Задержание Хопалонга Кэссиди или Бар-20

Автор: Кларенс Эдвард Малфорд. 1906 год
***
ГЛАВА I. Оленья Шкура

Город раскинулся на половине квадратной мили щелочной равнины, его главная
Улица удручала своей шириной для тех, кто был ответственен за нее
С самого начала они работали с щедростью, порождённой осознанием того, что в их непосредственном и неоспоримом распоряжении были обширные земли
Техаса и Нью-Мексико, на которых они могли построить в общей сложности двадцать зданий, четыре из которых были деревянными. Поскольку этого материала не хватало, и его приходилось привозить оттуда, где воды Мексиканского залива плескались у пологого берега, последние упомянутые здания были предметом местной гордости,
поскольку свидетельствовали о прогрессивности их владельцев.

Эти творения из молотка и пилы были одноэтажными, грубыми и
неокрашенные; их дешёвая обшивка, покоробленная и сморщенная под безжалостным солнцем,
сгибалась и пропускала внутрь едкую пыль и воздух. Другие хижины были из необожжённого кирпича и пребывали в той
великолепной нищете, которая была так дорога их владельцам, индейцам и мексиканцам.

Это был случай на Скотопрогонной тропе, самой уникальной и грандиозной из всех современных миграций, и её основатели, должно быть, руководствовались злобным желанием совершить преступление против географии, а может, просто упивались извращённой жестокостью, потому что в радиусе мили не было ничего, кроме
широкие прерии, а в двух милях к востоку текли ленивые воды
самого Рио-Пекоса. Расстояние, отделявшее город от реки
, было простительным, поскольку в определенные сезоны года спокойный ручей
сильно вздувался и несся вниз широким желтым бурным потоком
.

Бакскин был городом со ста жителями, расположенным в долине реки
Рио-Пекос в пятидесяти милях к югу от границы Техас-Нью-Мексико. По данным переписи, их было двести, но было хорошо известно, что эта цифра была завышена. Один из примеров — имя Тома Флинна.
Те, кто когда-то знал Тома Флинна, он же Джонни Редмонд, он же Билл Суини,
он же Чак Маллен, под всеми этими четырьмя именами, могли найти его в списке переписи населения. Более того, он был застрелен в марте года, предшествовавшего переписи, и теперь покоился в могиле на молодом, но процветающем кладбище. В Перри-Бенде, в двадцати милях вверх по реке, знали об этом и других фактах и, открыто насмехаясь над этим списком, утверждали, что их город во всех отношениях лучше, в том числе и в стрельбе.

 За год до начала этой истории Бак Питерс, образец для подражания,
Недавний Билли Кид нанёс Перрис-Бенд короткий, но насыщенный визит. Он въехал в город с северной стороны Мэйн-стрит и выехал с южной. Когда он въезжал, в него стреляла группа уродливых ковбоев с ранчо, известного как С-80. В него попали дважды, но он выхватил своё оружие и, прежде чем его полумёртвого унесла лошадь в прерию, убил одного из нападавших. Несколько горожан присоединились к ковбоям
и добавили свои пули к тем, что были выпущены в Бака. Покойный был лучшим
барменом в стране, и ярость страдающих горожан
хорошо было себе представить. Они поклялись отомстить бак, его ранчо, и его
излюбленное место.

Разница между Баком и Билли Кидом в том, что первый никогда
не стрелял в человека, который не пытался застрелить его, или который не был предупрежден каким-либо действием против Бака, которое потребовало бы этого. Он занимался своими делами, никогда не затевал ссор и был тихим и миролюбивым до определенного момента. После того, как это было пройдено, он стал похож на бушующий циклон в многоквартирном доме, и штормовые подвалы пользовались большим спросом. “Раздувание” - это название определенного стиля игры с оружием, небезызвестного среди... Плохие парни с Дикого Запада. Хотя Бак не был плохим парнем, ему часто приходилось иметь с ними дело, и он считал, что гусь свинье не товарищ. Поэтому он снял спусковой крючок со своего револьвера и взводил курок большим пальцем «оружейной руки» или пяткой свободной руки. Таким образом, скорость была выше, чем у более современного оружия двойного действия. Шесть выстрелов за несколько секунд — такова была его средняя скорость, когда требовалось такое количество выстрелов, и когда было точно известно, что по крайней мере некоторые из них достигли цели.
нетрудно понять, что размахивание пулями было опасным занятием, когда его выполнял Бак.

Он был хорошим наездником, как и все ковбои, и не боялся ничего живого.  Однажды он и его приятели, Ред Коннорс и Хопалонг
Кэссиди, успешно разбили отряд из пятнадцати апачей, которые хотели снять с них скальпы. Из них двенадцать никогда больше не охотились за скальпами и ни за чем другим на этой земле, а остальные трое вернулись в своё племя с рассказом о том, что три злых духа преследовали их с помощью «колесных пушек»
 (пушек-гаубиц).

Так что теперь, после его визита в Перрис-Бенд, соперничество двух городов
превратилось в ненависть и настороженную готовность увеличивать число
обитателей кладбища друг друга. Существовало состояние войны, которое в течение
какого-то времени не приводило ни к чему худшему, чем язвительные предложения. Но
пришло время, когда счет был сведен к удовлетворению, по крайней мере, одной стороны,
.

Четыре ранчо также были вовлечены в неприятности. Бакскин был окружен двумя
треугольниками: Бар-20 и Три-Треугольник. Перри-Бенд был
общей точкой для С-80 и Дабл-Эрроу. Каждое из двух ранчо
контингенты приняли вражду как нечто само собой разумеющееся, и как само собой разумеющееся
конечно же, встали на сторону своих соответствующих городов. Как нет лучшего класса
бойцы, когда-либо живших, беда предположить гомерических размеров и застрахованы
в зоне опасности также стоит принимать во внимание.

Северная линия Bar-2 была южной линией C 80, и Скинни Томпсон занял
свою очередь на outriding однажды утром после завершения сезона. Он должен был
следовать за границей и возвращать заблудившийся скот. Пройдя большую часть пути, он увидел, как к нему на лошади подъезжает Коротышка Джонс.
трасса, параллельная его собственной, и примерно на расстоянии револьверного выстрела. Коротышка
и он ”пересеклись" годом ранее, и между ними не было лучших чувств.
между ними не было.

Коротышка остановился и уставился на Скинни, который сделал то же самое в отношении Коротышки. Коротышка
развернул своего скакуна и пришпорил, тем самым заставив его
возмущенную лошадь поднять обе пятки в сторону Скинни. Последний воспринял всё это серьёзно и, когда Шорти снова повернулся к нему, прижал большой палец левой руки к носу, многозначительно шевеля пальцами. Шорти, казалось, не обратил на это внимания, но начал кричать:

«Ты хочешь, чтобы твои дохлые коровы остались на твоей стороне. Они были на нашей стороне ещё вчера. Я собираюсь солить всё, что приходит, и не забывай об этом».

Томпсон снова пошевелил пальцами и крикнул в ответ: «Можешь
солить сколько хочешь, но если я поймаю тебя на этом, тебе больше не придётся работать. И я могу прямо здесь сказать, что здесь больше коров породы Си-80,
чем там, на Бар-20».

Коротышка потянулся за револьвером и закричал: «Ты лжец!»

 Среди ковбоев в частности и жителей Запада в целом в то время
В то время тремя смертельными оскорблениями, если только человек не был мастером в быстром выхватывании оружия и меткой стрельбе с одного движения, были слова «лжец», «трус» и «вор». От любого, кого всерьёз называли одним из этих слов, а он был судьёй, ожидалось, что он выстрелит, если сможет, и спасёт свою жизнь, потому что эти слова редко произносились без оружия. Движение руки Коротышки к поясу, прежде чем до него дошло обращение, было достаточным сигналом для Тощего, который выстрелил с большого расстояния — и промахнулся.


Раздались два выстрела. Оба пришпорили коней и выстрелили.
снова. На этот раз сомбреро Тощего резко дёрнулось, и в тулье появилась дыра. Третий выстрел Тощего заставил лошадь другого всадника опуститься на колени, а затем перевернуться на бок. Коротышка очень быстро отполз за неё, и, пока он это делал, Тощий начал описывать широкий круг, стреляя с интервалами, пока
Коротышка не перестал стрелять.

У Коротышки была лучшая позиция для защиты, так как он находился в неглубокой яме,
но он знал, что не сможет покинуть её, пока его противник либо
не устанет от борьбы, либо не израсходует все патроны. Тощий знал это,
и еще. Тощий также знал, что он может вернуться в дом на ранчо и залечь там.
запасся едой и боеприпасами и вернулся раньше, чем Коротышка успеет преодолеть
двенадцать миль, которые ему предстояло пройти пешком.

Наконец, Томпсон начал домой. Он нес этот вопрос
насколько он мог без его убийства. Прошло слишком много времени,
и, кроме того, было еще до завтрака, и он был голоден. Он уедет и сведет счеты с кем-нибудь, когда они будут на равных.

Он проехал вдоль линии мили две и случайно оглянулся.
панчеры ехали за ним, и когда они увидели, что он обернулся и обнаружил их.
они выстрелили в него и закричали. Он проехал еще некоторое расстояние и
осторожно вытащил винтовку из длинной кобуры на правой ноге.
Внезапно он повернулся в седле и дважды выстрелил. Один из его
преследователей упал вперед, на шею коня, и его товарищ обратились
чтобы помочь ему. Томпсон снова покачал головой и поехал дальше, добравшись до ранчо, когда остальные уже заканчивали завтракать.

За столом Ред Коннорс заметил, что у опоздавшего в сомбреро была дыра, и спросил его владельца, как и где он её получил.

“Повздорил с C 80 вне очереди”.

“Иди отсюда! Проветрить Энни?”

“Один”.

“Хороший мальчик, сынок! Эй, Хопалонг, это тощий перфорированный C 80! ”

Хопалонг Кэссиди боролся с куском говядины во рту. Он перевел свой
взгляд на Реда, не переставая ухмыляться, насколько это было возможно в данных обстоятельствах
ему удалось выдавить “Гу ...”, что было настолько близко к
“Вкусно”, насколько позволяла говядина.

Теперь вмешался Долговязый Смит, раз за разом втыкая нож в неохотно готовящуюся картофелину:
“Как ты это сделал, Скинни?”

— Держу пари, он подкрался к нему сзади, — пошутил Бак Питерс. — Ты спросил его,
тощий, как он себя чувствует?

— Не спрашивай ни о чём, — заметил Рыжий, — он просто подходит к C 80 и говорит:
— Могу я с удовольствием проветрить тебя? — и C отвечает:
— Если ты сделаешь это легко, — говорит он. Не так ли, Томпсон?

— Если вы, ребята, не оставите меня в покое, под столом будет сквозняк, — пожаловался Тощий.

 — Эй, Хопалонг, держу пари, что я могу прибраться в 80-м сам, — заявил Бак, подмигивая Рыжему.

 — Ага! Ты однажды попытался навести порядок в Бенде, Баки, и если бы Пит и Билли
не нашли тебя, когда проезжали через Орлиный перевал той ночью, ты бы не
здесь едят говядину по фунту, ” бросив взгляд на трудолюбивого Хопалонга.
“Это был сливы повезло Фер ю, что они acourtin' это время, не так ли,
Хопалонг?” вдруг спросил Красный. Хопалонг чуть не задушил в своих усилиях
говорить. Он сдался и кивнул головой.

“Почему ты не можешь разобраться, Коннорс? Я ни за кем не ухаживал, это был Пит. Я столкнулся с ним на другой стороне перевала. Я бы неплохо смотрелся в качестве ухажёра, не так ли? — спросил угнетённый Уильямс.

 Пит Уилсон ловко бросил картофелину в кофе этого достойного человека,
разлив напиток сомнительного названия по большой площади.
синяя фланелевая рубашка. «С тобой всё в порядке, с тобой всё в порядке. Когда я встретил тебя, ты
была в объятиях своей возлюбленной. Всё, что я видел, — это твои ноги. Иди
и закрути роман с полукровкой-индианкой весом в сто сорок фунтов,
а потом попробуй предъявить мне претензии!» Когда я предложил утопить тебя в прошлом
проблемы у Коуэна, ю пошел и разозлился из-за того, что ю назвал это
инсинуацией. И Ю Шор тоже выглядел не слишком виноватым.

“Все та же,” добровольно Томпсон, который взял ребро от его
аппетит“, мы лучше пойдем за себя платить с 80 звонка. Что мне не нравится
Коротышка сказал, что засолирует наш скот. Он точно это сделает, если я не встану
на его пути, чего мне совсем не хочется.

— О, он бы не стал останавливать коров таким образом, Тощий; он просто дурачился, —
робко воскликнул Коннорс.

— Дурачился с твоей бабушкой! Эта шайка на всё способна, если мы не будем
присматривать за ними, — горячо ответил Тощий.

 — Это чистая правда, Томп. Они
жаждут большего, чем просто драки. Когда Бак вышел на тропу войны, они
получили по заслугам, и теперь им не терпится отыграться, — заметил Джонни Нельсон, отбирая у него пирог, редкое лакомство.
сосед, когда этот несчастный не смотрел в его сторону. Он уже поднёс его ко рту, когда его бывший владелец, Джимми Прайс, восемнадцатилетний парень, повернул голову и увидел, что происходит.

«Эй-эй! Ты, койот с глинистого берега, брось этот пирог! Ты когда-нибудь видел такого сукиного сына, как ты?» — жалобно спросил он Реда Коннорса, хватая огромную горсть яблок и корочку. — Пирог когда-нибудь тебя прикончит, ты,
куцый! У меня был дядя, который умер на днях. Он съел слишком много пирога, и
его стошнило, и тебя стошнит, если ты не оставишь его в покое.

 — Тебе стоило бы попробовать пирог, который Джонни приготовил в Игл-Флэт, — пробормотал Долговязый.
Смит в воспоминаниях. «У неё были такие ноги, что могли остановить бегство. Джонни
был от неё без ума. Клялся, что она была самым прекрасным цветком,
который когда-либо рос». Тут он поперхнулся, и по его обветренному лицу потекли слёзы
смеха, когда он представил её. «Она была изящной мексиканкой, ростом около
пяти футов и примерно шестнадцати дюймов в обхвате. Джонни, бывало,
отмахивался, когда обнимал ее, не так ли, Джонни? Однажды вечером, когда он уже
хорошо разогнался на втором круге, он столкнулся с парнем, который только
начинал свой первый круг. Они до сих пор не поймали того мексиканца.

Нельсона забросали всем, что было под рукой. Он медленно вытирал с себя
корочку от пирога, хлеб и картошку. «Любой бы подумал, что я
разбитый фургон с едой», — проворчал он. Выловив из уха последний
кусочек говядины, он вышел и предложил угостить всех. Когда
собрание закончилось, они вскочили в сёдла и поскакали в салун Коуэна в
Бакскине.



ГЛАВА II. Безрассудство Коротышки

В Бакскине было очень жарко; впрочем, по-другому и быть не могло. На улицах почти никого не было, и в городе было тихо. В отеле «Хьюстон»
В баре толпилась кучка ковбоев. Они были очень тихими —
состояние столь же редкое, сколь и зловещее. Их лошади, всего двенадцать,
стряхивали мух со своей дрожащей шкуры в загоне позади бара.
 На боках восьми из них была большая буква «С» с цифрой 80, а на боках остальных четырёх —
двойная стрелка.

В баре худощавый жилистый мужчина смотрел из грязного окна на улицу, на салун Коуэна. Коротышка жаловался: «Они должны быть здесь уже сейчас. Их собрали на прошлой неделе». Мужчина, стоявший рядом, заверил его, что они придут. Мужчина у окна повернулся и сказал: «Они уже здесь».


Перед «Коуэнсом» толпа из девяти беззаботных, дерзких всадников
спрыгнула с сёдел. Они перекинули поводья через головы своих
лошадей и направились к бару. Из открытой двери доносился смех
и звон бокалов. Они стояли живописными группами, сильные,
уверенные в себе, весёлые, мужественные. Их дорогие
сомбреро были сдвинуты на затылок, а волосатые ноги были покрыты
щелочной пылью от их скачки.

Коуэн, держа в руке бутылку, выставил ещё несколько стаканов. Он пнул собаку
Он посмотрел на Бака. — Уже собрали? — спросил он.

 — Да, ещё вчера, — последовал ответ. Остальные были заняты тем, что вытирали пыль с горла, и постепенно разбились на группы по два-три человека. Одна из таких групп подошла к одинокому карточному столу и обнаружила Джимми Прайса, отдыхающего в дешёвом кресле, положив ноги на стол.

— Я бы хотел, чтобы вы убрали свои изящные ножки с этого стола, Джеймс, — смиренно попросил Долговязый Смит, заручившись поддержкой тех, кто был с ним.

 — Да, они очень изящные, мистер Смит, — ответил Джимми, не двигаясь.

— Мы хотим сыграть вничью, Джимми, — объяснил Пит.

 — Ты тоже можешь сыграть, если хочешь.  Разве я не говорил тебе, когда ты отрастил усы, что тебе больше не нужно меня спрашивать?  — по-отечески спросил Джеймс.

 — Отвали, сынок.  Пит говорит, что может меня обыграть. В любом случае, у тебя есть родственники.
первая сделка, ” пошел на компромисс Долговязый.

“Мне очень жаль Пита, если он не может. Ты же не считаешь, что мне нужно заключить сделку
чтобы победить твоих парней, не так ли? Пройти путь в одиночку' дай, я никогда не
семя такая куча Фер, когда лезут в А Ю вальщиков.”

Билли Уильямс вернулся в бар. Затем он шел по ней до тех пор , пока не увидел
Он оказался позади упрямого владельца стола. Пока его обиженные друзья неловко переминались с ноги на ногу, прикрывая его приближение, он на цыпочках подошёл к Джимми сзади и, кивнув, крепко схватил возмущённого мужчину за шею, в то время как остальные схватили его за ноги. Они отнесли его, извивающегося и брыкающегося, на середину улицы и бросили в пыль, вернувшись к теперь уже пустому столу.

Джимми спокойно полежал несколько секунд, а затем медленно поднялся, стряхивая с себя
щелочь.

«Пираты с глазами на стебельках», — пробормотал он, а затем почесал голову.
способ «сыграть красавчика». Печально глядя на салун, он услышал позади себя смешок. Думая, что это один из его недавних мучителей, он не обратил на него внимания. Затем его уколол циничный, язвительный смех. Он обернулся и увидел Коротышку, прислонившегося к дереву с ухмылкой на раскрасневшемся лице. Правая рука Коротышки была поднята над кобурой,
прижата к поясу большим пальцем — его любимая поза, когда он
ожидал неприятностей.

 — Одна из твоих старых привычек? — протянул он.

 Джимми молча начал отряхиваться, но его губы сжались в
тонкую белую линию.

“Они причиняют тебе боль?” - спросил наблюдатель.

Джимми поднял глаза. “Я слышал, что из кайюсов иногда делают клей", - заметил он.
”Я слышал, что они делают клей из кайюсов".

Глаза Коротышки вспыхнули. Потеря лошади терзала его сердце весь день.
- Они часто к тебе приезжают?

“ Спросил он. Его голос звучал жестко. - Я не знаю, что с тобой. - Я не знаю, что с тобой. - Что с тобой? - спросил он. Его голос звучал жестко.

“О, тебе так часто, как Ю. потерять cayuse, я считаю”, - ответил Джимми
горячо.

Силы Шорти прожилками в кобуре и Джимми последовал его примеру.
Кольт Джимми был пойман. Он слишком сильно взбрыкнул. Когда он падал, Коротышка побежал
к дому Хьюстона.

Пистолетные выстрелы были обычным делом, поскольку они были универсальным методом уничтожения.
выражая эмоции. Игроки в покер ухмыльнулись, думая, что их жертва
выпускает пар. Долговязый окинул его взглядом и полушёпотом заметил:
«Он хороший парень».

 Бармен, опасаясь за своё новое зеркало в позолоченной раме,
торопливо выглянул в окно. Он повернулся, разменял деньги и сказал Баку:
«Твой парень, Джимми, облажался». Несколько наиболее доверчивых
из них вытянули шеи, чтобы посмотреть, Бак был первым. «Иуда!» — крикнул он
и побежал туда, где Джимми лежал, кашляя и дёргая ногами. В салуне
было пустынно, и толпа разъяренных ковбоев окружила их приятеля.
Бак видел, как Коротышка входил в дверь дома Хьюстонов, и выругался.
- Гони за салуном “Си-80" и "Эрроу кэйюз", Пит, и убирайся отсюда.
под прикрытием.

Джимми задыхался и кашлял кровью. “Он на берегу - поймал меня. Мой... пистолет
застрял, ” добавил он извиняющимся тоном. Он попытался сесть, но не смог
и выглядел удивлённым. «Здесь чертовски жарко», — предположил он.
 Джонни и Билли отнесли его в салун и посадили за стол,
на стул, который он только что освободил. Когда они встали, он упал на стол.
на стол и умер.

Билли надел сомбреро мертвого мальчика себе на голову и положил огнеупорный револьвер.
Шестизарядный револьвер на стол. “Интересно, кто был этот грязный убийца”. Он посмотрел
на стройную фигуру и направился к выходу, Джонни последовал за ним. Когда он
достиг порога, мимо него просвистела пуля и с глухим стуком ударила в
дверную раму. Он попятился и выглядел удивленным. — Это Шорти стреляет — он всегда промахивается примерно на столько же. Он выглянул и увидел Бака, который стоял за живым дубом, к которому прислонился Шорти, и стрелял по отелю. Развернувшись, он направился к задней части дома, сказав Джонни, что
«Они в Хьюстоне». Джонни посмотрел на неподвижную фигуру в кресле
и тихо выругался. Он последовал за Билли. Коуэн, закрыв дверь и взяв
из-под стойки ружьё для охоты на бизонов, тоже вышел и с силой захлопнул
заднюю дверь.



 ГЛАВА III. Спор

В двухстах ярдах от «Хьюстон Хаус» Скинни и Пит
лежали, спрятавшись за валуном. В трёхстах ярдах от отеля Джонни и Билли растянулись на земле в овраге. Бак
лежал, а Хопалонг, находившийся в амбаре, принадлежавшем
отель, методично сбрасывал лошадей осажденных, работа, которую
он ненавидел так же сильно, как яд. Загон был их смертельной ловушкой.
Рыжий и долговязый были испуская клубы дыма из-за магазина,
сразу через дорогу от бара. Буйвол взревел пистолет
вниз по площади и несколько острых трещины протест из разных
очков. Город проснулся, и выстрелы постепенно стихали.

Воздух наполнился странными звуками. Они становились всё громче и громче, а затем
исчезли, не оставив и следа. Жужжание ружья для охоты на бизонов и всхлипывания
Пи-во-во-вой Винчестеров были щедро смешанный с резким
скулит из револьверов.

Окон не было в отеле. Неровные борозды на выбеленном дереве
пожелтели, и из обшивки таинственным образом вылетели щепки. На
дверных панелях появились трещины, а дешевая дверная ручка
разлетелась во все стороны одновременно. Пустой бочонок из-под виски, стоявший на крыльце, время от времени
печально гудел и, наконец, с протестующим грохотом покатился вниз по
ступеням. Клубы дыма медленно поднимались по стенам и, казалось,
бросали вызов клубящимся облакам на улице.


Пит приподнял плечо, чтобы пополнить магазин своей дымящейся винтовки, и
рассыпал патроны по коленям. Он застенчиво посмотрел на Скинни
и начал заряжать другой рукой.

“Ты старый сливовый псих. Ты не думаешь, что они могут купить голубую рубашку
за двести?” - Цинично осведомился Скинни. “На этот раз попался”, - сказал он.
объявил секунду спустя.

— Интересно, у кого есть бизон, — проворчал Пит. — Должно быть, у Коуэна, — ответил он сам себе и приготовился стрелять левой рукой.

 

 — Не трогай Коротышку, он мой, — предложил Тощий.— Лучше скажи Баку, что он не в восторге от Коротышки, — ответил Пит, тщательно прицеливаясь.

 Паника в загоне прекратилась, и Хопалонг теперь стучал копытом по панелям задней двери.  Он вырезал свой последний инициал на ближайшей панели и начал выводить дрожащую букву «Х» на соседней.  Он был в выгодном положении. В задней стене не было окон, а так как дверь
была очень опасным местом, в него не стреляли.

 Ему надоело это одностороннее
дело, и он забрался на подоконник, свесив ноги наружу. Время от времени он
пуля попала в другую часть двери, но он развлекался тем, что досаждал Баку.

«Там внизу жарко?» — любезно осведомился он и, не получив ответа,
попытался снова. «Лучше прибереги патроны на потом, Бак».

Бак посылал 45-70-миллиметровые пули в разбитое окно с точностью, которая
предвещала беду любому из защитников, кто был достаточно опрометчив, чтобы попытаться
добраться до другого конца комнаты.

Хопалонг откусил кусочек жевательного табака и утопил зелёную муху, которая
ползла по стене сарая. Жёлтая жидкость потекла вниз.
Он пролетел небольшое расстояние и был с жадностью поглощён покоробленными досками.

 Из покосившейся двери вырвался клуб дыма, и скучающий Хопалонг
быстро забрался обратно внутрь.  Он потёр руку, а затем, довольный тем, что его художественные старания были замечены, несколько раз выстрелил из трещины справа от себя.  «Похоже, я дома», — серьёзно заметил он, когда мимо его головы просвистела щепка. Он снова выстрелил в дверь, и она распахнулась, сопровождаемая глухим стуком падающего тела. — Пирожки, как мама пекла, — объявил он чердаку, поднимаясь наверх.
сунул магазин, полный патронов калибра 45-70. “ И таблетки, как у Поппера, которые он раньше
принимал, - продолжил он, когда снизил уровень воды в своей
фляжке.

Он скрутил сигарету и, подбросив спичку в воздух, погасил ее
выстрелом из своего кольта.

- У тебя есть сигареты, Хоппи? ” раздался голос снизу.

— Привет, — ответил радостный шахтёр, узнав Пита, — как ты сюда попал?


— Как корова. Занят?

— Ничуть. Поднимаешься?

— Нет. Тощий тоже хочет покурить.

Хопалонг протянул табак и бумагу в шахту. — Пока.

— Пока, — ответил отважный Пит, который дважды рисковал жизнью ради сигареты.

Жаркий полдень затянулся, и около трех часов Бак показал любопытному Хопалонгу пустую патронташную ленту
. Внимательный
достойный кивнул и бросил двойную горсть патронов, один за одним,
пациент и безжалостный самец, который заполнял его оружие и свалили несколько
остальные на его стороне. “Жизнь й' О мышах и людях банды корме все
неправильно”, - отметил он наугад.

— Этот сукин сын говорит как Шекспир, — восхитился Хопалонг. — Накормишь
кого-нибудь, Бак? — спросил он, когда этот достойный человек устроился поудобнее в ожидании своего шанса.

— Два, — ответил он, — Коротышка и ещё один. Здесь чертовски жарко, — пожаловался он. Струйка щелочной пыли обожгла ему лицо, но рука, которая её выпустила, больше не поднималась. — Три, — крикнул он. — Сколько, Хоппи?

 — Один. Это четыре. Интересно, у остальных есть?

 — Пит сказал, что у Тощего есть, — ответил сосредоточенный Бак.

“Сукин сын, он никогда ничего не говорил об этом, а я набивал его
злобные лапы куревом”. Хопалонг был возмущен.

“ Ставлю ю десять, что мы не поймаем их до темноты, ” объявил он.

“ Поймал ю. Давай еще ю десять, и я получу еще одну, ” быстро ответил Бак.

“Это отличная подпруга. Дай ей двадцать”.

“Так и есть”.

“Тебе придется примириться со Скинни, он сильно хотел Коротышку плама”.
 Хопалонг сообщил об этом безошибочному стрелку.

“Почему он ничего об этом не сказал? В любом случае, Джимми был моим соседом”.

Сигарета Хопалонга рассыпалась, а в доске слева от него появилась
дыра. Он тут же исчез, а Бак рассмеялся. Он сел на чердаке
и сердито выплюнул мокрую бумагу, застрявшую между губами.

«Все эти хлопоты ни за что, белоглазый койот», — пробормотал он.
Затем он подполз к краю и выстрелил в центр своей «С».
 В него полетел ещё один снаряд, и его левая рука упала. «Забавно — интересно, где этот чёртов пират?» Он осторожно выглянул и увидел облако дыма над бойницей, которая находилась прямо под карнизом бара, и оно колыхалось. Кто-то дул на него, чтобы оно исчезло. Он очень тщательно прицелился в бойницу и выстрелил.
Он услышал звук, что-то среднее между ругательством и криком, и после этого его больше не трогали.

«Я знал, что ему будет больно», — объяснил он повязке, оторванной от края его платка, которой он аккуратно перевязал свою последнюю рану.

Внизу, в овраге, Джонни жаловался.

«Это не очень хорошая койка», — жалобно заметил он.

«Это точно не она, но это лучшее, что мы можем найти», — извиняющимся тоном сказал Билли.

«Это шестая койка, которую тот парень отправил туда. Он чертовски плохой стрелок», —
заметил Джонни. — «Должно быть, это Коротышка».

— Коротышка может метко стрелять — не то что он, — возразил Билли.

 — Да, из шестизарядного. Он охотится с винтовкой, — объяснил
Джонни.

 — Если ты не хочешь свалиться оттуда, слезай, — предупредил Билли, когда
раздражённый Джонни пополз вверх по склону. Он снова скатился вниз с синяком на шее.

“Теперь это кто-то другой. Ему следовало бы постараться получше”, - сказал он.

Билли выстрелил, когда Джонни начал сползать, и он разгладил своего обиженного
приятеля. “Ты имеешь в виду, что он мог напасть”.

“Ты его поймал?” - спросил встревоженный Джонни, потирая рубец. “Сливовый"
в центре, ” ответил деловой Билли. — Поднимись ещё раз, может, я смогу достать ещё одну, — неуверенно предложил он.

 — Может, ты и сам поднимешься. Я тебе не галерея, — ухмыльнулся теперь уже довольный владелец револьвера.

 — У кого бизон? — спросил он, когда прогремел выстрел.

 — Должно быть, у Коуэна. Он точно в порядке. Звучит как цветущая пушка”.
 ответил Билли. “Оставь меня в покое с твоими дурацкими вопросами, я занят”, - пожаловался он.
когда его разговорчивый партнер начал задавать другой. “Сходи и принеси
мне немного воды - я подщелочен. И возьми несколько патронов 45-го калибра, у меня почти закончились”.

Джонни пополз вниз по руслу и снова появился у амбара Хопалонга.

Когда он вошёл в дверь, горсть пустых гильз упала ему на шляпу и
скатилась на пол. Он покачал головой и заметил: «Должно быть, это тот
дурак Хопалонг».

«Точно. Как дела?» — спросил весёлый Кэссиди.

«Всё в порядке. У Билли есть одна. Сколько их было?»

— У Бака три, у меня два, а у Тощего один. Это шесть, а у Билли
семь. У них ещё пять, — ответил он.

— Откуда ты знаешь? — спросил Джонни, наполняя свою фляжку у
конской поилки.

— Потому что за отелем двенадцать коров. Вот почему.

“Они могут от них избавиться”, - предположил практичный Джонни.

“Не могут. Они все обналичены”.

“Ю сказал, что их осталось пятеро”, - воскликнул озадаченный водонос.

“Да, ты умный парень, не так ли, Ю?”

Джонни усмехнулся, а затем сказал: “Есть курить?” Хопалонг посмотрел
наболело. — У меня нет магазина. Почему бы тебе не проявить щедрость и не купить немного?

Он частично наполнил руку Джонни и, убирая печально опустевшую сумку, спросил: «Есть какие-нибудь бумажки?»

«Нет».

«Есть спички?» — цинично спросил он.

«Нет».

«Ты что, не можешь их выкурить?» — возмущённо закричал он.

«Хватит и так», — спокойно ответил невозмутимый Джонни. «Билли хочет
«45-70».

 Хопалонг ахнул. — Он что, хочет и мой пистолет тоже?

 — Нет. У меня есть получше. Поторопись, а то он разозлится. Хопалонг был очень
методичным человеком. Он был единственным из своей компании, кто носил второй
патронташ. Он висел у него на правом плече и опирался на
левое бедро. На его поясном ремне было тридцать патронов к револьверам. Он
извлек двадцатку из той части плечевого ремня, до которой труднее всего было добраться,
сзади, просто перекинув его через плечо и выдергивая
патроны, когда они оказывались в пределах досягаемости.

“Это все, что есть у твоего кина. Я военный осел Бака”, - объяснил он.
— Спорим на десять, что мы поймаем их до наступления темноты, — он подстраховывался.

— Это знает любой дурак. Я возьму тебя в долю, если ты поспоришь по-другому, — ответил
Джонни, ухмыляясь. Он знал слабое место Хопалонга.

— Согласен, — быстро ответил Хопалонг, который был готов поспорить на что угодно.


— Ну, пока, — сказал Джонни, отползая прочь.

 — Эй, Джонни! — крикнул Хопалонг. — Не вздумай никому рассказывать, что у меня остались таблетки.


— Я не предатель, — ответил Джонни, подняв одну ногу и помахав ею.  Затем он исчез.

 За магазином, на самой опасной позиции среди осаждавших,
Рыжий Коннорс и Долговязый Смит устроились так, что им был виден весь бар. Они видели тёмную массу, которая, как они знали, была задней дверью, и получали огромное удовольствие от вспыхивающих в ней огоньков.

Они смотрели, как появляется и заполняется буква «С» (перевёрнутая по отношению к ним). Когда
шатающаяся буква «Н» заполнилась, они от души рассмеялись. Затем
деревянную планку протащили через поле зрения к передним окнам, и они
увидели только беспорядочные отверстия, которые часто появлялись на
верхних панелях.

Каждый раз, когда они стреляли, им приходилось подставлять часть тела под ответный
выстрел, в результате чего предплечье Долговязого было обожжено по всей
длине. Рыжему повезло больше, и он отделался лишь ушибом.

Они с трудом выкатили несколько больших камней на открытое место, отодвинув
их за укрытие склада своими винтовками. Когда они это сделали,
заползли за них, у каждого из них было еще по ране. Со своей новой позиции
они могли видеть Хопалонга, сидящего в окне. Он быстро взмахнул своим
сомбреро и ухмыльнулся.

Они были самыми опытными бойцами всех, кроме оленя, и были
спасая своих выстрелов. Когда они стреляли, у них всегда была какая-то часть тела человека, в которую они целились, и урон, который они наносили, был значительным.
Они ничего не говорили, будучи старше остальных и более молчаливыми, и
они не были безрассудными. Хотя выходки Хопалонга заставляли их смеяться, они
ворчали из-за его безрассудства и не поддавались искушению последовать его примеру. Также было заметно, что они одновременно выхватили винтовки и,
хотя оба целились, выстрелил только один. Пистолет Долговязого щёлкнул так близко от
врага, что свист пули над головой Рыжего слился с выстрелом его напарника.

Когда Хопалонг увидел, как из-за магазина выкатились камни, ему стало очень
любопытно. Затем он увидел вспышку, за которой сразу же последовала другая.
вторая винтовка. Он увидел несколько таких выстрелов и больше не мог сидеть молча. Он помахал шляпой, чтобы привлечь внимание, а затем
крикнул: «Сколько их?» Выстрел был сделан прямо в воздух, и он
сообщил Баку, что осталось только четверо.

 Стрельба этих четверых стала менее частой — они экономили
боеприпасы. Меткий выстрел в Хопалонга заставил этого джентльмена
уронить винтовку. Ещё одна пуля пробила его шляпу, оторвав приличный кусок
кожи и волос и оставив шрам на всю жизнь. Он упал обратно внутрь
и продолжил быстро и метко стрелять из своих револьверов, держа голову
Он горел, как в огне. Когда он сбросил опасное напряжение, вызванное гневом,
то спустился вниз и попытался вытащить винтовку длинной палкой. Она не поддавалась, поэтому он сделал ещё три выстрела в дверь и,
не получив ответа, выбежал из-за угла своего укрытия и схватил оружие. На полпути обратно он упал на землю. Прежде чем кто-либо успел выстрелить в него, из сарая раздался
неистовый треск, и из-за двери полетели пули. Пули разорвали дверь на
куски и щепки; нижняя панель, на которой была буква «H»,
кусками падал внутрь. Джонни вернулся еще раз покурить.

Хопалонг, все еще сжимая винтовку, быстро завернул за угол
сарая. Он попытался встать, но не смог. Джонни, услышав быструю
и беглую ругань, вышел.

“Куда они тебя подевали?” спросил он.

 “В оторванную ногу. Нестерпимо болит. Ты его нашел?”

“Не-а. Я просто зашел за еще одной сигаретой; у тебя еще осталось?”

“Наверху. Твоя желчь выходит на берег. Помоги мне забраться, ты двуногий
осел”.

“Берегись. Мы берем на себя расходы на эту дверь. Она скоро станет красивой.
В ней столько же дыр, сколько в «Плохом Лэне», — ответил Джонни. — Иди.
«А ну-ка, Хопалонг, давай-ка сюда».

Он помог ругающемуся Хопалонгу забраться внутрь, а затем они закатили в разбитую дверь
скандальную штуковину. Ещё одна панель упала, и
«С» Хопалонга была уничтожена. В той, что была над ней, появилась широкая трещина,
которая быстро росла. Её соседка начала зиять, и в конце концов обе были
выбиты. Из-за этих отверстий стало светлее, и это позволило Красному и
Долговязый прицелился получше, и вскоре огонь защитников стих.

Джонни бросил винтовку и, вытащив шестизарядный револьвер, выбежал и
бросился к полуразрушенной двери, а Хопалонг прикрывал его.
с выстрелом.

 Когда плечо Джонни отбросило каркас внутрь, он едва избежал внезапной смерти. Он пошатнулся в сторону, за пределы досягаемости, и упал ничком на землю. Винтовка Хопалонга
беспрестанно трещала, но безрезультатно. Человек, сделавший выстрел, был мёртв. Бак пристрелил его сразу после того, как тот выстрелил в Джонни.

Приказав Тощему и Рыжему прикрыть его, Бак подбежал к Джонни, который лежал, хватая ртом воздух. Пуля попала ему в плечо. Бак с кольтом в руке
выскочил за дверь, но не встретил сопротивления. Он подал знак
Хопалонг закричал: «Их больше нет».

 Из-за деревьев, скал, оврагов и зданий появились люди, которые вскоре столпились вокруг отеля. Появился молодой врач, недавно окончивший университет. Это был его первый случай, но он успокоил Джонни. Затем он подошёл к Хопалонгу, который теперь бредил, и занялся им. Остальные были заштопаны,
насколько это было возможно, а карманы молодого врача,
который с трудом держался на ногах, были набиты золотыми и серебряными монетами.

Разгромленный бар был неописуем. Дыры, борозды,
разбитые стаканы и бутылки, ликер, стекающий по стенам
Полки и пол, залитый кровью; разрушенная мебель, сломанный бар,
обугленный, разбитый и залитый кровью; тела, сваленные в углах;
веревки, гильзы, шляпы и повсюду, над всем этим, — взгляд тех, кто устроил этот хаос.

«Перри» не смог свести счеты.



Глава IV. Бродячие сиу


Бакскин постепенно приспособился к условиям, которые существовали
до его внезапного появления в центре внимания как города, который что-то делал.
 Вечеринка в Хьюстон-Хаусе осталась в прошлом.
Теперь это событие стало важной эпохой в истории города. Бурная радость уступила место достоинству и смирению, а также искреннему удовлетворению; и в разговорах за барной стойкой всплывали параллели с этим событием, которые можно было беспристрастно оценить, и беспристрастное суждение было единогласным: несмотря на то, что до того, как Перри-Бенд нарушил местный покой, здесь, несомненно, случались хорошие драки, они не дотягивали до нового уровня радушного гостеприимства. В конце концов жара
вернула всё в прежнее состояние, и тени по-прежнему
пользовались спросом.

Однажды днём, через месяц после приёма почтенной делегации
из Перри-Бенда, город Бакскин казался опустевшим, а земля
и здания на ней были похожи на огромные печи, излучающие видимый
жар, но когда палящее солнце начало клониться к западу, оно пробудилось
с грохотом, который можно было бы приписать усилиям усердного
Сатаны. В то время это место стало Меккой для двух десятков или более весёлых
ковбоев с соседних ранчо, которые оживляли всё, на что были способны эти
рыцари седла.

В скудной, но густой тени салуна Коуэна сидела колоритная фигура
от которого доносилось гортанное, гулкое ворчание, смешивавшееся в атмосфере одиночества с раздражёнными вздохами измученной блохами собаки. И собака, и хозяин были бродягами, и к ним относились с терпимостью, потому что было совершенно безразлично, кто приходит и как долго они остаются, пока соблюдаются этические нормы и неписаные законы страны коров. И нарушение этих норм не вызывало ненужного беспокойства, потому что правосудие было скорым и справедливым.

Когда несколько месяцев назад изгнанник-сиу и его жёлтая собака пришли в город, они не вызвали ни осуждения, ни любопытства, поскольку
Главной добродетелью всей этой обширной земли было не задавать человеку вопросов,
которые могли бы поставить в неловкое положение всех заинтересованных лиц;
судить нужно было по наблюдениям, а не по истории, и прошлое человека
проявлялось в его поступках. Неважно, был ли он растратчиком или
простым парнем с какого-нибудь процветающего восточного ранчо, люди
приезжали на прерию, чтобы забыть и потерять связь с изнеженным Востоком,
и прерия принимала их как своих.



Человек был всего лишь человеком, пока его кожа сохраняла необходимые качества; и
неграмотный, который умел ездить верхом, стрелять и жить самостоятельно, был гораздо более
ценится больше, чем образованный человек, который не может этого делать. Чем больше человек
полагается на себя и чем ближе он к быстрому принятию решений,
тем более лаконичным и уравновешенным он становится. А осознание того, что он сам себе судья,
приводит к осторожности и рассудительности. У него нет суда, который
защищал бы его честь и предлагал ему покровительство, поэтому он должен
быть быстрым, чтобы защитить себя и сохранить своё положение. Его натура спасла его,
или он сам себя спас, и этот край освободил его от всех невыплаченных штрафов за
неосторожное прошлое.

Он стал человеком, рождённым заново, и взял на себя бремя,
в новой среде, и он жил до тех пор, пока эти требования давали ему право жить. Он не должен был терпеть никаких ограничений своих естественных прав,
и он не должен был ограничивать других, потому что в первом случае его бы объявили трусом,
а во втором — задирой, и в этой стране самозащиты и то, и другое было бы недолгим. Основной закон природы — выживание наиболее приспособленных.

 . Поэтому, когда странники оказались на одном уровне с Бакскином, их даже не спросили, как их зовут. Не заботясь о том, чтобы услышать имя, которое могло бы
не соответствовать их представлениям о том, что хорошо, а что плохо, ковбои
Bar-20 обладали свободой, порожденной отличной печенью и бесстрашным
темпераментом, и именами, соответствующими их чувству юмора и
приспособляемости. Официальное название сиу было "Постепенно"; собака была
известна как Блох. Никогда еще названия так четко не описывали объекты, которые должны были быть представлены
поскольку они были прекрасными примерами ковбойской проницательности и
способностей.

В их глазах Мало-помалу это был мужчина. Он мог чувствовать и мог обижаться на
оскорбления. Они не считали его одним из них, потому что у него не было
достаточно сил, чтобы требовать и оправдывать такое отношение. С ними
он имел право наслаждаться жизнью так, как считал нужным, до тех пор, пока не нарушал и не ограничивал права других. Они не были ни аналитиками, ни моралистами. Он не представлял угрозы для общества, потому что обществосверх меры. Поэтому они смутно осознавали
его многочисленные недостатки и ясно видели его немногочисленные достоинства. Он мог
стрелять, когда ему позволяли, из лучшего оружия; ни одна лошадь, какой бы упрямой она ни была,
никогда не сбрасывала его; он умел идти по следу, оставленному угонщиками, и это было преимуществом; он стал ценным членом
сообщества; он был экономическим фактором.

 . Его способность употреблять алкоголь без последствий повысила его
ценность в их глазах. Он не всегда говорил, когда кто-то другой хотел
поговорить, — ещё один граф. В нём сохранялась та стоическая
безразличие к мелочам; эта наблюдательная невозмутимость индейца;
и, конечно, в нём было что-то от вождя, что-то едва заметное, но присущее
вождям. Он был глыбой серьёзного почтения, которая плыла по их морю
весёлого озорства.

На нём были вельветовые брюки, которые беззаботные называли «штанами»,
скреплённые многочисленными заплатками из когда-то яркого ситца. Из пары подтяжек, разорванных на две отдельные
лямки, он сделал себе пояс и ошейник для собаки. Брюки,
вероятно, были закреплены в приступе рассеянности.
когда их бывший владелец не смотрел по сторонам. В промежутках между
вельветовыми брюками (за исключением тех, что служили удобными полками для
щелочной пыли) была припрятана рубашка с жёстким воротником. Она была
расстёгнута спереди и сзади, а вес брюк на поясе крепко удерживал её на
квадратных плечах владельца, избавляя от необходимости застёгивать пуговицы
на воротнике. Пара мокасин, искусно украшенных
вампумом, защищала его ноги от колючих кактусов и
любопытных и назойливых мошек, а на коленях у него лежала
многозарядная винтовка «Винчестер», не опасная, потому что она была разряжена.
Это стало возможным благодаря мудрости горожан, запретивших кому бы то ни было продавать, обменивать или отдавать ему эти трубки, полные проблем, потому что он мог напиться.

Эти двое были довольны и счастливы. У них не было ни забот, ни обязанностей, а их удовольствия были простыми и легкодоступными, поскольку заключались в сне и нежелании двигаться. Как и у дикого койота, их постель была там, где их настигал сон; их еда была тем, что ночь
давала им в качестве защиты, или щедростью ковбоев.
Бар-20. Ни один Диоген, сидящий в бочке, никогда не знал столько ответственности и
стольких радостей жизни. Даже цивилизация и амбиции имеют свою цену.

 Когда солнце отбросило тень за ноги Бай-энд-би, воздух наполнился
шумом; крики, выстрелы и грохот бешено стучащих копыт эхом разносились по всему городу. Понемногу он зевнул, потянулся и откинулся назад, наслаждаясь полубессознательным восторгом от осознания того, что ему не нужно немедленно вставать. Блохастик приоткрыл один глаз и вопросительно навострил ухо, а затем перевернулся на спину,
Он поёрзал и удовлетворенно и протяжно вздохнул. Отряд «Бар-20»
прибыл в город.

 Шум быстро приближался и становился громче, когда всадники
поворачивали за угол и резко натягивали поводья, заставляя своих скакунов скользить
на задних ногах по колено в пыли.

 — Привет, старина Бак-с-трусами, как твоя печень?

 — Поднимайся и пошевеливайся, старый танк!

«Гони эту блошиную ферму и следуй за мной!»

 Вот лишь несколько приветствий, различимых в мешанине
игривых криков, предохранительных клапанов, сдерживающих добродушие.

 «Скр-р-р!» — закричал Хопалонг Кэссиди, выпустив очередь из пистолета.
в непосредственной близости от Блохи, который быстро отступил за угол, где в нетерпеливом ожидании завилял хвостом. Он не был разочарован, потому что за ним погналась корова-пони, и Хопалонг наклонился, почесал её по жёлтой спине, от души шлёпнул её и, бросив кусок говядины в раскрытую пасть обрадованной собаки, ушёл тем же путём, что и пришёл. Появление этого отряда означало сытный обед, и собака это знала.

В «Коуэне», выстроившись в ряд у барной стойки, остальные усердно и
настойчиво пытались, обещая успех, заполучить «Попозже»
напился, что полностью совпадало с представлениями Бай-энд-Бая о том, как всё должно быть. Дружеская атмосфера и выпивка растопили его сдержанность и развязали язык. Посмотрев с видом оскорблённого удивления на то, как у него заплетаются ноги, он торжественно протянул свою винтовку ближайшему ковбою, преувеличенно взмахнув рукой, и обхватил его, чтобы не упасть.
Ружье переходило из рук в руки, пока не попало к Баку Питерсу, который
торжественно вручил его владельцу как новое оружие.

Понемногу он выблевал всё, что было у него в желудке, стараясь держать голову прямо,
и, схватив оружие обеими руками, повернулся к Коуэну, которому и отдал его.

«Возьми его. У меня их два. Я оставлю себе новый, может быть». Затем он ослабил
пояс и сделал долгий и глубокий глоток.

В дверном проёме появилась тень, и в комнату, прихрамывая, вошёл Хопалонг. Заметив, что Бай-энд-би
засовывает бутылку себе в рот, пока Ред Коннорс поддерживает его,
он ухмыльнулся и достал пять серебряных долларов, которыми зазвенел у
Бай-энд-би перед глазами, заставив этого достойного человека отложить выпивку и
безудержно потянуться за манящим богатством.

