, но понял, что вблизи подобной аномалии сложные операции с реальностью почти невозможны. Оставалось только от души бить по врагу, надеясь, что он распадётся раньше, чем доберётся до эпицентра искажений. Однако надежды на это было всё меньше – влияние объекта возрастало прямо на глазах, странным образом смешивая плотский мир с энергетическим. Смутные до того контуры предметов проступили отчётливей, а силовые структуры преследователя и преследуемого явно бросили тень на материальную сторону базы. По крайней мере, люди, мимо которых они промчались, явно что-то заметили, ошеломлённо глядя им вслед.

Искажение континуума приближалось. Теперь, даже захоти Ауструм и технопризрак повернуть, они не сумели бы этого сделать, влекомые неведомым течением. Мир вокруг дрожал и преломлялся, медленно наливаясь глубокой синевой. Они низвергались на дно, зная, что в глубине нет ни пространства, ни времени как таковых, понимая теперь подлинную природу «тройки», сокрытую от исследователей «Гоканарау», и сожалели бы о своём выборе, будь это в силах что-либо изменить.

Оба знали, что там, на дне пространственно-временного омута, выживет только один из них. И никто теперь не мог даже предположить в этих условиях, кто именно выйдет победителем.

И сможет ли он покинуть ловушку после победы.

That is not dead which can eternal lie,
And with strange aeons even death may die.

Говард Филлипс Лавкрафт

– Всё так же? – тихо спросил Безликий.

Третий по счёту Стратег был ничем не примечательным мужчиной лет сорока на вид, и лишь причудливая татуировка, распростёршая лучи-щупальца на всей левой стороне лица, выделяла его из толпы. Тем не менее, мало кто знал, что именно этот человек являлся одним из трёх координаторов Альянса в этом мире – Безликий всегда держался в тени.
– Да, – столь же тихо ответил Каракурт. – Уже целый месяц никаких изменений.

Разговор проходил в небольшой, хорошо оборудованной медицинской палате. Посреди её, в капсуле жизнеобеспечения, недвижно лежал высокий светловолосый мужчина. Агент третьего класса Иоганн Ауструм.

Никто так никогда и не узнал, что же на самом деле произошло в тот день. Вскоре после прибытия Скульптора Реальности компьютерная атака прекратилась. После этого, по разным сообщениям, агента и технопризрака видели по всей базе, затем перестали видеть вовсе, но количество аномальных происшествий только возросло. Неизвестно, была ли охота на призрака причиной всех этих событий. Ясно было лишь одно – погоня закончилась в месте содержания «тройки», причём, согласно некоторым гипотезам, прошла сквозь само кольцо в область искажённого пространства.

Предсказанного всплеска активности так и не произошло. Вернее, он всё же имел место, но в совершенно неожиданном ключе. Вскоре после исчезновения преследователя и преследуемого время в камере содержания застыло – комната действительно погрузилась в стазис, став недоступной для исследований. Внутрь остановившегося времени нельзя было проникнуть.

Три дня исследователи тщетно пытались преодолеть этот барьер. Утром четвёртого обнаружилось, что время внутри камеры движется как положено. А вот другие находки оказались совершенно неожиданны.

«Тройки» больше не существовало. По всему помещению были разбросаны осколки и крошки базальта с обсидиановыми вкраплениями, перемешанные с непонятно откуда взявшимися частицами органики неизвестного происхождения – они были слишком повреждены временем, чтобы можно было что-то определить. Посреди же комнаты лежало тело Иоганна Ауструма, которого коснулись достаточно необычные изменения.
– Да, за целый месяц ничего нового. По-прежнему в коме. Специалисты всё ещё утверждают, что внутри странным образом переплавились две кауформы – технопризрака и Скульптора – и продолжают безжалостную борьбу за гегемонию. В обычных условиях всё наверняка давно бы закончилось…

Каракурт замолкает, внимательно глядя на предмет обсуждения. Обычно Безликого раздражают его постоянные паузы, но сейчас, похоже, Стратегу действительно требуется некоторое время на обдумывание.
– Проблема в том, что он зациклен, – продолжает наконец аналитик. – Его тело и разум застряли в бесконечной петле времени. С каждым разом он возвращается в то состояние, в котором вынырнул из тройки, и всё начинается сначала. И физиологические процессы, и битва… Великая Омнима, даже этот аппарат – не более чем фикция с нашей стороны! У него укорачиваются обратно даже ногти и волосы. В таком состоянии он не сможет умереть.

Каракурт вздохнул.
– Возможно, то сражение разрушило кольцо стазиса, а последняя волна искажений смешала их вместе. А может, произошло что-то иное, чего мы не в силах даже постичь. Этого мы, наверное, так никогда и не узнаем…

Стратеги молчат. Смотрят. Думают, каждый о своём. Безликий вспоминает о том, как много жертв унесли события месячной давности. Весь спектралогический персонал «Рамагды», которую только недавно стали обживать заново – нервно и с опаской. Группа из нескольких оперативников, высланная на усмирение опасности. Стратег Рыжий. И последняя жертва – молодой и перспективный Скульптор Реальности, запертый в несколько бесконечно повторяющихся часов. Каракурт думает о том, что все специалисты отказываются что-либо менять. Теоретически возможно разрушить цикл, но нельзя даже предсказать, чем же закончится сражение двух душ. И что делать, если технопризрак выйдет победителем? При всей возможной подготовке его возвращение всё равно станет чудовищным ударом. Помочь в ментальной схватке тем более никто не берётся – слишком легко ошибиться, перепутать, помочь не тому, кому нужно… Ещё второй Стратег думает о том, что многие собираются присвоить Скульптору номер четвёртого объекта. И ещё – вспоминает.

Безликий видит, как Каракурт что-то беззвучно шепчет и кладёт на поверхность капсулы нижнюю пару рук, при этом на левой едва заметно дёргается мизинец. Как живой. О чём он говорит? Что думает? Безликий знает, что в биографии его коллеги очень много тёмных пятен…
– В Андивионе собираются расширять список запретных технологий, – говорит он наконец, чтобы нарушить гнетущую тишину. – Раньше там было только омниметическое оружие, а теперь собираются запретить ещё и все попытки искусственного создания кауформ. Технопризраков, то есть… Знаешь, я за.
– Я тоже, – отзывается второй Стратег, отходя на пару шагов от Ауструма. – Мы сполна ощутили, во что это может вылиться. А ещё, кстати, нам со дня на день собираются прислать нового Стратега на смену ныне покойному Роберту. Как думаешь, в коллектив впишется?
– Увидим, – пожал плечами Безликий.

Оба думают, что вакантную должность заменить можно, а человека – нет. И что они долго ещё будут помнить Рыжего – энергичного, волевого, представлявшего лицо филиала, в отличие от них двоих – сотрудников закулисы.

И оба, не сговариваясь, молча выходят, оставляя за спиной нерушимую темницу двух могущественных созданий – потустороннего гостя и его невольного тюремщика.

Смерть гения

Духи Ада придут, скорбя,
Преклонив колена тебе,
Даже в смерти твоей любя
Тонких пальцев безумный бег…
А на скрипке горящий знак
Потускнеет в холодной мгле.
Ведь доселе никто вот так
Не играл на грешной земле…

Lamia Morra, «Скрипач»

– Итак, думаю, вы понимаете суть задачи. Мне нужно усовершенствовать свою память, насколько это возможно…

Голос клиента звучит фоном где-то на периферии, а подсознание меж тем перебирает комбинации, формируя нужные образы и выискивая отклики. Наконец тебе удаётся ухватить цепь, и контуры будущего творения начинают медленно проступать перед внутренним взором. Ха, кто бы мог подумать: контрмем является всего лишь зеркальным отражением мемагента! Что ж, это здорово упрощает дело. Фиксируя в памяти болтовню клиента, ты берёшь в руки лист бумаги, окунаешь кисть в тушь – в этот раз цвет совершенно не важен, играет роль лишь форма – и проводишь по листу несколько прихотливых горизонтальных зигзагов. Затем две прямых вертикальных черты, точно по оси симметрии. Пару мгновений смотришь на получившийся рисунок, после чего решительно убираешь тушь посередине, разбивая симметричный узор на два зеркально отображённых рисунка. И наконец сгибаешь лист пополам, чтобы рабочая сторона оказалась перед глазами клиента.

Мужчина в кресле напротив охает и откидывается на спинку, хватаясь за голову, и в его глазах медленно начинает проступать безграничный ужас.
– Что… что… – сдавленно хрипит он.
– Ваша память усовершенствована, – скупо ухмыляешься ты. – Как вы и просили – максимально возможным образом. Полагаю, вы уже вспомнили своё рождение во всех подробностях?

Клиент не отвечает, пошатываясь, встаёт из кресла и, всё ещё держась за голову, бредёт к выходу.
– Если не сумеете приспособиться и станет совсем невмоготу – приходите, – говоришь ты. – Блокировка обойдётся гораздо дешевле.

Над Андивионом вставало солнце. Впрочем, пока это было сложно заметить – высокие здания древнего города полностью закрывали горизонт, и лишь в некоторых окнах можно было заметить отражение рассвета. Андивион спал.

Впрочем, спал далеко не весь город. По озарённым фонарями улицам торопливо пробирался курьер с сумкой через плечо. Высокий, нескладный, с растрёпанными волосами, он казался ожившим персонажем какой-нибудь мультипликации – эдаким недотёпистым парнем, постоянно попадающим в какие-нибудь переделки. Лишнее доказательство того, что внешность обманчива.

Человек, в чью квартиру курьер звонил через несколько минут, тоже служил хорошим доказательством этого тезиса. Дверь открыл невысокий, коротко стриженный мужик в затрапезной одежде. Едва ли кому-то пришло бы в голову, что обитатель квартиры за неделю зарабатывает больше, чем иной высокопоставленный работник за пару месяцев.
– Как успехи? – сходу спросил стриженый.
– Скромно, – кивнул курьер и вытащил из сумки объёмистый четырёхугольный свёрток. – Кое-что унести удалось.
– Что именно? – кивнул в сторону свёртка владелец квартиры.
– Книга, – ответил визитёр. – Перевод какой-то древней рукописи, оригинал не уцелел. Поговаривают, рукопись была написана… – курьер понизил голос, – в общем, в другом мире. Так что это, получается, единственный экземпляр – переводчик не успел сделать ни одной копии, перевод завершил аккурат перед смертью.

Стриженый улыбнулся.
– Да, пожалуй, это действительно меня интересует, – кивнул он и протянул посетителю пачку банкнот. Тот торопливо отдал свёрток, пересчитал деньги, довольно покивал своим мыслям и ретировался. Его собеседник запер дверь квартиры, прошёл в комнату, положил груз на стол и бережно развернул. Книга оказалась достаточно большой. На обложке от руки было выведено: «Исповедь повелителя».

Тебя знали под именем Мыследела. Ты сам придумал этот псевдоним много лет назад и предпочитал пользоваться им. Он говорил о тебе гораздо больше, чем настоящее имя – давно ненужное и уже почти забытое…

Мысль! Что может быть удивительнее и совершеннее самой обычной мысли? И что может быть могущественнее, чем возможность направить её в нужном направлении, придать любую желаемую форму, иметь над нею полный контроль? Абсолютная власть над мыслью, как над своей, так и над чужой – это наивысшая форма власти из возможных. Кто-то может возразить: разве позволяет такая власть покорить пространство, время, смерть? Ты лишь засмеёшься в ответ: только тот, кто готов бесконечно совершенствовать свой разум, способен проникнуть в тайны вселенной!

Меметика – так называлась чудодейственная наука, которой ты отдал жизнь. Учение об информации, способной вызывать в мозгу необходимый отклик. От простейших ассоциаций до полной смены приоритетов и поведенческой модели. Да что там поведенческая модель – до перестройки самого головного мозга! Правильно подобранный мемагент способен как начисто разрушить его, превратив в гнилую кашу, так и преобразить в нечто принципиально лучшее, повысив ёмкость памяти и быстродействие мышления.

Ты знал, что для большинства разработчиков создание мема – это долгое и нудное просчитывание реакций субъекта на компьютере и не менее нудное составление алгоритмов. Ты давно прошёл эту стадию – твой мозг сам формировал необходимые последовательности. Многие творцы деструктивных мемов погибали, сформировав перед мысленным взором своё творение – ты давно был застрахован от подобной напасти, поскольку всегда выстраивал опасные концепции параллельно с нейтрализующими.

Миром правила информация, и потому сбор знаний был для тебя задачей не менее приоритетной, чем совершенствование разума. Новостные сайты, научные энциклопедии, исторические труды – всё это поглощалось и систематизировалось ненасытным сознанием. Но вскоре общепринятые знания сложились в цельную картину, и новые сведения уже не меняли её, а лишь незначительно дополняли. И тогда ты обратился к исследованию сферы странного и сверхъестественного. Создание единой теории паранормального – это ли не вызов?

И тогда начался сбор сведений, слухов, причудливых историй, доказательств… и настоящих артефактов, попирающих здравый смысл одним своим существованием.

«Исповедь повелителя», – про себя повторил Мыследел. Глубоко вздохнул, пробежался взглядом по изукрашенным рисунками стенам комнаты, задержавшись на одном фрагменте росписи, после чего открыл первую страницу.

Вскоре я умру.

Я знаю – народ Аэмфурона и люди изобильной Хоринеи, жители долины полноводного Напшолероса и моряки бесчисленных портов на берегу океана восславят этот час, не проронив ни единой слезинки…

Читатель на миг прервался и покатал на языке незнакомые географические названия. Аэмфурон, Хоринея, Напшолерос… Другой мир? Не исключено. Но с тем же успехом это может быть и заурядная подделка. Что ж, время покажет. Мыследел вернулся к чтению.

…восславят этот час, не проронив ни единой слезинки, и будут ещё долго проклинать моё имя. Это имя будет проклятым в веках за реки, в которых текут ртуть, золото и свинец, дабы обеспечить нужные токи энергии, за кровавые гекатомбы, отклик на которые сметал враждебные армии, за янтарь и обсидиан, и то, чего никогда не было под этим небом… Я не стану оправдываться, ибо все их обвинения справедливы. Я не стану просить прощения, ибо не заслужил его. Здесь я лишь расскажу правду, ибо все эти годы вами правил не я один, ибо была рука, направлявшая меня, и голос, проникавший в мои сны. Есть воля, что превыше воли великого правителя, и с такой волей мне пришлось столкнуться. Двуединое существо восседало на троне все эти годы, и я не мог противиться Второму, поелику я лишь марионетка в его руках. Иногда Он отворачивался, и я вновь становился самим собой, но ничего не мог поделать – вернувшись и обнаружив ослушание, Он изобрёл бы нечто не в пример кошмарнее.

Однако теперь я ведаю – час мой близок. И в это краткое время, пока Он играет с другой марионеткой в местах столь дальних, что я не в силах этого вообразить, я пишу эти строки, дабы людям стала известна истина. Это началось давно, в ту пору, когда я посетил место, где некогда стоял трижды проклятый город, в летописях названный Марихагор…

Роспись на стенах тоже представляла собой уникальный подбор мемагентов. Зрительные мемы всегда удавались тебе лучше всего, даром что рисовать ты научился ещё в детстве. В совокупности весь узор создавал атмосферу спокойствия и тихой радости, а отдельные его участки, если на них сосредоточиться, несли свои, строго специализированные функции. Одни из них помогали сосредоточиться на задаче, другие погружали взбудораженный и беспокойный разум в сон, третьи служили просто напоминаниями, пробуждая нужные ассоциации… Твоей особой гордостью был «тоннель вдохновения» – мастерская зрительная иллюзия. Казалось, что на стене соскоблили краску, открывая фрагмент другой, более ранней картины, за изображённым на ней пейзажем виднелся проход на следующую картину, дальше – на ещё одну… Взгляд мог путешествовать по этому тоннелю бесконечно, самостоятельно додумывая новые детали, создавая новые и новые картины. Многие из лучших идей приходили к тебе именно после «тоннеля вдохновения».

Например, именно так появилась идея совершенствующего память мема, выводящего её на уровень, превосходящий понятие эйдетизма. Ради эксперимента ты испытал его на себе, с большим интересом выяснил, что пару лет назад планета была атакована инопланетными пришельцами, однако вторжение отбили, а человечеству привили ложные воспоминания. Обнаружив новое поле исследований, ты даже попытался отыскать какие-нибудь артефакты от этой войны, которые по тем или иным причинам никто не прибрал к своим рукам, однако поиски оказались безрезультатными.

Зато, выйдя на другого собирателя и исследователя неведомого, а затем выяснив о его смерти, ты немедленно принял все меры, чтобы заполучить хоть что-то из его коллекции. Увы, другие заинтересованные стороны, о которых только предстояло выяснить, оказались удачливее, однако кое-что тебе всё-таки перепало. Странная рукопись, оригинал которой, по слухам, был написан в совсем другом мире.

Часы летели, а Мыследел продолжал читать «Исповедь повелителя». Это было действительно странное писание, и автор явно находился не в самом трезвом уме. Абзацы, полные самобичевания и раскаяния, сменялись поистине гробовдохновенными абзацами, полными какой-то сатанинской иронии, тут и там в описание жизни и событий вторгались зловещие схемы и описания парадоксальных технологий, которые, с точки зрения здравого смысла, не только не могли работать, но и не могли быть воссозданы в обычных условиях. Тем не менее, несмотря на безумие и сумбурность, чтение оказалось поистине захватывающим, и Мыследел листал рукопись, забыв про потребности организма.

Листал до тех самых пор, пока рисунок на очередной странице не вспыхнул ослепительным белым огнём.

Яркий свет ударил тебе прямо в глаза, пронзил зрачки, тонкими пылающими иглами вошёл прямиком в мозг. Ты закричал от боли, а тем временем по проложенному пути медленно протягивало щупальца что-то незримое и неосязаемое… Интервент протягивал конечности всё дальше и глубже, дотягивался до воспоминаний, копался в отдалённых тайниках сознания…

Сознания!

Кривая усмешка на твоём лица походила на оскал.

Бесплотный захватчик конвульсивно дёрнул щупальцами, наткнувшись сразу на несколько пылающих барьеров, а ведь это было только начало. Если эта тварь жила на страницах книги, если она орудует в мозгах – значит, она ни что иное, как ещё один мемагент! А на всякий мем у тебя найдётся свой ответ! Сознание бешено заработало, выстраивая цепочки образов и вызывая в памяти новые наработки, весь арсенал был пущен в ход. Теперь попляшешь!

И тварь заплясала. Ещё как заплясала! Половина выставленных на оборону мемов перестала существовать, а в ответ в сознании стали вспыхивать образы, явно принесённые извне. Похоже, автор «Исповеди повелителя» о многом умалчивал на страницах рукописи – описанное там было детским лепетом в сравнении с безумными кошмарами, вспыхивающими перед твоим внутренним взором.

И всё же ты чувствовал, что захватчик тоже повреждён – ты сумел нанести ему урон. Значит, битва идёт на равных. Да будет так!

Мыследел метался по квартире. Если бы кто-то осмелился установить слежку за его жилищем, в этот момент он был бы чрезвычайно изумлён. Лицо исследователя-затворника было перекошено, вокруг головы разливалось бледное голубоватое сияние, порой принимающее вид странных знаков и образов. В покинутой им комнате на столе шелестела листами «Исповедь повелителя». Колышущаяся над фолиантом дымка распускалась гротескным цветком, медленно протягивая в стороны призрачные щупальца, а в воздухе разворачивались и усложнялись зловещие графики и чертежи. Незримая баталия явно сверхъестественным образом перетекла из плоскости чистого разума в область более осязаемую. Вот Мыследел ненароком запнулся о табуретку и зашагал дальше, а предмет мебели пошёл рябью, изогнулся и стал медленно переставлять ножки…

Но исследователь всего этого не видел. Его взгляд был сосредоточен на внутреннем фронте, и едва ли он целиком воспринимал окружающую реальность. Однако в какой-то мере, безусловно, он её видел. Метания закончились в мастерской, и там он с прежней гримасой принялся лихорадочно что-то собирать из имеющихся материалов…

Ты почти игнорировал внешний мир. Тело, разрываемое противоречивыми устремлениями, двигалось самостоятельно, словно чокнутая марионетка. Сам же ты продолжал битву с интервентом, призывая на помощь все имеющиеся познания и даже сверх того. За это время ты успел четырежды перестроить мозг, исправляя загаженные захватчиком разделы, а попутно совершенствуя мощности. Случайным образом обнаружив комбинацию мемов, активирующих в живом существе дремлющие дотоле паранормальные способности, ты пустил их в ход – бить врага его же оружием! Ты уже давно понял, что столкнулся не с обычным информационным заражением, а с настоящей формой жизни, бесплотной, но оттого лишь более грозной, жаждущей материального вместилища…

Руки порхали совершенно независимо, соединяя, собирая и воплощая в жизнь до конца ещё неясную задумку, а ты сжигал в своём разуме барьер за барьером, высвобождая новую и новую мощь на борьбу со вторжением. Клубящаяся в мозгу тьма отвечала образами, способными вызвать отчаяние, безумие, смерть и полное перерождение личности, однако навстречу им вставали пылающие огнём концепции. В этой метафизической схватке мысль стала единственным и мощнейшим оружием, и не метафорой, но непреложной истиной казалось стародавнее изречение «В начале было Слово»…

Но настал черёд заканчивать битву. Ты вызвал к жизни последний, самый последний образ, и великое пламя поглотило поле боя.

Спустя несколько минут или вечность человек открыл глаза, поднялся на ноги и прошёл из мастерской в комнату. На столе лежала горсть пепла. «А жаль, всё же был единственный экземпляр…» Затем человек подошёл к зеркалу и внимательно уставился на отражение.

Глаза почернели целиком и полностью – чернота залила их от края до края, не пощадив ни белок, ни радужку. Скорее всего, эта метаморфоза свершилась ещё в самом начале атаки, когда вспыхнул свет. Но куда более заметным было иное изменение. У человека появилась новая пара рук – ниже основных появились блестящие металлические руки, движущиеся, как живые. Руки были собраны в мастерской, а затем наполнены пульсирующей чуждой жизнью, которая так жаждала материального носителя. Тварь была подчинена и поглощена, она соединила воедино живую плоть и оживший металл, став не более чем новой частью тела.

Третью и последнюю метаморфозу нельзя было увидеть в зеркале. Последний мемагент, покоривший захватчика, слишком сильно затронул весь разум. Человек знал, что уже больше не сумеет с былой лёгкостью вызывать в сознании ключи к управлению мыслью. Дар ушёл, ушёл безвозвратно, погиб в битве сознаний. Что же осталось? Осталось само сознание, улучшенное и усовершенствованное в сотни раз в сравнении с обычным человеческим. Осталась совершенная память. Остался багаж знаний и опыт.

