Глава 11. Предательство Астарота

         
     Это одиннадцатая глава моего мистического романа под названием “Смерть ещё не конец”. Роман посвящён посмертным, то есть послесмертным, приключениям главных героев в пространствах Ада и Рая.

     Роман написан в жанре военно-политического детектива с участием первых лиц Ада и Рая. Главными персонажами являются Тамерлан, Ходжа Насреддин, Чингиз-хан, владыка Ада Люцифер, императрица Ада Лилит, её дочь Идиора, её внук, чистокровный демон Алахес, архангелы Михаил, Гавриил и Рафаил,  архидемоны Вельзевул и Левиафан, глава департамента инквизиции Ада князь Астарот и другие.



          Глава 11.  Предательство Астарота


     Таким образом, предшествующая глава высветила для нас некие тайные движения кардинала Астарота, вследствие которых он оказался в центре пристального внимания присутствующих в зале. Кардиналу мы ещё дадим слово для объяснения, но сейчас оставим его среди жаждущих получить ответы и вернёмся на некоторое время назад для того, чтобы разобраться в причинах, ставших основанием для его несанкционированных действий.

     Кардинал Астарот зарекомендовал себя умным и дальновидным руководителем. Лишь один эпизод в его жизни тяжелил ему сердце и навевал грустные воспоминания. Он проклинал себя, свою былую подверженность чужому влиянию, захватившему всё его существо и толкнувшего на неразумный союз с мятежниками. Будущее виделось свободным от выполнения тягостных, с его точки зрения, обязанностей приближённого к Богу серафима, от необходимости преклонить голову перед его глиняной игрушкой.

     Но что свершилось, то свершилось. Он сам и его супруга понесли заслуженную кару. Дети, рождённые в последующих бесчисленных поколениях, никогда не знавшие прелестей горнего мира и лишь понаслышке имеющие представление о потерянном Рае, тем не менее испытывали к своему прародителю стойкую неприязнь, совокупный объём которой сдавливал его гнетущим чувством личной ответственности за их обделённость и приводил Астарота почти что к самобичеванию. Будучи приближённым к императору, он, как мог, использовал своё влияние для облегчения их существования. Мало заботясь о себе, Астарот продвигал их по карьерной лестнице, помогал в приобретении демонического авторитета, чтобы хоть на йоту заглушить в себе голос вины.

     Однако, с некоторых пор к чувству вины добавилось ощущение бессмысленности происходящего в Аду, ощущение тщетности усилий Ада по собственной разработке сценария его взаимоотношений с Раем. Да, кардиналу Астароту никто не мог предъявить претензий в недостаточном рвении при исполнении его служебного долга. Мало того, именно его усилия позволили Аду, наконец-то, поднять голову и дерзко взглянуть в глаза Рая, умножить и укомплектовать тёмные полки, заявить свои требования и настаивать на их выполнении.

     Но при всём этом кардинал увидел, что сценарий Ада полностью укладывается в сценарий Откровения Иоанна Богослова. Ничего, что лежало бы вне рамок Пророчества, не происходило. Пресловутое силовое противостояние, усиливающееся возвышением Ада и снижением возможностей Рая, не могло привести ни к чему другому кроме поля боя над Армагеддоном. Все слои Ада, поддавшиеся имперской пропаганде и слепо повинующиеся живущим внутри сознания потребностям видеть Солнце, гудели желанием скорейшей битвы. И только мнение военных аналитиков остужало ненадолго горячие головы.

     Мнение состояло в том, что самой маленькой доли не достаёт силам Ада, чтобы склонить чашу весов на свою сторону. Естественный ход событий потребовал бы ещё сто лет для уравновешивания чаш и ещё сто лет для достижения Адом существенного перевеса, возможно позволившего бы мирным способом разрешить противоречия двух вселенских духовных субстанций. Но, ощутив упругость мускулов, Ад уже не хотел ждать двести лет. Люцифер готовился к акту земного воплощения своего сына. Его энергия Ненависти становилась всё более востребованной на земле. Степень развращённости земного сообщества людей достигла необходимого градуса и просила организующего и руководящего начала. В мозг самых махровых адептов Зла вносились образы будущего миропорядка, в котором царствовало Зло. Добро и Зло переменились местами. Благая сущность Добра извратилась и стала благой сущностью во Зле. Культ неосознаваемого хаоса и уничтожения расцветал и погребал в своём благостном и сладком зловонии здоровые ткани мирового социума. Кровавые междоусобицы потрясали народы, рождая новые злодейские генотипы, перед именами которых меркли имена вдохновителей геноцидов прошлых времён.

