Судный день

      В отличие от радиокружка, запах канифоли от которого проникал даже сквозь плотно закрытую дверь, или того же авиамодельного, члены которого считали себя частью местной элиты и держались обособленно, двери этого кружка были всегда нараспашку. Заходи любой, не прогонят.

      Даже аура был здесь какая-то особенная: её тонко оттеняла смесь ароматов сосновых досок и граба, грубоватого привкуса костного клея и едкой ноты ацетона, стандартного компонента нитроэмали. В этом сочетании – так, во всяком случае, казалось Олежке – угадывался удивительный симбиоз природы, средневековой алхимии и современных технологий. И всё это было связано с морем, которое его всегда манило. Наверное, поэтому, уже не в первый раз оказавшись в доме пионеров, он заглянул именно сюда, в судомодельный.


      Впрочем, водная стихия привлекала его ещё с тех пор, как он себя помнил. Пустить щепку по весеннему ручью, бросить в прудик гальку, чтобы она, сделав как можно больше блинков, ещё и проскользила немного дальше перед погружением, или просто полюбоваться зеркалом водной поверхности – всё это занимало его гораздо больше, чем экран телевизора. Или, облачившись в высокие сапоги, покорить глубокую лужу во дворе, в которой накануне застрял милицейский воронок. А в жаркий день выкопать яму в песчаном дне залива, чтобы, шагнув в неё, почти целиком окунуться в освежающую прохладу вместо того, чтобы уныло брести по мелководью в поисках подходящей глубины.

      – А, Кондратьев! Заходи не стесняйся, – услышал он знакомый голос.
Иннокентий Васильевич, их школьный трудовик, делал ему приглашающий знак рукой. С этим щупленьким добродушным татарином у Олежки уже давно сложились доверительные отношения. Значит, судьба, подумал он и пересёк порог помещения.

      В углу, зажав что-то в губках тисков, с напильником в руках пыхтел его одноклассник Юрка Шульгин. Надо же, а молчал, что ходит сюда! А это кто? Сашка Аксютов! Ещё один школьный приятель. Значит, будет нескучно.
      
      Товарищи окружили Олежку.

      – Хочешь записаться?
      – Да вот раздумываю.
      – И правильно. Здесь прикольно, - подбодрил его Аскетов.
      - Только не спеши сразу хвататься за то, что предлагает Кентий. – Шульгин кивнул на руководителя. – У него на нас свои планы. Спит и видит, как бы мы на городских соревнованиях обставили городской Дворец пионеров или даже сам Морской клуб. Тот, что при Военно-морском музее. Это его давняя мечта.
      – И что в этом плохого?
      – А то, что будешь работать пожарником и заливать всё то, что горит. А такого немало. Например, нужно срочно закончить модель парусного галиона по заказу военно-морского училища. А у этого галиона кроме парусного вооружения ещё три с лишним десятка вёсел. Вот и будешь их выпиливать да вышкуривать до посинения, забудешь, зачем пришёл. Я вот сюда шёл с конкретной целью – заниматься скоростными моделями. А что имею?

      Он пояснил, что его старший брат авиамоделист и чересчур гордится этим. Юрка где-то вычитал, что ледовые скутеры способны превзойти летунов в скорости. Утверждение было сомнительным, но хотелось его проверить и в случае удачи утереть брату нос.
      –  Так Кентий меня сразу заставил уродоваться с яхтой какого-то там класса «F». У нас, говорит, соревнования на носу, и надо экстренно заделать брешь в составе команды. Почему  «F-ка» – хрен её знает. По мне это полная ф-фигня, недаром за неё никто браться не хотел. Гондола с мачтой.
      Он пренебрежительно, словно именно яхта была виновницей его злоключений, произнёс «гондола», заменив первое «о» на протяжное «а».
      – А теперь эта вот «Аврора».
      