Тем не менее Мыследелом ему уже не быть. Это имя окончательно ушло в прошлое. Требуется новый псевдоним.
– Что ж, – произнёс человек, разглядывая залитые тьмой глаза и новую пару рук, – пусть будет Каракурт – звучит не так уж плохо.

Источник вдохновения

Опасно мало знать. О том не забывая,
Кастальскою струёй налей бокал до края.
От одного глотка ты опьянеешь разом,
Но пей до дна –- и вновь обрящешь светлый разум.

Александр Поп, «Опыт о критике» (1711)

- Здравствуйте, Правда Ивановна.
- А, Владимир Нордович! Проходите, проходите, пожалуйста… Присаживайтесь. Ну что, как там мой заказ?
- Набросал кое-что интересное. Вот, например, посмотрите…
- Ого! Неплохо, совсем неплохо!.. Так, это вообще хорошо… А вот это просто замечательно! Чудесно, Владимир Нордович! Непременно скажу спасибо тому, кто мне вас порекомендовал. Вы действительно дизайнер от Бога!
- Это ещё не всё, подождите немного… Последний образчик где-то в папке затерялся, сейчас, ну где же… А, вот, держите.
- Что-то я не… Так, стоп. Ну-ка, ну-ка… Ха-ха-ха-ха-ха! Да уж, в чувстве юмора вам не откажешь. Отличная подача, гениально!
- Я искренне рад, что вы оценили мою работу. И какой же из этих концепт-артов вы хотели бы видеть реализованным?
- Ох, я даже теряюсь. Все по-своему хороши… А если, гм, каждый?
- Легко и непринуждённо, как любит говорить один мой знакомый. Но и стоить это будет соответственно. Дайте-ка подумать… Вот столько.
- Сколько?! Да вы грабитель!
- Ошибаетесь, Правда Ивановна! Я не грабитель, я просто хорошо знаю себе цену. Заказчиков у меня много, заказов - ещё больше, и если каждый будет столь объёмист, да с оплатой по стандартным расценкам, от меня мало что останется. Так что или выбирайте один из вариантов, или платите по справедливости.
- Сложный выбор… Но, пожалуй, рискну - заплачу за все. Думаю, это окупится.
- Приятно иметь дело с понимающим клиентом!.. Что ж, до встречи?
- Погодите немного. Можно один вопрос?
- Какой?
- Почему вы прекратили писать?
- То есть?
- Ну, понимаете… Я навела справки и узнала, что когда-то вы опубликовали несколько коротких рассказов. Само собой, я заинтересовалась, нашла их, прочитала… Они бесподобны, Владимир Нордович! Все разные по манере и стилю, как и ваши рисунки. Это был замечательный дебют… Но вы неожиданно ушли из литературы и сосредоточились на дизайнерской работе. С чем это связано, если не секрет?
- Понимаете, я просто понял, что это не моё. Знаете, насколько бывает сложно подобрать единственно верную фразу, а порой даже слово, чтобы текст зазвучал, как надо? Адский труд! По крайней мере, для меня. Помните «Песню зелёного острова»? Этот рассказ у меня занял примерно полтора года.
- Сколько?!
- Смешно, правда? Три странички текста… Каждое предложение было переписано по многу раз, прежде чем получилось то, что было представлено публике. Может быть, я чересчур перфекционист, но иначе не выходило. Четыре рассказа - всё, на что меня хватило. После этого я окончательно понял, что писательская стезя не для меня, и стал рисовать. Оказалось гораздо проще.

Я лгал. Но откуда ей было знать?
- Так что всё упирается в исполнение. А вот за вдохновением не заржавеет - его источник, в смысле муза, всегда со мной.
- Спасибо за ответ, Владимир Нордович. До свиданья!
- До свиданья, Правда Ивановна.

Ветер дул с реки, косые струи ливня били по мостовой, лужи стремительно росли, караваны туч неумолимо бороздили небосвод - погода, словом, была на любителя. Некоторые мои знакомые просто обожают дождь, но мне с водной стихией поладить так и не удалось. Сегодня мир, пользуясь тем, что зонтик остался дома, как будто ополчился на меня. С утра, как обычно, ничто не предвещало, а стоило немного посидеть в помещении, общаясь с клиентом - на здоровье! Пришлось поднимать воротник плаща и шагать по улице в ускоренном темпе, надеясь как можно скорее попасть домой и просушиться.

Неплохо было бы зайти в какую-нибудь кафешку, испить горячего кофию, согреться и переждать ливень, однако непогода, похоже, решила задержаться надолго. Согласно народной примете, пузыри на лужах - верный знак затяжного дождя. Я посмотрел под ноги и хмыкнул - их там были если не виноградные грозди, то как минимум созвездия. Если, конечно, представить, что время ускорилось в миллиарды раз, из-за чего звёзды гаснут и рождаются одна за другой… Вся улица, насколько хватало глаз, напоминала бурлящий котёл.

В общем, о том, чтобы переждать ненастье, нечего было и мечтать, так что я целеустремлённо направился к транспортной остановке - не самой, к слову, близкой. Адрес последней заказчицы, некоей Правды Зелёнкиной, привёл меня на другой конец города. Правда… Да-с, милостивые государи, ономастика советских времён - это подлинное пиршество духа и торжество разума. Имена из той эпохи порой бывают оригинальнейшими, яркими… Выделяющимися на фоне современных. Мне в этом плане тоже сугубо не повезло, хоть и весьма странным образом. Позвольте представиться - Муравьёв Владимир Нордович, двадцать пять лет, эсквайр. Единственный сын Норда Муравьёва, титана духа и вообще каноничного сверхчеловека, который всю жизнь был первым - в учёбе, спорте, работе, делах семейных… Рядом с его достижениями я особенно остро ощущал мизерность всего того, чего сумел добиться сам.

Кто-то из психологов однажды заявил мне, что у меня комплекс неполноценности. Ну и пофиг.

Мои измышления о собственной жизни были столь же безрадостны, как и погода. Ипохондрия сплошная, право слово - неужели всё действительно так грустно? Да, место жительства у заказчицы неудобное, и что с того? Нет худа без добра - в этот район города я забредаю редко, поэтому нельзя упускать возможность поглазеть по сторонам в поисках каких-нибудь примечательных деталей. Никогда не знаешь, что может сгодиться в творческой работе.

Вот, например. Я перешёл дорогу и задумчиво оценил вывеску «Кавказ бар». Сама по себе она была ничем не примечательна, однако над окнами заведения болталось нечто вроде короткого матерчатого козырька с надписью «Alpen bier». Вместе две надписи составляли поистине убойный эффект. Оценив это, но решив, что с когнитивным диссонансом тут всё-таки перебор, я отправился дальше, стараясь обходить особо мокрые участки, поскольку от просто мокрых спасу не было решительно никакого, и продолжая выискивать в окружающей действительности ещё что-нибудь занятное.

Любопытство моё вскоре было вознаграждено - на тихой пешеходной улочке, возле входа в полуподвальчик, занятый какой-то забегаловкой, я едва не взвыл от восторга. Восхищение вызвала рукописная рекламная табличка, украшенная изображениями цветов, которая была закреплена на ограде и встречала посетителей. Помимо названия, там был на редкость причудливый текст.

Kutlet po-Kievsky
Marvelous Beef Stroganoff
Tasty blini and pirogue
Home made pelmeni
Delicious borsch
Russian beer
and vodka
wine…

Вдоволь посмеявшись над этим перлом каллиграфии и живописи, я не поленился достать мобильник, чтобы сфотографировать его. Потом тоскливыми зимними вечерами буду смотреть свою коллекцию снимков, поднимать себе настроение… Да и мало ли, на какую идею они могут натолкнуть? В конце концов, для меня плагиат - основной источник заработка. Конечно, большинство моих знакомых в это ни за что не поверит. А зря. Нет, я действительно талантлив, но совсем не так, как все думают - воображение у меня довольно посредственное. Дело в том, что мои работы… не совсем мои. Но и воровством их можно назвать лишь с очень большой натяжкой.

Ещё в школе я обнаружил, что при определённых условиях моё сознание может как-то проникать в другие реальности и наблюдать происходящие там события. Что удивительно, я ни разу не видел мир, который слишком отличался бы от моего родного - везде узнаваемые хомо сапиенсы, почти идентичные города, одни и те же проблемы… Никаких пришельцев, ни единого динозавра, даже без бунта роботов обошлось. Влиять на чужие миры и развлекаться там по-человечески я, однако, не мог - по сути, мой дар мало отличается от красочных и реалистичных снов, галлюцинаций… или даже просто документальных фильмов. Но всё же польза от него есть, и какая!

Вы ведь слышали о «Джоконде»? Одно из величайших произведений искусства, которое при желании может повторить кто угодно - был бы перед глазами образец. Так же и в моём случае - я научился перебирать все возможные реальности, находить шедевры, которых нет здесь, а затем восстанавливать справедливость. Рисую я, если честно, тоже так себе, выучился только ради этого дела - но копии, поверьте, не уступают оригиналам. Во всяком случае, разница минимальна, а платят мне всё равно очень и очень хорошо.

Было время, когда я пытался стать изобретателем с кучей патентов, но, увы, никогда не был достаточно силён в технике. Великим писателем тоже не получилось, ибо от чтения несуществующих текстов у меня почему-то начинает жутко болеть голова. А вот дизайнер - идеальный вариант! Знай себе, смотри на картинки и зарисовывай увиденное. Никому ведь от этого не делается хуже, верно?

Поэтому, набив как следует руку, я принялся шерстить музеи и галереи иных миров, перенося живопись, а временами даже скульптуру, в свою вселенную. Чуть позже я стал тщательно изучать ещё и улицы. Неожиданное архитектурное решение, необычная мода или просто колоритный типаж - в дело идёт каждая деталь. А порой случается и всё вместе - такими кадрами я горжусь больше всего, определённого рода публика готова отрывать их с руками. Словом, со временем я сумел составить себе репутацию, так что теперь В. Н. Муравьёв - имя в дизайнерских кругах известное. Без заказов я не сижу, и денежек на батон насущный мне вполне хватает.

За этими размышлениями я незаметно дошёл до остановки, удовлетворённо кивнул, встав под козырьком, и принялся ждать. Где-то вдали наметился просвет среди слипшихся туч - эдакий золотистый шрам. Дождь, однако, нахально проигнорировал первое явление солнца и продолжил лить, как ни в чём не бывало. Чего, впрочем, и следовало ожидать - закон кармы, ага… Минуты через полторы пришёл слегка заляпанный грязью, зато неожиданно пустой автобус. Расплатившись, я с комфортом устроился на заднем сидении и поехал домой.

По прибытии домой моё настроение несколько улучшилось. Я наконец скинул плащ, переоделся, ощутив блаженную сухость, и отправился на кухню священнодействовать - наварить кофию в вящих целях сугрева внутренностей. Старое проверенное средство.

На кофеине, в общем-то, сидела вся наша компания ещё со студенческих времён. Сперва мы просто боролись с извечным недосыпом, главным врагом студиозусов во все времена и пространства, а потом как-то втянулись. С тех пор мы не перестаём потреблять сей живительный напиток по поводу и без. Некоторые под настроение мешают его с коньяком или ещё какой-нибудь ересью, но лично я этого не одобряю. Сливки или пятьдесят кусков сахара - ещё куда ни шло, но кофе с коньяком? Нетушки, идите куда подальше с такой химерой!

Пока электрический чайник неторопливо раскочегаривался, я рассеянно разглядывал и без того хорошо знакомый кухонный пейзаж. Хоть я и зарабатываю более чем неплохо, на смену жилья финансов всё же не хватает. Да я никогда особенно и не рвался что-то менять - привык к своей маленькой однокомнатной квартирке в духе Родиона Романовича, разве что вместо дум об убийстве старухи-процентщицы меня здесь посещают образы иных миров. Может, это занятие и отдаёт лёгким безумием, но совершенно безопасно для окружающих.

А что, небольшая такая кухня - запросто можно в несколько шагов пройти от двери до окна. Стол, холодильник, плита, раковина и табуреты занимают значительный процент этого пространства. Для скромной холостяцкой берлоги - в самый раз. Но вот если в этом плане что-нибудь изменится - придётся хорошенько подумать о смене интерьера… Впрочем, тут пока ничего не намечалось, и эти мысли можно было отложить. С виду ничем особенным моя кухня не выделяется, однако ежели присмотреться к стенам - есть риск надолго застрять.

Здесь я коллекционирую календари - большие, в виде плакатов. Не помню уже, когда у меня началась эта привычка. Те, которые заканчивались, я оставлял, вешая следующие годы по соседству или прикрепляя один календарь поверх части другого. Со временем кухонные стены превратились в эдакую авангардную мозаику, сотканную из времён. Это, наверное, единственный дизайнерский ход, который я ни у кого не подсмотрел, но получилось на удивление недурственно. В последнее время я заметил, что подбираю календари, учитывая то, как они впишутся в общий стиль, одёрнул себя и принялся снова выбирать их просто по принципу понравившейся картинки. В конце концов, немалая часть прелести этой коллекции заключается именно в её хаотичности.

Чайник наконец вскипел. Удовлетворённо кивнув, я залил кипятком кружку. Понюхал, кивнул ещё раз, сыпанул сахару, решив обойтись без сливок, чтобы не ронять температуру. Размешал, сделал первый глоток…

И в этот миг зазвонил телефон.

Честное слово, ещё минуту назад я бы хорошенько ругнулся. Загибом эдак трёхэтажным. Ну в самом же деле, стоило только прийти домой и мало-мальски расслабиться, как тут же кому-то немедленно понадобилось пообщаться! Однако кофий уже оказал на меня своё благотворное воздействие, поэтому я не стал попусту сотрясать эфир, отставил кружку в сторону и взял трубку.
- Аллё.
- Здорово, Повелитель Муравьёв!

Удержаться от скрипа зубами оказалось сродни былинному подвигу.

Свою школьную кличку я ненавидел исто, люто и бешено, о чём все мои знакомые прекрасно знали, но не уставали меня подкалывать при каждом удобном случае. Впрочем, винить тут следует разве что родителей, которые не предусмотрели, на какие мысли может навести сочетание гордого имени «Владимир» с нашей родовой фамилией. Досадный промах, досадный. Наши юмористы не упустили возможности поиграться со столь дивным сочетанием, периодически изобретая новые варианты. Суть их, впрочем, оставалась неизменной.
- И тебе не кашлять, Носоломов, - ответил я тем же.

Алексея Семёнова, моего бывшего одноклассника, не опознать было решительно невозможно даже через телефон, знатно искажающий любые голоса. Причина проста - дивное сочетание картавости и гнусавости, подобного которому я пока что нигде не встречал. Гнусавость вызывал хронический насморк, однако оригинальная форма носа и общая эрудиция заставили нас обозвать его именно Носоломовым, с уважительной отсылкой к Михаилу Васильевичу.
- Спасибо на добром слове, - отозвался тот. Подобно мне, прозвище своё он недолюбливал, но и прошибить его было нелегко. - В пятницу собираемся у Остроухого, будешь?
- Как-то рановато, - заметил я, делая ещё один глоток кофе. - Что за повод?
- А ты ещё не в курсе? Федька из буржуинии возвращается, встречать будем.

Федька Гырихов, чьё прозвище мы стараемся использовать как можно реже, из-за работы постоянно мотался по заграницам и потому регулярно посещать наши ежемесячные сходки не мог. Зато уж когда он всё-таки возвращался в родной город, мы с радостью передвигали график встреч, чтобы устроить наше ежемесячное Безумное Кофепитие полным составом.
- Это, безусловно, событие, - оценил я. - Буду, вестимо. Куда ж на таком мероприятии - да без меня, в самом деле? Специально даже плакат нарисую, с которым будем встречать прибывающего…
- Только не как в тот раз, - судя по голосу, на другом конце провода Алексей несколько содрогнулся. На моём лице появилась довольная усмешка. Картинка, которой я порадовал народ в тот раз, заставила меня самого закончить «путешествие по другим мирам» раньше времени и потом ещё часа полтора отходить. Не найдя у себя седых волос и обнаружив, что воспоминания перестали вызывать панические атаки, я цинично увековечил то полотно на листе ватмана. Ну а потом встречал им друзей.

Судя по всему, воспоминания до сих пор не изгладились.
- Хорошо, - проявил покладистость я, - поищу что-нибудь, менее способствующее производству кирпичей… - Носоломов хохотнул, не заметив оговорку про «поищу» или отнеся её к фигуре речи. - Так во сколько?
- Как обычно, в пять.
- Хорошо, буду непременно.
- Удачи.
- И тебе того же.

Гудки.

Я повесил трубку, задумчиво продолжив распитие тонизирующего напитка. Когда тот иссяк, я довольно потянулся и взглянул в окно. Дождь наконец-то прекратился, и небо явило дивную картину - рваные, пёстрые лоскутья облаков хаотично чередовались с чистой синевой, чем-то напоминая календари на кухонных стенах. Оценив дивную гармонию, я отнёс её к числу добрых знаков и отправился мыть кружку, а заодно пару тарелок, скопившихся ещё со вчерашнего дня.

Разобравшись с посудой, я снова выглянул в окно. Улучшившаяся погода импонировала гораздо больше, да и вообще выглядела весьма заманчиво. Вспомнив, что холодильник близится к печальной отметке «шаром покати» и неплохо бы докупить продуктов, я решил совершить ещё одну вылазку за пределы квартиры. Зонтик в этот раз я захватил с собой - пугать дождь на случай возможного возвращения.

От моего дома до ближайшего магазина - минут пять пешего пути. Взбодрённый живительным кофеином, я бодро топал среди бликующих на солнце луж, дышал свежим воздухом, любовался небом - словом, пребывал в приподнятом состоянии духа. И вот впереди замаячила знакомая вывеска… Эх, будь моя воля, шагал бы я сейчас в какой-нибудь магазинчик под названием «Весёлый вурдалак». Или, например, в гастроном «Три борова». Или ещё что-то в таком духе. Но увы, проза будней безжалостна и неумолима, поэтому вместо самобытного местечка с инфернальным названием я направлялся в обычный сетевой магазин, коим несть числа.

Внутри, само собой, тоже была рутиннейшая рутина. Пройтись туда-сюда по рядам, понакидать в тележку приглянувшиеся товары, пройти на кассу, расплатиться… Скучный процесс я скрашивал, изучая других покупателей - всякий раз можно углядеть новые лица, иногда очень занятные. Всё достаточно интересное я запоминал. Временами получалось вполне органично воткнуть в рисунок иного мира деталь из окружающей повседневности - пара таких экспериментов уже принесла мне неплохой гонорар.

Вот, скажем, в кондитерском отделе ходит молоденькая девчушка с волосами насыщенно-зелёного цвета. Зелёнкой покрасила, что ли? Уж очень похожий оттенок. Не могу сказать, что в нынешнее время это что-то особо оригинальное, но занятно. Вон ту женщину, придирчиво выбирающую чай, я вроде бы раньше тоже не видел. Анфас вроде лицо как лицо, а в профиль - ну вылитая ведьма! Интересный эффект, есть, над чем поразмыслить. Здесь я уже всех знаю… А вон вообще соседи этажом ниже, киваем друг другу… И ещё один совершенно незнакомый человек. Высокий, атлетически сложенный мужик в чёрной кожаной куртке. Гладко выбритый, широкие крылья носа, волосы русые, брови густые, как у Брежнева, который решил прорекламировать «Аллерану» или ещё какой-нибудь «Власорост». Мужик поднял глаза, внимательно посмотрел на меня и продолжил вдумчиво читать этикетку на цветастой коробке. Интересно, что он там такое углядел?..

Заполнив корзину всем, что требовалось, я встал в очередь, попутно размышляя о пятничном собрании. Раз уж я пообещался нарисовать приветственный плакат, надо будет выкроить время и отправиться в хорошее, полноценное «путешествие» по иным вселенным. Заодно, чем чёрт не шутит, найду что-то и для последних клиентов. Главное - улучить момент, когда я гарантированно никому не потребуюсь. Хороший заход - это минимум часа два, а то и все три. За более короткое время можно только по верхам погулять, проведать более или менее знакомые места, которые у меня, так сказать, «в закладках». Но там почти всё изучено - различий между подобными реальностями не так уж и много, порой отсутствующие у нас образчики искусства приходится выискивать буквально с микроскопом. Есть ещё, правда, пара относительно свежих «закладочек», где шанс наткнуться на что-нибудь новенькое повыше… Но выгоднее будет, конечно, перестраховаться и помониторить терру инкогниту. Авось даже смогу забраться дальше, чем обычно.

Наконец, подошла моя очередь. Я выложил товары и принялся ждать, пока там просканируют все ценники. Забавно - в сумме получилось гораздо меньше, чем я ожидал. То ли с арифметикой у меня всё совсем плохо, то ли не так страшен этот ваш мифический кризис, как его малюют… Расплатившись, я набил фирменный пакет и начал торить путь к выходу.

Вопреки моим параноидальным опасениям, дождь, пока я был под крышей, не подкрался. И вообще, погода почти не изменилась - всё те же живописные облака да лёгкий ветер. Под ногами - лужи, слякоть и прочие прелести перехода от позднего-позднего лета к ранней-ранней осени. И следы городской жизни заодно - пара пустых пакетов из-под чипсов, смятая пластиковая банка, на дереве болтается полиэтиленовый мешок, развевается по ветру… Идиллия-с, ничего не скажешь.

И тут на периферии зрения что-то мелькнуло.

Нечто… Нечто странное. Словно мимо пронеслось что-то очень большое, но при этом настолько быстрое, что толком не разглядеть. Сбоку на миг как будто появился огромный смазанный силуэт. Я развернулся. Никого и ничего. Просвет между домами, припаркованные машины, всё чин чинарём. Никаких громадных движущихся штук - да и откуда бы им здесь взяться? Я потряс головой. Меньше фантастику нужно читать, дружище… Расшалились нервы, тут к гадалке не ходи. Уже глюки начинаются. А может, это просто тень от облака по земле пробежала?..

Последнюю гипотезу я счёл вполне правдоподобной и решил удовольствоваться ею. Ещё раз скользнув взглядом по мистическому проезду, где мне примерещилось невесть что, я отправился дальше, напевая себе под нос какую-то привязавшуюся песенку про верблюдов. Верблюды дохли, шаги мерили асфальт, пространство до дома сокращалось, а в голове вертелись мысли разного толка. О закупленных продуктах, недочитанной книге, завтрашнем «путешествии», верблюдах, будь они неладны…

Придя домой, я начал разгружать сумку и, соответственно, заполнять холодильник. Песня никак не отпускала, но я всё же попытался от неё отвязаться, переключившись на что-нибудь другое. Ради интереса я перебрал в памяти новые лица. Зеленовласая девица, ведьма в профиль, бровастый мужик… Который, кстати, зашёл в тот проезд, когда я перестал его разглядывать. Оценив это забавное совпадение, я захлопнул дверцу, внезапно осознал, что песня перестала назойливо звучать в ушах, и, пока она не спохватилась, побежал трудиться. В первую очередь - предупреждать всех о том, что первую половину завтрашнего дня я буду занят.

