Когда упала Луна. Часть 2

 ГЛАВА II — Поиск спасения

Теперь всем известно, что группа учёных, разбросанных по всему миру, осознавая неотвратимость катастрофы, хладнокровно продолжала свои наблюдения и расчёты, транслируя результаты по радио. Они, несомненно, стали истинными героями нашего времени. Наш новый мир чтит их память так, как учёных никогда не почитали в прежние времена.

Джим наблюдал за мной, пока я читал последний бюллетень. Когда я закончил, он спросил:
— Ну, и что мы будем делать? Останемся здесь и примем то, что будет, или попытаемся добраться до севера?

Я ненадолго задумался.
— Прежде всего, я не считаю целесообразным поднимать тревогу среди местных жителей, — сказал я. — Они ничего не могут сделать для своего спасения, да и мы не в силах им помочь. Что касается нас, думаю, лучше заправить полный бак и лететь вглубь материка.

— Не отправиться дальше на север? На льдах, возможно, будет безопаснее, чем на суше.

— Как долго, по-твоему, продержится лёд? Даже если мы переживём столкновение, выделившееся тепло растопит всё, даже здесь, в высоких широтах.

Джим растерянно посмотрел на меня.

"Не забывай, что Лабрадор с трех сторон окружен водой. Если мы углубимся в материк, я сомневаюсь, что мы сможем избежать предсказанных приливных волн".

"Возможно, и нет, – бодро ответил я. – Но шансы, что нас прихлопнет так или иначе до столкновения, довольно велики, так какая разница, куда нам лететь?"

Пришло еще одно сообщение, и Джим повернулся, чтобы принять его.

"Не трать время на запись, – сказал я. – Слышишь, как усиливается ветер? Загружайся, и взлетаем".

Сделать это было довольно просто. В ангаре было топливо для нашего самолета. Когда мы выкатили эту махину, я на мгновение с угрызениями совести посмотрел на маленькую деревню, оставляя её жителей в неведении о надвигающейся опасности. Они всё равно не успели бы добраться вглубь материка, даже если бы мы им всё рассказали, и, возможно, им будет лучше оставаться в счастливом неведении как можно дольше.

"Куда мы направляемся?" – спросил Джим.

Я указал на Лаврентийские горы, протянувшиеся вдоль побережья Лабрадора. "Куда-нибудь за эти горы".

Джим запустил пропеллер и убрал колодки из-под колес. Он забрался на борт. Нам следовало бы иметь лыжи вместо колес для посадки на снег, но приходилось довольствоваться тем, что было. Рев мотора заставил некоторых жителей выйти из домов, и они с удивлением смотрели на нас, когда мы взлетали в ночное небо, а зловещая оранжевая луна взирала на нас сверху.

Горы были невысокими, и мы пересекли их без труда. Вскоре небо на востоке посерело, а луна, всё ещё висевшая в небе, выглядела угрожающе. К тому времени, как солнце взошло над горизонтом, мы были почти на месте.

Я искал место для посадки и решил рискнуть на широком плато у северной оконечности горной цепи. Здесь скалы были не из старого лаврентийского песчаника. Место, на которое мы приземлились, было плоским, как стол, и было очищено ветром от снега, который в других местах был достаточно высоким, что очень затрудняло посадку.

Мы добрались до небольшой скалистой долины. На самом деле это было всего лишь углубление на поверхности горы, но оно было достаточно глубоким, чтобы укрыть самолет и нас от нарастающей ярости ветра. Мы закрепили самолет как могли, а затем приготовили завтрак из консервированной фасоли.

"Что дальше?" – спросил Джим, когда мы закончили. "Может, тебе лучше попытаться немного поспать, пока я подежурю".

Я покачал головой. "Давай оба попробуем поспать сейчас. Всё равно смотреть не на что, а сегодня вечером нам, вероятно, понадобится бодрствовать".

