Серёжа

В шестой день Страстной недели, после Распятия, накануне Пасхи приснился мне друг детства Серёжа Антипин. Его давно уже нет в нашем земом мире...

Когда я его вдруг увидел, почему-то совсем  не удивился. Просто приехал в родной город и встретился с детством... Была радость в душе от этой встречи. На Серёже как-то хорошо сидел его обычный пиджак в крупную клетку бежевых оттенков и тёмные брюки. А чёрные начищенные ботинки и светлый воротник рубашки элегантно подчёркивали его внутреннюю упорядоченность. Аккуратная стрижка завершала немного непривычный для него образ...

В жизни он был не совсем таким.
В детстве мы играли в одной песочнице, жили в одном бараке, по соседству друг с другом – через стенку. Вместе ходили в один садик. Наши родители нас двоих отпускали вместе одних, без сопровождения. Он был здоровее меня физически, хотя и на год младше. Бежал впереди по снежным сугробам, наметённым за ночь, а я держался сзади за его длинный шарф и еле успевал переставлять ноги, чтобы не упасть по проторённой им борозде словно в оленьей упряжке. Снег из под него вылетал, как из-под танка! При этом он ещё и фырчал, и гудел, изображая вездеход...
В садике он меня часто выручал. За обеденным столом мы сидели вместе и, когда мне чего-то не хотелось есть, я ему предложу:
– Серёж, съешь за меня, мне уже не хочется.
И он с удовольствием съедал. Он ел всё подряд, как мясорубка. Я маме часто помогал крутить мясорубку. В неё уходило всё, что ни сунешь: и лук, и хлеб, и сало, и мясо... Вот так же и Серёжа. Мне он этим нравился. И он всегда за меня заступался, если в садике возникала конфликтная ситуация.
Наши родители работали вместе, в дорожно-строительной компании. Его отец, дядя Коля, худощавый, с длинным тонким носом, работал оператором асфальто-бетонного завода. А мама, тётя Женя, пышная курносая женщина, укатывала на большом железном катке этот асфальт, привезённый моим отцом на грузовике и расправленный на дороге специальным асфальтоукладчиком.
Это была большая строительная организация, в которой было много людей и дорожной техники и свои дома-бараки, и даже свой садик.

Когда началось время учёбы, он дважды оставался на второй год, комиссия признала Срёжу неспособным к обучению и перевела в спецшколу... Там основной упор делали на ручной труд. Он тогда мне показывал, какие они выпиливали вещи из дерева. Он их делал с душою...
В юности мы часто вдвоём ходили в лес. Зимой на лыжах – брали с собой термос, бутерброды, сидели у костра. В проявлениях природы мы находили что-то объединяющее нас. Сергей был добродушным человеком.

Потом жизнь нас разминула. Я уехал учиться. А когда приезжал в родной город, Сергей работал кем-то на автозаводе, кажется жестянщиком.
Я даже был у него в гостях. Он жил тогда с матерью. Отца уже не было...
А потом я услышал, что и мамы не стало. Он жил один. Стал очень серьёзным.
Больше мы не виделись...
Что с ним случилось, я не знаю.

И вот сегодня он встретил меня. С какой-то внутренней душевной радостью и внешней сдержанностью. Высокий, статный, с серьёзным выражением лица. Пожалуй, лет сорока. Поздоровались. Спрашиваю:
– Где ты сейчас?
Его серые глаза блеснули приветливым огоньком, он чуть заметно улыбнулся:
– В университете преподаю. Хочешь, заходи, познакомлю с классом, представлю тебя, как учителя рисования. Моим ученикам будет интересно...
– Пошли, – говорю и не верю своим ушам.
Иду следом за ним, как в детстве... Направляемся в нашу первую школу, где сами когда-то учились, а теперь здесь филиал Уфимского университета.
Входим в здание, оказалось, мы попали на перемену. По вестибюлю – студенты, какие-то дети, преподаватели... Сергей Николаевич уверенными шагами в снующей вверх-вниз толпе поднимается по главной лестнице на второй этаж и, оглядываясь, контролирует моё поспевание за ним... А я на миг отвлёкся на что-то под впечатлением школьной ностальгии и потерял его из виду.
Дальше сам поднимаюсь по лестнице, как в детство попал... и ищу его взглядом, вслушиваясь, чтобы в шуме переменной суеты расслышать его голос... На третьем этаже из открытой двери кабинета доносится баритон Серёжи. Вхожу, а там... дети! В университете!

Это его класс! Подготовительный, для одарённых детей! Ну и ну...
Как только я вошёл, дети хором:
– Здрас-твуй-те!..
Сергей Николаевич, как всегда, когда ему удаётся что-то особенное, чуть заметно встряхивает кистями рук от удовольствия и тут же интригует своих детей:
– У нас в гостях настоящий художник, преподаватель Юрий Яковлевич. Если пожелаете, он проведёт с вами урок!
– Ну как? – обращается он ко мне.

Я немного в шоке... С корабля на бал!
Я уже давно не преподавал и превратился в "ремесленника", который может только водить карандашом по бумаге, а при этом объяснять "теорию" не берусь...
– Юра, не трусь, – энергично и с доброй усмешкой, как в детстве хлопает меня по плечу Сергей Николаевич, как будто слышит мои мысли... Я еле устоял от его встряски и... проснулся.


Вот это поворот! Серёга, Серёжа – такой умный! Оказывается там, за границей бытия, земное образование не котируется... Но образование его души – на высшем уровне!


* На фото Сергей и я на окраине города. 1980 год. Нам 17 лет.