Освобождение. Бытовая версия

Все имена и события в тексте являются вымышленными. Автор не несет никакой ответственности за возможные случайные совпадения имен, портретов, названий учреждений и населенных пунктов, а также какие-либо иные случаи непредсказуемого проникновения чистого вымысла в реальность.

1.

Кемпинг под Серпуховом, ставший в дни летних каникул отличным прибежищем для молодых шахматистов, встретил рассвет томной летней духотой. Воздух был густым от запаха хвои и подгоревшей каши из соседнего домика, где кто-то неудачно пытался позавтракать на походной горелке. Ветер шевелил занавески в окнах двухэтажных домиков, а где-то вдалеке лениво переругивались голуби, будто споря, кому достанется крошка от вчерашнего бутерброда. 

Талантливый молодой мастер Рудик Мкртчян, недавно разменявший третий десяток лет, большой любитель рискованных экспериментов, лежал на продавленном матрасе и смотрел в потолок. Его чёрные растрёпанные волосы торчали в разные стороны, как после удара током, а в глазах бродил тот самый озорной огонёк, который обычно предвещал нечто между гениальным и идиотским. 

— Ну и скучища… — пробормотал он, потягиваясь. 

Турнирный день начинался только после обеда, а до этого — бесконечные часы ожидания, болтовни с друзьями и попыток убить время. Но Рудик ненавидел безделье. Его мозг требовал адреналина, а тело — необычных ощущений. 

И тут ему в голову пришла мысль о пылесосе. 

Вот и в это утро обычный предмет бытовой техники «Ракета», старый, видавший виды, стоял в углу коридора кемпинга, прислонённый к стене рядом с ведром и шваброй. Уборщица, тётка Даша, уже закончила утренний обход и ушла курить за здание. Пылесос манил Рудика своей загадочностью: «А что, если…?»

Он подождал, пока сосед по комнате — Никита Афонин — уйдёт на утреннюю пробежку (Никита, фанат ЗОЖ, даже на турнирах не пропускал тренировки), и крадучись выбрался из номера. Коридор кемпинга пах старым линолеумом и хлоркой. Где-то вдалеке стучала дверь, кто-то смеялся — но пока не было ни души. 
Он оглянулся, убедился, что коридор пуст, и быстрым, почти молниеносным движением — раз! — схватил пылесос за ручку. Аппарат оказался на удивление лёгким, словно ждал этого момента. 

«Ну, дружок, сейчас мы с тобой поэкспериментируем…», усмехнулся Рудик, озираясь по сторонам. 

Вернувшись в номер, он с любопытством осмотрел агрегат. Пластик был поцарапан, шнур слегка потрёпан, но мотор, судя по звуку, работал исправно. Рудик открутил насадку, оставив голую металлическую трубку. 

«Интересно, а выдержит ли?..»

Он уже слышал истории про подобные «эксперименты», но всегда считал их байками. Однако сейчас, в этом душном предтурнирном затишье, ему вдруг страшно захотелось проверить. 

Осторожно расстегнув шорты, он примерился, задумался на секунду - А вдруг засосёт намертво? - но тут же отмахнулся от сомнений — ведь если другие, по их рассказам, смогли, то и он справится! 

— Поехали… 

Он включил пылесос в розетку. 

Мотор взревел, как маленький реактивный двигатель, и Рудик едва успел подумать «Охренеть, какая мощь!», как его член резко втянуло внутрь трубы с характерным «чпоком». 

— А-а-а-а! — вырвалось у него не столько от боли, сколько от шока. 

Он тут же выдернул вилку из розетки, но было поздно — пылесос не отпускал. 

Рудик замер, осознавая весь идиотизм ситуации. 

— Ну бля… 

За окном щебетали воробьи, где-то вдалеке смеялись его друзья, а он сидел на кровати с пылесосом между ног, понимая, что теперь ему срочно нужна помощь. 

Но как объяснить это Никите, Володе и Кириллу?.. 

2.

Ветерок шевелил занавеску, впуская внутрь запах нагретой солнцем хвои и пыльной дороги. На подоконнике валялась пустая банка энергетика — вчерашний «трофей» после ночного анализа шахматных партий. 

