Когда тебя не слышат

Этот рассказ я написал под впечатлением от стихотворения:
Когда тебя не слышат – не кричи,
Не слушают – не надрывайся в споре,
Дверь не открыли – больше не стучи,
Ведь пресным никогда не станет море.

Не верят, оправданья - пустой звук,
Не виноват – живи в ладу с душою.
Не лезь на дерево, коли надломлен сук,
А ненавидят – горе не большое!

Не ценят – не навязывай себя,
Оценят, когда снова станешь нужным.
Не любят – отпусти, любя,
Что не ТВОЁ – не греет ветром южным.

Пускай не ценят и не слышат иногда,
Всё до поры, рассеются тревоги,
Не позволяй лишь никому и никогда,
Чтоб об тебя все вытирали ноги.

Вера Рыжих

Просто сейчас это произведение созвучно тому, что у меня на душе. А в жанре фантастики я пишу редко. И Питер люблю. В общем, не судите строго - помогите эмоционально.



Петербург, 2123 год

Город дышал свинцом. Небо, затянутое вечными нейросетями, мерцало тусклыми рекламами, отражаясь в лужах неоасфальта. По улицам скользили люди-тени, уткнувшиеся в голопроекции, их лица искажены мертвенным светом экранов. Среди них шел он — Иван Шатров, бывший нейроинженер, ныне — никто.

Его не слышали уже три года.

Последний раз, когда он попытался вставить слово на корпоративном собрании «НейроСибири», его голос просто заглушили общим потоком данных. Система автоматически понизила громкость его микрофона, алгоритмы решили, что его реплика нерелевантна. Потом уволили. «Оптимизация», — сказал бот-HR.

Он стучался в двери старых знакомых — но кто в этом веке открывает без скана чипа? Он писал письма — но их отметали спам-фильтры. Он кричал в пустые переулки Невского, но его слова растворялись в гуле дронов.

«Когда тебя не слышат — не кричи», — шептала ему память.

Он жил теперь в каморке на окраине, где еще сохранились дома без умных стен. Там, в полутьме, он разговаривал с голограммой покойной жены — старой программой, которая уже не обновлялась и потому хоть немного напоминала человека.

«Не любят — отпусти, любя», — твердил он, глядя на её мерцающий силуэт.

Но однажды его нашли.

Не люди — они. Те, кто правил городом из теней. Предложили работу: тестировать новый интерфейс — «Эмпатия-Х». Чип, который заставлял других чувствовать твою боль.

— Вы же понимаете, — сказал безликий голос в темноте, — сейчас люди разучились слышать. Надо заставить их.

Шатров согласился.

Первые тесты были адом. Чип перегружал нервную систему окружающих, выворачивал их эмоции наизнанку. Коллеги по лаборатории срывались в истерики, один техник даже выбросился из окна.

— Прекрасно, — сказали они. — Работает.

Но в последний момент Шатров вырвал чип из своего виска. Кровь залила лицо, но он засмеялся.

— Нет.

«Не позволяй лишь никому и никогда, чтоб об тебя все вытирали ноги».

Он вышел на улицу. Шёл под кислотным дождём, и прохожие впервые за годы отшатывались от него. Не из-за чипа.

Из-за того, что в его глазах горело что-то человеческое.

Море не стало пресным. Город не изменился. Но он — да.