10. Я о себе для Картонии

Вопрос ко мне от Картонии:
"Расскажите о себе. Где учились, работали?"

Было так, что мне в мои 15 лет попалась книга Владимира Леви "Охота за мыслью". Дали мне её читать на одну ночь. Читал и понимал, что попал. И попался. По организму разливалась особая благодать. Что-то резонировало с моей натурой. Я всё приговаривал внутренне, что, мол, наконец-то. Вот оно, мол, объяснение всего-всего-всего.

Читаю биографию Владимира Леви на задней обложки книжки - узнаю, что он медик по образованию. Я понял, что и мне, значит, в медицинский идти. То есть, я как-то сразу, без промежуточных логических связок, понял, что хочу заниматься психологией. Быть ли психологом при этом? Такого вопроса не было, просто хотелось во всём "в этом" разобраться и разбираться. Выходит, в медицинском этому учат, - сразу же сообразил мой рассудок. А я-то знал до этого про себя, что мне - только не в медицинский. Мама меня воспитывала через Большую медицинскую энциклопедию. Если я что делал не так, как ей хотелось, у неё всегда находилась соответствующая болезнь, да не просто болезнь, а именно с картинками из мед.энциклопедии. Поэтому эти неимоверного количества коричневые тома я обходил за пару метров - даже просто смотреть на их обложки меня содрогало. То же и здание больницы, где мама работала. А приходилось время от времени у неё там оказываться. Атмосфера каких-то пыток, не иначе, для меня эти запахи, эти белые халаты врачей и блёклые мятые халаты и пижамы больных.

И вдруг - решение моё идти в медицинский. Я ему сам ужасался.
Вот уже выпускной класс начался и я езжу в мединститут - там некая школа для школьников, будущих студентов. И что-то со мной странное происходит - трупо-боязнь куда-то делась. А именно тема трупов парализовала при мыслях о мед-студенчестве.

Как же, однако, я застрял на выборе профессии. Разумеется, этот мой уход никак не соответствует формату ответа на вопрос сверху.

И вот уже Новый год - наступающий год - год моего абитуриентства. Ещё пол года - и всё, выбирать вуз уже окончательно.
Какие у меня ещё варианты проигрывались за школьные годы? Художник-иллюстратор, искусствовед, журналист, архитектор - вот такие. И вот последнее - психолог.

И в январе выпускного и абитуриентсткого года - вдруг - прям чуть ли не в одну секунду - иное решение. Инженером, причём, строителем - инженером-строителем - я понял, что вот мой Путь.
Ничего, между прочим, как я теперь понимаю, я не знал и о профессии этой, и о других своих вероятных жизненных поприщах.
И всю жизнь я живу в понимании, что угадал.
При том, что никогда я инженером-строителем не работал.

Как-то я разгадал-понял маневр моей юношеской этой подсознательной мысли. Что-то мне не нравилось во всех этих психо-художественных деятельностях. Что же? Они все были про то, как не получается жить. Нет, не это. Они были про делание вида. Все они были способом красоваться. Делать из себя не то, что ты есть.
Художники-архитекторы в моём представлении - это было про делание красоты. Красота же для меня была двух типов. Одна - которая нравится публике. Вторая - которая нравится мне. И то, что нравится мне, публике безразлично или не нравится. Когда я делал какое-нибудь изо, я знал, что для меня это мука, хоть я и делал это лучше, чем остальные люди.

