Соседи по планете. часть 2. глава 1

ЧАСТЬ 1 Глава 1. Здесь - 

http://proza.ru/2010/12/20/823               

 Часть вторая.
Глава 1.
Время шло и прошло
                2025
Если вы обратили внимание, первая часть этого текста написана и набрана давно. Я начинаю набирать новую часть, преодолев множество сомнений в необходимости этой работы. Признаться, она уже не так легка для меня, как это было много лет назад. Главное сомнение, которое остудило моё когда-то страстное желание, делиться с соотечественниками знанием о новой стране, где я начала жить и работать, формулируется вопросом, на который я и сегодня не знаю ответа: «Кому это надо ? «Оставив его без ответа, руководствуюсь сегодня моей личной ответственностью перед историей, историей моей страны СССР, моей личной и истории моей русской семьи. Ответственность возрастала во мне с течением времени, за которое я насмотрелась, наслушалась, начиталась множество вариантов описания и интерпретации исторических событий, которые из фактов превращались в откровенную ложь, отшлифованную методами активной пропаганды до остроты информационного оружия. Я опишу только факты, из которых состояла и состоит моя жизнь в том историческом времени, которое в календарях начинается в середине 20 века и продолжается сегодня.
Февраль 2025. Дания. Ютландия


 
-  Куда ушло время?
Именно такой вопрос о времени задал мой сын, когда ему было пять лет. Тогда я была гражданкой Советского Союза и мне было нетрудно ответить с полной уверенностью, что время ушло в историю, изучая которую люди будут знать о нашей жизни. Сын уже умел читать и слово «история» не было для него новым.
Совсем недавно, он- уже взрослый человек, - слушая как его дочка пересказывает то, чему их учили в школе на уроках истории, обнаружил, что факты, свидетелем которых в пространстве и времени его жизни он сам был, излагаются в школьном учебнике с точностью наоборот. Он заинтересовался учебником истории и понял, что он полон лжи. Самой обыкновенной фальши, которой могла бы быть грош цена, если бы она не влияла на картину мира людей, воспринимающих эту фальш как информацию для мышления и дейтвий.
Цена этой фальши может вылиться в реки крови гражданских и мировых войн, это так очевидно, что я не хочу на этом останавливаься, видя свою задачу в том, чтобы в этом тексте сохранить исторические факты, за достоверность которых отвечаю лично. То, что это будут исторические факты у меня нет сомнения и доказательство этого -мои рукописные дневники. На их основе и написан этот текст, он обращён к моим сыну и внучке, которым я доверяю хранение этого текста.
Начну с описания мест, где разворачивались события, которые сегодня я могу назвать уже фактами мировой истории. Не будет преувеличением определение истории как мировой, а событий как фактов. Почему?
Современный мир людей живёт с картиной мира, которая меняется под влиянием, часто незначительных на первый взгляд событий, которые меняют так много в картине мира и реальной активности людей, что наблюдатель в настящем времени не всегда может оценить их значимость. С течением времени такое событие начинают называть значимым, судьбоностым, историческим или величественным. Известно, что» большое видится на расстоянии», мне кажется, что именно это происходит, например, сегодня у некоторых моих бывших соотечественников по отношению к СССР, к его культуре, образованию, медицине и науке того времени.
Многие из нас , рождённые в прошлом веке, не встречались с реальной жизнью в других странах  и жили с пониманием её как собственной системы  образов и представлений, созданных  на основе разных информационных источников.
Я думю, что мне повезло в том отношении, что в своём советском детстве и юности я была знакома и даже дружила с молодыми людьми из бывших советских республик и зарубежных стран.
В лесном посёлке, где прошло моё детство, жила семья, где отец семейства был из пленных немцев, оствавшийся после плена в СССР. У них была немецкая фамилия, которую мой однокассник – он был из этой семьи, - сменил на русскую, когда получал паспорт. Это был один из первых жизненных фактов, который заставил на короткое время задуматься над тем, почему он так сделал. Нельзя сказать, что это вызвало у меня какие-то особые чувства. Я тогда задала вопрос маме, а она ответила, что он не хочет, чтобы его принимали за немца. Со времени окончания Великой Отечественной войны прошло к тому времени меньше двадцати лет, о войне в семьях говорили мало или вообще не говорили, а к немцам было однозначное отношение – враги. Хорошо помню, что когда мальчики играли в войну, никто из них не хотел быть немцами, тогда в игру принимали кого-то новенького с условием, что он сначала должен быть немцем, если новеньких не было, то бросали жребий. 
