Рюкзак сновидений

В большом шумном городе, прямо в его центре, вечно заполненном любопытными туристами, стояла книжная лавка. Но даже в разгар туристического сезона посетителей в ней было не очень много. А сейчас, во время дождя, их не было совсем.
В книжной лавке всегда пахло бумагой, пылью и лавандой. Марелла любила эти запахи: они были приятными и загадочными, будто сны наяву. В дни, когда город шумел слишком громко, девушка пряталась здесь — между полками, среди заброшенных стихов и забытых легенд.
Лавка была старая, с витражным окном и медным колокольчиком на двери, который звенел не всегда, а только когда хотел.
В этот день  колокольчик на двери не звякнул, он проскрипел, как ржавый ключ в замочной скважине. Марелла от неожиданности вздрогнула. Она подняла глаза и увидела старуху. Та стояла неподвижно, как тень, вышедшая из другого века. Лицо было скрыто под капюшоном, на плечах плащ, связанный из разномастной пряжи. В руках старуха держала странный  рюкзак цвета старого мха, вышитый таинственными узорами, спиралями, похожими на рисунки с древних камней.
— Ты меня не помнишь, — сказала старуха, и голос её был как скрип деревьев. — И не вспомнишь потом.
Она поставила рюкзак на прилавок и взглянула прямо в глаза Марелле.
— Это твой рюкзак. Он давно ждёт тебя.
— Простите, вы, наверное, ошиблись...
Старуха лишь покачала головой, повернулась и молча вышла. Колокольчик не зазвенел. В лавке наступила оглушительная тишина. Казалось, даже капли дождя замерли за окном.
Марелла стояла, не двигаясь. Рюкзак лежал перед ней.
Девушка несколько дней не решалась коснуться его. Он стоял в углу, будто ждал.
С каждым вечером лавка пустела, становилась тише — и всё явственнее ощущалась невидимая, но настойчивая тяга. Наконец, в один вечер, когда дождь шумел особенно густо, а книги словно затаили дыхание, Марелла села на пол и притянула к себе рюкзак. Она долго его рассматривала. Вышивка казалась живой — спирали в свете изгибались, словно дышали. Марелла села в кресло, укуталась в плед и положила рюкзак рядом.
За окнами дождь пел свою бесконечную песню.
На миг она положила голову на рюкзак. Ткань была тёплой, чуть шершавой. Где-то за стеллажами послышался шелест страниц, хотя Марелла точно знала, что осталась одна.
Сон подкрался тихо, как кошка.

***
Сначала  было ощущение полёта, потом притяжение земли.
Марелла открыла глаза. Она лежала на мягком мху, а вокруг стелился молочно-белый туман. Воздух был плотным и влажным. Свинцовое небо нависало так низко, что казалось, видневшийся неподалеку лес протыкал его вершинами деревьев.
«Какой странный сон». – Марелла встала и направилась в лес.
С каждым шагом деревья становились выше, свет — тоньше, а воздух — прянее. Тени танцевали, хотя ветра не было. Где-то упала капля воды, но девушка не могла понять — этот звук шел снаружи, или он прозвучал в её голове.
— Марелла, — прошептал кто-то, и она обернулась.
Совсем близко возле Мареллы стояла женщина. Её платье струилось, как речная пена, волосы падали до земли, переливаясь лунным светом. Лицо женщины было  ослепительно красивое, но... неестественное. Слишком гладкое, слишком симметричное.
— Ты пришла, как встарь. Мы ждали. Ты помнишь меня?
— Я… не знаю, — прошептала Марелла. — Я просто… сплю?
— Не совсем. Ты между сном и явью.
К женщине приблизились ещё двое — юноша с глазами, цвета льда, и дитя с лицом фарфоровой куклы. Они стали ходить вокруг Мареллы, двигаясь медленно, словно бы в танце.
— Сними рюкзак, — сказала женщина, — ты не должна носить его здесь. Это тяжесть прошлого.