— Пока нет, сабе? — сказал Хопалонг, меняя положение денег. — Если
ты хочешь загнать в загон это стадо симолеонов, тебе придётся оседлать
того коня, на которого, как поспорил со мной Рэд, ты не умеешь ездить. Тебе придётся
приспособиться к этому седлу, и ты должен продержаться в нём целых пять минут. Я не собираюсь говорить тебе, что он какой-то пустоголовый, потому что ты и сам это знаешь, как и то, что Рэд не стал бы делать ставку на проигрышное дело, если бы знал, что делает. Ты оседлал эту четырёхколёсную тучу, и ты получаешь это, понимаешь? Я ещё не видел причин, по которым ты не мог бы заморозить
«И я поддержу своё мнение моральной поддержкой и месячной оплатой».

 Глаза Бай-и-Бая заблестели, когда смысл слов
проник в его затуманенный разум. «Поезжай на лошади — пять долларов — поезжай на лошади за пять долларов — лошади ездят за доллары» — затем он выпрямился и начал говорить на бессвязной смеси сиу и плохого английского. Он,
могущественный наездник из племени сиу, он, храбрейший воин и величайший
охотник, мог бы оседлать лошадь за пять долларов? Что ж, он
думал, что мог бы. Схватив Рыжего за плечо, он бросился к двери и
едва не ударился о нижнюю ступеньку первым, приземлившись, как это и случилось,
в мягкую пыль с ногой Рэда на шее. Несколько протрезвев от удара
он встал и извинился перед толпой за то, что Рэд встал у него на пути,
заявив, что Рэд был “Чертовски хорошим парнем” и что он не хотел этого делать
.

Экипировка Bar-20 была, пожалуй, самой известной из всех на территории от
Канады до Рио-Гранде. Бригадир Бак Питерс управлял толпой
мужчин (у которых были все мальчишеские инстинкты), которые не щадили
многих угонщиков и которые, будучи всегда беззаботными и добродушными (даже
сражаясь с большим юмором и беспечностью), они заработали репутацию самой безрассудной банды головорезов, которые когда-либо стреляли из пистолетов. Незаконные игорные дома от Эль-Пасо до Шайенна и от Финикса до Ливенворта единодушно и с энтузиазмом проклинали их от сапог до сомбреро, а шерифы и маршалы многих городов получали от них своевременную помощь — и некоторые неприятности. Крепкие, неукротимые,
по-мальчишески непосредственные и великодушные, они были великолепными образцами мужественности; и,
поскольку они были окружены большими опасностями и уникальной цивилизацией,
справедливости ради, о них не следует судить по мнениям, порожденным
банальностью.

Они были настоящими ковбоями, что означает противоположное общественное мнение
несмотря на то, что они не были ни беззаконниками, ни пьяницами, стреляющими
хулиганами, которые дешево ценили жизнь, как несправедливо изображают их родственников;
но хотя эти люди были миролюбивы от природы, им приходилось постоянно
сталкиваться с людьми, которые таковыми не были. Игроки, преступники, хулиганы и
разного рода отбросы, бежавшие с защищенного Востока, смешались с ними
Их было очень много, и именно этот класс стал причиной проблем.

Трудолюбивые «ковбои» жили по законам страны,
и они подчинялись величайшему из всех законов — закону самосохранения.
Они веселились от души, но расплачивались за весь причинённый ими ущерб; их работа была сплошным испытанием, и реакция одной крайности приводит к пределу своей противоположности. Вернёмся к «Яблоку», если вы хотите проследить за зарождением инстинкта самосохранения и
потребности.

Бак Питерс был человеком приятной наружности, немного медлительным в речи и
Он был, соответственно, быстрым на руку и никогда не терял самообладания. Он был
искусным стрелком, и его «Кольты» славились тем, что никогда не давали осечки, когда можно было ожидать попадания. Многочисленные
наводнения, паника и метели испытывали его нервы на прочность, но он всё же мог налить стакан спиртного, держа его на расстоянии вытянутой руки, через дырку в полу, не замочив дерево.

Следующим по возрасту был Долговязый Смит, невысокий, тщедушный мужчина с робким
характером. Затем шёл Тощий Томпсон, ростом шесть футов четыре дюйма,
и, как и следовало из его имени, Хопалонг описывал его как «тень человека».
Пит Уилсон, недалёкий и очень молчаливый, и
Билли Уильямс, колеблющийся пессимист, были обычного роста и
внешности. Рыжий Коннорс, чьи волосы позорили его имя, был
обладателем сухого, как трут, характера; его самой большой слабостью
было отношение к винтовке как к средству сохранения мира. Джонни
Нельсон был его протеже, и он не мог сделать ничего плохого.

Последний, Хопалонг Кэссиди, был сочетанием безответственности,
юмора, добродушия, любви к дракам и беспечности, когда он оказывался лицом к лицу
с опасностью. Самым заметным его качеством было то, что он всегда
в неприятности, не намереваясь этого делать; на самом деле, он был очень огорчён и удивлён, когда это произошло. Казалось, что всякий раз, когда какой-нибудь «плохой человек» хотел подпортить свою репутацию, он неизменно выбирал Хопалонга в качестве средства (возможно, из-за извращённости мира в целом).
 Плохие люди стали редкостью вскоре после того, как Хопалонг обосновался в каком-либо месте. Несколько лет назад он был искалечен в успешной попытке предотвратить убийство своего друга, шерифа Харриса из
Альбукерке, и до сих пор прихрамывал.

Когда Рыжий успокоился и вычистил щёлочь из ушей и глаз, он повёл сиу в заднюю часть салуна, где «пинто» усердно пытался снять седло со своей спины, а в перерывах пытался понять, сколько верёвки он может обмотать вокруг своих ног.

Когда Бай-энд-бай увидел, на чём ему предстояло ехать, он почувствовал некоторое облегчение, потому что пони, похоже, был не слишком буйным. Он махнул рукой, и Джонни с Рэдом забинтовали животному глаза, что сразу успокоило его, а затем распутали
Он развязал веревку, стягивающую его ноги, и убедился, что подпруги надежно закреплены.
 Показав Бай-энд-би, что все готово, они сняли повязку,
и индеец устроился в седле.

Если бы Бай-энд-Би был по-настоящему трезвым, он бы выбил дурь из этого пони, а так ему не составило большого труда удержаться в седле. Но в своём одурманенном состоянии он ухватился за конец подпруги так, что, когда пони прыгнул вперёд в своём последнем отчаянном усилии, пряжка соскользнула, и подпруга развязалась. Бай-энд-Би, всё ещё сидя в седле, полетел головой вперёд.
прежде всего в кормушку для лошадей, где он расплескал много воды.

Когда это произошло, Коуэн повернул за угол и, увидев, что вода пропала (а он носил её вёдрами из колодцев, которые находились на расстоянии четверти мили), пришёл в ярость и с криком побежал к промокшему сиу, который только что вылез из корыта. Когда несчастный увидел, что разъярённый мужчина несётся на него, он задохнулся от ярости и страха и, развернувшись, побежал по улице, а Коуэн, тяжело топая, поскакал за ним галопом, под истеричные возгласы толпы.
обрадованный отряд, который не видел в этом ничего, кроме хорошей шутки.

Когда Коуэн вернулся с безнадежной миссии, отдуваясь и хрипя, он
услышал несколько замечаний, сказанных вполголоса, которые не улучшили
его мнение о своем физическом состоянии.

«Мне кажется, — заметил неугомонный Хопалонг, — что у одного из этих
чудаков колики».

— Похоже на то, — согласился Джонни, краснея от сдерживаемого смеха, — и, скажем, кто-то вмешивается.

 — Все животные с подбитыми коленками так делают, язычник, — подсказал Рыжий.

 — Эй, ты, прекрати это и выпей за счёт заведения, — предложил я.
Коуэн. «Если я доберусь до этого чёртова военного, я заставлю вас думать, что здесь был
циклон. Посмотрим, как долго этот бездельник будет ошиваться в этом городе».


Рэд прищурился, и его гнев взял верх. «Он не бездельник, когда вы наливаете ему дрянь по четвертаку за стакан, не так ли? Всякий раз, когда этот «чувак» напивается из-за чего-то подобного, я тоже напиваюсь, и я не говорю, что собираюсь вести себя мирно — ни в коем случае».

«Я знал, что что-то подобное произойдёт», — печально пропел Билли
Уильямс, склонный к пессимизму.

— Ради всего святого, ты что, сбрендил? — с отвращением спросил Рэд. — Я
собираюсь отправиться в путь, но имей в виду: если с Бай-энд-Би случится что-нибудь плохое или его не будет в городе, когда я вернусь, здесь будет намного жарче, чем сейчас. Без обид,
понял? Это просто случайный совет. Давайте, ребята, пойдём прогуляемся — я голоден.

 Когда они бежали по равнине к ранчо, пара маленьких глаз,
сверкающих пьяной яростью, наблюдала за ними из оврага; и когда
Коуэн вошёл в салун на следующее утро, он не смог найти Бай-энд-би.
винтовка, которую он помещается за стойкой бара. Он также пропустил горсть
патроны из коробки возле кассового аппарата, и он внимательно посмотрел
по его разливают виски он бы заметил, что там потери. Лошадь была
отсутствует мексиканцев загон и ходили слухи, что несколько
Индейцы были видны далеко на равнине.



Глава V. Закон диапазон


“Фух! — Я чертовски голоден, — сказал Хопалонг, когда они с Рэдом на следующее утро спешились на ранчо, чтобы позавтракать. — Интересно, что бы нам подошло?

 — Есть три вещи, которые подходят для голода, — сказал Рэд, показывая дорогу.
в казарме. «Ты можешь подтянуть ремень, ты можешь выпить и ты можешь
поесть. Ты становишься таким же плохим, как Джонни, но он ещё молод».

 Остальные встретили их появление добродушными шутками,
некоторые из которых были настолько личными и вызывали такую реакцию, что это
походило на предварительную стычку перед дракой. Но за всем этим скрывался мягкий акцент,
тягучая интонация, полная юмора, и глаза, мерцающие от сдерживаемого
веселья. Здесь они чувствовали себя как дома, и дух
товарищества проявлялся во многих тонких деталях; остроумие становилось
Смелый и проницательный, Билли утратил часть своего пессимизма, и из его манеры исчезла настороженность.

 Тощий перестал резвиться с Рыжим и зевнул.  «Хотел бы я, чтобы повар проснулся и приготовил завтрак.  Он самый чёртовски ленивый парень, которого я когда-либо видел, — он может заснуть стоя и не заметить этого. Джонни — это тот парень, который его беспокоит.
Малыш приходит и надирается до отвала.

«У Джонни самое отвратительное пристрастие к еде из всех, кого я знаю», —
добавил Рэд. — Интересно, что его задержало — обычно он слоняется здесь,
выпрашивая еду, как избалованный щенок, задолго до того, как печенье будет готово.
разгорается пожар.”

“Mebby он шуршал чего-нибудь пожрать с ним, я видела его совет-toein' из м'
галерея сегодня утром, когда я вернулась за сигареты”, - заметил Хопалонг,
взглянув на Билли.

Билли застонал и направился в галерею. Выйдя через полминуты, он выпалил свою печальную историю: «Каждый раз, когда я накачиваюсь и не выпиваю всё в городе, какой-нибудь придурок замерзает насмерть. Всё пропало», — уныло добавил он.

«Очень жаль, Билли, но что это было?» — спросил Тощий.

«Что это было? А ты как думаешь, тощий? Украшение?»
Кайюсы? Это виски — на два симолеона. Что-то всегда не так. Это
весь этот год был неправильным, как сказал тот косоглазый пилот, который
прилетел, чтобы...

— Ты перестанешь? — крикнул Рэд, бросая сомбреро в ворчащего
неудачника. — Спроси у Бака, где твоя косолапость.

— Я бы с удовольствием спросил у босса, не он ли стащил мой виски, не так ли?
Я? А ты не мог бы швырнуть чью-нибудь шляпу? Я заплатил двадцать колес
за это восемь лет назад, и я не хочу” чтобы она была испорчена.

“Ну и дела, ты полегче! Ну, А Синг в Альбукерке раздает их всем подряд
каждый раз, когда ты стираешь свою рубашку, ” серьезно вмешался Хопалонг, когда он
вышел, чтобы обругать повара.

— Ну, что ты об этом думаешь? — обиженно воскликнул Билли.

 — О, тебе не нужно ехать в Альбукерке — Уи-Уи возьмёт с тебя вдвое больше за стирку твоей рубашки. Тебе бы стоило как-нибудь упасть в реку — тогда он бы заговорил о деле, — бросил Хопалонг через плечо, забрасывая старый ботинок на галерею. — Эй, ты, спящий сукин сын,
если ты не принесешь сюда эти оладьи, я
размажу тебя по всему ландшафту, понял? Подожди, пока Джонни
придёт!

 — Интересно, где этот парень? — спросил Долговязый, сворачивая сигарету. — Ушёл.
где-то смотрю на солнце сквозь дно своей бутылки, ” проворчал
Билли.

Хопалонг направился к выходу, но остановился на пороге и пристально посмотрел
на северо-запад. “Забавно. Эй, ребята, а вот и Бак!
и Джонни верхом на двоих - тоже на прогулке!” - воскликнул он. “Интересно, что?"
"гром!" Рыжий, Бак тащит его! Что-то сломалось! — закричал он, бросившись к своему пони и направившись к прибывшим.

— Я же говорил, что он ударил мою бутылку, — дерзко заметил Билли, выходя вслед за остальными.

— Ты когда-нибудь видел Джонни пьяным? Ты когда-нибудь видел, чтобы он выпил больше двух
очки? Заткни свою рыдающую рожу - в этом есть кое-что похуже, чем в этом.
здесь, ” сказал Ред, его гнев возрастал. “Мы с Хопалонгом взяли у тебя дешевую выпивку.
она под койкой Пита”, - добавил он.

Троица приблизилась на прогулке, и Джонни, бредящего и покрытого кровью
, отнесли в барак. Бак подождал, пока все снова соберутся, а затем, с потемневшим от гнева лицом, резко и без обычной медлительности сказал: «Проклятье, они отстали! Принеси что-нибудь перекусить и воды, да поживее. Посмотрим, кто из них задира».

 В этот момент возмущенный повар, не
Поняв причину, он счёл вторжение быков в посудную лавку святотатством. Быстро подойдя к двери, он схватил сковороду, которую мексиканец собирался бросить, и, развернув перепуганного мужчину, прогремел: «Успокойся и принеси им что-нибудь поесть».

 Когда винтовки и боеприпасы были собраны, они вскочили в седла и поскакали за ним по тропе. Никто не произносил ни слова, потому что в этом не было необходимости. Все знали, что они не вернутся, пока не найдут человека, которого ищут, даже если погоня приведёт
в Канаду. Они не стали расспрашивать Бака о подробностях, потому что
бригадир был не в настроении разговаривать, и все, кроме Хопалонга, чьё
любопытство всегда было на пределе, знали только два факта и больше
ничего не хотели знать: Джонни попал в засаду, и они собирались
найти того, кто за это в ответе.

Они даже не предполагали, кто это может быть, потому что след
привёл бы их к самому человеку, и не имело значения, кто он или что он
такое — с убийцей можно было поступить только одним способом. Поэтому они
ничего не сказали, а продолжали ехать с плотно сжатыми челюстями и
губами, и семь пони
грудь к груди по дуге.

Вскоре они добрались до оврага, который перепрыгнули в один прыжок. Приближаясь к нему, они увидели в пыли следы, которые говорили о том, что там лежало тело, свернувшееся калачиком, и на выжженной земле были коричневые пятна.
Тропа, по которой они шли, теперь была единственной, Бак ехал вдоль берега оврага, разыскивая Джонни, которому он должен был передать приказ. Эта
тропа была очень неровной, как будто лошадь бродила по ней по своему усмотрению. Внезапно
они наткнулись на пять следов, все они вели в одну сторону, и четыре из них
резко повернули и исчезли на северо-западе. В полумиле от
Разделительной чертой был чапараль, что было важным фактором для
них.

Каждый из них знал, что именно произошло, как если бы был очевидцем,
потому что след был очевиден. Убийцы ждали в чапарале, пока
Джонни проедет мимо, вероятно, заметив его. Когда он
прошёл мимо и повернулся к ним спиной, они выстрелили и тяжело ранили его с первого залпа, потому что Джонни был из тех, кто даёт отпор, и когда Рэд осматривал его револьверы в бараке, они были заряжены и стволы были чистыми. Затем они бросились в погоню
Проехав небольшое расстояние, они по какой-то необъяснимой причине, вероятно, из-за страха,
развернулись и поскакали прочь, не зная, насколько сильно он ранен. Именно
эта тропа вела на северо-запад, и именно по ней они ехали, не останавливаясь.

  Проехав пятьдесят миль, они заметили ранчо Кросс-Бар-О,
где надеялись раздобыть свежих лошадей.

 Когда они подъехали к дому на ранчо,
из-за угла вышел хозяин, Бад Уоллес, и увидел их. — Привет, ребята! Что вы опять натворили? — спросил он. Бак
 спрыгнул со своего коня, за ним последовали остальные, и снял сомбреро
Он откинул голову назад и начал снимать седло.

«Мы преследуем банду убийц. Они устроили засаду на Джонни и чуть не убили его. Я остановился здесь, чтобы взять свежих лошадей».

«Ты правильно сделал!» — сердечно ответил Уоллес. Затем, повысив голос, он крикнул своим людям, стоявшим у загона, чтобы они привели
семь лучших лошадей, которых смогут поймать. Затем он велел повару принести
много еды и напитков.

«У меня есть четыре работника, которые только и делают, что едят», — предложил он.

«Большое спасибо, Уоллес, но их всего четверо, и мы бы предпочли
достанем их сами - Джонни почувствует себя лучше, ” ответил Бак, набрасывая свое
седло на лошадь, которую подвели к нему.

“ Как у тебя с патронами - много? - Спросил Уоллес.

“ По двести за штуку, ” ответил Бак, вскочил в седло и
ускакал. “ Пока, ” крикнул он.

— Ну и ну, чёрт бы их побрал, — крикнул Уоллес, когда пыль
застлала ему глаза.

В пять часов вечера они переправились через Чёрную реку в том месте, где она
пересекала границу штата с Нью-Мексико, а на закате разбили лагерь у подножия
гор Гваделупских. На рассвете они продолжили погоню, мрачные и
безжалостный, и вскоре после этого они миновали тлеющие остатки
лагерного костра, свидетельствующего о том, что преследуемые очень спешили, поскольку его
следовало потушить и замаскировать. В полдень они выехали из гор в
тыл и увидели Зарешеченный Хорешкоу, к которому приближались.

Владелец ранчо увидел их приближение и по их внешнему виду
предположил, что что-то не так.

“Что это?” Крикнул он. “Скотокрады?”

— Нет. Убийцы. Я хочу быстро поменять коней, — ответил Бак.

— Вот они. Мальчики только что их привели. Что-нибудь ещё я могу вам предложить?

— Нет, — крикнул Бак, когда они поскакали прочь.

 — Кто-то сейчас получит пулю в лоб, — пробормотал владелец ранчо, наблюдая, как они поднимают огромные клубы пыли.

 После того как они переправились через приток Рио-Пенаско у гор Сакраменто
 и поднялись на противоположный берег, Хопалонг пришпорил лошадь,
поднявшись на холм, и окинул взглядом равнину.
Он надел очки, которые одолжил по этому случаю, и вернулся к остальным, которые продолжали идти, не сбавляя темп. Заняв прежнюю позицию, он проворчал: «Ура!» — и снял с плеча винтовку.
Примеру последовали остальные.

 Пони неслись во весь опор, и, когда они взлетели на холм,
всадники увидели свою добычу в полутора милях впереди.  Один из
индейцев оглянулся и в знак протеста выстрелил из винтовки, и теперь
это была гонка, достойная своего названия: Смерть бежала от Смерти. Более свежие лошади ковбоев неуклонно сокращали расстояние, и, когда застучали
винтовки преследователей, загнанные в угол индейцы направились к
меньшему из двух холмов, так как равнина, ведущая к большему холму, была
слишком усеяна валунами, чтобы можно было ехать быстро.

Когда беглецы укрылись за скалами, окаймлявшими край возвышенности,
выстрел из одного из них повредил руку Билли, но не оказал никакого
другого эффекта, кроме как увеличить счёт. Преследователи
скрылись за возвышенностью и спешились, оставив своих лошадей
под присмотром, а сами рассредоточились, чтобы окружить холм.

Хопалонг, верный своему любопытству, наконец-то оказался на самой высокой точке
другого холма, отрога хребта на западе, потому что он всегда
хотел увидеть всё, что только можно. Тощий, благодаря своему бойцовскому инстинкту,
поселился в ста ярдах к северу и на том же отроге. Бак лежал
спрятанный за огромным валуном в восьмистах ярдах к северо-востоку
от Скинни, и на таком же расстоянии к юго-востоку от Бака был Ред Коннорс, который
полз вверх по руслу реки. Билли, баюкая руку, лежал впереди лошадей.
а Пит, со своего места между Билли и
Хопалонг перелезал с камня на камень, пытаясь подобраться поближе, чтобы использовать свои кольты, своё любимое и самое эффективное оружие.
 Из точки между Тощим и Буком периодически вырывались клубы дыма
Каждый светлый час показывал, в чём Длинный Смит преуспел.

 Не было никаких указаний, каждый сам выбирал себе позицию,
но все они были стратегически выгодными. Билли защищал лошадей, Хопалонг
и Тощий прочёсывали холм шквальным огнём, а Длинный и Бак лежали
на пути, по которому, скорее всего, побежали бы осаждённые, если бы попытались прорваться.
На востоке Ред преградил им путь, не давая спуститься в овраг, и с того места, где находился Пит, он мог подобраться на расстояние шестидесяти ярдов, если выберет
правильные камни. Дальность стрельбы варьировалась от четырёхсот ярдов для Бака до шестидесяти
Пит и остальные в среднем набирали около трёхсот очков, что позволяло
очень хорошо стрелять с обеих сторон.

Хопалонг и Тощий постепенно приближались друг к другу, чтобы
составить компанию, и когда первый поднял голову, чтобы посмотреть, что делают
остальные, он получил царапину на ухе.

— Ого! — закричал он, потирая зудящее место.

С холма поднялись две струйки дыма, и Тощий выругался.

— Откуда он тебя взял, Толстяк? — спросил Хопалонг.

 — Эй, не шути так, сынок, — ответил Тощий.


 С севера и востока, где были Бак и Рыжий, поднимались клубы дыма.
Пит был уже на полпути к холму. До сих пор его не задели, пока он уворачивался, и, воодушевлённый своей удачей, он пробежал ещё пять ярдов, и его сомбреро слетело с головы. Ещё один рывок, и его пустая кобура оторвалась от ремня. Пригнувшись за камнем, он услышал крик Хопалонга и увидел, как этот заинтересованный тип размахивает своим сомбреро, подбадривая его. Гневный укол! С холма раздался крик, и этот
увлечённый болельщик упал в обморок.

«Сумасшедший ублюдок», — пожаловался Пит. «Он точно грохнется в обморок». Затем
он взглянул на Билли, который был в центре нескольких последовательных взрывов
пыли.

«Как дела, Билли?» — весело спросил он.

«О, они ещё меня достанут», — ответил пессимист. «Тебе не стоит
беспокоиться. Если бы этот олень не был таким молодым, он бы давно меня прикончил».

«У-у-у! Пит! О, Пит! ” позвал Хопалонг, склонив голову набок
и ухмыльнувшись, когда объект его удивления вытянул шею, чтобы
посмотреть, в чем дело.

“ Хм? ” проворчал Пит, а затем, вспомнив о расстоянии, крикнул:
“ В чем дело?

“ Сигареты есть? ” спросил Хопалонг.

— Бедняжка! — сказал Пит и, вернувшись к работе, выстрелил из «Кольта» 45-го калибра в
жёлтый мокасин.

 Хопалонг начал чесаться и увидел, что находится рядом с муравейником. Затем
кактус справа от него жалобно затрещал, и в нём появилась дыра. Он
выстрелил в дым, и крик сообщил ему, что он попал в цель.
— Убирайся! — пожаловался он, когда зелёная муха прожужжала у него перед носом. Затем он
почесал каждую ногу ступнёй другой ноги и начал извиваться,
пинаясь обеими ногами одновременно. Предупреждающий металлический
скрежет слева заставил его снова подтянуть ноги, и он быстро
повернул голову.
удовольствие отрубить голову гремучей змее своим кольтом.

“Рад, что Ю не был медноголовым”, - воскликнул он. “Кто-то должен был "а".
пристрелил этого дурака Ноя. К черту муравьев!” Он захлебнулся струей табака
выжал сок из монстра Гила, который уставился на него и испытывал дикое наслаждение
в своих неистовых попытках похоронить себя.

Вскоре он услышал, как Тощий выругался, и пропел: «Что случилось, Тощий?
Снова вляпался?»

«Да нет, жуки — разве они опасны?» жалобно спросил его друг. «Здесь их нет. Какие жуки?»

«Боже, я не специалист по жукам! Всевозможные!»

Но Хопалонг, наконец, понял это. Он нашел табак и скрутил себе сигарету.
потянувшись за спичкой, он подставил плечо под выстрел
который сломал ключицу. Винтовка Скинни затрещала в ответ, и
оскорбленный храбрец выкатился из-за камня. По шуму, доносившемуся
со стороны Хопалонга, Скинни понял, что его сосед был ранен.

“ Тебе все равно, Хоппи. — Я получил проклятие, — сказал он успокаивающе. — Где он тебя
достал? — спросил он.

 — В самом сердце, ты, надоедливая рожа. Иди сюда, сними эту проклятую повязку и
дай мне воды, — огрызнулся раненый.

Тощий пробрался сквозь колючий чапараль и перевязал плечо.
 “Что-нибудь еще?” спросил он.

“Да. Пристрелите эту кучу бородавок и разнесите эту Гилу с табачными глазами к чертям собачьим
Шайенн. Это хуже, чем в тот раз, когда мы обчистили команду 80-х
!” Потом он пнул мертвую жабу и обругал солнце.

— Заткнись, ты хуже ребёнка! Любой подумает, что тебя никогда не пороли, — возмущённо сказал Тощий.

 — Я могу ругаться сколько захочу, — ответил Хопалонг, подтвердив свои слова тем, что схватил пистолет и выстрелил в мёртвого индейца.  Пуля просвистела над головой
его голова и Тощий выстрелили в дым. Он выглянул и увидел, что его
друзья приближаются к холму.

“Они уже близко. Скоро мы отправимся домой, ” сообщил он.

Хопалонг выглянул как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бак бросился к боулдеру, который
лежал в десяти ярдах перед ним, до которого он благополучно добрался. Долговязый тоже
побежал, и Пит прибавил ещё пять ярдов к своему продвижению. Бак
сделал ещё один рывок, но подпрыгнул в воздух и, приземлившись, как будто
после намеренного прыжка в высоту, пошатнулся и споткнулся на несколько
шагов, а затем упал ничком, перекатываясь туда-сюда в поисках укрытия
за расщеплённым камнем.
где он спокойно лежал. Из-за камней на холме выглянуло ухмыляющееся красное лицо, но радостный возглас оборвался, когда винтовка Реда
выстрелила, и воин покатился вниз по крутому склону, где ещё один выстрел из того же ружья окончательно решил его судьбу.

 Хопалонг поперхнулся и, отвернувшись, сердито ударил себя кулаком в глаз. — Проклятье! Проклятье! Они схватили Бака! Они схватили
Бака, чёрт бы их побрал! Они схватили Бака, Тощий! Старого доброго Бака! Они схватили
его! Джимми ушёл, Джонни застрелили, а теперь и Бак ушёл! Ну же!
 — он рыдал в исступлении, жаждая мести. — Давай, Тощий! Мы сдерем с них шкуру, и она станет ещё краснее, чем сейчас! О, чёрт, я ничего не вижу — где моя винтовка? Он нащупал винтовку и стал бороться с Тощим, когда тот, с красными глазами, но спокойный, попытался его удержать. — Отпусти меня, чёрт бы тебя побрал! Ты что, не знаешь, что они схватили Бака? Отпусти меня!

“ Ложись! Рыжий схватил скунса. Ю ничего не смогут сделать-они бы капля ю Афоре
ю взял пять шагов. Красный у него, скажу я ю! Ду ю хочешь меня лизать ю?
Мы вернём их с процентами, если ты сохранишь свою голову! — воскликнул
Тощий, с силой швырнув обезумевшего мужчину.

Музыкальные звуки, поднимающиеся и опускающиеся в странных октавах, жалобно скулящие, дьявольские, всхлипывающие завораживающим монотонным голосом и разрозненными аккордами, зовущие, когда они проносятся над равниной, всегда зовущие и призывающие, они смешиваются в варварском диссонансе с вызывающим лаем шестизарядных ружей и вопросительными выстрелами винчестеров. Высоко в небе парили и плыли несколько точек, и ещё больше их быстро приближалось со всех сторон. Канюки хорошо знают, где можно найти еду.

Когда Хопалонг прислонился к камню, его ударило в бедро.
рикошетная пуля вырвалась наружу, вращаясь, как циркулярная пила, на пол-ладони выше того места, куда она вошла. Рана была очень страшной, в два раза больше, чем от обычной пули, и сильно кровоточила. Тощий подполз и занялся ею, сделав жгут из шейного платка и неуклюже перевязав его оторванной от рубашки полоской.

— Тебе чертовски повезло, — проворчал он, возвращаясь на свой пост, где разрядил свой винчестер, опустошив наполовину опустевший магазин, в сторону холма.

Хопалонг начал петь и кричать, рассказывая о Джимми и его
детство, перемежая отрывистое повествование избранными отрывками,
которые пели в мюзик-холлах Ливенворта и Абилина. В конце концов он начал
кричать и вырываться, и Тощему пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать его.

«Хопалонг! Кэссиди! Прекрати это! Успокойся — тебя точно пристрелят,
если ты не перестанешь дёргаться». Ради всего святого, ты это слышал?
Пуля со свистом пролетела между ними и ударилась о ближайший камень.
Другие пули прорезали чапараль, и под треск ломающихся веток Тощий бросился на сопротивляющегося мужчину и связал его.
Хопалонг привязал свой ремень к основанию медового мескита, который рос у него на боку
.

“ А теперь стой спокойно и оставь эту повязку в покое. Ю ни гаснет, Ди'
когда Юй получает заткнули”, - пожаловался он. Он срубить кактус и
вылила сок на лицо раненого, заставляя его булькать и
оглянитесь вокруг. Теперь его глаза приобрели нормальный вид, и Скинни соскользнул с его груди.

“Отвяжи этот ... ремень; я не ... не корова”, - отрывисто выпалил пикетчик.
Хопалонг. Скинни так и сделал, передал разгневанному мужчине его кольты и вернулся на свой пост.
откуда он дважды выстрелил, сообщив о выстрелах.

“Я пытаюсь привлечь его внимание, сначала один взлетел высоко, а второй
упал ничком”, - объяснил он.

Хопалонг жадно слушал, потому что это была стрельба, которую он мог
оценить. - Дай-ка я посмотрю, ” скомандовал он. Тощий оттащил его к
трещине и устроился, чтобы попробовать еще раз.

“Где он, Тощий?” Спросил Хопалонг.

— За тем вторым большим камнем. Нет, вон там, с этой стороны. Видишь тот гладкий
гранит? Если я попаду в нужное место, он точно это заметит.
 Он тщательно прицелился и выстрелил.

 В бинокль Пита Хопалонг увидел, как на камне появилось свинцовое пятно
и он сообщил стрелку, что тот стреляет высоко. «Поставь её на тот бугорок пониже», — предложил он. Тощий так и сделал, и до их ушей донёсся ещё один крик.

 «Отлично. Ты всё сделал правильно, старый чёрт», — похвалил


Хопалонг, довольный успехом эксперимента. Тощий выстрелил снова, и в поле зрения появилась коричневая рука. Еще один выстрел
попал в него, и он дернулся, как будто был безжизненным.

«Он попал. Видишь, как она подпрыгнула? Как веревка», — заметил Тощий с
усмешкой. Рука лежала неподвижно.

Пит добрался до своего последнего укрытия и был весь во внимании. Долговязый был
Он тоже был совсем близко и пристально следил за одним конкретным камнем.
 С дальней стороны холма донеслось несколько выстрелов, и они поняли, что
с Рэдом всё в порядке. Билли прикрывал группу камней, которые возвышались
над остальными, и, когда они посмотрели туда, его винтовка выстрелила, и последний
защитник спрыгнул вниз и исчез в чапаралях. На нём были жёлтые
брюки и старая выстиранная рубашка.

— Чёрт возьми, как же это плохо! — закричал Хопалонг. — Жалкий койот! И я
наполняю его мерзкую шкуру выпивкой. Что ж, теперь им придётся искать
его заново, — пожаловался он, поражённый этим открытием.
Он выстрелил в чапараль, чтобы выразить своё воинственное отвращение, и спугнул огромного тарантула, который приземлился на штаны Тощего и быстро пополз к шее лежащего без сознания человека. Лицо Хопалонга ожесточилось, он медленно прицелился в насекомое и выстрелил, отбросив его на песок, разорванного и безжизненного. Пуля попала в кожаную одежду, и Тощий возразил, зная, что Хопалонг был не в том состоянии, чтобы стрелять по мишеням.

«Ха!» — воскликнул Хопалонг. «Это был тарантул, которого я прихлопнул. Он
направлялся к твоей шее», — объяснил он, с опаской глядя на чапараль.

“Идти своим путем, не так ли? Хулиган для тебя!” - воскликнул Скинни, поскольку тарантулов
поставили на один уровень с гремучими змеями, и он решил, что его
спасли от ужасной смерти. “Кажется, Ю сказал, что здесь нет никаких насекомых"
” добавил он обиженным тоном.

“Они не были никакими. Ю принес их. У меня было только главное шоу — Гила,
гремучие змеи и жабы, — ответил он, а затем добавил: — Не жарко
здесь, чёрт возьми?

— Жарко. Тебе не придётся ехать домой с этой ногой. Лучше
возьми моего мула — он пострадал больше, чем ты, — ответил Тощий.

— Твоя шлюха на Крестовом баре О, ты, пируэт с глазами на стене.

— Ну вот, хватит. Забавно, как человек иногда забывает. Теперь оставь меня в покое, они собираются прикончить Бай-Эна-Би. Пит и Долговязый только что вошли за ним.

Вот что произошло. Два нетерпеливых бойца устали ждать и рискнули жизнью, чтобы ускорить события. Остальные вели непрерывный огонь по дальнему концу чапараля на холме, чтобы
скрыть передвижения своих отважных друзей, а также заманить к ним
Бродягу, чтобы его застрелили, когда он будет приближаться.

На холме один за другим раздалось несколько выстрелов, и чапараль заволновался. Из глубины зарослей донеслось ещё несколько выстрелов, и из северной части чапараля выскочил всадник-индеец и помчался в сторону Бака. Его путь должен был привести его к Баку, которого он видел упавшим, и позволить ему скрыться на полпути между Рыжим и Тощим, так как Долговязый был на холме, а расстояние было слишком большим для эффективной стрельбы этих двоих.

Рэд увидел, как он вышел из чапараля, и в спешке перезарядил винтовку.
Патрон заклинило, и Бродяга помчался в сторону временной безопасности, а Рэд
танцы в пароксизме ярости, отек его словаре слов он
забыли существовало.

Мало-помалу, выпрямившись в седле во весь рост, он повернулся и пошевелил
пальцами в "бешено Красном" и сделал еще несколько знаков, которые
ковбой был в настроении оценить в полной мере. Затем он
повернулся и погрозил винтовкой стрелкам на большом холме, чьи
лучшие выстрелы подняли пыль на целых пятьдесят ярдов с опозданием. Пони
мчался к резервации и друзьям, которые были всего в пятнадцати милях от него,
и Бай-энд-Би знал, что в горах он будет в своей стихии
по крайней мере, на равных со своими врагами.

 Проезжая мимо скалы, за которой Бак лежал, растянувшись на земле, он издал пронзительный торжествующий крик и наклонился вперёд, опираясь на шею своего пони. Ещё двадцать прыжков, и оттуда, где бригадир с трудом приподнялся на локтях, донёсся злобный треск винтовки. Пони понёсся вперёд с головокружительной скоростью, но один. Вскоре
он снова вскрикнул и тяжело рухнул на землю, где беспомощно
покатился, а затем затих. Такие люди, как Бак, опасны, пока их
сердце не перестанет биться.



 Глава VI. Испытания выздоравливающего


Дни на ранчо проходили в раздражающей праздности для тех, кто
препятствовал бегству враждебно настроенных людей, и хуже всех
чувствовал себя Хопалонг, который нервничал и злился из-за своей
беспомощности, которая замедляла его выздоровление. Но наконец
настал день, когда он снова смог сесть в седло, и он возвестил о
своей радости громкими криками и сразу же объявил, что имеет право
на отдых, и у Бака не хватило духу отказать ему.

Итак, он отправился на поиски покоя и удовольствий, но вместо этого
обнаружил лишь неприятности и был вынужден оставлять свою визитку почти в каждом
место, где он побывал.

Там, в Ред-Хот-Галч, штат Колорадо, он под давлением обстоятельств
вложил несколько свинцовых пуль в тела нескольких
дерзких горожан, а затем проводил ретивого и вспыльчивого
шерифа до границы штата.

В следующий раз его заметили в Шайенне, где его уродство было красочно описано в шести словах неким Чарльзом Тарантулой, который не смог продолжить из-за сердечного приступа. Поскольку Чарли был вездесущим занудой, присутствующие воспользовались возможностью, которую предоставил Хопалонг, чтобы


Следующей остановкой Хопалонга был Ларами, и вскоре после его прибытия местный хулиган попросил его спеть и потанцевать, сообщив всем присутствующим, что он — единственная гремучая змея с семнадцатью пуговицами в стране коров. Хопалонг, обиженный и возмущённый тем, что с ним обращаются как с обычным бараном, тут же сбил хулигана с ног. После того как он оросил
несколько квадратных футов пересохших глоток собравшихся, он
снова отправился в путь и провёл день в Денвере, где ему удалось
избежать дальнейших неприятностей.

Санта-Фе предстал перед ним несколько дней спустя, и он въехал в город незадолго до полудня. В то время старый испанский город был полон напряжённых нервов, и некоторые его части были рассчитаны на то, чтобы вызывать любые эмоции, кроме религиозных собраний и церковных ярмарок. Хопалонг попал в гущу событий, не пробыв в городе и часа. Двое местных головорезов, Слим Трэвеннес и Текс Эвалт, желая
продемонстрировать, что они — настоящие дикари, попытались
схватить спокойного и невинного незнакомца, когда тот хромал по площади
в поисках игры в покер в «Блэк-Хиллс Эмпориум», в результате чего им потребовался ремонт, к огорчению и отвращению их ближайших знакомых, которые пытались заглушить своё унижение и печаль быстрой, но несколько необдуманной стрельбой и вскоре вспомнили, что у них есть неотложные дела в другом месте.

Хопалонг перезарядил своё оружие и отправился в «Эмпориум», где обнаружил, что игра уже подготовлена для него во всех смыслах этого слова. На третьей
раздаче он возразил против того, как дилер манипулировал картами,
и когда дым рассеялся, он оказался единственным, кто был в комнате,
кроме собаки, принадлежавшей бармену, которая перехватила шальную
пулю.

Выследив хозяина собаки, он извинился за то, что стал косвенной причиной смерти животного, положил на ладонь этого джентльмена несколько мексиканских долларов и отправился в Аламеду, куда прибыл вскоре после наступления темноты и где его встретило оскорбление, кипевшее в своей непрошеной язвительности, когда он, хромая, шёл по полу местной аптеки в бар. Не было времени для словесных споров и прецедентов
Он уже придумал, как ему отвечать, и его остроты были быстрыми, как молния, и очень эффективными. Возмутившись эпитетами, он обратил внимание на присутствующих в комнате.

 Дым клубился над столом и лениво поднимался вверх из дула его шестизарядного револьвера, пока он внимательно смотрел на окружающих. Напряжённые и взволнованные лица смотрели на его соперника,
который медленно подавался вперёд на своём стуле, и в течение минуты
не было слышно ничего, кроме напряжённого дыхания зрителей
слышал. Это был нарушен нервный кашель из задней комнаты, и
лица приступили к своим обычным беспечным выражений, их прочный
линии сильно тенью в свете мерцающих масляных ламп, а
перетасовки карт и звон серебра стало слышно. Хопалонг
Кэссиди возражал против оскорбительных замечаний о своем недуге.

Хопалонг очень болезненно относился к своей хромой ноге и всегда
обижался, когда кто-то проявлял к ней презрение или любопытство, особенно
если это были незнакомцы. Молодой человек двадцати трёх лет, когда
В окружении почти идеальных образцов физической мужественности он,
как правило, болезненно осознавал любой подобный недостаток, и это
временами сказывалось на его характере, хотя он был известен своим
жизнерадостным нравом и игривостью. Он утешал себя тем, что
то, что он терял в симметрии, с лихвой компенсировалось быстротой
и точностью его руки с оружием, которая была правой или левой, в
зависимости от ситуации.

Несколько часов спустя, когда удача отвернулась от него, он почувствовал на своём плече тяжёлую руку
и с радостью увидел Бака и Рыжего, причём последнего
ухмыляясь как только красные могли усмехнуться, и он удалился из игры, чтобы наслаждаться
его счастье.

Пока Хопалонг скитался по стране, двое друзей
охотились за ним и успешно выследили, благодаря
следу, который он проложил своими шестизарядными ружьями. Это они сделали
без вреда для себя, поскольку те, о ком они спрашивали
подумали, что они, должно быть, хотят, чтобы Хопалонг был “плохим”, и бодро предоставили
требуемую информацию.

Изначально они отправились с ним в путешествие, чтобы
развлечься, но в последующие дни это превратилось в насущную необходимость
манера общения:

По пути из Денвера в Санта-Фе они встретили Пита Уиллиса с
«Три треугольника», ранчо, примыкавшего к их собственному, и остановились,
чтобы обменяться приветствиями.

«Далеконько от повозки с провизией, Пай», — заметил Бак.

«О, я всего лишь еду в Денвер», — ответил Пай.

«Жарко», — предположил Рыжий.

«Точно». Видел кого-нибудь из знакомых? — спросил Пай.

 — Одного или двух — Билли из «Стар Кресент» и Панхэндла Лукинса, — ответил Бак.

 — Да? Панхэндл собирается выступать за нас в следующем году. Я его разыщу.
Я слышал, что к югу от Альбукерке Жаждущий Джонс и его братья
— Они ищут неприятностей, — предположила Пай.

 — Да! Они не ищут никаких неприятностей — они просто
выпендриваются. Неприятности? Да они даже не знают, кто она такая, — презрительно заметил Рэд.

— Ну, в последнее время они довольно ловко ускользают от шерифа, и если это не проблема, то я не знаю, что это, — сказал Пай.

 — Это точно проблема, и от неё трудно ускользнуть, — согласился Бак.

 — Ну, мне нужно идти. Панхандл в Денвере? Да? Я рассчитываю на то, что мы с ним оседлаем тигра — ему очень повезёт. Ну что ж, до
свидания, — сказал Пай и пошёл дальше.

 — До свидания, — ответили они оба.

— Эй, подожди минутку, — крикнул Пай, отъехав на сотню ярдов.
 — Если увидишь Хопалонга, передай ему, что Джонсы собираются
охотиться за ним, когда приедут в Альбукерке. Они на него злы.
 — Не мне судить, только они не всегда заботятся о том, как
охотятся за человеком. — Пока, — и вскоре он превратился в облачко пыли на горизонте.


«Неприятности!» — фыркнул Рыжий. — «Что ж, между тем, как Харрис удирает, а Хопалонг охотится,
я думаю, они точно найдут её». Затем он пробормотал себе под нос:
«Странно, как всё идёт ему на пользу».

«Это точно, но, как сказал Пай, они не«Не так уж важно, как они тасуют карты. Нам лучше поторопиться и найти
этого маленького засранца», — ответил Бак.

«Хорошо, только я не собираюсь терять сон из-за Хоппи. Его пистолет слишком
острый, чтобы я беспокоился», — заявил Рыжий.

«Когда-нибудь их линчуют», — заявил Бак.

«Не найдут, если не найдут Хоппи», — мрачно ответил Рыжий.

Они проехали через Санта-Фе, остановившись лишь для того, чтобы промочить горло, и после нескольких часов напряжённой езды въехали в Аламеду, где
нашли Хопалонга, как и было рассказано.

Через некоторое время все трое вышли из комнаты и направились в Альбукерке.
В двенадцати милях к югу. В десять часов они спешились у «Самородка и верёвки», неокрашенного деревянного здания, которое должно было быть
умным сочетанием бара, танцевального и игорного зала и гостиницы. Умность заключалась в том, что кто-то мог найти в нём гостиницу.



 Глава VII. Открытая дверь


Владелец «Наггета и Веревки», немец по фамилии Баум, не обращая внимания на полицейские правила, держал дверь широко открытой, чтобы привлечь клиентов, что по понятным причинам не нравилось его посетителям. Вероятно, лишь одному из десяти человек посчастливилось
никто не «искал его», а освещённый изнутри дом гарантировал, что любой на тёмной улице будет хорошо виден. Он постоянно открывал дверь, которую каждый входящий тут же с силой захлопывал. Когда он увидел, что люди проходят через комнату с единственной целью — захлопнуть дверь, он начал лелеять мысль, что существует заговор с целью разозлить его и таким образом заставить его самому навлечь на себя смерть.

После того, как один мужчина трижды хлопнул дверью за один вечер,
последний хлопок был настолько сильным, что две бутылки упали с полки
и чтобы взломать саму дверь, он убедился, что его подозрения
были верны, и поэтому был очень осторожен, чтобы улыбнуться и принять это за шутку.
Наконец, устав от тщетных попыток держать ее открытой и опасаясь за дверь
, он придумал план, от гениальности которого у него распирало грудь
и придал ему вид отмеченного наградами бантама. Когда в тот вечер заходили его посетители
, хлопать дверью было некому, так как она находилась за стойкой
бара.

Когда Бак и Рыжий вошли, а за ними последовал Хопалонг, они локтями проложили себе путь в конец комнаты, где могли видеть, прежде чем
видели. Они еще ничего не сказали Хопалонгу о предупреждении Пая и
мысленно обсуждали, следует ли им это делать или нет, когда
Хопалонг прервал их размышления, рассмеявшись. Они подняли глаза, и он
кивнул в сторону входа, где они увидели, что встревоженные взгляды со всех концов комнаты
были устремлены на открытую дверь. Затем они заметили, что она была
снята.

Полувраждебное, полутревожное любопытство посетителей и
довольная улыбка, озарившая лицо Баума, показались им самым нелепым зрелищем,
которое они видели за последние месяцы, и они наклонились вперёд,
туда и покатился со смеху, тем самым вызывая различные взгляды
неодобрение от невинных причин их веселья. Но они были
слишком хорошо известны в Альбукерке, чтобы позволить неодобрению приблизиться к
серьезному концу, и, наконец, когда проявилась юмористическая сторона ситуации
что касается толпы, то они присоединились к всеобщему смеху, и все разошлись весело.


В психологический момент кто-то крикнул, требуя танца, и предложение
было встречено бурным одобрением. В этот момент вошёл шериф Харрис и вызвался предоставить необходимую музыку, если
Толпа должна была заплатить штраф за бродячего скрипача, которого он поймал накануне. Быстро пустили шапку по кругу, и была собрана сумма, которой хватило бы на несколько штрафов, и Харрис отправился за музыкой.

  На барную стойку поставили стул для музыканта, и под мелодию «Старого
Дэна Такера» и других подобных мелодий пол задрожал. Это было комичное зрелище, и Хопалонг, единственный из всех, кроме Баума и шерифа, кто не был
занят работой, смеялся до упаду. Ковбои играют, когда работают, усердно и старательно, и
действий было предостаточно.
Сомбреро захлопали огромные крылья и мешковатые парни выглядели как маленькие,
искаженное воздушные шары.

Виргинский рил был чудом гибкой, преувеличенной грации, а
кадриль выглядела как бесплатное выступление для необъезженных жеребят. Честь
суфлера была оказана шерифу, и он серьезно назвал изменения
так, как их обычно называли в этой части страны:

 «О, дамы входят,
 А джентльмены выходят,
 И все несутся по центру.
 Если у вас нет жестянки,
  Вы можете танцевать и кричать,
  Но вы должны успевать за скрипкой».


По мере того, как танец набирал обороты, а танцоры разгорячались, Хопалонг,
чувствуя себя одиноким, потому что не хотел сталкиваться с насмешками, даже если они
не были высказаны, подошёл и встал рядом с шерифом. Они с Харрисом были хорошими
друзьями, потому что он получил ранение, которое сделало его калекой, когда
спасал шерифа от покушения. Харрис убил человека, который выстрелил в него,
и из этого эпизода в пылающей пустыне выросла дружба, такая же крепкая, как
и их характеры.