На следующий день, сразу после хорошего, плотного завтрака и прочей утренней рутины, я приступил к осуществлению своего коварного плана. А именно - устроился поудобнее, сложил рядом стопку чистой бумаги и набор карандашей, после чего отправился в путь.

Фантасты расписывают странствия по мирам, не щадя воображения. Иногда бывает даже непонятно, чего там больше - спецэффектов или технических сложностей. На самом деле в этом нет ровным счётом ничего особенного. Я закрываю глаза, определённым образом настраиваюсь - и перед мысленным взором начинают медленно плыть видения, очень скоро становящиеся неотличимыми от созерцания материальной действительности. Как у меня при этом получается осуществлять навигацию - без понятия. С другой стороны, рыба ведь тоже вряд ли сможет поведать орлу, как она плавает, и не поймёт ответных объяснений о механизме полёта, верно? В том, что это происходит на самом деле, а не является плодом моей фантазии, убедиться было очень легко - количество совпадений с реальными планировками улиц заграничных городов оказалось запредельным. Впрочем, не абсолютным, чем я частенько пользуюсь.

Для начала я покопался по свежим «закладкам». Первая не принесла ровным счётом ничего интересного. Кроме того забавного альпийского городка, который я вдоль и поперёк осмотрел в прошлый раз, мне не удалось обнаружить никаких отличий. Вернее, не так - самое печальное, что отличия-то были, но все они уже встречались мне раньше, в иных параллельных вселенных. Досадно, ничего не скажешь.

В следующем мире я был вознаграждён, наткнувшись на совершенно феерическую подборку рекламных граффити. Неведомый художник демонстрировал выдумку и недюжинную технику - минимальным набором красок он ухитрялся добиться совершенно ошеломляющего результата. Тут, безусловно, было чему поучиться. Я старательно запомнил несколько самых восхитительных образчиков, заодно подумав, что один из них идеально подойдёт тому клиенту, которому требовался исключительный пиар-ход для своего заведения, и мысленно хихикнул. Да уж, такой ход тебе точно придётся по нраву, клиенты должны валом повалить!.. Дав себе зарок навестить это чудесное местечко как можно скорее, пока блюстители чистоты стен не изничтожили все творения гениального рекламщика, я отправился дальше.

Находить реальности, где раньше не доводилось бывать, немногим сложнее, чем посещать уже запомненные. Самое сложное - уцепиться за них, не давая одному миру плавно перетекать в другой случайным образом. Для удовольствия можно устроить эдакое слайд-шоу, но в данном случае я работал, поэтому позволил себе только целенаправленный и сосредоточенный поиск. Арканю очередную более-менее альтернативную Землю, не позволяя ей исчезнуть из поля зрения, и начинаю мониторить по давно отработанным схемам - всё просто…

Через некоторое время обнаружился музей, которого я ещё нигде не встречал - иначе запомнил бы. Дивное футуристическое местечко вообще не имело ничего общего с привычной мне архитектурой. Больше всего это здание напоминало картину художника-кубиста на тему двух дерущихся богомолов. Дико, неожиданно, претенциозно. Я тщательно изучил постройку с разных ракурсов, выбирая наиболее эффектный. Не открывая глаз, положил перед собой лист, спроецировал его в видение и перерисовал пейзаж несколькими быстрыми линиями. Держать его там дольше не стал - это требует гораздо больших усилий, а я отправлялся за другими идеями. Подумал мимоходом, каких трудов архитектору стоило добиться реализации столь макабрического строения. Затем решительно проник внутрь.

Там, чего и следовало ожидать, располагалась выставка современного искусства. Сплошное разочарование. Цветные пятна, нелепые геометрическое фигуры, набросанные в случайном порядке, какие-то примитивистские портретики, похожие на помесь детского рисунка и скверной карикатуры… И лишь на третьем этаже одно изображение заставило меня поперхнуться. Я замер, созерцая необычайно яркое, красочное и детализированное изображение галактики… Которое с более дальнего расстояния выглядело в высшей степени откровенно. Сие непотребство именовалось «Мир глазами Зигмунда Фрейда». Наверное, в этой вселенной шутки о нём не столь популярны, как у нас…

Больше в музее ничего любопытного не обнаружилось, и я отправился дальше. В старом добром Эрмитаже, вернее, альтернативной его версии, я наткнулся на выставку совершенно неизвестного мне художника. В других реальностях я ни с чем подобным не сталкивался. По манере он был немного похож на Рериха, но очень и очень отдалённо. Яркие, неожиданно подобранные краски, напряжённая атмосфера, странным образом сочетающаяся с почти космическим спокойствием… Я ощутил укол зависти и понял, что сию галерею надо спасать полностью - люди должны увидеть хотя бы тень этих полотен.

Рисовать детализированные наброски, поддерживая хороший контакт - задачка на пределе моих безумных умений. В таком режиме меня хватает не более, чем на два изображения. Потом остаётся только протянуть ноги и остаток дня проваляться в полубессознательном состоянии. Придётся наведываться сюда в несколько заходов - а пока нужно определить, что выгоднее копировать прямо сейчас.

Выбор, как ни странно, удалось сделать быстро. Картина именовалась «Встречая пророка». Я широко улыбнулся. Вот этим и будем приветствовать Федьку! Он точно оценит, да и остальные тоже… Вздохнув и сфокусировавшись на огромном холсте, я принялся за труд.

К концу работы я взмок, как будто тягал здоровущий мешок с камнями на семнадцатый этаж, но сумел достаточно точно изобразить общую композицию. Сделал несколько пометок относительно цветового решения, ибо вдруг потом забуду, отложил рисунок в сторону и отправился дальше, надеясь, что на остатке сил найду ещё что-нибудь любопытное.

И вскоре это свершилось - витая по улицам города в следующем мире, я наткнулся на совершенно невероятный типаж, снова поперхнулся, схватился за очередной лист бумаги и начал рисовать. Карандаш замелькал, сначала схематично, а затем всё более подробно фиксируя образ человека, так сильно поразившего меня своим видом. Непринуждённая поза… Прищур уверенного в себе хищника… Аккуратно подстриженные бородка и бакенбарды… Элегантный костюм необычного покроя, сидящий на обладателе, как влитой… Штриховка, призванная показать фактуру ткани… И завершающий момент, которого не хватало оригиналу - стильная трость в викторианском стиле.

Я отложил карандаш, вернулся в реальность и довольно улыбнулся - минутный набросок за версту излучал невыразимую харизму. Даже если не удастся продать фасон этой дивной одёжки, сам персонаж может стать отличным брендом чего бы то ни было. Надо будет только немного поработать над чертами лица - а то вдруг выяснится, что здесь он тоже родился, ещё в суд подаст… С этим надо быть поаккуратнее. Присмотревшись к эскизу, я слегка изменил мужчине разрез глаз, из классического европеоида сделав его евроазиатским метисом. Хищность рисунка зашкалила. Идеально. Так, кому из последних заказчиков это может подойти?..

Люблю гулять вечерами по парку - особенно в будний день. Человечество к этому времени уже окончательно выматывается на работе, быстренько пробегает дорогу до дома, дабы поскорее вкусить пельменей насущных и вперить взор в колдовское зеркало, местные собачники предпочитают разбираться со своим зверьём чуть раньше или чуть позже, кто как… Поэтому вероятность наткнуться на человеческое существо в тихих боковых аллейках стремительным домкратом движется к нулю, а мне сейчас только этого и хочется.

Благодать. Популяция гопников в нашем районе здраво низкая, всякие асоциальные элементы выползают из своих омутов только после темноты, так что наслаждаться обстановкой никто и ничто не мешает. В это время года здесь особенно неплохо. Пройтись, пошуршать листьями, полюбоваться на заходящее солнце через пёструю кленовую крону, Александра Сергеевича поцитировать… На лирику тянет, короче говоря, настроение повышает, душу врачует. Даже выражаться тянет ещё более вычурно, чем обычно. Каюсь, грешен, даже в мыслях порою заворачиваю слова совершенно немыслимыми кренделями. Да уж, «немыслимые в мыслях», хороший каламбур…

На улицу вот так, без привязки к надобностям и потребностям, я выбираюсь достаточно регулярно - пару-тройку раз в неделю. Отдохнуть, проветриться, развеяться, ногами походить, относительно свежим воздухом подышать, глаза расслабить… Сперва я просто выползал из дома по общей мнительности. Буду, мол, безвылазно сидеть в четырёх стенах - попорчу себе всё здоровье, а опционально мне хотелось бы жить достаточно долго и счастливо. А потом как-то неожиданно втянулся. Хорошо успокаивает, проветривает мозги, и, что важнее, помогает избавиться от дурной желчи - как истинный ипохондрик, за пару дней я успеваю накопить стратегический запас яда, достаточный для развязывания мировой войны. Наводит на хорошие мысли - не запас яда, в смысле, а прогулки по парку. Нет, не быть мне писателем с таким косноязычием… Кстати, подобное времяпрепровождение позволяет окинуть взглядом прошлые дни и подвести промежуточные итоги.

А они весьма и весьма радуют. Я получил несколько прибыльных заказов, был приглашён на послезавтрашнюю встречу у Остроухого, к ней как раз успевал довести до ума «Встречая пророка», обнаружил несколько перспективных местечек, а также уже продал кое-что из свежих находок. Того харизматичного евроазиата вчера оторвали, как говорится, с руками - причём не там, где ожидалось. Тип, которому я предложил этот набросок, почему-то не заинтересовался столь колоритнейшим типажом. Зато его коллега, присутствовавший при встрече, как-то странно сверкнул глазами и предложил потом встретиться, дабы обсудить этот концепт поподробнее. Обсуждение закончилось к вящей выгоде обоих и дополнительному повышению моего благосостояния. Ещё с десяток таких заказов - и меня уже можно было бы считать богачом… Да вот только бережливость никогда не была моей сильной стороной - от меня деньги уходят практически сразу же.

Мысли мои были преимущественно радостными, хоть и хаотично-сумбурными, как обычно. Я бродил по тихим закоулкам парка, любовался видами, считал ворон… Буквально. Прыгало их немало, делать было нечего, отчего бы не посчитать? Но неожиданно что-то произошло.

Я внезапно сбился с шага и настороженно замер посреди дорожки. На меня накатило нечто трудноописуемое. Какое-то странное чувство цепенящей настороженности, приказывающее ни в коем случае не шевелиться. Не выдавать себя ни единым движением. Подул ветер, заставляя шелестящие листья пёстрым дождём падать на землю, ветви деревьев закачались - и краем глаза я вдруг отчётливо увидел, как нечто огромное быстро струится слева, за поскрипывающими стволами. Не выдержав, я стремительно развернулся. За деревьями не было совершенно ничего странного. Только ветер и листопад. Иррациональное чувство опасности медленно отступило, а затем и вовсе исчезло.

Галлюцинации?

Я потряс головой. Да что ж такое-то, право слово? Это уже второй раз, хотя сегодня меня явно приложило не в пример крепче. Когда что-то мерещится - ещё ничего. Но если от простого порыва ветра хочется отложить кирпичей - это уже ни в какие ворота. Надо показаться доктору, что ли… Действительно, запишусь-ка я на приём! В отличие от многих, паранойей относительно врачебной братии я не страдаю. Пропустишь что-то нехорошее - и всё, приплыли. Провести остаток дней в мягких стенах, пуская слюни от ужаса, мне совсем не хочется.

Исправленное было настроение несколько попортилось. Однако дальше бродить по парку мне уже не хотелось, поэтому я неторопливо отправился в сторону дома. По пути я натолкнулся на первого за этот вечер собачника - соседа с первого этажа и его немецкую овчарку. У хозяина не было никакой фантазии, поэтому псину предсказуемо звали Мухтаром. В подобном случае, как показывает практика, могут быть только два варианта - или Мухтар, или Рекс, третьего не дано. Зверь полез было в очередной раз обнюхиваться, хозяин его не пустил, так что с собачьим носом я благополучно разминулся. Не могу сказать, что меня это огорчило. Затем прошёл мимо скамейки, где какой-то мужик в кожаной куртке неторопливо крошил батон голубям, и оценил контраст суровой внешности с мирным занятием.

Шагов через двадцать меня словно по голове ударило. А ведь я его уже видел - не далее, как позавчера! Сперва в магазине, а потом около проезда - аккурат после того, как меня впервые заглючило. Почему это он оба раза оказывался рядом? Что-то здесь нечисто… Я снова потряс головой, отбрасывая дурацкие идеи. Угомонись, дружище! Как известно, два раза - это ещё только совпадение. Закономерностью считается лишь третий, а посему мне показалось лучшим решением отставить конспирологию. До поры, по крайней мере, ибо излишняя паранойя мне ни к чему, а там уже видно будет. На том и порешив, я отправился дальше, снова напевая навязчивую песню про верблюдов.
- И вот, этот haccandil, это отродье quingatelco урук-хая и нетрезвой гномихи, с честнейшим видом мне заявляет…

Рассказчик страшен. Он мечет громы и молнии. Потрясает длинными руками с тонкими артистическими пальцами. Сверкает глазами - есть места, где за подобный блеск сразу же отправляют в психушку, от греха подальше.

Остроухий, он же Вэрийамо, в миру Сергей Доронин, является владельцем сей скромной квартиры. Это видно сразу - жилище и хозяин за годы совместного существования сроднились настолько, что стали похожими друг на друга, как две капли воды. Сергей, можно сказать, профессиональный толкиенист. Нет, вот то есть действительно. Мастер «Властелина Колец» и «Сильмариллиона», до мелочей знающий биографии всех персонажей, не говоря уж о самом Средиземье, ролевик с громадным стажем, крупнейший эксперт по самому Профессору, которого под настроение обзывает Эру Илуватаром… По образованию - лингвист, от чего ничуть не легче. Остроухий виртуозно владеет квенья, синдарином и ещё какими-то неведомыми вымышленными языками, многие из которых к Толкиену вообще не относятся. Вся его квартира являет собой невообразимую художественную смесь театральной гримёрной, музея и запущенной библиотеки. То есть лютый бардак, состоящий из фрагментов костюмов, каких-то ручных поделок, книг, главным образом разных переизданий «Властелина Колец», разрозненных рукописных заметок и прочих милых сердцу истинного фаната вещиц.

Из нашей компании Вэрийамо - единственный по-настоящему больной человек. Даже не так - он одержим, и это сквозит в каждом его жесте, взгляде, слове, поступке… Нормальному человеку общаться с ним - сущее наказание. Но в то же время регулярно встречать того, кто действительно посвятил себя одному увлечению, видеть отсветы его внутреннего огня, мягко говоря, вдохновляет. Толкает на подвиги.
- Это будет переворот! - доносится из другого угла. - Фурор! Новое слово в литературе! Мой замысел не имеет себе равных! Подобного не писал ещё никто, нигде и никогда! Внемли же!..

Вещает Носоломов. Как всегда неподражаемо картавый и гнусавый, он тоже отчаянно жестикулирует, хоть и вполовину не столь яростно, как Остроухий. Блеск стёкол очков - всего лишь отсвет лампочки, но от этого горбоносый оратор с гривой русых волос не становится менее внушительным. Титан от литературы, постмодернист и самое острое перо в наших краях, он готов распространяться о своих замыслах безгранично. Экспрессия его способна напугать кого угодно, а глаголы жгут так, что рискуют спалить эту многоэтажку. Тем не менее, его нынешняя слушательница к подобным речам привычна, перед натиском не уступает, стоит и, как выразился Носоломов, внемлет.

Светлана - моя главная конкурентка в нашей безумной компании. По крайней мере, временами. Профессиональный фотограф, она постоянно таскает на шее фотоаппарат и, на всякий случай, пару мобильников с камерами. Обладает совершенно зверским чутьём на кадр и в самом заурядном, хорошо изученном месте способна наснимать такого, что хоть сразу на выставку. Иногда она так и поступает… А иногда злостно отбирает мой хлеб, главным образом в области веб-дизайна. Изредка мы с ней вступаем в полноценную конфронтацию, пытаясь перещеголять друг друга эпичностью работ, но нам это быстро надоедает.

И, наконец, несравненный, необычайный Повелитель Муравьёв, встречаем бурными аплодисментами! Лёгкая сутулость, светлые волосы, вечно прищуренные глаза, которые я изрядно посадил за последние годы, но всё никак не сообразил себе очки…

Ну вот нельзя, нельзя жить со столь низкою самооценкою, как у меня. Однако при этом я, вопреки всякой логике, постоянно ищу повод пройтись по себе, любимому, найти, к чему придраться, и вообще вдоволь излить сарказма. Подспудно постоянно жду критики, а не получив, чувствую себя почти что обманутым. Даже потустороннее умение не столько греет чувство собственной важности, сколько подливает масла в огонь. Всё ждёшь, когда кто-то крикнет за спиной, срывая голос, что-то вроде «плагиа-а-ат!» или чего похуже…

Словом, какие-то проблемы с психикой у меня однозначно есть. Правда, до беспричинной паники раньше не доходило, но всё когда-нибудь случается впервые, верно? Ничего, в понедельник схожу к врачу, проверю свой многострадальный чердак. Тем паче, что записаться мне удалось неожиданно легко - обычно там забито на месяц вперёд, и будет просто грех упускать такую возможность.

Собственно, многое в поведении людей действительно объясняют психологические проблемы. Возьмём, к примеру, меня. Мало того, что я по жизни закомплексованный, как не знаю кто, так у меня ещё и наличествует острое, извечное желание как-нибудь выделиться… Даже, пожалуй, выпендриться. Думаю, дизайнером я стал в основном из-за этого, хотя наверняка моему странному таланту можно было найти кучу других применений - хватило бы смелости. В конце концов, подумал я однажды, если мне регулярно доводится наблюдать своеобразные по стилю одеяния, почему бы не поискать что-то эдакое и для себя? Сказано - сделано. Интегрировав в подсмотренный образ некоторые черты одного из моих любимых литературных персонажей, я получил вполне устроивший меня результат.

В итоге мою совершенно прозаичную внешность дополнили джинсы и футболка, тщательно украшенные замысловатыми тёмными рунами, а также пара причудливых амулетов на шее. Сперва я хотел ещё и отпустить волосы, но потом решил, что это излишне. И без того получилось нечто, навевающее мысли о практикующем оккультисте или ком-то подобном. Основной имидж был именно таков, хотя рунические символы время от времени заменялись некоторыми подсмотренными за гранью рисунками. С украшением одежды мне помогало одно ателье, расположенное неподалёку от дома, а амулеты я научился мастерить у Остроухого.

Кстати, о нём. Причудливая квартира Вэрийамо становилась нашим прибежищем чаще всего - она прекрасно настраивала на нужный лад с необходимой безуминкой. Иногда мы встречались на даче Носоломова, однако у остальных - крайне редко, ибо габариты жилплощади не позволяли. А этим двоим вместить шестерых человек - раз плюнуть…

Ага, именно шестерых. Сейчас нас было только четверо - вторая дама из нашей компании, Ирка Гагарина, с начальной школы заслужившая звучное прозвище «Гангрена», прийти не смогла. Она лежала в больнице с переломом ноги, но забыть о себе не позволила - прислала открыточку. Которая, соответствуя нашим ожиданиям, была совершенно в её духе, с тщательно замаскированным подтекстом и тончайшей прослойкой добротной иронии. Мы уже успели всё это оценить, а теперь открытка лежала на столе, дожидаясь главного адресата и последнего члена компании. Который, кстати, обещался почтить нас своим присутствием с минуты на минуту.

Словно в ответ на эту мысль, раздалась до боли знакомая трель. Звонок у Остроухого стоял старой советской закалки и был пронзительным, как шуруп, ввинчивающийся в мозг. Хозяин квартиры неуловимым образом просочился сквозь лабиринты мусорных завалов и скрылся в прихожей. Остальным такой финт не удавался - приходилось ступать медленно и осторожно, дабы ничего не своротить. Глянув в глазок, он торжественно кивнул и распахнул дверь. Спустя краткий миг квартира взорвалась приветственными криками.

Итак, встречаем - Фёдор Гырихов, он же… Ладно, опустим. Вторая по величине акула пера в этих водах, журналист, идейный последователь прославленного Хантера Томпсона, человек и пароход. Сверкает бритым налысо черепом и парой золотых коронок на зубах. Профессия у него нервная, опасная - не всем нравится, когда о них пишут в крупной газете, особенно так, поэтому и выглядеть приходится соответствующе. Начальство его ценит, так что Федька преспокойно шастает по заграницам, под эгидой баснословной страховки творя разгромные статьи, напоённые цинизмом на все двести с лишним процентов. С другой стороны, занятие сие - не сахар, времени и сил отнимает массу, к тому же родные края навестить удаётся нечасто. Зато уж когда удаётся…

Тогда наше Безумное Кофепитие происходит с особым размахом, как сейчас.

Гырихов приседает и потирает уши от приветственного вопля Остроухого, в котором не слышно ни единого знакомого слова, но явственно читается неимоверный пафос. Обнимается с подбежавшей Светкой - её коротенький хвостик мышиного цвета волос болтается из стороны в сторону. За руку здоровается со мной и Носоломовым. Получает открытку от Гангрены, вчитывается, вздёргивает вверх брови, затем бросает её на пол и неудержимо хохочет. Веселье неумолимо набирает обороты. Потом все, как по команде, поворачиваются ко мне. Я интригующе улыбаюсь и сдёргиваю покрывало с притаившейся в углу картины, после чего откровенно любуюсь реакцией.

Над копией этого полотна я трудился несколько дней, и передать частицу его ошеломляющего эффекта мне всё же удалось. Брызги расплавленного золота и киновари украшают тёмный небосвод, где зажигаются первые звёзды, искренней радостью горят глаза многочисленной толпы в балахонах… Монахи? Жрецы? Кто-то ещё? Интересно, кого имел в виду живописец. И три монументальные фигуры по центру - полупрозрачные исполины в причудливых доспехах, воздевшие руки приветственным жестом. Сложнее всего было передать золотисто-алые блики внутри их призрачных тел.
- Ай да Властелин Муравьёв! Ай да сукин сын! - нарушает тишину Федька, и замершая было вакханалия начинается с новой силой.