Мы забрались в спальные мешки, и последнее, что я помню – это всё более пронзительный вой ветра, который показался мне даже приятнее, чем шум сирен пожарной охраны Нью-Йорка.

Я не знаю, что меня разбудило. Инстинктивно я взглянул на часы и увидел, что было три часа дня. Сначала я не был уверен, проснулся ли я или нахожусь в середине одного из тех полусонных кошмаров, которые иногда случаются.

Я открыл глаза и оглянулся вокруг.

Ближе и ближе

Вместо обычного голубого небо было цвета полированной меди.

Ветер дул с силой урагана, непрерывно с востока на запад. Все авиаторы способны довольно точно определять скорость ветра, но это было нечто совершенно выходящее за рамки моего опыта. Во время Майамского урагана я ощущал ветер скоростью сто пятьдесят миль в час, но этот был намного сильнее.

Я видел мерцающие тени над головой, и мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это были твердые предметы, несомые ветром. Вдобавок к пронзительному свисту ветра, похожему на вой сирены, теперь в горах раздавался непрерывный грохот, напоминающий раскаты грома. Я выбрался из спального мешка и задрожал от пронизывающего холода. Когда мы ложились спать, термометр, насколько я помню, показывал около двадцати градусов. Теперь я был уверен, что температура опустилась намного ниже нуля.

Джим всё еще спал, когда я наклонился и потряс его за плечо. Он медленно открыл глаза. Я поднес рот к его уху, чтобы он услышал меня сквозь рев ветра.

"Вставай, – сказал я. – Что-то происходит".

Он взглянул на медное небо и выбрался из спального мешка. "Бррр, холодно!" – воскликнул он, дрожа. "Что всё это значит?"

"Думаю, это значит, что луна приближается…".

"И как нам не замерзнуть?"

"Залезем в кабину, наверное. Если ветер не сорвет самолет, нам будет там так же безопасно, как и здесь, а если сорвет, то разнесет нас на куски, где бы мы ни находились".

Мы закатили самолет в самую глубокую часть углубления между песчаниковыми хребтами. Она выглядела достаточно защищенной, разве что могла обрушиться сама гора. Мы собрали спальные мешки и протиснулись в маленькую дверь.

Вскоре после того, как мы оказались внутри, над нами появилась луна. Джим и я так и не смогли прийти к согласию относительно того, насколько огромной она выглядела той второй ночью. Она нависла над песчаниковым хребтом – огромный алый шар, испещренный черными пятнами.

"Боже, она прямо над нами!" – воскликнул Джим.

"Нет, это не так, – ответил я, – но, вероятно, будет завтра".

"Как ты думаешь, мы будем живы тогда?" – спросил Джим, с благоговением глядя на огромную сферу с её горами и долинами, теперь плывущую почти над нашими головами.

"Сейчас шансы кажутся невелики, – ответил я, – но никогда нельзя знать наверняка".

Именно в ту ночь стремительное падение к Земле прекратилось, и на следующий день мы увидели, что алая сфера больше не увеличивается в размерах. У нас тут же появилась надежда, что мы сможем спастись. Мы привыкли к вою ветра и спали под самолетом. Кабина была заполнена канистрами с бензином и едой, так что нам негде было вытянуться.

Небеса сохранили свой полированный медный оттенок, но после того, как луна скрылась за западным хребтом, только ветер и изменившееся небо напоминали нам о происходящем. Затем, как я уже сказал, когда на следующее утро мы обнаружили, что луна не увеличилась в размерах, наше настроение заметно улучшилось.

В тот раз Луне потребовалось всего пятнадцать часов, чтобы совершить оборот вокруг Земли.

"Кажется, я могу рассчитать, насколько она близко", – сказал я.

Я несколько минут прикидывал на клочке бумаги и определил, что в тот момент Луна и Земля находились на расстоянии девяноста тысяч миль друг от друга. Мне казалось, что я ошибся тысяч на десять миль, но поскольку мой результат основывался на чисто математических расчетах, моя ошибка простительна.