Харриса очень любили большинство жителей и боялись остальные, потому что
он был честным человеком и лучшим шерифом, которого когда-либо знал округ.
Тихий и непритязательный, небольшого роста, с добрым словом для каждого
он был всеобщим любимцем среди высшего класса граждан.
Быстро, как вспышка и безошибочной в своих стрелять, он был кошмар, к
“плохие люди”. Ни одно нецензурное слово никогда не срывалось с его губ, и
он был обладателем широко распространенной репутации великодушного человека. Его
Лицо от природы было откровенным; но когда его глаза сузились от
решимости, оно стало пустым и холодным. Когда он увидел, что его юный друг
подкрадывается к нему, он улыбнулся и сердечно кивнул в знак приветствия.



«Они, должно быть, спускают ее на воду», — заметил Хопалонг.

«Первые две пары вперёд и назад — они точно в деле», — ответил суфлёр.

«Кто этот джентльмен, играющий с леди Бак?» — спросил Хопалонг.

«Снова вперёд и дамы меняются! — Билли Джордан».

Хопалонг наблюдал за парой, пока они не развернулись, а затем тихо рассмеялся. — У Бака слишком много ног, — серьёзно заметил он своему
другу.

 — Приведи ту, которую любишь больше всех! Он не одинок, посмотри на это...

 Два выстрела прозвучали один за другим, и Харрис споткнулся, развернулся и
упал лицом вперёд, а сомбреро Хопалонга закружилось вокруг него.
тело. На секунду воцарилась напряжённая тишина, тяжёлая, натянутая и тошнотворная. Затем раздался рёв, и толпа обезумевших гуляк во главе с Хопалонгом высыпала на улицу и рассредоточилась, чтобы обыскать город. Когда рассвело, поисковики начали возвращаться с одним и тем же сообщением о неудаче. Бак и Рыжий встретились на улице у двери и вопросительно посмотрели друг на друга. Каждый из них покачал головой и огляделся, рассеянно теребя пальцами
ремни. Наконец Бак откашлялся и небрежно заметил:

— Может, он за ними следит.

Рэд кивнул, и они направились к своим лошадям. Пока они
раздумывали, каким путём ехать, подошёл Билли Джордан.

«Может, вы хотите увидеть своего напарника — он у родника Баззард. Мы
позаботимся о нём», — он ткнул большим пальцем через плечо в сторону салуна,
где лежало тело Харриса. «А остальных мы заберём позже». Они
не смогут уйти надолго».

 Бак и Рыжий кивнули и направились к роднику Баззард. Подойдя к
водопою, они увидели Хопалонга, сидящего на камне, его голова покоилась на одной
руке, а другая свободно свисала с колена. Он не заметил их
когда они прибыли, то с присущим им тактом спокойно сидели на своих
лошадях и смотрели во все стороны, кроме как на него. Солнце превратилось
в раскалённый шар, и москиты не давали им покоя, но они всё равно
сидели и ждали, молчаливые и виноватые.

 Хопалонг наконец встал, потянулся за своим сомбреро и, обнаружив, что его нет,
долго и искренне ругался, глядя на то, что предстало перед ним из-за его потери. Он
подошёл к своей лошади и, запрыгнув в седло, повернулся лицом к своим
друзьям. — Эй, старые засранцы, — сказал он. Они смущённо переглянулись.
отрицательно кивнул в ответ на вопросительный взгляд в его глазах. “ Они
их еще не получили, ” медленно заметил Ред. Хопалонг выпрямился, его
глаза сузились, а лицо стало жестким и решительным, пока он шел впереди
обратно в город.

Бак подъехал к нему и, вытирая лицо рукавом рубашки,
заговорил с Редом. “ Мы могли бы поискать Джонсов, Ред. В последнее время они
очень ловко ускользали от шерифа и охотились на Хопалонга.
 С тех пор, как нам пришлось убить их брата в Бакскине, они
хвастались, что собираются нас уничтожить. Хопалонг и Харрис
Они стояли рядом и пытались убить обоих. Они выстрелили дважды, один раз в Харриса и один раз в Хопалонга, и чего ещё тебе нужно?

— Похоже на то, Бак, — ответил Рыжий, откусывая огромный кусок табака, который достал из кармана. — В любом случае, если бы они не выстрелили, это не было бы потерей. Помнишь, что сказал Пай?

Хопалонг смотрел прямо перед собой, и когда он заговорил, его слова звучали так, будто он их откусывал: «Ты прав, Бак, но я первым попробую
Жаждущего. Он мой, и я пристрелю того, кто скажет, что это не так.
Будь он проклят!»

Остальные в ответ пришпорили коней и вскоре спешились перед «Самородком» и «Верёвкой». У Жаждущего не было шансов не заметить, как он сдавал карты.

 Бак и Рыжий быстро пробирались сквозь толпу, быстро и серьёзно разговаривая. Вернувшись туда, где они оставили своего друга, они увидели его в полуквартале от них и медленно пошли за ним, по обеим сторонам улицы. Если бы они знали, что делают, то не стали бы стрелять ему в спину.
Обычно они так и поступали.

Когда Хопалонг приблизился к повороту, Жажда и двое его братьев свернули.
и увидел его. Жаждущий что-то тихо сказал, и двое других
перешли через дорогу и скрылись за магазином. Убедившись, что они в безопасности,
Жаждущий подошёл к огромному валуну на противоположной от магазина стороне
дороги, повернулся и посмотрел на своего врага, который быстро приближался,
пока не оказался в пяти шагах от него, после чего замедлил шаг и наконец остановился.

Несколько секунд они молча разглядывали друг друга: Хопалонг — спокойный и
обдуманный, с убийственной ненавистью в глазах; Жажда — бледный и
испуганный, с чувством, доселе ему незнакомым. Добро встретилось со Злом, и Зло
он потерял уверенность. Жаждущий Джонс часто смотрел смерти в лицо и
смеялся, но в глазах Хопалонга было что-то такое, от чего у него по спине
побежали мурашки.

 Он быстро оглянулся на своего врага и одним взглядом
охватил всю картину. Там была толпа, нетерпеливая, ожидающая, хмурая. Там были
Бак и Рыжий, каждый из них прислонился к валуну, Бак справа от него, Рыжий
слева. Перед ним стоял единственный человек, которого он когда-либо боялся. Хопалонг
переступил с ноги на ногу, и Жажда, вздрогнув, пришёл в себя и улыбнулся.
  Его нервы были на пределе, но он снова взял себя в руки.

— Ну что ж! — прорычал он, нахмурившись.

Хопалонг ничего не ответил, но посмотрел ему в глаза.

Жаждавший крови ожидал действий, и смертельная тишина, царившая вокруг, угнетала его.

Он тоже посмотрел на Хопалонга, но настойчивый взгляд противника жёг его, и он перевёл взгляд на шею Хопалонга.

— Ну что ж! — повторил он с беспокойством.— Хорошо провели время на танцах прошлой ночью? — спросил Хопалонг, всё ещё всматриваясь в лицо перед собой.


 — Там были танцы? Я был в Аламеде, — коротко ответил Жаждущий.

 — Да, там были танцы, и если ты был в
Аламеда, ” ответил Хопалонг низким и монотонным голосом.

Жаждущий переступил с ноги на ногу и огляделся. Бак и Ред все еще стояли
прислонившись к своим боулдерам и, по-видимому, не обращали никакого
внимания на происходящее. К нему снова вернулось непостоянство, потому что
он знал, что получит честную игру. Поэтому он снова повернулся к Хопалонгу и
посмотрел на него с циничной улыбкой.

“Ю, кажется, очень беспокоится обо мне. Это потому, что у юй
нежные чувства, или потому, что тебя это не касается? Он спросил
агрессивно.

Хопалонг побледнел от внезапного гнева, но взял себя в руки.

— Это потому, что ты убил Харриса, — ответил он.

 — Ш-ш-ш! И как ты это понял? — беспечно спросил Жажда.

 — Он сильно тебя преследовал, и ты решил, что остановишь его, поэтому пришёл, чтобы
прикончить его. Когда ты увидел нас с ним вместе, ты увидел шанс
отомстить. Вот как я это себе представляю, ” спокойно ответил Хопалонг.
тихо.

“Ты ведь обычный человек, не так ли?” Иронично спросил Жаждущий.

“У меня есть здравый смысл”, - ответил Хопалонг.

“У вас есть? Вам лучше сказать остальным то же самое”, - ответил Жаждущий.

— Я знаю, что ты застрелил Харриса, и ты не сможешь выкрутиться, притворяясь смешным
Примечания. Так или иначе, Ю не будет особых потерь, и " й " этап компании будете чувствовать себя
лучше тоже.”

“Кыш! А если предположить, что я действительно застрелил его, я проделал хорошую работу, не так ли?

“Ты проделал худшую работу, которую ты мог сделать, разбойник с большой дороги”, - тихо сказал
Хопалонг, в то же время придвигаясь ближе. — «Харрис знал, что ты остановил ту
стадию в прошлом месяце, и поэтому ты от него прятался».

«Ты лжец!» — закричал Жаждущий, потянувшись за пистолетом.

Это движение оказалось роковым, потому что прежде чем он успел вытащить оружие, Хопалонг выстрелил из своего кольта.
Кобура выскочила из-за бедра своего владельца и сверкнула, а Жажда
упал на бок, лицом в пыль на улице.

Хопалонг направился к упавшему мужчине, но в этот момент раздался выстрел
из-за магазина, и он рухнул вперед, споткнулся и откатился за спину
боулдера. Когда он споткнулся, его левая рука метнулась к бедру, и когда
он упал, в каждой руке у него было по пистолету.

Когда он скрылся из виду, Гудай и Билл Джонс вышли из-за магазина.
Они бросились бежать. Не в силах устоять перед искушением посмотреть еще раз.
Они остановились и обернулись, и Билл рассмеялся.

“Проще простого”, - сказал он.

“Беги, дурак - Рэд и Бак будут здесь. Хочешь, чтобы тебя подключили?” крикнул
Добрый Глаз сердито.

Они развернулись и направились к группе пони, стоявших в двадцати ярдах от них, и, когда они запрыгнули в сёдла, с улицы раздалось два выстрела. Когда эхо выстрелов затихло, Бак и Ред завернули за угол магазина с кольтом в руке и, увидев, что сёдла пусты, замедлили шаг. Они повернулись к улице и увидели Хопалонга, из раны на щеке которого сочилась кровь. Он сидел, скрестив ноги, и в каждой руке у него было по пистолету, из которых шёл тонкий дымок.

«Сукин сын!» — воскликнул Бак, гордый и довольный.

«Сукин сын!» — эхом отозвался Рыжий, ухмыляясь.



ГЛАВА VIII. Хопалонг держит слово

Воды Рио-Гранде спокойно текли к Мексиканскому заливу, и жаркое солнце
оставляло на сонных водах полосы расплавленного огня. На севере из
серой песчаной равнины возвышались горы Куитмен, а за ними
лежала Басс-Каньон. Из последнего выехал одинокий всадник на
бронко, и, поднявшись на самый высокий холм, он посмотрел вниз на
спокойный поток, а за ним — на Мексику. Спокойно сидя в седле,
он улыбнулся и тихо рассмеялся про себя. Тропа, по которой он только что ехал
Он был полон забот, которые соответствовали его настроению, и теперь, расплатившись с неотложными долгами, он чувствовал себя в приподнятом настроении. Конечно, в стране, которую он собирался посетить, должно было быть что-то волнующее, что-то живописное и необычное. Это должно было стать завершающим штрихом его путешествия, и он оставил двух своих спутников в Альбукерке, чтобы всё, что он мог найти, принадлежало ему одному.

Неподалёку от него, в нескольких милях к югу, находился город, в котором
встречался с Тамале Хосе, чьей слабостью была любовь к другим
Скот людей. Он хорошо помнил свою первую охоту на человека: обнаружение кражи, след, погоню и... конец. Ему едва исполнилось восемнадцать, когда произошло это событие, и мудрость, которую он почерпнул тогда, много раз помогала ему в дальнейшем. Даже сейчас он с гордостью вспоминал, как, когда его старшим товарищам не удалось поймать Тамале Хосе, он со своей неопытной стратегией добился цели. Этот бой он никогда не забудет, потому что это был его
первый бой, и вид ран никогда не производил на него такого впечатления, как на Рыжего
Коннорс лежал, свернувшись калачиком, в темном углу той старой глинобитной хижины.

Он пришел в себя и снова рассмеялся, подумав о Карменсите,
первой девушке, которую он когда-либо знал - и последней. С мальчишеской порывистостью он
ухаживал за ней совсем не так, как пеоны, которые пели
под ее окном и разговаривали с ее матерью. Он смело перелез через стену и ухаживал за ней в её доме, полагаясь на удачу и на свою способность оставаться незамеченным. В его словах не было скрытого смысла;
 он говорил от чистого сердца и ничего не скрывал. И он помнил
предательство, которое вынудило его, сражаясь, перейти в лагерь своего отряда; и
когда он вернулся со своими друзьями, она исчезла.

По сей день он ненавидел этот глинобитный монастырь и тех сестер, которые
так легко забывали, как говорить. Аромат былых времен окутал
его, и хотя он перестал тосковать по своей
черноглазой Карменсите - что ж, было бы здорово, если бы он случайно увидел ее
снова. Пришпорив своего коня, он пустил его легким галопом и поскакал вниз к
реке, переправившись через нее там, где он пересекал ее, преследуя
Тамале Хосе.

Город безмятежно спал под мексиканской ночью, и из нескольких домов доносилось
тихое бренчание гитар, звон шпор и крошечных колокольчиков. Монастырь Святой Марии
неясно вырисовывался в густых тенях, а в маленькой церкви дальше по пыльной улице
в витражных окнах мерцал тусклый свет. С севера доносился ритмичный топот лошади, и вскоре мимо монастыря проскакал ковбой, насмешливо поклонившись.

Он проскакал по мощеной камнем площади и, остановившись перед домом,
сбросил своего скакуна на землю. Оглядевшись, он
Решив как можно скорее выяснить несколько фактов, он подъехал к низкой двери и постучал по ней прикладом своего «кольта». Подождав с полминуты и не получив ответа, он застучал по ней двумя «кольтами» и с удовлетворением увидел, как из окон соседних домов высунулось с полдюжины голов.

«Если бы я мог раздобыть ещё один пистолет, я бы разнёс к чёртовой матери весь этот город», —
пробормотал он и снова постучал в дверь.

«Кто там?» — донеслось изнутри. Голос был явно женским, и
Хопалонг самодовольно подмигнул себе.

— Я, — ответил он, покручивая пальцами у носа, чтобы привлечь внимание любопытного,
забыв, что темнота скрывала его действия от посторонних глаз.

— Да, я знаю, но кто это «я»? — донеслось из дома.

— Разве я дурак? — пожаловался он сам себе и, повысив голос,
просительно ответил: — Приоткрой дверь и посмотри. Ты Карменсита?

“О-о-о! но сначала вы должны сказать мне, кто это”.

“Мистер Кэссиди”, - ответил он, покраснев при слове “мистер", - и "я хочу видеть
Карменсита.

“ Какая Карменсита? ” дразняще донеслось из-за двери. Хопалонг
почесал в затылке. “ Ну и дела, ты меня обвела вокруг пальца ... Полагаю, у нее есть другой
ручка. О, знаете, она жила здесь около семи лет назад. У неё были большие чёрные глаза, красивые щёки и рот, который мог напугать кого угодно. Разве вы не знаете? Она была примерно вот такого роста, — он протянул руки в темноту.

 Дверь приоткрылась на цепочке, и Хопалонг нетерпеливо выглянул наружу.

 — Ах, это ты, храбрый американец! Ты должен уйти поскорее, иначе тебе
причинят вред. Мануэль ужасно ревнив, и он тебя убьёт! Уходи
немедленно, пожалуйста!

 Хопалонг потянул себя за губу и рассмеялся
— тихо сказал он. Затем он убрал пистолеты в кобуры и нащупал своё
сомбреро.

«Мануэль хочет сначала поговорить со мной, Стар Айз».

«Нет! нет!» — ответила она, яростно топая ногами. «Ты должен уйти
сейчас же!»

— Я бы с удовольствием прошёлся по следу, потому что Мануэль Кто-то хочет, чтобы ему причинили боль, не так ли? Разве ты не помнишь, как я взбирался по этой стене и спускался по ней, как кошка, через ту дыру наверху, которую ты называешь окном? Ну же, открой дверь — я бы с удовольствием снова тебя увидел! — взмолился неугомонный.

«Нет! нет! Уходи. О, пожалуйста, уходи!»

Хопалонг слышно вздохнул и повернул коня. Как он это сделал, он услышал
открыть дверь и вздох достиг его ушей. Он катил как вспышка и нашли
дверь снова закрыта на цепочку. Смеяться от восторга вышел из-за
это.

“Выйдите, пожалуйста!--только на минуту”, - умолял он, желая, чтобы он был
храбрый достаточно, чтобы разнести дверь в щепки и захватывать ее.

“Если я это сделаю, ты уйдешь?” Спросила девушка. — О, что скажет Мануэль,
если он придёт? И все эти люди, они ему расскажут!

 — Эй, ты! — крикнул Хопалонг, размахивая своим кольтом перед носом у
— Исчезни! Я точно прикончу последнего! — Затем он рассмеялся, увидев, как тот внезапно исчез.

 Дверь медленно открылась, и Карменсита, толстая и сонная, вышла к нему, покачиваясь. Хопалонг, разглядывая её, почувствовал, что ему не хватает воздуха. — О, вы точно ошибаетесь, миссис Карменсита. Я хочу увидеть вашу дочь!

«Ах, ты забыл маленькую Карменситу, которая искала тебя.
Как и все мужчины, ты забыл», — укоризненно проворковала она. Затем страх снова взял над ней верх, и она воскликнула: «О, если бы мой муж увидел меня сейчас!»

Хопалонг овладел собой и поклонился. Ему хотелось безрассудно скакать
вдоль Рио-Гранде и прийти в себя.

 «Вы правы — это слишком опасно — я поеду шагом», — поспешно ответил он. Про себя он молился, чтобы отряд никогда не узнал об этом. Он развернул лошадь и медленно поехал по улице, а дверь за ним закрылась.

Завернув за угол, он услышал тихие шаги и, развернувшись в седле, изо всех сил ударил в лицо человека, который прыгнул на него, одновременно схватив его за поднятую руку.
Проклятие и звон тонкой стали по мостовой сопровождали падение его противника. Наклонившись с седла, он подобрал оружие, и в следующую минуту разъярённый убийца уставился в непоколебимое и, как ему показалось, растущее дуло кольта 45-го калибра.

 — У тебя, должно быть, был плохой учитель. Разве ты не знаешь, что не стоит так делать? И
Я тоже ковбой! Я очень огорчён твоим поведением — это показывает, что ты
не ценишь борцов с быками. Так безопаснее, — заметил он, бросая стилет в воздух, и тот вонзился в дверь, сердито звякнув
и задрожал. “Я не знаю, как я хочу проветрить тебя; мы в основном
травим койотов на своем пути”, - добавил он. Затем его осенила мысль. “Ю"
должно быть, тот дорогой Мануэль, о котором я так много слышал?

Единственным ответом было рычание, и Хопалонг ухмыльнулся.

“ У Ю шора нет никаких причин сходить с ума таким образом, вообще никаких. Я не
хочу, чтобы ты была Карменситой. Я просто хотел поздороваться, — ответил Хопалонг,
сочувствуя раненому мужчине, стоявшему перед ним, и живо вспоминая женщину, которая открыла дверь.

 — Да! — прорычал Мануэль. — Ты хочешь отравить мою маленькую птичку. Ты с
твои светлые волосы и твоя проклятая самоуверенность!»

 Шестизарядный револьвер осторожно выдвинулся и остановился в шести дюймах от носа мексиканца. «Ты хочешь легкой жизни, приятель. Я не ангел, но я не отравляю женщин, и не вздумай уходить с мыслью, что она хочет, чтобы ее отравили». «Да она чуть не воткнула в меня нож!» — солгал он.


Лицо мексиканца немного просветлело, но этого было недостаточно, чтобы
сгладить обиду от удара. Лошадь забеспокоилась, и когда
Хопалонг успокоил её, он снова заговорил.

 — Вы когда-нибудь слышали о Тамале Хосе?

 — Да.

“ Ну, я тот парень, который остановил его в маленькой хижине у арройо.
Я говорю это так, Ю. Ю. Не буду делать ничего необдуманного и оставить Карменсита а
вдова. Sabe?”

Ненависть на лице мексиканца удвоилась, и он сделал шаг вперёд, но остановился, когда дуло «Кольта» коснулось его носа. Он был братом Тамале Хосе. Отступая от холодного прикосновения оружия, он быстро обдумывал план мести. Некоторые из старых приятелей его брата в тот момент пили мескаль в салуне дальше по улице, и они были бы рады увидеть смерть этого американца. Он огляделся
Хопалонг неправильно истолковал его мысли, когда они проезжали мимо его дома в салуне.

«Шор, иди домой. Я просто прокачусь немного, чтобы размяться. Без обид, только в следующий раз лучше бросай это», — сказал он, отъезжая. Мануэль пошёл по улице, а затем забежал в салун, где поднял шум.

Хопалонг доехал до конца площади и попытался спеть, но у него ничего не вышло.
Тогда он почувствовал жажду и удивился, почему не подумал об этом раньше.
Развернув лошадь и увидев салун, он подъехал к нему и вошёл, распластавшись на шее животного, чтобы его не унесло ветром.
дверной косяк. Его появление напугало с полдюжины белых бездельников, которые
немедленно вскочили в явно враждебной манере. Жеребята Хопалонга
выглянули из-за ушей его лошади, и он попятился в угол рядом с
баром.

“Раз, два, три - теперь все вместе, дышите! Ю ю акты, как никогда не видел
настоящий панчер ими. Все та же”, - заметил он, кивнув на несколько
из толпы: “я видел, ю Афоре. Вы, джентльмены, на взводе!
этот тип вышел из себя, когда мы получили Тамале.

В его адрес посыпались проклятия, и только веселое настроение, в котором он был, спасло его.
— Проблемы. Один из них, посмелее остальных, заговорил: «Сеньор не увидит, как я убегаю, как он это называет! Сеньору не стоило так далеко уходить от своих друзей!»

Хопалонг посмотрел на говорившего, и на его лице медленно появилась
хитрая ухмылка. «Они обрадуются, когда я скажу им, что ты их искал». Но разве ты не видел их однажды, или ты носился сломя голову в другую сторону? Ты не хочешь беспокоиться обо мне, и если ты не уберешь свои руки с моей шеи, тебе придётся дорого заплатить! Ну вот, так-то лучше, — заметил он, уверенно кивая.

Наклонившись, он взял бутылку и налил себе выпить, а его кольт выскользнул из руки и повис на ремешке. Когда оружие начало падать, несколько человек из аудитории невольно потянулись, чтобы его поднять. Хопалонг заметил это и замер со стаканом на полпути к губам. «Не утруждайтесь, я могу взять его снова», — сказал он, отставляя выпивку.

«Ого! «Святой дым!» — закричал он. — Это не выпивка! Койоты-страдальцы,
никто не может обвинить тебя в продаже спиртного! Ты сам это сделал? — недоверчиво спросил он у владельца, который не знал
то ли бежать, то ли молиться. Затем он заметил, что толпа расступается,
и его «Кольты» снова оказываются в центре внимания.

«Эй, ты, с милым личиком, садись!» — приказал он, когда тот, к кому он обращался,
направлялся к двери. «Я не позволю тебе подстрелить меня с улицы.
Первый, кто попытается смыться, получит пулю.
— Вам всем лучше сесть, — предложил он, указывая на них дулом пистолета.
 Один мужчина, более упрямый, чем остальные, не спешил подчиниться, и Хопалонг
выстрелил ему в верхнее поле высокого сомбреро, что произвело
на него самое приятное впечатление.

— Ты об этом пожалеешь! — прошипел кто-то сзади, и послышался одобрительный ропот. Кто-то слегка пошевелился в поисках оружия, и тут же сверкающий кольт превратил его в статую.

 — Ты выглядишь забавно; раз, два, три, — считал смелый всадник, — подвинься-ка, — закончил он. Затем его лицо расплылось в улыбке, когда он подумал о большем удовольствии.

«Тот джентльмен слева, — сказал он, указывая пистолетом на человека,
которого имел в виду. — Спой нам песенку. Спой нам милую песенку».

 Поскольку объект его замечаний молчал, он нажал на спусковой крючок.
демонстративно отодвиньте курок пистолета назад. “ Пойте!
Быстро! Мужчина запел.

Когда Хопалонг наклонился вперед, чтобы что-то сказать, стилет пронесся мимо его шеи
и врезался в бутылку рядом с ним. Эхо катастрофы
слились в докладе, как Хопалонг выстрелил от пояса. Затем он дал задний
вышел на улицу и, Катя, поскакал через площадь и снова
столкнулась с салона. Вспышка озарила темноту, и пуля просвистела над его головой, ударившись в глинобитную стену у него за спиной. Еще один выстрел, и он ответил, целясь во вспышку.

С улицы донесся звук открывающегося окна, и он тут же
заставил его закрыться. Еще несколько окон открылись и поспешно
закрылись, и он медленно поехал к дальнему концу площади. Когда он снова
посмотрел на салун, то услышал приказ поднять руки и увидел
блеск пистолета в руках человека в форме шерифа.
Хопалонг подчинился, но когда он поднял руки, раздались два выстрела,
и шериф выронил оружие, пошатнулся и сел. Хопалонг подъехал к нему,
спрыгнул с лошади, поднял пистолет и оглядел офицера.



— Шу, с тобой всё будет в порядке, — заметил он, оглядывая улицу. Теневые фигуры перебегали от укрытия к укрытию, и он сразу же вызвал у них замешательство своей меткостью. — Разве это не печально? — пожаловался он раненому. — Я никогда не начинал, пока кто-нибудь не заставлял меня стрелять в них. Приехал сюда повидаться с
девушкой и обнаружил, что она замужем. Потом, когда я стал вести себя мирно, как она.
муж заставляет меня ударить его. Потом я хочу выпить, а он идет и размахивает передо мной
ножом, а я просто учу его, как это делается! Потом появляется Ю и
создает еще больше проблем ”.

— А теперь взгляни на этих дураков вон там, — сказал он, указывая на тёмную тень в пятидесяти шагах от него. — Они прячутся, потому что я их не вижу, и если я их раню, они разозлятся. Думаю, я их пристрелю, — добавил он, выстрелив в то место, куда указывал. Раздался вой, и двое мужчин со всех ног бросились бежать.

Шериф сочувственно кивнул и сказал: «Думаю, вам лучше сдаться. Вам не уйти. В каждом доме, в каждом углу и в каждой тени прячется человек. Вы храбрый человек, но, как вы сами сказали, вам не повезло. Лучше помогите мне подняться и пойдёмте со мной — они разорвут вас на куски».

— Конечно, я помогу тебе подняться — я ни на кого не держу зла. Но мои
друзья знают, где я, и они придут сюда и устроят скандал, если я не появлюсь. Так что, если тебе всё равно, я пойду, — сказал он, помогая шерифу подняться.

“У вас есть какие-либо возражения против того, чтобы назвать мне свое имя?” Спросил шериф, когда
он оглядел себя.

“Абсолютно никаких”, - сердечно ответил Хопалонг. “Я Хопалонг Кэссиди из
бара 20, Техас”.

“Вы меня не удивляете - я слышал о вас”, - устало ответил шериф.
“ Ты тот человек, который убил Тамале Хосе, за которым я неустанно охотился.
Я нашел его, когда ты ушел, и получил награду. Приходи как-нибудь еще.
и я поделюсь с тобой; двести пятьдесят долларов, ” добавил он.
хитро.

“Я сделаю это, но мне не нужны деньги”, - ответил Хопалонг, поворачиваясь.
уходя. “Адьос, сеньор”, - крикнул он в ответ.

— «Адиос», — ответил шериф и пнул ближайшую дверь, чтобы позвать на помощь.

 Пони-корова запуталась в постромках, когда бежала по улице
к тропе, и, хотя в него стреляли, он свернул на пыльную дорогу
трасса с песней на устах. Несколько часов спустя он стоял весь мокрый
на американской стороне Рио-Гранде и выкрикивали советы счетом
Мексиканские кавалеристы на противоположном берегу. Затем он медленно двинулся в путь
в сторону Эль-Пасо на игру в "Фаро Дэнз".

Однажды вечером, примерно три недели спустя, шериф сидел в своем мягком кресле,
серьезно скручивая сигарету. Его руки были практически здоровы,
раны были в мясистых частях. Он был философом и
был склонен относиться ко всему спокойно, что и объясняло его
Он занимал официальную должность в течение пятнадцати лет. Будучи по своей сути джентльменом, он был хорошо образован и объездил добрую половину мира. На коленях у него лежала открытая книга Горация, а на столе рядом с ним — блестящий новый револьвер, который Хопалонг забрал вместо его прежнего оружия. Он прочитал вслух несколько строк и, потянувшись за зажигалкой, чтобы прикурить сигарету, заметил новый шестизарядный револьвер. Его мысли перескочили с Хораса на Хопалонга,
и он мрачно улыбнулся, вспомнив обещание последнего позвонить.

 Подняв глаза, он увидел плакат, на котором на
испанском и английском языках было написано, что

 +--------------------------------------+
 | | ПЯТЬСОТ ПЕСО | |

 награда

 Для Хопалонга Кэссиди, с ранчо

 | | Известного как Бар-20, штат Техас, США | |

 +--------------------------------------+

 и который дал хорошее описание этого джентльмена.

 Вздохнув по поводу пятисот долларов, он снова взялся за книгу и погрузился в чтение,
когда услышал стук, довольно тихий и робкий. Устало отложив книгу, он направился к двери, ожидая услышать длинную
жалобу от кого-нибудь из горожан. Распахнув дверь настежь, он
оттуда хлынул свет и осветил револьвер, а за ним сияющее лицо
ковбоя, который ухмылялся.

“Ну, будь я проклят!” воскликнул шериф, попятившись в
изумление.

“Не говорите так, шериф; у вас еще много времени, чтобы исправиться”, - ответил чей-то
веселый голос. “Как твои крылья?”

“Почти хорошо: вы были тактичны”, - ответил шериф. “Давайте зайдем".
"Кто-нибудь может увидеть меня здесь и попасть в беду”, - предложил посетитель.
гость поставил ногу на подоконник.

“ Конечно, простите мою невежливость, ” сказал шериф. “ Видите ли, я
не ожидал вас сегодня вечером, - объяснил он, думая о
тщательная подготовка, что он пошел бы, если бы он думал
неуемная бы позвонить.

“Ну, я сюда, и видя, как я обещал бросить
в natchurally я только за”, - ответил Хопалонг, как он взял стул
протянул его хозяину.

Поговорив немного обо всем и ни о чем, шериф кашлянул и
с беспокойством посмотрел на своего гостя.

“Мистер Кэссиди, мне жаль, что вы позвонили, потому что мне нравятся люди с вашей энергией и
смелостью, и мне очень не хочется вас арестовывать”, - заметил шериф.
“Вы, конечно, понимаете, что вы арестованы”, - добавил он с
тревожность.

“ Кто, я? Спросил Хопалонг с повышением тона.

“ Совершенно уверен, ” выдохнул шериф.

“Да я вообще впервые об этом слышу”, - ответил
изумленный ковбой. “Я американец - разве это не имеет никакого значения?"
”Разве это не имеет никакого значения?"

“ Боюсь, не в этом случае. Видите ли, это за непредумышленное убийство.

«Ну что, разве это не лучше, чем чёрт?» — сказал Хопалонг. Ему было жаль, что гражданин славных Соединённых Штатов стал добычей
неприятных шерифов, но он был уверен, что его долг перед Техасом не позволяет ему
поддаваться аресту со стороны мексиканца. Вспомнив
Аламо, не выпуская из рук кольта, он протянул руку и взял со стола сверкающее оружие
и раскрыл его о колено. После
положив патроны в карман, он бросил пистолет на кровать
и, потянувшись за пазуху, вынул другой и бросил после
первое.

“Это твой пистолет, я забыл его оставить”, - сказал он извиняющимся тоном.
“В любом случае, тебе нужно два”, - добавил он.

Затем он оглядел комнату, заметил плакат, подошёл к нему и
прочитал. Резким движением руки в перчатке он сорвал его с
креплений и засунул за пояс. В его глазах вспыхнул гнев.
Его глаза расширились, когда он понял, что его голова стоит определённую сумму,
и он улыбнулся, представив, что скажут парни, когда он им её покажет.
Широко расставив ноги и скрестив руки на груди, он мрачно посмотрел на своего
хозяина.

— У вас есть ещё такие? — спросил он, положив руку на плакат у себя за поясом.

— Несколько, — ответил шериф.

— Покажите их, — коротко приказал Хопалонг.

Шериф вздохнул, потянулся и подошел к полке, с которой взял связку упомянутых статей. Медленно повернувшись, он посмотрел на
наборщика и протянул ему статьи.

— Я думаю, они повсюду в этом городе, — заметил Хопалонг.

 — Так и есть, и ты, может, никогда больше не увидишь Техас.

 — И что?  Ну, скажи своим самым близким друзьям, что работа стоит пять тысяч, и что для её выполнения потребуется столько людей, что, когда
мазума будет разделена, на неё не купишь и еды. Сегодня в этой
стране есть только один человек, который может заработать такие деньги, и это я”, - сказал
панчер. “И мне это не нужно”, - добавил он, улыбаясь.

“Но вы мой пленник, вы арестованы”, - просветил его шериф,
сворачивая очередную сигарету. Шериф говорил так, словно задавал вопрос.
Никогда прежде пятьсот долларов не были так близко и в то же время так недосягаемы. Это было всё равно что иметь чековую книжку, но не иметь банковского счёта.

«Мне очень жаль, что я так с вами обошёлся, — заметил Хопалонг, — но мне заплатили за месяц вперёд, и мне придётся вернуться и отработать эти деньги».

«Вы можете — если скажете, что вернётесь», — неуверенно ответил шериф. Шериф имел в виду именно то, что сказал, и на мгновение
забыл, что он бессилен и не ему заключать сделки.

Хопалонг был поражён, и на какое-то время его представления о мексиканцах пошатнулись.
удар. Затем он сочувственно улыбнулся, осознав, что перед ним белый человек.

 «Никогда не люблю ничего обещать, — ответил он. — Меня могут пристрелить, или что-то может случиться, что помешает мне». Затем его лицо озарилось, когда ему в голову пришла мысль. «Послушай, я сыграю с тобой в карты, чтобы узнать, вернусь я или нет».

Шериф откинулся на спинку стула и посмотрел на невозмутимого юношу, сидящего перед ним.
На его лице появилась довольная улыбка, отчасти из-за уверенности его гостя, а отчасти из-за новизны ситуации. Он потянулся
Хопалонг достал колоду мексиканских карт и рассмеялся. «Чувак! Ты крут — я сделаю это. Что ты называешь?»

«Красным», — ответил Хопалонг.

Шериф медленно поднял руку и показал червового туза.
Хопалонг откинулся назад и рассмеялся, одновременно доставая из кармана шесть вынутых патронов. Поднявшись и подойдя к
кровати, он вставил их в патронники нового пистолета, а затем положил
заряженное оружие у локтя шерифа.

“ Что ж, думаю, я прогуляюсь неторопливой походкой, шериф, - сказал он, открывая дверь. “Если
ты когда-нибудь попадешься мне на глаза, загляни ко мне - эти парни устроят тебе хорошее
времяпрепровождение”.

“Спасибо, я буду рад”, - ответил шериф. “Когда-нибудь ты будешь слишком часто таскать свой
кувшин к колодцу, друг мой. Этот вежливости”
 взглянув на восстановленные револьвер, “может стоить вам очень дорого”.

“Кыш! Я сделал это однажды, и один парень попытался этим воспользоваться, ” ответил
ковбой, пятясь к двери. “Некоторые люди ужасно
беспечны”, - добавил он. — До скорого…

 — До скорого, — ответил шериф, гадая, что за человек его
развлекал.

 Дверь тихо закрылась, и вскоре с улицы донёсся радостный
крик. Шериф поигрывал новым пистолетом и прислушивался к тихому
ласкающий звук далёкой гитары.

«Ну разве это не лучше всего?» — воскликнул он.



Глава IX. Появление Макаллистера


Палящее солнце безжалостно освещало засушливую равнину, усеянную
пыльно-серыми кустами мескитового дерева и колючего чапараля. На горячем песке и щелочи лежало несколько гремучих змей, которые подняли головы и зашипели, широко раскрыв пасти, когда по пустынной равнине эхом разнеслись несколько слабых, похожих на щелчки выстрелов, показывая, что даже они поняли, что такие звуки связаны с опасностью.

 На севере появилось облако пыли, и время от времени раздавались выстрелы.
В нём что-то колыхалось, что-то поднималось и опускалось, а затем снова исчезало. Из этого облака доносились резкие, разрывающие слух звуки, на которые слабо отзывалось другое, более крупное облако позади него. Когда оно приблизилось и наконец пронеслось мимо, Гила, к своему ужасу, увидел бешено скачущую лошадь, на которой сидел человек. Последний развернулся в седле,
приставил ружьё к плечу, и грянувший выстрел заставил
ползущих зрителей в панике поджать хвосты и зарыться в песок.

Это была всего лишь лошадь-тяжеловозик, её бока были покрыты отвратительными жёлтыми
пятнами, а на ближнем боку виднелся странный шрам — клеймо. Пена
брызгала из её окровавленных челюстей и оседала на боках и на волосатых штанах всадника. Пот катился и стекал по её вздымающимся бокам и жадно впитывался проклятой засухой щелочью.
Рядом с коленом всадника тянулась кровавая борозда, а одно из ушей
бронко было порвано и повисло. Бронко старался изо всех сил — он
мог бежать в таком темпе, пока не упал замертво. Он вкладывал в это все силы
Он изо всех сил старался поставить задние копыта впереди передних и заставить их
разбрасывать песок позади себя. Лошадь много раз проделывала это — когда же её
хозяин научится здравомыслию?

 Мужчина был типичным представителем этой обширной страны. Гибкий,
мускулистый и загорелый от долгой верховой езды и жаркого солнца, он сидел в седле шайенна, как кентавр, всем своим весом опираясь на тяжёлые, обтянутые кожей стремена, его тело вытянулось в одну великолепную прямую линию. Осветлённые усы скрывали тонкие губы, а серое сомбреро отбрасывало тяжёлую тень
на его глазах. На шее и поверх расстегнутой синей фланелевой рубашки
свободно висел шелковый шейный платок, а на бедрах болтались
кобуры с пистолетами, украшенными рукоятками из слоновой кости.
 Он резко развернулся, приставил пистолет к плечу и выстрелил, затем
безрассудно рассмеялся и похлопал своего скакуна, который в ответ на
уверенную ласку припал к земле, развив головокружительную скорость.

— Я покажу им, за кем они охотятся. Это уже второй раз, когда я отправляюсь в Мадди-Уэллс, и я собираюсь добраться туда, несмотря ни на что.
Апачи из преисподней!

С юга быстро приближалось ещё одно облако пыли, и всадник внимательно
присмотрелся к нему, потому что оно было прямо у него на пути. Наблюдая за ним,
он увидел, как что-то взмахнуло, и это было сомбреро! Вскоре после этого
до его ушей донёсся настоящий ковбойский крик. Он ухмыльнулся,
вставил ещё один патрон в замасленный, дымящийся ствол «Шарпа» и
снова выстрелил в облако позади себя. Через несколько минут мимо него пронеслась с криками и воплями
толпа обезумевших от скорости ковбоев, и его узнали.

«Привет, Френчи!» — крикнул ближайший из них. «Возвращаешься?»

— Давай, Макаллистер! — крикнул кто-то ещё. — Мы им покажем! В
ответ на это напряжённый мустанг внезапно напрягся, сжался и
скользнул на круп, развернулся и помчался обратно. Заднее облако
внезапно распалось на множество более мелких и устремилось на восток. Спасательная группа настигла их, и несколько часов спустя, когда они сидели за столом в салуне Тома Ли, «Мадди Уэллс», был проведён подсчёт, который порадовал своими результатами.

«Мы охотились на койотов, когда увидели вас», — сказал улыбающийся вышибала, известный как «Спасение Кэрролла» главным образом потому, что он им не был.

— Ага! Они охотились на кур Тома, — сообщил Вафл, чемпион по покеру в отряде. Куры Тома Ли могли обогнать
любых других кур на много миль вокруг, и их уважали за это.

 — Да ну! Неужели? — спросил Френчи с лёгким недоверием, так как такое положение дел было прискорбным.

— Точно! — ответил Текс Ле Блан, а потом, как бы между делом, добавил:
— Где ты подцепил эту «Войну-ура»?

 — Около четырёх часов назад. Я уже во второй раз направляюсь в это
место — в прошлый раз они гнались за мной до Лас-Крусес.

“Это так?” Спросил великан Бигфут Бейкер. “Разве они не все мешают,
сейчас? В любом случае, они лучше койотов”.

“У них были отличные каблуки”, - предположил Текс, взглянув на связку
повторяющихся винчестеров последней модели, которые лежали стопкой в углу.
— Чарли сказал, что, по его мнению, они похожи на тех, кто был в твоей шайке,
не так ли, Чарли? Чарли кивнул и набил трубку.

 — Похоже, что в наши дни парень не может спокойно ходить по улицам, не
ввязываясь в драку, — проворчал Лефти Аллен, который обычно искал неприятностей.

— Мы отправимся в Холмы, как только появится наш приятель, — вызвался
Тенспот Дэвис, вопросительно глядя на Френчи. — Слышал ещё какие-нибудь новости?

 — Нет. Та же старая история — много золота. Чёрт, я столько раз ловился на эти слухи, что они меня больше не пугают. Один человек, который ничего не знает.
о том, как старатель находит золото и как те, кто знает об этом всё,
ходят вокруг, затягивая пояса потуже.

 — Мы не затягиваем пояса потуже — мы знаем, где искать, не так ли,
Тенспот?  — заметил Текс, выглядя очень мудрым.

— Да, — ответил Тенспот, — если тебе это не снилось, то нам снилось.

“Ты подожди, мне это не приснилось, вообще ничего”, - заверил Текс.

“Я это видел!”

“Да-а, я тоже это видел”, - саркастически ответил Френчи. “Пошел и
дотащил пятьдесят фунтов этого до пробирной конторы - это заняло у меня два
дня! а этот четырехглазый козел смотрит на это и хихикает. Затем он берёт меня за руку и подводит к окну. «Видишь ту кучу, друг мой? Она такая же, как и твоя, — говорит он. — На побережье она стоит около одного симолеона за тонну. Они используют её в качестве балласта».

 «О! Но я-то думал, что это золото!» — воскликнул Текс.

— И у меня тоже, какое-то время! — рассмеялся Френчи, кивая бармену
для следующего раунда.

«Ну, мы устали пасти коров! Ездим по шестнадцать часов в день, год за годом,
и что мы получаем? Пятьдесят долларов в месяц и ни единого шанса их потратить,
а еда такая, что и койот чихнет!» Я в отпуске, и если я разорюсь, то снова буду бить! — заявил Вафл, бригадир, тем самым раскрыв истинную цель поездки.

 — Что сказал твой босс? —  спросил Френчи.

 — Ух ты!  А что он мог сказать?  Честно говоря, я никогда не думал, что он на такое способен.
 Это было прекрасно. Он ругался целый час, а потом побрёл обратно по мёртвой дороге
скачи галопом, а мы будем хохотать до упаду. Потом он потянется за своим ружьем, и
мы рванем в город, ” ответил Ваффлс, смеясь над своим воспоминанием об
этом.

Когда Френчи собирался ответить, сомбреро сорвали с его головы
и исчезло. Если он “разозлился”, он считается не
достаточно хорошо знакомы для стеба и он был сразу в горячей воде;
Если он принимал это добродушно, то был одним из толпы по духу; но в любом случае он не получал свою шляпу, не попросив или не отвоевав её. Это был признанный обычай в отряде О-Бар-О, и это не было оскорблением.

Француз схватил пустой воздух и встал. Пробивая Левша игриво в
ребра провел руками за спину. Не найдя
потерянный головной убор, он рассмеялся и, подставив Левти подножку, упал вместе с ним и,
потянувшись к столу за своим стаканом, вылил содержимое Левти на спину
и встал.

“Юный сукин сын!” - возмущенно завопил этот несчастный. “Джи, она испытывает
смешно”, - добавил он, ухмыляясь, как он вытащил мокрую рубашку от его
позвоночник.

“Ну, я должен скрывает ложь”, - сказал френчи, полностью игнорируя
потеря шляпы. “Иду к буланой,” он предложил, а потом спросил,
— Когда придёт твой повар?

— Послезавтра, если не напьётся, — ответил Текс.

— Кто он?

— Одноглазый мексиканец — Квиенсабе Антонио.

— Я его знал. Он отличный повар. Приготовил жратву в один из сезонов, когда я играл за «Оловянную Чашку» в Монтане, — ответил Френчи.

«О, теперь он умеет готовить, это точно», — ответил Вафл.

«Это всё, что он умеет готовить. Усердно моет свои ножи в кофейнике
и дует на консервные банки». Однажды ночью я гнался за ним целую милю, потому что он оставил песок в
сковородке. Можешь забрать его себе — я тебе не завидую.

— Он не станет чистить сковородку, когда рядом будет малыш Тенспот, — заверил его тот, похлопывая по кобуре. — А ты как думаешь, Лефти?

— Если он это сделает, тебя нужно линчевать, — утешил его Лефти.

— Ну, пока, — заметил Френчи, направляясь в маленький магазин, где купил дешёвое сомбреро.

Френчи был мастером на все руки: он был погонщиком скота, старателем,
владельцем «отеля» в Альбукерке, управляющим ранчо, шерифом,
а однажды играл ангела в авантюрной, но бедной труппе.
 Помимо своей разносторонности, он был хорошо известен как человек, который выходил на сцену
через страну сиу, когда больше никто не вызвался добровольно. Он умел стрелять
с лучшими, но его единственной гордостью был вид покера, который он раздавал.
Более того, он никогда не был известен тем, что пользовался несправедливым преимуществом над
кем-либо и, напротив, часто добровольно ставил себя в затруднительное положение
, чтобы сделать мероприятие более интересным. Но он не должен быть классифицированы
как быть затруднено с самоограничения.

У него было две причины для этой поездки: он хотел увидеть Бака
Питерса, бригадира из «Бар-20», с которым они вместе работали
Двадцать лет назад они вместе пасли скот и были закадычными друзьями; во-вторых, он хотел поквитаться с Хопалонгом Кэссиди, который годом ранее решительно обыграл его в покер. Хопалонг играл либо очень удачно, либо наоборот, в то время как Френчи играл честно и обычно оставался при своих, и это решительное поражение беспокоило его больше, чем он мог признаться даже самому себе.

Приближался сезон забоя скота, и в Бар-20 не хватало погонщиков.
Слухи о новых месторождениях золота в Блэк-Хиллс привлекли всех
более беспокойных людей на севере. В отряде тоже было что-то от золотой лихорадки, и только их особая преданность ранчо и заверения бригадира, что, когда работа будет закончена, он отправится с ними, удерживали их от того, чтобы присоединиться к тем, кто стремился к внезапному и большому богатству, как к необходимому условию для того, чтобы разрисовать какой-нибудь городок в стиле «банг-аут», как того требовало такое событие. Поэтому им было приказано обеспечить необходимую помощь, и они намеревались это сделать,
и были готовы при необходимости похитить кого-нибудь ради богатства и
Из-за веселья, царившего на каникулах, часы тянулись медленно.

Когда Френчи откинулся на спинку стула в салуне Коуэна «Бакскин» рано
утром следующего дня, планируя отомстить Хопалонгу, а затем вернуть
своё сомбреро, он услышал смесь криков и воплей, и вскоре дверь
распахнулась, и в неё с силой и сосредоточенностью ввалилась
масса извивающихся и брыкающихся рук и ног, которые волшебным
образом нашли своих владельцев и вернулись на свои места.

Когда едкая пыль рассеялась, он увидел семерых пастухов, сидящих на
распростёртое тело другого, который усердно пытался одной ногой вытолкнуть голову Джонни Нельсона на улицу, высказывая своё здравое мнение о происходящем в целом и о семёрке в частности.
 После того как Ред Коннорс получил несколько ударов локтем в спину от
энергичной жертвы, он выбежал из комнаты и вскоре вернулся с довольным выражением лица и сомбреро, полным воды, заткнув пальцем старую пулевое отверстие в тулье.

— Ему лучше, Бак? — с тревогой спросил мужчина с резервуаром.

