Шагирт. Глава 24. Викула

             Управляющий Пермской удельной конторой, в которую входили Ершовский и Устиновский приказы Осинского уезда, Частинский приказ Оханского уезда князь Пётр Иванович Максутов глубоко вздохнул, отложил отдельно от кипы документов конверт из Департамента с надписью «Лично» и распоряжение, подписанное министром императорского двора и уделов князем Волконским. «Ах ты, Боже мой! Как бы беды не было…. Край-то наш раскольничий….», - вновь взял в руки циркуляр министра, внимательно прочитал, составил резолюцию и в расстроенных чувствах бросил его сверху папки с документами для срочного исполнения.
Откинулся на спинку кресла и постарался настроиться на хорошее, - закрыв глаза, заставил себя переключиться на утреннее расставание с женой Анной Ильиничной и с детьми, непроизвольно улыбнулся: «Господь мне в пятьдесят лет ещё одного ангелочка послал…, балует меня. Шестой уж будет ребёночек…. Дай Бог, сына!».
Он уже четыре года руководил губернской удельной конторой и старательно следил за реакцией на распоряжения Департамента подчинёнными чиновниками и начальниками приказов, а также требовал от них в обязательном порядке уведомлять о том, как эти распоряжения воспринимаются и исполняются удельными крестьянами.
         К концу года на местах завершалось составление Восьмой Ревизской сказки по Манифесту  «О производстве по всей Империи новой народной переписи» и до мая  удельным конторам и приказам предстояло провести проверку материалов, полученных от волостных голов, сельских старшин, старост и других переписчиков.
Князь подошёл к широкому окну: «Весна берёт своё!». Снова задумался о полученном распоряжение, решительно вернулся к столу, взял в руки колокольчик:
         -Алексей Григорьевич!
Дверь открылась мгновенно, как будто бы помощник только и делал, что ждал этого обращения:
- Голубчик, занеси мне материалы по Ревизской сказке. И ещё, - срочно подготовь копии вот этого распоряжения Департамента для рассылки по приказам. Эх, этот бы циркуляр на месяц раньше получить!
-Ваше сиятельство, от меня помощь нужна?
-Голубчик…, присаживайся…. Давай посоветуемся. Почитай-ка вслух распоряжение Департамента, а я послушаю…,- когда помощник неторопясь принялся читать, князь, как всегда слушая его, в такт чтения покачивал головой, а после поинтересовался: - Что скажешь Алексей Григорьевич?
Тот безразлично пожал плечами:
       -Всё понятно, Пётр Иванович…. Подготовлю копии и разошлю по Приказам….
Но князь упрекнул его:
       -Эх, голубчик, голубчик…, молодо-зелено. Что тебе понятно? Что в циркуляре писано –  часть общих запашек пустить под посадку картофеля…. А что это значит? Ты знаешь, как старообрядцы называют картофель?  Нет?  А я тебе скажу – и «чёртовым яблоком», и «плодом блудниц» и ещё, как только не называют…. И они не употребляют картофель в пищу. Хотя мне доносят, что в отдельных дворах его уже сажают для продажи…. М-да-а…, придётся нам сильно постараться, чтобы  выполнить указание  министра. А где семена брать, скажи мне? Время подгоняет…. Срочно рассылай  циркуляр и одновременно приглашай ко мне на совещание управляющих удельными приказами.

         «…Где тятя, жив ли? Более двадцати лет уж пролетело…, - Викула Иванович, сидя верхом на  коне, с тайной любовью рассматривал старый дедовский дом и вспоминал то прощание, когда он, десятилетний отрок,  крепко держа за руки сестру и брата, стоял отдельно от провожающих и исподлобья смотрел на отца.
          -Прощай и прости сынок. И ты Маня…. Поминайте нас с матушкой…. А как подрастут Мирон с Анюткой, расскажите…. Теперь заместо меня тятей вам дядья будут. Чтите их…, - наклонился, неловко обхватил и прижал к себе Викулу, Марию и Мирона. Но почувствовав, что они захлюпали носами, решительно отстранился; выпрямился во весь рост и поклонился в пояс  собравшимся жителям починка и родственникам, сказал громко, почти крикнул, - не держите зла люди добрые, простите Христа ради и прощайте, - закинул за плечи котомку, мгновение постоял в раздумье, повернулся:
         - Демид…! Фирст…! Детей сберегите!- и шагнул прочь от отцовского дома.
         -Тятя, тятя! - Викула догнал отца, остановил, схватив за руку,- а когда ты вернёшься?
         - Не знаю, вернусь ли я сынок…, не жди меня. Живи у дяди Фирста…, береги Анютку. Увидев краем глаз, как к ним кинулась Маша, держа Мирона за руку, под причитания деревенских баб быстро пошёл, почти побежал вон от родной избы, из починка, от могилы Анютки, от детей, от родственников и земляков.