Народ восторгается и восхищается, спрашивая, что я собираюсь делать со столь эпическим творением. Я грожусь вскоре забабахать полноценную выставку - что недалеко от истины, ибо понемножку продолжаю срисовывать полотна того художника. Разговор естественным образом перетекает в обсуждение творческих планов, шум делается всё более и более неимоверным… В общем, события идут своим чередом, по накатанной колее, и мы, лавируя среди творческого хаоса Вэрийамо, движемся на кухню пить кофе.
- Ну, что я вам могу сказать…

Направляясь к доктору, я почему-то ожидал улицезреть аккуратно подстриженного седенького дедушку с небольшой бородкой и хитро прищуренными глазками - словом, типичного Фрейда. Увы, реальность в очередной раз разбила все стереотипы. Мозгокрут оказался потёртым товарищем неопределённого, но очевидно предпенсионного возраста, плешивым и с поистине эпическими очками - их линзы впору было ставить на телескоп. Говорил он голосом тихим, бесцветным, и вообще, в принципе, ничем не выделялся. Я с трудом ухитрялся сосредоточиться на его бубнении, разглядывая окно за докторской спиной. Там всё было стандартно - ветка дерева качалась на ветру, мутный глаз солнца с трудом проглядывал сквозь затянувшие небо тучи… Ничего, не застращаешь - зонт у меня с собой!
- Доктор, я буду жить? - мне хотелось хоть как-то разнообразить невыносимую атмосферу всеобщей задумчивости.
- В принципе, с вами всё нормально, - успокоил тот. - Никаких существенных отклонений, простое переутомление. Такое со всеми случается, тем более что вы человек творческий, впечатлительный… Рекомендую меньше напрягаться и чаще бывать на свежем воздухе.
- Куда уж чаще-то? - я придал своему лицу печальное выражение. - А может, есть более быстрые способы? У меня же работа…
- Вот, - сказал доктор, до того что-то писавший на листке бумаги. - Попьёте с месяц эти таблеточки, а потом снова ко мне на приём.

Я изучил означенную бумажку. Почерк врача оказался аккуратным, но абсолютно нечитаемым. Ладно, мы люди грамотные, пользоваться поиском умеем - потом посмотрим, что пишут про сей медикамент. Ну а там можно будет и в аптеку отправиться.

Поблагодарив доктора, я попрощался и покинул кабинет. В коридоре на меня вновь накатили воспоминания о пятничном собрании - оно не спешило покидать память, хотя прошло уже три дня. Например, Федька, невесть когда успевший напялить тёмные очки и настойчиво предлагающий Остроухому дать интервью для статьи о ролевиках-толкиенистах. Тот отказывался, памятуя о том, чем может обернуться невинное интервью этой акуле. С учётом того, что оба уже успели намешать кофе с коньяком, беседа приобретала весьма пикантный оттенок, и окружающие имели возможность невозбранно обогатить словарный запас.

Или, например, Носоломов. Алексей в этот раз не просто рассказывал о своих замыслах, но и даже показывал некоторые наброски. Они весьма и весьма впечатляли. Стоит отметить, что ещё пару лет назад Носоломов был куда осторожнее и такого палева себе не позволял. В ту пору я ещё не оставил попытки превзойти его на графоманском поприще, практикуя чтение ненаписанных в нашем мире текстов. Сейчас, убедившись, что с этим делом я завязал окончательно, он перестал так конспирироваться. Впрочем, и сейчас он иногда смотрит на меня с плохо скрытым подозрением - а вдруг решу вернуться?..

Я незаметно для себя выбрался из поликлиники и очутился на улице. Свежий воздух был напоён влагой, дышалось легко и свободно. Это же, однако, сигнализировало о том, что в скором времени может разразиться дождик. Я с подозрением покосился на небо - несколько скромных пятен синевы где-то на горизонте, серая мешковина туч, которая, кажется, успела существенно потемнеть… По крайней мере, слабенькое солнце из окон кабинета выглядело значительно ярче. Кажется, непогода неотвратимо приближалась.

Порадовавшись зонту, я на всякий случай огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не увидел. Ни таинственных незнакомцев, ни странных громад на периферии зрения, ни чего-то подобного. Собака невнятной пятнистой расцветки, меланхолично метящая бетонный забор новостройки, вряд ли тянула на зловещий знак грядущего безумия. Это меня вполне удовлетворило, и я решительно отправился домой. Мне предстояло выяснение побочных эффектов выписанных лекарств - а также просто расшифровка их названия. Из некоторых докторских буквочек получился бы неплохой инопланетный шрифт…

Не-на-ви-жу погодные аномалии! Разве град ранней осенью - это нормально? Хороший такой, полноценный, похожий на артиллерийский обстрел. Льдинки с жутким грохотом врезаются в стекло, скачут по серому асфальту, иногда сбивают наземь пожелтевшие, держащиеся на честном слове листья… Сия безрадостная картина открывалась мне из кухонного окна. Я попивал незаменимый в такой ситуации кофий, мрачно созерцая тёмные тучи над головой и равнодушные окна пятиэтажки напротив. Поняв, что ничего нового снаружи уже не увижу, я решил обратить взор на что-то иное. Долго думать не пришлось - стены кухни по-прежнему были украшены пёстрой коллекцией календарей.

Мой взгляд привлекли сразу три штуки. На центральном был изображён редкостно брутальный дракон, сокрушающий невесть откуда взявшийся танк. Или это дракон невесть откуда взялся? Тут уж как посмотреть… Левее и чуть ниже притаился календарь с рыжим котёнком, таращащим изумлённые голубые глаза. А картонный прямоугольник, висящий справа, украшала репродукция угрюмого горного пейзажа кисти какого-то малоизвестного художника. Контраст сюжетов, как это обычно случается, вселил в мою душу некоторое успокоение, и я, разглядывая мелкие детали, неторопливо допил кофе. Затем, восстановив утраченную гармонию, вновь повернулся к окну, с глубоким удовлетворением обнаружив, что проклятущий град закончился столь же внезапно, как и начался. Что ж, чем буйнее натиск, тем быстрее он заканчивается, верно же? Правда, ливней сие частенько не касается, но это уже особенности нашего зловредного климата.

Ладно, коли непогода прекратилась, надо собираться. Буйство природы привело меня в скверное расположение духа не просто так - на этот день я запланировал сходить до почты. Расположена она довольно близко от дома, примерно в квартале, но проделать этот путь под ледовой бомбёжкой мне совершенно не улыбалось. Конечно, в наши дни бумажная переписка становится всё менее и менее востребованной, однако мне с определённой регулярностью приходится ею пользоваться. Причина тому сколь проста, столь и необычна.

Моим дражайшим родителям однажды, ближе к выходу на пенсию, пришла мысль хорошенько отдохнуть от городской суеты и вообще цивилизации. А у Норда Муравьёва слова с делами вообще не расходятся, и эта неколебимая твёрдость порой как-то даже удручает. Так что, дождавшись этой самой пенсии, родители преспокойно свалили куда-то в пригороды, прикупив там небольшой домик и сведя контакты с миром к минимуму. То есть совсем - в доме у них нет даже телефона. Обо мне они не забыли и примерно раз в месяц писали письма - по старинке, от руки. Затем шли в ближайший посёлок городского типа и оттуда слали его мне - всенепременнейше бандеролью, с какими-нибудь огородными дарами. Не спорю, что-то в этом есть от благородной старины, и вообще приятно… Но как же это порой утомляет!

Я накинул плащ и критически изучил зонтик. Тот выглядел удручающе обычным и явно не казался надёжной защитой на тот случай, если град вдруг решит вернуться. С некоторой тоской я вспомнил о том, что пару лет назад в соседней реальности видел патент на непробиваемый зонт, но поленился его изучить, убоявшись головной боли. Теперь приходилось жалеть - в последнее время погода неуклонно портилась. Подумав, я добавил к висящему на шее амулету ещё парочку - самопал самопалом, но вдруг поможет?..

Выйдя на улицу, я огляделся. Тишина, пустота, безлюдье. Улица усеяна мелкими белыми штучками, понемногу начинающими таять. Хотя нет, насчёт тишины я погорячился - откуда-то доносился «Последний троллейбус» Окуджавы. Повертев головой, но так и не сумев определить источник мелодии, я двинулся в путь. Почта наша расположена весьма своеобразно - на перекрёстке, притаившись в тени деревьев. Напротив, через дорогу, расположена автомобильная заправка, а наискосок - кладбище. Хороший, словом, перекрёсток. Наводит на размышления. Впрочем, на меня в последнее время всё так действует, настроение какое-то такое… Философски-меланхолическое.

Дождавшись зелёного, я перешёл через дорогу и оказался у цели. Рядом было на удивление малолюдно - видимо, недавний град всех распугал. Около деревьев был припаркован один-единственный автомобиль. Он был похож на офигевшую красную сову - по крайней мере, именно такую ассоциацию у меня вызвал треугольный радиатор, напоминающий клюв. Асимметрично расположенный номер только усиливал несерьёзное впечатление. Я усмехнулся и, не удержавшись, сфотографировал эту дивную машину. В голове невесть почему всплыла какая-то «Великая Красная Акула» - ума не приложу, откуда она там взялась. Внезапно я подумал о том, чтобы на полном серьёзе нарисовать нормальный автомобиль, но с клювом и вытаращенными глазищами. Мало ли, вдруг пригодится - надо запомнить…

Внутри почтовой цитадели меня ждало жесточайшее разочарование в виде удивительно длинной очереди - словно люди со всей округи укрылись от града именно здесь и заодно решили проверить, не пришло ли им что-то важное. С трудом удержавшись от искушения выдать пару фраз из лексикона Остроухого, пользуясь тем, что всё равно никто не поймёт ни слова, я удручённо вздохнул, встал в хвост колонны и принялся ждать. Глазомер, к счастью, подвёл меня в очередной раз - уже через пятнадцать минут я, наконец, получил свою посылку. Она оказалась не слишком тяжёлой, поэтому на обратном пути я решил сделать небольшой крюк и заглянуть в аптеку. Интернет не сообщил мне о выписанных лекарствах ничего особенно подозрительного, а значит, стоило последовать совету доктора.

На следующий день я вновь отправил своё сознание качаться по волнам иных измерений. Во-первых, надо было продолжать копирование полотен того чудесного художника, который создал «Встречая пророка» - срок его выставки подходил к концу, и я боялся, что разыскать их вновь будет сложно. Во-вторых, стали понемногу истощаться запасы старых набросков. Это, конечно, было по-своему неплохо, ибо указывало на мою популярность, однако кем я буду без нового гениального контента?

Погода продолжала испытывать мир на прочность, и вслед за вчерашним градом пришла гроза. Почему-то тянуло сравнить её с буянящим пьяницей-горлопаном. Мгла, ливень, отдалённые вспышки и громовые раскаты… Словом, прекрасная атмосфера, чтобы сходить с ума и грезить о небывалом. Хмыкнув, я откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза и привычно сосредоточился…

Резанувшая по глазам даже через закрытые веки молния и последовавший за ней оглушительный грохот буквально вышвырнули меня из родного мира. Утратив всякое ощущение телесности, я стремительно рванулся навстречу проступающим перед внутренним взором туманным видениям. Не знаю, были ли виновны погодные условия или так странно подействовало принятое с утра успокоительное, но этот заход оказался существенно отличным от предыдущих. Я, вне зависимости от усилий, не мог зарисовывать увиденное - лишь наблюдать, уповая на память. По крайней мере, я сохранял контроль над перемещениями, а значит, ещё не всё было потеряно. Признаюсь честно - в первый миг я запаниковал. Решил было, что прямо вот так, в начале «путешествия», преставился и теперь обречён вечно носиться неприкаянным духом меж мирами… К счастью, я быстро сообразил, что по-прежнему ориентируюсь в своих видениях и могу вернуться обратно, когда сочту нужным - тело всё же ощущалось где-то на периферии, пусть даже гораздо слабее, чем обычно.

Осмотревшись, я установил, что мой разум вылетел аккурат на самую используемую в последнее время «закладку» - ту самую эрмитажную реальность. Посетовав на то, что не могу продолжить работу, созерцая подлинники, я принялся просто витать по галерее, запоминая детали и нюансы почти законченных мною картин. «Ворота Бетмуры»… «Пьяный дервиш под кипарисами»… «Великий бог Пан»… Начитанность живописца и разнообразие сюжетов восхищали меня в не меньшей степени, чем мастерство исполнения. В галерее были ещё штук пять-шесть других впечатляющих полотен, но я решил не перегружать память. Покинув музей и наводнявших его экскурсантов, как всегда не обращавших на меня ни малейшего внимания, я отправился дальше. Перед глазами промелькнули пейзажи нескольких смутно знакомых городов, исказившиеся и странным образом наложившиеся друг на друга. Внезапно пришло странное нервозное чувство - словно кто-то пристально таращится в затылок. Не найдя причину сего, я списал это на общие странности сегодняшнего захода и успокоился.

Пролетев над руслом Северна, я, повинуясь чутью, замедлил свой путь и принялся витать по улицам Шрусбери. Предчувствие меня не обмануло - в этой реальности Дарвину на исторической родине был поставлен памятник, поразивший меня до глубины души. На длинном постаменте была представлена классическая схема эволюции нашего вида - от обезьяны через каких-то скрюченных гоминидов к человеку разумному, в чертах лица которого угадывалось несомненное сходство с самим учёным. Однако цепочка на этом не заканчивалась! Перед ними стоял высоченный и тощий, но пропорционально сложенный индивид с крупной головой, чем-то напомнивший мне современный образ инопланетянина, а замыкал ряд лишённый определённых черт колосс, которого скульптор сумел изобразить как бы сотканным из застывших языков пламени. Видимо, он символизировал «лучистое человечество» Циолковского, хотя в этом я не был уверен. В конце концов, не факт, что британцы, особенно местные, его вообще знают… Покрутившись вокруг памятника, надеясь перенести его на свою Землю, я устремился дальше. Ощущение чьего-то чужого взгляда то пропадало, то возвращалось вновь, становясь иногда даже сильнее, чем прежде. Я ощущал его, изучая последние из сохранившихся рекламных граффити, найденных мною на прошлой неделе. Практически не вспоминал, летая по Британскому музею в поисках отличий. Нервничал, испытав его вновь на сумрачных улочках какого-то немецкого городка…

Самое странное за сегодняшний день случилось уже в конце «путешествия». Тогда я парил над Мельбурном… Или не над ним? В любом случае, это было что-то австралийское. Солнце, зной, все дела… Я изучал прохожих, надеясь высмотреть какой-нибудь колоритный типаж. К сожалению, никого особенного углядеть не удавалось. Все встреченные, местные или туристы, не блистали какой-то особенной оригинальностью. Женщины с детьми, солидные мужчины, неопределённого возраста загорелый парень в наполовину расстёгнутом светлом костюме, курящий самокрутку… Парень неожиданно поднял глаза, уставившись прямо на меня, подмигнул, махнул рукой, а потом швырнул сигарету так, что она пролетела прямо мимо моего носа. Я едва не поперхнулся и убрался из этого города от греха подальше.

Убедив себя, что последний эпизод был простым совпадением и ничего сверхъестественного не происходило, я посетил ещё несколько миров, впрочем, без особого энтузиазма, после чего решил возвращаться. Пейзажи перед глазами расплылись, на краткий миг промелькнули перед глазами свихнувшимся калейдоскопом, а затем меня буквально втолкнуло обратно в собственное тело.

За окном по-прежнему бушевала гроза. Ровный гул дождя, рваные отсветы на стенах, периодические раскаты грома… Решив, что чрезмерно готичная обстановка будет недостаточно рабочей, я включил свет и скорее-скорее принялся увековечивать на подготовленных листах всё запомненное. Зарисовал в нескольких ракурсах памятник эволюции - как по мне, такое название куда больше подходило той скульптурной группе. Набросал ещё несколько интересных вещиц. Потом продолжил тщательную работу над основными полотнами. Тут необходима максимальная скрупулёзность - дьявол, как известно, кроется в мелочах…

Внезапная мысль заставила руку дрогнуть, и я чуть не посадил пятно на «Ворота Бетмуры», способное начисто погубить шедевр. После видения загорелого мужика с сигаретой, который никак, вообще и никогда не мог меня увидеть, я больше не ощущал давящего взгляда.

Не таращиться по сторонам и смотреть под ноги… Порочнейшая позиция, на мой взгляд. Если вдуматься - что это значит? Полностью отгородиться от окружающего мира и уйти в себя. Тактика страуса! Куда полезнее вертеть головой - реальность обрушивается на тебя во всём своём монструозном великолепии, подавляет, потрясает, однако затем милостиво дозволяет разглядеть тщательно запрятанные сокровища. Даёт полюбоваться фантастически красивым облаком, найти чертовски остроумное граффити, которое легко проглядеть среди сотни других, узреть среди толпы весьма любопытные лица… Даже проходя по давно знакомым местам, я всё равно внимательно осматриваюсь - мало ли, что доведётся увидеть? Тут, конечно всё можно списать на профессиональную деформацию, ведь для художника и вообще творца главным источником вдохновения является сам мир - в моём случае даже не один… Но я всегда был любознательным.

Вот и сейчас, возвращаясь из парикмахерской, я поглядывал туда-сюда в поисках чего-нибудь особенного. Солнце отражалось в лужах, оставшихся после вчерашней грозы, дул лёгкий ветерок, серый дворовый кот с вороватым видом тащил куда-то дохлого голубя… Я поморщился и перевёл взгляд. На глаза мельком попалась шествующая в отдалении зелёная шевелюра - похоже, та самая, из магазина, хотя с такого расстояния я мог и ошибиться.

А вот здесь не ошибиться никак! Ибо мне навстречу шествовал великий и могучий Носоломов, мастодонт клавиатуры и тираннозавр текстового редактора! И, разумеется, в упор меня не видел - гнусавил в телефонную трубку да разглядывал асфальт под своими разношенными кроссовками, словно там что-то есть… Хотя, не спорю, и на земле порой тоже попадаются любопытнейшие сценарии.
- Здоров! - поприветствовал я его, когда он проходил мимо.

Алексей меня, наконец, заметил и, кажется, обрадовался - во всяком случае, выражение его физиономии я понял именно так. Он остановился, сделал рукой знак подождать, ещё с полминуты слушал незримого собеседника, периодически подавая одиночные реплики, после чего отключил мобильник.
- Здоров, - согласился Носоломов. - Куда бредёшь?
- Домой, куда же ещё? - пожал плечами я.
- Резонно. А откуда?.. Хотя погоди, сам угадаю, - он внимательно уставился на меня поверх очков. - Стригся, да?
- Вы, как всегда, правы, Холмс, - отозвался я. - А ты куда путь держишь?
- Будешь смеяться, но туда же, - заявил Носоломов, тряхнув своей эпической гривой. - Устал от шевелюры… А вообще, смешно.
- Что смешно? - прищурился я, не удивившись резкой перемене темы, столь свойственной моему собеседнику.
- Все нормальные звери линяют весной и отращивают шубу к зиме. А люди, как лето кончается, бегут стричься, - расшифровал Алексей.
- Неплохо отмечено, - одобрил я. - Планируешь в книгу вставить?
- Быть может.
- Как работа продвигается?
- Полным ходом. А что твоя будущая выставка?
- Ещё не всё дорисовал.
- Вдохновения не хватает? - посочувствовал Носоломов.
- Окстись! Уж за ним-то, - я хмыкнул, - не заржавеет. Беру его буквально отовсюду.
- Это правильно, - погрозил мне пальцем литератор. - Оно везде, только руку протяни… Вон, например, глянь туда!
- Где? - оглянулся я… и слегка вздрогнул. Это был давешний мужик с брежневскими бровями и ястребиным профилем, облачённый во всю ту же кожаную куртку. На меня он не обратил никакого внимания, преспокойно топая по каким-то своим делам и неся за спиной здоровущий альпинистский рюкзак. Странно… Разве я не начал бы мозолить ему глаза точно так же, как и он мне?
- Впечатляет, верно? - Алексей по-своему истолковал мою нервную дрожь, списав её на колоритную внешность прохожего. - Что-то есть в этом типе такое… Героически-зловещее. Эдакий лорд Ратвен наших дней… Хотя вру, не похож ни разу. Ну, ты уловил, верно? Может, увековечишь его на своих рисунках?
- Может быть, - соврал я. Незнакомец меня нервировал. Видимо, из-за того, что оба раза я замечал его незадолго до приступа галлюцинаций или сразу после них. Совпадение, безусловно… Но такие совпадения меня напрягают.
- Ладно, бывай, Муравьиный Лорд, - протянул мне руку для прощания собеседник. - У меня на сегодня наполеоновских планов громадьё.
- И тебе удачи, Носоломов, - ответил я на рукопожатие.

И, распрощавшись, отправился по своим делам. Пнул подвернувшуюся под ноги пустую банку, с трудом обошёл здоровенную лужу, перегородившую большую часть дороги, прошёл вдоль ряда припаркованных машин, привычно разглядывая номерные знаки в поисках интересных комбинаций… А затем остановился. Не столько остановился даже, сколько замер - окаменел, застыл соляным столбом. Страх, знакомый иррациональный ужас пришёл откуда-то изнутри, парализовав и не позволяя сдвинуться с места. Какого чёрта?! Я ведь принимаю все эти проклятые лекарства, предписанные очкастым доктором, откуда ж тогда паническая атака? Зрение опять стало шутить мрачные шутки - в подворотне по правую руку словно бы что-то мелькнуло. С трудом повернув голову, я уставился туда.

На первый взгляд всё было в порядке - обычная пустая подворотня. Однако в этот раз беспокойство и какое-то шестое чувство не позволили мне быстро отвести взгляд. Я всматривался до рези в глазах, пытаясь понять, что не так, где причина этого липкого страха, который безо всякой видимой причины отправляет батальоны мурашек маршировать по спине.

И тут до меня дошло. Пространство было неоднородным - казалось, там скрылась неправильной формы линза или огромная капля. Что-то бесформенное, невидимое, но преломляющее свет и делающее часть изображения необычайно рельефным. Как раз в этот момент оно шевельнулось, перетекая и высвечивая противоестественные контуры чего-то огромного, переменчивого… И вдруг замерло, словно осознав, что я его вижу. Сразу же всё вернулось в норму, словно ничего и не было. Подворотня опустела.

Ещё пару секунд я ошеломлённо пялился в пустоту. Затем до меня стало медленно доходить, что я сейчас пережил. Когда понимание достигло апогея, я заорал, развернулся и помчался прочь, не обращая внимания на изумлённых прохожих.

Иначе как суматошным паническим бегством это не назовёшь. Я ринулся с места, совершенно не разбирая дороги - куда угодно, лишь бы подальше отсюда! Кажется, в первые же несколько секунд я сбил кого-то с ног. Вслед раздались возмущённые крики, но я не обратил на них внимания, вынырнул из двора и побежал ещё быстрее.

В голове всё мутилось и путалось. Стресс минувших дней, странности последнего «путешествия» и ставшее апофеозом зрелище - всё это оказалось для моей психики чрезмерным. Я практически утратил понимание происходящего, и в памяти остались лишь некоторые обрывки.