— Мы подарим тебе новое имя, — добавил юноша. — И новую песню. Останься с нами и пой наши песни.
Они уже касались Мареллы:  ледяные пальцы у висков, голос в груди. Река света текла вокруг, и девушка чувствовала, как реальность расплывается. Мысли теряли форму, а эмоции  смысл. Её глаза затуманились.
— Пой с нами, Марелла. Мы споём тебе, как пели раньше. Стань нашей снова.
Марелла побежала. Её ноги почти не касались земли, но под ними всё равно шуршал мох, и корни казались слишком живыми. Ветви тянулись, как руки, а за спиной раздавался смех — звенящий, как звон колокольчиков, только фальшивый.
— Куда ты спешишь, Марелла? — Шептали деревья.
— Мы ведь хотим лишь поиграть, — донёсся голос фарфоровой девочки.
— Вернись. Без нас ты не вспомнишь. Без нас — ты никто.
Они возникали из воздуха, из света, из звуков, то оборачивались знакомыми лицами, то превращались в дым. Юноша с глазами, как лёд, подошёл к ней вплотную. Его рука почти ласково скользнула по её волосам.
— Мы любим тебя, Марелла. Мы всегда любили. Просто... иногда любовь требует жертв.
И он вдруг сильно сжал её запястье. Другая фейри — та, с зеркальными глазами, стояла за его спиной и пела. Песня была без слов, но она резала слух, как стекло.
— Хочешь узнать правду? Открой глаза.
Марелла вскрикнула. Внезапный порыв ветра привел ее в сознание. Лес встрепенулся, как животное. Листья, сорванные ветром, закружились с огромной скоростью и так же внезапно упали на землю.
Возле Мареллы появился высокий мужчина в длинном плаще, словно сотканном из тумана. В серо-синих глазах незнакомца, казалось, бушевал шторм.
— Отойдите, — сказал он тихо, но голос его прозвучал, как гром, спрятанный в шёпоте.
— Ты не смеешь, Эйрин, — прошипел юноша-фейри.
— Она принадлежит Сну, — добавила женщина.
— Нет, — сказал Эйрин. — Она принадлежит выбору.
Мужчина повернулся к Марелле:
— Не позволяй им касаться тебя. Их прикосновения вытягивают сны и память.
Он взял Мареллу за руку. Её пальцы были ледяными, дыхание сбивалось. Но от его прикосновения внутри что-то защемило — как память, которую забыли во сне, но всегда помнили сердцем.
И фейри с шипением исчезли, будто их и не было.

***
Они шли долго, пока лес не расступился перед небольшой поляной, заросшей вереском и мхом. Эйрин остановился, сбросил плащ и аккуратно разжёг огонь. Искры взлетели в небо, словно звёзды, сбившиеся с пути.
Марелла села напротив, завернувшись в свой плащ. Тело всё ещё дрожало от холода и остаточных чар. Она молчала. И он тоже. Пламя трещало, заполняя паузу.
- Кто ты? И почему ты оказался там, в лесу? – Нарушила молчание Марелла.
- Я Эйрин – бог западного ветра. Я почувствовал, когда ты вошла в лес фейри. Этот лес зовёт тех, кто ищет ответы. Но фейри не дают их просто так.
— Кто они на самом деле? Они говорили, будто знали меня. Говорили, что  я возвращаюсь.
Он медленно поднял взгляд. В свете огня его глаза казались почти прозрачными.
— Ты была здесь раньше. Давно. Во времена, когда между мирами была тропа. И ты  одна из немногих, кто её запомнил.
— Но я не помню.
— Не умом, — сказал он, — сердцем.
Она молчала. Смотрела в огонь, и пламя отражалось в её глазах.
— Ты знал меня? Тогда?
Эйрин не сразу ответил. Он бросил в костёр ветку, и искры поднялись вверх, закружившись вихрем.
— Я знал тебя, знал твое имя до того, как ты родилась. Хотя вернее будет сказать, что я знал… женщину, чья душа теперь живёт в тебе. Мы шли вместе до последнего холма. И там она осталась, чтобы запечатать врата. Я не мог остановить её. Никто не мог.