        «…И вот снова такая же весна вступает в силу: сейчас да оттает и к зелени пойдёт земля…. Вон, свежесть и запахи появились, захватывают и радуют. Только горечь и слёзы прощальные, размазанные по лицу с той поры в памяти остались…», - Викула прервал размышления, неторопясь, упруго соскочил с коня, повесил на его голову торбу с мякиной и привязал уздечку  к перекладине.  «Эх - ма, как же хорошо в старом родительском месте….», - он сел на скамейку, скинул небольшую дорожную котомку и вытянул ноги.
Но, через минуту скрипнула дверь, со двора шагнул Мирон:
        -Ты чё Викула в дом не идёшь? Моя Маврушка увидела в окно…, мол, брат странный какой-то, выйди к нему….
        - Мирон! Радуюсь тебе! Вот вспомнил, как с тятей прощались. Ты и не поминаешь, поди?
        -Смутно…. Сколько мне было тогда… четыре….
        -Сижу, Мирон, думаю…. Я в этом месяце в своём починке… десятский. Сельскому старосте сказки привёз для передачи. Дворы обошли,- насчитали сто шесть человек…. Макар  всех учёл: и старых и малых…. Даже Родиона мово записал – первый годик пошёл…, уже откликается, смешной.
Распахнулась дверь, показался сорванец с  кудрявым, беловолосым чубом и в платке, закрывающим затылок, перетянутым крестом на груди, с завязанными концами на спине по накинутой на плечи материной душегрейке; на ногах калоши, которые он еле волочил по ещё замёрзшей, но местами уже липкой земле:
           -Дед в дом вам велит…. Мол, хватит шептаться, всем хочется послушать да повидаться с дядькой Викулой,- прошлёпал, волоча калоши к Мирону, потянул за руку,- пошли тять.
            -Да, Поликарп, идём, - погладил сына по голове и обратился к Викуле,- вот,  брат, видишь, как мой старший подрос…, скоро отроком станет…. Пойдём, с дядькой Демидом посидим… и младшего моего, Никифора, посмотришь…. Ты же их в прошлом годе видел? Быстро растут.
Зашли в тёплую избу. Поликарп подбежал к Демиду Максимычу, прижался:
            -Привёл деда… всех….
            -Молодец внучок,- заулыбался навстречу Вауле, а тот глубоко, в пояс, поклонился в приветствии:
            -Здорово живёшь, Демид Максимыч,- осмотрел избу, накрытый стол,- давно я не был в родимой избе….
            -Проходи Викула, угощайся да расскажи как брательник мой, Фирст Максимыч живёт….
Помолились, неспеша сели за стол.
            -Перед дорогой утром плотно перекусил. Я не долго…, дядька Килин ждёт,- начал Викула, - а рассказывать пока нечего…. Слава Богу, зиму пережили. Тятя с мамашей болели немного…. Корова отелилась, провозились с ней ночь, надуло. Параскева моя порадовала прошлым годом…, теперь с сыном малым, Родионом, занимается…. За рыбой недавно ходили на озеро…, какой год подряд морится. Хороший улов собрали, - Викула не стал вдаваться в подробности своей жизни; торопился закончить дело.- Я этот месяц десятский, привёз Ревизскую сказку…. Думаю, грех родительский дом стороной обходить и тебя не проведать. Слава Богу, закончили писать. Вчерась собрались с мужиками ещё раз перечитывали; все удостоверились, что никого не пропустили. А то наказание за пропуск: подати в два раза поднимают, а штраф…, не выговоришь – за пропущенную мужскую душу старшему 3 рубля, а обществу аж 250 рубликов! Во, как! А могут и в суд…, да под розги….
            - Да…. Ты скажи, сколько же дворов да людей в починке насчитали? - Демид Максимыч прищурившись и склонив голову, с интересом подался навстречу Викуле.
             -Ох, Демид Максимыч, Мирону уже сказывал – сто шесть человек…. Считай пополам – мужики и бабы. У нас же все молодые, детишек страсть как много…. А всего-то тринадцать дворов: пять Килиных, три Чепкасовых, тятин и мой, да по одному двору Вахрушевых, Макаровых да Смолиных. Вот и всё. Слава Богу – земли и покоса всем хватает.
             -У нас куда более – трижды более, наверное…, стариков много…,- дядька почесал затылок.
          - Я…,чё хочу рассказать Демид Максимыч, - Викула понизил голос,- давеча встретил одного… путника, с  той стороны шёл, с Сарапуля…, угостил его горбушкой хлебной…. А он: мол, в Нечкино опять мужики с чего-то бунт затеяли…. Как бы нас не затронул.
           -Как затронет, так и думать будем: что прежде пыль поднимать….