Вот, например, я пересекаю дорогу сразу же после того, как загорелся красный. Визг тормозов и брызги воды из лужи, наверное, уже позже дорисовало разыгравшееся воображение - никто из водителей ещё не успел стартовать. А вот задержать за такую выходку меня вполне могли, но ни одного бдительного гаишника поблизости не оказалось…

Отчётливо помню, как несколько раз с дикими воплями я шарахался от подворотен, арок и просто узких промежутков между домами, если краем глаза замечал в них какое-то движение. Проклятое видение, однако, в тот день не повторялось - за него я принимал то женщину с коляской, то компанию школьников, то вообще качающееся на ветру дерево. Тем не менее, опасности и угрозы виделись мне всюду.

Несколько раз мне мерещился загадочный бровастый преследователь. Один раз я даже готов был поклясться, что эта зараза смотрит прямо мне в глаза и саркастически ухмыляется. Тем не менее, знакомое лицо исчезало почти сразу же после того, как я его замечал. Происходило это на самых разных участках пути, поэтому, скорее всего, незнакомец был лишь порождением моего разгорячённого сознания.

Зато едва ли была фантомом урна, о которую я споткнулся на бегу и весьма болезненно ушиб ногу, а заодно получил в лицо хорошую порцию дыма - видимо, какая-то скотина бросила туда непотушенную сигарету. Это оказало на мой помрачённый рассудок весьма странное воздействие. Я крикнул «Окружают!», прибавил какое-то заковыристое ругательство, подслушанное у Остроухого, развернулся на сто восемьдесят градусов и побежал в обратном направлении.

Да, скорее всего, именно этот эпизод и объясняет наличие на моей ноге здоровенного синяка живописной формы. Что до разодранных джинсов - память смутно сигнализирует о злонамеренно настроенной дворовой собаке и вычурном заборе, через который я перемахнул, видимо, задев штаниной один из декоративных шипов. Правда, тут возникает ряд вопросов. Ума не приложу, где я мог наткнуться на такой забор и кому он мог принадлежать. Если он ограждал территорию какого-то учреждения - почему память не сохранила столкновения с охраной? И, наконец, я даже не подозревал в себе способностей к таким спортивным подвигам.

Стоит ли упоминать, что я практически сразу заблудился? Таблички с адресами я игнорировал, на привычных ориентирах глаз тоже не задерживался, поэтому едва ли мне удалось бы восстановить этот макабрический маршрут. Хотя, быть может, если бы кто-то потратил время, расспрашивая прохожих, однажды ему удалось бы построить максимально полную версию моего пути через город.

Навскидку этот забег продолжался минут тридцать, точнее не скажу. В конце концов, ноги отказались меня держать, и я в изнеможении рухнул на первую подвернувшуюся скамейку. Сердцебиение было совершенно сумасшедшее. Одежда липла к мокрому телу, во всех частях которого поселилась мерзкая слабость и ноющая боль от полученных ушибов.

Взбудораженные мысли постепенно приходили в норму - однако она выглядела столь удручающе, что я старательно гнал из головы все попытки мало-мальски осмыслить произошедшее. У меня было смутное подозрение, что это запросто может обернуться ещё одним приступом буйства, а я ещё от первого-то не оправился. Дав себе слово никак не обдумывать ситуацию до прибытия домой, я пару раз глубоко вздохнул, стараясь привести в порядок дыхание и успокоить кровообращение, после чего, наконец, огляделся.

Местность выглядела незнакомо, однако обнаружившаяся на стене дома табличка обнадёживала - я узнал название этой улицы и примерно представил, как добраться отсюда до родных краёв. Это утешало. Затем я оглядел себя. Что ж, не всё так плохо, как ожидалось. На одной ноге порвалась штанина, на другой запачкалось колено, но других компрометирующих повреждений я не обнаружил. Если грязь я стряхивал на автопилоте, дальнейшие действия уже явно несли вполне осознанный характер. Вытащив из кармана платок, я вытер мокрую физиономию. Порадовался короткой стрижке - не было никакой необходимости вслепую приглаживать волосы, которые в ином случае неизбежно бы растрепались, придавая мне вид законченного психа. Машинально пересчитал амулеты - все оказались на месте.

И только потом я повёл себя, как адекватный горожанин нашего времени, а не средневековый демонолог, чудом спасшийся от вышедшего из-под контроля порождения тьмы. В смысле, проверил наличие кошелька и мобильника. Оба необходимых атрибута жизни в этом ужасном мире были при мне, что несколько успокаивало. Постепенно кровь перестала стучать в висках, и, кажется, выглядел я уже более или менее нормально. По крайней мере, теперь во взглядах прохожих было не больше изумления, чем обычно. Убедившись, что вполне готов к возвращению в социум, я, стараясь не обращать внимания на ударенную ногу, отправился к ближайшей кафешке - мне было жизненно необходимо выпить по меньшей мере бутылку холодной воды. А лучше две.

Дрожащими руками я открыл упаковку успокоительного, чуток помедлил, после чего, презрев все инструкции и предписания, принял разом три таблетки. Почему-то у меня было стойкое ощущение, что одной моим нервам сегодня не хватит. Я едва не расплескал воду, пока наливал её в стакан. Тем не менее, меня стало понемногу отпускать. Запертая квартирная дверь, родные стены, оклеенные хаосом календарей, солнечные зайчики на боку холодильника - всё это оказало на меня благотворное воздействие. Кроме того, не исключаю, что таблетки сыграли в этом далеко не последнюю роль. С тройной дозой я до сегодняшнего дня не экспериментировал, так что едва ли мог предположить, сколько им нужно времени. Облачившись в домашний наряд и с ногами забравшись на кресло, я таки осмелился окинуть внимательным взглядом последние эпизоды своей жизни. Пришла пора признать, что рядом со мною творится какая-то чертовщина.

Я стал перебирать в голове события последних недель, даже самые неприметные. По всему выходило, что ту неведомую штуковину я впервые увидел вскоре после звонка Носоломова, отправившись в магазин. В тот день я заметил её лишь краем глаза, и то мельком. Второй раз - через пару дней в парке, за деревьями. Это уже гораздо больше походило на сегодняшнее явление - паническая атака, струящееся полупрозрачное тело… Потом значительный перерыв… И вот сегодня эта фигня явилась мне во всей красе.

Затем я задумался о некоторых занятных совпадениях, сопровождавших всё это дело. Мужик с бровями Брежнева и в неизменной кожаной куртке все три раза был где-то рядом. В магазине незадолго до первого явления, в парке сразу после второго - и кто знает, сколько он там просидел? И теперь сегодня. Сам по себе он не вызывал жутковатых мыслей, однако закономерность в его появлениях более чем настораживала. Я полагал, что этот человек явно причастен к происходящему.

Взяв чистый листок, я напряг память и набросал приблизительный фоторобот, после чего критически осмотрел получившуюся рожу. Точность так себе, но персонаж вполне узнаваем - внешность приметная, перепутать сложно. Написав снизу «Подозреваемый №1» и ещё раз придирчиво осмотрев рисунок, я отложил его в сторону, задумавшись о других возможных фигурантах этого дела.

Например, мне была чрезвычайно подозрительна девица с зелёными волосами, которую я заметил тогда в магазине и, кажется, сегодня на улице. Может быть, она тоже как-то связана с этим заговором?.. Впрочем, ладно, тут уже едва ли - её я с гарантией видел только перед первым видением и лишь предположительно незадолго до последнего. Всё оставалось в рамках случайного совпадения. С тем же успехом можно было приплести к этой истории и Носоломова - он ведь тоже тогда засветился!..

Секунд десять я на полном серьёзе рассматривал версию причастности Алексея, после чего отбросил её с нервным смешком. Это уже попахивало отчётливым бредом - тем более, что второй визит штуковины состоялся до Безумного Кофепития, когда тот гарантированно сидел дома. Однако от подозреваемого нумер раз я просто так отмахнуться не мог. Три раза, как гласит мудрость - это уже закономерность. От зловещей галлюцинации, или что оно вообще такое, он был отделён лишь незначительным промежутком времени.

Кстати, о галлюцинациях - а не является ли таковой и сам бровастый мужик? Это, конечно, покажет, что у меня просто-напросто едет крыша, однако подобная версия всяко спокойней конспирологии или паранормальщины. Нет, это крайне вряд ли. Носоломов тоже его видел, а предположить, что мне примерещилась ещё и часть разговора - слишком сложно для простого глюка. Тут волей-неволей засомневаешься, где заканчивается объективная реальность и начинается иллюзия. А оттуда до полноценного солипсизма - рукой подать. Поэтому, скорее всего, этот самый номер один всё же реален.

Что до потусторонних сил… Я саркастически усмехнулся. Мне ли сомневаться в их существовании? Мне, грёбаному экстрасенсу, который провалит любые тесты, но зато способен своим разумом проникать в бесчисленное множество альтернативных вселенных и черпать оттуда безграничное количество идей? В любой момент я могу, не посещая музея, увидеть полное собрание подлинников Левитана, включая тех, которых в этой реальности не видел больше никто! Терзаясь мигренью, прочесть в своей голове текст абсолютно любого классического произведения - даже то, что не было окончено автором!..

Голова уже гудела от набившихся в неё мыслей, и я решил отвлечься - например, литературой. Книжка закончилась вчера вечером, больше ничего нового в доме не было, поэтому я решил заняться перечитыванием. Вдруг я вспомнил о распечатках «своих» рассказов, лежащих в нижнем ящике стола. Это была небольшая, но удачно подобранная коллекция прозы иных миров, которую я добыл в тот период, когда ещё был готов мириться с побочными эффектами.

Таблетки всё же сделали своё дело, и нервная дрожь сменилась сонной вялостью. Неторопливо покинув кресло, я прошёл к столу, выдвинул ящик и стал перебирать бумаги. Некоторых вещиц я там не касался уже давно, подзабыл, как раз неплохо было бы освежить их в памяти… Изучив заголовок лежащего сверху рассказа, я помотал головой и отложил его в сторону. Не то у меня сейчас состояние, чтобы перечитывать такую вещицу. Я продолжил поиск и наткнулся именно на то, что было нужно - «Библиотечную басню», изначально написанную Носоломовым из параллельной реальности. Рассказ этот был на удивление светлым, а главное - немаленьким. Довольно кивнув, я задвинул ящик, вернулся в кресло и быстро погрузился в чтение.

Да уж, «путешествие» под действием успокоительного - занятие очень своеобразное. Вскоре я убедился, что та молния, отправившая меня в свободный полёт, была только началом. С той памятной встречи в подворотне я начал глотать таблетки едва ли не горстями. Это позволяло держать себя в руках и не сходить с ума от жутких размышлений, однако на сверхъестественном восприятии, как выяснилось, сказывалось самым причудливым образом. Теперь вылазки в иные миры всё сильнее напоминали бред шизофреника. На первых порах я не мог этого вынести и как можно скорее возвращался обратно, однако потом поставил себе целью превозмочь новое обстоятельство. И вот, после нескольких дней практики, я научился ориентироваться в метафизических грёзах почти столь же хорошо, как раньше. Кроме того, теперь мне, чтобы отправиться в путь, было необязательно концентрировать всё своё внимание на процессе - хватало относительно лёгкого толчка.

Комната привычно поплыла, задрожала, начала течь перед глазами. Мелкой рябью пошёл рисунок на обоях, от угла покатилась волна, превращая знакомый геометрический орнамент в какие-то пошленькие цветочки аляповатой расцветки. На столе, соткавшись из теней и косого солнечного луча, бившего в окно, возникли очертания лампы-абажура… В глазах немилосердно закололо, и я, как всегда, моргнул.

Словно только этого и дожидавшись, моё жилище раздробилось на отчётливые пиксели, а затем рассыпалось миллионом пёстрых квадратиков, будто кто-то от души вдарил кувалдой по тщательно собранному конструктору. Вращаясь и мерцая, цветные кусочки разлетелись во все стороны, оставляя вместо себя непроницаемую тьму.

Пустота.

Всё тело охватило неприятное ощущение, словно его тащат в нескольких направлениях разом. В лицо вместо неожиданного для ранней осени зноя внезапно дохнуло холодом, бросило горсть снежинок - похоже, где-то сейчас зима… Это было последнее ощущение от паникующего организма - разум окончательно забыл, что у него есть какое-то физическое пристанище, и помчался ко всё яснее проступающему во тьме пейзажу альтернативной реальности…

Первичный дискомфорт прошёл. Пора за дело.

Главным открытием стало то, что под действием успокоительного к работе одного только зрения внезапно подключились и другие органы чувств, которые до того никак не реагировали на образы иных миров. Я мог, пусть даже хаотично, воспринимать температуру, а если особым образом напрячься - то и текстуру какой-нибудь вещи. Правда, тогда начинало колбасить не хуже, чем от чтения несуществующих текстов, поэтому я не спешил этим пользоваться. В общий поток восприятия то и дело врывались запахи - как правило, связанные с тем, что я вижу, но пару раз совершенно посторонние. Но главное - сосредоточившись, я слышал происходящее! То была возможность доселе недоступная и потому весьма ценная. Для меня открылся целый океан новых впечатлений от «путешествия» - музыка.

Не звучание призрачных арф в эмпиреях, нет. Земная музыка смертных - однако не менее прекрасная и завораживающая. Я остро пожалел, что не получил никакого музыкального образования и был бессилен записать на нотном стане даже простенькую услышанную мелодию. Моя душа купалась в мощных звуках ненаписанных симфоний Баха, Шестаковича и десятков других мастеров мирового уровня. Я рыдал от счастья, слушая гениальные фуги Фурбаузена - не жившего в нашем мире колосса, превосходящего всех известных мне композиторов…

Зато в менее высоком музыкальном жанре мне внезапно открылись широчайшие горизонты. Главным образом - способность слушать песни других вселенных, и будь я проклят, если хоть что-то мешало мне их записывать! Если потом договориться с какими-нибудь исполнителями, можно получить нехилый дополнительный заработок… Дело было за малым - прослушать понравившуюся песню необходимое количество раз, пока намертво не запомнишь, а затем перенести слова на бумагу.

Об основном методе заработка я тоже не забывал, по-прежнему носившись в поисках интересных картинок и живописных видов. А находил я их подчас там, где даже не ожидал обнаружить. Зрения таблетки тоже коснулись, и достаточно сильно - теперь сцены разных миров плавно перетекали друг в друга, претерпевая гротескные метаморфозы. Зрелище было поистине гипнотическое, и со временем я стал зарисовывать самые необычные переходные моменты, гармонично сочетающие в себе, казалось бы, несовместимые детали. Постоянные заказчики отметили, что в моём творчестве появилась какая-то тревожная психоделичность, однако покупать такие работы не перестали - им, наоборот, понравилась новая струя. Что ж, тем лучше.

Однако была среди этого фантасмагорического великолепия и нервирующая нотка, не дававшая мне покоя. Если в обыденной жизни я ещё ухитрялся сохранять спокойствие, то обострившееся восприятие «путешествий» также усилило чувство непрекращающейся слежки. Чей-то пристальный, немигающий взгляд неотрывно преследовал меня во время каждого захода. Я не мог полностью отстраниться от этого даже в вихре бесподобных мелодий Фурбаузена и иных гениев, а при простом созерцании чужих пространств паранойя давила на плечи невыносимым грузом. Я успокаивал себя тем, что взгляд в метафизическую спину мне только мерещится, но получалось так себе.

Размышляя над опытом, полученным в минувшие дни, я скользил по вселенным, тщательно запоминая всё, за что цеплялся рассеянный взгляд. Оценил ещё пару психоделических пейзажных гибридов, добавил в «закладки» несколько полотен из разных музеев, заучил наизусть новую песню. Нырнул в следующий мир, полюбовался на живописный городской двор под пасмурным небом… Внезапно картина начала меняться, хотя я ещё не собрался переходить дальше. Я начал было задаваться вопросом, что это было, но не довёл мысль до конца. Искажение, делающее всё чрезмерно рельефным, растеклось бесформенной кляксой перед моим внутренним взором.

До конца связь между разумом и телом во время «путешествия» не исчезает никогда. Сегодня я вновь в этом убедился. Первое, что я услышал, вернувшись в родную реальность - свой собственный истошный крик.

Рассудок мой находился в чрезвычайно плачевном состоянии - было трудно этого не признать. Выяснив, что даже в иных мирах меня может подстерегать угроза, я свёл вылазки к минимуму. Здесь я хотя бы мог контролировать паранойю посредством таблеточек, а там был целиком предоставлен всему спектру эмоций и полностью беззащитен перед нервными потрясениями. Поэтому теперь «путешествия» стали предельно короткими и при этом всякий раз совершались в разное время. Почему-то мне казалось, что так безопаснее.

Впрочем, даже под благотворным воздействием успокоительного я не мог полностью избавиться от этих ощущений. Явления проклятой штуковины продолжались, и, казалось, стали происходить чаще. Иногда я замечал её краем глаза и не был до конца уверен, померещилась ли она мне или же навестила взаправду. Временами на меня накатывал знакомый цепенящий страх, и я, как только улавливал знакомое текучее движение, немедленно бросался в другую сторону.

На меня стали косо смотреть прохожие - похоже, никто больше не замечал ничего необычного, из-за чего ситуация стала ещё хуже. И почти всегда поблизости обнаруживался подозреваемый номер один. Впрочем, дважды я не сумел обнаружить никаких признаков его присутствия ни до, ни после очередного видения, а один раз он попался мне на улице в свободный от зловещих образов день. Но эти единичные случаи уже не могли меня разубедить - между появлениями бровастого мужика и прозрачной хренью определённо была связь. Я понятия не имел, в чём конкретно она заключалась, но очень хотел это выяснить.

Возможно, кто-то на моём месте просто подошёл бы к незнакомцу на улице, дабы прямым текстом поинтересоваться, что происходит. Не знаю. Лично я не стал так поступать. Я абсолютно не ведал, какие цели он преследует, и потому искренне сомневался в целесообразности такого поступка. Дружественно настроенный человек, скорее всего, подошёл бы сам, а не наблюдал издали. Тут определённо было что-то мрачное, поэтому действовать открыто я поостерёгся. Вместо этого я несколько раз тихонько следовал за ним, пытаясь обнаружить, где же он живёт. Мужик ухитрялся исчезать прямо у меня из-под носа, словно всю жизнь только и делал, что избавлялся от хвоста - но с энной попытки я более или менее сузил район поисков.

А ещё я зачастил ко всяческим гадалкам, экстрасенсам и прочим магистрам магии - утопающий, как известно, готов ухватиться даже за соломинку. Занятие это, однако, оказалось совершенно бесплодным. Многие были явными шарлатанами и не смогли даже определить, зачем я пришёл. Один с порога изучил мой подбор амулетов и руны на одежде, после чего, побледнев, захлопнул дверь. Двое произвели достаточно адекватное впечатление, однако не смогли даже предположить, что за штука меня преследует.

В назначенный срок я показался пред светлые очи душевного лекаря. Он поцокал языком, констатировал значительное ухудшение и выписал ещё пару каких-то медикаментов. Его тесты не показали ровным счётом ничего, кроме нервного истощения и повышенной подозрительности, так что я был вынужден прийти к выводу, что жуткое нечто едва ли является галлюцинацией. Интересно, а если бы я рассказывал о своих видениях подробнее, чем «постоянно вижу краем глаза что-то странное, но там ничего нет»? Проверять не хотелось.

От психиатра я возвращался в состоянии мрачном и параноидальном, подозрительно зыркая по сторонам. Дерущиеся за кусок хлеба голуби, наполовину облетевшее дерево, серые дома, квадрат неба над головой, на качелях раскачивается кто-то невидимый…

Чего?!

Я замер, как вкопанный, но затем нервно рассмеялся. Они просто слегка покачивались на ветру, причём отнюдь не с такой большой амплитудой, как мне вначале показалось. Да, дружище, вот уж верно - пуганая ворона куста боится… Теперь потусторонние ужасы мерещатся мне в самых обычных вещах. Что дальше? Покачав головой и кинув последний взгляд на качели, я отправился своей дорогой.

Позднее, вспоминая этот эпизод, я никак не мог отделаться от ощущения, что воздух за моей спиной задрожал и потёк, высвечивая контуры незримого аморфного тела. Впрочем, едва ли - затылком я физически не мог этого видеть… Да и характерного в подобных ситуациях ужаса тогда не испытал. Однако теперь у меня не получалось забыть этот образ - мистическая вибрация вне поля зрения, стремительные переливы чего-то массивного возле качелей… Странные шутки шутит память.

А на следующий день я встретил Федьку Гырихова. Случилось это так.

Вылазки из дома, во всех смыслах, я свёл к минимуму, однако полностью избавиться от этой необходимости всё же не мог. Сперва, правда, я всерьёз подумывал о возможности заказывать продукты по телефону, но потом отказался от подобной затеи. Ни к чему хорошему сидение в четырёх стенах не приведёт - нужно периодически разминать кости и дышать воздухом, тем более что вечерние прогулки по очевидным причинам пришлось прекратить. Поэтому периодические рейды до гастронома и на встречи с клиентами оставались неизбежным злом.

В тот раз, однако, я отправился в магазин отнюдь не за едой. Ну, в определённом смысле это была пища, но никак не телесная - проще говоря, я шёл за книгами. В пути я, следуя свежеприобретённой привычке, то и дело поглядывал по сторонам, но день не являл никаких зловещих знамений. Погода, правда, полностью подчинилась вошедшей в права осени, угнетая тяжёлым свинцовым небом и промозглым ветром, но я уже перестал реагировать на такие пустяки.

В книжном магазине оказалось тихо и безлюдно - самое то. Я прошёлся вдоль полок, высматривая что-нибудь интересное. Остановился возле фантастики. Оглядел корешки. Перумов, пара стареньких томиков Олди, несколько вырвиглазных обложек какого-то мейнстримного товарища… Придирчиво изучив полку, я взял несколько книг с заинтересовавшими меня названиями, изучил обложки, внимательно прочитал аннотации и остановился на трёх. Пока что хватит, можно идти на кассу…
- Бааа, Нордыч! Какие люди! - вдруг раздалось у меня над ухом. Я вздрогнул от неожиданности и уронил свою ношу на пол.

Наш бритоголовый журналист редко пользуется прозвищами, предпочитая обращаться ко всем по отчеству. Большинство терпит, меня же это превесьма раздражает. Я очумело повертел головой и только потом увидел, кто же меня окликнул. Федька с последней встречи ничуть не изменился - столь же низенький, жилистый, безволосый и жизнерадостный. Даже тёмные очки, невзирая на беспросветный саван туч, никуда не делись - фанатичное следование образу столпа гонзо-журналистики порой доходило у него до лёгкого абсурда.
- Здоров, Константиныч, - осознав, что это не какой-то злонамеренный аноним, а старый знакомый, я успокоился.
- Затариваешься литературою? - добродушно поинтересовался журналюга, пытаясь разглядеть обложки.
- Да нет, за новым креслом пришёл. - я споро подобрал книги.
- Может, заодно и классику, наконец, почитаешь? - протянул он руку к другой полке и постучал пальцем по мягкому корешку.

