Аленина яма

  На родине моего детства, в Брянской губернии, Стародубского уезда, в соседней деревне Нижнее, есть такая речушка Титва, что впадает в Снов (приток Десны) и находится там один страшный омут с одноименным названием –Аленина яма. От нашей деревни Медведово, река Титва протекает в 2-3 км но мы ее всегда считали своей и это расстояние для детских ножек совсем не крюк, так что знали ее от и до, с каждым ее плесом, перекатом и омутами ( виркАми- по местному).

  В детстве я часто задавался вопросом: почему именно Аленина? Не Иванова, не Матвеева, а именно Аленина? Ответ на свой вопрос получил только спустя годы, когда подрос и батя стал доверять мне старенький Иж-49 для поездок в близлежащие деревни на вечерние посиделки, к девкам. И вот один замшелый дедок, который прожил уже столько зим, что и сам не упомнит, поведал мне такую печальную историю. Оказывается, что на крутом берегу реки, на отшибе от всей деревни, жила зажиточная  семья и все у них было хорошо, только вот из деток Бог дал одну только девчушку и назвали ее Аленкой. Прошли годы, один за другим переселились в лучший мир родители и осталась одна Аленка.
  Пришла в дом беда, открывай ворота. Весенним паводком и летними разливными ливнями стало подмывать берег, надо бы укрепить как то, что-то сделать, да где же девчушке-соплюшке за всем уследить. Первыми стали падать в реку вековые липы и тополя, как предвестники близкой беды. Затем сползла в реку баня, через год пристройка и наконец, в весеннее бурное половодье сползла в реку сама изба. Что стало с сироткой Аленой, приютил ли ее кто или утопла вместе с хозяйством, ни кто не знает, но с тех пор, это заколдованное место и стали звать Аленина яма.

    Сколько раз летом, ныряя пацанами пытались мы достать дна, хотя бы возле берега, ни кто не смог. Даже по руслу, глубины по грудь и вдруг, раз и все! Нету дна. Мужики зная, что это есть зимовальная яма для многих рыб и пытаясь испытать удачу, не один раз пробовали зачерпнуть в ней бреднем, но все усилия были напрасны, то бредень волокут на берег лощадью, казалось от множества «пойманной» рыбы, а на деле от него одни веревки с поплавками, но чаще всего, все снасти оставались на дне и поглощала яма, с усилием ненасытной прорвы все, что в нее спускали. Казалось, сам водяной поселился в ней, умножая страхи и запуки из года в год.

   Родной брат моего отца, дядя Петя, был заядлым рыбаком, а охотником так себе. Но именно от него я унаследовал страсть к рыбалке и охоте. Батя мой был самым безобидным охотником, за всю жизнь ни одну птичку не поймал, со слов матери, не говоря уж про зверушек, но рыбаком был. Да и кто в деревне не рыбачил? Время было голодное, послевоенные годы, неурожай, считай одна запруда в деревне, да река, только от голодной смерти и спасала. Обычно рыбачили артелью, собирались взрослые мужики, как правило, родственники, брали бредень и ночью, так повелось, уходили на реку, чтобы утром проснувшись, малышом в 2 года, мне балдеть в огромном корыте от множества пойманной рыбы.

   Постепенно жизнь стала «налаживаться», забыли про голод, от которого многие в деревне умерли, перестали есть крапиву, лебеду…. И мое дальнейшее повествование относится к началу 70-х, когда я уже подрос, учился в 7-м классе Медведовской средней школы и отец впервые официально доверил мне в руки охотничье ружье.