“Около доллара”, - ответил бригадир. “Шутку положить немного прямо
здесь”, - протянул он, как он откинул воротник несчастного по
рубашка.

“Ой! вау! УХ ты!” - взвыл получатель, вздымаясь и напрягаясь.
Незажившую ногу внезапно высвободили, и она взметнулась вверх и наружу.
Билли Уильямс, чей пессимизм достиг апогея, насильно усадил себя в соседней части комнаты, откуда он читал лекцию о безумии человечества и достоинствах армейских мулов.

Рэд на цыпочках обошёл извивающуюся толпу в поисках свободного места.
довольное выражение лица, к которому теперь добавилась ухмылка.

«Кажется, становится всё более неистовым», — размышлял он вслух, целясь струёй в ухо Хопалонга, которое на секунду показалось, когда Пит Уилсон
попытался сделать полунельсон, и ему удалось вовлечь в это Джонни и Пита.

Несколько минут спустя, когда буря утихла, печальная толпа с энтузиазмом
позвала Хопалонга в бар, где он «купил».

«Из всех этих дурацких нарядов, которые я когда-либо видел…» — начал мужчина за столом,
ухмыляясь от уха до уха при виде того, чему он только что стал свидетелем.

“Привет, Френчи! Рад видеть тебя, старого сукина сына! Какие у тебя
новости с холмов?” Крикнул Хопалонг.

“Довольно чокнутый, и есть чокнутая банда, которая направляется в ту сторону. Собираешься
наверх?” - спросил он.

“Берег, после облавы. Не видели каких-нибудь панчеров, разгуливающих на свободе?”

“ Да-а, ” протянул Френчи, вникая во внезапно открывшиеся перед ним возможности
и решив в полной мере использовать возможность
, которая представилась ему непрошенно. “Есть девять на Мутных колодцев, ю
возможно, git, если ю хочет, чтобы они достаточно плохо. У них есть сомбреро шахты”
 он добавил тот умоляющим голосом.

— Девять! Чёрт возьми, Бак! Девять здоровенных ковбоев, которые ищут
работу, — крикнул он, но затем задумчиво добавил: — Может, они заняты, —
ведь в этих краях считается невежливым принимать помощь от другого
человека.

 — Нет. «Они сбежали в холмы и бросили своего босса одного», —
ответил Френчи, прекрасно понимая, что такое дезертирство, по мнению
людей из «Бара-20», не прибавит очков в пользу далёкого отряда.

«Сукины дети, — сказал Хопалонг, — давайте пойдём и заберём их», — предложил он,
повернувшись к Баку, который с улыбкой кивнул в знак согласия.

“О, куда такая спешка?” Спросил Френчи, видя, что его прогнозируемая игра
ускользает в неопределенное будущее и счастлив от мысли, что он
будет отомщен команде "О-Бар-О".

“Они пробудут там до завтрашнего полудня - они ждут своего печенья,
кто пойдет с ними”.

“Повар! Повар! О, радость, повар! — ликовал Джонни, ни на секунду не сомневаясь в том, что Бак сможет поймать всю шайку, и видя, как он воодушевляется.

 — Кто-нибудь из наших знакомых? — спросил Тощий Томпсон.

 — Берег. Тенспот Дэвис, Вафли, Салвейшн Кэрролл, Бигфут Бейкер,
Чарли Лейн, Левша Аллен, Малыш Моррис, Кёрли Тейт и Текс Ле Блан, —
ответил Френчи.

 — М-м-м. С таким же успехом можно пытаться остановить бурю, — проворчал Билли. — С таким же успехом можно пытаться остановить Седьмую кавалерию. Нам придётся потрудиться, чтобы загнать эту шайку в стойло. Это те парни, которые в тот раз в Плохих Землях набили морду кучке индейцев-кроу, а потом попрощались с Девятым.

 — Ой, заткнись! Их всего двое, а Бак и Хопалонг
могут убаюкать их песнями, — вмешался Джонни, опасаясь, что экспедиция
провалится.

— А как насчёт Кёрли и Текса? — воинственно спросил Билли.

“Да, шутка, потому что они обескуражена Ю. в Лас-Вегасе Ю не нужно думать, что
они опасно. Спасение для себя Tenspot только те, кто может стрелять,”
 решительно поддерживал Джонни.

“Вот ю, сделать мама,” заказать бак для пары. “Когда этот наряд идет
после чего он обычно получает это. Все за то, чтобы похитить эту
одежду, а потом надрать задницу Билли», после чего Билл выругался.

«Хочешь свою шляпу?» — спросил Бак, поворачиваясь к Френчи.

«Конечно, хочу», — ответил тот.

«Если ты поможешь нам со сбором урожая, мы достанем ее для тебя. Пятьдесят в месяц и
жратва, ” предложил бригадир.

— Окей, — ответил Френчи, желая сгладить ситуацию.

Бак посмотрел на часы.  — Семь часов — мы должны быть там к пяти,
если пересядем в Барред-Хорсшу.  Поехали.

 — Как мы их достанем? —  спросил Билли.

 — Предоставь это мне, сынок. Хопалонг и Френчи позаботятся об этой части дела.
- мы сделаем это, - ответил Бак, направляясь к своей лошади и вскакивая в седло.
примеру последовали остальные, включая Френчи.

Когда они тронулись с места, Бэк заметил, в каком состоянии лошадь Френчи, и
остановился. “ Забери этого кайюса обратно и забери Коуэна, ” приказал он.

“Эта кайюз хороша для Шайенн - она ест на работе, и, кроме того, я хочу свою собственную"
, ” засмеялся Френчи.

“У вас, должно быть, был обычный пикник, судя по этой складке”,
 предположил Хопалонг, чье любопытство взяло верх. “Кыш! У меня был
небольшой спор с несколькими метельщиками из перьев - толпа "О-Бар-О" убирала
их.

“Это так?” Спросил Бак.

“Да! Они вроде как взяли за правило преследовать меня до Лас-Крусес и
забыли остановиться.”

“Сколько ты их уложил?” Спросил Долговязый Смит.

“Двенадцать. Двое убежали. Я уложил двоих до того, как появилась толпа, — итого
пятнадцать.”

— Теперь кавалерия будет охотиться на тебя, — прохрипел Билли.

«Не охотьтесь ни на кого! Они были в боевой раскраске — думали, я был мишенью? — Думаете, я собирался
отменить их выстрелы ради них?»

Они передали сообщение в «Подкову» и продолжили путь в том же
темпе. Вскоре после того, как они покинули последнее названное ранчо, Бак повернулся к Френчи
и спросил: «Кто-нибудь из этой компании думает, что может играть в покер?»

«Точно. Вафли».

— Неужели преподобный мистер Ваффлз так сильно задумался?

— Он точно задумался.

— А остальные чудаки тоже так думают?

— Они бы поставили на него свои рубашки.

В этот момент все были поражены внезапным взрывом смеха Билли.
— Хав! Хав! Хав! — взревел он, когда до него дошел смысл намерений Бака.
— Хав! Хав! Хав!

— Эй, длинноязыкий койот, — закричал Рыжий, ударив его плетью по голове, — если ты не перестанешь «Хав! Хав!» кричать мне в ухо, я сделаю так, что ты будешь «Вау! Вау!» кричать. Что ты имеешь в виду? Думаешь, я скала-эхо? Ты, плоская
букашка, ты!

— Эй, ты, малиновая макушка, думаешь, моя голова — кусок кварца? За
пару песо я бы разбросал тебя по всей округе! — крикнул Билли, притворяясь
разгневанным и потирая голову.

— Здесь нет никаких пейзажей, — вмешался Долговязый. — Вот здесь
«Прекрасная перспектива — это возвышенное представление о дьяволе».

«Полегче, парень! От этих высокопарных слов тебя когда-нибудь стошнит. Ты говоришь
как новоиспеченный сержант», — заметил Тощий.

«Он выучил эти слова у пилота в Эль-Пасо», — вмешался
Хопалонг, подмигивая Рыжему. «Раньше он пробирался по проходу до того, как включали свет, чтобы занять место впереди. Какое-то время это было круто, но каждый раз, когда он выходил в туалет, эта женщина-организатор, казалось, выключала музыку специально для него.
 Так что через месяц он прокрадывался внутрь и замерзал на стуле у двери, а после
какое-то время он пугался, как черт, каждый раз, когда оказывался в пределах досягаемости глаз.
церковь.

“Шор. Но знаешь ли ты, что заставило его внезапно заняться религией? Он
обычно околачивался на улице после того, как заведение выпускало "шлейф"
шел за музыкантом с таким видом, будто не знал, что делать
со своими руками. Потом, когда он однажды опьянел, она встала и сказала ему, что
получила милое длинное письмо от своего муженька. Тогда мистер Долговязый так
рванул в Санта-Фе, что от него почти ничего не осталось. Я не видела его целый месяц, — невинно добавила Рыжая.

“Ты очень забавный, не правда ли?” саркастически проворчал Долговязый. “Ну, я могу
рассказать о ю такое, что заставило бы тебя год терпеть угощение”.

“Я бы не стал тайком ехать в Санта-Фе и обманывать тебя там. Тебе должно быть
стыдно за себя”.

“Ага!” - фыркнул обиженный человечек. “ У меня были дела к Санте
— Фе!

— Точно, — подтвердил Хопалонг. — У нас у всех были дела в Санта-Фе.
Вот, лет восемь назад у меня были дела…

— Заткнись, — перебил его Рыжий. — Лет восемь назад ты мыл сковородки
для печенья и просил у меня патроны. Бак тогда орал на тебя по четыре раза в день.

Под их взрыв смеха Хопалонг опустился на заднее сиденье, где
покрасневший и тихий, он сосредоточился на своих мыслях о том, как исправиться.

“Мы будем иметь приятное время следила, что банда” стала Билли
третий раз.

“Ради бога, оставь след!” - ответил долговязый. “Мы не собираемся
задерживать их. Это игра в де-пломейси”.

Билли выглядел сомнительным и ничего не сказал. Если бы он не доказал, что он был
а нервы, как любой мужчина в экипировке они, возможно, приняли во
его брюзжание.

“Какие последние новости из Абилин уэй?” Спросил Бак у Френчи.

— Ничего особенного, кроме колючей проволоки, — ответил новобранец.

 — Что это такое? —  спросил Рыжий, с опаской оглядываясь на Хопалонга.

 — Ну, поселенцы поставили забор из колючей проволоки, чтобы скот не заходил на их фермы.  Это было бы неплохо, потому что проволоки было не так много. Но некоторые британцы, владеющие там парой больших ранчо, внезапно поумнели и натянули проволоку вдоль своих границ. Ковбои, пересекающие
их территорию, натыкались на забор и, возможно, ехали день-полтора, прежде чем находили поворот. Ну, естественно,
когда человек привык ездить, куда ему вздумается, и так, как ему вздумается, он не собирается гнаться за пятифутовым забором до Триско, когда ему нужно в Уэйко. Поэтому ковбои стали носить с собой кусачки для проволоки, и когда они натыкались на забор, то перерезали его примерно на полмили. Иногда они привязывали свои верёвки к столбу и проезжали пару миль, а потом возвращались за остальными. Владельцы ранчо посылали людей следить за заборами и велели им стрелять в любого, кто будет возиться с креплениями. Ну, вы знаете, что происходит, когда в кого-то стреляют.

“Когда в Техасе вырастут заборы, платить придется дьяволу”, - сказал Бак. Ему
не хотелось думать, что когда-нибудь свобода пастбищ будет аннулирована,
поскольку он знал, что это будет первым ударом по ковбоям
оккупации. Если бы скот человека не мог разбросаться по всей земле, ему
не пришлось бы содержать так много людей. Возникли бы фермы, и солнце
свободного и беззаботного ковбоя медленно закатилось бы.

«Я считаю, что конокрады — это то же самое, что угонщики скота», — заметил Ред
с раздражением в голосе.

«Владельцы — да, но не погонщики, а именно погонщики имеют значение», — ответил Френчи.

— Что ж, мы дадим им бой, — вмешался Хопалонг, подъезжая к ним. — Когда
я пойму, что не могу ходить, куда захочу, я отправлюсь на тропу войны. Я не
буду убегать от кавалерии, но я буду держать её в напряжении, охотясь за мной, и у меня будет время позаботиться о людях с проволочным забором. «Да нам скажут, что мы не можем носить с собой оружие!»

«Они уже говорят об этом», — ответил Френчи. «В Буффало Смит, который теперь маршал, заставляет оставлять оружие у барменов».

— Я бы хотел посмотреть, как какой-нибудь двуногий ублюдок заберёт моё оружие, если бы я этого не хотел!
— начал Хопалонг, возмущённый этой идеей.

— Полегче, сынок, — предостерег Бак. — Ты бы сделал то же, что и остальные, потому что ты
порядочный человек. Я такой же упрямый, как и всегда, и мне часто приходилось
прибегать к оружию, но я считаю, что если если бы порядочный маршал попросил меня припрятать их как следует, я бы
сделал это. И позвольте мне кое-что вам сказать — я слышал о Смите из
Буффало, и он очень ловко управляется с оружием. Он не из тех, кто отсиживается в стороне.
говорю тебе, чтобы ты разрядил свой револьвер, но он подходит ближе и хлопает тебя по рубашке; если ты начнёшь стрелять, он, естественно, собьёт тебя с ног и разрядит револьвер прежде, чем ты придёшь в себя. Он весит около ста восьмидесяти фунтов, и у него есть песок, чтобы стрелять.

 — Да! Когда я начинаю стрелять, она стреляет! Я бы хорошо выглядела в Абилине или
Пасо или Альбукерке без моего оружия, не так ли? Только потому, что я ношу его на виду, я должен отдать его какому-нибудь борцу за выпивку? Я так не думаю! Какой-нибудь карманник пристрелит меня раньше, чем я успею моргнуть. Я бы
выглядел глупо, если бы разгуливал по кено без оружия.
в том же городе, где за мной охотится какая-то сволочь, не так ли? От Джимми было бы много толку.
маршал сделал бы Джимми, и разве Харрис не получил свое от дворняги в темноте?
” крикнул Хопалонг, разозленный такой перспективой.

“Мы говорим о Буффало, где каждый должен повесить их
пулеметы”, - ответил бак. “'Есть закон й'--”

— К чёрту закон! — прокричал Хопалонг на ухо Рэду, развязывая подпругу на седле Рэда и в то же время вонзая шпоры в бока несчастного животного, из-за чего они поспешно разъехались. Когда Рэд поднялся на ноги и всё снова стихло, тему сменили, и через несколько часов они въехали в Мадди-Уэллс, город, у которого было чуть больше оправданий для существования, чем
Бакскин. Колодцы находились в засушливой долине к западу от перевала Гваделупа и
были не только грязными, но и более или менее щелочными.



 Глава X. Мир одерживает свои победы


Когда они приблизились к центральной группе зданий, то услышали весёлую и задорную песню, доносившуюся из дверей и окон главного салуна. Она была в ритме джиги, весёлой и шумной, но слова, очевидно, были придуманы на ходу, так как они сразу же пришли на ум членам отряда, хотя и не были чётко различимы. По мере того, как они приближались и, наконец, спешились, слова стали узнаваемыми, и посетители сразу же прониклись атмосферой весёлого безрассудства.
грохот куплетов и топот времени.

 О, мы — раскалённые докрасна ковбои, играющие на удачу,
 И нет такого предложения, от которого мы бы отказались:
 От рассвета до заката мы разъезжали по прериям,
 Но теперь мы часто нуждаемся в переменах.

 ПРИПЕВ

 Смейся немного, пой немного, весь день напролёт;
 Играй немного, пей немного — мы можем заплатить;
 Катайся немного, копай немного — и мы разбогатеем.
 О, мы — та компания из «О-Бар-О»!

 О, там был маленький оленёнок, и у него был маленький ружьё,
 И ружьё, и он отправились на поиски приключений.
 Они отправились в Санта-Фе, чтобы найти спокойное место для игры,
 и теперь они нашли ещё одно такое же!

 Когда Хопалонг, а за ним и остальные, распахнули дверь и вошли,
он подхватил припев со всей мощью техасских лёгких, и даже Билли
 присоединился к нему. То, что предстало их глазам, было типично для этих людей,
настроения и места. Прислонившись к стенам, развалившись на столе и
закинув руки за спинки стульев, сидели девять ковбоев в возрасте от двадцати до пятидесяти лет, и все они
кричали, подпевая песне и отбивая ритм руками и ногами.

В центре комнаты стоял крупный мужчина, лихо отплясывавший
под музыку, которую так громко наигрывали его товарищи. Без шляпы,
с распущенным шейным платком, развевающимися кобурами,
хлопающими полами штанов, звенящими шпорами и стекающими по загорелому лицу
потоками пота, танцевал Бигфут Бейкер, словно его жизнь зависела от скорости и шума. Бутылки
тряслись, а воздух был наполнен дымом и пылью. Внезапно его ремень
расстегнулся, и бриджи сползли ему на лодыжки. Он споткнулся и тяжело
упал. Задыхаясь, он протянул руку и получил
огромный кусок табака, потому что Бигфут выиграл соревнование.

Вновь прибывших приветствовали криками, и им задавали множество вопросов о «последних новостях с холмов».  Вафли бросились к Хопалонгу, но споткнулись о ноги Бигфута, и все трое повалились на землю.  Все сияли от радости, потому что вели себя как школьники, прогуливающие уроки. Прозаичное избиение коров отошло на второй план, и они с нетерпением ждали своих заданий. Френчи
рассказывал о войне с колючей проволокой и о новых правилах «Смита
«Буффало» в отношении оружия ковбоев-стрелков, и из язвительных замечаний,
высказанных в пылу схватки, было ясно, чего можно ожидать от проволочного
забора, если с ним столкнуться, и многие воображаемые Смиты были выведены из строя.

Малыш Моррис, тщетно пытавшийся засунуть муху-журчалку в
рубашку Хопалонга, сдался и вместо этого хлопнул Хопалонга по спине,
воскликнув: «Ну, будь я проклят, если это не Хопалонг! Как там
миссис, и дьякон, и все остальные? Я слышал, что ты и
Френчи — заядлые игроки в покер!»

— О, мы иногда играем, но нам не нужна твоя пыль.
Тебе она понадобится, прежде чем с тобой разберутся Холмы, — со смехом
ответил Хопалонг.

— О, ты такой милый! Но я как-то подумал, что нам нужно ещё немного. Перфектер П. Д. К. Вафл — наш игрок в покер, и он может обыграть любого, кого я когда-либо видел. Может, вы, ребята, чувствуете себя безрассудными и хотите
создать пул, — крикнул он, обращаясь к компании из «Бара-20», —
и вернуть своему боссу фулл-хаус против нашего?

 Рэд медленно повернулся и целую минуту оценивающе смотрел на Кида
Он встал. Затем он фыркнул и снова повернулся к нему спиной.

 Малыш уставился на него с возмущённым достоинством. — Ну что ж, — тихо пробормотал он. Затем он прыгнул вперёд и ударил Рыжего по спине.
 — Эй, ваше королевское высочество! — закричал он. — Ю-ю-ю-о, чёрт возьми! Ты,
толстобрюхий, костлявый, рябой, как седло, койотище, думаешь, я
просто брожу по туманным долинам...

Предложения посыпались из разных источников. — Аида? — предложил Хопалонг.
— Шайенна? — пробормотал Джонни. — Туманная туманность туманного? — неуверенно предположил Вафли.

Рыжий снова обернулся. — Лучше поднимайся и выпей чего-нибудь, — сказал он
— сочувственно предложил он, вытирая воображаемую слезу.

«И он такой молодой!» — всхлипнул Френчи.

«И такой красивый!» — застонал Текс.

«И такой дерзкий!» — взвыл Лефти, обнимая расстроенного юношу. Другие руки обхватили его, и из рыдающей толпы послышалась
искренняя ругань, перемежаемая повелительными
командами, которые постепенно выполнялись.

Малыш поправил свою одежду. “Да ладно тебе, Ю чокнутый...”

“Ангелы?” Спросил Чарли Лейн, перебивая его. “Сладости?”
 - выдохнул Хопалонг в обнадеживающем ожидании.

“О, черт возьми!” - завопил Малыш, выбегая на улицу, чтобы спастись от преследования.


“Хороший парень, все в порядке”, - заметил Ваффлс. “Он будет ходить вокруг да около и лизать немного
Мексиканец и вернулся сладким” как мед.

“Кто-то сказал покер?” Спросил Снежный Человек, отвлекаясь от Парня.

“О, ваши ребята не хотят никакого покера. Конечно, ты не знаешь. Покер могущественен.
неопределенный”, - ответил Ред.

“Ага!” - воскликнул Текс Ле Блан, продвигаясь вперед. “Я просто готов поспорить с тобой на
остановку, что вафли и "Спасение" украсят весь праздник
симолеоны, которые ты сможешь собрать! И я добавлю шляпу Френчи в качестве
поощрения ”.

“Ну, если ты выберешься на берег, сделай из нее бассейн”, - ответил Ред, “и тогда
победители делятся со своим снаряжением. Вот на закуску, ” добавил он, бросая на стол
сумку из оленьей кожи. “Давай, складывай их в кучу”.

Толпа разделилась, когда игроки расселись за столом.
O-Bar - толпа, группирующаяся позади своих представителей; the
Bar -на 20 человек позади их представителей. Принесли колоду карт, и игра началась.

Рыжий, верный своей натуре, отошёл в угол, где, подбоченившись,
стал ждать враждебных действий со стороны О-Бар-О; затем
Внезапно вспомнив, он, казалось, слегка устыдился своего воинственного вида и
снова стал мирным гражданином. Бак прислонился широкой спиной к
стойке бара, разговаривая через плечо с барменом, но наблюдая за
Тенспотом Дэвисом, который усердно жонглировал горстью
мексиканских долларов.

У двери Бигфут Бейкер, довольный тем, что выиграл в конкурсе на лучшего
стрелка, пытался разучить новый шаг, в то время как его недавний соперник
запивал своё поражение у локтя Бака. Левша Аллен тихо напевал
мексиканскую песню о любви, мурлыча, когда не мог подобрать слова.
За столом слышались приглушённые карточные термины и добродушные подшучивания,
перемежающиеся звоном золота и серебра и тихим постукиванием
ног зрителей, бессознательно отбивающих ритм песни Лефти.
Несмотря на мрачную решительность, с которой висели на поясах пистолеты 45-го калибра, и торчащие рукоятки длинноствольных кольтов, дополненные живописными шляпами, сомбреро и позвякивающими шпорами, сцена была мирной и располагающей к дружескому общению.

«Фу!» — крякнул Джонни, подходя к Рэду и сообщая ему, что он, Рэд, — червивая слива и что он, Рэд, — сущий дьявол.
Джонни, докажи это. Рыжий схватил его за штанину вельветовых брюк
и за воротник рубашки и помог выйти на улицу, где они прогулялись, целясь в то, что им вздумается.

 По улице в облаке пыли с грохотом проехала дилижанс Лас-Крусес-Эль-Пасо,
и двое громил пошли ему навстречу. На деревянной обшивке виднелись свежие
царапины, одного мула не хватало, а на водителе и охраннике были свежие
повязки. Уставший кенгуру-прыгун со вздохом облегчения выпрыгнул наружу и стал искать свой багаж, который оказался щедро продырявленным. Выругавшись
в этой богом забытой стране, где человеку приходилось сражаться с разбойниками и
индейцами меньше чем за полдня, он с ворчанием тащил свой чемодан к
устрашающего вида хижине, которая называлась отелем.

Кучер распряг лошадей и повернулся к Рэду.  — Привет, старина,
как дела у твоей банды?  — дружелюбно спросил он. “У нас была уйма времени, чтобы это
туман поездку”, - продолжал он, не дожидаясь Красный ответить. “ В пяти милях отсюда
от Лас-Крусеса мы отбились от сукина сына, который хотел заполучить богатство этого чувака.
Затем по эту сторону предгорий Сан-Андре мы наткнулись на кучу
Молодые парни, которые свернули с этой дороги и устроили нам погоню
почти на всем пути. Теперь я намного дальше от Пасо, чем был в начале, и, кажется, я потерял лошадь, так что мне понадобится какое-то время, чтобы добраться
туда. У вас случайно нет лошади, которую я мог бы одолжить?

“Не знаю, как насчет "без джека", но я возьму тебя за бронх”, - предложил Рыжий,
подмигнув Джонни.

“Я сам вытащу ее, прежде чем подложу динамит под следы”, - ответил
водитель. “Ваши парни могли бы прогуляться со мной обратно - эти подающие надежды
воины будут ждать меня”.

“ Мы берегом займемся, ” с готовностью откликнулся Джонни. “ Нас сейчас девять, и
завтра будет еще девять, и повар, Мебби.

“Черт возьми, ты немного выращиваешь”, - ответил охранник. “Восемнадцати будет достаточно для
этих охотников за славой”.

“Мы не сможем, - возразил Ред, - потому что все необычно”.

В этот момент разговор прервал юнец, на котором было новое дешёвое сомбреро, а также пояс и кобура в комплекте.

«Не присоединитесь ли вы, джентльмены, ко мне?» — спросил он, повернувшись к Рэду и кивнув в сторону салуна. «Мне очень хочется пить, и я не люблю пить в одиночестве».

— Ну конечно, — сердечно ответил Рэд, желая успокоить незнакомца.

 Игра продолжалась, когда они вошли, и Лефти Аллен пел «Оскорбление», его богатый тенор смягчал суровость обстановки.


 Я проплыл по Колорадо, где она почти не видна, я обогнул плантации Джаро в Шайенне;

 Я сражался за мутную воду с воющей толпой сиу,
 глотал горячие тамале и кайенский перец.

 Я скакал на взмыленном коне, пока небо не оказалось подо мной, я
пересёк все пустыни на этой земле.

 Я перепробовал столько виски, что едва мог видеть, и развлекался
на зыбучих песках Гранд-Ривер.

 Я спорил с шерифами полудюжины городов, меня
вытащила из грязи корова;

 Я три года участвовал в кампаниях, сражался, кусался, но никогда не выходил из себя, до сегодняшнего дня.

 Я переболел жёлтой лихорадкой, в меня стреляли, я
схватил армейского мула за хвост.

 Я никогда не был таким раздражённым, по-настоящему взбешённым, как тогда, когда ты
 протягиваешь мне имбирный эль!

Хопалонг радостно рассмеялся над шуткой Ваффлса, и незнакомец
быстро взглянул на него. Его весёлое мальчишеское лицо,
подчёркнутое твёрдой линией подбородка и выражавшее агрессивную
уверенность в себе, произвело впечатление на незнакомца, и он
сказал Рэду, который лениво развалился рядом с ним, что удивлён
видеть такое лицо у столь молодого человека, и спросил, кто этот игрок.

 «О, его зовут Хопалонг Кэссиди», — ответил Рэд. «Он — тот самый придурок, который
устроил ту заварушку в Мексике прошлой весной. Заехал на своей байке в
салун, играл с отдыхающими, и ему пришлось пристрелить одного, прежде чем он
вышел. Когда он вышел, ему пришлось драться с целой кучей мексиканцев и
даже уложил их маршала, который на него напал. Затем он вернулся и
примерно месяц спустя навестил маршала, отобрал у него пистолет
а затем раскрыл карты, чтобы узнать, заключенный он или нет. Он береговой.
забавная ругань ”.

Недоногий ахнул от изумления. “Ты не разыгрываешь меня?” Он
спросил.

“Скажи ему, что ты пришел за наградой в пятьсот долларов и увидишь”,
 добродушно ответил Ред.

“Елки-палки!” - воскликнул Ваффлс, когда Хопалонг выиграл свой шестой банк подряд.
“Ты когда-нибудь видел такую удачу?” Френчи ухмыльнулся и некоторое время спустя сделал рейк
в третий раз. Затем Сэлвелшн поставил свой последний цент против флеша Хопалонга
и выбыл.

Тенпот бросил в Вафли деньги, которыми он жонглировал, а Левти
обыскал его одежду в поисках богатства. Бак, все еще прислонившийся к стойке бара,
ухмыльнулся и подмигнул Джонни, который рассказывал невероятные истории
восприимчивым ушам незнакомца. После этого Джонни рассказал своему
новообретённому знакомому об игре, и тот чуть не взорвался от восторга.

Вафельщик отодвинул свой стул, встал и потянулся. Закончив зевать, он ухмыльнулся своему недавнему сопернику. «Я готов, старый ты сукин сын. Ты точно можешь сыграть вничью. Я собираюсь попробовать тебя ещё раз как-нибудь. Я был бит честно и справедливо, и у меня не было ни единого шанса, ни единого, — заметил он, пожимая руку Хопалонгу.

 — О, мы из той банды из «О-Бар-О», — промурлыкал Малыш, входя в комнату.  Одна его щека была слегка опухшей, а с одежды при каждом шаге сыпалась пыль.  — Кто победил?  — спросил он, не расслышав Вафлса.

“Они это сделали, черт возьми!” - взорвался Снежный Человек.

Одна из особенностей Кида проявлялась в поспешных выводах, к которым он приходил. Не из желания быть несправедливым,
а скорее из-за того, что он был озлоблен на любые неудачи и предан Ваффлсу, он сказал следующее:

«Может, они тебя ободрали».

Ваффлс молниеносно прыгнул к нему, подняв руку ладонью вперёд. — Он
ничего не значит — он всего лишь невежественный мальчишка! — закричал он.

Бак улыбнулся и выхватил кольт из всегда готовой к бою руки Джонни.  — Вот ещё один, — сказал он.  Рэд тихо рассмеялся и повалил Джонни на пол.
— Ты, придурок, — прошептал он, — разве ты не знаешь, что не стоит играть с оружием,
когда оно нам нужно?

— Что мы будем делать? — спросил Текс, глядя на оттопырившиеся карманы
Хопалонга.

— Мы снова будем бить коров, вот что мы будем делать, — ответил
Бигфут уныло.

«И кого мы будем бить? Мы не можем вернуться к старику», —
проворчал Текс.

Сэйвидж искоса посмотрел на Бака, а затем на остальных. «Может быть, — начал он, — может быть, мы сможем найти работу в «Баре-20». Затем, снова повернувшись к Баку, он прямо спросил: «Вам не хватает бойцов?»

— Ну, я бы не отказался, — нерешительно ответил бригадир. — Но
 у меня только один повар, и...

 — Мы найдём тебе повара, — решительно перебил Чарли Лейн.
 — Эй, повар! — крикнул он. — Иди сюда и пошевеливайся!

Ответа не последовало, и, подождав с минуту, он и Вафл пошли
в заднюю комнату, откуда сразу же донеслись громкие ругательства
и шум. Они вернулись с воинственным и озлобленным видом,
приведя с собой буйно дерущегося мужчину, который был пьян сильнее,
чем бутылка, которой он воинственно размахивал.

«Эта ожившая винокурня, которую ты видишь, — наш повар», — сказал Вафл.
«Мы едим его стряпню, больше никто. Если он напьётся, это будут наши похороны; но
он не напьётся! Если ты хочешь, чтобы мы тебя выручили, скажи, и мы выручим;
если не хочешь, мы не будем».

— Что ж, — задумчиво ответил Бак, — может, я смогу тебе пригодиться. — Затем, поддавшись порыву безрассудства, он добавил: — Да, если я потеряю работу! Но ты мог бы отрезвить этого мексиканца, если бы позволил ему упасть в лошадиную кормушку.

 Когда процессия двинулась с миссией по оказанию помощи, неся на себе повара, Френчи помахал своим давно потерянным сомбреро
Бак, стоявший в дверях, крикнул: «Эй, старый сукин сын, я рад тебя видеть!»

Бак улыбнулся и захлопнул часы. «Пора прогуляться», — сказал он.



Глава XI. Застолбив участок


«О, мы из той банды из О-Бар-О», — пробурчал Вафл, втыкая клеймо в бок телёнка. Вокруг царила суматоха и веселье. Рядом с огромным загоном горело несколько костров,
и в них нагревались полдюжины паяльных ламп. Трёх телят держали
наготове для клеймения «Бар-20», а ещё двоих тащили
подвешенные на веревках ковбоев, гордые ковбои-пони
демонстрируют свои достижения в ущерб чувствам телят
. Пыль в загоне поднималась постоянными облаками по мере того, как теленок за теленком
канатоходцы “вырезали” теленка и вытаскивали наружу, чтобы его “пометили”. Разъярённые
коровы отважно сражались за своих перепуганных отпрысков, но всё было
напрасно, потому что ненавистная верёвка какого-нибудь вспотевшего и
заляпанного пылью всадника сбрасывала их на землю. По равнине
разгуливали стада коров и группы обезумевших от езды ковбоев, а
вдалеке стояли два фургона с кухней
расстояние от загона. Происходил отстрел баранов,
и каждый из двух отрядов старался превзойти другой, а каждый человек
стремился к победе. Тот, кто за три дня отделит и подтащит к костру больше
телят, мог отправиться в Блэк-Хиллс по истечении этого срока, а остальные
должны были последовать за ним, как только смогут.

В этом соревновании Хопалонг Кэссиди опережал своего ближайшего соперника, Реда Коннорса,
оба из которых были участниками «Бар-20», на двадцать очков, и оставалось
всего полчаса, чтобы посоревноваться. Когда Ред исчез в море
Хопалонг с гиканьем выскочил из загона.

 «Эй, ты, костяная решётка, иди сюда! Ги-ги-ги!» — заорал он, передавая пленника отряду у костра.

 «Запиши эту ничтожную косоглазую извращенку: и сколько
их там?» — крикнул он, возвращаясь галопом в загон.

“ Сто девяносто восемь, ” объявил Бак, сдувая песок со счета.
лист. “Похоже, берег уходит”, - отметил он про себя.

Когда теленок вскочил, он был полон ужаса, ярости и боли и
набросился на Билли сзади, когда эта пессимистичная душа склонилась над
и тыкал пальцем в мрачную рогатую жабу. “Вау!” - завопил он, когда его
ноги делали огромные шаги в воздухе, каждый строго по своему курсу.
“Гав!” - проворчал он, поднимаясь на четвереньки на горячий песок.
и сплюнул щелочь.

“В чем дело?” Ошеломленно спросил он Джонни Нельсона. “Разве это не забавно!”
 — заорал он саркастически, увидев, как Джонни хохочет, держась за бока.
— Разве это не смешно? — воинственно повторил он. — Конечно, этому
четырёхногому, хромому, шатающемуся сукиному сыну пришлось вырубить меня.
 Никого не было видно, кроме Билли! Почему ты не сказал, что он идёт?
Думаешь, я вижу четыре способа сделать это сразу? Почему не...” В этот момент Рэд
подскочил галопом с теленком и быстрым маневром натянул натянутую веревку
сзади на колени Билли, заставив этого несчастного тяжело сесть
. Когда он поднялся, захлебываясь отрывистыми ругательствами, Рэд потащил
животное к костру, и Билли забыл о своих обидах в давке
труда.

“Сколько их, Бак?” Спросил Рэд.

“Сто восемьдесят”.

“Как она держится?”

“Тебе восемнадцать с небольшим, - ответил бригадир. “Сукин сын!”
 - восхитился Рыжий, отъезжая.

Их прервал еще один возглас, и Билли перестал наблюдать из окна.
краем глаза поглядывая на драчливых телят, он готовился к Хопалонгу.

«Эй, Бак, эта тварь была с подковой в полоску», — объявил он, передавая её клеймовщику. Бак сделал пометку в отдельной колонке и отпустил животное. «Привет, Рыжий! Трудишься?» — спросил
Хопалонг своего соперника.

— Немного, ты, маленький засранец, — ответил Рыжий со всей добротой, на которую был способен. Хопалонг был его особым «партнёром по боям», и он мог проиграть ему с наилучшими чувствами.

 — Ты выглядишь таким милым, крутым и чистым, я и не знал, — ответил
Хопалонг, глядя на полоску пота и пыли, которая тянулась от глаз Реда к его подбородку, а затем вниз по шее, спросил:

«Чем ты занимался? Пахал носом?» — ответил Ред, слабо улыбнувшись при виде своего друга.

«Да!» — фыркнул Хопалонг, поворачиваясь к загону. — Ну же, ты,
обжора-букашка, я тебя обгоню!

 Два пони осыпали Билли песком, и он посмотрел на них
с воинственным отвращением. — Из всех этих чокнутых бесов, которые когда-либо
делали жизнь человека невыносимой, эти — худшие! Есть ли хоть один придурок
бред они не являешься запряг меня?” Он умолял бак. “Есть
ничего они не сделали со мной? Они скрывают свой напиток; они продукты й'
пот полосы шляпу с веревкой; их подвязывает штаны; они кладет воды
в. Мои ботинки и жабы на моей койке - неужели они никогда не придут в себя?”

— О, они всего лишь дети, они ничего не могут с собой поделать, — предположил Бак. — Разве они не
привязали моего каурого, когда я был на нём, и чуть не свернули мне шею?

 Хопалонг прервал разговор, подъехав к другому телёнку, и
Бак, взглянув на часы, объявил соревнование оконченным.

“Ты выигрываешь”, - заметил он новичку. “А теперь убирайся, или Билли
потреплет тебе нервы. Он сказал, что собирается расквитаться с тобой сегодня вечером.
”

“Я не, ни, Хоппи!” серьезно противоречит Билли, который плохо
видения ночи, проведенной в муках, в качестве мести за такую угрозу.
— Честное слово, я не делал этого, Джонни? — жалобно спросил он.

 — Ты точно это сделал, — солгал Джонни, подмигивая Рыжему, который только что подъехал.

 — Не знаю, о чём ты говоришь, но ты точно это сделал, — ответил Рыжий.

 — Если ты это сделал, — ухмыльнулся Хопалонг, — я точно сделаю так, что тебя будет трудно найти. Пойдём
вперед, ребята, ” сказал он. - еда готова. Где Френчи?

“Из-за того, что он жевал тряпку с вафлями на шляпе - он снова потерял ее”,
 ответил Рыжий. “Ему нужен опекун для этой шляпы. Малышу и
Спасение застрявшей в й' изгородь загона и вафли стоят Фер
это.”

— Давай положим его в повозку с едой и посмотрим, как он будет ругаться, — предложил
Хопалонг.

 — Конечно, — согласился Джонни; Куки будет кормить его всякой дрянью целую неделю, чтобы
поквитаться.

 Хопалонг и Джонни подошли к загону и после некоторых усилий
нашли пропавшее сомбреро, которое отнесли в повозку с едой и
спрятался в бочке с мукой. Затем они подошли к взволнованному хозяину и
бросили несколько замечаний о том, как странно ведёт себя повар и как он
наблюдает за Френчи.

 Френчи попался на удочку и бросился к повозке, где они с
поваром провели некоторое время, обвиняя друг друга. Хопалонг поводил носом и
наконец откопал шляпу, белую, как свежевыпавший снег.

— Вот тебе шляпа — нашёл её в бочке с тестом, — объявил он, протягивая её
Френчи, который принял её с разинутым ртом.

 — Пират, который печёт пироги! Ты не знал, где моя крышка, да? Ты
косоглазый ком лицемерие!” прокричал французик, отряхивая муку
с одной вооруженных качели на лице повара, загоняя его в том, что
несчастный нос, а глаза и рот. “Твоя белоснежная щель, ты... потри
свое лицо водой, и у тебя будут блинчики”.

“Эй! Что ты делаешь!” кричал повар, пиная том месте, где он
последний раз видели френчи. — «Не тебе бы об этом знать!»

«Живи поближе к себе, или я заброшу тебя так высоко, что солнце скроется», —
ответил Френчи, и на его лице засияла улыбка.

«Эй, приятель, — доверительно заметил Хопалонг, — я знаю, кто это сделал».
пошутим над тобой. Спроси Билли, кто спрятал твою шляпу, - предложила дразнилка. “Вот он,
идет сейчас - посмотри, как странно он выглядит”.

“Че-скорбным Пиют,” воскликнул повар. “Я берегу заставить его желание
он продолжал свой след. Я сдобрю его слякоть [кофе] годовалой выдержки
тряпками для мытья посуды!”

В этот момент к ним подошёл Билли, зорко высматривая неприятности. «Кто тут тряпка для посуды?» — спросил он. Повар пробормотал что-то о сумасшедших курах, которые не знают, когда перестать кудахтать, и забрался в свой фургон. И в ту ночь Билли поклялся больше не пить кофе.

 На рассвете следующего дня Хопалонг ехал в сторону
Блэк-Хиллз, оставив Билли развязывать себя, как он мог.

 Поездка прошла без происшествий, и через несколько недель он прибыл в Ред-Дог,
разбросанное поселение, одно из тех западных «грибов», которые вырастают за одну ночь.  Он остановился в «Приюте шахтёра» и в конце концов
застолбил шесть участков, потратив девятьсот с трудом заработанных долларов,
которые собрали участники, так как это было партнёрское дело.

Он подъехал к огороженному участку на склоне холма и осмотрел свою покупку,
которая состояла из клочка земли, шести ям, шести куч земли и
бревенчатая хижина. По дыркам было видно, что заявки уже рассматривались и были признаны
неподходящими.

 Он сбросил на пол свой мешок с инструментами и провизией, которые купил по
дороге, и затащил их в хижину. Удовлетворив своё любопытство, он вышел
на улицу и сел покурить, прикидывая в уме, сколько золота он сможет унести на
лошади. Затем, когда он понял, что может нанять вьючного мула, чтобы тот перенёс излишки, он почувствовал чьё-то присутствие рядом и посмотрел вверх, на дуло винтовки Шарпа.
Он мгновенно оценил ситуацию и спокойно выпустил несколько густых клубов дыма
кольца вокруг нахмурившегося ствола.

— Ну что? — медленно спросил он.

— Хороший день, незнакомец, — ответил мужчина с винтовкой, — но не кажется ли тебе, что ты
ошибся?

Хопалонг взглянул на номер, выжженный на ближайшем столбе, и небрежно
выпустил ещё одно кольцо дыма. Он ждал, что пистолет дрогнет.

— Нет, не кажется, — ответил он. “Почему?”

“Ну, я в шутку скажу тебе, раз уж ты спрашиваешь. Это твое заявление мое, и я
обычный террорист, я такой и есть. Поэтому для себя вижу как это, Ю лучше иноходь
какой-то”.

Хопалонг посмотрел вдоль улицы и увидел, заинтересованной группой смотреть
Это только усилило его ярость из-за того, что он оказался в таком положении. Затем
он начал что-то говорить, запнулся и с ужасом уставился на точку в нескольких футах позади своего противника. «Ужас» отступил в сторону в ответ на выражение лица Хоп-Алонга, как будто опасаясь, что ему угрожает змея или какая-то другая опасность. Оказавшись в новой позе, он упал вперёд, и Хопалонг сунул дымящийся кольт в кобуру.

Несколько человек отделились от группы и побежали к прииску. Хопалонг
просунул руку в дверь и достал винтовку, которой прикрывал их продвижение.

“ Тебе что-нибудь нужно? ” свирепо крикнул он.

Мужчины остановились, и двое из них начали отступать перед двумя другими,
но Хопалонга там не было, чтобы разрешить ход, который
исключил бы любую игру с оружием, и он остановил игру предупреждающим криком.
Затем эти двое подняли руки и двинулись вперед.

“Мы хотим забрать Дэна”, - крикнул один из них, кивая на распростертую фигуру
.

— Идёмте, — ответил Хопалонг, заменяя винтовку на кольт.


Они отнесли своего тяжелораненого и бесчувственного товарища к тем, кого оставили, и в ковбоя, который
Он лишь мрачно улыбнулся и вошёл в хижину, чтобы подготовиться к осаде, если таковая случится. У него было сто патронов и провизии на две недели, а также уверенность, что подкрепление прибудет задолго до истечения этого срока. Он проделал несколько грубых бойниц и разложил оружие для быстрого использования. Он знал, что сможет остановить любое наступление днём, и планировал только ночные атаки. То, как долго он мог обходиться без сна, не беспокоило его, потому что он не задумывался об этом, так как привык к коротким снам и мог проснуться по желанию или от малейшего звука.

Когда сумерки сменились темнотой, он выполз наружу и собрал несколько охапок сухих веток, которые разбросал вокруг хижины, чтобы треск веток предупредил его о приближении. Затем он вернулся в хижину и лёг спать.

 Он проснулся на рассвете после хорошего ночного отдыха и поел консервированной фасоли и персиков. Затем он выбросил банки за дверь и выставил наружу свою шляпу. Не получив ответа, он вышел и оглядел город
у своих ног. На его лице появилась робкая улыбка, когда он понял, что
опасности нет. Несколько мужчин в красных рубашках прошли мимо него по дороге
в город, и один из них, седой ветеран многих золотых приисков, остановился и
подошёл к нему.

«Доброе утро», — сказал Хопалонг.

«Доброе утро», — ответил незнакомец. «Я решил заглянуть и сказать, что вчера видел, как ты стрелял. У тебя нет причин искать золото. В этом лагере половина белых, а половина — хулиганы, и белые не потерпят такого обращения. Те парни, что только что прошли мимо, — ваши соседи, и они не будут сидеть сложа руки, если они вам понадобятся. Но вы хотите следить за заведениями в городе. Думаю, это не ваше дело, — закончил он, оценивающе глядя на Хопалонга.

“Она на берегу, но я здесь, чтобы остаться. Устал бить кулаками и решил, что
Разбогатею”. Тут он улыбнулся и взглянул на дыру. “Как же Ю Макин
вне?” Спросил он.

“Насчет пяти долларов в день на каждого, но это ничего, когда жратвы так
высокий. На днях я был безрассуден и купил яйцо за пятьдесят центов».

 Хопалонг присвистнул и посмотрел на пустые банки у своих ног. — В этом городе есть
шериф?

 — Да. Но он из той же банды. Он плохой, половину времени пьян, а
остальное время полупьян. Лучше спустись и выпей чего-нибудь, — пригласил шахтёр.

“Я бы очень хотел, но я не могу позволить ни одной банде войти в эту дверь”, - ответил
перфоратор.

“Да, все в порядке, я позвоню мой партнер вниз, чтобы сохранить дома до ю
ГИЦ обратно. Он может провести с ней все в порядке. Эй, Джейк! - крикнул он мужчине, который
был в нескольких сотнях шагов от него. - Спускайся сюда и присмотри за домом, пока мы
не вернемся, ладно?

Мужчина неуклюже спустился к ним и взял их в оборот, пока Хопалонг и его новообретённый друг направлялись в город.

Они вошли в «Отдых шахтёра», и Хопалонг одним быстрым взглядом окинул комнату. Трое мужчин — и они были похожи на толпу, которую он
остановился перед ... они играли в покер за столом возле окна. Хопалонг
прислонился спиной к барной стойке и говорили, с игроками всегда в
зрение.

Вскоре дверь открылась, и вошел усатый мужчина плотного телосложения.
подойдя к Хопалонгу, оглядел его с ног до головы.

“Ха, ” усмехнулся он, - ты тот джентльмен с праздничными пистолетами, которые затыкают рот"
Дэн, не так ли?”

Хопалонг посмотрел ему в глаза и тихо ответил:

«А ты кто такой, чёрт возьми?»

Глаза незнакомца вспыхнули, лицо исказилось от ярости, и он
агрессивно приблизил свою челюсть к лицу Хопалонга.

— Эй, коротышка, я лучше тебя, даже если ты носишь штаны из волос, —
сказал Хопалонг, имея в виду штаны Хопалонга. — Ты меня утомляешь, и я собираюсь
показать тебе, что этот город слишком хорош для тебя. Можешь прямо сейчас
сказать, что ты упрямый, кривоногий...

Хопалонг со всей силы ударил обидчика прямо между глаз,
и тот рухнул под стол. Затем он быстро взглянул на игроков в карты и заметил
враждебное движение. Его пистолет мгновенно оказался в руке, и он
прикрыл троицу.
Он подошёл к ним. Никогда в жизни он не испытывал такого желания убивать. Его глаза горели от накопившейся ярости, и те, с кем он столкнулся, дрогнули перед ним.

«Вы, подонки! Вынимайте, пожалуйста, вынимайте! Доставайте свои пистолеты и дайте мне шанс! Трое на одного, и я положу свои пистолеты сюда», — сказал он, положив их на стойку и убрав руки. — «Ближе, Господь, к Тебе» — как раз то, что тебе сейчас нужно! Ты, кажется, боишься своих собственных пистолетов. Опустись на свои грязные колени и громко скажи, что ты ешь грязь! Кричи, что ты слишком распутная, чтобы жить с порядочными мужчинами, — сказал он ровным голосом.
отчетливо, его голос дрожал от страсти, когда он поднимал свои кольты. “ Ложись!
- На землю! - повторил он, выставляя оружие вперед и отводя назад
курки.

Троица переглянулась, и все трое упали на колени и
с ядовитой ненавистью повторили слова, которые Хопалонг сказал за них.

“Теперь убирайся! И если я увижу тебя, когда буду уходить, я пошлю тебя за твоим другом.
Теперь я буду стрелять без предупреждения. Убирайтесь! Он проводил их до двери и выгнал последнего пинком.