Я присмотрелся к названию. Ну да, как и следовало ожидать - «Страх и отвращение в Лас-Вегасе». Гырихов уже много лет агитирует всех встречных и поперечных прочитать сей опус. Некоторые уже сдались, иные же, вроде меня, покамест держались.
- Нет, спасибо, - отказался я в сотый раз. - Мой чердак сейчас и без того трещит, чтобы заливать его потоками наркомании.
- Да уж, это точно, - согласился Федька, в то время как я оплатил книги и засунул их в прихваченный из дому пакет. - Дёрганый ты что-то стал, я погляжу, и вообще. Вон, мешки уже под глазами появились. Может, расскажешь, в чём дело?
- Долго, - отозвался я, проклиная журналистскую наблюдательность, ибо не был расположен делиться своими параноидальными тревогами.
- Ну, лично я никуда не тороплюсь, - пожал плечами Гырихов, улыбаясь и демонстрируя золотые коронки на передних зубах. - Ты, судя по всему, тоже. Может, заглянем тут в кафешку напротив и побеседуем? Тем более, что начался дождь, а ты вроде как мокнуть не любишь.
- Ах ты ж сатанинское же ты отродье, - задумчиво и прочувственно проговорил я, глянув в окно. Там шёл даже не дождь, а полноценный ливень. - Так уж и быть, аспид, пойдём. Но с одним условием! Никаких диктофонов, записей и прочего твоего арсенала. А то знаю я тебя…

Федька изобразил оскорблённую невинность - мол, да как ты мог подумать! Ага, так я ему и поверил… Но через пару минут мы уже сидели за угловым столиком в кафе и распивали животворящий кофий. За окном свирепствовала непогода, обрушивая на асфальт, прохожих и изрядно поредевшие кроны нескончаемые запасы воды. Идиллия-с.
- Ну и чего молчишь? - поинтересовался наконец Гырихов, сделав очередной глоток.
- А почему я должен говорить? - в тон ему поинтересовался я, попивая горячий напиток.
- А почему нет? - удивился тот. - Ты же, вроде, согласился…
- Согласился, - нравоучительным тоном перебил его я, с некоторым трудом соорудив на лице самую иезуитскую из своих улыбок, - засесть в этом благословенном заведении на время треклятого ливня. Об интервью, напомню, речи не было.
- Молоток, - одобрил Федька. - Срезал, срезал. И всё-таки? Я же вижу, что-то не так, потому и спрашиваю. Вдруг подсоблю? Вообще, время нынче какое-то странное, на всех траблы сыплются невесть с чего… Дмитрич вон в больницу слёг на днях, теперь ты вот дёргаешься…

На то, чтобы вспомнить, что Дмитрич - это отчество Остроухого, у меня ушло около трёх секунд.
- Остроухий в больнице?! - поперхнулся я. - Что с ним?! Почему мне не сказали?!
- Вот уж не знаю, - пожал плечами Гырихов. - Я думал, всех наших оповестили… Мудак какой-то на красный ехал и чуть нашего Вэрийамо насмерть не сбил. Но обошлось, отделался парой переломов. Ну ничего, номера наш эльф запомнил, имя этой гниды я уже выяснил и отправил хорошенькую статью… Скоро попляшет.

Теперь было ясно, отчего Федька задержался в родном городе. Легче, впрочем, не стало. Я задумался. Гангрена, помнится, не так давно тоже слегла с переломом - как раз в те дни, когда началась вся эта карусель. Теперь вот Остроухий… Что, если это не случайности, а тоже часть происходящего? Вдруг заговор затрагивает не только меня, но и моих друзей?!

По-видимому, выражение «кругом враги, кольцо сжимается» слишком явно отразилось на моём лице - Гырихов определённо его заметил.
- Дааа, Нордыч, - протянул он. - Проняло тебя знатно, ничего не скажешь. Помнится, учил я для одной статейки матчасть про инфразвук…
- При чём тут инфразвук? - удивился я, ибо продолжать свою мысль Федька не спешил.
- На нервы плохо действует, - пояснил тот. - То есть не просто плохо, а вообще хреново. Нейроны разрушает или типа того, не помню уже за давностью лет. Короче, видывал я пациентов, над которыми этим делом экспериментировали. Дёрганые, навроде тебя. Вот и вспомнилось…

Ливень прекратился столь же внезапно, как и начался. Где-то в облачном саване, кажется, наметился просвет - на фоне насыщенно-фиолетового неба проявилась пока бледная, но уже отчётливая радуга. Я, впрочем, не уделил этому никакого внимания, размышляя над словами нашего журналюги. Инфразвук… Хм, а что, если действительно так? Или что-то похожее? Вдруг, допустим, подозреваемый номер один избрал меня мишенью для, скажем, испытания какого-нибудь нового психотронного оружия? Неожиданный поворот, надо это как следует обдумать…
- Значит, говоришь, я похож на жертву инфразвука? Как прискорбно, мне однозначно следует больше спать… - проговорил я, будто это было похоже на правду. - Ладно, Федька, как видишь, дождь закончился, а значит, по условиям соглашения я имею полное право валить домой и наслаждаться приобретёнными книжками.
- Недосып, стало быть? - с сомнением протянул Гырихов, допивая кофе и поднимаясь из-за стола. - Что ж, возможно…

Промозглый ветер никуда не делся, зато стало значительно светлее и красочнее. Радуга налилась красками и висела в конце улицы, словно начало легендарного моста Биврёст - словом, зрелище было вдохновляющим. Федька оценил пейзаж, одобрительно кивнул и вытащил из кармана сигарету. Я поморщился, ибо терпеть не могу проклятущий дым… Но мигом спустя совершенно забыл о дурацком куреве. На другой стороне улицы я заметил знакомое движение - плавное, текучее, едва уловимое глазом. Волна страха пришла чуть запоздало, однако была вполне отчётливой. Увидев моё лицо, Гырихов насторожился.
- Что такое?
- Ты во-о-он там ничего странного не видишь? - напряжённым голосом поинтересовался я.
- Нет, - предсказуемо отозвался тот, глядя прямо на полупрозрачную штуковину, которая утекала куда-то во двор. - А что?
- Да так, ничего… - вздохнул я. - Ладно, бывай.

Мы попрощались, и я отправился домой, попутно высматривая в округе знакомую бровастую физиономию. В этот раз, однако, таинственный мужик не желал попадаться на глаза. Подозреваю, что Федька ещё долго курил и смотрел мне вслед.

Я тщательно изучил проблему инфразвука. Полученные данные не утешали - низкочастотные волны оказались даже более опасными, чем расписывал мне Федька, и при некоторых условиях могли довести до летального исхода. Однако было и другое, сразу же насторожившее меня обстоятельство. В симптоматике расписывались такие черты, как тошнота, нарушение зрения, головная боль, звон в ушах, кашель, удушье… Я же не замечал ничего, кроме иррационального страха. Это несоответствие вызывало подозрения - что, если инфразвук здесь вообще ни при чём? Более того, паническая атака от него захватывала бы не только меня, но и окружающих. Остальные люди же, по всей видимости, не ощущали и тени беспокойства. А ведь такие колебания, как поведала мне Всемирная Паутина, распространяются очень широко, и даже стены не служат им преградой. Тут не то, что Гырихов, сидящий рядом - в соседних домах всполошились бы…

С другой стороны, более общую мысль это не отменяет. Вдруг на мне и в самом деле испытывается новое психотронное оружие? Стоит только вдуматься - средство, способное воздействовать избирательно на одну определённую цель… Это же какие возможности открываются! Ведь одно дело - какой-то Вовка-Муравей, а если применить его на каком-нибудь политике… Или даже на президенте?! Так можно с лёгкостью дискредитировать главу целого государства, если подгадать время и место!

Я почувствовал лёгкий озноб. Всю жизнь посмеивался над теориями заговора - а теперь близок к тому, чтобы самому поверить в одну из них… Впрочем, у обычных конспирологов не было никаких убедительных доказательств, а здесь я сам оказался жертвой такого, с позволения сказать, аргумента. Разумеется, проверять подобную вещь всего на одном подопытном кролике несколько неразумно… Но, с другой стороны, где гарантия, что я один? Может быть, в это же самое время неведомая технология мучает других, никак не связанных между собой людей. Они, скорее всего, поступили так же, как и я - не стали лишний раз трезвонить о происходящем… Или, быть может, испытания проходят по всему миру сразу, чтобы проверить воздействие на разные этносы и расы… Я постарался успокоить себя тем, что подобный размах всё-таки маловероятен, но следом в голову полезли другие мысли. Я вспомнил о Гангрене и Остроухом. Являются ли они частью плетущегося вокруг заговора? Если да, то как всё это связано с психотронным оружием? Или это сделано с целью ещё сильнее расшатать мои нервы? Как-то не вяжется… Тем не менее, эта идея прочно засела в моём мозгу. Случайность или часть системы? Истина оставалась где-то далеко, и это сводило с ума не хуже остальной чертовщины.

Вскоре вышла статья Гырихова, и её я прочёл от корки до корки. Моё подозрение оказалось ошибочным - сбившим Вэрийамо пьяным лихачом был вовсе не бровастый преследователь. Это успокаивало, однако также означало, что подозреваемый номер один всё ещё ходит на свободе. Кроме того, тихий голос на задворках подсознания вкрадчиво интересовался - а с чего ты взял, что у него нет помощников?..

Словом, я всё глубже погружался в недра паранойи и ничего не мог с этим поделать. Заметили это и все знакомые. К тому же, теперь я по окончании разговора всякий раз просил друзей быть настороже. Они, конечно, оставались живыми и здоровыми, но смотрели с плохо скрываемым сочувствием. Мол, всё понимаем, от гениальности до безумия - один шаг…

Ещё был случай, когда меня попытались ограбить на улице. Окончилась эта попытка ничем, отбиться я сумел, но подозрительность моя значительно укрепилась. Я записал это в один ряд с Гангреной и Остроухим, после чего стал выходить из дома только вооружённым, обычно чем-то небольшим, но увесистым.

Проявления призрачной штуковины на расстоянии десятка-другого метров становились всё регулярнее. Видел я и мужика в куртке - он по-прежнему вертелся неподалёку. Несколько раз, заметив его в толпе, я пытался устроить хороший «разговор по душам» с некоторой долей насилия, но проклятый преследователь постоянно ускользал.

Все эти события в конечном итоге подвели меня к определённой черте. Наконец я понял, что бесконечно так продолжаться не может. Пора брать инициативу в свои руки. Я знаю примерный район обитания подозреваемого номер один - настало время набраться решимости и самому нанести туда визит. Пора разобраться с этим вопросом раз и навсегда.
- Сегодня же! - мрачно решил я и взвесил в руке монтировку.

Через двадцать минут я неторопливо прохаживался вдоль улицы, бдительно осматриваясь. Это был район старой застройки - с невысокими, но помпезными домами, украшенными всяческой лепниной. Обычно старинная архитектура меня успокаивала, и я мог часами бродить, разглядывая интересные детали… Но сейчас, под пасмурным осенним небом и на фоне моего общего настроения, старый город пугающе преобразился. Теперь он выглядел мистически - за каждым фасадом мне мерещились неразгаданные тайны и древние призраки.

Я подавлял в себе дрожь и старался не обращать внимания на иллюзии горячечного сознания. Сейчас важно было сосредоточиться на реально происходящем, не попадая в плен галлюцинаций. У меня нет права на ошибку. Я должен заметить странного мужика раньше, чем он меня, и проследовать за ним до какого-нибудь безлюдного места, где можно не опасаться никаких помех. Такого, например, как это.

Очередной проходной двор, в который я завернул, оказался совершенно пустынным. Два высоченных раскидистых тополя, одинокий автомобиль без колеса, пустая детская площадка. Судя по всему, люди навещают его очень редко.

Вдруг я замер от знакомого ощущения. Липкий, беспочвенный страх опять пришёл откуда-то из глубины, подавляя волю. На лбу выступила испарина, по спине струйкой побежал холодный пот. На сей раз, однако, я не позволил ужасу полностью парализовать меня и принялся вертеть головой по сторонам, попутно нашаривая в кармане оружие.
- Всё же опередил, да?.. - лихорадочно бормотал я. - Первый меня выследил?.. Где ты, скотина?! Давай, покажись!.. Откуда ты шлёшь свои грёбаные лучи поноса? Из той арки, из этой? Из окна? Покажись, скотина!..

Тараторя подобную околесицу, я нервно вертелся и оглядывался, пытаясь высмотреть проклятого преследователя… А потом различил в воздухе знакомую вибрацию. Едва уловимая волна прокатилась между тополями, настигла автомобиль, протянула дрожащие ложноножки во все стороны… Бесформенная линза, аморфная и перетекающая, заполнила двор, а затем прямо передо мной начала стремительно вспучиваться исполинским наростом, превращая изображение за собой в нечто несуразное.

И тогда я закричал.

Я кричал, когда пространство раскололось и поток воздуха сбил меня с ног. Кричал, глядя, как из разрыва неудержимым потоком изливается искрящаяся синева, принимая формы, чудовищнее которых мне ещё не доводилось видеть. Кричал, когда из-за моей спины навстречу ветвящимся плоскостям выскочил рослый детина в той самой кожаной куртке, выхватил откуда-то ружьё неведомой конструкции и отточенным движением направил его в сторону наступающего кошмара.

Исказившийся мир и громкий взрыв - последнее, что воспринял мой угасающий разум прежде, чем провалиться в забытье.

Когда ко мне вернулось сознание, я понял, что лежу на чём-то вроде кушетки. По ощущениям всё это неуловимо напоминало больницу или какое-то столь же стерильное заведение. Чувствовал я себя на удивление прекрасно, будто и не было никогда всех этих параноидальных страхов. Я не спешил открывать глаза, собираясь с мыслями и пытаясь понять, как всё это может быть связано.
- Вижу, вы очнулись, - произнёс незнакомый голос. - Кажется, настала пора раскрыть карты. Оставить всё без объяснений было бы нечестно.

Я наконец осмотрелся… И замер, ибо находился в небольшом зале, который, если бы не атмосфера, можно было принять за помесь квартиры с техническим помещением. Словно кто-то решил с комфортом жить в подвале, оставив на своих местах все трубы, трансформаторы и другие малопонятные мне штуковины, но сделав их гармоничной частью интерьера. Большую часть противоположной стены занимало окно, сквозь которое было видно злополучный двор - сейчас там какие-то люди собирали непонятную металлическую конструкцию, чья геометрия выглядела абсолютно противоестественной. А возле окна стоял ни кто иной, как подозреваемый номер один собственной персоной! Я сел, потирая голову, и загадочный человек подошёл ближе.
- Меня зовут Юрвин Черамори, и я представляю Андивионский Научный Альянс, - сообщил он, - пока ещё тайную межмировую организацию. Позвольте начать издалека, так будет понятнее. Мы занимаемся изучением разнообразных аномалий, потусторонних явлений и прочих странных вещей. Зачастую они представляют нешуточную опасность, особенно если знать о них слишком мало, а вы, сами того не ведая, оказались замешаны в подобной истории. Я искренне извиняюсь за тот спектакль, что нам пришлось разыграть… И за то, что вы оказались пешкой в чужой игре. Но, поверьте, с учётом всех обстоятельств это был наиболее приемлемый метод.

Мозг лихорадочно складывал из внезапных фактов единую картину. Какая-то часть меня пыталась отгородиться от поступающей информации, но лавина контраргументов быстро погребла её заживо и, по-видимому, навеки. Во всём чувствовалось что-то… Инопланетное, местами даже откровенно ктулхианское. Едва ли кто-то на этой Земле мог создать нечто подобное. А дьявольское зрелище, открывшееся моим глазам прямо перед потерей сознания, подтверждало слова Юрвина ещё сильнее. От этого воспоминания я невольно вздрогнул.
- Необычными вещами, говорите? - с трудом выдавил я. - Вроде моих экстрасенсорных талантов?

- И их тоже, - подтвердил человек без тени удивления. - Однако в данном случае основной целью были не вы. Ваши необычные способности опасно демаскировали эту вселенную, даже несмотря на поставленные нами барьеры. Где-то оставалась лазейка, которую мы никак не могли обнаружить. Видите ли, такие путешествия легко отследить извне и тем самым получить все необходимые координаты для, скажем, полноценного вторжения. Или использования чужой реальности в качестве свалки, места отдыха, испытательного полигона… Приятного, за единичными исключениями, в таких прорывах мало. Наши технологии рассчитаны на то, чтобы сократить подобный процесс, насколько это возможно, и стереть за собой следы. Вы же превращали свой разум в своеобразную нить, по которой начали перемещаться… Образно говоря, пауки. Некоторые из ваших, как здесь говорят, тараканов были вызваны именно ими, однако кое-что пришлось сделать и нам.
- Вам? С этого места поподробнее, - потребовал я, уловив небольшой нюанс. - Мне, конечно, льстит такое внимание, но…

- Это была очень ответственная и тонко спланированная операция, в которой приняло участие множество агентов, - ответил тот. - Помните скучного психиатра? Он тоже один из наших сотрудников, устроенный на работу в поликлинику специально для проведения вашей подготовки. Пришлось потрудиться, чтобы вы попали на приём именно к нему. Немного гипноза, тщательно подобранные медикаменты… В результате всех этих манипуляций ваша сверхспособность слегка изменилась и стала сильнее. Ну, это, я думаю, вы давно заметили. Вас, скажем так, из фонаря превратили в прожектор, чей луч эффективнее приманивал пришельца и позволял нам тщательнее разглядеть слабое место защитной системы. Не буду вдаваться в лишние подробности, но здесь была важна практически каждая мелочь.

У меня буквально отвисла челюсть. Мои теории заговора оказались близки к истине! Я действительно был элементом чего-то масштабного, на мою психику и вправду воздействовали… Однако размах событий оказался куда шире, чем я мог даже предполагать. Вся эта чехарда с пришельцами и внедрёнными агентами с трудом умещалась в голове. Я решил разбираться со всем постепенно, чтобы не перегрузить и без того бедный мозг - который, впрочем, не спешил отказывать. Должно быть, неведомый Альянс сделал что-то и для этого…
- Я, как обладатель приметной внешности, - продолжал человек. - Нарочно маячил у вас перед глазами, вызывая соответствующие перемены настроения и одновременно оберегая от потустороннего визитёра. Его выслеживанием занималась другая группа, на которую вы совершенно не обращали внимания. Тем более, что эти люди вообще крайне редко показывались местному населению.

Вот так-то, дружище! Тоже мне, детектив великий. Выследил преследователя, называется. Ни черта ты не выследил… Мошка в паутине.
- А это-то вам зачем было делать? - тоскливо спросил я. - Прожил бы спокойно, а не как псих нервный…
- У паранойи было сразу несколько функций, - начал перечислять Юрвин. - Во-первых, она была нужна, чтобы отправить вас на приём к доктору. Во-вторых, служила одним из инструментов настройки ваших аномальных навыков. Кроме того, вас вели к тому, чтобы вы оказались в подходящем месте с определёнными намерениями, спровоцировав нашего потустороннего гостя выйти на свет и тем самым обнаружить, откуда он приходит. Пришлось сохранять секретность и вести себя естественно, стараясь не вызывать у него подозрений, поскольку иначе он мог надолго затаиться или вообще уйти, оставив дверь открытой. Ещё раз прошу прощения, но это действительно оказалось самым надёжным и безопасным решением из возможных. Использовать в качестве приманки нашего сотрудника с похожей сверхсилой было слишком рискованно. Всё равно, как если бы на дороге валялись сразу несколько туго набитых кошельков.
- Но теперь та штука убита? - осторожно уточнил я, всеми силами желая, чтобы это был конец столь неожиданной истории.
- Нет, я просто отправил пришельца обратно, - человек на секунду повернулся к окну. - Видите ли, Альянс давно пытается установить с его народом дипломатические отношения, поэтому действовать пришлось вдвойне осторожно. То, что вы изволили наблюдать в самом конце нашей операции, было перемещением материи, а шум вызвал воздух, заполнивший пустое пространство. Теперь брешь заделана, других заметных уязвимостей нет, но и ваша способность перестала действовать. Мы на всякий случай дополнительно заблокировали её, а также немного улучшили те душевные механизмы, за счёт которых она работала. Полагаю, в будущем этому дару найдётся гораздо более полезное применение. А теперь вам предстоит выбрать свою дальнейшую судьбу.

Вот так вот. Отчего-то вспомнилась «Матрица» и сакраментальная сцена с двумя пилюлями. Как оказалось, это была очень правильная ассоциация - предложение Черамори и впрямь весьма напоминало ту знаменитую сцену.
- Вариант первый, - начал он. - Мы скорректируем ваши воспоминания так, что вы будете считать все прежние путешествия снами, а в качестве компенсации усилим вам память. Благодаря этому вы сможете в деталях запоминать свои сновидения и продолжать работать точно так же, как раньше. Никто не заметит особой разницы, а ваше странное поведение за последние недели будет списано на накопившуюся усталость или что-то ещё.

Казалось бы, при чём тут «Люди в чёрном»… С другой стороны, разве вымышленная вещь не может существовать на самом деле?
- Вариант второй, - продолжил Юрвин. - Вы можете стать одним из сотрудников Альянса с получением соответствующих привилегий, использовать свои сверхсилы для действительно полезных дел и, кроме того, побывать в иных мирах не только как бесплотный наблюдатель. Если хотите, можете периодически возвращаться в родные края, однако контакты с внешним миром так или иначе придётся сократить. В качестве легенды, дабы никого не обманывать, предлагаю… То, что вас пригласили принять участие в съёмках научно-фантастического сериала. С нашими технологиями вы сможете тратить на каждый фильм всего пару дней, остальное время занимаясь чем-то другим. А вариант третий, если два предыдущих вас не устраивают, предложите сами.

Мне не удавалось ничего придумать, однако обе эти альтернативы выглядели весьма заманчиво и притягательно. С одной стороны, я до боли хотел забыть пережитое и вернуться к относительно нормальной жизни. С другой же, предложение номер два манило пока неясными, но более чем интригующими перспективами. Мне приоткрылся лишь самый краешек грандиозных тайн, и какой-то голос на задворках сознания вкрадчиво шептал - неужели я не хочу узнать остальные?..
- Сколько у меня времени на раздумье? - мой голос прозвучал непривычно глухо.
- Сколько понадобится, - агент повернулся к окну. - Никто не торопит, но время здесь идёт так же, как и снаружи.