     По городам и странам понеслись чёрные оракулы, провозглашая скорое пришествие чёрной мессии - долгожданного Антихриста. Обожествление будущего сына Люцифера приняло повсеместный характер. Уже готовы руки взметнуться вверх, а глотки исторгнуть осанну. Его воцарение в умах людей являлось необходимой предтечей к его физическому воплощению в облике земного царя. Соответствующие службы Ада уже давно утвердили биографию Антихриста. Он будет зачат Люцифером в чреве еврейской женщины, растленной блудницы, проживающей на территории бывшего Вавилонского царства, по рождению принадлежащей к Данову колену. День появления его среди людей - 25 декабря, день рождения Иисуса Христа.

     Эйфория от успехов парализовала умы населения Ада, взбудораженные мысленными картинами грандиозного реванша. И только самые здравомыслящие не могли не видеть, что все происходящие события укладываются в прокрустово ложе Иоаннова Пророчества. Но их протест не облекался даже в форму слабого голоса, ибо все понимали, для чего в империи существует такой страшный инструмент подавления инакомыслия как инквизиция. И уж абсолютно никто не догадывался, каким раздвоением ума поражён сам главный инквизитор Ада князь Астарот. Такова метаморфоза судьбы - совместить в одном демоне и просветлённый ум и карающую должность, исполнением которой как раз и является выявление и уничтожение этих самых просветлённых умов.

     Астарот не видел причин, которые могли бы изменить суть Пророчества, а тем более отменить его. Их отсутствие приводило к единственному выводу - всё произойдёт так, как дано Иоанну в Откровении. Следуя хронологии видений Иоанна, неизбежно осознание того, что победа Антихриста будет пирровой и срок его правления ограничится тремя с половиной годами. А дальше что? Дальше второе пришествие Христа и вечное заточение не просто в подземные лабиринты, а в самые дальние его углы, где уже нет кабинетов с удобными креслами, а есть только непрекращающееся страдание.

     И он не видел выхода. Продолжать содействовать усилению Ада означало приближать свой конец, который будет положен Иисусом. Проявлять противодействие, значит ещё раньше быть осуждённым на заключение в те самые углы Ада уже Люцифером. Терзания разума не давали ему покоя. Он плохо спал и мало ел. Сохраняя внешнюю невозмутимость, Астарот вымучивал свой мозг в поисках альтернативы. Если не для Ада, так для себя. Он не желал ввергнуть ни себя, ни своё потомство в горнило победоносной, но бесперспективной войны, единственная перспектива которой церебральной вибрацией прокатывается по суставам.

     Всё чаще стучалась в его мозг одна мысль, посещение которой поначалу вызывало инстинктивное желание оглянуться и, убедившись, что её приход остался незамеченным для окружающих, отбросить её и попытаться забыть. Со временем отпало желание забыть, и он уже не оглядывался, погружаясь в созерцательную медитацию. Мысль, овладевшая всем его естеством, выражалась в одном слове, но слово это самое запрещённое в Аду, табу не только для разговоров, но и для мыслей. Употребивший его подлежал суду инквизиции, который при формальном следствии мгновенно делал из подсудимого бесправного изгоя с определением его в место ссылки, находящееся в самом непригодном для жизни горизонте преисподней. Это в лучшем случае. В худшем же, если вина изгоя была отягощена проповедями и вовлечением в преступление других лиц, выносился приговор об аннигиляции. И слово это ПОКАЯНИЕ.