      Он кивнул на верстак, рядом с которым красовалась легкоузнаваемая модель трёхтрубного символа революции.
      – Видите ли, ему надо успеть представить её в конце октября на очередной этапе первенства города. Надеется лишний балл в зачёте срубить на стендовом этапе. Праздник на носу, сам понимаешь. А я уже задолбался для неё кнехты выпиливать. В общем, наелся я уже этим вашим судомоделизмом.
Он сделал паузу и многозначительно добавил, сощурившись:
      – Ну, ничего, я все равно своего добьюсь.
      – Вряд ли он так сразу будет отбивать охоту ходить сюда, – засомневался Олег.
      – Ты ещё его не знаешь, у него…
      Юрка осёкся.

      – О чем это вы тут шушукаетесь?
      Олег не заметил, как за спиной выросла сухонькая фигура в застиранном синем халате. Трудовик хмуро зыркнул на товарищей и дружелюбно похлопал Олега по плечу.
      – К нам?
      – Вроде, да.
      – Отлично. А вы не сбивайте хлопца. Знаю вас, одни шалости на уме. Один клюшку норовит в дефицитное стекловолокно упаковать, другой электрогитару выстругивает. – Он покосился на Аксютова. – Но это ещё куда ни шло, хотя, тоже не приветствую. И так все материалы строго фондированы.

      Так вот где он эту красную «балалайку» варганит. Ту, что он уже притаскивал в школу и с гордостью демонстрировал товарищам. Правда, была она в тот момент ещё без колков и струн, можно сказать, идея гитары, но всё же...
      – Я же факультативно, Иннокентий Васильевич. Из сэкономленного сырья, – засопел Сашка, оправдываясь.
      – Из сэкономленного! На чём сэкономленного? На «Варяге»? То-то он у тебя такой ущербный… Как ни взгляну, всё полируешь её, свою ненаглядную, пыль сдуваешь.
      Так бы с "Варягом" нянчился, а то он вечно у тебя на приколе. Когда к финальной покраске-то приступишь? Не забыл, что завтра испытания?
      – Да успею я, не беспокойтесь. Уже грунтовку нанес, сохнет.
      – Смотри у меня, грунтовка.

      A ведь ему и правда подходит это прозвище – Кентий, подумал Олежка. Типа, авторитетный «кент». В школе он так себя с ними не держит.
      Шеф повернулся к Олегу.
      – Вовремя ты объявился. Заболел тут у меня один способный паренёк. Что называется, сошёл с дистанции. Поэтому к тебе будет просьба – надо бы завершить начатое.
      Шульгин прыснул и постучал Олега по плечу – мол, что я говорил!

      Кентий недовольно взглянул на Юрку.
      – А ты готовь модель к старту. Аккумуляторы в подсобке, уже зарядились.
      – Шеф, но эта последняя, вы обещали!
      – Шеф, говоришь? Посмотрим, подопечный.
      – А вы их долго заряжали?
      – Аккумуляторы? С вечера.
      – Ух ты! А я слышал, что перезаряженные могут взрываться. В них что-то типа водорода начинает выделяться.
      – Водорода? Что за чушь! Их бы вычеркнули из списка комплектации кружка, если так. Иди-иди, знаток. Кстати, это и тебя касается, – он повернулся к Аксютову. – Твои тоже зарядились.

      Шульгин с приятелем направились в подсобку. Кентий перевёл взгляд на новобранца.

      – Так вот, парень ты аккуратный, ответственный, знаю. Поэтому, справишься.
      Он взял Олежку под руку и подвёл к «недострою». В углу на одном из верстаков стояла модель океанского лайнера. Так, во всяком случае, показалось Олежке. Об этом красноречиво свидетельствовала крутобокая, похожая на параллелепипед, форма корпуса судна и громадина-надстройка. Увалень, да и только. Так ведь для пассажирского судна скорость – не самая важная характеристика. Главное – комфорт и безопасность: кое-что в этом он уже понимал.
      – Твоя задача – заняться иллюминаторами.

      Шеф развернул чертёж лайнера. Олежка ахнул. На боковом виде судна этих иллюминаторов было несметное количество – ими была буквально испещрена вся надстройка. Такое обилие средств обзора было понятным: глухими каютами сюда на вряд ли кого заманишь. Разве что, параноиков и агорафобов.