Я как-то вдруг "на вырост" понял, то есть, интуитивно просёк, хоть тогда мыслями не догонял, что психология лечит людей от угодливости, то есть, от лжи. А профессии художественные да творческие - сплошь лицедейские. Чтобы в них преуспевать, надо врать - самозабвенно обманывать публику так, как она сама желает быть обманутой.
Пациент-клиент психологии-психотерапии - это то, кто врать или не хочет, или не умеет. Чему его обучит психолог? Как не врать? Или, наоборот, как врать?
А ведь что такое не врать? Что такое честность? Это как раз и есть инженерия. Инженер работает не с людьми, а с материей, а её не обманешь.
Я думаю, что проблема у психо-клиента-пациента в том, что он не хочет разбираться в сути вещей. Ему лень, он не умеет раскладывать всё по полочкам - навык, необходимый хоть где в жизни, если ты где-то позитивно, а не показно (как начальство и менеджмент) работаешь.
Я в шестнадцать своих лет просёк как-то вдруг, что психические проблемы человека - из-за его увиливания от честности. Причём, по самому по себе я это понял. Вдруг понял, почем у меня тянет и в психологию, и в искусствоведение - это та же психология. А вот быть самому художником ли, архитектором ли - при наличии необходимого уровня способностей - нет, не хочу. Почему-то я уже в 16 лет сообразил, как выглядит успешность в искусстве. Если ты с лживостью публики на одной волне, будешь успешен, - вот, как.
Потому-то сообразил, что мне с моим отвращением к этим всеобщим играм в хорошесть, в искусстве делать нечего. Моё искусство продажным, то есть, продающимся, не будет. А вот если всерьёз о чём-то подумать, так это про меня.
В итоге получилось, что я всерьёз думаю не о технике, а как раз об искусстве. И о психологии.

Всё это я тут пишу для того, чтобы ответить на вопрос, где и почему я учился, и где и почему я потом работал.
Мне вот и тут противно участвовать в этом всеобщем бла-бла-бла. В само-нахваливании этом тотальном. Просто ненависть-презрение ко всем-всяческим резюме да портфолио. Впрочем, пусть себе, что и как хотят врут о себе. А я буду излагать так, как мне нравится.

Отучился я на инженера-строителя, но кафедра архитектуры меня "запеленговала" на предмет годности по архитектурной части и оставила при себе.
Но работа там оказалась фикцией - это если коротко. Мне захотелось сходить в "мир взрослых" - посмотреть, как в настоящем производстве дела обстоят. Если в вузе мне никак не светило работать всерьёз - там совсем иными способностями надо обладать для успеха, чем зрить в корень. И не в корень лжи, а в корень правды, - то на производстве я сразу был примечен и привечен, почуяло производство мою ценность.
Я стал работать архитектором и много в том преуспел. Но и там всё упёрлось в спектакль.  Те, кто сам не делает, а кто руководит другими, сплошь имитаторы компетентности.
Я узнал, как оно у взрослых, и преспокойно перешёл к детям.
В СССР, когда кружки-студии были бесплатными, я купался в счастье быть с ними, с детьми. Я выстраивал методику обнаружения и развития художественно-конструкторских способностей. Старшие школьники и, тем более, студенты - контингент уже испорченный. Они уже научились торчать в учебных заведениях принудительно. С детьми такое не прокатывает. а мне и надо было вот это - чтобы человек там, где он есть, был бы с полнейшим его восторгом и увлечением.
Потом 1990-й год - пересменка управленческих команд.
Но я начал делать книжки-самоделки. Всё потому, что детей-сочинителей среди всех детей было процентов 7-10. Почему такая точная цифра? У нас образовалась -  отсеялась-отфильтровалась команда детей-сочинителей. Легко было сосчитать, какой это процент от всех наших детей. Все же остальные дети хотели воспроизводить уже кем-то (мною) сочинённое и были таким поприщем-занятием вполне довольны. Позднее я понял, что среди взрослых тоже подавляющее число тех, кто нисколько не гнушается повторением чужого.
Я же чужими разработками чтобы пользовался?! Это претит всей моей натуре. Некая творческая заведомая брезгливость. Разве что за деньги заказчика перетерплю этот процесс, милый сердцу большинству тех, кто вполне почитает себя творцами.
И воспитание художественной школы не позволяет. Там у нас некий кодекс чести был в понятиях - строго-настрого блюлось, чтобы формотворчество каждого было авторским.
В перестройку, когда посыпались все орг-системы и зависло гос.финансирование, я уже глубоко вошёл в формат свободного художника - книжка за книжкой, публикация за публикаций. Я как-то насчитал 30 книжек и 20 разработок в журналах. Жить-то чем-то надо. Издательства и редакции стали моим новым домом. И тут меня настигло новое открытие - срезонировавший с моим нутром формат моего бытия - рабочее путешествие.

(потом продолжу)