Я вместе с ним молча смотрел на работающих людей, готовясь сделать важнейший выбор в своей жизни. И, наконец, решился.
- Разумно, - ответил Юрвин, пожимая мне руку. - Что ж, до места мы вас тоже довезём, но и только. Без дела не сидим, сами понимаете…
- Догадываюсь, - улыбнулся я. - Но если вдруг нам доведётся пересечься вновь, учтите, что ваше лицо я везде узнаю!

Разведчик

Эпизод 1 – Пришелец

Диадром А-251, планета Земля, город-государство Пхатонда, 12-25 а.в. или 2.08.5037 по местной системе летосчисления.

Точка материализации оказалась далеко не идеальной, но лучшей из доступных, и просить большего было бы слишком оптимистично. Ещё повезло, что не пришлось перемещаться на оживлённую улицу или в чей-то дом! Джедерик Нортмир, опытный Разведчик третьего класса, прокрутил в памяти ощущения от столь необычного межмирового скачка, быстро вышел из заброшенного здания и внимательно огляделся.

Город выглядел почти так же, как в архивных записях – разве что стал заметно современнее. Как ни крути, на этом этапе развития каждые лет десять всё вокруг преображается до неузнаваемости, и даже мрачновато-серьёзная Пхатонда успела довольно далеко продвинуться в культурном плане. В её архитектуре появилось больше металла и декоративного стекла, вытеснявших массивные каменные постройки, зелёная гамма уступила место серо-оранжевой, знаменитые пятиугольники явно начали выходить из моды, машины стали чуточку изящнее, а жители – наряднее. Должно быть, даже здесь, в парадоксально консервативном промышленном центре, начали использовать автоматику.

На дворе стоял полдень, и улицы были пустынны. Заприметив неподалёку газетный киоск, Джедерик быстрым шагом направился к нему.
– Доброго дня! – поприветствовал он торговца, бегло разглядывая титульные листы незнакомых печатных изданий.
– Взаимно доброго! – отозвался тот, оторвавшись от чтения.
– Подскажите, у вас не осталось "Вестника" за ту неделю?
– Увы, чего нет, того нет. Раскупают, как горячие пирожки.
– Ну, и на том спасибо, – кивнул Джедерик. – Удачи в делах!

Модифицированный мозг Разведчика с огромной скоростью пересматривал образы страниц, фотографически точно записанные в памяти, сопоставлял изложенные там факты, анализировал мелочи и извлекал из всего этого сведения о мире. Здешняя история почти точно повторяла судьбу диадрома А-1, родины Альянса, но имелись в ней и некоторые отличия. Самым значимым было то, что сюда не прилетали темве – следовательно, источником аномалии мог оказаться какой-то неведомый, давно утерянный объект. А может быть даже субъект…

Отойдя в сторонку, Джедерик постарался вспомнить все детали своей миссии.

Эпизод 2 – Великая цель

Открытие, которое привело его сюда, было сделано совсем недавно, сразу же после возникновения самого феномена. Земля одного из неизученных диадромов внезапно, безо всякого предупреждения, оказалась словно бы в темпоральном коконе. Странное явление можно было сравнить с тем, как если бы одна из неприметных гусениц на огромном поле окружила себя ослепительно сверкающими стенами. Они, безусловно, мешали хищникам, но при этом привлекали чрезмерное внимание и не обеспечивали полной безопасности.

Задействовав лучшие из своих машин времени, Андивионский Научный Альянс сумел вначале сделать несколько снимков изолированной планеты, а затем и отправить внутрь аномалии одного сотрудника, чтобы разобраться в происходящем. Конечно, во всех смыслах выгоднее было бы переместить "Гвеллиант" с полным экипажем, однако дельта-барьер исключал такую возможность – слишком уж маленькой оказалась лазейка. Зонды, полетевшие к планете из дальнего космоса, необратимо разрушились, зато успели определить границы заблокированной зоны. Ею оказалась правильная сфера, геометрический центр которой располагался где-то в северных областях Пхатонды или непосредственно рядом с ней. Вряд ли существовало худшее место для поисков – сплошные горы, шахты, катакомбы… Но выбора не было, и эту проблему надлежало решить как можно скорее.

Мощности современных технологий очевидно не хватало для того, чтобы снабдить Разведчика всей стандартной экипировкой – более того, переместить удалось только тридцать с чем-то граммов материи, так что тело, включая одежду, пришлось восстанавливать уже на месте. В довершение всего, некие свойства дельта-барьера мешали использованию сложной ингенионики и устройств, действующих по тем же принципам. К счастью, местная цивилизация оказалась достаточно продвинутой, чтобы предоставить ресурсы, необходимые для создания всей нужной аппаратуры.

Портреты местных жителей со снимков помогли исследователям составить наиболее приемлемый облик гостя. Джедерик лично добавил к образу неприметного жилистого мужичка некоторые черты своей внешности и остался весьма доволен результатом. В таком виде можно было спокойно заниматься практически чем угодно, оставаясь инкогнито.

Но прежде всего следовало определить, какие из особых умений ещё работали. Небольшой приборчик для измерения метаптоза показывал критически малые значения – дельта-барьер забивал собой почти все поля проницаемости, так что оставалось полагаться лишь на обычную физику да, в лучшем случае, пару простеньких алфизических фокусов. Миссия могла затянуться, скорее всего, на несколько долгих дней.

Однако своим организмом Разведчик мог распоряжаться почти как угодно – с последнего задания в его крови осталось немного мелиорина, и ещё одну дозу он принял перед отправкой. Чудо-вещество пребывало в неактивном состоянии, но было готово по малейшему велению разума наполнить клетки огромной энергией и перестроить всё тело на новый лад. Остались и усиленные органы чувств. Джедерик погонял своё зрение по спектру от инфракрасного света до гамма-лучей, прослушал все радиопередачи, которые шли через этот район города, проверил восприятие химических веществ, вибраций, тяготения и других свойств окружающей среды, полюбовался пятнами на Солнце, а затем отправился в магазин. В здешней реальности он не был способен разглядеть копошение бактерий в стратосферном облачке, для которого потребовались бы силы кауформы, но превратить свои глаза в микроскопы или бинокль ему удалось без труда.

Эпизод 3 – Всё законно

Найти ближайший магазин оказалось довольно просто – кто-то из его работников обсуждал детали следующей доставки. Разогнавшись до почти звуковой скорости, чтобы сэкономить драгоценное время, и стараясь не попадаться никому на глаза, Джедерик промчался вдоль телефонного кабеля до самых дверей универмага. На то, чтобы при столь своеобразном способе перемещения не отрываться от земли и при этом оставить бетонное покрытие дороги целым, у него ушло очень много сил, однако это была приемлемая трата.

Мельком глянув на своё отражение в витрине, он пригладил волосы, зашёл в универмаг и направился к отделу хозтоваров. Там оказалось на удивление безлюдно – лишь кассирша, двое шахтёров и какой-то не по погоде тепло одетый человек, скорее всего турист. Как ни странно, универмаг оказался на самообслуживании – жители старой Пхатонды, привыкшие, что даже самое надёжное оборудование может внезапно сломаться, имели весьма своеобразные представления о частной собственности, а продавцы редко разделяли их ультракоммунистические идеи. Впрочем, так оказалось даже проще – Разведчик, бродя вдоль длинных полок, изучал и складывал в металлическую корзину нужные материалы значительно быстрее, чем если бы пришлось просить кого-то показать тот или иной товар.

Набор получился весьма необычным – три десятка электроприборов, дюжина банок с химикатами, пара запчастей для компрессора и несколько армированных шлангов. Сумма оказалась весьма внушительной, а местных денег у Джедерика, разумеется, не было – лишь общее представление о том, как именно они выглядят. Чтобы не портить впечатление от первого контакта, пусть даже тайного, Разведчик пожертвовал небольшим количеством собственных костей, незаметно преобразовав их в пару золотых пластинок. На счастье, этот славный пхатондский обычай действовал и здесь, так что долгих объяснений удалось избежать. Забрав сдачу и попрощавшись, Джедерик уверенно направился к выходу… Но тут его внимание привлекло нечто странное.

Один из шахтёров-покупателей смотрел прямо на него, весьма умело, однако не идеально скрывая это. Что-то в нём было очевидно неправильным. Небритый мужчина выглядел совершенно заурядно, однако, когда Разведчик собрался с силами и переключился на кауформенное зрение, стало совершенно ясно – это не человек. Его душа выглядело абсолютно чужеродно, количество и структура ядер едва ли могли принадлежать земному существу, но каким-то образом всё это было синхронизировано с телом не хуже самой обычной кауформы. Понять, кто же перед ним, Джедерик не успел – странный шахтёр направился в его сторону. Прикинув дюжину вариантов дальнейшего развития событий, Разведчик принял самое разумное решение – изобразил, что куда-то сильно опаздывает, и поспешно ретировался. Разобраться с этим можно было и позже, а сейчас ему требовалось увеличить свои возможности, насколько получится.

Место, где будет удобно произвести сборку, он выбрал заранее – в квартале отсюда находился полузаброшенный дом, отчётливо видимый на фоне густой паутины электросетей. Возвращаться к точке прибытия Разведчик опасался, к тому же там определённо не было многих важных компонентов задуманного им аппарата.

Эпизод 4 – Дорога к дому

Отдалившись от универмага метров на двести, Джедерик ощутил, что за ним кто-то идёт. Вернее, намеренно его преследует – держится на строго определённой дистанции, повторяя каждую якобы случайную остановку, старается привлекать к себе как можно меньше внимания, и в довершение всего скрытно несёт источник радиосигнала. Расшифровать, что именно он транслирует, Разведчику не удалось – мощность излучения оказалась чересчур слабой. По всем признакам выходило, что незнакомец использует направленный луч, а не обычную рацию или маяк. Более того, откуда-то слева шли такие же волны, то есть преследователей было как минимум двое.

Джедерик не успевал отслеживать их обоих, поэтому вырастил у себя под кожей дополнительную сеть нервных волокон, органов чувств и специальных тканей, маскирующих излишнее тепло – весь этот комплекс расходовал довольно много энергии, а оптимизировать его было некогда. В сознании возникла объёмная карта окружающего пространства, не слишком подробная, но достаточно точная. Второй незнакомец двигался параллельно первому по соседней улице. Хорошей новостью для Разведчика оказалось то, что с его стороны буквально в паре шагов от проспекта ответвлялся небольшой переулок. Кем бы ни были загадочные незнакомцы, путешествие через дворы неизбежно нарушило бы их строй и предоставило Джедерику больше вариантов действий.

Сохраняя радостно-флегматичное выражение, как и подобает обычному гражданину, несущему покупки в ясный солнечный день, Разведчик свернул во дворы и, пользуясь внутренними навигаторами, устремился к намеченной цели сложным зигзагом. Схема дорог и тропинок, созданная бионическими сканерами, оказалась неполной, однако помогла ему представить наилучший в такой ситуации маршрут – можно было всячески путать следы, не вызывая лишних подозрений.

Но незнакомцы не отставали и даже ускорились, так что пришлось срочно менять тактику. Джедерик перенаправил часть мозговых ресурсов на вычисления, свернул в очередной узкий переулочек… Тупик! Именно то, что нужно. Разведчик быстрым шагом подошёл к стене, преграждающей путь, и прикрыл глаза.

Алфизическая телепортация – всего лишь смена пространственных координат объекта. Для неё не нужно высчитывать каждую частицу или философствовать о судьбе разума, достаточно прописать в ауре другую последовательность и заменить ею ту, которая там уже есть. Вот только подобный метод, как и большинство других способов моментальной транспортировки, требует кучи важных уточнений. Атмосфера в намеченной точке, поправка на вращение Земли, остающийся след… В иных обстоятельствах Разведчик доверился бы интуитивному умению и перенёсся сразу к цели – точно так же пианист не заморачивается тем, какую клавишу нажимать следующей. Однако проклятый дельта-барьер оставлял слишком мало свободы. Предел допустимого, чтобы покупки не перемешались со внешним веществом, составлял жалкие полметра, да ещё и без других корректировок – причём лишь в хорошо видимое место.

Джедерик вздохнул, исчез и в тот же миг очутился по другую сторону кирпичной кладки. Образовавшийся вакуум с еле заметным хлопком заполнился воздухом, и вновь воцарилась бы тишина, кабы не звякнули покупки. Что ж поделать – Разведчик вообще едва устоял на ногах, компенсируя силу Кориолиса собственным здоровьем. Кости срослись за пару секунд, но преследователи успели подобраться слишком близко. Определив дальнейший маршрут, Джедерик выпустил из пальцев армированные нити, оплетая ими содержимое двух объёмистых пакетов, принял наилучшее подобие аэродинамической позы и со скоростью звука метнулся в соседний двор.

Эпизод 5 – Сила знания

Чудом не попавшись никому на глаза, благо в это время суток почти все жители Пхатонды были сильно заняты, Разведчик добрался до древней пятиэтажки, аккуратно открыл замок на ржавой входной двери, предусмотрительно запер её за собой и направился вглубь некогда красивого здания. Старая архитектура, знакомое расположение залов и коридоров – он сам вырос в почти таком же доме. Удивительно, как порой зодчие абсолютно разных миров приходят к одинаковым решениям… Зайдя в просторный подвал, Джедерик пустил по стенам тонкие сенсорные щупальца. Особое внимание он уделил двери, окнам и вентиляции – без определённой параноидальности работа в Альянсе становилась гораздо опаснее. Удостоверившись в своём полном одиночестве, Разведчик разложил на относительно чистом участке пола свои приобретения, ещё разок просканировал их и принялся за работу.

Его руки, словно обратившись в жидкость, приняли новую форму – два набора суставчатых щупалец с крошечными пальцами, несколько трубчатых выростов и тончайшие лезвия. Под воздействием мелиорина часть живых тканей Разведчика мутировала в сверхпрочный металлический сплав и иные субстанции, чуждые человеческому организму. Для сборки устройства были необходимы очень совершенные инструменты, искать которые Джедерик посчитал нецелесообразным. Отрастив на себе ещё полсотни органов чувств, он принялся стремительно, почти неуловимыми движениями развинчивать свои покупки, сверлить, резать, сращивать фрагменты по-новому и выполнять бесчисленное множество других тончайших манипуляций. В ход шли и другие подручные материалы – кусочки железа, стекляшки, химикаты из старой краски… Будь у него в запасе больше времени и клеточных активаторов, он, возможно, просто вырастил бы все компоненты силами собственного организма… Но сейчас приходилось спешить – Разведчик и так потерял слишком много времени. Некоторые части аппарата пришлось заменить руническими контурами – пусть деталь, работающая за счёт одной своей формы, по общей эффективности уступала нормальной машинерии или электронике, в данном случае это оказалось наилучшим выходом.

Через пару минут перед Разведчиком стоял небольшой ящичек размером с автомобильный аккумулятор, из которого выходили с полдюжины тонких кабелей. Просканировав своё творение ещё раз и убедившись, что всё должно работать правильно, Джедерик встал, поднял устройство и прикрепил его к стене. Часть проводов он подключил к трубе давно отключённого водоснабжения, три воткнул в специально выращенные разъёмы на левой руке, а два оставшихся замкнул накоротко. Внутри странного устройства что-то звякнуло и загудело на пределе слышимости. Покачав головой, Джедерик покрутил регулятор на боку прибора. Видимых изменений не произошло, однако Разведчик удовлетворительно кивнул.

Реактор дожигания материи, занимавший почти две трети агрегата, расщеплял крошечный кусочек стали, выдавая огромное количество чистой, недифференцированной энергии по знаменитой формуле E=mcІ и сразу же преобразуя её в электричество. Выделяющееся тепло, способное моментально расплавить половину здания, улавливалось решётчатыми керамическими пластинками, которые направляли его в обратный преобразователь и оттуда снова к реактору, уже в виде атомов гелия. Наконец, крошечная часть установки, использующая систему внешних труб в качестве антенны, а тело Разведчика как усилитель, улавливала сигналы со всей Пхатонды – те странные излучения, по которым можно было попытаться определить местоположение источника дельта-барьера. Джедерик представил безумную радость местных физиков, в руки которых попадает хотя бы какая-то часть подобного устройства, и невольно улыбнулся. Да уж, это в корне перевернуло бы их представление о природных законах… Ничего, ещё недельку-другую подождут. Впрочем, пару простеньких чертежей и уравнений можно было спокойно оставить – так, хохмы ради. Всё равно на их изучение здешней науке понадобятся десятилетия. Дав свободной части мозга чуть больше автономности, Разведчик протянул щупальца к невесть как оказавшемуся в старом подвале кусочку фиолетового мелка и сделал несколько записей на металлической двери, так, чтобы их было хорошо заметно.

Тем временем основная часть его разума просматривала гигабайты информации, поступающей от прибора. На созданной мозгом карте понемногу сужалось пятно, и следом тянулись векторы угасания сигнала. Джедерик мысленно возблагодарил учёных, недавно открывших адхуру – без этого миссия могла оказаться неподъёмной для одного сотрудника, даже такого, как он. Минут через пять пятно уменьшилось до точки, и Разведчик отключил свою машину. Разобрав её и спрятав детали по карманам, он вновь принял нормальный человеческий облик, на сей раз совершенно другой, после чего отправился к установленному месту. Оно оказалось довольно далеко отсюда, и оставшуюся мелочь Джедерик потратил на трамвайный билет, рассудив, что может быть весьма полезно послушать чужие разговоры.

Эпизод 6 – Первый ключ

Ничего явно полезного в беседах и газетных статьях не нашлось, но Джедерик усвоил много новых сведений об этом диадроме – на базе будут счастливы узнать, как развивался бы мир А-1 без апокалиптических вторжений. Кроме того, какие-то фрагменты могли пригодиться в дальнейшем расследовании, пусть даже сейчас казались совершенно ненужными. Постепенно структурируя эту информацию и бегло сканируя всех встреченных людей, Разведчик быстрым шагом двигался в сторону интересующей его точки.

Его целью оказалось довольно современное здание – огромный жилой дом на краю престижного квартала. На двери оказался домофон, однако для Джедерика, способного отследить все электрические токи внутри маленькой коробочки и перенаправить их нужным образом, он не представлял ни малейшей проблемы. Зайдя в приятно прохладные сени, Разведчик мельком оглядел стоявшие там домкраты и прочее оборудование, без которого было невозможно представить жизнь обычного пхатондца, задумчиво посмотрел на лифт, перевёл взгляд к потолку, после чего отправился к лестнице. Чтобы найти артефакт или место, где он недавно находился, Джедерику пришлось вновь воспользоваться кауформенным зрением, а в этом мире подобное занятие требовало довольно много времени. Нужный этаж он знал лишь приблизительно, однако ему повезло – уже через полторы минуты Разведчик стоял перед той самой дверью запертой на три замка.

Определить, что находится с другой её стороны, он тоже смог очень быстро – там располагалась обыкновенная квартира без признаков жизни, если не считать мирно спящего на шкафу кота. В первый миг Джедерик хотел было опять телепортироваться, однако сообразил, что где-то рядом могла быть скрытая лазейка, через которую животное могло свободно покидать пустое жилище или возвращаться, не тревожа хозяев. Таковая действительно нашлась – узкая, диаметром сантиметров десять, и очень чистая вентиляционная шахта вела отсюда прямо на кухню. Она начиналась почти у самого потолка, но прямо под ней к стене была прислонена деревянная лестница с характерными царапинами. Решёток на ней не было, так что Джедерику оставалось лишь изменить форму тела и преодолеть пять с половиной метров по извилистой трубе, после чего вновь обрести гуманоидный облик. На всякий случай он сразу преобразовал поверхность кожи, чтобы не оставлять никаких следов своего присутствия.

Квартира эта принадлежала, по всей видимости, кому-то вроде археолога. Кругом громоздились стопки бумаг, шкафы ломились от книг и всяких экзотических сувениров, на стенах висели многочисленные календари с кучей пометок, витринки для интересных камней, фотографии из экспедиций – словом, здесь было всё, чтобы Разведчик ненадолго отвлёкся. Он решил совместить приятное с полезным, то есть первым делом просмотреть все хозяйские записи, чтобы не только разузнать об этом мире побольше, но также поискать в них улики. Наверняка неявные – часто ему приходилось сопоставлять крайне туманные намёки и добывать критически важные сведения из искусной дезинформации, так что опыт Джедерика позволял немного расслабиться. А осмотр самих комнат всё равно был обязательным действием.

На то, чтобы осилить такой объём данных, несмотря на способность запоминать целую страницу с одного взгляда, Разведчику понадобились почти три часа. За это время кот успел проснуться, недоверчиво поглядеть на незваного гостя, умыться и вновь уснуть. Он вряд ли бы счёл пришельца врагом, даже если у того не оказалось навыков общения с неразумными формами жизни. Джедерик работал ловко, точно и практически бесшумно, помня о теоретической возможности внезапного возвращения хозяев – на такой случай он заранее приготовил путь к отступлению. Каждый документ ложился на то же самое место, откуда был взят, а тонкие манипуляции со статическим электричеством восстанавливали даже двухдневный слой пыли.

Наконец, исследование подошло к концу. Просканировав квартиру в разных частях спектра и особых режимах восприятия, Джедерик составил подробную, насколько получилось, картину произошедших событий. Хозяин жилища действительно был археологом, специалистом по древним верованиям, и периодически общался с Детьми Ензогды – довольно крупной сектой, активно пропагандировавшей свои идеи среди населения трёх городов. Кое-что об этом культе Разведчик слышал ещё в трамвае, но то были обрывочные сведения – сейчас же у него появились конкретные адреса, несколько имён и доказательства того, что именно эти люди забрали источник дельта-барьера вскоре после его активации. Сюда приходили двое. Один из сектантов оставил на кресле несколько ниток со следами применяемых своим культом благовоний и забрал стопку бумаг, что было хорошо видно по отпечаткам пальцев, а второй просто топтался рядом, ни к чему не прикасаясь.

Искомый артефакт был небольшим, скорее всего кубическим объектом с ажурным решётчатым корпусом и весил около четырнадцати или пятнадцати килограммов. В ходе осмотра его несколько раз перекладывали с одного бока на другой и поворачивали – наноскопическое зрение Разведчика не могло дать других подробностей, хотя этого тоже должно было хватить. Кроме того, артефакт определённо испускал свечение сине-фиолетового диапазона, еле заметно изменив структуру крышки стола в тех местах, где контактировал с ней.

Ещё раз прогнав в уме все полученные сведения, Джедерик кивнул, последний раз окинул взглядом дом археолога и через ту же вентиляцию выбрался на площадку. Теперь он знал, где продолжать поиски, и не собирался затягивать миссию на ещё более долгий срок.