 Его друг-шахтёр всё ещё стоял, прислонившись к стойке, и одобрительно смотрел на него.

 «Молодец, парень! Но тебе стоит остерегаться того человека», — указывая на
теперь ощупывающая жертва удара Хопалонга - “маршал этого города ".
Он или его дружки достанут тебя, если ты не будешь следить за поворотами ”.

Хопалонг подошел к маршалу, рывком поднял его на ноги и ударил
о стойку. Затем он сорвал дешевый значок с места и
бросил его на пол. Наклонившись, он выхватил револьвер маршала из кобуры
и сунул его в руку владельца.

«Ты маршал этого места, и это слишком хорошо для меня, но ты должен
взять эту жестяную ложь, — он указал на значок, — и ты собираешься это сделать
Прямо сейчас. Тогда тебя вышвырнут за эту дверь, и если
ты не перестанешь бежать, пока я тебя вижу, я так тебя отделаю, что ты
простудишься. Ты великолепный маршал, вот кто ты! Ты самый
фыркающий козел, который когда-либо поджимал хвост. Ты, пучеглазая стена,
ты хочешь посмотреть на себя, или какой-нибудь папаша
подставит тебя. Дели так быстро, что ты не успеешь надрать себе задницу. Возьми этот
номерной знак и дай мне посмотреть, как ты так быстро вертишься, что твоя задница
через пять секунд будет похожа на десятицентовую монету. Улетай!

Маршал, ошеломлённый и растерянный, наклонился и нащупал значок.
Затем он выпрямился и посмотрел на пистолет в своей руке и на нетерпеливого мужчину перед собой.  Он засунул оружие за пояс и провёл рукой по быстро закрывающимся глазам.  Проклиная всё на свете, он, шатаясь, подошёл к двери и рухнул на землю от сильного удара Хопалонга. С трудом поднявшись на ноги, он нетвёрдой походкой пробежал квартал и
исчез за углом.

Бармен, невозмутимый и спокойный, поставил перед ним три бокала: «Я уже видел тебя в Шайенне, помнишь? Как твой друг?»
Красное? - Спросил он, наполняя бокалы лучшим, что было в заведении
.

“ Ну, береги пиво! Рад тебя видеть, Джимми! Что ты здесь делаешь?
 - Спросил Хопалонг, начиная чувствовать себя как дома.

“ О, шутка вроде бы разыгрывается. Я чертовски рад тебя видеть — этот городишко
нуждается в чистке. Только на прошлой неделе я мечтал, чтобы кто-нибудь из
твоей шайки появился — тот придурок, которого ты только что пристрелил,
поднял здесь бучу, и я хотел, чтобы кто-нибудь исследовал его
анатомию на предмет свинцовой шахты. Но у него с собой крутая банда. Слышал о
— Датч Шеннон или Блинки Нири? Они с ним.

— Датч Шеннон? Нет, — ответил он.

— Плохие парни, и мне плевать, как они устроились. Тот парень, которого ты вчера пристрелил, был закадычным другом маршала, и прошлой ночью он отдал концы.

— И что?

— Ага. Купил бутылку готового успокоительного и пошёл на собственные похороны.
 Аристотель Смит искал его в Шайенне в прошлом году. Аристотель
сказал, что отдал бы сто лет за пять минут разговора с ним, но он
сбежал из города и не вернулся. Ты ведь знаешь Аристотеля, да? Он
тот чудак, который прославился в Ядовитой Кочке три года назад. Он ездил в город верхом на бревне по лесовозной дороге. Проезжал четыре мили за
шесть минут, а когда останавливался, обещал устроить погром. Однажды, когда
он был нагружен, он попытался вернуться тем же путём, что и приехал, и
В следующий раз, когда он очнулся, он был на три мили дальше от своего ужина и
скользил вниз по долине, как будто куда-то спешил. Он доплыл до плотины Поттера, и ему потребовался день, чтобы вернуться обратно. Но он больше не повторял эту шутку, потому что часто бывал трезвым, а когда не был, то
он бы только стоял в стороне и ругался».

«Это Аристотель, здоровяк. Он тот парень, который играл в шашки
с дьяконом Роулинсом. Они использовали пустые и заряженные гильзы вместо фигур, а
когда у них получался король, они клали одну из них на бок. Иногда они стучали по ней».
«Они бы все стали королями, а потом устроили бы драку», —
ответил Хопалонг, снова пришедший в хорошее расположение духа.

«Ну, — ответил Джимми, — он по ошибке дважды пересчитал своё богатство и
Он поднял крик, когда пошёл отлить, — подумал, что его ограбили,
и неделю прятался за домами, высматривая того, кто это сделал
это.

“Я слышал об этом паршивце - берег был пределом. Что с ним стало?”
 Спросил шахтер.

“Он неторопливо подошел к Ларами и просунул голову в окно того заведения
у "плазы" и крикнул "Пожар", что они и сделали. Он был очень хорошим парнем.
Все равно, ” ответил бармен. Хопалонг рассмеялся и
направился к двери. Обернувшись, он посмотрел на своего друга-шахтера и
спросил: “Идешь со мной? Я сейчас возвращаюсь”.

“Не-а. Думаю, я немного подстрелю тигра. Я зайду, когда буду проезжать мимо.

“Хорошо. Пока, ” ответил Хопалонг, выскальзывая за дверь и
смотрите на неприятности. Не было никакой оппозиции, показал ему, и он приехал
на его претензию, чтобы найти Джейка в горячий спор с другом банды.

“А вот и он”, - сказал он, когда Хопалонг подошел. “Передай ему, что Юй
сказал мне”.

“Я сказал, что ты совершил ошибку”, - сказал другой, поворачиваясь к ковбою в
наполовину извиняющейся манере.

“И что еще?” Настаивал Джейк.

— Что, и это всё? — спросил друг искателя приключений с притворным
удивлением, жалея, что не промолчал.

 — Ну, я думаю, что да, если ты не можешь подтвердить свои слова, — ответил Джейк с
открытым презрением.

Хопалонг схватил незваного гостя за воротник рубашки и оттащил от участка. «Держись от этого подальше, понял? Я только что вышвырнул твоего шерифа на улицу, и я заплачу тебе за следующий вызов. Если ты окажешься в пределах досягаемости моего оружия, то точно получишь пулю. Твоя банда хочет
прогуляться по дальней стороне хребта, иначе ты пропустишь восход солнца как-нибудь утром
. Убирайся!

Хопалонг повернулся к своему товарищу и улыбнулся. “Что он сказал?” Спросил он
добродушно.

“О, у него с губ слетела небольшая шутка. Все они никуда не годятся. Я
столкнулся со многими из них по всей стране. Они не могут смотреть в лицо хорошему
— Держи себя в руках. Что ты сказал шерифу?

 — Я сказал ему, кто он такой, и вышвырнул его на улицу, — ответил
Хопалонг. — Примерно через две недели у нас будет новый шериф, и он
будет молодцом.

 — Да? Почему бы тебе самому не занять эту должность? Мы с тобой.

— Приближается лучший боец. Слышал когда-нибудь о Баке Питерсе или Рэде Коннорсе из
«Бара-20», Техас?

— Бак Питерс? Кажется, слышал. Он дрался за «Жестяную кружку» в
Монтане лет двадцать назад?

— Точно! Они с Френчи Макаллистером дрались по всей стране.
Они тоже рисовали шайеннов, — охотно ответил Хопалонг.

— Значит, я его знаю. Я и Френчи тоже знал. Они сюда едут?

 — Да, — ответил Хопалонг, пытаясь открыть ещё одну банку и ожидая, пока разгорится костёр. — Лучше поешь со мной — не люблю есть в одиночестве, — предложил ковбой, и его недавняя ярость сменилась другой крайностью.

Когда они раскурили трубку в конце трапезы и
почувствовали себя довольными, Хопалонг тихо рассмеялся и
наконец заговорил:

«Ты когда-нибудь слышал об Аристотеле Смите, когда жил в Монтане?»

— Правда? Ну, мы с Аристотелем прочёсывали всю ту местность, пока он не свихнулся так, что мне пришлось присматривать за ним, чтобы он не взорвал нас обоих. Однажды ночью он смазал сковороду для жарки динамитом, и нам пришлось до конца поездки есть вяленое мясо и консервы. А почему ты спрашиваешь? Он тоже приедет?

“Нет, я думаю, что нет. Джимми, бармен, сказал, что он обналичил деньги
в Ларами. Не тот ли это парень, который построил ту лодку там, на берегу?"
Пустыня Аризоны, потому что он испугался, что может начаться наводнение? Солнце
Берег искорежил плоскодонку так, что она не годилась даже для курятника.”

— Нет. Это была сестра — Энни Томпкинс. Хотя он был почти так же плох, как
Аристотель. Он поймал пуму на Сакраменто и не дрался три недели. Ну вот, а вот и мой напарник, и я думаю, что
пойду прогуляюсь. Если юю понадобится рефери или партнер на стороне в каком-либо поединке,
юю нужно только подыграть мне. Пока ”.

Следующие десять дней прошли спокойно, и во второй половине дня одиннадцатого
Друг Хопалонга-шахтер нанес ему визит.

“Джейк рекомендует yore peaches”, - засмеялся он, пожимая Хопалонгу руку.
“Он говорит, что ю поднял еще одного из этой компании. Раз уж так вышло, я думал, что
заскочил бы и сказал, что они придут за тобой сегодня вечером, точно. Только что
услышал об этом от твоего друга Джимми. Ты можешь рассчитывать на нас, когда начнётся
переполох. Но почему ты не сказал, что ты приятель Бака Питерса? Мы с ним
вместе стреляли в Ларами. Судя по тому, что говорит твой друг Джеймс, ты
можешь справиться с этой бандой в одиночку, но если тебе нужна
какая-то поддержка, подай знак, и мы поможем. Нас восемь, и мы
будем ждать, чтобы получить свою долю, и мы точно будем
в пределах досягаемости».

— Боже, как приятно встретить друга Бака! Разве он не
сынок? — спросил Хопалонг, обрадованный новостью. Затем, не дожидаясь ответа, он продолжил: «Твой берег ровный, и мне
не хочется отказываться от твоего предложения, но у меня есть восемнадцать друзей,
которые должны прибыть сюда завтра. Скажи Джимми, чтобы он направил их сюда,
когда они появятся, и я займусь их заявкой. Не стоит вам, ребята, ввязываться в это. Та банда, которая идёт, может
уничтожить любую банду к восходу солнца, и я думаю, что они не
захотят ждать, когда увидят, что я ем персики и трачу своё время
отстреливать бродяг. Ты передашь весточку своим друзьям и скажешь им, чтобы они
залегли на дно и проследили, как Рори Боэраллис ударит по этому городу с поднятым хвостом. Скажи
Джимми радуется, когда говорит о том, что у меня есть претензии - мне нравится
видеть, как Бак и Рэд дерутся, когда они хороши и злы ”.

Шахтёр рассмеялся и хлопнул Хопалонга по плечу. «Ты в порядке,
парень! Ты такой же, каким был Бак в твоём возрасте. Послушай, я
считаю, что он не был обычным громилой! Я видел, как он совершал больше глупостей,
чем любой другой человек, которого я знаю, и я думаю, что если Бак дружил
с Ю нет воды в былых времен песок. Меня зовут Тома Хэлоуэй,” он
предложил.

“Ань Хопалонг Кэссиди мой”, - был ответ. “Я слышал, как Бак говорил о
ю”.

“А ю? Ну, разве это не превосходит все то, как мал этот мир? Кто-нибудь
каждый, кто знает кого-то, кого знает ю. Я просто пройдусь,
мистер Кэссиди, и не стесняйтесь звонить, если я вам понадоблюсь.
 Любой друг Бака — мой друг. Ну, до свидания, — сказал гость и
пошёл прочь. Затем он остановился и обернулся. — Эй, мистер! —
крикнул он. — Они собираются обрушить на вас огненную лавину, —
 — указывая вытянутой рукой на точку, с которой всё начнётся.
 — Если это тебя не устраивает, я возьму группу вон оттуда, — указывая на скопление камней позади того места, откуда будет работать толпа.
— И мне всё равно, нравится тебе это или нет, — добавил он про себя.

 Хопалонг почесал голову, а затем рассмеялся. Взяв кирку и
лопату, он вышел за хижину и вырыл траншею параллельно задней стене на расстоянии примерно двадцати шагов от неё. Насыпав выкопанную землю на ближнюю сторону траншеи, он отступил назад и оглядел свою работу
с явным удовлетворением. «Перекати свою бочку с огнём, и будь я проклят», — пробормотал он. «Может, она и не станет хорошим подспорьем для броска, но всё же», — добавил он, ухмыляясь при мысли о том, что собирается сделать.

  Взяв свои инструменты, он подошёл к тому месту, откуда банда должна была перекатить бочку, и сделал полдюжины кучек из веток, стараясь сделать их очень хлипкими. Затем он засыпал их землёй и аккуратно утрамбовал. С точки зрения
стрелка, ищущего земляные укрепления, курганы выглядели очень заманчиво и, казалось, могли остановить любого
пуля, выпущенная из винтовки, могла бы их прикончить. Хопалонг критически оглядел их и отступил на шаг.

 «Хотел бы я посмотреть на рожу того сукиного сына, который использует их в качестве укрытия, — он бы удивился», — и он радостно ухмыльнулся, представив, как его пули пробивают их. Затем он положил в центр каждого из них щепку, камешек или что-то ещё, что, по его мнению, хорошо смотрелось бы в свете костра.

Вернувшись в хижину, он хорошо засыпал костёр землёй и гравием и бросил несколько лопат земли на крышу в качестве предохранительного клапана.
изобилие. Когда он вошел в дверь у него была другая идея, и упал на
работа выкапывая неглубокие погреба, достаточно глубокий, чтобы укрыть его, когда
лежа во весь рост. Затем он высунул голову из окна и
ухмыльнулся фальшивым чехлам с выпуклыми глазами-яблочками.

“Когда эта премия побеждает банду' окостеневшего идиоты подбегает выясним эти
укрепления берега будет противно. Бьюсь об заклад четыре доллара
семь центов они подумают, что их лекарства-человеку ничего хорошего. Я надеюсь, что
пучеглазый маршал выберет этот бугорок с фишкой на нем ”, - и он
обхватил себя руками в предвкушении.

Затем он срубил деревце, прибил его к крыше и привязал к нему свой шейный платок, который храбро и вызывающе развевался на лёгком ветру. «Надеюсь, они это оценят», — заметил он, войдя в хижину и закрыв за собой дверь.

 Первая часть вечера прошла спокойно, и Хопалонг, уставший от напрасных наблюдений, хотел действовать. Наступила полночь, и только за полчаса до рассвета на него напали. Затем шум заставил его выглянуть в бойницу, откуда он дважды выстрелил в крадущиеся фигуры на некотором расстоянии
В ответ раздалась очередь из пуль; одна из них пробила дверь в слабом месте и проделала дыру в банке с персиками.
 Хопалонг поставил банку на сковородку, а затем перебегал от бойницы к бойнице, стреляя быстро и метко.  Несколько ругательств подсказали ему, что он не промахнулся, и он зачерпнул пальцем персиковый сок. Выстрелы непрекращающимся потоком барабанили по стенам его форта, и, когда стало светлее, несколько пуль просвистели в бойницах. Он прижался к земле и стал ждать, когда они приблизятся, а когда они приблизились, он послал их обратно, лишив двух человек жизни.

Когда он перезаряжал свой «Кольт», пуля прошла сквозь рукав его рубашки, и он
тут же пристрелил стрелка. Он выглянул из-за трещины в задней стене
и увидел вершину соседнего холма, усеянную зрителями, все из которых
были вооружены. Через некоторое время он отразил ещё одну атаку и услышал
слабые возгласы своих друзей на холме. Затем он увидел, как из места, которое он
так тщательно замаскировал, выкатился горящий ствол. Он набрал скорость и помчался по неровной земле,
проскочил между двумя камнями и прыгнул в траншею, где тщетно трещал
и ревел.

— А теперь, — сказал Хопалонг, стреляя по холмам так быстро, как только мог, — посмотрим, что вы думаете о своих милых маленьких укрытиях.

 Крики ужаса и боли слились в нарастающий хор, ноги и руки дёргались и болтались, один человек, поражённый выстрелом, разорвавшим ему щёку, сел прямо на виду у стрелка.
От основной массы осаждающих донёсся яростный рёв, и
разбитые остатки катапульт бросились искать укрытие.

Затем он остановил ещё одну атаку с фронта, предпринятую по предположению
что он думал только о втором отряде. От Тома Хэллоуэя и его друзей, засевших в скалах,
раздались громкие возгласы, подхваченные теми, кто был на холме. Они
танцевали и кричали от восторга, радуясь битве, которая казалась им
более забавной, чем обычно.

Это признание его мастерства со стороны людей такого же уровня, как его зрители,
придало ему уверенности, и он ухмыльнулся: «Ну, держу пари, Хэллоуэю и его
друзьям не терпится в этом поучаствовать», — пробормотал он, целясь в голову,
которая на мгновение показалась в кадре. «Интересно, что скажет Ред, когда Джимми ему расскажет
«Держу пари, он будет мести пыль, как торнадо», — Хопалонг рассмеялся, представляя себе, как Рэд будет злиться. «Старый рыжеволосый сукин сын, — с нежностью пробормотал ковбой, — он точно умеет драться».

 Прищурившись, он посмотрел в прицел своей винтовки и заметил движущуюся группу людей, скакавших галопом по равнине примерно в двух милях от него.
В своем рвении он забыл стрелять и тщательно пересчитал их. “Девять”
 он ворчал. “Интересно, что там че-то значить?” Опасаясь, что они не были
его друзья. Затем в поле зрения показалось второе тело, числом восемь человек, и
последовало за первым.

— Ура! Вот и Рыжий! — закричал он, пританцовывая от радости. — А теперь, — радостно закричал он персиковой банке, — подожди минут тридцать, и
 ты точно поймёшь, что Аид вырвался на свободу!

Он схватил свои кольты, которые держал заряженными на случай внезапного нападения, и
безрассудно разрядил их в кусты, между камнями и деревьями,
ища любое подходящее место, где мог бы спрятаться человек. Затем он просунул винтовку в лазейку и стал ждать удачного выстрела, сбросив опасное напряжение от избытка сил.

 Вскоре он услышал крик со стороны «Уголка шахтёра» и упал
Он вставил патроны в револьверы, чтобы выйти и
вступить в бой на стороне Реда.

 Грохот бешено стучащих копыт прокатился по тропе, и вскоре из-за
угла вылетела лошадь с всадником и направилась к роще.

 Ещё трое
поскакали следом, а затем группа из шести человек, за которой следовали остальные,
растянулась и стала искать неприятности.Рыжий, с кольтом в каждой руке и без шляпы, привстал в стременах и
выстрелил раз, другой, третий в убегающую толпу, за которой он не мог
последовать из-за особенностей местности. Бак развернулся и помчался вниз по
снова за Редом, через секунду остальные сбились в сплошную массу
и за ними. На первом отрезке уровня новички ринулись вниз
и поразили своих врагов, пройдя сквозь них, как нож сквозь сыр.
Хопалонг заплясал от ярости, когда не смог найти свою лошадь,
и ему пришлось встать и кричать, как зрителю.

Бой переместился в район между зданиями, где превратился в серию
отдельных поединков, и вскоре Хопалонг увидел, как охваченные паникой лошади
уносят своих всадников в другую часть города. Тогда он начал стрелять
человек, который украл его лошадь. Ему это не удалось, и он вернулся к своим персикам.

 Вскоре подъехали всадники, и, увидев, как Хопалонг засовывает персик в испачканный порохом рот, они закричали от восторга.

 — Эй, старый чудак! Ешь персики, как будто боишься, что мы их заберём!
 — возмущённо крикнул Рыжий, спрыгнув с лошади и подбежав к своему приятелю, словно собираясь его отшлёпать.

Хопалонг мило улыбнулся и бросил персик в сторону Рэда. — Я
приберегал его для тебя, Редди, — заметил он, уклоняясь от шутливого пинка Бака. —
Вы, ребята, приступайте к работе и накопайте немного золота — я
голоден». Затем он повернулся к Баку: «Ты — маршал этого города, и любому
ублюдку, которому это не нравится, лучше написать об этом. О да, вот и
Том Хэллоуэй — помнишь его?»

 Бак повернулся лицом к шахтёру и резко выбросил руку вперёд.

“Ну, будь я неладен, если не врезал тебе кулаком по Жестяной кружке!” - сказал он
.

“Ю Шор сделал это, и ты был настоящим дьяволом, но этот Кэссиди из yourn
превосходит все, что я когда-либо видел ”.

“ Он хороший парень, ” ответил Бак, взглянув туда, где стояли Рэд и Хопалонг.
Они спорили, кто съел больше пирогов в конкурсе, проводившемся несколько лет назад.
несколько лет назад.

Джонни, бродя вокруг, наткнулся на продырявленные и частично разбросанные
кучки земли и веток и выразил своё отвращение к ним, разбросав их ногами. «Эй! Хоппи! О, Хоппи! — позвал он, — что это такое?»

 Хопалонг надвинул шляпу Реда на глаза и ответил: «О,
это игральные кости, которые я для них приготовил».

— Ах ты, сукин сын! — брызгал слюной Рыжий, борясь со своим другом в
порыве гордости. — Ах ты, сукин сын! Тебе должно быть стыдно так с ними обращаться!

 — Стыдно, — ответил Хопалонг. — Но мне не стыдно!



 Глава XII. Гостеприимство Травеннеса


Мистер Бак Питерс приехал в Алкалайн одним ясным сентябрьским утром и
решил подкрепиться в «Эмпориуме». Мистер Питерс только что закончил
дела своего работодателя и чувствовал удовлетворение, которое приходит
от осознания хорошо выполненной работы. Он рассчитывал пробыть в
Алкалайне несколько дней, где к нему должны были присоединиться
двое его друзей и ковбоев, мистер Хопалонг Кэссиди и мистер Ред Коннорс,
которые находились в Кактус-Спрингс, в семидесяти милях к востоку. Мистер Кэссиди и его друг
только что закончили ночное путешествие по Санта-Фе и чувствовали себя немного уставшими
и в результате стали скучными, не говоря уже о грусти, вызванной
растратой большей части их общего капитала на такие глупости, как
фаро, рулетка и азартные игры.

 Мистер Питерс и его друзья искали богатства в Блэк-Хиллс, где
они с энтузиазмом перекапывали землю в надежде найти огромные залежи
золота. Их надежды были
оптимистичными и сохранялись до тех пор, пока последний мешок кукурузной
муки не был опустошён осликом мистера Кэссиди, который не обращал
внимания ни на желания своего хозяина, ни на этические аспекты дела. Когда мистер Кэссиди
Когда он вернулся после того, как проскакал на животном и на себе самом две мили по
каменистому склону холма в тщетной попытке высказать ему своё мнение о
бурро и прочих наказаниях, его попросили, как владельца животного,
посоветовать, как лучше всего обеспечить восемнадцать завтраков.
Вспомнив, что, когда он в последний раз видел животное, оно направлялось на север и
что оно всё равно было слишком старым, чтобы его есть, он предложил план,
который успешно работал в других случаях и для других целей, а именно для игры в покер.
Мистер Макаллистер, эксперт по великой американской игре, вызвался добровольцем
в соответствии с духом момента, и через полчаса они с мистером Кэссиди зашли в покерный зал Пелла, который располагался в задней части китайской прачечной, где они собрали необходимую сумму для завтрака. Час, проведённый в карточном зале «Ура», убедил его владельца в том, что последние шесть недель они тратили свои таланты на поиски золота.
Доказательство этого позволило отрядам отправиться в путь с присущим им
ускорением.

В Санта-Фе разные люди разошлись в разные стороны, чтобы
в ближайшем будущем они должны были собраться на ранчо, и в течение нескольких дней они
дрейфовали на юг группами по двое и по трое и, подобно мякине в ручье,
закружились в Щелочном, где мистер Питерс застал их за упорным
откладыванием последнего путешествия. После того, как он
обрадовал их сердца и успокоил их души, сделав несколько метких замечаний
бармену, с которым он договорился об их кредите, он предостерег их от того,
чтобы они не позволяли никому причинять им вред, и, улыбаясь своей шутке,
внезапно ушёл.

В Кактус-Спрингс появилась ревностная и инициативная организация
известные как линчеватели, чьей обязанностью было оказывать любезности
земледельцам, угонявшим скот и тому подобным. Эта организация
хвасталась названием «Ужасы Трэвеннеса» и списком из двадцати человек.
Они также хвастались тем, что никто никогда не ускользал от них, что, если
это правда, во многих случаях было к лучшему. Мистер Слим Трэвеннес, с
которым мистер Кэссиди участвовал в импровизированном обмене любезностями
Санта-Фе за год до этого был главой организации, а также
председателем комитета по прибытию, и два джентльмена из
Бар-20 не успел появиться в городе и часа, как узнал об этом.

Стремясь оказать незнакомцам все возможное внимание и хорошо помня о том, как мистер Кэссиди обращался с оружием, он
придумал более мягкий способ действий, который позволил бы ему
наслаждаться радостями преклонных лет. Мистер Трэвеннес знал, что конокрады считались врагами общества, что необходимым доказательством их вины была находка украденных животных у них в собственности, что наказанием была смерть и что каждый человек, будь то непосредственный участник или
Он не считал себя судьёй, присяжными и палачом.

У него было несколько знакомых, которые были связаны с ним из-за того, что он знал о совершённых ими преступлениях, и не могли отказать ему ни в чём.
Даже если бы они были свободными агентами, они не остановились бы перед тем, чтобы убить невиновного человека. Мистер Тревенес, довольный своей хитростью, позаботился о том, чтобы улики были там, где они причинят наибольший вред, и намеревался сам позаботиться обо всём остальном.

Мистер Коннорс, чувствуя себя отдохнувшим и очень голодным, встал на рассвете
На следующее утро он быстро оделся и отправился кормить и поить лошадей. После нескольких споров с хозяином по поводу ведра он направился к загону в задней части двора. Заглянув в ворота, он едва поверил своим глазам. Он перелез через них и осмотрел животных вблизи и обнаружил, что тех, на которых они с другом ездили последние два месяца, нигде не было видно, но на их месте стояли две лучшие лошади, что его очень обеспокоило. Будучи сам честным человеком, он не мог понять, почему
Он передумал и решил посоветоваться со своим более изобретательным и подозрительным другом.

 «Эй, Хопалонг! — крикнул он. — Выходи сюда и посмотри, что, чёрт возьми, случилось!»

 Мистер Кэссиди высунул свою рыжую голову из-за ставни и с удовлетворением оглядел своего товарища.  Затем он увидел лошадей и пристально посмотрел на них.

— Перестань дурачиться, старый придурок, — любезно заметил он, шаря ногами позади себя в поисках ботинок. — Любой бы подумал, что ты маленький мальчик со своими дурацкими шутками. Ты когда-нибудь повзрослеешь?

 — У нас бронхит, — обиженно ответил мистер Коннорс.
— Честное слово, я не шучу, — добавил он для успокоения.

— Кто это? — донеслось из окна, и тут же последовало: — У тебя мои ботинки!

— Нет, они под койкой, — возразил и объяснил мистер
Коннорс. Затем, вернувшись к тому, что было у него на уме, он ответил: «Я не
знаю, у кого они. Если бы знал, думаешь, я бы сам с собой
дружил?»

«Никто бы тебя ни в чём подобном не обвинил», — донеслось из окна
в сопровождении нарочитого смешка.

Мистер Коннорс покраснел под слоем загара, вспомнив о
разнообразных удовольствиях Санта-Фе, и посмотрел на броненосцев свысока.
но в приятном расположении духа.

Мистер Кэссиди проскользнул в окно и подошёл к своему другу, стараясь выглядеть как можно серьёзнее.

— Есть следы? — спросил он, быстро оглядывая землю.

— После вчерашнего ветра их не было. Они могли вырасти там, насколько я могу судить, — проворчал мистер Коннорс.

— Полагаю, нам лучше поговорить с бригадиром этой хижины и выяснить, что он знает, — предложил мистер Кэссиди. — Это выглядит слишком хорошо, чтобы быть подменой.

Мистер Коннорс с отвращением посмотрел на эту идею, а затем его осенило.
на него. “Возможно, на них сильно надавили и они захотели свежих каюсов”, - сказал он
. “На многих людей в этой стране давят жестко. В любом случае,
мы обратимся к боссу.

Они застали хозяина в одних носках за завтраком,
и мистер Кэссиди отнесся к приготовлениям с нескрываемым одобрением. Он пересчитал оловянные тарелки и обнаружил только три и, подумав, что тарелок было бы больше, если бы нужно было кормить других, заглянул в комнату хозяина. Не найдя признаков других гостей, на которых можно было бы свалить вину за пропажу лошади, он начал задавать вопросы.

“Много торгуете?” Заботливо осведомился он.

“Да”, - ответил хозяин.

Мистер Кэссиди посмотрел на три банки, и спрашивает, если это было
больше ни с чем поставить его торговля. “Был сегодня утром?” он
преследуемый.

“Неа”.

“Болтает почти так же много, как Бак”, - подумал мистер Кэссиди, а затем спросил
вслух: “Кто-нибудь еще здесь есть?”

— Нет.

Мистер Кэссиди погрузился в мучительное и отвратительное молчание, и его друг
решил попытать счастья.

— У кого есть бронзовая мозаика с китайским флагом на ближней стороне, марки Skillet?
 — спросил мистер Коннорс.

— Кто знает?

«Боже, да он почти не двигается в этих лингах», — подумал мистер Кэссиди.

«У кого есть пегий жеребец с коротким хвостом, с седлом, с отметинами на морде, с клеймом «Стар
Даймонд», в белых чулках на передней ноге, с привычкой чесаться каждую минуту?» — продолжил мистер Коннорс.

«У Слим Трэвеннса», — ответил владелец, откусывая от сэндвича. Мистер
Кэссиди задумчиво почесал тыльную сторону ладони и сделал невинный вид,
но его мозг работал на полную мощность.

«Кто такой Слим Трэвеннес?» — спросил мистер Коннорс, никогда не слышавший об этом человеке из-за скрытности своего друга.

«Капитан линчевателей».

— Как он выглядит на генеральских скачках? — наивно спросил мистер
 Кэссиди, желая проверить свои подозрения. Он вспомнил о проблемах, которые у него были с мистером Трэвеннесом в Санта-Фе, и о репутации этого джентльмена. Затем ему на помощь пришёл тот факт, что мистер Трэвеннес был лидером местных линчевателей, и он убедился, что капитан приложил к этому руку. Все эти мысли туманными группами возникали в его сознании, но следующее замечание хозяина заставило их собраться вместе и раскрыть сюжет.

«Хорошо, — сказал хозяин, плюхнув на стол ещё один блинчик, — и предупреждаю, что…»
лошадиные воры.

“ Гм, ” кашлянул мистер Кэссиди, а затем продолжил: “ Это высокий, долговязый,
желторотый сукин сын с большим носом и множеством ушей?

“Возможно, так”, - ответил хозяин.

“Гм, скатывается к плохому Сиу”, - подумал мистер Кэссиди, а затем сказал
вслух: “Как долго он болтается на этом макете?” В то же время
бросив предупреждающий взгляд на своего спутника.

Хозяин выпрямился. “Послушай, незнакомец, если ты так жаждешь узнать
его родословную, тебе лучше выкачать из него все, что у него есть”.

“Я сказал тебе, что этот парень не из тех, кто отдаст все, что у него есть".
знал, ” солгал мистер Коннорс, поворачиваясь к своему другу и указывая на
хозяина. “У него нет на это времени. Любой может увидеть, что он влиятельный человек.
занятой человек. И тогда он уже не ребенок.

Мистер Кэссиди думал, что домовладелец сможет рассказать все, что знает, примерно за
пять минут и при этом не побьет никаких рекордов скорости разговора, но
он выглядел должным образом взволнованным и впечатленным. — Ну, не стоит так злиться из-за этого! Я же не знал, да?

 — Кто злится? — воинственно спросил мистер Коннорс. После того как его уязвлённые чувства были утихомирены угрюмым молчанием мистера Кэссиди, он снова обратился к хозяину.

— Как выглядел этот Тревеннес, когда вы видели его в последний раз? — спросил мистер
Коннорс.

 — Так же, как и сейчас, как вы можете видеть, выглянув в окно.
 Это он там, на улице, — просветил его хозяин, оттаивая перед милым мистером Коннорсом.

 Мистер Кэссиди принял предложение и нахмурился. Мистер Трэвеннес и двое его спутников шли к загону, и мистер Кэссиди снова выскользнул из окна, а его друг вышел через дверь.



Глава XIII. Стыд Трэвеннеса


Когда мистер Трэвеннес заглянул через ограду загона, он был очень огорчён
вижу мужчину и кольт, оба пристально смотрят на его нос.

«Доброе утро, Дьюк», — сказал мужчина с пистолетом. «Что-то потерял?»

Мистер Трэвеннес оглянулся на своих друзей и увидел, что мистер Коннорс сидит на
камне с двумя пистолетами в руках. Правое и левое крыло мистера Трэвеннеса были
мишенями, и они хмуро смотрели на улыбку мистера Коннорса.

— Насколько мне известно, нет, — ответил мистер Трэвеннес, беспокойно переминаясь с ноги на ногу.


— Что-нибудь нашёл? — спросил мистер Кэссиди, выходя из ворот.

— Нет, — ответил капитан «Ужасов», поглядывая на кольт. — Ты в
привычка рано утром заглядывать в этот загон? — не унимался мистер Кэссиди, поигрывая пистолетом.


— Да-а. Это моё дело — я капитан линчевателей.

 — Это очень жаль, ” посочувствовал мистер Кэссиди, делая шаг вперед.

Мистер Тревеннес выглядел расстроенным и попятился. “Что ты имеешь в виду, заставляя меня
это... убрать?” - Что? - возмущенно спросил он.

“ Тебе не нужно злиться, ” ответил мистер Кэссиди. “ Просто бизнес. Прошлой ночью кто-то перелез через ограду загона и съел наших лошадей, и я просто обязан узнать об этом.

Мистер Трэвеннес изобразил удивление и недоверие и вытянул шею, чтобы самому все увидеть. Увидев, что его лошадь мирно чешется, он выругался и сердито посмотрел вверх по улице. Мистер Коннорс, стоявший за хижиной,
Он был скрыт от глаз тех, кто стоял на улице, и когда двое мужчин подбежали по сигналу мистера Тревена, намереваясь вмешаться в это недоразумение, человек на скале быстро выстроил их в ряд с первыми двумя.

«Садитесь», — пригласил мистер Коннорс, выставив перед собой пистолеты. Последние двое испытывали желание поговорить и обсудить дело по существу,
но воздержались, так как чёрные дыры в пистолетах мистера Коннорса
указывали на возможность взрыва. «Каждый раз, когда вы открываете рот, вы приближаетесь к
Великому Разлому», — просветил их этот человек, и они были наивны в своей вере.

Мистер Трэвеннес сделал вид, что хочет почесать бедро в том месте, где его натирает кольт, но отложил это на потом и стал слушать мистера
Кэссиди, который задавал вопросы.

«Где наши кайосы, генерал?»

Мистер Трэвеннес ответил, что не знает. Он был обеспокоен, потому что опасался, что его похититель не сможет надёжно удерживать курок вездесущего «Кольта».

«Где моя кобыла?» — настаивал мистер Кэссиди.

«Не знаю, но я хочу спросить тебя, как ты получил свою», — ответил мистер
Трэвеннес.

— Ты скажи мне, как мой выбрался, а я скажу тебе, как твой попал внутрь, —
ответил мистер Кэссиди.

Мистер Коннорс добавил ещё один экземпляр в свою коллекцию, прежде чем капитан ответил.

«В этой стране у людей возникают проблемы, когда их застают с чужими
лодками», — предположил мистер Тревеннес.

Мистер Кэссиди заинтересовался и ответил: «Вам стоит перенять
какой-нибудь опыт, а вокруг плавает много лодок. Не один человек курил в пороховом погребе, и то, что их посадили туда,
где они смотрели в дуло пустого ружья, возмутительно. Если мои замечания не
покажутся вам слишком умными, я объясню.

Мистер Трэвеннес снова посмотрел вниз по улице и увидел, что к номеру пять прибавился ещё один.
— Он закашлялся, выплевывая ругательства, и огорчил хозяина своей невежливостью.

 — Время, — объявил мистер Кэссиди, прерывая раунд.  — Я хочу эти яйца, и я хочу их прямо сейчас.  Мы с тобой пойдём и возьмём их. Я не буду утомлять вас рассказами о том, что произойдёт, если вы занервничаете.
Спускайтесь по склону и не бойтесь, я с вами, — заверил мистер Кэссиди, глядя на мистера Коннорса, чья аскетичная душа тосковала по оладьям,
запах которых он периодически улавливал.

— Что ж, Рыжий, я думаю, здесь у тебя достаточно места для всего, что ты можешь
загон для скота; во всяком случае, не намного больше. Мой друг рослый и я
берега придется уйму времени, если мы не можем найти их кроют матом
bronchs. Фух, эти оладьи пахнут, как простое блюдо в день зарплаты. Только
подумай о том вкусном кленовом соке, которым мы пили их в Шайенне.
морозными утрами.”

“ Убирайся отсюда и оставь меня в покое! «Куда ты вечно ходишь и делаешь
людей несчастными? Не можешь спокойно сидеть, когда знаешь, что я
ещё не завтракал?» — спросил мистер Коннорс, сильно огорчённый.

«Ну, я сейчас вернусь и приготовлю яичницу или омлет. Ты
занимайся бизнесом и "следи за стадом". Что шортгорнская годовалые В й'
концевая й'”--указывая на молодого человека, который выглядел способным принимать
риски - “он выглядит так, будто он может рискнуть и сыграть в азартные игры с Ю”
 отметил г-н Кэссиди размещения Мистер Travennes перед ним и
отодвигая свое сомбреро. — Не лей слишком много кленового сока на эти оладьи, Рыжий, — предупредил он, ткнув своего пленника в затылок, чтобы тот убирался. К счастью, заключительные слова мистера Коннорса затерялись в истории.

 Заметив, что мистер Трэвеннес направился на юг, мистер Кэссиди
Он рассудил, что пропавшие броненосцы должны быть где-то на севере,
и отложил путешествие на юг до тех пор, пока у них не появится больше свободного времени. Мистер Трэвеннес был сильно
склонен возражать против такого плана, но успокоился после
уговоров, и они отправились туда, где, по твёрдому убеждению мистера Кэссиди,
находились Северный полюс и кайюсы.

— У вас здесь настоящий город, — с удовольствием заметил мистер Кэссиди, когда они под его руководством направились к дальнему загону. — Я вижу четыре разных типа архитектуры, два из них — в одном доме, — сказал он.
— продолжил он, когда они проезжали мимо хижины из дерева и самана. — Несомненно, когда-нибудь железная дорога
проложит здесь ветку, и тогда вы сможете нанять их старые вагоны
для своих общественных зданий. А когда у вас появится почтовое отделение,
вы заставите Чикаго пошевеливаться, чтобы сохранить его. Давайте
исследуем ту впадину на предмет конской шкуры; она выглядит многообещающе.

В лощине ничего не было, кроме кактусов и
выжженной земли. Затем они осмотрели загон, но и там было пусто. В течение
часа поиски не давали результатов, но в конце концов мистер Кэссиди
начал замечать признаки нервозности со стороны своего гостя, которые
по мере их продвижения ослабевали. Затем мистер Кэссиди вернулся по их следам к тому
месту, где впервые проявилась нервозность, попробовал другой путь
и снова вернулся к исходной точке.

«Кажется, тебе нравится это дурацкое упражнение, — сказал мистер Трейенн с
большим сарказмом. — Если ты думаешь, что я люблю эти безумные прогулки, то тебе
точно нужно просветиться».

«Иногда у меня случаются такие приступы, — признался мистер Кэссиди, — и когда они случаются, я не терплю возражений. Давайте заглянем в ту хижину, — предложил он.

— Ха, ваши представления о кайюсах весьма своеобразны. Почему бы вам не поискать их на тех кактусах или за тем мескитовым деревом? Я бы не удивился, если бы они устроили себе гнездо на крыше. Они очень умные животные, кайюсы. Однажды я увидел один, который бы представлял, как училка,”
 отметил г-н Travennes, начиная с сарказмом и тонизируя ее вниз, как он
исходил, из уважения к его товарища пистолет.

“Ну, они могут быть в хижине”, - ответил мистер Кэссиди. “Кайюсы знают
так много, что требуется месяц, чтобы отучить их. Я бы не хотел биться об заклад.
но в той хижине их нет.

Мистер Тревеннес издал явно недружелюбный смешок и начал
свистеть, сначала тихо. Джентльмен из «Бара-20» заметил, что
его собеседник был музыкантом: когда он дошёл до сильной доли, то
усилил звук, так что его было слышно за несколько сотен ярдов.
Когда мистер Трэвеннес дошел до самой страстной части «Хуаниты» и
набрал в легкие воздуха, чтобы исполнить ее как следует, его грубо
остановили, настойчиво приставив дуло кольта его охранника к самому
щекотливому месту на его ухе.

«Я бы на вашем месте не напрягался так сильно», — сказал мистер Кэссиди.
думая, что мистер Травеннес, возможно, пытается вызвать помощь. “Я
взял и пообещал матери на ее смертном одре, что я не позволю никому
свистеть так громко,' й' оперы настоящим остановился. Кроме того,
кто-нибудь может услышать их скорбные интонации и "подумать, что что-то не так"
имеет значение, но это не так.

Мистер Трэвеннес разразился искренними проклятиями, которые
произносил с сильным акцентом.

Когда они подошли к хижине, мистер Кэссиди снова пощекотал своего пленника и
настоял на том, чтобы тот вел себя очень тихо, так как его кайюз очень чувствителен к
шуму и может быть там. Мистер Кэссиди по-прежнему считал мистера Трэвеннеса
Возможно, в хижине были друзья, и он ни за что на свете не стал бы их беспокоить,
поскольку, приближаясь к зданию, он представлял собой отличную мишень.



Глава XIV. История о сигарете


За открытой дверью на земляном полу спали трое мужчин, двое из которых были мексиканцами. Мистер Кэссиди впервые почувствовал, что должен избавить своего товарища от кольта, который так сильно чесался у него на бедре, а затем обезоружил спящих охранников.

«Один с половиной», — пробормотал мистер Кэссиди, считая, что из четырёх мексиканцев получается один техасец.

В дальнем углу комнаты сидели два броненосца, один из которых тщетно пытался пнуть мистера Кэссиди, не понимая, что тот находится в десяти футах от него. Шум разбудил спящих, которые сели, а затем вскочили на ноги, инстинктивно потянувшись к оружию, которое выглядывало из-под распахнутой рубашки мистера Кэссиди. Один из мексиканцев молниеносно потянулся к ножу, лежавшему у него на спине, и получил пулю в шею. Выстрел сбил его с цели, и нож сверкнул в воздухе
Пролетев мимо руки мистера Кэссиди, пуля ударилась в дверную
раму и сердито зажужжала.

«Единственный человек, который мог сделать это правильно, — это тот, кто ее изобрел, мистер
Боуи из Техаса», — объяснил мистер Кэссиди другому мексиканцу. Затем он
посмотрел на бронзового коня, который взвизгнул от ярости и страха при выстреле,
который в маленькой комнате прозвучал как пушечный, и рассмеялся.

«Это мой каурый, да, и он не сидел на кактусе и не ночевал на
крыше. Он самый ласковый зверь, которого я когда-либо видел. Мне
понадобилось почти полгода, прежде чем я смог ездить на нём, не борясь с ним.
— Стоять, — сказал мистер Кэссиди своему гостю. Затем он повернулся к лошади и осмотрел её. — Иди сюда! Что ты имеешь в виду, так себя ведя? Ты, оборванец, болтающийся в пустоте! Ты, узкоглазый, взбалмошный, чокнутый проводник в преисподнюю! «Ты не будешь таким резвым, когда проедешь семьдесят жарких миль отсюда до Щелочи за пять часов», — пообещал он, направляясь к животному.

Мистер Тревеннес подошел к противоположной стене и снял с крючка мешочек с табаком.  Он сделал это так, словно это было его, и, ловко свернув сигарету одной рукой, закурил.
положите мешочек в карман и, закурив, глубоко вздохнул и с
большое удовлетворение. Мистер Кэссиди обернулся и окинул взглядом группу,
задаваясь вопросом, не оставили ли табак в хижине во время предыдущего визита.

“Вы нашли свои заготовки?” - Спросил он с ноткой поздравления в голосе
.

“Ага. Хочешь?” Спросил мистер Травеннес.

Мистер Кэссиди проигнорировал предложение и повернулся к охраннику, которого застал спящим.


«Это его табак?» — спросил он, и охранник, желая, чтобы всё прошло гладко, ответил правду:

— Берег. Он оставил его здесь прошлой ночью, — после чего мистер Трэвеннес выругался, а
мистер Кэссиди мрачно улыбнулся.

 — Тогда ты знаешь, как твой приятель попал внутрь и как мой выбрался наружу, — сказал
последний.

 — Я бы хотел, чтобы ты объяснил, — добавил он, поглаживая своих «Кольтов».

 Мистер Трэвеннес нахмурился и промолчал.“Во всяком случае, я могу вам сказать”, - продолжал мистер Кэссиди, все еще улыбаясь, но его
глаза и подбородок противоречили улыбке. “Ю взял их с собой, потому что юй
хотел, чтобы тебя нашли на их месте. Юй вспомнил Санта-Фе, и
это раздражало Юя. Не будучи достаточно мужественным, чтобы уведомить меня, что юй выстрелит в
Ты боялся, что мои друзья тебя прикончат, если ты меня пришьёшь, и
тайком пытался сделать так, чтобы я и Рыжий украли твои яйца. Это
означало самосуд со мной и Рыжим в почётном месте. Ты никогда не видел
Рыжего, но тебе было всё равно, если он пойдёт со мной. Ты не заслуживаешь честной игры,
но я собираюсь дать тебе её, потому что не хочу, чтобы кто-то сказал,
что кто-то из «Бар-20» когда-либо убивал человека, даже такого подонка, как ты.
 Мои друзья слишком хорошо ко мне относились, чтобы я так поступил.  Ты можешь взять этот пистолет и
сделать с ним одно из трёх: выйти на улицу,
отойди на сто шагов, а потом повернись и иди ко мне — после того, как ты повернёшься ко мне лицом, ты можешь
начать стрелять, когда захочешь; во-вторых, положи его под шляпу, а я положу свой и остальные обратно на козлы. Потом мы подбросим, и тот, кому повезёт, сможет использовать его по своему усмотрению. В-третьих, застрелись.

Мистер Кэссиди завершил свой ультиматум тем, что передал оружие дулом вперёд, а поскольку другой мог быть мастером «вращения», он прикрывал его во время передачи. Затем, положив свой второй «Кольт» к захваченному оружию, он выбросил их за дверь.
стараясь не потерять из виду своего теперь уже вооружённого пленника,

мистер Тревеннес огляделся, вытер пот со лба и, будучи наблюдательным джентльменом, взял протянутое ему оружие и пошёл на восток, прямо к солнцу, которое в это время находилось на полпути к зениту. Блики от прямых солнечных лучей и отблески, отражающиеся от
сверкающего песка, в какой-то мере мешали мистеру Кэссиди и снижали точность его прицела, и он всегда был благодарен за небольшие послабления.

 Мистер Тревенес обладал точными знаниями о расположении
Он окинул взглядом землю, и ему пришло в голову, что на востоке есть небольшая, но глубокая яма, и что она находится примерно на нужном расстоянии. Её вырыл человек, который целый день трудился под палящим солнцем, чтобы сделать печь и приготовить корень мескитового дерева так, как это делают апачи. Мистер Трэвеннес, благословляя увлечения, как частные, так и общие, споткнулся и исчез из виду, когда удивлённый мистер Кэссиди бросился вперёд, чтобы предложить свою помощь.

После решительного уведомления человека в яме о том , что его помощь была
не нуждаясь в этом, мистер Кэссиди развернулся и в спешке преодолел расстояние, отделявшее его от хижины, после чего мистер Трэвеннес выругался, поздравляя себя и сожалея. Выстрелы мистера Кэссиди попали в кактус, который наклонился к голове мистера Трэвеннеса, и брызнули несколькими облачками щелочи прямо ему в нос, заставив его чихнуть, пригнуться и ухмыльнуться.