  Дядя Петя в колхозе работал конюхом. Летняя ночь, что заячий скок, в 4-ре утра вставать надо, чтобы собрать всех лошадей с луга, после ночной и успеть пригнать их на колхозную ферму до утренней разнарядки. Поэтому частенько оставался ночевать у нас, в пристройке, так ему было ближе к лошадям и к лугу. И вот в одно пасмурное, летнее утро, когда моросил теплый летний июньский дождик, приходит он к речушке, которая протекает через всю нашу деревню, деля в ней две улицы Рыбачью и Басовку, как бы надвое, заболоченной поймой. Речушка эта, ручей по сути, редко где в ширь 2-3 м и в глуби полметра, чаще 10-20 см, но протекая по песочку, так нагревается в ней вода, что во все времена летом, иначе как «парное молоко» воду мы в ней не называли. Весной и после обильных летних ливневых дождей она представляет собой весьма бурную речку и впадает двумя километрами ниже в реку Титва. Подходит д. Петя к этой речушке, после ночного ливня вода в ней поднялась, собирает лошадей в табун, да вот беда, несколько на той стороне, а перейти как то надо. Снял штаны, рубаху, исподнее … рано же еще, ни кто не проснулся и стал выбирать место мельче, заглянул за поворот, а там…. Вначале подумал лошак утоп или купается, пригляделся, КАРПЫ! три штуки, аж вода вся бурлит, плеск стоит, шум, гам. В ногах колотье, зубы дробь выбивают, мама мия, как совладать? На адреналине, прыг в речку, воды- то по пояс, обхватил одного руками под брюхо, хотел обнять, куда там, взрослому мужику! А им весело, камедь, словно еще один в их компанию приблудился. Потом сел верхом на одного, зажал ногами и как дельфин на спине прокатил, и не боятся ни чуть. Не совладать, надо бежать в деревню, за подмогой. Так и прибежал к нашим родственникам с голой мошонкой, глаза выпученные, втоки трясутся, орет: Дамедичь, Дамедич! Тот как глянул в окно, чуть с крыльца не сверзился, что случилось, пожар? Скорей давай свой бредень, карпы в Пенейке (ручей наш так зовут). Да какой там бредень, там же воды по яй… пояс. Схватили сак, треугольник такой с деревянными ребрами и дугой сверху. Кинул ему трусы свои, ты хоть срам то прикрой…. Тут только д. Петя глянул на себя и в разум пришел, зубы стучать перестали, в коленках дрожь прошла: а я и не заметил. Пришел холодный рассудок и разум уступил место адреналину. Прибегают к этому ручью, все на месте, как они там играли-ворочались, так и продолжают. Установили сак, перегородили им ручей, стали загонять, а они как дадут по коленкам, двух взрослых мужиков аж из воды выкидывает. Не путайтесь под ногами. Хромать стали. Кое как одного загнали, а он хвостом как даст и все деревяшки из этой снасти в гвоздях повылетали. Как быть? Догадались, оставили одну дугу и сетку, все деревяшки из этой снасти выкинули. Зачерпнули одного, кое как вытащили на берег вдвоем, глянули и обомлели, это сколько же кил в этом поросенке? Потом другого, затем и третьего. 37, 32 и 27 потянул каждый, безменом дома завешивали. Последнего разрубили напополам и еще двум родственникам , в т.ч. и нам, ранним утром в качестве гостинца послали.

  Просыпаюсь я рано, мать веселая на кухне что-то жарит псалмы из гуслей напевая, отец в настроении, улыбается…. Что то все рано проснулись.

- Мам, откуда рыба? Отец в лавке купил. Кака лавка, кака лавка, время всего 7 утра? - У отца спрашивай! Сколь не пытался его разговорить, не колется, хоть что делай. Глянул на сковородку, а там стейки в ладонь, топором видно порубленные, квадратные, это какая же рыба размером там была и мясо такое, красное. Вот так рыба…. Выхожу во двор, пописать, там чешуя в пять медных копеек и хвост, как у дельфина валяется. Опять к отцу, кое как выманил у него «страшную» тайну. Завтракать даже не стал, рванул к другу-соседу, который старше меня был ровно на год. Ты куда, сынок? Мать накинулась на отца, сбил мальца с понталыку, теперь до вечера будет пропадать на реке, голодный.

