Меня на небе не ищи. Глава 4. Свет мой

Макар присел на пуфик у входа, снял ботинки и с наслаждением размял уставшие пальцы.

— Зай, я дома! — крикнул он.

В ответ — тишина.

— За-ай?

— Я… в комнате, — сдавленно ответила Катя.

Макар прибежал на голос. Катя стояла у письменного стола. Одной рукой она держалась за столешницу, а второй — судорожно гладила низ живота.

— Началось?

— Мг…

Макар округлил глаза, протянул к жене дрожащие руки. Катя сделала глубокий вдох и слегка выпрямилась.

— Папа сейчас приедет. У тебя телефон был выключен. Гриша тоже не ответил. Маме только не рассказывайте. Говорят, если мать волнуется, роды трудные будут.

Входная дверь распахнулась и тут же с грохотом закрылась.

— Доча! Дочь, ты где?! Я приехал!



Через шесть часов, когда казалось, что мукам нет конца и края, в родильном отделении на свет появился щекастый богатырь. Имя для ребенка было выбрано давно — Арсений.

Катя рассматривала красно-фиолетовый комочек на своей груди, едва касаясь гладила его лоб, щечки, носик.

— Мой сладенький… Ну какой ты Арсений, малыш? Всеволод, точно Всеволод! — с трепетом шептала она.

Отец Кати часто рассказывал, как мечтал назвать Гришу — старшего сына — Всеволодом, но мама боялась, что другие дети будут дразнить его. Потом и вовсе родилась девочка — Катя, и мечта отца так и осталась мечтой.

Акушерка уложила малыша на столик для новорожденных. Молодая мама не сводила с них глаз. Катя знала, что Макар собирается подарить ей в честь рождения сына золотой браслет, но сейчас ей хотелось одного — чтобы муж одобрил новое имя.

— Мама, мы пошли в палату! — звонко протянула акушерка и поднесла к Кате обернутого в больничные пеленки младенца. — А ты пока тут полежи, отдохни.

Катя осторожно тронула носик малыша и улыбнулась.

— Извините, пожалуйста, а можно мне телефон? — спросила она акушерку.

— В какой палате твои вещи?

— В восьмой.

— Сейчас Марина Владимировна принесет.

Санитарка, которая хлопотала в родильном зале, шустро метнулась в палату, принесла Кате телефон и добавила:

— Муж твой знаешь, какой настырный! Сначала тебе звонил. Я взяла трубку и сказала, чтобы не звонил, потому что ты рожаешь. Думаешь, послушал? Нет… На пост наяривать стал! Как будто ему там другое скажут! Волнуется, значит. Правильно, пусть…

Катя засмеялась.

От Макара, и правда, пришло много сообщений с теплыми словами. Брат написал, что держит за сестру кулачки и ждет племянника. От папы было всего одно смс, десять минут назад: «Доча, как сможешь, обязательно напиши или позвони. Грише я сказал, что ты в больнице и маме просил ничего не говорить. Люблю, целую, жду!»

Первым делом Катя позвонила мужу. Макар ответил сразу.

— Не спишь? — устало спросила она.

— Зай, ты что?! Какой сон? Так, если ты мне звонишь, значит… — затараторил муж.

— Значит, ты стал папой, — ответила Катя, улыбнулась в трубку и услышала тишину в ответ. Она на мгновенье представила, как Макар сейчас подносит кулак к губам и кусает его. — Только у меня одна просьба… Вот увидела я ляльку в первый раз и сразу подумала — не Арсений он. Ну вот не Арсений и все. Давай Всеволодом назовем? Всеволод. Сева. Красивое же имя.

Макар стал громко дышать в трубку.

— Как же я рад, солнышко! Всеволод, так Всеволод. Я не против.

— Спасибо! — с нежностью ответила Катя. — Ну что, звоним бабушкам и дедушкам?

— Конечно! Ты тоже хочешь или мне всем рассказать?

— Тоже хочу. Папа, наверное, места себе не находит. Обрадую их с мамой.

— Хорошо, целую вас!

— И мы тебя!