Дверь номера резко распахнулась, и Никита Афонин ворвался внутрь, запыхавшийся, с каплями пота на лбу. Его спортивные штаны слегка запылились по низу — видимо, срезал путь через грунтовку. 

— Фух, жара! — выдохнул он, с ходу срывая футболку и швыряя её в угол. 

Никита — человек привычки. Утренняя пробежка, холодный душ, протеиновый коктейль — и только потом он готов к общению. Но сегодня что-то было не так. 

Рудика не было на месте. 

Афонин резко выпрямился, оглядел номер. На столе лежала открученная насадка от пылесоса. На полу — следы пыли, будто кто-то торопился. 

— Рудик! — рявкнул он, хотя знал, что тот не ответит. 

В этот момент раздался тихий стон из ванной.

***

Дверь ванной была приоткрыта. Пар от недавно включённого душа клубился в воздухе, но самого Рудика не было видно — только его ноги, торчавшие из-за занавески. 

— Ты чего там делаешь? — нахмурился Афонин. 

— Э… медитирую... — доносится приглушённый голос. 

— С пылесосом? 

Пауза. 

— Это… не все так просто... 

Афонин закатил глаза и одним движением отодвинул занавеску. 

Картина, которая предстала перед ним, была достойна кисти художника-сюрреалиста. 

Рудик сидел на краю ванной, бледный, с вытаращенными глазами. В руках он держал выключенный пылесос, а его член намертво застрял в металлической трубе агрегата. 

— Ну, привет… — слабо улыбнулся Рудик. 

Афонин молчал. Потом медленно провел рукой по лицу, будто стирая эту картинку из памяти. Не помогло.

— Ты… — он сделал паузу, подбирая слова. — Ты реально… засунул его… в пылесос?

— Ну, технически, это он меня засосал… 

Афонин закрыл глаза.

За окном где-то кричала Дарья Ивановна, ругаясь на пропажу инвентаря.

Рудик побледнел ещё сильнее.

***

Пар от горячей воды застилал зеркало, превращая отражения в размытые пятна. Рудик сидел на краю ванны, склонившись над злополучным пылесосом, как средневековый алхимик, изучавший неудавшийся эксперимент. Его пальцы нервно постукивали по пластиковому корпусу «Ракеты», будто пытаясь найти потайной рычаг, который освободит его из пылесосного плена. 

— Ну, и какого чёрта ты вообще это сделал? — Афонин скрестил руки на груди, всем видом показывая, что сегодняшний рекорд на пробежке меркнет перед идиотизмом происходящего. 

— Ну… — Рудик замялся, покраснев. — Я читал на форуме, что вакуум усиливает ощущения… 

— На каком ещё форуме?! — Никита зажмурился, представляя, как где-то в интернете сидят такие же гении и обсуждают «бытовые лайфхаки». — Ты вообще понимаешь, что у нас через два часа очередной тур?

Рудик потупился. Шахматы. Он совсем забыл про них в порыве страсти. В голове мелькнула мысль, что теперь его выступление в Серпухове может закончиться досрочно из-за новости в стиле «Перспективный молодой шахматист выбыл из турнира из-за инцидента с пылесосом». 

— Ладно, будем решать, — Афонин вздохнул и достал телефон. — Щас вызову Сахару и Дубленкина. 

— Только без подробностей! — зашипел Рудик. — Скажи, что… что у меня сломался унитаз! 

— Да, конечно. Они сразу поверят, что я срочно созываю всех из-за сантехники, — Никита уже набирал номер, едва сдерживая сарказм. 

Афонин, не отрываясь от телефона, на всякий случай шагнул к двери и щёлкнул замком. 

— Сахар, срочно в номер к нам. Киря, ты тоже. Без вопросов. 

Повесив трубку, он обернулся к Рудику: 

— Держись, брат. Сейчас прибудет подмога.

***

Пар от горячей воды постепенно рассеивался, обнажая во всей красе трагикомичность ситуации. Рудик сидел, скрючившись на краю ванны, напоминая античную статую "Человек, познавший вакуум". Его пальцы нервно перебирали резиновый уплотнитель на трубе пылесоса, будто пытаясь найти потайной механизм освобождения.