   Разбудил Николая, скорей вставай, дело есть. Вытащил его во двор, да и сбивчиво рассказал ему всю историю. Тот видит не врет, острога есть? Стали искать, ни чего нету, побежали к деду Григорию, уж у того точно должна быть. Дедок себе на уме, все пытался выведать, заядлый рыбак, зачем она нам среди лета понадобилась. Штука эта варварская, используется в основном весной, при ловле щук на икромете. Кое как обхитрили его, да все потом оглядывались, не увязался ли дедок за нами, куда направимся. Дал ржавую, старую и без ручки- деревяшки, а мы и тому рады. Кое как забили деревяшку из первой же попавшейся нам на дворе сушины, как впоследствии оказалось, эта была наша первая крупная промашка, забили таким же ржавым гвоздем и быстрей, на эту саму Пенейку. Следить решили начать от самой деревни, тихо так двигаясь по течению ручья вдоль берега, до слияния ее с Титвой. Не может же быть такого, чтоб больше ни кого там не осталось…. И, видно, твердо верили мы с ним в свое охотничье счастье, а таким, сам Бог помогает. Прошли с пол- километра, вода мутная, чего мы тут увидим, и вдруг, на повороте реки, волны, как от подводной лодки, то появятся на поверхности, то исчезнут. Замерли оба, что это было? И тут мы его увидели, самый верх спины, увидели и обомлели. Не взять, не трогай. Че делать, видеть то он нас в такой мутной воде не видит, но услышит. Идет как монстра, против течения, то погрузится, то опять всплывет, чтоб легче было, последний, отставший, самый старый, коего сладостный инстинкт размножения гонит, за 12 км от Алениной ямы, от места своего постоянного пребывания, сюда, где вылупился он из икринки, резвился сеголетком на этих теплых, песчаных пляжах…. Беги в деревню, шепчет Колян, зови батю, твоего или моего, кто будет дома. Я буду тут. Прибегаю, нет ни кого. Летом трудно застать взрослых дома. Мне бы хоть ружье захватить, с жаканом, да кто ж мыслит трезво, когда коленки стучат и зуб на зуб не попадает. Хоть ревмя реви, прибегаю обратно, нету ни кого ни у тебя, ни у меня. Придется самим, а там, как повезет, но уже сразу, крупно засомневались мы, подростки, что сможем одолеть эту царь- рыбу. Зашли вперед, выбрали самое узкое место, под ногами проплывет, только бы всплыл опять тут. Кому бить, долго спорили, но Колян все таки старше. И вот он рядом, в метре от нас спина, удар! Звук и срежет, как от битого стекла и, сама рукоятка в руках Коляна, а остроги нет! И тут он на мгновение, ошалев от такой наглости, лег на бок, метра полтора в длину, плоский, как шкаф, что тут началось! Умел бы прыгать по суше, он бы нас точно порвал. Еще мгновение и тишина! Ревизор приехал! Картина маслом! Слезы ручьем и у него и у меня, коленки трясутся, зубы стучат, как так? Вот не повезло, так не повезло. В начале, думали, гвоздь из остроги выскочил, оказалось сам черенок не выдержал в гнезде железки, сломался прямо по самое железку, а часть деревяшки осталась в ней. До вечера сидели мы в устье грустные, при слиянии ручья с Титвой, надеясь, если погибнет, мы его тут на мели увидим, вытащим. Напрасно.

  Позже, уже будучи студентом Московского Политеха и отрабатывая трудовую повинность на Можайском водохранилище, у Мишки- Маленького (кто помнит?) ,как кандидат в охотники, находясь в одном номере с ихтиологом, кандидатом наук писавшим докторскую, я спрашивал его, что с ним стало, погиб? Нет, твердо уверил он меня, выдерет он вашу железку, как зубной врач удаляет у нас больной зуб. Силы в родной стихии ему не занимать, а крови у рыбы мало. Вы же ему ни какие жизненные органы не задели, только спина, которую и вилами то через панцирь не враз пробьешь. Многому я у него научился, поднабрался ума. Почему говорю у него мясо красное, как у горбуши, а в магазине продают килошников, серые какие то, воняют не пойми чем? Сколько ему может быть лет и как долго они живут, почему только четыре? Куда деваются остальные, ведь там икры в каждом по ведру? Умный мужик оказался, убедил меня своими речами и только после его ответов я почему то стал спать спокойно. Спасибо ему за это.

   Старая учительница русского языка и литературы, Вероника, которая еще наших родителей учила, всегда в 9-м классе, годовое сочинение писать заставляла на тему: редкий случАй в моей жизни. После, проводя разбор «над ошибками», всех хвалила, мудрая была, ни кого не обижала, все хорошо написали, а меня почему-то не помянула…..
Смотрю, одна тетрадка лежит себе в стороне, одинешенька. А теперь, говорит, я зачитаю вам то, что вы услышите впервые. Класс затих, я весь инеем покрылся, заглянул через плечо, все страницы в красном, от чернил! И жирная такая «пять» за содержание и «три» с огромным таким минусом, за грамотность. Я когда пишу, окончания проглатываю, больше слежу за изложением мысли, а не за буквами. Этому можно не поверить, сказала она, но этот друг, на которого он ссылается, год назад писал то же самое, слово в слово. Муж у нее был охотник, прижимистый правда скупердяй, Аленич, но душевный, не гонял нас мальцов с ружьями, когда мы заслышав лай чужого гончака пытались подваливать, подстраиваться под гон. Ругал только за шум и беготню, частенько посылая нас в такие места, где не только заяц, но гончак избегал проходить таким курослепом. Поэтому охотничье- рыболовная страсть нашей учительнице была знакома.

  Прошло время, лет 30 уже не был я на своей малой родине, отошли в Вечность все мои родственники, родители…. И первым из них умер д. Петя, светлая ему память. Да и у самого седины прибавляется все больше и больше на висках. По слухам, ручей Пенейку, городские мелиораторы перенесли, реку Титва в верховьях запрудили, чтобы избежать повторения торфяных пожаров, от которых большое задымление районного центра г. Клинцы и превратилась река не пойми во что, ручей не ручей, болото, не болото. Детям и тем знойным летом искупаться толком на всей реке негде, впрочем, как и везде, перемены не в лучшую сторону, в нашей современной и быстро меняющейся жизни.