Катя сбросила звонок, схватилась за телефон двумя руками и с легкой душой застучала пальцами по экрану: «Дедушка, я родился! 3800 кг. 51 см. Всеволод».

…

Недосып, домашние хлопоты, поликлиника, горы пеленок и предстоящая сессия выматывали Катю. Хоть Сева был неспокойным малышом, мать души в нем не чаяла.

Августовским ясным днем, по прошествии очередного месяца, Катя собирала сына на прием к педиатру. Для себя она старательно выгладила удобный брючный костюм, который купила в Ростове еще до родов, собрала волосы в пучок, чтобы не мешали справляться с ребенком, и снарядила рюкзак бутылочками, салфетками, погремушками. Пока уложила сына в коляску, непослушные волосы выбились из пучка. Катя покачала Севу, дождалась, когда он томно опустит веки, и на цыпочках побежала в спальню.

Легкий шипящий мусс растворился на чистых волосах. Теперь пучок казался тугим и гладким. Катя убрала баллончик в нижний ящик шкафа, закинула на плечо рюкзак и поспешила к сыну. Медлить было нельзя. Если Сева проснется по дороге в поликлинику — пиши пропало. Сын ни за что не хотел лежать в коляске просто так. Он кричал, перекатывался с бока на бок, выгибался дугой, и бедной маме приходилось одной рукой катить пустую коляску, а во второй — нести Севу.

Катя надела босоножки, украдкой посмотрела в сторону большого зеркала у входа и замерла. По коже скользнул холодок. Вместо себя она увидела в отражении сутулую безликую незнакомку. Графитовый брючный костюм старил. Пучок неухоженных, но старательно приглаженных, волос походил на моток проволоки.

«Неужели… это я?» — с горечью подумала Катя.

Она заглянула в коляску, потом опять — на свое отражение, тихонько поставила рюкзак на комод и вернулась в спальню. Сева к этому времени уже сладко спал.

Катя хранила косметику в нижнем ящике шкафа, подальше от пыли и солнечного света. Правда, пользовалась ею крайне редко, все берегла для особого случая.

Палетки теней для век, ни разу не распакованные, оказались просроченными. Тушь для ресниц давно высохла, силиконовая кисточка склеилась. Из тюбика с тональным кремом не удалось выдавить ни капли. Когда-то любимые помады теперь отдавали запахом старого жира. Катя закрыла ящик, тяжело вздохнула и побрела к выходу.

…

Солнце выглядывало все реже, дожди срывались все чаще. В поселке на юге Кубани наступила поздняя осень.

В первых числах ноября Катя уехала на учебу. Для Макара сессия жены стала глотком свободы. Забота о Севе легла на плечи бабушек и дедушек, а молодой отец навещал сына каждый день, после работы.



Макар ворвался в дом, как вихрь, бросил куртку и телефон у входа, ловко стянул кеды и зашагал на кухню. В его распоряжении десять минут. Томительное ожидание скорой встречи не давало усидеть на месте, потому нехитрый бутерброд с колбасой он ел на ходу.

Где-то у входа зазвонил телефон. Макар не стал отвечать. Он торопился проглотить второй бутерброд и выпить обжигающе горячий чай. Мелодия стихла, но тут же звонок раздался снова. Макар подкатил глаза, сделал еще пару глотков и выскочил из кухни.

— Да, Ева… Федоровна, — ответил он как ни в чем не бывало.

— Макар, привет! — громко поздоровалась Ева, перекрикивая чью-то микрофонную речь. — Извини, что так поздно. Давай перенесем занятие? Я забыла тебе сказать, что сегодня на школьном вечере дежурю, — виновато оправдывалась она.

Макар поник.

— Да, конечно. На завтра? — спросил он, будто и не расстроился вовсе.

— Да, давай на завтра.

— Хорошо. До свидания! — ответил Макар и дождался, когда Ева сбросит звонок первой.

Мышцы лица свело от досады. Макар тяжело вздохнул и нехотя побрел в кухню.