Афонин, уперев руки в боки, медленно покачивал головой:
— Ну ты даёшь, Мкртчян. Вчера — гамбит Фрома, сегодня — гамбит пылесоса. Логично.

Тут же раздался резкий стук в дверь номера. Донесся бодрый голос Сахарова:
— Афоня! Ты там с кем разговариваешь? Мы пришли.

Никита бросил взгляд на Рудика, который вдруг сделал испуганные глаза оленя перед фарами и судорожно прикрыл полотенцем компрометирующую часть тела.

— Заходи! — крикнул Афонин. — Только... э... приготовься.

Дверь распахнулась, и в номер ввалился Владимир Сахаров — плотный блондин с вечно веселым выражением лица. За ним семенил Кирилл Дубленкин, щурясь без своих очков - его оторвали от игры в онлайн-казино.

— Ну и где у тебя сломанный... — начал Сахаров, но замолк, увидев картину в ванной. Его лицо прошло все стадии принятия неизбежного: от отрицания до смирения.

Дубленкин, нащупав очки на голове, водрузил их на нос и ахнул:
— Бля... — Это было самое осмысленное, что он смог выдать в первые секунды.

Сахаров первым пришёл в себя:
— Ладно. Варианты? — спросил он деловым тоном, будто обсуждал не спасение члена из пылесоса, а выбор защиты в трудной шахматной позиции.

— Масло! — выпалил Дубленкин.
— Что? — хором отозвались остальные.
— Ну... смазать... — замялся он, краснея.

Афонин схватился за голову:
— Господи, да вы все... — Он сделал глубокий вдох. — Ладно. Сахаров, беги в хозмаг за инструментами. Дубленкин — гугли решение. Я... — он бросил взгляд на Рудика, — я останусь тут на всякий случай.

Рудик, который последние минуты молча наблюдал за этим совещанием, вдруг оживился:
— А турнир? У нас в запасе меньше двух часов!

В комнате воцарилась тишина. Даже кузнечики за окном будто притихли. Четыре пары глаз уставились на часы, затем друг на друга, потом на пылесос.

— Бля... — на этот раз хором выдохнули все четверо.

***

Спустя 10 минут Сахаров ворвался в комнату, красный от быстрого бега, с ножовкой по металлу в руках. На его футболке виднелись свежие следы паутины – явно лазил в каком-то заброшенном сарайчике.

— Нашёл! — торжествующе объявил он, размахивая инструментом. — В подсобке у сторожа целый арсенал!

Рудик, который за это время успел перейти в комнату на кровать, уныло посмотрел на ножовку:

— И... И что, ей прямо... там... возле... — он не смог договорить, лишь выразительно покрутил глазами.

Афонин, взяв инструмент, профессионально провёл пальцем по зубьям:
— Нормальная пила. Дубленкин, держи его за плечи. Сахаров, фиксируй пылесос. Рудик... ну, ты и сам понял.

Когда первый зубчик ножовки коснулся металла, Рудик дёрнулся так, что чуть не сбросил Дубленкина:
— Осторожнее! Там же миллиметры! — завопил он, хотя до критических зон оставалось добрых пять сантиметров.

— Да расслабься ты! — проворчал Сахаров, с силой прижимая пылесос к полу. — Хуже уже не будет.

После трёх движений ножовки стало ясно – будет. Металл оказался крепче, чем казалось. Пила шла туго, каждые два-три движения застревая.

— Бля... — сквозь зубы выругался Афонин, выдирая застрявшее лезвие. — Это же советский металл! Тут сплав стали с танталом, похоже.

На трубе красовался жалкий полумиллиметровый пропил. Рудик, покрывшийся испариной, уныло констатировал:
— С такой скоростью мы закончим к следующему турниру. В следующем году.

Дубленкин, всё это время молча наблюдавший за процессом, вдруг оживился:
— Подождите!
Он сбегал в свой номер и принес гель для душа.
- Какая-никакая, но смазка. Легче будет работать.

Трое остальных посмотрели на него с явным уважением. Даже Рудик на секунду воспрял духом.

После нанесения геля процесс пошёл чуть веселее, но ненамного. Через пять минут напряжённой работы глубина пропила достигла целого миллиметра.

