Суббота

Зачем что-то придумывать? Жизнь сама такая выдумщица, что иногда жутко становится.

Палыча, например, первой будит утром собака, чтобы он позавтракал, а Палычу в этот день на работу не надо идти, потому что суббота. Палыч не против ещё поспать, он не голодный. А собака-то этого не знает!
 
Палыч, не проснувшись до конца, сначала собаку от себя отпихивает. Но сучка продолжает настаивать на своём и приходится её брать к себе в кровать, обнимать и успокаивать. Молча, конечно. Чтобы жену не разбудить.

Собака затихает у Палыча под мышкой, и они спят втроём дальше.

Потом в окно приходит солнце. Весной оно приходит намного раньше того времени, когда надо идти на работу. Солнце тоже не знает, что у Палыча выходной, и светит почём зря, пытаясь ему намекнуть, что пора уже завтракать. Светило под мышку не запихнёшь, но его можно чем-то закрыть, чтобы не лупило по глазам.

Есть два варианта.

Первый – поплотнее сдвинуть шторы на окне. Он отметается сразу, потому что для этого надо встать с кровати. Собака тогда точно проснётся и всё начнётся сначала.

Второй вариант – залезть с головой и собакой под одеяло. Поэтому Палыч выбирает последнее.

Но лишь на время.

Третьим в субботней очереди по таймеру включается телевизор, который должен будить жену, когда Палыч уже ушел на работу, позавтракал и покормил собаку. В будний день, конечно. Только телевизор-то об этом не знает!

Он начинает рассказывать спящей жене вчерашние новости, а жена не просыпается, потому что она эти новости уже слышала. Они ей неинтересны. И закономерно спит себе дальше.

Но эти чужие голоса новостями будят собаку, которая готова позавтракать и сходить в туалет, чтобы спать дальше весь день, потому что её кормят два раза в сутки: утром и вечером.

Собака начинает ворочаться и будит Палыча, но он ещё не голоден. Палыч прижимает сучку плотнее к себе, шепчет ей на ухо сквозь зубы: «цыц, шелупонь!» и пытается уснуть ещё раз.

Какое-то время животное лежит спокойно. Однако, страх за себя, темнота и стиснутый Палычем воздух под одеялом заставляют её так извернуться, что сучка выбирается на волю к чужим голосам с новостями, надеясь, что хоть они проявят человечность к несчастному животному. Она садится рядом на кровати и с надеждой прислушивается к неспящим людям.

Голоса из телевизора не видят собаку и остаются равнодушными к её мукам, спящие хозяева с закрытыми глазами не могут видеть её страданий, но могут их услышать. И собака начинает говорить на своём языке о своей несчастной судьбе и бесперспективном будущем.

Говорит она жалобно и негромко. Не повышая тона. Но достаточно долго для того, чтобы кто-то из кровати обратил на неё внимание.

Жена Палыча делает пока вид, что спит и это её не касается. Утреннее общение с сучкой издавна возложено на Палыча. И совершенно всё равно какой сегодня день недели и который уже час, раз Палыч не приучил свою сучку к дисциплине. А раз не научил, то должен сам побеспокоиться о том, как исправить ситуацию. Но если и в эту субботу эта сучка опять наложит на ковёр, то виновата будет не она, а Палыч!

Нет, жена не говорит вслух об этом. Она как бы спит. Но может сказать потом. И тогда Палыч ей ответит, что не виноват, что ничего не слышал из-за её телевизора и тоже дремал, и совершенно тут ни при чём. Что это жена её избаловала. Что эта сучка вконец обнаглела и слов человеческих давно не понимает. Что может и потерпеть ради субботы. Ишь ты, барыня какая! Люди терпят, а она не может! Собакой ещё называется…И вообще нечего её пускать в спальню к людям, а надо держать на улице, или на кухне, а лучше запирать на ночь в туалете, где ей, собственно, и место, засранке!

А жена скажет: ишь ты какой смелый! А кто эту сучку в доме завёл? Я, что ли? Сам о ней мечтал! Когда мамаша её… господи, земля Бусеньке пухом!.. на четвертом помёте среди этих кобелей-щенков, зассанцев, что все стены в квартире поободрали, когда она… боже, бедная Бусенька!.. этой Масяней ощенилась, забыл, как ты радовался?! Что теперь выгуливать на улице никого не надо? Что, она, как мама… ох, какая умница была!.. на пелёночку в квартире дела свои будет делать? Аккуратненько, вовремя, а ты за ней, красавицей такой, сам всё убирать будешь? И кормить, и лелеять? И всё сам? Забыл?