Чай остыл. Макар помял в руках чашку, будто пытался согреть озябшие пальцы, поднес ее к губам и замер, не в силах пошевелиться.

«А если Ева замуж выйдет? Как я это переживу?»



Макар со школьных лет был парнем нарасхват. Он, хорошенький и веселый, умел нравиться девочкам. В седьмом классе у Макара случилась личная драма — его бросила зазноба из параллельного класса. Расстроенный, с разбитым сердцем, он рассказал о своей беде новой соседке по парте — Кате Кругловой. Катя выслушала несчастного мальчишку и предложила сыграть роль его новой девушки, чтобы разозлить обидчицу. План почти сработал. Макар ненадолго помирился со своей подругой из седьмого «Б», вот только Катя сама в него влюбилась. Чтобы не видеть, как счастливая парочка на переменах воркует в школьном коридоре, она среди учебного года сбежала в санаторий по горящей путевке.

Наступил следующий учебный год. Макар снова был свободен. Он часто списывал у соседки по парте, хотя и сам учился неплохо, дарил шоколадки, провожал домой. Катя решила, что нравится ему. На одном из школьных вечеров, в первой четверти восьмого класса, Макар пригласил все еще соседку по парте на медленный танец. Романтичная музыка, от которой по рукам бежали мурашки, полумрак и разноцветные мерцающие огни вскружили девичью голову. Катя призналась Макару в любви. Он от скуки ответил взаимностью.

Ребята взрослели, переходили из класса в класс, но одно оставалось неизменным — любимец девчонок — Макар — возвращался к Кате после очередной несчастной любви, чтобы потом бросить снова.

После того, как десятом классе на пороге кабинета физики появилась Ева Федоровна, Макара будто подменили. Ровесницы, на которых раньше обращал внимание, теперь казались скучными. Часто перед сном он мечтал, как однажды станет взрослым и сильным, Ева Федоровна посмотрит на него другими глазами, увидит мужчину, а не школьника, и сердце ее дрогнет. А пока чистая юношеская нежность, которая пугала своей неведомой силой и грозила разорвать на части, доставалась Кате. Макар не испытывал перед ней ни стыда, ни страха, как перед Евой, потому что не любил.

Отец Макара — успешный фермер. Семья Колган всегда жила в достатке. Родители были готовы на многое, лишь сын получил хорошее образование, обосновался в городе и нашел себе невесту под стать. Семью Кати они, по своим причинам, недолюбливали давно. Родители Макара надеялись, что на съемной квартире молодые быстро погрязнут в ссорах и разбегутся. Новость о беременности Кати шокировала их.

Ева Федоровна тоже была далеко не бедной. От родителей ей достался дом в три этажа, квартира в Мурманске и дорогая иномарка, на которой она вернулась в южный поселок.

Бывший муж Евы занимал в руководящий пост на крупном производственном предприятии. В браке они прожили пять лет, но родителями так и не стали. Под градусом спиртного муж все чаще повторял: «Какой от тебя толк, если ты не рожаешь?» Ева устала прощать ему обиды, получила развод и уехала, чтобы начать новую жизнь. Луиза — единственный близкий человек — поддержала решение сестры, хотя у самой щемило сердце.

…

Катя лениво потянулась, стянула одеяло в сторону и уселась на край постели. Сквозь окна панельной многоэтажки в комнату проникал ласковый утренний свет.

«Надо в книжный успеть…» — подумала сонная Катя, потирая глаза.

В комнате она жила не одна. Соседка Алена, которая училась на дневном отделении факультета психологии, накануне вечером с трепетом рассказывала о неприметном книжном магазинчике, который находится неподалеку.

Хозяйки дома не было. Катя умылась, собрала волосы в пучок и в легком халатике села завтракать на кухне.

— Доброе утро! — послышался из прихожей звонкий голосок Алены.

— Доброе утро! — ответила Катя с набитым ртом. — Ты чего так рано?

— Пар не было. Мы над экспериментом поработали чуток и по домам, — ответила соседка и зашоркала комнатными тапочками все ближе.

Катя выглянула в дверной проем.

— Что за эксперимент?