— Всё, — Афонин швырнул ножовку в угол. — Это бесполезно. Нужна «болгарка».
— Ты уверен, что это сработает? — Мкртчян нервно покусывал губу, представляя, как электроинструмент в миллиметрах от его достоинства высекает искры.
- А как Рудик сможет сыграть сегодняшнюю партию? — невинно поинтересовался Сахаров. — Не пойдет же он в турнирный зал с этим… - он указал на пылесос, - между ног?

***

Тяжелое молчание повисло в воздухе, нарушаемое только нервным постукиванием Дубленкина по крышке ноутбука. Внезапно его лицо озарилось вдохновением.
— У меня есть идея, — произнес он, снимая очки и драматично протирая линзы. — Но она... не совсем легальная.
— Выкладывай, — вздохнул Афонин, осознавая, что в их ситуации "не совсем легальная" — это уже норма.
— Я могу сделать справку о том, что у Рудика подозрение на грипп. Тогда партию можно будет провести здесь, в номере.
— Грипп? Летом? — фыркнул Сахаров.
— А что, бывает! — оживился Дубленкин. — Особенно после этих... ну... резких перепадов температуры. — Он многозначительно посмотрел на пылесос.
Рудик, до этого похожий на статую страдания, вдруг оживился:
— Ты гений! Но как я сыграю партию?
Сахаров вдруг хитро улыбнулся:
— А давай ты сыграешь из номера. Я - твой соперник — быстренько соглашаюсь на ничью, и мы продолжим твое освобождение.
— Но арбитр же должен...
— Помощника арбитра мы приведем сюда, — перебил Дубленкин. — Накроем... э... компрометирующую часть пледом, скажем, что ты простужен и не хочешь заражать других, - он уже открыл программу «Photoshop», — я сделаю копию бланка поликлиники. У них там печать размазанная всегда. Никто ничего и не поймет.
Афонин встал, хрустнув костяшками пальцев:
— Ладно, я бегу за «болгаркой». Вы тут... — он обвёл взглядом компанию, — делайте что хотите. Только чтобы к моему возвращению не пришлось вызывать скорую.

***

Никита нервно переминался с ноги на ногу, поглядывая на часы. «До начала тура — час двадцать», отметил он. Автобус №27, который должен был доставить его до хозмага, опаздывал уже на десять минут. 
— Ну давай же... — бормотал он, сжимая в кармане купюры. 
Наконец, старый «ПАЗик» с скрипом подкатил к остановке. Афонин втиснулся внутрь, протискиваясь мимо бабок с авоськами. В салоне пахло бензином и дешёвым табаком. 
10 минут тряски по разбитой дороге — и он на месте. 
В магазине пахло металлом, краской и чем-то едким, от чего щипало в носу. За прилавком сидел бородатый мужик лет пятидесяти, увлечённо ковырявшийся в телефоне. 

— Мне болгарку напрокат. И ножницы по металлу. — Афонин постучал пальцами по стеклянной витрине.  Он решил быть во всеоружии при «разборках» с пылесосом.
Продавец лениво поднял глаза: 
— «Болгарка» есть. Ножниц нет. 
— Как нет?! — Афонин чуть не подпрыгнул. — Это же хозмаг! 
-  Ну так и что? — продавец пожал плечами. — Разбирают быстро. Садоводы, дачники...
Никита сжал кулаки. «Рудик там, с пылесосом на причинном месте, а тут — «садоводы скупили»».
— А когда будут? 
— Кто знает. Может, завтра. Может, через неделю. 
- Блин... — Афонин провёл рукой по лицу. — Ладно, «болгарку» беру. А ножницы... можно заказать?
Продавец оживился: 
— Можно. У нас налажена доставка. Часа через три привезут. 
Афонин скривился, но достал телефон. 
— Ладно, оформляйте заказ. И «болгарку» давайте. 
Пока продавец копался в бумагах, Афонин быстро отписал Кириллу: 
«Ножниц нет. Заказал, но будут только часа через три. Пока беру «болгарку». Рудик пусть держится.» 
Он сгрёб болгарку, сунул в пакет и бросился к выходу. 
Остался 1 час до тура. 