Марелла почувствовала, как что-то сдавило в груди.  Не память — чувство. Тоска без формы, привязанность, которую она не могла объяснить.
— Почему ты спас меня?
Он долго смотрел в огонь. Потом тихо сказал:
— Потому что я клялся, что если она вернётся, я больше не отпущу её одну.

***
Сон вернулся внезапно. Марелла только закрыла глаза у костра, как уже стояла среди улиц своего города. Город был точно таким же, как всегда: мокрый асфальт, электрические огни витрин, сиреневые сумерки, запах кофе и печатной бумаги — но что-то в нём было неуловимо искажено.
Она стояла возле своей лавки. За витриной горел свет, и колокольчик на двери тихо качался. Но дверь была заперта. Марелла потянула за ручку  — напрасно. Внутри кто-то двигался. Тень прошла меж стеллажей. Послышался едва различимый голос, будто сквозь толщу воды:
— Ты начинаешь помнить. Но время идёт в обе стороны.
Марелла обернулась — и проснулась. В лесу.
Огонь ещё горел, Эйрин дремал, опершись о дерево.
— Я возвращалась. — Прошептала она, не сразу понимая, слышит ли он.
— Я знаю, — сказал Эйрин, не открывая глаз. — Этот мир держит тебя. И пока ты не вспомнишь, зачем была здесь прежде, он не отпустит тебя.
— Но как различить, где сон, а где явь?
— Чувство. Всё настоящее ощущается тише, чем ложь. Оно не кричит. Оно дышит.
Марелла задумалась.
— Что, если я не смогу однажды вернуться? — Спросила она.
Эйрин внимательно посмотрел на неё и  тихо ответил:
— Тогда я пойду за тобой. В любую сторону. Но в твоем мире я буду лишь ветром.
Марелла зарыла глаза и вновь провалилась в глубокий сон.
Во сне она проснулась. В мягкой постели, под утренним светом. За окном шумел сад, полный незнакомых, но до боли родных цветов. Дом был тёплым. Таким, каким бывает только в мечтах.
На кухне кто-то колдовал над завтраком. Мужчина. Его лицо казалось размытым, как если бы его никогда не существовало, но руки были знакомыми. Он улыбнулся, и сердце дрогнуло.
— Ты хорошо спала? — Спросил он.
— Где я?
— Дома. Ты вернулась. Всё хорошо.
И действительно, всё было «хорошо». Тревоги исчезли, не осталось вопросов. Лавка — туман. Лес — сон. Эйрин?.. Кто это?
Мужчина подошёл ближе, коснулся лица Мареллы, и во взгляде мелькнуло нечто чужое, слишком пугающее. Пальцы были холодны.
Марелла опустила глаза — и увидела на запястье след. Тонкий, будто ожог. Там, где юноша-фейри держал её прежде. Сердце пропустило удар.
Она отпрянула.
— Это не мой дом, — прошептала Марелла.
Картина вокруг задрожала. Цветы начали вянуть, свет стал синим, как рассвет в умирающем сне. Мужчина наклонил голову, и в его улыбке проступили очертания ледяного взгляда фейри.
— Жаль. Ты почти осталась.

Огонь постепенно угасал. Тлеющие угли светились, как глаза зверя в ночи. Эйрин сидел у костра, не двигаясь. Что-то изменилось. Воздух стал плотнее, и запах мха вдруг сменился запахом ладана.
Эйрин резко поднялся.
— Марелла…
Он коснулся её плеча, но пальцы прошли сквозь ткань. Она не пошевелилась. Глаза были закрыты, дыхание ровное, но слишком глубокое.  Лицо было  слишком спокойным.
Он закрыл глаза и шагнул сквозь тонкую ткань между мирами.
Он нашёл Мареллу в цветущем саду, где всё было неправдой.
Она стояла среди кустов роз, под солнцем, которого не было. И улыбалась кому-то. Но в глазах было пусто.