Эпизод 1 – Пришелец

Диадром А-251, планета Земля, город-государство Пхатонда, 12-25 а.в. или 2.08.5037 по местной системе летосчисления.

Точка материализации оказалась далеко не идеальной, но лучшей из доступных, и надеяться на большее было слишком оптимистично. Ещё повезло, что не пришлось перемещаться на оживлённую улицу или в чей-то дом! Джедерик Нортмир, опытный Разведчик третьего класса, прокрутил в памяти ощущения от столь необычного межмирового скачка, быстро вышел из заброшенного здания и внимательно огляделся.

Город выглядел почти так же, как в архивных записях – разве что стал заметно современнее. Как ни крути, на этом этапе развития каждые лет десять всё вокруг преображается до неузнаваемости, и даже мрачновато-серьёзная Пхатонда успела довольно далеко продвинуться в культурном плане. В её архитектуре появилось больше орнаментов и декоративного стекла, массивные каменные постройки сменились ажурными металлическими конструкциями, зелёная гамма уступила место серо-оранжевой, знаменитые пятиугольники явно начали выходить из моды, машины стали изящнее, а жители – наряднее. Всё свидетельствовало о том, что здешние технологии совершили качественный скачок. Должно быть, даже здесь, в парадоксально консервативном промышленном центре, начали использовать автоматику – сделать всё так чисто и ровно вручную наверняка не смогли бы никакие мастера.

На дворе стоял полдень, и улицы были пустынны. Заприметив неподалёку газетный киоск, Джедерик быстрым шагом направился к нему.
– Доброго дня! – поприветствовал он торговца, бегло разглядывая титульные листы незнакомых печатных изданий.
– Взаимно доброго! – отозвался тот, оторвавшись от чтения.
– Подскажите, у вас не осталось "Вестника" за ту неделю?
– Увы, чего нет, того нет. Раскупают, как горячие пирожки.
– Ну, и на том спасибо, – кивнул Джедерик. – Удачи в делах!

Модифицированный мозг Разведчика с огромной скоростью пересматривал образы страниц, фотографически точно записанные в памяти, сопоставлял изложенные там факты, анализировал мелочи и извлекал из всего этого сведения о мире. Здешняя история почти точно повторяла судьбу диадрома А-1, родины Альянса, но имелись в ней и некоторые отличия. Самым значимым было то, что сюда не прилетали темве – следовательно, источником аномалии мог оказаться какой-то неведомый, давно утерянный объект. А может быть даже субъект…

Отойдя в сторонку, Джедерик постарался вспомнить все детали своей миссии.

Эпизод 2 – Великая цель

Открытие, которое привело его сюда, было сделано совсем недавно, сразу же после возникновения самого феномена. Земля одного из неизученных диадромов внезапно, безо всякого предупреждения, оказалась словно бы в темпоральном коконе. Странное явление можно было сравнить с тем, как если бы одна из неприметных гусениц на огромном поле окружила себя ослепительно сверкающими стенами. Они, безусловно, мешали хищникам, но при этом привлекали чрезмерное внимание и не обеспечивали полной безопасности.

Задействовав лучшие из своих машин времени, Андивионский Научный Альянс сумел вначале сделать несколько снимков изолированной планеты, а затем и отправить внутрь аномалии одного сотрудника, чтобы разобраться в происходящем. Конечно, во всех смыслах выгоднее было бы переместить "Гвеллиант" с полным экипажем, однако дельта-барьер исключал такую возможность – слишком уж маленькой оказалась лазейка. Зонды, полетевшие к планете из дальнего космоса, необратимо разрушились, зато успели определить границы заблокированной зоны. Ею оказалась правильная сфера, геометрический центр которой располагался где-то в северных областях Пхатонды или непосредственно рядом с ней. Вряд ли существовало худшее место для поисков – сплошные горы, шахты, катакомбы… Но выбора не было, и эту проблему надлежало решить как можно скорее.

Мощности современных технологий очевидно не хватало для того, чтобы снабдить Разведчика всей стандартной экипировкой – более того, переместить удалось только тридцать с чем-то граммов материи, так что тело, включая одежду, пришлось восстанавливать уже на месте. В довершение всего, некие свойства дельта-барьера мешали использованию сложной ингенионики и устройств, действующих по тем же принципам. К счастью, местная цивилизация оказалась достаточно продвинутой, чтобы предоставить ресурсы, необходимые для создания всей нужной аппаратуры.

Портреты местных жителей со снимков помогли исследователям составить наиболее приемлемый облик гостя. Джедерик лично добавил к образу неприметного жилистого мужичка некоторые черты своей внешности и остался весьма доволен результатом. В таком виде можно было спокойно заниматься практически чем угодно, оставаясь инкогнито.

Но прежде всего следовало определить, какие из особых умений ещё работали. Небольшой приборчик для измерения метаптоза показывал критически малые значения – дельта-барьер забивал собой почти все поля проницаемости, так что оставалось полагаться лишь на обычную физику да, в лучшем случае, пару простеньких алфизических фокусов. Миссия могла затянуться, скорее всего, на несколько долгих дней.

Однако своим организмом Разведчик мог распоряжаться почти как угодно – с последнего задания в его крови осталось немного мелиорина, и ещё одну дозу он принял перед отправкой. Чудо-вещество пребывало в неактивном состоянии, но было готово по малейшему велению разума наполнить клетки огромной энергией и перестроить всё тело на новый лад. Остались и усиленные органы чувств. Джедерик погонял своё зрение по спектру от инфракрасного света до гамма-лучей, прослушал все радиопередачи, которые шли через этот район города, проверил восприятие химических веществ, вибраций, тяготения и других свойств окружающей среды, полюбовался пятнами на Солнце, а затем отправился в магазин. В здешней реальности он не был способен разглядеть копошение бактерий в стратосферном облачке, для которого потребовались бы силы кауформы, но превратить свои глаза в микроскопы или бинокль ему удалось без труда.

Эпизод 3 – Всё законно

Найти ближайший магазин оказалось довольно просто – кто-то из его работников обсуждал детали следующей доставки. Разогнавшись до почти звуковой скорости, чтобы сэкономить драгоценное время, и стараясь не попадаться никому на глаза, Джедерик промчался вдоль телефонного кабеля до самых дверей универмага. На то, чтобы при столь своеобразном способе перемещения не отрываться от земли и при этом оставить бетонное покрытие дороги целым, у него ушло очень много сил, однако это была приемлемая трата. Куда сложнее оказалось с облаками пыли – пришлось изменить тело так, чтобы буквально прорастать сквозь атмосферу, бесчисленными отростками переставляя порции воздуха спереди назад. Будь у Разведчика больше энергии, раз эдак в двадцать, он бы просто исказил пространство – однако сейчас ему приходилось довольствоваться совершенно безумными альтернативами.

Мельком глянув на своё отражение в витрине, он пригладил волосы, зашёл в универмаг и направился к отделу хозтоваров. Там оказалось на удивление безлюдно – лишь кассирша, двое шахтёров и какой-то не по погоде тепло одетый человек, скорее всего турист. Как ни странно, универмаг оказался на самообслуживании – жители старой Пхатонды, привыкшие, что даже самое надёжное оборудование может внезапно сломаться, имели весьма своеобразные представления о частной собственности, а продавцы редко разделяли их ультракоммунистические идеи. Впрочем, так оказалось даже проще – Разведчик, бродя вдоль длинных полок, изучал и складывал в металлическую корзину нужные материалы значительно быстрее, чем если бы пришлось просить кого-то показать тот или иной товар.

Набор получился весьма необычным – три десятка электроприборов, дюжина банок с химикатами, пара запчастей для компрессора и несколько армированных шлангов. Сумма оказалась весьма внушительной, а местных денег у Джедерика, разумеется, не было – лишь общее представление о том, как именно они выглядят. Чтобы не портить впечатление от первого контакта, пусть даже тайного, Разведчик пожертвовал небольшим количеством собственных костей, незаметно преобразовав их в пару золотых пластинок. На счастье, этот славный пхатондский обычай действовал и здесь, так что долгих объяснений удалось избежать. Забрав сдачу и попрощавшись, Джедерик уверенно направился к выходу… Но тут его внимание привлекло нечто странное.

Один из шахтёров-покупателей смотрел на него, весьма умело, однако не идеально скрывая пристальный взгляд. Что-то в нём было очевидно неправильным. Небритый мужчина выглядел совершенно заурядно, однако, когда Разведчик собрался с силами и переключился на кауформенное зрение, стало совершенно ясно – это не человек. Его душа выглядело абсолютно чужеродно, количество и структура ядер едва ли могли принадлежать земному существу, но каким-то образом всё это было синхронизировано с телом не хуже самой обычной кауформы. Понять, кто же перед ним, Джедерик не успел – странный шахтёр направился в его сторону. Прикинув дюжину вариантов дальнейшего развития событий, Разведчик принял самое разумное решение – изобразил, что куда-то сильно опаздывает, и поспешно ретировался. Разобраться с этим можно было и позже, а сейчас ему требовалось увеличить свои возможности, насколько получится.

Место, где будет удобно произвести сборку, он выбрал заранее – в квартале отсюда находился полузаброшенный дом, отчётливо видимый на фоне густой паутины электросетей. Возвращаться к точке прибытия Разведчик опасался, к тому же там определённо не было многих важных компонентов задуманного приспособления.

Эпизод 4 – Дорога к дому

Отдалившись от универмага метров на двести, Джедерик ощутил, что за ним кто-то идёт. Вернее, намеренно его преследует – держится на строго определённой дистанции, повторяя каждую якобы случайную остановку, старается привлекать к себе как можно меньше внимания, и в довершение всего скрытно несёт радиопередатчик. Расшифровать, что именно он транслирует, Разведчику не удалось – мощность излучения оказалась чересчур слабой. По всем признакам выходило, что незнакомец использует направленный луч, а не обычную рацию или маяк. Более того, откуда-то слева шли такие же волны, то есть преследователей было как минимум двое.

Джедерик не успевал отслеживать их обоих, поэтому вырастил у себя под кожей дополнительную сеть нервных волокон, органов чувств и специальных тканей, маскирующих излишнее тепло – весь этот комплекс расходовал довольно много энергии, а оптимизировать его было некогда. В сознании возникла объёмная карта окружающего пространства, не слишком подробная, но достаточно точная. Второй незнакомец двигался параллельно первому по соседней улице. Хорошей новостью для Разведчика оказалось то, что с его стороны буквально в паре шагов от проспекта ответвлялся небольшой переулок. Кем бы ни были загадочные незнакомцы, путешествие через дворы предоставляло гораздо больше вариантов действий.

Сохраняя на лице лёгкую полуулыбку, как и подобает обычному гражданину, несущему покупки в ясный солнечный день, Разведчик свернул во дворы и, пользуясь внутренними навигаторами, устремился к намеченной цели сложным зигзагом. Схема дорог и тропинок, созданная бионическими сканерами, оказалась неполной, однако помогла ему представить наилучший в такой ситуации маршрут – можно было всячески путать следы, не вызывая лишних подозрений.

Но незнакомцы не отставали и даже ускорились, так что пришлось срочно менять тактику. Джедерик перенаправил часть мозговых ресурсов на вычисления, свернул в очередной узкий переулочек… Тупик! Именно то, что нужно. Разведчик быстрым шагом подошёл к стене, преграждающей путь, и прикрыл глаза.

Алфизическая телепортация – всего лишь смена пространственных координат объекта. Для неё не нужно высчитывать каждую частицу или философствовать о судьбе разума, достаточно прописать в ауре другую последовательность и заменить ею ту, которая там уже есть. Вот только подобный метод, как и большинство других способов моментальной транспортировки, требует кучи важных уточнений. Атмосфера в намеченной точке, поправка на вращение Земли, остающийся след… В иных обстоятельствах Разведчик доверился бы интуитивному умению и перенёсся сразу к цели – точно так же пианист не заморачивается тем, какую клавишу нажимать следующей. Однако проклятый дельта-барьер оставлял слишком мало свободы. Предел допустимого, чтобы покупки не перемешались со внешним веществом, составлял жалкие полметра, да ещё и без других корректировок – причём лишь в хорошо видимое место.

Джедерик вздохнул, исчез и в тот же миг очутился по другую сторону кирпичной кладки. Образовавшийся вакуум с еле заметным хлопком заполнился воздухом, и вновь воцарилась бы тишина, кабы не звякнули покупки. Что ж поделать – Разведчик вообще едва устоял на ногах, компенсируя силу Кориолиса собственным здоровьем. Кости срослись за пару секунд, но преследователи успели подобраться слишком близко. Определив дальнейший маршрут, Джедерик выпустил из пальцев армированные нити, оплетая ими содержимое двух объёмистых пакетов, вновь трансформировался, принял наилучшее подобие аэродинамической позы и со скоростью звука метнулся в соседний двор.

Эпизод 5 – Сила знания

Чудом не попавшись никому на глаза, благо в это время суток почти все жители Пхатонды трудились ради всеобщего блага, Разведчик добрался до древней пятиэтажки, аккуратно открыл замок на ржавой входной двери, предусмотрительно запер её за собой и направился вглубь некогда красивого здания. Старая архитектура, приятный полумрак, знакомое расположение залов и коридоров – он сам вырос в почти таком же доме. Удивительно, как порой зодчие абсолютно разных миров приходят к одинаковым решениям… Зайдя в просторный подвал, Джедерик пустил по стенам тонкие сенсорные щупальца. Особое внимание он уделил двери, окнам и узенькой вентиляции – без определённой параноидальности работа в Альянсе становилась гораздо опаснее. Удостоверившись в своём полном одиночестве, Разведчик разложил на относительно чистом участке пола свои приобретения, ещё разок просканировал их и принялся за работу.

Его руки, словно обратившись в жидкость, приняли новую форму – два набора суставчатых щупалец с крошечными пальцами, несколько трубчатых выростов и тончайшие лезвия. Под воздействием мелиорина часть живых тканей Разведчика мутировала в сверхпрочный металлический сплав и иные субстанции, чуждые человеческому организму. Для сборки устройства были необходимы сложные инструменты, искать которые Джедерик посчитал нецелесообразным. Отрастив на себе ещё полсотни органов чувств, он принялся стремительно, почти неуловимыми движениями развинчивать свои покупки, сверлить, резать, сращивать фрагменты по-новому и выполнять бесчисленное множество других тончайших манипуляций. В ход шли и другие подручные материалы – кусочки железа, стекляшки, химикаты из старой краски… Будь у него в запасе больше времени и клеточных активаторов, он, возможно, просто вырастил бы все компоненты силами собственного организма… Но сейчас приходилось спешить – Разведчик и так потерял слишком много времени. Некоторые части аппарата пришлось заменить руническими контурами – пусть деталь, работающая за счёт одной своей формы, по общей эффективности уступала нормальной машинерии или электронике, в данном случае это оказалось наилучшим выходом.

Через пару минут перед Разведчиком стоял небольшой ящичек размером с автомобильный аккумулятор, из которого выходили с полдюжины тонких кабелей. Просканировав своё творение ещё раз и убедившись, что всё должно работать правильно, Джедерик встал, поднял устройство и прикрепил его к стене. Часть проводов он подсоединил к трубе давно отключённого водоснабжения, три воткнул в специально выращенные разъёмы на левой руке, а два оставшихся замкнул накоротко. Внутри странного устройства что-то звякнуло и загудело на пределе слышимости. Покачав головой, Джедерик покрутил регулятор на боку прибора. Видимых изменений не произошло, однако Разведчик удовлетворённо кивнул.

Реактор дожигания материи, занимавший почти две трети агрегата, расщеплял крошечный кусочек стали, выдавая огромное количество чистой, недифференцированной энергии по знаменитой формуле E=mcІ и сразу же преобразуя её в электричество. Выделяющееся тепло, способное моментально расплавить половину здания, улавливалось решётчатыми керамическими пластинками, которые направляли его в обратный преобразователь и оттуда снова к реактору, уже в виде атомов гелия. Наконец, крошечная часть установки, использующая систему внешних труб в качестве антенны, а тело Разведчика как усилитель, улавливала сигналы со всей Пхатонды – те странные излучения, по которым можно было попытаться определить местоположение источника дельта-барьера. Джедерик представил безумную радость местных физиков, в руки которых попадает хотя бы какая-то часть подобного устройства, и невольно улыбнулся. Да уж, это в корне перевернуло бы их представление о природных законах… Ничего, ещё недельку-другую подождут. Впрочем, пару простеньких чертежей и уравнений можно было спокойно оставить – так, хохмы ради. Всё равно на их изучение здешней науке понадобятся десятилетия. Дав свободной части мозга чуть больше автономности, Разведчик протянул щупальца к невесть как оказавшемуся в старом подвале кусочку фиолетового мелка и сделал несколько записей на металлической двери, так, чтобы их было хорошо заметно.

Тем временем основная часть его разума просматривала гигабайты информации, поступающей от прибора. На созданной мозгом карте понемногу сужалось пятно, и следом тянулись векторы угасания сигнала. Джедерик мысленно возблагодарил учёных, недавно открывших адхуру – без этого миссия могла оказаться неподъёмной для одного сотрудника, даже такого, как он. Минут через пять пятно уменьшилось до точки, и Разведчик отключил свою машину. Разобрав её и спрятав некоторые особенно полезные или трудные в изготовлении детали по карманам, он вновь принял человеческий облик, на сей раз совершенно другой, после чего отправился к установленному месту. Оно оказалось довольно далеко отсюда, и оставшуюся мелочь Джедерик потратил на трамвайный билет, рассудив, что может быть весьма полезно послушать чужие разговоры.

Эпизод 6 – Первый ключ

Ничего явно полезного в беседах и газетных статьях не нашлось, но Джедерик усвоил много новых сведений об этом диадроме – на базе будут счастливы узнать, как развивался бы мир А-1 без апокалиптических вторжений. Кроме того, какие-то фрагменты могли пригодиться в дальнейшем расследовании, пусть даже сейчас казались совершенно ненужными. Постепенно структурируя эту информацию и бегло сканируя всех встреченных людей, Разведчик быстрым шагом двигался в сторону интересующей его точки.

Его целью оказалось довольно современное здание – огромный жилой дом на краю престижного квартала. На двери оказался домофон, однако для Джедерика, способного отследить все электрические токи внутри маленькой коробочки и перенаправить их нужным образом, он не представлял ни малейшей проблемы. Зайдя в приятно прохладные сени, Разведчик мельком оглядел стоявшие там домкраты и прочее оборудование, без которого было невозможно представить жизнь обычного пхатондца, задумчиво посмотрел на лифт, перевёл взгляд к потолку, после чего отправился к лестнице. Чтобы найти артефакт или место, где он недавно находился, Джедерику пришлось вновь воспользоваться кауформенным зрением, а в этом мире подобное занятие требовало довольно много времени. Нужный этаж он знал лишь приблизительно, однако ему повезло – уже через полторы минуты Разведчик стоял перед той самой дверью запертой на три замка.

Определить, что находится с другой её стороны, он тоже смог очень быстро – там располагалась обыкновенная квартира без признаков жизни, если не считать мирно спящего на шкафу кота. В первый миг Джедерик хотел было опять телепортироваться, однако сообразил, что где-то рядом могла быть скрытая лазейка, через которую животное могло свободно покидать пустое жилище или возвращаться, не тревожа хозяев. Таковая действительно нашлась – узкая, диаметром сантиметров десять, и очень чистая вентиляционная шахта вела отсюда прямо на кухню. Она начиналась почти у самого потолка, но прямо под ней к стене была прислонена деревянная лестница с характерными царапинами. Решёток на ней не было, так что Джедерику оставалось лишь изменить форму тела и преодолеть пять с половиной метров по извилистой трубе, после чего вновь обрести гуманоидный облик. На всякий случай он сразу преобразовал поверхность кожи, чтобы не оставлять никаких следов своего присутствия.

Квартира эта принадлежала, по всей видимости, кому-то вроде археолога. Кругом громоздились стопки бумаг, шкафы ломились от книг и всяких экзотических сувениров, на стенах висели многочисленные календари с кучей пометок, витринки для интересных камней, фотографии из экспедиций – словом, здесь было всё, чтобы Разведчик ненадолго отвлёкся. Он решил совместить приятное с полезным, то есть первым делом просмотреть все хозяйские записи, чтобы не только разузнать об этом мире побольше, но также поискать в них улики. Наверняка неявные – часто ему приходилось сопоставлять крайне туманные намёки и добывать критически важные сведения из искусной дезинформации, так что опыт Джедерика позволял немного расслабиться. А осмотр самих комнат всё равно был обязательным действием.

На то, чтобы осилить такой объём данных, несмотря на способность запоминать целую страницу с одного взгляда, Разведчику понадобились почти три часа. За это время кот успел проснуться, недоверчиво поглядеть на незваного гостя, умыться и вновь уснуть. Он вряд ли бы счёл пришельца врагом, даже если у того не оказалось навыков общения с неразумными формами жизни. Джедерик работал ловко, точно и практически бесшумно, помня о теоретической возможности внезапного возвращения хозяев – на такой случай он заранее приготовил путь к отступлению. Каждый документ ложился на то же самое место, откуда был взят, а тонкие манипуляции со статическим электричеством восстанавливали даже двухдневный слой пыли.

Наконец, исследование подошло к концу. Просканировав квартиру в разных частях спектра и особых режимах восприятия, Джедерик составил подробную, насколько получилось, картину произошедших событий. Хозяин жилища действительно был археологом, специалистом по древним верованиям, и периодически общался с Детьми Ензогды – довольно крупной сектой, активно пропагандировавшей свои идеи среди населения трёх городов. Кое-что об этом культе Разведчик слышал ещё в трамвае, но то были обрывочные сведения – сейчас же у него появились конкретные адреса, несколько имён и доказательства того, что именно эти люди забрали источник дельта-барьера вскоре после его активации. Сюда приходили двое. Один из сектантов оставил на кресле несколько ниток со следами применяемых своим культом благовоний и забрал стопку бумаг, что было хорошо видно по отпечаткам пальцев, а второй просто топтался рядом, ни к чему не прикасаясь.

Искомый артефакт был небольшим, скорее всего кубическим объектом с ажурным решётчатым корпусом и весил около четырнадцати или пятнадцати килограммов. В ходе осмотра его несколько раз перекладывали с одного бока на другой и поворачивали – наноскопическое зрение Разведчика не могло дать других подробностей, хотя этого тоже должно было хватить. Кроме того, артефакт определённо испускал свечение сине-фиолетового диапазона, еле заметно изменив структуру крышки стола в тех местах, где контактировал с ней.

Ещё раз прогнав в уме все полученные сведения, Джедерик кивнул, последний раз окинул взглядом дом археолога и через ту же вентиляцию выбрался на площадку. Теперь он знал, где продолжать поиски, и не собирался затягивать миссию на ещё более долгий срок.