     Паутина сомнения ещё долго держала Астарота в своём коконе, связывая по рукам и ногам всплывающими из её переплетений предостережениями. Существовало необходимое условие для прощения - искренность покаяния. Ложь будет легко прочитана и шанс будет потерян. Потерять шанс - потерять надежду. Ложь не проходит. Что же остаётся? Остаётся правда. Но правда Астарота состояла в том, что духовные убеждения его не могли быть приняты на Совете Архангелов Рая. Он не испытывал иллюзий в отношении Зла, которые подобно эпидемии охватили умы многих демонов и людей и расцветали в их душах чёрными цветами надежды на похороны Рая, но подспудно понимал, что не всё так просто и что существование Ада обусловлено какой-то туманной необходимостью. Поэтому отвергнуть идеологию, которой он пропитан и которую защищал своей инквизиторской сутаной, было делом трудным и, скорее всего, невозможным.
 
     К тому же некоторые религиозные догматы христианства, преподносимые светлыми как оплоты веры, воспринимались им как застой, как омут, в котором вязнут и тонут все предпосылки, как для объяснения трансцендентных законов космоса, так и для развития. С таким духовным настроем совать свою голову под епитрахиль и произносить слова покаяния абсолютно невозможно.

     Выхода не было. Спасти душу без кардинального переосмысливания её вышеперечисленных качеств - утопия, но и погибель вместе с империей не устраивала абсолютно.

     Отчаяние временами разливалось по коре мозга и блокировало центры действия, вызывая апатию и злость. Мало помалу злость, питаемая безысходностью, переползла через границы принципов, стёрла их и подсунула в мятущиеся мозги кардинала новую крамольную мысль - ПРЕДАТЬ. Он, измученный поисками выхода, уже не оглядывался и не гнал её, восприняв это озарение естественным следствием своих размышлений.

     Но что значит предать? Предать что? Свои убеждения он предать не мог, так как частично, но всё-таки считал их обоснованными и нужен был бы какой-то сверхъестественный импульс для их пересмотра. Значит просто предать. Всё и вся. Очистить мозги от каких бы то ни было убеждений и сомнений. И не зацикливаться в самоедстве. Предать по самому подлому варианту. Тупо и решительно отодвинуть от себя все условности, ограничивающие действие, сжечь мосты и элементарно продаться, предложив свои услуги. Кардинал понимал, что только его высокое положение в империи и связанные с этим возможности по обладанию стратегической информацией дают ему шанс. Без своего поста он вряд ли мог заинтересовать Рай, в частности его разведывательные структуры. Ему есть что предложить, Раю есть чем за это рассчитаться. Тандем интересов был налицо и кардинал начал концентрировать свои мысли на поиске возможностей тайного контакта.

     Встреча состоялась спустя некоторое время на нейтральной для Рая и Ада земной территории, в неприметной чайхане, содержателем которой был человек Астарота, колдун по скрытому совместительству и его мелкий контрактник. На встречу, под видом городского ремесленника, пришёл сам архангел Михаил. Не так часто со стороны Ада поступают столь интригующие предложения, причём от кого - от самого князя Астарота, могущественного и влиятельного политика люциферовой верхушки. Проанализировав тайное предложение Астарота о встрече на предмет наличия ловушки или провокации, Михаил через агентурную сеть дал понять тёмному кардиналу, что его вызов принимается и через согласованное время он, позаботившись о собственной безопасности во время встречи, появился в дверях чайханы.

     Одет он был в соответствии с договорённым паролем. Колдун без труда узнал в пожилом ремесленнике ожидаемое лицо и проводил его к Астароту, восседающему на засаленной кошме в образе усталого пастуха с мундштуком кальяна во рту.

     Астарот поднялся в приветствии и протянул руку. После рукопожатия и взаимных приветствий Михаил занял место на кошме напротив собеседника и обратился к нему:

     - Через своих агентов я получил приглашение от вас встретиться инкогнито для обсуждения некоего важного вопроса. Прошу вас, князь. Я весь внимание.

     Астарот выдержал паузу, как бы собираясь с мыслями, взглянул пристально на Михаила и заговорил:

     - Видите ли, светлый князь Михаил, моя инициатива в нашей сегодняшней встрече вызвана соображениями личностного свойства, но последствия наших договорённостей, если таковые состоятся, затронут интересы более высокого порядка. Из сотрудничества со мной вы сможете извлечь огромную пользу для того дела, которым занимаетесь на благо Рая в должности военного министра, а, следовательно, и для Рая в целом.