***

Афонин влетел в комнату, запыхавшийся, с пакетом в руке. Его футболка прилипла к спине от пота, а в глазах читалось дикое сочетание надежды и ужаса. 
— Вот, держите вашу «болгарку»! — он швырнул пакет на кровать, откуда выкатился внушительных размеров инструмент. 
Рудик, все еще прикованный к пылесосу, посмотрел на «болгарку», потом на Афонина, потом снова на «болгарку». 
- Это… это же… промышленный вариант?! — его голос дрогнул. 
— Ну да, других не было! — Афонин вытер лоб. — Но есть хорошая новость: у нее регулировка оборотов!
— О боже, она же мне все отпилит! — Рудик зажмурился, представляя, как искры летят во все стороны, а его участь решает трясущаяся рука Владимира. 
Сахаров, уже изучавший инструмент, задумчиво покрутил диск: 
— Ну, если аккуратно… 
— Нет, нет, нет! — Рудик замахал руками. — Давайте сначала попробуем варианты Дубленкина! 
Кирилл, сидевший с ноутбуком на коленях, поднял голову: 
- Я нашел три способа. Первый — лед. Второй — мыло. Третий — масло. 
— Лед?! — ошалело переспросил Мкртчян. 
— Ну да, холод сужает… э… ткани, и, возможно, труба снимется. 
Афонин покачал головой: 
— Все это не то. Здесь нужны радикальные меры. 
Тут раздался стук в дверь. 
Все замерли. 
— Кто это? — прошептал Рудик. 
— Наверное, помощник арбитра… — пробормотал Дубленкин.  - я же предупредил судейскую коллегию, что партия Рудика из-за его гриппа и согласия обоих соперников может пройти в номере коттеджа.
— Твою мать! — Мкртчян рванул плед и накрыл им себя и злополучный пылесос. — Никита, открывай, а ты, Кирилл, вставай так, чтобы закрыть меня! 
Афонин, собрав остатки самообладания, направился к двери. 
За дверью стоял помощник арбитра — молодой парень из местных, в очках, с блокнотом в руках. 
— Здравствуйте, я по поводу партии Мкртчян-Сахаров. Говорят, она будет здесь? 
— Да, да! — Афонин широко улыбнулся. — Рудик, э… немного приболел. Не хочет никого заражать. Поэтому играем тут. С согласия… обоих шахматистов.

Помощник арбитра кивнул, но его взгляд скользнул за спину Афонина, где Дубленкин неестественно выгибался, прикрывая Рудика, а из-под пледа торчало что-то металлическое. 
— У вас тут всё в порядке? 
— Абсолютно! — Сахаров резко шагнул вперед, перекрывая обзор. — Проходите, садитесь. Соперники уже готовы.
Рудик, бледный, но кое-как придвинувшись к столику, на котором была уже расстелена шахматная доска с фигурами, кивнул: 
— Я готов к игре.
Помощник арбитра сел на стул неподалеку, но его подозрения явно не рассеялись. Его взгляд скользил по комнате, где на полу валялись обрывки скотча, на столе стояла чашка с растаявшим льдом.  Из-под кровати торчал провод от «болгарки», которую Афонин в спешке засунул туда, чтобы не пугать гостя. 
Рудик сидел, скрючившись, его левый глаз немного дёргался от напряжения. Он постоянно кашлял, изображая заболевание. Сахаров, напротив, изображал сосредоточенность, но его взгляд регулярно скользил к спрятанному под пледом пылесосу. 
Дубленкин ушел на тур играть свою партию, Афонин, будучи свободным от игры, отправился в свой номер, готовясь поработать с «болгаркой».

3.

