Текст N7

Великая Суббота в мире этом,
Весна, Божественных энергий ток…
Ты занят слушаньем и текстом,
В чём есть любовь, и смысл, и толк.

Начну с Четверга. Настроение было хорошее – открытие велосезона получилось рекордно удачным и приятным. После дневного сна, я опять взялся за козырёк, что над дверью сарая. Снял дряхлый рубероид, подгнившие доски, попилил их на дрова, отнёс в баню… И чувствую, всё – дальше дело не пойдёт: хороших досок в размер поблизости не нашлось, а лезть на чердак дома неохота. Думаю, подготовлю-ка я пока баню к завтрашней парке. Только я так подумал, слышу, калитка провизжала и хлопнула, смотрю, ко мне идёт человек. Молодой, красивый, статный, сильный – кровь с молоком, на голову выше меня. Сосед, Лёша, внук покойного Алексея Ивановича.
- Здорово!
- Здорово!
Рука крепкая, горячая, ребро шершавой ладони набито – боец. Улыбается.
- Ну, что, пойдём глухаря слушать?
- Пойдём. Во сколько?
- В 2:40.
- Не рано – это же ночь ещё?
- Путь не близкий… надо придти на место до того, как начнёт светать… птица осторожная, слышит и видит далеко…
- Что взять с собой?
- Ничего. Только фонарик. Да, сапоги резиновые надень.
- Там же сухо… я вчера ходил – иглишник трещит под ногами…
Он улыбнулся. Я всё понял.
- Вопросов больше нет.
- Ну, тогда до завтра.
- До завтра.

Пойти послушать глухаря мы договорились ещё осенью, на поминках его деда. Где-то в конце марта я поинтересовался:
- Когда идём глухаря слушать?
- Рано ещё – в апреле пойдём. Не торопись, я скажу.
И вот, он пришёл и сказал.

Небольшое, но важное отступление:
На часах 9:52. Живот тянет – еды просит. Сделал массаж, подышал через каждую ноздрю, по очереди, с задержкой. Полегчало. Но чаю хочется, и финики на ум лезут. Ничего удивительного – мозг работает. Заварил горького чаю: полынь, пижма, лист осины, лавровый лист и чага. Горечь жесточайшая. Люблю горечь, она бодрит. Наливаю в большую кружку этой заварки, добавляю клюквы и мёда, размешиваю, добавляю горячей (около 80 градусов) воды, по вкусу, заливаю в термос. Пью. Удовольствие неописуемое. Финики пока подождут.

Это внезапное предложение меня озадачило – я был настроен на другое времяпровождение – нужно копить силы к Пасхальному велопробегу, у меня на это всего два дня.
Ладно, думаю, не буду мучить себя, лягу пораньше. Съел запаренные сухофрукты (три черносливки, три  куражинки и один инжир) и лёг спать. Чисто по-детски – в 9:00.
Проснулся ровно в полночь, причём, не по зову мочевого пузыря. Будильник ставил на 2:10. Рановато, думаю. Попытался ещё поспать. Не получилось – сна ни в одном глазу. Вспомнил, настоящие автономы, которые вообще никогда не спят, по ночам занимаются спортом. До 2:30 наслаждался своей физкультурой. Выполнил все упражнения утреннего круга. Да, мысль промелькнула – не напрасно ли это, не поберечь ли силы для похода... Нет, удержаться не смог – слишком велико удовольствие.

2:30. Собираю походный рюкзачок: бинокль, термос с тепло-горячей водой, нож, и пенка для сидения. Спички, на всякий случай, всегда во внутреннем кармашке.

2:40. Выхожу на улицу, смотрю, его ещё нет. Уж не проспал ли? Подхожу к его дому, слышу шевеление. Калитка открылась. Идёт. На плече ружьё.
- Здорово!
- Здорово!
Улыбаюсь, показывая на ружьё:
- Шашлык будет?
- Нет, на всякий случай. Не убивать идём, но любоваться.

Включили фонарики, пошли. Подходим к речке, под ногами зачавкала вода. Местами на полголенища. Я улыбнулся себе – вот было бы лихо, если бы в берцах пошёл, как хотел.
Алексей идёт впереди. Я следом. Вдруг он останавливается, достаёт патроны, заряжает ружьё.
- Что-то увидел, почувствовал? – спрашиваю.
Улыбается:
- Ночью лес не такой, как днём…
- Точно – за каждой ёлкой мерещатся волки… Картечь, дробь, пуля?
- Дробь.
- Четвёртый номер?
- Ага. Как догадался?
- Интуиция.
Пытаюсь рассмотреть ружьё:
- Вертикалка… калибр 16?
- 12.
- Мой отчим заядлым охотником был. Меня частенько брал на охоту. Я помогал ему патроны заряжать. Гильзы были латунные… Ты тоже сам заряжаешь?
- Нет, покупаю – некогда возиться… Ты вот что, (перешёл на шёпот) свети только под ноги, по сторонам не надо, иначе распугаем тут всю дичь и получится просто прогулка… И фонарик у тебя слишком сильный…
- Это велосипедная фара. У меня другого нет.
- На. – достал из кармана ещё фонарик и протянул мне.
Предусмотрительный. Но тут же, признаётся в оплошности:
- Эх, манок забыл на рябчика…