      Олежка на секунду представил себя в обществе подобного рода публики и нервно поёжился. Хотя, вряд ли эти бедолаги по своей воле отважатся на кругосветку. Так что без иллюминаторов не обойтись.
      Впрочем, понимание этого ничуть не облегчало трудоёмкость поставленной задачи. Усложнялась она ещё и тем, что иллюминаторы выглядели не просто квадратиками или прямоугольниками, а имели форму параллелепипедов. Корпусу тоже досталось: там они, правда, располагались не столь часто, были помельче и круглыми – это ещё куда ни шло.

      – Значит, на надстройке размечаешь карандашом ряды палуб, – продолжил Кентий – наносишь сетку для иллюминаторов и для каждого из них по углам делаешь четыре отверстия. Потом соединяешь дырочки стамеской и напильником доводишь дело до ума. Только поаккуратнее, фанера тонкая и края могут скалываться. С круглыми дело обстоит проще.
      Олежка уныло кивнул.
      – А что с этими отверстиями потом делать? Так и будут зиять пустотой, как окна в доме Павлова?
      Его фотографию он видел в учебнике по истории в разделе о Сталинградской битве. Выглядело устрашающе.
      – Нет, конечно. Потом ты всё это заклеишь изнутри темным целлофаном. Технология проверена.

      Остаток дня Олежка провёл с ручной дрелью и надфилем. Работа продвигалась медленно и своим однообразием удручала. Похоже, Шульгин был прав.
      
      Впрочем, Юрка тоже вряд ли мог бы похвастаться особыми творческими изысками. Этот советчик сам уже битый час орудовал драчёвым напильником, зажав в тиски какую-то металлическую загогулину.
      – Что это ты тут упираешься? – поинтересовался Олежка, закончив первый ряд отверстий в корпусе. – Орудия главного калибра вытачиваешь?
      Шульгин вздёрнул бровь.
      – Можно сказать и так…
      – Да ладно. Зачем уродуешь алюминиевую вешалку?
    
      Он у же увидел, что в тиски был зажат массивный двурогий крючок из разряда тех, на которые обычно цепляют верхнюю одежду. Вернее, не крючок, а то, что от него осталось. Кстати, в школьной раздевалке у них были такие же. Интересно, не оттуда ли эта уже на треть сточенная бедолага…
      – Тебя что, её форма не устраивает?
      – Форма устраивает. Но ещё больше – содержание.
      Похоже, Шульгин тоже уже кое-что усвоил из школьной программы, из раздела «обществоведение».
      – В смысле?
      – Она из магния!
      Юрка аккуратно сгрёб опилки в ладошку и пересыпали их в стеклянную баночку, уже почти заполненную доверху.
      – Магниевая, алюминиевая – какая разница?
      – Большая, – многозначительно добавил приятель, покосившись на шефа.
      – Скоро сам поймёшь. Думаю, завтра.

      Назавтра, как уже уловил Олежка из разговоров, на городском пруду должны были обкатываться несколько моделей, готовящихся к соревнованиям. В том числе и Юркина «Аврора».

      Красный пруд – не самое удобное место для подобного рода занятий. Здесь вечно царит оживление. Часть его отведена под купальную зону – деревянные бортики, мостки, условная спортивная зона, лягушатник и, конечно же, раздевалки. А это отдельная тема. Некоторые озорники украдкой подплывают под них и сквозь щели в дощатом полу подглядывают за девчонками. И если выдают себя неосторожным всплеском воды, то к общему гомону добавляется пронзительный визг. А он здесь не редок.
      Но бывают исключения. Сашка Аксютов в этом ремесле просто виртуоз, ещё ни разу никого не вспугнул. И, в самом деле, умеет так изловчиться, что из-под воды торчат только глаза да кончик носа. Бегемот позавидует!

