Горе луковое

   В нашей семье скоро должен был родиться второй ребенок. Мне, шестилетней девочке, нравилась мысль, что наконец-то я не буду дома грустить в одиночестве, когда родители будут куда-нибудь уходить и запирать дверь квартиры на ключ. У меня появится брат или сестра, и мы станем делать все вместе: играть, есть, спать, купаться, баловаться. И наказания будем тоже делить пополам. Так я размышляла про себя и тихо улыбалась. Одно меня в этой истории не устраивало - маму слишком часто клали в больницу. Врачи говорили моему папе: "Вашей жене надо лечь на сохранение". Что такое "сохранение" и зачем оно нужно, мне никто не объяснял. Одно я знала точно: некоторое время мы поживем без мамы.
   Кстати, папа никогда не боялся "оставаться главным по хозяйству". Он рос в многодетной семье, где старшие ребятишки были приучены ухаживать за младшими. Если надо, мог и порядок в доме навести, и постирать, и поесть сготовить. Нет, папа не боялся возлагаемой на него ответственности. Пугалась я, потому что отцу нравилось варить супы, в которые он вечно добавлял в качестве заправки пережаренный (порой слишком) репчатый лук. Признаться, от первого блюда в отцовской "интепретации" меня воротило. Я подолгу сидела над тарелкой, выбирая из нее подгоревшие "ленточки" лука и мечтая втихаря избавиться от супа. Два раза мне удалось вылить остатки еды в раковину на кухне, но отец что-то заподозрил. Во время третьей попытки он застал меня за этим занятием и серьезно отругал. Я, конечно, тогда повинилась и пообещала больше так не делать. Полагала, что маму вот-вот выпишут и все вернется на круги своя. Не вышло. Но я придумала новый метод избавления от супа. Сейчас расскажу.
    Когда батя в обед налил мне полную миску супа, я притворилась, что в восторге от первого.
    - Неужели угодил? - с сомнением в голосе спросил он меня.
    - Да, - для пущей убедительности я еще головой кивнула утвердительно.
    - Ну, так наваливайся давай на супешник. Что не ешь-то?
    - Жду, когда суп немного остынет, - заверила я отца.
    - Ладно, пойду пока пивка с мужиками выпью. А ты, как съешь все, тарелку помой, - сказал он перед самым выходом из дома.
    Пивбар, куда направился мой папа, располагался через дорогу от ровных рядов жилых домов. Из широких полуовальных окон питейного заведения открывался отличный вид на фасад нашей пятиэтажки. Я этого не учла, когда забиралась в кухне на подоконник и выливала вниз через открытую форточку содержимое своей тарелки. Со второго этажа.
    Быстро провернув задуманное, я спустилась на пол, метнулась к раковине, помыла тарелку и собиралась уже поставить ее на сушку, но тут в дверях нарисовался папа.
    - Браво, браво, дочь! - весело, как казалось, захлопал он в ладоши. - Ты актриса от природы. Разыграла все, как по нотам.
    Я обомлела от того, что мой секретный способ избавления от супа выплыл наружу. А отец продолжал меня подначивать:
    - Ты не всю округу собрала? А что так? Надо было и людей, и животных позвать на бесплатный обед. Может, кастрюлю целиком отдашь страждущим?
    - И совсем не смешно. Папа, хватит! - умоляла я его. А он стыдил меня, говорил, что мне не жаль его времени, сил, а также продуктов, потраченных на приготовление супа. В качестве наказания он отправил меня в угол. Я стояла в нем до тех пор, пока сам отец  не сдался и не выпустил меня.
    На следующий день врачи выписали маму из больницы, и она вернулась домой. Для меня это было настоящим счастьем. И не могу не похвастаться! Я все-таки нашла наиболее подходящий способ утилизации папиного варева, который мне еще не раз пригодится. Это унитаз. Он поглощал буквально все, что я в него сбрасывала, и заботливо смывал следы моих "преступлений".