Алена вошла в кухню, налила себе чай.

— На кафедре клинической психологии вместе со старшим курсом проводим. Если вкратце, то изучаем силу восприятия. В начале опыта мы показываем, например, синий квадрат, красный треугольник, желтый круг и еще несколько простых фигур и объясняем, что каждая из них обозначает такую-то букву алфавита. Потом из фигур составляем шесть простых слов и по очереди показываем их испытуемому. Человек запоминает фигуры и их значение, начинает «читать» зашифрованные слова, и с третьего слова, мы немного меняем форму фигуры, размер и цвет на родственный. Причем тут сила восприятия? А при том, что испытуемый продолжает видеть синий квадрат, красный треугольник и желтый круг. Люди, например, по-разному пишут букву «А». Она может быть крупной, мелкой, кривой, косой, но все равно остается буквой «А». Так и в нашем эксперименте фигуры, которые увидел испытуемый, сохраняют главные признаки, и он легко их читает дальше. В самом конце мы показываем шесть простых словосочетаний, чередуя их с одиночными словами.

Катя забыла про завтрак. Она слушала Алену, затаив дыхание.

— Ух ты! А вы только среди своих студентов испытуемых набираете? — спросила Катя.

— В основном, да. А что? — вскинула бровь Алена.

— Я бы тоже хотела поучаствовать.

Алена легким дуновением рассеяла в чашке полупрозрачную дымку, сделала глоток.

— Ну а почему нет? Наши студенты баллы к экзамену получают, а ты получишь шоколадку.

— О, это я люблю! Умеешь уговаривать, — смущенно улыбнулась Катя. — Только… у меня же автобус сегодня.

Алена сделала еще глоток и вытянула перед собой руку.

— Так, слушай, у нас сегодня на эксперимент желающих не было, поэтому к половине второго можешь подойти.

Катя по-шпионски сощурила глаза, улыбнулась.

— Давай.

— Ну тогда я побежала, — Алена быстро поднялась, ополоснула чашку. — Мы с Серегой пока все подготовим. Как будешь у проходной, позвони. Я тебя встречу.



Настенные часы в узком коридорчике показали без пятнадцати одиннадцать. Катя нажала на флакон с парфюмерной водой, и ароматное облако, словно джинн, вырвалось наружу. А потом еще раз. И еще. Во время сессии она наконец-то купила любимый аромат своей юности и теперь щедро извещала об уходе долгим шлейфом.

Погода только притворялась теплой, лукаво нагревая солнечными лучами подоконники квартир. Улица же встречала ростовчан порывами холодного ветра. Катя быстро пожалела, что вышла из дома с распущенными волосами. Неприметный книжный магазин без названия, про который накануне говорила Алена, стал настоящим спасением.

Глянцевые зеленые стрелки на давно не крашенных стенах вели в просторный зал. Людей там было много, в основном — пожилых. Казалось, это и не магазин вовсе, а подпольный книжный клуб. Канцелярских товаров здесь не продавали. Катя не спеша гуляла по залу, разглядывала обложки, вчитывалась в названия, бережно прижимала к себе книги в мягкой обложке, которые решила купить. Время будто остановилось. Звонок Алены оказался как нельзя кстати, до встречи с оставалось пятнадцать минут.



В учебном корпусе шел ремонт. Катя и Алена прошли по чистым светлым коридорам первого и второго этажа, а затем поднялись на третий, где мебель плотными рядами стояла вдоль обшарпанных стен.

— Как в другой мир попали… — тихонько подметила Катя.

— Ага, — отозвалась впереди Алена. — Но мне до ремонта корпус больше нравился, если честно.

Они остановились у деревянной двери цвета грецкого ореха, каких по коридору было бесчисленное множество. Алена взялась за ручку, повернула.

— Сережа, привет! А вот и мы! Знакомься, это — Катя. Катя, это — Сережа, мой однокурсник. Он здесь главный.

— Очень приятно! — поздоровалась Катя.

— И мне! — деловито кивнул Сергей, скрывая смущение.