«Это его собственный пистолет», — проворчал мистер Кэссиди, когда пуля пробила его сомбреро, имея в виду тот факт, что у его противника был целый пояс, набитый пистолетами 44-го калибра. Если бы мистеру Кэссиди передали его собственный пистолет
он бы насладился шуткой над мистером Травеннесом, у которого было бы пять
патронов между собой и обещанной вечностью, как и у него
не смог использовать 44-й калибр в пистолете мистера Кэссиди 45-го калибра, в то время как последний
с радостью согласился бы на замену, имея при себе дополнительный 45-й калибр. Никогда
раньше мистер Кэссиди с упреком смотрел на свой кольт 45-го калибра,
и он вздохнул, когда воспользовался им, чтобы уведомить мистера Травеннеса о том, что арбитраж
не подлежало рассмотрению, что этот человек подтвердил, сказав "Подтверждение"
проходя так близко к уху мистера Кэссиди, что он почувствовал дуновение ветерка
это.

«Он тренировался с тех пор, как я подключил его в Санта-Фе», — подумал мистер
Кэссиди, возвращаясь в хижину, чтобы составить план кампании.

Мистер Трэвеннес пел «Хай-ле, хай-ло» и другие песни, в основном
чужие, и размышлял о том, как мистер Кэссиди сможет его вытащить. Провисший
пояс подсказал ему, что он постится, и навёл на мысль о голоде как о способе, к которому может прибегнуть его благородный и вызывающий отвращение противник.

Мистер Кэссиди, обдумывая свой план, рассеянно ткнул себя пальцем в глаз, и выступившие слёзы навели его на мысль
Он всегда с большим уважением относился к выстрелам с рикошетом с тех пор, как его друг
Тощий Томпсон доказал их эффективность на шкурах сиу. Если бы он мог взрыхлить песок и перенести несколько песчинок в поле зрения мистера Трэвеннеса,
игра была бы намного проще. Планируя предполагаемые раскопки в стиле Кольта, он заметил несколько камней, лежащих поблизости,
и ему в голову пришла новая, более удачная идея.
Если бы мистера Тревена можно было убедить уйти... что ж, стоило попытаться.


Мистер Кэссиди выстроил свою мрачную коллекцию и коротко приказал им
Он велел им повернуться к нему спиной и оставаться в таком положении,
сказав, что если они оглянутся, то не смогут увернуться достаточно быстро. Затем он накинул верёвку на их запястья и лодыжки,
привязав запястья к лодыжкам, а каждого мужчину — к его соседу. Закончив к своему удовлетворению, он затащил их в хижину, чтобы уберечь от палящих лучей солнца.

Совершив этот добрый поступок, он пополз по горячему песку,
используя любое укрытие, какое только мог найти, и наконец добрался
до места, расположенного в сотне футов от осаждённых. Во время пути
Мистер Трэвеннес пел от всего сердца, некоторые слова были
импровизацией по случаю и не были рассчитаны на то, чтобы мистер
Кэссиди проникся уважением к его мудрости, если бы услышал их. Однако мистер
Кэссиди услышал, и несколько фрагментов так сильно нарушили его душевный покой,
что он решил сам вставить последний куплет по своему вкусу.

Внезапно мистер Трэвеннес высунул голову и посмотрел на хижину. Он
снова спрятался так быстро, что в него нельзя было выстрелить, и
он решил, что его враг всё ещё находится в задней части
дом, что вызвало у него страх, что он должен был жить на
ничего как можно дольше, а затем сдаться. Просто чтобы показать свое
неповиновение, он растянулся на спине и запел изо всех сил
прикрыв лицо сомбреро, чтобы солнце не било в глаза
.

Однако его прервали, он забыл закончить куплет, как собирался
и отскочил в сторону, когда камень отскочил от его ноги. Посмотрев
вверх, он увидел, как еще одна ракета описала дугу над его участком неба и стремительно понеслась
на него. Он уклонился от нее на волосок и задался вопросом, что
случилось. Затем то, что мистер Трэвеннес принял за воздушный шар,
будучи несведущим в вопросах, связанных с воздушной навигацией,
налетело на него, ударило по плечу и отскочило.

 Мистер Трэвеннес поспешно отложил музыку и занялся ораторским искусством,
увернувшись от очередного камня и пожалев, что этот чудак, любящий мескитовые заросли, не поставил крышу. Уклоняясь от снаряда, он позволил своему сомбреро оказаться на одном
уровне с пустыней, и свист пули, прошедшей сквозь его головной убор и
попавшей в противоположную стену, заставил его пожалеть, что там не было
погреба.

«Хай-ле, хай-ло» — донеслось до его слуха, когда мистер Кэссиди избавился от избытка радости в своём сердце. Ещё один камень размером с человеческую ступню
отрезал мистеру Трэвеннесу ухо, и он прижался к краю ямы, ближайшей к его
врагу.

 «Спячка, чёрт бы тебя побрал!» — насмешливо крикнул человек-катапульта,
выпустив кусок песчаника размером с перепёлку. «Напряги свои жилы
и выстрели», — таков был его напутственный совет.

«Эй, ты!» — возмущенно завопил мистер Трэвеннес из своего ветхого погреба. «Разве ты не знаешь, что нельзя так швырять вещи?»

— Хай-ле, хай-ло, — пропел мистер Кэссиди, когда ещё один камень взмыл ввысь в
направлении жалобщика. Затем он выпрямился и стал ждать результатов,
нацелив кольт на край ямы. Шляпа взмахнула, и взволнованный голос
отрывисто выкрикнул что-то и попросил о перемирии. Затем взметнулись две руки, и мистер Травеннес, обиженный и брезгливый
в отчаянии, поднял голову и уставился на пистолет мистера Кэссиди.

“Ты заполнял свою нору”, - заметил мистер Травеннес обвиняющим тоном.
тоном, скрывающим истинную причину его эвакуации. “Через некоторое время я бы
«Я был на вершине кучи, а не на дне ямы», — объявил он,
выползая наружу и потирая голову.

Мистер Кэссиди ухмыльнулся и приказал своему пленнику отойти в сторону, пока он
проверял оружие, лежавшее в яме.  Добыв его как можно быстрее, он сунул его в
распахнутую рубашку и снова выбрался наружу.

“ Ты напоминаешь мне одного парня, которого я когда-то знал, ” заметил мистер Травеннес.
Он шел к хижине, стараясь не хромать. “ Только он бросил динамит.
Вот как он расчищал чапараль - сдувал его. Он так привык
выбрасывать все, что зажигал, что испортил три трубки из двух
дней”.

Мистер Кэссиди смеялись над вымыслом, а затем стал серьезным, как он представлял
Мистер Коннорс сидел на скале и вниз линии мужчин, любого
одним из которых был способен его уничтожение, если с учетом интервала
второе.

Когда они подъехали к хижине Мистера Кэссиди отметил, что заключенные
значительно продвинулся. Там, где они тащились, была чисто подметенная тропа длиной в четыре ярда.
они сели в конце, поближе к орудиям.
Мистер Кэссиди улыбнулся и выстрелил рядом с ухом мексиканца, который в испуге подпрыгнул и
потерял то, что с таким трудом добыл.

“Ты износишь свои штаны”, - сказал мистер Кэссиди, а затем мрачно добавил:
“и мое терпение”.

Мистер Травеннес улыбнулся и подумал о человеке, который так умело поддерживал усилия мистера
Кэссиди и который, вероятно, был застрелен к этому времени. Наряд
the Bar-20 был настолько хорошо известен по всей стране, что он знал, что
другого звали Ред Коннорс. Безрассудная вспышка сарказма охватила его, и он не смог удержаться от того, чтобы не уколоть своего похитителя.

«Может, твой приятель тоже кого-то вывел из себя», — многозначительно и язвительно сказал мистер
Тревеннес.

Его похититель повернулся к нему, его лицо побелело от гнева, и мистер
Трэвеннес отпрянул и пожалел о своих словах.

«Я не собираюсь стрелять в собак во время этой поездки, — сказал мистер Кэссиди, дрожа от
презрения и гнева, — так что возьми себя в руки». Я дам тебе ещё один шанс, но ты должен очень сильно надеяться, что с Рэдом всё в порядке. Если это не так, я так тебя отделаю, что, если ты прорастёшь, из тебя получится целый акр сорняков. Если с ним всё в порядке, тебе лучше убраться отсюда, потому что в следующий раз тебе не в чем будет прятаться. Что за друзья
«Вам придётся отвезти вас и посадить», — закончил он с нажимом. Он вывел лошадей на улицу и, развязав пленников, выстроил их в ряд.

«Вы, — начал он, указывая на всех, кроме мистера Трэвеннеса, — быстро бегите в Канаду», — и указал на север. — Продолжайте в том же духе, пока не окажетесь достаточно далеко, чтобы вас не нашёл Кольт. — Тут он с удовольствием ухмыльнулся, увидев свою винтовку Шарпа в чехле на седле, и, вытащив её, убрал свои кольты и посмотрел на троицу, которая уже усердно трусила на север. — Эй! — крикнул он и, когда они
угрюмо повернувшись, чтобы посмотреть, что за новую идею он придумал, он радостно помахал им винтовкой и предупредил: «Это «Шарп», и он хорош на полмили, так что не останавливайтесь слишком рано».

Отослав их подальше от друзей, чтобы они не могли «настучать» на него по дороге обратно, он вскочил на своего бронко и показал мистеру Трэвеннесу, что тот тоже должен ехать, следя за тем, чтобы этот человек не воспользовался винчестером, который мистер Коннорс по глупости носил с собой в седле. Винчестеры были любимым оружием мистера Кэссиди
и самое ценное, что было у мистера Коннорса, — это разница во мнениях, которая
много раз приводила к ссорам между ними. Мистер Коннорс,
который лучше обращался со своим винчестером, чем мистер Кэссиди со своим «Шарпом»,
часто доказывал, что его выбор был мудрее, но мистер Кэссиди
был верен «Шарпу» и отказывался его слушать. Однако теперь
винчестер стал многообещающим, и поэтому мистер
Тревенес проехал несколько ярдов влево и вперёд, где винтовка
была на виду, висевшая справа от мистера Коннорса
седло, которое так хорошо украсил мистер Трэвеннес.

Путь обратно в город был проделан вовремя, и когда они подъехали к
зданиям, мистер Кэссиди спешился и велел своему спутнику сделать то же самое,
поскольку там было слишком много поворотов, которыми мог воспользоваться
убегающий всадник. Мистер Трэвеннес потёр свои бока и сделал это,
думая о мистере Кэссиди недобрые слова.



Глава XV. Наказание


В то время как мистер Тревеннес развлекался описанным выше образом, мистер
Коннорс коротал время, рассказывая заезженные шутки под громкий смех
своих крайне скучающих слушателей, которые слышали эти старые шутки
с тех пор, как они впервые увидели свет, и большинство из них
искренне жаждали выпить. Хозяин, услышав смех,
воспользовался возможностью посмотреть бесплатное представление. Не
понимая, что стало причиной веселья, он натянул сапоги и
отправился на представление с блинчиками в сковородках, которые
в спешке забыл поставить на стол. Он был уверен, что его
развлекут, и не разочаровался. Он завернул за угол, и его с энтузиазмом
встретил голодный мистер Коннорс, чей
Вездесущие ружья выманили из сковородки его раздувшийся комок.

«Хвала святым!» — воскликнул мистер Коннорс, не очень-то понимая, кто такие святые, но зная, что такое «хлопушка», и жадно преодолев героическое сопротивление той, что была предоставлена ему случаем и его собственными ружьями. Когда он закатил глаза от восторга,
тот самый человек, о котором предупреждал его мистер Кэссиди, внезапно вскочил
и в большой спешке скрылся за углом загона, откуда
с выгодной позиции выразил своё недовольство тем, как с ним обошлись
получен за то, что потратил шесть выстрелов на обескураженного мистера Коннорса.

“Смирно!” - пропел этот джентльмен, когда состав дрогнул. “Он
адский прецедент для ваших парней! Не будь таким амбициозным, ни одного.
неважно. Затем он задался вопросом, сколько времени потребуется беглецу, чтобы
раздобыть винтовку и вернуться, чтобы освободить остальных, продырявив его с дальней
дистанции.

Его мысли прервало видение рыжей головы, показавшейся из-за холма неподалёку, и он радостно улыбнулся, когда
мистер Кэссиди появился в поле зрения, бодрый и торжествующий. Мистер Кэссиди выполнял
гимнастика с жеребенком на шее мистера Травеннеса сзади.
вел лошадей.

Мистер Коннорс помахал сковородкой, а его друг улыбнулся в знак поздравления
поняв, что означал этот знак.

“Я вижу, у тебя есть еще кое-что”, - сказал мистер Кэссиди, проходя вдоль строя.
с тыла он собрал девятнадцать единиц оружия различных марок и
условия, такое количество объясняется тем фактом, что все, кроме одного из
заключенных, носили по два. Затем он добавил пять пуль, которые стучали по его рёбрам с тех пор, как он вышел из хижины, и осторожно продел конец своего лассо в спусковые крючки.

— Похоже, мы пристрелили правительственного мула, Рыжий, — заметил он,
пристёгивая всю коллекцию к своему седлу. — Четырнадцать жеребят, шесть
Мервин-Халбертов, три Прескотта и один пазл, — добавил он, рассматривая
пазл. — На нём написано, что он сделан в Германии, и это действительно похоже на правду. Из цилиндра торчат маленькие штифты, как будто его нужно ударить молотком, камнем или чем-то ещё, чтобы он выстрелил. Должно быть, чертовски опасно для большинства окружающих. Больше похоже на кактус, чем на шестизарядный револьвер — чёрт, это десятизарядный револьвер! Я всегда говорил, что голландцы —
кровожадные ругательства. Подумай о том, чтобы иметь возможность выстрелить в себя десять раз.
прежде чем прекратятся эти обвинения! ” Затем, посмотрев на очередь в поисках владельца
оружия, он рассмеялся над горестными выражениямилиц. “
Они пробирались ротами или отделениями?” Он спросил.

“ В основном по двое. Потом они отдохнули на параде и были уволены со службы.
У меня было одиннадцать, но один затосковал по дому, или почувствовал отвращение, или что-то в этом роде, и
бросил. Это была та проклятая лепешка ”, - признался и объяснил мистер
Коннорс.

“Что?” - воскликнул мистер Кэссиди громким голосом. “Сбежал! Что ж, нам придется
Убираемся отсюда как можно скорее, иначе мы никогда не уйдём».

 В этот момент сбежавший человек снова начал обстреливать их из-за угла загона, и мистер Кэссиди остановился, возмущённый стрельбой, от которой поднималась пыль у его ног. Он с упрёком посмотрел на мистера.
Коннорс, а затем сделал круг по равнине, пока не заметил убегающего погонщика, чья спина быстро уменьшалась на
расстоянии.

«Это твой друг, Рыжий», — сказал мистер Кэссиди, вернувшись с разведки. «Это тот коротышка-годовалый. Может, он вернётся»
— снова, — с надеждой добавил он. — В любом случае, нам нужно двигаться. Он соберёт
подкрепление, и, может быть, они не будут стрелять, как он. Вставай на ноги
Кларинда, прикрой меня, — приказал он, подталкивая лошадь к своему другу. Мистер Коннорс доказал, что ловкий человек может взобраться на беспокойную лошадь и не упасть, и отъехал на триста ярдов, ловко заменив свой винчестер на кольты. Затем мистер
 Кэссиди тоже взобрался на лошадь, не сводя с нее глаз, и отъехал в сторону от своего товарища.

Из загона снова началась стрельба, но на этот раз мистер
Винтовка Коннорса скользили вокруг на коленях и дважды взорвался. Воинственные
джентльмен из загона, орал от боли и удивления, и исчезла.

“Неплохо для Винчестера”, - с сомнением сказал мистер Кэссиди.
поздравление.

“Вот почему я его заполучил”, - коротко ответил мистер Коннорс, а затем
он рассмеялся. “Это те линчеватели, которые никогда не позволяют человеку уйти?” Он
презрительно спросил, пятясь назад по улице и похлопывая по своему «Винчестеру».

«Ну, Рыжий, их там было не так много. Всего-то двенадцать человек», —
оправдывался мистер Кэссиди. «А нас было двое», — объяснил он, как ему хотелось
коллекция шестизарядных револьверов висела на седле лошади мистера Коннорса, чтобы они
не стукались о его голень.

«И до сих пор висят», — поправил мистер Коннорс, когда они развернулись и поскакали
в сторону Алкалайна.

Когда солнце опустилось низко к горизонту, мистер Питерс закончил
заказывать провизию в универсальном магазине, единственном в Алкалайне, и
пошёл в салун, где оставил своих людей. Он обнаружил, что они стали на несколько долларов богаче, так как заняли десять долларов у бармена,
сославшись на свою репутацию игроков в покер, и использовали эти деньги, чтобы поставить на мистера
 Макаллистера в игре против местного чемпиона по покеру.

“Есть Хопалонг и Красный еще не объявился?” Спросил Мистер Питерс, хмуро глядя на
задержка уже вызвал.

“Не-а”, - ответил Джонни Нельсон, оторвавшись от мучений Билли.
Уильямс.

В этот момент в дверях потемнело, вошли мистер Кэссиди и мистер Коннорс.
они попросили принести прохладительные напитки. Мистер Кэссиди упал огромный пучок
из пушки на пол, делая едкие замечания по поводу их
полезности.

«Что случилось?» — спросил мистер Питерс у мистера Кэссиди. «Ты выглядишь злым и встревоженным. И где, чёрт возьми, ты взял эти пистолеты?»

 Мистер Кэссиди сделал большой глоток и с жаром рассказал, что произошло
произошло в Кактус-Спрингс, и добавил, что хочет вернуться и уничтожить город. Это желание было одобрено мистером Коннорсом.

 «Конечно, — сказал мистер Питерс, — мы все пойдём. Такие дела нужно
немедленно пресекать». Затем он повернулся к собравшимся и попросил
проголосовать, и все единогласно высказались за войну.

Вскоре после этого восемнадцать разъярённых ковбоев поскакали на восток.
Два рыжеволосых джентльмена ехали впереди и подгоняли лошадей. Было 8 часов вечера, когда они покинули Окидэйл, и ночная прохлада была настолько восхитительной, что охватившее их чувство лёгкости расслабило их, и они потеряли трёх
В восемь часов утра следующего дня они увидели цель своего путешествия и разделились на два отряда. Мистер Кэссиди возглавил северный отряд, а мистер Коннорс — южный. План состоял в том, чтобы атаковать с двух сторон, захватив город с фронта и тыла.

Кактус-Спрингс изнывал от жары, а линчеватели, которые
днём раньше перешли дорогу мистеру Коннорсу, отдыхали в тени салуна «Дворец» и рассказывали, что бы они сделали, если бы столкнулись с ним.
Тот же самый человек. Полдюжины сочувствующих выразили свои соболезнования
и дали советы, и все были уверены, что знают, куда отправятся мистер Кэссиди и
мистер Коннорс после смерти.

 Грохот копыт, неистово мчавшихся галопом, прервал их посмертное
совещание, и они вскочили, чтобы бежать от половины из них, которые с ружьями в
руках неслись на них сквозь клубы тошнотворно-белого дыма.
У «Ужасов Травенна» не хватало оружия, и нельзя было ожидать, что они
покажут себя с лучшей стороны. Окна дребезжали и
падали, а двери и стены издавали странные звуки, когда их распирало изнутри.
отверстий. Выше мятежа гремели на непрекращающийся треск Кольта и
Винчестер, подчеркнули в следующих интервалах напористый рев
Буффало орудий. С юга снова донесся стук копыт, и мистер
Коннорс, возглавляющий второе отделение, прибыл, чтобы принять участие в
выплате долга.

Дым повалил из окон и с других точек зрения и повесил колеблющиеся
в нагретый воздух. Древесина, расколотая пулями, говорила о том, что тяжёлые снаряды
нашли свою цель, а свист, который нарастал и затихал в воздухе,
сообщал о том, что в ход пошли 45-е калибры.

Пока бой был в самом разгаре, мистер Нельсон спрыгнул с лошади и побежал
во «Дворец», где он собрал и сложил в кучу трут, как дрова, и вскоре здание охватило пламя, которое, распространяясь, охватило весь город.

Мистер Кэссиди стрелял медленно и, казалось, чего-то ждал. Мистер
Коннорс отложил свой горячий «Винчестер» и сосредоточился на своих
«Кольтах». Из окна глинобитной хижины вырвался столб пламени и дыма, и мистер Коннорс
сел, продолжая стрелять. Вой из окна сообщил ему, что он попал в цель, и мистер Кэссиди
выбежал, оттащил его в укрытие под ближайшим валуном и спросил, сильно ли он ранен.

— Не сильно — в икру, — проворчал мистер Коннорс. — Он плохо стрелял — должно быть, это тот самый негодяй, который вчера сбежал, — предположил раненый, медленно поднимаясь на ноги. Мистер Кэссиди по привычке не согласился с ним и вернулся на своё место. Мистер Трэвеннес, спавший в то утро допоздна, закашлялся и стал хватать ртом воздух во сне, проснулся в дыму, протёр глаза, чтобы убедиться, и, не надевая ни брюк, ни рубашки, побежал в одном красном шерстяном нижнем белье в загон, где вскочил на испуганную лошадь и поскакал в пустыню, спасаясь бегством.

Мистер Кэссиди, проклиная меткость человека, который выстрелил ему в голову
и продырявил его сомбреро, увидел, как на него несется малиновый всадник,
упомянутого всадника сопровождал пылающий .44.

“ Боже мой! ” воскликнул мистер Кэссиди, едва веря своим глазам. “О, это
мой друг Слим отправляется в ад”, - отметил он про себя вслух и с
облегчением объяснил. Мистер Кэссиди выругался, а затем присоединился к мистеру Питерсу и остальным и вместе с ними пробился из охваченного пламенем города Кактус-Спрингс.

Час спустя мистер Коннорс оглянулся на дым, поднимавшийся позади него.
горизонт и направился туда, где молча ехал мистер Кэссиди. Мистер
Коннорс ухмыльнулся своему рыжеволосому другу, который ответил тем же
образом.

“Ты видел Слима?” - Небрежно осведомился мистер Коннорс, глядя на
юг.

Мистер Кэссиди выпрямился в седле и ощупал своих жеребят. “Да”, - ответил он
, - “Я видел его”.

Мистер Коннорс молча поскакал дальше.



Глава XVI. Разбойники на ранчо


Инцидент в Кактус-Спрингс оказал большее влияние на жизнь в Бар-20,
чем предполагал бригадир. Новости распространяются быстро, и некоторые
мужчины, чьи качества были не из самых приятных, услышали об этом и поклялись
отомстить, потому что у Слима Травеннеса было много друзей, и результат его
кончины начал проявляться. У преступников есть самая сильная защита
страх, который они внушают, и на принятие мер было потеряно мало времени
репрессии, и это заставило Бака Питерса одним ярким
Октябрьское утро, а потом выезд на другой конец города. Придя в себя, он вздрогнул, огляделся и со стыдом
пошёл обратно. Он был очень обеспокоен, потому что, будучи бригадиром,
у него было много обязанностей, и когда дела пошли не так, как надо, от него ожидали
что он не только найдет причину зла, но и лекарство.
Это было то, за что ему платили семьдесят долларов в месяц, и это было то, что
он пытался сделать. Однако пока он добился только того,
чего добился самый подлый помощник повара. Он знал, что причиной его
настоящей беды для угонщиков (воров скота), и это было все.

Проехав по широкой тихой улице, он остановился и спешился перед
постоянно открытой дверью ветхого одноэтажного каркасного здания. Бросив поводья,
перекинув поводья через приплюснутые уши своего злобного пинто, он вошел в
здание и, прислонившись к стойке, стал барабанить пальцами по
дереву и погрузился в раздумья.

 Блестящая лысина, склонившаяся над открытой коробкой, повернулась, и
показалось раскрасневшееся лицо с двумя маленькими блестящими голубыми
глазами. Владелец, вытирая руки о брюки, направился к Баку.

— Доброе утро, Бак. Как дела?

 Бригадир, погруженный в свои мысли, продолжал смотреть в дверь.

 — Доброе утро, — повторил человек за стойкой. — Как дела?

“О!” - воскликнул бригадир, улыбаясь. “Пэрти выругался”.

“Что-нибудь вылетело?”

“С-80 потерял прошлой ночью еще одно стадо”.

Его напарник выругался и поставил бутылку у локтя бригадира, но
Тот покачал головой. “ Не сегодня утром... Я попробую одну из этих мерзких сигар.
однако.

“ Эти сигары самые лучшие, что... ” начал хозяин, выполняя заказ.


“ О, черт возьми! ” воскликнул Бак с усталым отвращением. “Тебе не нужно болтать"
"никаких": я знаю все это наизусть”.

“Эти сигары...” - повторил владелец.

“ Да, да, эти сигары... Я все знаю об этих сигарах. Ю покупает их для
двадцать долларов за тысячу, и ты гипнотизируешь нас, заставляя платить тебе сотню, ”
 ответил бригадир, откусывая кончик травки. Затем он уставился на меня
угрюмо и нахмурился. “Интересно, почему это так?” Спросил он. “Мы, панчеры, любим
хорошие вещи, и мы платим хорошие цены хорошими деньгами. Что мы получаем? Ну что ж,
капустные листья и кожа для наших сигар, а также спирт и экстракт для наших напитков. А в Канзас-Сити мы заходим в роскошное заведение, платим меньше и получаем первоклассные товары. Если бы вы понюхали одну из этих канзасских сигар, вам бы пришлось спросить, что это такое, а что касается спиртного, то вы бы подумали, что
Святой Пётр попросил тебя взять с собой одного. Что-то здесь не так».

«В К. К. больше торговли», — предположил владелец.

«А ещё помощь, налоги, лицензия, аренда, медь, хрусталь,
красное дерево и французские зеркала», — возразил бригадир.

“У них больше торговли”, - повторил мужчина с сигарами.

“Сорок человек ежемесячно тратят у ю по тридцать долларов на человека”.
Хозяин возился под стойкой. “ Завтра тебе станет лучше.
В любом случае, тебе все равно, ты не потеряешь работу, ” сказал он, выходя.

Бак посмотрел на него и нахмурился, сдерживая слова, которые сформировались в
гнев. Что толку, подумал он, когда каждый судит о мире по-своему.


“ Ты видела кого-нибудь из этих парней? - Спросил он, снова улыбаясь.

“ Ни одного мальчика. Как ты думаешь, кто занимается всем этим шуршанием?

“Я прикидываю, а не кричу”, - ответил бригадир.

Владелец заведения выглянул в окно и ухмыльнулся: «А вот и один из ваших».


Приехавший остановил лошадь в облаке пыли, игриво пнул её в бок и вошёл, стряхивая с себя пыль огромным
сомбреро. Затем он выпрямился и принюхался: «Что горит?» — спросил он.
спросил, изображая тревогу. Затем он заметил сигару в зубах у
своего бригадира и ухмыльнулся: “Ну и дела, но ты храбрый человек, Бак”.

“ Привет, Хопалонг, ” сказал бригадир. “ Хочешь закурить? Махнул рукой
в сторону коробки на стойке.

Мистер Хопалонг Кэссиди отошёл в сторону и начал сворачивать сигарету: «Шор,
но я сам закурю — я знаю, что это такое».

«Что ты делал с моим чемоданом, прежде чем войти?» — спросил Бак.

«Ничего», — ответил вошедший. «Это был мой чемодан, который я пнул в
бортик».

— Как тебе эта ситцевая попона? — спросил бригадир. — Я думал, ты
накрепко застрял на этом пегом.

«Этот пегий — коза; в последнее время он питается моими штанами», —
ответил Хопалонг. «Каждый раз, когда я отворачиваюсь, он подходит и кусает меня. Вот погоди, пока этого конокрада не поймают и не заклеймят, и увидишь, как я заставлю эту проклятую скотину снова есть траву». На днях он стащил у Билли рубашку — прямо со стены загона, где Билли оставил её сушиться. Затем, увидев, что Бак
поднял брови, он объяснил: «Шор, он снова её постирал. С прошлой осени уже в третий раз».

 Владелец рассмеялся и протянул всегда готовую бутылку, но
Хопалонг отодвинул его в сторону и объяснил причину: «С тех пор, как я был в К.
С., я избаловался. Я пью воду и газировку».

«Ради всего святого, кто-нибудь из вас ещё был в К. С.?» — с тревогой спросил
владелец.

«Шор: Ред и Билли тоже были там», — ответил Хопалонг. “Рэд
несколько замечаний кричать Ю. о боль-убийца давным-давно. Ю послать за
что-нибудь приличное Афоре он приезжает в город”, - предупредил он.

Бак отошел от стойки и посмотрел на свою погасшую сигару. Затем он
повернулся к Хопалонгу. “ Что ты нашел? - Спросил он.

“Все та же старая история: хорошая широкая тропа до застолбленной равнины - а потом ничего”.

“Этот берег побеждает меня”, - произнес сам с собой бригадир. “Этот берег побеждает меня”.

“Думаешь, это была старая банда Тамале Хосе?” Спросил Хопалонг.

“Если так, то они пошли по ложному следу домой - это не тот путь в Мексику”.

Хопалонг отбросил в сторону недокуренную сигарету. «Ну что ж, пошли домой;
какой смысл расстраиваться из-за этого? В стирке всё будет в порядке».
 Затем он рассмеялся: «Никакой пегой кобылы меня не ждёт».

 Увернувшись от шутливого удара Бака, он направился к двери и вскоре
они были облаком пыли на равнине. Владелец салуна, отчаявшись найти клиентов в сложившихся обстоятельствах, рассеянно вытирал барную стойку и искал свой стул, чтобы вздремнуть, ворча о том, что торговля пошла на спад, потому что посетителей было мало, а те, кто заходил, были измотаны бессонницей и тревогой и останавливались только для того, чтобы выпить. На равнинах происходили события, которые испытывали человеческие души.

В течение нескольких недель скот исчезал с пастбищ, и
потери давно превзошли масштабы тех, что были понесены во время нашествия Тамале
Хосе и его люди пересекли Рио-Гранде и неоднократно наносили серьёзный ущерб
тучным стадам в долине Пекос. Тамале Хосе совершал набеги слишком часто,
и на ранчо воцарились процветание и изобилие, а о потерях
забыли до тех пор, пока осенние перегоны скота не показали, что
угонщики снова взялись за своё.

Несмотря на изобретательность владельцев ранчо и неустанную бдительность
и ночные поездки погонщиков, потери неуклонно росли, пока
не наступил дефицит, из-за которого нельзя было перегонять скот на запад
В тот год на станциях железной дороги дежурили патрули. В течение двух недель берега Рио-Гранде
патрулировались, и зоркие глаза ежедневно искали следы, ведущие
на юг, потому что не было ничего удивительного в том, что старые разбойники
снова взялись за старое, несмотря на то, что они дорого заплатили
за свои прежние злодеяния.

 Патрули не обнаружили ничего необычного, и
поисковики не нашли никаких следов. Тогда-то владельцы и управляющие четырёх центральных ранчо
встретились в салуне Коуэна и просидели там вместе весь жаркий день.

В результате конференции со всех представленных ранчо были отправлены гонцы, и один из курьеров, мистер Ред Коннорс, отправился на север, в далёкую Монтану. Все ранчо в радиусе ста миль получили письма и бланки, и через неделю была организована и начала работу Ассоциация по борьбе с угонщиками скота в долине Пекос, главным рейнджером которой стал Бак.

Одним из результатов назначения Бака стало внезапное и заметное
прибытие иммигрантов на пострадавшую территорию. Мистер Коннорс вернулся из
Монтаны вместе с мистером Френчи Макаллистером, бригадиром Tin-Cup, который был
В сопровождении шести своих лучших и самых надёжных людей мистер Макаллистер и его
спутники следовали за мистером Ю-Бет Соумсом, бригадиром «Ту-Экс-Ту» из
Аризоны, и пятью его рабочими, а позже в тот же день мистер Пай
Уиллис в сопровождении мистера Билли Джордана и двух его братьев прибыл
из Панхандла. «О-Бар-О», расположенный недалеко от города Мадди
Уэллс увеличил штат на девять человек, каждый из которых
имел письменную рекомендацию от бригадира «Бар-20». «С-80»,
«Двойная стрела» и «Три треугольника» также получили значительные подкрепления,
и даже Картер, владелец «Подковы с перекладиной», находившейся далеко от зоны
бесчинств, увеличил свой отряд вдвое по сравнению с обычной численностью.

Бак считал, что если что-то стоит делать, то стоит делать это как следует, а его знакомых было много, и они были верны ему.


Те, кто откликнулся на призыв, были примечательными образцами «стрельбы», и их совокупная ценность была равна ценности вдвое большего числа кавалеристов.На каждом ранчо был один большой дом и множество хозяйственных построек, разбросанных
по периметру. Последние предназначались для размещения рабочих.
Сторожевые посты были возведены в те не столь далёкие времена, когда апачи, арапахо и даже шайенны совершали набеги на юг, и они были построены с расчётом на то, что защита превыше всего. Не раз одинокий разъездной агент отступал за их глинобитные стены и успешно противостоял хитрости и свирепости десятков раскрашенных воинов, а когда его отряд спасал его, он выходил из этого испытания невредимым.

На Бар-20 Бак разместил эти дома так, чтобы они могли выдержать осаду.
В противоположных углах стояли бочки с водой, хранились припасы
на подвесных полках и нарах снова царил беспорядок.
Запасные винтовки, в ассортименте от дальнобойных Sharp's и buffalo
до многоствольных ружей, были прислонены к стенам, а над койками громоздились целые коробки
с патронами. Вместо "одинокого всадника"
он приставил к каждому дому по четыре человека, двое из которых должны были остаться
дома и охранять дом, пока их товарищи ехали бок о бок по
своему многомильному маршруту.

Таких домов было шесть, и вместо того, чтобы возвращаться каждый вечер в один и тот же дом,
всадники продолжали путь и объезжали окрестности.
таким образом, каждый будет хорошо информирован и нарушит монотонность. Ожидалось, что эти
меры приведут к немедленному прекращению операций по краже
, но в результате потери были перенесены на "Двойную стрелу",
линейные заведения, каждая из которых могла похвастаться только одним перфоратором. Неразумная экономия
обычно приводит к поражению своей цели.

Двойная стрела была ограничена с севера Укрепленной равниной, которая
сама по себе считалась превосходной защитой. Холмы Уайт-Сэнд-Хиллс образовывали
его восточную границу и считались вторыми по значимости после северной
оградительной стены. Единственной причиной, которую можно было бы назвать
Относительная защищённость от нападений угонщиков заключалась в том, что скот держался на южных границах, где было много источников,
что делало необходимым пересекать территорию, чтобы добраться до стад.

Именно в загоне № 3, самом отдалённом из всех, Джонни Редмонд
вступил в свой последний бой и был найден лицом вниз в полуразрушенном доме
с простреленной головой, что доказывало, что один человек не мог следить за всеми бойницами в четырёх стенах одновременно. Должно быть, с другой стороны тоже были потери, потому что Джонни считался
он был очень кропотлив в своей “перестрелке”, и пустые гильзы, которые лежали
разбросанные по полу, не соответствовали такому количеству шифров, в этом его
бригадир был уверен.

Он был похоронен день, когда он был найден, и известие о его смерти бежал
быстро от ранчо до ранчо и сделал более, чем одним неосторожным штамповщик
встать и расхаживать взад-вперед в гневе. К "Двойной стреле" подошло еще больше людей, и
его часовые были удвоены. Однако набеги продолжались, и
однажды вечером, неделю спустя, Фрэнк Свифт ввалился в дом на ранчо и
обессиленно рухнул на обеденный стол. Эхо от цоканья копыт разносилось по округе
и затихли на равнине, но преследовавшие их люди вернулись с пустыми руками
. Раны несчастного были грубо перевязаны, и в своем
бреду он рассказал о битве. Его напарник был найден буквально расстрелянным
в двадцати шагах от двери. Одна стена была обнаружена взорванной, и
этот эпизод, в сочетании с использованием динамита, был больше, чем можно было
вынести.

Когда Баку сообщили об этом, он позвал к себе Хопалонга Кэссиди,
Ред Коннорс и Френчи Макаллистер, а на следующий день трое мужчин отправились на север вместе с представителями ранчо, входящих в Ассоциацию
Они разделились на два отряда, один из которых должен был оставаться дома и охранять ранчо, а другой — спать в полной боевой готовности и не отходить далеко от своих домов и лошадей. Эти последние должны были быстро и далеко скакать по первому сигналу.



Глава XVII. Мистер Трендли приобретает ещё большее значение


Было очевидно, что угонщики действовали по хорошо организованной системе. То, что ими руководил мастер игры, постоянно
напоминало Ассоциации о разнообразии, скорости и
и успех их набегов. Никто, кроме троих мужчин, которых они
уничтожили, никогда их не видел. Но, как и Тамале Хосе, они совершали набеги
слишком часто.

Мистер Трендли, более известный мужчинам как “Скользкий”, был
обладателем предвзятой совести, если таковая вообще имелась. Высокий, худощавый,
обветренный, с угольно-черными глазами, глубоко посаженными под безволосыми
бровями, он был зловещим и неприступным. За свои сорок пять лет он накопил
целый век опыта, и о нём ходили нехорошие слухи во всех уголках
Великого Запада. От Канады до Мексики
и от Сакраменто до Уэстпорта его имя ассоциировалось с бандитизмом. Его
операции проводились с таким непревзойденным мастерством, что во всех
обвинениях не хватало доказательств.

 Лишь однажды он допустил ошибку, и то в порыве чистого злодеяния и в
дни юношеского безрассудства, и его ошибкой стала написанная записка. Некоторые даже считали, что он был причастен к делу «Горного луга».
Другие считали его предводителем банды
разбойников, которые грабили на тропе Санта-Фе в конце 1860-х годов.
В Монтане и Вайоминге он нёс ответственность за бесчинства банды, которая спустилась с территории Дыры-в-Стене и на протяжении более ста миль совершала убийства и грабежи, которые позорили самые усердные попытки самых рьяных шайеннов. Именно в этом последнем набеге он совершил ошибку, и именно в этом набеге Френчи
Макалистер потерял свою жену.

Когда Бак впервые обратился к Френчи с просьбой отправиться на поиски
угонщиков, тот попросил, чтобы его сопровождал только один человек. Бригадир «Бар-20» отказал ему, потому что люди, которых он выбрал в качестве сопровождения,
разведчику были такого калибра, что их присутствие не может
форма помеха. Помимо того, что его наиболее доверенных друзей, они были
рассматривать его как два лучших представителей “пистолет-игра” что
Уэст позволил. Каждый был специалистом: Хопалонг - непревзойденным экспертом.
с шестизарядными револьверами Colt к нему обращался только Ред, чей Винчестер
славился своей точностью. Эти трое составили идеальную
команду, поскольку опрометчивость двух молодых людей находилась под
контролем человека, который сохранял хладнокровие при любых обстоятельствах.

Когда Бак и Френчи посмотрели друг другу в глаза, у каждого из них в
голове всплыло одно и то же имя — Скользкий Трендли. Оба провели большую часть года вБессмысленные поиски этого человека, бригадира
«Оловянной чашки», в отместку за убийство его жены, разорение его
плантаций и потерю его стад; Бак из сочувствия к своему другу, а
также потому, что они были партнёрами в «Двойной Y». Теперь, когда
прошли годы и долгожданная возможность, казалось, была близка,
обещалось либо прекращение бесчинств, либо то, что Бак больше никогда
не увидит своих друзей.

Когда все трое сели на коней и подъехали к нему, чтобы получить последние указания, Бак
заставил себя быть почти отталкивающим, чтобы иметь возможность связно говорить
речь. Хопалонг пристально взглянул на него и затем понял, что весь красный - это он.
внимание и рвение, и он не заметил ничего, кроме слов.

“Ты когда-нибудь слышал о Скользком Трендли?” - Резко спросил бригадир.

Они кивнули, и на лицах молодых людей мелькнула ненависть.
Но Френчи сохранял невозмутимость.

Бак продолжил: «Я спросил тебя, потому что не хочу, чтобы ты
думал, что идёшь на пикник. Я не уверен, что это он, но у меня есть кое-какая обнадеживающая информация. Кроме того, он единственный, о ком я знаю, что
способен на те пьесы, которые были поставлены. Вряд ли мне нужно
говорить вам, чтобы вы спали с одним открытым глазом и никогда не расставались со своими
пистолетами. Теперь я собираюсь рассказать вам о самом сложном: вы будете обыскивать
Равнину Колья от одного конца до другого, и, насколько мне известно, ни один белый человек
никогда этого не делал.

«А теперь послушайте и не забудьте. В двадцати милях к северу от Ласта
Стэнд-Рок — это источник; в десяти милях к югу от того изгиба в Адском Арройо есть
ещё один. Если вы заблудитесь в течение двух дней с того момента, как войдёте на
равнину, положите левую руку на кактус где-нибудь между восходом и
В полдень двигайтесь, пока не окажетесь над его тенью, а затем скачите прямо
вперед — это юг. Если вы поедете дальше Последней Скалы, следуйте за
тенями, которые появляются до полудня, — это самый быстрый путь к Пекосу. Вы
все знаете, что делать во время песчаной бури, так что я не буду вас утомлять. Повторяйте
всё, что я вам сказал, — приказал он, и они подчинились.

 — Я говорю вам это, — продолжил бригадир, указывая на двух помощников, — потому что вы можете отделиться от Френчи.  Теперь я
предлагаю вам осмотреться возле «Дьявольских скал»: я слышал, что
есть несколько водных среди них отверстия, а кроме того, они могут быть
превратились в ярмарки загоны. Имей в виду, я знаю, то, что я сказал, звучит чертовски глупо
для любого, у кого был такой же опыт обращения с колом
Просто, как у меня, но я обыскал все остальные места на мили вокруг.
вокруг. Люди со всех ранчо прочёсывают местность, и Равнина — единственное оставшееся место. Этих угонщиков нужно найти, даже если нам придётся рыть землю до самого ада. Они столько раз угоняли скот, что считают его своим, и нам нужно хотя бы блефовать, вытягивая карты.
Может, они на дне Пекоса, — тут он слегка улыбнулся, — но где бы они ни были, мы должны их найти. Я хочу позвать Кено.

— Если вы найдёте, где они тусуются, уходите немедленно, — тут его лицо
напряглось, а глаза сузились, — потому что для того, чтобы разобраться с ними так, как мне хочется,
понадобится больше вас троих. Возвращайтесь в «Дабл Эрроу»,
 отправьте мне весточку через одного из их вышибал и соберите всех, кого сможете,
прежде чем я туда доберусь. Мне понадобится день, чтобы собрать людей
и добраться до вас. Я собираюсь использовать дымовые сигналы, чтобы позвать остальных
ранчо, так что времени не будет. Берите с собой столько воды, сколько сможете унести,
когда будете уезжать из Дабл-Эрроу, и не полагайтесь на сок кактуса.
 Лучше возьмите вьючную лошадь, чтобы нести воду, и провизию — вы можете пристрелить её,
если придётся идти по очень труднопроходимой тропе».

Трое всадников проверили свои снаряжение, попрощались и
поскакали галопом за вьючной лошадью и дополнительными боеприпасами. Затем они
поскакали в сторону «Двойной стрелы», остановившись у Коуэна, чтобы
потратить немного денег, и добрались до «Двойной стрелы» к ночи. Рано утром следующего дня
они миновали последнюю заставу и под нечестивые пожелания добра от
ее обитателей, звеневшие у них в ушах, вышли на одну из худших ошибок Природы
- Равнину с кольями.



ГЛАВА XVIII. Поиск Начинается


Как Солнце возникло оно показало, три перфораторы езда от
цивилизация. Со всех сторон, простираясь до зловещего горизонта,
лежали обширные пятна грязно-белой и блекло-желтой щелочи и песка.
Время от времени карликовый мескит поднимал свои колючие листья и скорбно шелестел
. За исключением всадников и случайной Джилы.
Монстр, никакой жизни не было и в помине. Кактусы всех форм и размеров возвышались
своими устрашающими шипами или стелились по песку. Всё было
мёртвым, ужасным; всё было гнетущим, пугающе отталкивающим в своём зловещем
обещании; всё было бескрайним запустением.

Хопалонг знал эту часть пустыни на десять миль вглубь — он
спасал заблудившийся скот на её южном краю, — но за этой чертой
им придётся положиться на удачу и собственные силы. На этой равнине
были водоёмы, но девять из десяти были смертельными ловушками.
пропитанные минеральными солями, окрашенные и щелочные. На тех двоих, о которых упоминал
Бак, нельзя было положиться, потому что они приходили и уходили, и не один
незадачливый путник надеялся, что они утолят его жажду, и умирал из-за своего доверия.

  Поэтому разведчики ехали молча, замечая полузасыпанные скелеты
скота, которые в изобилии валялись повсюду. Почти три процента скота, принадлежавшего «Дабл Эрроу», ежегодно умирало на этой равнине, а стада на этом ранчо насчитывали много тысяч голов. Именно это сделало «Дабл Эрроу» самым бедным из
ранчо, и именно это позволило оставить недостаточно часовых в сторожевых домиках. Скелеты принадлежали не только скоту, потому что время от времени попадались истлевшие человеческие останки.

 Утром второго дня духота усилилась вместе с ветром, и Рыжий беспокойно вздохнул. Песок начал пересыпаться по равнине, сначала едва заметно. Хопалонг повернулся в седле и с опаской посмотрел на пустыню. Взглянув, он
увидел, что там, где зерна сдвинулись, теперь двигались горсти. Его конь
проявлял признаки беспокойства, и его было трудно контролировать.

Порыв ветра, более сильный, чем остальные, ударил его в лицо, и песчинки
покатились по шее. Кожа его седла издавала странные звуки, как будто по ней
били волшебной палочкой, и он поднял руку и указал на восток. Остальные
посмотрели и увидели, как из пустыни поднимается туман и встаёт между
ними и солнцем. Насколько хватало глаз, формировались и разрушались
небольшие вихри, и один из них обрушился на них и засыпал жгучим песком. День стал
темнее, и их лошади заржали в ужасе, а кусты мескитового дерева
Они крутились и вертелись, подставляя себя порывам ветра.

 Каждый из них знал, что их ждёт, и они спешились, стреножили своих лошадей и повалили их на землю, накрыв головы одеялами.  Стал слышен шорох, словно от трения бумаги, и они бросились ничком на землю, завернувшись в плащи и уткнувшись в шеи своих лошадей. В течение часа они терзались адскими муками, а затем, когда буря утихла, подняли головы и прокляли Творение. Их тела горели, как будто их укололи тонкими иглами, а одежда
там, где когда-то была прочная ткань. Даже их ботинки были продырявлены, и
у каждого из них болело горло от жажды.

 Хопалонг пошарил в кобуре, висевшей у него на бедре, и прополоскал рот и горло, смывая песок, который не выходил наружу. Его друзья сделали то же самое, а затем огляделись. Через некоторое время они заметили, что потеряли вьючную лошадь, и снова выругались. Хопалонг первым
приготовил свою лошадь к службе, а затем объехал круг
диаметром в полмили, но вернулся с пустыми руками. Лошадь
исчез, а вместе с ним и их основной запас еды и питья.

Френчи нахмурился, глядя на тень кактуса, и медленно поехал на
северо-восток, за ним по пятам следовали его друзья. Его рука потянулась к своей
опустевшей фляге, но удержалась - воду нужно было экономить до последней минуты
.

“Я собираюсь построить здесь лачугу и жить в ней, я собираюсь!” - взорвался он.
Хопалонг с уничтожающей иронией вытряхнул песок из своих ушей, а также
из своего шестизарядного револьвера. «Я просто без ума от этого, правда!»

 Остальные были слишком несчастны, чтобы даже хрюкнуть, и он аккуратно отрубил
голова гремучей змеи оторвалась от чешуйчатого тела, и она раскрыла ядовитую пасть в ярости от вторжения на её территорию. — Милое местечко! — ухмыльнулся он.

 — Тебе лучше поберечь патроны, Хоппи, — вмешался Рэд, когда его товарищ снова выстрелил, чувствуя, что должен что-то сказать.

 — А зачем? — вспылил его друг. — Чтобы останавливать песчаные бури? Любого, кого мы
найдем в этой богом забытой глуши, не придется расстреливать — они
сами совершат самоубийство и будут думать, что это весело! Вот что я вам скажу: если эти угонщики
застряли на этом песчаном холме, то они лучше, чем я о них думаю. Любого, кого
прячется здесь, на берегу, и зарабатывает все, что крадет. Хопалонг ворчал через силу.
по привычке и потому, что никто другой не стал бы. Его товарищи понимали это
и не обращали на него внимания, что усиливало его отвращение.

“Для чего мы здесь?” Воинственно спросил он. “Почему, потому что они
Идиоты с двойной стрелой не могут даже посмотреть пустыню! Мы должны делать их работу
за них, а они слоняются по дому и их убивают! — Да, сэр! —
 закричал он, — они даже не могут позаботиться о себе, когда находятся в
казармах, которые являются фортами. В тот раз, когда мы их вычистили,
«С-80» у Бакскина, они не могли не попасть в «поющую» мишень!»

