Роман Переплёт т. 1, ч. 1, гл. 6

Выйдя из подъезда, Сергей остановился возле клумбы и закурил. На душе было так пакостно, что он даже подумывал вернуться домой. И то сказать, он был уже сыт разочарованиями. Однако докурив сигарету, он скорее уже из упрямства, решил всё же испить эту чашу до дна. К тому же ему страсть, как хотелось повидаться с Петрухой Вострецовым, с самым близким, можно сказать, своим приятелем.
Когда-то поговаривали, что они были ужасно похожи друг на друга. Так что довольно часто их сугубо личные интересы совпадали почти до мелочей. Начать хотя бы с того, что Петруха тоже был парнем довольно видным, и к тому же весьма не глупым и остроумным. А ещё он по своей раскованности  и бесшабашности , пожалуй, даже и превосходил Тверского. Нередко он откалывал такие номера, что оказывался буквально на волосок от отчисления из института. И, тем не менее, он всякий раз, благодаря  странному стечению самых разных, можно сказать, немыслимых обстоятельств, ухитрялся выйти сухим из воды. Что, впрочем, не означает, что он обходился совсем уж без потерь. То есть потери всё-таки были и потери весьма, надо сказать, неприятные и чувствительные. Ну, скажем, чем не потеря выбитый в драке передний зуб. Или, к примеру, сломанное ребро. И опять-таки - в драке, и опять-таки из-за женщины. А грубый рубец на щеке – тоже, между прочим, последствие потасовки. Причём в этом случае он, можно сказать, ещё легко отделался, поскольку самое меньшее, на что в той заварухе он мог рассчитывать, так это на больничную койку и надолго.
Тогда, вступившись за одну из своих знакомых девушек, он сцепился с тремя матёрыми уголовниками, у одного из которых ещё и нож был при себе. Верх безумства – и тем не менее. Впрочем, если говорить о его подвигах, то их можно перечислять д бесконечности. Однако, мы этим, пожалуй, и ограничимся. Ведь и так понятно, что это за фрукт. Остаётся лишь упомянуть, что Петрухе всё же удалось дотянуть до выпускных экзаменов, а потом успешно их сдать и вместе со всеми получить диплом педагога.   
В то время Петруха жил со своей матерью на Горького, в старенькой двухкомнатной хрущёвке. Но потом, уже перед самым его выпуском, его мать, Клавдия Васильевна, во второй раз вышла замуж и переехала к мужу куда-то на Камчатку. Так что Петруха, как и Тверской, остался один хозяйничать в квартире. Чем это могло обернуться, в частности для квартиры, ну и для него тоже – представить не так уж и трудно. Учитывая то, что Петруха, в отличие от своего приятеля, Тверского, отнюдь не исповедовал идеалы порядка и чистоты. В этом они с Сергеями были полными противоположностями.
Однако, развернуться тогда Петруха так и не успел, потому что уже вскоре его призвали в армию. Но не будем отвлекаться… 
Так вот, как и следовало ожидать, Петрухи дома не оказалось. Встретила же Сергея его жена. Так, по крайней мере, она представилась. Довольно неряшливая особа, с крашенными всклокоченными волосами и с синяком под глазом, она выглядела на все тридцать пять, никак не меньше. На ней был какой-то пёстренький, весьма замызганный халат, полы которого, по причине отсутствия пуговиц, сильно расходились до самого  нижнего белья, что, впрочем, ничуть её не смущало .
Приглашать Сергея войти она явно не собиралась, а лишь приоткрыла дверь, полностью заслонив собою проход. 
Тем не менее, он представился и спросил о Петрухе. На, что она лишь криво ухмыльнулась, из чего стало ясно, что говорить с ней о чём-либо не имело никакого смысла. Кивнув ей на прощанье,  Сергей повернулся и стал спускаться по лестнице. 
- Сегодня уж точно не явится, - вдогонку крикнула она. – Небось, опять у своей Любки ошивается.
Сергей приостановился.
- А кто такая Любка? – поинтересовался он.