     Михаил подозрительно покосился на сделавшего вступление Астарота.

     - Всего в двух предложениях, уважаемый князь, вы сказали так много, что с одной стороны вызвали во мне профессиональное любопытство, но с другой стороны большую насторожённость. Я не припомню ни одного случая, когда бы представитель Ада, сопоставимый по статусу с вами, рассуждал о своих планах, цель которых облагодетельствовать Рай. Не скрою, заинтригован. Ну что же, продолжайте. Вы ведь только начали.

     Астарот выпустил изо рта несколько колец сладкого дыма, распространившегося по чайхане изумительным вишнёвым ароматом, и продолжил:

     - Я тоже не помню такого случая. Вернее у меня нет такой информации. Если бы такой случай мог иметь место, то я, как руководитель инквизиции, знал бы об этом далеко не в последнюю очередь. Видимо, мой случай будет первым.
Так вот. Повторюсь в том, что мотивы, захватившие моё сознание и подтолкнувшие меня к решению о встрече с вами, являются личными и явились в моё сознание не сразу, созревая и доходя до кондиции в течение продолжительного отрезка времени. Надеюсь, вы, князь, помните меня ещё по благословенным домятежным временам и, наверное, составили впечатление обо мне как о демоне с широкими интеллектуальными задатками и пытливым умом. Возможно, нескромно, но и отрицать это глупо. Конечно, сейчас моё решение о присоединении к Люциферу, выглядит более, чем невразумительным и молвит своё сарказмическое слово не в мою пользу. Но, поддавшись гордыне и будучи низвергнут, я не растерял способности к абстрактному анализу и понимаю, что взаимоотношения Ада и Рая не являются застывшей, закостенелой формой. Динамика в наших отношениях налицо, но русло этих отношений начертано не в головах стратегов Ада. Наши надежды иллюзорны, а мечты несостоятельны. Мы никогда не станем единственными хозяевами Вселенной. Тенденция такова, что нам не избежать участи Страшного Суда, как бы мы ни закрывали глаза на это и не убивали в себе тревожное беспокойство о будущем допинговыми иньекциями Зла. Наши успехи временны и спланированы не нами, а высшей, необъяснимой волей. Для меня становится очевидной необходимость предпринять какие-то усилия для противодействия нежелательному ходу моей личной истории или, если хотите, судьбы. И пусть я снова в глазах всей демонической общественности буду выглядеть предателем, но, как говориться «своя шкура ближе к телу». И я не желаю вместе со всей упомянутой общественностью служить топливом для костров грешников.

     Астарот замолчал, взял в руки пиалу с чаем и мелкими глотками выпил половину. Светлый архангел смотрел на него и интуитивно понимал, что тёмный серафим не юлит, не держит в заплечном колчане задние мысли, и пришёл сюда с конкретными, неозвученными пока предложениями. Он также взял пиалу, подержал в руках, согревая ладони, но пить не стал и в свою очередь заговорил:

     - Вы, жители Ада, терзаемы давней обидой за решение Яхве изолировать вас во тьме преисподней, ослеплены люциферовой ненавистью и унижены собственным непониманием диалектики основополагающих вселенских процессов. Ваши чаяния устремлены сейчас к новому, якобы победоносному бунту, к реваншу, который, по вашему мнению, возвеличит Ад, наденет железную узду на независимость и самоуправляемость Рая и позволит говорить о вечности, синтезированной по вашим программам. Это блеф. Это заблуждение. Это химера со смертоносной начинкой.

     К нашему сожалению, самосознание Ада сейчас далеко от состояния просветлённости, подвержено головокружению от успехов и я не вижу предпосылок для масштабных переговоров на высшем уровне по развязке напряжённости. В том числе и не вижу никакого смысла в переговорах относительно аннексии отдельных наших территорий. Я вижу только нагнетание раефобской истерии в Аду и безответственное одурачивание адского населения люциферовой пропагандой.

     Однако, отрадно слышать о том, что великий тёмный князь Астарот умеет не отворачиваясь смотреть правде в глаза и за мутной пеленой люциферовой лжи видит контуры будущих реалий. Итак, вы профессионально сделали подводку к той основной теме, к которой, видимо, сейчас и перейдёте. Прошу вас.

