Путь Святого Дурачка

Фигура клоуна в современном сознании чаще всего ассоциируется с цирковой ареной, детскими праздниками или, в лучшем случае, с трогательной меланхолией Пьеро. Представить ее в контексте серьезного христианского служения кажется парадоксом, почти кощунством. Однако, как убедительно показывает исследовательница М. Оливия Дрейн (M. Olive Fleming Drane) в своей работе "Clowns, Storytellers, Disciples", этот парадокс лежит в самом сердце библейской традиции, а христианская клоунада может быть не только легитимной, но и глубоко духовной формой возвещения правды и следования за Христом.

Дрейн начинает с погружения в культурный котел, в котором родилось христианство – пространство на стыке еврейской и эллинистическо-римской культур, где перформанс и театральность играли значительную роль. Она указывает на богатую, хотя и часто неудобную для последующих поколений, библейскую родословную того, что можно назвать "священным безумием" или юродством. Ветхий Завет изобилует примерами пророков, чье поведение выходило далеко за рамки общепринятой нормы, становясь шокирующим живым посланием. Дрейн напоминает: Исаия ходил нагим и босым три года (Ис. 20:2–3), Иеремия публично разбивал кувшины и носил ярмо на шее (Иер. 19:1–13; 28:10–16), Осия по велению Бога женился на блуднице, Иезекииль совершал странные символические акты, включая приготовление пищи на собственных экскрементах (Иез. 4:12) и поедание свитка Писания (Иез. 3:1–3). Эти поступки, отмечает Дрейн, не были случайными чудачествами, но пророческими перформансами, использующими абсурд и провокацию для того, чтобы достучаться до очерствевших сердец. К этому добавляется и праздничная, карнавальная стихия иудейских праздников, таких как Кущи, с их танцами, пением и музыкой – атмосфера, далекая от строгого чинопоследования.

Именно в этом разнообразном, "театральном" контексте, как подчеркивает Дрейн, появились первые христиане. Неудивительно, что апостол Павел, возможно, опираясь и на личный опыт столкновения с "мудростью мира сего", смело превозносил "юродство проповеди" над человеческой мудростью (1 Кор. 1:18–25) и даже причислял себя и других апостолов к "безумным Христа ради" (1 Кор. 4:10). Дрейн идет дальше, затрагивая весьма деликатную тему и предполагая, что и в поведении самого Иисуса можно усмотреть элементы "святого дурачка", юродивого – те "абсурдные" с точки зрения земной логики поступки и слова, которые оказываются неприемлемыми для тех, кто готов видеть в Нем исключительно "Мессию и Царя" в традиционном понимании, игнорируя парадоксальность Его служения и учения.

Исходя из этих библейских корней, Дрейн утверждает, что христианский клоун – это не просто развлекатель, но потенциально носитель важного служения, "возвеститель правды". Клоунада может стать формой глубоко духовного, библейского послания, укорененного в древней практике Церкви, где юродство Христа ради ценилось как особый дар и путь святости. Следуя за Эдвардом Хейсом, Дрейн называет это "следованием за Великим Дурачком" (Great Fool), имея в виду Самого Христа.

Однако исследовательница настойчиво предостерегает от легкомысленного восприятия этого пути. Быть "дураком Христа ради" (1 Кор. 4:10) – это не забава, не легкая прогулка или способ эпатировать публику. Это серьезное служение, миссия, "призыв к драгоценному ученичеству". Дрейн подчеркивает, что это не "даром полученная благодать", а сознательный выбор, приглашение разделить страдания самого Христа (Кол. 1:24), чтобы в конечном итоге "достигнуть воскресения мертвых" (Фил. 3:10–11). Путь "святого дурачка" – это путь креста, путь отказа от мирской мудрости, респектабельности и самодостаточности.

Признавая, что современная культурная среда сильно отличается от библейской, Дрейн видит в клоунаде (наряду с другими видами искусства) действенный и "креативный способ богослужения для поколения постмодерна", поколения, зачастую уставшего от прямых дидактических форм и более открытого к символическому языку, иронии и парадоксу. Ее собственный опыт участия в христианском клоунском служении, как она свидетельствует, стал результатом личного откровения, помогшего ей преодолеть жизненный кризис и обрести совершенно новый взгляд на мир. Этот взгляд открывается, по ее словам, "через крест Святого Дурачка", позволяя увидеть реальность так, "каким Бог видит его – через сей трагико-комический ряд событий, образующих сердце пасхальной истории".

Таким образом, работа М. Оливии Дрейн предлагает взглянуть на христианскую клоунаду не как на маргинальное или сомнительное явление, а как на потенциально мощный инструмент духовного прозрения и служения, глубоко укорененный в парадоксальной мудрости Библии. Это напоминание о том, что Божья сила часто совершается в немощи, Его мудрость открывается через "безумие", а путь к воскресению лежит через крест – крест, который "Святой Дурачок" несет с любовью, слезами и, возможно, с тихой, всепонимающей улыбкой.