— Марелла, — сказал он тихо, но голос отозвался, как удар в хрустальной чаше.
Она вздрогнула и повернулась, глядя на Эйрина рассеянным взглядом.  Затем Марелла узнала его.
— Эйрин? — Ее голос дрожал. — Я… я была…
Он шагнул ближе. Фейри, стоявшие среди цветов, отшатнулись. Их лики искажались, как отражения в ряби на воде. Один из них прошипел:
— Она сделала выбор!
— Нет, — сказал Эйрин. — Она не дала вам согласия.
Он протянул руку девушке. Она не сразу ответила, но затем коснулась его ладони.
Всё рассыпалось.
Марелла проснулась у костра. Губы её дрожали. На глазах стояли слёзы.
— Прости. Я почти поверила им.
Он просто взял её за руку:
- Нам пора.
Подхватив рюкзак, Марелла встала, и они молча покинули поляну, направляясь к видневшемуся вдали огромному, поросшему вереском, холму.

***
Они подошли к вершине холма, где земля казалась иной — твердой, но дышащей, пронизанной шепотом тысяч голосов, утихших, но не забытых. На самой вершине лежал круг из старого камня, испещрённый теми самыми спиралями, что были вышиты на её рюкзаке. Казалось, узор продолжался в самом воздухе — едва уловимые нити мерцали между реальностью и сном.
Марелла застыла, прижимая рюкзак к груди. Он пульсировал в её руках тяжестью, как будто хранил целое небо.
— Это здесь, — сказала она. — Здесь были врата.
Эйрин кивнул. Его лицо стало суровее, взгляд — настороженнее.
— Да. Когда-то ты закрыла их. Ты отдала часть себя, чтобы удержать фейри по ту сторону. Они были голодны до мира — жаждали чувств, вкуса, запахов. Они хотели поглотить твой мир. Ты запечатала врата своим сном.
Марелла медленно опустилась на колени, поставив рюкзак в центр каменного круга. Он словно почувствовал, где находится — лёг идеально, как будто всегда был частью этого места.
— И что теперь? — прошептала она.
— Границы истончаются. Мир снова зовёт их, и они чувствуют это. Твоя душа пробудилась, и теперь ты — снова ключ. Если ты оставишь рюкзак здесь закрытым, Врата откроются. Но если выпустишь сны, связь между мирами прервётся. Навсегда.
Свет задрожал. Пространство вокруг колебалось, как ткань на ветру. Граница была рядом. Фейри уже ждали. Они чувствовали её. Фейри выныривали из воздуха, почти невидимые, только искажённый свет выдавал их. Женщина с глазами цвета  прозрачной воды — быстрая, как взмах клинка, — преградила путь. С неестественной грацией она рассекла пространство, и вспышка ударила в землю у ног Мареллы, отбросив ее от камня.
— Оставь всё как есть, — её голос скреб по сознанию, будто ржавым ножом. — Открой врата. Пусть миры сольются. Разве ты не хочешь чувствовать сильнее?
Эйрин взмыл в воздух, и, завертевшись в вихре, приземлился между Мареллой  и  женщиной - фейри. Его меч — не металл, а сгусток ветра и силы — ударил в грудь врага, отшвырнув её прочь.
Сквозь поднявшуюся бурю Марелла шаг за шагом шла к центру круга, где уже трещала ткань реальности. Фейри атаковали Эйрина один за другим: гибкие, нечеловеческие,  прекрасные в своей жестокости. Он не отбивался — он сражался как буря, стихия, без устали.
Фейри снова рванулись к девушке. Искры прорезали воздух. Женщина с водяными глазами вынырнула вновь — и с остервенением метнула в Мареллу копьё из света.
Девушка отшатнулась. Всё внутри неё кричало: беги. Оставь. Забудь. Живи.
Но она протянула руку, расстегнула пряжки рюкзака и сны туманным потоком полились в центр камня.
Раздался душераздирающий плач фейри. Их мир захлопывался.