«Да», — протянул Ред, чьи воспоминания об этом сражении были яркими. «Да,
а почему?» — спросил он, а затем ответил на свой вопрос. «Потому что ты
сидел в сарае позади них, Бак стрелял из своего пистолета в боковое окно,
Пит и Тощий лежали за камнем по одну сторону от Бака, я и Долговязый
были на другой стороне улицы перед ними, а Билли и Джонни были в
арыке с другой стороны. Коуэн лежал на крыше своего дома с ружьём для охоты на бизонов, и весь этот чёртов город был против них.
не проходило и пяти секунд, чтобы свинец не пробивал стены
их лачуги. Хьюстонский дом не был создан ни для какой крепости, и, кроме того,
они не были похожи на банду, которая сейчас бьет. Вот почему.”

Хопалонг снова повеселел, потому что у него был шанс отличаться от своего друга
. Чем больше они ссорились, тем сильнее любили друг друга.

«Да!» — с сарказмом ответил Хопалонг. «Да!» — повторил он, растягивая слова. «Ю был перед ними, и с кем? Со старым, седым, назойливым Винчестером, вот с кем! Со мной и моим Шарпом...»

— Ты и твои «Шарпы»! — взорвался Рыжий, чья неприязнь к этой винтовке была очень ярко выражена. — Ты и твои «Шарпы».

 — Я и мои «Шарпы», как я и говорил, пока меня не прервали, — продолжил Хопалонг, — нанесли больше урона за пять минут...

 — Ты так говоришь! — с жаром оборвал его Рыжий. “ Все, что могли сделать ю и прежние Шарпы, это
вырезать ваши инициалы на задней двери своей лачуги, и...

“ За пять минут причинил больше урона, ” продолжал Хопалонг, “ чем все эти проклятые винчестеры во всем этом проклятом городе.
Почему..." - подумал он. - "Почему?" - спросил Хопалонг." Проклятые винчестеры во всем этом проклятом городе.

“А потом их сократили, обвинив в бедности. Каждый раз, когда эта ваша пушка
взрывалась, я думал, что...

“Ну, Коуэн и его буйвол нанесли больше урона (Коуэн слыл
очень плохим стрелком), чем Ю Ан ...”

“Я думал, что в беспорядки вмешалась артиллерия. Я мог видеть
твою рыжую голову...

“МОЯ рыжая голова!" - воскликнул Хопалонг, оценивая багрового чернокнижника своего
товарища. — «Моя рыжая голова!» — повторил он, а затем повернулся к Френчи: «Эй,
Френчи, у кого рыжее волосы, у меня или у Рыжего?»

Френчи медленно повернулся в седле и серьёзно посмотрел на них.
Будучи беспристрастным и честным, он отказался от попыток
различить их и улыбнулся. «Ну, если бы ваши макушки были торчком,
«Я стрелял через две дырки в доске и не знал, какая из них какая, я бы точно ошибся, если бы попытался их назвать».

Но последнее слово осталось за Рыжим. «В любом случае, в той схватке у тебя не было «Шарпа» — у тебя был «Винчестер» 45-70, как у меня!»

После этого разговор перешёл на судью, и утро прошло очень приятно. Френчи даже улыбался, несмотря на своё горе.



Глава XIX. Решение Хопалонга


Вскоре после полудня Хопалонг, который ехал, низко опустив голову в раздумье, поднял её и хлопнул себя по бедру. Затем он посмотрел на Рэда и ухмыльнулся.

— Послушай, Рыжий, — начал он, — на этой богом забытой песчаной куче нет никаких угонщиков скота, и никогда не было. Им нужна вода, и много воды, а ближе всего к нам река Пекос или какие-нибудь ручьи в Панхандле. Панхандл — лучшее место. Там много ручьёв и озёр,
и они находятся прямо в хорошей травянистой местности. Да там целая армия могла бы
спрятаться, и её никогда бы не нашли, если бы за ней не охотились, чёрт возьми.
 К тому же это близко к железной дороге. На севере находится юг
ответвление от тропы Санта-Фе, и оно достаточно далеко, чтобы не беспокоить
никого в центральной части Панхандла. Кроме того, Форт-Уэрт совсем рядом,
и есть другие тропы. Разве Бак не говорил, что обыскал всю остальную
территорию? Он имел в виду долину Пекос и горы Дэвис. Всё, что пришлось бы делать угонщикам скота, если бы они оказались в Панхандле, — это пересечь Канадскую реку и реку Симаррон и отправиться по тропе к железной дороге.
 Хорошие броды, хорошая трава и вода на всём пути, жирный скот, когда его пригоняют, и много места.  Чем больше я об этом думаю, тем больше мне хочется в Панхандл.

“Что ж, берег действительно звучит неплохо”, - задумчиво ответил Ред.

“Ты имеешь в виду район озера Каннингем или дальше на север?”

“Только на другой стороне этой проклятой пустыни: везде, где есть
вода”, - с энтузиазмом ответил Хопалонг. “У меня тут было жарко "
подсчитываю последние два часа, и вот как это выглядит для меня:
они гонят коров по этой дороге, потом поворачивают на восток и
идут по тропе домой и к водопою. Они могут объехать каньон возле
озера Тэтчер, повернув на север. Говорю вам, это единственный путь
из-за этого. Кто мог сказать, куда они свернули, когда ветер унёс
след? Разве мы не шли по следу какое-то время, а потом
что? Да, там не было никакого следа. Мы можем ехать на север, пока не устанем,
но так и не увидим их. Я за то, чтобы ехать на север.
в районе Серного ручья. Мы можем провести там пару недель,
если понадобится, и исследовать весь регион, не доводя воду до запаха и вкуса вяленой говядины. Если мы
исследуем эту местность, то найдём что-то помимо песчаных бурь,
ядовитых источников и волдырей.

“Разве в Попрошайничестве не полно нестеров (фермеров)?” Спросил Рэд
с сомнением.

“По канадскому и по краям, да; в середине - нет”, - объяснил
Хопалонг. “Они держатся близко друг к другу из-за боевых возгласов, и"
им очень нравятся эти тропы, потому что по ним всегда кто-нибудь
проезжает».

«Баку следовало бы отправить туда кого-нибудь из парней с Панхандла», — предложил Рыжий.
«Там есть Пай Уиллис и Джорданы — они знают Панхандл, как ты
знаешь покер».

До этого момента Френчи, казалось, не обращал внимания на разговор, но теперь он
вмешался. “ Ты слышал, что сказал Бак, не
— Ты? — спросил он. — Нам велели обыскать Равнины Колья от одного края до другого, и я собираюсь это сделать, если продержусь достаточно долго. Я не собираюсь с тобой болтать, потому что в том, что ты говоришь, нельзя усомниться с точки зрения мудрости. Возможно, ты попал в самую точку, но я знаю, что
Мне приказали это сделать, и ты не заставишь меня пойти туда, даже если будешь кричать
всю ночь. Когда Бак что-то говорит, она уходит. Он хочет знать, где лежат
карты и почему он не может крикнуть «Кено», и я собираюсь выяснить, могу ли я это сделать. Ты можешь поехать в Патагонию, если хочешь, но я бы не советовал тебе ехать одному.

“Что ж, будет лучше, если ю не пойдет с нами”, - ответил Хопалонг, считая это
само собой разумеющимся, что Ред будет сопровождать его. “Ты можешь предвидеть этот конец игры
, а мы позаботимся о другом. Теперь у нас два шанса
там, где раньше у нас был только один ”.

“Ты отправляйся на восток, а я поищу в окрестностях, как тебе приказано”, - ответил Френчи.

«Ничего особенного», — ответил Хопалонг. «Не заставляй меня валяться в горячей щелочи и терять время, катаясь по песку по щиколотку, когда я могу отправиться на юг, объехать Белые Песчаные Холмы и снова оказаться в Божьей стране. Я не собираюсь бороться с этим в этой поездке, ни за что. Я ухожу.
чтобы путешествовать с комфортом, нужно добраться до Биг-Спринг за две мили, где я
смогу приготовить еду на этой плите. Затем я поеду на север вдоль Сульфур-
Спринг-Крик, где есть вода и трава на всём пути, за исключением нескольких
участков. Пока ты будешь жариться, я буду носиться по
тополиным рощам и кататься по ручью».

«Тогда тебе придётся идти одному», — решительно сказал Рыжий. «Френчи не
умрёт от одиночества в этой пустыне, если я знаю, что делаю, а я, кажется, знаю». Мы с ним сделаем то, что сказал Бак, поохотимся
немного, а потом Френчи сможет вернуться на ранчо и рассказать
Бак, как дела? Я пойду по тропе, которой ты боишься, и встречусь с тобой на восточном берегу озера Каннингем через три дня.

 — Тебе лучше пойти со мной, — уговаривал Хопалонг, которому не понравилось, что его друг сказал, будто боится тропы за пещерой и хочет, чтобы в пути с ним был кто-то, с кем можно поговорить. — Я собираюсь завтра вечером хорошенько
поплавать, — добавил он, пытаясь подкупить её.

 — А я собираюсь постараться не наступить на свои волдыри, — ответила Рыжая.
 — Я не хочу плавать в ручье, полном мокасин, — я бы предпочла
спи с гремучими змеями или медноголовыми щитомордниками. Каждый раз, когда я вижу щитомордника, мне кажется, что я только что сел на него.

«Я подброшу монетку, чтобы узнать, придёшь ты или нет», — предложил Хопалонг.

«Если тебе так сильно хочется поиграть, я подброшу тебя, чтобы узнать, кто получит нашу зарплату в следующем месяце, но не за то, что ты сказал», — ответил Рыжий, подавляя желание испытать удачу.

Хопалонг ухмыльнулся и повернулся на юг. «Если я увижу Бака раньше тебя, я скажу ему, что вы с Френчи выращиваете арбузы возле Ласт-Стенд-Рок и ждёте дождя.

 Ну, пока», — сказал он.“Ю скажу бак мы obeyin приказы!” - крикнул Красный, жаль, что он не был
иду со своей сокамернице.

Френчи и Красная ехали молча, у последних чувство странно
одиноко, ибо он и отошел человек редко были разделены при
поездки, как это будет принято. И когда они были в поисках удовольствий, они
почти всегда были вместе. Френчи, будучи очень дружелюбным с
Хопалонг, дружба с которым позволила бы им выстоять в любой ситуации, не привык к его обществу и не заметил его
отсутствия.

Рэд в десятый раз посмотрел на юг и в десятый раз
думал тогда, что его друг мог вернуться. “Он сын-Гун,” он
распевали.

Его напарник посмотрел вверх: “он берег, и он прямо об этом угонщик
бизнес-тоже. Но мы будем глядеть на день или около того, а потом поднять ю
пыль-го озера. Я вернусь на ранчо и подготовлю всё, так что, когда мы получим весточку, не будем терять времени.

 — Я сожалею, что пошёл и сказал то, что сказал, о том, что я пойду по тропе, которой он
боялся, — признался Ред после паузы. — Да он ничего не боится.

— Он отомстил тебе за те арбузы, так какая разница?
 - Спросил Френчи. “ Он тебе ничего не должен.

Час спустя они обыскали Скалы Дьявола, но угонщиков не нашли.
Наполнив свои фляги у крошечного источника и позволив своим лошадям
выпить остаток воды, они повернули к Адскому руслу, которого
достигли с наступлением темноты. Здесь их поиски также ничего не дали им.
и они остановились в нерешительности. Затем Френчи повернулся к своему товарищу
и посоветовал ему ехать к озеру ночью, когда будет
сравнительно прохладно.

Рэд задумался, а затем решил, что совет хорош.  Он свернул
Он закурил сигарету, развернулся лицом на восток и пришпорил коня: «До скорого», — крикнул он.

 «До скорого», — ответил Френчи, повернул на юг и поехал на ранчо.

 Бригадир «Бар-20» чистил винтовку, когда услышал топот скачущей лошади и выбежал из-за угла дома навстречу незнакомцу, которого он принял за курьера из «Дабл Эрроу». Френчи спешился и объяснил, почему он вернулся один.

Бак выслушал его рассказ, а затем, заметив огонь, вспыхнувший в глазах его друга, одобрительно кивнул.  — Я думаю, это
Трендли, Френчи, я кое-что слышал с тех пор, как ты ушёл. И можешь быть уверен, что если Хопалонг и Рыжий отправились за ним, то его найдут. Я ожидаю, что они начнут действовать в любой момент, так что мы разожжём сигнальный костёр. Затем он замялся:
 — Ты разожжёшь его — ты долго этого ждал.

На клубы дыма, поднимавшиеся вверх, отвечали другие клубы,
поднимавшиеся в разных местах на равнине, и «Бар-20» готовился накормить
множество голодных шахтёров, которые должны были прибыть в течение следующих
суток.

 Не прошло и двух часов, как одиннадцать человек подъехали
со стороны «Трёх».
«Треугольник» прибыл через восемь часов, за ним последовали десять человек из «О-Бар-О».
Отряды «Звёздного круга» и «Подковы с перекладиной», всего восемнадцать человек,
прибыли следующими и едва успели спешиться, как подъехали те, кто был из «С-80» и
«Двойной стрелы», недовольные задержкой. С шестнадцатью людьми из «Бар-20»
отряд насчитывал семьдесят пять решительных и воинственных ковбоев,
которым не терпелось отомстить за пережитые унижения.



Глава XX. Решение проблемы


Хопалонг выбрался из пустыни по прямой, сократив вдвое расстояние, которое он преодолел, когда входил в неё. Он
В ту ночь он разбил лагерь на песке, а на следующее утро продолжил свой путь. Было около полудня, когда он начал замечать знакомые места, а через час проехал в миле от дома № 3, Дабл-Эрроу.
 Через полчаса он заметил погонщика, который мчался как сумасшедший. Подумав, что не помешает провести расследование, он поскакал за погонщиком и догнал его, когда тот остановился и поехал обратно.

— Привет, Хопалонг! — крикнул игрок и подошёл достаточно близко, чтобы
узнать своего преследователя. — Я думал, ты на ферме на Равнине Колья?

— Привет, Пай, — ответил Хопалонг, узнав Пая Уиллиса. — За кем ты так усердно гнался?

 — За койотами, чёрт бы их побрал, но разве они не могут немного отстать? Они так плотно идут, что нам придётся попробовать стрихнин, чтобы их разогнать.

— Я думал, что любой, кто вырос в Панхандле, знает, что лучше не гоняться за смазанными молниями, — упрекнул Хопалонг. — У тебя столько же шансов поймать одну из них, сколько у неопытного ковбоя поймать
запрещённую шлюху.

 — Конечно, я знаю, — ответил Пай, ухмыляясь. — Но, кажется, это весело.
они охотятся на горизонте. Что ты здесь делаешь и где твои
товарищи?

После этого Хопалонг рассказал своему любознательному спутнику о том, что
произошло, и о причинах, по которым он ехал на юг.

 Пай сразу же воодушевился и объявил о своём намерении
сопровождать Хопалонга в его поисках, что показалось этому джентльмену весьма
разумным и мудрым. Затем Пай поспешно развернулся и
погнался за койотами в сторону сарая, где объявил, что его
отсутствие объясняется тем, что они с Хопалонгом отправляются
на разведку в Панхандл. Билли Джордан, который жил в одном
доме с Паем,
Дом возражал и очень ясно показывал, почему он гораздо лучше
подходил для выполнения предложенных работ, чем его товарищи.
Предложения быстро перемежались замечаниями, когда Пай, схватив кусок вяленой говядины, вскочил в седло и наотрез отказался прислушаться к призывам своего бывшего товарища и вернуться. Он поскакал туда, где его ждал Хопалонг, словно боялся, что не доживёт до этого момента. Сообщив своему спутнику, что Билли
был «сумасшедшим мудрецом», он повел его вдоль подножия Белого Песка
Холмы и задавали много вопросов. Затем они повернули на восток и
поскакали во весь опор.

Хопалонг намеревался выполнить то, что он сказал Реду, и
сначала отправиться в Биг-Спринг, а оттуда на север вдоль ручья Серный Спринг,
но его проводник категорически с этим не согласился. Был короткий путь, или
их было несколько, если уж на то пошло, утверждал Пай, и любой из них
сэкономил бы день тяжелой езды. Хопалонг не возражал против того, чтобы его спутник шёл впереди по любой тропе, которую считал подходящей, потому что знал, что Пай родился и вырос в Панхандле,
Озерный край Каннингем был, так сказать, его задним двором. Итак, они
пошли по короткому пути, где было больше всего воды и травы, и выбили
оживленную дробь, когда мчались по участкам песка, которые, казалось,
скользили под ними.

“ Что ты знаешь об этом деле? - Спросил Пай, когда они мчались.
миновали чапараль и оказались на краю травянистой равнины.

— «Ничего особенного, только Бак сказал, что, по его мнению, Скользкий Трендли стоит за всем этим».

«Что?!» — удивлённо воскликнул Пай. «Он!»

«Да. И между тобой, мной и Дьяволом, я бы не стал».
Я не удивлюсь, если с ним будет и дьякон Рэнкин».

 Пай присвистнул: «Они с дьяконом приятели?»

 «Конечно», — ответил Хопалонг, застегивая жилетку и сворачивая сигарету. «Разве они не всегда тусовались вместе? Один следил, чтобы другого не пристрелили сзади». Это было что-то вроде «ты почешешь мне спину, а я почешу тебе».

«Что ж, если они до сих пор вместе, я знаю, где искать наших коров», — ответил Пай. «Дикон раньше пасся у истоков Колорадо — это недалеко от озера Каннингем. Чёрт возьми!» — воскликнул он.
— Я знаю, где они находятся, — крикнул он, — я могу отвести вас к их хижине! Затем он пробормотал себе под нос: «А этот болван Билли Джордан
думал, что знает о Панхандле больше, чем я!»

Хопалонг выразил своё воодушевление подобающим образом, и его товарищ
сделал большой глоток из предложенной фляги. После этого они щедро
смазали своих скакунов маслом и помчались вперёд с огромной
скоростью.

Они разбили лагерь рано, потому что Хопалонг был почти
вымотан из-за нагрузок последних нескольких дней и недосыпания.  Пирог,
слишком взволнованный, чтобы уснуть, и отдохнувший за долгое время,
он вызвался нести караул, и его товарищ охотно согласился.

На следующее утро они покинули лагерь, а вечером того же дня
переправились через ручей Сульфур-Спринг, и, по словам Пая, их добыча находилась всего в часе пути.  Затем они переправились через один из ручьёв,
образующих истоки Колорадо, и через два часа спешились в роще тополей. Привязав лошадей, они осторожно пробирались через лес, густо заросший кустарником, и,
Через полчаса маневрирования они оказались в пределах видимости дальнего края.

 Опустившись на четвереньки, они подползли к последней линии кустарника и
выглянули на обширное дно.  У их ног протекала небольшая река,
а на поляне на дальнем берегу располагался грубый лагерь, состоявший
примерно из дюжины хижин и бревенчатых домиков в центре и нескольких разбросанных домиков вдоль края. Перед главной группой хижин пылал огромный костёр, а позади них виднелась
нечёткая чёрная масса, которая, как они знали, была загоном для скота.

За грубым столом у костра ужинали более двадцати человек, а в разных местах на заднем плане слышались голоса тех, кто двигался и разговаривал. Пока двое разведчиков изучали местность, они увидели, как мистер Трендли и дьякон Рэнкин вышли из хижины, стоявшей дальше всех от костра, причём последний хромал. Затем они увидели двух мужчин, лежавших на грубых койках, и у них были повязки. Очевидно, Джонни Редмонд победил в схватке.

Из загона донёсся запах горящей воловьей кожи, сопровождаемый
мычанием скота, и они поняли, что выжигают клейма.
Хопалонг хотел было броситься вниз и устроить ещё одну бойню,
но тяжёлая рука опустилась ему на плечо, и он молча протиснулся вслед за Пай, которая вела их обратно к лошадям. Вскочив в седло,
они выбрались из рощи и поехали по равнине шагом. Отойдя достаточно далеко, чтобы шум от их копыт не долетел до лагеря,
они поскакали к броду, который миновали по пути наверх.

Выбравшись из вод последнего переправленного вброд ручья, Пай поднял голову.
он протянул руку и указал на северо-запад, приказывая своему спутнику
следовать этим курсом, чтобы достичь озера Каннингем. Сам он поедет на юг,
выбрав, для экономии времени, еще более короткую дорогу к Двойной Стреле,
откуда он отправится в Бак. Он и остальные встретятся с Хопалонгом
и Рэдом у расколотой скалы, которую они заметили по пути наверх.

Хопалонг пожал руку своему проводнику и смотрел, как тот исчезает в ночи.
ночь. Он представил, что всё ещё чувствует запах горящей коровьей шкуры, и
снова вспомнил лагерь. Снова взглянув на
Там, где исчез Пай, он засунул своё сомбреро под ремень седла и медленно поскакал к озеру. Мимо него прокрался койот, и сова угукнула, осуждая глупость людей. Он развёл костёр у основания тополя и на рассвете продолжил путь, скудно позавтракав тем, что было в седельных сумках.

 Незадолго до полудня он увидел озеро и стал искать своего друга. Он только что объехал рощу эвкалиптов, как что-то большое и мягкое ударило его по спине. Он развернулся в седле,
Держа наготове свой «Кольт», он увидел Рэда, сидящего на пне с широкой ухмылкой на лице. Он опустил оружие, сказал что-то о дураках и спешился, отшвырнув ногой пучок травы, который бросил его друг.

«Ты слишком беспечен», — заметил Ред, выбрасывая в сторону потухшую сигарету.
«Если бы я был Трендли, где бы ты сейчас был?»

«Копал бы яму, чтобы тебя в неё закопать», — любезно ответил Хопалонг. — Если бы я не знал, что его нет в этой части страны, я бы не поехал так далеко.

 Мужчина на пне рассмеялся и свернул новую сигарету.  Закурив, он сказал:
он спросил, где мистер Trendley был, говоря его словами, что
рустлер найдено не было.

“Примерно в тридцати милях к юго-востоку”, - откликнулся другой. “Он
прикидывает, сколько пыли останется от него, когда он выставит наших коров на рынок"
. Дикон Рэнкин тоже с ним.”

“ Черт возьми! ” воскликнул Ред в глубоком изумлении.

«Верно», — ответил его спутник. Затем он объяснил все
подробности и рассказал о лагере.

 Рыжий хотел сразу же отправиться на встречу, но его друг
подумал иначе и предложил искупаться, что было встречено с одобрением. Насладившись
Умывшись в озере, они оделись и поскакали по тропе, которую Хопалонг
проложил, когда отправился за своим товарищем. Хопалонг намеревался
подробнее изучить местность, окружающую лагерь. Рыжий был доволен этим и, пока они ехали,
рассказывал обо всём, что произошло с тех пор, как они расстались на равнине,
добавив, что он нашёл след, оставленный угонщиками после того, как они
покинули пустыню, и что он следовал по нему последние два часа своего
путешествия. Она была хорошо протоптана и имела восьмую часть мили в ширину.

С наступлением темноты они подъехали к роще и привязали лошадей в том месте, где останавливались Пай и Хопалонг. Затем они двинулись вперёд, и их взору предстало то же самое, что они видели прошлой ночью. Держась на краю рощи и внимательно высматривая часовых, они обошли лагерь кругом и выбрали несколько мест, которые впоследствии могли бы иметь стратегическое значение. Они заметили, что хижина, в которой жил Скользкий Трендли, находилась в сотне шагов от основной группы хижин, а лес подступал к ней на десятую часть этого расстояния
из его двери. Он был тяжело построен, не имел окон и выходил не в ту сторону
.

Двигаясь дальше, они обнаружили склад врага, еще одно заманчивое
место. Если бы потребовалась осада, то несколько человек из
атакующих сил могли бы незаметно подобраться к нему и либо уничтожить его огнем
, либо захватить и удерживать от всех желающих. Это наводило на мысль взглянуть на
запасы воды противника, которыми была река. Его отделяла сотня шагов от ближайшей хижины, и любой конокрад, который смог бы пересечь эту зону под огнём осаждавших, был бы желанным гостем.

Было совершенно очевидно, что угонщики не думали о защите,
полагая, возможно, что они неуязвимы для нападения, раз между ними и их врагами
пролегала хорошо заметная тропа. Хопалонг мысленно обвинил их в склонности к самоубийству
и вернулся со своим товарищем к лошадям. Они сели в седло и некоторое время
спокойно сидели, а затем медленно поехали прочь и на рассвете добрались
до расщеплённой скалы, где стали ждать прибытия своих друзей: один спал,
а другой караулил. Затем
они нарисовали приблизительную карту лагеря, используя песок вместо бумаги, и составили план атаки.

На следующий день, ближе к вечеру, они увидели, как Пай в сопровождении множества
ковбоев перевалил через холм в миле к югу, и они выехали ему навстречу.

Когда отряд прибыл в лагерь двух разведчиков, им показали
подготовленный для них план.  Бак внёс несколько изменений в расположение
людей, а затем каждому показали, куда он должен идти, и объяснили почему. Оружие было приведено в боевую готовность, фляги были
дополнены, а подсумки немного опустели. Затем новички
улеглись спать, а Хопалонг и Рыжий остались на страже.



Глава XXI. Зов


На следующее утро в три часа длинная вереница людей медленно въехала
в тополиную рощу, бесшумно растворившись в темноте.
Спешившись, они оставили своих лошадей на попечение троих из них
и исчезли в зарослях. Десять минут спустя сорок человек из отряда
растянулись вдоль опушки рощи на берегу реки, и ещё двадцать минут
дали достаточно времени, чтобы отряд из двадцати человек пересёк реку и
спрятался на опушке леса, который тянулся от реки до того места, где
загон служил эффективным барьером с южной стороны.

Восемь человек подкрались к западной стороне лагеря и пробрались
вплотную к двери хижины мистера Трендли, а семеро, следовавшие за этим отрядом,
продолжили путь и заняли позиции в задней части загона, где, как они
надеялись, некоторые из угонщиков попытаются сбежать в лес, пробравшись
через скот в загоне, а затем перебравшись через частокол. Эти семеро были из «Треугольника» и «Двойной стрелы», и они были уверены, что любая подобная попытка не увенчается успехом с точки зрения похитителей.

Двое из тех, кто ждал удовольствия от мистера Трендли, подкрались ближе, и
верёвка, просвистев в воздухе, опустилась на пень, который
удобнее всего было расположить по другую сторону двери хижины. Затем верёвка
потянулась в сторону леса, приподнялась над землёй, натянулась и,
вращаясь вокруг пня, качнулась к двери, где мягко зашуршала по
грубым брёвнам. Он был сделан из плетёного конского волоса, имел полдюйма в диаметре и был натянут на высоте восьми дюймов над землёй.

Когда он коснулся двери, Долговязый Смит, Хопалонг и Рыжий вышли из
Они укрылись в лесу и заняли позиции за хижиной. Долговязый встал за северо-восточным углом, где ему было удобно размахивать правой рукой. В правой руке, затянутой в перчатку, он держал тщательно сложенный пятидесятифутовый лассо, и если бы главарю угонщиков удалось ускользнуть, ему пришлось бы избегать броска лучшего верхолаза на юго-западе.

 Двое других встали за северо-западным углом, и один из них слегка наклонился вперёд и осторожно потянул за верёвку. Мужчина на другом конце
почувствовал сигнал и прошептал что-то своему товарищу, который незаметно исчез в
направление реки и вскоре после этого скорбный крик кнута
панихида по бедняге Уиллу разнеслась в воздухе раннего утра. Не успел он стихнуть, как
тишина была нарушена оглушительным треском винтовок, и
двое лагерных охранников, спавших у костра, проснулись в другом мире.

Г-н Trendley, необычайно хорошо спит за неправедных, вскочил со своего
кровать на середину комнаты и опустился на ноги и широкие
проснулся. Опасаясь, что готовится заговор с целью лишить его власти,
он схватил винчестер, стоявший у изголовья его кровати
Он вскочил с кровати и, распахнув дверь, рухнул навзничь на землю. Как только он коснулся земли, из-за стены хижины выскочили две тени и набросились на него. Люди, которые могут за тридцать секунд связать и привязать дикого быка, не тратят время на связывание, и не прошло и минуты, как его, связанного и беспомощного, унесли в лес. Долговязый вздохнул, перекинул верёвку через плечо и последовал за своими друзьями.

Придя в себя, мистер Трендли обнаружил, что привязан к дереву в
роще рядом с лошадьми. Неподалёку от него на пне сидел мужчина, а рядом с ним — трое
остальные сидели вокруг небольшого костра на некотором расстоянии к северу, а
еще четверо, один из которых нес веревку, пробрались в кусты.
Он напрягся в своих путах, решил, что усилия бесполезны, и
посмотрел на человека на пне, который чиркнул спичкой и раскурил трубку. В
пленник смотрел на мерцание света и выйти на улицу и там был оставлен в
уме картину, которую он никогда не мог забыть. Лицо, которое было
так жестоко, так гротескно изуродовано, принадлежало Френчи Макаллистеру, и
на его коленях лежал винчестер крупного калибра. Из его уст вырвалось проклятие.
с губ бандита сорвался смешок; человек на пне плюнул в светлячка и
улыбнулся.

С юга доносилась непрерывная и резкая стрельба из винтовок.
Выстрелы доносились с одного конца поляны на другой и, казалось,
волнами прокатывались от центра линии к краям.  В редкие паузы между
выстрелами доносились редкие выстрелы из задней части загона, где
какой-то отчаявшийся угонщик расплачивался за свою авантюру.

Бак прошёл вдоль линии и поговорил с солдатами, а через некоторое время, когда
стало светлее, он собрал людей в
группы по пять-шесть человек. Если взять одну группу и внимательно за ней понаблюдать,
то можно увидеть, что в этом манёвре был смысл. Один человек начинал стрелять по определённому окну в противоположной хижине, а затем откладывал в сторону разряженное ружьё и ждал. Когда дуло вражеского ружья появлялось в поле зрения и опускалось почти до уровня прицела,
остальные ружья группы стреляли залпом, и обычно хотя бы одна пуля попадала в цель. Этот
залповый огонь стал повсеместным среди осаждавших, и эффект был
заметным.

Двое мужчин выбежали из леса у хижины мистера Трендли и спрятались в амбаре, который вскоре охватило пламя. Горящие брёвна упали на главную группу хижин, где поднялась суматоха и послышались ругательства. Из-за раннего часа, в который началась атака, осаждённые сначала подумали, что это дело рук индейцев, но это впечатление вскоре рассеялось из-за выстрелов, которые превратили надежду в отчаяние. Сражаться с индейцами было не так уж сложно, они делали это много раз и более или менее
удовольствие от этого; но между храбрецом и панчером была огромная разница, и шансы на их спасение стали очень малы.
панчер Они
предположили, что это дело рук ковбоев, на которых они охотились
и что мстительные палачи прятались за этой смертоносной зеленой каймой
ивы и орешника.

Рэд, которому помогал его неразлучный компаньон Хопалонг, с трудом
вскарабкался по ветвям черного грецкого ореха и перекинул одну ногу через
удобную ветку. Затем он опустил верёвку и подтянул винчестер,
который его услужливый друг привязал к ней. Устроившись поудобнее,
устроившись поудобнее и немного укрывшись деревом, он
прикрыл глаза рукой и вгляделся в окна дальних хижин.
- Как она, Рыжая? - спросил я.

“ Как она? - С тревогой спросил человек на земле.

“Хулиган: хочешь подняться?”

“Нет. Я goin', чтобы поймать, когда ю ю отпускает”, - ответил Хопалонг с
Грин.

— Я и не собираюсь, — ответил человек на дереве.

Он перекинул винтовку через развилку ветвей и пристроил её в развилке.
Затем он повернул голову, пока не поймал в прицел то, что хотел.
Прошло пять минут, прежде чем он увидел своего человека и выстрелил.Вытащив пустую скорлупу, он улыбнулся и позвал своего друга:
“Один”.

Хопалонг ухмыльнулся и пошел сказать Баку, чтобы тот посадил всех людей на деревья.

Наступила ночь, а стрельба все еще продолжалась. Затем взрыв потряс
лес. Склад взорвался, и небо наполнилось горящими бревнами.
на хижины обрушились пожары, и вскоре три из них были наполовину сожжены, а их обитатели
упали, когда выбрались на открытый воздух. Сто шагов — это хороший
разбег для стрельбы из лука, как выяснил дьякон Рэнкин, когда эвакуация стала
необходимой мерой, чтобы избежать кремации. Он не двигался с того момента, как коснулся земли
и Рэд крикнул: «Два», не зная, что его товарищ ушёл.

На следующее утро измученный и отчаявшийся гарнизон увидел, как из окна ближайшей хижины
выбросили грязную белую рубашку.  Бак пробежал вдоль линии и приказал прекратить стрельбу, а также поднять ответный флаг перемирия. Прошла целая минута,
а затем дверь медленно открылась, и из неё высунулась нога, за которой
последовала остальная часть тела, и Шайенн Чарли вышел на берег
реки и сел. Его примеру последовали ещё несколько человек.
Затем произошло неожиданное событие. Те, кто в хижинах предпочёл умереть в бою, возмущённые этим дезертирством, открыли огонь по своим бывшим товарищам, которые едва спаслись, скатившись по слегка наклонному берегу в реку. Рыжий снова выстрелил и рассмеялся про себя.
 Затем беглецы поплыли вниз по реке и высадились под огнём последнего отряда. Их отвели в тыл и, связав, поставили под охрану. В отряде было семеро, и они выглядели измотанными.


Когда хижины горели сильнее всего, в загоне поднялся шум
до такой степени, что заглушили все остальные звуки. В загоне осталось несколько сотен голов скота, чьи клейма ещё не были стёрты, и они, обезумев от выстрелов и пламени, метались от одного конца загона к другому, ударяясь о стены с таким шумом, что его было слышно далеко на равнине. При каждом натиске десятки животных были затоптаны насмерть, и, наконец, шум стих из-за того, что у скота не осталось сил продолжать. Когда на следующий день в
загоне для скота провели расследование, там были найдены тела четырёх
угонщики скота, но опознать их было невозможно.

 Некоторые из защитников размещались в хижинах с окнами в задней стене, что, по мнению жильцов, было удачей. Однако это мнение изменилось после того, как несколько человек попытались сбежать через эти отверстия. Первое, что происходило, когда человек высовывал голову, — это свист пули, и в двух случаях экспериментаторы потеряли всякую тягу к побегу.

Залповая стрельба возымела желаемый эффект, и к сумеркам осталась
только одна хижина, из которой велся огонь. Такой огонь был сосредоточенным
Не прошло и часа, как дверь рухнула, и стрельба прекратилась. Сбоку послышался топот, и люди из «Подковы»
прорвались через хижины, не сделав ни единого выстрела. Организация,
поднявшая бунт на ранчо в долине Пекос, прекратила своё существование.



 Глава XXII. Развязка


В ту ночь перед хижиной мистера Трендли ярко горел костер, и
несколько старателей сидели вокруг него, занимаясь кто чем. Двое мужчин прислонились
к стене и тихо пели о радостях охоты и выпаса скота.
Один из них, Левша Аллен из «О-Бар-О», запел своим приятным тенором, и
другие мужчины постепенно подходили и садились на землю, где, словно светлячки,
мерцали трубки и сигареты. Песни следовали одна за другой: сначала
нежная мольба влюблённого на испанском, а затем весёлая история о
ковбойских городках и мужчинах. Ужин уже давно закончился, и все
чувствовали, что жизнь действительно стоит того, чтобы жить.

На стене хижины замаячила тень, и процессия медленно двинулась к открытой двери. Вожак, Хопалонг, исчез внутри, и
За ним следовал мистер Трендли, связанный и закованный в кандалы, привязанные к Рэду, а замыкал шествие Френчи, чья винтовка свободно болталась у него на локте. Пение продолжалось без перерыва, и гул голосов между куплетами не менялся. Бак покинул толпу у костра и вошёл в хижину, где было слышно, как он с чем-то соглашается. Хопалонг вышел и сел у костра, отправив двух громил занять его место. К нему присоединились Френчи и
Ред, причём первый был очень тихим.

В центре отдалённой группы стояли семеро невооружённых мужчин.
На их поясах, наполовину заполненных патронами, висели пустые кобуры. Они сидели
и разговаривали с окружавшими их мужчинами, обмениваясь заметками и опытом, и
в нескольких случаях нашли бывших друзей и знакомых. Эти люди
не были связаны и, по-видимому, принадлежали к отряду Бака. Затем один из
них не выдержал, но быстро взял себя в руки и предложил сыграть
в карты. Был разведен костер, и сразу же началось несколько игр
. Эти семеро мужчин должны были умереть на рассвете.

По мере того как ночь становилась старше, мужчина за мужчиной заворачивались в свое одеяло
и лёг там же, где сидел, погрузившись в сон с быстротой,
свидетельствующей об усталости мышц и изнеможении. Однако всю ночь
двенадцать человек стояли на страже, из них трое — в хижине.

  На рассвете выстрел одного из часовых разбудил всех, кто был
в пределах слышимости, и вскоре они побежали к берегу реки, чтобы
понежиться в утренней прохладе. После часового веселья
они вернулись в хижину и вскоре позавтракали.

Уэффлз, бригадир «О-Бар-О», и Ты-б-ет-Сомс подошли к
семеро несчастных, которые только что покончили с аппетитным завтраком и кивнули друг другу.
сердечное “Доброе утро”. Затем подошли другие, и, наконец, все двинулись прочь.
к реке. Перейдя ее, они скрылись в роще, и все
звуки их продвижения стихли.

Мистер Трендли, которого вывели на свежий воздух, увидел процессию, когда она
скрылась из виду в кустах. Он усмехнулся и попросил закурить,
что было предоставлено. Затем его сменили, и мужчины начали
потихоньку отходить от рощи.

Мистер Трендли, стоя спиной к хижине, вызывающе смотрел на толпу
это загнало его в угол. Самый хладнокровный, самый отвратительный убийца на Западе
не собирался просить о пощаде. Когда он стал заниматься преступлением, чтобы заработать на жизнь,
он решил, что если ценой за его поступки станет смерть, он заплатит как мужчина. Он взглянул на тополевую рощу,
в которой хранилось много ужасных тайн, и улыбнулся. Его безволосые брови
были похожи на синюшные шрамы, а губы дрожали от презрения и гнева.

Когда он ухмыльнулся Баку, в толпе перед ним что-то шевельнулось, и
проход открылся для Френчи, который медленно и осторожно шагнул вперёд.
как будто направлялся в какой-нибудь бар выпить. В человеке, который обыскивал Равнину Колья вместе с Хопалонгом и Рыжим, было что-то не так:
это был не тот ковбой, который приехал из Монтаны три недели назад. В нём не было прежней беспечности, и он пугал
своих друзей, которые смотрели на него так, словно никогда по-настоящему его не знали.
Он подошёл к мистеру Трендли и пристально посмотрел в его злые глаза.

Двадцать лет назад Френчи Макаллистер превратился из беззаботного ковбоя в машину.
горе, терзавшее его душу, было не из тех, что ищут выхода
в слезах и стенаниях; оно обратилось и ударило внутрь, и теперь его
преднамеренная свирепость была ледяной и дьявольской. Только огонек в его глазах подсказал
ликования, и его слова были резкими и острыми; один вполне может
представьте, что один услышал щелчок его зубов, как они откусили согласные:
каждая буква была четкой, каждый слог поражал своей четкостью.

— Двадцать лет и два месяца назад, — начал он, — вы приехали на ранчо Дабл-И, расположенное недалеко от границы Монтаны и Вайоминга. Всё
было тихо, если не считать, возможно, женского голоса, поющего. Вы вошли, и
перед уходом вы прикололи записку к платью этой женщины. Я нашел ее, и
это причитается.”

Атмосфера беззаботности исчезла из толпы, и
тишина стала гнетущей. Большинство присутствующих знали часть истории
Френчи, и все были искренне согласны со всем, что он мог бы
сделать. Он сунул руку под жилет и достал сумку из оленьей кожи. Открыв
её, он достал свёрток из промасленного шёлка, а из него — бумагу.
 Аккуратно убрав шёлк и сумку, он медленно развернул лист.
он взял его в руку и протянул Баку, лицо которого посуровело. Прошло два десятилетия
с тех пор, как бригадир Бар-20 видел этот драгоценный лист, но
сцена его обнаружения никогда не изгладится из его памяти. Он стоял, как
будто высеченный из камня, с выражением на лице, которое заставило толпу беспокойно пошевелиться
и посмотреть на Трендли.

Френчи повернулся к угонщику и злобно посмотрел на него. — Ты тот дьявольский ублюдок, который написал эту записку, — указал он на бумагу в руке своего друга. Затем, снова повернувшись, он сказал: «Бак, прочти эту записку».

 Бригадир откашлялся и отчётливо прочитал:


«Макалистер: твоя жена слишком хороша, чтобы жить.

 ТРЕНДЛИ».


 Послышался шорох, но Бак и Френчи, безмолвно поддерживаемые
Хопалонгом и Рэдом, вмешались, и толпа отступила, колеблясь в нерешительности.

“ Джентльмены, ” сказал Френчи, - я хочу, чтобы вы проголосовали за то, кто из присутствующих здесь мужчин
имеет больше прав поступать со Скользким Трендли так, как он считает нужным, чем я.
Любой, кто так думает или что с ним следует обращаться так же, как с другими,
сделайте шаг вперед. Правила большинства ”.

Продвижения не последовало, и он заговорил снова: “Есть ли здесь кто-нибудь, кто
возражаете против того, чтобы этот человек умер?

 Хопалонг и Рыжий неловко постучали костяшками пальцев по своим ружьям, но
ответа не последовало.

 Пленника привязали к стене хижины воловьей кожей, и четверо
мужчин сели рядом с ним лицом к нему. Обед был съеден в молчании, и
ковбои уехали, чтобы собрать скот, который пасся на равнине, насколько хватало глаз. Наступил и прошёл ужин,
и занятые люди разъехались в разные стороны. Пришли другие и сменили
караул, а в полночь другой отряд принял бдение.

Наступил день, и грохот копыт, когда погонщики сгоняли скот в одно место, стал очень слышен. Одно стадо пронеслось мимо на юг, охраняемое и управляемое пятнадцатью мужчинами. Через два часа за ним последовало другое, взявшее немного другой путь, чтобы не наступить на скошенную траву, оставшуюся после первого стада. В течение дня мимо проходили и другие стада, пока не прошло шесть, и равнина опустела.

Бак, вспотевший и запылённый, в сопровождении Хопалонга и Рыжего подъехал
к тому месту, где охранники курили и шутили. Из хижины вышел Френчи.
и улыбнулся своим друзьям. В его левой руке покачивался только что заряженный
«Кольт» 45-го калибра, который друзья узнали как тот, что был найден в
хижине, с грубоватой буквой «Т», выгравированной на прикладе.

Бак огляделся и откашлялся: «Мы загнали коров на
тропу, ведущую домой, Френчи», — предложил он.

«Да?» — спросил Френчи. — Их много?

 — Да, — ответил Бак, махнув рукой охранникам, чтобы они следовали за своими друзьями. — Для нас это выгодная сделка: мы поступили очень умно. И хорошо, что у нас так много погонщиков: нам нужно много скота.

— Примерно в пять раз больше, чем стадо, которое чуть не превратило меня и тебя в ангелов, — с улыбкой ответил Френчи.

 — Я очень надеюсь, что на этой дороге не будет паники.

 Если последние стада взбесятся, они поднимут остальных, и тогда нам всем придётся несладко.Френчи снова улыбнулся и бросил взгляд туда, где был привязан мистер Трендли
к стене каюты.

Некоторое время Бак пристально смотрел на юг, а затем стряхнул пену
с бока своей лошади. “ Мы идем на юг вдоль ручья, пока
не доберемся до Биг-Спринг, где резко повернем на запад. Мы
не смогу проходить в среднем больше двенадцати миль в день, хотя я собираюсь это делать.
гонять их изо всех сил. Как у тебя с едой?

“Еда на скорую руку”.

“Давным-давно есть веревка?” Спросил бригадир бар-20, говоря как бы
вопрос не имел особого смысла.

Француз улыбнулся: “Да”.

Хопалонг рассеянно ударил шпорами своего скакуна, в результате чего, когда буря утихла, чары рассеялись, и он сказал: «До свидания» — и поскакал на юг, а Бак и Рыжий последовали за ним. Когда они скрылись из виду за рощей, Рыжий повернулся в седле и помахал шляпой. Бак
Он с усердием обсуждал перспективы дождя и был очень воодушевлён возвращением украденного скота. Рэд видел высокого широкоплечего мужчину, который стоял, широко расставив ноги, и размахивал
«Кольтом» 45-го калибра, а Хопалонг ругался на чём свет стоит. Далеко на юге клубились облака пыли, и они поскакали вперёд, чтобы догнать
отряд.

Бак Питерс, скакавший по залитой звёздами равнине в стремлении добраться до
первого стада, которое спало где-то к западу от него под присмотром
Вафельки, думал о событиях последних нескольких недель и постепенно
Он погрузился в воспоминания двадцатилетней давности, которые всплывали в его сознании, как ноты полузабытой песни. Его характер, закалённый двумя десятилетиями сурового существования, смягчился, когда он заново проживал прошедшие годы и думал о том, что было. Он настолько погрузился в свои мысли, что не услышал приглушённого стука копыт приближающейся лошади, а когда
Френчи Макаллистер дружески положил ему руку на плечо, и он вздрогнул, как будто очнувшись от глубокого сна.

Они посмотрели друг на друга, и их руки встретились.  Вопрос, который
Бак посмотрел в глаза своему другу и увидел в них молчаливый ответ.
Они ехали бок о бок сквозь ясную ночь и вместе возвращались в прошлое,
в те дни, когда они были «Двойной И».

Прошёл час, и бригадир «Бар-20» повернулся к своему
товарищу и нерешительно спросил:

«Он, он… он был сукой?»

Френчи посмотрел на юг и после паузы ответил:
— Ага, — затем, словно опомнившись, он добавил: — Понимаете, он никогда не думал, что всё будет именно так.

Бак кивнул, хотя и не до конца понял, и тема была навсегда закрыта.



Глава XXIII. Мистер Кэссиди встречает женщину


Работа по разделению скота на стада разных пород не была сложной, и при таком количестве людей она заняла сравнительно немного времени. Через два дня все следы угонщиков исчезли. Тогда-то и разнеслись хорошие новости, и люди с нетерпением ждали недели отдыха, который казался ещё более желанным на фоне мрачной жестокости экспедиции в Панхандл. Это был шанс
для безграничного веселья и целая неделя, чтобы вдоволь
попраздновать недавнюю победу.

И вот однажды мистер Хопалонг Кэссиди быстро скакал по равнине, размышляя
о радостях и волнениях, которые сулил карнавал, должен был состояться в Мадди-Уэллс. Соперничая друг с другом, как это принято в западных городах,
жители утверждали, что карнавал должен был побить все рекорды, потому что он должен был состояться в их городе. Перрис-Бенд и Бакскин
проводили подобные мероприятия, и если бы в этом году праздник был лучше, чем в предыдущие, то на него определённо стоило бы приехать издалека. К несчастью, Перрис-Бенд был первым городом, где
прошёл карнавал, поскольку он был единственным
Бакскин воспользовался этим и добавил духовой оркестр, но теперь его, в свою очередь, должны были затмить.

 Запланированные мероприятия были многочисленными и разнообразными, но самыми важными были те, которые напрямую связаны с повседневными занятиями жителей этой части страны. Перетягивание каната,
укрощение и связывание быков, стрельба из винтовки и револьвера, трюки на лошадях и
жонглирование канатами составляли основные элементы программы и дополнялись
скачками на лошадях и в упряжке, а также другими развлечениями,
необходимыми для ярмарки.
В общем, гордые жители города с нетерпением ждали грядущих событий и были склонны немного важничать и потирать руки в снисходительном эгоизме, в то время как переполненные игорные залы и салуны, а также игроки в триктрак на углах улиц обогащались за счёт предприимчивых знатоков.

 Хопалонг был твёрдо убеждён, что его день тяжёлой работы того стоил, потому что «Бар-20» должен был быть представлен в полном составе. Вероятно, более чёткое представление о его понимании карнавала можно получить из его
определение, раздражённо высказанное Рэду Коннорсу на следующий день после
последнего случая: «Подними Cain, разорись, проснись и начни снова бить коров
по всему телу». Но это было на следующий день, а на следующий день всегда
наступает раскаяние.

 Хопалонг и Рэд, дважды подряд выигравшие соревнования по стрельбе из револьвера и винтовки
соответственно, надеялись, что выиграют «три подряд». Долговязый
Смит, эксперт по верёвке Bar-20, занял первое место в единственном соревновании, в котором участвовал. Тощий Томпсон проиграл и разделил первое место с Левшой Алленом из O-Bar-O в соревновании по борьбе с быками, но, поскольку Тощий улучшил
В перерыве между заездами его друзья с уверенностью ожидали, что он «вырвет первое место» для своего ранчо. Эти ожидания подкреплялись всеми имеющимися деньгами, и если бы они не оправдались, то что-то вроде стихийного бедствия обрушилось бы на ранчо и окутало его мраком. Поскольку O-Bar-O был настроен агрессивно оптимистично, ставки делались на деньги, шляпы и оружие, и проигравшие начинали жизнь заново, если речь шла о земных благах. В этом соревновании не рассматривались другие
участники, так как Тощий и Левша
намного превосходил всех остальных тем, что считалось, что честь лежит между ними.
эти двое.

