И с утра до вечера бродяжничать...

Когда Говорящий сверчок спросил Пиноккио, какое ремесло ему по душе, тот, не задумываясь, ответил:

- Есть, пить, спать, наслаждаться и с утра до вечера бродяжничать.

Да и кому бы не понравилось такое ремесло?! И чтобы к этому ко всему ещё и деньги лёгкие, такие, что сами на дереве растут. Вот и отправился тогда Пиноккио в Страну Дураков, чтобы закопать свои цехины на Поле Чудес…

На Площади чудес в Пизе свои деньги никто не закапывал – в кассу несли и обменивали на бумажки с буквами и цифрами, чтобы потом предъявить эти бумажки на входе в чудеса. А чудес было ровно четыре: Пизанский собор, баптистерий, кладбище Кампо-Санто и колокольная башня.

На билете время подъёма на башню указано, так что в очереди долго стоять не нужно. Перед нами родители с ребенком лет пяти. У родителей лица как из скальной породы высечены, а дитя – чистый ангел. Стоит и тихо так радуется, всё вверх поглядывает. И тут привратник на ангела коршуном: мал ещё ангел, возрастом не вышел. Детям нельзя! С детьми нельзя! Покиньте, пожалуйста, очередь. Мать ребёнка на руки подхватила и в сторону отошла, а он, когда понял, в чём дело, сразу в лице переменился, словно туча грозовая набежала, и такие полились слёзы горькие. Хорошо хоть, что у детей это ливни весенние – пронесутся, прокатятся и снова солнышко.

С малыми детьми на башню не зря не пускают. Лестница узенькая, поручней нет, подъём и спуск происходят одновременно и наклон почти сразу чувствуется. С собой не то что детей, даже дамские сумочки брать не разрешается, всё в камеру хранения сдавать надо.

Погода в тот день и внизу была ветреной, а уж наверху – тем более, и казалось, что это не башня, а судно накренилось набок и ветер вот-вот порвёт паруса. Хорошо хоть, что к тому времени дождь закончился, а то совсем бы неуютно было. Отклонение башни от вертикали – почти пять метров, и это очень хорошо чувствуется. На земле потом даже слегка покачивало.

Пизанская башня была у нас четвёртым, завершающим чудом, а до этого с небольшими перерывами шёл дождь, и мы в основном наслаждались чудесами под крышей: резной кафедрой и рельефными бронзовыми воротами собора Санта-Мария Ассунта, дивными каменными кружевами баптистерия Сан-Джованни и великолепными фресками Кампо-Санто, где в одну из капелл перенесена из собора «лампа Галилея», которая якобы помогла ему открыть закон колебания маятника.

Родившийся и проведший в Пизе свои юные годы, великий учёный, по сути, стал её почётным гражданином. Его именем названы музей науки, набережная и даже аэропорт, а на главной пешеходной улице города установлена его статуя – в одной руке земной шар, в другой телескоп, и взгляд, устремлённый вверх. Наша съёмная квартира находилась на четвертом этаже в доме напротив, и казалось, что Галилей смотрит прямо нам в окна.

За спиной Галилея – уютная площадь с деревьями в кадках. По вечерам здесь очень шумно, как, впрочем, и везде на этой улице, которая практически не засыпает, и потому во время вечерней прогулки показалось странным услышать пробивающиеся сквозь людской гомон и музыку звуки, похожие на стрекот кузнечика. Удивлённые, мы попытались определить источник этих звуков, прислушиваясь и приглядываясь. Возникло даже предположение, что это хитрый маркетинговый ход какого-то ресторатора – попытка завлечь к себе не только местной кухней, но и звуками тосканских лугов. Однако подтверждения этому мы так и не нашли.

На обратном пути я едва не наступила на какое-то крупное чёрное насекомое. Пригляделись – сверчок! Сидит на серой плитке тротуара, крылья сложены – не стрекочет.

- И что же ты, Говорящий сверчок, сказал Пиноккио, когда он назвал своё любимое ремесло?

– Что все, занимающиеся этим ремеслом, всегда кончают жизнь в больнице или в тюрьме, – сказал сверчок и ушёл с тротуара.

Что ж, послезавтра мы летим домой – будем с утра до вечера работать.

А потом опять с утра до вечера бродяжничать. 

И да хранит нас небо «от утренней росы и грабителей»!