     Тёмный серафим поставил пиалу, сделал пару затяжек вишнёвым дурманом и придвинулся к светлому архангелу.

     - Предложение, которое я сейчас намерен сделать, не является скоропалительным и непродуманным. Оно вызревало подобно плоду на дереве. И это вызревание стоило мне не одной бессонной ночи и не одной тысячи поседевших волос. Я пришёл к выводу, что мне нужно самому спасать себя и хотя бы ближайшую часть моего потомства. И сейчас я здесь, перед вами, с предложением о сотрудничестве с вашей разведкой.

     Астарот с трудом выговорил последние слова. У него было реальное ощущение того, что рот его заполнен какой-то вяжущей массой, заполнившей ротовую полость, мешающей поворачиваться языку и стягивающей челюсти. Сколько раз он репетировал этот момент, мысленно воспроизводил сюжет встречи, подбирал фразы, но всё произошло как-то не так, где-то был потерян контроль, и речь его сейчас состояла не из заготовленных выражений. Откуда-то взялись другие слова, отклонились от намеченной канвы и ему показалось, что прозвучали они по другому, сумбурно, что ли.

     Звук собственного голоса, выговаривающего эти непривычные словосочетания, оглушил его кажущейся ему нелепостью и неуместностью, холодящим ощущением того, что это происходит не с ним. Будто это навязчивое дежавю, проникшее в мозг и возбуждающее тёмные ассоциации. Только теперь он позвоночником своим ощутил себя предателем, Иудой Искариотом с ценой в тридцать сребренников. Но главное было сказано, и теперь оставались детали, несущественные в сравнении с только что преодолённым порогом. С этого места уже нет возврата. Астарот вздохнул, как бы набирая воздуха для глубокого погружения, и, решительно сметая остающиеся сомнения, бросился в водоворот:

     - Вы, князь, понимаете, что заполучить в моём лице полноценного агента, оперирующего по роду своей службы грифованными документами самого высокого уровня и входящего в сферы, где принимаются государственные решения, является для вас редкостной удачей. Я думаю и уверен в этом, что моё предложение интересно и желанно для вас. Информация, которой я располагаю, во-первых, вряд ли может быть предоставлена вам другими источниками, во-вторых, позволит Раю иметь её без каких бы то ни было усилий. Многие ваши резиденты, как правило, мелкие сошки, работают под нашим контролем и снабжают ваши разведывательные отделы качественной дезинформацией. Моя информация от первоисточника и не подлежит проверке. Вы сэкономите время и средства. Достоверность её гарантирована вот этим чаем из одного сосуда, который мы разливаем по своим пиалам и скрепляем этим актом наш будущий союз. В этом же контексте прошу учесть момент, что меня на встречу с вами привела не вербовочная работа ваших агентов, а мои собственные убеждения в необходимости этого союза.

     Таким образом, князь, я изложил свои мотивы, руководившие мной при принятии решения о контакте, и проинформировал вас о своих возможностях, в которых, впрочем, вы и не должны сомневаться. Перчатка брошена и вам необходимо ответить.
Архангел Михаил слушал очень внимательно. Он смаковал удачу, оставаясь при этом непроницаемым и нейтральным, подталкивая, тем самым, Астарота к новым дополнениям в его монологе. Тысячелетний опыт подсказывал ему, что упускать такой случай нельзя, однако тот же опыт подсказывал, что удача может быть кажущейся. Чёрт всегда сидит в деталях переговоров, а о них-то пока не прозвучало ни слова. Пока ещё не известно о цене, которую, конечно же, запросит Астарот. Альтруизмом тут и не пахнет. Скорее всего, речь пойдёт именно о том, о чём он вскользь упомянул. Но пусть он сам назовёт цену своему предложению. Этот пункт должен прозвучать чётко и однозначно.

     Михаил поднялся, сделал несколько шагов, разминая затёкшие ноги, заложил руки за спину, постоял в раздумье и снова сел перед Астаротом.