Хопалонг, блаженно прикидывая шансы разных участников.
участники галопом объехали мескитовую рощу всего в пятнадцати милях от
Мутные колодцы и застыл в седле, двадцать штанги перед ним на
тропа была женщина. Услышав его приближение, она обернулась и подождала
когда он догонит ее, и когда она улыбнулась, он приподнял сомбреро и
поклонился.

— Не могли бы вы сказать мне, где я нахожусь? — спросила она.

 — Вы в пятнадцати милях к юго-востоку от Мадди-Уэллс, — ответил он.

 — Но где юго-восток?

“Прямо за вами”, - ответил он. “Город прямо впереди”.

“Вы направляетесь туда?” Спросила она.

“Да, мэм”.

“ Значит, тебе будет все равно, если я поеду с тобой? - Спросила она. “ Я немного
напугана.

— Что ж, я был бы рад, если бы вы это сделали, хотя сейчас здесь некого бояться.

 — Я не собиралась заблудиться, — заверила она его, — но я спешилась, чтобы собрать цветы и листья кактуса, и через какое-то время я уже не понимала, где нахожусь.

 — Как вы здесь оказались? — спросил он. — Вам не следовало уезжать так далеко от города.

— Ну, папа — инвалид и не любит выходить из своей комнаты, а в
городе так скучно, хотя карнавал немного оживляет его. Мне
нечего было делать, и я раздобыла лошадь и решила исследовать окрестности.
 Ну, это же как Стэнли и Ливингстон, не так ли? Ты спас исследователя! И она от души рассмеялась. Он удивился, кто такие Стэнли и Ливингстон, но ничего не сказал.

— Мне нравится Запад, он такой большой и свободный, — продолжила она. — Но временами он очень
однообразный, особенно по сравнению с Нью-Йорком. Папа
В отеле он ужасно ругается и заявляет, что еда сведет его с ума, но я замечаю, что он ест гораздо более сытно, чем в городе. А обслуживание! Это ужасно. Но когда покидаешь город, это чудесно, и я могу это оценить, потому что прошлой зимой у меня был такой тяжелый сезон в городе — столько балов, вечеринок и театров, что я просто изнемогал от усталости».

«Я никогда особо не стремился к этим вещам», — ответил Хопалонг. — И я тоже не
очень люблю города. Раз или два в год я добираюсь до
Канзас-Сити, но вскоре мне это надоедает, и я возвращаюсь. Понимаете, я
«Мне не нравится страна с заборами — мне нужно много места и воздуха».

Она пристально посмотрела на него: «Я знаю, что вы посчитаете меня слишком прямолинейной».

Он улыбнулся и медленно ответил: «Я думаю, что с вами всё в порядке».

«Похоже, в этой стране не так много женщин», — предположила она.

— Нет, их не так много, — ответил он, думая о тех, кого можно найти во всех скотоводческих городках. — Кажется, они не стремятся к такой жизни — им нужны вечеринки, танцы и тому подобное. Полагаю, не так уж много того, что могло бы их соблазнить.

 

 — Вы, очевидно, считаете женщин очень легкомысленными, — ответила она.— Ну, я говорю это потому, что здесь их нет, — ответил он, — хотя, по правде говоря, я мало что о них знаю. Тех, что здесь, не сосчитать. Затем он покраснел и отвернулся.

 Она проигнорировала его замечание и провела рукой по волосам:

 — Боже! Должно быть, мои волосы выглядят ужасно!

Он повернулся и посмотрел на неё: «У тебя красивые волосы — я всегда любил каштановые».

 Она рассмеялась и убрала назад выбившиеся пряди: «Это ужасно! Только
посмотрите на них! Разве они не ужасны?»

 «Ну, нет, я так не думаю», — критически ответил он. «Они выглядят такими свободными
и лёгкими».

— Ну что ж, это не имеет значения, ничего не поделаешь, — рассмеялась она. — Давай устроим скачки!
 — воскликнула она и поскакала как стрела.

 Он подыгрывал ей, пока не увидел, что её лошадь становится неуправляемой,
тогда он тихо догнал её и закрыл рукой ноздри её пони, что произвело на неё самое приятное впечатление.

“Джо не должен был отдавать тебе этот напиток”, - сказал он.

“Почему, откуда ты знаешь, у кого я его раздобыл?” Она спросила. “Этим брендом:
это "О-Бар-О", отмененный, с участием Дж. Эйч. Он покупает все свои каюсы
в ”О-Бар-О".

Она узнала его имя и после паузы в разговоре повернулась к нему
Она посмотрела на него с любопытством: «Что это за колючий кустарник впереди?»
 — спросила она.

 «Это мескитовое дерево», — охотно ответил он.

 «Расскажи мне о нём», — потребовала она.

 «Да нечего рассказывать, — ответил он, — только то, что это ценное дерево
здесь. Апачи используют его по-разному. Из цветков получают мёд, клей и камедь, а кору используют для дубления шкур.
 Высушенные стручки и листья используют для кормления скота, а из древесины делают загоны для скота.  Из древесины делают и другие вещи из него тоже можно делать разные вещи, и он бывает двух цветов. Из сока можно сделать краску, которая не смывается, а из зёрен — хлеб, который не киснет и не черствеет. Из него можно сделать барьер, который защищает берег от койотов и людей, и он защищает множество птиц и других животных. Змеи ненавидят его, как яд, потому что шипы проникают под их чешую и причиняют им боль. Он также удерживает песок от смещения. На юге, где много воды, он часто вырастает до сорока футов в высоту, но здесь он пригибается к земле, чтобы сохранить влагу. Ночью он
Температура иногда опускается на тридцать градусов, и это тоже ему помогает».

«Как он может жить без воды?» — спросила она.

«Он получает столько воды, сколько ему нужно, — ответил он, улыбаясь. — Корни
уходят прямо вниз, пока не найдут воду, иногда на пятьдесят футов. Вот почему он
не увядает на солнце. То есть много маленьких корешков справа
при этом они защищают й' стержневые корни. Й тени-это то, че'
крутой здесь, на й' листья становятся С й' ветер и препятствует й' Бриз
счет-они висели на маленьких стеблях”.

“Как великолепно!” - воскликнула она. “О! Посмотрите туда!” - воскликнула она, указывая
впереди них. Чапаральный петух гордо поднялся со своего обезглавленного врага,
гремучей змеи, и исчез в чапарале.

Хопалонг рассмеялся: “Мистер Ножницы-Билл, Бегущий по дороге, очень забавляется со змеями.
змеи. Он бежит по песку - а он тоже умеет бегать - и видит змею.
отдыхает. Снип! «Он хватает змею, и та скользит по склону.
Разделяй. Наш боевой друг может отбить аппетит у какого-нибудь койота до
утра, если только не останется на месте».

В этот момент в нескольких ярдах впереди них показался серый волк, и
Хопалонг тут же выстрелил. Его товарищ отпрянул от него и посмотрел с
упреком.

“Зачем ты это сделал!” - требовательно спросила она.

“Почему, потому что они обходятся нам в большие деньги каждый год”, - ответил он. “Есть
награду за них, потому что они тянут вниз телят, иногда взрослый
коров. Я все думаю, почему он подобрался так близко - обычно они просто вне пределов досягаемости.
”Обещай мне, что ты больше не будешь стрелять, пока я с тобой ".

“Обещай мне, что ты больше не будешь стрелять, пока я с тобой.

— Ну, конечно, я и не думал, что тебе не всё равно, — ответил он. — Ты как тот лётчик из Лас-Крусес — он проповедовал против убийств, и это правильно для него, у которого не было коров.

  — Ты ходишь в миссии?

 — спросила она.Он ответил, что иногда так и делает, но забыл добавить, что обычно это делается ради забавы, потому что он относился к пилотам с юмором и снисходительностью.

«Расскажите мне о себе — чем вы занимаетесь ради удовольствия и о своей работе», — попросила она.

Он в мельчайших подробностях объяснил ей искусство бодания коров и за полчаса рассказал о Западе больше, чем она могла бы узнать за год. Она проявляла такой живой интерес к его словам, что
разговаривать с ней было приятно, и он завладел разговором
В поле их зрения появился город с его разбросанными неокрашенными лачугами и глинобитными хижинами.



Глава XXIV. Стратегия мистера Питерса


Хопалонг и его спутник въехали в Мадди-Уэллс в полдень, и Ред
Коннорс, который вместе с Баком Питерсом стоял у салуна Тома Ли,
издал удивлённый возглас. Бак дважды оглянулся, чтобы убедиться, а затем недоверчиво пробормотал: «Что за чёрт!» Рэд повторил фразу и
вернулся в салун, а Бак остался на месте, поскольку у него был большой опыт общения с женщинами, поскольку он едва избежал
жениться. Он думал, что он может так же получить всю информацию
возможно, и ждали введение. Однако все было напрасно, за
две проскакали мимо, не заметив его.

Бак смотрел, как они сворачивают за угол, а затем позвал Реда, чтобы тот вышел,
но тот, опасаясь испытания, ничего не ответил, и бригадир вошел
вслед за ним. Робкий парень собирал браслеты у барной стойки и чуть не подавился, когда Бак положил тяжёлую руку на его широкое плечо.

 — Эй! — заметил Рыжий. — Я не хочу никаких представлений, вообще никаких, — сказал он.
утвержденный. “ Привет! ” повторил он, подозрительно отступая.

“ Лучше подожди, пока тебя не спросят, ” предложил Бак. “Лучше подождать, пока ю
видит-й веревки Афоре ю утка”. Потом он засмеялся: “ю застенчивые парни делают
мне аж противно. Я видел, как ты стоишь лицом к лицу с кучей ружей и даже не вздрагиваешь, а здесь ты весь дрожишь, потому что боишься, что тебе придётся стоять и прятать руки. Она тебя не укусит. В любом случае, судя по тому, что я видел,
 Хопалонг должен стать её добычей — он вообще меня не заметил, болван.

— Он точно меня не видел, — с явным облегчением ответил Рэд. — Они ушли?

— Берег, — ответил Бак. — А если бы не берег, они бы нас не увидели, даже если бы мы стояли перед ними и кричали. Она стоит на двух руках под ним и намного красивее, чем та картинка, что Коуэн повесил над своим баром. С его зрением всё в порядке, но он совсем свихнулся. Он
пойдёт и вцепится в неё, а потом она отправится домой к маме, и он
не будет стоить и своего корма в течение года. Затем он в ужасе замолчал: «Гром и молния, Рыжий: он должен
выстрелить завтра!»

«Ну и что, если должен?» — ответил Рыжий. «Не думаю, что она побежит».
он не умеет играть с оружием.

“Ты не считаешь, а?” - спросил Бак с большой иронией. “Нет, и вот что".
что с тобой не так. А что, ты рассчитываешь увидеть его завтра? Ты
не увидишь, если я его знаю, а я думаю, что знаю. Нет, он будет ходить за ней повсюду
повсюду.

«У него есть песок, чтобы поджечь», — с благоговением заметил Рыжий. «Интересно, как он с ней познакомился?»

«Можешь поспорить, что она сама его представила — у него не хватило бы смелости сделать это самому. Он спас ей жизнь, или она думает, что он её спас, или что-то в этом роде. Так что тебе лучше пойти и увести его, и держать его подальше».

— Кто, я? — возмущённо переспросил Рыжий. — Я что, должен пойти и отвезти его?
 У меня нет повозки: иди сам или пошли Джонни.

  — Джонни скажет что-нибудь дерзкое, и его за это изобьют до середины следующей недели.

 Он не пойдёт, так что, думаю, тебе лучше пойти самому, — ответил Бак, широко улыбаясь и уходя.“Эй, ю! Подожди минутку!” - испуганно воскликнул Ред. Бак замолчал, и
Ред стал искать оправдание: “Почему бы тебе не послать Билли?” - Выпалил он в
отчаянии.

Улыбка бригадира приняла угрожающие размеры, и он радостно хлопнул себя по ляжке
: “Хороший мальчик!” - он рассмеялся. “Билли- парень ... Боже Милостивый, но
Не хватало ещё, чтобы Купидон струсил! Пошурши вокруг и пришли мне пессимистичную
душу».

 Рыжий, ухмыляясь и радуясь, быстро обходил дверь за дверью, кричал: «Эй,
Билли!» — и переходил к следующей. Он уже начал злиться из-за того, что у него ничего не получалось, когда заметил мистера Билли Уильямса, который шёл по случайной улице так, словно она принадлежала ему. Мистер Уильямс выделывал замысловатые па и пытался петь сразу несколько песен.

Рэд остановился и схватил своего пьяного друга, когда тот повернул направо: «Ты просто чудо-спасательный круг!» — воскликнул он.

Билли выпрямился, покачиваясь взад-вперёд, и нахмурился, выражая
своё недовольство этим необоснованным действием: «Я не дезертир!» —
крикнул он. «Развяжите меня и отпустите! Ни одна неженка не сможет на мне ездить!»
 Затем он узнал своего друга и радостно ухмыльнулся: «Конечно, но только один раз. Ещё один, ещё один. Понимаешь, друг мой, во всём виноват
Джимми. Он...

Рэд схватил его за шиворот и потащил своего причитающего и протестующего друга к Баку, который недовольно нахмурился.

— Этот, — с воинственным отвращением сказал Рэд, — чёртов герой
что нужно сделать, чтобы спасти Хопалонга от печального будущего? Что мы
должны сделать?

 Бак выхватил кольт из кобуры Билли и рывком поднял его на ноги: «Налей ему сладкого масла, напои из корыта, поводи его немного и посмотри, что будет», — приказал он.

Через два часа Билли подошел к своему бригадиру и слабо спрашивает, что
хотел. Он выглядел так, как будто он только что был освобожден от шести месяцев
пребывание в больнице.

“Ты пойдешь в отель и найдешь Хопалонга”, - строго сказал бригадир.
“Оставайся с ним все это время, потому что есть заговор, на который его хотят направить
хитрый. Если ты не будешь таким проворным, он умрет к ночи.

Передав вышеупомянутые инструкции и увертки, Бак
подавил смех, который угрожал причинить ему вред, и сердито посмотрел на Реда,
который снова убежал в салун, опасаясь испортить все своими разоблачениями.
веселье.

Выздоравливающий уставился на него, открыв рот от изумления:

“Что он делает в отеле, и кто собирается его прикончить?” Спросил он.

“Предоставь это мне”, - ответил Бак. “Все, что тебе нужно сделать, это взяться за "
работу со своим пистолетом”, - передавая оружие ему, - “и замереть рядом с ним, как
блоха на корове. Может, в игре и будет женщина, но это не твои похороны — делай, что я сказал.

— К чёрту этих женщин! — взорвался Билли и ушёл. Войдя в отель, Бак отправился к Рэду.

— Ради всего святого! — бессмысленно повторял этот человек. —
Да поможет тебе Бог, Билли! Святой Макино! ” крикнул он. “ Дай мне выпить и позволь мне
рассказать ребятам.

Членам банды рассказали о заговоре, и они дали свое
шумное согласие, всем нужны были наручники, чтобы поддержать их.

Билли обнаружил, что клерк обменивается ложью с барменом и, добыв
Получив нужную информацию, он поднялся по лестнице и стал искать номер 6.
Найдя его, он без лишних церемоний толкнул дверь и вошёл.

Он увидел, что его друг беседует с хорошенькой молодой женщиной, а на диване в дальнем конце комнаты лежит пожилой джентльмен с седыми бакенбардами и читает журнал. Несколько секунд Билли чувствовал себя преступником, а потом ему в голову пришла мысль, что он выполняет очень важную миссию, и он приготовился к любым испытаниям. «В любом случае, — подумал он, — чем они красивее, тем больше пыли поднимают».

— Что ты здесь делаешь? — в изумлении воскликнул Хопалонг.

 — Всё в порядке, — доверительно сообщил защитник.

 — Что в порядке?

 — Всё, — ответил Билли, чувствуя себя неуютно.

 Пожилой мужчина поспешно сел и уронил журнал, когда увидел вооружённого нарушителя.
Его глаза были так же широко открыты, как и рот. Он нащупал
свои очки, но они ему не понадобились, потому что он ничего не видел, кроме
«Кольта», который Билли направил на него.

«Ни с места!» — рявкнул Билли. «Руки вверх!» — приказал он, и руки взметнулись вверх так быстро, что, когда они опустились, от рывка задрожала комната.
джентльмен, Билли увидел очки и попятился к стене, извиняясь: «Это я во всём виноват, незнакомец, я думал, что вы
собираетесь пострелять».

 Хопалонг, пылая гневом, встал и толкнул Билли к стене,
когда мистер Джонни Нельсон, излучая решимость и важность, вторгся в зону боевых действий.

— Господи! — воскликнул вошедший, уставившись на внезапно представшую перед ним женскую красоту. — Мама, — добавил он чуть слышно. Затем он сорвал с себя сомбреро: — Выходи, Билли, ты
— болван! — взорвался он, пятясь к двери, а за ним последовал его
телохранитель.

Хопалонг захлопнул дверь и повернулся к хозяйке, извиняясь за
беспокойство.

— Кто они такие? — затрепетала мисс Дин.

— Какого чёрта они здесь делают? — вспылил её отец. Хопалонг
отрицал, что знает их, и в этот момент Билли открыл дверь и заглянул внутрь.

“Вот он снова!” - воскликнула мисс Дин, и ее отец ахнул. Хопалонг
выбежал в холл и едва не отправил Билли пинком в Нокаут.
Пришел в тот момент, когда этот человек соскользнул вниз по лестнице, удивленный и возмущенный.

Мистер Билли Уильямс, сидевший на верхней ступеньке лестницы, почувствовал голод и жажду, когда увидел, что к нему приближается его друг, мистер Пит Уилсон, тугодум.

«Эй, Пит, — позвал он, — поднимайся сюда и присмотри за дверью, пока я раздобуду что-нибудь перекусить. Не спускай с неё глаз», — предупредил он.

Когда Пит начал беспокоиться, дверь открылась, и в коридор вышел
достойный джентльмен с седыми бакенбардами, а затем поспешно и без
достоинства удалился. Пит подкрался к двери и стал ждать. Хопалонг
рванул дверь на себя и поцеловал дуло пистолета, прежде чем успел
остановиться, и Пит ухмыльнулся.

— Идёшь на драку? — громко спросил он. — Это будет
потрясающая потасовка — как раз такая, какие ты любишь. Пойдём, ребята
тебя ждут.

 — Тихо! — прошипел Хопалонг.

 — Зачем? — удивлённо спросил Пит. — Разве ты не говорил, что хочешь посмотреть на драку?

— Заткнись и убирайся, или отправишься домой в консервной банке!

Когда Хопалонг снова сел, Рыжий подошёл к двери и постучал. Хопалонг распахнул её, и Рыжий, выглядевший как можно более свирепым и обеспокоенным, спросил Хопалонга, всё ли с ним в порядке. Получив утвердительный ответ, Рыжий
для прилагательных, что он, собеседник облегченно вздохнули и повернули
задумчиво прочь.

“Эй, ю! Иди сюда!” - крикнул Ковбой.

Рыжий махнул рукой и сказал, что ему нужно встретиться с мужчиной, и загрохотал
вниз по лестнице. Хопалонг подумал, что ему тоже нужно встретиться с мужчиной, и,
извинившись, поспешил за своим другом и догнал его на
Улице, где заставил признаться. Вернувшись к хозяйке, он рассказал ей обо всём случившемся, и она сначала разозлилась, но, увидев в этом забавную сторону, расхохоталась. Её отец
перечитал свой абзац в тринадцатый раз, а затем, швырнув журнал на пол, спросил, сколько раз ему ещё придётся читать по десять строк, прежде чем он поймёт, что в них написано, и спустился в бар.

 Мисс Дин посмотрела на своего спутника смеющимися глазами, а затем внезапно посерьёзнела, когда он подошёл к ней.

“Иди к своему бригадиру и скажи ему, что ты будешь стрелять завтра, потому что я
прослежу, чтобы ты это сделал, и я принесу удачу на планку-20. Не забудьте!
зайдите за мной в час: я буду готов.

Он поколебался, поклонился и медленно удалился, направляясь к Тому Ли.,
Его появление прервало царившее веселье. Подойдя к Баку, он
уперся руками в бока и посмотрел бригадиру в глаза.

Бак улыбнулся: «Ты ведь не злишься, да?» — спросил он.

Хопалонг расслабился: «Нет, но почти злюсь».

Рыжий и остальные схватили его сзади, и когда он
«взбодрился» и пришёл в хорошее настроение, он сбросил их с себя, рассмеялся и махнул рукой в сторону бара:

«Поднимайтесь, сукины дети. Иногда вы доставляете неприятности, но вы всё равно банда хулиганов».



Глава XXV. Мистер Юэлт сдаёт карты


Текс Эвалт, погонщик скота, старатель, иногда конокрад, но всегда чудак, ехал из Эль-Пасо в глубоком отвращении от своих постоянных проигрышей в фараон и монте. Денежная сторона этого не беспокоила его, потому что он был при деньгах. Это приятное изобилие было результатом его деловых способностей, потому что он недавно продал участок за несколько тысяч долларов. Первая операция была простой и называлась на Западе «прыжком»;
а второй, несколько более сложный, назывался «соление».

Первые потраченные деньги ушли на совершенно новый костюм, и он
Он расстался всего с тремястами семьюдесятью долларами, чтобы потешить своё тщеславие.
 Ему хотелось чего-то контрастного, и он это получил.  Его сомбреро из серого фетра толщиной в четверть дюйма было украшено лентой из чёрной кожи, на которой красовалась массивная серебряная пряжка.  Его шею защищал малиновый платок из тончайшего, тяжелейшего шёлка. Его рубашка,
похожая на те, что обычно носят в стране коров, была из оленьей кожи, мягкой, как щёчка младенца, и непромокаемой, а штаны из ангорской козьей шерсти с длинными шелковистыми ворсинками снаружи были белоснежными
как снег. Вокруг его талии свободно висел широкий ремень из черной кожи,
на котором висела тяжелая черная кобура, в которой лежал шестизарядный револьвер 44-го калибра с рукояткой из орехового дерева, а из петель выглядывали тридцать патронов центрального боя, по пятнадцать с каждой стороны. Его сапоги с тонкими и узкими подошвами и высокими каблуками были черными и сшиты из лучшей кожи.
Огромные шпоры с двухдюймовыми лезвиями крепились ремешками из оленьей кожи, на которых также были серебряные пряжки. Его руки защищали
тяжёлые перчатки из оленьей кожи, также водонепроницаемые, с широкими чёрными крагами.

Каждый изящный копыто его изящного восьмисотфунтового пони из оленьей кожи был
чёрным, а на лбу красовалась чёрная звезда. Хорошо ухоженное, с развевающимися гривой и хвостом, с почти незаметным клеймом на боку, животное сильно отличалось по внешнему виду от большинства пони-тяжеловозов. Злобное и энергичное, оно гарцевало ровно настолько, чтобы продемонстрировать свои достоинства.


Седло, знаменитое «Шайенн» весом в сорок фунтов, было чёрным,
с богатым тиснением и украшено кусочками чеканного серебра, которые
сверкали на солнце. На луке седла висел моток плетёного шнура длиной в тридцать футов.
В задней части висела винтовка Шарпа 50-го калибра с продольно-скользящим затвором, так как её владелец редко пользовался оружием других марок. Узда была того же цвета, что и седло, и поддерживала тяжёлую трензельную уздечку, которая могла сломать челюсть животному.

Текс гордился своим нарядом, но на его лице было хмурое выражение — не только из-за
потерь, но и из-за своей миссии, потому что под всеми его нарядами билось
сердце, чёрное, как у любого в стране ковбоев. Несколько месяцев он
сдерживал жгучую ненависть, а теперь направлялся туда, чтобы избавиться
от неё.

Он и Слим Трэвеннес однажды обменялись выстрелами с Хопалонгом в Санта-
Фе, и месяц, который он провёл в постели, не доставил ему удовольствия, и из-за
этой стычки зародилась ненависть. То, что он был неправ, не имело для него значения. Несколько месяцев спустя он узнал о смерти Слима, и это произошло из-за того же человека. То, что Слим снова был неправ, тоже не имело значения, потому что он осознавал этот факт и ничего больше.

Недавно ему сообщили о смерти Скользкого Трендли и Дьякона
Рэнкина, и он воспринял их кончину как личное оскорбление. То, что они
был пойман с поличным при краже скота в огромных масштабах и
получил лишь то, что было принято в таких случаях, что, по его мнению, не оправдывало их поступок. Теперь он направлялся на карнавал в Мадди-Уэллс, зная, что его враг наверняка будет там.

Проезжая через Лас-Крусес, он встретил Поруса Джонсона и Молчаливого Сома,
которые испытывали жажду и заявили об этом, после чего он избавил их от мучений, и они с радостью последовали за ним, не спрашивая, зачем и куда.

Когда они выехали из города, Текс повернулся в седле и
оглядел их с циничной улыбкой.

“ Вы слышали что-нибудь о Трендли? - Спросил он.

Они покачали головами.

“Его и Дикона убили в Попрошайничестве”, - сказал он.

“Что?” - хором воскликнула пара.

«Джека Дормана, Коротышку Дэнверса, Чарли Тила, Старого Бейли, Билли
Джексона, Терри Нолана и Сэйлора Карсона линчевали».

«Что?!» — закричали они.

«Фиш О’Брайен, Пинокл Шмидт, Том Уилкинс, Апач Гордон, Чарли из
Бар-И, Пенобскот Хьюз и ещё около двадцати человек погибли в бою».

Порус удивлённо посмотрел на него: «Кавалерия?»

— И я иду за теми псами, которые это сделали, — продолжил он, не обращая внимания на
вопрос. — Вы со мной? — Вы дружили с некоторыми из них, не так ли?

 — Да, и мы с вами! — воскликнул Порус.

 — Верно, — поддержал его Молчун. — Но кто это сделал?

“Та банда, что пинал для й' бар-20-Хопалонг Кэссиди-го одна
Я тоскую по. Твои ребята могут позаботиться о Питерсе и Коннорсе.

Двое напряглись и обменялись неуверенными и опасливыми взглядами.
Внешний вид «Бар-20» был слишком хорошо известен, чтобы вызывать бурную радость от
мысли о войне с ним, и он был в центре всеобщего внимания
Истории, связанные с этим, рассказывали люди, которых назвал Текс. Намеренно
отправиться в путь с явным намерением посеять раздор — это совсем не то, что
вызывает приятные сны.

Текс презрительно ухмыльнулся.

«Тебе неспокойно: ты не боишься, да?» — протянул он. Порус
расслабился и сделал вид, что успокаивает свою лошадь: «Думаю, я не напуган
до смерти». — Ты можешь сдать мне карты, — заявил он.

 — Я тоже возьму карты, — поспешно объявил Молчун, застегивая жилет.
 — Расскажи нам о том празднике в Панхандле.

 Текс пересказал историю так, как услышал её от пьяного участника
«Подкова» с решёткой, а затем немного пыток в качестве приправы, чтобы разжечь
их аппетит к мести.

«Как Трендли обналичил деньги?» — спросил Порус.

«Никто не знает, кроме того бродяги из «Жестяной кружки». Я разберусь с ним позже. Я бы
забрал Кэссиди в Санта-Фе, если бы не солнце в моих глазах.
Мы со Слимом наехали на него в «Плазе», но ничего не смогли разглядеть, потому что он стоял на солнце.

 — Где сейчас Слим? — спросил Порус. — Я давно его не видел.

 — Слим с Трендли, — ответил Текс. — Кэссиди передал его Сент-
Пит в Кактус-Спрингс. Они с Коннорсом натянули на него свою одежду и
его дружинники, которым немного помог О-Бар-О. Они стерли этот город с лица земли
и теперь я собираюсь немного подтереть свой собственный аккаунт
. В ближайшее время я подрежу эту банду с некоторыми из ее цветков. Это
стоило мне семнадцати друзей, и я собираюсь остановить утечку или
найти другую».

Они прибыли в Мадди-Уэллс на рассвете в день карнавала и,
плотно позавтракав, отправились делать всё возможное, чтобы праздник
удался.

Первым шагом, необходимым для приобретения дела и
полировать начали в ближайшем баре, и Текс, как хозяин, был настолько
щедр, что его друзья достигли самого благоприятного состояния, когда они
последовали за ним в "Tom Lee's".

Текс был слишком умен, чтобы потерять голову от выпивки, и выпил только
достаточно, чтобы не беспокоиться о последствиях. Пористый был полон решимости
спеть “Энни Лори", хотя он задержался на последнем слове первой строчки
, пока не запыхался, а затем начал заново. Молчаливый, не желая отставать, во всю глотку
распевал попурри из слов мюзик-холла на мотив гимна.

Текс, ступая неуклюже, как любой ковбой, подошел к "Тому Ли", его
двое друзей беспорядочно плелись сзади, рука об руку. Размахивая своим
рукой он ударил в дверь оглушительный удар и вошел, положа руку на пистолет, так как он
рухнул обратно. Пористые и Молчаливые стояли в дверях и спорили о том,
что каждый из них должен выпить, и, придя к компромиссу, ввалились, пошатываясь, и сели
сами на стол и возобновили свои шумные выходки.

Текс вальяжно подошёл к бару и бросил на стойку четвертак: «Кукурузный
сок», — лаконично бросил он. Выпив напиток и взглянув
Посмотрев на своих воющих друзей, он пожал плечами и вышел через заднюю дверь, хлопнув ею за собой. Пороз и Молчун, рассказывая о друзьях,
которые «обналичились», расплакались, и они были заняты этим, когда
Хопалонг и Бак вошли, а за ними последовала остальная часть бригады.

 Бак подошёл к бару, а Хопалонг, отказавшись от предложения бригадира угостить его, последовал за ним. Том Ли поставил бутылку у локтя Бака и
оперся руками о стойку.

“Твой друг только что отправился в обратный путь”, - заметил он Хопалонгу. “Он
тоже был готов к неприятностям”, - добавил он.

“Yaas?” Протянул Хопалонг без особого интереса.

Хозяин снова наполнил несколько бокалов и вытер стойку. “ Это
его приятели, ” сказал он, указывая на пару на столе.

Хопалонг повернул голову и серьезно оглядел их. Пористая был
оплакивая смерть тонкий Travennes и Хопалонг нахмурился.

— Не думаю, что он мой родственник, — проворчал он.

 — Ну, он не твоя сестра, — ухмыльнулся Том Ли.

 — А какая у него порода? —  спросил вышибала.

 — Полагаю, он иноходец, хотя ты и поставил на него свою метку в Санта-
Фе пару лет назад. С тех пор, как он вернулся на прежний полигон, я
думаю, он твой, если он тебе нужен.

- Я думаю, Текс - это какая-то заноза, ” заметил Хопалонг, сворачивая сигарету.

“Я думаю, что он является”, - ответил хозяин, подкидывая четверть бака в
касса. “Но, говорят, Вы должны оутер увидеть своего снаряжения.”

“Яас?”

«Он, конечно, крутой чувак — боже, но он такой сногсшибательный и
высокомерный. И плохой? Да, он считает, что Господь никогда не создавал более
высокопарного ругательства, чем его. Он считает, что он самый крутой из всех, кто когда-либо существовал».

— Как он выглядел в качестве ведущего на фестивале галстуков? — воскликнул Джонни
с другого конца комнаты, чувствуя, что его призвали поддержать разговор.

“Он имел бы оглушительный успех, сынок, ” ответил Тощий Томпсон, - если судить по
его друзьям, чего мы добились в "Попрошайничестве”.

Долговязый Смит наклонился вперед, поставив локоть на стол и подперев подбородок
ладонью: “Эвалт все еще ухаживает за тобой, Хопалонг?” Он
спросил.

Хопалонг устало повернулся и бросил недокуренную сигарету в
ящик с песком, служивший пепельницей: «Я так и думал, и он
тоже может вылупиться, когда будет готов».

— Он, наверное, размышляет о прошлых обидах, — предположил Джонни, внезапно толкнув локтем Долговязого, чуть не устроив катастрофу.

 — Если ты не будешь следить за собой, Долговязый, то будешь размышлять о нынешних обидах, — прорычал Долговязый, возвращая свой локоть на прежнее место с предупреждением в голосе.

“ Эти бантамы взъерошили мне перья, ” заметил Рыжий. “Они едут вокруг
хвалился й' яйцо она хочет ее заложить не хватает cacklin'
для отделки музыка для десяток. Потом, когда дело закроется, ты
как правило, обнаруживаешь, что они сидели на дверной ручке ”.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы курица оставила свои мирные прогулки и жуков и помчалась сломя голову по тропе прямо перед домом? — спросил Бак.
 — Они бросят собирать корм и станут кандидатами на кладбище
просто из-за своей глупости. Что ж, многие мужчины такие же. Сколько раз я видел, как они вваливались в пивную и пытались
внезапно и грубо навязать свою волю, когда в той же комнате было с полдюжины
более достойных людей?
У каждого человека хватает проблем и без того, чтобы
искать их повсюду.

«Помнишь, как ты и Френчи пытались захватить маленький городок Фрост?»
Нос, в Монтане? Спросил Джонни, подмигивая остальным.

“И мы действительно занимались этим какое-то время”, - ответил Бак. “Но это говорит только о том, что
показывает, что большинство молодых людей - болваны - мы тогда были примерно вашего возраста”.

Рэд рассмеялся, увидев замешательство юнца: «Этот твой маленький
выстрел задел её — я думаю, на этот раз мы тебя проучим, не так ли?»

«Чем больше Малыш говорит, тем больше денег ему нужно», — заметил Долговязый,
ставя свой стакан на барную стойку. «Прошлой ночью ему пришлось дважды трахнуть меня и Тощего».

— После того, как ты ушёл, я получил ещё два, — добавил Тощий. — Ему точно нужно потренироваться
сидеть смирно».

Ровно в час Хопалонг подошел к клерку отеля и
ухмыльнулся. Клерк поднял глаза:

 “Привет, Кэссиди?” - Приветливо воскликнул он. “ Из-за чего была вся эта суета
этим утром, когда меня не было дома? Я давно тебя не видел,
не так ли? Как ты?

“Вся эта суматоха была дурацкой шуткой Бака, и я бы хотел, чтобы их выбросили"
, ” ответил Хопалонг. “Что я хочу знать, так это то, находится ли мисс Дин в своем номере"
. Видите ли, у меня с ней свидание.

Портье ухмыльнулся:

“Так она и тебя связала, не так ли?”

“Что ты имеешь в виду?” Удивленно спросил Хопалонг. “Ну-ну”, - засмеялся тот.
клерк. «С вами, вышибалами, всё просто. Любая третьесортная актриса, которая хорошо выглядит, может охмурить вас, ребята, без проблем. А теперь послушай, Лора, держись от неё подальше, иначе ты так быстро разоришься, что не поверишь, что у тебя когда-либо был хоть цент: это точно. Она здесь уже третий год, и я знаю, о чём говорю. Как ты с ней познакомилась?»

Хопалонг рассказал о встрече, и его друг снова рассмеялся:

«Да она знает эту страну как свои пять пальцев. Она нигде здесь не заблудится. Но она чертовски умна, когда ловит грабителей».

“Что ж, я думаю, мне лучше забрать ее, разорится она или нет”, - ответил Хопалонг.
“Она у себя в номере?”

“Да, но она не одна”, - ответил клерк. “Там наверху с ней есть
чувак-панчер, и она оставила здесь сообщение, что ей нездоровится.
Это означает, что ты вне закона”.

“Кто он?” - Спросил Хопалонг, у которого возникли свои подозрения. “ Этот твой друг
Эвалт. Сегодня утром, когда она проходила мимо него, у него был комок, и она
позволила ему познакомиться. Он - еще одна легкая добыча. Его арестуют.
Сегодня ночью все будет раскрыто.

“ Думаю, я увижу Текса, ” предложил Хопалонг, направляясь к лестнице.

— Вернись, болван! — закричал клерк. — Я не хочу, чтобы здесь стреляли. Что тебе до этого? Пусть она его заберёт, для тебя это будет лёгкий выход. Пусть он думает, что избавился от тебя, тогда он будет тратить ещё больше. Собери свою толпу и просвети их — это будет лучше, чем цирк. Может, это и звучит как бред, но это правда».

Хопалонг задумался на минуту, а затем оперся на коробку с сигарами:

«Думаю, я возьму дюжину твоих лучших сигар, Чарли. Есть что-нибудь по-настоящему элитное?»

«Кортес панателла — две за симолеон», — ответил Чэнси. «Но, учитывая, что
это ты, я скину доллар за дюжину. Это дурацкое представление о старике.
потому что мы не можем продать ни одного за месяц.”

Хопалонг выкапывали горсть и бросил на прилавок, освещение
другой: “ю зажечь Кортез panatella со мной”, - сказал он, забивая на
остаток. “Это пять симолеонов, которые она не получила. Пока.”

Он двинулся в том Ли и нашел его наряд веселились. Прохождения
вокруг его сигары он облокотился на бар и с удовольствием в первый
очень хороший дым, он был, так он пришел домой из Канзас-Сити.

Джонни Нельсон выпустил облако дыма в потолок и помолчал с улыбкой .
довольное выражение на его лице:

“Это великолепная сигара”, - воскликнул он. “Где ты ее взял, и
сколько их осталось?”

“Я купил это у Чарли, и там больше, чем ты можешь купить по пятьдесят за рюмку"
.

“Ну, я просто выпью немного на удачу”, - ответил Джонни, выбегая
на улицу. Вернувшись через пять минут с полными руками
сигарет, он раздал их и ухмыльнулся: «Это точно птицы!»

 Хопалонг улыбнулся, повернулся к Баку и пересказал свой разговор с
Чэнси. «Что ты об этом думаешь?» — спросил он, закончив рассказ.

 «Я думаю, что Чарли должен быть твоим опекуном», — ответил бригадир.

— Так и было, — ответил Хопалонг.

 — Если мы увидим Текса, то все будем широко улыбаться, — рассмеялся Рыжий, направляясь к двери.
 — Пойдём на соревнования — Долговязый уже ушёл.

 Мадди-Уэллс устремился на территорию карнавала и по пути избавился от
своего энтузиазма и денег в киосках. Ковбои-скотоводы толкались
бок о бок с индейцами и мексиканцами, и те немногие туристы, что
присутствовали при этом, были в восторге от живописной сцены. В городе
было полно факиров, и перед одним из них стояла группа
скотоводов, очевидно, подвыпивших, по словам зазывалы.

— Сюда, джентльмены, и посмотрите на женщину, которая не ест. Прожила два года без еды, джентльмены. Сюда, джентльмены. Всего четверть доллара. Берите билеты, джентльмены, и смотрите...

Рэд шагнул вперёд:

— Что ты сказал, приятель? — спросил он. — Я немного оглох на одно ухо.
Что это за история с поеданием женщины в течение двух лет?

«Величайшее чудо нашего времени, джентльмены. Женщина...»

«Есть скидка для банды?» Спросил Бак, вытаращив глаза.

«Почему бы тебе не бросить курить и не угостить даму обедом?» Спросил Джонни из
центра группы.

— Ты не можешь звонить, ты не можешь получать! — донеслось с другой стороны
улицы и Хопалонг приобрести кольца для одежды. Двадцать четыре кольца
у одного трость, и она была разделена между ними, как они отправились
к основаниям.

“Получается, что шести колес у нее не было”, - пробормотал Хопалонг. Когда они
проходили мимо кабинки заклинателя змей, они увидели Текса и его спутницу впереди
в толпе, и они широко улыбнулись. «Мне нравится первый ряд на
балконе», — заметил Джонни, который был в Канзас-Сити. «Не плачь во втором акте — это не по-настоящему», — рассмеялся Рыжий. «Мы повесим Джона Брауна на
кислом яблоневом дереве — в Панхандле», — пропел Тощий, проходя мимо них.

Прибыв на место, они нашли регистрационный комитет и зарегистрировались для участия в соревнованиях. Когда Хопалонг подписывался на участие в соревнованиях по стрельбе из револьвера, его грубо оттолкнули в сторону, и Текс написал своё имя под именем его врага. Хопалонг уже собирался обидеться на оскорбление, но вспомнил, что сказал Чарли, и сочувственно улыбнулся. Места быстро заполнялись, и команда пошла по полю в поисках друзей. Прозвучал горн, и толпа затихла, когда
объявили о начале первого мероприятия.

«Бронко-красавчик-Красный Дьявол, на котором никогда не ездили: Френчи Макаллистер, Тин-Кап,
Монтана; Метеор, убивший своего хозяина: Тощий Томпсон, Бар-20, Техас; Лисица,
на которой никогда не ездили: Левша Аллен, О-Бар-О, Техас».

Все взгляды были прикованы к равнине, куда выводили лошадь для первого испытания. После обычных предварительных процедур
Френчи подошёл к нему, вскочил в седло, и повязка была сорвана с глаз животного. В течение десяти минут зрители были
очарованы представшим перед ними боем, а затем лошадь лягнула и
Француза подхватили и унесли с поля.

«Очень плохо!» — крикнул Бак, убегая от упряжки.

«Ты видел это?» — взволнованно спросил Джонни. «Подпруга лопнула».
Вывели другую лошадь, и Тощий Томпсон запрыгнул в седло и после получасовой борьбы вывел животное из загона под громкие крики своих друзей. Левша Аллен тоже выехал на своём коне из
тех же ворот, но ему потребовалось на десять минут больше времени.

Диктор посовещался с судьями и вышел вперёд:
«Первый, Тощий Томпсон, Бар-20, тридцать минут и десять секунд; второй,
«Левша Аллен, О-Бар-О, сорок минут и семь секунд».

 Тощий вернулся к своим друзьям с понурым видом, как будто
только что выиграл чемпионат. Они расступились перед ним, и Джонни,
не в силах сдержать свой восторг, хлопнул его по спине и закричал: «Ну ты и
старик!»

 Ведущий снова вышел вперёд и объявил участников следующего
соревнования по перетягиванию каната. Долговязый Смит встал и, аккуратно свернув верёвку,
исчез в толпе. В этом не было особого веселья, но когда он вернулся к своей команде с феноменальным результатом в шесть
За десять минут и восемь секунд он загнал десять быков, и один из них,
протяжно мыча, приветствовал его. Три быка встали после того, как он спрыгнул с седла, чтобы привязать их,
но его лошадь позаботилась об этом. Ближайший соперник отстал от него на минуту,
и Ланки сохранил за собой чемпионский титул.

Ред Коннорс так метко стрелял в состязании по стрельбе из винтовки, что набрал на двадцать процентов больше очков, чем Ваффлз из O-Bar-O, и выиграл новую винтовку.

 Наибольший интерес вызывало состязание по стрельбе из револьвера, поскольку было известно, что
что нынешний чемпион должен был защищать свой титул в поединке с противником, и в толпе высказывались опасения, что может произойти «несчастный случай».
Бак Питерс и Ред стояли сразу за линией огня, уперев руки в бока, и Текс, видя эти предосторожности, мрачно улыбнулся, подходя к линии.

В двадцати шагах от него стояли шесть бутылок, горлышки которых возвышались на дюйм над доской, и он разбил их все одним выстрелом, потратив на это двенадцать секунд. Хопалонг последовал за ним и сравнял счёт. Три жестяных
шарика, беспорядочно катающихся по одеялу, которое поддерживают двое мужчин, были
В четырёх выстрелах Текс уложился в шесть секунд. Его соперник
выстрелил из-под одеяла в три раза быстрее. В медленной стрельбе с прицелом Текс обошёл соперника по очкам и
выиграл. Оставалось ещё одно соревнование, и в нём
Хопалонг нашёл свою радость.

Стрельба с бедра, когда время на прицеливание ограничено, — это не спорт даже для
хороших стрелков, и когда Текс набрал шестьдесят очков из возможных ста, он
почувствовал, что хорошо пострелял. Когда Хопалонг вышел на линию, его
друзья знали, что теперь они увидят стрельбу, которая была бы почти
Невероятно, но лучшим стрелком в их штате оказался человек, который слегка прихрамывал при ходьбе и задумчиво жевал свою пятидесятицентовую сигару. Он был вооружён двумя пистолетами и уверенно шагал перед городским маршалом, который также был судьёй состязания.

 Железный шар, лежавший на земле, был достаточно мал, чтобы его можно было использовать в качестве мишени для винтовки, и его едва ли было видно с задних рядов амфитеатра.
Судья произнёс какое-то слово, и рука в перчатке взметнулась вверх и вниз, а мяч затанцевал, закружился, подпрыгнул и покатился, как выпущенная пуля
после последовал удар его с такой точностью и скоростью, которая принесла
зрители тяжелая тишина. Взяв пистолет, который Бак бросил ему
и бросив его в пустую кобуру, он ждал сигнала, а затем
от его бедер повалил дым, и мяч непрерывно подпрыгивал. Оба пистолета
опустошенные при стрельбе из двух рук, он развернулся и выхватил пистолеты
которые были у маршала, вращаясь без паузы, как мишень
почти не прекращая своего вращения. Он выстрелил из-под мышки, из-за спины и
из-под ног, прыгая из стороны в сторону, пригибаясь и уклоняясь,
следующий мяч, куда бы он ни шел. Быстро перезаряжая оружие,
он шагнул вперед и последовал за мячом, пока еще раз свое оружие
было пусто. Затем он повернулся и пошел обратно к маршалу,
слегка улыбаясь. Его друзья, а их было много в толпе, оторванные
от своего наигранного безразличия стрельбой, подобную которой они раньше
не приписывали даже ему, ревели, кричали и танцевали в исступлении
восторг.

Рыжий тоже бросил своё оружие Хопалонгу, который поймал его в воздухе и,
повернувшись, посмотрел на Текса, который стоял с бледным лицом и совершенно растерялся.
забывчивость, вызванная восхищением и изумлением. Ружья снова дёрнулись, и пуговица отлетела от куртки его врага; другая оторвала цветок у него на груди, а третья вонзилась в землю у его ног, в то время как остальные взъерошили ему волосы и срезали пряжку с его красивого сомбреро. Текс, ошеломлённый, но достаточно мудрый, чтобы не двигаться, почувствовал, как его ремень развязался и упал к его ногам, как шпора оторвалась от ремешка, и увидел, как сигарета вылетела у него изо рта. Бросив револьверы Рэду, Хопалонг рассмеялся, резко повернулся и затерялся в толпе.

Несколько секунд стояла тишина, но когда ошеломлённые люди осознали,
что увидели их глаза, раздался рёв, от которого задрожали дома в
городе. Рёв за рёвом разносился эхом и отражался от далёких стен,
накатывая на сбитого с толку чувака и заставляя его протиснуться в толпу,
чтобы найти менее заметное место. Он
всё ещё был бледен, и острый страх сжал его сердце, когда он понял, что пришёл на карнавал с явной целью убить своего врага в честном бою. Весь город знал об этом, потому что он позаботился о том, чтобы распространить эту новость.

Женщина, с которой он был, знала об этом из слов, которые она подслушала, когда шла с ним на стадион. Его друзья знали об этом и смеялись над ним, называя глупцом, который хвастается. Теперь он понимал, почему потерял так много друзей: они пытались сделать то, что он поклялся сделать. Куда бы он ни посмотрел, он видел только окутанного дымом демона, который двигался и стрелял с невероятной скоростью. Была причина, по которой Слим умер. Была причина, по которой Порус и Молчун побледнели, когда узнали
о своей миссии.

Он ненавидел свою яркую одежду и симпатичного коня, и
Женщина, которая заставила его растратить все деньги и которая, несомненно,
помирала со смеху над ним. Он раззадорился до такой степени, что забыл о страхе, и побежал по улицам города, чтобы
доказать свою правоту или умереть. Когда он нашёл своего врага, то почувствовал, как его схватили стальной хваткой, и Бак Питерс развернул его и злобно ухмыльнулся ему в лицо:

 — Ты, игрушка! — хрипло прошептал бригадир. — Почему бы тебе не уйти, пока можешь? Почему ты хочешь броситься навстречу верной смерти? Я
не хочу, чтобы моё удовольствие было омрачено убийством, а именно этим всё и закончится
если ты будешь стрелять в Хопалонга. Он пристрелит тебя, как пристрелил твоих
друзей. Возьми свою красивую одежду и свою красивую задницу и уходи туда, где
тебя никто не знает, и если тебе снова захочется убить Хопалонга, напейся и забудь об этом».
******************************
*** КОНЕЦ ЭЛЕКТРОННОЙ КНИГИ ПРОЕКТА ГУТЕНБЕРГА «ХОПАЛОНГ КЭССИДИ И ЕГО ДРУЗЬЯ; ИЛИ, БАР-20» ***