Со сменой иностранной фамилии на русскую мне пришлось столкнуться в Московском государственном университете им.М.В. Ломоносова. Моими соседями по студенческому общежитию были две молодые семьи, мы встречались на общей кухне, здоровались в коридоре, общение не было интенсивным или персонализированным, все мы учились на разных курсах, но имена и фамилии друг друга мы знали. Настал тот день, когда к нам в группу пришел новый преподаватель, его незнакомая фамилия была написана в расписании. Нельзя сказать, что я очень удивилась, когда в аудитории появился давно знакомый мне, но под другой – еврейской – фамилией мой бывший сосед по общежитию.
У тех, кто дочитает до этих строчек, будет возможность собственной интерпретации этих фактов.
 Я считаю необходимым упомянуть их здесь, как и факт ужаса, буквально заставившего меня – шестилетнюю (это примерно 1956 год) замереть на месте. Я до мельчайших деталей помню ту ситуацию и сегодня считаю необходимым остановиться на ней именно в этом контексте.  Дело было летом, я – в гостях у бабушки в небольшой деревне Костромской области России. Мы с ней идём в магазин, это событие, которое требует отдельного рассказа, а пока мы с ней идём по дороге, я поднимаю пыль босыми ногами, и именно от взгляда на эту пыль замечаю тени – они движутся быстро и обгоняют нас. Тени от трёх фигур мужчин, которые молча проходят мимо нас, не ответив на приветствие бабушки. Я слышу голос бабушки, она шепчет тихо-тихо, каждый звук страха, который мгновенно разрастается во мне до размеров ужаса:» Западенцы, бандеровцы, опять приехали «. Новые для меня слова и интонация врезаются в память. Нет, я не спрашивала бабушку о незнакомых словах, они были понятны, они -об этих мрачных людях, которые строят телятник в бабушкиной деревне. Я уже видела этих людей издалека , знаю , где они работают и что делают, но я не знала кто они. Теперь знаю. Через пару дней из разговоров взрослых узнаю и другой факт – западенцы закончили стторительство, получили деньги и уехали, телятник через три дня обрушился,  и придавил телят.
Когда независимая Украина, провозгласила своим национальным героем Бандеру, эти факты из детства с назойливой настойчивостью всплывали в моей памяти и требовали действия. Я стала рассылать по главным мировым медийным агентствам файлы с информацией и о Волынской резне, и о Бандере, видя, что этот материал не используется для освещения событий государственного переворота в Украине. Случайно – от друзей по Фэйсбуку, узнала, что меня внесли на сайт Миротворец как врага Украины. Я даже не удивилась, потому что к этому моменту жизни встреч с украинцами было достаточно, чтобы сложилось какое-то личное представление о них как группе, объединённой тем, что называют культурой.
Я , как и все мои соотечественники в те  времена СССР, смеялась над Тарапунькой и Штепселем, знала наизусь песню про рушник вышиванный , могла назвать имена украинских артистов, певцов,ученых ,писателей , и конечно, знала знаменитого Тараса Бульбу как героя книги и фильма, знала и стихи М. Светлова о братишке хохле, мечтавшем о земле для крестьян Гренады.
Подруга моей мамы, с которой они выросли в одной деревне Косторомской области, была замужем за укрианцем и жила в Киеве. Я знала, что у неё есть сын моего возраста, и дочка, которая была моложе меня. Судьба сложится так, что я увижу этих людей через много лет, к тому времени я сама буду мамой семилетнего сына, и он познакомится с этими людьми, удивившись тому, что они живут в большой квартире, где много дверей.  К тому времени у меня уже будут украинские коллеги, с которыми возникнут деловые и дружеские отншения. Кстати вспомнить, что последний раз в моей профессиональной жизни я была именно в Киеве на международной научно- практической конференции. Бывала я и на подобных конференциях в Риге, Таллине, Одессе, да и во многих городах России.
Продолжу о встречах именно с украинцами – они же были одной из самых многочисленных национальностей в СССР в его самой большой союзной республике. Объясню именно этим частоту встреч с этими людьми.
О первой встрече я уже упомянула выше, а вторая состоялась в поезде – том, который бесстрашно возил пассажиров от станции Супротивное до Малораменья. Дело было в 1961 году, мне не нужно вспоминать дату, об этом событии есть в моём первом дневнике, который я начала вести в то лето. Пассажирский вагон, иногда два , товарный вагон и паровоз – вот и весь состав. Этот поезд останавливался там, где его ждали у дороги грибники, люди с граблями и косами, охотники. Вот в этом поезде мы и встретили украинку, она так себя назыала и говорила на украинском. В этом разговоре и было понятно, что она родом из Малораменья, но давно вышла замуж в Закарпатье и говорит теперь только на украинском, русский язык забыла. Народ, который слушал её, поахал, удивляясь такому объяснению и попросил её спеть на украинском. Она спела, песню про рушник вышиванный я запомнила от неё. Запомнила и её – ясноглазую, с длинной косой, уложенной векном на голове, она ехала на могилу к родителям, показала попутчикам фотографии, которые мне не удалось тогда расмотреть.