Коморка с оборудованием для экспериментов чем-то походила на кабину пилота: стеллажи были забиты самой разной аппаратурой, от индикаторов которой рябило в глазах, провода тянулись по стенам строгими ломаными узорами, а кресло испытуемого выглядело как трон из фильма про далекое будущее. Алена измерила Кате давление, проверила реакцию, записала данные в большую потрепанную тетрадь на кольцах, выдала новые беруши. Сергей надел на испытуемую специальный шлем, закрепил присоски с проводами, кончики тонких девичьих пальцев зажал прищепками. В коморке приглушили свет. Эксперимент начался.

Поначалу Катя старалась запомнить, какие буквы означают те или иные фигуры, с небольшим трудом складывала из них простые слова, но на двадцатой минуте эксперимента она перестала читать внутренним голосом. Катя стала ощущать себя инструментом, который выполняет команды мозга, потому что понимала текст фигурами и кликала на ответ не раздумывая. Форма и цвет, действительно, менялись незаметно. Ближе к окончанию эксперимента Катя сама не заметила, как стала достраивать предложения с одиночными словами, которые вклинивались в общий поток. Например: «Кот дома», «Моя роза».

Спустя час Алена и Сергей зажгли в коморке свет, открепили датчики, сняли шлем. Как только голова стала свободной, резкая колющая боль со всей силой ударила изнутри. Катя невольно сжала виски и застонала. Глаза болели так, будто в них насыпали горячего песка. Сережа и Алена испугались не на шутку. Катя слышала их голоса гулким эхом в маленькой комнатке, щурилась, пытаясь разглядеть силуэты.

— Давай скорую вызовем? — дрожащим голосом предложила Алена. — Натворила я дел.

— Давай… — ответил Сергей.

Тягучий серый туман рассеялся. Катя стала видеть, где и с кем находится. О приступе головной боли напоминала легкая тошнота, волна холодных мурашек по коже и онемение рук.

— Не надо сюда скорую. — умоляюще пробормотала Катя. — Со мной все нормально. А то я домой вечером собираюсь.

Алена и Сергей помогли Кате выйти из коморки, усадили на мягкий диван, укутали в плед и напоили горячим чаем. Ее щеки, губы, руки снова порозовели. Катя стала с охотой рассказывать, как она проходила эксперимент. Ребята не отходили от нее ни на шаг.

— Спасибо вам большое! Все равно было здорово! Кажется, я в конце даже научилась составлять простые предложения из фигурок.

— Я знаю, мы видели, — улыбнулся Сережа.



Лекции прослушаны, задания получены, впереди — дорога домой. Катя не сказала мужу о том, что вернется раньше. Преподаватель, чьи занятия выпадали на последние дни сессии, уехала в Москву на курсы. Алена уговаривала Катю задержаться в Ростове до завтра, потому что боялась сегодня отпускать ее одну, но Катя не послушалась.

Посадка на автобус 1622 была назначена на тринадцатой площадке в пять вечера. Алена проводила соседку по комнате до автовокзала и попросила сообщить о прибытии домой. Перед отправлением Катя написала мужу короткое сообщение: «Солнце, я немного вздремну. День был трудным. Как проснусь, позвоню. Целую!». Макар ответил: «Хорошо. Отдыхай, малыш».

Город, который она видела в центре, рядом с университетом, во дворе многоквартирного дома, и город здесь, в окрестностях главного автовокзала, — были будто из разных вселенных. Пестрые витрины, старые здания с лепниной, широкие дорожные полотна, толпы пешеходов у зебры в ожидании зеленого человечка на табло и постоянная суета оставались где-то там, за стеклянной завесой. Здесь же, среди посадочных площадок, верениц автобусов, торговых павильонов и кофейных автоматов жизнь будто замедлилась. Город был разным, и от того особенно прекрасным.




В дороге Катя несчетное количество раз прослушала любимые песни и нелюбимые тоже. Уши от наушников разболелись. За окном давно стемнело. Заряда на телефоне оставалось мало. Катя убрала его в сумку, облокотилась на спинку сиденья и задумчиво посмотрела в окно. Поля за стеклом ласково окутала темнота наступающей ночи. Радовало одно — до прибытия оставалось не более получаса.