     - Я заметил ваше волнение, кардинал, когда вы произносили столь тяжёлые для вас слова о сотрудничестве, но это ваше решение и, извините, здесь я вам сочувствовать никак не могу. Не скрою, ваше предложение действительно интересно для нас, я бы даже сказал весьма и весьма интересно. И мы хотели бы иметь с вами плодотворные и взаимовыгодные контакты в будущем. Но любой договор между двумя сторонами должен иметь несколько абзацев, посвящённых обязанностям каждой из сторон. Вы берёте на себя обязанности по снабжению нас качественной информацией по нашему запросу. Какими же обязанностями нагружаете вы нас? Что мы должны предложить взамен? Ведь соглашение может быть достигнуто только при условии удовлетворённости обеих сторон. Мы удовлетворены вашим предложением и готовы принять его, если только цена вопроса, заявленная вами, не превысит некоторый лимит. Есть вещи, которые не приемлемы для нас даже имея в виду возможность получения сверхсекретной информации. Мы с вами подошли вплотную к очень важному моменту, так давайте же внесём ясность. Как видите, я принял вашу перчатку и жду ответа.

     Астарот снова почувствовал неуловимый для идентификации барьер перед собой, который вновь заставил его напрячься как перед прыжком в бездну. Он не знал, насколько его предложение соразмерно цене за него, но понимал, что Михаил отдаст многое.
 
     Кардинал прекрасно уловил суть проблемы, неявно поставленной светлым архистратигом и заключающейся в теоретической невозможности сотрудничества с тёмными, если на кону будет стоять преступление через принципы, установленные самим Яхве. А принципы говорили о том, что служители Ада не могут быть прощены в текущем времени. Их ждёт суд. Страшный Суд. И только Иисус Христос, как Главный Судия, назначенный таковым волей Яхве в силу своего богочеловеческого воплощения, в силу своей тридцати трёхлетней жизни среди людей, в силу своей физической мученической смерти от них же, совращённых демонами, может судить людей и демонов и выносить приговор. Михаил не Иисус Христос. Он не может принять его условия без обсуждения на самом высоком уровне. Ну что ж, пусть будет так. Важно, что он, Астарот, подал свой голос и надо надеяться, что он будет услышан. Других вариантов всё равно нет и не будет. Кардинал внутренним усилием попытался сбросить напряжение, получилось это плохо, но Михаил вопросительно смотрел и Астарот, растягивая слова, заговорил:

     - Вы совершенно правы, уважаемый князь, в том, что любое действие предполагает уравновешивающий это действие ответный импульс. Это закон сохранения силы. Компенсация должна быть равнозначна и незамедлительна. В нашем же с вами случае, не имеющем аналогов в истории, я прошу от вас компенсацию, гарантированную словом Господа вашего, Иисуса Христа. Я говорю о..., - кардинал запнулся, но собрался с духом и продолжил, - Я говорю о СПАСЕНИИ, то есть..., то есть о предоставлении мне, моим близким родственникам и товарищам по подполью, если потребность в таковых возникнет, возможности избежать гибели на Страшном Суде. Конечно, было бы наивно думать о том, что этот вопрос решится мгновенно и положительно. Я понимаю трудности, связанные с созданием подобного прецедента, с отсутствием аналогичной практики и вообще с неотработанностью этих вариантов взаимодействия тёмных и светлых. Но если ваш интерес достаточно силён, то я полагаю, что просто необходимо ввести в вашу текущую деятельность заключение контрактов, основанных на обговариваемых сейчас нами условиях. Нет, нет, я ни в коей мере не открываю вам глаза и не навязываю свою точку зрения. Это было бы абсурдно, а я считаю себя всё таки не самым глупым демоном и думаю, что достаточно тактичен в отношениях. Просто у вас есть вещи, которыми вы, к сожалению, до сих пор не можете поступиться. Ваша проблема может заключаться в том, что в каждой сделке вы отталкиваетесь от морали. Наша же точка отсчёта - интерес. Мораль может служить тормозом. Интерес - движитель прогресса. Но извините, - Астарота непреднамеренно вынесло на общеполитическую дискуссию, но он вовремя спохватился, - за неуместные рассуждения, вызванные стрессом и необычностью ситуации. В любом случае, я изложил всё, с чем пришёл, и считаю свои предложения достойными для обсуждения в ваших самых высоких кабинетах.
Астарот замолчал, но пристальный взгляд подметил бы его нервозность.

