Солнце встает с востока. 95. В закусочной

Это была небольшая закусочная, своего рода буфет, где продавали алкоголь.  В зале четыре стола. За высокой стойкой бойкая полная женщина.

Акчурин, только они вошли, кинулся к ней.

«Вот почему он водил меня по базару, почему сделал круг, вот объяснение его томления, оно в желании напиться», - Туренин скривился.

-Две по сто.

-Я не буду.

-Тогда двести и пирожок.

Акчурин выпил водку тут же.

-Ты забыл пирожок.

Его взяла досада. Раньше он думал, что Акчурин исправился, и уже не пьет водку. Ничего не изменилось. Тот выпил ее, как какой-то нектар – напиток богов, с удовольствием, которое было написано у него на лице. Оно сияло. И когда он вытер губы, оно еще лоснилось, как заношенная  шерстяная ткань.

Здесь он встретил знакомого. Тот сидел лицом к холодильнику за столиком у двери.

Это был щуплый небольшого роста мужчина около шестидесяти лет. Одет он, как обычно одеваются  шабашники, все, казалось бы, прилично: футболка, джинсы, кроссовки – но одежда старая, грязная. К ней были немытая голова, худое лицо, густые и не в меру широкие брови, в узких щелях влажные глазки. Особая статья его губы. Когда он говорил, то как бы кривлялся. Создавалось впечатление, что он озадачен вниманием, которое ему оказали, заговорив к нему. Он уже молчал, но все еще держал рот открытым, почти буквой о, и тряс головой. Туренин обращался к нему на «вы». Акчурин – на «ты», что значило, что они хорошие знакомые.

Тот в разговоре заметил, что они знакомы давно.

-И сколько лет? – полюбопытствовал Туренин, но это было уже потом, после того, как Акчурин спросил его, как дела и есть ли у него работа. Работы не было. «На что ты тогда живешь?» - был следующий вопрос. «Да так», - ответил он.

-Пирожок, - опять подсказал Акчурину Туренин.

-А.., - тот взял протянутый буфетчицей через стойку пирожок и тут же, не садясь за стол, сунул в рот часть его. Сел. Выев середину с картошкой, положил его на стол.

-Да, батя? – обратился он к Акчурину за подтверждением своих слов о давнем знакомстве.

-А я Вову знаю, - тут Туренин замолчал, считая в уме, сколько лет его знает, - сорок лет.

Мужчина, шевельнув губами, скривился, мол, это еще ни о чем не говорит.

Его «батя» смутило Туренина. Тот обращался к Акчурину с должным уважением и все же было в этом какое-то панибратство, у него как бы  отбирали Акчурина. И тут он решил, что так, таким разом он подчеркивал его возраст.

-Вы еще не пенсионер. Вам по виду…

-Пятьдесят пять, - подсказал тот Туренину.

-Тогда почему не в армии? – спросил он его. Можно было подумать, что назло (знакомый Акчурина начинал его раздражать), но именно злости здесь не было, а был интерес. Последнее время его занимал вопрос, почему воюют, почему за каждый дом, откуда странное желание идти на смерть, что движет этими людьми? Писали о боевых наркотиках. Так что же: наркотики или все же «фиолетовые лучи», т.е. напекло голову на солнце. Из осторожности он делал поправку на то, что не проводит границы между нашими и вашими, не думает о ком-то конкретном, а - обо всех, не о настоящей войне, а войне вообще: первой, второй, третьей и так далее.

-Я больной.

-Сепаратист він, - прокричал другой посетитель закусочной, который сидел через столик.

Кроме них тут были еще два человека: тот, который вмешался в их разговор и у окна, Туренин обратил внимание на второго, когда тот только начал раскладывать на столе документы, среди прочих там был технический паспорт на дом.

-Я не сепаратист.

-Ти розмовляєш на російській мові.

-Ні. Я розмовляю по-українські, - ответил он назойливому соседу и дальше уже объяснял Туренину, мол, у меня слабость в теле, и поэтому.., но если надо будет, то я…

Он продолжал сидеть, как и сидел, откинувшись на спинку стула, которая упиралась в стену. На столе прямо перед ним стоял пластиковый стакан с вином. За все время разговора он, не в пример Акчурину, который был скорым на выпивку, только раз отпил из него. Если сюда присоединить то, как медленно он вытягивал из себя каждое слово, то можно сказать, что он в первом и втором случаях был неторопливым, что вальяжность – его отличительная черта.

Туренин кинул взгляд на его руки. Руки были чистыми. «Нет, он не шабашник», - решил он.

-Слабость тела, говорите. Она от этого, - Туренин показал глазами на вино.