— Она сказала, что у неё ребёнок есть, — донеслись обрывки фразы впереди сидящего парня. — Я на такое не рассчитывал. Ну говорю ей, давай пока оставим всё как есть…

Катя прислушалась, чтобы разобрать тихий ответ собеседника, но дальнейший разговор молодых пассажиров растворился в шуме автобуса и ускользнули от нее. Оставалось коротать время только в своих раздумьях.



Дозвониться до мужа не получилось. Ключей от дома с собой не было. Катю забрал отец. Сева как раз гостил у ее родителей.

— Малыш, извини! — оправдывался Макар, когда Катя с дороги ужинала в родительском доме. — Я сначала к Еве Федоровне поехал, а потом телефон весь вечер искал-искал и не мог найти, хоть плачь! Вернулся на работу, не нашел. Потом за ключами че-то в бардачок полез, а они там! Представь! Как твои дела? Отдохнула?

— Ну и приключения у тебя! — довольно протянула Катя. — А я хотела сделать сюрприз и пораньше приехала. Заберешь нас с Севой у родителей?

— С ума сошла что ли? — возмутился Макар. — Так люди и пропадают! А если бы случилось чего, где бы мы тебя искали? Я же сказал — сам заберу! — Макар громко выдохнул и заговорил уже спокойно. — Ладно. Хорошо, что все хорошо. Ставьте чайник, я сейчас приеду.

…

— Сынок, может останешься еще на пару дней? — уговаривал Костю отец. — Я на работе два отгула взял. На рыбалку съездим, ухи наварим, посидим как раньше. Если Ваня не уедет, его тоже возьмем.

— Па-а, да я бы с радостью, — сложил брови Костя. — Давай на следующих выходных? У нашей старосты день рождения. Я уже пообещал, что буду.

— Староста — парень или девушка? — вскинул бровь отец.

— Де-е-евушка, — расплылся в улыбке Костя, — Она у нас хорошая.

— Ну, раз такое дело, то конечно. Давай в другой раз. Во сколько, говоришь, у вас автобус?

— В час дня. Отвезешь нас с Ванькой? Мы сегодня в пять уже в Ростове будем, он у меня переночует и на Воронеж.

— Отвезешь. Куда же вас деть?



Автобус 1622 приехал вовремя. Костя сел у окна. Семен Ильич не спешил уходить с посадочной площадки. Он все стоял, смотрел на ребят, махал им рукой и даже сделал фото на телефон. Ваня и Костя махали ему в ответ, как дети, и улыбались.

Спустя три с половиной часа на горизонте появились холмы из многоэтажек, многоэтажек, многоэтажек. Автобус, как обычно, попал в пробку и двигался медленнее секундной стрелки во время ожидания.

— Узнаю, может нас на остановке около овощного высадят? От него до дома на такси десять минут, а с вокзала — целый час, — говорил Ивану Костя, медленно поднимаясь с пассажирского кресла.

Водитель остановился на автобусной остановке у овощного магазина, высадил Костю, Ваню и еще троих пассажиров. Такси подъехало быстро. Ребята погрузили сумки в багажник и сели в салон. Водитель, чтобы не попасть в большую пробку, поехал по другому пути. Мимо антикварной лаки. Той самой.

Пока машина медленно кралась по дороге, Иван жадно впивался глазами в панорамные окна магазина, будто пытался увидеть в них прошлое. Еще несколько метров и антикварная лавка стала растворяться в глубине улицы, пока не исчезла из виду совсем. Ваня тяжело вздохнул.

«Интересно, вышла замуж?» — подумал он.

Костя заметил, с какой тоской друг смотрел на антикварную лавку. Таким же взглядом он провожал когда-то Регину.



Костя не пошел на день рождения старосты. Ваня ненадолго уехал в Воронеж. Через пару дней ребята вернулись в поселок, но не на рыбалку, а на похороны. Семен Ильич умер от острой сердечной недостаточности.