Эйрин отбросил последнего противника, обернулся — и застыл.
Марелла стояла возле Врат Междумирья и не двигалась.
Свет на камне угасал, словно затухающая звезда. Воздух вокруг колебался, как после удара грома. Марелла смотрела, как исчезают силуэты фейри — один за другим. Без крика, без угроз. Лишь последняя, с серебряными глазами, успела задержаться на миг. И прошептала — то ли проклятие, то ли сожаление:
— Ты выбрала пустоту. Но даже она потребует плату.
И исчезла.
Тишина. Только ветер — усталый, рваный, словно и он теперь знал, что мир уже никогда не станет прежним  - постепенно замирал в ветвях деревьев.
Марелла посмотрела на Эйрина и вдруг она поняла: он всегда был с ней. Во снах, в детских играх, в коротких мгновениях счастья, смысл которых она не могла понять.
— Мы встречались раньше? — спросила она шепотом.
— Ты всегда выбираешь меня, — ответил он. — Во всех мирах.

***
Они уходили не оглядываясь. Ни к холму, ни к камню, ни к миру, что остался по ту сторону замершей трещины в воздухе. Шли молча, пока не растаял хруст льда в ветвях, не утих последний след чужого шепота.
Тропа уходила вниз, туда, где деревья стояли плотнее, и каждый шаг будто вписывал их в новый, только начавшийся рассказ. Мир, в который они вошли, не был похож на прежний. Здесь не было времени, не было границ. Только солнце, зависшее низко над горизонтом, будто застыло в миге ожидания.
Они вошли в лес. Серебристые листья колыхались от невидимого ветра, в высоких травах сверкали бледные синие огоньки, будто мир сам наблюдал за ними, затаив дыхание.
Эйрин оглянулся — и впервые позволил себе улыбнуться без грусти. Этот лес знал его. Принял, словно давно ждал возвращения.
— Мы не вернёмся? —  Спросила Марелла.
Эйрин не ответил. Но подал ей руку.
И когда она взяла её, тени на земле сменили угол, и солнце, наконец, тронулось с места.
Теперь их путь был общим.

***
Летний день был необычно ярким, почти нереальным. Город дрожал в мареве, а за окнами лавки солнечный свет казался ослепительным и чуждым. Здесь же — внутри царили сумрак, прохлада и полузабытая тишина, как в месте, которое мир давно оставил в покое.
Колокольчик на двери зазвонил неожиданно резко, как тревожный набат, и сразу умолк, будто испугался собственного звука.
В лавку вошла старуха в пёстром, словно сотканном из воспоминаний, плаще. Лицо скрывал глубокий капюшон.
— В прошлый раз я оставила здесь свой рюкзак, — сказала она, подходя к прилавку. — Он с вышивкой. Немного… необычный. Могу я его забрать?— Тихо произнесла она, обращаясь к молодой продавщице.
— Конечно! — Немного растерялась та. — Простите, я... я прочитала книгу, что была у вас в рюкзаке.
Старуха склонила голову набок, и в её голосе зазвучал лёгкий треск, будто от сухих поленьев в камине:
— И как тебе она?
— Очень увлекательно! Я только что дочитала рассказ про Мареллу и Эйрина. Жаль, что нет историй про скандинавские мифы… — вздохнула девушка.
На миг повисла тишина. Потом старуха спросила:
— Как твоё имя, дитя?
— Аделаида.
Старуха чуть усмехнулась:
— Странно, — сказала она. — Странно… что ты не увидела последнюю главу.
Продавщица нахмурилась и открыла книгу. Листала, пока пальцы не остановились на последней странице.
— «Аделаида — предводительница валькирий»… — прошептала она, и голос её дрогнул.
Старуха кивнула, будто что-то проверила для себя, и, не говоря больше ни слова, повернулась к двери.
— А рюкзак? — Окликнула её девушка.
— Я вернусь за ним. Когда придёт время, — отозвалась старуха и исчезла за дверью.
Колокольчик не звякнул. В лавке воцарилась тишина.