А Палыч скажет: ну, говорил! Ну, и что?.. Но в субботу-то, когда мне на работу не надо идти, ты могла бы и сама инициативу проявить! Торчишь целый день дома, сериалы до утра смотришь, а утром не добудишься!.. А потом эта сучка с тебя не слазит, а не с меня! То ей пузико погладишь, то почешешь: ох, красавица ты наша! А эту красавицу то в ветеринарку на прививки надо тащить, то на собачий маникюр, я уж не говорю, что она жрёт дороже, чем мы сами едим! А шампунь, а пелёнки? И одну-то её не оставишь… Таскаем за собой всюду. В гости – с Масяней, к морю – с Масяней… На неё, оказывается, и специальный вагон надо заказывать, и билет отдельный… А толку? Что она крыс в сарае, что ли, ловит или дом защищает? Она же гостей как огня боится: под диван прячется, чтобы не дай-то бог кто-то на неё не наступил или не сел ненароком!

А жена скажет: ах, так! А кто всех детей и внуков по заграницам разогнал? Лёгкой жизни искать? Где они все? Кого мне гладить? Кому помогать пелёнки менять? Тут хоть одно родное существо в доме! Хоть кто-то! Не ты же, в конце концов!.. Ах, от Масяни толку нет? А от тебя самого какой толк?.. Пенсия мизерная, сбережений никаких, в магазин с твоей карточкой стыдно идти… Да ты этим своим внукам, которые с тобой не живут, мороженое даже раз в неделю не смог бы купить, не то, что самокат! Какие уж квартиры да машины… А на меня в продуктовом люди уже смотрят, как я, молодая, красивая женщина, очки только меняю и к ценникам приглядываюсь: как бы подешевле вас всех прокормить? А тут – надо же! - на такую крошку денег пожалел! Эх, ты! А ещё мужик называется! Лох ты последний и неблагодарный… Целый день за тобой квартиру гребу – то грязи принесёшь, то табак свой рассыплешь, то… Да что тебе говорить! Устала уже…

А Палыч: так, да? Я во всём виноват?

А жена: а кто же! Ты один! На работе лучше права качай! Меньше всех в своей конторе получаешь… Борец, блин, за справедливость! А люди вон берут на карман и не краснеют. И правильно делают! Чего стесняться? Все берут! И живут получше, чем мы! Что ты к Масяне привязался, она-то не виновата, что хозяин у неё дурак дураком! Правда, Масянь?

И сучка тогда залезет к жене на колени и пузо своё мелкое ей подставит: чеши, мол, её. Одни, мол, мы с тобой женщины такие красивые и несчастные, никто нас не понимает, не холит, не ласкает, не слушает…

И вот тогда Палыч возьмёт собаку за шкирку и выбросит с двенадцатого этажа в форточку. И уйдёт из дома. И не пожалеет никого, кроме себя, такого честного и принципиального. В ночь уйдёт, без ключей от квартиры и без ужина…

Только почему в ночь? Утро ведь вроде…

Палыч выбирается из-под одеяла.

Светает. Суббота. На коврике в уголке спальни свернулась калачиком маленькая чихуахуа.

Слава богу, ещё не проснулась!

Он тихо встает, подбирает с пола тёплый родной комочек и на цыпочках уходит на кухню завтракать. Он, оказывается, голоден уже.

Ну, конечно, режим. У желудка нет субботы. И у Масяни нет.

Что-то ты заспалась, сучка. С чего бы это? Не заболела ли?

Палыч щупает у собаки носик. Холодный, слава богу.

А раз уж встал пораньше, почему бы любимой жене завтрак не приготовить? В постель! Скажем, омлет с помидорами… Она поздно сегодня проснётся… Может, к обеду… И правильно! Суббота же! А если Палычу на работу не идти, можно и шампанского открыть. Что оно зря на балконе прохлаждается? Пусть у супруги маленький праздник случится, а то всё дома да дома, света белого не видит.

Это ведь Масяне только миска да пелёнка нужны. А не то, что красивой и умной женщине!

И Палыч идёт к холодильнику, чтобы посчитать сколько на их семью яиц к субботе осталось…