Ходы соперники делали быстро.  В испанской партии Рудик с Владимиром применили известный ничейный вариант, чтобы побыстрее освободиться.
Помощник тем временем рассматривал бумагу, щурясь на печать. 
Сахаров, взглянув на Рудика, произнес:
— Предлагаю ничью. 
— Да! — Рудик чуть не подпрыгнул, но труба звякнула о край кровати, и он застыл, бледнея. 
Парень приподнял бровь, но оформил результат. 
Как только дверь закрылась за помощником арбитра, в комнате повисла тишина. 
Владимир вызвал Никиту.
— Ну что… — Афонин достал «болгарку». — Кто-то должен это сделать. Рудик, садись на пол. Володя, держи его за ноги.
Рудик, бледный, но смиренно покорный, опустился на расстеленное полотенце  - чтобы искры не прожгли линолеум. Его руки судорожно вцепились в края, пальцы побелели от напряжения.
— Только… только аккуратно, ладно? — голос его дрожал.
— Да расслабься, — Сахаров ухмыльнулся, удерживая друга за лодыжки. — Я же тебя не за ногу держу.
Болгарка заурчала.
Первый рез.
Искры брызнули во все стороны, осыпая пол золотистыми брызгами. Рудик зажмурился, но любопытство пересилило страх — он приоткрыл один глаз, наблюдая, как диск вгрызается в металл.
— Не дыши! — рявкнул Афонин, стараясь вести рез ровно.
Запах горелого металла заполнил комнату. Дымок потянулся к потолку, смешиваясь с ароматом хвои из открытого окна.
Щелк.
— Готово! — Афонин выключил инструмент.
Рудик осторожно приподнялся, осматривая себя.
Теперь вместо всей трубы пылесоса на нём красовался аккуратный металлический цилиндр длиной с палец.
— Ну… хоть не весь пылесос, — вздохнул он.
— Теперь ты как терминатор, — фыркнул Сахаров. — Только… ну, в другом месте.
— Так! Теперь смазка! — Афонин схватил бутылочку лосьона, захваченную из своего номера. — Должно помочь.
Рудик посмотрел на лосьон, потом на цилиндр, потом на друзей.
— Вы издеваетесь?
— Нет, — Афонин вытер пот со лба. — Но если это не сработает, остаётся только ждать ножниц.

***

Комната напоминала поле странной битвы: на полу блестели лужицы лосьона, искорёженный металлический цилиндр лежал рядом с «болгаркой», а в углу грустно стоял покалеченный пылесос — теперь уже без трубы. 
Рудик сидел на кровати, сжимая в руках бутылку лосьона. Которую принес ему в помощь Афонин. 
— Ну, попробуем ещё раз... — он сжал зубы и полил лосьоном металл. 
Сахаров, стоя на коленях перед ним, ухватился за край цилиндра и потянул. 
— Держись! 
— Ааа! — Рудик зажмурился. — Не помогает! 
— Может, мыло? — закончивший свою партию и пришедший к друзьям Дубленкин протянул кусок хозяйственного мыла. 
— Да это уже не поможет! — Рудик с досадой отшвырнул мыло, которое шлёпнулось в лужу лосьона. 
В этот момент раздался стук в дверь.
Все замерли. 
— Курьер! — донёсся голос из-за двери. — Заказ "Ножницы по металлу"! 
— Слава богу! — Афонин рванул к двери, по пути поскользнувшись, но удержав равновесие. 
Через минуту он вернулся, торжественно протягивая коробку. 
— Ну что, Рудик, последний аккорд? 
Рудик кивнул, но в глазах его читался страх. 
— Только... аккуратно... 
Сахаров взял ножницы — массивные, с синими ручками, явно рассчитанные на что-то более серьёзное, чем тонкий металл. 
— Вот здесь разрежем вдоль, — сказал он, примериваясь. 
— Ты уверен, что это безопасно? — Дубленкин поправил очки, всматриваясь в процесс. 
— Нет.
Рудик закрыл глаза. 
Металл заскрипел под лезвиями. 
Раздался резкий щелчок — и цилиндр раскрылся, как консервная банка. 
— Ура! — друзья хором взревели. 

Рудик осторожно приподнялся, осматривая освобождённое достоинство. 
— Живой? — поинтересовался Афонин. 
— Вроде да... — Рудик потрогал кожу. — Но я, наверное, никогда больше не смогу смотреть на пылесосы.
— Штаны тогда надевай, — добавил Сахаров, поднимая с пола пешку, закатившуюся под кровать. 
Мкртчян побежал в туалет, избавляясь от излишков жидкости в своем организме, накопившейся за несколько часов пленения его гениталий. С наслаждением справив нужду, он предложил друзьям отметить его «освобождение».