Через три года – 1964 год я поеду в Артек. Наша пионерская дружина выиграла первое место во Всесоюзном соревновании пионерских организаци , и двое пионеров из нашей школы получили путёвки во Всесоюзный пионерский лагерь Артек. Я была в Горной дружине, а мой сверстник – в Лазурной. Он был председателем совета дружины, а я была вожатой октябрят. Я не решаюсь выложить здесь фотографии моего пребывания в Артеке, учитывая, что они все – групповые, если найдётся историк того времени, то фото можно найти у моего сына или внучки. Пока же об украинцах.
По приезду в лагерь нас разместили в большой комнате, которая должна была быть нашей спальней. Она не закрывалась на ключ, как не закрывались на ключ и душевые кабины, где несколько душей были отделены только стенками. Надо сказать, что я до этого бывала в общей женской бане и это не вызывало у меня протеста, но душ , который принимаешь каждый день, а ты уже – взрослая, и месячные +давно уже твоя личная тайна, стал для меня настоящим адом. Это не вынужденное отступление от темы, я ещё вернусь к этому.
В комнате, где нас разместили, у каждой из десяти девочек была кровать и прикроватная тумбочка, которая не закрывалась на ключ. Общий стол и десяток стульев дополняли мебель. Свою одежду мы сдали на склад, нам выдали форменную одежду, панамки и нижнее бельё. Личными остались только купальники.
Надо сказать, что родители хорошо собрали меня в дорогу на сорок дней, которые и были сроком путёвки. Среди моих личных вещей был кошелёк с деньгами, сумма небольшая, но достаточная, чтобы купить сладости и сувениры. Был купальник, был и маникюрный набор, мочалка, мыло, шампуть., зубная щётка, зубной порошок. Все эти вещи я помню отчётливо, потому что я нуждалась в них все сорок дней. Они были украдены из тумбочки в первый же день во время общего похода в столовую. Обокрали не только меня – у всех девочек все вещи были украдены. Воровку нашли быстро, ею оказалась украинская девочка, кровать которой была рядом с моей. От неё требовали вернуть вещи, она вернула, но не все, пропавшие вещи она объяснила тем, что продала их , что ей были нужны деньги, чтобы купить еду. Она плакала и обещала всем всё вернуть, если её оставят в лагере. Её оставили, но в первую же ночь после этого решения, я проснулась от того, что над кроватью моей соседки стояли две девочки- одна из них приклеивала на лоб украинки бумагу с надписью «вор», а другая зажимала ей рот. Девочки увидели, что я проснулась, и погрозили мне кулаком.
- Ты будешь ходить с этой надписью на лбу, - пригрозили они украинке, ещё раз показали мне кулак и отошли к своим кроватям. В комнате было тихо.
Молчала украинка, молчала я. Незаметно для себя, я уснула, а утром нас всех разбудил горн. Украинки не было с нами. Больше мы её не видели, я не слышала, чтобы о ней вспоминали. Пришло и то время, когда я стала остро нуждаться в украденных у меня вещах …
Потом это время прошло, превратившись в одно из воспоминаний, которое с остротой всплыло в памяти, когда я в 1998 году приехала к мужу в Данию и моими соседями на всё время жизни в этой стране стали украинцы. Молодые люди, которые уже смутно помнили жизнь в СССР, и по возрасту годились мне в сыновья.
О них я тоже расскажу, а пока продолжу про душ и Артек.
Смена, в которой я была, называлась интернациональной, в нашем отряде были молодые люди из Франции, Швейцарии и Венгрии.  Они присоединились к нам через неделю нашего пребывания в лагере. Накануне их приезда произошло событие,которое стало одним из самых сильных впечсатлений в мои 13 лет : я была свидетелем того, как в душе на каждой кабинке повесли занавески , Я слышала,как служащая лагеря, кивнув в мою сторону ( я мыла руки ) сказала: « Такие как эта всё стерпят,а иностранки – нежные, они комфорт любят». Редко употребляемое слово «комфорт» врезалось в память, как оказалось, на всю жизнь вместе с уничтожающим взглядом в мою сторону. У меня есть фото той лагерной жизни, где мы всем отрядом с самым беспечным видом стоим перед фотокамерой, есть фото, где я стоюв обнимку с Ирен – девушкой из Швейцарии. Я не буду их здесь выкладывать надеюсь, что они надёжно хранятся у моего сына.
