На московской усадьбе Левашовых

УСАДЬБА

В 1831 году дворяне Левашовы, супруги Николай Васильевич и Екатерина Гавриловна с четырьмя сыновьями: Анатолием, Валерием, Вячеславом, Николаем и двумя дочерями: Лидией и Эмилией, приобрели усадьбу на улице Новая Басманная у графини Е.И. Шуваловой.

Новые хозяева владение Шуваловой перестроили и превратили в большой усадебный дом с многочисленными хозяйственными постройками и двумя длинными флигелями. Территория усадьбы соседствовала с садом М.П. Голицына[1], который тот передал городу для прогулок местных жителей.

За домом Левашовых тоже начинался великолепный парк с дорожками для прогулок и цветущими растениями. На скотном дворе был коровник на несколько дойных коров, конюшня на 20 лошадей, птичник. За всем этим богатством ухаживала многочисленная прислуга, которая жила на усадьбе со своими хозяевами. Порядка полсотни работников: садовников, скотников, конюхов, поваров, камергеров, нянек для детей, дворников, уборщиц, подавальщиц были родом из крепостных крестьян деревень Нижегородской губернии, где были имения Левашовых.

Екатерина Левашова - хозяйка московской усадьбы, расположенной в приходе церкви Петра и Павла, построенной ещё по эскизам Петра Первого, закончив с обустройством, могла теперь осуществлять свою давнюю мечту: собирать у себя своих многочисленных друзей – литераторов и философов, с которыми раннее, живя в глубокой провинции, приходилось общаться, больше, по переписке. Литературное творчество 19 века было неотделимо от домашних салонов, быта, дружеской аудитории, и вскоре после переезда, дом стал заполняться творческой публикой, гостями и многочисленными родственниками.

Появилась возможность нанимать хороших учителей для подрастающих детишек (В. Белинский, П. Чаадаев), устраивать танцевальные и музыкальные вечера, где хозяйка великолепно играла на рояле и пела.

Дети присматривались нянями, а затем - гувернантками: француженкой и немкой из Курляндии. Причём, Андрей Дельвиг - супруг младшей дочери Левашовых Эмилии вспоминал, что после смерти Екатерины Гавриловны, гувернантка Радзиевская «до самой своей смерти была второю матерью моей жены».

Хозяин усадьбы - московский дворянин Николай Васильевич Левашов - герой войны 1812 года с Наполеоном, был одним из крупнейших землевладельцев Марийского края. Пока, городская душой, Екатерина Гавриловна царила в своём «новобасманном салоне», он скучал в этой городской суете. С весны и до поздней осени он безвыездно проводил в своих помещичьих угодьях, а зимой семья и гости городской усадьбы обедали собранным крестьянами урожаем и природными дарами, привезёнными в Москву по первому санному пути. Волжскую стерлядь, икру и дичь крестьяне умели там так замораживать, что приготовленные из них блюда ничем не отличались от свежих.

При жизни хозяйки имения, большая семья Левашовых жила спокойно и весело. Даже женская болезнь, которая ежемесячно вынуждала Екатерину Гавриловну подолгу не вставать с постели, не мешала веселью в доме. Если наступала непривычная тишина, Левашова беспокоилась, не случилось ли что. Также в праздничном настроении всех домочадцев, устроивших её в день рождения домашний спектакль по пьесе Грибоедова «Горе от ума», Екатерина Гавриловна и отошла в мир иной в марте 1839 года.

После смерти хозяев усадьбы Левашовых, квартиранты разъехались, дети рассорились, деля наследство, и усадьба была продана аптекарю Шульцу, затем перешла купцу Прохорову, а в 1904 году усадьбу выкупило Александровское коммерческое училище под женское отделение. На месте снесённого старого здания усадьбы Левашовых было построено трёхэтажное классическое здание по проекту С.У. Соловьева.

В советские годы в здании размещалась Промышленная академия для обучения высшей партийной номенклатуры. В 1930-х годах здесь училась супруга Сталина Надежда Аллилуева, шахтёр-рекордсмен Алексей Стаханов, Глава органов госбезопасности С.Д. Игнатьев здесь набирался партийного опыта будущий Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв, и др.