***

Через час вся компания, за исключением Афонина, решившего побриться и принять душ перед приездом жены Марии, которая обещала ему привезти «свежих фруктов», сидела за столиком в ближайшем кафе. 
— Ну, за освобождение! — Сахаров поднял бокал пива. 
— За освобождение! — все чокнулись. 
Рудик пил водку, запивая ее апельсиновым соком — после пережитого он хотел снять стресс. 
— Кстати, а где Никита? — поинтересовался Дубленкин. 
— Решил помыться перед приездом жены, — усмехнулся Сахаров. — Он думает, что если побреется и будет пахнуть гелем для душа, она поверит, что он не куролесит с женщинами, а занимается исключительно шахматами. 
— А так она не поверит? — Рудик нахмурился. 
— Ну... ты же знаешь, какая она подозрительная.
Все задумались. 
— Ладно, за свободную жизнь во всех смыслах! — Дубленкин снова поднял бокал. 
— За свободную жизнь... — все вздохнули.

4.

Афонин стоял под душем, старательно намыливаясь дорогим гелем, который супруга Мария подарила ему на день рождения. 
В этот момент вода внезапно закончилась. 
— Что?! 
Никита дёрнул кран — ни капли. 
— Да ё-моё…
Раздалась мелодия на смартфоне. Мкртчян сообщил, что они уже на пути домой, в кемпинг.
— Блин...
Безрезультатно прождав под душем еще несколько минут, услышав шаги по коридору, Афонин осторожно вышел, стараясь не поскользнуться, и направился к двери, чтобы узнать причины отключения воды. 
Однако открыв дверь номера, он никого не обнаружил.
- Рудик!? — воскликнул он, увидев фигуру в конце коридора.
Никто не откликнулся. Никита повернулся, чтобы вернуться в свой номер, но схватившись мыльной рукой за ручку двери, потерял равновесие и поехал ногами в коридор. В этот момент перед его носом с грохотом захлопнулась дверь от сквозняка.
Он дёрнул ручку — защелкнулся автоматический замок.   
— Вот же чёрт! 
Где-то в коридоре снова послышались шаги и голоса.  Как оказалось, Рудик с друзьями встретили у дверей кемпинга Марию, приехавшую электричкой и протопавшую пешком остаток пути.
— ...Да он просто идиот! — это звенел возмущённый голос девушки.
— Ну, может, там объяснение есть... — неуверенно отвечал Кирилл.
Шаги приближались. 
Афонин метнулся к черной лестнице — заперто. К окну — показалось слишком высоко. И тогда его взгляд упал на дверь подсобки. 
— Твою мать...
Но выбора не было. 
Тесное помещение пахло хлоркой и пылью. На полке валялись тряпки, а на полу — злополучный пылесос, который Афонин сюда же и закинул после "операции". 
Он закрыл за собой дверь и прижался к стене, стараясь не дышать. 
Дверь номера открылась — у Рудика был ключ. 
— Где он? — Мария оглядела комнату.
— Может, в душе? — предположил Сахаров. 
— А дверь зачем закрыл?! 
Афонин зажмурился. "Господи, только не сейчас..." 
— О! — Дубленкин поднял с пола мокрое полотенце. — Он точно где-то здесь. Вот чьи-то мокрые следы.
Они всей компанией подошли к подсобке. 
Афонин затаил дыхание. 
- Следы ведут сюда! — пробормотал Дубленкин.
- Никита, ты здесь? — постучал в дверь подсобки Сахаров.
— Да, - коротко выговорил Афонин.
- Зачем ты там закрылся? — удивился Кирилл.
- Что он там делает? — сразу разволновалась Мария.
- Чего ты не выходишь? — спросил Владимир.
— Почему он не выходит? — голос Марии зазвенел, как натянутая струна. — Он там… с женщиной?!
- Да не… - отозвался муж.
- Ага… Он там с мужчиной… Я всегда подозревала это… - глубокомысленно произнесла Мария.
- Дура! — донесся приглушенный голос Никиты.
- Да один он там! — успокаивающе махнул ей рукой Рудик. — Один, говорю вам!
- Он там... один. — пробормотала Мария, - он что, в детство впал?! Выходи! — она резко постучала в дверь. 
Тишина. 
— Выходи же! — Мария забила ногой в дверь.
Афонин, понимая, что скрываться бессмысленно, глубоко вздохнул и пихнул дверь от себя. Та открылась. 