     Он был неудовлетворён своими последними словами и клял себя за очередную потерю контроля над логикой слов. Конец получился смазанным и с каким-то расплывчатым смыслом, чуть ли не с намёком. Но дело сделано и теперь очередь светлого выйти под свет юпитеров.

     Михаил удовлетворённо кивнул и усмехнулся одними губами.

     - Хорошо, что вы, князь, вовремя вернулись из боковой аллеи в своих рассуждениях. Иначе наша беседа грозила бы переместиться в бурное русло идеологической полемики с непрогнозируемым исходом, учитывая то, что я настолько же азартен, как и вы.

     Однако, вы правы в своих предположениях о непростом решении этого вопроса. Случай действительно исключительный и у нас нет наработанных механизмов по его практической реализации. Вы помните, я говорил о лимите моего могущества? Моих полномочий недостаточно для единоличного вынесения решения, так как в данном случае мы упёрлись в потолок моих возможностей. Судьба этого вопроса находится целиком в сфере компетенции Бога-Сына, и я не могу сказать с уверенностью, что Он пойдёт вам навстречу. И дело как раз не в том, что наши принципы не подлежат деформации, а в том, что прецедент этот может оказаться только начальным примером, вектором начального импульса, проводником-шерпом для последующих аналогичных контрактов. Я уверен, что этот прецедент может стать исходной искрой в цепной реакции с последствиями, грозящими не только существенно повредить нашим принципам, но и извратить их совершенно. Поэтому взять на вооружение практику массового заключения подобных контрактов, как вы советуете, для нас вряд ли приемлемо. Торговля святыми постулатами поставит нас в один ряд с Иудой и подобными ему. В ореоле нашей святости просквозят чёрные лучи и выжгут девственную уверенность верующих в нашей приверженности к нами же заявленным и объявленным непререкаемыми догматам. Последствия, как вы понимаете, будут складываться как раз не в нашу пользу, а при таком раскладе наша заинтересованность может быть сведена к нулю.

     Кроме того, буду откровенен с вами до конца, логика моих рассуждений приводит меня к мысли о том, что точно такая же логика могла руководить замыслом соответствующих служб Ада. Если это так, то это дальновидно, рискованно и смело. Но на нашем языке называется не иначе как провокацией. Уж извините за намёк в ваш адрес, но мы, должностные лица Рая, обязаны видеть проблему со всех сторон и, главное, проникнуть в её тайные движущие механизмы. Я не утверждаю, но предполагаю, и сбрасывать со счетов эту версию не имею права.

     Таким образом, единственное, что я могу сейчас сделать - это принять ваше предложение, но не к исполнению, а, пока что, только к рассмотрению на Совете Архангелов. Решение Совета, то или иное, будет предложено на утверждение в самую высокую инстанцию и только после этого, в случае положительного исхода, мы можем заниматься обсуждением пунктов договора и планировать конкретные мероприятия.

     Михаил закончил свою речь, допил чай из пиалы и взглянул на якобы пастуха в ожидании его заключительного слова. Тёмный князь был слегка уязвлён намёком Михаила, но понимал, что в его положении нет никакого смысла протестовать и пытаться обелить себя. Светлые не наивные простачки и, скорее всего, исходя из возможностей своей агентуры, проведут процедуру его проверки. Так и должно быть. Поэтому он не выказал своего раздражения и отвечал Михаилу:

     - К сожалению, я не могу предоставить гарантии того, что моё появление здесь не спланировано в наших оперативных штабах. Вы вправе реагировать на моё предложение так, как сочтёте нужным. В любом случае для вас это тоже риск. Мне же остаётся только ждать вашего вердикта и надеяться на лучшее. Хотя это лучшее,
     - Астарот горько усмехнулся, - связано для меня с необходимостью уплатить дань своим желаниям потерей чести и демонического достоинства.

     Михаил поднялся, - Не думаю, что наше решение заставит вас долго ждать. Желаю удачи.

     Они пожали руки и покинули чайхану каждый своим путём.