Я ещё не знаю слов о низкопоклонничестве перед Западом, ещё не встречала людей, которые гонялись за импортными трусиками или кофточками. Это всё ещё будет, в ожидании встречи с зарубежными сверстниками, я слушаю разговоры девочек и понимаю, что некоторе из них мечтают выйти замуж за иностранца. Так, в Артеке я впервые и встретилась с тем, что есть разница между нами и ими: советскими и иностранцами. Через много лет об этой разнице я прочитаю и в книге американского психолога Ури Бронфенбреннера «Дети в СССР и США «, и не удивлюсь её содержанию. Разница была. Она ощущалась и при каждой встрече с приехвашими в наш артековский отряд молодыми людьми из Европы. Самая большая разница, которая бывала и предметом девчоночьего обсуждения, в отношении девочек иностранок к их мальчикам. Я воспользуюсь для описания мнения советских девочек бабушкиными словами – слишком вольно вели себя иностранные девочки. Сегодня кому-то могут показаться смешными описания этой вольности, но тогда нам казалось неприличным садиться на людях на колени к мальчику, обниматься и целоваться с ним. Никто, конечно, не делал им замечений, но это, не только мне, казалось часто неуместным.
Да, надо сказать, что с появлением в Горной дружине иностранцев нас стали кормить значительно лучше, нам уже не приходилоь воровать хлеб из столовой. До этого кормили отвратительно, по приезду домой я увидела в газете «Правда» статью о том, что воров из Артека, именно из дружины Горной, судили и посадили в тюрьму. Думаю, что папа был удовлетворён тем, что свершилоь правосудие, он заплакал, когда встречал меня из Артека- кожа и кости. Мальчику из нашей школы, который был в Лазурной дружине, повезло больше – их хорошо кормили, и им не надо было далеко ходить к морю. Он даже набрал вес, о чём мне и рассказал папа. 
Кстати, в наших походах к морю строем вверх-вниз по горе, мы как-то встретили греческого коммуниста Манолиса Глезоса. Я хорошо запомнила этого красивого, мужественного человека, в отряде мы даже разучивали Сиртаки, и Греция надолго осталась страной мечты, где живут удивительные люди. Я даже знала название города, котороый хотела увидеть – Салоники.
Моих школьных знаний немецкого языка, который мы по два часа в неделю уже изучали два года ( с пятого класса советской школы ) мне было достаточно, чтобы разговаривать с девочкой из Швейцарии, что мы и делали, болтая о том, о сём, а после расставания переписывались несколько лет, пока  переписка не исчерпала себя. Я храню и сейчас несколько открыток с видами Швейцарии, которые получила от Ирэн.
Пройдут годы, я встречу в поезде Вологорад – Москва девушку из Швейцарии с тами же именем. Это будет время после распада СССР, Ирэн получила наследство от отца и поехала в Россию, которую она мечтала посетить с детства. Она знала только одну фразу на русском языке :» Я люблю Россию», с рюкзаком, полным словарей , она путешествовала по стране одна, не испытывая никаких трудностей, заветная фраза открывала ей все двери, и улыбки людей расцветали на лицах. Мы оказались в одном купе поезда, разговорились и проболтали всю ночь. Мы стали не только друзьями, но и сотрудничали, она помогала российским инвалидам гуманитарной помощью, дети из России, благдаря ей, отдыхали и лечились в Швейцапии. Сегодня Ирэн нет с нами, но живы её дочери, у которых русская фамилия, а её русский муж-композитор, написал в память о ней прекрасную музыку.
Я отвелеклась от темы встреч с украинцами, похоже, что надо написать отдельную главу о встрече с бывшими соотечественниками в Дании.Сделаю это , а сейчас расскажу о вьетнамке, с которой жила в одной комнате, когда училась в аспирантуре. Мы жили на тринадцатом этаже, с которого хорошо была видна Москва, , и именно здесь – в нашей крошечной комнате, праздновали победу вьетнамского народа над американцами. Муж моей вьетнамской соседки был генералом в армии её страны, это была его личная победа, и её личная победа, цену которой знали только они. На фото рядом со мной она выглядит такой крошечной, беззашитной. На празднике их Победы эта маленькя, хрупкая вьетнамская женщина плакала и плакала, улыбаясь сквозь слёзы. Мы обещали писать друг другу и делали это долгие годы, пока её смерть не разлучила нас. Смерть разлучила меня и с моей польской подругой, с которой почти три десятилетия мы сотрудничали в журналистике. Жизнь подарила мне настоящий подарок, я знаю и люблю Польшу благодаря неподражаемой пани Софье, её жажде жизни.
Я пытаюсь ответить на вопрос об ушедшем времени, а пишу о людях, которые сегодня для меня стали моими личными символами того времени, которое я в полной мере могу сегодня считать историческим временем страны, которой нет – СССР, но которая была и остаётся моей Родиной.