      Ну и, конечно, здесь же лодочная станция. А она не знает отбоя от желающих развеяться.
      От чего они хотят развеяться, спросите? От посещения местных достопримечательностей – дворцов и парков с фонтанами. Там ведь только первые пятнадцать минут разбирает любопытство, как это вода без насосов бьёт на такую высоту – собственно, этим фонтаны и знамениты. Но это элементарно, Ватсон – гидравлика. Перепад высот! Как только фокус вскрывается, магия струй меркнет и остальное начинает навевать скуку.

      Некоторое время взгляд посетителей ещё тешат копии греческих скульптур, но и они быстро приедаются пуританством поз и отсутствием интриги. А липовые аллеи и клумбы с анютиными глазками мы и дома видели. Эка невидаль! Правда, есть ещё шутихи, эти скамейки-обливайки, но они, скорее, для детворы или для тех, кто уже как следует отдохнул в парковом кафе.
      В итоге большинство оседает на лодочной. Так что обстановка здесь вполне «рабочая».
      Но, что поделаешь, у нас, у судомоделистов (Олежка уже причисляет себя к их числу), иного выбора нет: пруд так пруд. Ведь не в Маркизовой луже, как в народе именуют Финский залив, этим заниматься. В этом, с вашего позволения, окне в Европу с его заросшими тиной заводями-фрамугами и густо уделанными чаячьим помётом гранитными створками. Тем более – как знать – не заклюют ли эти крикливые попрошайки плоды детского труда? Ведь одной тощей колюшкой сыт не будешь! А тут – на тебе, пожалуйста – плывёт нечто существенное и аппетитное с виду. А то, чего доброго, обгадят наши модельки с досады, обманувшись или учуяв в них конкурентов! Нет уж.

      Сюда-то на следующий день гурьбой и пришли кружковцы со своими моделями. У Олежки в руках был саквояж с буйками для разметки дистанции – обкатывать ему пока было нечего, в активе одни дырки. Свои испытания у него ещё впереди.

      Они высыпали на берег пруда, противоположный купальне. От нетерпения захватывало дух – вот бы скорее оживить эту сонную акваторию видом стремительно разрезающих водную гладь красавцев и привлечь внимание праздной публики: смотрите и завидуйте.
      И вот уже расставлены буйки, для чего взята напрокат лодка, в которой важно восседает Кентий, призванный командовать парадом кораблей и отлавливать тех кто сбившихся с курса. Установлена очерёдность испытаний, и первая модель – покрашенный грунтовкой «Варяг» – уже бороздит гладь пруда. Шеф грозит кулаком Аксютову – успею, успею!

      Главная задача ходовых – правильно выставить руль, чтобы компенсировать  огрехи обводов корпуса и заставить модель идти, не сбиваясь с курса. Это может гарантировать определённую долю успеха, но, немалое решается и перед ходовыми на стенде, где придирчивая комиссия расставляет баллы за внешний вид экспоната, оценивая его сходство с оригиналом. Но если затем судёнышко, будь оно хоть трижды идеальной уменьшенной его копией, сработанной мастерами фабрики Фаберже, не проходит в створ буйков, пиши пропало.
      Всё идёт своим чередом: пара моделей обкатана, рули зафиксированы, публика, поначалу привлечённая действом, потихоньку расходится.
      Наконец, дело доходит до «Авроры».

      Юрка спустил её на воду и достал давешнюю баночку с магниевыми опилками; Олежка отметил про себя, что серебристый цвет порошка в ней странным образом приобрёл буроватый оттенок. Окислился, что ли? Не должно бы.
      – Что это у тебя там?
      – Марганцовка.
      – Зачем?
      – Надо. Не мешай, лучше отойди.

      Юрка открыл баночку, капнул туда несколько капель прозрачной маслянистой жидкости из маленького флакончика и плотно завинтил пробку. Ухватившись, как за рукоятку, за орудия главного калибра, он приподнял их вместе с крышкой в палубе и сунул баночку в отсек для аккумуляторов. Там же он замкнул провода электропитания и быстро установил крышку на место. Вся процедура заняла несколько секунд.
      Завизжали моторчики, завращались винты и – кораблик ринулся вперёд, в сторону выставленных вдали створов буйков и ожидающего за ними Кентия. Кружковцы замерли. Кое-кто уже догадывался о планах Шульгина, но мало кто предполагал, что всё могло случиться именно так.