В ожидании конца

После того как луна скрылась за западным обрывом - ветер не стих.

Было одиннадцать часов вечера. Небо сохраняло свой медный оттенок. Фактически, за весь этот период мы не видели солнца. День был немного светлее ночи, но ничто не напоминало обычный дневной свет.

"Если луна не появится в течение пятнадцати часов, – сказал я Джиму, – мы поймем, что худшего уже не произойдет".

“Почему?"

"Это будет означать, что сила, которая швырнула её в сторону Земли, каким-то образом нейтрализована, и что она продолжит вращаться вокруг Земли на расстоянии примерно в 90 000 миль, а не в 240 000".

Джим впервые за два дня выглядел бодрым.

"Значит, к двум часам завтрашнего утра мы будем знать?"

"Если новости плохие, мы узнаем об этом раньше".

У нас не было возможности выбраться из углубления между двумя песчаниковыми скалами, где мы укрывались от ветра. Нам оставалось только ждать. На рассвете, который можно было назвать разве что блеклым, Джим и я начали наблюдать за восточным обрывом. Прошло шесть часов, семь часов, восемь часов.

Джим повернулся ко мне с полуулыбкой. "Забавно наблюдать за луной и при этом до смерти бояться её появления".

"Что ж, думаю, мы в безопасности, если не увидим её в течение следующих шести часов".

Я забрался в кабину самолета и начал проверять двигатель. Внезапно я услышал крик Джима. Я выпрыгнул из двери на землю и увидел, как он указывает на восточный обрыв.

Над ним виднелась полоса расплавленного золота, слишком ослепительная, чтобы смотреть на неё прямо. Именно в этот момент нас настигло первое землетрясение. До этого сильные толчки уже происходили во многих других частях света. Меня с силой швырнуло на землю, колебания были настолько мощными, что я отчаянно искал хоть какую-нибудь опору на голой каменистой поверхности. К тому времени, как мне удалось сесть, в небе уже появился большой ослепительный сегмент сферы.

Конечно, я сразу понял, что это Луна, которая, должно быть, приближалась к Земле с ужасающей скоростью. Почему отраженный от нее свет был таким ослепительным, я так и не смог объяснить. Насколько мне известно, в других частях света люди, находившиеся в более выгодном положении, могли наблюдать за ней без труда, почти до самого момента столкновения. Единственным возможным объяснением представляется то, что огромное количество света отражалось от покрытой снегом поверхности земли, но даже это объяснение не вполне удовлетворительно. Факт остается фактом: ни Джим, ни я не смогли наблюдать за Луной, когда она проходила над нами. Это было бы так же невозможно, как смотреть прямо на солнце.

С момента этого первого землетрясения время в обычном понимании этого слова потеряло для нас всякий смысл. Мы держались как можно ближе друг к другу и к самолету. Теперь не существовало различия между ночью и днем.

Небо становилось медного цвета, когда его не пересекала ослепительно пылающая луна,каждый раз, появляясь над нашим скалистым горизонтом, она почти полностью заполняла небосвод.

Думаю, мы временами что-то ели. Я знаю точно, что нас мучила необычайная жажда, и мы постоянно пили. Полагаю, ветер вытянул всю влагу из воздуха вокруг нас, а воздух в свою очередь — из наших тел. Я даже не знаю, насколько такое объяснение соответствует действительности, но я привожу его, каким бы оно ни было. Не представляю, что бы мы делали без воды, если бы в нашей скалистой долине не было вдоволь снега. Мы знали, что его можно есть прямо так, но всё же предпочитали растапливать его на нашей маленькой примусной печке.

Мы могли определить приближение луны по нарастающей интенсивности землетрясений. Они стали почти непрерывными. Мы приспособились к ним, как люди привыкают к качке на корабле.

Промежутки между появлениями луны становились все короче и короче.

When the Moon fell. Morrison Colladay. 1929.