Перед Марией предстала сюрреалистическая картина: ее муж, голый, мокрый, с пеной в волосах. Рядом стоял пылесос, с аккуратно отпиленной наполовину трубой, который ее супруг неумело отодвигал ногой назад, к стене.
— Я... я могу объяснить, — начал Афонин. 
Мария медленно перевела взгляд с мужа на пылесос, затем снова на мужа. Её лицо исказилось в гримасе отвращения. 
— Вот оно что... — её голос дрожал. — Ты... ты затеваешь с пылесосом?! 
— Нет! Это не то, что ты думаешь! — приложил руку к груди Никита. 
— Я думаю, что ты извращенец!   
Раздалась звонкая пощёчина. 
Афонин схватился за щёку. Мария, не сказав больше ни слова, швырнула под ноги мужу пакет с купленными для него фруктами; бананы вывалились и комично покатились по полу. 
— Я уезжаю. И даже не надейся, что я отвечу на твои звонки. 
Она развернулась и вышла, хлопнув дверью так, что с полки в комнате Рудика и Никиты свалился фотоаппарат Мкртчяна. 
Наступило молчание.
Сахаров первым нарушил его: 
— Ну... хоть бананы остались. 
Афонин опустился на корточки, подбирая фрукты. 
— Заткнись, Володя. 
Через несколько минут за окном завелся мотор такси, увозившего Марию прочь от этой странной сцены. 

Эпилог

Кемпинг, утро следующего дня. 
Солнце вставало лениво, разливая по деревянным домикам золотистый свет, который почему-то казался особенно насмешливым после вчерашних событий. Воздух пах хвоей, кофе и… легким отголоском горелого металла — видимо, воспоминания о болгарке въелись не только в психику участников, но и в стены. 
Афонин сидел на крыльце своего домика, опустошенный, с кружкой кофе в руках, которая, судя по его кислой мине, была заварена слишком крепко и без сахара. Его обычно аккуратная стрижка торчала в разные стороны, а под глазами красовались фиолетовые мешки — очевидно, ночь прошла в безуспешных попытках дозвониться до Марии. 
Рудик, напротив, выглядел неожиданно свежим. Он вышел из своего номера в чистой футболке, подтянутых шортах и даже с какой-то подозрительной бодростью в глазах. 
— Ну что, как самочувствие? — он хлопнул Афонина по плечу, отчего тот чуть не расплескал кофе. 
— Отвали, — буркнул Никита, но без злости. Скорее с тем особым отчаянием, которое бывает только у человека, чья жена уехала, решив, что он занимается непотребством с бытовой техникой. 
Сахаров и Дубленкин подошли следом. Первый — с бутербродом в руке — Володя всегда находил повод поесть, даже в апокалипсисе, второй — с ноутбуком под мышкой; игра в интернет-казино требовала непрерывного присутствия в сети. 
— Ну что, Рудик, готов? — Сахаров сглотнул кусок хлеба с колбасой. — Тебе сегодня с Нестеренко играть. 
— Ага, — Рудик потянулся. — После вчерашнего мне уже ничего не страшно. Даже Нестеренко. 
В этот момент из главного корпуса вышел судья турнира — пожилой лысоватый мужчина в очках и вечной папкой с бумагами под мышкой. Он заметил компанию и направился к ним. 
— Мкртчян! — его голос прозвучал как выстрел. — Я смотрю, ваш "грипп" внезапно прошёл? 
Рудик замер на секунду, но затем широко улыбнулся: 
— Коньяком вылечился! — весело ответил он. — Рекомендую!
Судья хмыкнул, но делать нечего — справка была, хоть и сомнительного вида. 
— Ну ладно. Через полчаса начало тура. Не опаздывайте. 

Он удалился, а друзья переглянулись. 
Афонин устало поднялся. 
— Пойду готовиться к партии. 
— А как… она? — спросил Дубленкин. 
— Отошла от вчерашнего. Но поставила условие.
- Условие?
- Да. Целый месяц пылесосить квартиру буду только я. — вздохнул Никита.
Где-то вдалеке запел петух — видимо, издевался. 
Калека-пылесос так и остался в подсобке. 
Дальнейшая его судьба покрыта тайной.