Гл. 6 Стихи Вяземского о Ницце, но где же море

Гл.6 ЦЗ Стихи П.Вяземского о Ницце, но где же она?
фото. Английская набережная в Ницце.

Продолжение письма из увесистого конверта, доставленного русскому писателю А.П.Чехову.



Когда-то давно и так как-будто недавно княгиня Татьяна Львовна Приклонская, матушка наша, собиралась привести нас, меня и брата Егорушку, в Ниццу, на отдых, не на лечение. Егора по случаю окончания кадетского корпуса, а меня по окончанию Института благородных девиц.

Мы были само предвкушение. Первая поездка за границу, да еще сразу во Францию, на французскую Ривьеру! Море, солнце, радость...
Сейчас же стали готовиться. И между приготовлений мы с братом читали из домашней библиотеки нашей, собиравшейся поколениями, нашу главную Российскую Энциклопедию Брокгауза и Эфрона - статьи о Ницце и вокруг нее.
 Так мы узнали, что в Ницце есть главная улица, именуемая Английскою набережной.
Где в любое время бродят толпы отдыхающих из многих стран.
Есть даже Русская колония в Ницце, в 1850-е основанная российской императрицей...

Есть университет! Ах, как мне, как тысячам русских девушек прогрессивных взглядов, мечталось об университете!
Но в России это невозможно, а ехать в Париж, в Сорбонну или в Женеву, как многие мои подруги из Института благородных девиц, мне бы уже не позволили средства, мы не сразу, но поступательно беднели после того, как мать наша овдовела довольно рано. Она была еще хороша собой в свои 36 в ту пору, много за собой следила, одевалась у лучших портних и по последней моде, отчаянно не желая ни стареть, ни дать повод злословию света судачить о нашей почти уже бедности - в сравнении с тем, чем было наше семейство в свете, если судить по портретам генералов и дипломатов в нашей галерее предков в особняке, выстроенном известнм итальянским зодчим по заказу нашего прадеда-дипломата, просвещенного человека, знатока языков и поэзии, сам писавший стихи. Говорят, они изданы, но я все еще не выбралась их прочесть. Но любовь к поэзии, видимо, мне передалась по наследству однако я не смела сама сочинять, это казалось мне святотатством! В ряду таких поэтов Русской и Мировой Словесности! Но стихи наизусть я учила и декламировала на вечерах в Институте. В моем запасе были и Пушкин, и Лермонтов, и Тютчев, и Фет, и еще много поэтов, даже Некрасов с его стихами о народной кручине, что мы тайком читали в кружках однокашников по кадетскому ли корпусу или Институту благородных девиц. Мы не настолько уже были лояльны Двору...Дух революционный ворвался даже в самые закрытые учреждения для воспитания отроков Империи обоего пола.

Ну а собираясь в Ниццу, я листала книги из нашей домашней библиотеки, том за томом и набрела на стихи о Ницце, но писанные не французским поэтом, а русским:Петром Вяземским. Прочтя эти полные чувства и образной живописи строки, я тут же записала их в свои тетради поэзии для любимых стихов, и ту тетрадку со стихами о Ницце, захватила с собой, продолжая их сейчас вести как дневник путешествия.

Открыв ридикюль, я вынула полусогнутую в тесной сумочке тетрадку в синем коленкоровом переплете, с надписью своим каллиграфическим почерком, вымуштрованном Институтом, свое имя:княжна Мария Приклонская. Дневник.

И открыла на первой странице со стихами, писанными привезенными из Парижа дядей Александром Сергеевичем и подаренным матушке Татьяне Львовне вместе с новинками литературы и номером "Европейского Вестника" новыми парижскими чернилами и пером. Дядя он был, правда, по самоназванию, а так никакой не дядя нам с братом, а незадачливый мамин поклонник, безуспешно к ней сватавшийся. За имя и отчество совпадавшее с пушкинским, мы с Егорушкой дразнили его:"а вот и наш "Пушкин звонок обрывает. Никифор, не пускай его, мы не хотим".

Но матушка обрывала наши шалости и, выпрямившись пуще обычной своей стати горделивой аристократки, властно повелевала:"Проси". Она встречла всякий раз его с той подчеркнутой любезностью, что не может обмануть проницательных и выдает холодность людей воспитанных в светском этикете лицемерия.

И надменной гордости, конечно. В итоге ведь отказала ему в финансировании поездки в Ниццу на отдых, и когда окончательно отказала ему, он великодушно предложил просто поехать ей с детьми на отдых в Ниццу за его счет, просто так. Но она сказала:нет. И поездка в Ниццу таким образом осталась мечтой, а свои средства у нее ушли на оплату долгов, которые копились с тех пор, как снежный ком, увеличиваясь в количестве и размерах, не хватало уже денег ни на свой выезд, ни на отдых за границей. Это она собиралась возместить дяде-жениху расходы, но выяснилось, что ей это не удастся и она отрезала:нет, порездки не будет! Да тут еще имение трижды заложенное...Так мы и не попали в Ниццу. А вот я теперь здесь одна, я согласилась на поездку, вырождение аристократии? Меня вся аристократическая Москва и весь Санкт-Петербург, полный наших родственников, приближенных ко Двору, наверняка нынче презирает за то, что княжна  Приклонская согласилась ехать на счет сына слуги князей Приклонских. Хотя бы и больная... Но гордость княжеская ведь выше всего!
Значит, я так низко пала в их глазах.
Что же делать. Ни один из них не согласился мне помочь, все отговорились стесненным теперь положением, после отмены крепостного права будто-бы они чуть не обнищали и закладывают и перезакладывают имения и распродают картины и фарфор,  и велели придти позже... Так в Самару и не попала.
Я оглянулось. Уже светало, горизонт окрасился пурпуром и багрянцем утренней зари. А я сидела на холодном граните ступеней какого-то здания и зябла в конце сентября.


Где эта Английская набережная?
Где университет, музеи.
Где море...

Вокруг была обычная грязноватая улица.
Я села на ступени какого-то здания и вынув тетрадку, открыла на первой странице и стала читать нараспев негромко вслух:

Петр Вяземский. Вечер в Ницце.

По взморью я люблю один бродить, глазея.
Особенно мила мне тихая пора,
Когда сгорает день, великолепно рдея
Под пурпурным огнём небесного костра.

Уж замер гам толпы, шум жизни, визг шарманок,
Пустеет берег: он очищен, он заснул;
И пеших англичан, и конных англичанок
Последний караван уж в город повернул,

В прозрачном сумраке всё постепенно тонет,
Утих мятежных волн междоусобный бой;
И только изредка чуть вздрогнет, чуть простонет
За зыбью зыбь, волна за сонною волной.

Куда рассеянно ни поведу глазами,
Везде волшебный ряд пленительных картин:
Там берег Франции красуется горами
И выпуклой резьбой узорчатых вершин.

На оконечности приморского изгиба,
Где каменная грудь дает отпор волнам,
Вот свой маяк зажгла красивая Антиба —
В пустыне столб огня кочующим пловцам,

И здесь ему в ответ святого Иоанна
Маяк вонзил во тьму свой пламень подвижной —
То вспыхнет молнией из дальнего тумана,
То пропадёт из глаз падучею звездой.

Так манит нас звезда надежды, то светлея,
То спрятавшись от нас, то улыбаясь вновь;
Так дева робкая, пред юношей краснея,
Желает выразить и скрыть свою любовь.


10 февраля 1859




21.04.2025 19:09

© Copyright: Зера Черкесова1, 2025