Сейчас в здании, достроенном до 6 этажей, расположился Радиотехнический институт имени Акселя Ивановича Берга.


ЛЕВЫЙ ФЛИГЕЛЬ

Сразу же после окончания строительства городской усадьбы, Екатерина Гавриловна пригласит одного из близких друзей своего кузена А.В. Якушкина поселиться в трёхкомнатном флигеле.

Это был тот самый противоречивый, загадочный, притягивающий своей индивидуальностью и независимостью друг декабристов, член тайных обществ и масонских лож, тот самый «товарищ» Александра Сергеевича Пушкина, чьё имя должно было быть написано «на обломках самовластия». Тот самый, который послужил прототипом пушкинского Евгения Онегина. Тот самый, Пётр Яковлевич Чаадаев, чью дружбу искали и ею гордились. Флигель Левашовых выходил тремя фасадными окнами на улицу, по названию которой он и получит своё узнаваемое прозвище: «Басманный философ».

По условиям договора, Чаадаев должен был Левашовым оплачивать за аренду жилья 600 рублей ассигнациями (171 рубль серебром) в год. Но Екатерина Гавриловна, вскоре, войдя в безденежное положение нового друга, отказалась брать с него плату за жильё.

Финансовую несостоятельность Пётр Яковлевич оправдывал тем, что будто бы вскоре ожидал смерти и потому не берёг состояния. Но проживёт он во флигеле дольше самих хозяев. А долги, несмотря на регулярную помощь брата Михаила и перечисляемые ему 7 тысяч рублей ассигнациями по раздельному акту, будут у него всегда.

При этом, Пётр Яковлевич, совсем не выглядел бедняком. Умный, образованный, он, несмотря на раннюю лысину, как и раньше, был красив, безукоризненно одевался и имел аристократичные манеры. Достаточно было увидеть этого «плешивого идола слабых жён», по образному выражению поэта - славянофила Н. М. Языкова, один раз, чтобы уже никогда не забыть.

По воспоминаниям зятя Екатерины Левашовой барона А. Дельвига, Чаадаев «нанимал помесячно весьма элегантный экипаж, держал камердинера, которому дозволялось заниматься только чистой работой. Вся прочая работа по дому была поручена женщине и другому человеку, который не только чистил сапоги Чаадаева, но и его камердинера.

Вскоре Пётр Яковлевич настолько сдружился с Левашовыми, что стал почти членом их семьи. Он ежедневно обедает с ними, занимается с детьми, много гуляет по саду, проводя время за беседой с Екатериной Гавриловной.

Е.Г. Левашова признается двоюродному брату - декабристу Ивану Якушкину, что Чаадаев теперь самый лучший из ее друзей: «Мы проводим нашу жизнь вместе, и его дружба самое большое мое утешение».

Комнаты нового жильца подвергаются капитальному ремонту, полы в них всегда свежевыкрашены и не имеют щелей, так беспокоивших раннее тётушку княжну Щербатову, заменившую ему мать.

Хозяйка дома по-родственному опекает Чаадаева, постоянно следит за доставкой Чаадаеву нужных книг, театральных билетов, необходимых вещей. При малейшем недомогании Петра Яковлевича, тут же появляется врач, необходимые лекарства. «Она изошла любовью», — сказал мне (А.И. Герцену) Чаадаев, один из ближайших друзей её…».

Каждую неделю по понедельникам, когда по вечерам, а когда между 2 и 5 часами пополудни, в этом маленьком флигеле собираются замечательные москвичи: известные литераторы, философы; останавливаются приезжие знаменитости. Здесь звучат призывы к сближению с католической Европой, здесь пишутся философические письма к г-же Пановой, здесь Пётр Чаадаев находится под домашним арестом и наблюдением врача, после объявления его сумасшедшим.