           - Да, мудрый ты, Демид Максимыч, уважаю тебя…. Но, уже в приказ всех старост вызывают. Со мной Ипат с нового починка…. Как и я в дом свой родительский мотнулся. Думали одним днём, а Лука Никифорович нас неволит: мол, со мной пойдёте. Послезавтра к утру в Ершовке надо быть – велели сказки отдать да указания получить….
Майское солнце перевалило зенит, но припекало ещё знатно. Лука Никифорович шёл рядом с конем, держась за узду: ноги разминал; зад и спина болели с непривычки: - «Совсем старым становлюсь…, второй день верхом, а уже невмоготу…, – с  завистью посмотрел на всадников  впереди: Викулу и Ипата. -  Да…, пять десятков – это куда не три….»
-Привал ребята, отдохнём, рядышком уже…. К вечеру дома будем. Вам всяко на ночь оставаться в Шагирте. А завтра утром мужиков соберём, объявим указ и думать будем, как дальше поступить. А после и домой отправитесь….
Зашли в деревню вечером в тот период, когда хозяйственные дела уже многие из хозяев завершили и появилось свободное время для передышки перед ужином.
Встретив возвративших из приказа  и узнав о новом распоряжении, мужики забыли об ужине, а до поздней ночи обсуждали привезённую новость.
Утром выдалось пасмурным, но вскоре налетевший ветерок разогнал тучи и солнечные лучи обогрели деревню и толпившихся земляков в центре улицы у избы Луки Никифоровича; они сразу повеселели, зазвучали шутки да прибаутки вперемешку со смехом. Пока ждали из Альняша, всё обсудили и приняли решение: посадить картофель в этом году на запашке нет ни какой возможности из-за отсутствия семян и непригодности земли. К обеду оформили решение деревенского схода на бумаге, наговорились и разъехались по домам.
Но потом пришли недобрые вести из Нечкинского приказа.   
В один из последних дней августа зашёл к Викуле десятский из Альняша, друг его и годок Сёмка. Обрадовались встрече. Кинулся Викула коня друга расседлывать, свежей кошёнки бросил:
-Погоди Сёмка, сейчас схожу тятю позову, вовремя зашёл, -  и крикнул жене, - Прасковья, гость у нас, Семён Прокопьевич…, на стол готовь….
-Нет, дружок, так посидим…, я недавно из дома. Ненадолго к тебе, робята послали поговорить, - зашли в избу, переступил порог, - о-о-о, и у тебя в избе хмельный да ягодный запах стоит….
-Игнат сходи за дедом. Скажи - гость у нас, - попросил Викула старшего сына.
Не успел их дед через порог шагнуть, Семён на встречу вскочил:
-Поклон от тяти, Фирст Максимыч. В гости на Покрова приглашает.
-Спаси Христос Семён Прокопьевич за приглашение. Постараюсь. Зайди апосля, я Прокопию Автомоновичу подарок приготовил…, передам. Как здоровье его…, мамаши?
-Слава Богу, всё хорошо,- помолчал.- Вот…, знакомый как-то заходил к нему с Камы, рассказал о дядьке моём, брательнике тяти - Иване Автомоновиче, что в Лагуново живёт…. Ты, наверное, слышал о нём, - снова помолчал.- Мол, отказался Иван Автомонович исполнять предписание властей, упёрся вместе с другими: «Будет по-нашем! Не заставят нас «чёртовы яблоки» сажать!».  А картофель, что на семена для посадки был выданный, они взяли и продали в Сарапуле; все решения стали принимать на сельских сходках. Их Вятской губернатор с управителем конторы убеждали прекратить бунт, пытались разрешить всё без силы, но они гнут своё: Нет и всё тут! Вот…, и пришли казаки… быстро разогнали. Высекли плетьми более ста человек несогласных…, почти весь день пороли, а одного, который оказал им сопротивление, забили до смерти. Говорит, месяц уже дядька мой лежит, встать не может…. Во…, как высекли….
-Да, Бог нас  миловал,- Фирст Максимыч, задумчиво посмотрел на Семёна, - а, ведь Викула тоже всё грозился не подчиниться приказу…. Был бы сейчас поротый….
-Дак, не поротый же, тять…,- засмеялся Викула. И обратился к Семёну, - Чё в наши края? Ты же непросто так пришёл….
-Говорю же – ребята  послали…, - замолчал. – Предлагаем вместе в Красноуфимск сходить. Мёду много нынче…, ягоды да хмеля насушили, не знаем куды девать…, все полати и печки забиты на сушку, все избы пропахли, девать некуда…. Как думаешь?
Викула улыбнулся Фирсту Максимовичу:
-Мы с тобой тятя только давеча об этом говорили…. Мы, Семён…, хоть завтра готовы идтить, думали уже…. Когда пойдём?
-А… давай за пару – тройку дней соберёмся…. Может из Шагирта кто пойдёт и Ипатов.
И через несколько дней шагиртские мужики составили медово-ягодный обоз и отправились в дорогу.