- Любка-то, - нервно хохотнула та. - Да есть тут одна… Лярва, короче, вот она кто. Такая страшилища, ночью увидишь - не проснёшься. И вдобавок ещё и без зубов. В ней только что и есть, так это задница. – И она расхохоталась каким-то сиплым надрывным смехом. – Прямо не задница, а целый жир-трест. Сама видела, моего-то раза в два будет пошире. Только мой придурок не за этим к ней таскается, а таскается он из-за выпивки. А зачем же ещё? Она кладовщицей на спиртзаводе, вот и…
Дальше Сергей её слушать не стал. Он уже спустился до первого этажа, когда услышал, как наверху хлопнула дверь. А до этого всё раздавался её голос.    
Выйдя во двор, Тверской шумно выдохнул и достал сигареты. Он уже поднёс было зажжённую спичку к сигарете, как вдруг из-за угла вывернул Петруха Вострецов собственной персоной. 
Расхристанный и страшно возбуждённый, он шёл, что-то бормоча себе под нос и одновременно размахивая руками. Неподвижные его глаза смотрели прямо перед собой. Жиденькое, потрёпанное его пальто было распахнуто и развевалось на ветру. Из-под пальто выглядывали серый подозрительного вида свитерок и мятые неопределённого цвета штаны. Серенькая, местами засаленная кепка была сдвинута на самый затылок. 
Он двигался вдоль дома по узенькой асфальтированной дорожке, поминутно спотыкаясь и пиная попадавшиеся под ноги щепки и камни. Сергея он поначалу даже не заметил. Он прошёл было мимо, однако, у самого подъездом  вдруг обернулся и застыл на месте.
- О! – Вскричал он. – Серый! Ты, что ли! – Осклабившись, он распахнул руки и пошёл к нему. Бросались в глаза отсутствие у него двух передних зубов и нездоровый цвет лица. – Ну, точно! – горланил он. - А я уж подумал, что померещилось!  Сергуха! Чёрт! – Он тискал Сергея за плечи, обдавая его целым букетом ароматов, от свежей водки, застарелой сивухи и до кислого запаха никотина.
Потом отступил назад и даже крякнул от восторга.
- Гляньте вы на него! О, да тебя, брат, не узнать, ну прямо футы-нуты! Откуда ты взялся? Значит, оттарабанил своё?    
- Как видишь, - сдержанно улыбнулся Тверской. – Два года, день в день.  Можно даже сказать, от звонка и до звонка.
Он был не столь восторженно настроен. И не только из-за жалкого вида приятеля. Просто события этого утра, видимо, притупили в нём всякую чувствительность. Да так, что даже встреча с Петрухой, с ближайшим свои дружком студенческой поры, не возбудила в нём особых эмоций.
- Ну, а ты-то как? – спросил он, улыбаясь.
- Я, - Петруха судорожно дёрнул плечом и невесело усмехнулся. - А что я?  Я… Я вот тоже… тоже, можно сказать, отслужил. – Он вдруг нахмурился и скосил глаза в сторону. – Только я, Серый, дембельнулся на год раньше. Нет, даже не на год, а чуть больше.
- Это, как? – не понял Тверской.
- А вот, так, - Петруха отвернулся и смачно высморкаться на газон. – Я ведь в Приморье служил. На Русском острове.
- И, что?
- Да ничего, - окончательно сник Петруха. – Служил, служил… и всё вроде бы нормально… даже лычку на погоны заработал…  а потом вдруг бац - и госпиталь. Короче, с язвой желудка загремел. Нет, ты прикинь, и это в двадцать-то два года. Прямо чертовщина, какая-то. Хотя… - малость подумав, прибавил он, - Хотя, ты же помнишь, как мы на гражданке квасили? Меня уже и тогда помаленьку прихватывало, только я помалкивал и не обращал внимания. Да и живот, обычно поболит, поболит, да и отпустит. А тут, сволочь, так вдруг скрутило…а я ещё как раз стоял в карауле... ну, думаю, всё. Думаю, отпрыгался, Пётр Константинович, пора спускать воду. Короче, провалялся я в госпитале больше двух месяцев. Потом комиссия, штамп в военном билете «не годен к строевой», билет в зубы и гуляй, Вася.  В общем, списали меня в чистую. Эх, чёрт! – Петруха вдруг всхлипнул и повесил голову…


Продолжение: http://proza.ru/2025/04/21/104