      «Аврора» миновала первый квадрат, второй, слегка отклонясь, зашла в третий, и тут… Мощный взрыв прогремел над импровизированным испытательным стендом. Там, где всего лишь мгновение назад форштевень модели разрезал водную гладь, образовалась воронка диаметром в метр-полтора, а спустя секунду над ней вырос внушительный столб воды.
      Фрагменты судёнышка разбросало на добрый десяток метров и теперь уже ничто не напоминало, что здесь что-то проплывало – только широко расходящиеся круги и мелкие щепки. Все застыли в оцепенении. Да и сам автор перфоманса не ожидал подобного эффекта. Вжав голову в плечи, он чуть подался назад и, споткнувшись о корягу, чуть не потерял равновесие.
      
      Доносящиеся из лягушатника гомон и визги мгновенно стихли. Наступившую тишину тут же нарушало карканье потревоженных ворон и всплески усердно работающих вёсел - примыкающая к месту испытаний акватория стала стремительно очищаться от лодок.

      Да, вот тебе и судный день, подумал Олежка.

      Но больше всех произошедшим был потрясён Кентий.
По пути в Дом пионеров он с некоторой оторопью поглядывал на Шульгина и чуть слышно чертыхался. Наверняка ведь подозревал, что всё случилось неспроста. И хорошо, что не в руках у мальчишки, а то  не миновать беды, и ему в том числе.
      А ещё хорошо, что рядом не крутились посторонние лодки и было мало свидетелей. Неподалёку от пруда располагалось здание райисполкома, и его сотрудники могли идти с работы и оказаться в числе таковых.

      Ему трудно было представить, случись бы такое. Профиль «Авроры» трудно с чем-то спутать, а буквально через пару месяцев страна готовилась отметить очередной юбилей Великого Октября. Как знать, не усмотрел бы кто-нибудь из них во всём этом элемент святотатства? Ещё бы – публичное надругательство над светлым символом!

      Сам же виновник произошедшего был далёк от таких мыслей. Он уже успел отойти от первого шока и теперь весь словно светился изнутри.

      Поднимаясь по лестнице дома пионеров, он подмигнул Олежке и украдкой показал ему большой палец – ну что, теперь всё понял?
      – Твоя работа? Точно не аккумуляторы?
      – Стопудово! Они абсолютно безопасны. Это я так брякнул, взбрело вдруг в голову. Оказалось, весьма удачно. – Он кивнул на Кентия.
      – Тебе бы в юные химики, а не сюда! – хмыкнул Олежка. – А самому-то не жалко своих трудов?
      – Да ладно, мне ещё столько мутоты с этой надстройкой предстояло! Так что всё путём, теперь я свободен!
      – Кстати, что в том флакончике-то было?
      –  Ну, марганцовка, уже знаешь, и... А, не важно. Повторять не советую – сам видел. А насчёт химиков, там больше ничего интересного нет, мне брат говорил. Тем более, что я ещё скоростные не освоил. Но теперь уж точно ими займусь.
      Уверенность в этом придавала ему чуть сгорбленная фигурка шефа, угрюмо открывающего двери подсобки.

      Собственно, всё так и произошло. Вскоре Юрка переключился на скоростные, и в этом немало преуспел.
      Аксютов, докрасив «Варяг» и войдя с ним в тройку призёров, закончил и свою балалайку, но играть на ней толком так и не научился. И с тех пор с головой окунулся в моделирование подводных лодок. Это точно про него.
      Олежка продолжал ещё какое-то время «тушить пожары», но к весне добился перевода в разряд самоопределяющихся.
     Ну а Кентий на всякий случай решил отказаться от аккумуляторов и перешёл на обычные батарейки.