У него ноги молодые, длинные, шаг широкий, идём ходко. Чувствую, организм работает в спортивном режиме, как на лыжной гонке, и едва поспеваю за ним. Жарко стало, расстегнул куртку, снял шапку. Спрашиваю шёпотом:
- Ты спортом занимаешься?
- Раньше да, теперь нет.
- Каким?
- Восточными единоборствами.
- Я так и понял. А лет тебе сколько? Помню когда я приехал и начал тут дом строить тебе было лет семнадцать… потом ты в армию ушёл…
- 36.
И шепчет ещё более приглушённо:
- Идём болотом, вода под ногами чавкает, голенища хлопают… ставь ногу не плошмя, а чуть на ребро – быстрее будет, и тише…
Иногда показывает чуть в сторону:
- Осторожно, здесь глубоко…
Под ногами, помимо воды, постоянно какие-то неровности, стопы гуляют ходуном в разные стороны, приходится держать равновесие – это дополнительное напряжение.

Я посмотрел на часы – идём уже сорок минут. Он время от времени останавливается, вслушивается.
- Лиса воет. Слышишь?
- Не слышу… совсем старый стал…
Потом услышал, наверное подошли ближе.

Светает. Идём уже больше часа. Он вдруг останавливается и еле слышным шёпотом что-то мне говорит. Я не слышу, подхожу ближе.
- Что?
- Пришли. Вот тут (очерчивает рукой пространный круг) его территория. Я зимой ходил, следы на снегу видел… Теперь так: метров тридцать осторожно идём, останавливаемся, слушаем… учти, ты его слышишь, грубо говоря, за сто метров, а он тебя за двести…

Стало совсем светло. Я достал бинокль. Со всех сторон доносится пение мелких птиц. Весна бушует вовсю. Но, увы, глухаря не слыхать. Лёша не может скрыть разочарование.
- Не пойму, в чём дело – он должен быть здесь… Может подстрелили?
- Вполне возможно, охота открылась.
И, как в подтверждение, раздались два далёких выстрела – дуплет называется.
- Эх, жаль манок забыл, а то бы сейчас рябчика посмотрели… он подлетает и садится прямо на дерево под которым ты сидишь… а бывает так: зовёшь рябчика, а на тебя заяц выбегает…

Небольшое, но важное отступление:
С утра зарядил дождечок. Сейчас, смотрю, солнышко светит. Пойду, позагораю во дворе, погуляю босыми ножками по свежей траве…
Гуляю, загораю, а то в кресле посижу, подремлю… Ощущение беззаботного детства…

- Слышишь, рябчик свистит?
- Нет, не слышу…
- Пронзительно так… как синица…
Похоже, он пытается развеять своё огорчение, что глухаря не встретили. Я пытаюсь его успокоить.
- Хорошо прогулялись. Когда ещё я так вот, по ночному лесу сподоблюсь… И такую компанию надо ещё поискать… Спасибо, тебе, Лёша за это приключение… А сам думаю, ведь ещё обратно столько же… а меня ноги уже не держат, бреду на автомате, как в бреду… или, как теперь модно говорить, в изменённом сознании…

К домам подошли в районе 6:30. Четыре часа интенсивной ходьбы по болотисто-колдобистому бездорожью. Как только ноги не попереломали…
Разделся, упал и сразу провалился. Проснувшись, затопил баню. Пока пар вызревал, слазил на чердак, напилил, нужных досок для козырька, пришил их саморезами к месту и пошёл париться.

Парение в бане – дело очень приятное, но тоже весьма изнурительное. Вообще, любой приятный процесс трудно остановить вовремя, поэтому слабости и немощи в моём организме прибавилось кратно.
Поужинал сухофруктами, добавив немного хлебушка, для сытости и умер в сон.

Итак, сегодня Великая Суббота, на часах 17:17. Вслушиваюсь в себя, всматриваюсь – пытаюсь понять, готов ли я к завтрашнему Пасхальному велопробегу. Финики уже съел, банан съел, пойду, съем яблоко и мандарин, сухофрукты перед ночным сном. А как уж там завтра будет, посмотрим – утро вечера мудренее. И, как Бог даст, в честь Праздника.