Спустя несколько лет после смерти Левашовой флигель сильно обветшал, и в нём стало опасно жить. Зять Левашовых, инженер Андрей Дельвиг предложил П.Я. Чаадаеву сделать ремонт. Но уговорить Петра Яковлевича, с его странностями, переехать на другую квартиру, хотя бы на несколько дней, оказалось не возможным. Он не хотел менять привычный образ жизни даже на короткое время. Производить ремонт в его присутствии тоже не представлялось возможным: каждая комната имела своё важное предназначение для хозяина. Пришлось Андрею Ивановичу пойти на хитрость: он приказал рабочим переделывать печи во время его прогулок.

«Басманный философ» проживёт в левом флигеле на усадьбе Левашовых четверть века до самой своей смерти в 1856 году, когда она уже будет иметь другого владельца.


ПРАВЫЙ ФЛИГЕЛЬ

Правый флигель первое время служил Екатерине Гавриловне для уединения. Здесь, скрывшись от домашней суеты и повседневных нескончаемых забот по хозяйству, женщина могла предаваться философскому чтению и переписке с близкими по духу людьми, главным образом, со ссыльными декабристами. Она всячески поддерживала их морально, посылала им книги, знакомила с новыми прогрессивными течениями и именами.

В большой комнате флигеля, тремя окнами выходившей на проезжую часть улицы был кабинет с книжными шкафами и письменным столом. Здесь же находился диван для отдыха. Круглый столик в углу с большой масляной лампой служил Екатерине Гавриловне для уютного чтения очередных писем, которые ей передавал следящий за флигелем слуга.

Письма шли до адресата неделями, поэтому писались часто, по многу листов сжатым почерком, по нескольку раз переписывались черновики.

С особым интересом и нетерпением Екатерина Гавриловна ожидала писем от двоюродного брата-декабриста Якушкина. Их не прерывающаяся философская беседа длилась годами и служила поводом для обсуждения с Петром Чаадаевым и другими посетителями Басманного салона.

В правом флигеле дома Левашовых в разное время долго жили Сергей Николаевич Муравьёв - младший брат известных декабристов Александра, Николая ( Карского), графа Михаила и Андрея (незваного); М.А. Бакунин, известный революционер; графиня А.С. Толстая. Здесь жила семья младшей дочери Левашовых Эмилии и барона Андрея Дельвига; брат Левашова Г.А. Замятин; сыновья Левашовых Василий, Валерий; брат А.И. Дельвига Николай. Иногда проживали по нескольку человек одновременно. Например, зять Левашовых вспоминал: « в нашем маленьком флигеле собралось много живущих, и мы садились за обед не менее 8 человек».

Андрей Иванович Дельвиг так описывал своё жилище в 1839 году: «Флигель был довольно длинный, но узкий, с небольшими окнами и простенками. Комнаты были низки. Они были распределены в два ряда без коридора между ними. Окна первого ряда выходили на передний, а второго - на задний двор. В первом были передняя об одном окне, чайная - о двух, столовая- о трёх и гостиная о четырех окнах. Во втором ряду были мой кабинет о четырех окнах, сени об одном окне, девичья о двух и спальня о трёх окнах. В спальне был отдельной перегородкой маленький кабинет об одном окне для жены моей. Сверх того имелся мезонин о двух маленьких комнатах».

В годы Советской власти этот «буржуйский» флигель был поделен на 10-ти метровые комнатушки с общим туалетом и стал достоянием московских пролетариев. Хотя до начала 60-х годов к их числу прировняли и одинокую старушку – дворянку, и многодетных татар - дворников, и пожилую пару, оплакивающую погибших на фронте сыновей, - всех, кто делил общую кухню, кто устраивал прачечную и складывал дровницу в малюсеньком дворике.

До недавнего прошлого здесь размещались городские службы.




***

[1] В конце 18 века князь Михаил Голицын передал в общественное пользование часть своей усадьбы под городской парк. С годами парк расширялся за счёт других приусадебных участков и за ним закрепилось название «Публичный городской сад на Басманной». После революции он был переименован сначала в «Сад культуры и отдыха им. 1 мая», а в 1922 году - в «Сад культуры и отдыха им. Баумана». Под таким названием мы знаем его до сих пор.



Подробно о жизни на усадьбе Левашовых: "Свет и тени московского флигеля" http://proza.ru/2025/03/21/914