На П

Забот много. Всяких разных. Предварительных и непосредственных.  Но обязательно в связи. Одна из них – равномерность и густота покраски. Как результат годичного накопления. Начиная с первой недели после.  Меры накопления нет, принцип обычный – чем больше, тем лучше. Хранить в хэ-бэ, удобнее в наволочке. Брать от борщей, щей, супов, винегредов, прожарок, селёдочки, фарша. У соседей не клянчить, только исключительно свою. Согласно примете и для анализа количества потреблённого за период лука. С каждым годом потребление чего-нибудь меняется. Рыба, макароны, ливер сокращаются; лук, табак, постное масло, хлебо-булочное и полуфабрикатное растёт.  На семью в среднем. В средней семье три человека. Обычно на квартиру четыре семьи: две типичные, одна двудетная и одна, состоящая из одиночки. То на то и выходит. Статистический вывод – увеличение благосостояния, и это закономерно. Включая пищевые отходы (за вычетом копимой для покраски шелухи), идущие на корм скота. Над чем поразмышлять всегда есть.
Варить в чугунке. Только в нём, в нём скорлупа не трескает. Даже обратно: делается крепче, не вникая в термо-химические причины явления.  Давая каждый раз чемпиона по тюканью, которого потом жалко есть. Его в последнюю очередь. Прежде подаренные и «раненые». Но не больше четырех в день, иначе грозит задержкой. Пыжишься, пыжишься, а потом больно до слёз при всём терпении. Говорили, что раньше в деревнях и сельской местности дарёные яйца попы запекали в русских печах, и они до середины лета не портились. Разумно. Куда девать, допустим, 100-150 яиц, принесённых бабками? Куличи, ладно – их курам, птице, скотине.  А яйца? Смекалка компенсирует иные недостатки явления. Тем более, продукта – копчёный лещ, засушенная тарань, засушенные и посоленные грибы, квашеная капуста.
Смекалку уравновешивает суеверие. Точно по закону Гука: «действие равно противодействию» без учёта силы трения. Которая в социально-бытовом срезе аналогична обстоятельствам: один год в «Добровольной народной дружине», в другой - уже свободным зрителем. Тут допустимо чуть-чуть перед выходом. Но только чуть-чуть  -  «Народная дружина» и милиция бдят. Охраняют границу между, следят за проходом, чтобы не лезли и не сбивали. Не кричали, мешая слушать пение и смотреть.
Этого достаточно. Увидеть и послушать. Тем самым став сопричастным – пусть пассивно – традиции. «Снисходя», в прямом смысле слова. А что у них? Кроме библии, свечек, фонаря, хоругв и попов ничего. Вера одна и держит. Вдов, увечных, одиноких. Пусть. Что стар, что мал, чем бы ни тешилось. Но что-то есть… Не исключено.
Забота другая - куличи. Тут и сложней и проще. К простому: мука, изюм, сода для пышности, ваниль для аромата. Сложнее с замесом теста. С учётом для него объёма посуды, зависящего от намерений -  к кому в гости праздновать. С соблюдением очереди на духовку и среднего времени выпечки, с которым нужно быть более, чем внимательным. Проглядел, и подсохло; поторопился вынуть – вялое. Один кулич себе. Покрупней, чтобы потом брать на работу. Другие поменьше - в подарок. Не из-за жадности, удобнее нести. И так набирается: яйца, куличик, «Кагор».
Он тоже часть исторической традиции и памяти предков. Именно «Кагор». Не портвейн, не вермут, не креплёное. Поэтому загодя – увидел, взял. Ещё раз увидел – взял ещё раз. Потом терпеть, храня в буфете. Как Новый год и шампанское.  Везде параллели, повсюду сонаправленность. И вопреки пространственной геометрии временные   пересечения. То есть, полночь, когда открываются двери и появляется фонарь с попами. И там двенадцать и здесь. Священный миг – дождались! Снаружи и внутри. Снаружи легче – можно покурить, попереминаться, поговорить. Там нельзя! Бедные бабки: давление, ноги пухнут, а они, как сельди в бочке, стоят. В платках и пальто. В ботах и валенках, если выпадает на самое начало апреля. Да ещё со свечами. Целый подвиг. Суть его - не «ради чего», а в степени изнеможения и напряжения. В способности к самоотречению.
Вот здесь начинается развилка. Химера и реальность. Статичная мечта и явь, подлежащая преображению. «Небо» и Космос. Да разве им объяснишь? Но уважать необходимо – матери, крёсные, тётки, тёщи. К ним же и идти  в гости. Но и они радостно ждут: салатик, шпроты, сало, сыр, нарезанный, как в ресторане, «Кагор». Теперь можно. Вот очевидное преимущество соблюдения традиции – удвоение, а порой и утроение вина с полным на это правом и на законном основании. При том, что «Ради всего святого».  При том, что все довольны, и совесть чиста.
Забота третья – чистота. Жилого помещения и внешнего вида. С утра мыть комнату, протереть мебель, после яиц и кулича – в порядок себя. В баню. Ночь, темно, какой ты не видно, а надо. «Надо» без привкуса внешнего повеления, нет. Абсолютная добровольность культурного человека. И сразу два зайца: свежесть приобрёл и уважение предстоящему оказал. Добавить начищенную обувь, глаженую одежду, общую опрятность. И себе хорошо и «Народной дружине» с милицией придраться не к чему.
Четвёртое – оптимальное время выхода. Чтобы и не перестоять, но и попасть в первые ряды. Иначе (если оказаться далеко) частично теряется смысл мероприятия. Лучше перестоять. Для этого чуть-чуть перед выходом. Чуть-чуть. Как следует разговеться можно и потом. Вернувшись. Обратно, с полным на то правом - «Был! Не поленился!»
И утром капельку под яичко, чтобы обедать уже у тёщи или крёсной.  Перед гостями ещё раз почиститься. Особенно обувь, удалив с неё следы ночи.
Почему ночью?  И где он теперь? Сверху смотрит? Снова и снова, опять и опять.
Ныне и присно: полночь, милиция для порядка, «Народная дружина», колокольный звон, фонарь, хоругвы, гурьбой старухи и дерущие глотки попы…